Рождение Звезды (джен)

День не задался с самого начала. Утром я обнаружил, что молоко закончилось, а я люблю пить по утрам кофе с молоком, но, пережив эту проблему, решил заняться работой, которую должен был завершить еще вчера. И сегодня придется выслушать от Степана Сергеевича о своей безответственности. Иногда меня просто убивает моя работа. Ах да, позвольте представится — Александр, сорок лет, живу в Москве, работаю музыкальным критиком. Так вот, мне пришлось писать рецензии на две песни, в одной слова «Выстрелом в сердце ты разбудишь меня», причем навсегда и явно не разбудишь, а усыпишь. Вторая меня порадовала таким перлом: «Я целую тебя в рот, ты меня — наоборот», и ведь если бы это были редкие шедевры, так нет. Я понимаю, что все песни можно разобрать и посмеяться, но ведь тут же вообще полный бред. Но речь не об этом. Когда все же сумел домучить себя и закончить работу, было уже четыре часа дня и захотелось поесть. Холодильник меня порадовал мышью и ее орудием производства — веревкой. Пришлось одеваться и идти в магазин. Уже подходя к магазину, я ощутил все прелести начавшегося дождя, но мне повезло: я успел забежать внутрь прежде, чем дождь превратился в ливень с громом и молниями. Выбрав продукты и оплатив их на кассе, я, как и еще пару «счастливчиков», стоял и смотрел на буйство природы. Сильный ветер пригибал деревья, молнии сверкали, вот есть в этом что-то завораживающее. Но, слава Богу, все прошло довольно быстро, и уже через полчаса небо стало проясняться. Я вышел из магазина, вздохнул прекрасный воздух, наполненный озоном, и уже собирался сделать шаг, когда услышал треск. Вскинув голову наверх, я успел лишь заметить, как с крыши на меня летит кусок жестяного покрытия. Дальше темнота.

Где-то там.

Я очнулся в кресле в непонятном месте, будто сотканном из тумана, напротив сидел молодой человек приятной внешности, который смотрел на меня с задорной улыбкой.

— Привет, — голос незнакомца был также приятен, как и внешность.

— Привет, а где я и кто вы? — задал вполне естественные вопросы.

— Ну, место это можно назвать, наверно, тем светом, а я... Ну, вы, смертные, наверное, могли бы назвать меня богом, — улыбка не сходила с лица незнакомца, а в глазах такое ожидание, правда, непонятно, чего. — Ну да ладно, не буду тебя томить, тем более ты какой-то пока тормознутый. В общем, как понимаешь, ты умер, а дальше тебе повезло: я выхватил твой душу из круга перерождений и вот собираюсь отправить тебя в прошлое в одно из отражений твоего мира. Не прерывай, — в голосе бога прозвучала сталь, а улыбка на пару секунд сошла с лица, но потом все вернулось. Я удивился такой перемене, и вдруг понял, что для такого могущественного существа, должно быть, читать мысли таких, как я, — раз плюнуть. — Я тебе все объясню, тем более это один из подарков тебе. Так вот, мне стало скучно, и я решил, что стоит понаблюдать за очередным попаданцем, и вот, в чем заключается мой первый подарок: каждый раз, когда мне становится скучно, я беру наугад душу из круга и отправляю ее в один из миров. Могу при этом наделить чем-нибудь или наоборот — лишить. А что, довольно весело наблюдать за вами, вот вы смотрите телевизор, а я смотрю, так сказать, реалити шоу, а некоторые мои знакомые создают целые миры. В общем, развлекаемся, как можем. До этого я никогда не встречался с этими разумными, и мне было иногда так смешно слушать их мысли. Вот одного я отправил в прошлое за пару лет до Второй мировой войны, а другого отправил в мир звездных войн. Оба считают, что их отправили с какой-то великой миссией. Я до сих пор смеюсь над рассуждением человека, который считал, что таким, как я, не плевать, кто победит в войне. Нет, бывает, что нам становится интересен один из героев, которых мы отправили куда-нибудь, и мы даже иногда помогаем им, наделяем системой, даем задания, чтобы увеличить силы этого героя. Но именно сам герой нам интересен, а не победа СССР в войне или спасение двадцати миллиардов, ведь для нас вы-то не умрете, ваши души переродятся, и вы вновь будете жить, пусть и не помнить свое прошлое. Так вот мой подарок заключается в раскрытии перед тобой этой истины, так что, когда попадешь в прошлое, можешь не забивать себе голову, что же хотели от тебя высшие силы, — небольшой смешок сорвался с его губ. — Живи, как хочешь. Попадешь ты в тысяча девятьсот шестьдесят четвертый год в тело пятнадцатилетнего паренька. Естественно, его душа покинула тело, он также, как и ты, пострадал от несчастного случая, только ему, в отличие от тебя, голову не отрезало, поэтому ты попадешь в его тело, которое уже пару минут находится в клинической смерти, — все это бог рассказал мне, прочитав мои мысли о том, что я не хочу быть причиной смерти кого-либо ради его развлечений. — Второй мой дар тебе — это все знания и чувства паренька по отношению к тем людям, с которыми он общался, чтобы ты никак себя не выдал.

— И последний мой дар это — абсолютная память, — все, что ты когда-то видел, слышал, читал и так далее, ты будешь помнить, также будешь помнить все, что знал мальчик, в которого ты переселишься, а также получишь его чувства к тем людям, с которыми он общался. Ну да ладно, я и так посвятил тебе много времени, — встав с кресла, которое сразу же развеялось, он подошел ко мне. — Так что наслаждайся новой жизнью.

При этом он положил руки мне на плечи, и через меня будто прошел ток, кресло подо мной испарилось, а я, вместо того, чтобы упасть на пол, опять провалился во тьму, но не надолго. Очнулся я уже в какой-то палате, чувствовал себя немного разбитым, следом появились воспоминания о том, что зовут меня также Алекснадр (это хорошо, не надо будет привыкать к новому имени) и то, что меня сбила машина. Теперь понятно, почему я себя так чувствую. Живу я в Москве с бабушкой, так как родители мои погибли под обвалом в горах, куда поехали с группой друзей альпинистов. На меня накатила грусть. Бабушка меня очень любит, как и я ее. Никакого отторжения: я ощущал ее, как родного человека.

Ну что же, пока меня еще никто не посетил, решил прошерстить немного память юного Александра, и только я это начал делать, понял, что ничего шерстить не надо, я просто все знал, как будто это была мои воспоминания. Например, я прекрасно помнил, как мне нравятся бабушкины пирожки с капустой и даже их вкус.

Дверь скрипнула, и в палату заглянула молодая медсестричка, которая увидела, что глаза у меня открыты, и сразу исчезла за дверью, а из коридора были слышны быстро удаляющиеся цоканья каблуков.

Через десять минут в палату вошли пожилой доктор и медсестра. Доктор был очень похож на профессора Преображенского из «Собачьего сердца», особенно борода и шикарные загнутые вверх усы, это меня немного рассмешило, была какая-то схожесть ситуации.

— Улыбаетесь, это хороший знак, — доктор подошел к моей кровати и присел на стул. — Я ваш лечащий врач Федоров Николай Васильевич, можете обращаться ко мне доктор Федоров. Как вы себя чувствуете, молодой человек?

— Вы знаете, доктор, на удивление хорошо, — я действительно чувствовал себя хорошо, несмотря на то, что пережило доставшееся мне тело. — Немного кружится голова, но, вероятно, из-за того, что я голоден, а в остальном все отлично.

— Ох и напугали вы свою бабушку, юноша, — доктор шутливо пригрозил пальцем. — Нужно быть аккуратным на катке. Хорошо, ваши друзья не оплошали и смогли вызвать скорую помощь.

— А как я им благодарен, — невольно хмыкну. — Доктор, а долго мне лежать в больнице?

— А вы спешите, наверное, вернуться на учебу в школу? Похвально, молодой человек, — посмеиваясь, доктор встал со стула. — Но все же вы пробыли без сознания сутки, да и удар головой, так что недельку мы понаблюдаем за вашим самочувствием, ну а я пока продолжу обход других пациентов, коли нет у вас больше вопросов, ну а вам отдыхать и набираться сил.

Доктор уже подходил к двери.

— Есть у меня еще один вопрос, доктор, — дождавшись, когда он обернётся, сделал расстроенное лицо и с грустью в голосе спросил: — Доктор, это важно для меня, скажите, я теперь смогу играть на скрипке?

Доктор недоуменно посмотрел на меня, но я постарался вложить во взгляд надежду на положительный ответ.

— Да, конечно, молодой человек, — успокаивающе улыбнулся. — Мы еще будем гордиться, что лечили известного скрипача.

— Это я удачно тогда головой ударился, — с облегчением вытер несуществующий пот со лба.

Видя заинтересованный и не понимающий, в чем была удача, взгляд, пояснил:

— Просто до этой травмы я не умел играть, а теперь смогу.

Секунд десять была тишина, потом стоящая в углу палаты медсестра хрюкнула, пытаясь скрыть смех, вслед за этим раздался громогласный смех доктора, заставивший и меня улыбнуться от столь удачной шалости.

— Ох шельмец, — доктор, сняв очки, стал протирать глаза от выступивших слез. — Ну что же, вижу, с вами и действительно все в порядке, возможно, и недели не понадобится. Ну а сейчас отдыхайте, еду вам принесут в палату.

Доктор, издав очередной смешок, покинул помещение.

Через пару часов пришла моя бабушка. Анна Николаевна была в молодости светской львицей, трижды выходила замуж. Первым ее мужем был профессор геолог, но они прожили вместе недолго из-за ревности мужа. Вторым мужем был музыкант из московской филармонии (от него нам достался прекрасный рояль), погиб от рук грабителей, когда возвращался домой. В феврале тридцать девятого бабушка вышла замуж за моего деда, тогда бывшего капитаном НКВД. В январе сорокового у них родился мой отец — да, я их чувствую, как своих родителей, — который, кстати, пошел по стопам деда и погиб, будучи лейтенантом КГБ. Дед же за два года до него умер от инфаркта, будучи генералом КГБ. Сама бабушка работала в библиотеке, сначала это была библиотека Государственного Румянцевского музея, в последующем переименованная в Государственную библиотеку СССР им В.И. Ленина, и мне кажется, работает она в секретном отделе, ну или работала. Бабушка очень живой человек, и с ней мне очень легко общаться, и хоть она культурная женщина, но все ругательства в основном маленький Александр узнал от нее. Так же она обучала внука игре на фортепьяно, так как мелкий Сашка наотрез отказался идти в музыкальную школу, но вот саму музыку он любил и имел явный талант к ней, о чем расстроенно говорила Анна Николаевна.

— Вот скажи мне, наказание господне, что ты забыл в парке на катке? Ты же не любитель коньков, — первое, что услышал от бабушки.

— Ну, я решил проверить, а вдруг понравится, — как-то даже промямлил, вспоминая причину, потянувшую меня на каток.

Это была Ольга Синицына, первая красавица и отличница класса. Бабушка же поняла мою заминку по-своему.

— Ох кобель, знаешь, чего я боюсь больше всего?

— Даже не представляю, — бабушка заинтересовала меня.

— То, что один раз к нам в подоле принесут ребенка, — бабушка смотрела на меня абсолютно серьезно, — и это будет не одна девушка.

— Я буду осторожен.

— То есть сказать: «Бабушка, я не такой» и что-нибудь про истинные чувства ты не хочешь?

— Не смею обманывать самого дорого человека на свете, — я не выдержал и улыбнулся во все двадцать восемь.

— Прям как твой отец, — махнула на меня рукой. — Ну, хоть есть надежда, что как и он найдешь ту, которую полюбишь по-настоящему. Я поговорила с врачом, тебя здесь понаблюдают неделю.

— Да он мне говорил уже, хотя, как по мне, могли бы уже сегодня выписать.

— Врачу видней.

Наш разговор был прерван молоденькой симпатичной медсестричкой, обворожительные ножки из-под короткого халатика сразу привлекли мое внимание.

— Я принесла градусник, — голос был также приятен как и сама медсестра.

— У меня нет температуры, но ведь это вас не остановит проверить ее? — ухмыльнувшись, протянул руку за градусником.

— Положено, — придала голосу строгость, но вот глаза улыбались.

Девушка отдала градусник, и, пока она шла на выход, мой взгляд наслаждался ее нижними девяностыми. И только когда она закрыла за собой дверь палаты, я снова перевел взгляд на бабушку, которая пристально взглянула мне в глаза.

— Что? — сделал вид, что не понял ее взгляд.

— Я же говорила — кобель.

Я постарался состроить виноватый вид, но, не выдержав, улыбнулся.

После ухода бабушки стало так скучно. У меня с собой не было ни одной книги, хоть в больнице и было что-то наподобие библиотеки, но она уже была закрыта, телевизор отсутствовал даже в холле. А вместо молоденькой медсестрички на посту сидела женщина лет пятидесяти. В этот момент я даже пожалел, что лежу в палате один, зато я попытался разглядеть себя в маленьком зеркале над раковиной, которая была в палате. Ну что я могу про себя сказать: красавчик, светло-русые волосы, короткая стрижка, глаза ярко-голубые, лицо уже лишилось детской пухлости, подбородок, как называется, волевой, ресницы густые и длинные — мечта девушек, брови темнее волос на голове, что еще больше подчеркивает глаза. Я немного полюбовался собой, построил разные рожицы. Тело бывший хозяин держал в тонусе, из воспоминаний я узнал, что Саша раз в три дня бегал на спортивную площадку. Так что тело было не стыдно показать. Ярко выраженные кубики на прессе, прекрасно выглядящий пояс адониса и грудные мышцы. Узкая талия и широкие плечи, накаченные руки как у атлета, но не как у бодибилдера, заканчивал приятную глазу картину рост, который в мои уже был метр семьдесят восемь. В общем, если сказать, что я доволен, это значит, ничего не сказать. Налюбовавшись, я улегся в кровать и решил, наконец, подумать, что мне дальше делать. Нет, я не стал размышлять о том, как мне спасти СССР и даже не стал придумывать командирскую башенку, потому что кто-то посмел ее придумать до меня, а вот перепеть песни Высоцкого... Я как-то читал книгу про попаданца, который оказался в прошлом с телефоном и стал знаменитым, ну что же, телефона у меня нет, что, кстати, к лучшему, так как я уверен, что в итоге телефон этот кто-нибудь у героя должен найти. Закон подлости работает всегда и как он будет объяснять его наличие, при том, что предмет из будущего не попадёт после этого в застенки какой-нибудь лаборатории, я не представляю. Вместо машинки, которая отправит на стол вивисектора, у меня была прекрасная память, подаренная богом, и тысячи самых популярных песен на разных языках в голове. Прекрасное музыкальное образование, без которого работать музыкальным критиком невозможно. Единственное, что мне не давало в прошлой жизни попробовать себя на сцене, это повреждённые голосовые связки, в результате несчастного случая, но музыку я любил, и даже частенько играл на фортепьяно для себя и женщин, которых приводил, прекрасно играл и на гитаре. Вот я и задумался об этичности моего будущего поступка. Плагиат — какое некрасивое слово, покатав его в уме я в итоге решил: плевать, я хочу петь, тем более мой новый голос позволяет, а если еще немного над ним поработаю, станет просто великолепным. Я хочу выступать, к тому же внешность отличная. В общем, я убедил себя, что авторы похищенных мной песен скорее всего придумают вместо украденных новые и, возможно, даже лучше. Встав опять с кровати, я немного с тревогой решил опробовать голос. Хоть в воспоминаниях я находил Сашу часто поющим дома, но хотелось убедиться. Начать решил с песни, которая более подходит моему возрасту.

В юном месяце апреле

В старом парке тает снег,

И крылатые качели

Начинают свой разбег.

Позабыто все на свете,

Сердце замерло в груди...

Песню я начал тихо, но постепенно сам стал наслаждаться ей, и голос становился все громче.

Только небо, только ветер,

Только радость впереди!

Припев же я запел в полный голос.

Взмывая выше ели, не ведая преград,

Крылатые качели летят, летят, летят.

Детство кончится когда-то,

Ведь оно не навсегда.

Станут взрослыми ребята,

Разлетятся кто куда.

А пока мы только дети,

Нам расти, еще расти.

Только небо, только ветер,

Только счастье впереди!

(Крылатые Качели из кинофильма «Приключение Электроника» https://vk.com/audios-183132800?section=playlists&z=audio_playlist-183132800_1, песня выбрана в этом варианте так как в фильме исполнялась Еленой Шуенковой).

Так увлекся пением, что не услышал, как открылась дверь и в палату зашла медсестра, а когда, окончив петь, обернулся, передо мной предстала моя первая публика: Ольга Павловна и ребята из соседних палат, головы которых заглядывали в дверной проем.

— Молодой человек, у Вас прекрасный голос. А что за песню вы пели? Просто очень хорошая и странно, что я ее никогда не слышала.

— Моя песня, я ее недавно сочинил, — ну вот и все мосты сожжены, и так легко это произошло.

— Даже не верится, прекрасный голос и еще талантливый поэт. А есть ли у Вас еще что-нибудь? — в голосе медсестры промелькнуло недоверие.

— Да, но их лучше исполнять с аккомпанементом, впрочем, как и эту.

— А вы и музыку сочиняете? — на лице Ольги Павловны все больше удивления и недоверия.

— Да, я с шести лет играю на фортепьяно.

— Прекрасно, у нас в ленинской комнате есть пианино, только сейчас уже поздно, а вот завтра во время обхода врача вы сможете попросить у него разрешения играть там. А сейчас, может, все же споете еще одну свою песню?

— Ну что же, дайте подумать, какую.

— У Вас их много? — голос медсестры аж повысился от удивления.

— Ну уж не две точно, но спою я сегодня еще только одну, а вот завтра, если доктор разрешит, исполню побольше, — решил сразу предупредить, чтобы не просили еще спеть.

Я решил ничего не придумывать и продолжить петь из электроника.

Над нами солнце светит — не жизнь, а благодать,

Тем, кто за нас в ответе, давно пора понять,

Тем, кто за нас в ответе, давно пора понять, —

Мы маленькие дети, нам хочется гулять.

На последних словах куплета подмигнул ребятам, которые уже вошли в палату.

А нам говорят, что катет короче гипотенузы,

А я говорю вам — хватит, устал я от этой обузы.

Па-ра-па-ра-ра па-ра короче гипотенузы,

Па-ра-па-ра-ра па-ра устал я от этой обузы.

Ах, встать бы на рассвете, убрать бы в стол тетрадь,

Тем, кто за нас в ответе, давно пора понять,

Тем, кто за нас в ответе, давно пора понять, —

Мы маленькие дети, нам хочется гулять.

