Гарюкля (гет)

Гарри вышел из своего рабочего кабинета и, не глядя на Джинни, сидящую в кресле, проследовал в ванную. Маленькое полосатое пёрышко, слетевшее с его пиджака, покружилось в воздухе и упало на ковёр. Джинни положила на колени вязанье и, как заворожённая, уставилась на это невзрачное пёрышко.

Минут через десять Гарри вышел в бархатном шлафроке, открыл бар и нацедил себе стопку коньяку. Глотнул, поморщился, снова глотнул. Коньяк всегда идёт тяжело, а для магов, избалованных жиденьким сливочным пивом, он тяжёл вдвойне. Крякнув, Гарри поставил стопку обратно, закрыл бар и сел в кресло напротив жены, всё так же не глядя на неё, взял газету с журнального столика и погрузился в чтение.

— Гарри, ты меня любишь? — кротко спросила Джинни.

— Угу, — пробурчал из-под газеты муж. — Чёрт, опять акции взлетели.

— А почему тогда ты проводишь почти всё свободное время с этой когтистой пучеглазой тварью, покрытой перьями?

Гарри сложил газету. Вид у него был утомлённый.

— Слушай, ну не начинай опять, а? Мы вроде всё выяснили.

— Нет, не всё! — голосок Джинни задрожал, а бледное личико пошло красными пятнами. — Ты перестал обращать на меня внимание, мы с тобой уже месяц не…

— Ну, дорогая, я же тебе объяснял. Я очень утомляюсь на работе, у меня проект. Вот закончу, и тогда…

— У тебя не проект! У тебя эта пучеглазая! — крикнула Джинни со слезой в голосе и швырнула вязание на пол.

Волшебный крючок взвизгнул, превратился в червяка и судорожными движениями уполз под шкаф.

— Прекрати оскорблять Буклю! — повысил голос Гарри. — Я же не обзываю пучеглазой твою сову.

— Моя сова — она со-ва! А твоя… твоя… Лучше бы я вышла замуж за Дина! — и Джинни, не договорив, убежала в сад.

— Твою ж налево, — проворчал Гарри, свернул газету в куль и несколько раз со всего маху хлопнул им об стол, не обращая внимания на вопли фотографий.

Потом встал, прошёлся по комнате, нервно щёлкая пальцами, глянул на себя в зеркало и провёл рукой по двухдневной щетине. Приставил ладонь ко рту, дыхнул и ругнулся чёртом, ощутив запах перегара. Потом глубоко и тяжко, со стоном, вздохнул и пошёл в супружескую спальню одеваться.

Поскольку за руль в таком состоянии садиться было нельзя, Гарри использовал магический способ передвижения. В тихом и уютном магловском кабаке, куда он аппарировал, играло негромкое сладенькое диско, напоминая о безвозвратно ушедшей эпохе, когда вся волшебная заваруха только начиналась. После первого мартини у Гарри голова пошла кругом, и он прямо у стойки бара попытался склеить тощую малолетку в обтягивающей чёрной коже с заклёпками. Девчонка смерила его презрительным взглядом и сказала:

— Дядь, тебе худеть надо, — после чего прыснула от смеха и отвернулась.

Гарри залпом допил остатки мартини и чуть не подавился оттого, что ему на плечо легла толстая волосатая лапа.

— Гарри, сколько лет, сколько зим! — раздался пьяный голос, и перед Гарри замаячила круглая конопатая физиономия. Гарри стряхнул ручищу и приветствовал друга.

— И тебе не болеть, Рон. Как Гермиона?

— Да так… — Рон наморщил нос. — Трещит без умолку, то ей не так, это ей не этак… Слушай, у нас тут рыбалка намечается, поедешь? С палатками, с гитарой. Жён возьмём, отдохнём на природе.

Взгляд Гарри посветлел: это было то, что нужно!

— Отличная идея!

— Пивка возьмём, закуски, — продолжал Рон. — Вот прям завтра и поедем. Ты выходной?

Гарри кивнул. Рон удовлетворенно хлопнул его по спине и гнусаво заорал на весь кабак:

— Ещё по одной!

— Но только по одной, — окоротил его Гарри. — А то мне сегодня ещё в ювелирный надо.

* * *

Белый фольксваген-универсал, длинный и плоский, ещё из «тех», полз по грунтовке, подскакивая на ухабах. За рулём был Рон. Впереди сидела Гермиона и без умолку верещала, указывая Рону, как правильно вести тачку. Гарри с клеткой на коленях сидел сзади, втиснутый между Джинни и Снейпом.

Джинни, поджав губы, смотрела в окно. На её чистой нежной шейке красовалось новое золотое колье. Снейп с мрачным видом грыз орехи из пакетика. На поворотах его правая нога стукалась о левую ногу Гарри, и Гарри это бесило. Букля в клетке испуганно и преданно смотрела хозяину в глаза, словно вопрошая: зачем ты меня взял?

— Вот зачем ты сейчас сцепление нажал, диски пожечь хочешь? Нажал, так переводи на нейтралку, всё равно под гору катимся! — звенел в салоне раздражённый голос Гермионы. — Кстати, Гарри, зачем ты взял с собой сову?

— Бу имеет право отдохнуть. Она такой же член семьи… — пробормотал Гарри, и Джинни смерила его уничтожающим взглядом.

— Накатом, я тебе сказала, накатом! — заорала Гермиона.

— Ты хочешь, чтоб мы в реку улетели? — рявкнул Рон и вдавил педаль тормоза. Засвистели колодки. — Щас пешком пойдёшь.

Гермиона фыркнула, но замолчала. Через сотню метров они благополучно остановились на живописном берегу магической речки, заросшей кугой. Все пятеро выбрались из машины, хлопая дверцами, Рон открыл багажник, и началась весёлая туристическая суета. В стороне стоял только Снейп, потому что у него ничего не было. Он подбросил пустой пакетик из-под орехов в воздух и испепелил его взглядом. Потянуло горелым пластиком.

— Ребята, где устроим пикник? — закричала Гермиона.

— На обочине, — предложила Джинни, и обе молодые женщины разложили цветастое одеяло на лугу возле грунтовки. Снейп занялся удочками, Рон оттащил в воду ящик пива для охлаждения. Здесь, вдали от цивилизации, воздух был чист и свеж, пахло рекой и цветами. На лугу в изобилии цвели ромашки, колокольчики и гвоздики. Шорох камышей и крики луговых птиц создавали умиротворяющий фон, и Гарри впервые за много дней перестал волноваться, что его тайная связь будет раскрыта.

— Сначала — купаться! — скомандовала Гермиона, сбросила сарафан и побежала к реке. Её красный купальник с юбочкой так и мелькал, и от Гарри не укрылось, каким взглядом смотрит на неё Снейп. Это был взгляд собственника.

Она оттолкнула Рона, пытавшегося расчистить волшебной палочкой поверхность воды от водореза, и смело вбежала в воду. Джинни заходила медленно, ёжась от холода, и братец, набрав в свои лопатообразные ладони воды, обрызгал её с головой. Джинни оглушительно завизжала, и завязалась семейная потасовка.

Гарри открыл клетку, и Букля вышла. Они молча посмотрели друг на друга. Гарри сел на траву рядом с совой и стал смотреть, как свежий ветер колышет её перья.

— Гарри, иди уже купаться! — долетел до них требовательный крик Гермионы.

Сова посмотрела на него и кивнула. Она не отрываясь наблюдала, как он расстёгивает пуговицы и снимает одежду, а он, сложив шмотки под кустом, ободряюще улыбнулся ей и пошёл к реке. Вода оказалась холодной, да и порывы ветра не делали погоду комфортнее, поэтому он ограничился одним заплывом. Снейп вообще не купался: то ли боялся простудиться, то ли стыдился своей худобы. Его костлявая чёрная фигура на фоне зелёной стены камыша смотрелась и впрямь диковато. Он не спеша расставлял на берегу удочки и банки с опарышами, время от времени поглядывая то на Гермиону, то на Гарри. Иногда он оглядывался на одиноко сидящую сову, и тогда его лицо приобретало презрительное выражение. «Он всё знает», — внезапно подумал Гарри, и от этой догадки у него чуть не свело ногу.

После купания Гермиона, Рон и Джинни затеяли пляжный вариант игры в квиддич, но Рон не рассчитал и запулил снитч в реку, где его тут же разорвали рыбы.

Пришло время накрывать поляну. Женщины принесли корзинки для пикника, Рон, пыхтя, притащил из воды пиво, и все расселись вокруг одеяла. Джинни, увидев, что сова занимает место рядом с Гарри, дёрнулась, но ничего не сказала. Рон попытался открыть шпроты, но Гермиона вырвала у него банку и открыла сама.

Снейп выставил припасённую бутылочку сухого красного и со словами:

— Пиво — конская моча, — извлёк из кармана штопор и начал его вкручивать.

— Ты… То есть, вы неправильно открываете! — затараторила Гермиона и выхватила у Снейпа бутылку со штопором. — Это американский штопор, а это значит, что он вкручивается в другую сторону! Таким образом, эту бутылку нужно открывать против часовой стрелки!

Гермиона была сухонькая и жилистая, но сильная. Не успели они все оглянуться, как она ловко вкрутила штопор и со смачным хлопком выдернула пробку.

— Держите, профессор!

Еда быстро исчезала, пиво лилось рекой, но Гарри жёстко себя ограничивал, чтобы не потерять контроль. Джинни, напротив, довольно быстро захмелела, чему немало способствовала Гермиона, щедро подливающая пиво и ей, и Рону. Сама она пила и не пьянела. Пронзительный голос лучшей студентки Хогвартса не умолкал ни на секунду.

— Лёгкая облачность создаёт самые лучшие условия для загара, блокируя опасные ультрафиолетовые лучи! — щебетала Гермиона.

— Пойду удочки проверю, — совершенно не в тему сказал Снейп, с кряхтеньем поднялся и ушёл в кусты.

— Кстати, дорогая, я хотела тебе сказать по секрету… — обратилась Гермиона к Джинни.

Женщины встали и ушли в другую сторону, в заросли ольхи, но и с двадцати метров Гарри слышал, как бывшая одноклассница поучает его жену: «Не расстраивайся из-за пустяков! Брак — это взаимовыгодный альянс, в котором обе стороны имеют свою личную жизнь. Кто сказал, что ты должна хранить ему верность? Бери пример с меня…»

Рон, покачиваясь, направился к реке, сказав, что хочет ещё разок окунуться, и Гарри поморщился.

