Дурацкие сказки (джен)

1.

Пасмурной ночью с пятницы на понедельник дед Агап (конспиративная кличка Пыхто) метнул на свою бабу подозрительный взгляд и как бы невзначай сказал:

— Что-то давненько не пекла ты колобков, — и нарочито безмятежно засвистел знакомый мотивчик.

Баба поняла и кивнула. Когда она пошла скрести сусеки, дед молнией метнулся к газовой плите и сунул в духовку свёрнутый вчетверо листок бумаги с шифром. Оглянувшись по сторонам, он с чувством исполненного долга вернулся к старенькой рации в углу под иконами.

Тем временем вернулась баба. От её опытных глаз не ускользнуло, что духовка приоткрыта. Сделав вид, что она ничего не заметила, баба закатала в тесто маленькую капсулу. Напевая неприличную частушку, чтобы отвлечь внимание деда от своих действий, баба сунула тесто в духовку.

2.

Духовка изнутри напоминала ад, о котором колобок слышал из уст своей няньки в прежней инкарнации. Синее пламя так и хлестало со всех сторон, но малейший вопль мог выдать его, и колобок, скорчив зверскую рожу, терпеливо пёкся, назло бабе решив подгореть. Дедова шифровка давно обратилась в пепел. Колобок так и не узнал о её содержании.

На двадцатой минуте колобок почувствовал, что начинает покрываться слоем угля, и не смог утаить злорадного смеха. Баба, услышав хохот из духовки, всплеснула полотенцем и выключила адский огонь.

Вытащив колобок, она невольно охнула.

— Надо ж, совсем сгорел с одного боку!

Чёрные изюмины нахально прищурились, и эта ухмылка явно говорила: «Что, съела?»

Баба поджала губы и с силой вонзила в него вилку. В этот миг колобок понял, куда он попал. Извернувшись, он тяпнул бабу за палец и соскочил с вилки. Баба заверещала на все голоса и с веником в руках стала загонять его в угол. Колобок в панике катался по горнице. Из-за батарейки предательски подкрадывался холера-дед, норовя запорошить ему глаза сахарной пудрой.

Но колобок добротным приемом каратэ сшиб деда с ног и, неостывшим лбом выбив стекло, выпрыгнул на улицу. Путь был свободен.

3.

На дороге стоял кто-то. Колобок сразу понял, что это заяц. Да тот и не скрывал своего зайцизма. Заяц отдал честь и доложил:

— По заданию штаба уполномочен вас съесть.

Колобок нахмурился. Четырёхдырый след вилки придавал ему бывалый вид.

— Ты знаешь, кто такой дед? — мрачно спросил колобок. Заяц испуганно помотал головой с разлапистыми ушами.

— Это мой шеф, — грозно процедил колобок. — А испекла меня сама бабка. Теперь ты понял, с кем ты связался?

Заяц затрясся и сиганул в кусты. С тех пор его никто не видел. А колобок поправил на себе кепку и браво зашагал навстречу новым приключениям.

4.

Солнце припекало, но колобок не страшила полуденная жара: он был отлично закалён в духовке.

Возле шлагбаума кого-то маячило. Колобок вынул из кармана фотографию и сверил: точно, это был хулиган волк. Колобок зловеще ухмыльнулся.

Волк, ничего не подозревая, курил «Приму», и его облезлый хвост подрыгивал в такт магнитофону.

Когда колобок приблизился, волк ехидно спросил:

— Куды катимся?

Колобок задрал голову и посмотрел свысока. Но волка это не смутило.

— А чтой-то мы такие конопатые? — хихикнул он. — Уж не маком ли нас посыпали?

Колобок это задело за живое: волк сказал правду. Выключив волчий магнитофон, он с такой силой нахмурил брови, что с них упали остатки муки.

— Вруби обратно, я музыку слушаю! — заорал волк.

— А меня не колышет, — ответил колобок, продемонстрировав незаурядное знание современного языка.

Волк выплюнул сигарету и, оскалив зубы, пошёл на колобок. Но тот не растерялся. Сосредоточившись на своём центре, он начал прыгать и наносить собой волку поистине футбольные удары. Поняв, что отбиваться бесполезно, волк схватил магнитофон и пустился на такой утёк, что сосны закачались от ветра.

А колобок отряхнул со своей корки боевую пыль и невозмутимо зашагал дальше. К полудню он настолько зачерствел, что волк не оставил на нём даже вмятин. От хорошего настроения колобок затянул колобоцкую народную песню:

— Я от бабушки ушёл,

О-ё-ё-ё-ёй,

Я от дедушки ушёл,

фу ты грех какой!

5.

Вдруг коричневое пятно замедведило горизонт. Справа от колобка прошла одна большая лапа, слева — другая, и где-то позади раздался рёв:

— Да где этот чёртов колобок?

А колобок усмехнулся и покатился куда изюм глядит.

6.

Заходящее солнце настроило колобок на философские мысли.

Предчувствие чего-то важного витало в воздухе. Из-за пня вышло рыжеватое животное. Колобок насторожился. Внимательный изюм его глаз распознал в животном лису. Одновременно с этим колобок ощутил сильный голод.

— Поди сюда, — строго сказал он.

Лиса в смущении мялась с лапы на лапу.

— Ты слышишь, что тебе говорят? — повысил голос колобок.

