Неоновое надгробие (джен)

Это была самая обычная ночь из обычной жизни самой обычной меня. Как говорится обычно в таких случаях — ничего беды не предвещало. Но тут я совру — беду предвещало все. Не то чтобы я любила лгать, просто придерживаюсь понятия «ложь во благо». А зачем себя зря расстраивать, если можно прикрасить реальность и преподнести её в лучшем свете себе любимой? Ну, это лишь мое мнение. Мой способ выживания.

Я всего лишь простой человек. А простые люди любят все приукрашивать.

Еще только недавно, как мне кажется, я сидела на полу своей любимой квартирки, красила ногти и болтала с подругой по телефону, обсуждая, какой же все-таки её бывший козел. Типичная ситуация типичного человека. Мы планировали мое двадцатилетие, обсуждали незавидную долю девчонок, с которыми учились когда-то и ни о чем не думали. Ни о чем не беспокоились.

Последнее, что я помню, темный поворот около черного выхода клуба. Подруге приспичило покурить, а мне не хотелось оставаться одной в компании порядком «повеселевших» друзей. И все. Ощущение не из приятных.

А может, со мной случилось что-то? Ну, там, по голове кто-то хорошенько приложил, перестарался, и теперь я вся такая бедная и побитая лежу на больничной койке в окружении кучи медицинской техники и трубок, а вся эта хрень мне снится, и сказалась моя любовь к страшным фильмам и играм. И вообще, лежу я в коме, а у моей кровати постоянно кто-то устраивает слезный потоп.

Или машина там по дороге обратно сбила, и я опять же это все просто бред в моей голове.

Все же, спокойнее, когда осознаешь, что это все сон, и на самом деле, боятся нечего.

В зеркале во всю стену я разглядывала свое отражение будто впервые. Со мной частенько такое случается. Вот смотрю на свое отражение, и думаю, что же я делаю со своей жизнью. Почти вся моя жизнь построена на лжи, на хитрости. Но я ни о чем не жалею. Все мы люди. Все мы грешны.

Не знаю, может моя грешность аукнулась мне там, на небесах, и мой Бог решил меня покарать. Чтобы лгать больше неповадно было. А то оборзела вкрай. Ну, ничего, люди и не с таким дерьмом справляются. Ничего страшного.

Из-за количества белого в глазах режет неимоверно. Ненавижу этот цвет. Слишком светлый. Слишком яркий. Ненавижу когда ярко. Хочется яростно сорвать с лица очки и вырвать себе глаза, чтобы не мучится. Сощурившись, я чуть ли не на ощупь нахожу стул, рухнув на него с тяжелым вздохом. Белая комната, с белыми стульями. Даже камеры видеонаблюдения белые, черт бы их побрал. Я будто на допросе в психлечебнице. То, как я сильно выделяюсь своим черным нарядом во всей это белой какофонии, раздражало. Я с силой сжала в ладони мобильный телефон — единственное, что я нашла при себе. Надоело выжидательно пялиться на белое дерево двери.

Железная дверная ручка обожгла холодом. Дверь была открыта, что немного удивило. Как и ожидалось, в коридоре царствовал все тот же белый цвет. Белая плитка на полу, белая краска на стенах, белая дверь в конце коридора, белые камеры вдоль стен. И мертвая тишина. Я шла максимально медленно, ведь каждый мой шаг, каким бы мягким он не был, громким эхом разносился по коридору. На секунду мне захотелось снять черные шнурованные ботинки, ибо стук толстого устойчивого каблука просто бил по ушам. Пройдя до середины, я наткнулась на еще один коридор, который закрывала решетка до самого потолка с железной сеткой. Все того же белого цвета. Раздраженно выдохнув пару ругательств, я подошла к двери, которая также оказалась открыта.

Как же меня все это бесит.

В следующей комнате обстановка была не настолько пустой. Стол, компьютерный монитор, какое-то маленькое прямоугольное устройство рядом, стоящий в стороне стул. А стене, что напротив выхода, была надпись, крупными красивыми буквами.

«Ангел или Жертва?»

А может это секта какая-то? И меня попытаются завербовать в очередного последователя? И я начну выносить из дома всю технику и ценности? А потом буду брать громадные долги, кредиты, пойду на преступление, а потом меня сожгут на костре как подношение их богу?

Не весело. Пойду, посижу в комнате со стульями. Глядишь, какой-нибудь мозгоправ придет. Будет картинки всякие показывать, отзеркаленные кляксы разные, книжки там, тыры-пыры. Стоило мне повернуться и сделать несколько шагов в сторону двери, как со стороны стола что-то пронзительно запищало. Обернувшись, я увидела, как монитор мигнул пару раз, а после полностью загорелся. На экране появилось фото. Подойдя поближе, я поняла, что это моё фото, сделанное только что.

У кого попросить его распечатать? Буду пугать ею маленьких детей, а то в бабаек и не верит уже никто.

Я, конечно, знаю, что сама по себе, выгляжу не очень то, но, черт возьми, не настолько. Внешность у меня, довольно посредственная, примитивная. Такие как я и составляют серую толпу. И мне это определенно не нравится. В нашу-то пору возможностей, многие люди из кожи вон лезут, чтобы скрыть свою посредственность. Тонны макияжа, за которыми скрываются совершенно другие черты лица, парики, краски для волос, куча всякой накладной хрени и прочее, прочее. Люди так любят приукрашивать. Все мы люди.

На экране появилась надпись.

«Ваше имя».

И куда мне это добро вводить? Ни сенсорной панели, ни клавиатуры я тут не вижу.

«Ваше имя».

— Эстер,— попытав удачу, я произнесла имя вслух. На моё удивление, сработало. Ай, как далеко техника пошла.

«Фамилия».

— Кейран,— страшно неприятное чувство, будто сидишь на допросе после предательства родины.

«Возраст?»

— Девятнадцать годиков. Старушка,— не знаю, оценивает ли мой юмор этот пластиковый друг, но его пиканье мне не нравится.

«Зачем вы здесь?»

— Знала бы я,— сев на стул, я смотрела в экран чуть ли не впритык. Глаза болели, но эту одностороннюю игру в гляделки я проиграть не могу.

«Зачем вы здесь?»

Я с подозрением посмотрела на экран. Слишком настырный для простого куска пластика.

«Зачем вы здесь?»

— Сказала же, не знаю! — с психу я ударила коленкой столешницу из-под стола так, что экран невесело подпрыгнул, чуть не упав на пол. Надеюсь, за эту выходку меня не придушат проводами.

«ЗАЧЕМ ВЫ ЗДЕСЬ?»

— Гуляю! Воздухом дышу! Не видно!? — вся эта ситуация не сколько напрягала, сколько начинала пугать.

«Чего вы хотите сейчас?»

— Бросить тебя во-он в ту стену.

«Чего вы хотите?»

— Выбраться отсюда, чтоб тебя,— запикав, экран несколько раз мигнул.

«Запись окончена».

«Чтобы начать игру извлеките карту».

Прямоугольное нечто, пискнув, буквально, родило белую карту. Просто белый кусок пластика.

Игру, значит? Что-то типа квеста? Ну, хорошо. Посмотрим, кто кого.

Открыв дверь мощным пинком ноги, я прямиком направила к ответвлению коридора, где был электронный замок. Не издав никаких присущих всей электронике писков, дверь поддалась, пропуская меня в другой коридор. Бродить долго не пришлось, за углом было открытое помещение. Ничего, кроме железных дверей лифта не было. Но, о Боже, они не были белого цвета!

Видимо, я находилась в каком-то ну очень глубоком подвале, ибо кнопка была лишь одна — наверх. Я с неприкрытой опаской зашла в кабину лифта. Нет, я не страдаю клаустрофобией, нет, у меня нет панических атак. Не люблю я лифты, и все тут. Бесят.

А можно я по лестнице?

«Эстер Кхалиси с нижнего этажа выбрана жертвой.

Просим всех приготовиться».

Ну точно, секта.

Как оказалось, лифт еще и очень ленивый. Я так обычно уборку в доме делаю — медленно и нехотя. Что ж, у меня есть достаточно времени для размышлений.

Итак, я точно в каком-то ну очень крупном квесте, так как думаю, что этажей здесь как минимум шесть. И это не факт что шестой — конечный.

Я не помню, как тут оказалась. Абсолютно. Возможно, какой-то псих меня оглушил и притащил сюда, чтобы я напрягала извилины и голосовые связки ему на удовольствие. Также возможно, что мои друзья меня сюда притащили, предварительно подсыпав лошадиную дозу снотворного в напиток. Сюрприз ко дню рождения? Вполне может быть, ибо все мои знакомые знают о моей нездоровой любви к ужастикам.

Стрелка на табличке над дверьми медленно дошла до середины. Значит, B6 — точка старта.

Интересно, это будет какой-то хоррор-квест, с окровавленными манекенами, исписанными скандинавскими рунами стенами, приглушенным светом и говорящими портретами? Надеюсь, что нет. Терпеть не могу такие квесты. Слишком банальные. Слишком скучные.

Сев на пол, опираясь спиной о стенку, я не спускала взгляда со стрелки. Не знаю, сколько времени прошло. Полчаса. Час. Или два. А может, вообще только десять минут прошло. Мои биологические часы работают также, как и старенький слабый ноутбук, на котором пытаются запустить какую-нибудь новомодную игру, с охренеть какими завышенными системными требованиями.

Вытащив из заднего кармана штанов телефон, я грустно усмехнулась. Меньше половины зарядки, и абсолютное отсутствие связи. Как и ожидалось.

Наконец, я прибыла в пункт назначения. Да, буду называть эти этажи так. Никакого писка, звоночка или другого звукового оповещения, как в обычных лифтах. Ну и ладно, оно даже к лучшему. Необязательно всем в округе знать, что явиться изволила.

На мое счастье, а точнее на счастье моих больных глаз, белого цвета тут оказалось в жестком минимуме.

Выглядит как самая обычная подворотня. Полумрак, тишина, забитые мусорные баки, какие-то надписи на стенах и приклеенные к ним же газетные страницы. Окей, начнем.

«Кто ты на самом деле?

Необходимо проверить лично.

Первоначальна твоя суть или лишь желательна?

Все врата откроются, если познаешь себя.

«Эстер с нижнего этажа становится жертвой. Всем участникам приготовиться».

Мой пункт назначения ввел меня в ступор. Это было больше похоже на самый обычный переулок, подворотню, каких много, а не на подвальный этаж. Высокие потолки, кирпичная кладка на стенах, мусорные баки, причем забитые под завязку, пародия на дорогу с тротуаром. На дороге даже пешеходный переход нарисован. Вот это, я понимаю, полное погружение в атмосферу.

Только ветерка не хватает и летящей по дороге старой газетки. Их прокол.

И все же, все это как-то слишком масштабно для квеста. Он бы быстро стал популярным, а я ни о чем подобном не слышала. Что-то здесь не сходится. Никакой заезженной зловещей музыки, чрезмерного обилия крови, манекенов. Ужасно настораживает полная тишина. Нет, она слишком мертвая. Еще немного, и у меня от нее начнет звенеть в ушах.

Ну, где же ты, кукла Билли? Я готова сыграть с тобой в игру! Ты только скажи, чем я провинилась.

Медленными шагами иду по коридору. Я бы назвала это полумраком, да язык не поворачивается. Не слишком темно, но и не достаточно светло. Случайно пнув носком ботинок какую-то жестяную банку, я от испуга отскочила в сторону, ударившись о мусорный контейнер. Запаха от него, как от тех, что около лифта, не было, и я без страха облокотилась о него боком, переводя дыхание. Порой абсолютная тишина пугает похлеще безумного смеха или шума мотора бензопилы. Ну, если только это все не за вашей спиной, разумеется. В баке послушалось какое-то шуршание. Вот хоть убей, это не могло никак послышаться, да еще и в такой тишине. Ну, думаю, никакому убийце не придет в голову прятаться в мусорном баке. Их любимыми местами всегда были темные углы заброшек, одинокие улочки, как эта, и никто пока, на моей памяти, из этого канона не выбивался. Без страха приподняла крышку контейнера. Опрометчиво, но терять, в принципе, ничего.

Я ожидала чего угодно. Тощего, грязного, одноглазого кота, который бросится на меня, искусает и исцарапает по самое не могу, а потом я медленно и мучительно умру от столбняка не отходя от этого самого контейнера. Мышей или крыс, размером с откормленную кошку, которые также всем скопом бросятся на меня и сожрут прям тут, только косточки и останутся. Но это не точно. Какого-нибудь изувеченного временем манекена, который выпрыгнет на меня как черт из табакерки, и я умру тут от сердечного приступа или буду им же избивать тех, кто это все устроил. Ну, или на худой конец какого-нибудь шизофреника, что порежет меня на ленточки. В любом случае, летальный исход мне был обеспечен.

Но я никак не могла ожидать, то увижу там перепуганную девушку.

Стоило мне приподнять крышку, как она шарахнулась в угол, как от прокаженной.

Достав из заднего кармана штанов телефон, я решила не включать фонарик, ибо слишком яркий свет мог еще больше ее напугать, я ограничилась светом от экрана. Девушка была на вид лет пятнадцати, с рыжими, подстриженными под каре волосами и усыпанным веснушками лицом. Глаза были красными, видать от слез. Поняв, что я простой человек и не причиню ей вреда, она начала что-то бормотать себе под нос.

— Хей, тише, я не обижу тебя,— открыв крышку полностью, я протянула ей руку,— хватайся, я помогу тебе.

Она уставилась на меня своими зелеными глазами и сидела неподвижно еще секунд десять. Рука начала затекать.

— Тебе здесь так сильно понравилось? — я склонила голову вбок,— я не могу ждать вечно. Она опустила голову и начала раскачаться вперед-назад.

— А смысл выходить? Он все равно найдет. Все равно. Найдет и убьет. Их убил. А теперь и меня убьет. Разрежет пополам. Отрубит голову. Будет заливаться безумным смехом. Безумец с безумным смехом,— она остановилась, медленно поднимая наполненные слезами глаза,— и тебя убьет. Моргнуть не успеешь, как голова твоя покатится. Зальешь кровью эти коридоры. Точно также, как они. Нас трое было. Трое. А теперь я одна.

Что же здесь такое происходит, что бедный ребенок как сумасшедший раскачивается и бред какой-то бубнит? Безумец, что головы сносит и ржет при этом, значит? Так и знала, что здесь что-то не так. Ну, пока он себя не показал, так что паниковать не стоит. Здесь вообще паниковать не стоит. Здесь нужна трезвая голова.

— Не бойся, я помогу нам выбраться. Никто тебя не тронет. Смотри, никого здесь, кроме тебя и меня, нет. Давай руку,— она, немного помедлив, схватилась за мою ладонь. Я помогла ей аккуратно выбраться. Она чуть не упала раза три, видимо, долго там просидела. Включив, наконец, фонарик, мы уже вдвоем, пошли дальше по коридору. Возле первого поворота на стене была приклеена газетная страница. Рыжая хотела остановится и прочитать, но её отдернула. Не стоит терять время на такие мелочи. Улочки были на удивление чистыми. Никакого строительного мусора, опавшей побелки и прочие мелочи заброшенных мест. Мы зашли в тупик.