— Не утони там по пьяни.

— Ты что. Я трезв, как стекло! — сказал Рон, поскользнулся на траве и скатился кубарем в речку. Послышались всплеск и пьяная ругань.

Букля с надеждой взглянула на Гарри, и он ответил ей улыбкой.

— Наконец-то мы одни, — сказал он и провёл рукой по её пёстрым перьям.

Сова вздрогнула и оглянулась. Гарри тоже оглянулся. Джинни возвращалась одна, видимо, у Гермионы нашлось занятие поважнее пьянки. Снейпа тоже было не видать. Гарри взял сову на руки и торопливо пошёл по грунтовке прочь от лагеря. Ему вдогонку неслись крики Джинни: «Сейчас же вернись, извращенец!» — но ему было уже всё равно. Он хотел найти укромное местечко как можно дальше отсюда, не прибегая к телепортации. Ему нужно было экономить магические силы для другого.

Густые заросли ольхи встречались тут и там, изредка попадались плакучие ивы, тонкие ветви которых спускались до земли, как занавес. Чем дальше от реки, тем слабее был ветер. Жужжали насекомые, несколько оводов стукнулись Гарри в стёкла очков, и он порадовался, что не послушал жену и не стал переходить на линзы.

Наконец он нашёл маленькую полянку среди ив, посадил сову на траву и сел рядом, чтобы отдышаться. Как и у всех волшебников, у него была слабая дыхалка. Спортивные полёты на метле хоть и доставляли удовольствие, но не давали организму никакой нагрузки и в конечном итоге выходили боком. Сова терпеливо ждала.

Восстановив дыхание, Гарри вытащил из сапога волшебную палочку, и Букля радостно встрепенулась. Гарри встал, откашлялся и, наставив палочку на сову, произнёс длинное и сложное заклинание на древнехалдейском, стараясь использовать всю свою магическую энергию. С кончика палочки соскочила маленькая шаровая молния и беззвучно взорвалась над совой. Птицу окутало облако волшебного дыма, а когда оно рассеялось, перед Гарри стояла не сова, а привлекательная круглолицая девушка с очень большими глазами. Она стыдливо куталась в роскошный пеньюар с перьями. Её пепельные волосы были заплетены в две косы и уложены на макушке. Такая причёска придавала ей отдалённое сходство с совой.

— Как я ждала этого! — сказала девушка приятным голосом, и Гарри крепко обнял её.

Они спрятались от любопытных глаз под густой кроной ивы, и это было самое жаркое их свидание за последние полгода.

Позже, когда они сидели в обнимку, прислонившись к стволу дерева, между ними произошёл такой разговор.

— Как ты думаешь, сколько у меня ещё минут?

— Думаю, четверть часа. Алкоголь притупляет магическую силу. Я и так старался почти не пить.

— Если бы ты знал, как я не хочу обратно превращаться! Ты не представляешь, как это противно — есть мышей.

— Бу, дорогая, ну я же тебе объяснял. Если сову не кормить мясом вместе со шкурой и костями — она заболеет. А я не хочу, чтобы ты у меня заболела.

— Мерлин, ну когда же это закончится?

— Потерпи ещё немного. Я изучил уже достаточно магических книг и скоро найду способ превратить тебя навсегда.

— Каждый раз, когда я вижу тебя с ней, меня раздирает ревность. Зачем ты женился на этой пацанке?

— Бу, любимая, я же тебе рассказывал, как они с мамашей заманили меня в ловушку. Мамаша печку натопила и свалила со всей семейкой, а эта хитрюга халатик распахнула и говорит: жа-арко… Ну и, сама понимаешь. А потом они меня заставили жениться, как честного человека.

— Как ты мог так попасться?

— Молодой был, глупый. Но ничего, я с ней разведусь. Я принял решение.

Глаза Гарри сверкнули, руки сжались в кулаки, и он долго ещё говорил об их счастливом совместном будущем, когда она превратится в девушку навсегда, а он возьмёт себе новое животное. Не сову, а какое-нибудь другое, выдру, например. Букля грустно слушала. Ей хотелось ему верить. Она хотела носить платья, есть человеческую еду, играть на пианино и выходить в свет. Из года в год Гарри обещал ей всё это, но пока дело ограничивалось лишь короткими свиданиями, когда он с помощью магии придавал ей человеческий облик.

Внезапно Букля прервала его монолог, мягко взяв за руку.

— Гарри, я должна тебе что-то сказать.

Гарри умолк и уставился на неё. Букля посмотрела ему в глаза и сказала:

— Следующее яйцо надо высидеть. Обязательно.

У Гарри отвисла челюсть.

— Ты думаешь?..

— Я знаю, — уверенно сказала Букля и закрыла ему рот поцелуем.

Гарри трясущимися руками попытался её обнять, но в этот миг девушка исчезла. Вместо юной красавицы в пеньюаре перед ним на траве сидела сова.

— Чёрт! — простонал Гарри и легонько стукнулся головой о ствол ивы. — Этого мне недоставало!

Сова скромно отвела взгляд в сторону.

Пришло время возвращаться. Гарри встал, отряхнулся, надел очки и взял на руки сову. Она категорически отказывалась летать сама на прогулках, желая побыть у него на руках ещё хоть немножко. Он нёс её, свободной рукой отмахиваясь от комаров, которые налетели тучей, едва солнце спряталось за облаками. Когда Гарри с Буклей на руках вышел к месту стоянки, то увидел Рона, спящего на траве, и Джинни, допивающую пиво из горла. Берег был усыпан бутылками, стаканчиками и бумажками.

Навстречу Гарри из кустов вышли Снейп и Гермиона, причём она ему что-то втолковывала и объясняла на пальцах. У обоих в волосах застряла сухая листва. День уже катился к вечеру, и пора было ставить палатки. Гермиона начала распределять обязанности.

— Так, Гарри и ты… вы, профессор, разворачивайте спанбонд и ставьте на него палатки. Джинни, прекращай пить и займись мытьём посуды. Через час Рон проспится, и мы разведём костёр. Гарри, посади ты уже свою сову в клетку, у неё очень усталый вид. Ну, что ж. Молодцы, я вами довольна. Гитару мы, конечно, забыли, но я сейчас быстренько за ней аппарирую. Когда я вернусь, чтобы всё было готово.

Гарри продевал скользкий стеклопластик в швы палатки и думал, как они с Джинни будут делить недвижимость. Он собирался сказать ей о разводе сегодня же, не откладывая. Ему надоел этот балаган, и пора было с ним заканчивать. Улучив минутку, когда жена скатывала одеяло, он подошёл к ней и сказал на ухо:

— Мне нужно с тобой поговорить.

Джинни как будто не удивилась.

— Это мне нужно с тобой поговорить, — ответила она, покопалась в кармане штормовки и сунула ему чуть ли не в лицо что-то белое и невесомое, похожее на книжную закладку. Душу Гарри сковало нехорошее предчувствие.

— Что это? — спросил он.

— Присмотрись получше, — процедила она, и Гарри разглядел на белом фоне две красные полосочки.

Проснулся Рон и оглушительно рыгнул, вернулась прямо из воздуха Гермиона с гитарой, Снейп взглядом поджёг дрова в костре — но Гарри ничего этого не замечал. Он видел лишь кусочек белого пластика с двумя красными полосочками.

— У тебя будет ребёнок?

— Не у меня, — гордо сказала Джинни. — У нас с тобой будет ребёнок! — и кротко добавила: — Ты, кажется, хотел мне что-то сказать?

— Да нет, ничего, — промямлил Гарри и где стоял, там и сел.

Она стряхнула крошки с одеяла и расстелила его снова. Быстро темнело. Запахло шашлыком, и послышался звон расстроенной гитары. Снейп играл так себе, и голос у него был скрипучий, и в другое время Гарри непременно бы его поддел насчёт музыкальных способностей, но пять минут назад ему стало ни до чего.

— Гарри, иди подпевать! — позвала его Гермиона.

Гарри сел возле костра и залпом выпил стакан пива, предложенный бывшей одноклассницей. Джинни с довольным видом ворочала палкой угли под решёткой. Сова печально смотрела на них из клетки — ей опять досталось только сырое мясо. Рон пел мимо нот. Гермиона прихлёбывала пиво и улыбалась, глядя на поющего Снейпа.

А Гарри думал, как ему теперь разрулить всё то, что сегодня на него свалилось.

Та, первая Букля, была белой. Когда она в начале седьмого курса погибла смертью храбрых, Гарри очень тяжко переживал и зарёкся заводить новую сову. Но, как говорят в магическом Лондоне, от тюрьмы и от совы не зарекайся, и, прожив несколько лет без животного, Гарри решил купить новую сову. К тому времени ушлая и хозяйственная Джинни захомутала его по полной, и он не мог шагу ступить без её ведома.

— Куда собрался? — спросила она, увидев, что муж оделся на выход.

— На птичий рынок, — ответил Гарри и поскорее аппарировал из дома, ворча на лету: — Куда, куда… В пруда! Лягушек ловить, тебя кормить.

В сердцах оброненное словечко повлияло на качество аппарации, и вместо совиного отдела рынка Гарри угодил в лягушачий. Жабы, лягушки и огромные лягуханы в террариумах квакали так, что можно было оглохнуть.

— Мальчик, купи лягушечку! — сладким голосом предложила торговка средних лет и быстро протянула ему что-то зелёное, дрыгающееся, скользкое и истошно квакающее. Гарри шарахнулся, едва не потеряв очки, и начал проталкиваться к выходу. Аппарировать каждые пять минут не входило в его планы, он экономил магические силы, чтобы при выборе новой совы хорошо работала интуиция, поэтому он пошёл в совиный отдел пешком.

Последний раз он здесь был в детстве, когда хотел присмотреть жениха для своей первой совы, но дело так ничем и не кончилось. Можно было бы, конечно, сходить за новой совой к Хагриду, но дело наверняка закончится пьянкой, и Джинни будет злиться, к тому же Хагрид опять подарит ему белую сову, которая будет напоминать о первой, и Гарри каждый день будет мучиться воспоминаниями. Нет, вторая сова должна быть другой породы.

Проходя мимо вольеров с рептилиями, Гарри немного задержался, чтобы поболтать со змеями о погоде и ценах на магический бензин. Здоровенный амурский полоз высказал пожелание стать его новым животным, но Гарри вынужден был отказать ему. В самой вежливой форме он объяснил полозу, что он не может принести в дом змею, потому что Джинни не потерпит конкуренции, хотя он, Гарри, очень польщён таким предложением. Полоз покачал головой и отвернулся. Гарри так и не понял, обиделся тот или нет.

