До 16 и старше (джен)

Женька уже минут десять искала карандаши по всем полкам и начала злиться. Оставалось сделать последнее задание по математике, и она будет свободна! А тут как назло куда-то исчезла коробка новеньких карандашей. Конечно, можно было бы взять и старые, но те должны быть красивее, и Женьке хотелось их испробовать.

— Ну, куда они подевались?! — зло прошептала она себе под нос и рывком открыла выдвижной ящик, в котором и так уже два раза искала.

Мишка, соседский мальчишка, Женькин ровесник из параллельного класса, в другом углу комнаты сосредоточенно ковырялся в сломавшемся магнитофоне — у них дома не было нужных инструментов, и он часто приходил к Олегу Сергеевичу, когда у него появлялась какую-нибудь сломанная техника. Инструменты для него даже лежали приготовленные в отдельном ящике, чтобы он мог сам их взять — только разрешения у мамы спрашивал. Сегодня, когда он пришел, Женька только фыркнула, увидав огромный бобинный магнитофон. А тем более когда Мишка с энтузиазмом открутил все винтики, снял заднюю стенку — и застыл в растерянности, уставившись в магнитофонные внутренности. Но спустя минут пятнадцать он вооружился паяльником и чем-то там еще, и Женька решила подождать результата — все же он ходит в радиокружок и чего-то умеет.

— О, привет, Мишаня! — в комнату вошел Сашка, средний из младшего поколения Мурашовых. — Что это у тебя? Олимп? Да ну, такое старье ремонтировать!

— Это наш, — поднял голову Миша, — давно сломался, родители наконец-то разрешили попробовать. Вот смотрю…

— Та-а-ак, и что тут у тебя? — с видом знатока радиоэлектроники Сашка подсел рядом. Женя лишь покачала головой — точно уверена, что брат ни в чем там не разбирается, но построить из себя надо же умного и все знающего!.. Детский сад, как говорит мама в таких случаях… И это человеку шестнадцать лет недавно стукнуло!

Она отвернулась от двух склоненных над раскуроченным магнитофоном голов и снова принялась за поиски. Из угла комнаты доносился теперь какой-то бубнеж, вслушиваться в который у нее желания не было. Впрочем, надо бы у Сашки спросить!..

— Сань, ты не видел мои карандаши новые?

— Карандаши?.. — тот поднял голову, с неохотой отрываясь от якобы интересного дела. — Понятия не имею, какие карандаши! Я, что, должен следить за твоими вещами?!

— Я просто спросила, — махнула рукой Женька и села за математику. Раз нет новых, придется использовать старые.

Пока решала саму задачу, ответ которой нужно изобразить в виде диаграммы — ее-то Женя и хотела раскрасить, — парни в углу комнаты чем-то противно скрипели, что-то у них звякало и, кажется, ломалось. Потом Сашка ушел, видно, как решила Женя, чтобы не спалиться перед Мишей, что он на самом деле нефига не понимает.

Женя с помощью циркуля нарисовала круг, рассчитала сектора — осталось закрасить. И снова стало обидно, что новых карандашей она так и не нашла. Взгляд снова заблуждал по комнате, останавливаясь теперь на тех местах, где карандашам вовсе… не место. Например, на кровати под матрасом.

От осенившей вдруг мысли Женька вскочила и выбежала в коридор. Поискала по квартире, но брата нигде не оказалось — видимо, ушел во двор. Вернулась и принялась за поиски — теперь уже исходя из появившихся подозрений.

Миша на ее ворчание по ходу поисков никак не реагировал — был так увлечен своим делом, как раз чего-то там паял.

— Ми-и-иш?.. А ты случайно не знаешь, где мои карандаши? — от отчаяния спросила Женька. Соседский-то мальчишка откуда это знать должен?..

— Неа, — промычал тот, тряхнув головой, не поднимая ее от какой-то железки.

Женька молча посверлила взглядом его светлый затылок, на котором волосы упрямо торчали во все стороны, и вернулась к своему столу. Ну, вдруг… Правый ящик. Левый. Тумбочка. Нижняя полка. Верхняя. Нету.

Можно было бы уже давно плюнуть на поиски, доделать домашку и уйти наконец гулять (последние деньки, когда в футбол играть можно! и дождя как раз сегодня нет!), но Женька уже поняла — карандаши пропали не просто так. А значит, эту очередную битву с идиотизмом своих старших братьев она должна выиграть. Вопрос только — которого из двух. Димы с утра дома нет, но ведь и Сашка ушел — какой смысл пакостить, если потом не наслаждаться мучениями жертвы?.. И все же что-то подсказывало Жене, что это дело рук Саши. Дима хотя бы иногда бывает разумным человеком!

Следуя прошлому опыту, Женя придвинула к шкафу стул, взобралась на него и, с трудом уворачиваясь от полетевшей сверху пыли, сняла объемную коробку, в которой средний из младших Мурашовых хранил весь хлам, который жалел выбросить. В прошлый раз свою пропавшую заколку Женька нашла именно здесь, среди сломанных наручных часов, обломка транспортира, старых советских десяток, коллекции давно устаревших вкладышей от жвачек и невесть зачем нужной погнутой вилки.

