Чудовище (джен)

Несси заглотила глупую рыбешку, выпустила пузырьки воздуха из ноздрей и пошевелила ушками.

Ротбарт не появлялся уже несколько месяцев.

Несси взбила плавниками воду и медленно поднялась к поверхности, осторожно рассматривая людей.

Ротбарта среди них не было. Раньше он каждую неделю приходил на берег и играл на свирели, и Несси знала: нежная, льющаяся как горный водопад мелодия — для нее.

Совсем близко проплыла темная лодка, и тонкий детский голос прокричал:

— Мама, я вижу чудовище!

Несси торопливо ринулась вниз, в самую толщу воды и спряталась за обросшей водорослями и ракушками скалой.

Если ее заметят снова, будет беда, а причинять вред людям Несси совсем не хотелось. Ей и так снились лица погибших в воде из-за нее, хотя Ротбарт постоянно повторял, что сохранность сокровищ ценнее любой жизни. Прошлым летом Несси повторила это себе несколько раз, прежде чем ударом плавника сломала заметившему ее водолазу позвоночник и вытолкала его бездыханным на берег.

Несси вплыла в небольшую пещеру у самого дна озера и покосилась на огромный мраморный саркофаг с барельефом, покрывшийся зеленоватым налетом и тиной за прошедшие столетия, и чихнула. От мусора, который одни люди бессовестно кидали в воду, а другие не успевали вылавливать, у нее развилась аллергия. Этому смешному слову ее научил Ротбарт, кажется, в семидесятых.

Несси почесала плавником нос и улеглась в гнездышко, свитое из длинных водорослей. Темная и по-летнему теплая вода вгоняла в сон, но Несси недовольно тряхнула ушами, отгоняя дремоту. Ротбарт и раньше часто пропадал надолго, однажды — на целых пять лет, но почему-то именно в этот раз ей было неспокойно.

Подремав пару часов, как обычно в обеденное время летом, Несси занялась любимым делом, ожидая, пока на поверхность опустятся сумерки. Подоткнув носом крышку кованого сундука, упавшего с лодки столетий шесть назад, она обвела довольным взглядом свою коллекцию, которую собрала за долгие годы. Несси назвала ее «Изменчивость времени, часами разглядывая затонувшие предметы. Изящный гребень из слоновой кости, золотая ручка «Паркер», серебряный медальон с таинственной гравировкой «Р.А.», потемневший кинжал с рунами на узком лезвии, пейджер с вырванной кнопкой, ржавый двуручный меч и шлем с забралом, шкатулка с выцветшей росписью — предметов было больше сотни. Несси бережно взяла плавниками золотую брошь с рубинами и грустно вздохнула, выпустив сноп пузырьков. Ей представлялась красивая женщина со счастливыми синими глазами, танцующаяся на торжественном балу во дворце — и лицо ее, и тонкие руки, и эта брошь на платье освещались пламенем свечей.

Теперь та женщина, наверное, давно лежала в земле.

Несси захлопнула плавником сундук и подплыла к другому, поменьше. Здесь она хранила монеты, найденные в озере. Больше всего ей нравились те, что выкованы при Марии Стюарт — с чертополохом на аверсе; и при Якове Третьем — на них красовался горделивый единорог.

Несси взяла несколько современных монет в пасть, выплюнула их в крошечную корзинку, и выплыла с ней из пещеры. На поверхности уже был поздний вечер, и ей так хотелось вдохнуть теплый и влажный воздух шотландского лета.

Подплыв к берегу, скрытому от посторонних глаз лесом, Несси осторожно высунула голову из воды.

Никого.

Обычные путешественники сюда почти не доходили, а для тех, кто приезжал со странными домиками из ткани, название которых Ротбарт ей не назвал, берег был слишком низкий и сырой.

Несси поставила корзинку на камень, зажмурилась и мысленно произнесла «Ротбарт», с наслаждением чувствуя, как плавники превращаются в руки, а хвост — в ноги.

Плоские большие камни еще дарили тепло, и Несси ловко взобралась на один из них и встряхнула мокрыми темно-рыжими волосами.