Наконец-то Гарри достиг совиного отдела. Сов здесь держали непривязанными, чтобы не создавать у них комплекс неполноценности, и неясыти, филины, полярные совы и сычи летали над головами посетителей как хотели. Чтобы создать иллюзию ночи, в совином павильоне не включали свет, и Гарри впотьмах чуть не опрокинул террариум с жертвенными мышами.

— Четыре глаза, и ни одним не видит, — услышал он недовольную реплику одного из совологов, но предпочёл сделать вид, что не заметил её. Сегодня портить с ними отношения было нельзя.

— Желаете сову присмотреть, молодой человек? — подскочила к нему молоденькая сотрудница отдела.

— Да! — радостно заорал Гарри. Если бы тогда, десять лет назад, он знал, чем обернётся его поход на птичий рынок, он убежал бы из совиного отдела без оглядки…

Нет, не убежал бы. Он бы оттуда трансгрессировал со страшной скоростью в любом направлении, он бы вылетел из проклятого павильона как китайская петарда, оглушительно и с треском, а потом наложил бы себе на мозги печать забвения, чтобы забыть туда дорогу. Но он был молод, неопытен, а продавщица-соволог так мила — в особенности по сравнению с его стервозной жёнушкой — что Гарри размяк. Продавщица специально для него включила свет и, рассказывая о необычайных качествах сов, медленно повела его вдоль стеллажей с насестами.

— Только не полярную, — высказал единственное пожелание Гарри. — Понимаете, семейная трагедия и всё такое, не хотелось бы вспоминать. Лучше пёструю, с ушками.

— У нас есть отличные пёстрые совы! Только вчера подвезли новую партию из параллельного мира. Взгляните на эту очаровательную неясыть… Ах, да, вы же с ушками хотели. Пройдёмте к вольеру с филинами. Кстати, филины сегодня со скидкой, у нас акция. По мне, так филин самая лучшая птица. Один недостаток — ухает.

Филины были гораздо крупнее других сов. Они таращили глаза на Гарри и делали змеиные движения головой, стараясь его напугать, изо всех сил махали крыльями и щёлкали клювами и вообще вели себя вызывающе, и Гарри чуть было не передумал. Он уже готов был согласиться на обычную неясыть, как вдруг внимание его привлекла бело-коричневая самка филина в клетке в самом тёмном углу. Сова посмотрела на него так грустно и так выразительно, что Гарри не мог к ней не подойти. Их взгляды встретились.

— Почему она в клетке?

— Это некондиция, — вздохнула продавщица. — Сегодня отвезём на переработку. Она перекусала весь отдел, и её признали опасной. Мне тоже досталось, — и она продемонстрировала заклеенный пластырем указательный палец.

— Но вы хоть пытались найти к ней подход? — возмутился Гарри, и сова с надеждой встрепенулась. — Она понимает человеческий язык, разве можно её на переработку?

— А кому она нужна?

— Мне! — крикнул Гарри, и сова радостно ухнула. — Сколько с меня?

— Нисколько, — устало ответила девушка-соволог. — Забирайте вместе с клеткой. И распишитесь вот здесь, что не имеете претензий в случае её агрессивного поведения.

Так Гарри стал владельцем второй Букли. Новая сова была в два раза тяжелее предыдущей, и Гарри взял магическое такси, чтобы не тащить её с собой с помощью аппарации. Водитель покосился на клетку, но ничего не сказал. Всю дорогу Букля-2 преданно смотрела на своего хозяина, и Гарри порой становилось не по себе от этого взгляда. Так на него смотрели только однажды — это была плакса Миртл, когда приставала к тринадцатилетнему Гарри в школьном бассейне. Но страстный взгляд озабоченного привидения вызывал у него только лёгкую гадливость и желание сбежать, а внимание этой странной совы льстило ему и было — стыдно сказать — приятно.

Вместе с совой ему вручили контейнер с мышами, и Гарри осознал, что теперь ему придётся каждый день губить живые души ради пропитания хищной птицы. С первой Буклей подобных проблем у него не было, та сама добывала себе еду, но такие умные совы встречаются одна на миллион, поэтому Гарри смирился с ролью убийцы. После того как он убил Волдеморта, прикончить мышь ему было как два пальца об асфальт.

Такси благополучно долетело до особняка Поттеров, Гарри расплатился и неуклюже вылез, стараясь не задевать клеткой салон. Когда он заявился на порог с клеткой в одной руке и с мышиным контейнером в другой, Джинни потеряла дар речи и едва не выронила скалку. Она собиралась напечь пирогов и пригласить гостей, и появление в доме живности не входило в её планы.

— Это что? — тихо, но зловеще спросила она.

— Я купил новую сову, — ответил Гарри. — Правда, она красавица? — и он повертел перед женой клетку, хвастаясь. Но он зря надеялся на понимание.

— Зачем тебе сова? У нас же уже есть.

— Ну, то твоя. А это моя. Собственная. Букля Вторая.

— Отнеси её, откуда взял. У нас сегодня будут гости, Рон и Гермиона. Я не хочу, чтобы наш дом превратился в совиный питомник, — и Джинни, поджав губы, удалилась на кухню.

Гарри переглянулся с совой. В её огромных жёлтых глазах отразилась такая мольба, что он, не раздумывая, отнёс клетку в свой кабинет, куда жене вход был… ну, не то чтобы запрещён, поди ей что-нибудь запрети, — просто Гарри запирал дверь специальным заклинанием с использованием неприличных слов, чтобы Джинни не могла её открыть. Само заклинание тайной не было, Джинни его тоже знала, но, как женщина из порядочной семьи, не могла произнести вслух.

Оставшийся час до прихода гостей Гарри провёл в обществе совы. Первым делом он открыл ей клетку и сказал:

— Мой дом — твой дом. Ты можешь летать, где хочешь.

Сова вышла и огляделась. Кабинет был слишком мал для полёта, и она залезла на колени к своему новому хозяину, как кошка. Гарри это рассмешило.

— А ты забавная! — сказал он, взял её на руки и стал ходить кругами. И почему такую кроткую сову сочли опасной?

Он немножко поговорил с Буклей, потом накормил её мышами и оставил одну, попросив не скучать. Гарри поймал себя на том, что обращается с ней как с человеком. Конечно, первую Буклю он тоже уважал, но понимал, что она всё-таки животное. С этой было иначе.

* * *

Ровно в шесть пришли гости. Гермиона в неброском, но идеально сидящем костюмчике навозного цвета была само очарование, и Гарри с запоздалым сожалением подумал, что если бы не Джинни, то он отбил бы её у Рона. Женщины расцеловались, мужчины пожали друг другу руки, и вся компания прошла в гостиную.

Сначала, как водится, тряхнули стариной и перемыли кости покойному Волдеморту, потом Джинни подала свои фирменные пирожки с морковью, и Гарри только успевал бегать на кухню за чайником, а после чаепития, когда мужчины вышли покурить на балкон, Рон начал рассказывать Гарри что-то о ремонте, но внезапно приглушил голос и, косясь на женщин, секретничающих в гостиной, сказал:

— Снейпа с того света вернули.

Гарри чуть не выронил дорогую гаванскую сигару.

— Кто?

— Мерлин его знает. Был какой-то неудачный опыт в Хогвартсе. Маг, когда умирает, он где оказывается? В портрете. Ну вот его из портрета-то и вытащили. Какой-то самоучка сварил зелье, прочитал заклинание, да не так. А рядом был портрет Снейпа. Ну он оттуда и вылез, Снейп в смысле, и навалял этому самоучке по самое не могу. А потом ушёл в неизвестном направлении. Ну, наутро народ пришёл в Хогвартс — а портрет пустой!

— Но так же не бывает!

— Не веришь, сходи в Хогвартс, сам посмотри. От журналистов скрывают, сказали, что портрет увезли на реставрацию. А мой знакомый эльф там работает уборщиком, он мне и рассказал. Клянётся, что сам видел, как Снейп того самоучку-недоучку за уши таскал.

— Гермиона знает?

— Нет! — Рон вытаращился и замотал головой. — Что я, дурак, что ли, ей о таком рассказывать?

— Да-а, дела, — протянул Гарри. — Но шила в мешке не утаишь. Узнают рано или поздно.

— Ну да, эта белобрысая с блокнотом везде пролезет. Прикинь, я Снейпу сотню должен…

— Мальчики, вы где? Мы без вас скучаем! — громко позвала Гермиона.

— Ща! — гаркнул Рон и заговорщицки сказал Гарри: — Ты смотри, не говори никому.

— Могила, — поклялся Гарри. — А надо бы этого специалиста вычислить. Представляешь, что будет, если он всех покойников начнёт оживлять?

— Не начнёт, — доверительно шепнул Рон, наклонившись к Гарри, и тот инстинктивно отшатнулся: от друга несло перегаром. — У него случайно вышло. Какие-то материи совпали. Один случай на стопятьсот, такого больше гарантированно не повторится. Хотя мне и одного хватит. Если Гермиона начнёт бегать к Снейпу…

— Вот заладил. Нужен ей твой Снейп, да ещё из могилы. Он ей и живой-то не очень нравился.

— Мальчики! Вы там нас обсуждаете? — задорно крикнула Гермиона.

— Уже идём! — заорал Рон и шепнул: — А вычислить и правда надо. Как бы он ещё чего не намудрил.

— Придумаем что-нибудь, — ответил Гарри. — Пошли и правда к девчонкам.

Они вернулись в гостиную и уселись в кресла.

— Да, кстати, должен вам сообщить, — сказал Гарри светским тоном, — я купил новую сову!

Возвращались с пикника в середине следующего дня. Сколько раз Гарри замечал: ни от чего так не устаёшь, как от отдыха. На обратном пути Рон поймал болт правым передним колесом, и целый час они втроём это колесо меняли под зуденье Гермионы: «Говорила тебе, не съезжай на обочину! Там всегда какая-нибудь дрянь валяется». Запаска оказалась спущенной, и её накачивали ручным насосом, потому что компрессор остался в гараже.

Выловленную рыбу Рон собирался отнести своей маме, но Гарри выпросил штук двадцать для совы. Когда после ремонта усаживались в машину, обнаружилось, что их всего четверо: Джинни, не выдержав рыбной вони, аппарировала домой. Держа на коленях клетку с совой, Гарри виновато поглядывал ей в глаза, а потом отводил взгляд.

