Неоновое надгробие (джен)

«Кто ты на самом деле?

Необходимо проверить лично.

Первоначальна твоя суть или лишь желательна?

Все врата откроются, если познаешь себя.

«Эстер с нижнего этажа становится жертвой. Всем участникам приготовиться».

Мой пункт назначения ввел меня в ступор. Это было больше похоже на самый обычный переулок, подворотню, каких много, а не на подвальный этаж. Высокие потолки, кирпичная кладка на стенах, мусорные баки, причем забитые под завязку, пародия на дорогу с тротуаром. На дороге даже пешеходный переход нарисован. Вот это, я понимаю, полное погружение в атмосферу.

Только ветерка не хватает и летящей по дороге старой газетки. Их прокол.

И все же, все это как-то слишком масштабно для квеста. Он бы быстро стал популярным, а я ни о чем подобном не слышала. Что-то здесь не сходится. Никакой заезженной зловещей музыки, чрезмерного обилия крови, манекенов. Ужасно настораживает полная тишина. Нет, она слишком мертвая. Еще немного, и у меня от нее начнет звенеть в ушах.

Ну, где же ты, кукла Билли? Я готова сыграть с тобой в игру! Ты только скажи, чем я провинилась.

Медленными шагами иду по коридору. Я бы назвала это полумраком, да язык не поворачивается. Не слишком темно, но и не достаточно светло. Случайно пнув носком ботинок какую-то жестяную банку, я от испуга отскочила в сторону, ударившись о мусорный контейнер. Запаха от него, как от тех, что около лифта, не было, и я без страха облокотилась о него боком, переводя дыхание. Порой абсолютная тишина пугает похлеще безумного смеха или шума мотора бензопилы. Ну, если только это все не за вашей спиной, разумеется. В баке послушалось какое-то шуршание. Вот хоть убей, это не могло никак послышаться, да еще и в такой тишине. Ну, думаю, никакому убийце не придет в голову прятаться в мусорном баке. Их любимыми местами всегда были темные углы заброшек, одинокие улочки, как эта, и никто пока, на моей памяти, из этого канона не выбивался. Без страха приподняла крышку контейнера. Опрометчиво, но терять, в принципе, ничего.

Я ожидала чего угодно. Тощего, грязного, одноглазого кота, который бросится на меня, искусает и исцарапает по самое не могу, а потом я медленно и мучительно умру от столбняка не отходя от этого самого контейнера. Мышей или крыс, размером с откормленную кошку, которые также всем скопом бросятся на меня и сожрут прям тут, только косточки и останутся. Но это не точно. Какого-нибудь изувеченного временем манекена, который выпрыгнет на меня как черт из табакерки, и я умру тут от сердечного приступа или буду им же избивать тех, кто это все устроил. Ну, или на худой конец какого-нибудь шизофреника, что порежет меня на ленточки. В любом случае, летальный исход мне был обеспечен.

Но я никак не могла ожидать, то увижу там перепуганную девушку.

Стоило мне приподнять крышку, как она шарахнулась в угол, как от прокаженной.

Достав из заднего кармана штанов телефон, я решила не включать фонарик, ибо слишком яркий свет мог еще больше ее напугать, я ограничилась светом от экрана. Девушка была на вид лет пятнадцати, с рыжими, подстриженными под каре волосами и усыпанным веснушками лицом. Глаза были красными, видать от слез. Поняв, что я простой человек и не причиню ей вреда, она начала что-то бормотать себе под нос.

— Хей, тише, я не обижу тебя,— открыв крышку полностью, я протянула ей руку,— хватайся, я помогу тебе.

Она уставилась на меня своими зелеными глазами и сидела неподвижно еще секунд десять. Рука начала затекать.

— Тебе здесь так сильно понравилось? — я склонила голову вбок,— я не могу ждать вечно. Она опустила голову и начала раскачаться вперед-назад.

— А смысл выходить? Он все равно найдет. Все равно. Найдет и убьет. Их убил. А теперь и меня убьет. Разрежет пополам. Отрубит голову. Будет заливаться безумным смехом. Безумец с безумным смехом,— она остановилась, медленно поднимая наполненные слезами глаза,— и тебя убьет. Моргнуть не успеешь, как голова твоя покатится. Зальешь кровью эти коридоры. Точно также, как они. Нас трое было. Трое. А теперь я одна.

Что же здесь такое происходит, что бедный ребенок как сумасшедший раскачивается и бред какой-то бубнит? Безумец, что головы сносит и ржет при этом, значит? Так и знала, что здесь что-то не так. Ну, пока он себя не показал, так что паниковать не стоит. Здесь вообще паниковать не стоит. Здесь нужна трезвая голова.

