По ту сторону моста (гет)

Несмотря на раннюю тёплую весну, в Лондоне стоит погода дождливая и хмурая. Небо затянуто стальными облаками. Кажется, что вот-вот и пойдёт снег.

Люди постепенно забывают, что такое солнце.

Куинни Снейп проклинает себя за забывчивость. Зонт остаётся в квартире, потому что она торопится в пекарню за порцией свежих булочек для своего мужа. В итоге, уложенные по последней моде короткие светлые волосы, превращаются в месиво из кудрявых завитушек. Лиловое пальто намокает от мелкой мороси. Как же ей хочется, чтобы кто-то изобрёл водооталкивающую ткань или что-то подобное? Или купол, который бы укрывал человека от излишней небесной влаги…

Но это всего лишь фантазии. В их мире магии не существует, а фокусники Куинни никогда не нравились.

Каблучки маленьких туфелек стучат по мостовой. Куинни мягко улыбается, глядя на спешащих недовольных людей, которые пытаются спрятаться от дождя. Она уже смирилась с этой погодой.

Иногда ей кажется, что лондонцы совсем не улыбаются. В отличие от неё самой.

— Отойдите! — громко говорит хмурый констебль в чёрной форме, пытаясь освободить проход для остальных полицейских. — Это место преступления! Проходим! Не задерживаемся!

Куинни среди толпы видит лежащее тело около края моста. Оно накрыто чёрной тканью. Выглядит жутко. Это не первый погибший здесь на мосту Ламбет.

Место самоубийств.

Случайно спасённые рассказывают о таинственных голосах, возникающих, когда проходишь по данному мосту. Её муж, Северус, считает это всё лишь глупостями сумасшедших, но Куинни верит.

Потому что сама слышит их.

Она хмурится, ощущая огромную боль, нахлынувшую на неё подобно морской войне. На секунду девушка замирает и едва не падает в обморок, но толпа держит её.

— Прыгай, — шёпот у самого уха. — У тебя получится.

Это не в первый раз. Куинни борется с желанием подойти к самому краю и прыгнуть в холодные воды Темзы.

Она и не успеет перелезть через парапет. Её сразу же схватит полиция. Куинни тяжело сглатывает, но продолжает идти мимо трупа и такого манящего парапета.

С самого детства Куинни Голдштейн чувствует себя особенной. Голоса в голове, странное предчувствие и мгновение улавливание изменение настроения у собеседника. Родители называли это эмпатией.

Сострадательная Куинни — добрейший человек, который верит в чудеса и сказки, пусть этот мир совсем серый.

Единственный ребёнок в семье не должен быть шизофреником. Покойная матушка с малых лет убеждает её не рассказывать о своих способностях всем подряд. Только самому важному человеку в своей жизни. Куинни обязательно встретит его, когда станет взрослой.

Вот только она не говорит о том, что с малых лет чувствует себя жуткой одинокой. Временами ей кажется, что где-то там у неё есть потерянная сестра, которая будет более серьёзной и правильной, чем она сама.

А ещё у её старшей (обязательно!) сестры необычное и редкое имя.

Куинни любит фантазировать с самого детства. Мечтает о сестре, а потом и о прекрасном принце.

Северуса Снейпа сложно назвать принцем. Скорее, неприступной ледяной крепостью, которую Куинни каждый день пытается пересечь, чтобы добраться до живого и нежного сердца. Это непросто.

Высокий, темноволосый и чересчур бледный. Его чёрные глаза смотрят на каждого человека с презрительным холодом. Лишь маленькая и хрупкая Куинни Голдштейн заинтересовала его. Он называется её своим солнцем в этом тёмном царстве жизни.

В такие минуты девушка чувствует себя самой счастливой женой на свете. И пускай их семейная жизнь откровенно скучна, а Северус даже не похож на принца из сказки…

Но кто сказал, что будет легко?

Куинни работает в Министерстве Образования обыкновенным секретарём, а Северус — владелец аптеки в самом центре Лондона.

Работа аптекарем приносит неплохой доход.

Куинни не жалуется. Ей вообще не о чем горевать.

Вечерами они обсуждают прочитанные книги, долго смотрят на тлеющие угли в камине в полном молчании. Иногда Куинни кажется, что где-то там её ждёт более счастливая и яркая жизнь, полная невероятных вещей. Но каждый раз, просыпаясь в постели и видя профиль спящего мужа рядом с собой, убеждается в обратном.

Ничего не меняется. Каждый день похож на предыдущий.

