Гарюкля (гет)

Возвращались с пикника в середине следующего дня. Сколько раз Гарри замечал: ни от чего так не устаёшь, как от отдыха. На обратном пути Рон поймал болт правым передним колесом, и целый час они втроём это колесо меняли под зуденье Гермионы: «Говорила тебе, не съезжай на обочину! Там всегда какая-нибудь дрянь валяется». Запаска оказалась спущенной, и её накачивали ручным насосом, потому что компрессор остался в гараже.

Выловленную рыбу Рон собирался отнести своей маме, но Гарри выпросил штук двадцать для совы. Когда после ремонта усаживались в машину, обнаружилось, что их всего четверо: Джинни, не выдержав рыбной вони, аппарировала домой. Держа на коленях клетку с совой, Гарри виновато поглядывал ей в глаза, а потом отводил взгляд.

Дома он постарался пройти незамеченным мимо Джинни, которая хлопотала на кухне. Для этого ему пришлось на несколько метров аппарировать прямиком в свой кабинет вместе с совой и рыбой, и это добавило ему усталости. Просунув в клетку пару рыбин, он завернул остальные во вчерашний «Ежедневный пророк», сунул ноги в шлёпанцы и пошёл на кухню. Эти жуткие волосатые тапки в виде лап дракона подарила ему тёща на день рождения, и Гарри носил их, чтобы не обижать жену.

— Дорогая! Что у нас се…

— Жареная рыба, — отрезала Джинни. — По твоему рецепту. А я устала.

Она повесила передник на волшебный гвоздь и вышла из кухни. Гарри почесал затылок, потом бросил рыбу в раковину и взял нож.

Поздно вечером, когда рыбное жаркое было съедено, а кости и чешуя скормлены мелкой домашней нечисти, супруги сидели в спальне перед колдовизором и, приглушив звук, обсуждали Гермиону.

— Нельзя быть такой тощей, — говорила Джинни. — Во всём надо знать меру, даже в диетах.

— Внешность не главное. Главное — характер, — возразил Гарри.

— А эти её шашни со Снейпом? Не понимаю, как брат всё это терпит.

— Да ну, это просто сплетни, — сказал Гарри. — Они общаются лишь по работе.

— Гарри, ну какая у этого уползанца работа? Появляется раз в месяц в Отделе Тайн в день зарплаты, а остальное время бренчит в переходе. Уработался весь.

— Да это враньё, — сказал Гарри. — Снейп, да в переходе? Быть такого не может.

Джинни лишь презрительно фыркнула.

По колдовизору начался сериал, Джинни сделала погромче и положила свою рыжую головку к мужу на плечо. Он машинально потянулся к Джинни рукой, но тут вдруг из кабинета раздалось страшное и оглушительное:

— У-ух!

Они оба вздрогнули.

— Сбегаю посмотрю, как она там, — быстро пробормотал Гарри и убежал.

Джинни ждала его час, два, сходила на кухню поесть, досмотрела кино и в конце концов уснула в одиночестве.

* * *

— Чего орёшь? — недовольно спросил Гарри, прикрывая за собой дверь кабинета.

— У-ух, — ответила Букля вполголоса. Она сидела на деревянном насесте под самым потолком и сверкала оттуда круглыми глазами.

— Что-то важное? — забеспокоился Гарри.

— Ух, — ответила сова и кивнула.

Гарри тяжко вздохнул и пошёл за волшебной палочкой. В трудные времена битвы за Хогвартс он всегда держал её при себе, но спокойная мирная жизнь научила его расслабляться, и дома палочка обычно хранилась в секретере вместе с водительскими правами и ключами от машины. На цыпочках он пробрался в коридор, вытащил палочку и вернулся в кабинет. Букля уже слетела с насеста и расположилась на красном бархатном диване, который Гарри приволок в кабинет семь с половиной лет назад, невзирая на шумные протесты Джинни.

Гарри, собрав в кучу остатки магической энергии, произнёс заклинание, наставив на сову палочку, и после яркой вспышки сова исчезла, а из облака дыма появилась девушка в пеньюаре. Она была юна и свежа.