Все-таки чихнув, она еле удержала коробку, в которой задребезжало и клацнуло чем-то железным все содержимое, и собралась слезать со стула, чтобы поискать руками — карандаши могли оказаться на самом дне, — когда со стороны Миши вдруг раздалось недовольно-обреченное:

— В комоде. Где у вас постельное белье лежит. Он положил их туда.

Головы Мишка так и не поднял, а Женька, сопя и глотая все упреки, сунула коробку назад, со злости пихнув ее сильнее, чем надо, так, что коробка оказалась далеко от края, и теперь ее можно было достать только со стремянки. Ну, хоть как-то отплатила!..

— Я полдня их ищу! — крикнула она в сторону Мишиного затылка. Впрочем, информацию стоило еще проверить — что Женька и сделала. А, вернувшись, бросила пачку карандашей на стол, а сама встала перед другом, уперев руки в бока и возмущенно сопя.

— Это он тебе сейчас сказал?.. Мог и раньше мне сказать, где они!

— Он сказал не говорить, — пожал плечами Миша.

— А ты такой послушный!..

— Ну ты еще маме пожалуйся!.. — в тон ей воскликнул Миша, и Женька чуть не задохнулась от возмущения. Это был запрещенный прием среди всей их компании: она никогда не жаловалась, что бы друзья или ее братья вместе или по отдельности ни делали. Она не жаловалась, они это знали, и за счет этого она всегда была равной для всех парней во дворе. Иногда и для старших братьев.

Женька фыркнула, отошла, уселась за стол и принялась за свою диаграмму.

С Мишей она не разговаривала до самого его ухода, даже когда он хотел похвастаться отремонтированным магнитофоном. Даже на его «пока» не ответила. Друг, называется!..

Вечером, когда Женька вернулась домой, до утра расставшись с компанией дворовых ребят, Мишка, почему-то не выходивший гулять, встретил ее на лестничной площадке. Поджидал, что ли?..

— Нас мой папа в лес зовет завтра! За грибами. Пойдем? У Саши еще не спрашивал, про него не знаю.

Ох… Вот так вот, собиралась подольше демонстрировать свое презрение, но как тут и дальше молчать и не реагировать?.. Лес же, грибы! Ходить в лес Женя обожала. Они с Санькой вдвоем обожали. Ну, что за подстава такая?.. Она на них обижена, и именно сегодня дядя Паша решил ехать в лес!..

Женя молча достала ключи, но пока вставляла их в замок, дверь открылась, и на пороге возник Сашка.

— О, а я хотел за тобой идти! — окинул он Женьку радостным взглядом. — Что, поедем за грибами?

— А что мама? — все еще сдержанно, «сохраняя лицо», как говорит про подобные ситуации их учительница, спросила Женя.

— Ну, как всегда! Сказала, что разрешит, если мы их потом сами чистить будем.

И брат с сестрой вдвоем понимающе переглянулись — чистить, конечно, не хочется, но на эту жертву пойти придется, если они хотят и в лес, и жаренных грибочков потом поесть.

А они хотят, оба. Мама и Дима ходить за грибами не любят. Маму и вовсе сложно представить в резиновых сапогах и с корзинкой, а Димка в грибах не разбирается, ненавидит комаров и в лесу ему скучно.

— Ну, пойдем, — улыбнулась Женька, заодно решив объявить временное перемирие. — Но карандаши я тебе еще припомню! — И протиснулась мимо брата в квартиру. Сзади раздалось какое-то веселое фырканье.

Остаток вечера прошел в сборах, искали подходящую одежду, доставали с антресолей убранные после лета резиновые сапоги, спорили, кто пойдет с корзинкой, а кто с ведром. То и дело хлопала входная дверь — бегали к дяде Паше и Мише, живущим в соседней квартире, спрашивали то одно, то другое. Когда встал вопрос перекуса, дядя Паша велел сделать бутерброды и сказал, что об остальном он позаботится.

Заснула Женька не сразу. Наполненный приятными, волнительными сборами вечер все не отпускал, она то вспоминала, все ли они приготовили, то представляла, как завтра будет собирать грибы, как хорошо будет в лесу… И только уже почти засыпая, подумала, что ее сегодняшний обидчик ведет себя как ни в чем не бывало. Ничего, так даже лучше, у нее будет больше времени — она потом продумает план мести.

Но… высшая справедливость наказала Сашку без Женькиного вмешательства: накануне он только пошмыгивал носом и пару раз пожаловался на холод, хотя в квартире было достаточно тепло, но утром проснулся с температурой. Конечно, навряд ли они с мамой об этом узнали бы, но шмыгающий нос и беспрестанное чихание выдали Сашку с головой. Конечно же, ехать в лес мама ему запретила, уложила и пригрозила горчичниками, если не будет слушаться, Женька же, не скрывая своего злорадства, завтракала и вслух рассуждала, какие сейчас должны быть грибы: уже не лето, осенью полный набор найти можно. «Вот ты найди сначала!» — с паузами на два чиха напутствовал ее брат, на том и расстались. На прощание он всерьез пожелал удачи, а она — чтоб к вечеру поправился.

Утро оказалось еще более холодным, чем они привыкли, когда шли в школу — было еще слишком рано, половина седьмого. Женька подрагивала от холода, Мишка прыгал вокруг отцовской «четверки», сам дядя Паша укладывал в багажник их корзинки и свой рюкзак.

