Озарение (джен)

Избушка неторопливо ехала по улицам. Водители проезжающих машин нервно вздрагивали, натыкаясь на неё взглядом. Не каждый день им приходилось видеть, чтоб избушки на курьих ножках, замотанные шарфиком, тряслись на роликах вдоль автострады этакой переселенческой кибиткой.

Обмотыч с Распакуем затолкали её в гостиную…

— Ну, ты мне ответишь за укушенный палец! — погрозил замотанным пальцем избушке Обмотыч.

— Ты спас нас, Любомир! Никто б не смог убедить этого проходимца от зоологии отдать нам кота, если б он тебя не тяпнул!.. Спасен кот — спасен заказ, спасен заказ — спасена мастерская! Нет слов, чтоб выразить тебе общую признательность! — громогласно изрекал Распакуй старому другу.

Тот только морщился:

— Обмотать чем ни то бы! И зарастет!.. как на собаке, думаю!

— Йоду! — вскричала Нанизания, всплеснув руками, как лебедица.

Совместными усилиями палец был честь по чести перебинтован, а внимание мастеров вновь привлекла урчащая и периодически фыркающая избушка.

— Слушай, Замотайка! — вдруг сказала Наназания. — Я сдаюсь. Я, конечно, понимаю, что он весь изнервничался и исстрадался. Но я больше не могу! Завтра кухню привезут. Мне надо хоть немного поспать, а у него есть и молоко, и сметана, и даже почти разморозившиеся лангусты.

— Да он сейчас не хочет лангустов. У него палец болит. Может, лучше коньячка, грамм двадцать. Иди, иди! Тебе скоро большую работу делать! Мы тут сами справимся! — подбодрила её Кочерёжка.

— Угу, — кивнул Замотайка, — они больше валерьянку любят! — и немедля скрылся в кухне. Через минуту он появился вновь, держа в руках пакет с какой-то разморозкой.

— Мотька, ты лангустов-то оставь немножко, не всё ему выкладывай. Поварёшка обещала их сварить завтра, — умерил пыл Замотайки подошедший Обмотыч. — И коньячку бы! Палец очень ноет!!! А кто-то налил в рюмку валерьянки!

— Ну, кис, кис, кис! Съешь лангуста! Ты ведь их любишь! — попыталась в последний раз Нанизания помахать мокрым морепродуктом перед видневшимся в окошке носом. Иванушка не отреагировал. — Нет, ну скушай сметанки, — подсунула она в люк мисочку Поварёшкиной сметаны. Словно ожидая этого момента, Иванушка сильно шмякнул по миске лапой, та перевернулась, и в следующий миг Нанизания с паркетным полом стала похожа Снежную Королеву в своих чертогах.

— Иван, не фокусничай! Все коты трескают сметану! Кто теперь убирать будет?! — возмутилась Кочерёжка.

Иван с отвращением взвыл.

— Ты с Кочережкой не спорь. За фуа-гра никто посередь ночи не побежит. И вообще, не хочешь вылезать, то и сиди там, пока не надоест! — сердито произнесла Поварёшка, выглянувшая из кухни на грохот, ей не нравилось такое обращение со своей сметаной.

— Я сейчас всё соберу, а завтра Мозаике отдам для её котофея, чего сметане пропадать. А вы все идите по своим делам. Пусть посидит один, успокоится и поймёт, что ему сейчас ничего не угрожает, включая этого психбиолога с его цепью! — подошла с совком и тряпкой Липочка. — Ну Иванище!

— Липочка, не приклейся только! — встревожился Мешалка. — Дай, я лучше соберу, у меня хоть материал для глиттера с хрустальным блеском будет! А у неё ничего не допросишься! — бросил он обиженный взгляд на Поварёшку. — Даже лангустного отвара ей жалко!

— Давайте уже расходиться! А то кухню встречать завтра!.. И мне ещё торт делать! — вздохнула Поварёшка.

* * *

Иванушка остался один в своей избушке.

И лишь ветка молодого клена постукивала о стекло гостиной, да луна проглядывала сквозь тучи, тускло освещая снег. Кассандра Кочергина осталась наедине со своей конкурсной банкой. Та тихо и нежно подинькивала, не нарушая воцарившейся вокруг блаженной тишины и покоя.

