Грибной сезон (джен)

В шесть тридцать в здании железнодорожной станции Предельная Сергей стоял в очереди за билетами на электричку. Поезд прибывал через пять минут, очередь волновалась и напирала, а кассирша, казалось, едва копошилась.

Сергей нетерпеливо поглядывал на спины впереди стоящих и гипнотизировал стрелки на станционных часах. Все же очередь двигалась чуть-чуть быстрее времени, и он надеялся, что успеет. Когда между ним и окном кассы осталась только одна полная дама в фиолетовом берете, Сергей почувствовал, как его тянут за локоть, и обернулся.

Перед ним стоял незнакомый пожилой мужчина, одетый в выгоревшую почти добела штормовку и брезентовые штаны. Аккуратно подстриженная седая борода старика контрастировала с копной давно не знавших расчески и ножниц тоже седых волос.

Сергей почему-то сразу решил, что перед ним спившийся художник.

— Молодой человек, будьте добры, возьмите мне билетик, — старик просительно посмотрел серыми блеклыми глазами и протянул Сергею деньги, явно заранее отсчитанные. Сергей уловил запах сивушного перегара и утвердился, по крайней мере, в первой части своей догадки.

Сергей не любил хитрецов, тех, кто старается всеми правдами и неправдами пролезать вперед очереди, и, как мог, таких умников «обламывал». Но сейчас он обратил внимание на корзинку, что держал в руке старик. Она была точной копией корзинки Сергея, явно работа одного и того же мастера. Это показалось Сергею достаточным, чтобы отойти от своих обычных принципов, и он взял деньги.

— Ну, ладно. Куда надо?

— До Забродного.

Следующая после Забродного станция называлась Васильево, Сергей хотел взять билет до нее, но решил, что дед с такой, как у него, корзиной — это хороший знак, и в Забродном с грибами ему должно будет повезти.

— Два, до Забродного, — сунул он деньги в кассу.

— Обратные берем? — спросила кассирша.

— Нет, только туда.

Сергей перестал покупать обратные билеты после того, как однажды попал под дождь, и билет в кармане превратился в серую кашу, поэтому пришлось в тот раз покупать еще один.

Он получил билеты, выбрался из недовольно ворчащей очереди. Вручил одну бумажку старику и быстро прошмыгнул через турникет — за стеклянными дверями уже мелькали вагоны подошедшей электрички.

Судя по одежде и обуви пассажиров, а также по наличию почти у каждого корзинки или ведра, все отправлялись на «тихую охоту». Те немногие, кто не собирался в лес, завистливо либо свысока поглядывали на грибников. Сергей отметил, что в последнее время грибы собирают одни лишь пенсионеры, сравнительно молод был только он.

Нашел свободное место и плюхнулся у окошка. Не успел вытащить из кармана наушники и смартфон, как рядом с ним оказался давешний старикан.

— Я смотрю, ты тоже за грибочками? — ухмыльнулся он, словно это была случайная встреча хороших знакомых.

Сергей театрально закатил глаза, всем видом показывая, что не желает общения, но все же ответил:

— За чем же еще? Жена попросила грибов набрать.

— Супруга грибочки любит?

— Нет, — нехотя пояснил Сергей. — Ей все равно. А вот теща без ума, послезавтра приезжает, типа, сюрприз.

Сергей отвернулся к окну, показывая, что разговор окончен. Там мелькали столбы, плавно проплывали новостройки пригорода.

— Слушай, парень… — старикан опять тронул его за рукав. Он не замечал всех невербальных намеков Сергея, а может быть, просто игнорировал. — Я хочу тебе показать одно местечко, просто волшебное! Грибов там — уйма! Хоть косой коси. И красные есть, и белые! Какие хочешь! А главное, никто это место не знает, никто туда не ходит. Наберешь для своей тещи столько, сколько захочешь.

Сергей заинтересовано обернулся.

— Наверное, далеко место, вот никто и не ходит.

— Не слишком далеко, час идти, ну, может, чуть побольше.

— А не жалко свои места выдавать?