Ехали, как показалось успевшим заскучать ребятам, долго. Сначала было еще темно, и Женька переживала, что они в лес приедут и еще не рассветет — как же они грибы собирать станут. Но уже стали видны деревья вдоль дороги, местами широкая канава, небо прояснилось и оказалось, что на нем нет ни облачка, значит, будет хороший, солнечный денек, и зря их мамы заставили взять дождевики.

Когда дядя Паша свернул с шоссе, машину стало трясти, а стена леса, до этого бывшего далеко от дороги, вдруг придвинулась, и Женя с Мишей прильнули к окнам, уже сейчас высматривая грибы.

— Что вы там найдете под листвой-то да на скорости? — засмеялся дядя Паша, но они все равно высматривали. Пару раз Женьке показалось, что мелькнули красные шляпки — наверно, мухоморы. А может, просто красные листья опавшей осины.

Наконец дядя Паша остановился — прямо в лесу. Песчаная дорога с явными следами проезжавших здесь раньше колес уходила и дальше, но дядя Паша сказал, что там будет большая яма, из-за недавних дождей наверняка залитая водой, а «вытаскивать машину из размокшего песка с помощью двух пацанят» он не станет.

— Пап, почему пацанят? — удивился Миша. — Женька же девчонка!

— Ну, ее мама в этом не уверена! — усмехнулся дядя Паша. — Так, хватит болтать, разбираем амуницию, и вперед. Компасом пользоваться не разучились?

Дядя Паша достал из багажника Женину корзинку и Мишино ведро, свой рюкзак, три заранее заготовленные палки, а из кармана рюкзака вытащил три небольших ножа и два протянул ребятам.

— Помните: с земли гриб срезать не надо, возьмите его целиком. Так вы не повредите грибницу, она в земле останется. А вот ножку потом надрежьте, на червивость проверьте.

— Да мы знаем, пап! — Мише не терпелось в лес, и Женька его чувства разделяла.

Наконец дядя Паша закрыл машину, достал из кармана куртки компас и задрал голову наверх — в ту сторону, где за деревьями проглядывало солнце.

— Идем на северо-восток. Там немного сквозь бурелом продраться надо будет… Зато в два раза быстрее, чем в обход.

— А вы здесь часто бываете? — спросила Женя, когда они наконец-то тронулись в путь.

— Раз пять был, — ответил сосед, приостановившись, чтобы прикурить. Женька про себя фыркнула: это надо же приехать в лес, где такой вкусный воздух, и отравлять его себе табаком!.. — Вы идите вперед, чтобы на вас не летело, — и чуть виновато дядя Паша махнул рукой, разгоняя сигаретный дым.

Ребята поторопились вперед, Женька огляделась и с наслаждением вдохнула лесной запах — правда, здесь он пока был не совсем лесным, пахло как в парке, опавшей пряной листвой. Но как же было красиво вокруг!.. Все желтое, с редкими красными пятнами. Даже ковер зеленого пушистого мха оказался почти весь скрыт под нападавшими листьями! Ох, и трудно же грибы искать будет под таким желтым покрывалом!..

Бурелом оказался недолгим, но трудным — пролазить пришлось сквозь заросли и поваленные деревья. Постепенно стали попадаться грибы. Сначала поганки нагло лезли в глаза, красные мухоморы притягивали взгляд, заставляли приглядываться, наклоняться, рассматривать… Женьке повезло, первый «правильный» гриб нашла она — переросший подберезовик на кривой ножке, зато чистый, без червивости. Мишка внимательно оглядел все поблизости, но собратьев у Женькиной находки не оказалось.

Идти по лесу было очень приятно. Женька обожала особенную лесную тишину, запах осени, перестук дятла и поскрипывание старых стволов на ветру. Где-то в отдалении каркала ворона, портила общую звуковую «картину», но вскоре то ли они от нее отдалились, то ли она улетела.

— Пойдемте быстрее дальше, здесь мало грибов. Чувствуете, даже сыростью не тянет? — подгонял их то и дело дядя Паша.

Женя с Мишей послушно принюхивались, соглашались, но то в одном месте, то в другом, в нескольких метрах, в сторонке виднелись россыпи белых шляпок — очевидно, поганок, но их все тянуло проверить, вдруг там не только поганки?

Сквозь деревья вдруг завиднелись белые просветы — лес постепенно рядел.

— Вот сейчас просеку перейдем, и там уже грибы пойдут, — подбодрил заскучавших ребят дядя Паша.

Женьке все казалось, что они по дороге пропускают грибы — то вон на той полянке бы посмотреть, то под теми сосенками. Они с Мишей шли зигзагами, то и дело ныряя под кусты, заглядывая под раскидистые еловые ветви, и стараясь не отставать от идущего впереди дяди Паши. Женя замечала — тот тоже иногда останавливается, наклоняется, но все равно им приходилось его догонять.

Просека оказалась широкой, с песчаной почвой. Дядя Паша велел, чтоб они присмотрелись — здесь могут быть маслята и козлята. Ребята принялись высматривать светло-коричневые, желтоватые шляпки, но дядя Паша и теперь не дал им много времени — мол, не попались на пути, и ладно.

После просеки начался смешанный лес, забелели березки. То и дело приходилось обходить черничники, и ребята жалели, что не осталось ни одной ягодки. Зато краснела брусника, и за неимением лучшего они срывали ее — и морщились, когда она горчила.

