Приидет Царствие Твое (джен)

Адам Янг смотрел на то, что осталось от Трех Всадников из Четырех. Азраил, ангел Смерти, который не принадлежал ни Небесам, ни Аду, отвечал ему тем же. Взгляд Адаму не нравился. Как у школьного учителя по математике, мистера Грейса, когда Адам «терял» домашнее задание.

— Ты еще можешь все изменить, — сказал Смерть. — Выполнить свое предназначение и так далее.

— Вот еще, — фыркнул тот, кто был не только Антихристом, Врагом Рода Человеческого, Разрушителем Царств, Великим Зверем и прочая, и прочая, но и одиннадцатилетним мальчиком, который вовсе не хотел, чтобы оставшиеся недели его летних каникул превратились в огонь, серу, битву добра со злом и прочую скукотищу. — Я не хочу.

— И мы не хотим, — добавила за всех Пеппер.

Уэнслидейл и Брайан поддержали кивком. Позади еще стояли ангел, демон, ведьма в компании ведьмоловов — «жертва» явно благоволила младшему охотнику — и медиум с особыми услугами мадам Трейси. Плюс Барбос.

Согласились все. Даже Барбос, который в тот момент думал о славных крысах в сарае и о соседском коте Пушке. В битве Небес и Ада точно не погоняешь кошек.

— Я не хочу, — повторил Адам. — Тут иногда с ума можно сойти, придумывая игры для моих друзей. А вы хотите, чтобы я развлекал весь мир? Обойдетесь! Пусть кто-то другой занимается всем этим дерьмом!

Адам ойкнул и оглянулся на взрослых: мистер и миссис Янг запретили бы ему гулять целый день за такое ужасное слово. Взрослый в лице пухлого светловолосого мужчины примерно возраста отца Адама слегка поморщился, но ничего не сказал. Остальные вообще не обратили внимания.

Тогда Адам фыркнул — совсем как настоящий ребенок, которому предложили вместо прогулки и игры в рыцарей, инопланетян и космических пиратов раздавать листовки с рекламой средней школы. Бесплатно.

Азраил развернул свои черные крылья Смерти. Череп ухмылялся вечной улыбкой мертвеца.

— Я буду ждать, — сказал он.

То же самое, правда, без очень плохого слова, Адам повторил и Королю Ада Люциферу, добавив, что тот все одиннадцать лет был весьма неважным отцом, но это имело второстепенное значение. Адам Янг обладал великой силой, особенно могущественной в день Конца Света.

Его желание исполнилось.

* * *

В «Sushi Tetsu», одном из лучших ресторанов Лондона, специализировавшихся на японской кухне, подавали новое блюдо под названием «Плоть Левиафана». На самом деле, это была вполне обычная красная рыба из семейства лососевых. Азирафель старался не причинять вред редким созданиям Божьим; дозволение владеть всем, что на земле, ниже земли и выше, в воздухе, относилось к потомкам Адама и Евы, а не к воплощенному духу.

Левиафан, чудовище морское. Кажется, это просто оказался очень большой кит. К сожалению, спасти его Гринпису не удалось. Бедняга.

Азирафель вздохнул, пригубив терпковатый напиток — сакэ. Экзотическую зверушку было жаль.

— Ангел, — Кроули открыл дверь едва ли не пинком, проигнорировал очень вежливого японца-швейцара и подсел к другу. — Слушай, я так и не понял. Что мы теперь делаем с Антихристом?

Тот поморщился от этого имени — или, вернее, титула, как от зубной боли.

— Не называй его так, Кроули. Пожалуйста. Адам Янг — милый мальчик, и он…

— Ты хотел его убить, — напомнил злокозненный демон.

Азирафель отвел взгляд. Щеки его раскраснелись.

— Я не хотел именно смерти ребенка, — ответил он довольно жалобно. — Просто, ну ты понимаешь, великая битва, все против всех, и мне бы пришлось…

— Уничтожить меня. Та же фигня, — меланхолично отозвался Кроули, подцепив суши и розовый, прозрачный лепесток маринованного имбиря пальцами. — Но теперь — все?

— За исключением того, что Гавриил со мной не разговаривает…

— Ангел, нас пытались казнить, — напомнил безжалостный демон Кроули.

— Но потом же передумали. Сам Метатрон сказал Гавриилу, что тот ошибся.

— Вообще-то, леди Вельзевул получила те же инструкции от... ну, ты понимаешь. По-моему, он немного расстроен тем, что его сын…

Кроули понизил голос до змеиного шипения. Азирафель положил пухлую ладонь на длинные костистые пальцы:

— Пока все остается так, как есть. Мой магазин. Твоя квартира. Обычные задания по небольшим чудесам и так далее. Но ты совершенно прав, нам следует приглядывать за мальчиком Янгом.

— Может быть, он однажды обратится ко злу и решит уничтожить мир, — сказал Кроули. Он попытался изобразить пафос и фанатичный блеск глаз, характерный для большинства коллег, вроде Хастура, но потерпел поражение.

— Или к добру, — Азирафель улыбнулся. — Я закажу тебе суши. Здесь несколько новых потрясающих блюд, ты должен оценить. И напитки, конечно же.

* * *

Пеппер проснулась среди ночи.

В ее комнате на потолке гарцевал розовый единорог. Это была аппликация с эффектом голограммы, которую ей сделали родители, потому что в глубине души все еще верили в чудеса, в темных властелинов, загадочных и немного печальных эльфов, маленьких озорных хоббитов. Ты можешь уйти из коммуны, но коммуна никогда не уйдет из тебя.

Единорог Пеппер не нравился. Это была дурацкая лошадь с торчащим изо лба куском кости; нарвалы — вот как назывались реальные животные с такой особенностью, и лучше бы люди заботились о сохранности вымирающего вида, чем придумывали сказки.

Пеппер села на кровати. Если бы она была помладше, может, позвала бы маму, но они выросли — она с Адамом, Уэнслидейлом и Брайаном. А остальные взрослые признали их; например, милая соседка Анафема и ее глупый парень Ньютон, и те двое, и…

«Война».

Вот о чем был сон. Пальцы Пеппер лизало пламя — красновато-рыжее, яркое до рези в глазах. Она шла по Тадфилду, каждый шаг оставлял следы из пепла и гари. Свежая трава плохо поддается огню, поэтому запах напоминал скорее гниение, чем приятный аромат сухих поленьев в камине. В правой ладони Пеппер-из-сна сжимала тот самый меч, который тек кровью и плавился, температура у него была, как у самой раскаленной звезды, но на руке не оставалось ожогов.

Огонь обнимал ее и шептал: «Мы скоро увидимся».

А потом Пеппер подошла к дому соседей и воткнула огненный меч в землю, и все стало красно-рыжим, и та ужасная женщина, Война, смеялась в ухо.