И какой нормальный грибник будет места свои запросто так раскрывать? Подозрительно все это.

— Нет, хорошему человеку показать не жалко, — отмахнулся дед. — Сам их не так уж и люблю. Вот сегодня поехал просто по привычке, уж больно погода хороша. А кто из моих грибы любил, того уж нет. Некого стало угощать.

Старик погрустнел и принялся копаться на дне корзины.

— К тому же там столько грибов, что тебе все не собрать, парниша, — ухмыльнулся он. — Главное, место запомни.

— Ладно, я согласен, — сказал Сергей.

«Посмотрим, что за место такое, чем черт не шутит», — подумал он. Хоть он и не был заядлым грибником, но леса под Забродным знал хорошо и не раз там бывал. И видел, как из леса возвращаются грибники, гордо несущие корзины, наполненные шикарными экземплярами. А у него всегда козлята да маслята и редкими вкраплениями белые или подосиновики.

«Свое место» — это было бы очень неплохо.

Старик достал из корзины солдатскую флягу защитного цвета, мятую и потертую, и протянул Сергею.

— Будешь? Настоечка моя фирменная, на чистом как слеза продукте. Лично гнал.

— Не, спасибо, — помотал головой Сергей.

— Как хочешь. Ну, за знакомство, — старик отхлебнул из фляги, вытащил из кармана кусочек ржаного хлеба и забросил в рот. — Тебя как нарекли?

— Сергей.

— Вот как? Сергий, значит. Хорошо.

— А какое ваше имя?

— Зови меня… Федором. Да. Просто Федором, и все.

На этом разговор окончился и старик натянул на глаза допотопный картуз, который он вслед за флягой тоже извлек из корзины, задремал.

Сергей, наконец, вставил в уши бусинки наушников, включил любимый альбом и погрузился в чтение детектива про убийство проститутки.

В Забродном, как всегда в сезон, на платформу высыпали почти все пассажиры электрички. Поезд поехал дальше почти пустой, с посветлевшими окнами, оставив на платформе толпу, будто это не маленькая станция у двух десятков домиков и дач, а крупный райцентр.

Дорога в лес начиналась от светло-серых ступеней платформы и почти идеальной прямой тянулась на запад. В первые минуты казалось, что на ней начался парад или демонстрация людей с корзинами и ведрами. Грибники шли плотно, почти колоннами. Но постепенно они рассыпались на небольшие группки или поодиночке исчезали в лесу.

Старик спустился вниз с платформы и задумчиво разминал сигарету. Сергей почувствовал дискомфорт в левом сапоге — сбилась стелька. Он крикнул Федору, чтобы тот подождал его, присел на лавку и стянул сапог.

На него упала тень. Сергей поднял глаза и увидел стоящую перед ним старуху в черном платке и какой-то невообразимо архаичной одежде, состоящей из длинной юбки и чего-то такого, что хотелось назвать «зипуном», хотя Сергей даже не знал, что это.

Лицо старухи было темным, цвета лежавшей в земле кости и очень морщинистое. Но под глазами было еще темнее, словно она размазала потекшую тушь.

Сергей невольно вздрогнул, когда старуха цепко схватила его за руку.

— Свечу береги… — почти прошептала женщина, едва разжав сухие тонкие губы.

— Ч-чего? — растерялся Сергей.

— Свечу не дай погасить!

— Какую свечу?

— Ну, что ты там копаешься? — услышал он голос Федора. Сергей обернулся к нему, помахал рукой.

— Сейчас! Иду уже! — И, возвращаясь к старухе: — Вы извините…

Но той уже не было, ни рядом, ни на платформе.

— Чертовщина какая-то, — пробормотал Сергей и натянул сапог. Притопнул, проверяя. Все было как надо, складка не мешала. Он спустился вниз. Федор как раз вмял в землю окурок.

— Ну, пошли, что ли? — сказал он.

— Пошли.