— Ну, что случилось-то? — не очень приветливо сказал Гарри.

— Я соскучилась, — объявила Букля.

— И ты не могла с этим до утра подождать?

— Не-а, — игриво ответила она и поманила его пальцем.

Это свидание было коротким, но бурным, а потом они болтали обо всём чуть ли не до рассвета. Гарри обещал посидеть с ней до обратного превращения, но Букля всё не превращалась и не превращалась, и он так и заснул на диване. Снилось ему чёрт знает что, а когда он проснулся, стенные часы показывали одиннадцать. По кабинету кругами летала сова.

— Ну вот, в Аврорат опоздал, — проворчал Гарри. — Хороший пример для подчинённых.

— У-ух! — ответила Букля из-под потолка.

Но с утра он направился не в Аврорат, а в свою старую добрую школу, из-за которой ему пришлось когда-то столько вытерпеть. В библиотеке Хогвартса Гарри вытащил с полок все книги по совологии, которые смог найти, уселся в читальном зале за столом и разложил их перед собой полукругом, открыв на нужных страницах. Совы на картинках в волшебных книгах не только шевелились, но и ухали, поэтому на Гарри начали оглядываться другие посетители. Но ему было плевать. Он хотел выяснить всё, что касается высиживания и вылупления.

Чем больше он читал, тем сквернее у него становилось настроение. В конце концов он выбрал себе одну книгу, самую подробную, а остальные закрыл и сложил стопочкой — авось студенты-практиканты разложат их по местам. С книгой под мышкой он аппарировал в магический паб, где кроме сливочного пива подавали ещё и молочный коньяк, и заказал сразу две стопки и закуску. Время было рабочее, но не для того Гарри десять лет отдувался и воевал с Волдемортом, чтобы теперь быть привязанным и ходить по струнке. Сегодня он хотел отдохнуть перед грядущими испытаниями, которые по своей силе тянули на ещё одну битву за Хогвартс.

— Здравия желаю, начальничек, — раздался вкрадчивый гнусавый голос, и Гарри едва не подавился рольмопсиной.

— Привет, Бакти, как поживаешь? — выдавил он из себя стандартную вежливую формулировку.

Рядом с ним у стойки ошивался невысокий тощий мужичок неприглядного вида и неопределённого возраста. По его ухрюканному бурнусу скакали вши, а на штанах красовались жирные пятна от блинов.

— У меня такое горе, — закатил глаза этот грязный тип. — У меня умер брат, и мне даже не на что его похоронить. Выручишь по старой дружбе, а?

— Сколько у тебя братьев, Бакти? Уже в этом году ты похоронил семерых, и это не считая трёх племянниц, двух сестёр и четырёх бабушек.

— Я… это, в общем. Такое горе, а денег нету.

Гарри сделал каменное лицо и отсчитал попрошайке несколько золотых галлеонов. На них уже косились охранники, и Гарри шепнул ему:

— Получил своё и харчись. Не компрометируй меня.

— Спасибо, начальничек! — закивал мужичок. — Какое у тебя доброе сердце! Вот это я понимаю, настоящий друг! Ты никогда не бросишь в беде старого Бактериуса!

— Этот с вами? — флегматично спросил подошедший охранник, глядя на Гарри непроницаемыми глазами-пуговицами.

— Нет! — открестился Гарри и замахал руками.

— Глядите, — сказал охранник и потерял к нему интерес.

Бакти засеменил к выходу, и посетители паба проводили его гадливыми взглядами. Когда за ним захлопнулась дверь, Гарри тихо ругнулся Мордредом и опрокинул вторую стопку. С минуту он сидел без движения, обводя рассеянным взглядом юных волшебниц за столиками, и вдруг, осенённый новой идеей, вскочил и побежал к выходу с криками:

— Бакти! Вернись! Дело есть…

Но чумазого мужичонки и след простыл, должно быть, он просто исчез в воздухе. Гарри стоял посреди улицы магического Лондона и мысленно проклинал тот день и час, когда в его жизни восемь лет назад появился этот во всех отношениях нечистоплотный шельмец, с которым его накрепко сковали цепи общих махинаций.

