Богини (джен)

Она бежит через лес — быстрее, чем любой смертный, быстрее, чем лошадь. Медб зовут её, богиню и королеву Ирландии. Она спешит к своему возлюбленному, хотя её любовь никогда не длится долго. Медб знает толк в выборе любовников и предпочитает королей. Королева Медб ещё и могучая воительница: она никогда не проигрывала битву. Она любит сражаться, но покидает поле боя, когда у неё начинается лунное кровотечение. Бедный охотник наблюдает за бегущей Медб — это зрелище может ослепить кого угодно. Такую женщину сложно забыть.

Я — Бригита, Триединая богиня, жена Бреса, мать Руадана. Я дева, мать и колдунья. Мне пришлось пролить немало слёз скорби. Я должна была стать даром племени моего мужа по случаю примирения, но этого было слишком мало. Двое моих сыновей погибли. После войны я стала богиней мира и единства, и не жалею об этом, но всё равно я тоскую по сыновьям. Именно я, Бригита, научила людей собирать травы и лечиться ими, ухаживать за скотом и ковать железо. Я — Бригита, кельтская богиня огня.

Золотая слеза беззвучно падает на землю. В лесу кто-то ищет потерянного возлюбленного, но его нигде нет. Однажды он просто исчез, оставив её и двух дочерей одних. Она — Фрейя, скандинавская богиня любви и страсти. В её колесницу запряжена пара могучих котов. Ещё одна золотая слеза падает на землю. Фрейя — богиня любви, но не понимает её, она — богиня страсти, но не может обуздать её. Любовь бывает безжалостной даже для богини.

Женщина танцует на поляне. Её волосы длинные и светлые, а глаза большие и зелёные. Она не молодая и не старая, не добрая и не злая, не уродливая, но и не красавица. Одно несомненно: она никогда вас не покинет. Она — дева, мать и старуха. Трудно представить, что она — мать многих. Её дети — Туата Де Дананн, дети Дану, народ не людей, но фей, гномов и эльфов. Она — Дану, королева невидимого.

Я смотрю вверх; надо мной — всё та же луна и множество звёзд. Я хочу запустить пальцы в волосы, но вспоминаю, что это невозможно. Смотрю на свои руки; вероятно, они похожи на ваши, вот только у вас десять пальцев, а у меня — ни одного. Однажды я заявила, что ни за кого не выйду замуж. Вскоре все начали желать мне смерти. Меня выбросили из лодки. Я — какой же глупой тогда я была! — держалась за борт. Потом я увидела, как что-то сверкнуло на солнце; я не поняла, что это было, пока не почувствовала боль. Больше я не могла плавать, всё, что мне оставалось — это падать на дно. Я видела, что мои пальцы исчезли и вдруг превратились в китов, моржей и других морских созданий. Я осталась под водами океана вместе с моими детьми.

Бултых! Взрослый мужчина прыгнул в воду — это шаман пришёл расчесать мои волосы, ведь я не могу сделать это сама. Шаман вынужден пробиваться через мою стражу, но он знает, что, если ему это не удастся, я не отпущу ни одного зверя. Без моих животных люди будут голодать. Можете называть это бесчеловечным, но если бы вы испытали то же, что и я, то считали бы это справедливым.

Знаете, всё, что можно делать, сидя в пещере, — это смотреть на стены и слушать хохот ветра снаружи. Как долго я тут пробыла? День? Месяц? Я не знаю. В этой пещере невозможно отличить день от ночи. С тех пор как бог моря Сусаноо в последний раз напугал меня своим ветром и бурей, я не видела внешний мир. Вдруг я услышала доносящийся снаружи смех — смех и музыку. Кажется, смех и музыка длились часами. «Интересно, что же это?» — подумала я. «Что происходит?» — спросила я смех. «Мы празднуем», — ответил голос богини Удзумэ. — «Мы нашли богиню прекраснее, чем ты!» Внезапно я возненавидела новую богиню. Прежде чем я смогла остановиться, я вышла из пещеры и встретилась с самой прекрасной богиней, которую когда-либо видела. Позади меня бог поставил камень перед входом в пещеру. «Сюда, но не ближе», — сказал бог. Я улыбнулась и заметила, что другая богиня сделала то же самое. Я нахмурилась и попыталась коснуться другой богини, и она всё повторила. Когда я коснулась её, то почувствовала только холод стекла.

Сиф смотрит на зеркало: не на отражение, а на само зеркало. Сиф до сих пор боится увидеть своё отражение, увидеть, что её золотых волос опять нет. Но волосы на месте, и они подобны золотому полю пшеницы. Она начинает расчёсывать длинные золотые волосы.

Она сидит одна в своих покоях. Муж ушёл: конечно же, охотится на ётунов или спит с эльфами. Сиф больше не обижается: она давно к этому привыкла.

Сиф смотрит, как отражение качает головой. «Этот мужчина», — думает она.

Нет, Сиф не жаждет быть красивой, но у неё есть веская причина так сильно любить свои волосы: кажется, всё, что люди помнят о ней — это её волосы. Именно волосы прославили её и именно из-за них её будут помнить.

Старый крестьянин сидел на корточках на рисовом поле. Он пытался найти хоть одно живое растение. Рисовое поле завяло и высохло.

Крестьянин встал и вздохнул. У него была жена и трое детей, сам он постарел, устал и голоден. Он покачал головой и начал осыпать проклятиями всё и вся.

«Будь проклят рис! Будь проклято поле! И будь проклята богиня Шри!» — кричал он. Засохшее поле не ответило; порыв ветра пригнул увядшие побеги.

Из ниоткуда перед ним возникла женщина. Она ничего не сказала и просто смотрела на него.

Крестьянин захотел закричать на неё и прогнать, но ему не хватило духу. Она была молодой, у неё были зелёные глаза, очень длинные и чёрные, как ночное небо, волосы. На ней было оранжевое платье до колен, а её шею украшало богатое ожерелье.

«Пожалуй, за всю жизнь она ни разу не голодала», — подумал крестьянин.

— Ты делаешь это неправильно, — просто сказала она.

Старый фермер пристально посмотрел на неё.

— Что? — спросил он.

— Ты слышал, что я сказала, — ответила она монотонным голосом.

— Кто ты такая, чтобы учить меня делать мою работу? — с раздражением спросил он.

— Я всего лишь прохожая, и у меня есть для тебя совет, — сказала она.

— И что же это за совет, милая моя? — спросил он и фыркнул.

«Что богатая женщина может знать о рисе?» — подумал он.

— Любовь, — ответила она.

Она присела. Старый крестьянин растерянно посмотрел на неё. Она сорвала завядший побег риса и рассмотрела его.

— Мало просто поливать и удобрять — ты должен любить его. Именно это поле даёт тебе жизнь.

Она встала и протянула ему рисовый побег.

В её руках он зазеленел. Крестьянин посмотрел на него в замешательстве и рассмеялся. Он только собрался спросить таинственную женщину, как она это сделала, но она исчезла.

«Так себе совет», — пробормотал он, но сделал всё так, как она предложила. Через две недели беспрестанной заботы и любви рисовое поле стало зелёным и цветущим.

С тех пор семья редко видела его: почти всё время он проводил в поле. Он следовал совету до самой смерти. Он умер на рисовом поле, в том месте, которое называл своим раем.

Он не знал точно, кем была эта женщина, но догадывался.