Дома он постарался пройти незамеченным мимо Джинни, которая хлопотала на кухне. Для этого ему пришлось на несколько метров аппарировать прямиком в свой кабинет вместе с совой и рыбой, и это добавило ему усталости. Просунув в клетку пару рыбин, он завернул остальные во вчерашний «Ежедневный пророк», сунул ноги в шлёпанцы и пошёл на кухню. Эти жуткие волосатые тапки в виде лап дракона подарила ему тёща на день рождения, и Гарри носил их, чтобы не обижать жену.

— Дорогая! Что у нас се…

— Жареная рыба, — отрезала Джинни. — По твоему рецепту. А я устала.

Она повесила передник на волшебный гвоздь и вышла из кухни. Гарри почесал затылок, потом бросил рыбу в раковину и взял нож.

Поздно вечером, когда рыбное жаркое было съедено, а кости и чешуя скормлены мелкой домашней нечисти, супруги сидели в спальне перед колдовизором и, приглушив звук, обсуждали Гермиону.

— Нельзя быть такой тощей, — говорила Джинни. — Во всём надо знать меру, даже в диетах.

— Внешность не главное. Главное — характер, — возразил Гарри.

— А эти её шашни со Снейпом? Не понимаю, как брат всё это терпит.

— Да ну, это просто сплетни, — сказал Гарри. — Они общаются лишь по работе.

— Гарри, ну какая у этого уползанца работа? Появляется раз в месяц в Отделе Тайн в день зарплаты, а остальное время бренчит в переходе. Уработался весь.

— Да это враньё, — сказал Гарри. — Снейп, да в переходе? Быть такого не может.

Джинни лишь презрительно фыркнула.

По колдовизору начался сериал, Джинни сделала погромче и положила свою рыжую головку к мужу на плечо. Он машинально потянулся к Джинни рукой, но тут вдруг из кабинета раздалось страшное и оглушительное:

— У-ух!

Они оба вздрогнули.

— Сбегаю посмотрю, как она там, — быстро пробормотал Гарри и убежал.

Джинни ждала его час, два, сходила на кухню поесть, досмотрела кино и в конце концов уснула в одиночестве.

* * *

— Чего орёшь? — недовольно спросил Гарри, прикрывая за собой дверь кабинета.

— У-ух, — ответила Букля вполголоса. Она сидела на деревянном насесте под самым потолком и сверкала оттуда круглыми глазами.

— Что-то важное? — забеспокоился Гарри.

— Ух, — ответила сова и кивнула.

Гарри тяжко вздохнул и пошёл за волшебной палочкой. В трудные времена битвы за Хогвартс он всегда держал её при себе, но спокойная мирная жизнь научила его расслабляться, и дома палочка обычно хранилась в секретере вместе с водительскими правами и ключами от машины. На цыпочках он пробрался в коридор, вытащил палочку и вернулся в кабинет. Букля уже слетела с насеста и расположилась на красном бархатном диване, который Гарри приволок в кабинет семь с половиной лет назад, невзирая на шумные протесты Джинни.

Гарри, собрав в кучу остатки магической энергии, произнёс заклинание, наставив на сову палочку, и после яркой вспышки сова исчезла, а из облака дыма появилась девушка в пеньюаре. Она была юна и свежа.

— Ну, что случилось-то? — не очень приветливо сказал Гарри.

— Я соскучилась, — объявила Букля.

— И ты не могла с этим до утра подождать?

— Не-а, — игриво ответила она и поманила его пальцем.

Это свидание было коротким, но бурным, а потом они болтали обо всём чуть ли не до рассвета. Гарри обещал посидеть с ней до обратного превращения, но Букля всё не превращалась и не превращалась, и он так и заснул на диване. Снилось ему чёрт знает что, а когда он проснулся, стенные часы показывали одиннадцать. По кабинету кругами летала сова.

— Ну вот, в Аврорат опоздал, — проворчал Гарри. — Хороший пример для подчинённых.

— У-ух! — ответила Букля из-под потолка.

Но с утра он направился не в Аврорат, а в свою старую добрую школу, из-за которой ему пришлось когда-то столько вытерпеть. В библиотеке Хогвартса Гарри вытащил с полок все книги по совологии, которые смог найти, уселся в читальном зале за столом и разложил их перед собой полукругом, открыв на нужных страницах. Совы на картинках в волшебных книгах не только шевелились, но и ухали, поэтому на Гарри начали оглядываться другие посетители. Но ему было плевать. Он хотел выяснить всё, что касается высиживания и вылупления.

Чем больше он читал, тем сквернее у него становилось настроение. В конце концов он выбрал себе одну книгу, самую подробную, а остальные закрыл и сложил стопочкой — авось студенты-практиканты разложат их по местам. С книгой под мышкой он аппарировал в магический паб, где кроме сливочного пива подавали ещё и молочный коньяк, и заказал сразу две стопки и закуску. Время было рабочее, но не для того Гарри десять лет отдувался и воевал с Волдемортом, чтобы теперь быть привязанным и ходить по струнке. Сегодня он хотел отдохнуть перед грядущими испытаниями, которые по своей силе тянули на ещё одну битву за Хогвартс.

— Здравия желаю, начальничек, — раздался вкрадчивый гнусавый голос, и Гарри едва не подавился рольмопсиной.

— Привет, Бакти, как поживаешь? — выдавил он из себя стандартную вежливую формулировку.

Рядом с ним у стойки ошивался невысокий тощий мужичок неприглядного вида и неопределённого возраста. По его ухрюканному бурнусу скакали вши, а на штанах красовались жирные пятна от блинов.

— У меня такое горе, — закатил глаза этот грязный тип. — У меня умер брат, и мне даже не на что его похоронить. Выручишь по старой дружбе, а?

— Сколько у тебя братьев, Бакти? Уже в этом году ты похоронил семерых, и это не считая трёх племянниц, двух сестёр и четырёх бабушек.

— Я… это, в общем. Такое горе, а денег нету.

Гарри сделал каменное лицо и отсчитал попрошайке несколько золотых галлеонов. На них уже косились охранники, и Гарри шепнул ему:

— Получил своё и харчись. Не компрометируй меня.

— Спасибо, начальничек! — закивал мужичок. — Какое у тебя доброе сердце! Вот это я понимаю, настоящий друг! Ты никогда не бросишь в беде старого Бактериуса!

— Этот с вами? — флегматично спросил подошедший охранник, глядя на Гарри непроницаемыми глазами-пуговицами.

— Нет! — открестился Гарри и замахал руками.

— Глядите, — сказал охранник и потерял к нему интерес.

Бакти засеменил к выходу, и посетители паба проводили его гадливыми взглядами. Когда за ним захлопнулась дверь, Гарри тихо ругнулся Мордредом и опрокинул вторую стопку. С минуту он сидел без движения, обводя рассеянным взглядом юных волшебниц за столиками, и вдруг, осенённый новой идеей, вскочил и побежал к выходу с криками:

— Бакти! Вернись! Дело есть…

Но чумазого мужичонки и след простыл, должно быть, он просто исчез в воздухе. Гарри стоял посреди улицы магического Лондона и мысленно проклинал тот день и час, когда в его жизни восемь лет назад появился этот во всех отношениях нечистоплотный шельмец, с которым его накрепко сковали цепи общих махинаций.

— Бактериус! — звал Гарри, но напрасно.

Мимо него протопали строем Обжиратели До Смерти с плакатами, горланя свою дурацкую песню, и у него мелькнула мысль их всех арестовать и посадить на сутки в обезьянник, чтобы знали, но ему было жаль времени. В принципе, они были безобидными мелкими хулиганами и ничего противозаконного не делали, разве что заборы иногда ломали по пьяни. Песенка была примитивная, всего из одной ноты, но очень въедливая.

— Это Волдеморт!

Это Волдеморт!

Научил нас в жизни делать

Всё наоборот!

«Щенки, — подумал Гарри, — на вас бы настоящего Волдеморта напустить». Подобные выходки молодёжи всегда бесили его, но официально прикопаться было не к чему, и ему оставалось лишь только ждать, пока они сломают забор — тогда их можно было привлечь за хулиганство. А Обжиратели орали дальше:

— Ой-ой-ой-ой-ой!

Ой-ой-ой-ой-ой!

Все заборы поломали,

Фу ты грех какой!

Солидные волшебники, проходящие по улице, презрительно отворачивались от шествия, поджав губы. Одна пожилая дама лет тридцати семи в чёрной мантии и кокетливой зелёной шляпе вполголоса высказала спотыкательное проклятие, и предводитель шествия зацепился ногой за ногу, чуть не упав в лужу. Его соратники отреагировали дружным гоготом и затянули третий куплет, который раздражал Гарри больше всего.

— Гарри Поттер гад!

Гарри Поттер гад!

Мы ему набили морду

Восемь раз подряд!

Это было ужасно обидно и к тому же неправда: морду ему набили только два раза. Один — в кабаке в четвёртом часу утра, когда он ничего уже не соображал от выпитого огневиски, а второй — когда он забыл дома волшебную палочку. Эх, поймать бы поэта…

— Сливочные пивососы, — беззвучно процедил Гарри и выхватил удостоверение аврора, но тут, как всегда, сработал закон подлости: из переулка на бешеной скорости вылетел чёрный седан, скрипнул тормозными колодками и встал прямо между ним и толпой неформалов, прочертив на асфальте две чёрные полосы. Из машины раздавалась клубная музыка с бухающими басами. Тинейджеры издевательски захохотали и все одновременно аппарировали Мерлин знает куда, и коллективный хлопок прозвучал как праздничный салют.

Пассажирская дверца приоткрылась, музыка стихла, и из полумрака тонировки на Гарри глянул ухмыляющийся блондин в зеркальных очках-авиаторах и с зачёсанными назад волосами.

— Прокатимся? — заговорщицки предложил он и подмигнул начальнику Аврората.

— Да пошёл ты! — рявкнул Гарри. — Я из-за тебя хулиганов упустил!

Блондин издевательски захохотал, хлопнул дверцей и врубил музыку на полную дурь, после чего резко сдал назад, развернулся и рванул с третьей передачи. Гарри выругался.

— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, — сказал он, пытаясь справиться с гневом. Разозлившийся волшебник может натворить много лишнего, поэтому он всегда старался держать себя в руках. На малолетних оболтусов придётся пока забить, он это понимал. Сейчас ему был нужен Бактериус, и Гарри начал аппарировать по очереди во все пабы, которые знал, но шельмеца нигде не было. День прошёл впустую, Гарри устал и проголодался, посеял где-то библиотечную книгу и вернулся домой злой как чёрт. Аппарировать сил уже не было, поэтому он поднялся по крыльцу пешком, как магл.

