dammit, maccapel (гет)

— Нам туда! — Леонард для верности даже указал направление ладонью. По его мнению, они должны были развернутся на девяносто градусов и идти в сторону точно таких же, ничем не выделяющихся деревьев.

— Просто признайте, что мы заблудились, доктор… — Кристина тяжело вздохнула и поплелась следом. Так плутали они уже около двух часов, и, вполне возможно, в этом месте медики уже проходили, но у Чапел ни при каких обстоятельствах не получилось бы отличить эти инопланетные деревья друг от друга.

— Возможно, Скотти будет проще найти нас, если мы перестанем перемещаться? — вновь заговорила девушка. МакКой красноречиво продемонстрировал сломанный коммуникатор, и Кристина с сожалением вспомнила о собственном, безвременно почившем на дне реки. Как они вообще умудрились попасть в такую ситуацию?..

Земля была красноватой и влажной; озябшие ступни вязли в прохладной почве. Для того, чтобы сбежать из плена, им пришлось пожертвовать сапогами, и сейчас во время недолгих привалов Кристина вынуждена была поджимать поочерёдно то одну, то вторую ногу (сидеть на этой земле в коротком форменном платье ей уж точно не хотелось).

После третьего привала доктор не выдержал и подхватил Кристину на руки. Она даже возразить ничего не успела — МакКой поспешил объяснить своё поведение:

— Грейтесь, Кристина. Долго я вас так не пронесу…

Через три часа они вышли на открытое пространство, ещё через полчаса Скотти транспортировал медиков обратно на Энтерпрайз.

А Кристина всё равно подхватила простуду.

— Джо, ну объясни мне пожалуйста, зачем нам котята? — на самом деле, вряд ли Леонард надеялся на вразумительный ответ, но его тринадцатилетняя дочь только плечами пожала:

— Очевидно же! Будете тренироваться! Ты, наверное, уже всё забыл…

Кристина усмехнулась и положила руки на уже довольно круглый живот. На втором триместре её беременности Джоанна решила, что они не смогут заботиться о ребёнке. Замечательно.

Девочка тем временем рассуждала:

— Вот того, рыженького, назовём Джимом…

— Это самка, — прервал её МакКой, потирая переносицу.

— А какая разница?

На секунду Леонард завис, но потом мысль показалась ему не лишённой смысла, и он тихо рассмеялся. Кристина с удовольствием присоединилась, представляя лицо капитана, которому доктор не преминет сообщить о прибавлении в семействе.

— Того, который потемнее, назовём… Назовём…

— Мистер Спок, — неожиданно для себя самой вступила Кристина, — в компанию к капитану.

Ужас в глазах мужа перекрыл восторг Джо. Она захлопала в ладоши, и вынесла вердикт:

— Тогда последний будет Пашей!

— Почему? — озадаченно спросил Леонард. Действительно, на Чехова последний котёнок был мало похож.

— У него такие же глаза! — доверительно склонившись к родителям, сообщила Джоанна. Они честно посмотрели на спящего котёнка, разумеется, не увидели сходства, но кивнули.

В конце концов, дело же совершенно не в этом. Кристина положила голову на плечо Леонарда, прикрыла глаза и счастливо улыбнулась.

Кристина тихо подошла к нему и забрала бутылку. Леонард что-то неразборчиво промычал, протягивая руки в сторону виски. Женщина с тоской осмотрела батальон таких же, но пустых, выстроившихся вдоль шкафа.

— Тебе хватит. Какая это за сегодня? — осоловелый взгляд мужа с трудом сфокусировался на её лице, и он удивительно твёрдо ответил:

— Не помню.

— Джо рассказала мне, что ты её пугаешь. А ещё она сегодня закончила колледж… Ты не пришёл.

Леонард тяжёло сел, потирая переносицу.

— Уже сегодня? Я думал…

— Ты не думал, — на удивление жёстко прервала его Кристина, — ты пил. Я подаю на развод, и к чёрту это всё.

Она развернулась и вышла из комнаты. Никто не попытался её остановить.

Разумеется, Леонард ничего не говорит. Вернее, как раз говорит больше обычного — ведь Кристина теперь постоянно рядом, и не по работе. Кристина лежит в медотсеке; Кристина — его пациент. Нет, право же, ничего особенно страшного и опасного для жизни (по крайней мере, сейчас). Рваная рана на бедре уже почти затянулась, сотрясение давно не даёт о себе знать, а сломанное запястье привели в порядок в первые полчаса прибывания Кристины на корабле. Дело тут в другом.

Леонард действительно много говорит: рассказывает, как идут дела экипажа, пока меняет повязку, шутит о капитане, проверяя реакцию зрачков на свет, объясняет, что нашёл в лаборатории по поводу нового вируса, анализируя показатели трикодера.

Он не говорит о том, что чувствует — как и всегда, впрочем, — но она же не слепая, в конце концов! Он избегает даже дотрагиваться до неё без медицинского обоснования, он отводит глаза… Что-то гнетёт главного медика Энтерпрайз, что-то гложет, но что — Кристина не может выяснить. На прямые вопросы он отшучивается, на осторожные — отмалчивается, а по-другому узнать не выходит.