Почти час Сергей шагал за своим случайным проводником. Старик останавливался, чтобы время от времени приложиться к фляжке, в которой как будто не уменьшалось содержимое. Каждый раз он предлагал «сделать глоточек» Сергею, но тот не соглашался, уже больше из принципа.

Временами Федор начинал не очень связно разглагольствовать о пользе разнообразных грибов.

— Вот народ дикий, варвары, — монотонно бубнил он. — Ходят в лес за грибами, а что берут-то? Ну пять, ну, кто-то десять видов знает грибов… А их сотни! Сотни, вот что я тебе скажу. И каждый грибочек можно применить ко всякому делу. Который с картошечкой пожарить, который соленый будет пища богов, а который сушить и в супчик…

Сергей шел молча, иногда делал вид, что слушает и поддакивал, когда Федор требовал подтверждения своим словам.

Он уже начал жалеть, что вообще поддался на провокацию старика, он и сам неплохо знал этот лес и сомневался в существовании «тайных мест» — если еще пройти чуть-чуть, то попадешь на военный танковый полигон, это просто пустырь, где перемешаны песок, камни и глина.

Они шли по дороге, и Сергей не заметил, когда она превратилась в узкую тропинку. Вокруг не было никого, другие грибники давно уже свернули в лес.

Сергей вспотел и стал подумывать, что сейчас и он скажет «пока» Федору и пойдет своим путем, но тот вдруг отвел в сторону ветки растущих рядом елочек, за которыми начиналась другая, совсем не заметная со стороны тропка.

— Во, уже почти пришли, — старик снова приложился к фляге, — теперь уже совсем недалече.

— В смысле? — раздраженно спросил Сергей.

— А вот ручей перейдем, и на месте.

Вскоре они подошли к неширокому, в два шага, ручью. Темная, чайного цвета вода журчала между позеленевших камней.

Старик наступил на камень, шагнул и оказался на другом берегу.

Сергею захотелось умыться. Он присел и занес руку над водой.

— Ты что делаешь? — голос старика прозвучал глухо и угрожающе.

— Умыться хочу, — Сергей поднял голову и всмотрелся в лицо старика. Солнце светило прямо в глаза, и он не смог разобрать выражение. — А чего?

Сергей медленно встал, отряхивая колени с нарочито независимым видом. Снова посмотрел на старика: ничего особенного. Хотя лицо у него такое… опухло, что ли. И цвет какой-то бледный. Нездоровый цвет.

— Ты хоть знаешь, откуда течет эта вода?

Голос Федора изменился, словно ему с трудом четко выговаривать слова.

Да он же пьян в дугу! Сергей досадливо поморщился. И на хрена он поперся за этим алкашом? Сейчас бы уже с грибами к платформе шел, наверное…

— Нет, — помотал он головой. В районе Забродного было много ручьев и даже одна речка. Где их истоки, он никогда не задумывался, но воду грязной не считал, даже однажды пил из реки — жажда сильно одолела. И ничего с ним не случилось. — Ну, и откуда она течет?

— Потом узнаешь. Давай, прыгай сюда, и пошли уже!

Ишь ты, раскомандовался… Сергей дернул плечом, подавил вздох, наступил на камень. Камень оказался покрыт какой-то водяной слизью, и нога соскользнула. Сергей не удержал равновесие и рухнул в холодную воду ручья, подняв тучу брызг.

Он вскочил так быстро, как только смог, и выбрался на берег.

— Ну, парниша, ты вообще… — покачал головой Федор. — Давай, отжимайся теперь, а то замерзнешь, чай, не май месяц.

Красный от стыда и злости, Сергей скинул с себя одежду и принялся выкручивать. Хорошо, что он любил флис. Тот даже сырой будет хоть немного, но защищать от холода. А постепенно, глядишь, на нем и высохнет. Пока Сергей возился со своими мокрыми шмотками, Федор куда-то исчез и появился только тогда, когда Сергей, вылив воду из сапог, с трудом натянул их на свои сырые носки.

— Ну, что, теперь-то не откажешься от хорошего глоточка? — Федор почти насильно всучил свою флягу. Судя по весу, она была полна более, чем наполовину.

