Невидимый свет (джен)

— Надо бижать! Прудепри… тьфу! — я бросилась к старику, как только дверь за Басиром закрылась.

Старый шаман оставался невозмутим и продолжал сидеть на коврике, попивая что-то коричневое из тонкой кружки. Он смотрел на меня с грустной улыбкой. Ещё никто кроме отца не смотрел на меня так.

— Пре-дуп-ре-дить! — я наконец-то вспомнила слово.

— Наши люди сделают это быстрее, чем вы, девочка моя.

Я всё не понимала: смеётся ли он надо мной, пытается специально сбить с толку, или действительно бережёт?

— Што? Мы?! Мая адин! И не твая! И уже ни девачка!

Шаман подавил смешок, поднеся руку ко рту.

— Люси, прошу, успокойся. Твой народ будет предупреждён об опасности, но ты должна пока оставаться здесь. Твоё появление на людях вызовет слишком сильный резонанс.

— Чиво вызавит?

— Послушай, Люси, наше общество устроено гораздо сложнее, чем твоё племя. Присядь.

Он похлопал ладонью место подле себя. Я поняла, что разговор обещает быть долгим и всё-таки села. Тем более что вид старого шамана действительно успокаивал.

— Такая сложность необходима — уже хотя бы потому, что нас гораздо больше. И она делает своё дело, но от неё происходят и проблемы — например работорговля, частью которой тебе не посчастливилось побывать. Из-за этого же, если много людей тебя увидят, они все отнесутся к тебе по-разному, и это усложнит всё настолько, что лучше бы тебе пока оставаться в тени.

Я не знала, что на это ответить. То, что большие люди делают друг с другом, действительно шокирует, но ещё больше меня добивала именно эта сложность.

— Бедная девочка, вообще без понятия, что тут творится… эх, где же Морган Фримен, когда он так нужен?..

Я уловила в его голосе иронию. За несколько дней вне Метро я уже успела заметить, что большие люди иногда задают вопросы не чтобы получить ответ, а чтобы сделать их элементом разговора.

— Кто такой Морган Фримен?

— А, не важно, он уже давно умер.

— Жалко.

Воцарилась неловкая пауза.

— И… и што тут делать? О, твая — шаман! Твая многа-многа умно гавари, да?

— В принципе — да.

Шаман улыбнулся и щёлкнул пальцами. На его руке появился твёрдый книжный переплёт — он был полураскрыт, и на одной из сторон изнутри я увидела много рядов кнопок. Помощь кого-нибудь из Жестянщиков сейчас не помешала бы…

— Но не так, как ты думаешь.

Он поставил переплёт на ковёр и стал быстро клацать по кнопкам. Вторая внутренняя сторона переплёта, обращённая к нам, загорелась разноцветными огнями.

— Опережая твой вопрос: нет, я туда не залезал. Это тот тип нашего так называемого волшебства, который на самом деле называется технология.

Сторона переплёта изобразила лицо шамана. Он наверное думал, я совсем глупая — дураку ясно, что даже такой могучий шаман в такую маленькую штучку ни за что не влезет. Но обидеться я как-то и забыла: вид того, что оставили после себя большие люди, всегда возбуждал меня — это профессиональное.

— Так. Сейчас мне надо работать, так что я оставлю тебя тут. Пока ты здесь, я воспользуюсь случаем и э… заставлю эту штуку повторить то, что я уже сказал несколько лет назад. Вот эта клавиша, — он показал на длинную кнопку снизу, — заставляет её останавливаться и она же запускает её вновь. Остальные кнопки не трогай, компьютер сделает всё сам.

Внезапно меня поразило одно воспоминание: я ведь довольно часто находила такие штуки! Они так же открывались, но ничего не делали, даже если стучать по кнопкам изо всех сил, а плоские стороны были чаще всего разбиты. Я относила их Жестянщикам, а они, оказывается, понимали не больше моего и просто разбирали их. У меня появилось так много новых вопросов, что я не смогла выбрать один — а старик уже нажал на длинную кнопку и исчез.

Мир вам, милость Аллаха, и Его благословение. Меня зовут Гассан аль-Абдурахман ибн-Хаттаб, это обращение записано третьего декабря две тысячи сто пятидесятого года от Исы. Оно повторено в письменном виде, а также сохранено на всех носителях, какие были мне доступны.