— К черту войну, — на самом деле, Пеппер хотелось выразиться иначе, эту фразу однажды нашла у родителей в альбоме. Те протестовали против введения войск в какую-то арабскую страну и озвучивали свое мнение, дополняя соответствующими плакатами. — Я за мир.

Она подумала и добавила:

— И остальные тоже.

Единорог ехидно таращился с потолка, и его фальшивое существование никак не помогало ни нарвалам, ни уссурийским тиграм, ни даже тасманским дьяволам. Пеппер повторила жест из альбома: показала выдуманной твари средний палец.

Звать родителей она не собиралась. Летний день слишком многое изменил, больше она никогда не попросит помощи.

«Если воевать, то только ради настоящих ценностей», — пришла в голову странная мысль, но Пеппер уже засыпала, завернувшись в кокон одеяла, и почти не заметила ее.

* * *

Осень в Тадфилде выдалась душная, засушливая, ни единой дождинки. Яблоки не уродились, изнуренная неумолимой жарой трава превратилась в сухое сено и безжизненно хрустела под подошвами кроссовок, если по ней пробежаться.

Мистер Тайлер грозил надрать уши за такое преступление, но вообще-то он и сам вздыхал. Газонокосилка стояла возле стены сарая молчаливым укором и надгробием любимому газону. Председатель муниципалитета жаловался мистеру Янгу и Уэнслидейлам-старшим, обвиняя во всем происки русских, китайцев и почему-то премьер-министра.

Это была первая неудачная для урожая осень в Нижнем Тадфилде за последние одиннадцать лет.

— Печет, как в аду, — сказал Кроули. Змеи любят тепло, но эта недо-осень затянулась, небо напоминало вылинявшую сероватую тряпку, откуда-то тянуло гарью. Азирафель стойко держался в своем костюме цвета слоновой кости. — Хотя, на самом деле, в аду не так уж и печет. Скорее, там пыльно и серо.

— Полагаю, скоро погода изменится, — не очень заинтересованно ответил ангел, который всматривался в пожухлую зелень, выискивая Адама и его компанию. Он увидел мальчика, который вяло бросал палку собаке. Пес выглядел довольным, в отличие от хозяина.

Азирафель поторопился к Адаму. Сухая трава шуршала под подошвами. Тот сидел на своем «троне», сделанном из покрышек, старых коробок, ящиков и одного утащенного из дома Пеппер пестрого коврика, немного пожеванного козой в правом верхнем углу. Барбос прыгал вокруг хозяина.

— Привет, Адам, — Азирафель немного помялся, прежде чем подойти ближе — и дело было вовсе не в во Враге, Звере Преисподней, а в том, что ему не очень удавалось ладить с детьми, взять тот же день рождения юного Колдуна. — Как у тебя дела?

— Да мы пришли узнать, все ли в порядке, может, ты еще хочешь устроить конец света? — Кроули похлопал мальчика по плечу. Барбос недовольно гавкнул.

Адам вздохнул и пожал плечами. Он продолжал отстраненно думать о чем-то своем, пока Азирафель, спохватившись, не протянул ему коробку конфет, купленных по дороге, но и этот маленький подарок не заставил Адама улыбнуться.

— Вы ведь те двое. Ангел и демон, — сказал тот.

Между губ Кроули скользнул раздвоенный змеиный язык.

— А ты… передумал?

Леди Вельзевул наверняка не понравится, если Апокалипсис все-таки начнется, но, о ужас, не по графику. И Архангелу Гавриилу тоже.

— Нет. Я хочу быть человеком, но... — Адам поджал губы. — Я как будто чего-то потерял… только не говорите Пеппер, Уэнслидейлу и даже Брайану, хорошо? Они остались на дополнительные занятия в школе, а я нет. Раньше они всегда шли за мной, а тут Пеппер сказала, что хочет взять дополнительный курс по истории, а Уэнслидейл по математике, а Брайан прямо жить не может без химии. И вот мы тут вдвоем.

Барбос снова гавкнул.

— Они ведь меня не бросят теперь? Ну, когда я больше не могу делать всякие крутые штуки?

«Больше не могу», — Азирафель в упор уставился на Кроули. Тот быстро дернул острым плечом.

— Адам, — мягко проговорил Азирафель, — нет ничего дурного в том, что твои друзья хотят учиться, а не только играть с тобой. Ты мог бы присоединиться к ним, выбрать что-нибудь свое. Так живут все люди: когда-то проводят время вместе, а когда-то уступают. Вот, например, мы с Кроули…

Демон кашлянул, но его не услышали.

— …я увлекаюсь книгами, а он выращивает комнатные растения. О, он однажды тебе покажет свой маленький сад.

— Я бы предпочел книги, — сказал Адам. — Можно к вам?

Азирафель не слишком-то любил детей, трогающих своими часто грязными, заляпанными шоколадом и мороженым, руками драгоценные раритеты, но тут с готовностью кивнул.

— Конечно. Мы могли бы обучать тебя… ботанике.

Кроули фыркнул.

— И истории. Главное, чтобы мистер Янг согласился, верно?

— Нет, — серьезно ответил Адам. — Главное, чтобы мама согласилась.

В тот вечер «Бентли» ехала из Нижнего Тадфилда медленней обычного. Кроули попытался переключить музыку хотя бы на «Богемскую рапсодию», но играла «Шоу должно продолжаться», на бесконечном повторе уже тридцатый раз.

— Все снова, да? — он побарабанил пальцами по рулю. — Я искушаю мальчишку адскими соблазнами, превращаю его в настоящего Антихриста…

— У тебя ничего не выйдет, злобный коварный демон, — нараспев ответил Азирафель, а потом мило улыбнулся и сунул в рот одну из конфет, к которым Адам так и не притронулся. — Кроули, все хорошо. Он уже человек. Думаю, нам просто следует присматривать немного еще лет пять-семь, скажем, до совершеннолетия. Раньше было проще, когда мальчики становились мужчинами в тринадцать, но и до его восемнадцати подождем…

— Двадцати одного, — уточнил Кроули. — Ладно, тогда как обычно. Но, чур ты мне поможешь достать для Адама порнушку. Что? Я ведь должен его искушать всяческой греховностью.

Азирафель закатил глаза.

— Взамен на лекцию об экосистемах и важности баланса всего живого в мире.

— Идет.

* * *

По статистике, детская дружба сохраняется дольше всего. Если вы познакомились с кем-то в шесть и родители не увезли вас в другой город, вы почти наверняка пригласите своего друга на вечеринку по случаю окончания колледжа, на свадьбу и на первые дни рождения детей. Для сравнения, социальные связи в клубе «кому за тридцать» сохраняются на три-четыре года.