Лишь на мосту появляется новый труп очередного самоубийцы.

* * *

Куинни заходит в булочную. Улыбается продавцу-пекарю, милому Якобу, который так забавно краснеет, когда она появляется в его магазине. Куинни не прочь немного пофлиртовать, но кольцо на безымянном пальце вовремя останавливает.

— Ох, миссис Снейп! Доброе утро, — добродушно начинает мужчина, потирая руки. — Чего желаете?

— Вы так любезны, мистер Ковальски, — улыбается Куинни, ощущая огромную волну восхищения и волнения. — Мне пожалуйста четыре рогалика с вишней и молочный батон.

Каждая эмоция абсолютно разная. Целый калейдоскоп.

От восхищения и волнения Куинни хочется почесать ладошки, а страх и боль сдавливают грудь и рёбра.

— Одну минуту, дорогая миссис Снейп, — он, несмотря на свои крупные габариты, ловко орудует за прилавком. — Слышали последние новости? Ещё один самоубийца на мосту Ламбет. Молодая женщина. Мисс Дюпре. За что же люди так свою жизнь не любят?

Куинни удивляет его вопрос.

— Может, они верят, что в другой жизни получится лучше? Странная у нас беседа получается, мистер Ковальски, — она достаёт деньги из своей маленькой сумочки, стараясь не смотреть ему в глаза.

Тогда она целиком ощутит его эмоции.

Куинни не хочет подобного. Ей и своих чувств достаточно.

— Верите в загробную жизнь? — Якоб протягивает её большой бумажный пакет, а затем забирает деньги и даёт сдачу. — Меня воспитывали католиком. Самоубийц любая религия не жалует.

Куинни пожимает плечами, потому что не знает, что сказать в ответ. Её родителей нельзя было назвать набожными. А когда они погибли в автокатастрофе, то Куинни перестала верить в кого-либо на небесах.

— Спасибо вам, мистер Ковальски, но мне нужно бежать. Муж ждёт свой завтрак, — мягко улыбается Куинни.

Быстрым шагом она выходит из магазина.

От этого калейдоскопа эмоций ей хочется принять ванну.

* * *

До их маленькой, но безумно уютной квартиры, Куинни добирается быстро. Она кладёт сумочку и ключи на маленький столик в коридоре, снимает пальто и проходит с пакетом ароматной снеди на кухню. Северус сидит за кухонным столом, читая газету и изредка попивая крепкий чёрный кофе из чашки. Девушка целует мужа в щёку, но тот не отвлекается от чтива.

— Ещё одна жертва на мосту. Молодая женщина, — начинает Куинни, доставая булочки из пакета.

Нарезает их и кладёт на тарелку. Достаёт из чулана прохладное сливочное масло и немного шоколада для себя.

— Я просил тебя не ходить через этот мост, моя дорогая жена, — Северус откладывает газету и складывает руки на груди, пристально наблюдая за движениями Куинни.

В своём чёрном наглухо застёгнутом сюртуке он выглядит внушительно и грозно. Лишь тонкая полоска накрахмаленной белоснежной рубашки разбавляет эти мрачные одежды. Чёрные волосы по плечи на этот раз убраны в хвост.

— Это кратчайший путь, дорогой, — она наливает в свою чашку немного остывший чай и садится рядом.

— И? Тебе нравится смотреть на трупы и чувствовать боль? Не замечал за тобой таких наклонностей.

Куинни сталкивается со стеной недовольства. Пытается отгородится от него буквально телом, но пристальный взгляд тёмных глаз обнажает душу. Северус откровенно упрям и не любит, когда она не выполняет свои обещания. Например, не ходить по тому мосту, где стабильно раз в неделю вылавливают утопленника.

— Северус? Ты сегодня останешься дома? — меняет тему Куинни, делая глоток сладкого чая.

— Нет. Нужно поработать над микстурой от кашля. Запасы кончаются. Всё-таки весна на дворе, а грипп и подобное ему безобразие никто не отменял. Да и насчёт новых поставок нужно договорится. Война не за горами.

— Не говори глупостей. Не будет войны. Великобритания останется в стороне от всех европейских проблем, — начинает Куинни, стараясь не чувствовать собственный страх.

Война.

Мир может разрушиться в одно мгновение. Куинни не хочет чувствовать подобное.

— Кто знает, кто знает… Задумчиво произносит Северус, поднимаясь из-за стола. — Прошу тебя больше не ходить по тому мосту. Да и пекарен рядом с нами и других хватает.