— Давай, давай, это тебя согреет.

Больше ломаться Сергей не стал и сделал несколько хороших глотков. Он ожидал, что обжигающий вал прокатится по пищеводу, но, к его удивлению, настойка оказалась очень слабой. Провел языком по деснам и почувствовал какие-то непонятные фрагменты. Он брезгливо сплюнул. Федор отобрал флягу и сделал пару глотков сам.

— Чего плюешься, как верблюд?

— Чего это у тебя там… Осадок какой-то стремный!

— Осадок! — передразнил его Федор. — Много ты понимаешь.

Сергей почмокал ртом. Послевкусие было странное, но не сказать, чтобы очень противное. Не смотря на то, что настойка Федора была чуть крепче двадцати градусов, он все же почувствовал ее согревающее действие.

— Ну, что, согрелся?

Сергей утвердительно кивнул. По телу продолжало разливаться приятное тепло. Еще бы солнышко пригрело… Но солнце куда-то пропало. Он посмотрел вверх. Только недавно чистое голубое небо вдруг оказалось затянуто откуда-то набежавшими серыми тучами.

— Так откуда течет этот ручей? — он повторил вопрос и оглянулся.

Странно, ему казалось, что ручей бежал справа налево, он же ясно это видел, когда стоял с той стороны. Но теперь оказалось, что он течет слева направо!

Федор проигнорировал его вопрос, молча указал рукой направление и двинулся вглубь леса. Сергею ничего не оставалось делать, как пойти следом.

Старик шагал не быстро, но Сергей почему-то постоянно от него отставал. Кажется, что вот он, рядом, а чуть отвлекся, и уже светлое пятно штормовки мелькает между стволами где-то впереди.

Сергей уже взмок, устал и, плюнув на все, остановился, тяжело дыша.

Черт дернул купить этому алкашу билет, думал он, вытаскивая смартфон. Сейчас он посмотрит на карте, куда завел его этот пьянчуга. Встроенный навигатор быстро прояснит вопрос.

Он надавил на кнопку. Экран смартфона остался таким же темным, как и был. В недоумении Сергей нажал кнопку еще несколько раз, потряс аппарат, похлопал им по ладони, но с таким же успехом он мог бы проделать эти манипуляции с камнем, валяющимся под ногами.

— Да что за жопа такая! — раздраженно выругался он. Прибор был заряжен до предела, в электричке только восемь процентов ушло, пока он слушал музыку и читал. Разрядился или сломался? А главное, теперь он не поймет, где находится без подсказки Федора. Пока они шли, он мало обращал внимания на ориентиры, рассчитывая на свою технику. Можно было бы выбираться на звук проезжающих поездов, но, кроме шума деревьев, он давно уже ничего не слышал.

Небо окончательно заволокла темная, липкая серая пелена, и теперь Сергей не понимал даже, где находится солнце. Он сделал несколько шагов и неожиданно чуть не налетел на Федора. Тот, запрокинув голову, допивал свою настойку, а когда флажка опустела, обтер рукавом губы и странно рассмеялся.

— Ну, и где твои грибы? — не скрывая раздражения, заорал Сергей. Чувствовал он себя хорошо, хоть его и раздражала сырая одежда, но почему-то еще больше его начал раздражать Федор.

— Да вот же они, глаза разуй! Мы на месте! — старик жестом указал вперед.

Сергей действительно увидел в четырех шагах от себя замечательный крепкий подосиновик, шляпка размером с кулак. Гриб был совершенен, словно сошел со страниц микологического справочника.

Сергей достал нож, срезал гриб, отделил ножку и развалил надвое шляпку. Подосиновик был чистый. Пока укладывал первый найденный гриб в корзинку, заметил еще один в нескольких шагах. Сергея охватил азарт, и он позабыл про Федора и вообще про все.

— Ну, ты давай, собирай, собирай, — послышался голос Федора где-то уже за спиной. Я за тобой пойду, не волнуйся, не потеряешься.