Статистика, конечно же, ошибается, потому что когда создавали формулы, к ним приложил руку Кроули, тот самый, который начертал имя Врага Людей маршрутом лондонской трассы, в которой ежедневно создавался затор минимум на два часа. В пятницу вечером — на три-четыре. Далеко не все демоны были сильны в математических расчетах, большинство знали от силы Пифагора, но Кроули всегда пользовался возможностью проявить то, что называли «креативностью». Такая наглая ложь, как статистика, без сомнения, относилась к его лучшим изобретениям.

И все же…

На выпускную вечеринку Брайан притащил дешевое пиво. Сомнительного качества напиток он разлил по бутылкам из-под имбирного эля, выглядело все пристойно. Адам сказал, чтобы он не страдал фигней, и вытащил подаренное Азирафелем «Нобиле ди Монтепульчано». Ангел ничего не имел против хорошего вина. В конце концов, сам Сын Господень превращал воду именно в неплохое красное.

Они по-прежнему назывались «Этими», хотя виделись реже.

— Куда вы собираетесь поступать? — спросил Адам друзей, когда они собрались на пустыре за школой — чуть дальше начинались «священные угодья», где-то до сих пор ржавел «трон», хотя никто из них давно не приходил на поляну. Барбос, ставший взрослым солидным псом, иногда притаскивал туда хозяина, но Адам отчего-то всегда сворачивал обратно, прежде чем пересечь невидимый рубеж.

Троица переглянулась. Пеппер в ярко-красном платье с ярко-красной помадой выглядела лет на десять старше, но в ее возрасте это еще был приятный эффект. Брайан успел где-то посадить пятно на темно-серый костюм. Уэнслидейл отращивал бороду, которая представляла собой несколько довольно тощих волосинок, и делала его не модным лондонским хипстером, а нервным клерком, но никто не хотел его расстраивать и сообщать об этом. Адам переживал очередную стадию протеста и на выпускной пришел в кожаных брюках, косухе и футболке с черепом. Впрочем, он все равно получил высший балл, поэтому родители ворчали сквозь зубы, но не мешали, постигнув то, что называлось дзеном воспитания.

— Юридический, — сказала Пеппер. Она сделала глоток благородного вина прямо из горлышка и добавила, вздернув нос: — Буду адвокатом, защищать невиновных.

— Экономика и менеджмент, — логично пожал плечами Уэнслидейл. Он недавно выиграл конкурс среди юных талантов на лучший бизнес-проект.

— Химия, — Брайан пролил несколько капель себе на костюм, заставив задуматься о судьбе пробирок и реагентов в его руках. Впрочем, на уроках он становился неожиданно аккуратен. — А ты?

— Хочу знать все, — сказал Адам слишком серьезно, чтобы это можно было принять за шутку. — Собирался было пойти в армию, но в результате решил заняться квантовой физикой и познать Вселенную с точки зрения микрокосма.

Они обсуждали будущее не первый раз, поэтому никто не удивлялся. Вино кочевало от одного к другому. Каждый думал о том, что поступать будут в разные колледжи, встречаться — в лучшем случае, на каникулах.

Адам протянул руку.

— Мы же всегда будем вместе, да? Ну там, даже когда вы устроитесь на работу, заведете семью и все такое. Все равно будем друзьями?

Все трое кивнули.

Пеппер первая взяла Адама за руку. Парни повторили за ней.

По статистике, компании друзей все-таки расходятся каждый по своему жизненному пути, но это происходит гораздо реже, когда связывает нечто важное. «Эти» думали о странных снах, которые преследовали их несколько лет подряд, о не случившемся конце света и о том, кем был Адам на самом деле. Статистика на них не действовала.

* * *

Первый день на новом месте всегда непрост, даже если ты получил государственный грант на обучение в Оксфорде. Пеппер восприняла это как должное, но сам университет казался слишком большим и запутанным: огромная территория, целый район старых домов, больше похожих на замки, где полным-полно призраков. Она шла по маленькой аккуратной дорожке, колесики чемодана шуршали позади. Автоматическое поливное устройство обрызгало светлые брюки и новые кроссовки, зато газон был просто-таки образцовым — ни единой проплешины. Мистер Тайлер лопнул бы от зависти.

Правда, парень в блестящих черных броггах, похоже, совсем не уважал исторически значимую траву, поскольку решил срезать напрямик. Упругая зелень распрямлялась после каждого шага с явным недоумением, напоминая аристократа, которому показал средний палец потомок черного лакея.

Пеппер фыркнула в рукав.

— Это бунт против навязанных социумом правил?

Она подняла взгляд. Парень был высоким, худощавым, в модных узких брюках и футболке-оверсайз. Каштановые волосы до плеч он собрал в хвостик и выбрил виски.

— Просто решил срезать, — парень поправил большой рюкзак. — Ты в дорм? Уже разобралась, проводить?

— Я буду жить в Сомервиле, — сказала Пеппер. — Это женский дорм.

Намеков парень не понял.

— Ну ладно, я тебя все равно провожу. Все равно, пока не начались занятия, тут скучища. Ты на международных отношениях?

— На факультете права.

Они продефилировали уже несколько десятков ярдов, а еще новый знакомый подхватил ручку чемодана Пеппер, и она почему-то не стала напоминать об эмансипации и самостоятельности женщин. Зато решила спросить:

— Как тебя зовут?

Это один из самых очевидных вопросов в мире, особенно, когда с кем-то знакомишься, но парень скривился, будто учуяв уксус под носом. Или что-нибудь похуже уксуса.

— Родители мне дали самое тупое имя в мире, так что я даже называть его не хочу.

Пеппер вздернула бровь.

— Готова поспорить на сто фунтов, мое тупее.

Провожатый обогнал ее и уставился чуть сверху вниз — он был долговязым, как фонарный столб:

— Колдун Даулинг, — выпалил он с вызовом.

— Пиппин-Галадриэль-Луннодева, — не моргнула глазом Пеппер.

Оба таращились друг на друга секунд десять. Колдун сдался первым.

— Ладно, ты выиграла.

— Я и не сомневалась, — вздохнула та. — Оставь себе сто фунтов, только называй меня Пеппер, окей?

— Идет. А ты меня — Уолли.⁽¹⁾

* * *

Пар поднимался по колонке Вигре. Процесс ректификации нефтяных фракций красиво выглядел в теории и в формулах, но практически аппарат уже пищал о недопустимом давлении. Кто-то за спиной Брайна произнес сакраментальное: «Щас рванет».

— Иди ты, — тот даже не оглянулся.

И оказался прав, не рвануло. Образец «грязной» нефти с высоким процентом парафиновых фракций превращался в чистый концентрат, по сравнению с которым ракетное топливо — все равно что дешевое пиво рядом с французским коньяком «Наполеон».