— Не бойся, я помогу нам выбраться. Никто тебя не тронет. Смотри, никого здесь, кроме тебя и меня, нет. Давай руку,— она, немного помедлив, схватилась за мою ладонь. Я помогла ей аккуратно выбраться. Она чуть не упала раза три, видимо, долго там просидела. Включив, наконец, фонарик, мы уже вдвоем, пошли дальше по коридору. Возле первого поворота на стене была приклеена газетная страница. Рыжая хотела остановится и прочитать, но её отдернула. Не стоит терять время на такие мелочи. Улочки были на удивление чистыми. Никакого строительного мусора, опавшей побелки и прочие мелочи заброшенных мест. Мы зашли в тупик.

Помещение было разделено забором с железной сеткой. С другой стороны вместо бетонных плит была земля. Стена была разрисована граффити, рядом сиротливо лежала оградительная желтая лента и забрызганная чем-то бурым газета. В углу стены была дыра, а в ней, под светом фонарика, что-то блеснуло. И этим «что-то» оказался ключ. Моя новая знакомая была рада нашей находке, а я мне такое везение с самого начала было не по душе. Когда возвращались обратно, я заметила в углу белую видеокамеру.

Это точно не квест.

Мы дошли до следующей пешеходной «зебры», около которой была дверь. То, что она была заперта, меня нисколько не удивило. Ключ, найденный нами, тоже не подошел. Мы пошли дальше.

Рыжая крепко держала меня руку и чуть ли не подпрыгивала от каждого шороха, каждой тени, несмотря на то, что тени были нашими и шорох, кстати, тоже мы создавали. Что же такого она увидела, что её так сильно трясет?

— Как тебя зовут? — я не знала, как начать разговор, поэтому начала с самого начала.

— Хлоя. Хлоя Крэйд,— мы завернули налево, так как уже издалека было видно, что дальше тупик.

— А меня Эстер. Эстер Кейран,— коридор буквой «Т» разделился надвое. Я потащила Хлою направо.

— Хлоя, ты говорила, что вас было трое,— мы вошли в небольшое помещение, в углах те же камеры, а в конце дверь. Закрытая, и без замочной скважины. Пришлось разворачиваться.

— Да, нас было трое. Я, Юджин и Юки. Они были близнецами. Родились вместе, и вместе умерли. Я никогда не забуду крик Юки, когда Юджина проткнуло насквозь. Он прохрипел «бегите» и повис на этой чертовой косе. Ужасный звук. Булькающий такой,— её передернуло. Мне стало её очень жаль, эту Юки, увидеть смерть настолько близкого человека…

— Он отбросил его в угол и разрезал воздух косой так, что вся кровь брызнула прямо нам под ноги. Мы бежали так быстро, как могли, но случайно разбежались в разные стороны. Последнее, что я услышала перед тем, как залезть в контейнер, это безумный смех и душераздирающий крик Юки. Не знаю, сколько я там просидела, пока ты не пришла,— мне казалось еще немного, и мы обе разрыдаемся прямо на месте. Она — от ужаса и боли, из-за мученической смерти друзей, а я — от безысходности. Её голос был таким… мертвым. Мне стало жутко до боли в животе.

Вдалеке послышался звук упавшей жестяной банки. Я быстро выключила фонарь и мы затащила остолбеневшую от ужаса Хлою за угол. Здесь была еще одна комнатка, гордым каменным сараем стоящая посреди широкого коридора. Тихо повернув ручку, я тихо заматерилась. Дверь была закрыта и ключ опять не подошел. В коридоре не было ни звука. Может, просто куча мусора не выдержала и с нее сорвалась банка, и мы зря паникуем?

— Хлоя, слушай меня внимательно,— я обхватила ладонями её лицо, по которому опять текли слезы,— возвращайся обратно и жди меня около двери без замка, поняла? Я поищу кнопку или рубильник, или что там её открывает. Как только дверь откроется, сразу же дуй туда. Если там лифт, держи двери открытыми,— Хлоя растерянно кивнула. Стоило ей развернуться и сделать шаг, как я её остановила,— И самое главное — что бы ни случилось, сиди там. Что бы ты ни услышала, не двигайся с места. Мне кажется, если я буду здесь, туда он не пойдет. Поняла?

Ещё раз кивнув, она развернулась и медленно зашагала обратно в коридор, где была запертая зверь.