Помещение было разделено забором с железной сеткой. С другой стороны вместо бетонных плит была земля. Стена была разрисована граффити, рядом сиротливо лежала оградительная желтая лента и забрызганная чем-то бурым газета. В углу стены была дыра, а в ней, под светом фонарика, что-то блеснуло. И этим «что-то» оказался ключ. Моя новая знакомая была рада нашей находке, а я мне такое везение с самого начала было не по душе. Когда возвращались обратно, я заметила в углу белую видеокамеру.

Это точно не квест.

Мы дошли до следующей пешеходной «зебры», около которой была дверь. То, что она была заперта, меня нисколько не удивило. Ключ, найденный нами, тоже не подошел. Мы пошли дальше.

Рыжая крепко держала меня руку и чуть ли не подпрыгивала от каждого шороха, каждой тени, несмотря на то, что тени были нашими и шорох, кстати, тоже мы создавали. Что же такого она увидела, что её так сильно трясет?

— Как тебя зовут? — я не знала, как начать разговор, поэтому начала с самого начала.

— Хлоя. Хлоя Крэйд,— мы завернули налево, так как уже издалека было видно, что дальше тупик.

— А меня Эстер. Эстер Кейран,— коридор буквой «Т» разделился надвое. Я потащила Хлою направо.

— Хлоя, ты говорила, что вас было трое,— мы вошли в небольшое помещение, в углах те же камеры, а в конце дверь. Закрытая, и без замочной скважины. Пришлось разворачиваться.

— Да, нас было трое. Я, Юджин и Юки. Они были близнецами. Родились вместе, и вместе умерли. Я никогда не забуду крик Юки, когда Юджина проткнуло насквозь. Он прохрипел «бегите» и повис на этой чертовой косе. Ужасный звук. Булькающий такой,— её передернуло. Мне стало её очень жаль, эту Юки, увидеть смерть настолько близкого человека…

— Он отбросил его в угол и разрезал воздух косой так, что вся кровь брызнула прямо нам под ноги. Мы бежали так быстро, как могли, но случайно разбежались в разные стороны. Последнее, что я услышала перед тем, как залезть в контейнер, это безумный смех и душераздирающий крик Юки. Не знаю, сколько я там просидела, пока ты не пришла,— мне казалось еще немного, и мы обе разрыдаемся прямо на месте. Она — от ужаса и боли, из-за мученической смерти друзей, а я — от безысходности. Её голос был таким… мертвым. Мне стало жутко до боли в животе.

Вдалеке послышался звук упавшей жестяной банки. Я быстро выключила фонарь и мы затащила остолбеневшую от ужаса Хлою за угол. Здесь была еще одна комнатка, гордым каменным сараем стоящая посреди широкого коридора. Тихо повернув ручку, я тихо заматерилась. Дверь была закрыта и ключ опять не подошел. В коридоре не было ни звука. Может, просто куча мусора не выдержала и с нее сорвалась банка, и мы зря паникуем?

— Хлоя, слушай меня внимательно,— я обхватила ладонями её лицо, по которому опять текли слезы,— возвращайся обратно и жди меня около двери без замка, поняла? Я поищу кнопку или рубильник, или что там её открывает. Как только дверь откроется, сразу же дуй туда. Если там лифт, держи двери открытыми,— Хлоя растерянно кивнула. Стоило ей развернуться и сделать шаг, как я её остановила,— И самое главное — что бы ни случилось, сиди там. Что бы ты ни услышала, не двигайся с места. Мне кажется, если я буду здесь, туда он не пойдет. Поняла?

Ещё раз кивнув, она развернулась и медленно зашагала обратно в коридор, где была запертая зверь.

— Будь осторожна и не умри там, хорошо? Не бросай меня тут одну. Одной мне конец,— я кивнула и слегка подтолкнула её в спину вперед.

Фонарь, в этот раз, я решила не включать. Не хочется лишний раз привлекать внимание местного Потрошителя. Хлоя послушно засеменила обратно. Меня это немного удивило, я думала, при ее нынешнем состоянии, она наотрез откажется оставаться одна на таком открытом месте. Ан нет, кивнула и тихонько, по стеночке, пошла. Эх, а я, было, подготовилась к истерике, к слезам-соплям.

Секунда, и в коридоре загорелся свет. Глаза мои этому абсолютно не обрадовались. Прислонившись к стене спиной, я крепко зажмурилась, при этом прислушиваясь к каждому звуку в коридоре. Медленно открыла глаза, которые довольно болезненно привыкали к совсем даже не яркому свету. Ну, хоть не темно, и то спасибо.

Перед собой я увидела доски. Не самые свежие, но и не гнилые. Деревянный заборчик закрывал небольшую территорию, где были разложены столбиком старые шины, валялась такая же газета и лежало несколько пустых коробок. Моей радости не было предела, когда я, пробралась туда через дыру в заборе, и нашла лопату. Целую, чуть ли не новую. Я готова прыгать от счастья.

Взяв лопату, я вылезла через дыру и встала в нерешительности. И куда теперь?

Итак, что мы имеем: неисследованный коридор — две штуки; оружие — одна штука; плюс, включенный свет — потерянное преимущество и отличное укрытие. Что же, пойдем вправо, а вернуться не проблема. Главное — не встретить Потрошителя, и унести отсюда свою тушку на своих ногах. Желательно, целую тушку на целых ногах.

Но, выключенный свет можно считать также маленьким плюсиком — не нужно красться, идти наугад опираясь о стенку, да и фонарь внимания много привлекает. Поэтому я перешла на легкий бег, опираясь лишь на носок, ибо каблучок — изящная, но чертовски шумная вещь.

В конце коридора меня ждало два сюрприза: запертая дверь и свежий труп. Удушливый запах крови вызвал нехилый рвотный позыв и головокружение. Никогда не любила запах крови. Плющит меня с него знатно. Судя по всему, бедолага являлся тем самым «одним из двух из ларца». Из сквозной раны Юджина до сих пор, хоть и слабо, сочилась кровь видимо, умер он не сразу. Размашистые следы размазанной ладонями крови на стенах говорили о тои, что он пытался идти. Изо всех сил цеплялся за эти холодные стены. что ж, он прошел в таком состоянии целых три метра, плюс, прополз еще два. Это достойно моего уважения.

Отвернувшись от останков юноши, я подошла к двери. Моля всех известных мне Богов, я вставила ключ в скважину. И, о чудо! Он подошел!

Сжав покрепче свое оружие в виде лопаты, я вошла в комнату, чем-то напоминающую кухню. Самую обычную кухню. У стены у двери ряд железных шкафов, которые, конечно же, оказались запертыми, обычные шкафы у противоположной стены, забитые какой-то изрядно запылившейся посудой, какими-то банками с консервами, слева дверь, справа огромные пустые коробки, лампы на потолке.Возле двери, через которую я вошла, стоит стул. Удобно, можно этим подпереть дверь в случае погони. А она будет, я не сомневаюсь. Я буду бороться за свою жизнь.

Эта комнатка могла показаться слишком обычной, подходящей, скорее, для зажиточного холостяка, а не поехавшего Потрошителя, если бы не приличное красное пятно аккурат посередине помещения. Подозреваю, что здесь не просто баловались с красками.

Нет, меня не пугало это место. По крайней мере, не до того ужаса, что испытывает Хлоя. Фильмы ужасов, самые жуткие хоррор-игры, довольно посредственно, но жить без этого я уже не могла. Более того, все это мне казалось довольно… слабым. Слабенький такой эффект, но искать более сильный вариант, типа заброшек, подвалов, я не рисковала. Адреналин адреналином, а жизнь всего одна.

А сейчас я чувствовала себя каким-нибудь экспертом-криминалистом, что пришел на место преступления. Всегда мечтала стать сыщиком.

Я стала заранее продумывать путь отступления, если вдруг местный Чикатило явит мне свой светлый лик. В одной из больших коробок я смогу запросто поместиться, но убежище это так себе. Железные шкафы довольно просторные, но они не открываются. Есть еще одна комната, возможно, там есть что-то, где я могу укрыться если что.

Можно предположить, что одна из «жертв» была вооружена, ибо сомневаюсь, что эти дыры в стене были предусмотрены декором. Моё внимание привлекли вентиляционные люки, расположенные в количестве целых четырех штук в противоположной двери стене. Около второй двери на стене проходят трубы. Железные, возможно даже стальные, если из стали вообще трубы делают, я не сантехник, не знаю. Но выдержать меня должны, это точно. Как раз, они расположены такой растянутой по ширине буквой «Н» и на удачу, прямо под одним из люков. На столике, около труб, я нашла поднос с мотками чистых бинтов, ворохом окровавленных и какими-то баночками с таблетками и перекисью. Режемся, значит, часто.

Не найдя больше ничего интересного, я, поудобнее перехватив лопату, двинулась ко второй двери. За ней тоже не оказалось ничего живого. Довольно большой стол в центре комнаты, два старых матраса в углу, шкафчики на стенах, дыры на той же стене, такие же запертые железные шкафы и два довольно вместительных ящика, расположенных в противоположных углах. Один из них, ближайший к двери, как на зло, оказался наглухо закрытым. Ну, ничего, за то второй оказался открытым.

Осмотрев обе комнаты с особой дотошностью и при этом без грамма стыда, ведь шариться по чужим вещам ой как не хорошо, не культурно и вообще не по-людски, я смело направилась к двери. Видимо, для меня тут лишь один выход, ибо эта дверь оказалась заперта. Не всегда же мне вести будет верно? Остался один коридор, возможно, там я найду еще один ключ, а может и два, а может и выход, а может и свою смерть. Выбора у меня особо нет, да чего уж, у меня его не было с самого начала. Либо вертись, дорогая Эстер, как уж на сковородке, либо стой и смирненько жди свою смерть.

Умирать я не собираюсь. Абсолютно. Тем более здесь, в Богом забытом месте, где меня никто не найдет и по-человечески не кремирует. Да, именно кремирует. Не хочу, чтобы мое бренное тело стало какой-то жижей и обителью всяких личинок, червей и прочей живности. Лучше стану пеплом и пусть меня развеют по ветру на какой-нибудь горе или в океане. Хотя и море подойдет, чего уж там, мы не привередливые. Эх, мечты-мечты.

В коридоре было все также тихо. На мое удивление, здесь не было паутины. Абсолютно. Это, конечно, меня безумно радует, ибо у меня та еще арахнофобия*, но все равно странно. Здесь кто-то каждый месяц делает генеральнейшую уборку? Хотя, судя по следам крови, что были повсюду, это место не знает, что такое уборка.

Прямо как моя квартира. Ненавижу уборку.

Я без происшествий дошла до нужного коридора. Справа от него был тупик, забрызганный кровью. С такой же оградительной лентой и приклеенной газетой. На всех этих страницах одна тема — убийство, крупные резанные раны, либо множество колотых ножевых, жертвы — случайные люди, никак не связанные между собой. Случайные люди, случайные места, случайные обстоятельства. Видимо, этому перцу абсолютно пофиг как, кого и где убивать. Главное — сам факт убийства. Никаких личных мотивов, никакой последовательности. Я всякое видала, но это что-то новенькое.

В помещении, на которое меня вывел коридор, я не нашла ничего примечательного. Не считая белой птицы, что сидела и чирикала в дыре под потолком и обилия красного на полу и стенах. А это, видимо, Юки. Точнее то, что от нее осталось. Девушку постигла участь не легче, чем у её брата. Могу предположить, что она яростно вырывалась, случайно калечила себя. Могу сказать, что его почерк говорит о быстрых, обширных ударах. Чаще всего, он убивает с одного удара, метя в жизненно важные точки. Одним словом, он убивает не для того, чтобы наслаждаться страданиями своих случайных жертв. Он их не мучает, более того, могу даже назвать его милосердным в какой-то степени.

Если рассуждать логически, то на каждом этаже бродят подобные кадры, и кто знает, какие тараканы в их головах. Так что, считаю то, как он расправляется, гуманно. Один удар и конец. Нет, я не оправдываю его, ни в коем случае, но могу сказать одно — тут точно есть подводные камни.

А девушка сама продлила свои страдания. В одном конце помещения — лишь брызги да капли, а это значит, что повреждения были не смертельными. А учитывая его почерк, то она сама себя ранила, пока боролась. В другом же конце помещения — лужи, крупные брызги, в общем, какофония брызг крови. Могу предположить, что удар был в артерию. Я подошла к её телу. Она лежала, завалившись на бок, видимо, пыталась перекрыть фонтан крови из сонной артерии, глупая. Она была еще теплой, а глаза открыты. Мертвые, серые глаза. Я прикрыла из ладонью, отмечая множество ран на теле. Сердце болезненно сжалось. Она так хотела жить. И он тоже. И не смотря на непроходимый конец, они боролись до конца.

Они же еще дети, черт возьми!

Они должны жить, наслаждаться школьными буднями, заводить друзей, влюбляться, переживать все прелести подросткового максимализма и эмоциями, что никак не сдержать, а не ползти по полу с дырой в груди и не резать себя в попытке извернуться и спастись! Они не должны забрызгивать стены своей кровью и лежать с такими мертвыми глазами, они не должны зажимать перерезанные артерии и прощаться с жизнью! Не должны!

Я погладила её по золотым волосам, и, смахивая горькие слезы, развернулась прочь.

Потолки здесь высокие, поэтому мне пришлось толкать ближайший мусорный контейнер, чтобы до нее добраться. Создав кучу шума, я быстро вскарабкалась на контейнер, молясь, чтобы крышка выдержала мой жирок.

Раненый, белый голубь. Чересчур доверчивое создание. Однажды, в подъезд моего дома залетел голубь. Нашла я его на своем, четвертом, этаже. Я добрых двадцать минут его ловила, с учетом того, что он даже не взлетал. Пока я несла его вниз, он вырывался, как мог и чирикал во всю глотку. Буду на кухню его несу, честное слово. И, помня тот случай, я с подозрением посмотрела на пернатое чудо, что так доверчиво ко мне потянулось и уткнулось макушкой в ладонь.К его лапке был привязан ключ. Ай, ты ж мое солнце!

По дороге обратно, я приметила еще три камеры и два железных пустых шкафчика, в которых можно спрятаться. Не успев выйти из тьмы коридора, я услышала уже знакомый звон жестяной банки. Я остановилась. Я готова была в любой момент ринуться обратно и затарить себя в один из шкафчиков, но ни шагов, ничего, выдающего признаки чего-то живого, я не услышала. Медленно идя вперед, я прижимала к груди раненую птицу, будто он — самое дорогое, что у меня есть. Он — тоже живой, так что я постараюсь сохранить ему жизнь. Такой теплый, я чувствую как он дышит, как бьется сердечко, как удобно устроился в моих руках. Как доверился мне, черт возьми. Я спасу хотя бы тебя.

Нет, мы выйдем отсюда вместе, и я отнесу его в ветеринарную клинику, а потом отпущу на волю. А если он захочет, оставлю его себе и мы будем жить вместе веселым чирикнутым дуэтом.