— Ну, теперь смотрите в оба! — предупредил их дядя Паша.

Поначалу Женьке попадались одни сыроежки — крепенькие, беленькие, с яркими красными или желтыми шляпками. Старые она не брала — знала, что все рассыплется, и дома на дне корзинки будут одни крошки и лохмотья поломанных пластинок. Мишка что-то собирал — она видела, — но к ней почему-то как обычно не бежал, не совал под нос красивые грибочки. У нее самой было несколько подберезовиков, но хвастаться там было нечем — одни старые, другие совсем маленькие. Хотелось найти что-нибудь солидное — моховиков, лисичек, рыжиков и предел мечтаний, конечно — белых. Подосиновики в их лесу почему-то не встречались, о чем Женя жалела — очень нравились ей красивые стройные грибочки с красновато-коричневой крепкой шляпкой.

— Па-а-ап! — позвал вдруг Миша неподалеку. — Посмотри…

Жене, конечно же, стало любопытно, и она тоже подошла, даже раньше задержавшегося у поваленного дерева дяди Паши. Мишка в растерянности глядел на семейку желтовато-коричневых грибов. Женька присмотрелась — вроде похожи на моховиков… Шляпка, правда, чуть светлее, но сухая, не такая склизкая, как у маслят. Один гриб Миша держал в руке — юбочки тоже не было, как и должно быть у моховиков. Только ножка на срезе оставалась сероватой, не синела.

— О, так это козляки! — с ходу определил опытный дядя Паша. И тут же огляделся. — Посмотрите, тут еще должны быть! Они семьями всегда растут. — И тут же ушел обратно, туда, где осталась стоять его большая корзина. Видно, там тоже напал на богатое место.

Женя тоже ушла в сторону: раз грибное место нашел Миша, все грибы — его.

Солнце поднялось уже высоко, когда на пути им попалось место чьего-то пикника. В центре полянки темнел круг кострища, рядом лежало бревно — явно использовалось в качестве скамейки. Дядя Паша распорядился, что здесь они сделают привал и велел собрать сухих сучьев для костра. Искали долго, за это время дядя Паша повытаскивал из своего рюкзака целую кучу еды, и, только увидев на небольшой клеенке, постеленной на землю, разложенные бутерброды, огурцы, помидоры, три яйца и три сосиски в бумажном, магазинном кульке, Женя поняла, как проголодалась.

— Давайте сосиски на костре пожарим! — воскликнул Миша, тоже с явным аппетитом оглядевший «стол».

— Давайте, давайте, — покивал дядя Паша, — только палочки подходящие найдите.

Искали палочки поровнее, потом ждали, когда дядя Паша их окорит и заточит. Миша под его руководством тем временем разжег костер, а Женя разлила всем горячего чаю из дяди Пашиного термоса.

В прошлые разы, когда сосед брал ее с собой в лес, привалов не делали, еды с собой не брали, потому и времени, свободного от поиска грибов, не было. Теперь Жене было интересно — может, дядя Паша расскажет что-то необычное, интересное, пока они будут сидеть у костра. Но тот помалкивал, молча стругал кору с палочек, а потом и вовсе стал расспрашивать про учебу и дела в школе. Отвечала она неохотно.

За разговором грела руки у огня — вроде и не замерзла, но от костра шло приятное тепло, которым хотелось погреться. Жаль, что картошки у них с собой нет: летом с пацанами жарили хлеб и картошку в костре, что развели на старой стройке. Было весело и вкусно, хоть и перемазались все!

Затем дядя Паша услал Мишу к проходящей недалеко канаве — промочить хорошенько палочки, чтобы они не сгорели на огне. Женька дождалась, когда тот вернется, и решила спросить. Дядя Паша как раз нанизал сосиски на палочки и стал их аккуратно поджаривать.

— Дядь Паш, а вы в этом году уже ходили за грибами?

— Ходил, — кивнул и почему-то хитро улыбнулся тот, как будто только и ждал подобного вопроса.

— Расскажите! — догадалась вдруг Женя. — Что-то случилось? Вы нашли ту поляну?

Как-то дядя Паша жаловался, что набрел однажды на чудесную полянку с лисичками, — полкорзины тогда собрал! — старался запомнить, где она, но потом найти не смог.

— Нет, Женек, — тут же печально вздохнул дядя Паша. — А случилось… Да. — Палкой подкинул в костер отскочивший уголек и продолжил таким безразличным тоном, что Женя не сразу сообразила, что услышала. — Лося я тут намедни встретил…

— Как?!

Вопрос, к Женькиному удивлению, задали они с Мишей оба в один голос. Странно, что отец сыну ничего не рассказывал! Впрочем, если б рассказал, Женя уже была бы в курсе, конечно.

— Почему ты не рассказывал?! — возмущенно добавил Миша с оттенком беспокойства.

Дядя Паша пожал плечами:

— Не хотел нашу маму понапрасну пугать. Еще б не отпустила никуда больше! — и весело сыну подмигнул.

— Дядь Паш, расскажете? — тихо спросила Женя.

Но дядя Паша, видно, и сам собирался рассказать.

— Иду я… забрел, значит, в место незнакомое, вроде помню, что впереди где-то просека должна быть — хотел на нее выйти, а то заплутал малость.