Интонация фразы показалась Сергею зловещей, и он пристально посмотрел на Федора. Тот, наоборот, повеселел, улыбался и выглядел расслабленным. Федор наклонился и без всякого ножа, рукой, вырвал из земли крупный подосиновик. Оторвал у него ножку, а шляпу бросил к себе в корзинку.

Сергей покачал головой, глядя на такую расточительность, но вскоре выкинул Федора из головы.

Нельзя сказать, что грибов тут было очень уж много, но они были. Стоило только пройти чуть вперед, как Сергей находил очередной великолепный экземпляр. Да, старик был прав — это место никто не посещал раньше, Сергею не попадалось никаких следов грибников, которые могли бы проходить здесь до него.

Он резал и резал грибы, захваченный азартом, такого урожая он еще ни разу не привозил домой. Радостно ухмылялся, когда представлял, какие глаза будут у жены, когда он поставит перед ней корзину. Чтобы вошло больше, он аккуратно отделял ножку и шляпку и укладывал в корзину плотно, чтобы не подавились.

Остановился только тогда, когда грибы стали вываливаться из корзины и даже уже подвязанный платок перестал помогать.

— Ну, все, хватит, — вслух сказал Сергей и огляделся. Где он находился и с какой стороны пришел, сказать было совершенно невозможно. В лесу стало темнее. Сергей вытащил смартфон и снова убедился, что тот абсолютно не работает. Даже время было не узнать. Пора было выбираться отсюда к станции. Он поискал глазами Федора, но вокруг никого не было, лес стоял тихо и безмолвно, даже ветер прекратился.

— Фе-е-е-дор! Фе-е-е-е-е-е-дор! — набрав воздуха, что есть мочи заорал он.

— …ор …ор… — вернуло эхо.

Покричав еще немного, Сергей понял, что старик где-то отстал и, скорее всего, до темноты он его уже вряд ли найдет. А может, давно в электричке едет и смеется над ним?

Ну и ладно, так даже лучше. И без него он спокойно найдет обратную дорогу. Надо только выбраться на какую-нибудь тропинку, а уж она его приведет к станции, тут просто больше некуда. Даже если он сначала пойдет в обратную сторону, то выйдет к военному полигону, а за ним — шоссе до города. Максимум, придется объясняться с вояками, но это ничего страшного. Сергей решительно оправил одежду и подхватил корзину.

Выбрав направление, он бодро зашагал, раздвигая кусты и перешагивая тут и там лежащие стволы рухнувших от старости деревьев. Сергей старался двигаться быстро и прямо, чтобы не ходить кругами, как это происходит со многими заблудившимися. Одновременно он прислушивался: не зашумит ли вдалеке поезд?

По его расчетам, рано или поздно он все равно должен был выйти или к тропе, или даже к ручью, и это тоже его вполне устраивало. Двигаясь вдоль ручья, он обязательно выйдет к дороге до станции.

В хорошем темпе он прошагал минут сорок, пока не уперся в болото. Чахлые тонкие деревца торчали тут и там, мох под ногами проминался, как пуховая перина. Сначала он принял болото за старую вырубку, но, провалившись по колено в жижу и чуть не подарив ей сапог, он понял, что топь ему не пересечь.

Он выбрался обратно по своим следам грязный, мокрый по пояс и злой. Даже здесь, где не было деревьев, уже опускались сумерки. В лесу быстро темнело.

Сергей двинулся направо, вдоль болота. Ему казалось, что еще немного, и он выйдет к ручью, где он так неудачно искупался. Тот явно должен был откуда-нибудь вытекать, может быть, даже из этого болота…

Через полчаса ходьбы он понял, что уже находится гораздо дальше, чем мог уйти, когда собирал грибы. Вокруг стоял совсем не тот лес, где он бродил — осины и чахлые ели окружали его, под ногами постоянно хлюпала вода. Даже присесть отдохнуть здесь было негде.

Стало уже так темно, что он рисковал налететь на какой-нибудь сук или провалиться в одну из заполненных водой ям, что попадались время от времени. Сергей присел на осклизлый поваленный ствол и стал обдумывать свое положение. Он заблудился. Видимо, ему придется провести эту ночь в лесу, и даже Ленке не может позвонить, предупредить. О, завтра она ему устроит!

