Боль от желания слишком многого… (гет)

Солнце уже начинало садиться, когда она выбралась из главного зала Винтерфелла, быстро и тихонько пробираясь мимо людей, едва замечающих ее высокую фигуру чуть ли не у себя под носом. Что поделать, жизнь после ухода Джейме оставалась полной невеселых вопросов. Конечно, в основном это были бесконечные размышления о том, какой же редкой идиоткой она была той ночью. И не только той… а и многих последующих. Горькие минуты этих размышлений перетекали в часы, часы в дни, а дни… по-видимому, просто в пустоту, в ничто. Словом, все было так же, как и всегда. Хотя и совсем по-другому…

Винтерфелл по-прежнему оставался тихим, его тишину нарушало лишь ржание лошадей да крики редких детишек, все еще находящихся здесь. Серые стены словно бы заземляли ее саму, стирая краски с лица Бриенны, которой, благодаря этому было легче притворяться, что все произошедшее — это просто некий кошмар. Кошмар, окутанным красным одеянием Ланнистеров. Яркий, как кровь, что запачкала ее простыни после того, как он взял ее, лишая девственности.

Красное никогда не шло Бриенне. Этот цвет словно делал ее еще дурней. Подчеркивал тусклость волос, наоборот, делая веснушки более выраженными и заметными. Ни один оттенок красного никогда не подходил ей.

«Правильно. Ведь это и в самом деле не мой цвет… Это его цвет. Точней, их».

Может быть, поэтому она никогда не чувствовала себя уютно в Королевской Гавани. Красный там был везде, где только можно. В кирпичах стен домов и уличных заборов. В одежде и румянце сладких невинных девиц. Там Бриенна никогда не чувствовала себя желанной… но здесь, на Севере, где она могла слиться с окружающим миром и стать невидимой, все было по-другому. Темная одежда и серо-коричневый сланцевый камень как нельзя лучше подходил для нее. Да и цвет всего вокруг казался каким-то мягким, слегка приглушенным.

«Как и мой собственный», — щекочет Бриенну в глубине сознания мысль.

Та звучит давнишними словами септы, воспитывавшей ее девочкой. И очень напоминает о тех парнях, что издевательски смеялись над ней в юности. Именно они заставили ее усомниться в себе, заставили Бриенну навечно смириться с собственным уродством. А еще… в этой мысли явственно слышится голос Серсеи.

Бриенна останавливается, оглядывается и вздыхает. Ветерок мягко обдувает ей лицо, ероша волосы. Она не утруждает себя, приводя их в порядок. Просто недоумевает, что же о ней будут говорить теперь. Теперь, когда она больше не красотка Тарт или красотка Бри. Теперь, когда единственный мужчина, которому она доверилась, оставил ее одну в темноте, плачущую в домашнем халате.

Горечь снова обжигает внутренности Бриенны.

«Все будут гоготать над тобой, — с уверенной жестокостью звучит у нее в сознании змеиный голос, так напоминающий его сестру. — Они будут наслаждаться твоей болью и думать, что это все, чего ты заслужила. Чудовище, на мгновение осмелившееся помечтать. Чудовище, осмелившееся даже поверить в то, что такой красавец, как Джейме Ланнистер и впрямь может полюбить тебя. Может захотеть тебя. Глядите, экая шутка…»

«Но он действительно хотел меня! — мысленно спорит она в ответ, хотя голос и звучит совсем по-детски, возражая этой злобной гадюке, будто захватившей ее сознание. — Он пришел ко мне и желал меня. Ему было хорошо со мной. Я чувствовала это!»

Но в ответ раздается лишь вызывающий мурашки смех, преследующий Бриенну еще долго.

Заворачиваясь в плащ еще крепче, она дрожит, надеясь, что вскоре озноб прекратится, но напрасно… Озноб не от ветра, а от мучительной боли. Рука Бриенны падает на меч, на «Верного Клятве», свисающего с бедра. Его золотая рукоять в виде головы льва ощущается сейчас утешением и проклятием одновременно.

«Почему я позволила себе надеяться? Нет, надежда не для таких, как я. Она для милых и кротких девушек. Тех, о которых слагают легенды и баллады. А ничего из этого никогда не слагалось обо мне. Так же, как не для меня красота. И любовь…»

Бриенна давится слезами, забивающими горло. Слишком много она плакала в последнее время. Так много, что их вкус кажется уже привычным.

«Нет, Джейме прекрасен! Просто… он не для меня. Он всегда будет для Серсеи. Для своей золотоволосой сестры-близнеца. Своего зеркального отражения».

Бриенна старается не злиться из-за его ухода.

«Все равно, это ничего не изменит. Все кончено. Точней, никогда и не начиналось. Так… шепот на ветру. Сладкий, прекрасный и такой родной… но исчезнувший, прежде чем я смогла хотя бы чуть-чуть насладиться им».