Джинни встретила его в дверях. Вместо спортивных штанов и обвислой майки на ней было элегантное бархатное платье с драпировкой.

— Где был? — холодно спросила она.

— Пиво пил, — ответил Гарри. — Сливочное.

— Ты мне спагетти на уши не вешай! Я тебя не видела с часу ночи.

— Понимаешь…

— Не заливай мне про «понимаешь»! Я не маленькая и прекрасно знаю, чем ты с ней занимался.

— С кем с ней? — вытаращил глаза Гарри, изо всех сил изображая честность.

— С этой пучеглазой! Ты к ней бежишь по первому уханью. Хоть бы постыдился! Соседи про нас уже судачат.

— Ну Джинни, дорогая, это же просто моё животное.

— Не просто!

— Ты же знаешь…

— Я знаю одно, — перебила его Джинни. — Мой муж — извращенец.

С этими словами она шагнула в камин и исчезла. Гарри кинулся было за ней с криком: «Я всё объясню! Это не то, что ты думаешь!» — но потом плюнул на угли, повернулся и пошёл в кухню.

Он открывал холодильник и все шкафчики в поисках съестного, проверил даже хлебницу и холодильную сумку, но нашёл лишь несколько пакетиков разовой лапши. Джинни рассердилась не на шутку. Делать было нечего, и Гарри, чертыхаясь, высыпал в тарелку две штуки, залил водой из-под крана и, наставив на свой скромный ужин палочку, произнёс кипятильное заклинание. От лапши пошёл пар и завлекательный аромат дешёвки. Гарри нахлобучил на тарелку крышку от чайника и сел ждать.

— Мне бы сейчас маховик времени, — пробормотал он, барабаня пальцами по столу.

— Ух! — раздалось из кабинета.

Гарри закрыл глаза, откинулся на спинку дивана и тихо сказал самому себе:

— Не пойду. Достали обе.

Закатные лучи окрасили кабинет в розовые тона, когда Букля наконец-то дождалась своего хозяина. Расправившись с лапшой и приняв душ, Гарри не спеша побрился, надел полосатый шлафрок, сунул в мусорное ведро тёщины страшные тапки и в нормальных шлёпанцах отправился в кабинет. Волшебную палочку он на всякий случай положил в карман.

Букля радостно захлопала крыльями, заухала и уселась к нему на плечо. Гарри погладил её по перьям, и она легонько царапнула его сквозь ткань халата.

— Не обижайся, — примирительно сказал он. — Я сегодня вымотался, как не знаю кто, да ещё и Джинни психанула…

Услышав это имя, Букля клюнула его в затылок — не так чтобы сильно, но чувствительно, и Гарри пересадил её на насест. Сам же повалился на диван, вдохнул, выдохнул и объявил:

— Значит, так. Есть у меня одна идейка, но для этого придётся повозиться. Если выгорит, то ты станешь обычным анимагом, и твоя человеческая форма будет основной, а совиная — временной, — Гарри увернулся от когтистых объятий совы, которая налетела на него в порыве радости, и продолжал: — Лишь бы найти этого бездельника Бакти — ну, ты его помнишь, — Букля прекратила хлопать крыльями и нахохлилась. — Согласен, общение с ним — не самая приятная вещь, но у него уникальные магические способности… Бу! Ты в порядке?

Букля взлетела под потолок и примостилась на открытой форточке. Гарри заглянул в клетку с мышами и увидел, что все они целы. Клетка была со специальной дверцей, чтобы сова могла сама открывать её и вынимать мышей. Раз в неделю Гарри затаривался ими в зоомагазине, и все были довольны — и Гарри, и Букля, и продавцы. Мыши довольны не были, но их никто не спрашивал.

— Ты ничего не ела. Тебе надоели мыши?

Букля кивнула.

— Ты хочешь хомяка? Рыбу? Цыплёнка?

На все вопросы сова отрицательно мотала головой, и Гарри забеспокоился.

— Ты заболела? Я отвезу тебя к совиному доктору!

Букля так яростно замотала головой, что в кабинете поднялся ветер. Гарри встал.

— Ну, тогда я не знаю, что тебе нужно. Лети вниз, и я тебя превращу. Только не… это…

Букля не заставила себя просить дважды — она бесшумно спланировала на диван и приняла самую кокетливую позу, какую только может принять птица. Гарри наставил на неё палочку, но был настолько уставший, что смог превратить сову в девушку только с третьего захода. На больную его питомица явно не походила, в этот раз она выглядела ещё свежее, чем в прошлый: на её круглых щеках играл румянец, а в янтарных глазах сверкали озорные искорки. От неё исходил хвойный аромат.

«Хороша чертовка, — в который раз подумал Гарри и против своей воли представил себя с этой красавицей на торжественном приёме. — Белобрысый обзавидовался бы!» Но вслух сказал другое:

— Почему ты не стала есть мышей?

— Мне их жалко, — ответила Букля своим напевным голосом. — Они хорошенькие.

— Что-о? — Гарри аж подскочил. — «Жалко» знаешь где? Восемь лет мышей ела, нормально было. А теперь жалко стало?

— Да, представляешь? И у меня вообще изменились вкусы. Мне в горло не лезет совиная еда, я хочу есть то, что едят люди. Зачем ждать полного превращения? Можно начать уже сейчас. Принеси мне что-нибудь с вашей кухни! — и она лукаво улыбнулась.

Гарри поскрёб пятернёй затылок. Ещё никогда он не чувствовал себя так глупо. Он догадывался, почему у Букли начали меняться вкусы, и прекрасно понимал, что сейчас ей как никогда нужно хорошее питание… Но на кухне не было ничего, кроме разовой лапши.

Он мог, конечно, преодолеть усталость, одеться и сходить в ближайший круглосуточный павильончик, но опасно было оставлять Буклю одну в человеческой ипостаси: чего доброго, превратится обратно, а на повторную манипуляцию у него сил точно не хватит, он уже как выжатый лимон. А чтобы заказать пиццу в магической пиццерии, нужна почтовая сова, ведь в мире магии нет мобильных телефонов. То есть, придётся придать Букле совиный вид, сгонять её за пиццей, а потом снова превратить… Нет уж, лучше лапша.

Мысленно проклиная магический мир с его старорежимными порядками, Гарри поплёлся на кухню. Букля тихонько шлёпала за ним, подобрав длинные полы своего пеньюара.

— Сиди тут! — пробурчал Гарри. — Вдруг жена вернётся.

— Гарри, я не хочу оставаться одна! Я и так засиделась в этом кабинете.

— Ладно, только быстро…

В кухне Букля присела на краешек табуретки, с улыбкой глядя, как Гарри готовит романтический ужин. Сгорая со стыда, герой-любовник надкусил последний пакетик лапши, рванул упаковку и высыпал содержимое в тарелку.

— Вы всегда так едите? — вежливо спросила Букля.

— Нет, только по праздникам, — проворчал Гарри и поставил кипятить воду, чувствуя, что его магическая энергия пересекла нулевую отметку и ушла в минус.

— Я никогда не была здесь в человеческой форме. Всё выглядит по-другому…

— Угу.

— Как тут всё интересно, ой, а что это за тряпочка на стене?

— Угу.

— Ну Гарри…

Он вдруг сообразил, что она даже не умеет пользоваться вилкой, и сейчас ему придётся её обучать. Сняв со стены полотенце, он положил его к Букле на колени, чтобы она не заляпала свой пеньюар, потом залил кипятком блюдо дня и начал урок.

— Вилку держат вот так. Не ткни себе в глаз. Зубьями вниз, ими будешь еду подцеплять. Потренируйся на воздухе, пока размокает.

Слава Мерлину, ему таки удалось накормить Буклю, и ей вроде бы даже понравилось, и всё бы было хорошо, управься они секунд на двадцать побыстрее. Когда Гарри кидал в раковину вторую грязную тарелку, в гостиной раздался хлопок, а затем стук каблуков и голосок Джинни, отдающей приказания домовым эльфам.

— Превращайся быстрее! — зашипел Гарри. — Иначе она нас застукает!

— Я не могу, — пролепетала Букля, встала из-за стола, и её янтарные глаза стали огромными от ужаса. — Оно всегда само случалось…

— Блохи кентавра… — выругался Гарри и шагнул к выходу, но не успел.

Прямо перед ним стояла Джинни.

Гарри обречённо опустил голову, готовясь быть сражённым Авадой. Перед его глазами промелькнула вся его тридцати-с-хвостом-летняя жизнь. Некоторые моменты ему было смотреть так стыдно, что он даже почти перестал сожалеть о пришедшем кирдыке. Грозная и мечущая глазами молнии Джинни уже вытащила палочку…

Как вдруг у них под ногами, неуклюже переваливаясь на лапах и роняя перья, пробежала круглая объевшаяся сова. Она стыдливо втянула голову в плечи — если таковые у неё имелись — и, глядя в пол, процокала когтями мимо супругов. В гробовой тишине муж и жена проводили птицу глазами.

А Букля добежала до лестницы, взмахнула крыльями и улетела наверх. Выпавшее у неё из хвоста рябое перо взбесило Джинни.

— Опять эта пучеглазая! — прошипела она, обмахиваясь веером со стразами.

Гарри принюхался. От Джинни попахивало мартини и гаванским табаком, а в её глазах помимо ревности поблёскивало что-то такое этакое — Гарри никак не мог вспомнить, как оно называется. Оно, собственно, уже угасало, но всё ещё поблёскивало. Чтобы отвлечь жену от совы, а также от этого самого, он сказал первое, что пришло в голову:

— Кстати, дорогая. А давай-ка махнём на курорт! Дней на десять. Плюнем на колдовство, поедем как обычные маглы, отдохнём…

Джинни зависла. Чего-чего, но этого она от своего мужа не ожидала.

— На курорт? Сейчас? — спросила она, хлопая ресницами и производя лёгкий ветерок. — Но я не готова. Косметический салон, документы…

— Да не прямо сейчас! Через недельку-другую. Тебе в твоём положении будут полезны морские ванны.

— В каком положении? — удивилась Джинни, но тут же спохватилась и поправила драпировку на платье. — Ах да, конечно. Пойду приму витамины, — и она скрылась на кухне, где красовалась немытая тарелка из-под лапши.