Слишком уж сильно я люблю животных.

Секунда, и коридор, из которого я вышла, оказался перекрыт. Вот так быстро, громко и криповенько. Я быстро пошла по направлению к первой запертой двери, что мы нашли с Хлоей. Ключ подошел, и я готова была пищать от радости, дрыгая ножками. За спиной, во тьме широкого коридора, из которого я вышла, послышался шорох. Я побледнела и позеленела одновременно. Пока я открывала дверь, я тихо материлась, сломала один ноготь, из-за этого материлась с еще большей силой, чуть не сломала ключ два раза и едва не разрыдалась. Однако, открыть дверь и влететь в помещение я не смогла. Банально не успела. Да и не хочется себя загонять в ловушку, ведь в комнате меня будет намного проще поймать. Я же не дура.

За моей спиной буквально выросла тень. Высокая такая, страшная. Я медленно обернулась. Местный Чикатило решил явить мне свой не очень-то, кстати, светлый лик. Нечто под два метра ростом, вооруженное обалденной такой громадной косой. Даешь разрыв стереотипов о Костлявой Старушке с косой! Вот она смерть! Точнее он! Высокий, немножко костлявый, окровавленный и очешуеть какой страшный! Нет, страшный не в смысле внешне, а в смысле…

Так, стоп!

Я вжалась в дверь так сильно, как только могла. Пташка вылетела из моих рук. Правильно, лети, спасайся, а я тут как-нибудь сама.

— Ты так забавно ухмылялась, гладя эту птицу, а теперь остолбенела от ужаса,— вот о каком безумном смехе бредила Хлоя. Я смотрела на него как баран на новые ворота. Лезвие было непозволительно близко к моей шее. Все произошло слишком быстро, я не успела среагировать и хотя бы попытаться отбиться лопатой. Куда уж мне.

— Что, даже не закричишь? Не будешь молить о пощаде, или о быстрой смерти? — хриплый голос мог показаться мне очень приятным, если бы не некоторые «крохотные» обстоятельства, как угроза моей жизни в виде косы у горла.

Главное — сохранять спокойствие и чистый ум. Паника приведет лишь к смерти. Он — всего лишь человек. Как и ты. И он хочет забрать твою жизнь. Нет, моя жизнь мне слишком дорога, я столько еще не сделала.

— Даю тебе три секунды,— он приблизил свое лицо к моему и вкрадчиво произнёс,— три секунды, чтобы спасти свою жизнь.

Он убрал лезвие резко, разрезая воздух, не отказав себе в удовольствии, несильно резанув по шее. Неприятно, но не смертельно. Мне повторять два раза не нужно, я рванула что есть сил.

— Ра-аз,— он растягивал гласную, будто издеваясь. Я успела добежать до поворота.

— Два-а,— в его радостном предвкушении пошла вторая секунда. Добежала до «строительной» зоны, где нашла лопату. Еще немного, ну!

— Три,— слишком громко, слишком мрачно. Было слышно, как расстояние между нами слишком быстро сокращается. Ну да, с моими коротенькими ножками далеко не убежишь за три секунды.

Пришлось напрячь мозги. Так, освещение в этой части так себе, деревянный забор слишком высокий, проход между углом забора и стены довольно узкий. Идеально. Не останавливаясь, закидываю лопату за забор и она, на мое счастье, довольно громко приземляется. Видимость того, как я загнала себя в ловушку. Пожалуйста, только бы сработало, о Боже, умоляю!

Да! Он забежал туда! Еще секунды две-три форы!

Я рванула, что было сил. Сзади то и дело раздавался просто пробирающий безумный смех. Он заставлял бежать быстрее от ужаса и одновременно пробивал на смех. Я поскользнулась на луже крови и чуть было не потеряла спасительное равновесие. Оттолкнувшись рукой от пола, я выпрямилась. Он уже бежал по коридору, когда я чуть ли не с корнем не выдрала несчастную дверь. Залетев в комнату, я сразу же подперла дверь стулом. Стульчик-то железный, так просто не сдастся. Я рванула ко второй двери. Дернув ручку, я разрыдалась от безысходности — она была заперта. Нет…

Нет! Нет, нет, нет!

Дернув еще пару раз, я в ужасе посмотрела на дверь, по которой хорошенько ударили, видимо, ногой. Его смех больше не пробивал на смех. От него хотелось закрыть уши руками и рыдать, рыдать, рыдать. Еще пара таких ударов отозвались болью груди. Сердце билось так бешено, что становилось больно. От страха свело живот. Хотела адреналина — получай!

Я подбежала к вентиляционному люку, что был над трудами. Видимо, я не одна такая умная, кто хотел спастись таким образом. На решетке были красные следы крови и отпечатки пальцев. Встав на центральную, я схватилась руками за решётку. Пару раз рука, что была заляпана в крови, соскользнула с гладкой решетки. Господи, только бы она не была закреплена. Прошу.

Откинувшись назад всем весом, я пыталась сорвать решетку. Удары в дверь прекратились.

Решётка, не выдержав такой наглости, с жалобным скрипом отвалилась от своего законного места вместе со мной. Удар о пол выбил из меня весь воздух и, порядком, дезориентировал.

Секунда. Оглушительный грохот заставил подскочить на месте. Обернувшись, я увидела, как его коса пробила деревянную преграду. Миг, и еще один удар заставил меня вскарабкаться в вентиляцию. Люк проходил вдоль стены, так что, чтобы скрыться от его глаз, нужно как можно быстрее проползти еще пять-шесть метров. Послышался грохот, причем сильнее предыдущего. Через решетку одного из люков я смогла разглядеть, как продырявленная дверь слетела с петель, а убийца со своим фирменным смехом уже подметил мою перепуганную тушку в вентиляции. Нужно шевелить булками. Опустив косу, он с маньячной улыбкой попятился к выходу.

— Что ж, сыграем, мышка,— в кошки-мышки сыграть хочешь, котик?

Я ползла так быстро, как только могла. Удары сердца заглушали все остальные звуки. Черт, я спаслась. Наэтот раз я спаслась. Теперь главное включить чертов лифт и добраться до него на своих ногах. Если так взять, я смогу это провернуть, передвигаясь по вентиляционной шахте. Так он не найдет меня. Не должен найти. Если только он не обладает рентгеновским зрением. Ну или инфракрасным.

Вскоре я дошла до тупика. Придется возвращаться. Был еще один поворот, по моим подсчетам, он идет в противоположную сторону от коридора с лифтом, на котором я сюда прибыла. Значит, придется ползти влево от кухни. Ничего, выберемся. План есть. Силы, пока что, есть. Оружия, правда, нет. Но, надеюсь, оно мне не понадобится.

Я добралась до кухни. Пришлось хорошенько извернуться, чтобы пролезть дальше, ибо стык двух поворотов создал довольно узкий и недостаточно длинный проход, чтобы спокойно преодолеть его, ползая на четвереньках. Дальше, по моим подсчетам, был прямой путь к коридору с лифтом, у которого меня ждет Хлоя. Но там негде выбраться. А в другой стороне та самая дверь, через которую я не успела выбраться. С твердым намерением попасть в то помещение, я поползла вправо. Там точно то, что мне нужно. Это единственная комната, в которую я не попала.

Так, я у решетки. Обхватив прутья решетки, я со всей силы потянула на себя. Зря.

Держалась она, как я поняла, на соплях, и я, по инерции, хорошенько так приложилась о верхнюю стенку шахты. При этом я уронила решетку, а та, в свою очередь, ну очень громко приземлилась о бетон.

Браво. Всем спасибо, все свободны.

Быстро вывалив свою тушу из шахты, я подбежала к двери. Времени у меня очень мало, этот грохот даже глухой услышит. Дверь оказалась заперта. Ну конечно же!

Ничего, ключ то у меня все еще. Вытащив его из кармана, я быстро отперла дверь и залетела внутрь, так же запирая её на ключ. Мало ли, а так, хотя бы времени немного выиграю.

Комнатка эта ничего интересного не представляла. Крохотная, с коробками в углу. В одной стороне стоит ящик, заполненый какими-то бутылками и банками. Ничего интересного. В другой находился люк. А вот это уже намного интересней.

Спустившись по лестнице, я попала в комнатку два на два метра. В стене был какой-то пульт. Четыре вертикальные кнопки сверху и снизу две горизонтальные. Около горизонтальных стеклянные вставки зеленого и красного цветов. Не нужно быть гением, чтобы понять, какая кнопка включает, или открывает, не суть, а какая выключает. Нажав на одну из кнопок, я быстро поднялась обратно.

За дверью послышались шаги.

Умоляя все святое, я дернула ручку другой двери. Она была открыта, а я поклялась, что когда выберусь отсюда, перестану хлестать вино по вечерам, буду держать пост и возьму из приюта кота. Эта дверь оказалась той самой двери, что была тогда закрыта на кухне. Не долго думая, я залезла в один из ящиков, который приметила в тот раз. Секунд через десять совсем рядом раздались шаги. Я едва по подпрыгнула, когда воздух сотряс пропитанный безумием смех. Я прикусила рукав куртку, чтобы не издать ни звука. Не переставая смеяться, он воткнул лезвие косы в тот самый ящик, в котором сидела я. Время для мня просто остановилось. Как в замедленной съемке, я чувствовала, как срезанная прядь волос скатывается по открытой шее, а затем попадает на спину под курткой. Два сантиметра. Два сантиметра от меня, мать вашу!!!

Он просто выбил из меня душу. Я не могла пошевелиться. Я не чувствовала свое тело. Ладони заледенели, по спине и лбу стекал холодный пот. А может, он меня все-таки задел? Почему мне так холодно?

— Черт, не здесь? Лезвие меня покинуло, но начать дышать я так и не смогла.

— Эй! Вылезай, мышка! Тебе некуда больше бежать! Твоя подружка любезно бросила тебя, стоило тебе открыть дверь! — я не знала, как реагировать на такое предательство. С одной стороны — обидно. С другой — как-то плевать. Мне сейчас абсолютно не до нее. Пусть катиться.

— Чертова сука…

Хлопнула дверь. Щелкнул замок.

Дрожащими руками приподнимаю крышку. Чисто. Чуть не падаю. Ноги абсолютно не держат, руки дрожат, как у алкоголика с громадным стажем. Сев на пол, я закрыла обеими ладонями рот и дала волю слезам. Меня била страшная дрожь. Плевать, услышит ли он мои истерические всхлипы. Плевать, услышит ли мычание в ладони. Хватит. Я старалась держать голову светлой. Я старалась быть твердой и холодной, как мрамор. Но это было последней каплей. Я не могу больше терпеть. Не хочу терпеть.

Я не хочу также лежать в луже собственной крови, давясь хрипами и из последних сил цепляться за так нечестно уходящую жизнь. Но я не могу заставить себя подняться. Не могу себя заставить бежать изо всех сил в сторону спасительного выхода. Я даже не могу заставить себя перестать жалобно скулить и разводить сырость. Хватит играть в храбрость.

Я не знаю где я. Я не знаю как я здесь оказалась. Я не знаю почему именно я. Я не знаю чего они от меня хотят. Я хочу лишь, чтобы все закончилось!

Я не знаю, сколько я так просидела. Черт знает сколько просидела в том ящике, плюс истерила на полу. Возможно, кабина лифта вернулась, и я могу уносить еще целые ноги отсюда.

В конце комнаты раздался пробивающий до костей смех.

— О, а ты не могла бы порыдать еще, а? Так жалко выглядела, омерзительно. А ведь с самого начала такая смелая была, грозная. А сейчас жалкая размазня. Противно о тебя косу пачкать. Ну ничего, переживу,— с каждым словом он делал шаг в мою сторону, а я, в свою очередь, отползала к двери.

— Долго же ты гоняла меня. Но, так даже веселее,— я поднялась на ноги, на ощупь ища дверную ручку,— ненавижу лжецов. А ты — ничем от них не отличаешься.

— Всем людям свойственна ложь. Все мы люди. И я. И ты. Не забывай этого и не ставь себя выше,— я дернула ручку и стрелой вылетела из комнаты. Угрожающий вид и окровавленная коса придали мне скорости и сил. Я имею право на эмоции, я имею права на то, чтобы надломится, треснуть, и ложью не считаю.

Дверь за моей спиной чуть не слетела с петель. Он быстрее меня. Намного быстрее. Это очень плохо.

— Я буду убивать тебя долго, долбанная стерва,— ох, и разозлила же я его. Это может сыграть на руку. Злость что делает? Правильно, затуманивает разум. А это то, что сейчас нужно.

Я рванула, что было сил. Я мелкая и бегу на легке, а он высокий, побольше меня, плюс такое оружие, в узком пространстве больно-то не развернешься. Быстро прошмыгнув в узкий проход, я на бегу обернувшись, со всей силы дернула одну из досок. Я приметила ее еще в начале, ибо держалась она на соплях. Как и я хотела, она упала, по диагонали перекрывая проход. Так себе преграда, но пара лишних секунд сейчас могут оказаться спасительными.

Я добежала до поворота, еще немножко, ну давай же. Едва завернув за угол, меня схватили за волосы. Пронзительно закричав, я изо всех сил пыталась вырвать волосы из его схватки.

— Не-ет! — я схватилась руками за основание хвоста и вырывалась так яростно, как могла. Потянув за волосы, он швырнул меня в стену. Летя в стену, я зацепилась за остриё косы, раздирая предплечье.

— Не рыпайся, мать твою! — он прижал мою голову ладонью. Еще ведь немножко осталось…

Я зарыдала с новой силой. Нырнув вниз, я освободилась от захвата и выкручиваясь, не давая снова схватить себя за волосы. Ударив его по ногам, я сорвалась с места. Сил осталось на один рывок. Либо сейчас, либо смерть.

Дверь была открыта, и я не останавливая захлопнула её. Ударив по кнопке лифта, я в ужасе обернусь через плечо, наблюдая за дверью, которую вот-вот распахнуть одним ударом.

Стрелой залетев в лифт, я не переставая наживала на кнопку. Двери катастрофически медленно закрывались, а убийца катастрофически быстро приближался. Одна секунда, и моя голова полетит вслед надежде на спасение.

Двери закрылись. Он не успел. Я спасена.

Закрыв лицо изрезанными руками, я села, не переставая лить слезы.

Слезы от страха. Слезы от боли.

Слезы от ожидания следующего этажа.

Я имею права на слабость, я сделала то, что смогли немногие. Я отделалась малой кровью. И я перестану реветь только тогда, когда посчитаю нужным сама.

Би́лли — кукла, появляющаяся во всех фильмах серии «Пила». Используется Джоном Крамером, главным антагонистом серии, для общения со своими жертвами посредством видео и аудиозаписей. Чаще всего Билли появляется на телевизионном экране, а иногда «лично» для того, чтобы объяснить жертвам испытаний Конструктора принципы работы жестоких ловушек, а также правила, соблюдение которых поможет испытуемым выжить.

Арахнофобия — это неконтролируемый страх перед пауками, иными словами это такое состояние, когда субъект испытывает паническую боязнь пауков не только больших и экзотических, но и обычных особей, распространенных в нашей широте. Арахнофобию может вызывать не только сам паук, но и даже его изображение.

