Великий волшебник (гет)

От Гарри Поттера многие ожидали великих дел.

Когда он родился, его родители забавно гордились своим сыном. Они говорили о том, что он станет великим целителем или великим охотником в Лиге квиддича. Все пути были открыты для их дорогого мальчика. Он должен был стать великим. Но когда прозвучало пророчество, Лили и Джеймс Поттеры поняли, что их сыну суждено в жизни нечто другое.

В детстве Гарри сложно было назвать великим. Напротив, его детство оказалось сущим адом. До пяти лет он не знал своего настоящего имени, но потом пошел в школу и выяснил, что он не просто какой-то «мальчишка». Ни о каком величии он никогда даже не задумывался, потому что у него были другие проблемы. Обычно малышу с растрепанной прической для счастья было достаточно получить вдоволь еды.

Все изменилось после простого письма, которое принес неуклюжий человек. Он пах лесом и ворвался в его жизнь, снеся с петель дверь лачуги на острове. Он объявил, что Гарри Джеймс Поттер — волшебник и должен учиться в лучшей волшебной школе во всем мире. В Хогвартсе.

После знакомства с волшебным миром Гарри серьезно пересмотрел свои прежние взгляды. Он увидел вещи, которых не мог представить даже в самых смелых фантазиях. Летающие метлы, гоблины, волшебные палочки! Все это было настолько невероятно, что Гарри был счастлив. Но к сожалению, тогда же он узнал, что не является простым волшебником. Он был волшебником с великим предназначением. До этого он был уверен, что Великие предназначения принадлежат Великим людям, а не кому-то вроде маленького сироты Гарри Джеймса Поттера.

Хогвартс был, если говорить коротко, волшебным. С призраками, зельями, заклинаниями и, самое главное, друзьями.

У Гарри не было друзей, а здесь он встретил сразу двух — Рональда Уизли и Гермиону Грейнджер, — и они готовы были пойти за ним всюду. Два его лучших друга напоминали день и ночь. Рон был беззаботным, если не сказать ленивым. Но его хорошо уравновешивала одержимая правилами и расписаниями Гермиона.

Рон воплощал то беззаботное отношение к жизни, которого у Гарри никогда не было. С Гермионой все было сложнее.

Поначалу Гарри думал, что она сможет помочь ему с учебой и стать тем, кому он мог бы довериться, обратиться за советом, с кем мог поговорить о своих трудностях. В большинстве случаев она сохраняла здравомыслие и была умнее всех, кого он когда-либо знал.

Но Гермиона показала ему нечто большее. Любовь.

Конечно, речь шла не о романтике. Маленькая ведьма обожала тактильные контакты. Она постоянно поправляла его прическу или просто крепко обнимала, выражая свои чувства.

Гарри долго не решался ответить ей чем-то подобным. Его единственный опыт прикосновений был связан с тяжелой рукой дяди и подзатыльниками тети. Поэтому поначалу он вздрагивал и даже отпрыгивал от нее. Но Гермиона оказалась настырной и сдаваться не собиралась. Она перешла к похлопываниям по плечу и легким, часто шутливым прикосновениям к волосам. Потом она начала пожимать его руку, чтобы показать, что находится рядом. Но она и так всегда была рядом.

Гермиона научила его не бояться прикосновений, и Гарри было очень хорошо с ней.

Конечно, его хлопал по плечу и Рон, а миссис Уизли душила его в объятиях при каждой встрече. Но только к Гермионе он прикасался сам и по доброй воле. Она была для него чем-то вроде убежища, и он не знал, как сможет отплатить ей за это.

Годы в Хогвартсе были наполнены смесью опасности и глупости, и лишь удача позволила Гарри пережить все это. Вместе с Роном и Гермионой он выполнил свое предназначение, о котором рассказывал ему Дамблдор, великий волшебник.

Ему удалось победить темного волшебника и даже получить итоговый аттестат — хотя последний год он провел не в школе. У него уже были планы на дальнейшую жизнь. Он и Рон хотели стать аврорами, чтобы продолжить охоту на плохих парней и хранить мир. В конце концов, разве не этим должны заниматься все великие волшебники?

Но Гарри уже не был в этом уверен.

Слишком часто его жизнь подвергалась опасности. Теперь ему хотелось чего-то другого. Например, отдохнуть от спасения мира.

Рон, правда, думал иначе. И Джинни, снова ставшая подругой Гарри, тоже думала иначе. Они оба считали, что ему нужно стать аврором, а потом и министром. Ведь это то, к чему должен был стремиться Гарри, не так ли?

Но Гарри убежденности Рона и Джинни оказалось мало. Он решил поговорить с тем человеком, на совет которого всегда мог рассчитывать. С Гермионой.