— Будь осторожна и не умри там, хорошо? Не бросай меня тут одну. Одной мне конец,— я кивнула и слегка подтолкнула её в спину вперед.

Фонарь, в этот раз, я решила не включать. Не хочется лишний раз привлекать внимание местного Потрошителя. Хлоя послушно засеменила обратно. Меня это немного удивило, я думала, при ее нынешнем состоянии, она наотрез откажется оставаться одна на таком открытом месте. Ан нет, кивнула и тихонько, по стеночке, пошла. Эх, а я, было, подготовилась к истерике, к слезам-соплям.

Секунда, и в коридоре загорелся свет. Глаза мои этому абсолютно не обрадовались. Прислонившись к стене спиной, я крепко зажмурилась, при этом прислушиваясь к каждому звуку в коридоре. Медленно открыла глаза, которые довольно болезненно привыкали к совсем даже не яркому свету. Ну, хоть не темно, и то спасибо.

Перед собой я увидела доски. Не самые свежие, но и не гнилые. Деревянный заборчик закрывал небольшую территорию, где были разложены столбиком старые шины, валялась такая же газета и лежало несколько пустых коробок. Моей радости не было предела, когда я, пробралась туда через дыру в заборе, и нашла лопату. Целую, чуть ли не новую. Я готова прыгать от счастья.

Взяв лопату, я вылезла через дыру и встала в нерешительности. И куда теперь?

Итак, что мы имеем: неисследованный коридор — две штуки; оружие — одна штука; плюс, включенный свет — потерянное преимущество и отличное укрытие. Что же, пойдем вправо, а вернуться не проблема. Главное — не встретить Потрошителя, и унести отсюда свою тушку на своих ногах. Желательно, целую тушку на целых ногах.

Но, выключенный свет можно считать также маленьким плюсиком — не нужно красться, идти наугад опираясь о стенку, да и фонарь внимания много привлекает. Поэтому я перешла на легкий бег, опираясь лишь на носок, ибо каблучок — изящная, но чертовски шумная вещь.

В конце коридора меня ждало два сюрприза: запертая дверь и свежий труп. Удушливый запах крови вызвал нехилый рвотный позыв и головокружение. Никогда не любила запах крови. Плющит меня с него знатно. Судя по всему, бедолага являлся тем самым «одним из двух из ларца». Из сквозной раны Юджина до сих пор, хоть и слабо, сочилась кровь видимо, умер он не сразу. Размашистые следы размазанной ладонями крови на стенах говорили о тои, что он пытался идти. Изо всех сил цеплялся за эти холодные стены. что ж, он прошел в таком состоянии целых три метра, плюс, прополз еще два. Это достойно моего уважения.

Отвернувшись от останков юноши, я подошла к двери. Моля всех известных мне Богов, я вставила ключ в скважину. И, о чудо! Он подошел!

Сжав покрепче свое оружие в виде лопаты, я вошла в комнату, чем-то напоминающую кухню. Самую обычную кухню. У стены у двери ряд железных шкафов, которые, конечно же, оказались запертыми, обычные шкафы у противоположной стены, забитые какой-то изрядно запылившейся посудой, какими-то банками с консервами, слева дверь, справа огромные пустые коробки, лампы на потолке.Возле двери, через которую я вошла, стоит стул. Удобно, можно этим подпереть дверь в случае погони. А она будет, я не сомневаюсь. Я буду бороться за свою жизнь.

Эта комнатка могла показаться слишком обычной, подходящей, скорее, для зажиточного холостяка, а не поехавшего Потрошителя, если бы не приличное красное пятно аккурат посередине помещения. Подозреваю, что здесь не просто баловались с красками.

Нет, меня не пугало это место. По крайней мере, не до того ужаса, что испытывает Хлоя. Фильмы ужасов, самые жуткие хоррор-игры, довольно посредственно, но жить без этого я уже не могла. Более того, все это мне казалось довольно… слабым. Слабенький такой эффект, но искать более сильный вариант, типа заброшек, подвалов, я не рисковала. Адреналин адреналином, а жизнь всего одна.

А сейчас я чувствовала себя каким-нибудь экспертом-криминалистом, что пришел на место преступления. Всегда мечтала стать сыщиком.

Я стала заранее продумывать путь отступления, если вдруг местный Чикатило явит мне свой светлый лик. В одной из больших коробок я смогу запросто поместиться, но убежище это так себе. Железные шкафы довольно просторные, но они не открываются. Есть еще одна комната, возможно, там есть что-то, где я могу укрыться если что.

