(Не) родственные души (гет)

До времени забудься, не дыши,

Им ведом каждый шаг и мысли,

И даже тайные стремления души.

Память причиняет боль. Даже самая обычная, человеческая, а не только фотографически чёткая, точно воспроизводящая картинки, звуки и запахи, записанная на чип. Прошло пять лет — целых пять лет, — а Лиам всё ещё вспоминал Фиону. Да и как тут забыть, если каждые выходные приезжаешь к ней, чтобы встретиться с дочерью, и видишь, что она-то от разрыва оправилась. Даже замуж успела выскочить. Хорошо хоть не за Джонаса — этого бы Лиам не пережил.

Он и так справлялся хреново. Даже год еженедельных сеансов психотерапии не помог понять, что произошло тогда. Врач говорил — острая паранойя. Но того памятного вечера Лиам считал себя уравновешенным человеком. Да, склонным к некоторой нервозности, но не более. Однако стоило ему увидеть, как Фиона весело щебечет с Джонасом, как смеётся над его откровенно идиотскими шутками — и у Лиама сорвало крышу. Словно кто-то другой вдруг завладел его телом и сознанием и заставил совершать поступки, которые он никогда в здравом уме не совершил бы. И вот результат: болезненный развод, глубочайшая депрессия и разрушенная ко всем чертям жизнь.

Бракоразводный процесс затянулся надолго. Шесть месяцев они с Фионой, словно канат, перетягивали имущество и, главное, дочь. Измена Фионы и психическая нестабильность Лиама уравновешивали друг друга в глазах закона. В глубине души он готов был сдаться и отдать Фионе всё — лишь бы свалила наконец из его жизни. Но упрямое нежелание потакать неверной жене взяло верх, и Лиам всё-таки отсудил у неё дом и машину. Только вот дочь суд решил оставить с Фионой — и теперь, спустя пять лет, Лиам понимал, что это было правильно. Не в состоянии он тогда был заботиться о ребёнке. Он и о себе-то позаботиться не мог.

Теперь Лиам жил в небольшой квартирке на окраине города — дом пришлось продать, поскольку с работой были перебои, а сеансы психотерапии сжирали все деньги. Карьерных перспектив у него не было — возможность устроиться в престижную компанию он просрал, избавившись от чипа. Все серьёзные юридические конторы требовали пройти полное сканирование памяти, а повреждённый чип Лиама, который он так и не решился выбросить, им уже не подходил. Лиам устроился в нотариальную контору. Это была совсем не та работа, о которой он мечтал, но зато она приносила стабильный доход, худо-бедно покрывающий затраты на лечение. Шли месяцы, и он постепенно выздоравливал. Жизнь налаживалась. Только память не отпускала.

После развода Лиам начал сторониться женщин. Все они казались ему вероломными тварями, готовыми броситься в постель к любому, кто предложит. В словах чудилась ложь, в глазах — насмешка. Лиам предпочёл бы вовсе не иметь с ними никаких дел, но острое одиночество терзало его всё сильнее и сильнее. Так что он снова стал ходить на свидания. Неохотно, от отчаяния и, как и следовало ожидать, — безуспешно. Он прикрывался скептицизмом и недоверием, словно щитом, и ни одна женщина не могла этот щит пробить. Не сказать, правда, что они сильно старались.

Что заставило его прийти сюда, Лиам точно не знал. Психотерапевт рекомендовал ему всегда спрашивать себя, зачем он делает то или иное — но иногда порывы всё равно завладевали им, толкая на странные поступки. В очередной раз задавая себе этот вопрос, Лиам пришёл к выводу, что дело всё в том же нестерпимом одиночестве. И плевать, что всё в этом проекте казалось ему глупым, начиная с названия: «Родственные души». Было в этом что-то приторно-сладкое. Хорошо хоть «Второй половинкой» не назвали. Лиам не верил в то, что их инновационная система помогает каждому найти свою родственную душу, единственно подходящего ему человека. Не верил он и в дурацкие видеоролики, где до тошноты счастливые пары рассказывали, как проект помог им обрести друг друга. Но всё равно пришёл.

Проект «Родственные души» стартовал три года назад, и с каждым годом всё больше и больше людей всех возрастов щеголяли с татуировками у основания шеи, служившими символами участия в проекте. К большой радости малообеспеченных людей, вроде Лиама, проект был совершенно бесплатным и финансировался государством, которое было заинтересовано в создании крепких семей. Региональный офис располагался в большом трёхэтажном здании из чёрного стекла. Над входом крупными серебристыми буквами было выбито название и эмблема — стилизованные сцепленные руки. Ниже располагался слоган, который так часто крутили по телевизору, что Лиам мог бы процитировать его в любое время дня и ночи: «В то, что мы создаём, мы всегда вкладываем память о том, что любим».

Следуя указаниям, полученным по электронной почте, он прошёл в раздвижные стеклянные двери, пересёк просторный, отделанный белой плиткой холл и поднялся на второй этаж. Там его встретила улыбчивая девушка в деловом костюме. Её волосы были забраны в высокий хвост, и когда она поворачивалась спиной, Лиам мог различить выведенное извилистыми чёрными буквами имя — очевидно, её партнёра. Периодически она касалась татуировки и довольно улыбалась.

— Вы Лиам, верно? — спросила она. — Подождите здесь. Мистер Робардс освободится через несколько минут. Хотите чай, кофе, свежевыжатый сок?

Лиам отрицательно покачал головой. Он присел на диван и уставился в большой экран, висящий над секретарским столом. Крутили, разумеется, рекламу проекта.

«Когда мы встретились, мне показалось, что мир вокруг сделался ярче. Вся моя жизнь, все глупости, что я делала, все предыдущие разочарования стали незначительными. Рядом с ним я впервые в жизни почувствовала себя абсолютно счастливой, и с каждым днём это чувство становится всё сильнее!» — весело щебетала светловолосая девушка с приятным округлым лицом.

