Солнце бессонных - это Луна в полнейшей тьме (джен)

Третьего июня Хогвартс-экспресс прибыл на Кингс-кросс и студенты с чемоданами спешили к своим родителям. Только тощий несуразный подросток стремился поскорее затеряться в толпе и сбежать от кое-кого. Но безуспешно.

— Северус! Да подожди ты, Сев! — донеслось до парня, но он испуганно вздрогнул и поспешил прочь, сбегая от разговора.

Он понимал, что долго увиливать от сложного разговора у него не получится, но с момента, когда он выписался из Больничного крыла, вплоть до поездки на Хогвартс-экспрессе ему вполне удавалось не пересекаться со знакомыми и друзьями.

Как бы то ни было, он не знал, как начать разговор и стоит ли его начинать. Северус точно отдавал себе отчёт, что он не готов поделиться этим с кем бы то ни было. Однако как минимум с родителями стоило бы поговорить. Но одна мысль об этом вводила его в оцепенение и в непередаваемый ужас. Он всё чаще задумывался о побеге. Как будто это было решением его проблемы. И если признаться честно, то он надеялся, что его страхи беспочвенны.

Северус быстрыми шагами проскочил через барьер между двумя мирами и вышел на перрон. Если бы он посмотрел вокруг, то заметил бы как десятки других выросших среди магглов студентов появляются из разных точек вокзала — магический барьер перераспределял в разные места входы и выходы из магической части вокзала в маггловскую часть, чтобы вереница несовершеннолетних детей, появляющихся будто бы из ниоткуда, не вызывала беспокойства у полицейских. Возможно, Северус бы заметил ярко-рыжую копну волос своей подруги на другом конце вокзала, но он даже не обернулся и прошмыгнул к выходу, где должны были стоять автобусы и где, он боялся и надеялся, должны были его ждать родители.

Он заметил возле стены отца, который курил сигарету, вид у него был уставший. Наверняка, работал в ночную смену. Северус двинулся к нему.

— Здоров, Сев! — Мужчина затянулся еще раз и затушил окурок. — Как доехал? Чего давно не стригся? Совсем оброс в этой вашей школе. Давай, обниму, целый год не виделись же.

Северус оказался в тёплых отцовских объятиях, в росте он уже давно сравнялся с отцом, так что острым подбородком утыкался ему в плечо. Рубашка пахла машинным маслом и дешёвыми сигаретами. Северус задержал дыхание и зажмурился, но уже не из-за запаха, а из-за того, что наконец почувствовал, что всё позади.

Внутри будто бы распрямилась натянутая струна и чувства вот-вот собирались позорно выплеснуться через слёзы. Северус резко вдохнул и взял эмоции под контроль.

— Ну что, наш автобус скоро отправится без нас, поспешим.

В автобусе им пришлось трястись до Коукворта четыре часа.

Пока они ехали, отец неловко пытался поспрашивать про школьные успехи, но, как, впрочем, и всегда, мало разбирался в магических предметах. Это, конечно, было приятно, но Северус понимал, что между Тобиасом Снейпом и магическим миром не просто пропасть, а категорически невозможное взаимопонимание: несмотря на то, что тот принял ведьмовство жены и способности сына, он не понимал саму суть магии, как и многие странности, которые он старался перевести на понятный ему язык.

Отец ещё что-то рассказывал про кризис, про новую работу, как раз повсюду открылись заводы по изготовке деталей для машин. Что-то про аномальную жару в это лето и про то, как сильно мама ворчала из-за испортившихся заказов, из-за которых ей пришлось снова возиться в подвале, вместо того, чтобы заняться домом или встретить сына.

Северус пропускал это мимо ушей, изредка кивая, иногда совсем невпопад, и отец истолковал это по-своему, разговор не клеился, и оставшуюся дорогу до дома они молчали, каждый думая о своем.

"Лунный камень лучше растолочь до состояния порошка, чем мельче, тем лучше. И не дать войти в химическую реакцию с бронзой. Тогда лучше использовать чугунный котел. У мамы такой, кажется, был, — обдумывал Северус. — Нужно также добавить цинк и серебряную стружку. Серебряной стружки из запасов Слизнорта должно хватить, но где достать цинк?"

Они прибыли домой только к вечеру, ужасная жара всё ещё стояла, рубашка пропиталась потом и неприятно липла к спине. Тобиас поставил разогреваться консервы с макаронами, а Северус, наблюдая за бесхитростной готовкой отца, обдумывал, что можно изменить в зелье, и очнулся лишь тогда, когда пришло время ужина.

Северус обнаружил маму в подвале за котлом, когда спустился звать её на ужин. Эйлин была занята, так что Северус взял полистать со стола её любимый журнал "Алхимия и зельеварение", так она могла немного следить за тем, что происходит в волшебном мире.

Его взгляд зацепился за имя Дамокла Белби. Его статьи Северус читал без перерыва, как только выписался из больничного крыла, вместо того, чтобы готовиться к СОВам. "...Дамокл Белби запатентовал Аконитовое зелье... это зелье поможет... на спиртовой настойке аконита... результаты дают надежды..."

Северус пробежал глазами по статье, руки нервно подрагивали, а сердце застучало ещё быстрее. Конечно, повторить тот же рецепт будет сложно, но, когда известны исходные ингредиенты, можно попытаться. Хотя зелье все ещё не прошло клинических испытаний.

