Игнотус (джен)

Таких нетронутых уголков природы в Шотландии осталось наперечет — как добрых дел у скряги. Низкие холмы, покрытые сочно-зеленой травой и едва расцветающим вереском, буквально просились на роль съемочной площадки для какого-нибудь фентезийного фильма или, на худой конец, псевдоисторической картины, в названии которой обязательно будет сочетание слов «храброе» и «сердце». А чистое вечернее небо, лишенное даже намека на пятна света ближайших городков, заставило бы пасть на колени самого искушенного охотника за звездами.

Сотни лет цивилизация, за исключением редких ее представителей, не проявляла ни капли интереса к этому месту, и пустошами правили лишь ветер, дождь и солнце. И так будет длиться века и века, пока…

Над холмами раздался какой-то далекий и абсолютно чужой звук, такой же бесцеремонный, как шуршание пакета с чипсами в опере. Будь у холмов голос, они бы прочувственно выругались.

Внедорожник проехал еще немного вперед, треща сухим кустарником, и, наконец, остановился рядом с огромным мшистым камнем, оставив позади широкие полосы примятой растительности. Пару раз мигнул дальний свет и потух, затих рокот мотора, и воздух наполнился обычными звуками вечерних сумерек: беспокойно зацвиркали летучие мыши, носясь в вечернем небе стайкой подхваченных ветром палых листьев, где-то вдали принялся уныло кричать сыч.

Припарковав джип в лучших традициях рекламы внедорожников, то есть едва ли не на самой вершине обрывистого холма, Джим Коллинз, в жизни офисный клерк, а по выходным — заядлый походник, вылез из салона, с наслаждением потянулся, прищурился, всматриваясь в пейзаж, и заорал:

— Вот! Вот он, видишь, Билл?

«Опять ты…» — вздохнул над пустошью порыв ветра.

Громко хлопнул багажник, что-то упало, послышалось чертыхание, и из-за джипа вылез Билл Кроу, таща на одном плече набитый рюкзак и на ходу настраивая видеокамеру, которую только что умудрился уронить. На шее в защитном чехле болтался еще и Полароид для моментальной фотографии.

— Скоро ни зги не будет видно, — пробормотал он, глядя на горизонт через видоискатель. — Давай до утра подождем, а?

— Нетушки, у нас еще есть час времени. И я приехал сюда за твоей восторженной рожей, так что дуй к обрыву и немедленно любуйся.

— Ты приехал сюда за ящиком пива, на который вы с Бобом поспорили, а не за моим вос… Оу.

Билл опустил камеру и уставился на пустошь. Как раз в эту минуту закат переживал финальную часть своей агонии, и в остатках света он предстал во всей своей суровой красоте.

— Слушай, он и вправду очень старый… — пробормотал Кроу. Джим, распираемый гордостью, как будто бы только что лично выиграл битву при Ватерлоо, похлопал приятеля по плечу.

— Да-да, все как я и говорил. И заметь, я перебрал все справочники, обошел все форумы в Сети, но не нашел ни единого упоминания об этом замке. Представляешь? Мы первооткрыватели!

С точки зрения простого обывателя замок, чьи полуразрушенные башни возвышались над пустошью, имел красоты не больше, чем нагромождение камней. Разве что этим придали вид фортификационного сооружения. Воображение среднестатистического человека при слове «замок» рисует живописный хаос башенок, готических шпилей и воздушных конструкций с витражами. Тем временем как любой замок прошлого имел лишь одну цель — укрыть как можно больше людей и провизии за непробиваемыми стенами. Архитекторы раннего средневековья мыслили исключительно прагматически, как и полагается людям, чья продолжительность жизни напрямую зависела от такого подхода. Им было не до витражей.

Специалист бы восхитился такой находке. Билл и Джим специалистами не были, но принадлежали к тому типу людей, который подсознательно чувствует потребность в реконструкциях и боях на деревянных мечах за корону, искусно вырезанную из арбузной корки.

Джим метнулся к джипу и вытащил из салона сигнальный фонарь, принявшись на ходу настраивать. Фонарь послушно менял режимы освещения, бросая сноп желтого света на густую поросль под ногами.

— Думаю, мы вполне успеем осмотреть окрестности. А если повезет, то заглянем и внутрь, — он поводил фонарем из стороны в сторону. Тот работал отменно.

— Я бы предложил не переться туда затемно, — покачал головой Билл. — Стены и перекрытия могут держаться на одном честном слове. Завалит — в жизни не выберемся. Или вообще кости переломаем.

— М-м-м… ну, для этого я и взял спутниковый телефон. Ты не переживай, я ко всему подготовился.

Билл Кроу все еще раздумывал над тем, как им стоит поступить, когда Джим, вскинув на плечо второй рюкзак, принялся спускаться с холма на пустошь. Видя, что альтернативы ему не предоставили, он вздохнул и последовал за другом. Нет, его частично переполнял детский восторг, который требовал немедленно обшарить каждый уголок замка. Но другая часть разума, принадлежавшая Биллу Дж. Кроу, специалисту по продаже недвижимости и отцу двоих детей, намекала, что действуют они, мягко говоря, неразумно.

А вот для Джима все было проще некуда. Люди его типа ответственны за продвижение сюжета любого посредственного фильма-хоррора категории «Б», и девизом им служит «ух ты, это же та самая штука, которая выглядит очень подозрительно!». В жизни они часто становятся героями историй, которые все начинаются с одних и тех же слов: «Однажды какой-то придурок, царствие ему небесное…» Одним словом, Джим чувствовал себя в своей тарелке и был невероятно счастлив.

Вереск мягко шуршал под ногами. Закат на западе почти потух, оставив после себя лишь сероватый свет, быстро умерший под серебристым сиянием молодой луны. Где-то поблизости зажурчала небольшая речушка. Испарения стали собираться в легкую дымку над землей.

Мужчины уверенно шагали вперед, к темневшим башням замка. Небольшую заминку вызвала лишь переправа через речку по камням. Билл едва не утопил в потоке свой полароид.

— Вот черт, — буркнул он, выуживая фотоаппарат из воды. — Хорошо, что чехол догадался взять.

— Опять со своим старьем, — поморщился Джим. — Ладно, для семейных фотографий еще пойдет, но здесь?

— А ты к Бобу за пивом решил без доказательств переться? К тому же, камера может накрыться, а тут мы сразу получим готовую фотографию. — Билл предпочел скрыть тот факт, что полароид он потащил в основном из-за исключительной любви к этому фотоаппарату. Ему нравилось все, что было максимально функциональным.

Если и оставались какие-то сомнения насчет заброшенности этого замка, то вблизи они развеялись совершенно. Даже то, что выхватили в сумерках лучи фонарей, просто вопило об отсутствии человека. От крепостных стен остались развалины с полукруглой аркой-входом, кустарники буйно разрослись как во внутреннем дворике, так и в окрестностях, ничем не напоминая отутюженные лужайки вокруг тех древних замков, по которым снуют туристические группы. Плетущиеся растения превратили стены в буйство зелени.

Билл присвистнул.

— Без газонокосилки и топора мы тут не пройдем, — пробормотал он, окинув взглядом картину всеобщей разрухи. — Все, прогулялись и хватит, пошли назад. Джим… Джим, черт тебя подери!

Его друг уже нырнул под арку, треща кустами, как перепуганный лось. Несколько мгновений, и из темноты донеслось:

— Эй, ты долго там будешь возиться?

* * *

Да, классическим замком из сказок про заколдованных принцесс он не был. Этот замок был замком до последнего камня в стене. Коридоры, в которых можно потеряться. Узкие винтовые лестницы. Окна, больше предназначенные для обороны, чем для света. Стены, выщербленные, как лицо переболевшего оспой, дышали древностью и затхлостью.

Ни драгоценностей, ни древних гобеленов исследователи, разумеется, не нашли. Видимо, охотники за сокровищами наведались сюда еще за несколько веков до них, не позарившись только на обломки рассыпавшейся мебели. Зато карман куртки Билла уже едва вмещал в себя все фотокарточки.

— Послушай, клады кладами, но сам замок куда более ценная находка! — втолковывал он Джиму, пока тот с унылым видом шел по коридору, бесцельно водя видеокамерой из стороны в сторону. — Такие открытия сейчас большая редкость, мы как минимум застолбили себе место в вечерних новостях! Ты только представь — о нас и нашем замке узнает вся страна… — Билл уже искренне считал замок их общим достоянием.

— Какой смысл от замка, если он не набит рыцарскими латами, оружием и сундуками с золотом? — страдающе стенал Джим, чьи знания о содержимом замков строились, видимо, на легендах, сказках и компьютерных играх.

— Ну, мы еще далеко не все изучили, и если хорошенько поискать, то может, и найдем что-то… Кстати, вот здесь мы еще не были.

Они вышли на небольшую площадку, на которую падал призрачный лунный свет. Он струился через проем какого-то обширного помещения, которое Билл про себя окрестил каминным залом. Крыша зала, по всей видимости, не выдержала тяжести сотен лет, и ее обломки были разбросаны по всему залу, позволив луне невозбранно освещать каждый уголок помещения. Наверное, зал когда-то был богато украшен, судя по обрывкам знамен. Однако сейчас он был так же уныло пуст, как и весь замок. Остатки длинных столов. Разбитая утварь. Обломки, обломки, обломки.

Внезапно над их головами раздался какой-то шум, и сразу с пяток теней заметалось над ними, едва не задевая волосы крыльями и обдавая лица воздушными потоками. Чертыхнувшись, мужчины резко присели, уклоняясь от неведомых тварей и отмахиваясь от них фонариками, но тут одна уронила перо рядом с Джимом — бурое с крапинками, — и тот шепотом воскликнул:

— Чертовы совы!

И в подтверждение его слов одна из теней с резким заунывным криком перьевой бомбой вылетела через крышу и скрылась в вечернем воздухе, уведя за собой всю совиную компанию.

Джим с недовольным лицом поднялся на ноги, отряхиваясь.

— Их тут до чертиков, — пробормотал он. — Я когда исследовал эти края, наткнулся на одно место типа их гнездилища. Тоже какие-то развалины, но они огорожены властями. Там просто куча сов всех видов и мастей, по-моему, я видел даже не местные виды… — он задумчиво помолчал и продолжил. — Только место там жутковатое. Я оттуда бежал со всех ног до первого поселения. Хоть убей, не помню, почему [1].

Билл не слушал. Совиная атака заставила его обратить внимание на что-то, что он поначалу принял за остатки перекрытий, валяющиеся на полу. И заодно на свет…

— Джим… — тихо произнес Кроу, закрыв ладонью фонарь. — Луна ведь еще не поднялась в зенит, да?

— Что… ой, черт…

Билл указывал пальцем в центр зала, туда, где за упавшими перекрытиями и скрывался источник освещения зала. Только сейчас они оба обратили внимание, что это был не теплый серебристый свет, а холодный и слегка синеватый.

