Игнотус (джен)

 Ладно, ему не очень-то хочется быть первым.

С тех самых пор, как потрепанная сороковыми Англия затянула воронки от снарядов новыми зданиями, война покинула отутюженные зеленые газоны, предпочитая проводить время в странах с более экзотическими названиями — Вьетнам, Афганистан, Югославия… Если обитатели Даунинг-стрит и имели дело с войной, то в ней были замешаны исключительно русские, американцы и население стран третьего мира.

А теперь он станет первым премьер-министром, который начнет войну в собственной стране, да еще и объявит ее соседу, что заказывает ту же рыбу с чипсами и ругается на ту же самую погоду. От одной этой мысли все шестеренки в голове намертво заклинивало.

«Мы должны ввести военное положение, сэр! — смутно припоминались слова генерал-лейтенанта Доналдсона. — Привести войска в полную боевую готовность, открыть заседание Парламента и оповестить всю страну, что мы находимся под угрозой удара. Сэр, если не сыграть на упреждение, погибнут тысячи мирных граждан!»

Требования Доналдсона были бы в высшей степени логичны, если бы не одно НО. Маленькое такое НО, что переворачивало все с ног на голову.

Лучше б это были ирландцы. Но это были чертовы волшебники…

Премьер-министр, как и все дети, воспитывался на тех книжках, которые были достаточно яркими, чтобы привлечь внимание ребенка, и достаточно твердыми, чтобы их можно было грызть. Волшебники тоже были в этих книжках. Как правило, смешные, с нелепыми шляпами и густыми бородами, в которых можно было спрятать еще одного волшебника. Они чем-то походили на плюшевых Санта-Клаусов, но в их случае слегка пожеванных.

В реальности этим книжкам противостояли упавший мост, сошедшие с рельс поезда, разбитый самолет и сотни погибших людей.

Премьер-министр испытывал не просто то, что называется «когнитивным диссонансом». Он переживал нечто схожее с тем, что почувствовал бы человек, который вышел рано с утра в свой сад и обнаружил, что фигурки садовых гномов планируют теракт в торговом центре.

К тому же премьер-министра смущала еще одна вещь. Точнее, чувство. Каждый раз, когда он задумывался, а нужна ли эта война вообще, идея с завидным упорством возвращалась к нему снова и снова. Так, словно кто-то запихивал ее обратно ему в голову.

И с каждым разом все злее и настырнее.

* * *

— Вот уж не мечтала, что вернусь сюда, да еще и с полным проживанием. Эй, а ты чего нос повесил? Подумаешь, не дали вещи собрать. Завтра метнешься за чемоданом.

Невнятное «угум», которым ответил Гарри, содержало ровно столько вежливости, сколько было необходимо для приемлемого ответа, и ровно десятую долю того раздражения, которое он испытывал всю дорогу, видя радость Гестии Джонс. Даже туманная поволока в глазах Фроста, когда он высматривал башни Хогвартса, вызывала гнев.

Сам же он только внутренне съежился, когда они проехали ворота школы.

Конечно, можно понять обоих мракоборцев. Для них-то Хогвартс остался шкатулкой со счастливыми воспоминаниями. А вот как быть тому, у кого на глазах этой самой шкатулкой проломили парочку-другую голов? Нервы Гарри были натянуты, как струны, еще чуть-чуть — и повылетают колки.

Поэтому, даже выбравшись из кареты, он несколько секунд рассматривал траву у ног, прежде чем решился взглянуть на него.

Затем он уставился на траву снова, но уже потому, что перед глазами все расплылось.

— Эй! Ты идешь или как? — Септимус Фрост похлопал его по плечу.

— Да, конечно.

Гарри стащил очки, быстро прижал рукав к глазам и вернул оправу обратно, пару раз ткнув дужкой мимо уха.

Как оказалось, порог Хогвартса — лучшее место, потому что отсюда не видно Хогвартс. По крайней мере, от взгляда на каменные ступени не сдавливало горло. В общем-то, он мог бы с часик посидеть здесь. Возможно, даже целую жизнь, если сюда будут приносить еду. Но ко входу в Большой Зал Гарри точно не был готов.

Он собрал все свои навыки дипломатии воедино. Их бы хватило на полстранички текста крупным шрифтом.