Стало зябко, в довершение начал накрапывать дождь. У Сергея не было ни спичек, ни зажигалки, сейчас он корил себя за это. А если бы у него оказался хотя бы простейший компас! Вот так понадеешься на современную технику и окажешься в заднице.

Где-то недалеко вдруг треснуло, словно под большой тяжестью, дерево. Сергей вскочил, сжимая в руке свой смешной арсенал — маленький тонкий ножичек с деревянной ручкой, которым его жена обычно чистила картошку. Снова раздался треск и тяжелый, пугающий вздох.

Может, это лось? Или… медведь?! Как себя осенью ведут медведи? Кажется, они не должны быть агрессивными… Если не голодны. Или это, может быть, кабан? Кабаны, по слухам, непредсказуемы…

По щекам Сергея потекли струйки пота. Он до боли в глазах вглядывался во тьму, откуда доносились приближающиеся к нему звуки. Он боялся повернуться к ним спиной и, рискуя запнуться за корень и упасть, медленно отступал.

Бросив взгляд через плечо, он заметил очень слабый свет, похожий на дымку, подсвеченную лунным лучом. Сергей торопливо двинулся туда, то и дело оглядываясь. Только теперь он обратил внимание, что до сих пор сжимает в руке дужку своей корзины, которая, кажется, наполнена уже не грибами, а сырым песком.

Сергей поставил ее, испытывая облегчение, что освободил руки. К черту, завтра найду ее, решил он. Звери не возьмут, а людей здесь встретить он и сам был бы рад.

Светлая дымка словно плыла перед ним, слабо освещая путь. Он не прошел и трех десятков шагов, как ноги сами вынесли его к маленькой избушке.

У домика была добротная, из толстых досок дверь, рядом с ней маленькое, только голову просунуть, окошко. В окне даже было стекло, Сергей видел, как оно поблескивает в окружившей его тьме. Он подошел ближе и понял, что это не домик, а скорее, землянка: бревенчатый сруб торчал из крутого склона холма, на котором даже росли не то кусты, не то маленькие деревья. Сергей толкнул дверь, и та отворилась. За спиной вновь затрещали деревья, и Сергей быстро юркнул внутрь.

В кромешной тьме нащупал под окошком столик, а на нем что-то завернутое в полиэтилен. Развернув свою находку, он понял, что это довольно толстая, в два пальца, свеча и коробка спичек. Испортив несколько штук, он ухитрился последней спичкой зажечь свечу. С запахом сгоревшей серы он уловил иной запах — так пах натуральный воск, из которого была сделана свеча.

Ее свет заполнил маленькое, в три шага, жилище и его немудреное убранство. В землянке было сухо, рядом со столиком возвышался деревянный топчан, а над ним висела старая суконная шинель. В углу, напротив двери, была даже ржавая железная печка, но ни под ней, ни под топчаном дров не оказалось, а идти искать топливо в темноту леса сейчас Сергей не согласился бы даже за деньги.

Еще он нашел толстый, немного заостренный с двух концов кол, что лежал на топчане. В назначении его он разобрался быстро — кол служил своего рода замком. Сергей нашел на двери упор, куда установил один конец кола, и выемку на полу, куда встал другой. Дверь оказалась хорошо заблокирована, и это давало чувство безопасности.

Сергей с большим удовольствием стянул резиновые сапоги, забрался на топчан и укрылся шинелью. Лучшего в его положении и желать было нечего. Еще бы поесть, но все бутерброды, что он брал из дома, были съедены раньше во время поиска грибов.

Свечу оставил гореть на столе, не хотелось остаться в темноте. Он лежал и слушал, как за стеклом шумели в налетевшем порыве ветра деревья, как стучали по листьям струи вдруг начавшегося сильного ливня. Донеслись пока еще далекие раскаты грома.