— Пресвятая Дева Мария… — прошептал Джим. — Что там за ХРЕНЬ?

— Я не знаю, но я бы свалил от греха подальше. Это точно не гнилушки и не светлячки.

— А если тут был кто-то до нас? — фантазия Коллинза уже врубилась на всю катушку, потребив, по-видимому, всю энергию, которой так не хватало чувству самосохранения. — Допустим, я видел электрические фонари с таким же свечением. Может, сюда пришел кто-то, оставил случайно фонарь… или лежит там сейчас без сознания, потому что крыша продолжает осыпаться и его зашибло камнем?

— Джим! — шепотом зарычал (насколько это было возможно) Билл, но приятель, охваченный праведным пламенем человеколюбия, уже целеустремленно шел прямо к источнику свечения.

Билл застонал. Как человек своего времени, он был воспитан на научно-фантастических сериалах, где главный герой с очаровательной напарницей расследовал дела, никак не относящиеся к понятию нормы. Именно поэтому он твердо знал, что от всего, хоть чуточку непонятного, неестественного и таинственного нужно бежать со всех ног. Иначе по вашу душу придут призраки, инопланетяне, ЦРУ, Ми-6 и налоговый инспектор. Или из вашей грудной клетки вылупится нечто прямиком из лавкрафто-фрейдовских кошмаров.

Джим такие сериалы очень любил, но чувство саспенса, видимо, было ему незнакомо.

Билл, чувствуя, как по спине струится холодный пот, ожидал чего угодно. Жуткого, полного нечеловеческой муки крика. Взрыва. Неведомого голоса, который свыше провозгласит…

— Эй, Билл, взгляни…

… но точно не этого. Собравшись с духом и мысленно перекрестившись, мужчина на неверных ногах приблизился к конструкции в центре залы.

Это была скульптура. Точнее, скульптурная композиция. Однако рука, что высекла ее из камня, не сильно равнялась на знание человеческого тела. Три глыбы камня лишь приблизительно походили на человеческие существа, и, по всей видимости, изображали мудрецов. Во всяком случае, напоминали их суровостью каменных лиц и длинными одеяниями. Первый держал меч, опираясь на крестовину. Второй протягивал книгу. Третий стоял со щитом.

Но что самое странное, и, по мнению Билла, жуткое — в груди у каждого была вырезана круглая сквозная дыра, в которой переливалось нечто синее и светящееся, как холодное пламя… На этом, по его мнению, можно было заканчивать изучение замка.

— Все, Джимми, пошли, — он грубо потянул друга за рукав куртки. — Хватит, мы не знаем, что это за штука, и тем более не желаем знать, что она может с нами сделать.

— Погоди, — Джим выхватил у него из рук полароид. — Мы не уйдем, пока я не сниму это…

— Ты идиот?!

— Я буду идиотом, если уйду отсюда без снимка! К тому же, оно не выглядит опасным. Ты лучше посмотри на пьедестал. Видишь?

Билл присмотрелся к круглому, толщиной в пару футов основанию, на котором стояли три фигуры. В центре действительно был вырезан какой-то символ, похожий на стилизованный треугольный глаз, перечеркнутый вертикальной линией. Изваяния стояли прямо на углах, которые образовывал странный рисунок.

Мигнула и погасла вспышка. Джим вытащил карточку и убрал вместе с фотоаппаратом в чехол.

— Я хочу попробовать найти его в Сети…

— Умница, а теперь пошли отсюда и как можно быстрее... МАТЬ ТВОЮ, ТЫ ДОИГРАЛСЯ?!

Каменный пол задрожал, словно по плитам прокатилась судорога. Мужчины едва не рухнули на землю, но успели вовремя ухватиться — Джим за Билла, а Билл… за одну из каменных фигур.

Она была горячей.

В горле у Кроу тут же возник очень труднопроглатываемый комок. Он медленно поднял взгляд на изваяние, которое, как ему казалось, продолжало нагреваться. Пламя в груди пульсировало, будто светящееся сердце. По камню побежали трещины, сквозь которые стал литься синеватый свет, пол под ногами задрожал…

А затем раздался бесшумный взрыв.

Люди отлетели в сторону, отброшенные ударной волной. Билл уже мысленно представлял себе, как потревоженные взрывом, складываются стены замка, будто карточный домик, как его и Джима давят тяжеленные камни, как он слышит хруст собственных костей…

Рядом с его ухом упало всего несколько камешков. Билл, громко дыша от ужаса, наконец решился открыть крепко зажмуренные глаза.

Стены и не думали рушиться. Даже изваяния стояли на месте, как и прежде. За исключением того, что одна из фигур более не светилась.

Вселенная дала им шанс. И этим шансом Билл Кроу не преминул воспользоваться. Он вскочил на ноги и почти что пинками поднял Джима, громко жаловавшегося на ушибы.

— Бежим отсюда, пока целы, — прорычал он прямо в лицо другу. На этот раз спорить Джим не стал.

Через несколько минут две фигуры в полном молчании и на огромной скорости удалялись от замка. И на этот раз, вновь уронив в воду полароид, Билл уже не стал останавливаться, а припустил налегке.

Тихонько покачиваясь в водонепроницаемом чехле, фотоаппарат поплыл вниз по течению.

А спустя час окрестности замка осветили еще две вспышки синего света.

_______

1. Не ходите, магглы, к Хогвартсу гулять

Дождь казался единственным по-настоящему живым существом на много миль вокруг. Особенно остро это ощущалось здесь, за Хогсмидом, посреди небольшого участка земли в стороне от дороги.

Тут было очень, очень много имен и очень, очень тихо.

— …и волосы он упорно сохраняет розовыми. Представляешь? Уцепился за этот цвет и не хочет его менять. Миссис Тонкс сердится, что он стал похож на девчонку, и пытается зачаровать обратно в русый…

Гарри вздохнул. Наверное, пора бы закругляться. Он поднялся на ноги.

— Тедди очень скучает по вам. Может быть, вы и вправду поступили правильно… но когда-нибудь мне придется ему это объяснять.

Капли дождя по-прежнему стучали по каменному надгробию. Гарри осторожно поправил венки и выпрямился, глядя на выбитые слова. Мрамор был лаконичен в своей простоте:

«Римус Люпин»

«1960 — 1998 гг»

«Мы живы, пока вы помните нас»

Последнюю фразу эхом повторяли все плиты на этом кладбище. Ее, да еще вторую дату, братски разделили все, кто был здесь погребен.

Гарри двинулся вдоль рядов. Мимо него проплывали полукружья надгробий. Здесь были Люпин и Тонкс, их похоронили рядом, как они и погибли; через ряд — Фред Уизли; немного далее — Колин Криви. Слишком много знакомых имен для такого места, где вместо лиц видишь только три скудные строчки.

И никто из них не заслуживал такой судьбы. Они просто не должны были оказаться здесь, кто бы что не твердил о долге.

На несколько секунд его рассуждения сбились, и Гарри сбавил шаг. Теперь он стоял рядом с другим надгробием, которое не отличалось от других ничем, кроме инициалов. Он невольно вчитался:

«Северус Тобиас Снегг».

Гарри в нерешительности постоял пару мгновений, а затем отвернулся и заторопился прочь. Он так до сих пор и не понял, как ему относиться к этому человеку. Возможно, когда-нибудь он и наберется решимости простить его. Но только не сегодня.

Он брел по кладбищу, взяв за ориентир раскидистое дерево неподалеку. С каждым шагом стволов вокруг становилось все больше, и Гарри ступал уже не по мокрой траве, а по прошлогодним листьям. Там, в зеленоватом полумраке, бледнело еще одно надгробие.

Ноги сами замерли у свежей насыпи.

Эту могилу будто бы специально вырыли вдали от всех. И незаметно было, чтобы ее часто навещали.

«Кто же ты такой…»

Гарри перевел взгляд от земляного холмика на каменную плиту.

Выбитые слова провалились в его мозг со свинцовой тяжестью, глухо отозвавшись на самом дне разума. По позвоночнику прошлись ледяные иголки.

Нет, черт возьми, нет…

Он попятился, споткнулся и упал. Теперь могильный камень нависал над ним, насмехаясь и кривясь выбитыми строчками. Гарри в ужасе отполз спиной вперед, сбивая каблуками дерн, чувствуя, как мигом пересохло во рту, как в черепной коробке распухло что-то горячее и пульсирующее; он слышал, как сквозь шум крови в ушах, минуя барабанные перепонки, просачиваются равнодушно-каменные слова, произносимые могильной плитой:

«Гарри Джеймс Поттер…»

Нет! Стоп! ХВАТИТ!

«… тысяча девятьсот восьмидесятый…»

— НЕТ!!!

— Хозяин?

Гарри, сидя в собственной постели, ошарашено смотрел в сторону двери. Липкие комья сна все еще сползали по стенкам реальности, и мутное пятно у дверного косяка походило на надгробие. Он схватил очки с прикроватного столика и со второй попытки водрузил их на нос. Мутное пятно собралось в крайне непривлекательное существо с огромными ушами, которое заглядывало в спальню с чрезвычайно встревоженным видом.

— Шслуш… Что случилось?

— Кикимер слышал, как молодой хозяин кричал. Кикимер подумал, что хозяину нужна помощь… — проквакал домовой эльф, по-паучьи ныкаясь в тени.

— Все хорошо, Кикимер, я просто… кошмар приснился, — пробормотал Гарри, моргая сухими спросонья глазами. Он бросил взгляд на часы — всего лишь половина седьмого. — Иди, я еще немного посплю.

И только когда старый эльф скрылся, он быстро прикоснулся пальцами ко лбу. Кажется, все было в полном порядке. Значит, это никак не связано…

Спать Гарри уже расхотел. Он лег на спину, попытавшись вспомнить детали сна, которые ускользали из его памяти со скоростью снитча. Кладбище… надгробия… деревья. И среди них его могила. Обычный рядовой кошмар, ему снились вещи и пострашнее. Реальность до недавнего времени могла потягаться с самым жутким его сном. И, тем не менее, ворот пижамы был совершенно мокрым от холодного пота, а сердце лупилось в грудной клетке до темноты в глазах.

И он кричал во сне так, что встревожился даже Кикимер, по сравнению с которым вешалка для одежды, и та будет больше сопереживать. Это было плохим симптомом.

И было еще что-то, что беспокоило его. Еще какая-то деталь, буквально витавшая в воздухе. Но как Гарри не пытался ухватиться за нее, мысль вскоре растворилась.

За окном засигналила уборочная техника. Гарри, окончательно смирившись с мыслью, что выспаться сегодня не удастся, вылез из постели и направился прямиком в ванную.

