Экстрасенс Зиновий (джен)

«В наши дни, когда астрология стала прикладной наукой…»

Газета «Московский комсомолец» за 6 марта 1992 года.

В жизни Ивана Яковлевича Пушистого все строилось по самой обычной для рядового советского гражданина схеме: он отучился в школе, отслужил в армии, после армии закончил техникум, устроился работать кадровиком на консервный завод, женился, обзавелся двумя сыновьями, получил отдельную двухкомнатную квартиру и, в принципе, был всем доволен и смотрел в будущее с оптимизмом.

Его оптимизм уменьшился, когда началась перестройка с ее изматывающим душу дефицитом всех самых нужных вещей, жаркими политическими дискуссиями, почти всегда переходящими в истерику, невероятной свободой слова и всяческим мракобесием от вполне безобидных астрологии с хиромантией до жутчайших актов экзорцизма и сатанистских практик с жертвоприношениями.

В октябре же тысяча девятьсот девяносто первого года консервный завод закрыли, и для Ивана Яковлевича настали трудные времена. «Невидимая рука рынка показала средний палец незадачливому производителю соленых зеленых помидоров», — именно такой заголовок был у статьи, напечатанной в местной газете на седьмой странице между статьей о трудной судьбе привокзальных проституток и обзором народных методов лечения геморроя.

Жена Ивана Яковлевича Марина работала учительницей начальных классов, и теперь всей семье предстояло выживать на одну ее зарплату, которую еще и постоянно задерживали.

Иван Яковлевич пытался не унывать и, как призывала вся пресса того времени, «вертеться». Он с огромным трудом нашел работу грузчика в коммерческом магазине (магазин сожгли какие-то бандиты через три месяца), потом был продавцом рыбы на рынке (рынок через полгода переделали из продовольственного в вещевой, и Ивана Яковлевича выгнали), после — администратором в видеопрокате (этот бизнес не просуществовал и трех недель). Везде Иван Яковлевич зарабатывал совсем мало, да и эти деньги почти моментально обесценивались. Потеряв в очередной раз работу, он в течение нескольких месяцев пытался устроиться хоть куда-нибудь, но у него ничего не получилось. Иван Яковлевич отчаялся, исхудал, отрастил густую черную бороду — не от того, что бриться было нечем, а от тоски и нежелания как-то за собой ухаживать — и приобрел привычку часами валяться на диване и бессмысленно пялиться в телевизор, считая в свои сорок два года, что его жизнь окончательно загублена.

И вдруг как-то мартовским рабочим днем Иван Яковлевич увидел после выпуска новостей рекламный ролик, который призывал всех желающих воспользоваться услугами целительницы Ариадны, обещавшей настоящее чудо каждому обратившемуся.

В ролике под особую таинственную музыку показывали рабочее место целительницы. Это была небольшая комната без окон и с темными стенами. На накрытом ярко-синей бархатной скатертью столе лежал череп козы, символизирующий, видимо, причастность целительницы к каким-то древним деревенским знаниям, стоял кроваво-красный кубок с дымящимися палочками благовоний и было разбросано несколько пучков травы, перевязанных грубой бечевкой. Волосы Ариадны черными с проседью локонами спадали на плечи, ее пальцы украшали серебряные перстни с большими круглыми камнями, а сама она была одета в несуразное мешковатое белое платье, расшитое монетами, разнокалиберными пуговицами и какими-то висюльками, как показалось Ивану Яковлевичу, снятыми с чехословацкой люстры. Глядя на все это великолепие, он с удивлением узнал в новоявленной целительнице бывшую председательницу местной жилконторы и партийную активистку Нину Алексеевну Лисичкину. Подобный маскарад выглядел бы, наверное, смешно, если бы в конце ролика не появились номер телефона Ариадны и надпись: «Стоимость первого сеанса — 10 у.е., следующих — по договоренности».