Можно предположить, что одна из «жертв» была вооружена, ибо сомневаюсь, что эти дыры в стене были предусмотрены декором. Моё внимание привлекли вентиляционные люки, расположенные в количестве целых четырех штук в противоположной двери стене. Около второй двери на стене проходят трубы. Железные, возможно даже стальные, если из стали вообще трубы делают, я не сантехник, не знаю. Но выдержать меня должны, это точно. Как раз, они расположены такой растянутой по ширине буквой «Н» и на удачу, прямо под одним из люков. На столике, около труб, я нашла поднос с мотками чистых бинтов, ворохом окровавленных и какими-то баночками с таблетками и перекисью. Режемся, значит, часто.

Не найдя больше ничего интересного, я, поудобнее перехватив лопату, двинулась ко второй двери. За ней тоже не оказалось ничего живого. Довольно большой стол в центре комнаты, два старых матраса в углу, шкафчики на стенах, дыры на той же стене, такие же запертые железные шкафы и два довольно вместительных ящика, расположенных в противоположных углах. Один из них, ближайший к двери, как на зло, оказался наглухо закрытым. Ну, ничего, за то второй оказался открытым.

Осмотрев обе комнаты с особой дотошностью и при этом без грамма стыда, ведь шариться по чужим вещам ой как не хорошо, не культурно и вообще не по-людски, я смело направилась к двери. Видимо, для меня тут лишь один выход, ибо эта дверь оказалась заперта. Не всегда же мне вести будет верно? Остался один коридор, возможно, там я найду еще один ключ, а может и два, а может и выход, а может и свою смерть. Выбора у меня особо нет, да чего уж, у меня его не было с самого начала. Либо вертись, дорогая Эстер, как уж на сковородке, либо стой и смирненько жди свою смерть.

Умирать я не собираюсь. Абсолютно. Тем более здесь, в Богом забытом месте, где меня никто не найдет и по-человечески не кремирует. Да, именно кремирует. Не хочу, чтобы мое бренное тело стало какой-то жижей и обителью всяких личинок, червей и прочей живности. Лучше стану пеплом и пусть меня развеют по ветру на какой-нибудь горе или в океане. Хотя и море подойдет, чего уж там, мы не привередливые. Эх, мечты-мечты.

В коридоре было все также тихо. На мое удивление, здесь не было паутины. Абсолютно. Это, конечно, меня безумно радует, ибо у меня та еще арахнофобия*, но все равно странно. Здесь кто-то каждый месяц делает генеральнейшую уборку? Хотя, судя по следам крови, что были повсюду, это место не знает, что такое уборка.

Прямо как моя квартира. Ненавижу уборку.

Я без происшествий дошла до нужного коридора. Справа от него был тупик, забрызганный кровью. С такой же оградительной лентой и приклеенной газетой. На всех этих страницах одна тема — убийство, крупные резанные раны, либо множество колотых ножевых, жертвы — случайные люди, никак не связанные между собой. Случайные люди, случайные места, случайные обстоятельства. Видимо, этому перцу абсолютно пофиг как, кого и где убивать. Главное — сам факт убийства. Никаких личных мотивов, никакой последовательности. Я всякое видала, но это что-то новенькое.

В помещении, на которое меня вывел коридор, я не нашла ничего примечательного. Не считая белой птицы, что сидела и чирикала в дыре под потолком и обилия красного на полу и стенах. А это, видимо, Юки. Точнее то, что от нее осталось. Девушку постигла участь не легче, чем у её брата. Могу предположить, что она яростно вырывалась, случайно калечила себя. Могу сказать, что его почерк говорит о быстрых, обширных ударах. Чаще всего, он убивает с одного удара, метя в жизненно важные точки. Одним словом, он убивает не для того, чтобы наслаждаться страданиями своих случайных жертв. Он их не мучает, более того, могу даже назвать его милосердным в какой-то степени.

Если рассуждать логически, то на каждом этаже бродят подобные кадры, и кто знает, какие тараканы в их головах. Так что, считаю то, как он расправляется, гуманно. Один удар и конец. Нет, я не оправдываю его, ни в коем случае, но могу сказать одно — тут точно есть подводные камни.

А девушка сама продлила свои страдания. В одном конце помещения — лишь брызги да капли, а это значит, что повреждения были не смертельными. А учитывая его почерк, то она сама себя ранила, пока боролась. В другом же конце помещения — лужи, крупные брызги, в общем, какофония брызг крови. Могу предположить, что удар был в артерию. Я подошла к её телу. Она лежала, завалившись на бок, видимо, пыталась перекрыть фонтан крови из сонной артерии, глупая. Она была еще теплой, а глаза открыты. Мертвые, серые глаза. Я прикрыла из ладонью, отмечая множество ран на теле. Сердце болезненно сжалось. Она так хотела жить. И он тоже. И не смотря на непроходимый конец, они боролись до конца.