Запах дождя и мокрой разрытой земли постепенно был вытеснен из спальни обычным запахом Лондона, который бесцеремонно просачивался сквозь форточку. Что интересно, осадков на площади Гриммо не было вот уже целую неделю.

* * *

Премьер-министру не спалось.

Он мерил шагами свой кабинет уже целых пятнадцать минут. И каждый раз, оказываясь лицом к лицу с тем странным «живым» портретом на стене, он отводил глаза, как плохой игрок в покер, который вот-вот доберет флэш-рояль.

Последнее время дела шли все хуже и хуже. Да, три месяца назад в его кабинете появился тот тип с серьгой в ухе, Кингсли Бруствер, уже в должности «другого» министра, и заявил, что, дескать, с террором в стране покончено. Он же выразил надежды на взаимное сотрудничество с целью примирить обе стороны и исправить все, что только можно. Тогда премьер-министр выслушал его и любезно согласился обновить все существовавшие до этого договоры и пакты.

Но осадочек, как говорится, остался. И потихоньку вступал в экзотермическую реакцию с отдельными, ранее неучтенными, составляющими.

Что, например, прикажете делать с тысячами семей, которые прямо или косвенно пострадали от рук этих… сверхлюдей? А упавший пассажирский самолет? А целый год сбоев электричества по всей стране, принесших убытков на миллионы, а то и миллиарды фунтов? Все эти аварии, катастрофы, теракты?

В общем, премьер-министр пришел к мысли, что ему стоит стать первым в череде его предшественников, кто, наконец, решится постучать в двери зарвавшегося соседа с серьезными претензиями. Нужно только подготовиться должным образом к тому, чтобы тебя не вышвырнули с чужого крыльца, не выслушав.

В двери кабинета постучали.

— Входите, Доналдсон. — Произнес премьер-министр.

Через пару минут решение проблемы лежало перед ним на столе.

* * *

Зеркало в ванной комнате должно быть вне закона. Так думал Гарри, довольно мрачно разглядывая физиономию невыспавшегося, взлохмаченного юнца, чьи круги под глазами перешли в активное наступление на позиции здорового цвета кожи.

Немного повоевав с двумя кранами на раковине — еще одно свидетельство садистских наклонностей родичей покойного крестного [1], — он с наслаждением плеснул в лицо несколько пригоршней воды. Это, да еще махровое полотенце, сделало мир чуточку лучше.

И было бы еще замечательнее, если бы в зеркале не отражался «тот самый Гарри Поттер».

Аттракционы невиданных кошмаров по ночам были цветочками по сравнению с тем, что еще свалилось на его плечи с момента гибели лорда Волан-де-Морта. Ему приходилось буквально воевать с самим собой. Гарри Поттер против Гарри Поттера газетного, который, словно злой брат-близнец, стремился занять его место.

Героем он себя не считал, и уж точно им не был. Это его защищали сотни людей, это их руками была вырвана победа в финале совершенно проигрышной партии. Гарри лишь оказался на нужном участке доски, куда его специально выдвинули, потому изначально он был пешкой для жертвы.

И то, что в итоге Волан-де-Морт погиб, глупейшим образом самоубившись Бузинной палочкой, а Гарри каким-то чудом выжил, было случайностью.

Однако вся Британия приняла это как дело рук одного-единственного студента-недоучки. На этом поле особенно порезвился «Ежедневный Пророк», чей политический флюгер вращался со скоростью вертолетных лопастей. В очередной раз сменив курс, газетчики принялись лепить из Гарри общенациональный сувенир. При этом отнесясь к фактам, как к мухе в супе.

И магическое сообщество благодушно приняло их версию. Для Гарри это было неудивительно — в конце концов, это самое сообщество приноровилось даже смывать себя в унитаз.

— Я ведь пытался все исправить, так? Рассказывал о подвигах тех, кто действительно спас страну, записывался в добровольцы по раздаче гуманитарной помощи и в поисковые отряды, работая сутками напролет. Так почему же мне до сих пор хочется тебе врезать? — спросил он отражение, оперевшись о раковину.

«А я что, виновато?» — оскорбленно отозвалось зеркало. Гарри пропустил реплику мимо ушей.

Может быть, дело еще и в том, что Хогвартс превратился в одну большую братскую могилу из-за него? Иначе, почему он боится даже мысли о возвращении туда? Дорога к замку неизменно упиралась в дебри страха, жутких воспоминаний и скребущего чувства вины.

Неудивительно, что, в конце концов, он пошел на такие радикальные меры, как…

За дверью ванной скрипнула половица. Гарри покачал головой — ну, конечно же.

— Да, Кикимер? — окликнул он домового эльфа.

Пойманный с поличным на подслушивании, Кикимер бочком вполз между косяком и дверью, всем своим обликом выражая чрезвычайное почтение.

— Хозяин просил отсортировать всю почту, — прохрипел он, втаскивая ворох конвертов и газет. — Кикимер просто хотел сказать, что все готово.

Врать старый эльф так и не научился, но попытки повторялись из раза в раз с отчаянным энтузиазмом. Это выглядело так же трогательно, как возня котенка на идеально ровном скользком льду.

Поблагодарив домовика, Гарри забрал стопку корреспонденции и спустился в кухню, на ходу отбирая нужное. Обычный спам в виде настойчивых приглашений на какой-нибудь званый ужин уже догорал в камине, брошенный Кикимером — только сов зря гоняли. Туда же полетели все письма, которые начинались со слов, вроде «Вы, конечно, меня не знаете…» и заканчивались следами губной помады под «… ваша верная поклонница…». Все конверты были вскрыты. Эта новая обязанность немало развлекала старого эльфа, который теперь проверял всю почту на замаскированные чары или сомнительные приложения. Но он бы удивился, узнав, сколько удовольствия пропускал из-за банального неумения читать.

Кофе был отвратительным ровно настолько, сколько нужно, чтобы ошалевший от кофеина мозг наконец перестал притворяться комом ваты, забитым в череп. Держа чашку на весу, Гарри полистал свежий номер «Пророка». Ничего нового. Так, а это…

На стол лег конверт со знакомыми инициалами. Гарри живо вытащил письмо, пробежал строки глазами, и кофе разлетелся по всей кухне сладковатым душем.

— Черт!..

Дальнейшие несколько минут содержали в себе хаотические перемещения по дому живого торнадо, которое успело два раза хлопнуть входной дверью, наорать на портрет миссис Блэк, четыре раза уронить подставку под зонты, снова наорать на портрет миссис Блэк и перерыть одну большую кучу носков в комоде в поисках пары. В конце концов, так и оставив нерешенной дилемму второго носка, дверь хлопнула в третий и последний раз.

* * *

Человек стоял на площади и смотрел, как проводится казнь.

Все было до ужасного просто и быстро. На глазах собравшейся толпы палач в черном глубоком капюшоне вытолкнул на помост трех мужчин и женщину. Осужденные обреченно сгорбились, стоя на наспех сколоченных досках, не пытаясь ни бежать, ни сопротивляться. Лишь скользили пустыми взглядами по безмолвным лицам внизу.

Их поставили к столбам. Те, словно магниты, тут же сковали четверку невидимыми путами.

Монотонно были зачитаны обвинения. А затем — четыре зеленые вспышки подряд. Ни одного протестующего крика из скопления людей так и не донеслось.

Невидимый наблюдатель неловко переминался с ноги на ногу, глядя на это зрелище. В данный момент его волновал только один вопрос:

«Какой это год и день?»

* * *

Разумеется, он опоздал на целых два дня. И поторопился на какой-то жалкий час.

Гарри обошел «Нору» кругом, но этот ритуал никого не пробудил. Он задумчиво попинал ногой порог и уселся рядом в траву, сжимая письмо Рона.

Два дня назад миссис Уизли вместе с младшими детьми вернулась из Румынии, куда отвез мать старший сын, Чарли. Смена обстановки, утверждал он, будет ей на пользу. Если верить редким письмам Рона и Джинни, миссис Уизли и в самом деле немного «ожила». По крайней мере, на третий день она, наконец, спустилась в общую столовую гостиницы, а к концу первой недели — улыбнулась.

Однако строки, посвященные ей, были немногословны, и Гарри подозревал, что все не так гладко.Хотя надеяться, что отдых на континенте хоть как-то затмит в памяти гибель одного из сыновей, было высшей степенью наивности.

Да и в этом письме, которое почему-то пришло с опозданием в двое суток, не было ничего о Молли. Зато была короткая приписка Джинни, где она просила Гарри приехать для важного разговора.

А он, вот болван, целых два дня не отвечал. И друга с дороги не встретил, и девушку проигнорировал. И, зудела совесть, даже не справился, как там миссис Уизли.

Вообще как-то поздновато для них… Гарри задрал голову вверх — Джинни наверняка уже давно должна была проснуться, насколько он ее знал. Может, стоит как-то привлечь внимание, чтобы она впустила его в дом? Так, палочка… минутку…

Пальцы сообщили ему, что палочки в кармане не наблюдается. Гарри растерянно зашарил по джинсам, пошерудил в траве вокруг — палочки не было, только садовые гномы сиганули в разные стороны.

Может, кто-то из них и уволок? Стоп, а он вообще ее брал? Память, перемотав пленку сегодняшнего утра, данного действия на кадрах не обнаружила.

Мерлину и его туалетным принадлежностям снова досталось по первое число.

Закончив ругаться и пораскинув мозгами, Гарри решил, что трансгрессировать на площадь Гриммо— банально и долго, тем более что его уже посетила не лишенная романтического налета идея. И упускать возможность ее использовать он не хотел.

Через несколько минут он появился перед окнами «Норы», но верхом на «Чистомете», позаимствованном в сарайчике для метел. Озаренный вдохновением, Гарри перевернулся на метле вниз головой, держась за ручку только ногами.

Кажется, не хватало еще чего-нибудь в зубах…

Перевернутая вверх тормашками, «Нора» представляла собой довольно неряшливый сталактит. Понять, где чье окно, оказалось не так легко. Кажется, окно Джинни вот это, в самом низу…

Он даже не понял, как это произошло. Вспышка — и вот он лежит в кустах под домом, напоминая самому себе вышвырнутую прибоем медузу. Ни один мускул тела не желал ему подчиняться. Даже язык. Поэтому взвыть от боли Гарри смог только мысленно.

Вверху хлопнуло окно, высунулась растрепанная рыжая голова и выругалась.

— Какого черта, Рон?! — рявкнул Гарри, когда минутой позже тот вытянул его из зарослей и развеял чары. Спина и левая нога тут же вспомнили, что им полагается заныть.

— И я рад тебя видеть, дружище, — ухмыльнулся Рон. — Ничего не сломал?

Гарри быстро удостоверился в относительной целости костей. Зато очки треснули сразу на обе линзы.

— Ничего. Просто, блин, чудо. Признавайся, это твой трюк?

Рон закатил глаза и потащил хромающего друга в дом.