— Что читаешь? — мама подошла так, что он её и не заметил.

Она сняла фартук.

— Мама! Ты видела, мистер Белби изобрел всё-таки своё зелье? У него получилось!

Она засмеялась, обнимая сына.

— Так ты читал его статьи? Мне казалось, тебя больше интересует как сварить Напиток живой смерти или как закупорить время и все в этом духе.

— Ну, да, лекарственные зелья более прозаичны, но вот это меня заинтересовало.

— Идем, юный любознайка, идем наверх ужинать, папа нас совсем уже заждался.

Ужин прошёл уже немного живее. Он рассказал вкратце, что сборная Слизерина проиграла Кубок квиддича, что СОВы прошли в напряженном ритме, почти каждый день по экзамену, что он, наверное, завалил пару экзаменов, а может все. И вроде как переживает по этому поводу.

Хотя, в действительности, он все никак не мог подобрать слова, чтобы сообщить, что руководство школы даже не в курсе, что происходит на территории школы. Что все эти годы его однокурсник каждое полнолуние оборачивался оборотнем. И что... Но это была плохая идея начинать такой разговор за ужином, в первый день прибытия домой.

Вечером, уже ворочаясь в постели, Северус повторял список ингредиентов для зелья.

"...порошок лунного камня — две унции, серебряной стружки — пол унции, лист мандрагоры довести до кипения вместе с лунной росой..."

* * *

Первая неделя июня выдалась жаркой, как, впрочем, обещало быть и всё лето. Северус вызвался помогать матери с зельями, но только с одной целью — получить доступ к чугунному котлу и варить своё Аконитовое. Тобиас пропадал на заводе и частенько приходил уставшим и голодным. Но, увы, ни Северус, ни Эйлин не занимались кухней.

Когда Северус сообщил, что хочет варить Аконитовое, Эйлин удивилась и посчитала, что таким образом Северус нашел себе кумира и хочет попробовать пройти тот же путь. Это всё же заслуживало уважения, так что котёл и место в подвале ему были выделены.

— Без цинка не получается, — расстроился Северус, глядя на зеленовато-синий дымок, который еле-еле поднимался над зельем.

Судя по описанию Аконитового зелья, дым должен был быть ярко-голубого и спиралевидно закручиваться вверх. Так что он сомневался, что у него хотя бы что-то начало получаться.

— В пивных дрожжах тоже есть цинк. Не в таком количестве, как если бы это была металлическая стружка, но может подействовать. Но тогда добавлять надо на две фазы позже, — посоветовала Эйлин.

Она видела, что почему-то это зелье стало для её сына настолько важным, что он задерживался допоздна над котлом, всё время витал в своих мыслях, а иногда он мог бормотать про себя разные вариации рецепта. Это стало каким-то наваждением. И вовсе не было похоже на творческий порыв или на желание учёного воплотить идею, захватившую его сознание.

Увлечение Северуса было больше похоже на спасательную соломинку, за которую он держался, но продолжал тонуть в своих мыслях. Но как ему помочь, она не представляла.

Северус переспросил:

— Пивные дрожжи? Они у нас есть?

— Осталось несколько унций, на прошлой неделе купила, чтобы поставить бродить пиво для твоего отца, дрожжи должны быть ещё живыми. Посмотри на третьей полке, там должна быть синяя коробка.

* * *

Стояла уже ночь, луна почти приобрела округлые очертания — до полнолуния оставалось пара дней. Северус смотрел на неё завороженно: тусклый голубоватый свет луны, падающий на землю, казался чем-то волшебным. Он смотрел и мысленно говорил с собой или с Луной:

"Только бы не, пожалуйста, только бы я ошибся. Этот лунный свет не для меня. Как же я боюсь, того, что будет со мной после. Не того, что мир отвернется от меня, если меня признают магической тварью и лишат прав. А того, что об этом узнают и выставят всем на обозрение. А ещё я боюсь, что потеряю разум и ничего не буду помнить, когда приду в себя, не захочу знать правды. Боюсь, что тогда слюна оборотня всё же попала на рану. Боюсь, что зелье Белби не поможет. Или что я сварил его неправильно. Как же я устал от страха. В полнолуние я должен быть как можно дальше от людей и от дома. Я не могу остаться здесь, но так боюсь уйти. Почему это случилось со мной? Почему Люпин вообще пошел в Хогвартс?"

Северус спрятал лицо в ладонях и зажмурился. Он так и не смог сказать родителям про нападение оборотня, как и не нашел в себе решимости пойти и сдать однокурсника, подумав, что тогда и его тоже поставят на учёт. Или, может, даже пострашнее — усыпят как бездомных дворняг в Крокворте. Хотя он всё-таки побывал в Больничном крыле: Лили, увидев страшную рану на руке, потащила его к мадам Помфри. Он еле выписался из Больничного крыла, чудом не вызвав подозрений. После этого он старался не пересекаться с Лили и вообще стал искать статьи того самого зельевара, который что-то писал про аконит. Но тогда он не помнил его имя.

Сейчас же он стоял во дворе дома, залитого лунным светом. За спиной у него был рюкзак с консервами, сменной одеждой и запасами сваренного зелья. Он пообещал себе, что если переживет это полнолуние, то обязательно расскажет родителям. А пока только оставил записку: "Мама, папа, ушел за цветком папоротника, не беспокойтесь, вернусь через пару дней."