Вдруг раздался такой страшный грохот, что припозднившаяся Кочерёжка выронила инструменты. Иванушка, наконец вылезший из избушки, решил полакомиться лангустами, которые Поварёшка положила в раковину, прикрыв их пустой кастрюлей. Одного толчка лапой хватило, чтобы кастрюля полетела на пол. Черной молнией взвившись в воздух, он приземлился на открытую дверцу люка для подачи дров, сшибив попутно миску с креветочным салатом-приманкой. После чего сиганул на каминную полку, победно взвыв.

Прибежавшие на шум Замотайка, Липочка, Шпулька, Кочерёжка, Нанизания и Поварешка увидели огромный черный хвост во всю стену. Липочка и Шпулька испуганно ахнули.

— Я думала, кошмары только снятся, а они, оказывается, и в жизни бывают! — жалобно произнесла Поварешка.

Шпулька и Нанизания дружно кивнули.

— Слез бы ты, а, Иванушка? — обречённо вздохнула Кочережка.

Черная тень непреклонно махнула хвостом.

— Ладно, Замотайка, ставь любимое! У нас своя психотерапия, — искусством порабощать его душу будем! — добавила она, разминая торс и плечи.

Замотайка послушно вывел колонки на полную мощность. Поварешка врубила караоке.

"Маккк-ккАаавити из мистри кэт

Хи з коллед ве Хидден Поу" — таинственно затянула Липочка, выгнув спину и откинув лапки в бок.

"Фор хиз ве мастер криминаль..." — Замотайка выглянул из-за холодильника и шмыгнул носом, поводив вибриссами.

"Ху кэн дефи ве лоу…» — пропела Кочерёжка, кокетливо почесав лапкой за ухом.

"Макавити, Макавити, виар з ноу уан лайк Макавити..." — грянули Нанизания со Шпулькой, прыгнув с пола вверх, на рядом стоящие две табуретки.

"Ве ар з невар воз э кэт оф сач дисифунесс энд савети!! — завывали они все хором, в такт дрыгнув лапой в пол, как один!

Сбежавшиеся на шум остальные мастера в ошеломлении смотрели на них.

— С ума сошли среди ночи? — предположил Контурыч.

— Не думаю. Скорее всего, проделки Иванушки, — Распакуй указал на метавшийся по стене громадный хвост.

— Ты хочешь сказать, они увидели хвост и дружно сошли с ума? — упорствовал в своей версии Контурыч. — О, Обмотыч, гляди-ка, и племянник твой тоже…

Обмотыч обеспокоенно посмотрел на Замотайку.

Поющие пока ничего не замечали. Иванушка свысока смотрел на них.

— Арти-и-и-исты, — восхищенно протянул Вырезалкис.

И только когда хор дошёл до слов: «Джаст контрольс вэ оперейшон, вэ Наполеон оф крайм!..» — Иван соизволил слезть со шкафа и, пройдя по чистой белой скатерти, опрокинул крынку сметаны, усевшись на столе, вылизал её дочиста, а потом, потянувшись, прыгнул на часы с кукушкой. Та возмущенно прокуковала шесть раз. Недолго думая, Иванушка ударил её лапой. Такого обращения она не вынесла и, кукукнув по инерции ещё пару раз, так и осталась с открытым клювом… (судя по щелчку… сломалась).

— Вот наглец и негодяй! — ахнула Поварёшка, с огорчением глядя на свою скатерть.

— И не говори, — отозвалась Липочка.

— А что вы все-таки делали? — с любопытством спросил Вырезалкис.

— Внушали доверие! — постучала ласково Липочка пальчиком по лбу Вырезалкиса.

— Палец приклеится... — заметил Мешалка.

* * *

Ночь была беспокойная. Иванушка обживался.

После того, как Вырезалкис подарил на память Липочке прядь от своей копны, живописно закидываемой назад, а палец Липочки стал напоминать маленький мексиканский кактус, Мешалка резонно заметил присутствующим, что отныне Вырезалкис получает творческий псевдоним «капитан Маузер», а Липочка, как типичный Махоуни, должна понести заслуженное наказание и куда-нибудь пристроить надувные круги, занимающие всю площадь мастерской!

Мастеровой народ глухо взроптал. С одной стороны, не было того, кто бы о них уже раз пять не запнулся, с другой — все приладились на них отдыхать, кто как сумел устроиться.

Поварешка уже ангажировала три из них, чтоб вздремнуть пару часиков, пока поднимается тесто.