Всё проясняет капитан.

— Он чувствует себя виноватым, — глухо говорит Кирк в ответ на прямой вопрос, когда приходит в лазарет справиться о её самочувствии, — сказал, что никогда не хотел видеть твою кровь на своих руках. И что это должен был быть он.

Кристина лишь кивает, демонстрируя, что услышала — и просто не может поверить в сказанное. Это абсурд, лишённая логики бессмыслица! Она прежде всего врач, а потом уже человек, прежде всего член экипажа, а потом женщина! Леонард отсыпался после сложной операции, когда десант спускался на планету, и, даже зная о том, что произойдёт, Кристина не стала бы его будить.

Во время следующего медосмотра Кристина, заметив, что все медсёстры убрались из палаты, — «случайно», конечно — притягивает Леонарда к себе в объятия. Ей всё еще нельзя резко двигаться, МакКой не может отстраниться и вынужден лечь на край её койки, отвечая на прикосновения.

— Хватит, — шепчет она сквозь поцелуи, — я здесь…

На следующий день Леонард целует её сам.

По большей части, Кристина не отличается от остальных женщин экипажа. Она так же вынуждена носить откровенную форму и терпеть гендерное неравенство. Разница только в одном — Кристина не шлюха.

Все спят с командным составом, потому что хотят продвинуться по карьерной лестнице — медсестра же предпочитает мужской способ. У неё есть доступ к медицинскому репликатору, наглость и огромная коллекция ядов…

Между ней и должностью главы медотсека, которую вряд ли отдадут бесхребетному М’Бенге, стоит лишь один человек. И именно его отравить нет никакой возможности.

Во-первых, она до сих пор помнит случай с первым помощником: очередные инопланетяне в очередной раз взяли под контроль разумы всех, находящихся на корабле. Свидетелем их вынужденного поцелуя (по вине тех самых инопланетян, кстати), стал капитан Кирк, что привело его в дьявольское бешенство.

Капитан отрубил Кристине ступню. Она до сих пор хромает, и, снимая на ночь протез, ощущает фантомные боли в правой ноге.

Как умрёт Кристина, если покусится на жизнь лучшего друга Джеймса Кирка? Она не хочет гадать.

Во-вторых… Над стаканом Леонарда МакКоя у Чапел никогда не поднимется рука.

Потому что — чёрт возьми — она никогда не видела, чтобы смерть несли такие красивые руки.

Поправка: Кристина спит с командным составом. Вернее, только с доктором — что он сделает, узнав, что она занялась сексом с кем-то другим, Чапел даже не хочет представлять.

Она хорошо знает, на что способны эти руки.

Капитан подвергся неизвестной прежде мутации, превратившей его в трёхлетнего ребёнка. По каким-то неизвестным причинам он посчитал доктора своим отцом, а после того, как увидел, что Леонард держит за руку Кристину, объявил её своей матерью. Пока глава лазарета вместе с мистером Споком исследуют аномалию и пытаются найти способ привести капитана в обычное состояние, Джеймс оставлен на попечение медсестры Чапел.

* * *

Кристина устало присела на кресло в их с доктором каюте. Оказывается, за три года миссии она отвыкла общаться с детьми, кто бы мог подумать… Нет, она помнила, как нужно разговаривать (не говоря о том, как его накормить или восполнить иные базовые потребности), но выматывало это жутко.

За одиннадцать часов прибывания в теле ребёнка Джим успел: погладить всех трибблов в лазарете, разбить колбу в научной лаборатории, объявить по громкой связи на весь корабль, что хочет мороженого, почти что застрять в трубе Джеффри… И всё это он умудрялся проделывать, пока Кристина отвлекалась буквально на секунду!

Сейчас ребёнок, наконец-то, лежал в кровати (откуда на Энтерпрайзе детские кровати — отдельная история) и требовал сказку. Понадеявшись, что Джим, как её сестры, уснёт на первых пяти-шести предложениях, Кристина уверенно начала:

— Когда-то, давным давно, жил на свете храбрый рыцарь по имени Джим…

— Он был класивым? — спросил Кирк, зевнув. Кристина кивнула и попыталась вернуть нужный настрой:

— Так вот, Джим защищал слабых, помогал обездоленным и наказывал злодеев. Он всегда был готов к любым неожиданностям, ведь у него был его верный оруженосец — Спок! Будучи ещё мальчишками, они встретились в маленькой деревушке, и начали путешествовать вдвоём. Спок всегда был готов указать храброму рыцарю, где и как он ошибся, и помочь ему найти верный путь…

Кристина даже вздрогнула, когда привычные прохладные кисти скользнули по её плечам. Леонард тихо рассмеялся:

— Он спит. Проснётся уже в своём теле и развалит нам детскую кровать…

Кровь. Кровь повсюду. После нападения по всему кораблю разбросаны ошмётки тел, роботы-уборщики не справляются с таким наплывом работы. Кристина уже седьмой час без перерыва промывает, зашивает, обрабатывает, утешает, обезболивает — перестать нельзя ни на секунду, в лазарете не хватает коек для пострадавших. На входе стоит одна из медсестёр и хладнокровно распределяет раны по степени опасности для жизни. Помощи уже около тридцати минут ждёт энсин с обожженной рукой — она кричала от боли, пока не сорвала голос… Но ожёг не опасен для жизни, и не в приоритете.