Гарри посмотрел жене вслед, почесал волшебной палочкой ухо и пошёл в кабинет — проверить, как там Букля.

И Букля снова его укатала.

* * *

Следующий день в Аврорате прошёл сумбурно. Приводили на допрос то одного, то другого отловленного, но все они на поверку оказывались не Пожирателями, а обычными спившимися колдунами вроде Бакти, или волшебниками-экологистами, которые косят под маглов и стараются не пользоваться колдовством, дабы не засорять мировой эфир. Те и другие скандалили и требовали повысить им государственные выплаты. «Посадить бы вас всех в кутузку», — подумал Гарри, вправляя мозги очередному скользкому типу. Подчинённые разъехались по отпускам, и начальнику Аврората приходилось разгребать всё самому.

К пяти часам у него голова шла кругом. В ней звучали недовольные гнусавые реплики: «Обижаете, начальничек!» и уханье Букли, пьяное икание Рона и три аккорда Снейповой гитары, скрип несмазанной двери Аврората и визг тормозов…

То, что этот звук на порядок реальнее всего прочего, топающий с работы Гарри осознал с опозданием, уворачиваясь от шикарного автомобиля. Хорошо ещё, что водитель попался опытный и виртуозно обошёл зазевавшегося аврора полицейским разворотом. В салоне грохотал магловский клубняк.

— Гиппогрифом тя о крестраж! — выругался Гарри и полез за палочкой, чтобы проткнуть нахалу шины, но тот молниеносным и плавным движением подал авто вперёд, остановился буквально в сантиметре от его башмаков и приглушил музыку. Тонированное стекло упало вниз, открывая для обзора холёное арийское лицо в тёмных очках.

— Могу подбросить, — подмигнул Драко и расплылся в улыбке, сверкнув белоснежными зубами.

Гарри помялся, плюнул на асфальт и залез в машину. Бывший одноклассник расхохотался, хлопнул его по плечу и, великодушно разрешив:

— Можешь не пристёгиваться, — дёрнул сцепление так, что Гарри почувствовал себя раздавленной шоколадной лягушкой. — Пиво справа.

— Загремишь когда-нибудь, — проговорил Гарри, пытаясь преодолеть силу ускорения и дотянуться до ремня безопасности.

— Не дрейфь. Я даже не разогнался как следует. Вот выедем на трассу…

Гарри с тоской поглядел в зеркало заднего вида, в котором отражалась молодящаяся белобрысая тётка в очках и с блокнотом, и сказал:

— Какая, к кентаврам, трасса? У меня дел по самый снитч. Рули к дому.

— Ты чего, паря? Так нельзя. Расслаблять… ся надо! — сказал Драко, открывая левой рукой пиво, но авто развернул. — Как там Джинни-то? Всё молодеет? — и он снова ржанул, на этот раз с пошленькой интонацией.

— Мы с ней на курорт уезжаем, — ляпнул Гарри.

— Когда? Куда? На сколько?

— Ещё не решили. Слушай, а тебе-то какое дело?

— Так просто.

— Думаю, через недельку махнём куда-нибудь, где мягкий климат и много фруктов. Джинни полезно укрепить здоровье, ведь она теперь ест за двоих.

При этих его словах Малфой чуть не врезался в фонарный столб, подавившись пивом.

— Да что ты сегодня как чумной! — всполошился Гарри.

— МакГонагалл под колёса бросилась, чуть не наехал. Ладно, бывай, — Драко остановил машину возле дома и отсалютовал двумя пальцами. — Привет супруге! А фрукты, чтоб ты знал, и здесь бывают. И ещё какие! — усмехнулся он на прощание, многозначительно подмигнув.

* * *

POV Бактериус Цианидис

Не смотрите на меня так сквозь прищуренный глаз, и не надо нос заворачивать. Некогда мне душ принимать, а носки я раз в год меняю. Лучше подайте галлеон на огневиски. Во-во, и топайте отсюда подобру-поздорову, а то в сову превращу и на глобус натяну.

Ну его к чёрту. Дальше пишет опять автор.

По несчастливому стечению обстоятельств родившись маглом в семье маглов, Бактериус, тогда носивший нормальное человеческое имя, случайно пронюхал о магической Британии, и с тех пор жизнь его круто изменилась. Было ему тогда уже под тридцать, и он удивительным образом совмещал богемный образ жизни с любовью к эзотерике.

Это был один из невыносимых типов, которые, начитавшись какой-нибудь модной хрени, три дня после этого ходят с квадратными глазами и переваривают информацию, а потом начинают компостировать всем мозги, обращая в свою веру. Так, Бакти въедливо и планомерно прошёл через учения всех сектантов, включая запрещённого Тьфун Чиха, сменяя увлечение раз эдак в полгода. На это он угрохал всю молодость.

Родственники давно забили на него, подкидывая изредка деньжат на хлеб, стыдились такого родства и при встрече делали вид, что не имеют к Бактериусу отношения. К слову, имя Бактериус он присвоил себе задолго до приобщения к миру магов в годы увлечения непротивлением злу насилием. Будучи по жизни максималистом, он воспринял всё буквально и с тех пор не давил даже блох. Во время медитативных практик единения с природой Бакти кусан был комарами до потери человеческого вида, но терпел, скорчив зверскую рожу, а по достижении полного просветления решил пойти дальше и отказался от мыла, чтобы не убивать ползающих по нему ни в чём не повинных бактерий.

Увлечение прошло, сменившись противоположным — Бакти вступил в общину мухоборцев, которые каждый день обязаны убить хотя бы одно насекомое, и ревностно исполнял свой долг. Зимой с насекомыми были напряги, приходилось даже покупать кормовых сверчков в зоомагазине. В общем, Бакти совершенно излечился от непротивления, но дурная привычка не мыться осталась, а внезапно открывшаяся склонность к выпивке сделала начинающего эзотерика до предела колоритным.

Что он из себя представлял к тому моменту, когда магическое знание раскрыло ему свои объятия… Хотя к чему эти сантименты. Было так: какой-то студент Хогвартса, не выучивший урок по зельеварению, плакался на задворках магической академии и, не разбирая дороги, споткнулся о чей-то череп и полетел в канаву, граничащую с обычным миром.

В этой канаве он нос к носом столкнулся с замурзанным пьяницей и так шуганулся его небритого фейса, что начал выкрикивать все подряд заклинания, которые осилил запомнить. Вместо волшебной палочки он с перепугу схватил первое, что попалось под руку — угвазданный в канавной грязи совок. Это и спасло Бактериуса от Авады.

В лице Бактериуса прогульщик нашёл чуткого и внимательного слушателя. Что-то Бакти мотал на ус, что-то записывал в вонючий блокнот, где хранил фамилии кредиторов, и слово за слово вытянул из хогвартской нюни всё.

И про галлеоны, и про Гринготтский банк, и про заклинания, и про оборотное зелье, и про совиную почту, и про Статут о Секретности, в данный момент благополучно нарушенный. Много чего рассказал гриффиндорский двоечник, то и дело протирая очки от соплей. Через час Бакти был единственным маглом в мире, который знал, что он магл. Для немытого эзотерика стало великим откровением, что магии можно обучиться — при наличии способностей, разумеется, что профессор МакГонагалл умеет обращаться в кошку и что метла — не подметалка, а летательное средство. И что профессор зельеварения — злобная носатая сволочь.

Утешив малолетку и высморкав ему нос в рукав своего бурнуса, Бакти расплылся в щербатой улыбке и спросил, в каком классе проходят Обливиэйт для стирания памяти.

— Это мы ещё не проходили, — ответил тот, шмыгнув носом. — Это нам не задавали.

— Вот и чудненько, — расплылся пуще прежнего Бактериус и потёр ладони. — А теперь, цыплёночек, заруби на своём сопливом носу: или ты передаёшь мне все знания, которые сволочной профессор вдолбил в твою глупую голову, или я прямиком иду в ваше Министерство Магии или как его там, и докладываю по всей форме, что ученик такой-то нарушил Статут о Секретности, рассвистев на всю деревушку о магическом мире. Меня потом, конечно, шарахнут Обливиэйтом, но ты-то к тому времени будешь сидеть в Азкабане и стенать на нарах до конца своих дней: «О, зачем я не послушался Бактериуса! Был бы теперь начальником Аврората…» Ну, как тебе такой расклад?

Мальчишка поскрёб тыкву и согласился. Ещё бы.

Несмотря на всю свою чудовищную дурь, Бакти оказался достаточно умён, чтобы запомнить всё, что сообщал ему подшефный. Да, он понимал, что маглы магами не становятся, и сколько ни ори «Авада», зелёная вспышка из шариковой ручки не вылетит. Но годы медитации сослужили свою службу. Видимо, где-то что-то тихонько накапливалось, и профуканная молодость наконец-то вылезла неожиданным результатом — к худу или к добру, судить не нам, но у Бакти каким-то кандыбобером начали проявляться магические способности.

Вот только были они с брачком. Первое же сваренное оборотное зелье чуть не отправило на тот свет пол-Хогвартса одним лишь испарением, а сам сваривший не успел к нему даже прикоснуться, упав, как тростинка, к подножию котла. К счастью, двоечник успел сбегать за носатым профессором, и тот обезвредил отраву, счистив попутно двести пятьдесят баллов с Гриффиндора. После того случая Бакти взял себе псевдоним Цианидис.

Оклемавшись после магического дебюта, Бактериус устроился на полставки мусорщиком при Хогвартсе и навсегда распрощался с миром маглов. Благодаря подшефному, взявшему вину на себя, об истинном авторе ядовитого зелья никто так и не догадался. Профессора скривились, услышав незнакомую фамилию, но выдали новенькому метлу — обычную, не летательную, и велели подметать территорию, запретив показываться на глаза. А ему большего и не надо было.

Так прошли годы.

Магический талант Цианидиса был сколь силён, столь же и непредсказуем. Грубо говоря, у его колдовства не было вектора. Те немногие, кто знал его не только как дворника, но и как волшебника, единодушно были уверены, что проблема кроется в бутылке огневиски, постоянно хранящейся в кармане Бактиного бурнуса, не стиранного, кстати, аж с той памятной встречи в канаве. Эти немногие считали, что колдовство — дело ответственное в той же степени, что и вождение авто, и полезно лишь на трезвую голову. А было этих немногих действительно немного — всего трое. Зато уж прославилась эта троица… Но об этом рассказали и без нас.