Как вы должно быть заметили, наш мир сейчас находится в довольно затруднительном положении, и это ещё мягко сказано. Вместе с городами, странами и народами Великая Война уничтожила знания как таковые, и довоенная история понемногу забывается. Я не хочу, чтобы это случилось, поэтому собрал все возможные источники и подготовил краткий курс по истории нашего мира до Войны, а также — по истории самой Войны.

Следующие два часа я не могла отвести от «компьютера» глаз. Шаман поступил очень умно: он знал, что люди забудут многое — очень многое — и поэтому начал с самых азов. Не думаю, чтобы они представляли какой-то практический интерес, однако я всё равно заслушалась — настолько это было интересно.

Оказывается, что мы живём на огромном каменном шаре, вращающемся вокруг ещё более огромного огненного шара, и всё это — в абсолютно пустом пространстве! Луна — тоже каменный шар, вращающийся вокруг нашего, и большие люди даже бывали там!

И они, оказывается, не появились просто так, а родились каким-то странным образом, имя которому «эволюция».

Ясно было, что всё это относится к другим областям знания — шаман рассматривал эти темы мельком, явно торопясь перейти к собственно истории.

Сначала большие люди жили ещё хуже, чем мы; ели только сырое мясо, пользовались только острыми палками, а ходили вообще нагишом. Много-много лет — столько, что я даже не знаю такого числа! — прошло, прежде чем они научились добывать огонь, строить дома и всё остальное. Я уже поняла, что они — не боги, но то, как долго им приходилось взбираться к своему величию, шокировало окончательно.

Гораздо подробнее рассказ шамана стал на так называемом «нулевом годе нашей эры». Тогда произошло нечто очень важное, из-за чего время и отсчитывается с этой даты.

В тот год родился некто по имени Иса: один из сильнейших — если не сильнейший — шаман больших людей, исполненный доброты и благородства. Версии разнились: кто-то называл его сыном бога по имени Яхве, кто-то — пророком бога по имени Аллах, кто-то — непонятным словом «бодхисаттва», а кто-то считал его просто хорошим человеком, пусть и немного безумным. Иса говорил большим людям, что нужно любить друг-друга и решать все вопросы миром, но им это почему-то не понравилось, и они его казнили. Видимо именно из-за такого жестокого и непонятного противоречия память о нём жива до сих пор.

Дальнейшая история больших людей изобиловала великими открытиями и такими же великими войнами. Мне приходилось несколько раз останавливать речь компьютера, чтобы уложить всё это в голове: такие огромные промежутки времени заставляли эту историю выглядеть нереальной, и мне то и дело приходилось снова и снова привыкать к мысли, что всё это на самом деле было.

Двадцать шестого июля тысяча восемьсот семьдесят пятого года родился человек по имени Карл Густав Юнг. Именно ему принадлежит теория о так называемом «Коллективном Бессознательном». В своей научной деятельности Юнг зашёл настолько далеко, что современники не понимали и не принимали большую часть его идей, но именно они служат основой для понимания нашего мира.

Описание этого самого Коллективного Бессознательного я уже получила от Сары. Здесь были подробности, и по всему выходило, что это — то, что находится в головах у всех людей, и одновременно — место, возможно лежащее по ту сторону Страшной Двери. Я пыталась представить, как это вообще возможно, но меня отвлёк всё продолжающийся рассказ.

Начинался двадцатый век. В одном веке — сто годов, в одном году — примерно двенадцать лун.

В начале двадцатого века люди устроили такую большую войну, какой ещё не бывало. Её назвали Первой Мировой Войной, потому что в ней участвовал весь мир, и она была первой в своём роде. Эту историю старик рассказал особенно подробно, и легко понять, почему: он хотел показать остальным, что так делать не надо.

Одних только воинов за те четыре года погибло десять миллионов. Ещё восемнадцать были искалечены, а семь — пропали. На компьютере появлялись числа, с которыми я знакома, но лучше бы их там не было.

Если я всё правильно поняла, то миллион — это сто раз по сто раз по сто. Такое огромное число само по себе вызывает трепет, а узнать, что им исчисляются смерти было ещё хуже.