Замотайка озадаченно сетовал Обмотычу, что Мешалка тянет с обещанным суперклеем, без которого, он, Замотайка, потеряет лицо... перед всем кварталом… одаренных и отзывчивых юных жителей, если не выполнит своего обещания оградить их от микстур и горчичников на всю сезонную слякоть!

— А вот это — враки! — возмутился Мешалка. — Что ж по твоему осталось на лбу у Вырезалкиса? Липочка утянула ведерко, а выйдет, как с рубиновой пастой. Опять скажут, что Мешалка виноват.

Липочка радостно улыбнулась и сказала, что всё строго отпускается по два наперстка, так как она согласна с Распакуй Заныкычем, что дорогостоящее сырье следует предельно экономить, а коль уж это ведерко стояло просто на дороге, то почему бы ей его не прибрать под свой присмотр для сохранности.

Тут начался диспут на тему проделок Липочки. Следом ожила кукушка в часах, пропевшая два с половиной раза. Потом Иванушка грохнул совком для камина. И наконец, рассерженная Кочережка, распахнувшая со скрежетом свой люк за печкой, попросила расходиться по возможности в темпе, потому что уже четвертый раз перематывает самый интересный кусок сериала про шимпанзе, чтоб понять, как проявляется интеллект у деструктивно настроенного элемента животного сообщества.

— Зачем ей шимпанзе? — сонно потягиваясь, спросила Шпулька у Нанизании.

— Не знаю. Мы уже на неделю усыновили Иванушку, — потирая зажмуренные глаза устало ответила ей Нанизания.

— Вот то-то и оно! — рассвирипела Кочережка, — Когда они разносят всё вокруг себя — это они проявляют сверхинтеллект! А этого бандюгу унять как-то надо, а то работать будет затруднительно.

Иванушка прыгнул на самовар, а оттуда на вьюшку дымохода, но слегка не рассчитал маневра и, зацепившись когтями за её отверстие, сбил задом медную вазу с каминной полки на пол, когда экстренно приземлялся. Ваза упала на ногу Замотайке, который зашипел хуже любого кота, сгреб Иванушку в охапку и утащил в коморку, где хранились всякие нужные в хозяйстве вещи, типа плетеных сундуков и корзин с крышками.

— Я тебе покажу, как срывать план работ! — приговаривал оттуда Замотайка, шумно сопя и сражаясь в темноте с неведомой силой. — Всё. Лопнуло моё терпение на этого шимпанзе! На, забирай своё подопытное! — впихнул он в люк Кочережке корзинку, обмотанную мохнатой видавшей виды веревкой поверх крышки.

В ней билось что-то массивное и недоброе.

— Да ты — деспот, в самом деле!.. Как так можно! — накинулась на него Кочережка, разматывая веревку и извлекая оттуда Иванушку, нежно ласкаемого и горячо прижимаемого к груди. — Он еще не освоился и не утвердился среди нас! У него сбиты динамические стереотипы! Он пережил жестокое обращение! — кипела она гневом и палила Замотайку очами, почерневшими от возмущения.

— Не бойся, мой дорогой, он больше тебя не тронет пальцем! — нашептывала она в кошачье ухо.

Иванушка нехорошо щурился, игнорируя выходку Замотайки.

Все поняли, что в мастерской появился деспот.

* * *

— Та-ак, та-ак! Осторожнее! — подпрыгнул Замотайка, пытаясь уклониться от ведерка с клеем, которым размахивала разъяренная Липочка.

Приготовления для создания пневматической грелки были почти закончены. Но тут помешало не совсем предвиденное обстоятельство! После бессонной ночи народ в мастерской прикорнул, кто где мог, в том числе и на кругах валявшихся на полу.

— Господи! Тяжелый какой! — пыхтела Липочка, вытягивая из-под Распакуя необходимый элемент будущей конструкции.

— Ладно, управимся как-нибудь! — подскочил Мешалка, дернув его посильнее.

Они мазали, клеили, сдували и надували, впихивали гофрированную трубу от игрушечного пылесоса, и наконец, создали конструкцию наподобие детской пирамидки без стержня, в которую тут же ввинтился Замотайка и дал приказ:

— Включай! Сначала пылесос, потом фен!.. — и немедленно захрапел.

— Прокачка работает, ничего под ним не сдувается! — деловито заметил Мешалка. — А ну-ка, а в согревающем режиме? — включил он фен.