Он целует её в лоб и выходит из кухни. Куинни грустно смотрит в окно, до сих пор чувствуя в себе недовольства мужа.

Но у них всё хорошо, верно?

Тем временем проходя мимо большого зеркала в гостиной, Северус замечает странный образ молодого парня в круглых очках. Его зелёные глаза с надеждой смотрят на него. Северус смотрит по сторонам, хочет позвать жену, но что-то его останавливает. Рядом с незнакомцем появляется юная девушка с кудрявыми волосами и упрямыми чертами лица.

— Профессор! Пожалуйста, очнитесь!

Северус невольно прикасается пальцами к своей шее. Чувство, будто кожа горит огнём. Словно, кто-то укусил его.

Северус Снейп никогда не был профессором. Это уж слишком для него, при условии, что он недолюбливает детей и даже молодых студентов, которые однажды проходили у него практику в аптекарской лавке.

Он никогда не видел этих молодых людей.

А ещё Северус не верит в чудеса. Не в этой жизни.

Когда в зеркале появляется его собственное отражение, мужчина с облегчением выдыхает.

Возможно, ему стоит прекратить эксперименты в собственной лаборатории.

Куинни же разбивает чашку чая вдребезги, ощутив жуткую боль. Словно кто-то сдавил лёгкие изнутри.

— Северус, — тихо шепчет девушка, видя, как кровь проступает из порезов на ладонях от разбитой чашки.

Тина нервно озирается по сторонам, пытаясь найти в кромешной темноте остальных мракоборцев. Ноги погрязли по колено в грязи, что даже очищающие заклинания не срабатывают. Эта местность ей не знакома, но мракоборцы могут выполнять приказы в любом месте. Тем более, когда дело доходит до семьи.

Порпентина наклоняется, избегая зелёного смертоносного луча от противника. Сторонников у Грин-де-Вальда хватает.

Палят лишь Непростительными направо и налево.

Волшебная палочка подрагивает в ладони волшебницы. Холодный ветер пробирает до костей, проникая сквозь пальто.

— Ты нашла её? — рядом оказывается Персиваль, заслоняя хрупкую волшебницу магическим щитом. — Мракоборцы долго не протянут. Нужно подкрепление. Но Президент ясно дала понять, что не будет позволять большому отряду вторгаться на австрийскую землю. Бомбарда Максима! Чёрт подери сторонников этого сумасшедшего!

Белый луч из палочки Персиваля разрушает колонну напротив, тем самым оглушая стоящих врагов. Мужчина хватает Тину за руку и бежит к ней в сторону Нурменгарда.

Штаб Грин-де-Вальда находится в отличном месте, скрытом от посторонних глаз с помощью альпийских гор и густого леса.

Многочисленные сторонники тёмного волшебника являются прекрасной охраной.

Грин-де-Вальд — мастер различных проклятий, а ещё убеждения. Куинни находится у него в плену уже почти пять лет. Попытки связаться с ней оканчиваются провалом. А когда погибает Якоб во время магической стычки на окраине Франции, то шансов совсем не остаётся.

Разбитое сердце, недовольство магическими законами…

Список можно продолжать до бесконечности.

Куинни Голдштейн отказывается от сестры, становясь верной соратницей Геллерта Грин-де-Вальда.

За это время Порпентина умудряется вдребезги разругаться с Ньютом Скамандером, а затем удивительным образом сойти с Персивалем Грейвсом, который несмотря на плен у Грин-де-Вальда всё-таки сумел восстановиться и вернуться на прежний пост в МАКУСА. Их отношения с Тиной являются самым странным, что случалось с волшебником. Несмотря на все трудности и притирки, Порпентина Голдштейн — прекрасная девушка, вместе с которой он готов просыпаться по утрам в одной постели. А сейчас Персиваль рядом с ней, пытается найти её сестру и вернуть всех домой.

Получается с большим трудом.

На входе в Нурменгард их встречает Винда Розье. Всё такая же аристократически холодная и высокомерная. В чёрном пальто с оторочкой из соболя и в шляпке по последней моде, она стоит перед большой дубовой дверью, наставив палочку на непрошеных гостей.

— Мы ждали вас раньше, — ядовитая усмешка кривит красивый рот. — Надеюсь, наш тёплый приём нравится вам.

— Отдайте нам Куинни Голдштейн и никто не пострадает, — жёстко настаивает Грейвс, держа за руку непривычно молчаливую Тину.