А нам говорят: «Афины войною пошли на Спарту»,

А я говорю: «Покинуть хочу поскорее парту!».

(Мы маленькие дети https://www.youtube.com/watch?v=W-tPTmdnc7E)

В течение песни начали раздаваться смешки, ребята улыбались, а когда я закончил петь, даже начали аплодировать, было чертовски приятно.

— Спасибо большое, — улыбка сама появилась на губах, — но на сегодня все, завтра, если позволит врач, я спою в ленинской комнате.

— Действительно, расходимся по палатам, ребята, — медсестра тоже улыбалась. — Как ведь точно спел про вас, шалопаев, все-все расходимся.

— А тебе надо петь на радио, — сказала она, когда выпроводила всех из моей палаты. — Я тоже завтра попрошу Николай Васильевича, он главврач, думаю, разрешит.

Оставшись один, я улегся на кровать. Ну что же, голос у маленького Саши действительно отличный, завтра проверю в других тональностях...

И вот на такой ноте незаметно уснул.

Ну почему, объясните мне, почему надо будить в больницах в такую рань и всучивать градусник даже тем, кто никогда не жаловался на температуру? Вот и меня разбудили в шесть утра, а завтрак только в девять. Ладно бы после этого шел обход врача, так нет, он только после завтрака, в десять. Я на автомате засунул градусник под мышку, ну и, естественно, уснул, после чего выслушал о своей безответственности от пришедшей забрать его медсестры. Второй раз уже уснуть не смог, поэтому решил сделать зарядку, из здания меня вряд ли кто сейчас выпустит, так что ограничюсь, пожалуй, отжиманием и упражнениями на пресс. Очередной раз порадовался тем, что молодой Александр любил спорт. Выйдя в коридор, обнаружил на посту вчерашнюю молодую медсестру и Ольгу Павловну, это хорошо, что их смена началась. Подойдя к ним и не успев даже слово сказать, я успел только рот открыть, как сразу отповедь от молодухи.

— Пациент, вы почему не в палате?

— Я хотел... — пытался я объяснить, почему, но опять был прерван.

— Марш в палату и до обхода врача не покидайте ее, завтрак вам принесут.

— Да я хотел попросить ключ от душевой, — все же сумел сказать этому гестаповцу в коротком халате и со стройными ножками, а халатик так облегал прекрасный третий размер... Что-то меня не туда занесло.

— Это зачем Вам в душ? — задала шикарный вопрос девушка, от такого даже Ольга Павловна на нее посмотрела с недоумением.

— Да после зарядки хотелось бы ополоснуться, не в раковине же это делать.

— Александр, вы недавно лежали сутки в бессознательном состоянии. — Вот не могу понять, почему не называть вещи своими именами — вы были в коме. — И сегодня подвергли себя физическим нагрузкам, вы, наверное, хотите подольше побыть с нами?

Ольга Павловна сурово посмотрела на меня, отчего я даже стушевался и понял, что ведь действительно повел себя безответственно, но я и вправду чувствую себя абсолютно здоровым, о чем и заявил.

— Это не Вам решать, — очнулся гестаповец, — а врачу.

— Ну да, доктор сказал: в морг, значит, в морг, — не остался в долгу я.

— Что? Какой морг? — красивая и глупая — это ли не мужской идеал, точней идеал холостяков.

— Держи ключ, юморист, — достав из стола ключ с марлей вместо металлического кольца и картонной биркой, Ольга Павловна, улыбаясь, вручила его мне. — В конце коридора справа.

Заглянув в палату за полотенцем, пошел наслаждаться победным душем. А что, я победил гестаповца, симпатичного, глупого, но все же фашиста в юбке. После душа вернул ключ и вернулся в палату, где опять завалился в кровать с мыслями о том, стоит ли мне что-то делать с развалом СССР, и прекрасно понял, что в моем случае ничего из того, что делают попаданцы, я делать не собираюсь. Писать письма Брежневу или Романову или еще кому, так я уверен, что придется писать не одно и закончится это все там же, в застенках, где из меня будут выбивать информацию под всякими препаратами. Вспомнил книгу об одной певице, которая путем известности и популярности налаживала отношение Европы и СССР, для меня это самый приемлемый вариант. Тем более, как помню, в начале этого года вновь стали налаживаться отношения с Францией. И благодаря Шарлю де Голлю Франция выходит из НАТО. Этот политик с приходом пятой республики позиционирует Францию как свободную от влияния североатлантического союза, сильную ядерную державу, где сотрудничество с СССР считал важнейшим направлением внешней политики, и вскоре должен заключиться договор об увеличении товарооборота между двумя государствами. Все это я вспомнил благодаря статье моего друга, который попросил помочь ему и привести пример и культурного обмена, ведь в это время зародится любовь Советских граждан к Джо Дассену. Вот я и решил, что если народ Франции полюбит меня как певца, это только больше сблизит, а уж как этого добиться, я придумал. Так и прошло время до завтрака.

Ну, а пока в палату принесли прекрасный завтрак в виде сечки, чая и хлеба с квадратиком масла и половинкой яйца, куда там завтракам в элитных гостиницах. Минут через пятнадцать после того, как у меня забрали посуду, меня навестили с обходом Николай Васильевич и Ольга Павловна. Ответив на дежурные вопросы о здоровье, я попросил разрешение воспользоваться пианино в ленинской комнате, меня поддержала Ольга Павловна, рассказав, что ей понравились мои песни, чем заинтересовала Николая Васильевича.

— Так давайте так и поступим, молодой человек, сейчас Вам до обеда надо сходить на ЭКГ, рентген и к невропатологу, а вот после обеда подойдите ко мне и мы вместе с вами сходим, мне тоже интересно послушать Вас.

Согласившись, я вместе с доктором вышел из палаты и пошел на рентген. По дороге меня спросили ребята, которые слышали меня вчера, буду ли я петь сегодня, я им пересказал слова доктора. Врач, снимавший кардиограмму, гордо рассказывал о том, что их больница оснащена новейшим ламповым портативным электрокардиографом весом всего 10 кг. Глядя на это чудо современной техники, вызывающее ассоциацию бабинного магнитофона, я так остро почувствовал тоску по компьютеру и интернету! Ну почему я не учился на какого-нибудь электронщика? Ну да ладно, пожалел немного и выкинул из головы, чего жалеть о несбыточном. Побегав по кабинетам, я вернулся в палату незадолго до обеда. Обед был также изумителен, как и завтрак, легкий рыбный супчик, жидкое пюре с опять же рыбной котлетой и компот из сухофруктов. Только у меня забрали посуду, в палату зашла бабушка.

— Ну как тут себя чувствует моя кара господня? — раздались с порога добрые слова бабушки.

— Бабушка, как коммунистке не стыдно все время вспоминать бога? — решил поддеть любимую старушку.

— А как тут не вспомнить, если ты явный пример того, что бог есть и всем воздастся. Ладно, а теперь шутки в сторону, докладывай, как самочувствие.

— Все отлично, мой генерал, — отдав честь, доложился. — Правда, скучно, но я кое-что придумал.

— К пустой голове руку не прикладывают, — не осталась в долгу бабуля. — Вот я тебе принесла, — и достала книги из матерчатой сумки, прабабушки современных пакетов. — И что ты там придумал? Меня это почему-то немного пугает.

— Бабушка, совсем ты не доверяешь любимому внуку, — сделал вид, что обиделся.

— Вот именно, любимому, а значит и хорошо знакомому, — отвесила слабенький подзатыльник. — Ну что ты там придумал?

— А вот сюрприз, но я не могу долго скрывать его от самой прекрасной женщины на свете, так что пойдем, я все покажу.

— Вот когда ты начинаешь расточать комплименты, я начинаю еще больше волноваться и думать, что ты там натворил, — сказала и вслед за мной вышла из палаты.

По дороге к посту медсестер, меня окликнул Алексей, один из ребят, которые подходили ко мне с вопросом о продолжение моего импровизированного концерта. Заодно и познакомились.

— Саша, ты в ленинскую? — рядом с Алексеем стояли молодая женщина и мужчина, в которых я узнал самых известных телеведущих страны, а для тех, кто связан с музыкой, тем более.

то были Анна Шилова и Игорь Кириллов, те, кто вели первые концерты «Песня года».

— Да как раз собирался к врачу попросить ключ. Здравствуйте, меня зовут Александр, а это моя бабушка Семенова Анна Николаевна, — представился сам и представил бабушку, а вы Анна Николаевна и Игорь Леонидович, вы прекрасные телеведущие.

— Очень приятно, — очаровательно улыбнулась Анна. — А вы тот молодой человек, о котором мне сын успел уже наговорить столько.

— Нет, это не я, — опять не удержался от шутки. — А если и я, то доказательств нет.

Анна замерла и не знала, что сказать, только Кириллов засмеялся.

— Анна, а парень юморист.

— Ага, только ремня на него не хватает, — вставила свои пять копеек бабушка.

— Ну, юморист, мне сын рассказал, что вы вчера исполнили две прекрасные песни своего сочинения, — при этих словах бабушка взглянула на меня, но виду не подала, что удивилась, за что я ей очень благодарен. — А сегодня вы вроде как обещали исполнить еще.

— Да, все так, я как раз шел к врачу за ключом, да и Николай Васильевич тоже хотел сходить с нами.

— Ну тогда вы не против, если и мы с Игорем послушаем? 

Пока мы разговаривали, подошли еще несколько ребят из вчерашних слушателей, такой компанией мы и проследовали сначала к Ольге Павловне, ну а потом и к Николаю Васильевичу.

Ленинская комната представляла из себя большой актовый зал с небольшим возвышением, на котором стояли два стола и невысокая трибуна, а в углу располагалось фортепьяно. Прошёл к нему, по дороге захватив один из стульев, для начала проверил звучание. Ну что сказать, на безрыбье и рак рыба.

— Присаживайтесь. Для начала я хочу извениться за столь ужасный инструмент  — начал я рассказ, — хоть в этом нет моей вины, но постараюсь выжать из него все, что возможно, а теперь коротко о том, как и почему я начал петь. Меня всю жизнь сопровождает музыка, и в этом я благодарен моей бабушке, которая и научила меня играть на фортепьяно, но я не пошел в музыкальную школу, просто мне было это неинтересно, а недавно я втайне даже от нее сочинять стихи и музыку, наверное, потому что все же немного стесняюсь, и вчера меня впервые услышали. После столь приятных отзывов я решил все же исполнить часть из того, что сочинил.

— А парень хорошо держится на публике, — прошептал Игорь Анне Шиловой, та согласно кивнула.

— И первую мою песню я хочу спеть о нас, о детях, и в некотором смысле посвятить ее тем, кто за нас в ответе, — улыбаясь, посмотрел на присутствующих взрослых. — Помните, нам иногда хочется не только учиться, но и веселиться.

Тем, кто за нас в ответе, давно пора понять,

Тем, кто за нас в ответе, давно пора понять, —

Мы маленькие дети, нам хочется гулять...

Публика прекрасно приняла песню.

— В следующей песни я хочу вам сказать, ребята, не будем спешить становиться взрослыми, ведь детство так быстро проходит.

Детство кончится когда-то,

Ведь оно не навсегда.

Станут взрослыми ребята,

Разлетятся кто куда...

И снова во время этой песни в зал стали подходить новые люди, под конец почти все места были заняты, и громкие аплодисметы были столь неожиданны и приятны.

— Большое спасибо, а теперь я хотел бы спеть песню о Родине, ее я впервые исполняю.

С чего начинается Родина?

С картинки в твоем букваре,

С хороших и верных товарищей,

Живущих в соседнем дворе,

А может она начинается

С той песни, что пела нам мать,

С того, что в любых испытаниях

У нас никому не отнять.

С чего начинается Родина…

С заветной скамьи у ворот,

С той самой березки, что во поле

Под ветром склоняясь, растет.

(https://www.youtube.com/watch?v=Fpox0nzuoZo).

В течение всей песни была гробовая тишина, и даже некоторое время после, а потом встал Николай Васильевич.

— Александр, это прекрасная песня, спасибо тебе большое за нее.

И после этих слов в зале раздались крики «Молодец!», «Так держать!», а в глазах бабушки было столько гордости, но и столько же вопросов ко мне.

— Следующую песню я хочу спеть о том, что все у нас в будущем будет хорошо, но мы сами творим свое будущее и должны каждый раз обращаться к себе с вопросом: «а сегодня что для завтра сделал я?»

Слышу голос из прекрасного далека,

Голос утренний в серебряной росе.

Слышу голос, и манящая дорога

Кружит голову, как в детстве карусель.

Прекрасное далеко

Не будь ко мне жестоко,

Не будь ко мне жестоко,

Жестоко не будь.

От чистого истока,

В прекрасное далеко,

В прекрасное далеко,

Я начинаю путь.

Слышу голос из прекрасного далека,

Он зовет меня в чудесные края.

Слышу голос, голос спрашивает строго:

А сегодня что для завтра сделал я?

(Прекрасное далёко https://www.youtube.com/watch?v=9FU3C7vh1jI).

Актовый зал уже был полон, и стало видно, что много слушателей выглядывали из-за дверей. Я решил спеть грустную песню, посвященную нашим с маленьким Александром мамам. Да, это, конечно, не слишком красивый ход, но во-первых, я действительно хотел спеть эту песню о самых добрых и любящих женщинах для всех сыновей, и только во-вторых, я хотел показать разный репертуар.

— Следующую песню я хочу спеть о человеке. Человеке, по которому очень скучаю.

В полночной тишине

Ты пела песни мне,

И улыбался я тебе во сне.

Ночные облака

Качали на руках,

И вдаль несла нас времени река.

Мама! Я без тебя всегда скучаю.

Мама! Хожу и поезда встречаю.

Мама! Как грустно мне

Без тёплых рук твоих…

В тени больших берёз,

Наивных детских слёз,

Когда ругала в шутку и всерьёз,

Вставал и уходил,

Прощения не просил.

Как жаль…

(https://www.youtube.com/watch?v=D9UgGZY5NOY).

Бабушка встала, подошла ко мне и обняла, на глазах ее были слезы, и я честно пожалел, что выбрал эту песню.

— Бабушка, не плачь, — даже взрослый я не был чёрствой задницей. — Я верю, что они там вместе и у них все хорошо.

— Какой ты взрослый стал, Сашенька, — тихо прошептала мне и поцеловала в щеку, после чего смахнула слезу и уже со спокойным лицом вернулась на свое место рядом с Николай Васильевичем, который взял ее за руку и что-то прошептал. Я не расслышал, но после этого бабушка даже улыбнулась.

Я сел обратно за пианино и только тут заметил на крышке бубен, самый простой такой у меня был в детстве, по звучанию больше похож на обычную погремушку. И родилась идея спеть довольно заводную и веселую песню.

— Песня была очень грустная, и я на такой ноте не хочу заканчивать этот импровизированный концерт, но для следующей песни мне нужна будет небольшая помощь зала, прошу приветсвовать известного телеведущего Кириллова Игоря Леонидовича, — зал зааплодировал, а сам Игорь посмотрел удивленно на меня, но все же поднялся со стула. — Прошу, поднимитесь ко мне.

Дождавшись, когда он подойдёт, я взял бубен в руки.

— Песня очень заводная, и когда я ее сочинял я сразу представлял, что на фоне должен звучать бубен. Ритм простой, но он придаст изюминку исполнению, так что прошу Вас, не откажите.

— Ну что же, я попробую только покажите, как, — Игорь посмотрел на меня в ожидании.

Я показал ему пример и вручил бубен. Так как там действительно ничего сложного не было, Кириллов его легко повторил.

— Но вы ведь не думаете, что только Игорь Леонидович будет отдуваться за всех, — я хитро улыбнулся, посмотрев на Анну Шилову, на что та рассмеялась. — Да, да, Анна Николаевна, прошу Вас на сцену, вы часто ведете передачи вместе. А кто я, чтобы разбивать столь прекрасный дуэт? Товарищи, попрошу поприветствовать Анну Николаевну Шилову, прекрасную актрису и телеведущую, и, главное, очень красивую женщину.

При этих словах бабушка мне пригрозила кулачком, что-то прошептала тихо, и кажется, это было что-то про кобелиную породу.

— Но ей в помощь нужны еще две девушки, кто не боится, что их голос услышит наша прекрасная публика. — Я посмотрел в сторону понравившейся мне медсестры, голос у нее был прекрасным, и я уверен, что слух тоже есть. Да и ничего такого я от них не попрошу. — Прошу на сцену Светлану, девушку которая следит, чтобы я соблюдал предписания врача, строгая, но прекрасная.

Светлана поджала губы, но все же поднялась к нам.

— Девушки, еще прошу одну к нам на сцену, я еще слишком мало лежу тут, чтобы познакомиться со всеми вами.

Зрители рассмеялись на столь простую шутку, а от бабушки раздалось:

— Однако успел уже, весь в отца.

На это народ еще больше развеселился.

— Бабушка, этим и горжусь.

И опять мне показали кулачек.

На сцену вышла прекрасная рыжеволосая девушка, видно, одна из посетителей, так как была одета не в медицинский халат и не в больничную пижаму.

— Ну что же, красавицы, к Вам задание тоже несложное, но так же ответственно, нужно поддерживать ритм хлопками, — я прохлопал ритм. — В этом, я думаю, вам поможет зал, а также в пару местах подпеть мне вот так: «во-о, во-о, во-о, во-о». Ну, давайте вместе попробуем.

Ну что сказать, прекрасно получилось.

— Ну а теперь немного о песни, она на французском, этот язык я изучаю в школе и без всякого стеснения могу сказать, что знаю его на отлично, и этот язык прекрасен, как и русский, и стихи на нем прекрасно звучат, на нем прекрасно получаются песни, посвященные прекрасным женщинам. Так вот и эта песня просвещена нашим девушкам таким прекрасным, но таким недоступным. Ну что же, не буду больше вас томить.

Je l'ai vue pres d'un laurier

Elle gardait ses blanches brebis

Quand j'ai demande d'ou venait

Sa peau fraiche, elle m' dit:

«C'est d'rouler dans la rosee

Qui rend les bergeres jolies»

Mais quand j'ai dit qu'avec elle

Je voudrais y rouler aussi, elle m'a dit

Elle m'a dit d'aller siffler lа-haut sur la colline

De l'attendre avec un petit bouquet d'eglantines

J'ai cueilli les fleurs et j'ai siffle tant que j'ai pu

J'ai attendu, attendu, elle n'est jamais venue...