В основной операционной сейчас Леонард. Он под наркозом, М’Бенга проводит операцию уже шесть часов, но Кристина не может подойти и узнать, как идут дела — её чувства приоритета не имеют, как, впрочем, и всегда.

Ещё через четыре часа поток раненых наконец-то прекращается. Разумеется, ни о каком подобии спокойствия и речи не идёт, но, по крайней мере, можно сосредоточится на уже известных травмах, а не диагностировать новые. Капитан (с рукой на перевязи — регенераторы заняты, зарастить его трещину нет возможности) отдал приказ — в приоритете инженеры, в машинном отделении остро не хватает рук.

Кристина уж ненавидит слово «приоритет», но послушно сосредотачивается на инженерах (и, разумеется, людях, кому требуется немедленная медицинская помощь).

М’Бенга до сих пор не вышел из операционной.

Кристина колет себе стимуляторы и возвращается в приёмное. Людей и инопланетников стало поменьше, лазарет больше не лопается от наплыва пострадавших, и Чапел идёт на мостик — потому что старший офицерский состав практически никогда не появляется в медотсеке, не смотря на тяжесть собственных травм. Обычно это делает Леонард, но…

Она залечивает руку капитана, рассечённую бровь коммандера и разбитую губу Нийоты. Непреклонно отстраняет от работы Чехова и отправляет парнишку в лазарет — сотрясение мозга не добавляет продуктивности. Капитан спрашивает о состоянии доктора МакКоя. Кристина тихо говорит, что не знает. Она запрещает себе думать об этом.

Медсестра возвращается в медотсек, сопровождая пошатывающегося Павла, и видит М’Бенгу — он что-то объясняет Дайане из научного, придерживающей плечо. Кристина садит Чехова на кушетку — к нему тут же подходит медсестра — и подбегает к врачу.

— Джефф… — всё, на что хватает голоса.

— Жив, вторая палата, — улыбается М’Бенга и кладёт руку на плечо коллеги, — придёт в себя к вечеру.

Впервые за этот длинный, длинный день Кристина чувствует, что всё хорошо.

Идея организации массового киновечера на голопалубе с самого начала Кристине нравится. Она довольно редко смотрит фильмы самостоятельно — слишком много научной литературы требует её внимания. Девушка постоянно повышает квалификацию, иначе бы она вряд ли смогла остаться старшей медсестрой на флагмане Федерации.

Тем не менее на этот раз капитан затаскивает всех — в этом Кристина убеждается, когда на соседнее кресло почти падает доктор. Он чуть поворачивает голову в сторону медсестры, кивает и блаженно прикрывает глаза.

Джим разводит бурную деятельность: притаскивает реплицированную пиццу, пытается устроить всех как можно удобнее и периодически толкает Леонарда локтем в бок, убеждая не засыпать. МакКой только что-то мычит в ответ.

На пятнадцатой минуте второсортного боевичка Кристина чувствует, что ей на плечо упала голова доктора, и он тихо дышит под ухом. Девушка улыбается и старается не шевелиться.

Кристина, чёрт возьми, слишком прекрасна.

Она мила и невинна, причём наивности в ней никакой — в голубых глазах тяжесть пережитого мешается с жаждой нового (а Леоне, если честно, большего и не надо).

Голос у девчонки — звонкий, независимо от громкости, раздаётся по всему Больничному крылу. Она тоже хочет стать колдомедиком, и начинает помогать мадам Помфри даже раньше самой Леоны, курсе, кажется, на третьем…

Сейчас Кристине шестнадцать лет, она староста факультета и лучшая ученица в потоке.

Семикурсница Слизерина Леона МакКой прячется в запертом туалете, чтобы выкурить сигаретку-другую, и старается не думать о светлых волосах, которые Чапел почти что никогда не распускает.

Интересно, а поясницу они прикрывают?

* * *

Как-то раз, перед обедом, когда МакКой вновь сворачивает к туалету Плаксы Миртл (жажда никотина усиливается с каждым мгновением, она не смогла прийти сюда утром), путь ей преграждает Кристина.

— Курить нехорошо, знаешь? — говорит она, заправляет выбившуюся из причёски прядку и чуть хмурится.

— Снимешь баллы с собственного факультета? — усмехается слизеринка, пряча пачку за спину, — доложишь директору?

— Нет, — Кристина легко качает головой и вдруг касается её щеки, — просто… Не нужно. Я волнуюсь.

Конечно, курить Леона так и не бросила — ещё чего! — но теперь регулярно выслушивает нотации по этому поводу. С удовольствием.

Кристиан гладит лежащую у него на коленях женщину по волосам, и смоляное каре в совершеннейшем беспорядке рассыпано по его форменным брюкам. Разумеется, Леона никогда бы такого не позволила — но она спит.