Минуту было тихо, затем Замотайка сонно замурлыкал внутри и храп поменялся на безмятежное сопение.

— Действительно, получилось. Но как на улице будет? — озадачилась Липочка, — по лестнице его так не протащить, а за качество исполнения отвечает репутация всей мастерской! — с нажимом сказала она.

Ей тоже хотелось немножко вздремнуть внутри теплой надувной трубы.

Вошел Оплетайкиус с остатками старого гамака в руках.

— Ну-ка, закатывай его к стене, а то не хватит места расстелить эту авоську! — попросил он Мешалку.

— Это мы мигом, маэстро! — пихнул надувную конструкцию тот.

— А теперь обратно! Голова-то у него не закружится? — выводил подвесные канаты наверх Оплетайкиус.

— Закружится, завтра от успеха! — надулась Липочка.

Внизу квакнула кукушка три раза, без должной уверенности в голосе, в опасной близости от нового жильца, обогретого заботой Кочережки.

— Торт-то, торт! — спохватилась Липочка и понеслась по лестнице вниз с криком:

— Варвара! Дрожжи!!!..

Замотайка самопроизвольно перекатился на другой бок, из трубы высовывался только светлый вихор на затылке.

— Будем поднимать? — спросил Оплетайкиуса Мешалка.

— Да. Крути лебедку осторожно! Проверим распределение веса, — ответил тот.

Авоська с надувной трубой зависла над полом сантиметрах в пятнадцати. Замотайка похрапывал.

— Всё. Получилось. Гаси фен, замерзнет — сам проснется! — подытожил Оплетайкиус. — Как ты насчет торта? — спросил он Мешалку. — Чайку попьем внизу?

— Не дадут ни крошки! — зевнул Мешалка.

— Зачем нам их торт? Мы с Обмотычем свой состряпали! Пальчики оближешь!.. Пачка овсяного печенья, стакан сметаны, желейный мармелад и полбанана кусочками. Перемешать и заморозить! Девчонок угостим, пока они мечутся там голодные, сами позавтракаем, а затем и народ встанет, Распакуй активизирует матримониальный процесс.

— Чего? -переспросил Мешалка.

— Иванушку вытуривать из мастерской, говорю! — разъяснил Оплетайкиус.

— Думаю, он освоится. — обнадежил Мешалка.

— Уже освоился. Лежит на антресоли за банкой с гречкой, щурит из темноты зеленое око и всем своим видом дает понять, что мышь не пройдет! — сбегая по ступенькам, делился новостями Оплетайкиус.

— Не сомневаюсь! — поддержал Мешалка Оплетайкиуса под грохот разбившегося стекла где-то внизу.

— Гречка? — сморщил нос в сомнении Оплетайкиус, вслушиваясь.

— Мышь, упокой Господь её душу! — высокомерно бросил Мешалка.

* * *

Вошедшие в кухню Мешалка и Оплетайкиус застали весьма занятную картину: кухонный персонал по украшению торта, состоящий из Поварешки, Липочки и Нанизании находился в странных подпрыгивающих позах.

— Что случилось? — недоуменно спросил Мешалка.

— Иванушка! — простонала Липочка.

— Гречка! — воскликнула Нанизания.

— И мышь! — трагически закончила Поварешка, высоко подпрыгивая и взмахивая руками.

— Нахальная такая! — пропыхтела Липочка. — Все время норовит на ногу забраться! Ой! — в очередной раз подскочила она, чуть ли не к потолку.

— Так ты говоришь, пачка овсяного печенья, стакан сметаны, желейный мармелад и что ещё?.. Ой! Что здесь происходит? — вошел в кухню не до конца проснувшийся, но голодный Распакуй.

— Появление нового Нострадамуса, — задумчиво произнёс Оплетайкиус, созерцая свою ногу с сидевшей на ней упитанной мышью. — И полбанана кусочками.

— Иванушка!!! — возмущенно произнесла Нанизания. — Как тебе не стыдно, нельзя так привередничать!

Иванушка, до сих пор с явным удовольствием наблюдавший за этой сценой, спрыгнул со стола, подошел к Оплетайкиусу, аккуратно взял мышь за загривок и, мотнув головой, швырнул её на ногу Нанизании. Та от возмущения потеряла дар речи.