Гермиона Грейнджер хотела спокойной жизни. Ей хотелось изучать зелья, арифмантику и древние руны, хотелось решать трудные задачи и достигать поставленных целей.

Она сблизилась с Гарри не потому, что искала почет и славу. Правда, того и другого единственная женщина в Золотом Трио получила в избытке, так что после победы Гермиона превратилась в завидную невесту. Но она пошла за Гарри потому, что была его другом. Лучшим и очень верным другом, словно какая-то хаффлпаффка. Она любила Гарри и делала все, чтобы он уцелел. Он был ее первым и лучшим другом, и она не могла допустить, чтобы с ним случилось что-нибудь плохое.

И сейчас Гермиону встревожило появление Гарри на пороге ее дома. Он выглядел потеряно, был сильно смущен и напомнил ей того маленького мальчика, который когда-то стоял на берегу Черного озера и раздумывал, стоит ли садиться в лодку и плыть в Хогвартс к новой, волшебной жизни.

— Гарри?

Он нервничал. Она знала это точно: Гарри всегда трепал рукав своей мантии, когда нервничал.

— Привет, Миа. ⁽¹⁾

Гермиона успокоилась. Она разрешала так сокращать свое имя только Гарри. Миа. Простое слово, в которое он вкладывал кучу смыслов и никогда не использовал при посторонних. Это имя принадлежало только ему.

— Проходи, — пригласила она, небрежным жестом палочки подогревая чайник. Она подумала, что чай понадобится для предстоящего разговора. Много чая.

— Миа, я не знаю, что делать.

— С чем?

Гарри еще сильнее взлохматил свои растрепанные волосы.

— С моей жизнью. Наверное, аврором быть здорово, но я устал. Понимаешь?

— Ты же сам знаешь, что понимаю. Именно поэтому я отказалась идти туда с вами, а Рон все еще сходит с ума от моего отказа, — сказала она, закатывая глаза.

Рон никак не хотел понять, почему она собирается продолжать учебу, а не бороться в составе Золотого Трио со злодеями. Поэтому ее отношения с Роном продлились ровно месяц. Они оказались слишком разными, а его эмоциональный диапазон по-прежнему был на уровне чайной ложки.

— Да, но речь обо мне. И люди ожидают, что я...

— Позволь мне прервать тебя, Герой, — на ее лице появилась гримаса отвращения.

Герой. Еще одно прозвище, которое они употребляли только наедине. Люди часто так называли Гарри, но только в ее исполнении слово «герой» не звучало обидно. Когда Гермиона называла его Героем, он чувствовал, как его охватывает гордость за самого себя, и ему это нравилось.

— Ты всегда жил ради кого-то другого. Играл в квиддич, потому что от тебя ожидали, что ты будешь играть. Сражался с Волдемортом, потому что иначе и быть не могло. Черт возьми, Гарри, ты даже с этой девчонкой, Чжоу, встречался потому, что от тебя этого ждали. Ты, Гарри Джеймс Поттер, всегда жил для других, и пусть так иногда и нужно себя вести, но ты заслужил право пожить для себя. Я думаю, тебе надо отдохнуть, взять отпуск, а потом поискать то, что тебе понравится. Это может занять месяцы. Или даже годы. Но у тебя есть все время мира, Герой.

Гарри замер от осознания того, что она была права. Да черт побери! Гермиона всегда была права.

— А пошли со мной! — выпалил он, даже не успев подумать, что именно предлагает и кому.

Теперь настала очередь Гермионы замирать.

— Что?

— Ты же слышала, что я сказал, Миа. Пойдем со мной, — на этот раз он говорил вполне осознанно и четко. Это было то, чего он хотел.

— Герой, это твои поиски, и их суть в том, чтобы побыть одному, принять решение самостоятельно и...

— Дьявол, Миа. Пойдем со мной. Мы оба знаем, что ты всегда принимала мои проблемы близко к сердцу. К тому же ты ученый! Ты можешь работать где угодно, в любой точке мира. Так что собирай чемодан и пошевеливайся. Мы уходим, — заявил он и встал с самым решительным видом, на который был способен.

Гермиона все еще пребывала в ступоре.

Гарри опустился перед ней на колени и аккуратно обнял ладонями ее лицо. Он не помнил, всегда ли ее кожа была такой гладкой и мягкой. Гарри потряс головой, прогоняя посторонние мысли, и посмотрел ей прямо в глаза.

— Пойдем со мной, Миа. Если я собираюсь найти себя, то смогу это сделать только вместе с тобой. Ты всегда была рядом, и я точно знаю, что пропаду без тебя, ведь ты всегда указывала мне дорогу.