Десять у.е.! За один сеанс! Это же если проводить только по одному сеансу и только в рабочие дни, можно заработать двести у.е.! Иван Яковлевич вскочил с дивана и схватился за голову. Двести! Сумма выглядела космической. При этом совершенно несправедливым было то, что недалекая пятидесятитрехлетняя тетка, которая Ивану Яковлевичу никогда не нравилась, оказалась в состоянии заработать такие деньги, а он, умный и здоровый, нищенствовал.

С этим срочно надо было что-то делать.

* * *

Когда Иван Яковлевич по-настоящему загорался некой идеей, его было не остановить. Проанализировав свои способности, он пришел к выводу, что целитель из него получится неубедительный, и выбрал себе другую специализацию, решив стать экстрасенсом. Иван Яковлевич считал, что сможет им притвориться, потому что про экстрасенсов за последние годы он посмотрел и прочитал столько, что легко мог представить, как они выглядят и в чем заключается их «работа». Он занял денег у всех друзей, знакомых и родственников и приступил к организации своего паранормального бизнеса.

Знакомый Ивана Яковлевича помог ему взять в аренду маленький кабинет с телефоном в главном корпусе ныне закрытого НИИ легкой промышленности. Сейчас в этом здании была пара десятков офисов самых разных контор, и никому до очередного авантюриста не было никакого дела.

Иван Яковлевич забил окно фанерой, потом покрасил эту фанеру, а также стены и потолок кабинета в радикально черный цвет (тесть подарил ему двадцатилитровую канистру кузбасслака), повесил пошитые в ателье черные шторы из костюмной ткани, притащил со свалки НИИ старый письменный стол и, накрыв его красной плюшевой портьерой, установил в центре кабинета. На стол он поставил простую настольную лампу и положил потрепанную колоду карт. Композицию завершали два темно-коричневых венских стула, которые Иван Яковлевич купил у какой-то бабульки по объявлению в газете.

Теперь нужно было подумать о «раскрутке». Телевидение и радио были ему не по карману, поэтому он решил дать объявления о своих услугах в газеты.

«И.Я. Пушистый. Экстрасенс. Снятие порчи и сглаза, предсказание будущего. Звоните…».

«Приворот, заговоры на любовь, удачу, богатство. Экстрасенс Пушистый И.Я. Звоните…»

«Пушистый И.Я. оказывает весь набор экстрасенсорных услуг. Звоните…»

Примерно такие тексты получались у Ивана Яковлевича в попытке сочинить рекламное объявление, пока он не понял, что «пушистый экстрасенс» звучит, мягко говоря, нелепо. Он перечеркнул все варианты жирным крестом и написал: «Экстрасенс Зиновий. Звоните». Откуда взялось это имя в его голове, Иван Яковлевич и сам не смог бы объяснить. Возможно, это было следствием недавно прослушанной им радиопередачи о гонимом советской властью философе Зиновьеве, а, возможно, он находился под впечатлением от игры великолепного актера Зиновия Гердта в «Золотом теленке» (этот фильм он смотрел по телевизору в прошлое воскресенье).

* * *

Экстрасенс Зиновий в городе быстро стал очень популярным: выглядел он солидно, говорил четко, по делу, брал немного — каких-то пять у.е. за сеанс. Люди, желающие прикоснуться к сверхъестественному, шли к нему нескончаемым потоком, чему Иван Яковлевич не переставал удивляться.

Зиновий вел прием, ничего не стесняясь и никого не боясь, выдавая свои пророчества одно за другим. Некоторые из них были основаны на заурядных наблюдениях за клиентами, некоторые он придумывал на ходу, помня давнюю шутку о том, что даже сломанные часы семьсот тридцать раз в год показывают правильное время. Никаких ужасов в жизни клиентов он не «видел», предсказывая им то неожиданное богатство, то дальнюю, но приятную дорогу, то любовь когда-то там, в будущем…

Недовольных клиентов у Зиновия не было, да и он пытался совершенствоваться: прочитал множество книг, выучил пару десятков заговоров и молитв и становился все более похожим на того идеального экстрасенса, которого представлял себе среднестатистический обыватель.