(Joe Dassin Siffler sur la colline https://www.youtube.com/watch?v=zN57ut5c4no)

Во время припева я пару раз подмигивал двум девушкам, которые были на сцене вместе с Шиловой. Зал улыбался и весело прихлопывал, песня ведь действительно заводная.

— Ну что же, позвольте на столь веселой ноте окончить наш небольшой концерт.

Народ не хотел отпускать, но меня поддержали Николай Васильевич и Светлана, сказав, что я все-таки не просто так лежу в больнице и мне надо отдохнуть, но все разошлись только после моего обещания еще раз выступить на днях, при этом я получил десятки похлопываний по плечам и пожатий рук.

Ко мне подошли Игорь и Анна.

— Молодой человек, — начал Игорь, — у Вас прекрасный голос и прекрасные песни, и, что не мене важное, вы прекрасно себя чувствуете на сцене. Скоро у нас будет подготовка к голубому огоньку, посвященному восьмому марта, на двадцать третье февраля мы уже не успеваем ничего сделать, так как надо все заранее согласовывать, но вот на восьмое есть вполне большой шанс, что вы выступите.

— Прекрасно, я с удовольствием выступлю, — Кириллов был доволен, что не ошибся во мне, и я не стал изображать скромность или испуг того, что выступление будет на телевидении.

— Ну тогда будем прощаться, но ненадолго, я думаю, — он протянул мне руку, которую я тут же пожал. — Выздоравливайте быстрей.

— До встречи, молодой человек, — попрощалась и Анна.

Мы с бабушкой вернулись в палату, я завалился на кровать.

— Саша, и когда ты стал сочинять и тем более на французском, — бабушка внимательно посмотрела на меня.

— Давно. Просто не хотел как-то делать это публичным достоянием, а вот после злополучного катка я решил, к черту, почему я должен скрывать то, что мне нравится и, наблюдая сегодня за тобой, заметил, что не только мне, — я с хитринкой посмотрел на нее.

— Ты видел кого-то кроме девчонок, которым постоянно подмигивал, я удивлена.

— Ну не надо наговаривать, всего-то два раза подмигнул.

— Эх, Саша, Саша, ты и так красавцем уродился, а теперь еще и после того, как стал петь, да так петь, что, боюсь точно стану скоро прабабкой. Видела я, как на тебя заглядывались.

— Не бойся, я не спешу с детьми, — я отмахнулся на слова бабушки. — Ну, тебе правда понравилось?

— Ты прекрасно поешь и песни у тебя прекрасные, и это я тебе не как бабушка говорю.

Так мы и проговорили до ужина, после чего бабушка ушла домой.

Если вам понравилось произведение, то ставьте лайки, добавляйте в библиотеки и подписывайтесь на мой профиль, Вам не трудно а автору приятно и добавляет стимула писать и дальше.

Шесть утра, труба зовет, градусник под мышку — и вперед. Вот и кто сказал, что я не поэт? Попробуйте в шесть утра лучше сочинить. На этот раз продержался до того, как заберут градусник, после сразу отрубился, не стал зарядкой заниматься, чтобы не выслушивать очередные нотации. Полвосьмого разбудили и отправили сдавать кровь. Вот странно: кровь из вены сдаю без проблем, а вот из пальца проходит путем долгого настраивания себя, и в итоге все равно вздрагиваешь. Но зато завтрак сегодня другой: манка, и даже без комочков, хотя очень жидкая, неизменный хлеб с кусочком масла и половинкой яйца — вот это стабильность. За подносом с посудой пришла Светлана.

Весна нас делает другими.

Всё так легко и как-то странно.

А у моей Весны есть имя:

Мою Весну зовут Светлана.

— Не надо, у меня есть молодой человек, и у нас все серьезно, — Светлана как-то сбивчиво проговорила это.

А я терплю, а я любуюсь

И счастлив ей доставить радость.

А я люблю её такую,

И мне другой Весны не надо.

Светлана шустро подхватила поднос и быстрым шагом покинула меня. Так, Александр, успокойся, у девушки есть парень. А когда это меня останавливало? Разве что этот парень — мой друг. Александр, это не наше время, здесь более строгие нравы, не у всех, конечно, но у большинства, и, вообще, в СССР секса нет. На этой веселой ноте мои раздумья прервал доктор.

— Как сегодня себя чувствует юный талант? — сразу поинтересовался Николай Васильевич.

— Превосходно, хоть сейчас на выписку, — попытал удачу я.

— Нет. Никак не могу, все больные попросили Вас подержать подольше, — отшутился доктор. — Ну, я, по крайней мере, надеюсь на это. Да не беспокойтесь вы так, думаю, в пятницу после обеда мы Вас выпишем, так что потерпите еще два дня.

До обеда я снова вернулся к размышлению о том, стоит ли куда-то лезть, кроме музыки. Вот часто попаданцы лезли с помощью к Романову или Шелепину, но давайте рассуждать не как диванные политики. Вот откуда мне знать, что они не уроды? Пример: простой Сергей Лапин, тот, что заведовал всем телевидением, тот, кто — о ужас! — убрал КВН и запретил снимать крупным планом Пугачеву — какой нехороший человек. А то, что он увеличил среднесуточный объём вещания в два раза, вел новый телецентр Останкино, тот, что теперь известен всему миру, то, что, благодаря ему, ввели еще три спутника, что увеличило покрытие, — это же, конечно, хрень собачья. Нас же лишили возможности разглядывать глаза Пугачевой. Да, его позиционируют, как человека, который усилил цензуру на телевидение, но вот, например, солист группы «Песняры» отзывался о нем, как о хорошем человеке. Это я к тому, что человека можно и нужно рассматривать под разными углами, и я вот уверен, что противников у Романова не меньше, чем у Лапина. Так что лучше я все же останусь пока в стороне и буду делать то, что умею, буду своим примером показывать, что люди в нашей стране не спят и видят, как бы превратить все страны в социалистические, ну и потихоньку приглядываться к нашим политикам. И уже на основе того, что сам увижу, буду делать выводы, а не слушать тех, кто где-то что-то прочел, ибо надо помнить главное — историю пишут победители, и не факт, что те, кто победил, — наши друзья.

Бабушка опять меня навестила прям сразу после обеда, и когда Светлана пришла за посудой, наблюдала краснеющую её, быстро собирающую тарелки и смущенно отводящую взгляд.

— Что ты уже натворил? — сразу, как Света вышла из палаты, начала допрос моя персональная совесть.

— О чем ты? Кстати, бабушка, а почему ты не на работе? — если нет твердых доказательств, всегда уходите в несознанку, ну или пытайтесь перевести разговор.

— Ты все прекрасно понял, и не смей переводить тему, — с бабушкой это не прошло.

— Да ничего такого, я просто прочитал ей стих. Так почему ты не на работе? — помните мой совет.

— Я взяла больничный по уходу. И что за стих, охальник, ты рассказал, что девушка краснеет и не может на тебя посмотреть? — ну, моя бабушка — исключение из правил, на ней мои приемы не работают.

— Да простой стих про весну, про девушек, ничего такого.

— Может все же расскажешь? — ну явно жизнь с дедушкой ее испортила.

Весна нас делает другими.

Всё так легко и как-то странно.

А у моей Весны есть имя…

И уже тихо окончил четверостишие:

Мою Весну зовут Светлана.

— Красиво, конечно. Ну, что мне с тобой делать? Она ведь старше тебя лет на семь-восемь. Понимает это кобелиная твоя натура?

— Ну почему сразу кобель. Может, у меня чувства, — бабушка с таким скепсисом посмотрела на меня. — Да и старше — это не младше.

— Черт с тобой, тебя уже не переделаешь, — махнула на меня рукой. — Николай Васильевич сказал мне, что, возможно, тебя уже в пятницу выпишут.

— Да, я на это надеюсь. Кстати, а что такое тебе во время моего пения сказал мой врач, что ты стала так мило улыбаться? Неужели суровое сердце Анны Николаевны покорили эти шикарные усы и борода?

— Это почему это суровое? — бабушка была возмущена. — Я милая и добрая, и никто меня не покорял.

— Конечно, ты самая добрая и милая, но все же не уходи от вопроса.

— И в кого ты у меня такой?

— В одну милую и добрую. Ну так как вам мой лечащий врач?

— Довольно импозантный мужчина, — кокетливо улыбнулась старушка.

— Ну что же, я рад, мне он тоже показался хорошим человеком, и я вас благословляю.

— Ладно, хватит об этом, — прекратила тему, но видно, что ей было приятно. — Может, споешь мне что-нибудь?

— Для тебя, бабушка, я готов петь всегда, — и задумался, что же исполнить.

Колышется дождь густой пеленой,

Стучатся дождинки в окошко твое.

Сегодня мечта прошла стороной,

А завтра, а завтра ты встретишься с ней.

Не надо печалиться,

Вся жизнь впереди.

Вся жизнь впереди,

Надейся и жди.

Тропинка в лесу запахла весной,

Земля разомлела от солнечных дней.

Сегодня любовь прошла стороной,

А завтра, а завтра ты встретишься с ней.

«Самоцветы — Вся жизнь впереди» (https://www.youtube.com/watch?time_continue=1&v=0F_DhvaVbHo)

— Я просто побеседовала с доктором. О какой любви завтра ты намекаешь? — бабушка даже для придания себе грозного вида сдвинула брови.

— Просто спел песню, пришедшую на ум, — поднял руки, показывая, что сдаюсь. — Что ты так печалишься?

Не преминул в конце поддеть бабулю.

— Ну, Сашка, — погрозила своим кулачком. — И все же какие прекрасные песни ты сочиняешь.

— Спасибо, — и вот ведь даже ничего не екнуло. — Мне очень важно, бабушка, что тебе нравится.

Обнял ее. Ведь как все повернулось: умер там одиноким, а тут есть человек, который меня любит и будет любить только за то, что я есть.

— А что, может, и вправду выйти в четвертый раз?

И уже совместный смех раздался из моей палаты.

Если вам понравилось произведение, то ставьте лайки, добавляйте в библиотеки и подписывайтесь на мой профиль, Вам не трудно а автору приятно и добавляет стимула писать и дальше.

Интересует когда выйдет следующая глава? Вам сюдаhttps://vk.com/asae.group

Какое чудное утро, сегодня проснулся сам, в восемь утра. После водных процедур принесли завтрак в «номер» в виде великолепной перловки. Ничего, скоро меня ждут на завтрак прекрасные оладушки от бабушки. От мыслей об оладушках на лице расплылась довольная улыбка, при виде которой Светлана, пришедшая за посудой, покраснела. Ох, какая она миленькая, когда щечки покрываются румянцем. Николай Васильевич подтвердил, что меня выписывают после обеда, а также поинтересовался, будет ли мой прощальный концерт. Получив мое заверение, что я не мог даже помыслить уйти, не исполнив обещание выступить, попрощался со мной до четырех часов, я как раз успею собраться и вместе с бабушкой получить выписку. После обеда, получив выписку, мы вместе с бабушкой и Николай Васильевичем прошли к ленинской комнате, на этот раз я шел с гитарой, которую по моей просьбе принесла бабушка. Около зала уже собирались больные и персонал больницы, также среди будущей публики были и обычные посетители. При виде нас народ оживился. «Вот и первые фанаты появились», — подумал я. Николай Васильевич открыл дверь, и народ начал заходить. Я решил с бабушкой подождать, когда все войдут, место для нее и трех гостей врач обещал придержать. Оглянувшись по сторонам, я заметил Игоря и Анну с мужчиной лет сорока пяти с кустистыми бровями, немного смешно задранными верх по краям, одет мужчина был в костюм с наградными планками.

— Добрый день, мне очень приятно, что вы вновь решили прийти на мое импровизированное выступление, меня зовут Александр, — представился я третьему гостю.

— Николай Николаевич, — представился мужчина. — Игорь и Анна так вас хвалили, что я не мог не прийти, хотелось послушать столь молодой талант.

— Здравствуй, Александр, — Кириллов протянул руку, которую я сразу пожал. — Вот решили показать тебя Николай Николаевичу, ты уж нас не подведи, — шутливо пригрозил Игорь Леонидович.

— Не подведу, — даже как-то торжественно получилось ответить. — Проходите и присаживайтесь.

Анна и гость прошли, а вот Кириллов немного замедлил шаг и придержал меня за руку.

— Саша, — могу я так тебя называть? — спросил он и, увидев утвердительный кивок, продолжил: — Так вот, Саша, Николай Николаевич в этом году назначен на должность председателя Гостелерадио СССР, и от того, как сейчас ты выступишь, зависит многое для тебя, если ты желаешь связать свое будущее со сценой. Ты меня понимаешь?

— Конечно, Игорь Леонидович, и я благодарен Вам за такую возможность, — это действетельно дорогого стоит, а с другой стороны, я понимал Кириллова: первые голубые огоньки были ужасны, не для того времени это прорыв. Но если кто видел, например, концерт на двадцать пять лет телевиденью, пришел бы в ужас.

(https://www.youtube.com/watch?v=o7Xvqvdx3qc) 

— Как вы думаете, какой репертуар мне исполнить? Я имею в виду, вы вроде говорили, что возможно появится шанс выступить на голубом огоньке в честь восьмого марта. Может, имеет смысл спеть пару песен для женщин и стоит ли исполнять песни на французком? И еще подскажите, пожалуйста, фамилию Николай Николаевича.

— Месяцев, и песни на французском будут как раз, — Кириллов в очередной раз был доволен, что не ошибся в молодом человеке. — На концерте должны присутствовать представители из Франции, сейчас как раз у наших правительств происходят взаимные встречи, я думаю, Николай Николаевич это одобрит, как и в нашем правительстве.

Взойдя на помост, я посмотрел на публику и улыбнулся как можно более задорно, чем вызвал ответную благостную реакцию у публики.

— Добрый день, уважаемая публика! Сегодня просто великолепный день, меня выписывают, — раздались смешки из зала и даже несколько выкриков, что еще рано и надо еще полежать, на которые я сразу отреагировал: — О, я, конечно, рад, что вы так заботитесь о моем здоровье, но домашние пирожки моей любимой бабушки не хуже самого лучшего лекарства, уж поверьте мне.

Зал снова разразился хохотом.

— Сегодня среди нас человек, который стоял у истоков одной из важнейших отраслей государства, и сейчас ее возглавляет та отрасль, что дает возможность насладиться прекрасными песнями и спектаклями, не покидая наши уютные дома, где мы узнаем всегда что-то новое, ведь, благодаря ей, к нам в дом приходят видные политические деятели и ученые. Не буду вас томить. Поприветствуем, Николай Николаевич Месяцев, председатель Гостелерадио СССР.

Публика зааплодировала, Николай Николаевич поднялся со своего места, повернувшись к зрителям, сделал небольшой поклон. Видно, что человеку было приятно.

Достав гитару из чехла, проверил настройку и остался ей доволен.

— Первую свою песню я хочу спеть о наших защитниках, ведь благодаря им граждане нашей страны могут спать спокойно, и как бы не было страшно им, они никогда не отступятся и будут делать все, чтобы ни один враг не смел топтать нашу землю. И я, например, горжусь тем, что родился в семье, где дед и отец пошли по стезе защитников. Но не буду долго говорить и представляю на Ваш суд свою песню, написанную к двадцать третьему февраля «Два орла».

Над дорогой боевой моей,

В высоте, орлуют два орла.

И один из них ночей черней.

У другого белые крыла.

Если чёрный нынче победит,

Мне в бою не выдержать и дня.

Если белый в битве устоит,

Значит, встретит милая меня.

Если воин бреется,

Значит он надеется.

На любовь надеется,

Значит, будет жить.

Может, прямо лучше не идти.

Отсидеться где-то в стороне.

Но другого нет у нас пути.

Без защитников не жить стране.

Постепенно звук голоса рос: если начинал я тихо, то уже с этого куплета пел в полный голос.

Наши предки долгие века

Лили кровь за эти рубежи.

Не иссякнет Родина, пока

Будут в бой мужчины уходить.

(Два орла — Олег Газманов https://www.youtube.com/watch?time_continue=1&v=ozar8v4ehzs)

Закончил я затухающим голосом.

Песню публика приняла благосклонно и аплодировала по окончанию. Взглянув на наших гостей, я увидел, что Месяцев аплодировал вместе со всеми, Игорь показывал палец вверх, Анна же подбадривающе улыбалась и так же аплодировала.

— Нельзя обойти стороной женщин, ведь без них не родились бы на свет не только мы, но и прекрасные стихи, посвященные красоте, не написаны картины, да и вообще непонятно, как без них жить, я-то уж точно не понимаю.

— Ты-то уж точно, — не преминула вставить бабушка.

— А как было бы иначе? — не сдержавшись, ответил, улыбаясь бабушке. — Ведь родился в семье одной из прекраснейших женщин в мире.

— Сладкоголосый льстец, — смеясь вместе со всей публикой, подвела итог бабушка.

Пускай сегодня цифра восемь

Изящно набок упадёт,

Не просто так об этом просим,

Необходим такой подход.

Ведь это будет бесконечность,

Непостижимо мощный знак,

Пою, такая же сердечность,

От нас, мужчин, да будет так.

Без вас бы не было написано ни строчки,

Без вас, конечно, нас бы не было сейчас,

Родные жены, мамы, бабушки и дочки,

От всей души примите вы поклон от нас.

Без вас отчаянно дичаем,

Не интересен мир и зол,

Как раз тогда и замечаем,

Какая сила — слабый пол.

Природа радостью невинна,

Но одинока так порой,

Прекрасна ваша половина,

Спасибо ей от всей второй.

(Игорь Саруханов — 8 марта https://www.youtube.com/watch?v=AmCK7oK0Li4)

Ну что же, женская часть публики осталась довольной, ну а я доволен тем, что в мои пятнадцать мне за счёт моей фигуры, роста и более взрослого лица вполне можно дать восемнадцать лет, да и хорошо сидящие брюки и расстегнутая светлая рубашка на верхние две пуговицы, что идеально подчеркивает атлетичность фигуры. придает взрослости и, исполняя песню, я замечал на себе заинтересованный взгляд прекрасных женских глаз. Не боись, Сашок, это только начало, скоро и тебе будут предлагать расписаться на груди.