— Если ты думаешь, что я подстерегал тебя ради тупой шутки, то это не ко мне. Мама видимо опять наложила чары на все окна, а я забыл снять. Кстати, там Сычик в кустах не валялся?

— Я вроде бы ни на что мягкое не падал.

— Значит, он еще не вернулся.

— Ты говоришь, миссис Уизли… — наморщил лоб Гарри.

— Да-да, только не поднимай эту тему, хорошо? — тон Рона стал каким-то напряженным, как выкрученная колками до предела струна. — Просто… располагайся, как дома.

Гарри прищурился на друга сквозь разбитые линзы.

— Погоди, а что у тебя с… — он провел рукой по своему лицу, намекая на какой-то странный объект над верхней губой Рона. — Ты как будто бы что-то пил накануне. С пенкой.

Приятель помрачнел.

— Слушай, ничего я не пил.

— Нет, в самом деле. Как пенка на кофе. Еще с такой присыпкой сверху.

— Да не пенка это! — Рон взорвался, цвет его ушей мог бы устроить настоящий транспортный коллапс. — Я просто следую советам Чарли! Ну, я спросил его, как мне выглядеть мужественно…

Гарри открыл было рот, чтобы поинтересоваться — а это «мужественно» шло в комплекте с «более» или «менее», но тут потолок над головой заскрипел, и через несколько мгновений скрип перешел в шаги по лестнице.

— А, мальчики, это вы шумите, — на кухне появился заспанный мистер Уизли, поспешно кутающийся в халат, и приветливо улыбнулся Гарри. — Рад тебя видеть. Молли, все в порядке!— прокричал он, оборачиваясь. — Это Гарри приехал!

— Неужели? — миссис Уизли материализовалась на кухне быстрее, чем призванный домовик, и Гарри в мгновение ока оказался в ее объятиях, не успев и пикнуть. — Ох, дорогой, мы все так скучали! Погоди, — она сделала шаг назад, окинув его критическим взглядом. — А что с твоим видом?

— Я… эээ, — Гарри запнулся, чувствуя, как взгляд Рона буквально накалил его собственный затылок. — Да я трансгрессировал неудачно. Нет-нет, я цел! — поспешил добавить он, предчувствуя вопрос о потерянных конечностях.

Миссис Уизли покачала головой, доставая палочку.

— Право, еще немного, и ты не заметишь, как начнешь ходить в одной оправе без линз. Окулус репаро!

— Он просто никак не наберется смелости исправить себе зрение, — ехидно прокомментировал Рон. — Брал бы пример с Гермионы и ее зубов.

— Знаешь, Рон, — произнес Гарри, поправляя очки, на которые за все эти годы Дадли успел «случайно» сесть не менее чем сто двадцать семь раз. — Должно же быть у каждого человека какое-то несовершенство. — И в шутку провел по своей верхней губе пальцем, вызвав недовольное шипение в ответ.

Все это время он пытался краем глаза пронаблюдать за миссис Уизли. Слова Рона подразумевали что-то недоброе, но в лице его матери не прослеживалось ничего, кроме искренней радости и легкого недосыпа. Разве что прежде полноватая фигура изрядно схуднула, а черты заострились. Так что это за история с окнами?..

Джинни, кстати, тоже не появлялась. Это было странно.

На кухне тем временем происходило колдовство особого рода, доступное, пожалуй, только избранным. Ни один маг, просидевший за гримуарами до преклонных лет, артрита и отнюдь не философских камней, не смог бы сотворить из подручных продуктов то, на что была способна Молли Уизли. Каких-то несколько движений, и вот по тарелкам уже раскладывается вулканически плюющаяся яичница.

— Как обстоят дела с обучением? — поинтересовался мистер Уизли, отпивая чай и берясь за газету. — Ты твердо решил идти на службу?

— Экзамен только в сентябре, — ответил Гарри под стук вилок. — Но, надеюсь, меня примут.

— А как же ЖАБА? Школа?

— Я не хочу туда возвращаться.

— Джинни и Гермиона почему-то думают иначе, — отозвалась миссис Уизли. — Ну да бог с ними, оно и к лучшему, что ты так решил. Рон тоже не хочет. Проведет этот год дома, возможно, будет помогать отцу с работой…

— Ма, я со своим будущим определился совершенно твердо. И другого мне не надо, я в министры никогда не метил. Я лучше к Джорджу устроюсь.

Вилка дрогнула в руках Молли Уизли, и яичница едва не свалилась на стол. Воздух вдруг приобрел некоторую наэлектризованность.

— Ну, в конце концов, это твой выбор. — Голос матери Рона развеял звенящую секундную тишину, и Гарри едва заметно выдохнул.

Чувствовалось, что этот краткий диалог был всего лишь обломками относительно недавнего кораблекрушения. По тону Рона и миссис Уизли, а также тревожному шуршанию газетой Артура, можно было заключить, что семейные дела в «Норе» обстояли хуже некуда.

Некоторые раны заживают действительно очень долго.

— А вообще мы сегодня идем в Косой переулок, — Рон с неуклюжей поспешностью подхватил упавшее знамя уютной семейной беседы. — Джинни надо прикупить все к седьмому курсу…

— О, а я бы хотел заглянуть во «Флориш и Блоттс»! — Гарри присоединился к другу, маневрами пытаясь перенаправить разговор в менее каменистое русло. — Мне нужна пара книг по высшей магии, нас скоро будут экзаменовать перед тем, как мы станем мракоборцами.

— Мракоборцами? Так скоро? — миссис Уизли окинула его таким взглядом, словно он только что заявил о намерении добровольно покончить с жизнью. — Но каждый претендент должен пройти не менее трех лет обучения! Вы попросту не готовы!

— За прошлые два года Пожиратели смерти уничтожили большую часть сотрудников, а из тех, кто остался жив, не все в состоянии продолжать нести службу. У мракоборческого отдела просто нет выбора.

Слова Гарри для него же самого прозвучали неожиданно жестко. Даже затих стук вилок о тарелки, и он оказался под прожекторами взглядов. Пришлось откашляться и сказать чуть мягче:

— Сейчас катастрофическая нехватка рук… Приходится идти на такие меры. В конце концов, нас никто не пошлет на передовую.

— Еще б они попробовали это сделать! — вилка миссис Уизли стукнула особенно громко, грозя неминуемой материнской яростью безликим «им». — Будете следить за порядком на улицах, да бумажной работой заниматься. Верно, Артур?

— Конечно, дорогая, — монотонно отозвался мистер Уизли, не отрываясь от газеты. Его руки действовали автономно от мозга, совершая свой путь от тарелки ко рту.

— Ты же договорился об охране, Артур? — искусственно мягким голосом спросила миссис Уизли. На том конце стола тревожно и нервно хрустнула газета, показывая, что уже этот вопрос был воспринят и осмыслен.

Гарри бросил на Рона вопросительный взгляд. Тот лишь испуганно округлил глаза и повернулся к матери.

— Какая охрана, мам?

— Я обращалась не к тебе, Рональд, — миссис Уизли стремительно теряла признаки благожелательности на лице. — Артур?

Мистер Уизли, похоже, понял, что держать оборону за «Ежедневным Пророком» не слишком эффективно, и аккуратно сложил газету, усиленно отводя взгляд от вопрошающего лица жены.

— Видишь ли, дорогая… Я бы конечно мог поговорить с главой мракоборческого отдела, но он достаточно занятой человек…

— То есть ты не говорил. — Точка, поставленная голосом в конце реплики, угрожала едва ли не больше, чем общий стальной тон Молли Уизли.

— … и я не совсем признаю целесообразность таких мер... — в словах Артура робко проглядывал протест.

На кухне ощутимо сгустилась атмосфера. Гарри и Рон тревожно наблюдали за визуальной дуэлью Артура и Молли.

Первым сдался мистер Уизли.

— Молли, дорогая, ну послушай — к чему нам охрана? Мы прекрасно обойдемся и без парочки мракоборцев за спинами!

— А Гарри? А Джинни, Рон? Они обойдутся?

— Но по всему Косому переулку хватает патрулей из отдела правопорядка! Это самое безопасное место в Англии! Гарри и сам — мракоборец!

— Ма, никто не собирается атаковать нас сразу же, едва мы появимся во «Флориш и Блоттс»! — не выдержал Рон.

— А вас я попрошу помолчать, молодой человек! Артур, — в голосе миссис Уизли звучала уже не сталь, а кое-что посерьезнее. — Я понимаю, что всем хочется мира и прежней жизни, но это не повод терять бдительность и забывать о безопасности. Ты доверяешь этим патрулям?

Мистер Уизли стремительно проигрывал отчаянию, теряя последние остатки самообладания. Очки давно сбились на сторону, придав ему слегка сумасшедший вид.

— Молли, да неужели ты ждешь, что на нас разом бросятся все непойманные егеря и Пожиратели, едва мы прибудем туда вместе с Гарри?!

Гарри не выдержал. Это было уже слишком.

— Может, в таком случае вы лучше оставите меня в «Норе»? — громко спросил он.

На несколько секунд все смолкли. Атмосфера на кухне сгустилась уже до такой консистенции, что ее можно было нарезать порционными кубиками и продавать в баночках с этикеткой «Осторожно! Взрывоопасно!»

Вилка миссис Уизли ударила по тарелке так, что та должна была расколоться.

— Тогда мы сегодня никуда не идем.

— То есть, мне не нужно было приезжать, да? — донесся от порога кухни девичий голос, и все разом обернулись.

Джинни стояла в дверном проеме, и ее лицо было маской совершеннейшей отрешенности. Самое страшное выражение на лице любой девушки, по мнению Гарри.

Она медленно прошла на кухню и села на первый свободный стул.

— Опять, мам?

— Джиневра, во-первых, доброе утро, а не «опять, мам». Во-вторых, не «опять», а необходимые меры безопасности, чтобы с вами ничего не случилось. Поэтому сегодня мы никуда не идем, раз эту безопасность нам никто не обеспечил.

— Но сегодня последний выходной перед началом семестра! — воскликнул Рон. — Последний раз, когда мы могли всей семьей куда-то выйти!

— Ничего, сходим в понедельник без отца, но под охраной, — странно ровным тоном произнесла миссис Уизли. Гарри не отводил взгляда от ее рук: пальцы, что держали вилку, едва заметно дрожали.

В закрытое окно что-то с размаху шлепнулось, прервав на миг спор. Кухню озарила бледная вспышка с легким «бззт».

Джинни проводила взглядом планирующие за стеклом крапчатые перья.

— Парализующие чары на рамах… — пробормотала она. — Рон, твой Сычик прилетел.

— Молли, это уже перебор! — с негодованием воскликнул мистер Уизли, стукнув ладонью по столу. Он никогда еще на памяти Гарри так не делал.