— Это когда? — перебил Миша. — В последний раз?

— Нет, — качнул головой дядя Паша, — в августе еще. Ты у бабушки тогда был. Ну вот… А впереди заросли, кустарник — грибов нет, конечно, но в обход сворачивать не хотелось, и так уже много лишнего прошел. Иду… — Дядя Паша прервался, послюнявил пальцы и пощупал сосиску, изрядно подрумянившуюся. — О, готово уже, давайте-ка, налетайте на свои.

Ребятам пришлось заняться сосисками, хотя теперь не менее важно было услышать продолжение. Прожевав половину горяченной сосиски, дядя Паша заговорил снова.

— Иду, значит… Главное, еще и не слышу ничего — капюшон накинул, чтоб голову защитить, ветки по куртке болоньевой елозят… Так-то, может, заранее лося услышал бы… Ну… обхожу куст большой, а еще только начало осени было, листва не опала, и не видно за кустом было. Обхожу — и… Стоит. Прямо в метре от меня. И смотрит. Мы наверно, оба обалдели и оба не знали, что делать и как реагировать! — Сейчас дядя Паша посмеивался, но ребятам казалось, что это вовсе не смешно. — Почему он меня не слышал — не пойму, но казалось, что мое появление было для него такой же неожиданностью, как и его для меня.

— И что же ты делал?

— А что я мог делать? Бежать нельзя — догонит. Так и смотрели друг на друга… — Дядя Паша доел сосиску, раздал им по вареному яйцу и принялся чистить свое. — Глаза у него большие, карие… Я пошевелиться боялся, мало ли что в его рогатую голову взбредет!

— А рога большие были? — с тихим восторгом спросил Миша. Видно, беспокойство за отца прошло — ничего же не случилось.

— Такие… средние наверно. Но приличные, — и дядя Паша руками изобразил какие. — Рога-то лоси для нападения не используют, они им только для борьбы с самцами за самку нужны. Эх… а соль-то мы, Мих, не взяли, вот дурак я старый… И ты, Жень, не брала? — Женька покачала головой. Дядя Паша вздохнул и, только прожевав добрую половину яйца, продолжил. — У них самое страшное оружие — копыта. Бывает, что лоси даже медведей убивают копытами, защищаясь! Что уж тут про людей говорить… Ударит один раз по черепушке — и привет.

— И как же вы… спаслись? — спросила Женя.

— Постоял, постоял и, потихоньку отступая, ушел обратно за куст. И оттуда, конечно, максимально в сторону пошел. А лось остался жевать свою то ли осинку, то ли еще что… Не разобрал я, чем он там угощался. — Дядя Паша, запрокинув голову, допил свой чай и поднялся. — Давайте-ка поторопимся, дорогие мои! Еще до одного места хорошо бы дойти. Женек, помоги собраться. Миша, а ты набери воды в канаве, — дядя Паша протянул ему плошку. — Надо костер не просто потушить, но и залить водой.

Женя собрала остатки бутербродов, сложила яичную скорлупу в обертку от сосисок, собрала кружки. Дядя Паша убрал все в рюкзак. Миша принес воды, вылил ее в почти догоревший костер — горячие угольки зашипели и пошел пар.

— Пожалуй, надо еще подлить, — оценил дядя Паша, и Миша снова ушел.

Женя продолжала думать про лося, представляла, каково это — вдруг встретить в лесу такую махину с огромными рогами. Страшно. Но… жуть, как любопытно!

— Дядь Паш, а что же делать, если бы лось все-таки пошел за вами?

— Не убегать, конечно. Можно залезть на дерево. В общем-то, если лось на расстоянии, можно за деревом спрятаться — у них зрение не очень. Но если он уже увидел, то лезть на дерево. Лось же не хищник, дожидаться под деревом добычу не станет.

Мишка вернулся с водой, и вскоре они снова тронулись в путь. О том, что надо искать по дороге грибы, ребята вспомнили не сразу — под впечатлением от рассказа.

По пути к тому месту, куда хотел прийти дядя Паша, попались странные, на Женькин взгляд, грибы. Нашел их дядя Паша и подозвал ребят.

— Грузди черные! — издалека радостно сообщил он, размахивая в воздухе грибом и ножиком, подзывая их ближе. — И не червивый, надо же, а большой какой! Ну-ка, поищите тут еще, они россыпью растут!

С груздями Женя «в лицо» знакома не была, только помнила, что говорят, будто они на коровьи «лепешки» похожи. В общем-то, как именно выглядят эти самые лепешки, она тоже точно не знала, но то, что сейчас ей виднелось среди травы прямо возле ее ног, весьма напоминало… дурно пахнущую кучу, оставленную неким животным. Даже было каким-то… склизким, что ли… Скривившись, Женя присела и осторожно потыкала кучу палкой. «Оно» оказалось упругим, а не мягким — и не пахло. Женька поддела коричневый краешек и — вдруг увидела обычную пластинчатую шляпку.

— Эх, хорошо! — довольно приговаривал дядя Паша, то и дело наклоняясь за очередной находкой. — Их засолить… М-м-м!.. Да под водочку! Эх!..

Он даже крякнул от приятного предвкушения, и Женька с Мишей, смеясь, переглянулись.