— В прошлый раз я спел вам песню на французском, и в этот раз я хочу исполнить песню на этом прекрасном языке, — я увидел, что Месяцев стал более внимателен. — Но, прежде чем спеть её, я хочу немного рассказать о песне. Она рождена после прочтения великого французского писателя Виктора Мари Гюго, написавшего всем известное произведение «Отверженные», но сейчас я напомню о еще одном прекрасном и трагичном произведении «Собор Парижской Богоматери». Роман о прекрасной цыганке Эсмиральде, о ее любви, а так же о порочной и преступной любьви священика, который сгубил девушку. Его ревность привела Эсмиральду на костер. В романе так же рассказывается о горбуне Квазимодо, который был так же влюблен в прекрасную Эсмеральду и, узнав, что в ее смерти повинен его приемный отец, священник скидывает его с колокольни. Песню, написанную мной, я изначально планировал от лица троих: Квазимодо, священника Фролло и капитана стражи Феба, в которого была влюблена цыганка и который являлся одним из виновников того, что она была казнена. Завершает роман сцена, где в гробнице находят два скелета: один обнимает другой. Это были останки Эсмеральды и безутешного горбуна Квазимодо, и, когда их пытаются разнять, тело Квазимодо рассыпается в прах.

Песню я исполнял уже за фортепьяно.

Belle

C'est un mot qu'on dirait inventé pour elle

Quand elle danse

et qu'elle met son corps à jour, tel

Un oiseau qui étend ses ailes pour s'envoler

Alors je sens l'enfer s'ouvrir sous mes pieds

J'ai posé mes yeux sous sa robe de gitane

A quoi me sert encore de prier Notre-Dame?

Quel

Est celui qui lui jettera la première pierre?

Celui-là ne mérite pas d'être sur terre

Ô Lucifer!

Oh! Laisse-moi rien qu'une fois

Glisser mes doigts

dans les cheveux d'Esmeralda.

Зрителям было немного непривычно услышать, как я предал голосу немного хрипоты. Следующий куплет пел уже без хрипоты, третий куплет я пел, взяв чуть выше и пев чуть звонче. В последний же куплет я вложил весь свой талант, пытаясь донести до зрителей страсть этих троих и печаль. Аплодисменты были оглушительны, встав и еще сам не отойдя от песни, я прижал руку к сердцу и глубоко поклонился. Раздавались крики, требуя еще. Наконец, дождавшись стихание аплодисментов и криков «молодец» и «браво», я вновь обратился к публике.

— Я очень рад, что вам понравилась эта песня, но я, как русский человек, не мог эту песню сочинить и на русском языке, поэтому позвольте мне исполнить на родном языке.

Вновь сел за рояль, немного успокоился: слишком уж меня затопило это чувство, которое отдавала мне публика, чувство какого-то могущества и восхищения. С первых же звуков музыки на зал опять опустилась тишина.

Свет

Озарил мою больную душу.

Нет,

Твой покой я страстью не нарушу.

Бред,

Полночный бред терзает сердце мне опять.

О, Эсмеральда, я посмел тебя желать.

Мой тяжкий крест — уродства вечная печать,

Я состраданье за любовь готов принять.

Нет,

Горбун отверженный с проклятьем на челе —

Я никогда не буду счастлив на земле.

И после смерти мне не обрести покой,

Я душу дьяволу продам за ночь с тобой.

(Петкун Голубев Макарский Belle https://www.youtube.com/watch?v=yhQTMUSkUc4).

(Просьба в комментариях предложить с кем бы гг мог исполнить эту песню на концерте. На ум приходят только Магомаев, все же он спокойно споет и на французском, а вот со вторым беда)

Если до этого я думал, что вот он, триумф, то нет. Вот он, когда видишь на женских глазах слезы, даже бабушка не смогла удержаться. Месяцев что-то быстро говорил Кириллову, при этом экспрессивно жестикулировал, а Игорь только кивал и смотрел на меня, улыбаясь.

— Эта песня слишком грустная, и я не хочу прощаться на такой ноте, но и петь после нее веселую мне кажется неправильным. Так же может кто-то и думает, ну что может знать столь юный парень о любви, но поверьте, могу и хочу спеть одну из песен о том, что можно испытать, когда приходит на сердце любовь.

Подними глаза в рождественское небо,

Загадай всё то, о чём мечтаешь ты.

В жизни до тебя я так счастлив не был,

Для тебя одной их так любишь ты,

Эти белые цветы.

Я люблю тебя до слёз.

Каждый вздох как первый раз.

Вместо лжи красивых фраз

Это облако из роз

Лепестками белых роз

Место встречи застелю. (подумал и убрал изначальные слова "Наше ложе застелю" решил что могут не понять)

Я люблю тебя до слёз,

Без ума люблю.

(Александр Серов — Я люблю тебя до слез https://www.youtube.com/watch?v=8Wl7GFQm9Ks)

Ух ты, зря я посмотрел на Светлану во время песни, столько обожания и страсти в одном взгляде ее. Наверное, повезло, что я сегодня выписываюсь или наоборот, не повезло.

— На этой ноте я хотел бы попрощаться с вами.

Но публика считала наоборот и просила спеть еще.

— Хорошо, но это будет действительно последняя песня, очень хочу оказаться наконец-то дома, — пошел все же навстречу публике.

Не надо печалиться,

Вся жизнь впереди.

Вся жизнь впереди,

Надейся и жди...

Песня зрителей так же порадовала, как и весь мой небольшой концерт. Люди расходились медленно, многие подходили со словами благодарности, девушки и женщины просили петь и дальше, не забрасывать это, на что я им отвечал, что, конечно же, буду петь и дальше ради таких прекрасных слушателей. А Светлана не постеснялась даже поцеловать в краешек губ, правда, сама-то она хотела в щеку, но не на того напала. После, засмущавшись, быстро выбежала из зала.

Наконец, в зале остались только трое гостей и бабушка с Николай Васильевичем.

— Что же, я даже несколько жалею, что выписал вас столь рано, молодой человек, — Николай Васильевич выразил общее мнение, наверное, всей больницы. — Ну да что уж теперь, я думаю, что мы вас вскоре увидим на экранах телевизоров, да и по радио услышим, такой талант должен звучать.

— Несомненно, услышите, причем песню «Два орла» вы услышите уже двадцать третьего февраля, так что, молодой человек, у нас с вами всего несколько дней осталось для репетиции, но я уверен, что вы справитесь. А так же нужно подобрать вам оркестр для песен на восьмое марта, — Николай Николаевич был все еще под впечатлением от концерта, он был рад новому таланту и понимал, что эти песни будет любить вся страна, — Игорь, договоритесь о встрече на завтра, поручаю этого юношу Вам.

— Все сделаю, Николай Николаевич, мы вместе с Анной сделаем все, чтобы помочь Александру, — не стал тянуть только на себя одеяло.

— Ну что же, тогда позвольте отклониться, — Месяцев ушел довольным.

— Саша, ты просто молодец, — Кириллов так же светился довольной улыбкой. — Ждем тебя завтра к десяти утра на улице Качалова, дом двадцать четыре, это бывший дом звукозаписи, на проходной тебя будет ждать пропуск.

— Саша, твои песни просто великолепны, я очень рада, что мы смогли услышать тебя, — Анна тоже была довольна и даже немного возбуждена от концерта. — А теперь тебя услышит и вся наша страна.

— Спасибо Вам большое за подаренный шанс, я этого никогда не забуду, — от чистого сердца я благодарил этих людей.

Добравшись до дома, я, наконец-то смог расслабиться.

— Саша, я немного волнуюсь за тебя, — сказала бабушка, которая всю дорогу молча о чем-то размышляла. — Я боюсь, что слава — а я уверена, что она ждет тебя — вскружит тебе голову.

— Не волнуйся, бабуль, — я подошел к ней, обнял ее за плечи, и тихо прошептал: — Все будет хорошо.

— Я надеюсь, Сашенька, очень надеюсь.

Утро началось в семь с отжимания, пробежка опять в пролете — зима на дворе. Поприседав и пооджимавшись, я решил сегодня больше себя не утруждать, день и так должен быть насыщен. После душа меня ждал прекрасный завтрак в виде долгожданных оладушек со сметаной. Бабушка, как же я тебя люблю. После чего, подобрав темные брюки и темный верх, свитер не стал одевать надел темное драповое пальто, и осмотрев себя в зеркале я остался доволен. Из того, что я видел в шкафу, это выглядело лучше всего. Мы решили выйти чуть пораньше и тихим прогулочным шагом пошли навстречу, тем более идти всего минут пятнадцать-двадцать. Квартира дедушки была на Скатертном переулке. Вчера, возвращаясь с больницы, я не особо разглядывал старую Москву, а вот сейчас, пока шли, обратил внимание. Что я вам могу сказать, город серый, особенно сейчас, когда зима на улице, и наверное, самое главное для автолюбителей — это свободное движение, а не забитые предтротуарные зоны. Люди также спешат на работу, одеты, правда, в большинстве, как и я, в драп. Дом звукозаписи встретил нас своей монументальностью, дом своей эпохи, семь этажей сталинской постройки. На проходной сидел пожилой мужчина, который сначала потребовал документ и у меня, но узнав, что мне всего пятнадцать, смилостивился и поискал в пропусках наши имена, а когда нашел, отправил на четвертый этаж, где репетировал ансамбль песни и пляски имени Александрова. Я замер и даже не заметил, как ко мне подошли Анна и Игорь.

— Саша, ты чего застыл? — поинтересовалась Шилова.

— А? — это судьба, я должен их уговорить еще помочь мне исполнить песню. — Простите, просто я вдруг понял, что мне надо как-то уговорить Александрова Бориса Александровича, чтобы его хор и оркестр помог исполнить одну песню, а лучше две, познакомьте меня с ним пожалуйста.

Я уже приготовился использовать самое страшное оружие — глаза кота из Шрека, — когда сзади раздался смешок бабушки, я повернулся и уставился вопросительно на нее.

— Да не смотри так на меня, просто ты, наверное, забыл, что сам знаком с Борей, он к нам приходил пару раз, правда, тогда тебе было лет шесть и ты звал его дядя Боря.

Я порыскал в памяти, и точно, он и в мои восемь приходил, они с дедом сидели в его кабинете, после чего веселыми расходились. Бабушки тогда не было дома — компромат, — улыбнулся сам своей шутке.

— Точно, вспомнил, они дружили с дедом.

— Ну с дедом он дружить начал уже после меня, а так да, — бабушка как-то романтично улыбнулась, что-то вспомнив.

— Аннушка, — раздался голос сзади меня. Повернувшись, я увидел, как к нам шел быстрым шагом Александров, разведя руки в стороны для объятий. — Как мы давно не виделись.

Борис обнял нежно бабушку и как-то даже мило поцеловал ее в щеку.

— А кто в этом виноват, как умер Владимир, ты больше и не приходил, — в голосе бабушки сквозила обида.

— Прости, я вначале все порывался прийти, но... — как-то замялся полковник.

— Ладно, я уже не сержусь, надеюсь, теперь-то тебе ничего не будет мешать?

— Нет, уже ничего, — грустно ответил Борис. — Софочка оставила меня полтора года назад, инфаркт, как и Владимира.

— Ой, прости Боренька, — обняла его бабушка, — я не знала.

— Все нормально, я уже свыкся, — Борис окинул взглядом нас всех и остановил глаза на мне. — Неужели это Сашка? А как вымахал, а глаза твои, глазища, были глаза — погибель мужиков, теперь и нам есть, чем вам ответить. Небось девки стаями вьются вокруг.

— Здравствуйте, дядя Боря, — вежливо поздоровался. — Да откуда? Никто не вьется.

— Врет, — припечатала бабушка, вызвав смех и Анны с Игорем и Бориса. — Вьются еще как, а с недавних пор я жду, когда начнут квартиру осаждать по всем правилам военной науки. Он же мало того, что красавцем вырос, так еще и поет, и ладно, если бы только в душе, так нет, вот выступать его позвали на двадцать третье февраля и восьмое марта.

— Надо же, я хочу послушать, — и повернулся к нам боком, указывая мне при этом на сцену. — Ты же не откажешь?

— С удовольствием, тем более у меня к вам просьба будет, — и пошел к сцене.

Я спел вначале «Два орла» под свой аккомпанемент на рояле, и сразу за ней спел «С чего начинается Родина».

— Саша, не ожидал, правда, не ожидал, — Борис Александрович поднялся на сцену и схватил за плечи. — Талант, и песни великолепные, особенно про Родину, но и первая за душу цепляет, и голос, который хочется слушать и слушать, права, Аннушка, будут осаждать.

— Вот песню про Родину я хочу отдать Марку Наумовичу, мне кажется, что в его исполнении эта песня будет звучать лучше, — нет, тут никакая совесть не взыграла, просто мне нравится эта песня в его исполнении, а я все равно буду значиться, как автор и композитор, и перед каждой песней будет звучать фамилия Семенов.

— Ну я даже не знаю, и в твоем исполнении песня прекрасно звучит. А вы как думаете, товарищи? — Александров посмотрел на бабушку и Игоря с Анной.

— Если есть такая возможность. и Саша желает этого, то почему бы и нет, — вынесла вердикт бабушка, и телеведущие ее поддержали.

— Ну что же, если вы так решили, то можно ему позвонить, я думаю, тут найдется его телефон. Наверное, чтобы не терять время, я сейчас пойду и свяжусь с ним, — Борис уже хотел уйти, но был остановлен мной.

— Подождите, дядя Боря, я хотел к вам обратиться с просьбой, но перед этим послушайте еще одну мою песню.

А мы с тобой, брат, из пехоты,

А летом лучше, чем зимой.

С войной покончили мы счеты,

С войной покончили мы счеты,

С войной покончили мы счеты, —

Бери шинель, пошли домой!

Война нас гнула и косила,

Пришел конец и ей самой.

Четыре года мать без сына,

Четыре года мать без сына,

Четыре года мать без сына, —

Бери шинель, пошли домой!

К золе и к пеплу наших улиц

Опять, опять, товарищ мой,

Скворцы пропавшие вернулись,

Скворцы пропавшие вернулись,

Скворцы пропавшие вернулись, —

Бери шинель, пошли домой!

(Бери шинель, пошли домой https://www.youtube.com/watch?v=5G2DhyJqbMk)

— Как? Как ты мог это сочинить? — Александров смотрел на меня и ждал, ждал ответа на то, как мог пятнадцатилетний мальчик сочинить такую песню про войну.

— Я часто говорил с дедом, я часто слушал людей, прошедших войну, я слушал бабушку, которая с такой болью вспоминает это время, и так радуется девятого мая, — я смотрел на него, не отводя взгляда. — Борис Александрович...

— Дядя Боря и никак иначе, — перебил он меня.

— Дядя Боря, мне нужна ваша помощь. Эту песню без хора и оркестра я не вижу.

— До концерта всего неделя, — как-то нервно сказал он, видно было, что в мозгу он ищет способ, как бы успеть.

— У меня почти готовы все партии, их надо только расписать, — полковник посмотрел на меня шокированно.

— Вот ты знаешь, я почему-то верю, что ты сможешь расписать партии, если дать тебе ноты, — посмотрел на Кириллова. — Поступим тогда так: Игорь, вы тогда созвонитесь с Марком Наумычем, а мы сейчас же начинаем работу над песней. Как ты ее, кстати, назвал?

— Так и назвал — «Бери шинель, пошли домой».

Если вам понравилось произведение, то ставьте лайки, добавляйте в библиотеки и подписывайтесь на мой профиль. Лень нажать на сердечко, ладно я не гордый, приму благодарность деньгами, что уж поделать с вами обормотами. Автору нужен стимул писать и дальше.

Интересует когда выйдет следующая глава? Вам сюда https://vk.com/asae.group

Гуляем по городу с моим Гитлером в юбке, Светлана все же согласилась на небольшое свидание. Все было прекрасно: сначала в парк, пускай, еще зима, но все же приятно идти с девушкой под руку. Как начали замерзать, пошли в кафе, отогрелись, я постоянно поддерживал веселье девушки, не давал ей задуматься над тем, что она делает, сходили в кинотеатр на фильм «Я шагаю по Москве», который выпустили на экраны в прошлом году. Но я-то шел не на фильм, сначала моя рука легла на спинку сиденья, потихоньку переползла на плечо девушки, и вот я уже прижимаю к себе поддатливое девичье тело. Она делает вид, что внимательно смотрит на экран, но напряжённость и затаенное дыхание каждый раз, как я сильней ее прижимаю к себе, ясно говорит, что ей так же плевать на фильм, как и мне. Шепчу всякие нежности ей на ушко, мое дыхание так близко, что девушка начинает немного возбуждаться, целую ушко, прекрасную тонкую шейку, поворачиваю лицом к себе, слышу тихое: «Не надо, Сашенька, милый», но все прерываю поцелуем. Мягкие губки поддатливы и спешат мне ответить, долгий жаркий поцелуй, руки живут своей жизнью, гуляют по телу девушки, рука сначала ощупала прекрасные выпуклости сверху, потом легла на коленку, медленно поползла вверх, девушка накрывает своей рукой, пытаясь остановить, но как-то не очень уверенно. Опять целую, девушка сдается, и моя рука делает победный рывок и ложиться на трусики, скромница, а ведь уже горит там, даже через ткань чувствую жар, ого, а Светочка уже намокла. Девушка уткнулась мне в шею, слышен тихий стон и нежный шёпот «Сашенька, милый, что же ты делаешь со мной?». Рука отодвинула трусики, и вот уже под рукой такая желанная цель, а как приятно обнаружить, что девушка ухаживает за собой и там, влажная щелка спокойно пропускает мой палец и тут зажигается свет в зале. Вроде еще половины фильма не прошло... Или я так увлекся, что не заметил, как пролетело время? Мы отстранились друг от друга, Света поправляет юбку, я оглядываюсь по сторонам, что-то коробит меня в увиденном, никак не могу сообразить, мозг все еще поглощён желанием Светы. Дверь в зал открывается, и в зал входит бабушка, на лице упрек, а на руках два младенца. Что происходит? Мысли скачут, никак не могу уловить неправильности момента.

— Саша, что же ты делаешь, паразит? — заговорила бабушка, и голос строг, но в нём присутствуют нотки обиды и огорчения. — Опять ты за свое принялся, посмотри кругом, остановись, хватит уже.

Я оглядываюсь и тут понимаю, что было неправильно: нет ни одного взрослого кругом, на креслах дети, причем очень много грудных, а я шестым чувством или пятой точкой — в этот момент по-моему они совпали — понимаю, что это все мои. Меня дергают за руку оборачиваюсь, а передо мной Светлана, и держит руками подол, а в нем еще один грудной младенец.

— Как же мы их всех прокормим, кобелина ты такая, — снова раздался голос бабушки.

И вдруг все дети начинают плакать, а в зал по одной заходят молодые девушки и взрослые женщины, и все в подоле несут детей к моей бабушке «Анна Николаевна, это вашего Сашеньки».