— Слушайте, я бы мог пока разведать территорию, осмотреть, что вокруг… — обратился Гарри к Джонс. — Вы договаривайтесь с МакГонагалл, а я тут это…

Нет, пожалуй, даже на абзац не наскрести.

Джонс и Фрост переглянулись. Дипломатические потуги Гарри, может, и были плохи, но как насчет сыграть на желании предаться ностальгии и побродить по знакомым местам? К тому же, оба не следовали букве Устава, как Таддеуш Праудфут, так что…

Бросок был не в яблочко, но очков он все равно выбил достаточно.

— Да почему бы и нет? — Гестия пожала плечами. — Найдешь нас потом возле ворот, договорились?

Гарри дождался, пока мракоборцы скроются в темноте коридора, и тихонько сполз по стене.

Одно дело сделано. Теперь стоит как-то успокоиться, чтобы ноги перестали походить на две палочки маршмеллоу. Принять относительно вертикальное положение удалось раза с третьего, хотя колени все еще отбивали шестнадцатеричный ритм в унисон с сердцем.

В преддверии замка было очень тихо. Наверное, занятия все еще в самом разгаре.

Кажется, по пути сюда в восторженных речах Гестии звучало что-то существенное, что объясняло, почему Гарри снова оказался здесь. Да, точно. Там было что-то про замок и землетрясение. Странно. Насколько он знал, сейсмической активностью эти края славились не больше, чем престарелая супружеская пара — бурной личной жизнью.

Но на всякий случай он приложил руку к камням стены. Затем, по проснувшейся привычке, мысленно обратился к шраму. Разумеется, это ничего не дало.

«Я ни минуты не сомневаюсь, что в инциденте на Совете замешан Волан-де-Морт, — зазвучал голос Миллисенты Багнолд в архивах памяти. — Видите ли, мои собственные источники предоставили мне достаточно данных, чтобы это утверждать. Вы знаете, что эпицентр взрыва охватывал и ваше место в зале? Он был совсем рядом. Он обладает той же силой, что и вы. И скорее всего, как и вы, он жив лишь благодаря древней магии».

Если вечером удастся встретить Гермиону, нужно будет спросить ее насчет аномалий реальности в Большом Зале, где Волан-де-Морт должен был погибнуть…

Пол под ногами легонько дрогнул. Потом дрогнул еще раз, словно где-то там, на другом конце, заработала здоровенная деревянная колотушка. Если бы вместо каменных плит Гарри стоял на конце длинной доски, его бы подбрасывало все выше с каждым ударом.

Через несколько секунд он сообразил, что дрожь земли направляется прямо к нему.

* * *

Кикимер был поистине примерным домовым эльфом старой закалки. Это означало, что он выполнит любой приказ, который даст ему хозяин, даже если этот приказ навредит самому Кикимеру. Когда-то давно волшебники задумывались о Трех Законах Эльфоэксплуатации, но проект безвозвратно погиб еще на стадии выбора руководителя проекта и плавно перетек в незапланированную вечеринку.

Вообще, к своим годам Кикимер усвоил, что некоторые приказы можно и нужно выполнять буквально. Это вносило некоторое разнообразие в жизнь старого эльфа, когда в дураках оказывался не он, а текущий хозяин. Такие вещи отлично прокатывали, например, с молодым Блэком.

Пару раз они прокатывали и с нынешним хозяином, пока хозяин не отдал Кикимеру медальон Регулуса, что эльф воспринял как величайшую честь. С этих самых пор Кикимер скорее прищемил бы собственные пальцы дверью, чем ослушался хозяина. К тому же хозяин оказался самым добрым на памяти старого эльфа (впрочем, такого мнения несложно было добиться, всего лишь стоило не колотить Кикимера и не орать на него.) Хозяину прощалось даже то, что он выбрасывал некоторые «сокровища» Блэков. Все равно Кикимер перетаскивал их в свою кладовку.

Короче, теперь приказы выполнялись со всем тщанием и аккуратностью.

Кикимер быстро порылся в стопке корреспонденции. Все, что хозяин называл полезным, отправилось на кухонный стол. А что не попало туда, шло на растопку камина.

Старый эльф покрутил очередной конверт и вскрыл его.

«Дорогой мистер Поттер! — говорилось в письме. — Я бы очень хотела встретиться с вами снова. Я знакома с человеком, который, возможно, нуждается в вашей помощи. У меня есть и другие важные сведения, о которых вы должны знать. В частности, это связано с одной радиостанцией. Все детали сообщать не стану, поскольку это может быть крайне опасным. Поэтому прошу вас, зайдите ко мне в магазин в самое ближайшее время.

