Бесконечная зима (джен)

Вглядываясь в тряскую душную темноту, Джон тупо повторял одни и те же вопросы (он не помнил, когда очнулся): как же ты так набрался, Джон Ватсон. С кем. Где. Главное — где. Ты не в вытрезвителе. И не в тюрьме. Почему пол под тобой дрожит и гудит… и чем так пахнет… и почему так болят руки…

Пахло немножко травкой (уж этот запах Джон успел изучить), кровью, блевотиной, топливом… А, вот он где. Его же похитили.

Он шевельнулся и застонал от боли, горячей лавиной прокатившейся по рукам, плечам и шее. Руки были связаны за спиной, причем уже довольно давно. Во рту мучительно сухо, тело окаменело от долгого лежания, а в мутной голове неторопливо плавали обрывки фраз и образов; должно быть, ему вкололи какой-то наркотик — Джон ощущал себя потерявшимся во времени. Он то вспоминал, что лежит на полу грузовика — то проваливался в прошлое, будто настоящее было тонким ненадежным льдом.

А еще у Шерлока были крылья.

Этой фразы, Джон знал, достаточно для того, чтобы отвадить большую часть подписчиков своего блога — тех, кто читал его криминальные истории с таким восторгом именно потому, что верил в их правдивость. Привлекательность социальных сетей зиждется на иллюзии подглядывания в чужую жизнь, на ощущении всезнания и всеприсутствия. Фразы про крылья хватило бы, чтобы разочаровать 99 процентов подписчиков: мы-то думали, это на самом деле! А он, оказывается, фэнтези пишет!

Правда, возникла бы и новая группа заинтересованных — любителей паранормального, зацикленных на «контакте», ждущих Зова и прочих больных, как про себя именовал их Джон. Слава Богу, ему удавалось сохранять тайну Шерлока — хотя Шерлок был безумно неосторожен, и пару раз, казалось, еще чуть-чуть и…

Джон был рационалистом до мозга костей. Пару раз он удивлялся, как Шерлоку удавалось так быстро догнать преступника. У него захватывало дух, когда Шерлок перепрыгивал с одной крыши на другую — хотя ни в том, ни в другом не было ничего особенного для тренированного человека. А потом случилось «Дело о чемоданах» — так окрестил это Джон.

Как-то в начале декабря Лестрейд пришел с очередной проблемой: странное убийство, ни одного подозреваемого, а человек известный — владелец картинной галереи, и его родственники крепко насели на полицию. Шерлок сначала пренебрежительно фыркнул — а дальше был месяц сплошных мучений: Шерлок злился, что не может расправиться с таким «пустяковым» делом, а Джон готов был застрелиться от его полуночной скрипки, хандры и разгрома в квартире. За этот месяц Шерлок выяснил, что в разных частях Англии произошло еще два убийства — таких же «пустяковых», без подозреваемых. И однажды Шерлок ворвался посреди ночи и вывалил на полусонного, ошалевшего от шума Джона ключ к разгадке: у всех жертв были одинаковые чемоданы.

— И что? — промямлил Джон, щурясь от света. — Марка популярная…

— Одна и та же модель! Цвет! Размер! Совпадение? Я бы сразу понял, если бы эти болваны предоставили мне полную опись того, что было в доме у убитых. Но, видите ли, «это безумие!»

— Шерлок, но Андерсон же не может составить список всего, что у них было в доме…

— Ну ладно, пусть, — Шерлок нетерпеливо отмахнулся, — мне только что привезли чемодан Джеффри Смита, я его разобрал — там весьма любопытно устроена одна из боковин, там есть небольшая полость — я провел предварительную экспертизу, и знаешь, что обнаружил? Героин. Точнее, его следы.

— Ты хочешь сказать, они перевозили наркотики? — Джон понял, что поспать не удастся, и сел на кровати. — Но на Джеффри Смита это не похоже, да и на Маркуса… как его там…

— Именно. — Шерлок метался по комнате — дикий, стремительный, завораживающий танец. — Очевидно, чемоданы были проданы им по ошибке. Их должен был купить кто-то «свой», кто в деле, а купили эти бедняги. Очевидно, есть подпольная фабрика, которая шьет эти чемоданы с такой конструкцией, потом туда фасуют наркотики, а дальше их получают свои агенты. Быстрее, Джон, я должен понять, прав я или нет. Если нет — то недостроенное здание в Хакни[1] — это просто дешевая точка, которую арендуют прогоревшие фирмы. А если да… Джон, у тебя же остались патроны?