«После развода новые отношения пугали меня, я боялась вновь пережить болезненный разрыв. К тому же, я была уверена, что в свои сорок пять, с двумя детьми на руках, я никому не нужна. Но сестра посоветовала мне поучаствовать в проекте, и я не пожалела. Мы с Генри вместе уже два года, он любит моих детей, словно собственных, я очень надеюсь, что в скором времени сумею родить ещё. Теперь я понимаю, какое оно — женское счастье», — сухопарая немолодая женщина счастливо улыбалась в камеру, и от улыбки морщинки на её лице разглаживались.

«На первом месте для меня всегда была карьера, на отношения не оставалось времени. Пока однажды я не осознал, что мне уже тридцать, а кроме работы у меня нет ничего. Тогда я вступил в проект. Когда я встретил Эбби, я понял, что именно её я ждал всю жизнь. Удивительно, но когда я обрёл личное счастье, дела на работе тоже пошли в гору», — вещал респектабельный мужчина в деловом костюме.

Лиам недовольно поморщился и опустил голову, уставившись на мыски ботинок. В голову снова настойчиво лезла Фиона. Когда-то он считал, что счастлив рядом с ней. Как же давно это было!

Наконец дверь одного из кабинетов открылась, и оттуда выглянул мужчина лет тридцати, в голубых джинсах и белой рубашке.

— Лиам, здравствуйте! Проходите!

Лиам неуверенно встал с дивана и прошёл к кабинету. Секретарша проводила его ободряющей улыбкой.

Внутри всё, так же, как холле, было отделано белым, в модном сейчас минималистичном стиле. Рабочий стол с компьютером, два кресла, полупустые книжные полки. Лиам прошёл внутрь и осторожно присел в кресло. Мужчина устроился напротив, взял мышку и начал что-то просматривать на компьютере.

— Меня зовут Джеффри Робардс, — представился он. — Я буду вашим куратором в рамках проекта «Родственные души».

— Очень приятно, — сухо кивнул Лиам.

— Я сейчас смотрю вашу анкету. Так понимаю, у вас нет чипа? — Джеффри недовольно нахмурился. — С чем связано такое решение?

Лиам помолчал несколько секунд. Раскрывать душу не хотелось. Так что он уклончиво ответил:

— На нём накопилось слишком много того, что я предпочёл бы не помнить.

Джеффри кивнул и быстро набрал что-то на клавиатуре. Потом вновь взглянул на Лиама.

— Однако вы написали, что он у вас сохранился. Это хорошо, мы сможем восстановить данные. Плохо только, что определённый период вашей жизни потерян. Сколько лет назад вы его удалили?

— Пять.

— Жаль. Очень жаль, — покачал головой Джеффри. — Наша система анализирует ваши воспоминания, чтобы подобрать идеально подходящего вам человека. Пять лет — немалый срок. Трудно будет составить ваш психологический портрет без этих воспоминаний. Однако не беспокойтесь, это не помешает вам принять участие в проекте.

Лиам поёрзал на стуле и машинально нащупал в кармане брюк чип, на котором хранились его воспоминания за десять лет жизни. Чип жёг пальцы, заставляя вновь и вновь вспоминать Фиону, словно одно только прикосновение к нему вновь вызывало в памяти болезненно чёткие картинки.

— Скажите, как это вообще работает? — поинтересовался он.

Джеффри улыбнулся. Как показалось Лиаму, несколько снисходительно. Он поспешно одёрнул себя и напомнил, что не стоит искать во всём подвох.

— Ваши воспоминания несут в себе достаточно информации о вашей жизни и поступках. На основе этих данных наша система составляет ваш психологический портрет. То же самое мы делаем для всех участников проекта. После чего система сличает полученные портреты и с высокой точностью определяет совместимость.

— И это всё? Вы просто загоняете мои воспоминания в программу, она выдаёт имя, мы встречаемся и… — Лиаму не верилось, что какая-то компьютерная программа разом решит все его личные проблемы.

Джеффри снова расплылся в улыбке.

— Поверьте, не испытав этого лично, вы не поймёте, насколько поразительные результаты даёт наша система. Видите ли, очень немногие находят идеально подходящего человека, ведь наш круг общения прискорбно ограничен. Мы привыкли довольствоваться малым, однако найдя свою вторую половинку, понимаем, что все предыдущие влюблённости были лишь блёклой тенью настоящих чувств.

Лиам нервно сглотнул. Хотел бы он, чтобы его чувства к Фионе были лишь «блёклой тенью». И одновременно страшился этого.

— Хорошо, — кивнул он. — И как всё это пройдёт? Вы организуете нам встречу или дадите телефон, или…

— Нет-нет, — Джеффри покачал головой. — Для начала вы подпишете документ, в котором соглашаетесь принять участие в проекте и обязуетесь не противиться выбору системы.

— А если она мне не понравится? — удивился Лиам.

Как юрист он не мог просто подписать документ, обязующий его провести чёрт знает сколько времени с незнакомым человеком, пусть даже и предполагаемой второй половинкой.

— Такое маловероятно, — успокоил его Джеффри. — Этот документ нужен для того, чтобы вы не отвергали предложенную партнёршу сразу же. Чувства редко появляются в первые минуты знакомства.

— Ну ладно… — с сомнением кивнул Лиам. — А потом?

— Потом вам нанесут татуировку с её именем. Сюда, — Джеффри провёл рукой по задней стороне шеи. — Своего рода знак участия в проекте. Не понравится — потом сведёте. После этого вам организуют встречу с вашей партнёршей здесь, в этом здании. Дальше выбор за вами. Мы никого не принуждаем жениться.