«На каждом этаже есть некто, подходящий только для этого этажа.

По правилам, он не имеет право покидать свой собственный этаж.

Если вы не хотите быть убитым им, у вас нет выбора кроме как идти наверх»

Холод пронизывал до костей. Создавалось ощущение, что я сижу в морозильной камере, только инея не хватает, и пара, от моего дыхания. Плечо, руки и ногу обжигало болью. И вроде бы болит, и вроде страшно чешется. Одним словом, неприятно до жути. Руки так и чешутся разодрать все раны, содрать кожу. Перед глазами все плывет, к горлу подкатил ком. Дышать чертовки тяжело. Мое собственное тело будто и не мое вовсе. Оттебе и крупный и долгий всплеск адреналина. Нет, адреналин, это, конечно, хорошо. Обалденное чувство, разливающееся по венам, заполняющее мышцы, тело напрягается как пружина и готово бежать со скоростью гепарда и переворачивать горы, но вот потом, когда все заканчивается, когда хочешь только вздохнуть спокойно, перевести дыхание начинаются последствия.

Тело будто ватное, ощущение, будто провисела вниз головой часов девять, не меньше, и полная опустошенность. Как физическая, так и моральная. Хочется лечь вот прямо здесь, закрыть глаза и больше никогда не открывать, никогда больше не чувствовать это тошнотворное ощущение выжатости, не чувствовать, как немеют руки и горят раны. Как горячая кровь струйками стекает по коже, застывая толстой коркой, которая ломается, рвется при каждом движении, делая все существование отвратительным. Кожа около ран онемела и абсолютно не чувствительна. Зато вот раны, тонкие, ровные, будто острейшим тонким скальпелем опытного хирурга сделанные.

Меня нарезали как кусок мяса перед отправкой в печь. Нет. Я сама себя нарезала, когда пыталась спастись. И для чего, собственно, так яростно боролась? Чтобы сидеть, сетовать на свое жалкое существо, бесится от неприятных ощущений, когда кровь стекает по коже? От озноба из-за потери крови? От боли? Может, стоило дать себя быстро убить, чтобы не мучится? Чтобы не боятся следующего преступника, который может сделать чего поизащренней, чем просто кромсание?

Черт, и это называется смертью? Сначала страдаешь, потом забиваешься, тресешься от боли и холода, и страха, от непривычных ощущений, когда твое тело будто не твое. И вот так все закончится? На полу кабины лифта, с жалким поскуливаением, в луже собственной крови, истерзанной куклой, которую будто в мясорубку положили? Не-ет, если я и умру, то точно только тогда, когда буду бороться за свою жалкую, но все-таки МОЮ жизнь, а не когда буду медленно угасать от последствий борьбы за спасение. Я умру на свободе, где меня найдут. А не в каком-то покинутом Богом месте, где мое тело будет долго разлагаться, превратится в труху и будет лежать на видном месте в назидание другим.

B5, значит. Не хочу-у.

Кабина лифта перестает движение. Двери медленно открываются. Перед глазами стоит холл, наверняка, какой-нибудь клиники или больницы. Запах хлорки выдает предназначение места с потрохами. Я не удивляюсь больнице на одном этаже. После переулка под землей меня ничем не удивить. А может, так и должно быть? Что-то типа перерыва на отдых и лечение после маньяка с косой? С чертовски острой косой, хочу заметить. Даже самые лучшие японские катаны, наверное, не так сильно заточены, как эта коса. Я резала себя едва ее касаясь.

В коридоре послышались шаги. Черт. А я даже пошевелиться не могу.

Передо мной появился силуэт. Невысокий, светлый. Черт, уйди.

Перед глазами все расплывается, голова просто кругом идет. Нет, сознание, постой, не уплывай.

— Ох, бедняжка. Что с тобой сделал это варвар… — обладатель силуэта склонился надо мной. Молодой парень, растрёпанные густые русые волосы, очки в тонкой оправе, добродушное выражение лица. Добрый парень абсолютно не вписывался в общую картину этого места, поэтому был отмечен мной как ну очень подозрительный тип. Аккуратно взяв меня под локоть более-менее целой руки, он помог мне подняться на ноги. Меня сильно шатало и очень хотелось обратно на пол в свою лужу теплой крови и пролежать так часика три.

— Кто вы? — мой слабый хриплый шёпот испугал даже меня. Как у мертвеца, что воскрес из самый темных уголков ада.

— Меня зовут Даниэль Диккенс. Можно просто Дэнни,— он усадил меня на один из четырех белых диванчиков в этом холле. Стало как-то неудобно. Белая мягкая обивка дивана моментально впитала в себя кровь, что стекала с меня уже не так активно, как в лифте. Наверное, во мне и крови-то уже не осталось.

— А ты как здесь оказался, «просто Дэнни»? — яд из меня рекой сочился, некрасиво, но ничего с собой поделать не могу. Сам парень залетел в один из кабинетов, что находился в пяти-шести метрах от лифта.

— Также как и ты. Неизвестно где и неизвестно как,— он вышел из кабинета с белой железной коробкой в руках. Подвинув близ стоящее кресло напротив диванчика на котором растеклась я, он открыл коробку, которая оказалась аптечкой.

Также как и я, значит. Как же ты тогда выбрался без единой царапины, а, Дэнни?

— Зачем ты мне помогаешь? — он потянул мою руку на себя, попутно смачивая ватный тампон. Вздрогнув и зашипев, я рефлекторно попыталась вырвать руку из захвата. А у него крепкая хватка. Даже слишком крепкая для его хиленького телосложения.

Он невозмутимо продолжил экзекуцию над моей конечностью. Возможно, с ним все нормально, и ему просто как-то удалось выбраться с нижнего этажа, просто у меня шок и посттравматический стресс, и мне теперь каждый относительно нормальный человек кажется врагом. А может и нет…

— Мы с тобой в одной лодке, так ведь? Значит, должны доверять друг другу и помогать, верно? — он отвлекся от обрабатывания моих ран и выжидающе уставился в мои глаза. Не нравится мне, как он смотрит. Будто пытается что-то разглядеть в моих глазах.

— Верно,— он улыбнулся, но его глаза… такой взгляд, будто он чего-то ждал. Ждал-ждал, а когда дождался, результат его сильно разочаровал. Что же тебя разочаровало в моих глазах, Дэнни?

— Как тебя зовут? — а разве об этом не объявили всему живому здесь? Если к моему появлению на этаже того жнеца-психопата его уже не было, значит он должен знать. Что-то здесь не то.

— Эстер. Приятно познакомится, Дэнни,— он улыбнулся и снова вернулся к залечиванию моих боевых ран.

Мы просидели в тишине около получаса. Для меня это хороший шанс перевести дух и хоть немного восстановится. И подумать.

Мне кажется, я что-то упускаю. Что-то настолько важное, что от этого может зависеть моя жизнь. Но что же?

Итак, что мы имеем: обессиленная я, которая, в случае чего, не сможет дать достойный отпор — одна штука; мутный доктор, от которого так и прут лучи добра — одна штука; хоть что-нибудь мало-мальски полезное и чем можно отбиться — ноль штук.

Невесело. Даже более того — очень грустно.

Закончив с одной рукой, более поврежденной, он приступил ко второй.

Да, личность он мутная, но, если бы ем хотелось причинить мне вред, или может даже убить, он не стал бы мне помогать, тратить на меня лекарства, которые здесь, наверняка, очень ценны, верно? В ином же случае он мог просто оставить меня валяться в крови в кабине лифта и дальше, сама бы ноги протянула. Нет, либо у меня жесткая паранойя, либо тут есть подводные камни.

— Слушай, Дэнни.

— М-м?

— А ты не видел здесь еще кого-нибудь?

— Например?

— Ну, к примеру, девочку, лет пятнадцати-шестнадцати на вид, с короткими рыжими волосами и усеянным веснушками лицом?

Он поднял на меня взгляд. Прищурившись, он о чем-то задумался, будто, о чем-то важном. Слишком уж серьезно лицо у него было.

— Нет. Никаких пятнадцатилетних рыжих девочек здесь не было. Ты — первая, кого я здесь встретил,— ой не нравится мне его этот голос. Строгий какой-то слишком. Будто тронула что-то запретное,— я сам очнулся недавно, минут за десять до твоего прибытия.

— Помнишь что-нибудь?

— Нет, все как в тумане. Прости, тут я ничем помочь не могу. Я не знаю, что за место, как мы сюда попали и зачем. Не задавай таких вопросов, пожалуйста. Я не люблю, когда у меня что-то спрашивают, а я не знаю, что ответить.

— Понимаю.

Он продолжил сосредоточенно корпеть над моими руками. Я старалась не дергаться, хоть и было больно. Останавливать кровь — это дело далеко не безболезненное.

Помню как-то раз дома пыталась отделить кусок замороженного мяса от тарелки. И так получилось, что нож соскользнул и с силой полоснул меня по пальцу. Первые минуты было абсолютно не больно, даже когда держала руку под струей холодной воды. Видимо это и называют шоком. Крови было много, и она никак не хотела останавливаться. А дома, как на зло, закончилась перекись. Мама тогда сказала, чтобы я остановила кровь йодом. Ну откуда мне было знать, что нужно было просто помазать края раны? А я сдури прижала пропитанную йодом вату прямо на открытое мясо, перед этим хорошенько обработав это мясцо спиртом. Даже тогда это было не очень-то больно. Спокойно можно стерпеть. Простая маленькая ранка. Ничего страшного.

Помню как тогда, прижимая вату к ране и роняя слезы, я как мантру повторяла, что ничего страшного, что это не смертельно, и что в средневековье люди раны прижигали раскаленным железом и ничего, жили же.

Так и сейчас.

Пара царапин. Покровит, пощипит и перестанет. Нечего из этого драму разворачивать. Все в жизни когда-нибудь заканчивается и проходит, и эта боль тоже пройдет.

Я сидела, и внимательно наблюдала за действиями парня. Я всегда так делаю. Даже когда уколы делают, я смотрела, как медсестра набирает лекарство, простукивает, избавляясь от лишних пузырьков воздуха, как протирает спиртом место для инъекции и прокалывает кожу. Мне всегда говорили, мол, отвернись, не надо смотреть и тому подобное. А не могу. Мне нужно видеть, мне нужно знать, когда будет больно. Не люблю неожиданности.

Закончив с моими руками, он перевел взгляд на рану на ноге. Чтобы не причинять лишней боли и дискомфорта, мы решили обработать рану и перевязать не снимая штанов. Ничего страшного, так даже удобно, и смотрится нормально. Прямо будто солдат на поле боя, под вражеским обстрелом, и нет времени на подобные мелочи. Остановил кровь, перевязал и все, автомат в зубы и вперед за Родину.

Он помог мне принять лежачее положение и упорхнул куда-то. А я ловила момент и отдыхала. Здесь еще хрен знает сколько всяких психопатов на этажах, так что если я хочу выжить, силы мне понадобятся. Вернувшись обратно, он протянул мне три белые таблеточки. Да, меня мама учила, что нельзя ничего брать из рук незнакомых дяденек, и тем более брать в рот. Но, выбора-то у меня нет особо.

— Проглоти это, тебе станет легче. Только не жуй, на вкус они отвратительны,— он сел в кресло, что стояло за столом у стены,— расскажешь, кто так разукрасил тебя? — эвоно как. Значит, тебя на том этаже все-таки не было, а, Дэнни?

Делать нечего, пришлось рассказать. За все время рассказа, он не отрывал от меня взгляда. И знаете, это не такой взгляд, которым обычно парни пожирают девушек, нет. В этом взгляде было что-то совсем иное. Что же ты скрываешь, а? Я же не дура, Дэнни. Чтобы ты не говорил, как бы себя не вел и чтобы не делал, моя дедукция будет идти впереди твоего актерского мастерства.

Мой рассказ занял полчаса времени. Хватит, и я так позволила себе лишнего. Я предложила осмотреть тут все. Он согласился. Мы пошли по единственному коридору, который тут был. Длинный, освещенный, и везде воняет хлоркой. И ни единой двери. За поворотом ждал джек-пот: целых две двери, стеклянная стена и еще один поворот. Проигнорировав наличие дверей, я подошла к стене из стекла. Гладкое, без единого пятнышка или царапины. И наверняка очень толстое. Что в том коридоре такого, что его стеклом перекрыли? Может там… выход?

— Похоже, мы оказались в ловушке,— он как-то странно улыбнулся,— Все будет хорошо. Если не будем спешить, может что-то и случится.

— Что, например?

— Что-то хорошее,— он быстро исправился, но эта резкая смена его тона слишком подозрительна,— хорошее для нас обоих.

— Хорошее для нас обоих? Типа письма из Хогвартса?

— Еще лучше,— он отвернулся и направился к ближайшей двери,— проверим, что за этой дверью.

— Что может быть лучше письма из Хогвартса? — он лишь по-доброму улыбнулся и рассмеялся. Хах, а он оказывается, может иногда быть нормальным человеком, с нормальным взглядом и нормальным голосом.

Помещение удивило. Решетчатая стена с железной сеткой делила комнату на неравные части. Сквозь сетку была видна чистая заправленная кровать, а вокруг нее ограждение.

— Это, наверное, для особо буйных пациентов,— сделав акцепт на слове «буйных», доктор продолжил тихо шептать мне на ухо,— не хочется нарушать тишину этой палаты. Ты согласна со мной?

Кивнув, я вышла из палаты.

Следующая комната оказалась четырехместной палатой. Мне показалось очень подозрительным, что док решил любезно меня поторопить, мол, ничего интересного здесь нет, шевели булками. Но я успела заметить какую-то размазанную надпись около одной из кроватей. Что ж, придется идти на хитрость и как-то умудриться вернуться сюда без него.

— Как жаль, здесь нет ничего полезного,— мне не понравился тон его голоса. Слишком наигранный. Нет, актер из него, определенно никакой.

— Там еще один коридор есть, может там…

— Нет там ничего! — резкая перемена в его поведении заставила непроизвольно отшатнуться от него,— то есть… я хотел сказать, что уже был там и там только запертая дверь.

— А выбить её не пробовали? — хотя, куда уж ему,— впрочем, неважно.

Я зашагала к стеклянной стене.

Могу предположить, что это не цельный пласт стекла, а скрепленные между собой более тонкие, которые слоями ложатся друг на друга. Ну что же, попытка не пытка.

Я пошла обратно в ту четырехместную палату, стараясь не обращать внимания на эту мутную личность. Пнув дверь с самым недовольным видом, беру тяжелый железный стул, что стоял у стены, и возвращаюсь. Я, хмыкнув, под его немного удивленный взгляд, зажмурилась, чтобы мелкие осколки не попали в глаза, и немного отвернув голову, со всей силы ударила по стеклу. От неожиданности док аж подскочил. За стеклянной стеной наверняка лифт. Здесь больше нечего прятать за такой преградой. Наверное. Я подняла стул и еще раз, прорисовав в воздухе им дугу, шарахнула по прозрачной поверхности. И так еще раза три, пока не закончились силы.