Винда улыбается, а затем проклятие выстреливает в непрошеных гостей. Персиваль ставит щит.

Всё ещё отличная реакция.

— Порпентина, ты могла бы стать отличной соратницей нашего господина. Умная, смелая, ещё и мракоборец. Зачем ты якшаешься с этим слабаком? Он ведь поломанная игрушка, которую выбросили.

Тина расцепляет руки и идёт в атаку. Винда вовремя успевает поставить щиты, прежде чем исчезнуть за дверью замка.

— Я пойду, — ровным тоном говорит Тина. — Я должна её увидеть. Пусть в лицо скажет мне, что я ей не сестра.

— Мракоборец Голдштейн! Очнись, Тина, — Грейвс дёргает её за рукав, пытаясь поймать её взгляд. — Мы идём вместе, слышишь меня? Я тебя не брошу.

Он блокирует дверь, надеясь на то, что его команда справится с поставленной целью.

Тина вместе с Персивалем идут по тёмному коридору, прежде чем выйти в большой зал. Огромные панорамные окна открывают чудесный вид на заснеженные вершины. Куинни сидит в строгом чёрном платье на диване рядом с Грин-де-Вальдом и что-то ему рассказывает. Светлые отросшие волосы убраны в высокую причёску.

— Куинни, — тихо шепчет Тина, чувствуя дрожь во всём теле. — Пойдём со мной.

Грин-де-Вальд подаёт руку волшебнице и аккуратно обнимает за плечи. Куинни равнодушно смотрит на сестру, словно ей всё равно.

— Присоединяйтесь к нам, господа мракоборцы. Вы отличные волшебники, способные на большее, чем охранять мир от немагов. Порпентина, сестра скучает по тебе.

— Тина, милая, — Куинни резко подходит к сестре и обнимает её. — Останься со мной, прошу. Геллерт построит новый мир, где не нужно будет прятаться. Ты будешь счастлива.

Персиваль лишь сильнее сжимает палочку, не сводя взгляда с преступника Грин-де-Вальда. В голове то и дело вспыхивают воспоминания болезненных пыток. Сломанные пальцы, рёбра… Боль окатывает горячей волной. Грейвс морщится на секунду, но потом прогоняет дурные мысли.

— Ах, мистер Грейвс. Рад, что вы в добром здравии. Ваша личность отлично мне послужила, жаль, что меня раскрыли, — Геллерт складывает руки за спиной и подходит ближе к Куинни и Тине. — Увы, вы не уйдёте отсюда живыми. И не надейтесь!

Персиваль не отвечает. Из палочки вырывается красный луч заклинания.

Геллерт обожает дуэли. Он ловко блокирует заклинания, а в ответ сыплет проклятиями. Боковым зрением наблюдает за глупышкой Куинни. Грейвс же сосредоточенно отбивается, надеясь на то, что Тина просто хватит сестру за руку и аппарирует в точку сбора мракоборцев.

Тина тянет сестру за руку, чтобы спрятаться за диваном, но та упорно стоит на месте и отрицательно качает головой.

— Дорогая моя, я остаюсь. Прости, но так будет лучше, — она отталкивает сестру и отворачивается, не замечая стремительного зелёного луча, летящего в её сторону.

Куинни падает замертво прямо перед своей сестрой.

— Нет! Куинни! — кричит Тина, падая на колени. — Мерлин! Нет!

Всё вокруг сжимается до абсолютной тишины.

Тина не слышит никого и ничего.

Она прижимает мёртвую сестру к себе, баюкая словно ребёнка.

Персиваль подбегает к ним, и они аппарируют, вопреки всем желаниям Грин-де-Вальда.

Грейвс не может представить всей боли Тины Голдштейн. Она почти не плачет, лишь молча смотрит в одну точку, сидя в его кабинете. Тело Куинни Голдштейн помещено в специальный саркофаг. Заклинание стазиса поможет им поддерживать её тело вплоть до того момента, когда они найдут способ воскресить её.

Персиваль не верит в воскрешение, но кто он такой, чтобы отказывать своей любимой в таком желании?

* * *

— Ты опять не спишь, Тина, — устало произносит Грейвс, замечая девушку за чтением магических книг в гостиной. — От того, что ты дышишь этой многовековой пылью ситуация не изменится.