Лиам засомневался. Конечно, он знал, что участникам проекта наносят татуировки, но идея клеймить себя ему не нравилась. С другой стороны сейчас свести татуировку — дело пяти минут. Но возникал логичный вопрос: зачем нужна эта маркировка? Он раздражённо помотал головой, сбрасывая морок. Паранойя. Снова эта проклятая паранойя. Пора уже с ней завязывать.

— Ну так что? — поторопил его Джеффри. — Если вы согласны, я сейчас подготовлю документы.

— Хорошо.

Несколько минут Джеффри печатал что-то, потом встал, вышел из кабинета и вскоре вернулся с бумагами. Лиам внимательно прочитал их, убедился, что никаких подводных камней нет, и подписал. После чего передал Джеффри чип со своими воспоминаниями и даже испытал нечто, сродни облегчению, избавившись от него. На этом встреча завершилась, и Лиам пошёл домой, дожидаться звонка.

Прошло две недели. Лиам уже решил плюнуть на всю эту затею с родственными душами, когда Джеффри позвонил ему и попросил прийти. Оказалось, система подобрала Лиаму идеальную партнёршу, которая — удачное совпадение — жила в том же городе. Так что если Лиам не против, встречу можно организовать сегодня же вечером.

Несколько минут Лиам провёл в кабинете Джеффри, убеждая того показать ему хотя бы фотографию. Но Джеффри был непреклонен. Лиаму ничего не оставалось, кроме как сдаться. Тогда Джеффри проводил его в стерильно-белую комнату — ещё более белую, чем все остальные в этом здании, — где Лиаму нанесли татуировку. Это было больно. Больней, чем он представлял. Лиам закусил губу и попытался отрешиться от острой боли, возникавшей каждый раз, когда игла пронзала кожу. Когда экзекуция закончилась, на татуировку наложили компресс, а затем Джеффри проводил Лиама вниз, в небольшой ресторан, расположенный в том же здании.

Лиам сидел за столом, потягивая сок — вот уже четыре года он не употреблял алкоголя — и ждал. Ему было страшно, не верил он в существование родственных душ и вторых половинок. Да и в любовь не верил. Не после Фионы. Идея прийти сюда сейчас казалась ещё более глупой, чем прежде, и Лиам едва сдерживался, чтобы не встать и не уйти. Он боялся увидеть её — и не почувствовать ничего. Боялся, потому что знал — это его последняя попытка. Если не выйдет, он умывает руки.

Что-то шевельнулось в душе, когда она вошла. Он не видел её, так как пристально изучал узор на скатерти, но её присутствие ощутил сразу. Будто в зале вдруг стало теплее, будто краски внезапно сделались ярче, а аромат фиалок, стоящих в вазе на столе, окутал всё вокруг. Он поднял голову и увидел девушку. На первый взгляд самую обычную. Невысокую, худенькую, с коротко остриженными тёмными волосами. Она не была красивой. Симпатичной — не более. В мешковатой чёрной футболке, голубых джинсах и кроссовках. Но почему-то глядя на неё, Лиам вдруг испытал прилив необъяснимой радости.

Девушка подошла ближе и неуверенно улыбнулась. Она выглядела сбитой с толку, и Лиам наверняка представлял собой не лучшее зрелище. Он неловко встал, с трудом справившись с головокружением, которое возникло от внезапно обострившихся чувств, и протянул ей руку.

— Лиам, — представился он.

— Элис, — она протянула руку, и от прикосновения её пальцев по телу Лиама разлилось тепло.

Тело — обман,

Чувства — обман,

В твоих венах застыл синтетический вязкий дурман.

Ещё никогда Лиам не чувствовал себя таким счастливым. Похожее ощущение возникало у него лишь в первые месяцы совместной жизни с Фионой, но быстро пошло на спад. С Элис всё было по-другому. Каждая встреча наполняла его ощущением безудержного счастья, и чем чаще они виделись, тем сильнее оно становилось. Если он был вдали от Элис достаточно долго, в груди возникала щемящая пустота, и тоска толкала его искать новой встречи.

Иногда это казалось Лиаму странным, нереальным. Разве бывает такое — что всего за два месяца совсем незнакомый человек становится близким и родным? Но он старался отбросить сомнения. Психотерапевт советовал ему не противиться счастью, и Лиам этому совету следовал. Благо, ощущение покоя и радости, которое приносили ему встречи с Элис, совсем не располагало к паранойе.

Лиам не мог точно сказать, что привлекало его в Элис. Самым верным определением было: всё и ничто конкретное. У неё было много привычек, которые вызывали у него лёгкое раздражение, но они казались всего лишь досадной мелочью.

После третьего свидания, Элис провела ночь в его квартире. Это был потрясающий секс, лучший в жизни Лиама. Он буквально чувствовал её. Чувствовал, как она откликается на его прикосновения, чувствовал её страсть и нетерпение, её безудержное желание. Его охватило невероятное ощущение завершённости, будто до этого они были всего лишь частичками и вот, наконец, слились в единое целое. Так что совместные ночи быстро вошли в привычку, пока, наконец, Элис не переехала к нему.

Чем дальше, тем больше Лиам убеждался в том, что они идеально подходят друг другу. Он мало знал её, и пока не мог назвать своё чувство любовью. Это было что-то другое. Ощущение тотальной избранности, будто из всех семи миллиардов человек, живущих в мире, ему подходит лишь она. И самое потрясающее: он знал, что Элис чувствует то же. Что для неё есть лишь он, и она даже не взглянет на какого-нибудь Джонаса.

Элис работала новостным журналистом, но мечтала писать о серьёзных вещах. Короткие новостные заметки её не устраивали. Она была упёртой и целеустремлённой. И постепенно эти её качества начали передаваться и Лиаму. Он понял, что не хочет всю жизнь быть помощником нотариуса — не для того он получал диплом магистра юриспруденции. Так что он собрался с духом и разослал резюме в несколько юридических контор. Две из них пригласили его на собеседование.