С наилучшими пожеланиями, Свёль Содерберг.

P.S. Не берите никого с собой!»

Разумеется, говорилось в письме только для того, кто мог читать. А читать Кикимер не умел.

Письмо улетело туда же, куда ранее были брошены рекламные проспекты и многочисленные просьбы об автографе. Через полчаса все это весело потрескивало в камине.

* * *

— Чай, скучаешь зверски по школе?

Как правило, завидев Хагрида, люди думают о двух вещах: «Он в два раза выше и в пять раз толще, чем все, кого я знаю» и «Ладно, черт с ним, с портным, но я бы точно не хотел быть его парикмахером». И лишь очень, очень мало кто из них догадывается, что между копной волос и дремучей бородой скрывалось концентрированное добродушие. Возможно, где-то в мире жило пятьдесят мелочных и желчных скряг, которым должна была достаться стандартная порция человечности, но где-то случился прокол и Хагрид получил за всех.

В нынешнем своем состоянии Гарри был рад ему так же, как человек, проживший двадцать лет на необитаемом острове, рад круизному лайнеру. Слегка помятые при объятьях ребра были небольшой платой.

— Со школой я уже давно распрощался, а вот с тобой даже и не думал. — Попытки идти в ногу с огромным лесничим провалились с треском, и время от времени приходилось переходить на трусцу, чтобы говорить не в спину.

— И хоть бы черкнул какое-нибудь письмецо мне, — покачал Хагрид головой. — А то я как дурень, все жду и жду сову. Думал уже сам тебе написать, мол, пока ты там на страже порядка, у нас тут вон че происходит…

Гарри насторожился.

— Погоди… Это ты о чем? О землетрясении?

Хагрид ухмыльнулся. Ухмылка заблудилась в бороде.

— Землетрясение? Да какое там землетрясение, икота, да и только. В Хогвартсе, сам знаешь, круче вещи творились. Нет, я нашел кое-что поважнее. — Он шагнул на порог своей хижины и широким жестом отворил дверь. — Вон, сам взгляни. Хотел я тебе про него написать, да все никак оказии не было.

Первое, что отметил Гарри, оказавшись в старой хижине лесничего — тут было натоплено так, что это показалось бы чересчур даже стеклодуву.

Вторым фактом, занявшим его внимание, был свет минимум сотни свечей.

Ну а третье — это были нифига не свечи. Что Гарри и высказал дословно вслух.

— Именно, — Хагрид раздулся от гордости. — Это ж феникс!

Предмет гордости сидел на самодельной жердочке, постоянно меняя уровень освещения, как не самый исправный уличный фонарь. Судя по слегка обалделому виду птенца, он еще не разбирался, как отрегулировать свечение оперения до показателей, не выжигающих сетчатку. Но на насесте он держался вполне устойчиво.

— Растет как на дрожжах. На неделе подобрал его крохой, а теперь он почти взрослый, — продолжал ворковать над питомцем лесник. — Нашел в вороньем гнезде, представь себе! И откуда ж, ума не приложу…

Тем временем Гарри смирился с неизбежной потерей зрения — иногда смотреть на птенца было так же комфортно, как на сварку, — и до него начало доходить, что же его так смутило при первом взгляде.

— Хагрид, скажи мне: у феникса могут быть такие вот черные перья? У него, вроде как, из пуха проглядывают.

Птенец и в самом деле был каким-то пегим. Частично сменив пух на оперение, он походил на золотую игрушку, которую обляпали чернилами тут и там. Как будто бы этого было мало, птенец натурально каркнул. Как ворона.

С фениксом Дамблдора, Фоуксом, Гарри не так часто имел дело, чтобы распознать все трели. Но вороньего карканья там точно не было — за это он ручался.

Хагрид пожевал бороду. Было видно, что его это тоже здорово смущало.

— Ну, вообще-то, нет… Может быть, это какой-то гибрид. Я, когда нашел гнездо, видел там мамку его. Сгоревшую. Ну и несколько обычных вороньих яиц. А этот таким вылупился, похоже. Он и по-вороньему, и по-свойски щебечет.