Она, укутавшись в тёплую шерстяную шаль, сидит на диване, поджав под себя ноги. От недосыпа её глаза кажутся ещё темнее, а фиолетовые синяки под глазами не добавляют шарма. Почти чёрные

Персиваль усаживается рядом, запахнув свой тёмно-синий халат. Он кладёт ноги волшебницы себе на колени. Мягко гладит ладонями. Тина на секунду прикрывает глаза от удовольствия.

— Некромантия не входит в список актуальных способов воскрешения, — начинает волшебница, думая о том, как лучше преподнести информацию своему любимому. — Тем более доподлинно неизвестны необходимые заклинания…

— Это запрещено, дорогая. Некромантия — чёрная магия, которая забирает больше, чем отдаёт.

— Именно! — в глазах у неё нездоровый блеск. — Поэтому нам нужен воскресающий камень. Ты читал сказки Барда Бидля? Это английская старая сказка-легенда о Дарах Смерти.

Персиваль хмурится, понимая, что этот артефакт — фантастическая реликвия, не более.

Вымысел.

Сказка.

— Я не слишком силён в английской литературе, — в голове сразу возникает образ рыжеволосого Ньюта Скамандера с чемоданом в руке. — Напомни.

— Смерть подарила трём братьям Певереллам три дара: бузинную палочку, воскрешающий камень и мантию-невидимку. Каждый распорядился подаренным сокровищем по-своему, но ни к чему хорошему это не привело.

— Логично, — понимающе кивает Персиваль. — Я так понимаю, что всё закончилось плачевно?

— Не совсем. Обладатель мантии-невидимки дожил до глубокой старости и передал реликвию своему потомку. Думаю, что и с остальными предметами так и произошло. Ведь у братьев были родственники. Ну, я так думаю. Тем более, что бузинная палочка находилась у нас под носом. Она у Грин-де-Вальда.

Произнести имя убийцы своей сестры оказывается возможным, несмотря на то, что воспоминания приносят огромную боль.

Прошло лишь полгода, но на протяжении этого времени Тина ищет способ воскресить сестру из мёртвых.

Воскрешающий камень даёт надежду. И плевать на последствия.

Персиваль встаёт с дивана и подходит к окну, складывая руки на груди.

В больших панорамных окнах открывается прекрасный вид на заснеженный ночной Нью-Йорк.

— Я не отпущу тебя к нему. Хватило уже одного раза. Вторую Голдштейн я потерять не хочу. Хватит, — холодно отвечает он, не оборачиваясь.

Тина чувствует его напряжение.

— Мне не нужна бузинная палочка. Я хочу отправиться в Англию, чтобы отследить семейное древо этих братьев, найти след камня… Понимаю, что для этого мне придётся брать отпуск.

Персиваль хмыкает.

— Мы поедем вместе, и это не обсуждается. С Президентом я поговорю сам. Пусть и не поклонник дождей и туманов, но думаю, что нам стоит попытаться.

Тина молча подходит к нему и обнимает со спины. Его поддержка — последнее, что у неё осталось. Пока они вместе, им ничего не страшно.

— Спасибо, Перси. Спасибо, — тихо шепчет девушка, чувствуя, как слёзы текут по щекам.

Ей безумно не хватает Куинни.

Война уродует каждого, не обращая внимания на пол или возраст. Испещряет лицо жуткими ранами, заставляет корчиться от боли в минуты отчаяния.

Волдеморт — беспощадная смерть в чистом виде, не оставляющая после себя ничего живого. Он ведёт за собой войну.

Как Всадник Апокалипсиса.

Гермиона верит в то, что если они не победят, то земля окропится кровью настолько, что в итоге мир просто захлебнётся. Она помогает Гарри найти крестражи, мучается от недосыпа и голода в холодной палатке, ненавидит Рона, который бросает их почти на конце пути. И плевать, что он возвращается довольный и сытый, говоря о том, что у него боевой настрой. Гермиона ненавидит предателей, но старается не думать об этом во время сражения в Хогвартсе. Сейчас не до этого.

Каждая жизнь на счету. Заклинания летят со всех сторон, буквально намагничивая воздух. Грохот от разрушающихся стен Хогвартса заставляет оглохнуть. Гермиона на несколько секунд останавливается и закрывает уши руками. Мысленно молится богу или кому-то ещё, надеясь, что всё будет хорошо.

Что они выживут.

Что погибших почти не будет.

Когда они втроём приходят в Визжащую Хижину к умирающему Снейпу, она лихорадочно думает о плане его спасения.

В сумке Гермиона находит безоар, кучу склянок с восстанавливающими и крововосполняющими зельями. Всё-таки запасливость — полезная необходимость в такие минуты.