Гермиона глубоко вздохнула. О, Мерлин. Она почти ненавидела Гарри, потому что не могла ему отказать, особенно если он просил вот так. Гарри был ее единственной слабостью, она пошла бы даже в ад ради него.

— Я тебя ненавижу, — сказала она.

— Нет, не ненавидишь, — он наклонился вперед и лизнул ее в нос. — Ну же, Миа, пойдем со мной.

— А что с Роном и Джинни?

Гарри нахмурился. Ну почему она такая сознательная?

— А что с ними?

Гермиона покачала головой и откинулась назад, подальше от него. Ей трудно было думать, когда он был так близко.

— Ты же знаешь Рона. Он подумает, что мы предатели, потому что не позвали с собой его и Джинни. А она, если честно, Гарри, всегда была слишком двинутой на твоих с ней отношениях. Если бы ты не был с ней счастлив, я бы когда-нибудь прокляла ее.

Гарри еще глубже зарылся пальцами в ее волосы. Эта ведьма что, ревнует?

— Я не ревную, — жестко сказала она с видимым раздражением.

Он сказал это вслух? Он не хотел. Но раз уж это вышло наружу, ему надо было вспомнить, на каком факультете он учился. На том, где учатся храбрецы, чьи сердца отваги и силы полны, как пела Распределяющая шляпа.

— Миа, — мягко сказал он. — К чему ты должна ревновать?

Гермиона несколько раз моргнула. Он серьезно это спрашивает? Когда разговор успел свернуть в этом направлении? И зачем?

— Миа?

Ну и ладно! Раз уж он спросил!

— Ты, Гарри Джеймс Поттер, постоянно бесишься с жиру и это сильно раздражает! Ты капризный, и временами я хочу задушить тебя! А еще у тебя этот комплекс героя, ты очертя голову кидаешь в самую опасную дырку, которую только можешь найти! Ты только чудом жив до сих пор и сохранил все свои конечности!

Гарри спокойно смотрел на пышущую огнем Гермиону. Она обычно начинала как разбушевавшийся ад, но потом ее задор снижался до состояния тлеющих угольков.

Она пыталась отстраниться от него, но быстро поняла, что оказалась в ловушке. Он опять запутался пальцами в ее волосах. Вот зачем он так делает? Она этого никогда не понимала, но сейчас эта его привычка сработала против нее. Трудно сердиться, когда тебя держат за волосы и смотрят такими глазами, как у Гарри. Она ненавидела и любила его зеленые глаза. Чертов Гарри Джеймс Поттер!

— Ты закончила, Миа?

Ее рот непроизвольно открылся. Какая наглость! Как он смеет так с ней говорить?!

Гарри немного переместил руки и начал массировать ее шею. Она издала звук, похожий на мурлыканье, и Гарри улыбнулся. Ему нравилось заставлять эту дикую кошку мурлыкать.

— Миа, ты — это все, что у меня есть.

Гермиона распахнула глаза. Что он только что сказал?

— Миа, если я отправлюсь на поиски себя в одиночку, то завершу эти поиски в какой-нибудь лачуге на берегу моря, где буду тупо сидеть в тяжелых раздумьях. Ты удержишь меня от этого. Ты, Миа — все, что мне нужно.

Гермиона тяжело вздохнула. Вот и что она должна ответить на это признание?

— Мы не расставались с нашей первой встречи. Ты единственное, что всегда было в моей жизни с тех пор и я не собираюсь делать что-либо без тебя. Я мог бы, наверное, но не хочу, — заявил Гарри.

— Живоглот...

— В самом деле, Миа? Этот кот совершенно счастливо живет в доме твоих родителей в Перте, жалуясь только на недостаточно свежую рыбу или на слишком сильную заботу твоей матери. Он в полном порядке. ⁽²⁾

— Мои исследования... — попыталась она найти еще одну причину, по которой ей не следовало соглашаться с Гарри.

— Ты можешь заниматься ими где угодно.

— Джинни будет...

— Да хватит уже, чертова ведьма! — прорычал Гарри так, что она едва не описалась. Он крепко обнял ее за шею, притянул к себе и сильно поцеловал.

И растерялся. Почему он не сделал этого раньше? Наверное, он действительно был безмозглым болваном, как говорил Снейп. Если бы только Гарри знал, что Гермиона так целуется, что у нее такой классный вкус — он бы нацелился на эту ведьму много лет назад.

У Гермионы были похожие чувства. Она не раз раздумывала над идеей начать встречаться с Гарри, но решила в итоге не вмешивать чувства в их отношения. Им нужно было победить темного волшебника, да и Гарри постоянно западал то на Чжоу Чанг, то на Джинни Уизли, не обращая внимания на прелести Гермионы Грейнджер.