— Ну ладно, — проговорила Николь с плохо скрываемой завистью. — Тебе наверняка светит высший балл за такой проект. На одной капле можно проехать тысячу миль, да?

— Ну, не тысячу, — рукава у Брайана были заляпаны невесть чем, и он подумал о контрасте между сверхчистым топливом и собственным внешним видом. Нет, он принимал душ. Дважды в день. Стирал одежду, тоже дважды. И все равно, вот пожалуйста, пятно от кетчупа на рукаве, злосчастный сэндвич с тунцом на ланч, словно плохая шутка. — И это все еще на основе нефти, на самом деле, я работаю над кое-чем другим.

— Водородный источник энергии.

Николь отвернулась к своим пробиркам.

— Ну да, — Брайан шмыгнул носом. Эта привычка его тоже не украшала и не добавляла опрятности. — Водород — самый распространенный элемент во Вселенной.

— А еще он чертовски хорошо взрывается.

— Как будто бензин не горит. Ну и… в том и суть. Безопасный, чистый, дешевый.

Брайан улыбнулся.

В тот момент он думал о своих снах — вот он идет по зеркально-чистому полу, такому кипенно-белому, что глазам больно смотреть. В руках корона, вроде той, которая досталась Дженни Смит, первой красавице их школы, на выпускном.

Он идет в бесцветной пустоте, а потом надевает корону, она сверкает переливом драгоценных камней: только бриллианты идеальной чистоты, похожие на слезы. Брайан даже залез в Википедию, чтобы свериться со своими познаниями: одно дело знать химическую формулу алмаза, другое — видеть драгоценности вживую.

Где-то на горизонте люди, дома, деревья, лай собак, какофония звуков большого города, а может, тихий шелест вечернего Тадфилда.

Но Брайану никогда не удается прийти туда, где живут люди: ослепительная белизна затмевает горизонт; и ничего не остается, кроме нее.

— Брайан?

Вот, опять. Он записывал формулу, а от голоса приятельницы посадил кляксу одновременно в тетрадь и на второй рукав. Шариковой ручкой.

— Ты чего, как на призрака наткнулся?

Тот пожал плечами, думая: нет, дурацкие сны — это точно не призраки. И даже то бесполое существо в грязной белой одежде осталось позади, в другой, не случившейся жизни.

И корона у существа была черная. Брайан точно помнил.

* * *

«Рационализация технологических процессов на пищевом производстве», — так звучала тема диссертационной работы Джереми Уэнслидейла. Часть ее была посвящена проблемам третьих стран, бедности. Неумолимые данные о том, что до сих пор почти двадцать процентов людей в мире страдают от голода и нехватки пресной воды, произвели впечатление, но самому Уэнслидейлу казалось, что он может сделать больше.

Например, решить эту проблему, вот только бы подогнать правовую базу. Он предлагал не только новые технологии, но и заодно — ввести законодательные запреты на уничтожение продуктов, даже с целью экономического баланса в более развитых регионах, и все вместе звучало достаточно скучно, чтобы никто не понял: Джереми Уэнслидейл, мальчик из странной деревни Тадфилд, предлагает отказаться от дополнительной прибыли и поделиться с теми, кому нужнее.

Мальчик, конечно, уже не был именно «мальчиком». В строгом костюме, в очках с модной оправой, рослый и статный, он мог бы стать ходячей рекламой факультета экономики и, несомненно, обещал производить впечатление на клиентов.

Мечтал, правда, о большем.

Еще Джереми Уэнслидейлу снятся сны — в них ему завязывают глаза, а в руках он держит предмет странной формы и откуда-то знает: это весы, с какими рисуют и высекают в мраморе или металле Фемиду. Традиционное изображение подразумевает пустые чаши, но руки Уэнслидейла тянет от невыносимой тяжести, а ноздри щекочет аромат пищи — и он даже не может сказать, лежит ли на весах бекон, яблочный пирог, пицца или мороженое сразу сорока видов. Пахнет одновременно жареным мясом, тушеными овощами, от корично-кондитерской сладости першит в горле, приправы, вроде шафрана и чилийского перца, обжигают корень языка. Во рту кисло от слюны.

Кто-то начинает хватать еду с весов, и Уэнслидейл протягивает — мол, почему бы и нет. У меня затекли руки. Заберите бургеры, устриц, кисло-сладкое мясо и жареную со специями саранчу. Забирайте все.

К запахам присоединяются звуки: хруст, чавканье. Так едят голодные люди, те, о которых он писал в своей диссертации — но сны появились гораздо раньше.

Потом звуки насыщения становятся тяжелым дыханием. Потом все затихает. Чаши весов по-прежнему неподъемно тяжелы.

В каждом сне Уэнслидейл пытался снять повязку, но что-то его останавливало — может быть, он опасался увидеть мертвецов, наевшихся отравленной пищи; или же все они умерли от того, что лопнул, не выдержав обжорства, желудок.

Впрочем, никакие сны не портили аппетит ему самому.

* * *

Брайан и Уэнслидейл общались в колледже, иногда виделись с Пеппер, а вот Адам как будто пропал из виду. Они знали, что тот поехал куда-то в Европу — Германию, что ли, — учиться на физика, как и собирался, но едва ли обменялись сотней сообщений в Фейсбуке за все время.

Пеппер всегда казалось, что Адам стыдился прошлого, может быть, своих друзей или того, кем был сам. Она и сама не очень любила вспоминать лето их одиннадцатилетия, а особенно — тот жаркий субботний день.

Хорошо, что Брайан и Уэнслидейл оставались рядом. Ну, и Уолли, конечно. Ребята сначала немного ревновали, как подумалось Пеппер, но вскоре признали, что бойфренд Пеппер не так уж ужасен. Брайан как-то поддел насчет эмансипации и принципов феминизма и получил в нос. Капля крови испортила белую рубашку — очередную белую рубашку, зато подначки на том прекратились.

Компанию «WARPEPS» они решили основать все вместе. Старшие Даулинги выделили первоначальную сумму, одобрив начинания сына — бизнес ничем не хуже международных отношений.

— У нас будет все, — распинался Уолли. — У нас уже все есть! Консультант по бизнесу, юрист, химик. Ну и я, конечно, — тут он скромно улыбался, подразумевая дипломатический талант, доставшийся не столько от преподавателей, сколько от отца. — Мы захватим мир!

— И сделаем его лучше, — Пеппер легонько касалась пальцев. Она знала, что выглядит глупо, и глаза у нее блестят, как у школьницы на выпускном балу, но ничего не могла поделать.