— Иванушка, где ты, мой маленький?.. Ау-у??? — раздался ласковый голос Кочережки.

— Убери эту тварь, Иван!!! — взвизгнула Нанизания.

Все проснулись.

Скорость действий Иванушки не дала возможности вмешаться.

Он подскочил к Нанизании, его челюсти с хрустом сомкнулись, навсегда покончив с мышью, и когда Кассандра вошла на кухню, он смиренно положил трофей к её ногам.

— Ах, ты мой умница, ты это сам поймал? — восхитилась окончательно покоренная Кочережка, кухонные эквилибристки дико покосились сначала на неё, а потом на испорченный торт, усыпанный гречкой. — Распакуй, тебя к телефону! Там наша заказчица с Шехерезадой. Только не вздумай её есть, мой сладенький! — строго добавила она. Иванушка мурлыкнул. — Мешалка её должен вернуть в зоомагазин после того, как ты как следует потренируешься!!!....

— Он ей шею свернул уже! Платить придется!.. Да когда ж тортик-то? — жалобно произнёс Распакуй. — Мы его есть сегодня будем?

Поварешка вскипела:

— Торт надо спасать!

— Распакуй, пойдём, это не тот тортик!— настойчиво потянул того за руку Мешалка. — У нас — свой. Ты пока с заказчицей пойди побеседуй, а мы с Оплетайкиусом тортик в гостиную принесем, разрежем! — подталкивал он Распакуя к выходу из кухни.

— Да-да, идите! — подтвердила Поварешка, сосредоточенно обметая своё кулинарное изделие.

Распакуй взял трубку:

— Алле, да, да!.. Да все слышно!.. Нет-нет, нисколько не помешали… Что, как?.. Как это новый жених? Ведь Иванушка такой молодец, такой богатырь, такой джентльмен... А, вы ещё подумаете?.. Звоните в любое время!.. Вы в Лиссабоне? Ну конечно… а без Иванушки не скучает?.. Не кушает! Ну, молодец невеста!.. До свидания! До свадьбы!

Распакуй положил трубку и упал в кресло:

— Конкурент ломает наш заказ, но сначала торт.

Унылый Обмотыч присел на диванчик:

— Оплетайкиус — болтун и больше никогда от меня не узнает ни одного профессионального секрета. Он же маленький! — жалобно сказал он.

— Кто? — встревожился Распакуй.

— Тортик, — извиняюще сказал Оплетайкиус, внося небольшую мисочку, к которой с ложками и извиняющимися лицами подтягивался народ из мастерской.

— Светает, — грустно произнёс Мешалка. — А завтрака не будет.

— На завтрак у нас разгрузка кухни, — сердито сказала Поварешка, снимая последнюю крупинку гречки.

— Поварешке оставьте! — вдруг рявкнул Обмотыч, отбирая у рванувшего к миске заспанного Замотайки остатки своего маленького кулинарного шедевра.

Сонные лица не располагали к оживленным беседам о творчестве. Распакуй надулся. Заказ опять подвис, а платежи обступали плотным кольцом.

— Там какой-то кошмар! — доложил Поварешке входящий в гостиную Контурыч. — Фура закрыла наглухо проезд по нашей улице, а водитель стучит в окна, чтоб разыскать лучшего повара города. По-моему, в общих чертах, в квартале назревает паника!

Все высыпали на улицу, пока Поварешка колдовала с кондитерским шприцем над последними завитками.

— Готово дело! Иванушка, место! Каждая мышь — на твоей личной ответственности, а то Вадик с Мозаикой устроят тебе тренировку на батуте! — и выскочила на улицу, запихивая на ходу в рот остатки вкусного месива Обмотыча.

* * *

Несчастный водитель бегал и обстукивал все окна подряд, до которых мог дотянуться.

— Эй, мы здесь! — помахал рукой Замотайка.

Водитель с облегчением развел руками и тут же отчаянно ими замахал, как вентилятор, обозначая своё бедственное положение.

— Повар здесь, давай сюда! — крикнул Замотайка.

Водитель замотал головой:

— Мне не развернуться! — наконец проорал он.

— Судя по размерам фуры, эту кухню можно к нам запихнуть, только разобрав дом по кусочкам, — пробормотал Мешалка.

— Зато кое у кого есть зал, куда войдёт вся кухня и даже ещё место останется, небольшое правда, — задумалась Липочка.