— Бактериус! — звал Гарри, но напрасно.

Мимо него протопали строем Обжиратели До Смерти с плакатами, горланя свою дурацкую песню, и у него мелькнула мысль их всех арестовать и посадить на сутки в обезьянник, чтобы знали, но ему было жаль времени. В принципе, они были безобидными мелкими хулиганами и ничего противозаконного не делали, разве что заборы иногда ломали по пьяни. Песенка была примитивная, всего из одной ноты, но очень въедливая.

— Это Волдеморт!

Это Волдеморт!

Научил нас в жизни делать

Всё наоборот!

«Щенки, — подумал Гарри, — на вас бы настоящего Волдеморта напустить». Подобные выходки молодёжи всегда бесили его, но официально прикопаться было не к чему, и ему оставалось лишь только ждать, пока они сломают забор — тогда их можно было привлечь за хулиганство. А Обжиратели орали дальше:

— Ой-ой-ой-ой-ой!

Ой-ой-ой-ой-ой!

Все заборы поломали,

Фу ты грех какой!

Солидные волшебники, проходящие по улице, презрительно отворачивались от шествия, поджав губы. Одна пожилая дама лет тридцати семи в чёрной мантии и кокетливой зелёной шляпе вполголоса высказала спотыкательное проклятие, и предводитель шествия зацепился ногой за ногу, чуть не упав в лужу. Его соратники отреагировали дружным гоготом и затянули третий куплет, который раздражал Гарри больше всего.

— Гарри Поттер гад!

Гарри Поттер гад!

Мы ему набили морду

Восемь раз подряд!

Это было ужасно обидно и к тому же неправда: морду ему набили только два раза. Один — в кабаке в четвёртом часу утра, когда он ничего уже не соображал от выпитого огневиски, а второй — когда он забыл дома волшебную палочку. Эх, поймать бы поэта…

— Сливочные пивососы, — беззвучно процедил Гарри и выхватил удостоверение аврора, но тут, как всегда, сработал закон подлости: из переулка на бешеной скорости вылетел чёрный седан, скрипнул тормозными колодками и встал прямо между ним и толпой неформалов, прочертив на асфальте две чёрные полосы. Из машины раздавалась клубная музыка с бухающими басами. Тинейджеры издевательски захохотали и все одновременно аппарировали Мерлин знает куда, и коллективный хлопок прозвучал как праздничный салют.

Пассажирская дверца приоткрылась, музыка стихла, и из полумрака тонировки на Гарри глянул ухмыляющийся блондин в зеркальных очках-авиаторах и с зачёсанными назад волосами.

— Прокатимся? — заговорщицки предложил он и подмигнул начальнику Аврората.

— Да пошёл ты! — рявкнул Гарри. — Я из-за тебя хулиганов упустил!

Блондин издевательски захохотал, хлопнул дверцей и врубил музыку на полную дурь, после чего резко сдал назад, развернулся и рванул с третьей передачи. Гарри выругался.

— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, — сказал он, пытаясь справиться с гневом. Разозлившийся волшебник может натворить много лишнего, поэтому он всегда старался держать себя в руках. На малолетних оболтусов придётся пока забить, он это понимал. Сейчас ему был нужен Бактериус, и Гарри начал аппарировать по очереди во все пабы, которые знал, но шельмеца нигде не было. День прошёл впустую, Гарри устал и проголодался, посеял где-то библиотечную книгу и вернулся домой злой как чёрт. Аппарировать сил уже не было, поэтому он поднялся по крыльцу пешком, как магл.

Джинни встретила его в дверях. Вместо спортивных штанов и обвислой майки на ней было элегантное бархатное платье с драпировкой.

— Где был? — холодно спросила она.

— Пиво пил, — ответил Гарри. — Сливочное.

— Ты мне спагетти на уши не вешай! Я тебя не видела с часу ночи.