Она с большой осторожностью и очень редко выбиралась на поверхность, чаще всего летом, когда зелень скрывала ее от ищущих глаз, и только в дни, когда путешественников не баловала погода.

Но сегодня Несси стало так тоскливо и так одиноко, что она разрешила себе украсть у мира немножечко счастья. Длинное красное платье с воланами по подолу, белый шейный платок и черные туфли на плоской подошве покорно лежали в дупле сосны, прождав ее в этот раз почти месяц. Несси быстро оделась и, запустив пальцы в распушившиеся волосы, глубоко вдохнула терпкий запах леса.

Неторопливо дойдя до развалин замка, Несси ласково погладила камни обвалившегося донжона, прошлась между останков старых стен и взобралась на пригорок, чтобы взглянуть на темное озеро.

Много лет назад она наблюдала из воды, как поспешно возводят крепость люди в мокрых от пота рубахах, слышала звон мечей и доспехов, ржание лошадей, помнила суровые и закаленные сражениями лица рыцарей, запоминала сменяющиеся знамена — и то, как несколько раз сама, рука об руку с Ротбартом, шла по каменным плитам галерей внутри замка.

Летели столетья, мечи сменялись шпагами, луки и арбалеты — ружьями с расписными и золочеными стволами, осадные машины вдруг стали изрыгать пушечные ядра, ранящие крепость, а потом...

Люди ушли.

Галереи замка были взорваны, и звуки волынки стихли.

Одиночество Несси вернулось, но она упрямо продолжала таиться под водой и оберегать сокровища.

Теперь, расправив руки в стороны, она подняла голову навстречу теплому ветру и улыбнулась.

Сейчас или завтра — Ротбарт вернется. Ведь он обещал, а обещание — это надежда. Ей вдруг вспомнилось, как звонко они хохотали над тяжелыми напудренными париками, которые носила знать. Ротбарт взял один с собой — и Несси, надев его, радостно прыгала по берегу. Чего только не придумают люди! Иногда — такую красоту! Раз в столетие, когда охота за сокровищами утихала, Ротбарт брал Несси с собой в Инвернесс, где та часами блуждала по улочкам, разглядывая дома, прохожих и витрины магазинчиков. Лишь раз, после битвы при Каллодене, улочки оказались зловеще пусты, а ставни — заперты. Конечно же, за модой Несси не поспевала — и Ротбарту каждый раз приходилось покупать ей новое платье и туфли.

От воспоминаний ее сердце сжалось от любви к нему, и, обхватив плечи руками, Несси закружилась на траве, представляя себя на балу. Как ей хотелось на бал! Но то время ушло, и люди разучились самым простым вещам. Даже танцы, и те стали безумны и поверхностны, музыка — рваной, а люди — торопливы.

Несси пробежалась до таверны, которая пряталась за замком, и робко заглянула в окно. Внутри сидело всего несколько человек, каждый — за своим столиком. Кто-то смотрел, задрав голову, на разноцветный экран, на котором бегали маленькие человечки, кто-то разглядывал скудное меню, другие уткнулись в маленькие прямоугольные изобретения для развлечений — Ротбарт называл их «телефонами».

Несси присела за крайний столик и взяла потрепанное меню, оставленное небрежным официантом. Привыкнув к рыбе, она и сейчас без раздумий заказала лосось на гриле и апельсиновый сок. Вкус еды тоже изменился, но Несси он нравился гораздо больше, чем столетий триста назад: от прежней еды у нее болел желудок.

Пока она с воодушевлением и предвкушением выбирала десерт, за ее столик уверенно сел невысокий светловолосый мужчина лет тридцати или сорока — Несси плохо угадывала возраст.

— Я думал, вы мне приснились, но вы все-таки существуете, — голос у него оказался низким и мягким.

Несси вопрошающе подняла на него свои зеленые глаза.

— Я видел вас здесь же, наверное, несколько недель назад, — он улыбнулся и покраснел. — Побоялся подойти, потом себя проклинал всю ночь. Как вас зовут?