— Мы что, едем туда сейчас? — Джон с трудом разлепил бетонные веки. Накануне было дежурство в больнице, о нет, Шерлок, только не сегодня.

Но Шерлок уже кричал из прихожей:

— Если я не ошибаюсь, у них сегодня уходит крупная партия!

Таксист выкинул их у недостроенного офисного здания, блестевшего стеклом в свете луны — неровно стоящий стакан. На нижних этажах светилась пара окон, у входа горели таблички: «Принимаем ставки», «Общество целительной силы Земли», «Ремонт ноутбуков».

— Если ты прав, то надо бы вызвать полицию, — негромко сказал Джон, идя за Шерлоком и ощупывая пистолет в кармане. — Если это крупный наркобизнес, то они, знаешь ли, не обрадуются.

— Я написал смс Лестрейду, — ответил Шерлок, задирая голову. Его глаза напряженно искали что-то.

— Ну, хоть на том спасибо, — проворчал Джон.

Они залезли в окно второго этажа по аварийной лестнице. Дальше было долгое хождение в темноте: Шерлок искал чемоданы с расфасованной наркотой и, наконец, нашел их — на одном из верхних этажей. И тут их, естественно, запалили. Шерлок несся, как сумасшедший, на самый верх (Джон старался не отставать), на этажи, где гулял ветер в пустые окна без стекол, где все было завалено горами мусора и где можно было затаиться до прибытия полиции.

Джону казалось, что его не заметили — он спрятался за стройматериалами, подавляя дикое желание чихнуть. Но вдруг чьи-то руки резко зажали ему рот, подволокли его, мычащего, к окну-провалу и толкнули вниз.

Джон больше всего на свете боялся высоты. Постыдный страх, с которым он так и не научился справляться. Он резко вдохнул, проваливаясь в темноту, крик застрял в горле — 24-й этаж, это смерть, смерть, СМЕРТЬ.

В него что-то вцепилось — резкий рывок — и медленный, натужный, как бы через силу, подъем наверх. Я сплю, точно сплю — или сошел с ума. Напряженное, перекошенное лицо Шерлока, и они оба, пыхтя, вваливаются через пустое окно на пол. Джон лежал, чувствуя, как из свинцово-тяжелого тела постепенно уходит обморочный страх. Рядом кто-то тяжело дышал, что-то шелестело, будто водили пучком травы по стеклу.

Джон поворачивает голову — рядом Шерлок. И тут он видит... На спине задыхающегося от напряжения Шерлока подрагивают два длинных крыла.

— Ше-лок, — выдыхает Джон: голоса нет, только какое-то бульканье.

Шерлок обращает на него мутный взгляд.

— У тебя… там…

— Крылья, да, — говорит Шерлок так, будто это самая обычная вещь на свете.

В больнице, под бесконечной капельницей, Джон думал: ведь падал же, помню, падал. Кто спас меня тогда? И каким образом? Мысли путались — как сейчас, на полу грузовика.

Он пропустил момент, когда в палате образовался Шерлок: на стуле около кровати, бледный и со стаканчиком кофе.

— Шерлок…

— Да, что? — Шерлоку даже, кажется, стыдно: из-за его азарта…

— Шерлок, как ты меня спас? Я упал…

Шерлок озабоченно смотрит на него, склоняясь:

— Упал? Когда?

— Меня выбросили… выбросили из окна, — настойчиво говорит Джон.

Шерлок невесело смеется:

— Если бы тебя выбросили из окна, мы бы сейчас не разговаривали. Тебя по голове ударили. Ты был без сознания, когда я тебя нашел.

...Джон попытался высвободить руку из петли. Нет, стянуто было крепко.

Он крикнул, напрягая голос:

— Эй! Эй, вы там! — Ему не ответили: не слышали, или не хотели слышать. Сквозь гул мотора он вдруг начал различать (или это были остатки наркотического бреда?), что в кабине спорят два человека, и говорят они не на английском… Интересно, сколько же он провалялся без сознания? Куда его успели увезти?..