Спит тяжёлым, наркотическим сном, и разбудить её нет возможности, да и не хочется, пожалуй. Чапел вновь оглядывает неприветливые стены тюремной камеры на довольно отсталой планетке (Поллукс-9, кажется) и усмехается. Только с экипажем Энтерпрайза могло такое случиться, не иначе.

Леона чуть двигает головой, и Крис одёргивает руку, боясь быть застигнутым врасплох — но нет, она только пошевелилась, и не думая просыпаться.

Он не должен ей любоваться, он знает. Но, в конце концов, прямо сейчас никто не сможет ему запретить...

— Напомни мне, почему мы сюда пришли? — Леонард скрестил руки на груди, недовольно смотря на Чапел.

— Потому что какой-то девушке, которая понравилась Джиму, хотелось пойти на двойное свидание, а ты был пьян и согласился, — Кристина пожала плечами и поправила лацканы пиджака мужчины, — сам же всё знаешь.

МакКой тяжело вздохнул, но высказаться не успел: подошёл Кирк с повисшей на его локте милой брюнеткой. Эта… девушка смерила Леонарда настолько откровенно оценивающим взглядом, что Кристина чисто машинально подошла к своему жениху ближе и взяла его за руку, на всякий случай.

— Ну что, пойдём? — преувеличенно радостно спросил Джим, разглядывая хмурое лицо друга и обеспокоенно смотрящую на него Чапел.

— Ну, очевидно, так… — МакКой нахмурился ещё сильнее, но, видимо, так и не смог найти причину отказать.

Кирк привёл их компанию в довольно симпатичный бар, и принялся спаивать брюнетку (то ли Мэридит, то ли Мэрил, Кристина не запомнила). Леонард мрачно цедил виски, Кристина — что-то сладкое, причём на каждый её бокал приходилось по два-три шота джимовой спутницы.

Когда девушка дошла до необходимой кондиции (а это случилось скоро), но ещё вполне ясно соображала, Кирк наклонился к ней и что-то спросил в полголоса. Получив такой же тихий ответ, он подмигнул доктору, поцеловал руку Кристине, попрощался и увёл Мэрил (всё-таки Мэрил) в сторону выхода, что-то сказав о такси.

— Мы тут были только ради антуража, верно? — задумчиво крутя в руках зонтик от коктейля, спросила Чапел.

— Угу… Вечер испорчен, — односложно высказался Леонард, допивая оставшийся виски залпом.

— Ещё нет, — хитро улыбнулась Кристина и заглянула мужчине в глаза, — что на счёт пиццы и марафона старой фантастики? Мы тут едва ли час потеряли.

— По последнему бокалу? — усмехнулся в ответ Леонард.

— И вот прямо ничего не делать? — недоверчиво спросила Кристина, — ни разбирать отчёты, ни заполнять медкарты, ни читать медицинскую литературу?

— Да, — кивнул Леонард и ещё раз указал ей на показатели трикодера, — во время этой эпидемии ты неделю работала по шестнадцать часов в сутки. Тебе положено минимум три отгула, и работать в это время ты не будешь. Не позволю.

— Отлично, — пожала плечами медсестра, — в таком случае выписываю вам три отгула с отстранением от работы по той же причине. Вы даже дольше меня с этим вирусом разбирались, доктор, у вас же сегодня вечером откат со стимуляторов начнётся, немедленно в кровать!

— Только если с тобой, — МакКой подмигивает и готовится уворачиваться от подзатыльника, но Кристина только тянет его в сторону твоей каюты.

— Пойдёмте, пойдёмте, доктор, включим какой-нибудь старый двухмерный фильм, максимально дурацкий, реплицируем чипсы, лимонад…

— Да я не то, чтобы сопротивляюсь, — пожимает плечами Леонард и позволяет вести себя, куда девушке вздумается. В конце концов, какая разница?

Сегодня они наконец-то увидятся… Кристина не может дождаться. Она начала, как в глубоком детстве, считать дни около месяца назад, зачёркивая клеточки в старомодном бумажном календаре вместе с дочкой. Джейн тоже с нетерпением ждала, когда сможет увидеть отца (пусть в жизни девочка с Леонардом ещё не встречалась, но Кристина каждый день, перед сном, включала ей «кино про папу» — муж, разумеется, присылал видеозаписи).

Кристина покрепче прижимает девочку к себе, стоя чуть в стороне от толпы встречающих — с минуты на минуту должен приземлиться шаттл. Кайл, её старший брат, кладёт руку на плечо женщины:

— Так, Крис, заканчивай волноваться. Всё будет в порядке. Вы с ним меньше, чем сутки назад, связывались. Я серьёзно. Всё. Будет. Хорошо.

Кристина судорожно кивает. Кайл только покачивает головой, чуть улыбаясь, и мягко забирает у неё ребёнка.

— Думаю, ты должна оказаться там первой.

И в самом деле — шаттл опускается на взлётно-посадочную полосу. Кристина делает шаг, другой, а затем бежит, успев подумать, что правильно поступила, не надев каблуки.