Кабинет в НИИ всего через восемь месяцев показался Зиновию неуютным, и он снял просторный двухкомнатный офис в центре города, в котором ему сделали настоящий мистический (стены теперь были темно-синими и переливались блестками) евроремонт. После он заказал показ трех рекламных роликов на телевидении и поднял цену за сеанс до пятнадцати у.е. Его жена уволилась из школы и стала работать у него помощницей, потому что сам он уже не успевал отвечать на звонки и одновременно работать с клиентами.

Антураж в его новом офисе теперь был, что называется, «на уровне». К примеру, на столе красовался настоящий хрустальный шар на бронзовой подставке, на потолке висела массивная конструкция из проволоки, которую Зиновий купил на блошином рынке как «прибор, качественно улучшающий работу головного мозга и позволяющий связываться с космосом напрямую», в специальной чаше из желтой яшмы дымились палочки благовоний (продавец утверждал, что они контрабандой привезены прямо из Китая, изготовлены там местным мастером-мистиком и открывают порталы для переноса сознания в иные миры, но Зиновий думал, что их сделали в гараже на соседней улице), а карт, уложенных в резной деревянный ящик, теперь у него было двенадцать колод на все случаи жизни.

Был бы Зиновий настоящим экстрасенсом, он бы знал, что его такому чрезвычайно успешному бизнесу не суждено просуществовать достаточно долго.

* * *

— Давай только без развода! Я тебе не какой-то там лох, — сказал клиент скрипучим голосом. — Без лажи, понял?

— Понял, — ответил Зиновий, почувствовав, что во рту у него пересохло.

Это был необычный клиент — местный криминальный авторитет по прозвищу Большой. Бритая голова, малиновый пиджак, толстая золотая цепь с православным крестом на накачанной шее, два мордоворота-телохранителя за спиной, — все у клиента было как полагалось человеку его статуса.

— Мне сказали, ты лучший, и я надеюсь, это правда. Если что не так, мы тебя…— сказал Большой и недвусмысленно махнул рукой в сторону телохранителей.

Зиновий нервно сглотнул и начал работу.

— Вижу, — тихо сказал он, прикрыв глаза и проводя ладонью над хрустальным шаром, — вижу… проблемы у тебя с кишечником…

— Та-а-к, — протянул Большой. — Дальше!

— Вижу… — чуть увереннее продолжил Зиновий, — дорогу дальнюю да в края жаркие…

— Я тебя, блядь, предупредил! Без лажи! — заорал Большой и ударил кулаком по столу. — Дорога, блядь, дальняя! — передразнил он. — Я тебе сам щас устрою дорогу дальнюю да в ближний лес!

«Не убьет же он меня в самом-то деле! Разве что покалечит…» — подумал Иван Яковлевич, чувствуя, что в висках у него стучит, а по спине стекает струйка пота. Пытаясь успокоиться, он сделал несколько глубоких вдохов, ощутив, что из-за дымящихся палочек благовоний у него внутри от горла до желудка защипало, а волоски на руках встали дыбом.

И тут он почувствовал какое-то странное возбуждение. Вся комната словно вытянулась в длину, блестки на обоях засветились ровным голубым светом, проволочная конструкция на потолке как будто развернулась, образовав причудливый трехмерный лабиринт, а сам потолок отдалился и стал похожим на рисунок галактики Магелланово облако из атласа звездного неба.

На Зиновия внезапно обрушились образы, голоса, запахи. Он увидел двух китайцев, сидящих на циновках. Один из них читал нараспев молитву, а второй что-то размешивал деревянной ложкой в глубокой миске. Пахло кардамоном. Китайцев сменил молдаванин в синей робе — это был рабочий, который клеил в офисе Зиновия обои. У рабочего болели спина и правая нога, и он страстно мечтал о кружке холодного пива. Над городом летел самолет. Ту-154. Он направлялся в Афины, и сидящая во втором ряду шестилетняя девочка Вера, рассматривая в иллюминатор проплывающие внизу облака, испытывала одновременно восторг и страх. Совсем рядом с Луной пролетел небольшой астероид, на спутнике Сатурна Титане взорвался криовулкан, что бы ни означало это странное слово…

Зиновий застонал и помотал головой. Образы никуда не делись, и он, немного поколебавшись, открылся им, позволив своему разуму слиться с этим колоссальным информационным потоком. Это состояние его не пугало, наоборот, казалось очень естественным и каким-то… правильным.