Несси взволнованно сглотнула. Она безумно соскучилась по звукам речи, по взглядам и улыбкам, а незнакомец показался таким добрым и почему-то одиноким — как она сама, что Несси уступила.

— Инесса, — произнесла она нежно, и на ее щеках проступил румянец.

Мужчина звонко рассмеялся.

— Созвучно с именем чудовища, — он кивнул на окно, за которым шелестело озеро. — Я Сэм.

Они оба заказали десерт: Несси — пирожное с вишней, Сэм — кусочек шоколадного торта, и оба увлеченно лакомились, с любопытством рассматривая друг друга.

— Надолго здесь? — Сэм облизал ложку и положил ее край тарелки.

— Я живу неподалеку, — Несси невзначай скользнула взглядом по его крепкой фигуре и красивым рукам. У Ротбарта руки были совсем другими, с короткими, сильными пальцами, да и лицо выглядело жестче и серьезнее, и в серых глазах постоянно жила тревога.

— А я скоро уезжаю, — Сэм вздохнул и одернул синюю футболку. — Отпуск заканчивается, впереди много работы. Да черт с ней... Хотите, потанцуем?

Горячая ладонь Сэма легла на ее талию, и Несси вздрогнула, опустив глаза. Они медленно двигались по дощатому полу таверны, и остальные посетители лениво наблюдали за ними.

— От вас пахнет лососем и вишней, — прошептал Сэм, наклонившись к ее уху. Он был немного выше нее, и под своими пальцами она ощущала мускулы его плеча. Несси прижалась к нему, истосковавшись по теплу, и прикрыла глаза.

Но сердце ее любило другого — и осталось холодным.

Когда музыка стихла, Сэм предложил, слегка замявшись:

— Пойдемте на берег?..

Озеро плескалось совсем рядом, темное и загадочное. Оно плескалось точно так же в тот вечер, когда Ротбарт впервые поцеловал ее. Берег тогда выглядел совсем пустынным, только далекий лагерь римлян был освещен факелами с пляшущим пламенем. Все события, о которых Ротбарт спешил ей сообщить и поделиться своими опасениями, сопровождались поцелуем. Поцелуй — французы разбиты под Пуатье, поцелуй — пал Константинополь, поцелуй — открыт Новый Свет, поцелуй — казнена Мария Стюарт, а затем поцелуй, короткий и страстный — человек ходил по Луне.

— Можно, я вас сфотографирую? — спросил Сэм с надеждой и достал из кармана телефон.

Несси невольно взбила волосы руками и улыбнулась. Запечатлеть ее на пленку пытались не один год. Некоторым почти удалось.

— Здесь темно, — заметила она. — Но если хотите — пожалуйста.

Вспышка света, неприятная и резкая, ослепила ее. Несси испуганно зажмурилась, втянув голову в плечи, и только слышала частое дыхание Сэма. На мгновение ей показалось, что это дышит Ротбарт — но она яростно мотнула головой, отгоняя эту безумную мысль.

— Верите в чудовище? — Сэм спустился по камням вниз и подал ей руку.

— Кто живет здесь — верит, — отозвалась Несси, легко спрыгивая на холодный песок. — А вы?

Сэм посмотрел на лунную дорожку, бегущую по дрожащей воде.

— Столько легенд рассказали, что не знаю, какой верить. Например, владелец кафе рассказал мне, что чудовище — это просто огромный гусь.

Несси довольно рассмеялась.

— А еще?

— Что чудовище привезли сюда инопланетяне. В это верит девочка из соседнего городка. Ее бабушка считает, что в озере обитает плезиозавр — последний на планете. А что знаете вы?

Несси грустно улыбнулась.

— Я слышала о девушке из племени пиктов, которая полюбила римского воина и умоляла забрать ее. Но он, хоть и полюбил ее всем сердцем, не взял ее с собой, а попросил во имя любви к ней охранять бесценные сокровища, который привез с собой из далекой южной страны. Девушка согласилась — из любви к нему — и воин превратил ее в бессмертное чудовище.