А ещё он снова имплантировал себе чип, сохраняющий воспоминания. Даже решился переписать туда всю информацию с предыдущего чипа. Ведь теперь его жизнь стоила того, чтобы запоминать её в мельчайших деталях. А всё его прошлое — Фиона, их разрыв -уже не воспринималось столь болезненно. Это были лишь этапы его жизни: важные, определяющие. И в конце концов они привели его к Элис. Он наконец-то был свободен от прошлого, от своих ран и обид.

Звонок из офиса «Родственных душ» застал его неожиданно. Приятный женский голос поинтересовался его самочувствием, спросил о впечатлениях от участия в проекте, а затем сообщил, что Джеффри Робардс хочет увидеться ним. Так что Лиам отпросился с работы и приехал в офис проекта.

Джеффри лично встретил его у дверей. Если прежде он выглядел сияющим от энтузиазма, то сейчас казался пугающе серьёзным. Лиама снова начали одолевать параноидальные мысли. Вдруг ему сейчас сообщат, что система ошиблась, и Элис — не его идеальный партнёр? Вдруг они нашли ему или ещё хуже — ей, кого-нибудь другого? Внутри возникала твёрдая решимость послать Джеффри и проект ко всем чертям.

Но Джеффри интересовало другое. Он задал несколько дежурных вопросов и начал весьма настойчиво расспрашивать о взаимоотношениях Лиама с Элис.

— Вам это нужно для сбора статистики? — настороженно поинтересовался Лиам.

Джеффри покачал головой. Вид у него был удручённый, будто у родителя, чьи дети опять набедокурили.

— Значит, вы говорите, что вас всё устраивает. И вашу партнёршу тоже? — продолжил наседать он.

— Я же сказал, у нас всё хорошо, — отрезал Лиам, скрестив руки на груди.

— Насколько она откровенна с вами?

Вопрос застал Лиама врасплох. Он знал многое об Элис. Порой они подолгу лежали в постели, держась за руки, и разговаривали о жизни. Элис рассказывала о своём прошлом, о своих предыдущих романах, о своих планах на будущее. Лиам знал её вкусы, знал, что с детства она боится темноты, а потому никогда не выключает весь свет. Но мог ли он сказать, что она откровенна? В голову вновь лезла Фиона. Ему ведь казалось, что он знает о ней всё. А на деле…

— Что вы имеете в виду? — еле сдерживая эмоции, процедил Лиам. — Хотите сказать, что она не верна мне?

— Нет-нет! — Джеффри взмахнул руками. — Измены среди участников проекта — крайне редкое явление. Нас беспокоит другое. Как я понимаю, вы не в курсе.

— В курсе чего?

Джеффри вздохнул и сцепил пальцы в замок, после чего посмотрел Лиаму в глаза.

— Некоторые наши участники обратились с жалобами. Элис приходила к ним и задавала вопросы.

— Вопросы о чём?

— В основном, об их опыте участия в проекте. Вот только мы не хотим, чтобы существование родственных душ воспринималось как феномен, заслуживающий столь пристального внимания. Наши участники имеют право на частную жизнь. Мы хотели бы закрыть глаза на её любопытство — нет ничего удивительного, что её интересует опыт других людей. Но после одного инцидента мы вынуждены были вмешаться. Дело в том, что Элис разыскала участника нашего проекта, партнёрша которого погибла в автокатастрофе полгода назад. Потеря любимого — всегда тяжело, но в случае с родственными душами она тяжелее вдвойне. Он едва оправился, а Элис разбередила его раны. После разговора с ней его госпитализировали. Он пытался покончить с собой.

У Лиама закружилась голова, а по спине пробежали мурашки. Элис бывала въедливой и дотошной, но всегда внимательно относилась к чувствам людей. Она не стала бы причинять человеку боль своими расспросами.

— Я не знаю, почему она делает это, — честно признался Лиам. — Я был уверен, что у нас всё хорошо, — он помолчал немного, раздумывая, и спросил: — Почему вы говорите это мне, а не Элис?

— Видите ли, вопрос крайне деликатный, — осторожно проговорил Джеффри. — Мы не хотели бы давить на неё, так что решили прежде сообщить вам. Вам стоит поговорить с ней, прояснить недоразумения, быть может, она успокоится. Если же нет… мы будем вынуждены снова вмешаться, — в голосе Джеффри появились угрожающе-серьёзные нотки, после чего он уже веселее добавил: — Впрочем, я уверен, этого не потребуется.

Из здания Лиам вышел в крайней задумчивости. Зачем Элис нужно расспрашивать других людей? Разве её чувств мало? Чего ей не хватает? Ощущение счастья таяло, и сквозь него прорывалось беспокойство.

Счастье накатило вновь, когда Элис переступила порог квартиры. Обычно его хватало, чтобы успокоить Лиама — но не сейчас. Он сидел на диване, вертя в руках контроллер чипа, и раз за разом пересматривал воспоминания о встрече с Джеффри. На столе стояла бутылка пива — открытая, но нетронутая.

— Я думала, ты не пьёшь, — удивилась Элис.

— А я думал, что ты ничего от меня не скрываешь, — устало ответил Лиам.

— Когда это я тебе врала? Что-то не припомню! — Элис недовольно нахмурилась и скрестила руки на груди.

Лиам вздохнул, откинулся на спинку дивана и повертел в руках контроллер. Несколькими движениями он вывел воспоминания на экран.

Элис стояла и смотрела, а Лиам наблюдал, как меняется её выражение лица. На нём промелькнула опаска, гнев, а потом застыло настороженное выражение. Элис досмотрела до конца, молча кивнула и опустилась на диван рядом с Лиамом. Она задумчиво потёрла виски и проговорила:

— Не нравится мне это.