Сергей порадовался, что толстая земляная крыша совершенно не протекает, лишь где-то в районе трубы от печки стало капать: кап, кап, кап…

И, хотя в животе сосало, усталость сделала свое дело, и под мерные звуки падающих капель глаза закрылись, и Сергея охватил сон.

Открыв глаза, он не сразу понял, где находится, но память быстро вернулась к нему. За окном все так же царила кромешная тьма, но на столе продолжала гореть свеча, которая стала заметно меньше.

Тут Сергей понял, что его разбудило: в дверь стучали.

— Кто там?! — закричал Сергей. — Прекратите ломать дверь!

Он услышал голос Федора. Точнее, интонации были ему знакомы, но вот сам голос не мог, совершенно не мог быть произведен голосовыми связками человека. В его обертонах звучали скрипы деревьев, завывание ветра, шум воды и шелест листьев, вот из чего состоял этот голос.

— Сергей, потуши свечку. Потуши свечку и впусти меня-я… Потуши свечку и впусти меня…

— Федор?!

— Да-а-а, — прошипело с той стороны, и мерные, тяжелые удары возобновились. — Открой дверь и погаси свечу!!!

— Нет! Уходи! — неведомый до сего момента ужас охватил Сергея, и он почувствовал, как на его затылке шевелятся волосы.

Там, за деревянными досками, за теперь уже казавшимися ему хлипкими бревнышками сруба стояло что-то древнее, темное и жуткое. Из глубины генетической памяти всплыл и захватил разум доисторический страх, пронесённый через сотни поколений.

Ему никто не ответил, удары продолжились: бух, бух, бух. С толстых досок, когда-то грубо выпиленных из небольших бревен, отлетала кора. Кол, подпирающий дверь, дрожал, но держался. Сергей подскочил к нему, не выпуская из руки свечу, и поправил кол, как мог, голой пяткой вминая вокруг него глину и песок. Свет пламени проник через щели двери, и с той стороны раздался леденящий душу вопль, мучительный крик, в котором не было ничего ни звериного, ни человеческого. Это показалось Сергею самым жутким. Вопль принадлежал существу, которое не должно было находиться ни под солнцем, ни под луной этого мира.

От неожиданности Сергей дернулся и чуть не уронил свечу. Пламя заколебалось и почти погасло. В наступившей на секунду тьме раздался звон разбиваемого стекла. Пахнуло гнилью, прелыми грибами и трухлявой древесиной. Что-то лезло в маленький квадрат и почти что погасило свечу.

Сергей оцепенел, но прикрыл пламя ладонью, готовый до кости спалить свою руку, лишь бы этот огонек вновь разгорелся.

На фитиле между жизнью и смертью колебался маленький голубой шарик, совсем не дающий света. Землянку наполнило призрачное зеленоватое свечение, проникшее в разбитое окно. В его свете стало видно что-то белесое и круглое, похожее на кочан капусты. Оно повисло в воздухе над столом, судорожно и слепо дергаясь, как шарообразная голова змеи.

В это время довольно близко вспыхнула молния, и в ее бело-голубом свете он увидел пародию на человеческую голову, лысую, будто бы грубо вытесанную из дерева, которую украшала маска, карикатурно изображающая черты лица Федора.

Сергей не выдержал и дико заорал, выпучив глаза и надрывая голосовые связки.

Лицо дернулось и устремилось на крик, заглушенный накатившим и ворвавшимся в окно громом.

Бледное лицо искажали чудовищные ужимки, каждая половина его жила своей жизнью, будто бы под кожей ползали огромные жирные черви, вызывающие эти гримасы. Оно то растягивалось в жуткой улыбке, то вдруг скалилось в приступе неописуемой ярости. Гнилые и острые зубы щерились, из пасти воняло хуже, чем из помойной ямы.