Сэм скептически хмыкнул.

— Если бы легионеры умели обращать дев в чудовищ...

— Его обучили в храме Аполлона, — слезы выступили на ее глазах, пришлось неуклюже смахнуть их тыльной стороной ладони. Рассказывать свою историю всегда непросто.

Сэм замахнулся и бросил камень в темную воду. Плюх! Несси поежилась, смотря на потревоженную гладь.

— Пожалуй, я буду верить в плезиозавра, — произнес он задумчиво и повернулся к ней. — В наше время в инопланетян и динозавров охотнее верится, чем в любовь.

Несси негодующе приподняла плечи, но промолчала. У каждого — своя правда.

— Чем вы тут занимаетесь? — Сэм взглянул на нее испытующе. — Здесь глушь, лес, руины замка да туристы. Поедемте со мной, Инесса. Я одинок и по уши в вас влюбился.

Несси сделала шаг назад.

— Я жду одного человека... Мужчину.

Сэм нахмурился.

— Он бросил вас?

Несси покачала головой.

— Он должен вернуться, но я не знаю, когда.

Сэм сжал кулаки и помрачнел.

— Тогда он чудовище. Настоящее чудовище. Намного чудовищнее чем то, в озере.

Они долго смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Озеро гладило берег и задумчиво шуршало камешками.

— Прощайте? — полувопросительно, полу-утвердительно произнес Сэм и отвел взгляд.

Несси грустно улыбнулась и протянула руку.

— Приезжайте через год. Я буду здесь.

Сэм страстно пожал тонкие пальцы, потом повернулся к Несси спиной и резко пошел наверх к кафе, не оглядываясь.

Завернув за здание, из окон которого лился теплый свет, Сэм оперся спиной о стену и тяжело, словно с большим трудом, выдохнул. Он едва не выдал себя. Еще немного — и Несси узнала бы его.

Но он должен был — вынужден, обязан — убедиться, что она, несмотря на бросающееся в глаза, кричащее одиночество, останется в озере у сокровищ.

Ротбарт, приняв свое настоящее обличье, торопливо вытащил из рюкзака серый плащ, накинул его на плечи и натянул на голову капюшон.

Оглядевшись по сторонам, Ротбарт торопливо зашагал по асфальтовой дорожке, бегущей прочь от кафе и оставляющей озеро и Несси позади. Никто не должен знать, где он. И так слишком много глаз пристально искали его во всем мире.

У Ротбарта было много обличий и много имен. Давным-давно, вместе с римскими легионерами, в доспехах и калигах, он прошагал тысячи лиг в поисках тайного укрытия, и в изумрудных холмах Шотландии встретил Несси — ее настоящее имя они оба давно забыли. Он из жалости спас ее от ужасов разбоя и насилия, но ответить любовью на любовь не смог, как и не смог забрать с собой. Некоторое время он упрекал и злился на себя, что использовал верность и невинность в своих целях, но постепенно чувство стыда и вины ушло, уступив пониманию о предназначении и о роли, которую имеет каждое существо. Кто мог сберечь сокровища лучше Несси? Сокровища, которые не должны попасть в жадные руки? Он клялся, что любит ее, горячо обещал, что однажды останется навсегда, что будет приходить часто-часто — все это было ложью. Но он считал, что это ложь во спасение человечества.

Сегодня он говорил с ней, может быть, в последний раз — и поэтому так задержался у озера, чтобы все-таки увидеть ее прежней рыжеволосой девушкой с чистыми зелеными глазами. Больше ему нельзя появляться в этих местах, во всяком случае, в ближайшее время, которое может растянуться на неведомое количество лет. И десять, и двадцать, и пятьдесят. Артефакты Европы были собраны и спрятаны, теперь он собирался двинуться на юг. Он хотел увести преследователей в другие края и страны — а Несси будет охранять озеро для него, живя надеждой о завтрашнем дне.