— Сгоревшую? — перед мысленным взором Гарри мелькнула неаппетитная картина, как в гнезде вылупляется первый птенец и тут же вспышка пламени губит всех, кто был рядом. О Мерлин…

Птенец тем временем хлопал кожистыми веками. Создавалось впечатление, что он очень растерян. Так, словно заложенные в него механизмы поведения и то, чем он родился, никак не коррелировали. Он попытался потереть клюв о жердочку, чихнул, вспыхнул и испугался. Гарри только сейчас увидел, что вороньи перышки и пух были слегка подгоревшими.

— Хагрид, я не уверен, что это настоящий феникс…

Где-то там, на задворках памяти, прыгала одна-единственная мысль, усиленно вытягивая руку вверх. Но пока что ее не замечали.

— Ну, фениксы — очень скрытные птицы, — тем временем рассуждал Хагрид, ставя чайник на камин (хотя можно было просто дождаться, пока воздух хижины сам вскипятит воду.) — Про них ж ничего почти неизвестно. А про птенцов — тем более. Вон Дамблдоров Фоукс уже взрослой птицей попал к хозяину. Я слыхал только, что фениксов, как диких драконов, в особых местах находят, в заповедных, мол, только там они могут вырасти такими, какими должны быть.

— Что за заповедные места? — спросил Гарри, продолжая рассматривать птенца.

— Вроде как, особые. В них магии много и все такое. Как там… О! Там вроде магия самая что ни на есть чистая, вот какая она вначале была, такая и там. Скопилась, значит, как вода после дождя, и сотни лет в этих местах испаряется.

«Та магия, мистер Поттер, жила по своим законам, и этим законам вынуждено было подчиниться все, что хотело жить и выживать…»

Гарри чуть не задохнулся под весом обрушившейся на него догадки.

— А что-то еще странное было там, где ты нашел птенца? — выговорить это получилось не с первого раза, язык заплетался от волнения.

Хагрид пожал плечами. С его размерами это было нечто на уровне движения материков.

— А что еще странного может быть в Лесу? Это ж Лес. Он всегда чудной. Ну, страшноватое то место было, неуютное. И жильцы все оттуда утекли. А так, ничего.

— Сможешь провести к нему потом?

— Логово Арагога помнишь? — Хагрид снял чайник и разлил кипяток по чашкам. — Вот прямехонько там и нашел. Только я бы идти туда не советовал, — помрачнел он вдруг. — Вроде бы, ничего плохого нет, но место не про всех. Заповедное какое-то.

Он почему-то притопнул ботинком, словно что-то проверил. Чего-то, слава Мерлину, не случилось.

— Лучше чай садись пить. Я тут это, бисквиты испек…

Гарри нехотя уселся за стол. Здесь уже стояло грубо сработанное блюдо с бисквитами, которыми можно было наголову разбить армию троллей. А еще тут лежала вещь, которую ну никак невозможно было себе представить среди имущества огромного лесника. Хотя бы потому, что она была завернута в чехол из ужасно неволшебного полиэтилена.

Гарри мигом опознал «полароид», вроде того, что несколько лет назад тетка с дядей подарили Дадли на Рождество.

— Решил заняться фотографией? — спросил он, кивнув в сторону «полароида».

Хагрид добродушно рассмеялся.

— Куда там, кнопки крошечные, как у лукотруса глаза! Нет, выловил его весной в Черном озере, ну, точнее, кальмар выкинул. Он постоянно всякий мусор выбрасывает на берег. Озеро-то проточное, с гор много что приплывает. Я еще подумал: кто-то из студентиков потерял. Ан нет, уже сколько лежит, никто не обращался. Хочешь — забери себе. Он целый, не бойся, сумка эта хоть и прозрачная, а ни капли не пропустила! Только мне ее оставь. Уж больно полезная в хозяйстве.

Гарри задумчиво покрутил чехол и все-таки достал фотоаппарат. Вещь недешевая — может быть, и в самом деле стоит взять? А если он соберется сегодня вечером к логову Арагога и увидит там что-то необычное, это можно будет заснять и показать миссис Багнолд.

На стол выпала фотография, видимо, убранная в чехол бывшим владельцем. Рассмотреть ее толком Гарри не успел, потому что в этот момент Хагрид бросил взгляд в сторону окна и произнес:

— Э… какого лешего сегодня творится с Гермионой?