— А мне, думаешь, нравится? — едко поинтересовался Лиам. — Чего тебе не хватает? Зачем ты пристаёшь к людям с расспросами?

Элис тяжело вздохнула. Её лицо было растерянным и даже напуганным.

— Я рассказывала тебе, что хочу писать о серьёзных вещах, о чём-то важном. Этот проект — «Родственные души» — показался мне подозрительным. Понимаешь, всё звучит слишком радужно. Словно люди — и правда две половинки одного целого. Так не бывает, Лиам. Я думала, что не бывает. Поэтому решила узнать всё сама, докопаться до правды.

— Постой-постой, — прервал её Лиам. — Ты решила участвовать в проекте, потому что хотела написать статью? А как же я? Как же наши отношения? Это для тебя тоже исследовательский материал?

Элис взмахнула руками и попыталась обнять его, но Лиам отстранился.

— Это не так! Я действительно пришла туда, чтобы написать статью. Но ты понравился мне, я ни к кому такого не чувствовала. Наши отношения были настоящими, но сам проект не давал мне покоя. Я должна была узнать, что происходит. Теперь уже не только ради статьи, но и ради нас.

— Разве твоих чувств недостаточно? — еле сдерживая крик, спросил Лиам.

Он снова чувствовал себя преданным, использованным.

Элис вскочила с дивана, выхватила из кармана контроллер и повернулась к экрану.

— Просто посмотри и скажи, что думаешь.

С этими словами она вывела на экран изображение.

Элис сидела напротив мужчины с усталым осунувшимся лицом. Под глазами у него залегли круги, словно он не спал много ночей. Щеки покрывала густая чёрная щетина.

— Когда это произошло? — спросила Элис.

Мужчина болезненно поморщился, его голос дрожал, казалось, он едва сдерживает слёзы. Но всё же он ответил.

— Полгода назад. Я… я почувствовал, когда это случилось. Будто всё счастье ушло из мира, я ощутил такую тоску, какой не испытывал никогда. А потом… потом я узнал, что она погибла.

— И как вы справляетесь?

Он мотнул головой, мол, сама что ли не видишь.

— Сначала было невыносимо. Просто невыносимо. Я лежал, смотрел в потолок и думал о том, как покончить с собой. Мне прописали антидепрессанты, стало немного легче. Но тоска всё равно накатывает, будто я лишился чего-то очень важного.

— И? — спросила Элис, выжидающе глядя на Лиама.

— Это тот самый? Который пытался наложить на себя руки после разговора с тобой?

Не то, чтобы Лиам испытывал сильную жалость, но невольно примерял ситуацию на себя. Потерять Элис было бы невыносимо. Даже сейчас.

— Думаю, они говорили о нём, — подумав, произнесла она. — Он единственный, кто пережил потерю своей партнёрши и согласился поговорить об этом со мной.

— Неужели ты не понимаешь? Он тяжело переживал утрату, а ты пришла туда и стала сыпать соль ему на раны!

— Ты не услышал главного, — прервала его Элис. — Я созванивалась с ним сегодня. Предвосхищая твой следующий вопрос: это было два часа назад, уже после твоего визита в офис проекта. Он был подавлен, но вполне себе жив и здорпов. Возникает вопрос: зачем им говорить тебе, будто он пытался покончить с собой? Не потому ли, что они хотят отвадить меня?

Элис вновь вскинула руку с контроллером и начала быстро перелистывать воспоминания.

— Смотри, что ты скажешь на это?

Элис находилась в кафе. Напротив неё за столом сидели парень и девушка, они настороженно смотрели друг на друга и, казалось, старались отодвинуться как можно дальше.

— Почему вы развелись? — спросила Элис.

Парень взглянул на девушку, она напряжённо кивнула, и он ответил.

— Мы просто внезапно осознали, что совсем чужие друг другу. Многое в ней меня бесило, но почему-то до определённого момента это не играло роли. А потом вдруг начало бросаться в глаза.

— Как будто ты идеален! — вспылила девушка. — Очень приятно находить грязные носки на полке с шампунями!

— Подождите, — прервала их Элис. — Вы хотите сказать, что это произошло внезапно? Вы просто взяли и осознали, что раздражаете друг друга?

— Это случилось после того, как я оказалась в больнице. Я сушила волосы в ванной. Произошло короткое замыкание, и меня сильно ударило током. Представляете, мой чип памяти просто взорвался! — девушка откинула волосы с левой стороны и продемонстрировала рубцы, покрывающие левую сторону шеи и область за ухом. Татуировка участника проекта «Родственные души» расплылась и деформировалась, — Я плохо помню, что было дальше, я потеряла сознание и в себя пришла только в больнице. Мне было ужасно плохо — не физически, а в душе. Я чувствовала себя такой несчастной! А он, — она кивнула на парня, — чувствовал себя не лучше. И вовсе не потому, что переживал за меня. Потом у меня с глаз словно сорвало пелену. Я еле выносила его присутствие, а когда вернулась домой, осознала, что живу с совершенно чужим мне человеком.

— И это было взаимно, — добавил парень. — Хорошо, что мы поняли это до того, как обзавелись детьми. Мы ведь уже планировали. Так что туфта эти родственные души. Сначала всё вроде бы хорошо, влюблённость, наверное, — но потом наступает прозрение.

— Ну что? — Элис впилась в него пристальным взглядом. — Это не кажется тебе странным?

Лиам потёр виски. Это было странно, да. Но легко объяснялось простой ошибкой системы. Впрочем, кто ищет, тот всегда найдёт. Он знал это слишком хорошо. Паранойя — страшная штука, и, похоже, Элис поддалась ей.

— А то, что «Ниже плинтуса» показывают до десятой серии, а потом начинают крутить с начала, тебе странным не кажется? — поинтересовался Лиам. — А если серьёзно, то я не знаю, что это означает, — честно признался он. — Быть может, система ошиблась. Сначала была влюблённость, они убедили сами себя, что идеально подходят друг другу, а потом чувства прошли, они столкнулись с трудностями и не выдержали этого. Такое бывает, Элис.