— Перебор? Это — перебор? Нет, дорогой мой, — Молли Уизли привстала, глядя на мужа с другого края стола. — Это самое адекватное поведение в нынешние времена! Я не для того растила своих детей… чтобы однажды какая-то паскудная мерзавка взяла и… и…

— Дело во Фреде, да? — тихо спросил Гарри.

Из-под ног миссис Уизли словно выбили землю. Она вздрогнула, резко осела на место, сразу сделавшись меньше и беззащитнее, и свесила голову. К горлу Гарри подкатил горький комок — в тарелку Молли капали тихие слезы.

— Молли… — Артур уже присел рядом с женой, обнимая ее за плечи. Миссис Уизли уткнулась в его халат, ее плечи мелко тряслись. Джинни, блестя глазами, бросила на Гарри испепеляющий взгляд и, с грохотом отодвинув стул, скрылась по лестнице где-то на верхних этажах «Норы».

— Я пойду, заберу Сычика… — извиняющимся тоном пробормотал Рон. Избегая смотреть на родителей, он тихо выбрался из-за стола.

Хлопнула входная дверь.

Гарри остался абсолютно один посреди внезапно разыгравшейся катастрофы. Хуже было то, что вызвал ее он сам.

* * *

— Молодец, без тебя бы мы не разобрались, в чем проблема нашей семьи, — зло бросила Джинни, едва он переступил порог ее комнаты.

— Джинни, я…

Девушка хлопнула крышкой школьного чемодана, из которого только что перетаскивала груду вещей, и уселась сверху.

— Ты — что? Все нормально. Ты просто сказал правду, — улыбка на ее лице была фальшивее, чем деревянный галлеон. — Вот и все.

Она быстро провела рукавом по глазам. Стремительно краснеющий нос выдавал ее с головой.

— Ты просила меня приехать, — Гарри неловко присел на ближайший стул. — Извини, но почта…

— Я знаю, у тебя была какая-то важная причина. Я ни минуты не сомневаюсь, что ты прибыл к нам сразу же, как смог.

Молчание повисло в комнате, как незадачливый самоубийца под перекладиной. Первые несколько секунд были особенно мучительными.

— Если тебе тяжело здесь, — Гарри сделал попытку разорвать эту тишину. — То, может, ты переедешь ко мне?

— Гарри, я только что от Перси, — голос Джинни норовил предательски соскочить в дрожь. — Я почти что сбежала из «Норы», думала, что мне станет легче в чужом доме… Но его тень б-буквально везде…

— А Хогвартс? Ты собираешься вернуться туда, где его и убили!

— Потому что я устала бежать, понимаешь? Я устала убеждать себя, что все хорошо, что настал мир и покой! Я хочу вернуться туда, я хочу научиться жить с этим, а не пытаться каждое утро примерять маску «еще-один-день-игнорирования-смерти-Фреда»! Весь этот чертов отдых в Румынии мы каждый день разыгрывали этот семейный спектакль ради мамы! И что? Кому-то стало легче? Она первым делом, вернувшись домой, обвесила всю «Нору» защитными чарами и ловушками! Отец в них три раза попался, пока мы с Роном не поснимали большую часть!

Джинни шмыгнула носом и порылась в рюкзаке рядом.

— Вот, — она протянула Гарри небольшую красную коробочку. — Возвращаю. Я не смотрела, что в ней.

Гарри почувствовал себя так, словно в один момент его кто-то выпил досуха. Даже горло превратилось в пересохшую трубку.

— Я прислал тебе этот подарок на твой день рождения… — хрипло пробормотал он. -Поэтому меня и звала? Разорвать отношения?

Джинни отчаянно замотала головой.

— Нет! Я… просто не могу, пока не могу. Я словно не имею никакого права на личное счастье, пока все это… не уляжется. Это как целоваться, стоя на чьей-то могиле…

Образ из сна сквозняком промчался по комнате. Если и верно выражение о том, что кто-то только что прошел по вашей могиле, то по могиле Гарри сейчас промаршировал целый полк.

— Оставь это себе, — произнес он, стараясь не ляскать зубами от внезапного внутреннего холода. — Раз уж мы порвали, пусть хоть что-то хорошее останется.

— Я не бросаю тебя, — Джинни вложила коробочку ему в руку. — Просто дай мне время.

Гарри, не глядя, сунул коробочку в карман джинсов и поднялся со стула.

— Тебе, наверное, стоит помочь разобрать вещи после отпуска? -нужно было заполнить образовавшийся вакуум каким угодно действием, пока это не сделал долгий и бессмысленный вопль к вселенной. Или желание бросить в окно бога что-нибудь, эквивалентное тонне тротила.

— Здесь не так много, но…

Они оба почувствовали, что в доме что-то изменилось. Джинни даже привстала с места, глядя в сторону лестницы.

— На кухне кто-то чужой, — прошептала она Гарри. Тот в ответ сделал ей знак оставаться на месте, и тихо прокрался к ступеням вниз. И в самом деле, с кухни доносился неразборчивый мужской голос.

Гарри потянулся за палочкой, но, вспомнив, досадливо поморщился.

В этот момент по лестнице раздался дробный стук чьих-то пяток, и перед ним оказался взъерошенный, запыхавшийся Рон.

— Гарри!.. — выдавил он. — Бруствер тебя обыскался! Ты должен быть в министерстве. Срочно.

_______

1. А еще некоторых подданных британской короны. Ибо устанавливать два крана на раковине вместо смесителя — в высшей степени извращение.

И все-таки каминная сеть была наихудшим из существующих видов транспорта. Возможно, и есть что-то в том, что ты можешь вообразить себя Сантой-Клаусом, пока вращаешься в потоках теплого воздуха, но уже через секунду твои коленки и челюсть с размаху здороваются с плитами пола. Пусть на этот раз Гарри и не занесло в Лютный переулок, но в его личном транспортном рейтинге каминная сеть упала на еще один пункт ниже. Уступив унитазам.

— Не сильно ушибся? — в поле зрения среди снующих ног возникла рука мистера Уизли, и Гарри кое-как поднялся с пола. — Тебе стоит почаще практиковаться с летучим порохом.

Гарри отряхнул старую ученическую мантию, спешно отглаженную миссис Уизли за рекордные десять секунд, и покосился на ряд министерских каминов. Те ежеминутно вспыхивали зеленым пламенем, выплевывая новые партии волшебников. Причем многие из них были в одеяниях непривычного покроя, и большинство сопровождалось магами, которых любой мракоборец опознал бы как коллег.

— Вы не знаете, почему они вспомнили обо мне в последний момент? — спросил Гарри, пересекая шумный атриум вместе с Артуром. Слова и фразы, долетавшие до их слуха, звучали на каком угодно языке, но только не на английском. — Я никогда не участвовал в подобном!

— Ну, Кингсли Бруствер ничего не сказал по каминной связи на этот счет, — пробормотал мистер Уизли, растерянно озираясь в пестроте вокруг. — Наверное, это из соображений безопасности, чтобы никто заранее не знал о твоем участии. К тому же, «Нору» подключили через защищенное соединение… о, нам туда.

Он потащил Гарри сквозь толпу куда-то в дальний конец атриума, где располагались лифты. То есть в противоположную сторону от поста охраны.

— Мы же не зарегистрировались! Мы должны были… — «Что мы должны были? Я же палочку забыл!»

— Нет-нет, регистрация не нужна! — рассеянно ответил Артур, пытаясь перекричать гам вокруг. — Нам нужно подняться на второй уровень, тебя будут ждать в мракоборческом отделе.

Они кое-как пропихнулись в открывшиеся позолоченные ворота, и сразу пять пальцев уткнулись в кнопки уровней. Створки сомкнулись, отрезав людей в кабине от толпы, как нож — ломоть от пирога, и лифт с дребезжанием поехал куда-то в темноту.

Гарри думал только о палочке. Сейчас ее отсутствие стало волновать его куда больше, чем все, что произошло в «Норе» за это крайне неудачливое утро. По словам Кингсли Бруствера, чья голова посетила камин семейства Уизли, Гарри должен был ни много ни мало присутствовать на заседании только-только сформированного Европейского Магического Совета по вопросам Безопасности. Он чувствовал себя так, словно ему предстояло в одних трусах и майке выйти против дракона.

В полном молчании они проехали шестой и пятый уровни. В кабине существенно поубавилось людей, даже можно было отлепиться от стенки.

— Ты не переживай насчет речи, — наконец, произнес мистер Уизли, видимо, истолковав безмолвность Гарри как страх. — Я уверен, тебе ее подготовили, останется только прочитать. Возможно, она не будет иметь никакого смысла или сведется к тезису «мир во всем мире», но иногда нужно, чтобы конкретная персона просто произнесла какие-то слова.

«Которые были написаны с полным расчетом на то, что их расхватают на заголовки вечерние газеты». Какая-то небольшая часть Гарри, похоже, научилась разбираться в политике. Но в ответ он только натянуто улыбнулся.

Четвертый и третий уровни остались позади. Кабина проехала еще немного, прежде чем остановилась, и голос над головой с прохладной вежливостью сообщил о прибытии на второй уровень. Но еще до того, как прозвучало оповещение, до слуха Гарри донесся мужской, слегка пришепетывающий голос:

— «… в любимом килте он шагал походкой непрямой… Эй, мужик, потише! До дома полкварта-ала…» [1]

Створки разъехались в стороны, и взорам мистера Уизли и Гарри предстала странная процессия. Перед лифтом стоял высокий, до невозможности тощий мужчина с надвинутым на одно ухо беретом и одетый в потасканный тренчкот. Зеленый цвет берета был погребен под массой значков, наколотых на головной убор. Мужчину держали за руки (а точнее, повисли на них) двое мракоборцев, еще двое маячило за спиной. Один из них, с перебинтованной головой, нес скрипку.

— Давай, давай, заходи… Эй, вы, освободите лифт! — махнул рукой один из конвойных, не глядя на Гарри. — Артур, ты? Извини, но нам этого засранца надо отвезти вниз, в камеры. Вот принесла же нелегкая, задержали прямо перед этим заседанием…

Мистер Уизли вытащил Гарри из лифта, пока тот во все глаза таращился на задержанного, который, в свою очередь, расплылся в улыбке, демонстрируя все три клыка. Четвертый был выбит.

Гарри инстинктивно сунул руку в пустой карман.

— Носфи? — мистер Уизли рассмеялся. — Завсегдатай второго уровня вернулся в семью?

— И не говори, — буркнул другой мракоборец. — Только на этот раз не по административной статье пойдет. Он укусил маггловского полисмена в каком-то пабе за то, что тот не дал ему распевать песенки про «тупых сасанахов [2]». Беднягу отвезли в Мунго. Двести пятьдесят лет, а ему все не надоело! Чертов ирландец… и какой вампир вообще додумался обращать ирландца?