Она влетает в объятия Леонарда, высочившего из шаттла третьим — после капитана и коммандера. МакКой крепко прижимает к себе жену, потом чуть отстраняет и целует (разумеется, щёлкают камеры, но им как-то наплевать).

— Здравствуй, Крис, — с усмешкой говорит Джим, наблюдая за поцелуем, — вы только раздеваться прямо тут не начинайте, пожалуйста. Я не против, но вот остальные…

Леонард отстраняет от себя Кристину, обнимает ещё крепче, внезапно подхватывает на руки и кружит, чуть не задев Спока, поспешившего отойти в сторону. Она, конечно же, пытается сопротивляться, но женщину душат слёзы, и она прячет лицо на плече мужа. Через несколько секунд МакКой ставит Кристину на твёрдую землю и смотрит на Кирка:

— Я могу идти? Отчёты сданы, оборудование списано, а я хочу посмотреть на дочь вживую.

— Да иди, конечно, — машет рукой Джим, — только мы вместе ужинаем завтра, не забывай! Джейн ещё и моя крестница, хотелось бы с ней, наконец, познакомиться…

Леонард и Кристина почти что синхронно кивают и, обнявшись, идут в сторону здания космопорта, откуда им машет рукой Кайл. Женщина, уже почти что успокоившись и утерев слёзы со щёк, вполголоса инструктирует мужа:

— Она узнает тебя, но будет опасаться, как незнакомого взрослого…. Практически. Не бери Джейн на руки, просто присядь и улыбнись ей, можешь протянуть руку, но не расстраивайся, если она не подойдёт, — Кристина видит, насколько муж расстроен её словами, и спешит продолжить, — к вечеру она оттает, перед сном обнимешь дочку и почитаешь ей на ночь…

Леонард делает всё в точности, как она и сказала (в конце концов, он тоже проходил курсы детской психологии): присаживается перед Джейн на колени и протягивает ей руку.

— Привет, зайчонок… — он называл девочку именно так во всех своих видеосообщениях. Джей, тем ни менее, чуть испуганно прячется за ноги Кристины. Та подхватывает малышку на руки, приговаривая: «Ты чего, солнце, это же наш папа…» Леонард, чуть вздохнув, поворачивается к Кайлу и подаёт руку, пробормотав слова приветствия. Чапел крепко сжимает ладонь доктора и очень спокойно произносит:

— А чего ты ждал? Твоя трёхлетняя дочь видит тебя впервые в жизни…

Семья Кристины, в отличии от неё самой, решение МакКоя отправиться в трёхлетнюю миссию, оставив на планете жену на предпоследнем месяце беременности, не одобрила (мягко сказано).

Кристина чувствует повисшее между мужчинами напряжение, и отводит Кайла в сторону, что-то быстро и отрывисто выговаривая мужчине. Тот коротко кивает и больше за всё дорогу не произносит ни слова.

Они выполняют за день огромную культурную программу (не то, чтобы Леонард не устал, но, в самом-то деле, это не важно), посещая зоопарк, океанариум и парк аттракционов. К концу этого экспресс-марафона вымотаны все без исключения (включая Кайла, за каким-то чёртом вызвавшегося посидеть в машине в течении этих пяти часов), и доктор наравне с Кристиной вытирает чуть курносую мордашку от соуса для чипсов и выпутывает сладкую вату из светлых волос. Джейн едет домой у него на руках, пытаясь рассказать «дяде Кайлу» про дельфинов, но засыпает почти моментально.

Леонард видит грустную улыбку Кристины, прислонившейся к его плечу, и отчётливо понимает, как же много он пропустил.

— Наверстаем, — шепчет он куда-то в волосы жене, целуя её в макушку, — больше я от вас никуда не уеду.

Не сказать, чтобы улыбка стала счастливее. Не сказать, чтобы Кристина поверила.

На подъезде к дому МакКой с сожалением будит дочку, несёт до дома, в четыре руки они переодевают и умывают ребёнка и та, разумеется, требует сказку. От папы. Не то, чтобы Леонард не умел интересно читать сказки, но Джоанна уже в колледже, так что у него давно не было практики. Правда, уставший ребёнок отключается к концу первой страницы, к большому счастью доктора. Он поправляет одеяло, целует девочку в лоб и ещё около десяти минут рассматривает маленькое личико. Если быть честным, он так до конца и не верил, что у него есть вторая дочь. Вот прямо перед ним лежит живое доказательство, Джейн МакКой. Фантастика?

Да нет, отчётливо понимает Леонард. Просто он мудак.

Кристину доктор находит, свернувшейся калачиком на их общей постели. Она беззвучно всхлипывает, обнимая себя за плечи.

— Тише… Я здесь, здесь… — приговаривает он, поглаживая женщину по спине. Она обняла МакКоя, как только он присел рядом, всхлипы стали чуть громче, и дрожь распространилась по всему телу.

Леонард держит в объятиях любимую — действительно любимую — женщину, и думает, насколько же он всё-таки идиот.

Он действительно больше никуда не уедет. К чёрту. Только вместе со своими девочками.

Он должен ей сказать. Даже если она потом будет его ненавидеть. Должен.