Пооглядывавшись по сторонам, Женя заметила, что грибы рядом совсем разные. Некоторые такие круглые, и впрямь на лепешки похожи, а другие неровные, чуть волнистые, и цвета тоже разного — от черного до коричневого. Она взяла парочку самых различающихся между собой и подошла к дяде Паше. Но тот сказал, что это все и есть черные грузди, просто разного возраста.

Класть их в свою корзину Женя не стала — почему-то ей совсем не хотелось брать такие некрасивые грибы. Поэтому она собрала, что нашла, и отдала дяде Паше. Кстати, места у того в его огромной корзине становилось все меньше и меньше! Значит, скоро они пойдут обратно. А Женька так до сих пор не нашла ни рыжиков, ни лисичек, ни белых!.. Вот уж точно — «эх!»…

Но пока они все еще шли к новому месту. Лес теперь пошел сосновый — стройные ряды ровных, прямых стволов, никакого подлеска, ни поваленных засохших деревьев, ни опавшей листвы. Хвойный, чуть терпкий запах, который ни с чем не спутаешь… Красота! Только обычных для такого места грибов почему-то видно не было. Ни белых, ни маслят, ни рыжиков… Только сбитые кем-то белые мухоморы. Наверно, недавно тут кто-то прошел уже!..

Постепенно стали попадаться осины и березы, лес снова заиграл множеством красок — как те самые карандаши, что вчера испортили Женьке полдня. Точнее, испортил брат, за что и поплатился. И Женька со злорадством подумала, что так тому и надо — пусть теперь поваляется с температурой вместо прогулки по лесу!.. Но… тут же брата пожалела — хоть и дурак, но жалко его, она же знает, как он на самом деле расстроился, что не смог поехать. Да и советами сейчас мог бы помочь, чтоб не обращаться к дяде Паше — в грибах Сашка разбирается лучше Жени.

По дороге попалась широкая канава, заполненная водой, на ее гладкой темной поверхности плавали желтые листья. Постояли немного на берегу, прощупали палками дно — глубоко для канавы, мокрый след около метра. Пришлось идти вдоль, пока не нашли поваленное кем-то дерево — кто-то соорудил нехитрую переправу. Дядя Паша шагнул на ствол и попробовал его на устойчивость. Бревно слегка закачалось.

— Ну-ка, — обернулся он к ребятам, — давайте мне свои корзинки, чтоб они вас не перевешивали. И идите осторожно. Быстро, но осторожно.

— Да чего тут осторожничать! — пожала плечами Женька, перехватила корзинку поудобнее, обогнула дядю Пашу и взобралась на ствол. Ну да, качается, но не так уж и сильно!..

— Женя! — крикнул сзади дядя Паша, но Женька была уже на середине и резво шагала дальше. Шаг, еще один, еще — и она спрыгнула на землю.

— Ну, Женя! — покачал головой рассерженный дядя Паша. — Я же перед твоей мамой за тебя отвечаю!..

Это прозвучало как жалоба, и Женька с Мишей рассмеялись — явственно услышали в дяди Пашином голосе страх перед умеющей быть грозной Светланой Васильевной. Правда, Миша быстро перестал улыбаться — предстояло повторить Женькин трюк, а он, Женя знала, побаивался высоты. Ну, что ж, должна же она была отомстить за его вчерашнее предательское молчание?..

Дядя Паша все же забрал у Миши ведро, и тот прошел по бревну, раскинув в стороны руки для равновесия. Вначале сомневался, примеривался, прежде чем начать шагать — и Женька, насладившись своей местью, снисходительно отвернулась — ладно уж, пусть идет, не будет она его смущать. Еще свалится!..

На прежний маршрут возвращались постепенно, срезая угол, и оказались в местах, где дядя Паша не бывал. Внезапно наткнулись на большую яму. Женька не раз встречала в лесу небольшие ямы — явно от бомб. Но эта была намного больше, а главное — квадратная. Точнее, прямоугольная.

Они с Мишкой вдвоем застыли на ее вершине — стояли на самом высоком склоне.

— Землянка, наверно, — предположил подошедший сбоку дядя Паша. — А может, и блиндаж, хотя мелковато.

Жене странно было стоять и представлять на этом месте жилище солдат в войну… Землянка?.. Какая она… маленькая!.. А ведь там и стенки из бревен, и лежанка, да не одна, и печка!.. Как это все здесь помещалось?!..

— А вообще, знаете, — посмотрел на них дядя Паша, — ямы в лесу разные бывают. И угольные могут быть, и смолокурни. Даже для выжигания сала — мыло варили в войну.

Женя хотела переспросить — дядя Паша сказал какое-то непонятное слово, она его даже не разобрала толком, — но Мишка тут же заговорил:

— Нет, пап, смотри, — махнул он рукой вниз, чуть перед ними, — тут проход был! — От ямы действительно отходила небольшая канавка. — Здесь выше, значит, здесь вход был, и как раз проход. А та канава, через которую мы переходили, может быть окопом!

Дядя Паша пожал плечами:

— Может, ты и прав.

И они снова замолчали. Почему-то здесь, на этом склоне бывшей землянки хотелось стоять молча, не нарушая тишину.