Я остановила речь. Вспомнила Беспечныйангела, и как пришлось душить его, чтобы он умер от удушья, а не от боли. Я вспомнила, каково было мне, умножила это на десять миллионов и заплакала.

Вскоре я уже успокоилась, и могла посмотреть на себя со стороны, и вот, что было странно: даже о Беспечныйангеле я не плакала так, хотя он умер у меня на руках, а те люди — далеко-далеко, и очень давно. Мне даже пришлось заткнуть себе рот, чтобы не взвыть, но не от одной грусти: мне было очень страшно, и я сама не понимала, чего именно испугалась. Впрочем смерть это и так довольно страшно, так что загадки тут нет…

Даже глупый каменный человек по имени Голем понял, что мне очень плохо. Говорить он не умел, зато поднёс мне кружку того, что пил старик — оказалось довольно вкусно. Вскоре я уже была готова продолжать.

Память вернулась ко мне, когда я почувствовала стекающую по вискам кровь: я слишком сильно схватилась за голову и расцарапала её когтями. Пришлось снова нажать на кнопку, чтобы привести мысли в порядок.

При слове «Вторая» я уже поняла, куда ветер дует.

Пятьдесят пять миллионов.

Три картины, показанные компьютером, навсегда останутся у меня в памяти: какой-то человек с глупой причёской и маленькими усиками — Вождь, очевидно — орёт что-то несусветное; горы скелетов, обтянутых кожей; и огромный взрыв, похожий на цветок.

Старик сказал, что это и есть — Бомба. То, что в изобилии падало с неба во время Третьей Мировой Войны.

Если Коллективное Бессознательное — это то, что у людей в головах, теперь понятно, почему оттуда лезут Демоны, а не что-нибудь хорошее.

Двадцатого февраля две тысячи тридцать второго года напряжение достигло своего апогея. В три часа пополудни мирная демонстрация, требующая пересмотра решения по делу Стива Осборна, собралась у Центра Съездов в городе Дублин. Несмотря на мирный характер шествия и на то, что активистов Пути сопровождал мобильный АПИ Абдурахмана-Хокинга, гарантирующий, что магическое оружие не будет применено, начались столкновения. На этой записи отчётливо видно, как некто в оранжевой толстовке бросает коктейль Молотова в сторону полицейского оцепления: какую сторону занимал этот человек, мы уже никогда не узнаем. В историю он вошёл под прозвищем «Конь Рыжий».

Протестующие тут же отключили АПИ, и несмотря на призывы властей города мирное шествие превратилось в бойню, в результате которой появился первый Разлом.

На следующий день город был окружён войсками Пути, Инквизиции и Евросоюза.

Мы никогда не узнаем, что случилось в верхах, но вооружённый паритет долго не продержался. Двадцать второго июня две тысячи тридцать второго года правительство США нанесло ядерный удар по штаб-квартире Пути в Уруке. Благодаря слаженным действиям отдела обороны ракета была отклонена, но к несчастью упала всего в нескольких километрах от Багдада. В ответ на это отдел обороны Пути активировал своё секретное оружие — техномагическую космическую станцию на низкой солнечной орбите, оборудованную постоянным порталом. Создав второй портал в атмосфере, отдел обороны обрушил всю мощь солнца на военные объекты США.

На этом фоне все правительства мира и все региональные отделения Пути рассудили, что победит тот, кто ударит первым. В результате проиграли все.

Общие потери составили девяносто процентов населения планеты, то есть четырнадцать с половиной миллиардов человек.

В тысячу раз больше, чем миллион. Мой мозг просто отказывался понимать такие числа, и спасибо ему за это.

Друзья мои. Если вы это слышите, и если постоянная борьба за выживание в руинах нашего мира ещё не ожесточила вас до конца, я прошу вас: не повторяйте наших ошибок.

Всё это случилось из-за наших худших качеств: жадности, злобы, глупости, жестокости, а главное — страха. Страха за то, что совершив добро, мы получим в ответ зло. Страха за то, что рука дающего будет откушена, и что распахнутое сердце равноценно подставленной спине. Страха того, что милосердие окажется слабостью.

Не бойтесь этого, и что ещё важнее — не давайте другим повода бояться этого. Человечество переживало и более трудные времена, и я верю, что мы ещё восстанем из пепла. А если мои слова вас не трогают, за меня всё скажут числа.

Мир вам.