— Ты не обратил внимание? — поинтересовалась она. — Её татуировка. Когда взорвался чип памяти, её татуировка повредилась. Совпадение?

Лиам закатил глаза.

— Хочешь сказать, это всё из-за татуировки? Не глупи! Разве татуировки вызывают чувства?

Элис задумчиво покачала головой.

— Не знаю, не знаю. Всё может быть.

— Конспирология какая-то! Сама подумай, ну зачем им это?

— Мало ли зачем?! — взвилась Элис. — Дело не в этом! Дело в том, что наши чувства могут оказаться подделкой! Вдруг то, что нам хорошо вместе — просто влияние татуировки или чего-то ещё! Вдруг всё это ложь?

— Тогда я не хочу знать правду! — отрезал Лиам.

Знать правду больно. Он много раз спрашивал себя, что было бы, если бы он так рьяно не пытался уличить Фиону в измене? Возможно, они вместе растили бы дочь, и её чувства к Джонасу со временем прошли? По прошествии времени Лиам всё чаще и чаще склонялся к мысли, что сам всё испортил. И не хотел повторять это с Элис.

Элис подскочила к столу, схватила бутылку и сделала несколько больших глотков. Затем принялась ходить по комнате, нервируя Лиама своими беспорядочными перемещениями. Наконец она остановилась напротив и уставилась ему в глаза.

— Хорошо. Я отступлюсь, — произнесла она. — Но мне надо проверить ещё одну зацепку. Я вышла на программиста, который разрабатывал систему подбора идеального партнёра. Недавно его уволили, и он обещал предоставить мне интересную информацию. Сегодня вечером. Если доказательства будут неубедительны, я приму всё как есть.

— Я не смогу тебя переубедить? — устало спросил Лиам.

— Нет, — отрезала Элис.

Лиам сделала глубокий вдох. На что он подписался? Он встал с дивана и взял Элис за руку.

— Тогда поехали.

Элис остановила машину напротив неприметного пятиэтажного дома в жилом квартале. Сверилась с бумажкой и прошла к подъезду. Лиам шёл следом. Он не мог отпустить её одну, это было бы не по-мужски. И всё равно чувствовал себя полным идиотом, раз пришёл сюда.

Дверь была открыта, так что они беспрепятственно прошли в подъезд и поднялись на четвёртый этаж. Элис позвонила в дверь. Один раз, другой. Ни шагов, ни ответа. Она подождала ещё немного и позвонила снова.

— Слушай, пошли отсюда, — Лиам взял её за руку и настойчиво потянул к лестнице. — Очевидно, его нет дома. Возможно передумал — или это вообще какая-то подстава.

— Стой! Послушай! — Элис вырвалась, подошла к двери и приложила к ней ухо. — Там музыка.

Она пару раз дёрнула дверную ручку, потом достала из сумочки два длинных тонких стержня и склонилась к замочной скважине.

— Что ты творишь?! — громким шёпотом спросил Лиам. — Это же взлом! Тебе хочется попасть в участок?!

— Сейчас, всего минуту! — шикнула на него Элис.

Раздался щелчок и дверь открылась. Элис проскользнула внутрь и резко остановилась. Лиам упёрся подбородком ей в затылок.

— Бенджамин! Бен! — Элис бросилась вперёд, в гостиную.

Лиам увидел лежащего на полу молодого мужчину. Его футболка была помята, на ней виднелись тёмные пятна. Мужчина — Бен — лежал в неестественной, неживой позе. Лицо было белым как мел. В воздухе стоял кисловатый запах рвоты.

Элис упала на колени рядом с Беном, приложила ухо к его груди, несколько раз надавила руками и склонилась к губам, вдыхая воздух в лёгкие. Потом ещё раз и ещё. Наконец она бессильно откинулась назад.

— Он мёртв… — прошептала она.

Лиам бросился к ней и помог подняться на ноги.

— Пошли отсюда! — он практически поволок её к двери.

— Видишь, — Элис указала на пустую оранжевую баночку из-под таблеток и бокал, на дне которого плескалось вино.

— Вижу, — отрезал Лиам. — Он покончил с собой. Пошли, пока нас не обвинили в том, что мы ему помогли.

— Если он хотел покончить с собой — то зачем назначал мне встречу? — поинтересовалась Элис, снова вырвавшись из его хватки.

— Может, чтобы тело поскорее нашли! — в тон ей ответил Лиам.

— Нет. Нет, нет, нет, — она помотала головой, будто одного «нет» было недостаточно. — Помоги мне. Я хочу увидеть его воспоминания. У него есть чип, надо только найти контроллер.

Она вновь опустилась на колени рядом с телом и принялась рыться у него в карманах. Лиам даже не пытался спорить. Чувство самосохранения требовало убираться отсюда как можно скорее, но Элис уходить не желала, а оставить её… на это он пойти не мог.

Лиам осмотрел стол, заглянул под диван, приподнял подушки. Элис тем временем выдвигала и задвигала ящики комода.

— Чёрт! — выругалась она. — Похоже, его здесь нет. Обычно контроллер носят при себе — но его нет.

— Он мог выкинуть его, или запихнуть куда-нибудь.

— Или его забрали. Те же, кто и организовал это «самоубийство».

Элис вновь принялась рыться в сумочке. Она достала перочинный нож, который в сложенном состоянии выглядел как кредитная карта, и перевернула тело на правый бок.

— Это уже слишком! — воскликнул Лиам настолько громко, насколько позволял здравый смысл. — Элис, ты переходишь все границы! Я не собираюсь помогать тебе осквернять трупы!

— Ну так уезжай! — бросила она через плечо, делая первый разрез.