— И впрямь! — вдруг очнулся Распакуй. — Липочка, Мешалка, а ну-ка быстренько растащите этот беспорядок на проезжей части!!!

_____________

Надо сказать, мало уже кто помнил, когда появился Распакуй в этом, прямо сказать, захолустном и заштатном во всех отношениях городке. За пустырем на самой его окраине он снял или откупил часть полуразвалившегося дома, времен царя Гороха, договорившись с управдомом, ютившимся в соседнем подъезде в каморке под самой крышей, которая протекала в каждый ливень, размывая желтыми пятнами бумажки на его столе. На первом этаже за хлипкой дверью полы зияли дырами в прогнивших половицах, и видно, стол поставить было некуда.

А может, это был и не управдом, а какой-то начальник бригады слесарей, которые с угрюмым видом слонялись по двору, задумчиво вертя в руках ржавые железяки.

Во всяком случае это было так давно, что этого уже не помнил никто, даже из соседей, что сменились уже не раз в том подъезде, где стоял стол управдома.

Распакуй, конечно же, тогда не был Распакуем! Ростислав Завьялович Куракин, приступивший к ремонтно-восстановительным работам своего обиталища единолично, просто часто повторял приносившим то ящик гвоздей, то мешок с рулоном толя одно и то же:

— Ну-ка, распакуй! Посмотрим хорошенько, за что деньги плачены!

И самое ценное запирал на замок в видавший виды крупяной ларь, по случаю доставшийся ему от кладовщицы заводской столовой, освобождавшей свое хозяйство от старого хлама.

Поговаривали также, что Ростислав Завьялович свою молодость посвятил глубинному бурению где-то в ледяной темени белых медведей, но доподлинно этого никто не знал, а расспросить, наверное, постеснялся.

Вскоре к нему пожаловал еще один гражданин в бушлате и клёшах, но обстоятельства, видно, повернулись так, что работа его разгорячила, и он остался в одной тельняшке на долгие летние и зимние месяцы, таская на плечах мешки с цементом, трубы, куски шифера, арматуру, кирпичи, радиаторы, дрыны всех габаритов и авоськи с кефиром, буханками и консервами.

Часто можно было слышать его рокот под самой стрехой, гулко бухающий по всему строению непререкаемой силой:

— Обмотать его-её покрепче чем ни то!.. — и всех делов!

Что-то изнутри менялось незаметно, потому что в окошке над разбитым лепным балкончиком появилась вместо свечки лампа с малиновым абажуром и занавески с рюшками и розовым парусником, разрезанным аккурат пополам. Наблюдать его в целом виде приходилось прохожим исключительно по вечерам, когда загоралась настольная лампа.

Но это было так давно, что вспоминать об этом, по меньшей мере, глупо!!!

Однако с тех пор габариты дома не менялись, и это не могло не озадачивать жильцов окрестного квартала, так как населения в доме прибавлялось и прибавлялось, а смех оттуда звучал возмутительно чаще прежнего! Туда стекались персоны исключительно легкомысленные и без того малого обязательного количества вещей, в виде чемоданов, баулов, телег с добром, с привязанными, как водится, сверху фикусами, люстрами, часами и ваннами!.. Одним словом, странные люди. Чему веселиться в пустом-то доме, без канарейки и слоников на комоде под зеркалом в резной раме?

К зиме запыхтел трубой камин, и народу опять прибавилось.

И вот тогда-то, под самое Рождество, когда к крыльцу подкатила подвода с большим количеством деревянных ящиков и морозный воздух огласило молодецкое «..Ну-ка, распакуй!..», какой-то франтовато одетый молодой нахал в куртке на пуговицах огласил округу непривычной фамильярностью:

— Прям, Распакуй Заныкыч какой-то, в самом деле!.. Так можно сформулировать тебя в общих чертах! Мы эти чертовы ящики до утра рассматривать на морозе будем, или всё-таки Новый Год спразднуем?..

_______________

— Еще раз повторяю!.. — нервно тарахтел Мешалка. — Ты у нас покупаешь эту кухню, сдаешь ее залогом под кредит, на эти деньги организуем школу безотходной кулинарии в твоем ресторане, и твоя голова больше не болит о посетителях! Они не нужны, их заменят повара! Сами приготовят — сами съедят! Деньги заплатят вперед, так что решай сейчас! Завтра поздно будет! В наших руках Лучший Повар Года, в твоих — помещение и заказы банкетов. Распакуй подкинет банкеты кошачьих свадеб! Расплатимся в два счета, еще с прибылью останешься! — горячо убеждал он своего собеседника.