Подрываюсь, не сразу соображаю, почему кругом тьма, в ушах еще голоса плачущих детей. Сон всего лишь сон, «Ну, бабушка!» — прошипел я. Это ж надо такому присниться, ведь так может и сердце прихватить, а может и еще что страшнее, потенция пропасть.

Сходил умыться, а когда покидал ванную комнату, столкнулся с бабушкой, еще не отойдя ото сна, как-то зло пожелал доброго утра.

— Саша, что с тобой? — бабушка сразу обратила внимание на мой тон. — Что случилось, почему такой злой с утра?

— Я остановился, вздохнул пару раз, да и вывалил весь — ну почти весь — сон, конечно, без интимных подробностей.

Такой заливистый смех я давно не слышал. Надувшись, как мышь на крупу, хотел уже отвернуться и уйти с гордо поднятой головой, но не тут то было. Бабушка схватила меня за руку.

— Подожди, подожди, Сашенька, — смех все еще вырывался из нее, как бы она не пыталась успокоиться, но вот немного отошла и, стерев слезы с глаз, все же смогла заговорить со мной.

— Саша, ну извини, что не дала тебе заделать еще одно дитя во сне. Хотя постой, ты же сказал, что все же она смогла и была уже с ребенком, — все же не удержалась от подколки бабушка.

Я опять хотел надуться, но сам не выдержал комичности ситуации, и вот по квартире раздается уже наш общий смех. Успокоились, я пошел на кухню по настоянию бабушки, она же в ванну — утро все-таки, а человек только проснулся.

— Сашка, вот видишь, тебя и свыше предупреждают, чем может это окончиться, — с порога взяла быка за рога родственница. — Ты поумерь все же свое либидо.

— Я постараюсь, но ничего не обещаю, — не стал спешить я с такими обещаниями, все же и в той жизни я был охоч до сладкого.

— Ну да ладно, давай уж приготовлю завтрак, коль уже встали.

Я решил, пока бабушка занимается завтраком, заняться зарядкой, после сходил в душ. Затем мы сели с бабушкой за стол, прекрасная яичница, бутерброды с колбаской и отличный чай, что ж, приснившийся кошмар ушел во время поглощения бутербродов.

Пока ел, вспоминал вчерашний день. Что сказать о нем, весь день мы расписывали партии для инструментов, в конце дня даже попробовали спеть совместно с хором, да, пока шероховатости, но Игорю понравилось. Дядя Боря пока не доволен, но теперь остается только репетировать. Игорь связался с Марком Наумовичем, который обещал приехать сегодня послушать песню, я уверен, что он согласится исполнить ее. Дядя Боря предложил спеть нам ее совместно, не знаю, посмотрим, как это выйдет. Надо сегодня поговорить насчет оркестра Утесова, я думаю, песни, которые я предложу, ему понравятся, да и Магомаева надо как-то уговорить. Хотя и тут я уверен в его согласии, просто, как я помню, он должен в этом году уехать на стажировку в Милан. В общем, планов громадьё, а времени мало.

Если вам понравилось произведение, то ставьте лайки, добавляйте в библиотеки и подписывайтесь на мой профиль, Вам не трудно а автору приятно и добавляет стимула писать и дальше.

Интересует когда выйдет следующая глава? Вам сюда https://vk.com/asae.group

Жду когда бабушка уже наконец оденется. Слышу, скрипнула дверь ее комнаты. «Надо бы смазать», — сделал напоминание себе, повернувшись, схватился театрально за сердце.

— Что? — голос ее был немного напряжен. Одета Анна Николаевна была в свой любимый наряд, в котором ходит в театр. Я не мастак описывать женские наряды, но выглядела она просто великолепно в свои пятьдесят восемь. Ей в этом наряде не дашь больше сорока пяти.

— Боюсь, не доживёт дядя Боря до вашей свадьбы: увидит тебя сегодня, и от томления в груди сердечко прихватит.

— Тьфу, на тебя, охальник! При чем тут Борис? — бабушка повертелась немного у зеркала в прихожей. — А что думаешь, ему понравится? — зарделась как девица на выданье, а глаза такие хитрющие.

— Ох, бабушка, пожалела бы его.

— Да что с ним станется? — крутанувшись еще раз около зеркала, надела пальто и начала выталкивать меня на выход.

В десять утра мы были уже у дверей зала, где проводили вчера репетиции. Ох, как же дядя Боря стал похож на кота при виде бабушки, а комплименты так и сыпались словно из рога изобилия.

— Ой, прекрати, Боренька! Ну какая я тебе красавица! Кошёлка старая уже, — а в глазах так и читается: «Только попробуй не разубеди, тут ты окончишь свой бренный путь».

— Аннушка, да ни у кого язык не повернется так назвать прекраснейшую из женщин. — Ох, как стелет котяра, а как крутиться вокруг и за ручку возьмет и в ушко шепнёт. Это что, я злюсь что ли? А ведь правда, злится начал. А ну прекращай Сашка, вон смотри как бабушка расцвела. Отпустило. Правильно Сашка, бабушка тебя меньше любить не станет, а у тебя скоро свободного времени почти не будет, а так она не одна».

— Дядя Боря, вы знакомы с Утесовым, если да, то насколько хорошо? — уже успокоившись и осознав глупость своих мыслей, спросил Александрова.

— Леонида? — с удивлением посмотрел на меня Борис Александрович, — очень хорошо знаю, общаемся довольно часто если не на гастролях, а иногда и на них пересекаемся. А что ты хотел?

— Песни у меня есть, которым нужно сопровождение гитары и саксофона. Хотел попросить его о помощи.

— Да и у меня есть кому играть на гитарах и саксофоне, — в голосе прозвучала обида, — но если тебе нужен именно Утесов.

— Дядя Боря, вы меня не так поняли, просто я не думал, что у вас есть такие музыканты, — я поспешил покаяться.

— Ну и славно, а что за песня? — вроде даже как успокоился Александров, — может споешь?

— Песня на книгу Гюго « Собор Парижской Богоматери», назвал ее Belle.

— Прекрасная песня, мне очень понравилась и на русском и на французском языке, — бабушка выдала свое мнение.

— На французском? — в голосе Бориса было столько удивления. — Я правильно понял, Саша, ты написал песню на французском?

— Да, и не одну, — скромно потупился, чуть ли не шаркая ножкой. — Ну давайте я лучше спою.

— Да, да конечно, — дядя Боря посторонился, пропуская меня к сцене.

Сев за рояль, я немного настроился и начал опять с небольшой хрипотцой:

Belle

C'est un mot qu'on dirait inventé pour elle

Quand elle danse

et qu'elle met son corps à jour, tel...

Всю песню я пропел с закрытыми глазами, а когда окончил услышал аплодисменты и незнакомый голос:

— Борис Александрович, что это за песня и кто этот юноша?

— Дамы и господа, позвольте поприветствовать Фурцеву Екатерину Алексеевну, — у меня аж дыхание перехватило. «Всесильная Екатерина. Вот сейчас я вижу перед собой либо РОЯЛЬ попаданцев либо надгробный камень на своих планах», — а рядом стоял Муслим Магометович Магомаев — любовь многих советских женщин.

Я тихонько вставал из-за рояля и, пока меня представляли, пытался успокоиться.

— Катенька прекрасно выглядишь, — слова моей бабушки меня чуть ли не посадили обратно. «Так, надо внимательно изучить память маленького Саши». — Неужели не узнаешь в юноше мальчонку, которому втихаря давала конфеты шоколадные со стола.

— Аня? — Екатерина Алексеевна улыбнулась и как молодая девчонка подбежала к бабушке и обняла ее. — Ох, подруга, сколько мы с тобой уже не виделись? А ты ни капельки не изменилась.

— Два года, ну да ладно. Я рада тебя видеть и надеюсь, на этот раз делать это будем чаще, — было видно, что бабушка очень рада встрече с подругой, и, если бы не люди кругом, они бы ушли куда-нибудь сплетничать. — Сашка, подойди, поздоровайся с той на ком обещал жениться когда подрастешь, ведь у тети Кати всегда есть конфеты, — последние слова произнесла изображая мой голос в детстве.

— Как Сашка, ведь ему должно быть лет четырнадцать-пятнадцать, если я не ошибаюсь, — Фурцева внимательно взглянула на меня, — а этому юноше лет восемнадцать. Ну а каков красавец, а как поет! Спускайся к нам.

Я спустился со сцены, нацепил на себя гагаринскую улыбку:

— Здравствуйте, Екатерина Алексеевна.

— Какая я тебе Екатерина Алексеевна, — Фурцева аж надулась от недовольства, — я же тебя нянчила, или забыл как кричал: «Тетя Катя приехала» — стоило мне только войти к вам в квартиру. Эх, Анечка, видать не будет свадьбы, разлюбил меня внук твой.

Голова Фурцевой поникла, но во взгляде, который она кидала на меня, была хитринка.

— Ну, не смею я красивую и молодую женщину тетей называть, — даже ножкой шаркнул для большей достоверности.

— Ох и льстец растет, — Екатерина взглянула на бабушку. — Анечка, небось девицы вокруг него так и кружат?

— Ты даже не представляешь, как на него медсестры заглядывались после того, как он пару концертов устроил в больнице, — бабушка вздохнула и грозно посмотрела на меня, — в которую из-за своей любвеобильности и угодил.

— Тетя Катя, не верьте, я просто на катке не устоял.

— На который ты полез из-за девицы, — не дала оправдаться бабушка.

— Ну да ладно. Скажи мне Саша, что это за песня, которую ты только что пел на французском?

— Я написал ее недавно на роман Гюго «Собор Парижской богоматери». Написал и на русском, если хотите спою.

Фурцева посмотрела с недоумением на бабушку:

— Аня, это правда?

Я даже запыхтел для виду, что обиделся таким неверием в свой талант.

— Не пыхти, Сашка, — бабушка в своем репертуаре. — Да, Катя. Сама удивляюсь, но как ты слышала, поет он прекрасно, а песни сочиняет такие, что за душу берут. И не только слова, но и музыку сам сочиняет.

— Давай послушаем, Муслим Магометович, вы как не против?

— Фурцева посмотрела на будущего кумира женщин СССР.

— Екатерина Алексеевна, я не только не против, я даже настаиваю, — Магомаев посмотрел на меня, и в его глазах было не только много удивления, но и немного восхищения. — То что мы успели услышать, мне очень понравилось, и я так же как и Вы не мог представить, что песню сочинил и поет четырнадцатилетний молодой человек.

— Пятнадцати, — поправил Магомаева, чем вызвал улыбку, мол, велика разница, — и если Вам правда понравилась моя песня, то не могу не воспользоваться и попросить Вас исполнить ее со мной. Песню я изначально писал на три голоса и партию священника хотел бы предложить Вам.

Магомаев задумчиво посмотрел на меня, видно что внутри идет какая-то борьба.

— Знаешь, а я согласен, — видно все же песня ему действительно понравилась, и, решив спеть, он закончил борьбу внутри себя и уже спокойно улыбнулся, — но ведь ты понимаешь, что на французском я пока с тобой спеть не смогу.

— Да конечно, если тогда никто не против, мы Муслимом Магомедовичем немного порепетируем, а потом споем вместе на русском, — я посмотрел на Фурцеву, ожидая ее ответа.

— Хорошо, так даже интересней будет, а мы пока с Аней сходим в буфет и посплетничаем немного, через часик вернемся.

Как только нас покинули женщины, я напомнил кратко сюжет книги, после чего спел песню на русском. Час, всего час понадобился Магомаеву, действительно великому певцу, чтобы вжиться в роль.

Через час меня ждал сюрприз — вместе с женщинами в зал вошли Месяцев и Марк Наумович Бернес. Хоть Гостелерадио вышло из-под власти Министерства культуры, но практически все фильмы и передачи были заказаны этим министерством, поэтому отношения Фурцевой с Месяцевым были хорошие. Они зашли, что-то весело обсуждая. Подойдя к сцене, заговорил Николай Николаевич:

— Я пришел сюда с Марком Наумовичем, чтобы вместе с ним послушать еще раз песню о Родине, но Екатерина Алексеевна встретила нас по дороге и попросила сначала послушать то, что вы подготовили.

— Ну, песня, конечно, еще не отрепетирована нормально, — начал немного оправдываться я, — да и третьего голоса с небольшой хрипотцой не хватает, но мы постараемся все же исполнить ее.

Пришедшие расселись на первом ряду, я же уселся за рояль, а Муслим Магометович встал рядом.

Рай,

Обещают рай твои объятья.

Дай

Мне надежду, о мое проклятье.

Знай,

Греховных мыслей мне сладка слепая власть.

Безумец прежде — я не знал, что значит страсть.

Распутной девкой, словно бесом, одержим;

Цыганка дерзкая мою сгубила жизнь.

Жаль,

Судьбы насмешкою я в рясу облачен,

На муки адские навеки обречен.

И после смерти мне не обрести покой,

Я душу дьяволу продам за ночь с тобой...

Он прекрасно исполнил свою часть, а так же вместе мы закончили последний куплет.

— Великолепно! Саша, Муслим, — Фурцева первой заговорила. — это действительно великолепно. Николай Николаевич, я надеюсь, эта песня будет на концерте в честь восьмого марта.

— Да, конечно, — Месяцев тоже был доволен, ведь это он привел на сцену такой талант. О том что ему подсказали Кириллов и Шаталова, он уже благополучно забыл.— Я еще когда первый раз услышал эту песню на французском, сразу решил, что она должна быть на концерте, тем более там будет французская делегация. Пускай послушают, как поют в СССР. Но вам надо срочно найти третьего певца, я думаю, мы с Екатериной Алексеевной сможем Вам помочь.

«Ну уж нет!» — сразу в голове у меня раздался звук сирены, возвещающей об опасности.

— Николай Николаевич, Екатерина Алексеевна, у меня есть одна задумка. Дайте мне, пожалуйста, два дня, и я вам представлю третьего, и, если вы одобрите его, мы примемся за репетиции.

Николай и Екатерина переглянулись, там, в глазах, было что-то типа: «Ну пусть приводит, а там посмотрим».

— Ну хорошо, Александр, — озвучил их решение Месяцев, — только не тяни. Не больше двух дней: ведь, как я понял, ты эту песню под оркестр готовить собрался.

— Да, я постараюсь уже завтра все устроить, а сейчас, наверно, пора спеть песню о Родине, ради которой был приглашён Марк Наумович.

Я снова сел за рояль.

С чего начинается

Родина?

С окошек, горящих вдали,

Со старой отцовской буденовки,

Что где-то в шкафу мы нашли.

А может, она начинается,

Со стука вагонных колес

И с клятвы, которую в юности

Ты ей в своем сердце принес.

С чего начинается

Родина…

Уже на середине песни Бернес поднялся на сцену, встал рядом, облокотившись на рояль, и стал вслушиваться в слова и музыку, немного прикрыв глаза.

— Молодой человек, у Вас талант писать красивые песни, — по окончанию высказал он свое мнение, — и вы бы хотели, чтобы эту песню исполнил я?

— Спасибо, и да, Марк Наумович. Когда я сочинил и первый раз пропел эту песню, представил именно Вас в роли исполнителя ее и, конечно, не смел мечтать, что вы ее когда-нибудь исполните.

— Молодой человек, не надо скромничать, это действительно хорошая песня и я с удовольствием буду ее исполнять.

— Саша, Марк Наумович прав, у тебя получилась очень хорошая и нужная песня и, прежде чем вы начнете репетировать, может, споешь еще что-нибудь из того, что ты готовил для себя на двадцать третье февраля и восьмое марта.

Я исполнил песню «Два орла» Газманова, «Восьмое марта» Саруханова и «Я люблю тебя до слез» Игоря Крутого. После последней песни Фурцева даже отвернулась на пару секунд, чтобы промокнуть глаза. Было много хороших и теплых слов, после чего Елена и Николай совместно решили, что не стоит меня отвлекать, так как работы очень много, подхватили мою бабушку за руку и увели из зала; я же остался с Бернесом и Магомаевым. С Марком Наумовичем мы расстались примерно через минут сорок, в это время Магомаев учил текст на французском. После ухода Бернеса мы начали репетировать с Оркестром и Магомаевым, а еще у меня крутилось в голове: «Как же мне найти Высоцкого и пригласить его спеть с нами третьим».

Придя домой, я так и не нашел лучшего способа найти Высоцкого, чем через Фурцеву.

— Бабушка, дай, пожалуйста, телефон тети Кати.

— Он в блокноте около телефона, — ответила она, выйдя из своей комнаты.

Я поискал в блокноте и нашел ее номер под именем Катька Фурцева. Четыре долгих гудка, и вот трубке раздался молодой женский голос:

— Слушаю.

— Будьте добры Екатерину Алексеевну.

— А кто ее спрашивает?

— Скажите Саша Семенов.

— Мам тебя к телефону, — послышался крик из трубки, — Саша Семенов.

Через минуту трубку взяла Фурцева:

— Саша, что-то случилось?

— Тетя Катя, мне очень нужна ваша помощь, — с грустью в голосе начал просить ее о помощи.

— Так, Сашка, ты это прекращай таким похоронным голосом говорить. Чем я тебе могу помочь?

— Теть Кать, помните я Вам говорил о третьем для песни Бель.

— Ну?

— Я не могу найти его, точнее я не могу найти способ как с ним связаться.

— И кто же этот уникум?

— Владимир Высоцкий, молодой актер, поэт и певец.

— Хм-м, Высоцкий, Высоцкий нет не помню такого, — из трубки раздавалось бормотанье. — Саша, а зачем тебе он, есть много прекрасных певцов, которые прекрасно исполнят твою песню. Вот, например,...

— Тетя Катя, — решил я ее перебить, прежде чем она начала предлагать мне знаменитостей, — вы простите меня, что перебиваю Вас, но представьте, если кроме Магомаева, еще один знаменитый певец будет петь, я просто буду незаметен на их фоне.

— Саша, у тебя прекрасный голос, не волнуйся ты так из-за знаменитостей.

— И все же тетя Катя, давайте сначала я вам представлю песню в исполнение Высоцкого, Магомаева и меня. Если он вам не понравится, то будем подбирать из знаменитостей, но я Вас уверяю, Вам понравиться. У него подходящий голос для этой партии.

— Ну ладно. Сашка, давай его данные, какие у тебя есть.

— Высоцкий Владимир Семенович, окончил школу-студию МХАТ, сейчас вроде должен работать в театре имени Пушкина.

— Ну, хорошо, поищу его.

— Спасибо, тетя Катя. Вы самая лучшая!

— Подлиза. Ну да ладно. Дай бабушке трубку.