Женька смотрела на березу, растущую почти из середины ямы. Большая, ствол… сантиметров тридцать наверно шириной — как раз с линейку Женькину, а та на тридцать сантиметров. Вспомнилось, как года два назад перемерила во дворе несколько берез — задание было такое по природоведению, учились узнавать возраст деревьев. Как сейчас помнила: надо измерить обхват ствола и разделить его на два с половиной. Сейчас замерять нечем, но на глаз береза похожа на одну из тех, что во дворе. Той что-то около тридцати восьми лет, кажется, было… Теперь уже сорок. Наверно, и этой примерно столько же.

Сорок… А с войны пятьдесят один год прошел. Этой мыслью она поделилась с Мишей, и тот сказал:

— Наверно, в первые года еще бревна оставались, потом сгнили… Вот она между них и выросла.

Про устройство землянок, о том, как жили в них солдаты, им не раз рассказывали на уроках — их класс к девятому мая даже сценку ставил про то, как командир в блиндаже перед боем планировал со своими солдатами, кто откуда наступать будет… В это время над ними проносились вражеские самолеты, но скрытый под землей блиндаж не обнаружили. Антоха Гарников, первый хулиган в классе, принес магнитофон и в нужный момент за «кулисами» включал запись с шумом пролетающих самолетов — и очень гордился своей ролью. Женька играла медсестричку, слов у нее не было, она только должна была забинтовать якобы раненную руку одного из «солдат» и потом уйти. Анна Михайловна, учительница, еще говорила им на репетициях: «Ребята, что вы гуляете по всей сцене?! Это же блиндаж в земле, а не зала для бальных танцев!»

Так странно… Так мало места… И так странно стоять здесь и понимать, что пятьдесят лет назад здесь жили люди, здесь шла война, гремели бои, взрывались снаряды и падали бомбы с пролетающих с жутким ревом немецких самолетов…

— Идемте, ребята, — позвал их дядя Паша.

Дальше снова разошлись — видели друг друга, но старались не мешать и дважды по одному месту не проходить. Женя немного погрустнела — яма оставила странное впечатление, — и думала о том, что про землянку обязательно расскажет Олегу Сергеевичу.

Настроение вскоре подняли, конечно же, грибы. Женька наткнулась на целую семью… груздей! И не тех противных зеленоватых, похожих на коровьи какашки, а красивых, крепеньких, с коричневой, слегка волнистой шляпкой. Женя точно помнила — те, что она показывала дяде Паше выглядели в точности так же! Заглянула в свою корзинку — уже скоро идти обратно, а там весьма пусто, чу-у-уть больше половины. Сашка засмеет! И Мишка в отдалении что-то собирает, наверняка, у него грибов больше!

И Женя собрала всех груздей. Пусть мама тоже засаливает! Что ж, если рыжиков нет — наверное, они позже пойдут, когда похолодает, — пусть грузди будут. Может, Олегу Сергеевичу они тоже «под водочку» вкусными будут. И друга своего, дядю Женю, в гости пригласит. Дядю Женю, неизменно называющего Женьку «тезкой», она любила, и беседы их любила, и сердилась, когда они вдруг обменивались взглядами и замолкали на полуслове.

Мысли эти окончательно развеселили, Женьке снова стало хорошо, в лесу снова стало здорово — и воздух чудесный и вкусный, и дятел где-то стучит весело, и мох красивый под ногами, и… Ох, мамочки! Наконец-то! Белый!.. Женька от неожиданности упала коленками прямо в мох, чудом не задев крепенький, небольшой грибок. Аккуратно вытащила его из мха и срезала конец толстой ножки. Оказался не червивым, хотя шляпкой в одном месте кто-то успел полакомиться.

Шла теперь еще внимательнее, не пропускала ни одной выемки, поваленных сучьев, за которыми может быть не видно притаившегося гриба, палкой ворошила кучки опавших листьев. Нашла пару подберезовиков, но боровики больше не попадались.

Но… кто ищет, тот всегда найдет! Еще один, потом другой, с маленьким «детенышем» рядышком… Но что-то в них настораживало. И ножки с коричневой, пусть и бледной, сеточкой, и шляпка внизу какая-то будто розовеющая… По этим признакам — это не боровики, а горчаки. Горький, ядовитый гриб, ложный белый! Но… может быть, ей все-таки это кажется?..

На всякий случай Женя положила эти грибы в корзинке так, чтобы сразу найти, отделила от остальных горстью листьев. И проверила первый боровичок — срезанная ножка оставалась белой, это хорошо!

Дошла до дяди Паши, по пути найдя парочку ну уж очень симпатичных сыроежек — не удержалась, взяла.

— Дядь Паш, посмотрите, это белые или горчаки? — спросила она, раскапывая в корзинке грибы из-под листьев.

Миша был рядом и тоже подошел, заинтересованно стал смотреть вместе с папой.

— Ну, так-то похожи, конечно… — пробормотал дядя Паша. Пока он рассматривал, надрезал ножки, нюхал, Женя, уже это все проделавшая, вытаскивала листья из корзинки. — Но что-то розоватость некоторая наблюдается… Так, — он посмотрел на них с Мишей, — никогда так не делайте! — И немного лизнул срез на ножке. Тут же скривился и сплюнул. — Молодец, Женек! Правильно засомневалась! Горчаки и есть.

— Горькие? — расстроенно спросила Женя, хотя и так было уже понятно.