Как в тайну оказались втянуты ещё двое? Да запросто. Двоечнику и прогульщику, нарушившему Статут о Секретности, тяжко было нести это бремя в одиночку, и он разболтал о Бакти своим друзьям: девчонке и парню. Те посочувствовали бедолаге и согласились, что он влип по гроб жизни.

— Теперь этот шантажист от тебя не отстанет, — сказала девчонка.

— Может, его Обливиэйтом? — сказал парень.

— Поздно, — вздохнул двоечник. — Уже не возьмёт. Я его сам всему научил.

— Эх ты, тютя, — сказали хором друзья. — Ладно, не боись. Не сольём.

Таким образом, о существовании хитроумного мага-самоучки Бактериуса знали четверо: двоечник, его друг с подругой и сам Бактериус.

Гарри проснулся от громкого шуршания, которое нельзя было спутать ни с чем: так могла шуршать только газета. Этот звук въелся ему в подкорку за первые десять лет жизни, проведённые у Дурслей. Эти жлобы старались шикануть каждой мелочью, но экономили на туалетной бумаге.

— Что, добегался? — с максимально возможной язвительностью произнесла Джинни и ткнула в лицо ещё не проснувшегося мужа скомканным «Ежедневным пророком».

— А? Что? — шарахнулся Гарри, но Джинни только процедила сквозь зубы:

— Мало мне твоей пучеглазой. Так теперь ещё и ЭТО! — и она выбежала из спальни, шелестя юбками и на ходу роняя чепец.

Чеша репу, Гарри развернул сегодняшний номер… и с воплем побежал за волшебной палочкой, которую со вчерашнего вечера хранил в своём кабинете. Он хотел лишь одного: испепелить жёлтую газетёнку. И испепелил, ворвавшись в кабинет, чем до икоты испугал сидящую на форточке Буклю.

— У-ух! — сказала она, упав на кровать.

— Ещё какой. Если бы ты знала, что эта стерва написала про нас с Малфоем. Фикбучница недоделанная. Ведь мы всего пять минут на тачке проехались вместе, пять минут!!! У этих дур одно на уме. И как мне теперь, спрашивается, выходить из дома?

— Ух, — сказала сова и потёрлась клювом о волшебную палочку Гарри.

— Ты предлагаешь ходить по магическому Лондону и обливиэйтить всех, кому в руки попал сегодняшний номер? Или ты намекаешь на другое…

— Ух-ух, — кивнула Букля.

Гарри вышел из кабинета через два часа, утомлённый.

Впрочем, очень скоро вернулся обратно, потому что Джинни ходила за ним по пятам и пилила. Пилила на кухне, мешая пить кофе, пилила в ванной, мешая бриться, пилила в гостиной, мешая сосредоточиться, пилила в коридоре, мешая искать ключи, пилила в спальне, мешая одеваться в цивильное — и лишь в кабинет вход ей был ограничен особым заклинанием.

Буклю Гарри застал за мышиной вознёй — не успев ещё превратиться в сову, она стояла над клеткой и сыпала мышам хлебные крошки. Зверьки быстро подбирали корм, а Букля с ними сюсюкала:

— Ути-пути, какие хорошенькие! Ути-пути, какие серенькие! Гарри, а почему они не размножаются?

— А я их неплодимусом заколдовал. Хорошее заклинание. Если бы не оно, у нас была бы уже сотня мышей.

Букля вздрогнула и выронила хлебец.

— Это что. Значит, ты и меня можешь так же заколдовать? — спросила она звенящим голосом и уставилась на него, требуя немедленного ответа.

Гарри стушевался:

— Нет, Бу, ты что. Ну, сравнила. То мыши, а то ты… Да ведь и поздно уже.

— Поздно? — взъелась Букля. — Значит, собирался, да не успел? — И она с громким хлопком превратилась в сову. Для большего эффекта взлетела на насест, отвернулась к стене и нахохлилась, всем своим видом выражая крайнюю степень обиды. Однако эффекта добилась прямо противоположного.

— Как вы меня достали обе, — в сердцах сказал Гарри и исчез.

Как известно из школьного курса физики — если где-то что-то исчезнет, то оно тут же появится в другом месте. Вот и Гарри, исчезнув в своём доме, появился в магловском кабаке, где обычно встречался со своими друзьями. И не ошибся: по крайней мере один из друзей был тут как тут. Его лохматая рыжая голова виднелась издалека.

Гарри подсел к Рону, поздоровался и заказал для начала пивка.

— У меня траблы, — поделился он, но друг не отреагировал. Тогда Гарри взял его за шиворот и приподнял над салатом. Рон разлепил заплывшие глаза и что-то промычал. С его лица посыпались крабовые палочки и кукурузинки. — Эта стерва Скитер накатала про меня мерзкую статейку! Я даже не могу вслух сказать, что она там нагородила. Что теперь делать? Испепелить весь тираж? Да ты меня не слушаешь…

Раздался стук каблуков, и к ним подсела Лаванда.

— Ой, Рончик-бонбончик, он тебя опять напоил? Фу, какой противный. Ты с ним не водись, я про него сегодня знаешь что прочитала… — и она, подхватив рыжеволосое тело под мышки, поволокла вместе со стулом к выходу. Гарри вскочил, но Лаванда наставила на него палочку. Он сел, опасаясь нарушения Статута, шёпотом выругался, выпил поднесённое пиво и заказал белого вина, свято соблюдая заповедь «пить по нарастающей».

Рон и Лаванда исчезли на глазах у публики, но всем было настолько наплевать, что никто даже не повернулся в их сторону. «Вот как мои одноклассники относятся к Статуту о Секретности, — подумал Гарри. — И правильно делают. Всем всё до фени. А я в своё время пострадал из-за этого долбаного Статута. Кстати, где Бакти? Когда нужен, никогда нету».

Тут прямо у него над ухом раздался хлопок, и в воздухе повисла Гермиона, задев ботинком по уху татуированного с ног до головы старшеклассника. Тот чуть не вывихнул шею от любопытства. Гермиона аккуратно опустилась на пол, одёрнула мини-юбку и чмокнула Гарри в щёку, а потом села рядом, выдернув стул из-под какого-то посетителя, и затараторила:

— Гарри, я так рада тебя видеть! Ты не представляешь. Вчера всю ночь о тебе думала, даже не выспалась. Кстати, ты не видел Рона? Я повсюду его ищу.

— А зачем нам Рон? — спросил Гарри, потягивая «Шардоне». — Может, наверстаем упущенное?

Гермиона деловито посмотрела на хроноворот.

— Сегодня нет, мне нужно быть одновременно в пятнадцати местах. Может быть, завтра будет окно… А почему у тебя такой хмурый вид?

Гарри вспомнил о куче своих проблем и начал плакаться на жизнь:

— Джинни пилит, сова беременна…

— Сова? — Гермиона нахмурилась. — Этот стакан для тебя явно лишний, — и она, выхватив у Гарри недопитое вино, одним глотком опрокинула его сама.

— Да чёрт с ней, с совой, — Гарри поглядел по сторонам. — Рита Скитер сломала мне… — он закашлялся, и Гермиона заботливо огрела его по спине. — Карьеру. Ты видела сегодняшний «Пророк»?

— Ой, нет, я до завтрака не читаю газет. Но раз ты просишь… — она взмахнула палочкой, и в её руке появился свежий хрустящий номер.

— Нет!!! — шёпотом заорал Гарри, но проворные пальчики Гермионы уже развернули газету. Окружив себя силовым полем, взятым из другого жанра, но надёжно защищающим от поползновений Гарри, она начала читать статью под скандальным заголовком. По мере чтения на её лице промелькнула целая гамма эмоций: лёгкое любопытство сменилось недоумением, затем — возмущением, но постепенно перешло в задумчивость, а под конец — в азарт.

— Гарри, это потрясающе! — воскликнула она и щелчком пальцев выключила поле, но Гарри в кабаке уже не было. Он был снова в магической Британии, не потерпев такого к себе отношения. Всё, что он сейчас хотел сделать — поймать Риту Скитер и размазать её по стенке.

Он шёл по улице и слышал хихиканье. Толпа малолетних неформалов перешла ему дорогу, снова распевая свою дурацкую песенку, но теперь в ней появился ещё один куплет. Гарри взмахнул палочкой и произнёс ветродутельное заклинание, сдобренное руганью, и неформалов смело сильным порывом ветра, но легче от этого не стало. «Теперь на работу и с работы ходить придётся под обороткой», — подумал Гарри и спрятался в подземный переход, так как на него уже надвигалась толпа нездорово озабоченных школьниц.

Протолкавшись сквозь толпу торговцев барахлом, пирожками и живностью, Гарри ссыпался по лестнице. Здесь торговцев было поменьше, но сами они были понаглее. Когда какой-то животновод попытался всучить Гарри сову, обозлённый начальник Аврората шарахнул его заклинанием временной немоты и сказал на прощанье:

— Спасибо, купил уже. Семь лет расхлёбываю.

Подземные переходы в магическом мире очень длинные. Собственно, они могли вообще не заканчиваться, если не знать заклинания для выхода на поверхность. Гарри-то знал, но выбираться на свет не спешил. Сегодняшний день всё равно пошёл коту под хвост. На работе, конечно, завал, но домовые эльфы авось разгребут. На крайняк можно стибрить у Гермионы хроноворот и провести сегодняшний день более плодотворно.

Он шёл, подняв воротник, и старался не глядеть по сторонам. Вдалеке что-то гудело, и эхо отскакивало от каменных стен. Через двести шагов стало ясно, что это музыка. Костлявая готическая фигура в чёрном и с растрёпанными волосами, тоже чёрными, бренчала на чёрной электрогитаре что-то дарковое. Прохожие путались в проводах и сквозь зубы матерились. Чёрный усилитель трещал, подгаживая звук. Перед фигурой лежала шляпа.

Гарри по инерции кинул туда галлеон, а потом поднял глаза и обомлел: этот нос он узнал бы из тысячи. Музыкант съехал на полтакта — похоже, он тоже узнал Гарри. И неизвестно, чем бы эта роковая встреча закончилась, если бы вдруг не раздался гнусавый голос:

— Привет, начальничек! Может, и для меня найдётся лишний галлеончик?

Знакомый запах бурнуса пришёл с небольшим опозданием вслед за словами его владельца. А секунду спустя Гарри уже мчался по переходу прочь от гитарного гота, таща за рукав упирающегося Бакти. Прохожие уступали им дорогу, брезгливо зажимая носы.