Я протянул трубку бабушке, которая стояла и слушала наш разговор с Фурцевой, а сам пошел в свою комнату.

Поможем лайками автору.

Интересует когда выйдет следующая глава? Вам сюда https://vk.com/asae.group

Утро — зарядка, поедание блинчиков с жирной сметаной: «Завидуйте, женщины!» Бабушка смотрит, умиляется. К десяти заходим на проходную, встречают вежливо, видно вчерашняя картина, где меня треплет по голове Фурцева и смеётся, переговариваясь с бабушкой, дала результат. «Ничего, Сашка, скоро тебя по имени отчеству называть будут». Пропуск не стали спрашивать. Сзади хлопнула дверь, на автомате посмотрел, а там Владимир Семенович, молодой, немного нервный какой-то. Я разворачиваюсь, иду опять на проходную, Высоцкий не успевает начать объяснять, зачем он явился.

— Это к нам, — обращаюсь вахтеру. — Не ожидал, что Екатерина Алексеевна так Вас быстро найдет, Владимир Семенович.

— Александр? — не отпускает напряжение Высоцкого, наверно, даже еще больше увеличивается, все-таки не ожидал, что его для малолетки вызывают. — Мне вечером был звонок от помощника Фурцевой, просили подойти сюда.

Фамилия Фурцевой опять играет пропуском: вахтер разрешает пройти.

— Владимир Семенович, у Вас, наверно, много вопросов сейчас в голове, но давайте пройдем в репетиционный зал, там я на все вопросы отвечу.

Кивает, молча, пристраивается рядом, поднимаемся в зал, а там уже оркестр репетирует с Магомаевым. Как только мы вошли, репетицию прервали, а Муслим Магомедович спустился к нам, вежливо поздоровался с бабушкой, со мной и протянул руку Высоцкому.

— Позвольте Вас представить друг другу. Муслим Магометович Магомаев, — указываю на одного. — Это Владимир Семёнович Высоцкий, — указываю на другого. — Надеюсь, он согласится петь с нами Бель.

— Очень приятно, но я только пока не в курсе, о чём идет речь, — Высоцкий смотрит на меня с ожиданием.

— Я написал песню на французском и русском языках на роман Гюго «Собор Парижской богоматери», песню должны исполнять трое. Вам напомнить, о чем была книга?

— Нет, я прекрасно помню, — никакого недовольства в голосе из-за того, что кто-то мог сомневаться, что книгу он читал, при этом я не услышал.

— Так вот, для исполнения партии Квазимодо мне нужен человек с хрипотцой в голосе, Вы идеально подходите. Давайте, сейчас мы исполним песню с Муслимом Магометовичем, чтобы вы поняли, о чем речь и решили для себя, желаете ли в этом участвовать.

Мы с Магомаевым поднялись на сцену. Я не стал садиться за рояль, хотя пианист уже вставал.

— Не надо, играйте вы: на концерте мне все же придется только петь, так как мы втроем должны быть на сцене, — останавливаю пианиста и оборачиваюсь к Высоцкому: — Первая партия должна быть Ваша, а последнюю мы исполняем втроем. Сначала мы исполним на русском, а потом уже на французском.

Выступление с оркестром — это уже не я один за роялем.

Свет, озарил мою больную душу,

Нет, твой покой я страстью не нарушу,

Бред, полночный бред терзает сердце мне опять,

О, Эсмеральда я посмел тебя желать.

Хрипотца, а также движение рук, — как бы протягивая к той, о ком так мечтаю, — голос усиливаю, больше трагизма, во взгляде все то отчаянье, которое испытывает человек, понимая, что это все несбыточная мечта.

Мой тяжкий крест — уродство вечная печать,

Я состраданье за любовь готов принять,

Нет, горбун отвержен и с проклятьем на челе,

Я никогда не буду счастлив на земле,

И после смерти мне не обрести покой,

Я душу дьяволу продам за ночь с тобой.

Высоцкий песню слушает внимательно, в глазах у него восхищение. Магомаев также исполняет не просто стоя на сцене: он вкладывает в свои слова душу, поет и видно, что он злится на Эсмеральду.

...Цыганка дерзкая мою сгубила жизнь,

Жаль, судьбы насмешкою я в рясу облачен,

На муки адские навеки обречён...

(Notre Dame de Paris (Rus) — Belle https://www.youtube.com/watch?time_continue=79&v=DIPg4EPMKWA)

Он прекрасно показывает борьбу внутри священника, и как страсть его сжигает изнутри.

Высоцкий пытается что-то сказать, но я его прошу сначала послушать на французском, а после уже высказаться.

— Александр, песня просто великолепная, — заговорил Высоцкий, как только мы закончили петь.

— Я рад, что Вам понравилась, — улыбнулся. — Ну что, давайте я Вам текст дам, почитаете, и попробуем спеть на русском сначала.

Сначала немного не получалось:

— Владимир, представьте себе Квазимодо. Он влюбился без памяти, до такой степени, что когда узнал, что виновник казни — его приемный отец, скинул его с колокольни.

— Саша, я пойду домой, — бабушка выглядела уставшей.

— Конечно, бабушка, а то мы здесь еще надолго.

Репетировали вместе до вечера, перешли давно на «ты»; певцы уже не задумывались над тем, сколько мне лет, говорили на равных: десять лет не такая большая разница, плюс, люди творческие, увидев мой талант, не о возрасте думали.

— Муслим, Володя, — уже на выходе из зала я остановился, в голову пришла идея, — я вот что подумал, а почему нам на концерт не одеться так, как должны были быть одеты наши герои. А еще, пригласить девушку брюнетку, умеющую танцевать. И на словах, например: «И не Мадонне я молюсь, а ей одной» — протягиваю руки в ее сторону. А в конце песни она как бы погибает во время танца, и уже последние слова мы поем склонившись над ней.

— Оригинально, и знаешь, Саша, я за, — Муслим, улыбаясь, хлопнул меня по плечу. — Это запомнят на долго.

— А что, мне тоже нравится, — Владимир подтвердил свою готовность.

И вместе улыбаясь, мы вышли из зала. Дома сразу же набрал Фурцевой, трубку взяла она сама.

— Тетя Катя, здравствуйте, — в голос побольше радости и восторженности.

— Здравствуй, Сашенька. Голос довольный, значит, все получилось на репетиции, — через трубку слышу смешок.

— Да, репетиция прошла прекрасно. Тетя Катя, я к Вам опять с просьбой.

— Ну что там случилось у тебя? — даже по голосу слышно, что человек улыбается.

— В конце репетиции я предложил нашим певцам спеть в костюмах героев: Муслим будет в сутане католического священника, я в кольчуге и кожаных штанах, а Высоцкому надо будет сделать горб и одеть его во что-то типа рубища. А еще, хотели бы, чтобы во время песни танцевала девушка — красивая стройная брюнетка в легком однотонном платье, которое будет выглядеть немного поношенным и надорванным.

— Хм-м, а знаешь, идея хорошая, немного добавить театральности в ваше исполнение не помешает, — а потом в голосе появилось немного ехидства. — Так значит, тебе брюнетки больше нравятся?

— Нет, вы меня неправильно поняли, просто она же цыганка, — из трубки задорный смех.

— Да успокойся ты, Саша, — прервала мои объяснения. — Значит, сделаем так: с утра Вам подвезут несколько костюмов, а также подъедет девушка из цирка. Она прекрасно танцует и даже поет, если понадобится, ну, и выглядит так, что мужики постоянно шеи сворачивают, когда она мимо проходит. Зовут Евгения, я сейчас с ней свяжусь.

— Спасибо, спасибо, спасибо.

— Да ладно тебе, Сашка, ты лучше скажи, когда нам с Месяцевым лучше подъехать посмотреть, что у Вас получилось.

— А давайте часикам к шести вечера. Вам как, удобно будет?

— Идеально, Саша. Думаю, и Николаю Николаевичу будет удобно. Ну все тогда, Саша, до завтра.

— Спасибо Вам еще раз, тетя Катя, и до завтра.

Положив трубку, я задумался: «А если им понравится, то можно и на клип замахнуться,» — улыбнулся от приятных мыслей, и такого улыбающегося меня встретила на кухне бабушка.

— Что улыбаешься, как кот объевшийся сметаны?

— Потому что все отлично выходит, бабушка, — подошел к ней, обнял и чмокнул в щечку.

— Ну и славно, — улыбнулась довольная бабушка.

— Бабушка, ты завтра с утра со мной не ходи, а подходи к часикам шести вечера. Мы как раз отрепетируем, и вы уже посмотрите, как это будет выглядеть на концерте. Как раз и тетя Катя к этому времени подойдет.

— Ну что же, так даже лучше, а теперь руки мыть и за стол.

Прекрасное утро, настроение отличное. Сделал зарядку, в душ сходил и бегом на кухню, где меня ждали творожники. «Как же я люблю бабушку».

— Так, Сашка, я тогда пойду сегодня на работу, что мне просто так дома сидеть, — это вам не молодежь, которая с удовольствием бы посидела дома; старики, наоборот, рвутся на работу, ну, а что им дома делать одним, — а вечером как раз к шести подойду.

— Хорошо. Спасибо, бабушка, за прекрасный завтрак, — моя сытая улыбающаяся моська вызвала ответную улыбку у бабушки. Подойдя, она потрепала мне волосы и поцеловала в макушку.

— Пожалуйста, Сашенька, — и довольная тем, что внук доволен, принялась мыть посуду. Как-то раз я пытался помочь с мытьем посуды, но это не вызвало понимание с ее стороны, и я был отправлен в свою комнату со славами, мол, нечего тут тебе делать, иди чем-нибудь займись.

К десяти я был на месте. В здание, так получилось, мы зашли вместе с Магомаевым, а у дверей зала застали Владимира, который заходил внутрь вместе с оркестром.

— Где мне найти Семенова Александра, — раздался голос со спины. Обернувшись, я увидел двух женщин с большими сумками.

— Я Александр, — сделал шаг в их сторону.

Женщины переглянулись, и та, что постарше также сделала шаг в мою сторону:

— Мы здесь от Екатерины Алексеевны.

— Вы, наверно, костюмы привезли, — догадался я.

— Да, — как-то с облегчением сказала она, видно сомневалась, тот ли я Александр.

Только мы вошли в зал, как за нами забежала девушка, на ходу снимающая пальто. Взглянув на лицо, я сразу понял: «Вот она наша Эсмеральда. Она, Сашка, та, на ком ты будешь отрабатывать свои чары обольщения».

— Здравствуй, Эсмеральда.

Девушка посмотрела на меня с удивлением:

— Простите, вы ошиблись.

— Нет, я не ошибся. Вы же Женя? — дождавшись кивка, продолжил: — Вы будете Эсмеральдой, девушкой, в которую будем влюблены вот мы трое, — указал на Володю, Муслима и на себя.

— Так вы Александр, — я отвесил поклон, чем вызвал просто очаровательнейшую улыбку на ее лице.

— Так, давайте для начала девушка сходит переоденется в приготовленное для нее платье, — обратился я к женщинам, — а потом уже мы.

Пока оркестр рассаживался, девушка успела переодеться. Женя вышла в легком черном платье до колен; распущенные черные волнистые волосы, карие глаза, белоснежная улыбка — девушка-мечта, но, что удивительно, скромная. Посмотрев на меня и увидев, как я любуюсь ею, девушка чуть покраснела.

— Ну что же, пойдемте и мы переоденемся, — сделав шаг в сторону небольшой боковой комнаты, мы были остановлены женщиной, что принесла костюмы.

— Молодые люди, нам, наверное, с Вами. Мы должны показать, как прикрепить горб, да и проверить размеры, может, что-то придется чуть подшить.

Переглянувшись между собой, пожав плечами, согласились. И вот мы уже трое выходим нарядные. Магомаеву с его черными волосами очень подходит сутана священника, а горб на Высоцком очень похож на натуральный. Мужики из оркестра даже похлопали нам, улыбаясь.

Я объяснил Жене ее задачу:

— Женя, мы будем выходить на сцену по очереди. Сначала ты будешь просто танцевать недалеко от поющего что-то с испанскими нотками, то есть довольно часто руки вскидываешь выше головы, потом медленно опуская, как бы очерчивая свою идеальную фигуру, — девушка опять покраснела. — Женя, по мотивам книги ты одна из прекраснейших женщин Парижа, так что хватит краснеть. Это ее еще больше смутило. — Так вот, когда поет Муслим, ты смотришь на него дерзко, не принимая его ухаживания; когда поет Владимир, ты выступаешь словно его нет, не обращаешь на него внимание; а вот когда буду петь я, ты периодически будешь кидать на меня влюбленные взгляды и иногда протягивать руки в мою сторону, но тут же отдергивая сама себя. Когда мы будем петь вместе, ты начнешь на нас смотреть с какой-то обидой и непониманием, за что мы так с тобой. И после слов: «Стой, не покидай меня безумная мечта. В раба мужчину превращает красота» — тебя словно подстреливают, ты ложишься на середине сцены и умираешь, а мы в это время склоняемся над тобой. На французском тоже самое происходит, я тебе подам сигнал, чтобы ты знала, когда погибаешь. А сейчас просто послушай саму песню на русском и французском.

После того как мы спели, я подошел к Жене, она смотрела на меня такими глазами, в них я казался себе богом.

— Это Вы сочинили? — я не успел даже слова сказать, она опередила меня, а в голосе столько нежности и восторга. — Очень красивая песня, а слова... Я не знаю, как описать, но мне так грустно становится от них.

— Да я, и очень рад, что она Вам понравилась, — посмотрел ей пристально в глаза, — особенно, что именно Вам она понравилась.

— Почему именно мне? — глаза девушки смотрят в пол.

— Потому что вы самая прекрасная девушка, которую я встречал.

— Александр, не надо, — но быстрый взгляд на меня говорит об обратном. «Какая же я сволочь, морочу девушке голову, а, может, и не морочу. Саша, сейчас главное работа, все у тебя с девушками будет отлично».

Пять часов репетиций с перерывом на обед — и вот наши главные зрители входят в зал. Муслим и Владимир прячутся за оркестр, чтобы раньше времени не показывать наш сюрприз. Хоть Фурцева и знает, но одно дело знать, другое — видеть. Я прошу нашу приемную комиссию усесться, и музыка наполняет зал.

Все было почти идеально: и музыка, и танец, и наши партии. Ещё пара репетиций, и мы будем готовы, но и этого хватило для наших зрителей.

— Саша, это просто великолепно. Владимир, Муслим, вы потрясающе спели. Женечка, твой танец просто идеально дополнил песню, — из уст Фурцевой мед тек рекой, а Месяцев стоял рядом, улыбаясь, поддакивал.

— Саша, помни о детях, — заговорила дома бабушка после ужина.

— Не понял, о каких детях я должен помнить?

— О тех, которых еще рано тебе заводить.

— Бабушка, ты опять за свое.

— Да, просто ваши с Женечкой переглядывания не заметил разве что слепой.

— Эх, бабушка, ничего ты не понимаешь. Я просто ей подсказывал рабочие моменты.

— Ага, после таких вот подсказок и появляется момент, который плачет и сиську просит. Ладно, иди, я пока посудой займусь, — не стала слушать мои оправдания, выставив с кухни.

Утро пятницы двадцать первое февраля началось с традиционной зарядки, а на кухне меня ждала бабушка, испекшая ватрушки. Чай с ватрушками и бабушка, которая с таким вниманием и умилением смотрит на меня, как я их поглощаю; так могут смотреть только бабушки, которые как будто сами в этот момент насыщаются, только от вида того, с каким аппетитом ест внук; столько удовольствия даже у меня нет на лице.

— Вот я думаю, бабушка, кому из нас больше повезло, — заинтересованность на лице бабушки, — мне, что у меня бабушка умеет так готовить, что пока не объемся, оторваться не могу, или тебе, что родился внук, а не внучка, которая бы следила за фигурой.

— Конечно мне, Сашка, — не секунды не сомневаясь, ответила бабушка.

— Спасибо, все было как всегда великолепно, — я откинулся на спинку стула, а на лице расплылась улыбка человека, который познал дзен.

В десять утра я бы на площади Журавлева дом номер один. В бывшем театре имени Моссовета сейчас находился телевизионный театр, где проводились голубые огоньки и КВН. Сегодня будет вестись запись для огонька на двадцать третье февраля. Передачу должен был вести Николай Викторович Александрович — тот, чьим голосом для советских зрителей говорил Радж Капур и не только. Но в последний момент все поменяли и ведущими назначили Анну и Игоря.

Прежде чем меня посадили за столик, гримерши припудрили меня, объяснив тем, что без этого мое лицо будет бликовать. Одет я был в темный костюм и светлую рубашку. В нашей семье все одевались хорошо, чаще всего, сшитое на заказ у портного, который был хорошим другом нашей семьи. Мой дед в свое время помог Фельцману Якову Самуиловичу, а после и его сыну, когда у того возникли проблемы в институте из-за национальности; они довольно часто приходили на дни рождения в нашей семье, а портным Яков Самуилович был от бога. Узнав от бабушки, что я буду выступать на телевидение, он потребовал, чтобы я пришел к нему пошить новый костюм. Нет, вы не подумайте, что я как-то этим сильно выделялся, нет, многие даже форму в школу шили у частных портных, покупая только ткани в магазине, просто так было гораздо проще, чем купить в магазине то, чего может и не быть.

Но вернемся к огоньку, посадили меня с Марком Наумовичем, с которым мы вчера на студии записывали песню, а мне еще пришлось записать две песни «Бери шинель, пошли домой» и «Два Орла». Студия выглядела на взгляд человека двадцать первого века бедно и даже немного убого, но, думаю, чёрно-белое телевидение скрасит несоответствие цветов мебели. Нам с Марком Наумовичем не первыми выступать, и, чтобы не сидеть просто так, я решил рассказать анекдот.

— Марк Наумович, хотите, расскажу анекдот?

— Хм-м, ну давай, проще будет и улыбку изображать, когда камера возьмет в кадр.

— В школе в младших классах, учительница задавала простые вопросы ученикам:

— Вовочка, скажи нам, какое сейчас время года?

— Лето, — ответил Вовочка.

— Ну какое же лето, Вовочка, недавно вот был праздник Новый год, так какое сейчас время года?

— Лето, — вновь ответил Вовочка.

— Ну, Вовочка, подумай хорошенько, летом цветы растут, трава зеленая, птички поют, а сейчас мороз, снег и вьюга, так какое же это лето.

— Вот такое хреновое лето.