— Элизабет хоть верните, — Носфи, которого кое-как впихнули в кабину, жалобно смотрел на инструмент в руках конвоира.

— Ты этой скрипкой треснул Гэвина по голове! — рявкнул мракоборец. Вампир пожал плечами, выпятив заросший рыжим подбородок.

Створки лифта сомкнулись, и кабина поехала вглубь шахты.

— «…сказа-ала про него:

Держу пари, под килтом он не носит ни-чего-о…» —

донесся на прощание удаляющийся голос.

— Это Носфератус, вампир из Белфаста, — ответил Артур Уизли на немой вопрос Гарри. — Ты его часто будешь здесь встречать. Он довольно мирный, но увы, страсть к алкоголю не переборол даже вампиризм. А когда напивается, то становится очень патриотичен. Местная легенда, за два с половиной столетия прошел через руки поколений мракоборцев.

— Знаете, пусть лучше пьющие вампиры, чем убежденные трезвенники-Пожиратели.

— Ну, у меня есть подозрения, как именно Носфи потребляет алкоголь. Правда, он ни разу не попался.

Гарри содрогнулся.

— Спасибо, мне Пожирателей, пожалуйста, — пробормотал он.

* * *

В штаб-квартире мракоборцев было и в половину не так шумно, как обычно — большая часть сотрудников, видимо, охраняла иностранные делегации. Но в дальнем углу среди офисных ячеек царила суета.

— … и глаз не спускать! — донесся бас из самого ее эпицентра, подкрепляемый энергичным стуком. — Вам доверена самая ответственная задача — охрана министерства, — и я не потерплю, если кто-то из вас будет все заседание зевать и ковырять палочкой в…

— Ага, а вот теперь я могу тебя покинуть, — немного нервно произнес мистер Уизли, подводя Гарри к толпившимся мракоборцам. — Ну, удачи тебе. Эй, доброе утро!

— … то недельное патрулирование в Лютном переулке покажется ему отдыхом в матушкином саду! — дорычал свою речь Аластор Грюм, глава мракоборческого отдела, и, наконец, повернулся к Гарри и Артуру. — Ба!

Если и было на свете что-то вечное, то, несомненно, его осью мог бы стать Грозный Глаз Аластор Грюм. Легендарный мракоборец оказался поистине бессмертным. По словам самого Грюма, за его упокой пили столько раз, что большую часть его друзей должны были угробить не темные маги, а цирроз печени.

Операция «Семь Поттеров» лишь добавила пару почетных шрамов и один перелом шейки бедра. Сбитый с метлы, Грозный Глаз пролетел несколько ярдов, прежде чем свалиться на голову какого-то Пожирателя. Пока они пытались спихнуть друг друга вниз, метла снизилась над шоссе, и уже там драку прервало лобовое столкновение с маггловским автомобилем. Если Пожиратель Смерти не пережил аварии, то Аластор не только всего через два часа очнулся в маггловском госпитале, но и удрал оттуда той же ночью, используя стойку с капельницей как костыль. И уже наутро он стоял во главе первого в Англии партизанского отряда, состоящего из одного человека. «Быть мертвым — это лучшее прикрытие».

И Аластор пользовался этим преимуществом с беззастенчивостью амбарной крысы, пробравшейся на склад сыров. Он вел свою маленькую, но эффективную войну ровно до того дня, пока не услышал о битве за Хогвартс. Это Грозный Глаз организовал сопротивление ремесленников и лавочников Хогсмида. И он же первым с кучкой добровольцев ринулся штурмовать Министерство магии, выбив оттуда остатки правительства Пия Толстоватого. И, что скрывать, именно слово Аластора решило судьбу Гарри, благодаря чему его, недоучку, приняли на обучение в мракоборческий центр.

Но небольшой части себя Грозный Глаз по обыкновению лишился. Его волшебный глаз так и затерялся где-то под деревом в лесу Дин, и теперь испещренное шрамами лицо Грюма перечеркивала повязка.

— Поттер! — рявкнул он, подковыляв к Гарри. — Явился, не запылился, сынок.

Огромной лапой сцапав за плечо, Аластор отвел его к стене. — Тетушка здорова?

— Вполне, и вечером приглашает на чай с бисквитами, — таким же непринужденным тоном ответил Гарри. Стоило больших трудов запомнить список всех фраз на каждый день недели. И это при условии, что он менялся каждую неделю. Грюм ухмыльнулся, похлопав себя по куртке (где по слухам все карманы были забиты точнейшими вредноскопами и детекторами лжи), и отпустил его.

— Итак, ты у нас выступаешь как спикер, да? — прохрипел Аластор, оперевшись на посох. — Ну-ну. Но ты так же находишься под моим началом, и место тебе подготовили рядом с министром, а значит, с тебя и спрос будет особый.

Гарри понял, к чему тот клонит. Мысленно прокляв себя еще раз.

— Сэр, я… — но слова «забыл волшебную палочку дома» как-то не спешили покидать язык, решив, что им и тут неплохо. Все-таки Грюм не слишком церемонился даже с теми, кто заслужил его расположение, и Гарри скорее всего ждала бы выволочка со скучнейшим дежурством в выходной день. Да и кто доверит ему единолично охранять министра? Наверняка он только довесок к целому отряду.

За секунду оценив все «за» и «против», Гарри закончил: — … постараюсь.

— Это я и ожидал от тебя услышать, парень, — одобрительно кивнул сивой головой Аластор.

— Сэр! — откуда-то из-за его спины вынырнул мракоборец с крайне встрепанным видом, словно он только что пробежал десять кругов по атриуму. — Сэр, мы проверили зал, все расставлены по своим постам…

— Отлично, тогда запускайте делегации.

— Сэр, но…

— Что?

— Тут возникла одна проблема с колдографом из Франции. Видите ли, наши парни были вынуждены разобрать его аппарат… э… ударом о стол. Он очень сильно дымил, и выглядел подозрительно. Оказалось, колдограф переборщил с порошком из шкуры саламандры, для вспышки…

— Пусть пишет заявление по форме, потом компенсируем.

— Он крайне недоволен, сэр, и угрожает международным скандалом.

— Тогда растолкуйте этому болвану, что ему угрожает перспектива сожрать весь его чертов порошок, не запивая, и просидеть сутки под стражей по обвинению в неподчинении британскому законодательству! Первое можете не переводить.

— Слушаюсь, сэр.

После этой краткой демонстрации дипломатического мастерства Грозный Глаз развернулся к кучке своих подчиненных, которые тут же прекратили улыбаться и хихикать.

— Смирно! Джонс, Поттер и Праудфут — на свой пост! Все остальные — за мной, рассредоточиться по уровням, и поживее! Следить за всеми входами и выходами! — проревел он.

Синие мантии во главе с Аластором Грюмом тут же исчезли из офиса под дробный стук каблуков форменных ботинок. Гарри остался с глазу на глаз с выделенными напарниками.

А он-то полагал, человек десять будет…

— Привет, — Гестия Джонс, знакомая Гарри еще по Ордену Феникса, тепло улыбнулась, идя рядом с ним мимо офисных ячеек. — Чокнутый денек, да? Я толком не выспалась после ночного выезда, а Аластор уже в шесть утра трубит общий сбор.

— Грозный Глаз, насколько я помню, не ложился спать вообще, — суховато произнес другой мракоборец, Праудфут, трехдневной щетиной которого можно было начищать кастрюли. Его Гарри смутно помнил по тренировкам в центре, где тот мелькал время от времени. Особенно ярко в памяти отпечатался вечный окурок в углу рта и запах дешевого табака. Кажется, он и сейчас что-то украдкой смолил.

— Но я-то не он, Таддеуш. И спрячь сигарету, у меня уже глаза слезятся.

Они подошли к лифту, который только-только отправил в путь последнюю партию сотрудников.

— Мы ведь сейчас в кабинет министра, верно? — спросил Гарри, ткнув пальцем кнопку вызова. Он не слишком вслушивался в перебранку.

— Нет, нам сразу в зал заседаний, — отозвалась Гестия.

В шахте заскрипели тросы. Гарри несколько озадаченно взглянул на своих спутников.

«Что-то тут не так…» — пронеслось в голове. Какая-то мысль настойчиво била по звонку на стойке гостиницы «Мозг», пытаясь привлечь к себе внимание.

— Погодите… нам разве не нужно сопровождать Бруствера?

— Ну… вообще сейчас он в атриуме, встречает делегации, а потом сразу же поднимется в зал. Мы можем подождать и там.

Гарри рассеяно кивнул, но какая-то шероховатость в словах не давала ему покоя. «Сообщение в последний момент… защищенное подключение к каминной сети, отсылают всего с парой мракоборцев…и мистер Уизли явно спешил незаметно протащить меня сквозь толпу». Мысли перетасовывались в голове раз за разом в попытках получить нужный расклад. Но каждый раз выпадал один-единственный.

Звякнул прибывший лифт.

Гарри осенило.

— Стоп. Вы что, меня охраняете?

* * *

Лифт, дребезжа и мигая лампочкой, помчался на пятый уровень.

Гарри в сердцах долбанул кулаком по стене, отчего шаткая кабина на секунду потеряла равновесие, вызвав у всех легкий приступ головокружения.

— Но почему? Почему Грюм не сказал мне это прямо, а плел какую-то чушь про ответственное задание? — воскликнул он, когда мозг более-менее устроился на старом месте в черепной коробке. — Я что, ребенок? Я сам — мракоборец!

— Да-да, без пяти минут, — произнес Праудфут. -А еще ты единственный маг, который дважды одолел В… Волан-де-Морта, да еще и в сопливом возрасте…

— И что? На меня кто-то будет покушаться из-за этого? Большая часть Пожирателей Смерти сидит в Азкабане!

— … и ты выступал на стороне некоторых Пожирателей во время Лондонского процесса. Что вызвало шквал критики в твой адрес.

Гарри часто заморгал.

— Я выступал только за смягчение приговора семье Малфоев. И за реабилитацию Снегга, но все знают, что он работал на Дамблдора…

Гестия Джонс вздохнула.

— Да, мы знаем, почему. Эти люди спасли тебе жизнь, и ты обязан был отплатить той же монетой. Но пойми вот что: косвенно они все причастны к катастрофе в Хогвартсе. Родственники убитых студентов хотят справедливой мести, многие из них вообще выступают за казнь всех, кто был в числе сторонников Волан-де-Морта. Помнишь, как в первый месяц после войны по стране разгулялось движение линчевателей?

Гарри сдержанно кивнул. Тогда «Ежедневный Пророк» едва ли не в каждом выпуске помещал на первую полосу новость об очередном трупе Пожирателя или егеря, найденном где-нибудь в трущобах. Улицы городов были переполнены граффити и листовками с призывами выслеживать и убивать всех, кто имел на руке Черную Метку. Но причем тут он?

Таддеуш выдохнул клуб табачного дыма.