— Эй! Эй! Что с тобой? — услышал он и почувствовал, что его трясут за плечи. — Ты что-то видишь? Как насчет меня?

— Тебя? — с неудовольствием возвращаясь в свой офис из дальних уголков Солнечной системы, вяло переспросил Зиновий. — А что насчет тебя, Полевой Виктор Николаевич, тысяча девятьсот сорок девятого года рождения? — зло проговорил он. — Ничего особенного. Мать пила. Отчим бил. Учился плохо, был толстым, одноклассники дразнили. Учительница, Инесса Васильевна, не любила. Тройку поставила за рисунок. А ты так старался! Собаку нарисовал. Сенбернара. Не оценила, не поняла… Тебе про школу, наверное, не хочется слушать? Кооператив организовал. По производству веников. Потом сахар воровал вагонами. Потом водку. Партию мороженых тухлых куриных окорочков вот в прошлом году продал… Детскому дому. И не стыдно, да? Не стыдно, конечно. Я вижу. Да и церковь собираешься строить. Думаешь, тебе зачтется. Боишься, что не успеешь. Но ты успеешь. Почти. Только за здоровьем следить надо. У тебя вон гипертония, язва желудка, опухоль в левой почке. Пока еще доброкачественная. Импотенция прогрессирует, но еще не поздно все исправить. Да! Подстрелят тебя через два года. В правое легкое попадут. Но врачи у нас хорошие. Хоть и бедные. Вылечат. А потом во власть пойдешь. Мэром будешь. Плохим мэром, но тут уж как умеешь…

Жизнь авторитета Большого, этого меньше чем ничтожества в сравнении с открывающейся во всей красе Вселенной, была Зиновию абсолютно не интересна. Ему хотелось поговорить о чем-то более масштабном.

— А Ельцин опять президентом будет. До двухтысячного. Буквально. До новогодней ночи. А после будет… не-Ельцин. Долго будет. Подводная лодка утонет, телебашня сгорит. Небоскребы в США взорвут, а потом у них президентом какой-то негр будет. Войны будут. Много войн. Но не у нас. У нас война закончится. Это хорошо. Еще в хоккей выиграем. Это тоже хорошо. У каждого человека будет свой телефон. Без проводов, представляешь? Все будут связаны друг с другом и со всем миром. Нас будут сплетать в… социальные сети. А еще пятое кольцо не раскроется…

— Какое кольцо? — хрипло спросил ошарашенный Большой.

— Олимпийское, конечно, — ответил Зиновий. Клиент его теперь не только не пугал, но все больше раздражал, и он холодно сказал: — Сеанс окончен. С вас двести у.е. Отдадите моей помощнице, когда будете выходить.

Большой послушно встал и, пропустив вперед телохранителей, вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.

Через пять минут Иван Яковлевич выскочил из своего офиса, подбежал к жене и обнял ее.

— Маринка! — воскликнул он. — Покупаем новую, четырехкомнатную, квартиру, меняем все деньги на доллары, закрываем к чертям эту лавочку, а то, как я увидел, это добром не кончится. Через месяц иду устраиваться на работу на молокозавод. Меня возьмут. Там будут отличные перспективы для карьерного роста! И немедленно начинаем учить французский — наш старшенький женится на француженке…

Марина уставилась на мужа, не зная, радоваться ей или вызывать психиатрическую бригаду.

Иван Яковлевич поцеловал жену в щеку и хотел еще добавить, что в две тысячи тридцать восьмом они всей семьей полетят на космическую прогулку, но решил, что она в это уж точно не поверит.