Лиам отвернулся. Он сделал шаг к двери. Остановился. А Элис продолжала деловито разрезать кожу. Лиам перебирал в уме варианты и не придумал ничего лучше, кроме как схватить валяющийся на полу носок и тщательно протереть им ручки всех ящиков, которых касалась Элис. Только бы этого было достаточно!

Элис запустила пальцы в разрез, резко дёрнула и извлекла из кровоточащей раны чип. У Лиама заныли зубы, он помнил, как извлекал свой собственный. Элис сунула чип в карман, сложила нож и убрала его в сумочку.

— Пошли! — бросила она. — У меня есть знакомый, он сможет расшифровать информацию с чипа.

Лиам оглянулся на тело мужчины. Кровь медленно вытекала из раны за ухом. Он поспешно отвернулся и поспешил покинуть квартиру.

Всю дорогу они молчали. Элис выглядела сосредоточенной, будто её не волновало ни то, что она только что вытащила чип из мёртвого тела, ни последствия, к которым неизбежно приведут её поступки. Она ехала на запад, пока, наконец не остановилась у простого двухэтажного дома. Элис дала знак Лиаму сидеть в машине, а сама прошла к дому. Через несколько минут она вернулась, молча кивнула и вновь села за руль.

Они переступили порог квартиры Лиама, когда у Элис зазвонил телефон. Она сдержанно поблагодарила собеседника и потащила Лиама в гостиную.

— Смотри. Он сказал, что нашёл кое-что интересное.

Все без ума,

Всюду обман,

Пробудись ото сна, сделай шаг за контрольный экран.

В большом конференц-зале собралось несколько десятков человек. Мужчины и женщины в деловых костюмах внимательно слушали сидящего во главе стола мужчину. Среди них был и Джеффри, куратор Лиама.

— Тем самым наш проект решает несколько основополагающих проблем. Люди, нашедшие идеального партнёра чувствуют себя счастливыми. Благодаря этому, эффективность их работы увеличивается, снижается их склонность к деструктивному поведению, а также число совершаемых ими преступлений. Уменьшается процент алкоголизма и наркомании. Кроме того, проект помогает решить остро стоящую перед современным обществом демографическую проблему. Более пятидесяти процентов участников проекта зачинают ребёнка в первый же год совместной жизни, — вещал мужчина. — Всё это становится возможным благодаря инновационной разработке — микрочипу, который вживляют под кожу во время нанесения татуировки. У каждого чипа есть парный, и когда они находятся рядом, то посылают в мозг носителей электроимпульсы, стимулирующие выработку гормонов счастья. Люди чувствуют себя счастливыми, когда находятся вместе, но чем дальше их партнёр, тем более слабым становится сигнал, а следовательно, и ощущение счастья. Это заставляет их стремиться проводить вместе больше времени, создавать семьи. Возникает то, что мы привыкли называть любовью.

— Хватит! — Лиам вырвал у Элис пульт и остановил запись.

Он просто не мог продолжать это слушать. Ложь. Всё ложь. Элис была права — это чипы заставляют их чувствовать себя счастливыми. Это они создают иллюзию любви.

Его тошнило. У него кружилась голова. Мысли смешались в кашу. Он пытался прислушиваться к своим чувствам, но не мог понять, где настоящие эмоции, а где -фальшивые, вызванные электроимпульсами. Он посмотрел на Элис и попытался определить, нравится ли она ему. И не смог понять. Мешало навязчивое, зудящее ощущение счастья.

— Извини, мне надо побыть одному. Переварить всё это, — пробормотал он и, не дожидаясь ответа, бросился к двери и выскочил на улицу.

Ложь. Всё ложь. Его снова обманули.

Лиам бежал, сам не понимая куда. Бежал, пока лёгкие не начало жечь, а в голове не застучал пульс. Тогда он остановился, нащупал в кармане контроллер и начал прокручивать свои воспоминания об Элис. Жаль, его воспоминания не записывались во время их первой встречи, приходилось довольствоваться ненадёжной человеческой памятью, склонной искажать детали. Он стал прокручивать более поздние воспоминания: о вечерах, что они проводили вместе, о дневных встречах в перерывах между работой и полных страсти ночах. И ничего не мог понять. Он любил её. Был уверен, что любил. И в то же время рациональная часть его сознания подсказывала, что всё шло так, как должно было. Гормоны счастья вырабатывались, погружая его в синтетический вязкий дурман иллюзорной любви.

Он вернулся назад. К давним воспоминаниям о Фионе, к тем временам, когда они ещё были счастливы, и попытался сравнить свои ощущения. Но Фиона казалась блёклой тенью, все его мысли теперь занимала Элис.

Вот Элис смотрит «Ниже плинтуса» и смеётся, хотя эту серию показывали уже несколько раз. Её смех резкий, не слишком мелодичный, царапающий слух.

Но Лиам всё равно не мог назвать его неприятным.

Элис завтракает. На ней мешковатая футболка, в которой она спит. Уголки губ перемазаны сметаной. Её нельзя назвать красивой. В сравнении с Фионой, всегда опрятной, следящей за собой, Элис безнадёжно проигрывает.

Но сердце билось чаще при виде её, а вовсе не Фионы.

Лиам лежит на спине, одеяло смялось где-то в ногах. Элис оседлала его бедра и двигается. Раздражающе медленно, дразняще и вовсе не так, как Лиаму нравится.

Но ему всё равно хорошо с ней, у него никогда не было женщины лучше.

Ложь. Или нет?

Можно ли влюбиться по-настоящему, даже если ощущение безудержного счастья — просто электрический сигнал? А если так — то разве настолько плохо, что людей сводят друг с другом таким образом?

Лиам вспомнил, каким он был до встречи с Элис. Унылым неудачником, разочарованным в жизни и в людях. Но роман с ней сделал его не просто счастливее — у Лиама снова появилось желание жить, желание добиваться чего-то, желание становиться лучше. Так не это ли важно?