Леонард это, разумеется, понимает, как понимает и то, что чем скорее он с этим разберётся, тем проще будет уладить последствия… Но это довольно трудно. Признаваться — всегда трудно.

Кристина читает, уютно свернувшись калачиком в его объятиях. Периодически она поднимает голову и с улыбкой разглядывает его лицо. На планете МакКой уже неделю, но женщина никак не может привыкнуть — как можно чаще прикасается к нему, старается не отдаляться и не ходить никуда в одиночестве. Кристина уже несколько раз извинялась за это, но Леонард и сам не против — он тоже очень, очень скучал. Джоанна вот, к отъездам отца привычная, приехала на выходные и успокоилась: для неё ничего необычного в отсутствии МакКоя рядом не было. А Крис… Она привыкла, что они работают вместе, что она всегда знает, в порядке ли он… Разумеется, женщина понимала, что муж не рассказал и о четверти тех смертельно опасных приключений, что случались с экипажем «Энтерпрайза».

Он не рассказал кое о чем ещё.

— Крис… Мы сейчас поссоримся.

Она поднимает от книги недоумевающий взгляд, потом откладывает падд и садится напротив, коротко спрашивая:

— Я всё-таки слишком навязчива, да?

МакКой отводит взгляд и потирает шею:

— Да нет… Дало не в этом. Я мудак, ты знала?

Кристина поднимает бровь, чуть улыбается и кивает:

— Мы это вроде как уже выяснили. Что на этот раз? Улетаешь опять? Берёшь подряд все ночные смены в госпитале? К нам переезжает Джим?

— Нет на все вопросы. Крис… Я тебе изменял. Во время миссии.

Глаза женщины изумлённо расширяются, а потом теряют всякое выражение и фокус — МакКою кажется, что она смотрит сквозь него. Но нижняя губа предательски подрагивает, и он понимает, что сейчас чувствует его жена… Он действительно понимает. Конечно, она не застала измену (он до сих пор хочет убить Джослин за это), но разницы-то, по большому счёту…

— От того, кто это был, зависит, что я сделаю… — глухо говорит Кристина, обнимая себя за плечи и смотря вниз, — и лучше бы тебе сказать честно.

— Джим, — легко отвечает Леонард и испытующе смотрит на реакцию. Та не заставляет себя ждать: Кристина смеётся. Сначала тихо, потом громче и МакКою остаётся только порадоваться, что Джейн сейчас у её родителей, и спросить чуть испуганно, — ты чего?

— Джи-им… — задыхается Кристина, — ты с этого мог начать?

— А в чём разница-то? — всё ещё не понимая, как ему реагировать на это, усмехается Леонард.

— Ну… Джим спит не по любви, — чуть успокоившись, на удивление серьёзно говорит Кристина, — это его способ взаимодействия с миром. То есть, я уверенна, когда он встретит свою любовь, он будет верен, я чуть не об этом… Если бы это была любая девушка в экипаже, я бы выцарапала ей глаза и подала на развод. А так… Ну, — она вновь улыбается, — даже я когда-то спала с Джимом. Так что рада, что тебе не было одиноко, милый.

Вот сейчас Леонард понимает, что ревнует сам.

— Это когда было? — Кристина смотрит на него удивлённо и смёется снова:

— Да боже мой, ещё во времена Академии! И не могу сказать, что тебя не понимаю, трахается он здорово, — и она не может перестать, заливаясь хохотом (если и истерическим, то совсем чуть-чуть).

И только в этот момент Леонард МакКой осознаёт, что напряжение, с которым он жил эту неделю, отпускает.

Кристина уже устала от того, что постоянно забывала зонт. Она вечно бежала до корпуса общежития, пригнувшись и прижав сумку с паддом к груди, и сегодня, похоже, ей предстояло то же самое — ливень разыгрался не на шутку. Девушка стояла на крыльце медицинского корпуса, тоскливо провожая взглядом счастливых людей с менее дырявой головой и зонтом.

— Привет… Кристина, да? — рядом с ней остановился доктор МакКой, такой же кадет, как и она сама, но давно закончивший медицинский университет. Он Кристине нравился — взрослый, состоявшийся мужчина, интересный. Она с ним, правда, не особенно много пересекалась.

— Да, добрый вечер, доктор, — девушка слабо улыбнулась, заметив в руке Леонарда зонт.

— Проводить вас до женского общежития? Бег по дождём, насколько я знаю, не особенно полезен для здоровья… — МакКой чуть улыбнулся, раскрывая зонт и подставляя Кристине локоть, за который она без раздумий ухватилась, пробормотав какие-то слова благодарности.

Шли они в уютной тишине. Зонтик явно был рассчитан на одного, так что Чапел жалась поближе к мужчине, стремясь спрятаться от крупных капель, и он чуть усмехался. Рядом с ним Кристина чувствовала какое-то странное тепло, которое не ощущала ни рядом со своей нынешней девушкой, ни с предыдущими парнями. Было спокойно и уютно. Хотелось, чтобы это продолжалось дольше, но, увы, расстояние вносит в планы свои коррективы. Дойдя до общежития, Кристина в порыве чувств приобняла доктора за плечи и чмокнула в щёку.