Громогласный смех, который вначале все пытался сдержать Бернес, все же вырвался и привлек внимание Кириллова. Как раз в это время закончил выступать акробат, и Игорь решил подойти к нам, хотя по сценарию должен был выступать ансамбль, наряженный в матрешки. Но чутье уже в молодости у Кириллова было развито на отлично, и он решил немного переиграть сценарий, благо все можно подправить в монтаже, не прямой же эфир.

— Здравствуйте, Марк Наумович, не представите нам молодого человека сидящего напротив, — сам Игорь тоже к нам присел.

— С удовольствием, Игорь. Этого юношу зовут Александр, и я не побоюсь сказать, что юноша гениальный поэт и композитор, — камера перевела объектив на меня, и я изобразил смущение, потупив взгляд, при этом стал разглаживать салфетку на столе. — Александр, не надо смущаться, особенно когда говорят правду. Игорь, вот вы можете мне сейчас не верить, — продолжил Бернес, увидев на лице Кириллова «удивление», — но чуть позже я исполню песню, написанную этим молодым человеком, и надеюсь, он сам также споет нам.

— Что же с нетерпением буду ждать, а сейчас откройте нам еще один секрет, — Бернес чуть приподнял бровь и с интересом посмотрел на Игоря, ожидая, о чем же его хочет спросить ведущий, — мы слышали, как вы смеялись, причем так заразительно, что всем стало интересно, что же вызвало такой смех?

— И опять же, Игорь, я тут не причем, меня рассмешил Александр, рассказав анекдот о временах года, — опять улыбка расцвела на лице Бернеса.

— Александр, может и зрителям расскажите, — правда в глазах было немного волнение, но помня меня как серьезного и понимающего молодого человека, он все же рискнул.

— С удовольствием, Игорь Леонидович, — и пересказал анекдот, правда заменил в конце слово хреновое на фиговое. Зал хохотал вместе с ведущим. Минуты через полторы-две успокоившись, Игорь обратился ко мне:

— Я очень надеюсь, что ваши песни также хороши, как и ваши смешные истории.

— Гораздо лучше, — веско сказал Бернес.

Кириллов покинул нас и объявил ансамбль. Самое удивительное: на огоньке из известных певцов кроме Бернеса никого не было, вполне, конечно, возможно, что все на концертах или гастролях. Хотя вспоминая некоторые голубые огоньки, не Новогодние, а те, что были каждую неделю, такое бывало часто. Одна, максимум две звезды и какой-нибудь кукольный театр или ансамбль, часто по телевидению показывают цирковых акробатов и мимов.

Вот вновь к нам присаживается Кириллов и Шилова.

— Марк Наумович, может, немного расскажите о песне, которую исполните, — начала разговор Анна.

— Анна, это песня о Родине, но я сам не буду о ней рассказывать, ведь у нас есть прекрасная возможность спросить самого автора, — Бернес указывает на меня.

— Действительно, Анна, давайте поговорим с нашим юным автором, — Кириллов посмотрел на меня. — Александр, расскажите немного о себе.

— Зовут, меня Александр Романович Семенов, учусь в девятом «А» классе школы номер двести тридцать два города Москвы.

— Как учишься? — перебила меня Анна.

— Хорошо учусь на четверки и пятерки, люблю иностранные языки, литературу нашу и зарубежную.

— Иностранные языки, не один? — на этот раз заинтересовался Игорь.

— Ну, в школе мы изучаем французский, и самостоятельно я изучаю еще английский и итальянский, — я не боялся, что бабушка, увидев передачу, заинтересуется этим, ведь маленький Саша действительно дома изучал языки при помощи книг и самой бабушки, которая прекрасно знала итальянский язык. — В этом мне помогает моя бабушка Анна Николаевна, которая воспитывает меня одна после смерти родителей, но не будем о грустном. Я с детства сочиняю песни, но до недавнего времени все писалось, так сказать, в стол. Недавно исполнил одну песню незнакомым людям, и им понравилось; я решил, зачем скрывать, что люблю сочинять песни? Вот так неожиданно я оказался у Вас на передаче, — я скромно улыбнулся, — а песня, которую исполнит Марк Наумович, это песня о Родине. Я как-то задумался, а что же такое Родина, что для каждого человека она значит, и вообще с чего начинается Родина; вот так, задумываясь и вспоминая обо всем, что у меня ассоциируется с Родиной, я написал эту песню и надеюсь, она Вам понравится.

— Ну что же, тогда прошу. Уважаемые зрители, сейчас впервые исполняется песня «С чего начинается Родина», слова и музыка Семенова Александра, поет Марк Наумович Бернес, аккомпанирует Семенов Александр и дважды Краснознамённый ордена Красной Звезды ансамбль песни и пляски Советской Армии имени Александрова.

Мы вышли с Бернесом, я уселся за рояль, он встал рядом.

С чего начинается Родина?

С картинки в твоем букваре,

При этом он облокотился на рояль и как бы обращался ко мне.

С хороших и верных товарищей,

Живущих в соседнем дворе,

А может она начинается

С той песни, что пела нам мать,

С того, что в любых испытаниях

У нас никому не отнять.

Бернес отошел от рояля и медленно пошел по студии и, как бы с задумчивым видом, обращался к гостям каждым куплетом.

(С чего начинается Родина Марк Бернес https://www.youtube.com/watch?v=6yaJ31KW1uI)

После аплодисментов ко мне подошли ведущие.

— Марк Наумович был абсолютно прав: вы написали превосходную песню, молодой человек, — Кириллов пожал мне руку.

— Игорь, а ведь Марк Наумович говорил, что наш юный талант не только сочиняет, но и поет, может, попросим его самого исполнить нам еще одну свою песню, — Анна и Игорь посмотрели на меня.

— Я с удовольствием исполню песню, посвященную нашим защитникам, песня называется «Два орла».

Песню тоже приняли благожелательно, но все же, не так, как песню о Родине. «Но ничего, сейчас мы споем песню, которая Вам запомнится».

— Александр, у Вас прекрасные песни, как же вы в столь юном возрасте сочиняете их, — Анна задает вопрос.

— Анна Николаевна, тут все просто: я пишу о том, что мне нравится или о том, что меня зацепило. Вот, например, есть у меня еще одна песня о солдатах. Ее я написал после рассказов дедушки о войне, он окончил войну в звании полковника. Я как-то спросил его: «Тебе было страшно?» Он честно признался, что да, было страшно; но еще ему было страшней писать письма родным погибших о том, что их мужья, дети, отцы не вернуться больше домой. И вот после таких рассказов у меня и родилась эта песня, и, если вы позволите, я ее исполню.

— Да, конечно, Александр, — лицо Игоря приобрело серьезность и какую-то затаенную грусть.

Я вернулся к оркестру и встал перед ним, наклонив голову и не смотря в камеру. Началось вступление, и перед тем как начать петь, я резко поднял голову, посмотрел прямо в камеру и сделал взгляд как можно более уверенным и решительным.

А мы с тобой, брат, из пехоты,

А летом лучше, чем зимой.

С войной покончили мы счеты,

С войной покончили мы счеты,

С войной покончили мы счеты, —

Бери шинель, пошли домой!

Война нас гнула и косила,

Пришел конец и ей самой.

Четыре года мать без сына,

Четыре года мать без сына,

Четыре года мать без сына, —

Бери шинель, пошли домой!

И вот вступил хор, даже я, стоя к ним спиной, чувствовал, как мурашки пробегают по ней от мощного хорового исполнения.

К золе и к пеплу наших улиц

Опять, опять, товарищ мой,

Скворцы пропавшие вернулись,

Скворцы пропавшие вернулись,

Скворцы пропавшие вернулись, —

Бери шинель, пошли домой!

(Бери шинель, пошли домой https://www.youtube.com/watch?v=5G2DhyJqbMk)

Молчание, все смотрят на меня, и вот раздаются тихие хлопки. Марк Наумович смотрит на меня и в глазах благодарность, благодарность за прекрасную песню. Вот все очнулись, и громкие аплодисменты и даже пару криков «Браво» услышал; я сделал шаг вперед и сделал поклон.

— Александр, это очень, прекрасная песня, — Игорь подошел ко мне, — спасибо тебе за нее.

А вечером в воскресенье, после просмотра огонька бабушка, вытерев слезы после песни «Бери шинель, пошли домой», встала со стула, подошла ко мне и обняла меня за плечи, положив голову мне на плечо, прижавшись щекой к моей щеке:

— Какой ты молодец, Сашенька, — голос бабушки еще не отошел от слез.

— Спасибо, бабушка, — я повернулся и поцеловал ее в щеку.

— Ох, Сашка, как же тебе будет завтра трудно, — увидев мое непонимание, она улыбнулась, — ведь завтра в школу, и я думаю, многие видели твое выступление.

«Черт, черт, черт! Точно, я как-то и забыл о ней проклятой. А хотя чего я волнуюсь, буду воспринимать как неизбежное зло, и отбывать свое наказание. С учебой с моей памятью точно не возникнет проблем, так что если подумать, то можно просто отдыхать в школе от беготни по репетициям и студиям записи».

— И, Сашка, не смей кружить голову девочкам, — «Ну что же, бабушка в своем репертуаре, значит все в порядке, прорвемся Александр».

Утро, зарядка, поход на кухню, и тут первое разочарование. Где, где мои блинчики или оладушки, или, на крайний случай, творожники? Яичница с колбасой, нет в жизни счастья.

— Ну не расстраивайся так, подумаешь, в школу идешь, — заговорила бабушка, неправильно поняв мой унылый вид.

— Да причем тут школа? — грустно посмотрел на нее. — Меня бабушка больше не любит.

— Это почему же ты так решил?

— Яичница, — указал на то, что лежит на тарелке, как бы этим объясняя все.

— И? — она не поняла намек. — Так ведь не подгорела, да и сделала, как ты любишь.

— Но блинчики от любимой бабушки я люблю больше, — опять горестно вздохнул, подцепив вилкой кружок колбасы.

— Ну не переживай, вечером сделаю пирожки, — улыбнулась такому горю внука. — Ну как, готов к школе?

— Честно? Нет. Я думаю, мне стоит еще неделю побыть дома, вдруг самочувствие ухудшится, — без особой надежды предложил.

— Значит готов, — бабушка не дала развить тему. — Пора собираться.

Оделся в школьную форму, которая представляла из себя полушерстяной серый костюм, однобортный пиджак, классические брюки, и завершали мой наряд светлая рубашка и темные ботинки. Ужасный вид, как по мне, но бабушка была довольна тем, как на мне сидит этот наряд.

По дороге в школу никого из знакомых маленького Саши не встретил. Вот и она, школа номер двести тридцать два, четырехэтажное здание из красного кирпича встретила меня парадным входом с четырьмя белыми колоннами и с массивной дверью, которую младшие классы чуть ли не вдвоём открывают. За дверью я столкнулся с Виталькой, своим другом еще с первого класса, что, кстати, странно потому, что он меня ни разу не навестил в больнице.

— Привет, Сашка, как здоровье? — Витя протянул мне руку, которую я не сразу пожал — все же внутри зародилась какая-то обида. — Саш, ты прости, что я не приходил в больницу, но я и сам лежал дома с температурой после того катка.

И знаете, как-то сразу отлегло, все же очень на меня влияет память и чувства мелкого Сашки, я улыбнулся Вите.

— Все в порядке, главное, мы теперь оба здоровы и готовы вновь грызть гранит науки. Правда, я предпочел бы еще немного поваляться дома на блинчиках и пирожках, — поспешил успокоить своего друга.

— Саш, а ты ничего не хочешь рассказать? — хитро посмотрел на меня Витька.

— Концерт, да? — сразу догадался, о чем хочет узнать друг.

— Саша, это было просто, ух-х! — для уточнения этого ух-х, он даже сжал кулаки и задрал руки над головой, мол, вон какое ух-х. — Мы вчера всей семьей смотрели концерт. Расскажи, а?

— Я рад, что тебе понравилось, но давай, пожалуйста, поговорим об этом в классе, я ведь уверен, что найдутся еще люди, кто видели концерт, — а чего тут сомневаться, ведь смотреть-то по сути нечего.

Немного погрустнев вначале, Витька быстро отошел, понятно, что ему хотелось быть первым, кто узнает, но сам он человек был веселый и долго грустить и обижаться не мог. Витька и всем своим видом излучал позитив: рыжеволосый, с веснушками, которые его абсолютно не портили, голубые глаза всегда смотрели на мир с интересом и ожиданием какого-нибудь чуда. Витька сам был на голову выше меня и шире в плечах, при всей его наивности и дружелюбии он имел первый юношеский разряд по боксу и постоянно участвовал в соревнованиях. Хотя когда я спросил его, будет ли он связывать свою жизнь со спортом, выяснил, что нет, но вот, кем стать, он пока не решил. Заходил в класс я уже в сопровождении Виталика и Олега, второго своего друга, но не такого близкого, как Витька. Олег был щуплым пареньком и мы с Витькой его взяли под опеку в шестом классе, когда его начали задирать из «Б» класса, вот он к нам и прибился в компанию. Олег так же, как и мы, с Витькой был парень с юмором, а еще, как и я, любил музыку и играл великолепно на гитаре. Класс у нас вообще был дружным, не было особых конфликтов, да и в «А» класс набирали самых сильных по учебе учеников.

Меня даже испугало немного то, как на меня посмотрели в классе, когда мы вошли. Первой ко мне подошла Ольга Синицына, та девчонка, из-за которой мелкий и пошел на каток.

— Саша, мы рады, что ты выздоровел, — озвучила она общую мысль класса, — а еще мы все видели передачу голубой огонек и просто не могли поверить, что это правда был ты. Расскажи, пожалуйста.

При этом девчонка приблизилась ко мне, взяла за руку и повела к первой парте, за которую чуть ли не силой усадила, не забыв уместиться рядом, и показывая всем, что она первая застолбила место около героя. Руку мою она опять захватила своими и придвинулась ко мне как можно ближе. Да, вполне возможно, да даже скорей всего, тут бы Сашка и поплыл, но как бы на меня не влиял характер мелкого, я все же был взрослым в душе, и нет тут никаких мыслей о том, что это педофилия, так как такие мысли могли возникнуть только у идиота. Возраст тела моего такой же, как и у всех, кто меня окружает, а то, что взрослое сознание, так и что? Просто я, пообщавшись с Женей, уже не мог смотреть на эти детские ужимки одноклассниц, да и сравнивать их с девушкой с потрясающей фигурой, лицом да и поведением — просто вогнать в глубокий минус ровесниц. Только я хотел уже начать спрашивать, что их конкретно интересует, как в класс вошли Мария Ивановна, учитель русского и литературы, а по совместительству еще и наш классный руководитель, а следом за ней директор школы Сазонова Ольга Дмитриевна. Все, кто сидели, резко встали и поприветствовали директора.

— Садитесь, дети, — класс разбежался по своим местам, только меня так и не отпустила Синицына, и я остался за первой партой. — Ну что же, как я вижу, ни для кого не секрет то, что ученик нашей школы и ваш одноклассник Семенов Александр выступал на голубом огоньке.

Класс зашумел, но поднятая рука директора вновь навела тишину.

— Но мы так же все узнали, что песни, которые он пел, а так же новая песня в исполнении Бернеса Марка Наумовича, сочинил Александр, — директор показала жестом подняться и подойти к ней. — И я думаю, что будет неправильно, если Александр не исполнит в школе свои песни, как думаете, ребята?

Класс опять зашумел, начали раздаваться выкрики о том, что надо исполнить песни для друзей, что Сашка молодец и тому подобное. Нет, я, конечно, понимаю директора, но все же это с моей стороны какое-то принуждение.

— Я думаю, если можно собраться сегодня в актовом зале, где Александр исполнит свои песни... — продолжила директор, — как ты на это смотришь? — все же соизволила спросить мое мнение Ольга Дмитриевна.

Я задумался немного. С одной стороны, мне все же придётся рано или поздно устроить концерт для школы, если я не хочу испортить к себе отношение директора и учителей. А с другой — если я вот так просто и быстро соглашусь, то они скоро сядут мне на шею со всякими самодеятельностями и конкурсами, так что я решил немного изменить предложение директора.

— Ольга Дмитриевна, я, конечно же, не против концерта для родной школы, — начал заходить издалека, смотря на немного скуксившееся лицо директора — она тоже понимала, что ее идею я считаю не фонтан, — но давайте перенесем его, во-первых, на субботу после уроков, чтобы заранее оповестить всех о нем, а во-вторых, я эту неделю да и не только, после школы очень занят, мне кроме уроков надо еще готовиться к концерту на восьмое марта на телевидении.

— Что же, действительно так будет лучше, — директор согласилась с моим предложением и, честно говоря, по голосу было видно, что она осталась довольна тем, что я не отказался. — Ну, а теперь не буду мешать провидению урока, только, Мария Ивановна, я заберу ненадолго Александра.

Мы вместе с Ольгой Дмитриевной вышли из класса, после чего подошли к окну, где директор начала свою речь.

— Александр, в субботу на концерте возможно будут пару человек из РайОНО и Райисполкома, — и посмотрела на меня с таким серьезным лицом, мол, готовься, такие люди придут.

— Ольга Дмитриевна, не волнуйтесь, все будет хорошо, и им понравится концерт, — даже неожиданно для себя положил свою руку на ее, которая покоилась на подоконнике. А что, директор наша женщина красивая, правда, ей лет сорок пять или даже побольше, но видно, что следит за собой. Шучу, конечно, нет, не насчет ее привлекательности, а насчет того, что это как-то могло меня заинтересовать.

— Хорошо, Саша, я надеюсь на тебя, — после чего похлопала по моей руке, накрывшей ее. — Ладно, иди на урок.

Весь день, как учебный, пропал, все уроки и перемены меня окружали и требовали подробностей и не только мои одноклассники, а Синицына даже немного меня рассмешила своими попытками оградить меня от внимания других девчонок.

После школы я поехал в дом радиовещания и звукозаписи, где мы с Муслимом и Владимиром осуществляли запись Бель. Я заодно с ними обсуждал мысль о создание клипа, оба заинтересовались. А вечером звонила Фурцева сказала, что мне надо завтра заехать в Всесоюзное управление по охране авторских прав с текстами и нотами своих песен, а после заехать в Министерство Культуры к ней.