Уэнслидейл и Брайан кивали с умным видом. Они последнее время держались вместе, отчего Уолли однажды спросил: «Твои друзья, что, пара? — и быстро добавил: — Я ничего не имею против, сама знаешь, поддерживаю Лондон Прайд и так далее».

Пеппер пожала плечами. По правде, она не интересовалась личной жизнью друзей. И ответила в том смысле, что им нужно работать, а не выяснять, кто с кем спит. Уолли, как истинный дипломат, согласился.

Официально компанию зарегистрировали на Даулинга-младшего, но каждый из четверых получил по равнозначному пакету акций.

Уже спустя полгода в небольших изданиях появились заметки о сенсационных разработках «WARPEPS». Желтая пресса, интернет-ресурсы — на них никто пока не обращал внимания; примерно так же почти пятнадцать лет назад не заметили Апокалипсис, пока из пучины морской не появились по очереди Атлантида и кракен.

Вероятно, во второй части книги «Правдивых Предсказаний» Агнессы Псих отыскалась бы пара катренов по поводу «WARPEPS» и гениальных идей основателей компании, но драгоценный пергамент давным-давно стал пеплом.

* * *

Курорты Мальдив почти полностью принадлежали Аду. Если взмыть на несколько сотен футов вверх, выше птичьего полета, то можно прочитать имена Астарты, Повелительницы Суккубов, леди Дагон, Владыки Глубин, и так далее, и тому подобное. Дивные острова маскировались райским климатом, чистыми пляжами и лазурным морем.

Азирафель, несомненно, знал о тайных надписях, но ему нравились безалкогольная пина-колада, шелест прибоя и ласковое солнце, не слишком жаркое, чтобы опалить его светлую кожу, но достаточное, чтобы забыть об английском смоге и сырости.

Кроули обнимал его за плечи.

Они вообще последние лет пять или десять, или даже больше — словом, после того неловкого недо-Армагеддона — позволяли себе много тактильных контактов. Однажды попробовали даже секс, хотя ангел все сомневался, имеют ли они на это право: Всевышняя завещала Первую Заповедь «плодитесь и размножайтесь» людям; ангелы и демоны не могли породить новую жизнь, а значит, секс — нечто лишнее. С другой стороны, Азирафель твердо помнил, что плотская любовь есть проявление Любви Всевышней, и он с радостью делился благодатью с павшим Кроули. Эксперимент оказался очень неловким, оба не любили о нем вспоминать, но тактильные контакты обоим нравились.

Например, Кроули нравилось разглядывать одетого только в плавки-шорты Азирафеля. Светлая кожа быстро покрывалась красными отметинами солнца. Пухлый живот немного нависал над резинкой плавок, и Кроули обнял ангела, словно закрывая нежную кожу от неумолимого ультрафиолета.

— Кроули, — сказал тот.

— Чего тебе, ангел?

— Мы давно не проверяли Адама.

Кроули плюнул на песок пина-коладой. Алкогольной.

— Он учится в Гейдельбергском университете…

— Он получил пи-эйч-ди три года назад, — вздохнул Азирафель, продолжая обнимать демона. Они сняли виллу на Мальдивах, а вместе с ней получили несколько сотен ярдов белого сияющего песка, прозрачного моря и тишины, без единого свидетеля.

— Квантовая физика?

— Практическая квантовая физика, — немного смущаясь, уточнил Азирафель, который хорошо разбирался в структуре мироздания, в том числе, в теориях струн, темном веществе и подобных штуках. Он участвовал в создании фотонов, насколько Кроули помнил. — Слушай, он все еще…

— Знаю. Ладно. Мы обязательно его проведаем прямо завтра.

Азирафель был не самым фанатичным, зато очень старательным ангелом, поэтому, ощущая сладкий от коктейля поцелуй, Кроули мысленно вздохнул и попрощался с уютной виллой.

* * *

— Круто, да?

Адам затянулся электронной сигаретой и выдохнул пахнущий клубникой пар.

— Машина времени, — Кроули читал научную фантастику и даже дарил первый экземпляр Уэллса Азирафелю в его коллекцию, поэтому и подобрал определение записями и чертежам в компьютере Адама Янга. Тот погладил экран ноутбука и хмыкнул.

— Вроде того. Меня пока пригласили работать над одним из проектов, адронный коллайдер и все прочее… но это не машина времени. В смысле, это скорее, наоборот. Мои расчеты доказывают, что путешествие невозможно при сохранении атомарной целостности.

— Ага, — Азирафель улыбнулся с легкой ностальгией.

Квартира на десятом этаже берлинской новостройки была выполнена в модном скандинавском стиле — белое и серое, никаких лишних цветов, аскетичная икеевская простота. Европейцы устали от королей, королев, алмазов и золота, селились в квадратных домах и думали квадратными мыслями. Адам плохо вписывался в бюргерскую серость, словно все еще мечтал вернуться к сочным английским газонам. Или к адскому пламени.

— Как ты? — Азирафель доверительно взглянул бывшему Антихристу в лицо.

— Да нормально. Ребята вот только давно не появлялись… ну, вы знаете.

Азирафель кивнул. Кроули сидел чуть поодаль на минималистичном сером диване, он мог вмешаться в диалог, если потребовалось бы, но Адам хорошо знал их обоих и всегда предлагал ангелу имбирное печенье, а демону — виски с содовой. Оба стали ему хорошими приятелями, с которыми можно просто молчать.

— Херня какая-то, — внезапно сказал Адам, закрывая лицо и голову обеими руками.

Ангел и демон переглянулись, но совершенно не понимали, что имеет в виду бывший центр конца света.

* * *

— Универсальный капсулярный костюм, — Уолли Даулинг вышел к совету инвесторов на негнущихся ногах. В числе людей, которые вложили деньги в молодую перспективную компанию, были и его родители, которых «Уолли» Колдун Даулинг до сих пор боялся разочаровать больше всего. Из-за плотной бархатной шторки оттенка красного вина выглядывала Пеппер. Это взбодрило, и он снова взмахнул рукой, указывая на некий скафандр.

Разработка обещала погружение в виртуальную реальность всего по цене девятнадцать девяносто девять. С бесконечной подпиткой — о ней позаботился Брайан, создавший универсальный питательный раствор, которым можно «кормить» человеческое тело примерно на протяжении двухсот лет. Если тело продержится так долго.

Уэнслидейл рассчитал риски, выгоды, целевую аудиторию и возможность направления продаж по тем или иным регионам.

Пеппер как раз только что выиграла иск «Денвер против Беверли». Девушка-геймер, у которой умер из-за внезапного эпилептического припадка супруг, была признана невиновной: слишком увлеклась рейдом на босса, не могла отвлечься вовремя и вызвать 911. Потом Пеппер сказала, что считает Денвер «сумасшедшей дурой», но, тем не менее, виртуальная реальность все более входила в правовую зону, и, целуя свою супругу, Уолли Даулинг повторял одно и то же.