— Понимаешь…

— Не заливай мне про «понимаешь»! Я не маленькая и прекрасно знаю, чем ты с ней занимался.

— С кем с ней? — вытаращил глаза Гарри, изо всех сил изображая честность.

— С этой пучеглазой! Ты к ней бежишь по первому уханью. Хоть бы постыдился! Соседи про нас уже судачат.

— Ну Джинни, дорогая, это же просто моё животное.

— Не просто!

— Ты же знаешь…

— Я знаю одно, — перебила его Джинни. — Мой муж — извращенец.

С этими словами она шагнула в камин и исчезла. Гарри кинулся было за ней с криком: «Я всё объясню! Это не то, что ты думаешь!» — но потом плюнул на угли, повернулся и пошёл в кухню.

Он открывал холодильник и все шкафчики в поисках съестного, проверил даже хлебницу и холодильную сумку, но нашёл лишь несколько пакетиков разовой лапши. Джинни рассердилась не на шутку. Делать было нечего, и Гарри, чертыхаясь, высыпал в тарелку две штуки, залил водой из-под крана и, наставив на свой скромный ужин палочку, произнёс кипятильное заклинание. От лапши пошёл пар и завлекательный аромат дешёвки. Гарри нахлобучил на тарелку крышку от чайника и сел ждать.

— Мне бы сейчас маховик времени, — пробормотал он, барабаня пальцами по столу.

— Ух! — раздалось из кабинета.

Гарри закрыл глаза, откинулся на спинку дивана и тихо сказал самому себе:

— Не пойду. Достали обе.

Закатные лучи окрасили кабинет в розовые тона, когда Букля наконец-то дождалась своего хозяина. Расправившись с лапшой и приняв душ, Гарри не спеша побрился, надел полосатый шлафрок, сунул в мусорное ведро тёщины страшные тапки и в нормальных шлёпанцах отправился в кабинет. Волшебную палочку он на всякий случай положил в карман.

Букля радостно захлопала крыльями, заухала и уселась к нему на плечо. Гарри погладил её по перьям, и она легонько царапнула его сквозь ткань халата.

— Не обижайся, — примирительно сказал он. — Я сегодня вымотался, как не знаю кто, да ещё и Джинни психанула…

Услышав это имя, Букля клюнула его в затылок — не так чтобы сильно, но чувствительно, и Гарри пересадил её на насест. Сам же повалился на диван, вдохнул, выдохнул и объявил:

— Значит, так. Есть у меня одна идейка, но для этого придётся повозиться. Если выгорит, то ты станешь обычным анимагом, и твоя человеческая форма будет основной, а совиная — временной, — Гарри увернулся от когтистых объятий совы, которая налетела на него в порыве радости, и продолжал: — Лишь бы найти этого бездельника Бакти — ну, ты его помнишь, — Букля прекратила хлопать крыльями и нахохлилась. — Согласен, общение с ним — не самая приятная вещь, но у него уникальные магические способности… Бу! Ты в порядке?

Букля взлетела под потолок и примостилась на открытой форточке. Гарри заглянул в клетку с мышами и увидел, что все они целы. Клетка была со специальной дверцей, чтобы сова могла сама открывать её и вынимать мышей. Раз в неделю Гарри затаривался ими в зоомагазине, и все были довольны — и Гарри, и Букля, и продавцы. Мыши довольны не были, но их никто не спрашивал.

— Ты ничего не ела. Тебе надоели мыши?

Букля кивнула.

— Ты хочешь хомяка? Рыбу? Цыплёнка?

На все вопросы сова отрицательно мотала головой, и Гарри забеспокоился.

— Ты заболела? Я отвезу тебя к совиному доктору!

Букля так яростно замотала головой, что в кабинете поднялся ветер. Гарри встал.

— Ну, тогда я не знаю, что тебе нужно. Лети вниз, и я тебя превращу. Только не… это…

Букля не заставила себя просить дважды — она бесшумно спланировала на диван и приняла самую кокетливую позу, какую только может принять птица. Гарри наставил на неё палочку, но был настолько уставший, что смог превратить сову в девушку только с третьего захода. На больную его питомица явно не походила, в этот раз она выглядела ещё свежее, чем в прошлый: на её круглых щеках играл румянец, а в янтарных глазах сверкали озорные искорки. От неё исходил хвойный аромат.