Лиам резко развернулся и зашагал обратно к дому. Дверь так и осталась не запертой, так что он просто дёрнул её на себя и прошёл в квартиру. Элис стояла посреди гостиной с контроллером в руках и, не мигая, смотрела на экран. Лиам бросился к ней и сгрёб в объятия.

— Мне плевать! — прошептал он ей на ухо. — Мне плевать, почему мне хорошо с тобой. Я счастлив, и это главное! Я люблю тебя!

Элис мягко, но уверенно отстранила его и отошла назад.

— Я не могу так, Лиам, — проговорила она. — Я не знаю, что в наших отношениях правда, а что — вымысел.

Она подошла к шкафу, достала бутылку коньяка и отпила прямо из горла. Сделала глубокий вдох, собираясь с духом, и повернулась к Лиаму.

— Пока тебя не было, я думала, что делать дальше. Если я напишу в газету, то мою статью попросту не пропустят. Если опубликую в интернете — её удалят прежде, чем кто-нибудь успеет прочитать и поверить. Но делать что-то нужно. Бенджамина убили, чтобы он не раскрыл никому эту информацию. Вероятно, они попытаются убить и меня. Ох, прости, что втянула тебя во всё это! — глаза Элис были красными, в уголках стояли слёзы. — Всё, что я могу — заставить людей осознать правду самостоятельно. Но для этого надо отключить систему, надо сделать так, чтобы проклятые чипы перестали пудрить нам мозги. Я смотрела другие воспоминания Бена, я видела коды доступа к системе. Возможно их ещё не сменили. В общем… — она помялась. — Я еду туда, в их офис, и если у меня получится — отрублю на хрен всю систему. Тогда люди очнутся, и они не смогут заткнуть всех.

— Это неправильно, Элис, — Лиам сам не был уверен в том, что говорит. — Я стал счастливее, участвуя в проекте. И многие люди тоже. Я слишком хорошо знаю, как это больно — знать правду. Я не хотел бы её знать. Может, и другие люди тоже. Какое право ты имеешь решать за них?

— А какое право руководство проекта имеет решать за нас? Что нам чувствовать, как и с кем строить свою жизнь? Возможно у них даже нет никакой системы подбора идеального партнёра — они просто сводят нас случайным образом, вынуждают быть счастливыми и создавать семьи с кем-то, кто нам не подходит. Я не знаю, люблю ли я тебя, или просто обманываю себя. Это неправильно. У нас должен быть выбор! — выкрикнула Элис.

Лиам покачал головой. Она была права, но признать её правоту он не мог.

— Прости, но я не стану помогать тебе. Я думаю, что всё это — большая ошибка. Думаю, нам стоит честно рассказать им, что мы знаем обо всём, подписать какие-нибудь бумаги о неразглашении, удалить чипы, если ты так хочешь — и просто жить дальше.

— Наивный, — горько усмехнулась Элис. — Какой же ты наивный… А я, чтоб ты знал, терпеть не могу наивных людей! Я всё равно пойду, с тобой или без тебя. Я должна попытаться, и если я сумею выключить систему, я хочу знать, получится ли у нас что-нибудь по-настоящему.

Лиам шагнул вперёд, чтобы удержать её, схватил за руку, но Элис рванулась с удивительной для её хрупкой фигуры силой и выскочила за дверь. Лиам хотел было броситься за ней, но ноги отказывались двигаться. Он застыл на месте, слушая, как стихают её шаги. Из открытого окна донёсся звук заводящегося двигателя, и слабеющее чувство счастья подсказало Лиаму, что Элис уехала.

Сначала он мерил шагами комнату. Потом сел на диван, взял бутылку пива и осушил, почти не отрываясь. Алкоголь не приносил облегчения, не помогал забыться. Лиам прокрутил воспоминания этого вечера, отчаянно надеясь, что они подскажут ему какой-нибудь выход, но от этого лишь стало ещё паршивее. Наконец он забылся беспокойным сном.

Разбудило Лиама острое чувство потери. Казалось, из него высосали всё счастье, краски померкли, погрузив мир в чёрно-белые сумерки, в груди — там, где должно было быть сердце — зияла дыра. Это могло означать одно из двух: либо у Элис действительно получилось, либо она мертва. Лиам схватил телефон, отчаянно надеясь увидеть её сообщение. Но сообщений не было.

Так он сидел, глядя безжизненным взглядом в чёрное зеркало экрана. А пустота в груди росла и росла, постепенно заполняя собой весь мир.

Люцифер, посягнувший на Рай,

Где все души online!

В идеальной вселенной машин

Ты фатальный изъян!

Лиам оторвался от созерцания экрана телефона. Там зелёными буквами на чёрном фоне светилось сообщение:

«Симуляций пройдено: 1000.

Случаев неповиновения системе: 4.

Ваша совместимость: 0,4 %».

Прошло пять минут с момента запуска приложения. За это время система поместила их виртуальные копии в тысячу различных ситуаций, и лишь в четырёх случаях они отреагировали правильно — выбрали друг друга, наплевав на установленные правила. Удручающий результат. Впрочем, ни с кем Лиаму не удавалось преодолеть порог в десять процентов.

Он посмотрел на девушку, сидящую напротив. Невысокая, худенькая, с коротко остриженными тёмными волосами. В мешковатой чёрной футболке, голубых джинсах и кроссовках. Она подняла голову и задумчиво пожала плечами.

— В таком случае, думаю, нам не стоит даже тратить время, — немного смущённо проговорила она.

— Согласен, — кивнул Лиам.

Он не чувствовал себя разочарованным: всё равно она была не в его вкусе. Только усталым.

* Использованы фрагменты текста песни "Zero one" группы Unreal.