Конечно же, ничего не произошло. Ну, не считая того, что мне удалось его слегка повредить и выбить немного стеклянной крошки. Как я и говорила, это многослойная стена, ибо было видно, что трещины только первых двух слоях.

Я услышала, как док хмыкнул за моей спиной. Ах ты зараза!

— Помочь не хотите,— эх, если бы можно было, я бы ударила этим стулом его,— что-то вы как-то подозрительно не шевелитесь. Понравилось здесь сидеть?

— Ах, прости, Эстер, я не хотел тебя оскорбить. Но, тебе стоит быть аккуратнее с такими вещами,— он кивнув на трещину в стене,— один из мелких осколков может лишить тебя глаза. Тебе стоит их беречь.

— Что, глазки мои так понравились? — я подозрительно прищурилась.

— Твои глаза очень красивые, Эстер. Глубокие, темно-карие, как горький шоколад. Но,— он отвернулся от меня,— они посредственны.

Вот так номер. Мало того, что внешне не очень, еще и глаза у меня, видите ли, посредственны.

— Ну спасибо, вы тоже не красавец.

Не дожидаясь его ответа, я развернулась и пошла в сторону второго коридора. Стоило мне сделать пару шагов, как он схватил меня за руку. Я зашипела от боли, ведь он сдавил в своей хватке истерзанную часть руки. Не ослабляя хватки, он дернул меня на себя, прижимая всем телом к стеклянной стене. Дрыщдрыщем, а все же сильнее меня, зараза.

— Что ты себе позволяешь?! — я попыталась оттолкнуть его. Он лишь сжал руку сильнее.

— Эстер,— такое ощущение, что он испепелит меня взглядом,— не надо. Прошу.

Мои дальнейшие попытки оттолкнуть от себя мутного не успехом похвастаться не могли. Но, то ли ему надоело получать от меня тычки, то ли придумал что-то поизащреннее. Не ослабляя хватки, он потащил меня по коридору. По тому самому, в который так сильно не хотел меня пускать. Что ж, с одной стороны, хорошая возможность. С другой же, вляпалась я по самые помидоры.

В конце коридора была дверь, которую без каких-либо проблем мутный доктор открыл ключом, что держал в кармане халата. Затолкав меня внутрь, он запер дверь, медленно оборачиваясь ко мне.

— Ну вот зачем, а, дорогая Эстер? — он тихо засмеялся. Все ясно. Очередной псих.

— Этажом ниже, на его территории, была надпись: «На каждом этаже есть некто, подходящий только для этого этажа». Значит, это твой этаж,— я медленно пятилась назад, пока не натолкнулась поясницей в какой-то стол,— очередной поехавший маньяк. И что же в твоем стиле, а? Бензопила под столом? Метание скальпелей? Или спиртование заживо?

— От бензопилы много шума и грязи. Скальпели особо не покидаешь, мелкие слишком и легкие. А спиртование заживо… ты почти угадала,— слишком спокойным, каким-то не своим, со стальными нотками, голосом прошептал он, равнодушно осматривая меня. Он медленно наступал, а мне некуда было бежать. Я не хотела поворачиваться к нему спиной. Никогда не поворачивайся спиной к врагу. Никогда.

— У тебя есть мечта? Желание? Чего ты хочешь больше всего на свете? — засунув руки в карманы, он остановился в метре от меня.

— Мечта? Предпочитаю о сокровенном не рассказывать каждому встречному психу,— он склонил голову набок, еле заметно усмехнувшись,— желание? Я бы хотела, чтобы в моей руке сейчас был заряженный «Глок 17»*

— Хм-м,— он внимательно посмотрел на меня. Слишком внимательно, будто изучал,— прости, «Глок» предоставить не могу. Как насчет девятимиллиметрового Хеклера*?

Заведя руку за пояс, он, не спуская с меня глаз, вытащил из-за пояса черный пистолет. Я не могла поверить глазам. Нет, что-то здесь не то. Какой нормальный маньяк сам вложит оружие в руки жертвы? Или это игра такая? Может, он думает, что я буду искать подвох и не возьму его? Или может, думает, что я не смогу выстрелить? Или…

— Ну же, Эстер, исполнение твоего желания в моей ладони. Чего же ты ждешь? — я начала обходить стол, который не дает мне уйти от него подальше. Шаря рукой по поверхности стола, я нащупала что-то волосатое. Застыв, я начала на ощупь гадать, что же такое волосатое может быть на столе поехавшего врача. Догадки были не радужными.

Не отдавая себе отчета о своих действиях, я с визгом отскочила от стола. На мое удивление, док просто поймал меня за плечи.

— Надеюсь, ты простишь мне мой маленький обман. Твоя очаровательная подружка действительно была здесь. Если бы не её любопытство, я не был бы так жесток с ней. Получилось слишком грязно, но уж слишком сильно она дергалась и кричала. У меня не было выбора,— его шёпот действовал на меня как пылесос на кота. От него хотелось спрятаться, вот только пошевелится не получалось,— Я не поощряю неповиновение и любопытство, Эстер.

Резкая смена на стальные нотки заставила напрячься. Я выхватила пистолет из его рук, отскакивая от него. Держа пистолет дрожащими руками, я сделала то, что обычно не делают персонажи фильмов в таких ситуациях — нажала на рычажок предохранителя. Как бы не тряслись руки, с такого расстояния не промахнусь.

— Эстер, нажав на курок, ты наступишь на ту самую точку невозврата.

— Заткнись! Ты — чертов монстр! Не подходи ко мне! — таких чувств я не испытывала даже на этаже поехавшего головой жнеца,— включи лифт и выпусти меня со своего этажа!

— Эстер…

— Выпусти меня отсюда! — истерика набирала обороты и останавливать я её не собиралась. Надо было еще тогда, в холле, разбить о его голову ту миленькую вазу со стола.

Не знаю, что было в его голове, но он просто спиной зашагал к двери. Все также, руки в карманах, мрачный взгляд из-под прикрытых ресниц. Но вдруг, он остановился.

— Ты станешь частью моего Рая, Эстер. А вот по своей воле, или по принуждению — решать тебе,— я не выдержала и нажала на курок. То, что я увидела, то, что он сделал с Хлоей, просто выбило меня из колеи.

Послышался глухой щелчок. И еще один. И еще три раза.

Я так и знала.

Пистолет был не заряжен.

— Ты разочаровала меня, Эстер. Все твои слова оказались ложью. А ведь у нас была доверенная беседа. Не пойми меня не правильно. Я не блюститель честности, как тот варвар. Но я думал, что такая как ты, не станет идти против своих принципов.

— Откуда ты… Да кто ты вообще такой?!

Он решил не отвечать мне. Просто вышел за дверь. Послышался щелчок замка. Я подбежала к двери и без конца дергала за ручку, била ногами, рукоятью пистолета, кричала. За дверью был слышен лишь звук удаляющихся шагов.

— Да чтоб тебя!

Я обернулась. Стараясь не смотреть на тело на хирургическом столе, я подошла к столу с хирургическими инструментами. Окровавленные скальпели, ватные тампоны, небольшая хирургическая пила, полностью забрызганная кровью и какими-то мелкими ошметками. Взяв все пять скальпелей разных размеров, я вытерла их о более-менее чистое полотенчико и поочередно запихала их в голенища ботинок. На крайний случай засунула пистолет за пояс. Мало ли, вдруг патроны найду.

В комнате была еще одна дверь. Надеюсь, она не закрыта.

Дверь легко поддалась. Комната оказалась каким-то подобием просторной кладовки. Четыре белых шкафа со стеклянными дверцами стояли в ряд. В них были какие-то банки с чем-то мутным. Прямо, как и сам доктор. Мне абсолютно не хотелось знать, что находится в этих баночках. На столе у стены были несколько таких же мутных банок и пустых. В углу стояло какое-то устройство с большим сосудом, с подключенной к ней аппаратурой. Подойдя поближе, я увидела, как в сосуде, в такой же мутной жидкости плавает что-то круглое, причем в немалом количестве. Отшатнувшись от сосуда, я пошла проверять на наличие чего-нибудь полезного шкафчики стола. Я не хочу знать, что там держит этот поехавший докторишка, но ничего не пугающего я не жду. В одном из ящиков я нашла небольшой пинцет. Мало ли, вдруг пригодится. Еще в одном нашла зажигалку и коробок спичек. Содержимое другого ящика едва не заставило меня запищать от радости. В нем было три полных магазина, наверняка, от того самого пистолета. Не раздумывая, я засунула их в голенище одного ботинка, предварительно вытащив из него скальпели. Остальное же добро распихала по карманам. Все. Теперь мне не страшно. Теперь хоть сквозь толпу зомби. Теперь я готова.

Не найдя больше ничего интересного, я вышла из комнаты обратно в страшную операционную. И страшную не потому, что она жуткого вида и залита кровью, а потому, что там творились страшные вещи. Я начала шарить по столам в операционной. Здесь должны быть еще какие-нибудь лекарства и бинты. Было бы неплохо и их прихватить с собой, ибо некоторые раны снова открылись. Не хотела бы я умереть здесь от заражения или потери крови. Не знаю, что там за колеса он мне дал, но мне стало действительно легче.неплохо было бы и их найти.

Хлоя все также лежала на столе, абсолютно не шевелясь. Я не рискнула подходить и проверять, жива она или нет. Я не могла спокойно смотреть на нее. Да, возможно, еще можно спасти ее жизнь, но будет ли это гуманно? Сможет ли она жить дальше, имею такие непоправимые увечья?

Вдруг, одна её ступня слегка дернулась, а голова немного повернулась на бок. О Боже, она еще жива…

Не стоить быть гением, чтобы понимать, что ей чудовищно больно. Невыносимо больно и страшно. У меня сердце разрывалось от боли за нее. Она еще так молода, но на ее жизни можно ставить крест. Тут уже никакой оптимизм и желание жить не поможет. Тут ничего не поможет.

Раздалось приглушенное мычание, медленно переходящее в скулеж. Она приняла сидячее положение и начала лихорадочно мотать головой. Пыталась схватиться ладонями за голову, за лицо. Пыталась закричать.

А я пыталась сдержать истерику.

Слова «чудовище» и «монстр» были слишком легкими для такого, как Дэнни. Я не могу назвать его человек. Язык не поворачивается. Руки буквально чесались пристрелить его. Хотя, это была бы слишком легкая смерть для него.

Девочка пыталась перейти на крик, но не могла. Сшитые губы мешали. Она пыталась рассмотреть хоть что-то, мотала головой так, что казалось еще чуть-чуть, и она слетит с шеи. Глазницы были пусты. Об этом говорили впавшие внутрь сшитые веки. Длинные, накрашенные ресницы торчали во все стороны, размазанная тушь, смешанная с засохшей кровью только добавляла ужаса картине. Кисти рук были безжалостно удалены, и лежали в раковине вместе с остальным мусором, вроде тампонов, каких-то ошметков, пустых баночек из-под спирта. Места среза были аккуратно и профессионально сшиты. Весь стол, пол, стены, даже потолок, были забрызганы кровью. Вот что он имел в виду, когда сказал, что получилось слишком грязно. Чертов ублюдок. Он намного хуже того парня с нижнего этажа. Намного.

Она кричала так громко, как могла. Кричала, мычала, трясла головой и руками. А я в ужасе осела на пол, уже не сдерживая слезы.

Дрожащими руками я взяла со стола один оставшийся скальпель, облила его спиртом, что нашла в коробке на столе, и, шатаясь и дрожа, подошла к девочке.

— Хлоя? Хлоя, это я, Эстер. Не бойся. Я помогу. Н-не… не бойся, х-хорошо? О Боже… — мой хриплый шёпот напугал меня саму. Девочка отшатнулась, едва не падая обратно на спину, и мотала руками, пытаясь отбиться. Отбиться от того, чего не видела. Я перехватила её руки,— Хлоя! Его здесь нет! Он ушел! Ушел, и больше не сделает тебе больно, обещаю. Тебе никто не сделает больно. Никто.

Я не сдержалась. Глотая слезы и судорожно вздыхая, я держала руки девочки, пытаясь успокоить.

Успокоить… какое жалкое слово в такой ситуации. Такое лишнее, такое грубое, такое ненужное. Мне стало тошно от себя самой. Я не могла ей помочь. Ей никто не смог бы помочь. Хотя нет… смог бы.

Она перестала отбиваться.

— Тш-ш-ш, тише, милая. Тише. Потерпи немного ладно, и ты сможешь говорить. Только потерпи, прошу,— я перехватила скальпель поудобнее, медленно, одна за одной, перерезая нити. Хотела бы я также сшить ему все пальцы между собой, так же сшить глаза, рот, отрезать ноги и медленно сдирать кожу тонкими полосками. Хотела бы.

Ненавижу.

Она закричала. Пронзительно. Отчаянно. Болезненно. Люди так не кричат. В этом крике была боль, от которой содрогалась, будто меня резали. Я знаю, она поняла, что с ней. Она знает, что он с ней сделал. Она понимает, что теперь ничего не будет как прежде. Но она еще такая маленькая. Она еще не жила. И больше не будет жить. Маленькая, истерзанная, искалеченная. Неживая.

Я прижала её к себе, успокаивающе поглаживая волосы. Мне казалось еще немного, и она сломает мне кости. Раскрошит их в крошку. Ну и пусть. Мне не будет больно. Мне не будет больно как ей.

Мне казалось, что достань я пистолет и выстрели, я бы спасла ее. Она бы больше не чувствовала боли. Ей бы не пришлось жить во тьме. Ей бы не пришлось быть недееспособной куклой с обрезанными ниточками. А мне бы не пришлось глотать слезы и судорожно прижимать к себе трясущееся, содрогающееся от боли тело. Мне бы не было так больно. Нам не было бы больно.

Вскоре, всхлипы стали редкими, а объятия не такими сильными.

Я решила не дожидаться того чудовища. Мягко отстранив Хлою от себя, я подошла к двери. Стрелять в замочную скважину довольно рискованно — пуля может отрекошетить мне в лоб. Дверь была довольно хилая, так что можно попытать удачу.

Отойдя от нее на два шага, я со всей силы ударила по ней ногой в место около замка. Дверь задрожала, но сдаваться не собиралась. Второй удар аукнулся мне тупой болью в ступне и испуганным визгом девочки. Нет, не быть мне спецназовцем. Я подошла к другой стене, у которой стояли столы со всякой медицинской аппаратурой. Пошарив по столам, я нашла одно огромное «ничего». Сев на колени, я начала искать хоть что-то под столами. Должен же быть какой-нибудь выход. Выход ведь есть всегда, верно?

— Эс… Эст… тер,— её охрипший дрожащий голос для меня был ножом по ушам,— п… помоги… мне.

— Я вытащу нас отсюда, только… — я осеклась. Черт. Если таких этажей еще как минимум четыре штуки, она не сможет. Ей не выбраться отсюда. Жестокая правда, которую я не знаю, как преподнести. А может все-таки…

Я вернулась к своему занятию. Нащупав под третьим столом что-то холодное и железное, я попыталась выпутать это из вороха толстых проводов как можно быстрее. Кто знает, когда вернется этот псих.