— Ага! — кивнул дядя Паша и отшвырнул грибы в сторону. — А тот вон у тебя? Настоящий? — И он показал рукой в ее корзинку.

— Да! — гордо улыбнулась Женька. — Правда, один пока…

— Жень… А это… что? — вместо одобрения по поводу найденного белого вдруг спросил дядя Паша, заглядывая в ее корзину. — Ого… и много так!.. Женечка, ты чего?

Дядя Паша вытащил пару груздей, которыми Женька втайне гордилась. Все-таки не одни сплошные сыроежки с подберезовиками…

— А… что? — спросила она, насторожившись.

— Что это за гриб по-твоему? — спросил дядя Паша, и в его глазах промелькнула очень обидная насмешка.

— Гру-у-уздь… — протянула Женька, уже понимая, что, очевидно, ошиблась. Но если это не грузди, то что?.. В груди разгоралось очень неприятное чувство, но пока Женя ждала ответа.

— Так это же свинухи! — воскликнул Мишка. — Женьк, они же ядовитые!

Как… свинухи?!.. Она прекрасно знает, как выглядят свинухи! Сколько раз видела! Как она могла их спутать?!..

— Да, Женечка, — кивнул дядя Паша, выкидывая ее «груздей» из корзины. — Это свинушки, они, конечно, условно-съедобные, но в них накапливаются тяжелые элементы. Стронций, например, — он говорил противным ласковым тоном, будто жалея ее, и Женьку этот тон злил еще больше.

Вот… дуреха!.. Это же надо было так…

— Ну ты даешь, Женьк! — качал головой Мишка, оглядывая горку валяющихся на желто-бурых листьях грибов.

— Похожи ведь… — пробормотала под нос Женька. Но тут же схватила свою корзинку. — Хорошо, я поняла. Мы идем дальше?

— Идем, — кивнул дядя Паша, рассматривая ее почему-то. — Повнимательней, Жень, хорошо?

— Да, — ответила Женя и бодро пошла вперед, чтобы они не видели ее расстроенной физиономии.

Как же обидно! И стыдно!.. А она, дура, так радовалась, что груздей насобирала! Чтоб мама насолила, чтоб Олег Сергеевич дядю Женю пригласил… Дура!.. Но ведь похожи, заразы!..

Ничего. Она обязательно еще найдет много грибов!.. Надо только постараться.

 

Женька почистила зубы, умылась, завернула кран и потянулась за полотенцем. Пальцы так и не отмылись — после чистки грибов кожа потемнела. Ничего, со временем сойдет. Вытерла лицо, поглядела в зеркало — оттуда на нее смотрела сонно-уставшая физиономия, — повесила полотенце и вышла из ванной. В комнате братьев горел свет, и Женька осторожно заглянула — Сашка лежал с книжкой.

— Почистила?

— А то.

— Надо было маму уговорить, я б тоже помог.

— Зачем? Чтоб ты на все грибы нам начихал своих микробов?

Сашка фыркнул… и будто в подтверждение ее слов чихнул. Женька так и стояла на пороге, подходить не стала. Она и так уже набегалась к болеющему брату, хвастаясь своими трофеями — одиннадцать подберезовиков, пять белых и остального по мелочи: маслята, моховики и сыроежки. Сашка ее хвалил и — она же видела, — чуть-чуть завидовал.

— Ты свет выключай, мама там уже закончила на кухне, — решила стать доброй сестрой Женя, — а то влетит. Ты знаешь, что уже час ночи?

— Вот именно. Маленьким деткам спать пора, а ты еще болтаешься по квартире.

— «Маленькие детки» вместо тебя работали весь вечер! — возразила Женька, как обычно поздно понимая, что поддается на провокации. — Спокойной ночи, — и не дожидаясь ответа прикрыла дверь.

Заглянула на кухню, пожелала спокойной ночи маме, и отправилась к себе. Мама оказалась права, когда посоветовала постелить диван еще до того, как приняться за чистку — сейчас у нее никаких сил бы не нашлось!.. Женя, с трудом преодолевая желание свалиться и тут же заснуть, переоделась в ночнушку, распустила волосы, дотопала до выключателя, вернулась на ощупь обратно к дивану и наконец-то легла.

Перед глазами стоял лес. Желтые листья, белые и серые поганки, красные мухоморы, зеленый мох и каждый из пятерых белых — по очереди. Очень хотелось вернуться обратно — казалось, что в комнате душно, не хватало особенного лесного воздуха. Еще из грибов вспоминались свинушки, которые она приняла за грузди — тут же становилось обидно и стыдно, и думать про грибы Женя бросала. Вспоминала землянку, костер, рассказ про встречу с лосем… Дядя Паша пообещал, что они обязательно еще съездят за грибами, когда Сашка поправится. Вдруг они тогда тоже лося встретят?..

И на представлении, как они с Сашкой и Мишей втроем удирают от бегущего за ними лося с огромными растопыренными рогами, Женька, улыбаясь, заснула.

---

Примечания:

По поводу свинушек. Кто-то их собирает и по сей день, но они давно признаны несъедобными. Версию про стронций я слышала от своего папы — вероятно, и он ее слышал от кого-то, давно, еще в советские времена. Врачи же определили, что поедание свинушек приводит к выработке антител, которые пагубно сказываются на иммунитете — они разрушают эритроциты в крови, что может привести к очень плачевным последствиям.