Снег падает вокруг нее еще гуще, но Бриенна продолжает идти все дальше и дальше. Кажется, ноги сами несут ее, неизвестно куда. Над головой пронзительно каркают вороны и шуршат ветки деревьев. Сейчас это единственные звуки, что она слышит. Она оказалась уже достаточно далеко от замка, войдя в богорощу и приблизившись к Страждреву с Божьим Ликом. Сейчас ей кажется, что мрачное лицо словно бы смотрит прямо в душу. И читает в ней.

Она задается вопросом, что именно видит этот лик в ее разбитой болью душе. И сможет ли он разглядеть в ней хоть что-нибудь достойное. Бриенна опускается перед деревом и склоняет голову. Нет, она не знает молитв старым богам, но чувствует, что потеряла связь и с семерыми. Боги, которым молилась в детстве. Теперь они стали для нее по-настоящему далекими. Она уже не чувствует их близости, даже не пытается.

Но все же есть в этом месте какая-то волшебная сущность. И невольно кажется, будто бы кто-то здесь прислушивается к ней. А может быть, даже слышит то, чего она не может произнести вслух. То, что может только шептать в темноте своей комнаты, оставаясь одна.

«Защитите его, — умоляет она. — Прошу вас. Сохраните его. Если он должен остаться с ней, позаботьтесь о них обоих! — по ее лицу медленно бегут слезы. Глупые слезы глупой брошенной женщины. — Пожалуйста, позвольте ему быть счастливым».

— Даже, если я не смогу этого сделать… — уже вслух заканчивает она. И голос ее, тихий и надтреснутый, громко звучит в окружающей Бриенну тишине. Которую вскоре нарушает хруст снега у кого-то под ногами, заставляющий ее вздрогнуть и резко дернуться. Вытирая мокрые щеки, Бриенна оборачивается и моргает, пытаясь разглядеть пришедшего.

— Сир Бриенна, — нерешительно зовет ее Подрик. — У леди Сансы новости из Королевской Гавани.

Бриенна кивает, полностью поворачиваясь к своему оруженосцу.

— Хорошие?

— Она не сказала, — его карие глаза светятся мягким беспокойством. — Но попросила позвать вас.

— Что ж… тогда нам лучше не заставлять ее ждать, — Бриенна распрямляет плечи, отбрасывая всю печаль.

«Я еще погорюю, когда останусь одна».

— Пойдем, Подрик, — но оруженосец остается на месте, внимательно наблюдая за Бриенной. Она старается не раскисать под тяжестью его взгляда и вместо этого сама смотрит на него с некоторым вызовом. — Ты хотел мне сообщить что-то еще?

Тот открывает рот, делает вдох и… останавливается. Что бы ни собирался он сказать сейчас Бриенне, это так и не срывается с языка. Подрик лишь качает головой. Бриенна, не поднимая на него глаз, кивает. Дорога обратно в Винтерфелл кажется напряженной от невысказанных слов, пока, наконец, уже у стен замка Подрик не выдерживает:

— Он не должен был так уходить, — упрямо произносит он. Бриенна останавливается и поворачивается к оруженосцу. Тот дрожит то ли от холода, то ли от страха, но все же смотрит ей прямо в лицо: — Он должен был остаться.

И ей снова хочется плакать. А еще лучше — спрятаться у себя в комнате. И хочется обнять этого мальчика, который у нее на глазах превратился в самого настоящего мужчину. Бриенна хочет так многого… даже зная, что исполнение этих желаний принесет ей боль.

— Может быть, — преувеличенно спокойно отвечает она. — Но он сделал свой выбор. Как и все мы.

— Это неправильный выбор, — прикусив губу, возражает ей Подрик, демонстрируя свою готовность защищать Бриенну и, сколько понадобится, врачевать ее разбитое сердце.

И хотя, от его слов становится немножечко теплее, Бриенну все еще знобит.

— Правильно или неправильно, — Тартская дева беспомощно пожимает плечами, — это его выбор. И его решение, — она глубоко вздыхает, ощущая, как легким становится больно от невыносимо холодного воздуха. Немножко помедлив, Бриенна медленно выдыхает: — Джейме никогда не был моим. Понимаешь, Подрик? Он всегда принадлежал Серсее. И никогда не уверял меня в обратном. Это я… просто я позволила себе забыться.

Оруженосец прищурился:

— Но почему вы сдаетесь?

— Как я могу сдаться, когда не участвовала в этом турнире с самого начала? — Бриенна понимает, что кровь в ней начинает медленно закипать от обиды.

— Но он же любит вас, — Подрик отводит взгляд, но затем оглядывается, словно не может понять, на чьей он стороне.

«Он что, хочет, чтобы я поверила? Хочет, чтобы столкнулась с правдой? Или просто пытается убедить себя в том, что чего-то увидел там, в глазах Джейме?»