Он знал, что ей приходилось убивать — людской интерес к загадкам рос вместе с наукой. Ротбарт сочувствовал одиночеству Несси — ей и поговорить не с кем, кроме самой себя да рыб. Его тянуло к ней — может, это и была любовь, которую он отвергал — но свернуть с пути было невозможно. В саркофаге, на глубине более двухсот метров, прятались сокровища, найденные с огромным трудом и нуждающиеся в защите от людей. Среди них таилась первая любовь человека, Святой Грааль, Череп Судьбы и ящик Пандоры, книга Тота и копье Лонгина, мешок с зубами дракона, философский камень и вода из колодца желаний, карта хаоса, меч короля Артура и множество иных — все эти удивительные и опасные вещи Ротбарт искал долгие столетия, подвергая жизнь опасности и почти всегда испытывая лишения. Поиск не останавливался ни на секунду — и был жесток и непредсказуем, но Ротбарт не собирался отступать. Он не знал, сколько проживет, он оставался одинок, и мир вокруг него стремительно менялся — неизменным оставалось лишь озеро.

...Обнаженная, Несси широко расправила руки и, с силой оттолкнувшись от шероховатого камня, прыгнула в воду. Руки вытянулись в плавники, а ноги — в длинный хвост, словно их и не было. Заплыв в пещеру, Несси достала из сундука с коллекцией овальное зеркало с тонкой витой ручкой. С серебристой поверхности на нее смотрела длинная зеленая морда с маленькими желтыми глазами. Из приоткрытой пасти выглядывал ряд острых белых зубов.

Несси с грустью отвернулась и выпустила зеркало из плавников. Так видят ее люди.

Ротбарт — единственный, кто знает ее настоящую, единственный, кто у нее есть. Когда люди так говорят, на самом деле для них это неправда — их окружают десятки, сотни, тысячи других. А родные Несси — отец и мать, братья со смеющимися глазами и младшая сестра — изувеченные войной, истекшие кровью, давно сгнили в каменистой земле. Даже племя ее — и то перестало существовать.

Несси краем глаза посмотрела на лежащую в углу сундука фигуру оленя из слоновой кости. Ее сделал отец — в подарок на праздник солнцестояния. Только она одна и осталась от дома и напоминала о днях, когда около плетеного забора бродили овцы, мать варила вересковый мед, братья с мычащим быком-помощником мощно вспахивали черную землю, а младшая сестра вплетала разноцветные ленты в соломенные волосы.

Одна фигурка — и все. Остальное — перемолото временем.

Потом ее взгляд переметнулся к ожерелью, лежащему под фигуркой. Ротбарт иногда баловал ее подарками, и Несси с благодарностью их принимала, складывая в сундук. Так и ожерелье из погибшей в огне Византии радовало глаз сапфирами и рубинами — Несси даже надела его на бал в замке у озера, когда глава клана Грант устроил там торжество. Тогда она была в пышном зеленом платье и белых перчатках, и мужчины галантно приглашали ее на танец, но она крепко держала Ротбарта за руку — и не отпускала. Как ей нравились те времена! Как жаль, что их не вернуть…

Несси огорченно махнула хвостом и подплыла к таинственному саркофагу. Из-под крышки проступало золотистое свечение, но Несси никогда не любопытствовала, что хранится внутри. Полоска теплого света согревала ее в зимние и осенние вечера, стоило лишь приблизиться к саркофагу — а большего она и не просила. Она исполняла просьбу любимого — и была рада, что у нее это получалось столько лет. Несси только ждала, постоянно ждала, когда Ротбарт вернется за ней, и они смогут проводить вместе, на суше, целые дни, а не крошечные мгновения.

Илистая теплая вода мягко обволакивала ее, успокаивая, и Несси неторопливо улеглась на гнездо из водорослей. Зевнув, она вспомнила самые чудесные моменты вечера: запах леса, звук шагов, шелест листвы, вкусного лосося и восхитительный десерт, загадочного незнакомца и томный танец, касание пальцев и обмен улыбками.

Ротбарт обязательно вернется за ней.

Может быть, даже завтра.

Несси уютно свернулась калачиком в гнезде и прикрыла хвостом нос.

Ей снились изумрудные холмы.