Мы победим.

Пеппер принимала.

Капсула была встречена довольно жидкими хлопками. Немного взмокший в своей белой рубашке Уолли пообещал, что вложения окупятся в течение трех лет, а еще любой желающий из совета может прямо сейчас опробовать капсулу — включая ее способность продлять жизнь до двухсот лет.

Желающие все-таки нашлись.

«Мы выиграли», — сказала Пеппер позже, думая о пылающем мече и обугленной от соприкосновения с лезвием плоти, но эти меры больше не требовались. Мир изменился, не так ли?

* * *

Капсула, похожая на белый скафандр из гладкого, белого, экологически чистого пластика, стояла на кубе-пьедестале, подсвеченная мягким золотистым светом. Азирафель бы сказал, что сияние Небес сымитировано более или менее правдоподобно. Блестки ему лично казались немного вульгарными, хотя некоторые старомодные ангелы продолжали их использовать, капсула же даже через стекло витрины ощущалась невообразимо тактильно манящей, прохладной и теплой одновременно. Вторая, на параллелепипеде побольше, открыла свое таинство, словно цветок — створки перед медоносной пчелой. Внутри конструкция напоминала устричную мякоть с легким бархатистым эффектом. Трубки и провода, гарантирующие питание, скромно прятались, чтобы не отвлекать от основной идеи.

Человек больше не причинит вреда.

Ни природе, ни самому себе.

Ни войн, ни голода.

«Выбери свой мир, совершенный мир».

«Выбери рай на земле».

«Бога нет. Войди в рай, ибо там ждут лишь тебя».

«Бог есть. Он встретит тебя во вратах «WARPEPS».

Азирафель тряхнул головой и очень растерянно обернулся к Кроули. Демон поправил свои темные очки.

— Слушай, это какой-то новый… э-э-э, смартфон? Я иногда не успеваю за современной техникой, но ты всегда разбирался лучше, и…

— Нет.

Кроули перешагнул сквозь стекло витрины. Сигнализация мигнула, икнула и смолкла. Азирафель обернулся по сторонам, но решил, что они ведь ничего не украдут, просто посмотрят, сейчас уже поздно, сотрудники магазина ушли — и они сделают благое дело: не станут понапрасну занимать время продавцов.

Внутри работал кондиционер, приятно пахло морским бризом. Кроули подошел ближе к капсуле, читая инструкцию. Азирафель перелистнул яркий рекламный буклет.

— Идеальный мир в капсуле?

— Дополненная реальность, ангел. Она уже давно существовала, все эти покемоны, игры разные, киберспорт, — по лицу Азирафеля Кроули понял, что с тем же успехом мог общаться с какой-нибудь из девочек-флористок в цветочной лавке на древнешумерском, и попытался перевести: — Компьютерный мир.

— Люди создают мир.

Азирафель нахмурился.

— Это звучит немного… богохульно. Как та история с Вавилонской Башней.

— Именно, ангел. Вот эта капсула — новая Башня. Что там твои говорили, может, снова перемешать языки программирования и химических формул?

— Кроули. Я не думаю, что они знают. А вот твои…

— Они не мои, — демон почти выплюнул короткую реплику. — И они, начиная от леди Вельзевул, до сих пор живут в четырнадцатом веке. «Языки программирования» для них куда менее понятны, чем Khorum gulden den Nehet.⁽²⁾

Азирафель неуклюже вскарабкался на кубический постамент. Он едва удержал равновесие, и Кроули пришлось подать руку, чтобы тот не свалился. Азирафель постучал по капсуле, заглянул внутрь, проверил и даже обнюхал.

— Сохранение физического тела в течение двухсот лет, — процитировал он брошюру.

— Ага. И полное освобождение сознания с возможностью коннекта в единой нейросети. Был такой фильм, «Матрица», ты его, конечно, не смотрел…

— Я читал книги в жанре киберпанк. Гибсон, Стерлинг…

— Тогда ты понимаешь. «WARPEPS» создали новый мир. «Дивный новый мир» для каждого, всего по девятнадцать девяносто девять. Удивлен, почему не шесть шестьдесят шесть.

— Что?

Азирафель сел на край постамента. Кроули дергано описал круг.

— Адам Янг говорил, что потерял свои «способности», но сила Антихриста не может просто взять и испариться. Это не мы придумали сохранение массы и энергии, между прочим, — он неприязненно посмотрел наверх, где потрескивали на гладком декоративном цементе потолка лампы.

— Ты хочешь сказать…

— Посмотри, кто создал эту штуку. «Эти» ребята — Пеппер, Уэнслидейл, Брайан…

— И Колдун «Уолли» Даулинг, — снова заглянул в брошюру, на самую последнюю страницу, где шрифт был самым мелким, Азирафель.

— Добро пожаловать обратно в семью, ангел. Добро пожаловать в нашу чертову семью. Конец света. Война, Голод, Загрязнение. Теперь вместо них Мир, Сытость и Чистота, но это все еще всадники Апокалипсиса.

— И во главе их Антихрист?

— Или кто-то еще хуже, ангел.

Они оба засмеялись: Кроули с шипением, Азирафель — неуверенно, словно пытаясь сдерживать себя.

Небеса и Ад молчали, в отличие от прошлого раза. Никто не знал, что делать дальше. Азирафель предложил просто подождать — может, эти капсулы никого не заинтересуют, и Кроули согласился с тяжелым сердцем. В тот вечер он разбил горшок с фикусом просто потому что вымещал зло на беззащитном живом существе, как и полагалось адской твари.

* * *

В цветочном магазине, где Кроули изредка покупал, а чаще воровал «деток» и побеги, вторую неделю висела табличка «ЗАКРЫТО». Растения за стеклом вяли, желтели и жухли, никто о них не заботился, даже о банальном поливе, не говоря уж о подкормке и пересадке, правильном свете и подрезке.

Поначалу Кроули надеялся, что хозяева просто уехали в отпуск. Надолго. В середине октября, когда до Рождества полным-полно времени, но почему бы и нет — к черту правила.

Потом он сдался и отправился к известному букинистическому магазину, по пути отмечая из своего «Бентли», до чего пустынны улицы. Погода как раз выдалась неплохой — солнечно, тепло. Утки будут довольны.

К уткам они не пошли. В букинистическом тоже висела табличка «Закрыто», но тут уж Кроули не стеснялся и вошел с ноги. Азирафель сидел за стойкой с потерянным видом, пробегая глазами открытый фолиант. Кроули заметил, что книга перевернула вверх ногами.

— Ангел.

Тот поднял голову, и Кроули зашипел. В лицо ударил нестерпимый золотой свет.