Лиса пробормотала что-то несуразное и приблизилась на несколько шагов.

— Ближе! — рявкнул колобок.

Лиса подошла ближе, и колобок разглядел, что она совсем паршивая.

— С вами приучишься есть всякую дрянь, — проворчал колобок, брезгливо поморщившись.

И он сожрал лису, и никого ещё не жрали с таким остервенением. Сказать «Гам!» он забыл. Немножко поикав, колобок улегся на ночлег. Характерная фигура мешала ему зафиксироваться на боку, он постоянно перекатывался, как дурак. Уже засыпая, он выплюнул клок рыжей шерсти и проворчал: «Не отволгнуть бы от ночной росы»...

По крутой извилистой дороге шли в город на ярмарку сестрица Алёнушка и братец Иванушка. Алёнушке пить не хотелось, но Иванушка утром ел таранку и солёные огурцы с перцем и теперь удручался изжогой.

Впереди блеснула лужица от козьего копыта. С воплем кинулся Иванушка к этой луже, но сестра крепко схватила его за ворот:

— Не пей, козёл будешь.

Иванушка вздохнул, но сестры убоялся, и они пошли дальше.

Солнце припекало. За глоток воды Иванушка отдал бы место в парламенте. А сестрица, казалось, была бетонная. Даже серьги в её ушах начали плавиться, а ей было хоть бы хны.

Следующий след принадлежал лошади, и Иванушка тоже кинулся к нему, но сестра, ухватив его за шиворот, сказала:

— Жеребцом давно не был?

Горестно взвыл Иван, но сестру свою боялся сильнее, чем высохнуть заживо, и, собрав всю силу воли, пошёл рядом с Алёнушкой.

Потом они увидели воду в коровьем следу, но сестрица опять не дала ему напиться, сказавши:

— Ты и так телок.

...Когда на горизонте возникла колея, Иванушка потерял над собой контроль. Одним прыжком он очутился у лужи, на дне которой четко просматривались протекторы.

— Не пей, Ваня, сникерс куплю! — завопила сестрица.

— Ха! — крикнул Ваня и погрузил голову в колею.

Сестрица в отчаянии села на пенёк и бормотала: «Только б не в запорожец, только б не в запорожец»...

Вскоре она услышала звонкое гуденье сигнала и бодрый скрип тормозов. Иванушке повезло, он превратился в отличный новенький «Фольксваген» и радостно блестел на солнце.

Поохав, сестрица вытерла ноги о траву и — что делать? — залезла в Иванушку, хлопнув дверцей. Иванушка газанул, и они скрылись за поворотом.

Однажды маменька напекла пирожков с морской капустой и велела дочке отнести их в тюрьму бабушке. Красная Шапочка снялась с табуретки и пошла.

Её красная шапка мелькала за километр, и вскоре это увидел волк. Волки не различают цвета, но этот волк был дальтоник. Решив сделать Шапочке сюрприз, волк выскочил из-за куста с воплем: «А вот и мы!»

Красная Шапочка взвизгнула и рассыпала пирожки.

Волк загоготал.

— Куда это ты идешь? — спросил он, пока она собирала пирожки и обтирала их от пыли.

Подумав, Шапочка раскололась насчет загремевшей бабушки.

— А с чем это у тебя пирожки? — не отставал волк.

— С морской капустой, — хитро прищурившись, ответила Шапочка. Маменька не велела ей говорить, что в пирожках ножовка по металлу.

— Ага, — сказал волк и хихикнул, потирая лапы. На этом они ненадолго расстались.

У волка было четыре ноги, а у Шапочки две, да и те на каблуках, поэтому волк гораздо раньше попал туда, где его не ждали. Съев Олимпиаду Харлампиевну, волк нацепил на свой мохнатый нос пенсне и сел на хвост в ожидании Красной Шапочки. Та не замедлила себя ждать.

Набросив плащик на ограждение из колючей проволоки, Шапочка пробралась прямо к зарешеченному окошку. Просунув голову в одну из ячеек, она увидела волка в очках и в чепчике. Подлое животное притворялось бабушкой.

— Здравствуй, бабушка! — сказала Шапочка. — А почему у тебя изо рта торчит твоя левая нога?

— А это, внученька, чтобы лучше... — волк не нашёлся, что сказать.

Он чувствовал себя неловко, тем более что непрестанно икал с бабки.

Шапочка меж тем так застряла в решётке, что ей стало не до расспросов.

...Целый час волк выпиливал Красную Шапочку, пыхтя и сквозь зубы ругаясь. Рядом скромно стояла помятая и жёваная Олимпиада Харлампиевна, которую пришлось временно выплюнуть, чтобы спокойно работать. Процесс переваривания уже тронул её тапки и зонтик, и они потеряли вид.

Когда последний прут был сломлен, в двери повернулся ключ охранника. Мгновенно оценив ситуацию, волк скакнул в освобождённое отверстие и выпихнул Красную Шапочку. Бабушка автоматически вывалилась за ними, тащимая недовыплюнутой завязкой передника.

Часовой успел заметить, как три проворные тени: одна худая, другая жирная, третья с хвостом, — это были соответственно голодный волк, Красная Шапочка и бабушка, у которой оторвавшийся карман создавал впечатление хвоста, — дружно сиганули через колючую проволоку и скрылись.

Больше их никто не видел.