* * *

Миллисента Багнолд отложила очередную тетрадь в сторону и вздохнула. Даже за месяц проанализировать все, что за эти годы написала Батильда Бэгшот, было такой же непосильной задачей, как прочесть «Улисса» [1] без комментариев к нему. А тут прошло всего каких-то четверо суток.

Но кое-что новенькое она нашла в записях. Теперь на полях красовалась крупная надпись карандашом: «Местоположение источника?»

Самое время спуститься на кухню за чаем, а заодно обменяться записками с другой Миллисентой.

В дверь постучали.

* * *

— Ничего не сходится, понимаешь?! Не сходится! Вот откуда они здесь?

В те моменты, когда ум Гермионы встречал действительно сложную задачу, подходить к ней не стоило совершенно, если вы не желаете, чтобы вас прибило отлетевшим куском гранита науки. Нужно выждать несколько минут, прежде чем девушка признает несостоятельность плана А, и улучить момент, когда она еще не успела приступить к плану Б.

Гарри дождался, пока Гермиона истратит весь воздух на последнее предложение тирады.

— А в чем проблема? — вклинился он в точности между интонационной точкой и глубоким вдохом, который должен был разродиться новой лавиной малопонятной гневной речи.

Гермиона на секунду впала в легкий ступор. За ней водилась такая привычка: найти любой более-менее одушевленный объект, на которого можно вывалить тонну рассуждений, чтобы в результате самой же и решить проблему. Работало безотказно, но отпугнуло уже добрую половину гриффиндорцев. Многие обитатели гостиной факультета выработали условный рефлекс: принимать максимально занятой вид, если где-то поблизости появлялась Гермиона с той же мрачной решимостью в глазах, с которой алхимики приступали к очередной попытке синтеза философского камня.

Вопрос Гарри встрял палкой в одном из колес той адской машины, в которую частенько превращался мозг девушки.

— А я разве ничего не объяснила тебе? — Гермиона удивленно взглянула на Гарри. Затем остановила взгляд на его мракоборческой мантии, и во взгляде мелькнуло понимание, что в картине мира что-то не то. — Погоди… Как ты здесь…

— Я здесь по службе и на какое-то время, — Гарри поспешил как можно быстрее избавиться от объяснений. — Скажи, ты ведь об аномалиях реальности, да?

Он уселся на одну из огромных тыкв, которые Хагрид так и не убрал с осеннего огорода. Гермиона, все еще слегка растерянная, уселась напротив и достала из сумки карту, склеенную из планов Хогвартса и Хогсмида.

— Совершенно верно, — она развернула устрашающе большой лист и жестом попросила подержать ближайшие его углы. — Взгляни на отметки. Видишь?

Честно говоря, Гарри видел только красные точки. Они странно кучковались по карте, словно заскучавшие гости на затянувшейся вечеринке.

— Вижу. А что с ними не так?

— А то, что они должны быть концентрическими и собираться вокруг эпицентра.

Неприятный холодок в пояснице тонко намекнул Гарри, что сейчас самое время кое-что объяснить.

— Гермиона, видишь ли… Твои данные немного устарели. Я думаю, что эпицентра на самом деле два…

Он ожидал чего угодно, но точно не взгляд человека, который только что понял, что не зря надорвал спину, выкапывая бункер и закупая консервы. Это был отблеск того огня, который горит в глазах сумасшедших пустынных рейнджеров, принявших все безумие нового жестокого мира бензина и колес задолго до апокалипсиса.

— Волан-де-Морт. Я права? — сказано это было с каким-то ожесточенным торжеством.

— Скорее всего, — Гарри сжал переносицу пальцами, собрав мысли воедино. — И вероятно, Большой Зал.

Гермиона быстро что-то прикинула на карте.

— Все равно не работает, — заявила она. — Видишь ли, у нас было предположение, что точки аномалий будут располагаться вокруг эпицентров, так? А они ведут себя совершенно иначе. Они просто собрались между эпицентрами… но чем ближе к ним, тем меньше точек. И половина из них вообще разбросана по не понятной мне системе.

Гарри отвел взгляд, понимая, что не сможет выдать ничего, кроме глубокомысленного молчания. Как назло, взгляд упал на тыкву, которая прямо сейчас превратилась в размытый мираж и издевательски исчезла. Он поднял камушек и бросил его в то место, где была тыква — камушек тут же пропал, затерявшись в переплетении вероятностей.