— Спасибо большое, Леонард! — она улыбнулась и забежала в здание.

МакКой задумчиво провёл пальцем по щеке в том месте, где её коснулись губы девушки — на пальцах остался лёгкий след кремовой помады — и чуть усмехнулся.

— Обращайся, Кристина…

Кристина сидела на ступенях крыльца Департамента Сан-Франциско и задумчиво курила. Третью (или четвёртую) сигарету из её рук мягко вытащили, стряхнув пепел недалеко от её ноги.

— Совсем погано, да? — спросил Леонард, присев рядом и с наслаждением затянувшись.

— Похоже на смену в детском онкологическом, — нервно хихикнула Кристина, чуть трясущимися руками вытащив из пачки пятую, — За один день забрала семерых детей, не старше десяти…

Мужчина придвинулся к ней поближе и обнял за плечи, притянув к себе.

— Бывает… Срок сдачи отчётности через три дня, Пайк будет рвать и метать… — невпопад заметил он и, отобрав у девушки пачку, достал очередную сигарету.

— Кирк ещё и за прошлый месяц не сдал ничего, — фыркнула Кристина, прижавшись к МакКою, и потёрлась носом о его плечо, — И у меня уже почти всё готово. Тебе помочь?

— Да нет, справлюсь, а Джиму Грейсон поможет, должен же от него быть хоть какой-то толк, — отмахнулся Леонард. Чуть помедлив, он неуверенно спросил:

— Слушай, может, сейчас момент не самый подходящий, но… Сколько лет тебе было, когда ты умерла?

— Шестнадцать, — равнодушно ответила Кристина, пригревшись в крепких объятиях.

— Я педофил… — заключил МакКой, забрав из рук Чапел сигарету и мягко поцеловав её в уголок губ, — Мне было тридцать шесть…

— С точки зрения возраста я тебя старше. Ты помнишь Великую депрессию, да? — дождавшись кивка, девушка усмехнулась, — а мой папа был крупным рабовладельцем с Юга. Я росла в набожной католической семье… Не смейся! Между прочим, грамотное руководство — тоже труд!

Леонард вдруг резко оборвал смех и поднял девушку на руки. Цели он достиг — она и думать забыла о забранных жизнях. Кристина подхватила свою Косу, чуть не выпавшую из кармана — маленький аккуратный скальпель — и прижалась к МакКою ближе, уткнувшись лицом куда-то в его шею.

— Пойдём домой… Могу пообещать испечь что-нибудь, если у тебя нет планов поинтереснее, — заработав поцелуй и почувствовав, как её парень ускорил шаг, Кристина счастливо рассмеялась. Волнения прошедшего дня стирались.

За их спинами полыхает закат. Окна в Департаменте Жнецов смерти зажигаются одно за другим. Рабочий день походит к концу, но на смену уставшим товарищам прибывают новые.

Люди не перестают умирать ни на секунду.

Кристина улыбается и достаёт свою кремовую помаду,

Кристина (почти никогда) не бывает мертвецки пьяной,

Кристина пьёт кофе и часто меняет наряды,

Кристина молчит и аккуратно штопает открытые раны,

Кристина осознаёт, что всё это полнейший бред,

Кристина смотрит влюблённо и кивает в ответ,

Кристина не пытается придумать чувство, которого нет,

Кристина, вопреки правде, надеется в конце увидеть свет,

Кристина старается не слушать пустые слова,

Кристина редко жалуется, что у неё болит голова,

Кристина достаточно часто, к несчастью, бывает права,

Кристина знает, завершена эта жизни глава…

Кристина реалистично оценивает свои шансы…

С капитаном доктор, наверное, будет счастлив.

— Хэй, — шепчет Леонард, заглядывая в палату, — Ты спишь?..

— Уже нет, — Кристина отвечает тоже шёпотом, мягко улыбаясь. Их новорожденный сын сладко спит в колыбели совсем рядом, руку протяни, и коснёшься.

Леонард заходит и присаживается на койку, отводя с лица жены волосы и коротко целуя в губы.

— Как ты? — тихо спрашивает он, не отрывая взгляда от её глаз.

— Лучше всех, — посмеивается Кристина, и спрашивает, неосторожно повышая голос, — как там девочки?

От громкого звука мальчик просыпается, но пока он набирает в лёгкие воздуха, чтобы заплакать, Леонард ловко подхватывает младенца на руки и покачивает, что-то едва слышно приговаривая. Когда малыш затихает, мужчина отвечает:

— Джоанна обещала навестить на днях, если вырвется из Академии, а Джейн рвётся самостоятельно красить стены в детской…

— Ты же её не пускаешь? — чуть обеспокоено спрашивает Кристина, — краской дышать…

— Я, вообще-то, тоже медик, — ухмыляется МакКой, — не пускаю, конечно. Ещё у меня пятилетний ребёнок стены будет красить…

Тут он вновь отвлекается на сына, и женщина наблюдает за ними с улыбкой. И пусть муж вскоре снова улетает в длительную и смертельно опасную космическую миссию — сейчас они вместе, и она до неприличия счастлива.