— Ты идеалист, Гарри. И твое чувство справедливости, несомненно, благородно. Но до поры тебе придется убрать его на дальнюю полку. Всегда может найтись какой-нибудь психопат или обезумевший от горя отец, который сложит два и два и решит, что ты защищаешь ублюдков, убивших его детей. И объявит сезон охоты на тебя.

— И на службе я что, тоже буду под охраной, как ходячая мишень? — Гарри едва мог сдержать яд в голосе. Возмущение разрасталось в нем, ища выход хотя бы в форме слов.

— На службе ты, как и все, будешь стажером при старшем мракоборце, — ответил Праудфут, туша окурок о стенку кабины. — И в патрули по уставу идет не менее трех сотрудников. Но вообще особые условия только для сегодняшнего дня. Желай я напасть на тебя, я бы сделал это сейчас, перед толпой журналистов, а не за углом где-нибудь в Литтл-Уингинге. Шоу должно разыгрываться при благодарном зрителе, а иначе — какой смысл?

Лифт остановился.

— «Уровень пятый. Отдел международного магического сотрудничества…»

— Приехали. — Гестия, перебив прохладный женский голос, достала из кармана палочку и осторожно скрыла ее в рукаве мантии. — Гарри, держись между мной и Таддеушем, хорошо?

* * *

«Шоу должно разыгрываться при благодарном зрителе…»

Мысли о том, что он, Гарри, давно стал чем-то вроде популярного киноактера в фильме, рабочее название которого могло бы звучать как «Война окончена и мы все счастливы, честно-честно», возникали в его голове и ранее.

Всякий раз, когда его пытались тайком сколдографировать раздающим среди других волонтеров гуманитарную помощь, или во время мракоборческих тренировок «в поле», он ощущал себя… героем шоу. Одной из множества бутафорий, чья задача — убедить все британское сообщество волшебников, что страна практически оправилась от войны, осталось залечить пару пустячных царапин. Когда на самом деле старушка Британия только-только научилась не ходить под себя.

Однако кто это увидит, если все внимание перетягивает на себя победитель Волан-де-Морта, Мальчик-Который-Выжил? Временами Гарри всерьез страшился того, что скоро заработает себе грыжу под тяжестью регалий этого другого Гарри Поттера, которого он всей душой ненавидел и презирал. Который почему-то считался героем, хотя ему просто повезло так, как не повезло Колину Криви, не повезло Фреду, Добби, Люпину… его родителям, в конце концов.

Но шоу должно продолжаться, и поэтому оно отправляется на гастроли. Так, видимо, считало правительство, на сей раз запихнув Гарри прямо в пасть этого международного, чтоб его, сообщества.

За этими не очень-то веселыми размышлениями Гарри не заметил, как они оказались в огромном зале. Хотя, признаться, в толпе, основной процент которой составляла охрана делегаций (то есть люди, из-за спин которых Гарри мог выглянуть, только поднявшись на цыпочки или подпрыгивая), не особо разглядишь, куда именно тебя затащил людской поток. Более-менее он осмотрелся только тогда, когда Гестия крикнула ему на ухо: «Только не паникуй!», и какая-то сила оторвала его от земли, подняв над морем людских голов и шляп самых разных фасонов.

Открывшееся зрелище за малым не заставило Гарри испытать приступ агорафобии, задавив даже ту сложную гамму чувств, которую он успел накопить за сегодняшнее утро.

Зал заседаний британского филиала Международной конфедерации магов был огромен. Куда больше, чем тот, где Визенгамот судил Пожирателей, и изящнее. Словно кто-то вдохновился гигантской крышкой для сервировки стола, заставив стены по дугообразной линии сойтись в самом центре потолка. Там же парила здоровенная люстра с, наверное, тысячью свечей. Амфитеатр кресел сбегал к внушительной гранитной трибуне на возвышении, которая в свою очередь казалась камушком на фоне огромной стены с выбитой на ней эмблемой. Прищурившись, Гарри разглядел, что это заключенные в окружность очертания Европы, под которыми были скрещены две волшебные палочки.

Гравитации снова было позволено работать, и он плюхнулся в кресло. Гестия и Таддеуш устроились на своих местах по обе стороны от него.

— Кто вообще мог додуматься до такого способа размещения? — пробормотала Джонс, приводя в порядок мантию. — Нет бы разделить ряды кресел проходами. К трибуне что, тоже так будут левитировать? Брр, я постараюсь поменьше смотреть вверх. Надеюсь, что тут все одеты более-менее прилично.

Гарри втайне порадовался, что не изменил своей привычке носить под мантией обычные джинсы. Тем более что вид трибуны заставил его вспомнить о речи, которую ему, скорее всего, придется зачитать на глазах у всех.

Вот уж нет.

— Мое выступление обязательно? — тихо спросил он у Таддеуша Праудфута, который сверялся с какими-то записями в блокноте.

— Ты выйдешь вместе с министром Бруствером, — ответил тот. — Выступление на пять минут, речь будет у министра.

— Но…мне ведь нужно заранее прочесть то, что я должен произнести, — в пояснице расползлась холодная паутинка страха. Воображение с садистской услужливостью подсунуло картины того, как он заикается и путает ударения в словах на глазах всего мира.

— Это сущая формальность, Гарри. Твоя задача просто помочь министру убедить другие страны в необходимости создания Европейского Магического Совета по вопросам Безопасности. Ты очевидец и жертва событий, причиной которых стало отсутствие сотрудничества европейских стран.

— То есть, эта формулировка означает, что Волан-де-Морта можно было выследить еще в Албании за несколько лет до его возрождения?

«Ну да, как же».

— Что-то вроде этого. А так любой темный маг может прекрасно чувствовать себя под крылышком законодательства другой страны, скрываясь за проливом от британских властей. Мы хотим, чтобы у нас была возможность запустить руку за пазуху любого государства, которое пригрело у себя преступника.

— И так по всему миру?

— Ну, это пока только в планах. Даже не все европейские сообщества волшебников согласны на такое. Многим кажется, что Британия попросту начнет вмешиваться в политические дела других стран. Хотя какое нам дело до их грязного белья?

— Ну, в какой-то степени эти опасения обоснованы, — отозвалась Гестия Джонс. — Некоторым странам придется даже редактировать законодательство под положения Совета.

— Кому, Трансильвании? — хмыкнул Праудфут. — Если у них до сих пор сохраняется квота на убийство людей вампирами и оборотнями, то это их личные проблемы. Они и с нашими законами не очень-то считаются. Ты посмотри, они все-таки пропихнули в свою делегацию вурдалака! — он махнул рукой в сторону группки волшебников неподалеку, где в цветастом скоплении отчетливо выделялось какое-то страшилище, упакованное в строгий костюм. Гарри проследил взглядом за жестом Таддеуша и приметил рядом с делегацией Трансильвании двух странных магов, одетых по-маггловски. У одного из-под раскрытого пиджака виднелась белая футболка с надписью кириллицей: НИИЧАВО.

— А вот и русские, кстати, — озвучила его мысли Гестия. — И Кингсли идет, ну наконец-то!

* * *

При всей своей откровенной нелюбви к правительству в целом, Гарри не мог не уважать Кингсли Бруствера, бывшего члена ордена Феникса и нынешнего министра магии. В конце концов, это был единственный человек из всего министерства, который не побоялся взять в свои руки руль совершенно обескровленной страны. И даже направить ее куда нужно.

Да, Гарри возмущался чересчур восторженным статьям в «Ежедневном Пророке», негодовал, когда читал откровенную ложь о положении дел в Англии. Но с другой стороны — а стоит ли подниматься на бочку и кричать изрядно потрепанной бурями команде «эй, ребята, нам не хватит воды до ближайшей земли, врач упал за борт, а еще у нас вот-вот рухнет грот-мачта, поэтому спасайтесь, кто может!».

И пресса с подачи Кингсли очень осторожно умалчивала о реальных проблемах страны, пока министр их решал. Гарри слышал, что он допоздна засиживается в кабинете, проводит регулярные совещания с главами отделов и лично инспектирует все работы по восстановлению страны. Он осторожно, тайком от команды, с верными людьми потихоньку чинил этот корабль, который в последнее время стал плыть вполне сносно и даже не так часто давал течь.

И вот теперь Кингсли Бруствер решился на создание Совета, чтобы упредить новые шторма. У Корнелиуса Фаджа, например, на такое не хватило бы ни смелости, ни мозгов.

— Рад видеть тебя здесь, Гарри, — Кингсли, усаживаясь в свое кресло с целой свитой мракоборцев по соседству, кивнул ему поверх головы Гестии. — Ты извини, что нам пришлось так резко выдергивать тебя. Держи речь, — он протянул ему свиток пергамента. — Здесь немного, но тебе лучше заранее прочесть.

Гарри осторожно развернул свиток и пробежался глазами. Да, все, как и говорил Таддеуш: душещипательный рассказ жертвы террора лорда Волан-де-Морта. В целом, даже неплохо, за исключением того, что тут опять было слишком много Гарри Поттера. Он знал десятки историй, которые действительно заслуживали того, чтобы их рассказали всему миру.

— А когда будет наше выступление, сэр? — тихо спросил он министра, сворачивая пергамент в трубку.

— Ну, так как Бразилия пока не участвует в Совете, то первыми заседание откроем мы. Надеюсь, это даст начало доброй традиции.

Тем временем общий уровень шума в зале понизился до той отметки, что присутствующие смогли расслышать трескучие звуки со стороны трибуны, издаваемые мегафоном. В шипящее устройство еще раз покашляли, разнеся очередную волну убийственного металлического визга, и невысокий маг в аккуратной бархатной шапочке провозгласил:

— Уважаемые участники заседания, прошу всех рассесться по местам! Мы начинаем через пять минут.

«Может быть, стоит предупредить, что я совершенно не знаком с правилами выступления?»

— Сэр, я… — начал Гарри, поворачиваясь к Кингсли Брустверу. — Сэр?

Министр магии смотрел на него, не отводя взгляда и не мигая. Точнее, он уставился куда-то в область правого уха Гарри. На темнокожем лице Бруствера тут же отразилась досада.

— Я ведь позаботился о том, чтобы никто не знал о твоем присутствии… — пробормотал он.

Гарри обернулся. Неподалеку сразу три волшебника с колдоаппаратами пробирались между сидений. На его поворот они тут же отреагировали беспорядочным треском дымных вспышек, ослепив и оглушив всех в радиусе нескольких ярдов.

— Это надолго, — вздохнул министр. — Гестия, Таддеуш, чтобы ни одного иностранного журналиста рядом с Гарри!

Один из колдографов на пару с зарубежным клоном Риты Скиттер как раз пропихнулся в соседний ряд, почти напротив ряда представителей Британии.

— Эй! — Праудфут поднялся с места и достал палочку. — Сюда нельзя! Отойдите, пожалуйста!