Моя находка оказалась простым железным ломом, но, это как раз то, что мне нужно.

Подбежав к двери, я со всей дури ударила тупым концом прямо по замочной скважине. И еще раз. И еще. Била до тех пор, пока не удалось выбить его. Грохоту было хоть отбавляй, но это точно того стоило. Немного ослабив ремень на брюках, я просунула под ним лом, а потом продела через петельку, на которой держится ремень. Так он не должен выпасти. Чувствую себя персонажем в какой-то игре, где в самом начале дают кучу оружия, и это все надо распихать по карманам. Но я, к сожалению, не могу похвастаться оригинальностью и креативностью, как персонажи серии GTA, и впихнуть невпихуемое не могу.

Но что-то было не так. Как-то слишком просто. Этот грохот был слышен, наверное, даже на другом этаже, так что же, фетишист-коллекционер так просто готов отпустить меня? Нет, тут где-то засада. Вытащив пистолет и вставив магазин, я вытянула его перед собой, готовая в любой момент выстрелить. В этот раз колебаться я не буду.

Хлоя как-то подозрительно притихла. Обернувшись, я увидела, как она боком лежит на залитом кровью операционном столе. Вот так вот. Вот такая мученическая смерть. Мне абсолютно не хотелось подходить к ней, проверять, есть пульс или нет. Она все равно не жилец. С такими ранами долго не живут. Да и, если она выживет, что толку? Если без глаз или без кистей рук еще можно жить, то, не имея ни того, ни другого… я не могла себе это представить.

Это будет гуманно. Да, именно гуманно. Я все-таки сделаю это.

…нет. Я не могу. Это выше меня и моих сил.

Резко разворачиваюсь и бегу. Прости, Хлоя. Так будет лучше для нас обеих.

Лучше бы ты погибла этажом ниже. По крайней мере, он бы просто снес тебе голову, а не заставил так страдать.

Вытащив так оригинально закрепленный лом, я крепко обхватила его ладонями, готовясь добивать им стеклянную преграду. Я выберусь отсюда, чего бы мне это не стоило. Я смогла извернуться из плена острейшей косы, вырвалась от безумно смеющего «жнеца», так что с каким-то дохляком я справлюсь на ура. Тем более, я вооружена чуть ли не до зубов. Прибью, зарежу, расстреляю. Бойтесь меня.

Один удар, и мелкие осколки разлетелись, сопровождаемые стеклянной пылью. Второй, и пара длинных осколков впились в щеку и шею. Третий, и мне почти удалось пробить стену насквозь. Четвертый, и небольшое отверстие на пути к маленькой победе готово. Что ж, главное начать, остальное дело за малым. Коридоры пустовали, и помимо того шума, что создавала я, была тишина. Пробить стену, это только начало. Нужно найти пульт, чтобы включить лифт. Ничего, главное, чтобы докторишка мне не мешал, иначе ему же хуже.

Подняв сиротливо лежащий стул, я решила применить тяжелую артиллерию. Да, будет намного тяжелее, но так будет быстрее.

Не знаю, сколько времени прошло, пока я нещадно лупила стену. Не знаю, сколько мелких осколков торчало из моей кожи. Я била, пока обессиленно не осела на пол. Я раскрошила как минимум два слоя, так что осталось чуть-чуть.

Я поднялась с пола, и только хотела снова взяться за несчастный стул, как увидела за белой, раскрошенной поверхностью стены силуэт. Высокий, темный. Мне стало плохо.

Нет… Ну нет, черт возьми, нет!!

Я начала пятится назад, пока не уперлась в еще одного дрыща. Я оказалась между двумя дрыщами. Потенциально опасными, между прочим. Один — крошит людей направо и налево. Второй — вырезает им глаза и отрезает конечности, причем на живую. Между молотом и наковальней прямо.

Однако, жнец, в отличии от доктора, ничего не предпринимал.

От неожиданности я отскочила от доктора и врезалась спиной в побитую стену. Я хотела с разворота ударить его ломом, но я не успела.

Видимо, жнецу надоело просто наблюдать, и он решил принять непосредственное участие в игре.

Секунда, и лезвие его косы пробило стекло прямо у моей шеи. Еще пара сантиметров, и он повредил бы мне сонную артерию. А это было бы очень грустно.

Мне было прекрасно слышно, как трещины прорезали гладкое нетронутое стекло. Еще немного, и вся эта красивая, прозрачная радость водопадом опадет прямо на меня. Тогда от меня останется фарш да и только.

Схватив меня за руку, Дэнни откинул меня от стены. Я едва не задела лезвие шеей и благополучно проехалась по гладкому кафелю пола, усыпанному мелкими осколками.

Зачем он это сделал?

Еще несколько ударов и три секунды тишины. Я перевернулась на спину и в этот самый момент стена рассыпалась крупными острыми осколками. Как я и думала, стена не была цельным куском стекла. Множество осколков буквально растеклись по полу. Тишину разрезал безумный смех. Надеюсь, ненормального доктора убьют первым.

— Что же ты не такой счастливый, как обычно, а, Дэнни?! — не переставая смеяться, он спокойно прошелся по стеклу с косой наперевес. Что ж, выглядит устрашающе.

Как по команде, док рассмеялся. Мне казалось, самый, я извиняюсь, ёбнутый смех здесь у парня с косой. Оказалось, нет. Он смеялся, склонив голову в бок. Я не видела выражения его лица, но оно к лучшему.

— Я знал! Знал, что у тебя абсолютно нет мозгов! Но-о, не до такой же степени! Ха-ха-ха-а,— жнец склонил голову набок, явно не понимая веселья пришибленного доктора. Что ж, я его понимаю.

— Я с удовольствием сотру эту улыбку с твоей бесячейрожи,— резкий взмах косы и док летит в объятья пола. И что, все? Все так быстро? Так быстро настал мой черед?...

Я отползала назад так быстро, как могла, однако, по стеклу ползти не так-то легко и приятно.

Он просто кинул на меня взгляд, а у меня уже сердце болезненно пропустило удар. Пара шагов мне навстречу, и я вытаскиваю пистолет. Взглянув на направленное на него оружие, он лишь хмыкнул. Еще пара шагов, и я почти нажала на курок, как тишину прорезал визг сирены.

Продлился он не долго, секунд пять.

— Житель этажа B6 напал на жителя этажа B5. Это — нарушение правил и предатель был выбран жертвой.

Что?...

Чего-о?!

Я перевела взгляд на также обалдевшего с такого поворота событий убийцу. Выругавшись, он метнулся обратно к лифту. Я и слов то таких не знала.

Я поднялась на ноги, отряхивая черную водолазку от стеклянной пыли и крошки. Судя по глухим ударам, лифт не работал. Что же, есть у меня одна мысля.

Развернувшись, я побежала обратно. Там, в холле, была еще одна дверь, возможно, пульт там.

Да, так и есть. От двери, правда, остались лишь петли, но так даже лучше. Помещение внутри было не больше, чем на этаже ниже. В стене был пульт управления лифтом, а также еще одна дверь. Нажав на кнопку, я побежала по коридору, что был за дверью. Прямо по середине коридора была еще одна дверь. Железная, с кодовым замком. Интересно, что же там такое находится?

В конце коридора стоял убийца, а лифт как раз гостеприимно распахнул створки.

Секунда, и запыхавшуюся меня прибило к стенке, у горла было все тоже лезвие. Прямо как тогда, на его этаже. Но, только в этот раз, я была готова.

— Тебе что, совсем жить не хочется? -только сейчас, при хорошем освещении, мне удалось разглядеть названного мною жнеца. Лицо было полностью перебинтовано, как и руки. Оригинально, ничего не скажешь,— это ты включила лифт?

— Это ты раздолбал ту дверь в приемной?

— Ну я и что?

— В той комнате ведь был пульт. Чего же ты сам его не включил?

— А откуда мне было знать, что оно нужно было?

Вот тут-то мне и стало все понятно. Как и, видимо, ему.

— Предлагаю сделку,— пистолетом я попыталась хоть немного отодвинуть от себя лезвие. Видимо, убийца заинтересовался, и немного ослабил давление,— я, как и ты, хочу выбраться отсюда. И не вперед ногами, а живой. Так что, ты — меня не убиваешь и не пытаешься никак посягать на мою жизнь и невредимость, а я — помогаю нам выбраться. С тебя — самоконтроль и сила, с меня — мозги. Без меня тебе не выбраться, а я вряд ли смогу в одиночку выйти живой со всех этажей. Ну как, по рукам?

Он внимательно смотрел на меня. Слишком внимательно. Не люблю я, когда на меня так смотрят. Бесит.

— Окей, по рукам.

Он убрал лезвие. Я убрала пистолет.

Теперь, самое главное, научится сотрудничать и не прибить друг друга на протяжении всего нашего вынужденного мини-путешествия.

Не знаю, что еще предстоит пройти, сколько крови и слез пролить и сколько вынести для себя уроков. Пути назад нет, а путь вперед усеян минами и острой, колючей проволокой.

«Могилы не очистившихся.

Ни взывших ни к Богу, ни к ангелам.

Павшие на землю и погребенные в ней, ожидайте очищения»

Я бегала по всей квартире, радостно открывая все окна. Лето в этом году выдалось особенно жарким. Мало того, что солнце нещадно перегревало каждого, так еще горячий ветер во всю дует в лицо. Но этим вечером была долгожданная прохлада. Ни один кондиционер не сравнится с настоящим прохладным летним ветерком.

Из гостиной раздалось слезное восклицание глуповатой героини очередного сериала, что смотрела мама на нашем ноутбуке. Я села за столом на кухне, крутя в руках чашку с чаем. Папа, что сидел около меня, во главе стола, чистил ножом яблоко. Когда с ярко-красной кожурой было покончено, он отрезал половину и протянул мне, предварительно вырезав сердцевину. Моя маленькая повседневность. Папа спросил, как прошел мой день, а я молчу. Отец смотрит на меня, думает о чем-то и улыбается. Как и всегда. Все как всегда.

* * *

Я вздрагиваю, открываю глаза и озираюсь по сторонам. Черт. Так хотелось, чтобы это был сон. Чтобы я сейчас сидела в своей гостиной, проходила очередную игру на стареньком ноутбуке, болтала по телефону с подругой, а потом выслушивала от мамы, что деньги мне на счет кладут не для моих бессмысленных разговоров. Хотелось обратно домой, а не сидеть в кабине лифта в компании серийного безбашенного убийцы в обнимку с заряженным и снятым с предохранителя пистолетом в ожидании мучительной смерти.

Какая ирония. Сначала я уносила от него ноги, что есть сил, а теперь мы спокойненько заключаем договор и сидим в одной кабине лифта. Я бы засмеялась, но я даже пошевелится не могу. Мало ли, вдруг какое-нибудь мое действие спровоцирует его. Я с таким трудом спасала свою жизнь не для того, чтобы так глупо умереть, как последняя идиотка, доверившись убийце с косой наперевес. Как глупо. Я только сейчас начала понимать всю абсурдность своих действий. Это и называется инстинктом самосохранения? Сначала, ты любой ценой спасешь целостность своей туши, делаешь что угодно, лишь бы остаться в живых, а потом сидишь и коришь себя за бестолковость. Черт, чувствую себя героиней какого-то второсортного романа с элементами триллера.

Что же, какой смысл сидеть и размышлять о том, чего уже не изменить? Придется плыть по течению, стараясь не порезаться об осколки на дне. С учетом того, что тут мелководье. Весело, ничего не скажешь.

Резко опускает взгляд на меня, мол, чего смотришь? А ничего. Спокойно отворачиваюсь, делая вид, что решетка около дверей меня интересует намного больше его персоны.

— Ты так и будешь трястись как кролик? Раздражаешь, — только сейчас у меня есть возможность рассмотреть его. Внешность у него довольно… экстравагантная. Один глаз темного оттенка, почти черного, другой светло-карего, почти желтого. Весь перемотан бинтами на манер мумии фараона. Любопытно. Отросшие темные волосы и приятный баритон. Если бы не психованность, он был бы на расхват. Эх, не понимает парень, что упускает.

— Как тебя зовут? — интересно, если я поддержу разговор, его это разозлит сильнее? Или же наоборот?

— Зак, — коротко и ясно, — А ты, значит, Эстер? Значит, так Эстер. Либо ты перестаешь смотреть на меня как свинья на мясника перед убоем, либо наш договор потеряет силу. Смекаешь?

— Смекаю, — эта его реплика не сколько меня напугала, сколько разозлила, — но тебе не кажется, что мне будет немного непросто, учитывая что ты меня чуть не убил.

Я подняла свои перебинтованные руки довольно красноречиво на него взглянула. Он сверлил меня взглядом пару секунд, а потом резко рассмеялся. Нет, не так, как на своем этаже, а как-то… по-человечески?

— А ты смешная, Эстер. Мне стоило только схватить тебя, как ты начала вырываться, не жалея себя, как дикая кошка. Впечатляет.

Черт, а здесь стало прохладнее. Мы что, будем по моргу бегать? Или по морозилке на коньках?

Лифт остановился, являя нам обитель следующего психа.

Теперь, мне стало ясно, почему стало так холодно. Представшая перед нами картина навеяла мысли о канализации, крысах и неминуемой простуде. Чую, относительно здоровой я отсюда не уйду.

Стены были покрыты слоем плесени, тины и мха, из люков в стенах вытекала мощным потоком вода. Больше напоминало бассейн, посередине которого был плоский мост, сантиметров на десять ушедший пд воду, в котором плавало… чего там только не плавало. Это что, обитель черепашек-ниндзя? Что, черепашки уже не те? Теперь они разделывают людишек и при этом заливаются злобным смехом закусывая пиццей? Я бы на это взглянула. Со стороны.

Мы пошли по мосту, а я забеспокоилась о целостности своей обуви. Уносить босые ноги от всяких поехавших кадров как-то не прельщало. Я мельком взглянула на убийцу. Он довольно флегматично оглядывал стены. Интересно, а он был на других этажах?

Железная дверь в конце никак не хотела поддаваться. Только после пары пинков Зака она распахнулась со страшным скрипом. Я хотела, чтобы мы прошли этаж тихо и незаметно, не привлекая лишнего внимания. Не получилось.

Помещение, в которое мы попали, полностью отмело у меня теорию о кровожадных черепашках-ниндзя. Скорее, какой-то поехавший кладбищенский сторож.

Довольно просторный зал, три коридора и несколько могил в центре. Мило. Одна из могил привлекла мое внимание. Не засыпанная землей яма, в которой лежало не первой свежести тело. Так уже и не скажешь, женщина это, или мужчина. Просто одна сплошная масса, что когда-то была человеком. Здесь очень хорошее освещение, и было не сложно заметить какую-то железку в самом углу ямы.

Я наклонилась, чтобы достать железку. Мало ли, вдруг пригодится? А если вдруг это окажется ключом от одной из дверей? Ручонки у меня не длинные, а железка довольно далеко. Миг, и рука, на которую я опиралась, скользит по влажной почве, и я чуть ли не падаю в яму вниз головой.