Они же еще дети, черт возьми!

Они должны жить, наслаждаться школьными буднями, заводить друзей, влюбляться, переживать все прелести подросткового максимализма и эмоциями, что никак не сдержать, а не ползти по полу с дырой в груди и не резать себя в попытке извернуться и спастись! Они не должны забрызгивать стены своей кровью и лежать с такими мертвыми глазами, они не должны зажимать перерезанные артерии и прощаться с жизнью! Не должны!

Я погладила её по золотым волосам, и, смахивая горькие слезы, развернулась прочь.

Потолки здесь высокие, поэтому мне пришлось толкать ближайший мусорный контейнер, чтобы до нее добраться. Создав кучу шума, я быстро вскарабкалась на контейнер, молясь, чтобы крышка выдержала мой жирок.

Раненый, белый голубь. Чересчур доверчивое создание. Однажды, в подъезд моего дома залетел голубь. Нашла я его на своем, четвертом, этаже. Я добрых двадцать минут его ловила, с учетом того, что он даже не взлетал. Пока я несла его вниз, он вырывался, как мог и чирикал во всю глотку. Буду на кухню его несу, честное слово. И, помня тот случай, я с подозрением посмотрела на пернатое чудо, что так доверчиво ко мне потянулось и уткнулось макушкой в ладонь.К его лапке был привязан ключ. Ай, ты ж мое солнце!

По дороге обратно, я приметила еще три камеры и два железных пустых шкафчика, в которых можно спрятаться. Не успев выйти из тьмы коридора, я услышала уже знакомый звон жестяной банки. Я остановилась. Я готова была в любой момент ринуться обратно и затарить себя в один из шкафчиков, но ни шагов, ничего, выдающего признаки чего-то живого, я не услышала. Медленно идя вперед, я прижимала к груди раненую птицу, будто он — самое дорогое, что у меня есть. Он — тоже живой, так что я постараюсь сохранить ему жизнь. Такой теплый, я чувствую как он дышит, как бьется сердечко, как удобно устроился в моих руках. Как доверился мне, черт возьми. Я спасу хотя бы тебя.

Нет, мы выйдем отсюда вместе, и я отнесу его в ветеринарную клинику, а потом отпущу на волю. А если он захочет, оставлю его себе и мы будем жить вместе веселым чирикнутым дуэтом.

Слишком уж сильно я люблю животных.

Секунда, и коридор, из которого я вышла, оказался перекрыт. Вот так быстро, громко и криповенько. Я быстро пошла по направлению к первой запертой двери, что мы нашли с Хлоей. Ключ подошел, и я готова была пищать от радости, дрыгая ножками. За спиной, во тьме широкого коридора, из которого я вышла, послышался шорох. Я побледнела и позеленела одновременно. Пока я открывала дверь, я тихо материлась, сломала один ноготь, из-за этого материлась с еще большей силой, чуть не сломала ключ два раза и едва не разрыдалась. Однако, открыть дверь и влететь в помещение я не смогла. Банально не успела. Да и не хочется себя загонять в ловушку, ведь в комнате меня будет намного проще поймать. Я же не дура.

За моей спиной буквально выросла тень. Высокая такая, страшная. Я медленно обернулась. Местный Чикатило решил явить мне свой не очень-то, кстати, светлый лик. Нечто под два метра ростом, вооруженное обалденной такой громадной косой. Даешь разрыв стереотипов о Костлявой Старушке с косой! Вот она смерть! Точнее он! Высокий, немножко костлявый, окровавленный и очешуеть какой страшный! Нет, страшный не в смысле внешне, а в смысле…

Так, стоп!

Я вжалась в дверь так сильно, как только могла. Пташка вылетела из моих рук. Правильно, лети, спасайся, а я тут как-нибудь сама.

— Ты так забавно ухмылялась, гладя эту птицу, а теперь остолбенела от ужаса,— вот о каком безумном смехе бредила Хлоя. Я смотрела на него как баран на новые ворота. Лезвие было непозволительно близко к моей шее. Все произошло слишком быстро, я не успела среагировать и хотя бы попытаться отбиться лопатой. Куда уж мне.

— Что, даже не закричишь? Не будешь молить о пощаде, или о быстрой смерти? — хриплый голос мог показаться мне очень приятным, если бы не некоторые «крохотные» обстоятельства, как угроза моей жизни в виде косы у горла.