А теперь он их заметил. И судя по выпуклости на его штанах, которую Гермиона хорошо чувствовала бедром, ему даже понравилось.

Его руки обхватили ее за талию, и он удивился, какой маленькой она была. Гарри всегда знал, что Гермиона не была слишком крупной, но и не подозревал, насколько мелкая она на самом деле. Да и как заметить — ее отношение к нему было шире Атлантического океана, а ее магия клубилась вокруг нее мощным облаком. Но когда он обнял ее, то понял, какой хрупкой была эта сильная ведьма.

— Черт, а ты всегда была такой маленькой?

Гермиона не смогла сразу ответить, потому что Гарри в этот момент решил углубить поцелуй и едва не дотянулся языком до ее горла.

— У меня рост пять футов и дюйм, к твоему сведению, — наконец выдохнула она. ⁽³⁾

— И ты вся моя, Миа. Моя.

Гермиона была, конечно, современной женщиной с прогрессивными взглядами, но даже она почувствовала проснувшиеся в Гарри первобытные инстинкты. И не стала возражать.

В детстве у Гарри не было ничего своего, и позже он очень бережно относился к тем немногим вещам, которые принадлежали ему. Он не позволял никому брать его книги, пергамент или даже перья. Он редко упускал из виду то, что считал своим. А теперь и она, кажется, попала в эту категорию, но, если честно, легко перенесла изменение своего статуса. Она могла как отдавать, так и брать. В конце концов, это работало в обе стороны, и если она была его, то и он был, черт побери, ее. Она была единственным ребенком в семье и тоже не привыкла делиться.

Она схватила его за волосы и оторвала от себя. Его глаза тревожно вспыхнули.

— Зачем ты так? — спросил он.

— Давай разложим все по полочкам, Поттер. Если я стану твоей, то и ты без вариантов будешь моим. Все эти ведьмы, что посылают тебе свои трусики, должны исчезнуть, ты понял меня, Гарри? У тебя буду только я!

Гарри засмеялся. Эта чертовка была дьявольски сексуальна, когда злилась.

— И что смешного? — спросила она и толкнула его.

Она что, слишком много прочитала о подобном? Или просто поняла что-то неправильно?

Но Гарри не дал ей времени поругать себя.

— Нет, просто ты ведь так не думаешь, Миа. Ты великолепна, и если ты считаешь, что я когда-нибудь оттолкну тебя, ты очень ошибаешься. Ты — это все. ВСЕ. Каждый свой вздох я готов разделить с тобой.

О, вау. В ее глазах заблестели слезы.

— Гермиона Джин Грейнджер, ты моя. Я пришел к тебе, не зная, что люблю тебя. Но после нашего поцелуя я вряд ли проживу хотя бы день без вкуса твоих губ. Ты, Миа, весь мой мир, и я смеялся потому, что понял, что принадлежал тебе с момента нашей встречи в Хогвартс-экспрессе. В общем, черт возьми, я целиком и полностью твой.

И это было так. Он безраздельно принадлежал ей. Она была единственным человеком, чьи прикосновения были ему приятны. Она была тем человеком, помощи которого он искал при возникновении проблем. Она действительно была всем для него.

Гермиона оказалась какой-то не Гермионой, когда вскочила, с визгом кинулась в его объятия и сбила его с ног. Она целовала его лицо и одновременно смеялась и плакала. И путь его заберут в ад, если она не была прекрасна в этот момент.

— Я люблю тебя, Герой.

Гарри Джеймсу Поттеру понадобилось не слишком много времени, чтобы понять, что все многочисленные подвиги в прошлом не сделали его великим волшебником. Он был великим волшебником только рядом с Гермионой Грейнджер. Потому что любил ее.

1) Автор использует сокращение My (переводится «Моя», читается «Май», от английского произношения имени, которое очень условно звучит как — хер-май-он). На русский так многозначно не переведешь, у нас этому сокращению соответствуют либо Миона, либо Миа (но не Герми!). Выбрал на свой вкус

Вернуться к тексту

2) Перт (Perth) — крупный город, расположен на юго-западе Австралии на берегу Индийского океана. Кажется, в данном варианте ПостХога родители Гермионы в Британию не вернулись, да еще и кота переманили

Вернуться к тексту

3) Примерно 155 см. Рост Гермионы Грейнджер неизвестен, но она ниже Гарри, который, в свою очередь, ниже Рона. Эмма Уотсон чуть выше — 165 см (5 футов 5 дюймов), но это сейчас, когда она выросла

Вернуться к тексту