Но, поймав мучительный взгляд Бриенны, все-таки продолжает:

— Все последние дни сир Джейме вел себя так, будто любит вас…

— Может быть… может, ему так и казалось, — тихо шепчет она, надеясь, что он ее не слышит, — может, он даже пытался. А может быть, это все было... — она замолкает, понимая, что сама не знает, что пыталась сказать. Закрыв глаза, Бриенна заставляет себя мысленно вернуться к причине, по которой они до их пор стоят на морозе: — Пойдем. Леди Санса ждет. Нам нужно наконец-то узнать, что за новости пришли из Королевской Гавани.

Подрик выглядит так, будто собирается спорить, но потом передумывает. Кивнув головой, он безропотно следует за Бриенной в замок, уже освещенный факелами, поскольку солнце и впрямь катится к закату. Они молча идут по коридорам, встречая лишь какого-то странного слугу. Большинство из них уже разошлись по комнатам. Холод и воспоминания о долгой ночи все еще заставляют людей тянутся к огню.

Леди Винтерфелла вышагивает в большом зале рядом с огромным очагом. Ее длинные рыжевато-каштановые волосы слегка взметаются, снова ниспадая ей на плечи, когда она резко поворачивается, держа в руках свиток. Поджав губы, она упорно думает о чем-то…

— Миледи, — обращается к ней Бриенна, — вы хотели меня видеть?

Санса поворачивается, и ее бледное лицо искажается беспокойством:

— Джон прислал письмо, — Бриенна молча ждет с колотящимся сердцем. В животе начинает что-то болезненно скручиваться. — Дейенерис мертва.

Бриенна чувствует, как колени начинают постепенно подкашиваться.

«Боги, Серсея победила. А Джейме отправился защищать ее. Ну вот… теперь он может получить наконец свое заслуженное счастье…»

— О-о… — Бриенна упорно смотрит вниз. — Мне очень жаль вашего брата, леди Санса. Это страшно — видеть, как кто-то, кого ты любишь, умирает прямо у тебя на глазах…

— Да, — выдыхает Санса, — это так, — и снова ее недоговоренность висит над ними тяжким грузом. Но потом Санса избавляется от грусти и продолжает: — Это еще не все, что сообщил Джон, — ее леди снова делает паузу, а затем подходит ближе. И берет руки Бриенны в свои, сжимая их: — Серсея тоже мертва.

Бриенна тяжело сглатывает: — Это… Джон? — Санса качает головой. — Но… кто?

— Сир Джейме, — отвечает Санса, и Подрик, стоящий рядом с Бриенной, ощутимо напрягается. Следующие слова произнесены ею с удивительной осторожностью, но все равно были сказаны с холодной жестокой правдивостью: — У него все же хватило сил убить свою королеву.

«Цареубийца! — Бриенна чувствует, как ее обдает холодной дрожью и жаром одновременно. — А теперь еще и убийца королевы».

Ей нужно бы оставаться спокойной, но Бриенна даже не пытается, понимая, что не сможет.

— Он… — выдавливает она из пересохшего горла.

— Он жив, — Санса величаво наклоняет голову, уже привычно принимая облик высокородной леди. — И я не думаю, что он умрет от рук Джона или кого-нибудь еще. Не знаю деталей, но Джон сообщил, что сир Джейме действовал исключительно в интересах жителей Королевской Гавани.

— Я не удивлена… — Бриенне вдруг кажется, что глотка забита песком или гальками. Она машинально отступает от Сансы, словно стремясь оказаться от нее подальше. — Я… — но останавливается, словно неуверенная в том, что собиралась сказать. — Извините, миледи, можно ли оставить вас? Я неважно чувствую себя и хотела бы прилечь.

Санса поднимает на нее взгляд, и в ее ясных голубых глазах светятся эмоции, которые Бриенне не хочется рассматривать, но потом кивает:

— Надеюсь, вам станет лучше, сир Бриенна.

Она молча кивает и почти выбегает из комнаты. Внутри что-то снова сжимается, но она умудряется добрести до своей комнаты. Войдя в нее, Бриенна быстро закрывает дверь за собой и бессильно сползает на пол, подтягивая колени к груди и упираясь в них лбом.

Не понимая, сколько времени прошло, она изо всех сил пытается успокоить колотящееся сердце и метущийся разум, чувствуя, как ужасно болит спина, а задница просто немеет от холодных камней замка. Мысли путаются, Бриенна никак не может привести их порядок, но продолжает думать, думать, думать… Она смутно надеется, что завтра будет другим, в то же время со страхом опасаясь, что завтра будет точно таким же.

Машинально бросает взгляд на кровать, которую они разделяли с Джейме, и понимает, что по щеке ползет одинокая слеза. Бриенна встает с пола, падает на кровать и обнимает подушку, которую он использовал в те несколько ночей, что оставался с ней. Аромат уже едва уловим, но если вдыхать глубже, еще можно почувствовать его…

«Если представлю, что он по-прежнему лежит рядом…»

Веки Бриенны опускаются, и она снова оказывается в своих мечтах о человеке, стоящем в этой бесцветной комнате в красном плаще Ланнистеров...

И тут понимает, что ее охватывает непреодолимое ощущение тошноты, подступающее прямо к горлу.