— Еще немного, — пробормотал он, — и все начнут это замечать. Я тут поговорил на днях с некой Миллисентой Багнолд — может быть, ты помнишь ее как бывшего министра магии — и кое-что узнал…

— С самой Багнолд? И что же ты узнал?

Вопрос, как и камушек секундами ранее, затерялся, но не потому, что оказался в другой реальности. Просто Гарри увидел Джинни, идущую в направлении к их импровизированному военному совету на тыквах.

В атмосфере заметно прибавилось электричества. Гермионе стало как-то не по себе. Она давно подозревала, что у этой парочки все было не слишком хорошо, но спрашивать напрямую у Джинни, что не так, слегка опасалась. Это как сунуться в логово мантикоры и попытаться вытащить ее за хвост.

— Гермиона, я тебя повсюду ищу! — Улыбка Джинни стремилась на самое дно эффекта «зловещей долины», настолько она была неестественная. — Рон прислал с совой свои наблюдения для карты Хогсмида, держи. Привет, Гарри.

— Привет.

Минута максимальной неловкости и неуютности. Пожалуй, появись Волан-де-Морт за их спинами, это было бы не настолько неприятно.

— Ну, в общем-то, как я и говорила, — Гермиона попыталась привнести в свой голос чуточку жизнерадостности. — Их система все равно непонятна, и… Гарри, что ты там рассказывал про Багнолд?

Следующие десять минут повествования, по всей видимости, предназначались туфлям Гермионы, потому что это была единственная точка, где Гарри не рисковал встретить взгляд Джинни не отворачиваясь вовсе.

Впрочем, это был напрасный маневр. Джинни также смотрела куда угодно, но только не на Гарри.

Лишь Гермиона переводила взгляд с одной на другого и начинала кое-что понимать. В частности, то, что людям иногда очень полезно разговаривать друг с другом словами через рот, а не ждать, пока все разрешится само по себе. Но до этой поры и с той, и с другой стороны упрямства было не занимать. Что ж…

— Выходит, и ты, и Волан-де-Морт… каким-то образом существуете в этом мире за счет той первой магии? — к концу фразы Джинни спохватилась, что деловой тон куда-то пропал, и добавила сухо: — И как ты себе это представляешь? Он как остался лежать мертвым в Зале, так его и похоронили. Причем его закопали в Лесу спустя несколько часов и никто никакого воскрешения не наблюдал.

— Это ведь не было его настоящим телом. Это просто фикция, сосуд, да и только. Вспомни, я ведь рассказывал, тот человек в Азкабане, Велиус Сетон, общался с кем-то в собственной голове? Если он и воскрес, то только как лишенный тела дух. И он был на Совете, он сидел где-то рядом со мной, в совершенно другом облике!

Гермиона с легкой улыбкой наблюдала, как эти двое спорят. И теперь даже смотрят прямо друг на друга. Ей смертельно хотелось присоединиться к спору и высказать пару своих соображений… но, пожалуй, это подождет.

Она тихонько сложила карту и ретировалась, предоставив их самим себе.

— …И что, получается, мы даже не знаем, под чьим обликом он скрывается? — спустя четверть часа спора стадия «принятие» все же наступила, хотя в вопросе Джинни проглядывало недобитое сомнение.

— Получается, что так, — вздохнул Гарри. — И это может быть кто угодно. Кстати, Гермиона, ты…

Гермионы не было. Гарри и Джинни переглянулись.

— Понятно, значит, военный совет плавно перетек в сеанс семейной психотерапии, — девушка фыркнула, и здесь слышалось рассерженное облегчение человека, который из гордости не просил помощи, но она была сердобольно десантирована прямо ему на голову.

Гарри все еще не понимал до конца, но смутно чувствовал, что где-то мимо промчалась гроза, так и не обрушившись на него. Он словно так и не сыграл матч, однако ему уже сунули в руки бутылку шампанского и нацепили медаль.

Если Вселенная дарит тебе что-то приятное ни за что ни про что — хватай и беги, пока она не начала сверяться со списками.

— Слушай, раз такое дело… Может быть, хотя бы пройдемся до озера?

* * *

Вечер уже опускался на Хогсмид, окрашивая крыши домов в оранжевый цвет. Первые звезды ожидали свой выход, прячась за кулисами лучей закатного солнца.

Обустройство бывшего «Дервиш и Бэнгз» шло полным ходом. Оно шло, пошатываясь под весом новых ящиков с товарами, часть из которых левитировала вереницей позади, и тихо ругалось на Джорджа, который был не прочь поэксплуатировать младшего братца.