Главное — сохранять спокойствие и чистый ум. Паника приведет лишь к смерти. Он — всего лишь человек. Как и ты. И он хочет забрать твою жизнь. Нет, моя жизнь мне слишком дорога, я столько еще не сделала.

— Даю тебе три секунды,— он приблизил свое лицо к моему и вкрадчиво произнёс,— три секунды, чтобы спасти свою жизнь.

Он убрал лезвие резко, разрезая воздух, не отказав себе в удовольствии, несильно резанув по шее. Неприятно, но не смертельно. Мне повторять два раза не нужно, я рванула что есть сил.

— Ра-аз,— он растягивал гласную, будто издеваясь. Я успела добежать до поворота.

— Два-а,— в его радостном предвкушении пошла вторая секунда. Добежала до «строительной» зоны, где нашла лопату. Еще немного, ну!

— Три,— слишком громко, слишком мрачно. Было слышно, как расстояние между нами слишком быстро сокращается. Ну да, с моими коротенькими ножками далеко не убежишь за три секунды.

Пришлось напрячь мозги. Так, освещение в этой части так себе, деревянный забор слишком высокий, проход между углом забора и стены довольно узкий. Идеально. Не останавливаясь, закидываю лопату за забор и она, на мое счастье, довольно громко приземляется. Видимость того, как я загнала себя в ловушку. Пожалуйста, только бы сработало, о Боже, умоляю!

Да! Он забежал туда! Еще секунды две-три форы!

Я рванула, что было сил. Сзади то и дело раздавался просто пробирающий безумный смех. Он заставлял бежать быстрее от ужаса и одновременно пробивал на смех. Я поскользнулась на луже крови и чуть было не потеряла спасительное равновесие. Оттолкнувшись рукой от пола, я выпрямилась. Он уже бежал по коридору, когда я чуть ли не с корнем не выдрала несчастную дверь. Залетев в комнату, я сразу же подперла дверь стулом. Стульчик-то железный, так просто не сдастся. Я рванула ко второй двери. Дернув ручку, я разрыдалась от безысходности — она была заперта. Нет…

Нет! Нет, нет, нет!

Дернув еще пару раз, я в ужасе посмотрела на дверь, по которой хорошенько ударили, видимо, ногой. Его смех больше не пробивал на смех. От него хотелось закрыть уши руками и рыдать, рыдать, рыдать. Еще пара таких ударов отозвались болью груди. Сердце билось так бешено, что становилось больно. От страха свело живот. Хотела адреналина — получай!

Я подбежала к вентиляционному люку, что был над трудами. Видимо, я не одна такая умная, кто хотел спастись таким образом. На решетке были красные следы крови и отпечатки пальцев. Встав на центральную, я схватилась руками за решётку. Пару раз рука, что была заляпана в крови, соскользнула с гладкой решетки. Господи, только бы она не была закреплена. Прошу.

Откинувшись назад всем весом, я пыталась сорвать решетку. Удары в дверь прекратились.

Решётка, не выдержав такой наглости, с жалобным скрипом отвалилась от своего законного места вместе со мной. Удар о пол выбил из меня весь воздух и, порядком, дезориентировал.

Секунда. Оглушительный грохот заставил подскочить на месте. Обернувшись, я увидела, как его коса пробила деревянную преграду. Миг, и еще один удар заставил меня вскарабкаться в вентиляцию. Люк проходил вдоль стены, так что, чтобы скрыться от его глаз, нужно как можно быстрее проползти еще пять-шесть метров. Послышался грохот, причем сильнее предыдущего. Через решетку одного из люков я смогла разглядеть, как продырявленная дверь слетела с петель, а убийца со своим фирменным смехом уже подметил мою перепуганную тушку в вентиляции. Нужно шевелить булками. Опустив косу, он с маньячной улыбкой попятился к выходу.

— Что ж, сыграем, мышка,— в кошки-мышки сыграть хочешь, котик?

Я ползла так быстро, как только могла. Удары сердца заглушали все остальные звуки. Черт, я спаслась. Наэтот раз я спаслась. Теперь главное включить чертов лифт и добраться до него на своих ногах. Если так взять, я смогу это провернуть, передвигаясь по вентиляционной шахте. Так он не найдет меня. Не должен найти. Если только он не обладает рентгеновским зрением. Ну или инфракрасным.