«Это» повернулось на гнущейся со скрипом и хрустом шее, которая больше напоминала оживший сук, и приблизилось на расстояние вытянутой руки. На Сергея уставились неживые, мутные волдыри глаз. Дошедший до предела ужаса Сергей замер, и ни выдох, ни крик не мог вырваться из его груди. Гнойные буркалы приблизились, и из пасти донеслось шипение, сложившееся в слова:

— Погаси свечу…

Но тут Сергей почувствовал, как в его ладони огонек набрал силу и нестерпимо обжег его руку. Боль придала ему сил, он убрал руку от пламени и поднял свечу прямо к кошмарному лицу. Глаза чудовища тут же побелели, как белеет на раскалённой сковороде яичница. Лицо исказила самая жуткая гримаса из всех, что оно до этого показало, и со страшным воем голова исчезла за окном.

Вновь начались удары в дверь.

Сергею показалось, что все это — кошмарный сон, просто кошмарный сон, и он должен обязательно проснуться. В реальной жизни не может происходить то, что происходит сейчас. Только не с ним! Ему показалось, что он наблюдает за собой со стороны, как зритель в кинотеатре. Время от времени в окне появлялась бледная жуткая харя, но свет восковой свечи невидимым и грозным действием заставлял её убраться во мрак. Сергей все еще силился проснуться и развеять наваждение усилием воли, но это ему не удавалось.

Он не верил в Бога и никогда не ходил в церковь, но сейчас ему захотелось молиться. В окно залезло что-то похожее на руку и принялось шарить по стене и столу, медленно выворачиваясь сразу в нескольких суставах. Пальцы шевелились, как ноги насекомых. Сергею показалось, что это и были ноги паука, длинные, тонкие ноги. Рука пыталась добраться до упора, держащего дверь.

Еще немного, и он понял, что сейчас сойдет с ума, его разум просто был не в состоянии принять то, что творилось сейчас рядом с ним, и отказывался верить в реальность происходящего.

— Господи, спаси… Господи спаси… Господи спаси, — принялся бормотать он первое, что пришло в голову. Он попытался перекреститься, но боялся, что как только отпустит свечу, то нечистая сила ее погасит.

На разные голоса скрипели ветви деревьев во тьме, что-то холодно и тоскливо завывало в печной трубе. Черная рука потянулась к Сергею с той стороны, где от его ладони, прикрывающей пламя, падала тень. Но он отдернул ладонь от пламени, и свет попал на жуткую конечность. Рука чудища отдернулась, заметалась, застучала по столу, разметав лесную труху, и скрылась в окне.

Снаружи все стихло, а через некоторое время возобновился ливень. Еще некоторое время Сергей слышал чавкающие звуки тяжелых шагов.

Он сидел и трясся на топчане в самом дальнем углу, сжимая свечу и не замечая, как по пальцам течет горячий воск.

Ночь отступила медленно и нехотя. Сергей дождался, когда солнце осветило маленькую полянку перед его землянкой. К этому времени свеча догорела до самого конца и то, что от нее осталось, Сергей смял в шарик и сунул себе в карман. Он долго прислушивался, что творится там, за дверью, и не решался выйти, но в конце концов убедил себя, что днем, при солнечном свете, ему ничего не грозит.

К его удивлению, перед землянкой он не обнаружил никаких следов. Немного отойдя от землянки, он наткнулся на свою корзину. Она была наполнена какой-то вонючей бурой кашей, словно все грибы сгнили за эту ночь. Он решил к ней даже не притрагиваться.

Невдалеке сидела сгорбленная, словно в агонии, человеческая фигура. Сердце ёкнуло. Но, присмотревшись, он понял, что это старый трухлявый пень, а вылезшие из грунта корни просто похожи на руки и ноги. Рядом с пнем лежала опрокинутая набок корзина Федора, та самая, что как две капли была похожа на его собственную. Она была пуста, если не считать фляги. Еще Сергей нашел брезентовую штормовку и штаны, точнее, лохмотья, что от них остались. Все выглядело так, словно прошло уже не меньше двух лет. Сквозь дыры в одежде даже проросла черника.

Сергей подошел ближе и присел рядом с пнем. Тот был покрыт мелкими белесыми грибами. От их шляпок шел странный, но такой знакомый запах.

Запах настойки Федора.