— А если кредит не верну, то мой ресторан станет их рестораном? — радостно осведомился собеседник у Липочки. — Чего он на меня напирает прибылью?

— Потому что она будет, — спокойно ответила та. — Или наполняй и дальше мусоровозки своими деньго-продуктами, сводя концы с концами в ожидании клиентов.

— Надоело, честно говоря, — признался тот.

— Так. Что делаем, делаем что??? — вырос Замотайка над хозяином ресторана. — Поварёшка ему все рецепты без огня уже рассказала, перешла к здоровому питанию за рулем. Две минуты — это максимум. Не определимся — капут идее! — констатировал он бесстрастно, но энергично.

— Значит, прямо в зал надо ставить?.. И клиентов некуда девать будет?

— Ну да, — пробурчал Мешалка. — Что ж тут непонятного?

— По рукам. — внезапно отважился метрдотель. — Вот тогда я отосплюсь, так отосплюсь! За все два года и восемь месяцев! — он мечтательно зажмурился. — А потом вы купите мой ресторан, я сказочно разбогатею и отправлюсь отдыхать на Суматру, где подружусь с рыжими орангутанами! — он окончательно впал в блаженство.

— Либо мы уже все идём на выход в полном согласии, либо увидим прямо перед собой несколько взбешенных орангутанов, из тех тачек, что скопились за нашей фурой! — безнадежно проныл Замотайка.

— Я возьму вас под руку! — лучезарно улыбнулась Липочка сонному метрдотелю. — Наше согласие будет читаться доходчивей этим дикарям на колесах!.. — потащила она его к двери.

Он любил внимание к себе и почти не сопротивлялся.

* * *

— Ну, стой, мой маленький, не надо мять лапкой этот торт. Он для Вадика и Мозаики. И на столе сидеть не надо, мой сладенький, ты понял? — ласково ворковала Кочерёжка над невозмутимым Иванушкой.

В дверь позвонили…

— Посиди на стульчике и веди себя хорошо, а я пойду, открою, — сняла его с коленей Кочерёжка и усадила на стул.

— Что с тортом? — немедленно спросила Поварёшка, как только Кассандра открыла дверь.

— С тортом все в порядке. А где все?

— Все разгружать побежали… — начала Поварёшка, но раздавшийся грохот мигом оборвал её, и она понеслась на кухню. — Иван, как ты можешь?!! Где твоя совесть?.. — возопила она.

— Что случилось, Варвара? — вбежал в открытую дверь Замотайка.

— Почему ты его ругаешь? Он станет нервным!.. И неприкаянным, как сиротка! — возмутилась Кочерёжка, закрывая дверь. Замотайку она углядела ещё тогда, когда тот бежал по улице, перескакивая через лужи.

— Он!.. Пытался!.. Положить!.. На торт!.. Её!!!.. — хищно прорычала Поварешка, подкрадываясь к Иванушке с мышью в зубах.

— Ты про что это там? — забеспокоился Замотайка где-то позади. — Кассандра, ты в порядке?..

— Я про мышь!.. И про этого черного подхалима, сводящего с ума слабый пол! — напряженно-спокойным тоном произнесла Поварешка, подбираясь к нависшему над тортом проходимцу с мышью-отвесом в зубах.

Мышь грустно покачивалась, опускаясь.

— Мешалка же её в пакетик положил! — удивилась Кочережка.

— А он её вытащил! — все тем же тоном сообщила Варвара.

— Но ведь не уронил?.. Всё хорошо?!.. Он доест её в твоем присутствии, он обещает, да, Иванушка? — робко вставил Замотайка и тут же пожалел, что вообще открыл рот.

Глаза Поварёшки сверкнули так, что Замотайка понял: голодный тигр, предпочтительней разгневанного кулинара.

— Хочешь посмотреть? — она отступила и трагично указала ему на злополучный торт.