Джон почти убедил себя, что крылья ему привиделись. Хотя воздух, раздирающий глотку, тело, мгновенно обретающее тяжесть камня, знакомые руки, которые обхватывают поперек груди и тащат наверх так, как вытаскивают тонущего — все это было таким реальным, что Джон просыпался ночью в поту от нового кошмара (будто мало было старых, военных!). Он просыпался от малейшего шума — натянутый, трепещущий, как струна, болезненно стыдящийся своей впечатлительности, но не способный отделаться от ощущения, впечатавшегося в тело — его волокут, как куклу, и толкают в провал…

Он даже не понял, что его разбудило той ночью. Он сидел, обливаясь потом, на кровати. И тут снизу раздался звук чего-то бьющегося — как будто очередную пробирку смели со стола. Шерлок. Вот свинья — сам не спит, и другим не дает.

Джон хмуро побрел вниз: сейчас не уснуть, придется, наверно, заварить травяной чай.

— Шерлок, послушай, — начал он, зевая, — может, ты хоть раз потратишь ночь на сон, а не на…

Слова застряли у него в горле. В шаге от порога на полу лежал, дрожа, полуодетый Шерлок — а на спине у него судорожно бились два крыла, измазанные кровью.

— Ты не спишь и это не глюки, — злобно прошипел Шерлок сквозь зубы, жмурясь от боли. — Джон, помоги…

Хорошо, что инстинкты врача при любом раскладе оставались инстинктами врача. Джон перетащил его на кровать (крылья прижались к спине и совсем не мешали), бросился за аптечкой — уж для перевязки там есть все, что нужно. Военная привычка.

— Меня ранили… в правое крыло, — глухо проговорил Шерлок, стискивая зубами край подушки. Дымчато-серые перья потемнели, крыло казалось тяжелым, набрякшим от крови. — Я думал, сам… смогу.

— Помолчи и не двигайся, — сказал Джон.

— Там несложно, но…

— Заткнись, Шерлок, я уж разберусь.

Касаться пальцами жестких и таких настоящих перьев было… ирреально. Джон аккуратно промакивал кровь, смывал ее, ощущая, как вздрагивают перья в такт неровному дыханию Шерлока, ощупывал — нет ли переломов? — и радовался, что дружил в медакадемии с орнитологом и порой помогал ему лечить птиц.

Что за бред. Наверно, я схожу с ума.

— Ты не сошел с ума, — Шерлок пристально смотрел на него, щурясь от боли.

— Тогда что это?

— Еще одна моя… особенность, — Шерлок произнес это, кусая губы — точно стыдясь или боясь произнести.

— Да уж покруче игры на скрипке в час ночи.

Джон скорее почувствовал пальцами, чем увидел, что Шерлок чуть-чуть расслабился.

Дверь грузовика с грохотом распахнулась. Дневной свет и душный, тяжелый жар хлынули внутрь. Точно не Англия.

— Очнулся? — Сильный акцент. Джон, поморгав, увидел силуэт человека, заглядывающего в грузовик. За человеком ослепительно, до боли, сияло сочное синее небо. — Вы, скоты, хоть давали ему воду? А руки зачем связывать, куда он убежит? Ничего нельзя поручить…

Играет в «хорошего полицейского». Явно начальник.

Джон напряг связки, которые казались высушенными и истончившимися:

— Эй!

К нему в грузовик залезли двое, развязали руки, ко рту прижалась бутылка с водой; он жадно глотнул, облив всю футболку.

— Может, вы хоть скажете, где я и что вам от меня нужно? — Требовательный тон получился на деле слабым и почти жалобным — голоса почти не было.

«Начальник», чьего лица он не мог рассмотреть из-за палящего неба, наклонился к нему и почти весело произнес:

— Можно и сказать, почему нет. Вы в Колумбии, Джон.

— А… зачем?

— Видите ли, Джон… — «Начальник» выдержал паузу — будто наслаждался эффектом. — Ваш дорогой друг возымел наглость считать, что может расправиться с друзьями Джима Мориарти. А, попавшись, решил, что может отказаться от сотрудничества с нами, даже в обмен на свою жизнь. Я думаю, Джон, что с вашей помощью у нас получится его убедить.

— Друг… — Джон почувствовал, что снова проваливается под лед. — О ком вы, я не понимаю…

— Понимаете, Джон, не надо изображать из себя святую невинность. О мистере Шерлоке Холмсе, конечно.

[1] Хакни (Hackney) — район Лондона, являющийся одним из лидеров по преступности. Входил в группу промышленных пригородов и лишь в 1965 году получил статус района города.