— Что ты делаешь? — держа меня за воротник кофты, спросил убийца, — если тебе так невтерпеж лечь в сырую землю, могла бы вырыть могилу на моем этаже. Так, по крайней мере, чище.

— Эта шутка, чтоб ты знал, зашла только тебе, — я наклонилась сильнее, и почти достала железку, — лучше держи крепче. Есть!

Железкой действительно оказался ключ, и меня, такую радостную и довольную, вытянули из ямы. Показав Заку язык и помахав перед его лицом найденным ключом, я побежала обратно в проход, из которого мы пришли. Добежав до середины, я упала на колени на краю моста и начала быстро отмывать руки и ключ от останков того человека. Было ужасно противно, и я надеялась, что никакого тошнотворного запаха на мне не останется.

— Ты больно-то не плескайся там, — он кинул что-то в воду в паре сантиметров от меня. Приглядевшись, как только это нечто всплыло, я с визгом вскочила на ноги и чуть не навернулась. Самый настоящий, чуть разложившийся палец с остатками красного лака на ногте. Зак ржал, а меня чуть не вывернуло наизнанку. И в этой воде я чуть не помыла свое лицо?!

Мы наконец собрались, и нашли ту дверь, что открывает ключ. «Кладовая». Ну хорошо, кладовая, так кладовая. Честно говоря, мне абсолютно не хотелось исследовать весь этот этаж. Хотелось лишь просто найти лифт, нажать на кнопочку, и завалится поспать хотя бы минут на двадцать. Мне холодно, у меня промокли ноги, страшно болит голова, про голод я молчу и про раны тоже. Не хочу показаться неженкой, но вся эта атмосфера делает только хуже.

Кладовая представляла собой очередное помещение с бассейном и мостом, холодильниками, парочкой пустых гробов и запахом плесени, лекарств и чего-то еще, тонкого и сладковатого. На удивление, на высоком потолке было много ламп, в отличии от этажа Зака, где был жуткий полумрак. Из побитой стены в конце лилась вода. Я подошла в двухъярусным холодильникам. Может, там есть что-то полезное? Мне ужасно не хотелось открывать каждый из них, но выбора как такового у меня не было. Как я уже убедилась, ключи и всякие полезные вещи могут быть в самых неожиданных местах, начиная от лапки голубя и заканчивая полусгнившим трупом. Так что, придется лезть во все щели, если хочется выбраться отсюда. Когда я выберусь отсюда, то часа четыре как минимум проведу в ванной. И приготовлю вкусный, сытный ужин, которым можно было бы накормить пять человек. Вот она, человеческая жадность. От мыслей о еде живот скрутило, а планка настроения упала еще ниже, хотя казалось, что ниже уже некуда.

Один из холодильников них был закрыт неплотно.

 — Эй, Зак, поди сюда, — убийца, до этого рассматривающий надпись на камне, что был у стены, с самым недовольным видом подошел. А ты что думал, красавец, что я все делать буду? — помоги открыть.

Парень один раз дернул ручку, и дверца едва не отвалилась. Еще раз глянув на меня, он сделал жест рукой, мол, дамы вперед. Ну, спасибо, за честь.

На полке лежал труп, истерзанный настолько, что не узнать, мужчина это или женщина. Хотя, какая, собственно разница? Рядом, на стенке, был приклеен стикер.

— «У. Б., 36 лет. Место смерти — В3. Кровотечение от пулевого ранения. Владел ключом от В4, который до сих пор не найден. Тело сильно повреждено, обращайтесь аккуратно. При мытье утрачена одна рука», — Зак пожал плечами, мол, и что? — Последняя строчка была написана другим почерком. Значит, либо ему кто-то помогает, либо в плане погибших у них тут у каждого своя роль. Хотя, я уверена, что тот док с прошлого этажа мог делать такую экспертизу и отправлять труп уже сюда.

— И что? — флегматично спросил парень. Вот заладил, и что, и что.

— А то, что ключ от одной из дверей утерян. А это — уже проблема.

Я пошла дальше, к мостику. Может там что-то полезное? Материал довольно рыхлый, наверняка из-за сырости. Может, за этой стеной что-то важное? Я подошла к потоку воды, что бил из стены. Прозрачная, без всякого мусора и пальцев. Кожа на лице стянута из-за потекшего макияжа, а это ужасное, противное ощущение страшно меня раздражало. Подставив руки под поток, я поняла, что все-таки вода делает человека человеком. Конечно, холодной водой косметику смыть — довольно проблематичная задача, но это лучше, чем ничего.

Зак флегматично наблюдал за мной. Я даже удивилась его терпению, ничего не сказал, даже недовольное лицо не скорчил. Или же просто задумался о чем-то? Не важно.

Хотя, возможно, я слишком драматизирую. Пока рядом ходит Зак, то, думаю, ни одна дверь не будет такой уж большой проблемой. Если она не железная, конечно. Хотя, я еще ни одной железной двери на этом этаже не видела. Мы дошли о другой двери, на которой было написано «Кладбище №1». А это, значит, второе кладбище?

Дверь была закрыта, и я подозревала что тот самый утерянный ключ был от этой двери. Красноречиво посмотрела на дверь, а потом Зака. Намека не понял. Верно говорят, что парни абсолютно не понимают намеков. Ну и ладно. Возможно, я намекаю не понятно.

— За-ак.

— Я тараном не нанимался.

— Выбраться хочешь?

Вздохнув так, будто весь мир его достал, он отодвинул меня и мощно пнул дверь. Грохота было хоть отбавляй, на другом этаже наверняка было слышно. Дверь же теперь держалась на одной петле.

— Упс, — довольный Зак прошел в помещение, а лишь покачивала головой. Все же, есть в этом странном парне еще детская шкодливость и вредность.

«Кладбище №1» было намного больше второго и больше напоминала огромный склеп. Хотя, в принципе, это и есть склеп, хоть и не родовой. Ровные ряды могил, огражденные друг от друга низкой оградой, огромная трещина в стене, а рядом еще один могильный камень, но более… шикарный, чем остальные. Мраморный гладкий камень, с цветами по бокам, черные витиеватые буквы и полная абсурдность. «Эстер Кейран 1999 — 2019» — гласило надгробие. Как мило. Алё, я еще жива и умирать не собираюсь!

— Эй, Зак, а это твоя, — я кивнула в сторону одного неказистого камня с вырытой могилой, около которой лежала согнутая бумажка с надписью: «Зак. В5»

— Фу, как не эстетично. Только конченный придурок мог так все здесь оформить.

«Священные Земли — для молящих!

Молящим Бога, непорочным, тем, кто любим ангелами, избранным, будет оказана великая честь — позволение уснуть их телам»

Надпись на камне, что стоял около входа. Как все торжественно, даже слишком пафосно и напыщенно. Не хотела бы я, чтобы меня здесь похоронили. Я вообще не хочу, чтобы меня хоронили.

— И что теперь? Одно кладбище. Второе. И что нам от этого? Где чертов лифт? — Зак негодовал, а я прекрасно его понимала. Действительно, мы стоим на мертвой точке.

— Там трещина в стене, думаю, я смогу пролезть, — я подошла к трещине. Пара прикосновений, и один острый угол раскрошился, — черт, да тут все рухнет скоро.

Зак молчал, а мне от этого стало не по себе. Обернувшись, я посмотрела на него. Он сверлил меня подозрительным взглядом, будто взвешивая все «за» и «против». И видимо, дело зашло в тупик. Мы не верили друг другу. Не верили и не доверяли. Впрочем, у нас не было причин начать доверять и верить. И уж тем более надеяться друг на друга. Напарники из нас так себе. Но что поделать? Я его боялась, хотя уже и не так сильно, как в лифте, но все равно я остро чувствую опасность, что от него исходила. А он… я и не знаю, что обо мне думал он.

Я отвернулась.

— Я не сбегу, честно, — он сделал шаг ко мне, а я едва сдержалась, чтобы не отступить в этот же момент назад. Секунда, и его пальцы мягко берут меня за подбородок. Немного, самая малость грубой силы, и я смотрю в глаза против своей воли.

— Честно? Тогда почему же боишься поднять взгляд? — логично, но от этого не легче. Взгляд у него слишком тяжелый и я не могу ничего с собой поделать. По крайней мере, сейчас, — если ты не лжешь, тогда почему же боишься?

— Взгляд у тебя слишком тяжелый. Ничего не могу поделать, — его реакция на предположение лжи была слишком острой, и я решила не рисковать. Мало ли, если взбесится, ему будет плевать на все договоренности.

— Значит, не предашь?

— Хах, если захочу вдруг умереть от твоей руки, то ты узнаешь об этом первым.

Он отпустил, а я полезла в расщелину. Сложно, но пролезть можно. Стена, на мое счастье, была не слишком толстой, как я предполагала. Недлинный коридор, за углом которого было еще одно помещение. Повсюду были разбросаны разные каталоги надгробий, всякие чертежи, наброски. И все было написано как-то неказисто. Как-то по-детски. Ребенок? Подросток? Да не, не может быть, чтобы человек в столь раннем возрасте попал в такое место и занимался трупами и могилами. Или может?..

В конце помещения была запертая деревянная дверь.

— Эй, Зак, подь сюды! Мне нужны твои услуги тарана, — постояв так две секунды, до меня дошла вся тупость сказанный мной слов, — ой, черт, точно.

— Ты там совсем ку-ку?

— Самую малость.

Я вернулась обратно. Зак ходил туда-сюда, как заключенный в одиночной камере. Мое возвращение он заметил не сразу, а может и заметил, но любезно проигнорировал.

— Нашла что-нибудь?

— Нет, но могу сказать точно — хозяин этажа парень, лет тринадцати-четырнадцати, креативного склада ума. Я бы назвала его творческой личностью, но в нашем случае — творчески развитым гробовщиком. Страдает от одиночества, и имеет сильную привязанность, или хотел бы иметь, судя по тому, как аккуратно выполнены надгробия девочек примерно его возраста…

— Так стоп! Мне похер, какой у него там склад ума и сколько ему лет. Ты выход нашла?

— Не нашла.

-Тогда какого ляда ты тут торчишь? Топай и ищи лучше!

— Но там ничего нет, кроме запертой двери, а тут может быть…

— Я сам здесь поищу, топай!

— Ладно-ладно.

— Аналитик хренов…

Его недовольное бурчание было слышно даже в конце коридорчика. Ну и ладно, переверну тут все на радость великого и ужасного Жнеца. Перелистав все его записи, заглянув во все ящики, я не нашла ничего, кроме красивых рисунков надгробий, грязной рабочей одежды, перчаток, пару сломанных кирок и маленького дохленького фонарика.

От безысходности я села на пол, я начала медленно оглядывать помещение, в поиске чего-нибудь.

Громкий грохот заставил чуть ли не подпрыгнуть от испуга. Миг, и еще один. Как будто камни в ручную мясорубку засунули. Грохот не прекращался.

Надоел. Да что он там делает?

Тихонько пролезла через трещину, и увиденная картина меня удивила. Вместо ровных рядов могил было какое-то побоище. Повсюду обломки камней, много пыли в воздухе, и… очень много камней.

— Ты че делаешь?

— Ломаю.

-Понятно.

Он наступил на место одного из надгробий, и сзади меня раздался щелчок. Я, ничего не говоря, двинулась обратно. Хоть он и нашел рычаг, это было слишком, как он сам выразился, «не эстетично». Все же можно было просто внимательнее все осмотреть. Хотя о чем это я? От него и стоило ожидать чего-то подобного, грубого и разрушительного.

Дверь была приоткрыта, а я ликовала. Включив фонарик, я решила лишний раз не тратить заряд на телефоне, я двинулась во тьму коридора. Дойдя до поворота, я услышала едва слышимый топот ног. А вот это мне уже не нравится. Если на меня сейчас прыгнет из темноты ребенок в костюме шахтера с окровавленным ножом, топором или киркой, то ему не придется пачкать стены и пол моей кровью — я прямо тут умру от остановки сердца. Но деваться некуда. Я вытащила из-за пояса пистолет, и медленно продвигаясь дальше, нажала на рычажок предохранителя. Оборачиваться смыла нет, он никак не может быть за моей спиной, если он, конечно, не человек-паук. Хаха, сначала черепашки-ниндзя с жаждой крови, теперь шахтер-паук с ножом. Кто дальше? Черная вдова, примерившая на себя образ «Пилы»? Зимний солдат, кромсающий всех подряд? Хотя нет, подобный кадр уже есть. Второго не надо, спасибо.

Завернув за угол, я вышла в просторное помещение. Большой стол посередине, заваленный бумагами, пара забитых папками и книгами для учета шкафов. Архив значит? Уж лучше, чем морг.

Подойдя к столу, я взяла несколько листов.

«Карен Уинслоу. Дата рождения: 13.08.1984. Дата смерти: 28.02.2018. Место: В5. Убийца: Айзек Фостер. Смерть от потери крови. Поражена сонная артерия»

«Дэнис Паркер. Дата рождения: 08.05.1981. Дата смерти: 09.05.2018. Место: В3. Убийца: Кэтрин Уорд. Смерть от электрического тока»

«Честер Бредли. Дата рождения: 25.06.1991. Дата смерти: 05.03.2019. место: B4. Убийца: -; Смерть от нехватки кислорода. Упал в один из бассейнов и утонул»

«Харпер Рид. Дата рождения: 28.11.1985. Дата смерти: -; Место: В3. Убийца: -; Жива»

«Кирстен Питс. Дата рождения: 04.02.1985. Дата смерти: 05.12.2017. Место: В3. Убийца: -; Смерть от потери крови. Перерезала себе вены»

«Алан Баретт. Дата рождения: 04.02.1998. Дата смерти: -; Место: В3. Убийца: -; Жив»

Боже, сколько же их… и живые, и мертвые. Значит, кроме нас, здесь есть еще живые люди, и все преимущественно на этаже В3.

Айзек Фостер? Нужно еще покопаться, может здесь есть и анкеты живущих на этажах. На краю стола лежала толстая книга. Может в ней?

В ней исписано всего пара страниц, значит, эта книга отведена для определенных людей. В самом конце, последняя страница была полностью исписана. И в самом заголовке «Айзек Фостер». Вот оно!

Где-то послышался смех. Табун мурашек прошелся по спине. Нужно торопится. В этой тьме я абсолютно беспомощна, а фонарик на последнем издыхании. Эй, А-айзек, как насчет того, чтобы вырвать тебя из темной истории это подвала?

Вырвав страницу с его данными, я побежала дальше. Будет неплохо наткнуться здесь на панель управления лифтом, так что лучше сразу все узнать, ибо возвращаться в эту темень мне абсолютно не хочется. В конце коридора меня ждала. стена. Без скважины, без каких-либо потайных кнопок. Была только нажимная плита, но когда я встала на нее, ничего не произошло. Это что, шутка такая? Я обернулась. Буквально посередине коридора лежал маленький тетрадный листок. Я хотела вскрикнуть, но вовремя закрыла ладонью рот. Не надо показывать, что я напугана до усрачки, иначе будет хуже.

«Я знаю, чего ты хочешь»

Жрать я хочу. Обеспечишь?