С другой стороны, обещанное повышение по карьерной лестнице несколько окрыляло Рона. Это предвещало не только хорошую зарплату, но и определенную долю уважения. Кошмарные усы, как оказалось, здорово подмочили его репутацию, и Рон был готов лезть из кожи вон, лишь бы окружающие забыли об этом. Чудовищные ботинки тоже были заброшены в дальний угол.

А еще эта беготня по городку в поисках аномалий. Рон подозревал, что образ местного дурачка пристанет к нему быстрее, чем жилет торговца волшебными вредилками. Он просто был не в силах делать это незаметно. Попробуйте-ка, не привлекая внимания, шнырять по Хогсмиду, когда вы сами похожи на здоровенную горящую спичку.

Последние ящики на сегодня вскрыты, последние товары расставлены по полкам склада. Рон потянулся и вышел на улицу.

И в этот момент над крышами полыхнуло зеленым.

* * *

Гермиона была абсолютно права: им действительно нужно было поговорить. Говорить пришлось долго и о многом, но как итог оба сидели на берегу у озера: Джинни удобно приткнулась к плечу Гарри, и, кажется, за целую вечность он по-настоящему улыбался. Честно говоря, такой тихой и спокойной минуты им не выпадало очень, очень давно. Словно кто-то прервал свою шахматную партию и убрал доску с фигурами на верхнюю полку, предоставив их самим себе.

— Мне до последнего казалось, что я поступаю правильно… — пробормотала Джинни, глядя на поверхность озера. — Разобраться со страхами, закрыть все гештальты и только потом начинать строить жизнь так, как мне бы этого хотелось. Вот на сколько лет все это затянулось бы, как думаешь?

— Думаю, что лет в пятьдесят мы бы встретились в «Трех метлах», чтобы это обсудить, — Гарри поднял один из камешков на берегу и покрутил его. — И оба пришли бы к мнению, что это не стоило и ломаного кната.

Он несильно размахнулся и кинул камешек в воду.

Плюх.

— Скажешь тоже, — Джинни легонько ткнула его в бок кулаком. — Сам к тому времени уже наверняка был бы женат.

— Женат? — Гарри ухмыльнулся и поднял другой камешек. — У меня, конечно, большой дом и все такое, но впускать кого-то чужого туда… б-р-р, увольте.

Плюх.

Круги разбегались по воде, угасая в волнах.

— А вот насчет тебя я, пожалуй, подумаю, — улыбнулся он. — Мое предложение переехать все еще в силе.

— Сразу после сдачи Ж.А.Б.А., или хотя бы дашь возможность отметить выпускной в доме родителей? — лукаво спросила Джинни.

Гарри набрал горсть камешков и прицелился.

— Только при условии, что на этот выпускной вы позовете меня в «Нору».

Бултых!

Несколько камней шлепнулось в озеро, породив сразу несколько кругов. Они сталкивались, странно перемешивались и гасили друг друга, порождая легкие завихрения.

Гарри плечом ощутил, как Джинни вдруг вздрогнула.

— Ты чего? — он повернулся к ней.

Девушка во все глаза смотрела на то, как гаснут круги на поверхности озера. На веснушчатом лице проступило выражение торжества.

— Гарри, кажется, я поняла систему аномалий!

* * *

Септимус Фрост и Гестия Джонс вместе с Хагридом шагали к воротам замка.

— Вообще-то, я всегда закрываю их в это время, и без всяких конвоиров, знаете ли, — ворчал огромный лесник. — Вы уж не обессудьте, но я в свое время под конвоем походил, и мне не шибко понравилось.

— Рубеус, поверь, это все пустая формальность! — Гестия едва успевала за ним, то и дело переключая скорость с первой на третью и постоянно сбиваясь. — Ну мне-то хоть поверь, мы с тобой в одном Ордене состояли!

Спор грозил затянуться на всю дорогу до ворот и обратно, если бы прямо перед ними с неба не упал серебристый снаряд.

— Нападение в Хогсмиде. Немедленно закрыть территорию Хогвартса от посещений. Охране занять боевые позиции и ждать дальнейших указаний, — отчеканил голос министерского Патронуса.

_________

1. Речь идет о романе Д. Джойса "Улисс". При его чтении действительно могут полететь все микросхемы.