Вскоре я дошла до тупика. Придется возвращаться. Был еще один поворот, по моим подсчетам, он идет в противоположную сторону от коридора с лифтом, на котором я сюда прибыла. Значит, придется ползти влево от кухни. Ничего, выберемся. План есть. Силы, пока что, есть. Оружия, правда, нет. Но, надеюсь, оно мне не понадобится.

Я добралась до кухни. Пришлось хорошенько извернуться, чтобы пролезть дальше, ибо стык двух поворотов создал довольно узкий и недостаточно длинный проход, чтобы спокойно преодолеть его, ползая на четвереньках. Дальше, по моим подсчетам, был прямой путь к коридору с лифтом, у которого меня ждет Хлоя. Но там негде выбраться. А в другой стороне та самая дверь, через которую я не успела выбраться. С твердым намерением попасть в то помещение, я поползла вправо. Там точно то, что мне нужно. Это единственная комната, в которую я не попала.

Так, я у решетки. Обхватив прутья решетки, я со всей силы потянула на себя. Зря.

Держалась она, как я поняла, на соплях, и я, по инерции, хорошенько так приложилась о верхнюю стенку шахты. При этом я уронила решетку, а та, в свою очередь, ну очень громко приземлилась о бетон.

Браво. Всем спасибо, все свободны.

Быстро вывалив свою тушу из шахты, я подбежала к двери. Времени у меня очень мало, этот грохот даже глухой услышит. Дверь оказалась заперта. Ну конечно же!

Ничего, ключ то у меня все еще. Вытащив его из кармана, я быстро отперла дверь и залетела внутрь, так же запирая её на ключ. Мало ли, а так, хотя бы времени немного выиграю.

Комнатка эта ничего интересного не представляла. Крохотная, с коробками в углу. В одной стороне стоит ящик, заполненый какими-то бутылками и банками. Ничего интересного. В другой находился люк. А вот это уже намного интересней.

Спустившись по лестнице, я попала в комнатку два на два метра. В стене был какой-то пульт. Четыре вертикальные кнопки сверху и снизу две горизонтальные. Около горизонтальных стеклянные вставки зеленого и красного цветов. Не нужно быть гением, чтобы понять, какая кнопка включает, или открывает, не суть, а какая выключает. Нажав на одну из кнопок, я быстро поднялась обратно.

За дверью послышались шаги.

Умоляя все святое, я дернула ручку другой двери. Она была открыта, а я поклялась, что когда выберусь отсюда, перестану хлестать вино по вечерам, буду держать пост и возьму из приюта кота. Эта дверь оказалась той самой двери, что была тогда закрыта на кухне. Не долго думая, я залезла в один из ящиков, который приметила в тот раз. Секунд через десять совсем рядом раздались шаги. Я едва по подпрыгнула, когда воздух сотряс пропитанный безумием смех. Я прикусила рукав куртку, чтобы не издать ни звука. Не переставая смеяться, он воткнул лезвие косы в тот самый ящик, в котором сидела я. Время для мня просто остановилось. Как в замедленной съемке, я чувствовала, как срезанная прядь волос скатывается по открытой шее, а затем попадает на спину под курткой. Два сантиметра. Два сантиметра от меня, мать вашу!!!

Он просто выбил из меня душу. Я не могла пошевелиться. Я не чувствовала свое тело. Ладони заледенели, по спине и лбу стекал холодный пот. А может, он меня все-таки задел? Почему мне так холодно?

— Черт, не здесь? Лезвие меня покинуло, но начать дышать я так и не смогла.

— Эй! Вылезай, мышка! Тебе некуда больше бежать! Твоя подружка любезно бросила тебя, стоило тебе открыть дверь! — я не знала, как реагировать на такое предательство. С одной стороны — обидно. С другой — как-то плевать. Мне сейчас абсолютно не до нее. Пусть катиться.

— Чертова сука…

Хлопнула дверь. Щелкнул замок.

Дрожащими руками приподнимаю крышку. Чисто. Чуть не падаю. Ноги абсолютно не держат, руки дрожат, как у алкоголика с громадным стажем. Сев на пол, я закрыла обеими ладонями рот и дала волю слезам. Меня била страшная дрожь. Плевать, услышит ли он мои истерические всхлипы. Плевать, услышит ли мычание в ладони. Хватит. Я старалась держать голову светлой. Я старалась быть твердой и холодной, как мрамор. Но это было последней каплей. Я не могу больше терпеть. Не хочу терпеть.

Я не хочу также лежать в луже собственной крови, давясь хрипами и из последних сил цепляться за так нечестно уходящую жизнь. Но я не могу заставить себя подняться. Не могу себя заставить бежать изо всех сил в сторону спасительного выхода. Я даже не могу заставить себя перестать жалобно скулить и разводить сырость. Хватит играть в храбрость.