В ВУОАП я поехал после школы, в которой я все еще продолжал быть звездой, и даже после школы Синицына попросила проводить ее, но я, сославшись на поездку в министерство культуры, отбоярился от удовольствия потаскать девичий портфель. У здания ВУОАП меня ждала бабушка. Так как я несовершеннолетний, все отчисления будут идти на ее сберегательную книжку. С авторскими правами не возникло никаких проблем, как только я назвался, меня сразу попросили тексты и ноты. Женщина, что оформляла, была удивлена песни на французском. Зарегистрировал я все песни, которые исполнял, не стал спешить с новыми, хоть я и говорил всем, что песни сочиняю уже давно, просто не показывал никому. Фурцеву мы навестили вместе с бабушкой, где я рассказал про идею с клипом на песню Бель, идея ей понравилась, и она решила, что создавать ее надо сразу на двух языках, а еще посоветовала песню «Я люблю тебя до слез» отдать взрослому исполнителю.

— Саша, песня мне очень понравилась, и я сразу скажу: исполнитель получит большую популярность среди женщин, — она посмотрела на меня с сожалением. — Но пойми, если исполнишь ее сейчас ты, то сделаешь только хуже себе.

Я понял и принял ее слова, ведь те же Суслов или Хрущев, да и много кто еще, могут не понять, как допустили ребенка исполнять такие песни.

— Саша, ты можешь ее либо отдать взрослому исполнителю, — при этом она взглянула на меня, наверное, ожидая, как я отреагирую на то, что меня не считают взрослым. Но, не дождавшись реакции, сама себе кивнула и продолжила: — Или можешь подождать и сам потом исполнишь эту песню.

— Тетя Катя, я, конечно, немного расстроился, чего тут врать, — она вновь с сожалением посмотрела на меня, — но я с Вами согласен и поэтому прошу Вас помочь передать эту песню Мулерману Вадиму Иосифовичу.

Фурцева улыбнулась, я был в курсе, что он, как и Магомаев, были ее любимцами.

— Хороший выбор, Сашка, — она подошла ко мне и потрепала по голове.

И что им всем так не нравится в моей прическе? Шучу, я доволен таким отношением ко мне со стороны министра культуры, от чего даже расплылся в улыбке, особенно когда меня прижали к груди. Да что же, блин, со мной! Нет, с гормонами надо что-то делать, то на директора заглядываюсь, то вот на Фурцеву.

— Катя, ты посмотри на него, — о вот и бабушка заговорила. — Словно кот, объевшийся сметаной.

Фурцева на это только заразительно засмеялась, ну и мы следом поддержали.

В пятницу я встретился с Мулерманом у нас дома, где и спел ему «Я люблю тебя до слез», песня ему понравилась через пару проб он спел так, как я его просил, расстались мы, довольные друг другом. А завтра меня ждет концерт в школе и, что примечательно, завтра будет двадцать девятое февраля, посмотрим, что этот день принесет мне.

Утро субботы, зарядка на автомате, после душа иду на кухню, бабушка, как всегда, хлопочет у плиты. Вот ЧЕЛОВЕЧИЩЕ, все ее действия — это проявления любви ко мне. Подцепляет блинчик и ловко кладет на тарелку в стопку таких же ровненьких, сверху сливочным маслом мажет и что-то мурчит тихонько себе под нос. Прислушиваюсь.

Не надо печалиться,

Вся жизнь впереди.

Вся жизнь впереди,

Надейся и жди.

Улыбка на лице сама расцветает, ведь если человек в такой момент поет, значит нравится. Я, конечно, прекрасно знаю, что песня не моя, но для всех-то она моя.

— Доброе утро, бабуль, — поприветствовал, усаживаясь на стул. — Я со всей ответственностью заявляю, что ты самая прекрасная бабушка на свете.

— Ну, если сегодня день откровений, — бабушка повернулась ко мне, закончив готовку, — то и я признаюсь: ты самый лучший внук, о котором я могла мечтать, но это не мешает тебе быть кобелем. Да и не надо так закатывать глаза и вздыхать — сказала, посмотрев на меня. — Это что было вчера, когда Катька тебя прижала к себе?

— Что что? Просто удовольствие от того, что меня любят, — и глаза делаем невинные... я сказал «невинные», а не «плутоватые».

— Не верю, — улыбаясь, подвела итог моим стараньям. — Во сколько у тебя сегодня концерт?

— В три, тебе займут место в первом ряду.

— Хорошо, а сейчас давай доедай и бегом в школу, а то что-то мы заговорились, — бабушка отвернулась и занялась мытьем посуды.

Доев вкуснятину, быстро подошел к бабушке, чмокнул в щечку.

— Спасибо, все, как всегда, выше всяких похвал.

— Пожалуйста, — улыбнулась и вернулась к своим занятиям.

В школу я взял с собой гитару, как только вошел, направился в кабинет директора.

— Ольга Дмитриевна, к вам можно? — спросил, просунув голову в дверь.

— А, Семенов. Да, конечно, заходи, — дождавшись, когда я зайду в кабинет, спросила: — Что-то случилось, Александр?

— Нет, просто у меня просьба. Можно я у Вас гитару оставлю, а то каждую перемену будут просить сыграть, — и при этом выставил перед собой гитару в чехле, показывая, о чем речь.

— Да, конечно, так будет лучше. Но я думала, ты будешь играть на рояле.

— И на рояле тоже, — улыбнулся, — спасибо, я тогда побегу в класс.

Поставив в угол гитару, покинул кабинет. Перед уроком меня подхватили под руки Витя и Олег.

— А где гитара? — первый вопрос, который задал Виталик. — Нам сказали что ты в школу заходил с гитарой.

— Да уж, не успеешь чихнуть в одном конце школы, в другом уже желают здоровья, — поразился я быстрому распространению слухов по школе. — Да я у директрисы в кабинете ее оставил, чтобы на переменах не донимали с просьбами поиграть.

— Да? Жаль, — расстроенно проговорил Витя.

И тут у меня возникла идея насчет Виталика, ведь парень реально любил играть на гитаре и мало того, умел это делать превосходно.

— Ребят, давайте вы ко мне придете в воскресенье с утра. Виталик, прихватишь собой свою гитару.

— У меня новая и еще кое-что, отец привез, — я точно не знал, чем занимается его отец, но вроде связано с торговлей и он часто ездил заграницу. — Олег, тогда с утра ко мне подойдешь? Я один все не унесу.

Так, разговаривая, мы зашли в класс, где я подтвердил, что концерт будет сегодня в три. Уроки пролетели быстро и не составили для меня никаких проблем с новой памятью: достаточно прочесть нужный параграф в учебнике, и я могу спокойно вплоть до запятых рассказать его, да и отлично легли старые (будущие) знания. Без пятнадцати три я зашел в актовый зал с друзьями и одноклассниками, народу уже было много, но первый ряд был свободен. У сцены стояла директриса с незнакомой женщиной и тремя мужчинами, завидев меня, она жестом показала подойти.

— Олег, дождись, пожалуйста, мою бабушку и проводи ее на первый ряд, — попросил друга, прежде чем уйти.

Дождавшись кивка, пошел к сцене.

— Еще раз здравствуйте, Ольга Дмитриевна, — поприветствовал директора, повернулся к незнакомцам. — Здравствуйте, меня зовут Семенов Александр.

Решил проявить вежливость.

— Александр, это наши гости из Исполкома и РайОНО: Светлана Алексеевна, Дмитрий Владимирович, Виктор Алексеевич и Олег Константинович, — поочередно представила гостей.

— Молодой человек, вы прекрасно выступили на вечере «Голубого Огонька», и мы с удовольствием приняли приглашение Ольги Дмитриевны посетить твой концерт, — заговорила единственная женщина из пришедших гостей. — Я уверена, что и другие ваши песни, которые мы надеемся услышать, будут такие же прекрасные и правильные.

Вот так прям и сказала: ПРАВИЛЬНЫЕ. Ну неважно, я пока не в том положение, чтобы исполнять идеологически неверные песни.

— Спасибо за комплимент к моему творчеству, и я уверен, что не разочарую Ваши ожидания, — не стал изображать стеснение. — А вот и моя бабушка, Ольга Дмитриевна. Мы кого-то ждем или можно уже на сцену идти? Тем более микрофон уже настроили.

— Я думаю, уже можно начинать, — директриса вместе с гостями сели на первый ряд, Бабушка тоже села рядом с ними, улыбнувшись мне.

Добрый день, дорогие товарищи, — начал говорить, поднявшись на сцену, подойдя к микрофону.

 — Я думаю, что представляться мне нет смысла, — из зала раздались крики, мол, знаем тебя, на что я улыбнулся. — Сегодня, благодаря директору нашей школы, я смогу исполнить свои песни для Вас. Давайте все вместе поаплодируем Ольге Дмитриевне в благодарность.

В зале сначала раздались редкие аплодисменты, потом, смотря, как и я аплодирую, все поддержали.

— Я сегодня спою для Вас песни, которые вы еще не слышали, а начну я с песни о своем девятом классе.

Взяв стойку с микрофоном, установил его рядом с роялем, приблизив к себе, вздохнув, немного настроившись, начал свой концерт.

В спящем городе ветер кружится,

Свет в окошках давно угас,

Побеседуй со мной по-дружески,

Дай мне руку, девятый класс.

Здесь влюбленные до рассвета мы,

Не смыкали счастливых глаз,

Мы делились с тобой секретами,

Наш товарищ, девятый класс.

Мы не скоро поймем как следует,

Чем на свете ты был для нас,

Верить в дружбу и спорить с бедами,

Ты учил нас, девятый класс.

Я принёс тебе цвет черёмухи

В этот грустный прощальный час.

Все ошибки и наши промахи

Ты прощал нам, девятый класс.

(Десятый класс https://www.youtube.com/watch?v=4lIfz4nZRgA)

Пришлось только одну букву изменить в тексте. Песня тихая, спокойная, зрители внимательно слушали, в зале была тишина, но по лицу директрисы и классного руководителя было видно, что они довольны. Аплодисменты не заставили себя ждать. Все же, это чертовски приятно.

В прошлом (будущем) у меня произошел несчастный случай, и я лишился возможности петь, теперь я наверстываю то, что любил в прошлой жизни и в этой.

— Ну что же, а теперь я все же напомню взрослым, что мы все еще дети, и нам иногда хочется отдохнуть от уроков.

Смешки, раздавшиеся из зала, подтвердили мои слова, я достал из чехла гитару.

Над нами солнце светит — не жизнь, а благодать,

Тем, кто за нас в ответе, давно пора понять,

Тем, кто за нас в ответе, давно пора понять, —

Мы маленькие дети, нам хочется гулять.

А нам говорят, что катет короче гипотенузы,

А я говорю вам — хватит, устал я от этой обузы.

Па-ра-па-ра-ра па-ра короче гипотенузы,

Па-ра-па-ра-ра па-ра устал я от этой обузы.

И вновь аплодисменты, и даже крики, из зала, а на моем лице самая очаровательная улыбка, которую я смог натренировать перед зеркалом.

— Ребята, хоть я и пропел о том, что хочу поскорей покинуть парту, но если честно, ведь это самое лучшее время, время школьной поры, искренней дружбы и мы, повзрослев, будем часто вспоминать именно школьные годы.

Вновь сел за рояль, проигрыш, начал тихо петь первые два куплета.

Когда уйдем со школьного двора

Под звуки нестареющего вальса,

Учитель нас проводит до угла,

И вновь — назад, и вновь ему с утра —

Встречай, учи и снова расставайся,

Когда уйдем со школьного двора.

Пройди по тихим школьным этажам.

Здесь прожито и понято немало!

Был голос робок, мел в руке дрожал,

Но ты домой с победою бежал!

И если вдруг удача запропала, —

Пройди по тихим школьным этажам.

Последний куплет я пел уже во весь голос.

Для нас всегда открыта в школе дверь.

Прощаться с ней не надо торопиться!

Ну как забыть звончей звонка капель

И девочку, которой нес портфель?

Пускай потом ничто не повторится, —

Для нас всегда открыта в школе дверь.

(Когда уйдем со школьного двора — ВИА «Добры молодцы» https://www.youtube.com/watch?v=__O7Vzphx5Q)

Директор поднялась на сцену ко мне, взяла микрофон.

— Как верно выразился Александр, ребята, не спешите взрослеть, и да, для Вас всегда открыта в школе дверь, — вернув микрофон, она вместе с залом аплодировала мне. Я решил встать и поклониться, чем только усилил аплодисменты.

Следом я исполнил «Крылатые качели», которые также были приняты с радушием.

— А теперь я хочу поблагодарить нашу учительницу французского Елену Сергеевну за прекрасное преподавание своего предмета. Ребята, давайте поаплодируем прекрасному педагогу и не менее прекрасному человеку, — зал уже лучше реагировал на мои просьбы и сразу зааплодировал.

Елена Сергеевна женщина тридцати пяти лет, румяное лицо, темные волосы, немного пухленькая. Дети в школе всегда видели ее улыбающуюся, на уроках у нее всегда интересно, поэтому аплодисменты были искренние. Учитель поднялась со второго ряда, повернувшись к залу, поклонилась, а румянец на щеках еще больше покраснел, улыбка на ее лице, как всегда, всем поднимала настроение.

— А как правильно поблагодарить учителя? — задав вопрос, я смотрел в зал, ожидая ответы.

— Спеть для него песню, — раздалось из зала.

— Правильно, но не просто песню, — я даже приподнял палец, как бы делая акцент, что тут не может быть все просто, — ведь во-первых, наш преподаватель женщина и песня должна быть с этим связанна, ну и во-вторых, но не мене важное, Елена Сергеевна преподаватель французского и петь я должен на французском, показав этим, что благодаря ее преподаванию я смог сочинять песни на французском. Сегодня я спою только одну, но еще одну вы сможете услышать восьмого марта на «Голубом Огоньке».

Зал раздался криками «Молодец!», « Вот дает!», и очередная порция аплодисментов.

Я вновь взялся за гитару.

Je l'ai vue près d'un laurier, elle gardait ses blanches brebis

Quand j'ai demandé d'où venait sa peau fraîche elle m'a dit

C'est d'rouler dans la rosée qui rend les bergères jolies

Mais quand j'ai dit qu'avec elle je voudrais y rouler aussi

Elle m'a dit…

Elle m'a dit d'aller siffler là-haut sur la colline

De l'attendre avec un petit bouquet d'églantines

J'ai cueilli des fleurs et j'ai sifflé tant que j'ai pu

J'ai attendu, attendu, elle n'est jamais venue

(Joe Dassin Siffler sur la colline https://www.youtube.com/watch?v=zN57ut5c4no)

Всю песню с меня не сходила хитрая улыбка, я подмигивал девчонкам в зале, от чего те краснели. В конце песни аплодисменты были действительно громоподобные. А зал скандировал «Молодец!».

— Я очень рад, что Вам понравилось, — поклонился публике, — еще раз большое Вам спасибо, Елена Сергеевна, а если ребята захотят узнать, о чем пелось, значит, будет еще один стимул учить язык.

Учительница улыбнулась и погрозила мне пальчиком.

С представлением следующей песни я решил не мудрить, а сказать все то же, что и в больнице.

 — Следующую песню я хочу спеть о том, что все у нас в будущем будет хорошо, но мы сами творим свое будущее и должны каждый раз обращаться к себе с вопросом: «А сегодня что для завтра сделал я?»

Слышу голос из прекрасного далека,

Голос утренний в серебряной росе.

Слышу голос, и манящая дорога

Кружит голову, как в детстве карусель.

Прекрасное далеко

Не будь ко мне жестоко,

Не будь ко мне жестоко,

Жестоко не будь.

От чистого истока,

В прекрасное далеко,

В прекрасное далеко,

Я начинаю путь.

Слышу голос из прекрасного далека,

Он зовет меня в чудесные края.

Слышу голос, голос спрашивает строго:

А сегодня что для завтра сделал я?

(Прекрасное далёко https://www.youtube.com/watch?v=9FU3C7vh1jI).

Песня сама по себе прекрасная, добрая, звонкая, пел ее я так же звонко, громко, пел, сидя за роялем в пол-оборота, чтобы следить за залом, и зал отдавал мне всю ту энергетику, которую я вкладывал в песню, только усилив на порядок.

— Хочу спеть уже знакомую вам всем песню после «Голубого огонька», — продолжил я, дождавшись конца аплодисментов. Пел я снова под гитару.

А мы с тобой, брат, из пехоты,

А летом лучше, чем зимой.

С войной покончили мы счеты,

С войной покончили мы счеты,

С войной покончили мы счеты, —

Бери шинель, пошли домой!

(Бери шинель, пошли домой https://www.youtube.com/watch?v=StAfJ7qUqu4&t=43s)

У многих взрослых грустные лица, а по лицу Ольги Дмитриевны текли слезы. Как многие в школе знали, у нее на войне в битве под Москвой погибли муж и отец.

Мы все — войны шальные дети,

И генерал, и рядовой.

Опять весна на белом свете,

Опять весна на белом свете,

Опять весна на белом свете, —

Бери шинель, пошли домой!

Тишина, все в зале встали после того, как поднялись первые два ряда, где сидели гости и учителя, первым начал аплодисменты один из гостей из Исполкома, следом его поддержал весь зал, но никто не выкрикивал с места.

— Товарищи, я не хочу заканчивать концерт на такой ноте, поэтому я хочу спеть Вам еще одну песню, чтобы вы помнили, что все будет хорошо.

Колышется дождь густой пеленой,

Стучатся дождинки в окошко твое.

Сегодня мечта прошла стороной,

А завтра, а завтра ты встретишься с ней.

Не надо печалиться,

Вся жизнь впереди.

Вся жизнь впереди,

Надейся и жди.

(Самоцветы — Вся жизнь впереди https://www.youtube.com/watch?time_continue=1&v=0F_DhvaVbHo).

Эту песню молодежь приняла на ура, и крики «Молодец!» и «Еще!» долго продолжались, но все же, когда стихли, я не стал идти на поводу.

— Спасибо Вам всем за такое отношение к моему творчеству, но все же, ребят, я начал петь недавно, и еще не могу так долго и много выступать и поэтому вынужден, чтобы не сорвать голос, прекратить концерт. Но ведь мы еще повторим, товарищи, мне еще полтора года учиться с Вами.

Ужин проходит в тишине, а я вспоминаю, как «важные» гости меня хвалили и говорили, что надо такие концерты устраивать чаще, да ну нафиг, мне такого счастья не нужно, надо срочно переговорить с тетей Катей чтобы получить бронь от таких вот просьб, иначе затаскают по всяким заводам и предприятиям. Ну, а в целом я был доволен сегодняшним днем.

— Спокойной ночи, бабуль, — подойдя к ней, поцеловал в щеку и пошел ложиться спать.

— Спокойной ночи, Сашенька, — тихо ответила она, — Саша, ты прекрасно пел.

Я повернулся к ней улыбнулся.

 — Спасибо.

«Прекрасный день», — с такой мыслью и уснул.