— Не так быстро, начальник, а то старый Бакти переломает свои старые ноги. Куда ты меня поволок?

— Нужно поговорить. Но подальше от этого типа, — Гарри оглянулся и припустил ещё быстрее. — И какого нюхлера ты его оживил.

— Я нечаянно, — заныл Бакти. — Хотел просто раму от пыли почистить…

— Почистил? И из уборщиков тебя выгнали, и этот носатый снова у всех над душой маячит. Где бы поговорить, чтобы никто из знакомых нас не видел?

— Тут есть укромное местечко неподалёку, где можно и выпить, и закусить, и обсудить дела. Вон — видишь чёрненькую дверь между киоском с волшебными палочками и прилавком с шоколадными лягушками?

— Так на ней замок в пол-аршина.

— Это нарочно. Чтобы кто попало не входил. Тут вместо входного пароля знаешь что?

Бактериус затормозил, вынул из кармана бутылку, набрал полный рот водки и, выпучив глаза, с мерзким звуком выпустил водочный душ на дверь. Замок растаял, и вход открылся. Они юркнули внутрь, и дверь тут же за ними захлопнулась, как крышка контейнера. Гарри на секунду почувствовал себя улиткой. Ощущение было странным — словно дежавю, но из будущего. И он не понимал, почему именно улиткой, а не, скажем, страусом или хвосторогой.

Забегаловка освещалась керосиновыми лампами и вообще косила под старину, но вместо ожидаемого уюта это создавало впечатление гадюшника. Грязь под ногами была не декоративная, а самая натуральная, на круглом потолке повисли клочья паутины, чёрной от копоти, и к тому же воняло. Было противно.

Бакти плюхнулся на дубовую нетёсаную скамейку возле грубо сколоченного стола на крестовинах и широким жестом пригласил Гарри присаживаться рядом. Гарри с сомнением поглядел на изображение висельника, выжженное на скамье сигаретами, и сел.

— Чего изволите? — спросил на староанглийском бармен, заросший до ушей и облачённый в средневековую одежду.

— Старого доброго эля и яичницу. Да не скупись, разбей дюжину штук, — на староанглийском же озвучил заказ Бактериус.

— Будет исполнено сию секунду! — отчеканил бармен, раздавил на себе вшу и култыхастой походкой удалился на кухню.

— По-моему, они тут переборщили со стилизацией, — заметил Гарри, озираясь по сторонам.

— А это не стилизация, — шепнул ему на ухо Бакти. — Тут на самом деле прошлое. Поэтому фильтруй базар, чтобы не угодить к инквизиторам. Так что у тебя за дело-то?

Но Гарри временно забыл, о чём хотел поболтать, да и речевой центр у него немного заклинило. Отклинило лишь после кружки эля. Бармен принёс всё, что просили, и Бактериус тут же накинулся на глазунью, а Гарри, потерявший аппетит ещё утром, перешёл к делу.

— Слушай, Бакти. Проблем у меня вагон и маленькая тележка, поэтому давай по порядку. Начну с худшего. Рита Скитер накатала про меня в газете такое, что хоть топись. Меня по дороге помидорами закидали. Не смог бы ты обливиэйтить всех, кто прочитал этот пасквиль?

— Ну ты загнул, начальничек, — усмехнулся в бороду Бакти. — Такое даже мне не под силу. То есть, под силу, конечно, но Мерлин его знает, как оно в итоге выйдет. У меня же колдовство нестандартное. Может, они не только статью, но и имя своё забудут, и заклинания, и условные рефлексы? Представляешь: вся магическая Британия со стёртой памятью. Натыкаться на стены будут, с маглами перемешаются…

— Не айс, — согласился Гарри и посмотрел в глаза яичнице. — Так что делать-то? Увольняться из Аврората? Жалко. Только карьера попёрла.

— Вот оно так всегда, — самодовольно пробубнил Бакти с набитым ртом. — Немытый, да нечёсаный, да на водку всё время просит — а как припёрло, так Бакти, помоги!

Гарри вздохнул. Возразить было нечего. А Бакти не спеша доел всю яичницу — сначала свою порцию, потом Гаррину, запил элем, икнул, ковырнул мизинцем в зубах и изрёк:

— Предлагаю такой вариант. Я воздействую не на людей, а на бумагу. На газету, то бишь. Изначальная цель — изменить содержание статьи. А уж что из этого получится — то мне не ведомо. Но компромат точно исчезнет. Заметь, я даже не спрашиваю, о чём статья.

— И правильно делаешь, — мрачно ответил Гарри. — Ладно. Если дело выгорит — я твой должник.

— Ты и так мой должник, — хихикнул Бакти. — Про газетёнку можешь забыть, я всё улажу. Гони второй вопрос.

— Букля беременна, — вздохнул Гарри и опрокинул в себя остатки эля. Бакти, услышав пикантную новость, пошло загоготал, и Гарри грохнул кружкой об стол. — Тебе га-га, а мне что делать? Совёнка воспитывать? Или, хуже того, оборотня? Надо же было так вляпаться! Причём именно сейчас, когда Джинни тоже в положении.

— Не торо… — Бакти зевнул, — …пись, а уму… — он зевнул ещё раз, — …дрись. Давай-ка сначала картишки раскинем — поглядим, что там на самом деле, — он вынул из кармана штанов распетушённую колоду, перетасовал и, послюнявив пальцы, нашёл червонного короля. — Это ты, — доверительно сказал он и положил карту в багровый круг, оставленный когда-то кубком вина. Гарри не возражал, хотя ему было немного стыдно: два мужика сидят и карточным гаданием занимаются. — Ну-с, посмотрим, какие делишки творятся вокруг тебя… — карты ложились на стол одна за другой, и физиономия Бакти постепенно расплывалась в лукавой ухмылке. — Так, так. Вижу три дамы: бубновую — это Букля, червонную — это Джинни, и крестовую. И все три тебе врут.

— Погоди, — опешил Гарри. — А о крестовой ты откуда узнал? Я никому не говорил! Это мой секрет! И что, она тоже врёт?!

— Врёт, врёт, — заверил его Бактериус и почесал пятку. — Все они тебя за дурака держат. Среди них нет ни одной беременной.

— Но я же своими глазами видел тест с двумя полосками!

— Полоски фломастером нарисовать можно. Ты не знал?

Гарри выругался. Бакти сгрёб карты и засунул в карман от греха подальше. Бармен, смерив друзей взглядом, предложил ещё по кружке, и они нашли эту идею превосходной. Слабенький средневековый эль почти не пьянил, но от хороших новостей Гарри впал в эйфорию, какая бывает после двух пузырей «Отвёртки». Он почувствовал себя свободным и счастливым, словно убил ещё одного Волдеморта.

Букля снова казалась ему милой шалуньей, а не ядовитой стервой, и он заранее повторял в уме заклинание «Неплодимус», чтобы применить его сегодня же. Флирт — флиртом, а совят пусть кто-нибудь ещё воспитывает. Ну, а с Джинни и этой нахальной брюнеткой он уж как-нибудь разберётся. Главное, не садиться больше в машину к Малфою.

— А помнишь, Бакти, как ты мне её первый раз превращал? Я ведь всего на один час просил.

— Но я и превратил на час, — на серьёзных щах ответил Бактериус. — Разве потом были ещё случаи?

— Ха. Да она с тех пор каждый день превращается. С моей помощью, конечно. Укатала, спасу нет. А как, ты думал, она бы от меня залетела?

— Ну… Так и думал. А она, значит, превращается. Вон оно как… — Бактериус залпом допил эль.

— Эх ты, старый изврат. Между прочим, она до сих пор не может тебе простить обряда превращения.

— Да ладно, нормальный обряд, — отмахнулся Бактериус. — И похуже бывает. Ты, главное, не позволяй ей засунуть тебя под каблук. Она же вертит тобой как хочет. А ты, лопух, веришь каждому её слову.

— Слу-ушай, — Гарри присвистнул. — А ведь вчера она сама обратно превратилась. Без моей помощи. Может, она и из совы в человека тоже сама умеет, просто морочит мне голову?

— А я о чём говорю? Если она семь лет туда-сюда превращается — значит, никакая она уже не сова, а полноценный анимаг. И твоё счастье, что Джинни это до сих пор терпит.

— Не очень-то она и терпит, — сказал Гарри и допил свой эль. — Хочу её на курорт свозить, авось подобреет.

— Съездите, развейтесь. Дело молодое. Совушку-то с собой возьмёте? — спросил Бакти и загоготал.

Гарри хотел остроумно ответить, но их весёлую беседу грубо нарушили какие-то типы в железных латах и с аркебузами.

— Эти? — угрюмо спросил предводитель типов, кивая забралом на Бакти и Гарри.

— Они, они! — угодливо закивал бармен и склонился в три погибели. — И богомерзкому гаданию предавались, и в колдовстве друг друга уличили, и признались, что девицу праведную в сову обратили.

— Ты что несёшь, дурень? — возмутился Гарри. — Не девицу в сову, а сову в девицу! Причём в симпатичную.

— Именем закона! — выкрикнул предводитель, и железные типы ринулись на двух приятелей.

Те едва успели исчезнуть с громкими хлопками в воздухе, чем повергли всю забегаловку в истерику.

— Блохи кентавра, такой кабак про… — посетовал Бакти, вися в бесконечности миров между пунктом А и пунктом Б. Гарри ему не ответил.

* * *

Чемоданы были собраны и привязаны к грузовой метле. Букля, нахохлившись, сидела в походной клетке. Клетка поменьше — с мышами — стояла рядом. Джинни красилась перед зеркалом. После вчерашнего выяснения отношений она спрятала в сундук все широкие платья с драпировками и надела джинсы и майку, которые выгодно обтягивали её фигуру.

На тумбочке лежал вчерашний номер «Пророка» с огромным заголовком: «Рита Скитер беременна от начальника Аврората». Чтобы избежать лишних разговоров, супруги решили не тянуть с отъездом. Гарри рассчитывал, что к их возвращению всё забудется, как забывается через неделю любая газетная шумиха. Вместо себя он оставил в Аврорате Долби, внука Добби, строго наказав ему не глупить.

— Ну что, полетели? — спросил Гарри, седлая метлу.

— Полетели, — процедила Джинни, сунула помаду в карман и открыла окно.

И они, как два вихря, вылетели из дома навстречу новым приключениям.

Примечания:

Закончился фанфик, но не приключения героев! О том, что случилось с Гарри и Джинни на курорте, вы можете узнать из фанфика "Взгляд твоих глаз".