— Ангел, какого дьявола, — богохульство показалось как нельзя уместным.

Азирафель протянул руку и задрал рукава. Сквозь тонкую, как у больного анемией, кожу сияло золото и проступали очертания глаз — таких же голубых, как «настоящие», но эти покрывали все тело, напоминая гуммы бубонной чумы. Словно по какому-то наитию Кроули ответил жестом на жест и понял, что от ладоней до плеч покрылся змеиной чешуей.

— Ничего не говори, ангел. Пойдем.

Башня из слоновой кости — в переносном, конечно, значении, потому что Пеппер никогда не позволила бы причинить зло хотя бы одному-единственному слону, размещалась в центре Лондона. Она появилась недавно, ее строительство пропустил даже Кроули. Неоновые буквы: «WARPEPS» напоминали освещение в давешнем магазине и одновременно золотой свет, который больше не могла удержать смертная оболочка Азирафеля.

— Главные у себя? — Кроули подошел к ресепшену. Девушка оторвалась от какой-то игры на мониторе.

— Простите, сэр, но…

— Это очень важно, леди. Мы только ненадолго, — вмешался Азирафель, и его обычно вкрадчивый негромкий голос резанул слух. Кроули и забыл, что у ангелов поставленные голоса Хора.

Та механически кивнула.

— Да, сэр. Самый верхний этаж. Пентхауз.

Кроули на всякий случай отключил камеры. Они вошли в просторный кабинет и сразу же увидели двоих — Пеппер, которая стала очень красивой — не мог не отметить демон — молодой женщиной, и мальчишку, что стал напоминать какого-то рыцаря или святого. Фу, какая гадость, решил Кроули, не поддаваясь пророческому обаянию Уолли Даулинга.

— Это вы, — сказала Пеппер.

— Э… привет? Добрый день. Простите, что не навещали вас, немного замотались, ну, знаете, покупки к Рождеству, и…

Смутившийся ангел почти напоминал себя прежнего, а потом оборвал сбивчивую речь и продолжил иначе:

— Зачем воздвигли Башню Вавилонскую посредь града сего?

Кроули взял его за запястье, стараясь не думать о том, что вот это влажновато-мягкое — глаз!

— Ази, сейчас так не разговаривают.

— Простите.

Пеппер и Даулинг-младший стояли рядом, обнимая друг друга, похожие на карту Таро — Любовники.

— Мы создали новый мир. Это то, чего мы хотели.

— Нет, так неправильно. Дело в том, что люди покупают капсулы, и… забывают о реальности.

Пеппер и Уолли засмеялись одновременно.

— О реальности? О той, как вы там говорите, ангел и демон, юдоли скорби, которой покарал нас Господь за одно-единственное яблоко? О мире, где мы обречены трудиться в поте лица нашего…

— И рожать детей в муках, — добавила Пеппер.

— Именно, — согласился с ней Уолли.

— Мы решили уйти. Никакой войны, никакого Конца Света. У людей собственный путь.

— Так нельзя, — ахнул ангел. Кроули решительно пересек большой, очень просторный и светлый офис — однажды демону довелось побывать в отделении Рая, это место как скопировали, и оно было таким же пустым. Он схватил Даулинга за шиворот.

— Ты. Вы оба. Уничтожьте чертовы капсулы, или…

— Или что? — еще два голоса раздались позади.

— Кроули, — Азирафель мелькнул, будто собираясь снова развоплотиться. На самом деле, просто исчезла одежда, но ангел не остался голым — он был сгустком золота, покрытым крыльями и глазами; истинный облик Стража Врат.

Брайан и Уэнслидейл его не испугались — возможно, все дело было в весах, что один держал в вытянутой руке, и в короне, венчавшей голову второго. Пеппер вознесла над головой огненный меч.

— Уходите, — сказали Трое Всадников Анти-Апокалипсиса.

— Да, так будет лучше, — добавил Колдун Даулинг. Глаза у него светились, но не алым заревом ада, а нейтральным неоном магазинов, где продавали капсулы. — Мы создали новую эпоху, без боли, без страданий. Наше изобретение питает тело и удерживает сознание. Больше никакого голода, грязи, войны и смерти. Добро пожаловать туда, где ни Небеса, ни Ад больше не нужны.

Кроули собирался послать их или хотя бы показать средний палец и обнаружил, что пальцев у него нет. У змей вообще сложно с пальцами. Азирафель подхватил его — пылающие руки ужасно жглись, — и выскочил за дверь.

В лифте обоим удалось вернуть себе привычные оболочки, но все равно они молчали.

— Есть идея, — сказал Кроули посреди пустынной серой улицы, где таблички «Закрыто» висели и на баре, и на кафе-кондитерской.

* * *

Азраил, ангел Смерти, во время Падения и первой битвы Небес и Ада остался в стороне. Когда к нему обратилась Сама Всевышняя, тот сказал, что готов выполнять неприятную работу, но по Ее воле.

И попросил маленький уголок во Вселенной, где можно было бы построить домик и завести нескольких кошек. Карманное измерение не подчинялось законам физики, поэтому со временем к Смерти перекочевали почти все четвероногие хищники; люди слышали что-то о девяти жизнях, но на самом деле, кошки просто стали бессмертными: когда приходил их час, Смерть просто забирал их к себе. Подумаешь. Одним миллиардом больше или меньше, здесь всем хватит места, вкусного корма и поглажек. Однажды Кроули доводилось беседовать с Азраилом, спросил и про хвостатых: — Как же они все у тебя тут помещаются, да еще и времени хватает?

И тот ответил:

— Квантовая неопределенность в суперпозиции. Уточни у своего ангела, если непонятно.

Кроули тогда с Азирафелем не разговаривал — из-за святой воды, поэтому забыл про кошек. Сейчас они вернулись, и он вспомнил, но отмахнулся.

— Готовься отчищать шерсть со своего любимого пальто, ангел.

— Пальто.

Тот горестно вздохнул. Кроули осекся, понимая, что ляпнул бестактность.

Они подошли к маленькому деревянному домику. Азраил выкорчевывал сорняки со своей любимой грядки аконита.

— А, это вы, — череп повернулся к ним.

— Азраил, что не принадлежит ни Небесам, ни Аду, от имени Войска Всевышнего…

— Азирафель.

— Кроули, продолжай от себя — что-то там про «имя мне легион»…

— Азирафель, замолчи.

Смерть слушал их с непроницаемым выражением лица. Это легко, когда у тебя выгнивший черный остов вместо мимических мышц.

— У вас там снова Апокалипсис? Но не по моей части, я не получал вести.

— Знаем. Это не конец света, ну, не так, как он должен быть. Наши не заметили, там наверху — тоже, — Кроули замялся, а потом переглянулся с Азирафелем и стянул бандану, закрывающую половину лица.