«Что ты делаешь… — крутится в голове у Леонарда, пока он целует Криса и стягивает с него рубашку, — он же ещё младше Кирка, извращенец. Напал кризис среднего возраста?..»

МакКой склонен согласится с внутренним голосом, но Крис — чертовский проницательный мальчик, — отстраняется и шепчет прямо в губы:

— О чём бы ты там не думал — перестань немедленно. Сосредоточься на чём-то другом, — и виляет бёдрами, паршивец, и ухмыляется довольно, потому что и вправду, такое тело в руках отвлекает от всех ненужных мыслей.

В какой-то момент Леонард обнаруживает себя сидящим на стуле (на секунду в голове мелькает мысль о том, запер ли он дверь своего кабинета, но мужчина выкидывает это из головы), а Криса — между своих ног, расстёгивающего его джинсы всё с той же пошлой, невероятно соблазняющей улыбкой.

— Приготовься к лучшему минету в твоей жизни, — протягивает парень и целует чуть выше резинки боксёров.

— Серьёзно? — усмехается Ленн, с наслаждением запутывая руку в светлые волосы, как давно мечталось, — ты так хорош? А звёзды перед глазами будут?

— О, это уж я могу обещать, — Чапел, наконец, стягивает с него бельё, и тут уж им обоим не до разговоров.

Вообще Леонард никогда особенно не любил минеты, предпочитая классику, но чёрт… В этот раз он не может сдержать стонов, и только беспомощно гладит Криса по голове и старается не толкаться вверх, чтобы не помешать. Когда парень стонет и пропускает ещё глубже в горло, Ленн не выдерживает, да и Чапел не против, прозволяя грубо трахать себя в рот. Кажется, МакКой матерился восхищённо, но в памяти этого не осталось…

Всю сперму Крис проглотил, а потом ещё и облизал член, в попытках, кажется, забрать всё до капли. Леонард откинулся на спинку стула, не чувствуя в себе сил сейчас встать, а Чапел, нисколько не смущаясь, сел к нему на колени.

— Ну что? — он хитро усмехается парень, ерзая, намекая, что сам-то он всё ещё возбуждён.

— Это были чёртовы звёзды, парень, — усмехается МакКой, целует его, чувствуя на губах свое собственный вкус, и опускает руку на форменные брюки…

Леонард готов чертыхаться беспрерывно, но, как он подозревает, с этим словом универсальный переводчик справится и очередные инопланетяне будут оскорблены, а на какие-то ругательства посложнее его сейчас не хватит.

Кристин, как главная медсестра корабля, тоже присутствует на этом чертовом приеме, и прямо сейчас её кружит в земном вальсе Джим. Они смотрятся очень органично вместе — блондины почти одного оттенка, оба идеально красивые (на взгляд Леонарда, по крайней мере), да и красный парадный мундир Кирка отлично оттеняет чёрное платье с открытой спиной, в котором сегодня Кристин. Они смотрятся слишком хорошо.

Леонарду же остаётся только мрачно цедить виски, стащенный у Скотти, в самом темном углу зала. Что же ещё. Он не создан для таких сборищ, которые лишь по недоразумению до сих пор называют «дипломатическими приёмами». Вот его капитан и старшая медсестра — да. Они как рыба в воде среди всех этих столиков с закусками, зубодробительно скучных высокопоставленных чиновников и чёртовых танцев, в которых Леонард никогда не был силён.

Они подходят к нему вместе, сразу после вальса — МакКой видит крохотную каплю пота, спускающуюся по открытой спине вдоль позвоночника девушки, и судорожно сглатывает, потому что, ну, матерь божья… Кирк бесцеремонно хлопает по плечу.

— Привет всем старикам, сидящим в углу с постными минами! Ты где нарыл свой бурбон, Боунс?

— Где взял — там больше нет, — с видимым удовольствием Леонард допивает оставшееся в стакане виски в два глотка и пружинисто поднимается с места, удивительно уверенно держась на ногах, — иди, Джим, надоедай Споку, ему явно скучно. Леди, позволите?

Даже то, что ему сейчас придётся вспоминать движения, которые он учил, пожалуй, только к свадьбе, не так важно, как прикоснутся к этой идеально очерченной спине. Он подаёт Кристин руку, подчёркнуто формально — и она, конечно, позволяет. Увлекает его за собой в толпу, но не останавливается среди танцующих, а идёт дальше и дальше, пока они не оказываются на подобии балкона с большими, панорамными окнами. Совершенно одни.

— Если мне не изменяет память, мой начальник совсем не любит танцевать, — тихо смеётся Кристин и обнимает МакКоя за шею, положив голову на плечо.

— Зависит от человека, — чуть глухо отзывается Леонард, опуская руки ей на талию и покачиваясь в такт доносящейся сюда музыке, — ты в качестве партнёрши всё компенсировала бы.

Она молчит в ответ, только прижимаясь чуть ближе, а Леонард поглаживает чуть влажную поясницу большими пальцами и улыбается в светлые волосы.