Я не знаю где я. Я не знаю как я здесь оказалась. Я не знаю почему именно я. Я не знаю чего они от меня хотят. Я хочу лишь, чтобы все закончилось!

Я не знаю, сколько я так просидела. Черт знает сколько просидела в том ящике, плюс истерила на полу. Возможно, кабина лифта вернулась, и я могу уносить еще целые ноги отсюда.

В конце комнаты раздался пробивающий до костей смех.

— О, а ты не могла бы порыдать еще, а? Так жалко выглядела, омерзительно. А ведь с самого начала такая смелая была, грозная. А сейчас жалкая размазня. Противно о тебя косу пачкать. Ну ничего, переживу,— с каждым словом он делал шаг в мою сторону, а я, в свою очередь, отползала к двери.

— Долго же ты гоняла меня. Но, так даже веселее,— я поднялась на ноги, на ощупь ища дверную ручку,— ненавижу лжецов. А ты — ничем от них не отличаешься.

— Всем людям свойственна ложь. Все мы люди. И я. И ты. Не забывай этого и не ставь себя выше,— я дернула ручку и стрелой вылетела из комнаты. Угрожающий вид и окровавленная коса придали мне скорости и сил. Я имею право на эмоции, я имею права на то, чтобы надломится, треснуть, и ложью не считаю.

Дверь за моей спиной чуть не слетела с петель. Он быстрее меня. Намного быстрее. Это очень плохо.

— Я буду убивать тебя долго, долбанная стерва,— ох, и разозлила же я его. Это может сыграть на руку. Злость что делает? Правильно, затуманивает разум. А это то, что сейчас нужно.

Я рванула, что было сил. Я мелкая и бегу на легке, а он высокий, побольше меня, плюс такое оружие, в узком пространстве больно-то не развернешься. Быстро прошмыгнув в узкий проход, я на бегу обернувшись, со всей силы дернула одну из досок. Я приметила ее еще в начале, ибо держалась она на соплях. Как и я хотела, она упала, по диагонали перекрывая проход. Так себе преграда, но пара лишних секунд сейчас могут оказаться спасительными.

Я добежала до поворота, еще немножко, ну давай же. Едва завернув за угол, меня схватили за волосы. Пронзительно закричав, я изо всех сил пыталась вырвать волосы из его схватки.

— Не-ет! — я схватилась руками за основание хвоста и вырывалась так яростно, как могла. Потянув за волосы, он швырнул меня в стену. Летя в стену, я зацепилась за остриё косы, раздирая предплечье.

— Не рыпайся, мать твою! — он прижал мою голову ладонью. Еще ведь немножко осталось…

Я зарыдала с новой силой. Нырнув вниз, я освободилась от захвата и выкручиваясь, не давая снова схватить себя за волосы. Ударив его по ногам, я сорвалась с места. Сил осталось на один рывок. Либо сейчас, либо смерть.

Дверь была открыта, и я не останавливая захлопнула её. Ударив по кнопке лифта, я в ужасе обернусь через плечо, наблюдая за дверью, которую вот-вот распахнуть одним ударом.

Стрелой залетев в лифт, я не переставая наживала на кнопку. Двери катастрофически медленно закрывались, а убийца катастрофически быстро приближался. Одна секунда, и моя голова полетит вслед надежде на спасение.

Двери закрылись. Он не успел. Я спасена.

Закрыв лицо изрезанными руками, я села, не переставая лить слезы.

Слезы от страха. Слезы от боли.

Слезы от ожидания следующего этажа.

Я имею права на слабость, я сделала то, что смогли немногие. Я отделалась малой кровью. И я перестану реветь только тогда, когда посчитаю нужным сама.

Би́лли — кукла, появляющаяся во всех фильмах серии «Пила». Используется Джоном Крамером, главным антагонистом серии, для общения со своими жертвами посредством видео и аудиозаписей. Чаще всего Билли появляется на телевизионном экране, а иногда «лично» для того, чтобы объяснить жертвам испытаний Конструктора принципы работы жестоких ловушек, а также правила, соблюдение которых поможет испытуемым выжить.

Арахнофобия — это неконтролируемый страх перед пауками, иными словами это такое состояние, когда субъект испытывает паническую боязнь пауков не только больших и экзотических, но и обычных особей, распространенных в нашей широте. Арахнофобию может вызывать не только сам паук, но и даже его изображение.