Смяв лист, я бросила его за спину и побежала дальше. Мне казалось, что кто-то дышит мне в спину, и это напрягало. Я понимаю, что я просто запаниковала и это всего лишь мое воображение, но от этого легче не становится. Зато, это чувство не слабо так подгоняет меня. Вылетела я из щели как пробка из бутылки шампанского, если ту встряхнуть как следует.

— Нашла что-нибудь? — Зак сидел на одной из огромных труб и в ус не дул.

— Да. И много чего, — я подошла к нему, попутно отряхивая одежду от грязи. Все же, та трещина крошилась с еще большей силой, — за той дверью был архив, с данными всех, кто здесь был. Как жертв, так и хозяев этажей. Более того, многие из них живы, и находятся на этаже В3. А еще там был кто-то. Я слышала шаги и смех. Там такая темень, поэтому я решила не играть роль мишени и вернулась так быстро, как могла.

— Как же ты много говоришь. Научишь выражаться конкретнее. Раздражает, — ах ты…

— Тебя что-то не устраивает?

— Ты слишком болтливая.

— А ты слишком ничего не делаешь.

— Я открыл дверь.

— Тебе просто повезло.

— Хватит строить из себя тут самую умную и рассуждать о психологических портретах людей, будто ты в этом шаришь.

— А может и шарю.

— Ладно, потешь свое самолюбие. Все равно кроме этого ты больше ничего не знаешь.

— А вот и знаю!

— И что же?

— Я знаю кто ты!

Вот оно. Вот она та самая пауза, от которой хочется бежать на другой конец планеты, даже зная, что не поможет. Я не могла понять, какие эмоции он испытывает. Раздражение? Любопытство? Заинтересованность? Ярость?

— Там была и твоя анкета. Я вырвала этот лист из той книги, — я показала ему сложенный вчетверо лист.

— И что? — он поднялся на ноги, — что теперь? Твое мнение обо мне изменилось, если оно вообще было? Было ли вообще что-то, кроме жалкого страха, а, Эстер?

— Я не понимаю, о чем ты… — он медленно надвигался на меня, а позади меня лишь кирпичная стена.

— Ты возомнила себя главной героиней триллера? Решила блеснуть, несомненно, острым умом, проявить смекалку и умение выживать, спасаться. Но что-то же на самом деле, а? Стоит тебя лишь поцарапать, как ты начинаешь ломать страшную комедию, рыдать, будто тебя избивали и насиловали сутками. Одеваешь на себя маску сильной и независимой, суешь скальпели в сапоги, думая что выглядишь устрашающе и что они спасут твою жизнь, не понимая, как нелепо выглядишь. Твоя ирония, сарказм, напускная отвага… — бежать больше некуда, я прижата к стене, а он все наступает, — давай поговорим о тебе, Эстер.

— Зак, успокойся…

— Как же меня бесят такие как ты! — миг, и его кулак впечатывается в стену в паре сантиметров от меня. Вздрагиваю всем телом, жмурюсь, но не позволяю себе кричать, — лицемерие — ваше второе имя. Меняете маски словно перчатки, и при этом строите из себя жертв. Все мы плохие, все мы убиваем. Да, Эстер, мы убиваем. Убиваем!

— Зак…

— А ты не подумала, почему ты здесь, а, Эстер? — он взял меня за подбородок, заставляя смотреть в свои глаза, — боишься? Где же твоя смелость? Ты такая же, как и она. Как и они все. Хорошо. Ладно. Что ты узнала обо мне? Ну, давай, не молчи.

— Т-ты жил в детском доме… начал убивать еще в детстве… неадекватно реагируешь на эмоции… хорошо развит физически и абсолютно не планируешь убийства… у тебя нет ни цели, ни м-мотива…

— И все? И имея эти крупицы и размахивая этим клочком бумаги, ты смеешь заявлять, что знаешь обо мне все? Как же вы меня все бесите. Запомни. Слушай внимательно и запоминай, если хочешь жить. Я. Ненавижу. Ложь.

Он резко развернулся и пошел к противоположной стене, а я смогла вздохнуть. Я боялась даже дышать. Я не знала, что мне ему ответить. А еще хуже было то, что он прав. Во всем. И эти его слова резали не хуже его косы.

— Никто не любит ложь. Не любят лгать, и не любят, когда лгут им. Но, это жизнь, и без этого бывает просто никак. Прости, я должна была вообще ничего говорить, — он как-то странно усмехнулся с моих последних слов и ясно дал понять, что не собирается продолжать этот разговор. По правде говоря, мне было немного страшно и неудобно находится с ним в одном помещении. По крайней мере сейчас, когда он так зол. Ясное дело, тема его прошлого, его жизни была его уязвимым местом. А такие как он не позволят бить по ахиллесовой пяте. Особенно таким, как я.

Прости, Зак, я именно тот тип людей, которых ты так ненавидишь.

Свет замигал. Я сделала пару шагов к выходу, и сразу остановилась. Нет, чтобы сейчас между нами не произошло, я должна думать головой. Как ни круи, Айзек — единственный, кто может меня защитить. Сама я вряд ли справлюсь, будь у меня хоть два пистолета и куча патронов. Секунда, и свет потух. Раздался тот же смех, а я готова была поседеть от ужаса. Нет, через чтобы я не прошла, всегда буду бояться, как в первый раз.

Лампы зажглись и прямо передо мной возникло нечто. Нечто сразу же, не теряя ни секунды, с размаху ударило меня лопатой по голове и свет сразу же потух. Я едва поняла, что произошло. В ушах звенело, а в голову вместо мыслей была вата. Чтобы прийти в себя и сориентироваться, мне понадобиться секунд десять-двадцать. О-ох, и не хило так приложил. Свет снова загорелся и послышался лязг железа. Я вскочила с места. Главное — не сидеть на одном месте. Звон в шах потихоньку сходил на нет, а нечто переключилось на Зака, который то упускал, то ловил момент и успевал отбить удар. Нечто представляло собой невысокого человечка, в замызганном костюме шахтера и с тыквой на голове. Нет, меня уже ничего не удивит. А вот насчет окровавленного ножа или топора я промазала. Наш хозяин этажа был вооружен довольно чистенькой лопатой.

— Какое варварство. Я с таким трудом приготовил могилу даже для тебя, но ты и ее умудрился раздолбать. И ты еще что-то бубнил об эстетике. Да что ты вообще можешь знать об эстетике?

— Ты тоже не профи. Моя могилка какая-то уж слишком дерьмовая получилась.

— Прости, но ты стал предателем слишком неожиданно. И у меня не было времени сделать ее более… лицеприятной. Хотя, мне кажется, для тебя такая — в самый раз. Для варвара — варварская могила.

Свет снова потух, но пацана и след простыл. Я со стоном привалилась к стене. По виску очень медленно стекала капля крови. Не такая это, конечно, и серьезная травма, но приятного тоже мало.

— Жива? — он перехватил косу, и пошел мне навстречу.

— Относительно да. Нам… ух… нужно искать выход… там в коридоре была пластина нажимная… где-то должна быть еще одна…

— Я видел что-то в воде, у лифта. Пошли.

Я шла медленно, опираясь рукой о стену. Зак же решил меня не ждать и быстро направился к лифту. Дойдя до моста, я увидела как он сидит на одном колене и вглядывается в воду. Чувствовала я себя уже лучше. По крайней мере нет страха упасть по дороге.

— Давай ты минуты через две встанешь там, а быстро встану на пластину в коридоре. Только нужно все сделать быстро, вдруг он там.

Недовольно цыкнув, он все же кивнул. Я пошла обратно. Вооружившись на этот раз телефоном, а не дохлым фонариком, я быстро зашагала вглубь тьмы. Дошла я, на удивление, без происшествий. Даже как-то странно. И жутко. Как затишье перед бурей. Встала на пластину. Прошло секунды две. Щелчок. Стена немедленно отъехала в сторону. Здесь есть чертов выключатель?

Не очень просторное помещение, одна из стен которого была испещрена сколами и дырами, с другой стороны была какая-то аппаратура, с множеством кнопок, рычажков и лампочек. Я решила к ней вообще не подходить, так как я могла сделать что-то, что могло убить нас всех. Я нажму на что-нибудь, а оно взорвётся. Я даже не удивлюсь.

Секунда, и меня ударили по руке, из-за чего я уронила телефон. Надеюсь, он не разбился. Я отбежала в сторону, но это никак не помешало ему ударить меня под дых. Уже отползая к стене, и заливаясь непрекращающимся кашлем я подняла пистолет и выстрелила несколько раз. Попаду, не попаду — без разницы. Его это хотя бы отпугнет. Наверное.

Отдача была сильной, плюс держала я его неправильно. А что же ты хотела, Эстер? Это тебе не компьютерная игра и не фильм, чтобы главная героиня так запросто стреляла во всех вокруг, да еще и попадала. Это — реальность, и здесь у тебя будет болеть рука от отдачи.

Ни шагов, ни смеха, ничего. Повисла тишина. Я бы ни за что не поверила бы, что попала. Я не могла попасть. Никак. Плюс, я не слышала, как упало тело. Пара лучей света из дыр в стене не давала толком ничего разглядеть. Но зато, я знала, что он не рядом со мной.

— Почему ты сопротивляешься? — тонкий мальчишеский голос прорезал тишину.

— А почему я должна не сопротивляться? Ты совсем того? — я поднялась на ноги, и, игнорируя боль в руке, наставила пистолет на пустоту.

— Я сделаю это быстро. Обещаю. Ты не почувствуешь боли.

— Не давай тех обещаний, которые не сможешь исполнить. Смерть не может быть безболезненной. Или быстрой. Это миф и ложь.

За стеной послышался топот. Где же ты ходишь, Айзек?

— Эстер! Ты там?! Не молчи, чтоб тебя! — стену сотряс удар. видимо, кулаком.

— Он все равно убьет тебя. И ты будешь долго мучится. Ты хочешь умереть мученической смертью? Я сделаю все нежно. Честно. Только перестань сопротивляться, — послышались шаги.

— Зак! Я здесь! Если тебе все еще нужны мои мозги, самое время меня спасать! — шаги все ближе и ближе, — не подходи ко мне!

— Какая глупая… — он совсем близко. Один из лучей света упал прямо на его «тыкву» осветив зеленый глаз, — а ведь могла уснуть спокойно.

— Пригнись, — это шепот такой, или просто из-за стены плохо слышно. Не важно, о чем я вообще думаю? Резко упав на каменный пол, я закрыла руками голову. Именно в этот момент из стены начали буквально вылетать камни. На меня посыпалась пыль и мелкие камешки, но это все мелочь. Пара ударов, и в помещении сразу стало светло, а тыквоголового и след простыл.

Давай же Эстер! Еще немного! Осталось совсем чуть-чуть и ты выберешься! Точнее вы!

Айзек помог мне подняться.

— Надо уходить, становится жарковато, — он кивнул на аппаратуру, от которой исходил дым, а лампочка на термометре бешено горела красным. Видимо, именно туда я попала. Упс.

Подойдя к аппаратуре, Зак начал шарить по корпусу. Сверху что-то блеснуло. Возвращаясь ко мне, он показал мне ключ. подняв свой побитый, но целый телефон, я поспешила следом.

Аппаратура за нашими спинами заискрилась.

Быстро отперев дверь, мы забежали в некое подобие зала. Впереди была лестница, а что за лестницей не видно. Свет снова замигал, а я подозреваю, что у этой тыквы есть пульт управления освещением. А может, и не только освещением.

— Вы решили объединиться? Это, наверное, мило. Жаль, что вас придется убить, — он слишком быстрый, и эта игра с освещением… мы в проигрыше. Если бы мне удалось только сбить его с ног…

Я могла бы еще раз испытать удачу, но боялась. А если опять выстрелю не туда? Да этот этаж может в любую минуту сложится на манер карточного домика!

Тыковка оказался за нашими спинами. Зак пошел в лобовую, а я побежала по лестнице. Лязг железа резал по ушам. Мой неожиданный союзник оказался крайне полезным. Да, цинично, зато честно.

Впереди показался… лабиринт. Черт! Только лабиринта здесь не хватало! Свет то включался, то выключался, а я молилась, чтобы либо эти лампы перегорели, либо сломался его пульт. Игра света сбивала с толку. Как хорошо, что я не страдаю эпилепсией, иначе плохи были бы наши дела.

Свет погас. Окончательно. О, неужели мои молитвы были услышаны? Я быстро выключила фонарь на телефоне и затаилась. Так меня будет сложнее найти. Черт, надеюсь Айзек там живой. Дальше может быть еще хуже.

Я услышала, как кто-то поднимается по ступеням и по-детски смеется. Ну ладно, я столько раз выживала, и сейчас выживу! Да и не помешает доказать Заку, что я не просто лицемерка, и что действительно чего-то стою! Я смогла вырваться из лап Зака, выбралась из стерильных коридоров поехавшего дока, и с пацаном справится смогу!

Продвигаясь по стене, я дошла до поворота. Это оказалось намного сложнее, чем я думала. Кто-то пробежал за стеной. Да он играет со мной! Вытащив скальпель из ботинка, я попятилась назад, пока не наткнулась на другую стену. Нет, так не пойдет. Так можно плутать вечность.

Глубоко вдохнув, на выдохе я зажгла дисплей телефона и рванула за поворот. Раздался звонкий смех. И еще один звук, будто чем-то железным царапают стену. Запугать меня пытаешься?

Первый поворот, второй, третий, а выхода все нет. Обернувшись, и увидев, что за спиной никого нет, я хотела развернуться и побежать дальше, как натолкнулась на мальчика. Это было слишком быстро, слишком резко, слишком неожиданно. Это был скорее рефлекс, чем осознанный удар. Ударив скальпелем с размаха, я лишь поцарапала его тыкву и порезала руку, которой он хотел прикрыться. Зря.

Я толкнула его, и до того, как он смог собраться, ударила ногой прямо в живот. Не люблю бить детей, но ты не оставляешь мне выбора. Он потерял равновесие, а у меня глаза словно красной пеленой перекрыло. Я не отдавала себе отчет, что творю. Я просто набросилась на него. Просто с цепи сорвалась. Просто прорвало. Наши силы были равны. Я била, резала его везде, до куда только доставала. А по щекам текли слезы.

Что вы со мной сделали?

Он сбросил меня с себя и ударил лезвием лопаты. Скулу обожгла холодная боль. Я начала отползать назад. Он встал медленно. Медленно обернулся, как бы говоря этим, что шутки кончены. Что я лягу в одну из его могил. Я поднялась следом.

Развернувшись назад, я хотела сбежать от него, но неожиданно с визгом упала в яму. В нос ударил запах множества цветов. Было мягко и прохладно. Что это? Могила, заполненная лепестками?

— Это могила не для тебя, Эстер. Выйди и не оскверняй её своей кровью и присутствием.

Раздался смех. Я бы никогда в жизни не подумала, что буду этому рада.

Взмах. Удар. Вскрик. Брызги крови на моем лице.

Вот теперь все закончилось. На этом этаже все кончено. И только запах цветов и крови будет сниться мне по ночам. Этот запах станет моим кошмаром.