— Ты идёшь? — хрипло спрашивает Гарри, держа в руке склянку с воспоминаниями профессора. — Надо поторопиться.

— Не могу оставить его, понимаешь? — Гермиона убирает выбившуюся из косы прядь за ухо. — Помоги мне, Гарри.

Поттеру ничего не остаётся. Он качает головой и нервно потирает шею. В лечебной магии волшебник не слишком силён, да и Снейп уже готов отправиться туда, где не будет боли.

Рон ворчливо бубнит себе под нос, но остаётся сторожить хижину наготове с волшебной палочкой, в то время как Гермиона накладывает многочисленные лечебные заклинания и вливает по очереди зелья в глотку Снейпа.

Крови вокруг много, но волшебница просто старается лишний раз не дышать.

И плевать, что тёмно-бордовая кровь пачкает пальцы, ладони.

— Профессор! Пожалуйста, очнитесь!

Он приоткрывает глаза, но потом вновь их закрывает.

— Жив? — спрашивает Рон.

— Не знаю, его нужно к мадам Помфри! Гарри, ты иди к Омуту памяти и посмотри воспоминания, а мы с Роном отлевитируем его в Хогвартс. Не важно, враг он или нет. Северус Снейп — человек. Каждый достоин спасения.

— Тогда быстрее, пока змееподобный ублюдок не напал на нас.

Рон недовольно ворчит, но помогает девушке, в то время как Гарри торопится в кабинет директора.

Когда Волдеморт окончательно превращается в пепел, который невероятно мерцает на солнце, Гермиона думает о том, что война всё равно победила.

Она оставляет свой след в лице погибших волшебников и магглов. Смертью пахнет в полуразрушенных коридорах замка.

Гермиона узнаёт, что профессор доставлен в больницу Святого Мунго, а доказательства его невиновности были предоставлены Гарри Поттером.

Северус Снейп — Герой Войны, находящийся в глубокой магической коме. Целители разводят руками, объясняя, что волшебник сам проснётся, как только восстановится магический потенциал. Яд змеи в буквальном смысле слова выкачал жизненные силы почти до конца, но Гермиона смогла приостановить процесс.

Вероятность, что очнётся невелика.

Вряд ли ему захочется просто так проснуться.

Гермиона долго сидит в его палате и смотрит в окно.

После всей боли, которую испытал Северус Снейп, он просто обязан выжить и прожить достойную жизнь без войны. Возможно, стать по-настоящему счастливым.

И Гермиона постарается ему в этом помочь.

Мысль о том, чтобы стать целителем засела у неё в голове.

* * *

Когда Гермиона выходит из палаты, то замечает Гарри. Он стоит, засунув руки в карманы потёртых старых джинсов. Чёрные волосы взъерошены, а усталый взгляд и круги под глазами говорят о недосыпе.

После битвы за Хогвартс мало кто не видит кошмаров.

Похороны волшебников проходят бесконечной траурной процессией. Гермиона присутствует на большинстве, но потом отказывается приходить.

— Я не мог не проведать его, после того, что видел в Омуте, — начинает оправдываться волшебник, но затем резко меняет тему. — Гермиона, а Рон?

— Мы с ним поговорили и решили не торопиться. Ему нужно пережить потерю Фреда, а мне нужно подумать. Я поживу в небольшой квартирке. Кингсли уже договорился.

— Ты можешь пожить на Гриммо. Пусть и особняк немного жутковат, но теперь опасности нет. Тем более, что комнат там хватает. Да и вдвоём веселее.

— А как же Джинни? — вопросительно изгибает бровь Гермиона.

Она замечает секундное недовольство на лице друга. Словно, он не хочет думать о своей девушке.

— Поговорим об этом позже ладно? А лучше я помогу тебе перетащить вещи на Гриммо.

— Гарри… — пытается возразить Гермиона, но парень прикладывает палец к её губам.

— Не обсуждается, Герм. Не обсуждается.

Удивительно, но властные замашки будущего аврора нравятся Гермионе. Волшебница кивает и слабо улыбается, а затем крепко обнимает своего друга.

Благодарность можно понять и без слов.

Спустя неделю Гермиона решает привести особняк в порядок. На этот раз без помощи Молли Уизли, которая хозяйничала здесь пару лет назад. Гарри удивляется тёплой атмосфере дома и даже не раздражается от бесконечного ворчания Кикимера.

С Гермионой уютно.

С Джинни он поговорит чуть позже.