Тот был аккуратно измят лапами по кругу, а фигурки заказанные Мозаикой находились в виртуозном беспорядке: принцесса, ранее сидевшая на перине, оседлала дракона, без всякой симпатии усевшись ему на шею. Слон и Лошадь, подмяв под себя двух акробатов, танцевали нечто похожее не то на танго, не то на вальс, Замотайка не разобрал. Акробаты же, не теряя присутствия духа, вцепились в хвосты танцоров и тянули их в разные стороны, стремясь поправить положение. Принц, обнявши лапу дракона, не обращал внимания на возлюбленную, слагая сонеты в дубраве.

Над дверью радостно дзынькнуло несколько раз.

— Ты хотел украсить его сам, мой дорогой? — спросила Кочережка Иванушку. — Но детки не просили мышку! — увещевала она его с нежностью.

— Я сейчас оторву тебе голову, чтоб увенчать ею это творение, — твердо заявила Поварёшка.

Иванушка мигом вспорхнул на каминную полку, сплюнув мышку, а оттуда на злосчастные часы, и оглядел собравшихся обворожительно-смиренно, едва не кукукнув. Понимая, что выселение из кухни за печку неотвратимо надвигается, пытаясь по ходу дела помешать негуманному решению, он жалобно мяукнул. Мышь была на батарейке, которая села.

— Здравствуйте! — мило улыбнулась Мозаика в дверях.

— Можешь из этого кота бомбометанием сделать Красную Шапочку? — спросила её Поварешка, подавая той помидор.

— А что он ужасного сделал? — спросила Кочережка.

— Он измял лапами мой труд всей ночи! — грозно сказала Поварешка, — Вот, полюбуйся! — указала она Мозаике на Иванушкино хулиганство. — А, кстати, где Вадик?

— Он не может прийти. Его мама наказала.

— За что?

— Он объелся мороженым во время киносеанса. Его провожатые угощали. Так что торт можно привести в порядок! — оптимистично добавила она.

— Мяу, — сказал Иванушка.

— Не мяу, а выметайся отсюда раз и навсегда, — сталь в голосе Варвары никому не понравилась. — Люди не едят тортов, измятых кошачьими лапами!

— Еще как едят! — оживился голодный Замотайка, наскоро соскребая ложкой измятые места на завитках сверху. — Зачем нам столько завитков и фигурки эти сахарные, если внутри шоколадное суфле, а? Мы его сейчас быстренько обреем налысо, и стрескаем, пока конкурент не набежал. У Обмотыча слишком маленькие торты, кстати! — чавкал Замотайка без зазрения совести.

— Стоп! -закричала Мозаика. — Это наш торт, Матвей Акимович! Мы сами его сейчас наскоро обреем и опять украсим!.. — принялась она орудовать ложкой, удаляя вмятины.

— А ну, вон, из кухни все! — рявкнула Поварешка, — Без вас справлюсь! Коршуны!!!

Звякнул колокольчик, и в дверях появился Вадик.

— Вы его уже еди-и-те? — удивился он.

— Нет, нет, нет. — поторопилась успокоить его Кочережка. — Это пробный вариант! Твой через пять минут будет готов, пошли в гостиную, я тебя с Иванушкой познакомлю! Иван, за мной!!! — скомандовала она,

И кот, совершив тройное сальто с переворотом, чтоб не попасть под горячую руку, вылетел из кухни где-то под притолокой.

/ / /

Варвара внесла в гостиную торт. Он был истинным воплощением её обещания.

— Спасибо вам за всё! — просто сказала она Вадику.

Иванушка откуда-то из-под стола занёс над тортом лапу, пользуясь тем, что Поварешка отвернулась.

Вадик ловко ухватил прохиндея за шиворот и строго произнес:

— Не возьму с собой на рыбалку — будешь знать!

Иванушка убрал лапу.

— Или на цепи пойдешь! — съехидничал Замотайка. — Так вот! Мой подарок — особый! И мы пойдем его сейчас пристраивать на дворе. Испытание он прошел удачно, я выспался! — гордо сказал Замотайка, удаляясь в мастерскую. Через минуту, пыхтя на лестнице, он выталкивал вниз разноцветный батон колбасы в сетке, с него ростом.

— Матвей Акимыч, вы в порядке? — озадачились ребята с тортом в руках.

— Порядка теперь не дождаться! — сказала Кочережка. — Долго же ваши родители с улицы вас домой загонять будут с подарком этим! Пневматическое сооружение Матвей Акимыча обеспечивается моим феном и пылесосом Обмотыча. Так что мы тоже — в компании!

— Мугу, — сказал Иванушка, выпуская когти.