«Хороша чертовка, — в который раз подумал Гарри и против своей воли представил себя с этой красавицей на торжественном приёме. — Белобрысый обзавидовался бы!» Но вслух сказал другое:

— Почему ты не стала есть мышей?

— Мне их жалко, — ответила Букля своим напевным голосом. — Они хорошенькие.

— Что-о? — Гарри аж подскочил. — «Жалко» знаешь где? Восемь лет мышей ела, нормально было. А теперь жалко стало?

— Да, представляешь? И у меня вообще изменились вкусы. Мне в горло не лезет совиная еда, я хочу есть то, что едят люди. Зачем ждать полного превращения? Можно начать уже сейчас. Принеси мне что-нибудь с вашей кухни! — и она лукаво улыбнулась.

Гарри поскрёб пятернёй затылок. Ещё никогда он не чувствовал себя так глупо. Он догадывался, почему у Букли начали меняться вкусы, и прекрасно понимал, что сейчас ей как никогда нужно хорошее питание… Но на кухне не было ничего, кроме разовой лапши.

Он мог, конечно, преодолеть усталость, одеться и сходить в ближайший круглосуточный павильончик, но опасно было оставлять Буклю одну в человеческой ипостаси: чего доброго, превратится обратно, а на повторную манипуляцию у него сил точно не хватит, он уже как выжатый лимон. А чтобы заказать пиццу в магической пиццерии, нужна почтовая сова, ведь в мире магии нет мобильных телефонов. То есть, придётся придать Букле совиный вид, сгонять её за пиццей, а потом снова превратить… Нет уж, лучше лапша.

Мысленно проклиная магический мир с его старорежимными порядками, Гарри поплёлся на кухню. Букля тихонько шлёпала за ним, подобрав длинные полы своего пеньюара.

— Сиди тут! — пробурчал Гарри. — Вдруг жена вернётся.

— Гарри, я не хочу оставаться одна! Я и так засиделась в этом кабинете.

— Ладно, только быстро…

В кухне Букля присела на краешек табуретки, с улыбкой глядя, как Гарри готовит романтический ужин. Сгорая со стыда, герой-любовник надкусил последний пакетик лапши, рванул упаковку и высыпал содержимое в тарелку.

— Вы всегда так едите? — вежливо спросила Букля.

— Нет, только по праздникам, — проворчал Гарри и поставил кипятить воду, чувствуя, что его магическая энергия пересекла нулевую отметку и ушла в минус.

— Я никогда не была здесь в человеческой форме. Всё выглядит по-другому…

— Угу.

— Как тут всё интересно, ой, а что это за тряпочка на стене?

— Угу.

— Ну Гарри…

Он вдруг сообразил, что она даже не умеет пользоваться вилкой, и сейчас ему придётся её обучать. Сняв со стены полотенце, он положил его к Букле на колени, чтобы она не заляпала свой пеньюар, потом залил кипятком блюдо дня и начал урок.

— Вилку держат вот так. Не ткни себе в глаз. Зубьями вниз, ими будешь еду подцеплять. Потренируйся на воздухе, пока размокает.

Слава Мерлину, ему таки удалось накормить Буклю, и ей вроде бы даже понравилось, и всё бы было хорошо, управься они секунд на двадцать побыстрее. Когда Гарри кидал в раковину вторую грязную тарелку, в гостиной раздался хлопок, а затем стук каблуков и голосок Джинни, отдающей приказания домовым эльфам.

— Превращайся быстрее! — зашипел Гарри. — Иначе она нас застукает!

— Я не могу, — пролепетала Букля, встала из-за стола, и её янтарные глаза стали огромными от ужаса. — Оно всегда само случалось…

— Блохи кентавра… — выругался Гарри и шагнул к выходу, но не успел.

Прямо перед ним стояла Джинни.