Она была покрыта чешуей. Азирафель болезненно скривился, но скинул и пальто, и рубашку, оставшись по пояс голым, — его тело было жгучим золотым светом с вкраплением живых, зрячих глаз. За спиной он развернул массивные крылья.

— Истинный облик, — извиняющимся тоном пробормотал Азирафель. — Дело в том, что…

— Твоя смертная оболочка истончилась, осталось только это.

— Да, но другие проблемы…

— Люди не умирают. Они покупают эти капсулы у юного Даулинга, его супруги и друзей, и входят в Вавилонскую Башню, а может, в собственное Царствие Небесное. Рукотворный рай.

— Да!

Кроули зашипел.

— Я не хочу битвы. В прошлый раз…

— Вы только отсрочили неизбежное, ну, и убрали собственную роль. Небеса и Ад не влияют на людей, потому что сын Денницы отрекся от престола. Люди наследуют мир, где больше нет места ангелам, демонам и даже мне. Зато у меня остались кошки.

Азраил пожал костлявыми плечами.

— Почему вы не рады? Люди счастливы, разве не того ты хотел, ангел-Страж, отдавший собственный огненный меч Адаму и Еве? Люди преступили все законы Создателя, разве не твоя это цель, Змей-искуситель, вручивший смертным плод Древа Познания? Вот оно — Познание и его квинтэссенция. В битве Небес и Ада победили люди.

Азраил сел на выструганную из темной древесины скамейку. Ему на колени запрыгнула трехцветная беспородная кошечка, которую Смерть назвал Горчицей и почесал за ушком.

— Это неправильно, — простонал Азирафель. Сотни его глаз наполнились слезами одновременно. — Жуткие капсулы, питательный раствор… улицы городов пустынны, никого нет, ни взрослых, ни детей. Все заперлись в своем «дополненном пространстве», больше ничего не хотят. Никаких книг. Суши. Десертов.

— И грешить перестали, — поддакнул Кроули. Змеиная чешуя покрыла его руки, большую часть лица, все под одеждой. — Что нам делать, Азраил?

— Ничего. Смириться.

Кошечка Горчица спрыгнула с колен и удалилась.

— Ну, или можете пойти к тому, кто не был человеком, но стал им добровольно. Он вам поможет. Или нет.

Об колени Азирафеля и Кроули потерлось по рыжему коту-близнецу, оставляя легкие волоски. Азраил всегда считал кошачью шерсть благословением и смотрел вслед ангелу и демону с усмешкой. Вероятно, у них ничего не получится, — но ведь однажды эти двое остановили конец света.

Все возможно.

* * *

Барбос оказался жив-здоров, он и встретил Азирафеля и Кроули лаем. Адам Янг вернулся домой, выяснили они, старомодный Тадфилд смотрелся почти прежним. Здесь люди не торопились сбегать в виртуальную реальность капсул.

— Кто там у тебя, сынок? — с дивана зашуршал газетой мистер Янг. Пахло панкейками, миссис Янг готовила завтрак.

— Может, его наконец-то возьмут на работу. Ох, бедный мальчик, столько публикаций, такой был известный, а теперь…

— Умолкни, женщина! Сейчас все помешались на этой белой штуке. Ничего, пройдет. Наш сын еще будет знаменитым, вот увидишь.

Сам Адам не показывался, но пес, совсем не напоминающий Адскую Гончую, привел в подвал. Тесное пространство было забито деталями, странными корпусами незаконченных аппаратов, пепельницами с окурками и табачным дымом.

— Да тут как будто Хастур побывал, — поморщился Кроули. Азирафель вежливо прикрыл лицо платком.

Адам потушил сигарету, снял с лица защитные очки и отложил паяльник.

— Привет, — сказал он. — Если вы опять за Концом Света… то есть, его останавливать, то не по адресу.

— Мы знаем, — Азирафель вздохнул, поколебался и все же задрал рукав. Глаза на коже никуда не делись.

— Ого, круто, — заметил Адам. — А ты почему все еще не змея?

— Потому ш-ш-што, — Кроули осекся. — Потому что. Ты ведь можешь помочь, да?

— Нет. Я больше не Антихрист. Я человек. Которого бросили его друзья, потому что быть нелюдьми им понравилось больше. Предатели.

— Знаем, — печально улыбнулся Азирафель. — Поэтому мы пришли к тебе, утешить и…

— Ну, у тебя есть план? — перебил Кроули.

Адам зажег от предыдущей сигареты новую. Наверное, стоило напомнить ему о раке легких и прочих штуках, но теперь это вряд ли имело значение. Вероятно, как предположил Кроули, дым напоминал ему о доме. И о настоящем отце.

— Помните, я говорил, что перемещение во времени невозможно для физических объектов?

Кроули и Азирафель одновременно кивнули.

— Ну так вот. Вы-то не физические. А сейчас, как посмотрю, все больше становитесь духовными сущностями.

— О, нет. Нет, нет.

Азирафель повернулся на каблуках.

— Никаких путешествий в прошлое. Кроули, пойдем.

— Стой, ангел.

— Ты что, хочешь попасть в четырнадцатый век?

— У меня не хватит энергии, — фыркнул Адам. — Я могу вернуть только в ночь своего… появления в этом мире. Или в день недо-Армагеддона. Выбирайте.

— Первое, — сказал Азирафель. Кроули возмущенно засопел, раздвоенный язык скользнул между губ.

— Сам тогда будешь возиться с младенцем-Антихристом. И, слушай, Адам, но нам бы не хотелось…

— У вас будут все возможности. И все знание. Может, вам придется убить меня. Может, оставить Армагеддон в покое. Или повторить все по кругу. Вы ведь знаете про тепловую смерть Вселенной? Когда-то все должно закончиться.

Адам раздавил окурок. Машина времени, о которой он говорил, пряталась в отдельной маленькой подсобке и напоминала трон, где могли бы разместиться двое. С трудом, но для ангелов и демонов, попрактиковавшихся с иглами, нет ничего невозможного.

Кроули шагнул первым. Азирафель помялся еще немного и переступил порог с закрытыми глазами, словно ныряя в холодную воду.

Адам опустил очки, закрывая половину лица:

— Говорят, у ангелов и демонов нет права выбора. Вы служите либо добру, либо злу. Забавно, именно вам придется все решить. Лично я? Согласен на любой выбор.

Он нажал какую-то большую и красную, в точности как в фантастических фильмах, кнопку.

— Мне достаточно того, что я знаю: в битве Небес и Ада побеждает человек.

1) В оригинале Warlock, звучит как Уорлок.

Вернуться к тексту

2) Сущность, двигайся к человеку.

Вернуться к тексту