Одно из преимуществ быть иностранцем — возможность притвориться полным идиотом, для которого даже жестикуляция — это что-то на тарабарском. Вспышка снова ударила прямо по глазам.

… Потолок и стены едва заметно дрожали. В общем-то, замечать было некому.

Гарри зажмурился, ослепнув на миг. Пятно света упрямо не хотело линять с сетчатки.

— Никаких колдографий! Нельзя! — рявкнула где-то поблизости Гестия. Журналистка что-то ответила.

… Несколько кусочков штукатурки все-таки оторвались от потолка и один за другим полетели вниз.

— Вот же стервятники… — пробормотала Гестия Джонс, усаживаясь на место, едва только корреспондент и колдограф ретировались.

— Да уж, — Гарри проморгался, ожидая, пока черные пятна соизволят вернуть на место все детали мозаики перед глазами. Он опустил взгляд вниз, на собственные коленки.

На ткани мантии лежал небольшой, с квадратный дюйм, кусок штукатурки. Если бы высказывание о внутреннем чутье было верным, то в полном соответствии с ним его собственная селезенка должна была биться в истерике. На деле она даже не знала о такой обязанности.

Но зато все остальное тело отлично ощутило странное дрожание кресла и пола под ногами. Гарри вцепился в подлокотники.

— Что-то проис…

Зал взорвался.

* * *

Совершенно ошарашенный Гарри продолжал сидеть, вжавшись в кресло. Лишь через пару секунд он нашел в себе силы подняться и присоединиться к лавине оглушительных аплодисментов.

За трибуной появились председатель Совета и два его заместителя. Гром аплодисментов сошел на нет, и все участники снова уселись на свои места.

Гарри тоже опустился в кресло, но слегка неуверенно. Ему казалось, что его только что обманули. Хотя, Мерлин с ним, оно и к лучшему.

И зал взорвался.

_______

1. Автор использовал художественную адаптацию песни "Шотландец" Майкла Кросса. О приключениях шотландца с ну очень выдающимся килтом может рассказать группа Green Crow.

2. Т.е. англичан

— А, чтоб тебя…

Он тут же сунул палец в рот, пока капля крови не упала туда, куда ей не положено. Затем, вспомнив, над чем сегодня работал, немедленно отстранил руку ото рта и потянулся к лейкопластырю.

Книги тоже требуют определенной жертвы за знания. Другого объяснения, почему страницы так часто норовят разрезать пальцы до крови, попросту нет.

Их контора называлась очень просто — «Улисс и Ко». Подразумевалось, что «… и Ко» означает широкий круг лиц, но в конторе работало всего два лица. Его собственное, по всей видимости, и удостоилось этого «… и Ко». Возможно, когда-нибудь численность сотрудников конторы и смогла бы соответствовать своему названию, но быстро бегать умели только они двое.

В конце концов, не так много желающих работать на предприятии, чей головной офис торчал возле барной стойки «Пляски дементора», поигрывая палочкой на манер ножа-бабочки.

Если Улисс отвечал за клиентов, то он сам непосредственно выполнял заказы. Подавляющее большинство страждущих обращалось в контору с проблемой в лице неудобной личности. Это сильно упрощало работу. Надежнее всего проблема решалась с помощью яда, а обычная отрава наиболее легка в приготовлении. Яд — это именно то, что получается у любого начинающего при попытке сварить, например, средство от икоты.

Были, конечно, и другие заказы. На полке стояли флаконы с разными этикетками -начиная со снадобий от болезней, с которыми в Мунго не пойдет ни один здравомыслящий, и заканчивая таинственным «изделием №9» [1].

Сам он не мог похвастаться обширным опытом в своем деле. Все его мастерство базировалось разве что на вычитанных руководствах. Да еще на чутье, которое позволяло отскочить от колбы раньше, чем та дезинтегрирует все в радиусе двух ярдов.

Однако в конце месяца кошелек миссис Нолан должен был пополниться на оговоренную сумму, поэтому приходилось брать рискованные заказы. Как этот, например.

Но он смущал он его не только сложностью.

Задумчиво взглянув на требования, он нервно подергал жидкий клок волос на подбородке — не самое худшее приобретение в этой профессии. Некоторые вообще к его годам обзаводятся разнокалиберными зрачками, жутковатым хихиканьем не к месту [2] и привычкой обнюхивать еду. Последнее, кстати, не спасало от отравления. Его потенциальные коллеги не слишком любили делать перерыв на еду, совмещая приятное с полезным.

Как и он сам. Об этом красноречиво говорила упаковка из-под сэндвича, купленного в соседнем кафе. К ней, кстати, уже давно принюхивалось что-то, заползшее под стол.

Пара когтистых пальцев высунулась из-за кромки и утащила упаковку. Жутковатый хруст пополам с урчанием сообщил, что улика была уничтожена с редким аппетитом.

— Зачем ему так много? — Мысли, наконец, спрессовались в вербальный дайджест. В ответ донеслись лишь отрывистые звуки из-под стола, словно икота напала на доменную печь. Правда, исключительно маленькую.

* * *

В начале было слово. И слово это было матерным.

Прозвучало оно, конечно, не с участием разума, а только по велению тела, которое после краткого забытья обнаружило себя завязавшимся в шлюпочный узел. В голове стоял звон, а каждая клетка спинных мышц Гарри была сосредоточием нудной, как университетская лекция, боли.

Еще никогда в жизни он так не хотел превратиться в беспозвоночное. К сожалению, его навыки трансфигурации не позволяли пустить по ветру миллионы лет эволюции.

— И тебе доброго утра.

Гарри с титаническим усилием сфокусировал взгляд на разрисованном ссадинами лице Гестии Джонс. Та сидела на стуле рядом с узким офисным диваном. Затем он обнаружил, что накрыт чужой курткой, а под голову кто-то заботливо подоткнул облезлую подушку. «Утро» действительно стало если не добрым, то хотя бы немного человечным.

— Сколько я спал?.. — сипло спросил он, с третьей попытки отвоевав у гравитации право принять какое-никакое вертикальное положение.

— Четыре часа с того момента, как я пришла сюда.

Одна из медленно разгонявшихся в голове Гарри мыслишек скромно кашлянула, напомнив, что этот угол, как и диван, принадлежали Джонс. А значит, все это время она проспала на стуле из-за него… Видимо, это отразилось на его лице крайне отчетливо, потому что мракоборец отмахнулась рукой:

— Не переживай, мне бы все равно не дали выспаться. А ты молодец, без продыху помогал перевозить пострадавших в Мунго. Так что заслужил.

«Пострадавших?.. Мунго?..»

Кажется, в архивах его памяти потерялись как минимум сутки. Однако, за нескольких судорожных попыток нужная папка отыскалась, хоть и в изрядно потрепанном состоянии. И чем больше Гарри вспоминал, тем больше ему хотелось запихнуть ее на дальнюю полку.

Самое время, чтобы поприветствовать это недоутро еще одним крепким словцом.

— Какие-нибудь новости есть? — спросил он в надежде, что этот день компенсирует необходимость дожить его хотя бы единственным добрым известием. Гестия устало пожала плечами, прикрывая глаза.

— Ни одной хорошей. Брустверу почти удалось замять международный скандал… но на Совете поставлен жирный крест. Виновных пока не нашли. Хоть не убило никого, и на том спасибо.

Гарри навострил уши. Память уже водила пальцем по одной страничке, которая встревожила его больше всего. «Неужто никто не заметил?» А ведь на это было так же сложно обратить внимание, как, скажем, на великана в зеркальной комнате…

— А что-то странное было при этом… взрыве? Или после него? -осторожно закинул он удочку. Крючок вернулся пустой:

— Совершенно ничего.

«Как же так? Но ведь кто-то должен быть увидеть, что я сделал!» — мысленный вопль провалился в пустоту, куда ранее ушли все силы Гарри после этих сумасшедших суток. Видимо, туда же улетучилась и его осторожность, потому что он спросил в лоб:

— А люстра?

— А с ней должно быть что-то не так? — Гестия открыла один глаз и встревожено уставилась на Гарри, словно у того вот-вот должен был потечь мозг через уши. — Кроме того, что она чуть не раздавила добрую половину Совета?

Он разинул рот и растерянно захлопнул его. Вселенная, как пластиковый шар, стремительно катилась к черту, увлекая Гарри внутри себя все дальше и дальше от горизонта нормальных событий. Ему на минутку даже стало дурно от того, с какой скоростью он удалялся от адекватности. «Так вот как, оказывается, едет крыша…»

— Э… тогда я, наверное, пойду домой?

Гестия встрепенулась — после своей реплики она успела задремать.

— Ах, да… Грюм же допрашивал тебя?

Гарри смутно припомнил громкий ор, который, кажется, принадлежал Грозному Глазу. Вроде бы он раздавался несколько часов назад над его собственным левым ухом — правое на тот момент ничего не слышало после взрыва.

— Полагаю, что да.

— Тогда я провожу тебя. А потом вернусь. Мы тут… хэй-хо… до самого конца бедлама…

* * *

Вот как все было.

Раздался взрыв. Гарри вышвырнуло из кресла, и он рухнул на спину среди обломков.

А затем, когда перед глазами перестали роиться черные точки, он увидел, как за завесой пыли растет что-то круглое. Через долю секунды вернулось чувство ориентации, и стало понятно, что круг не увеличивается в размерах, а просто падает прямо на него, разбрызгивая расплавленный воск.

И тогда он сделал единственно логичное в этот момент движение рукой. Точнее, оно было бы логичным, имей он тогда волшебную палочку.

Но, тем не менее… сработало. Однако как-то не так. Еще никогда на памяти Гарри простые останавливающие чары не имели такого бонуса, как перемещение заклинателя туда, куда забросило его. Совсем ненадолго, но хватило и этого.

Точнее, он остался на своем месте. В том же зале. За исключением такого нюанса, что этот зал был совершенно пуст и темен, словно в нем не собирались уже добрых несколько месяцев. И, разумеется, не разгромлен.

А потом морок рассеялся, и целых несколько часов Гарри не имел ни единой минуты, чтобы присесть и подумать — а какого, собственно, хрена? Вид раненых кричащих людей как-то сразу отсекает лишние мысли. Зато сейчас, в комнате Сириуса, свободное время обрушилось на него с неумолимостью продавца-консультанта в сезон скидок.

Пассы руками не дали никаких результатов. С палочкой все заклинания работали как обычно.

И он думал. Думал, пока отвечал на обеспокоенные письма друзей и Джинни. Думал, пока смывал с себя пыль и грязь. Думал, пока сидел и через силу давился ужином. Думал до тех самых пор, пока, на автомате проверив карманы измызганных джинсов, он не наткнулся пальцами на маленькую коробочку.

Гарри вытащил ее. Совсем небольшая, она внесла свою лепту в сон на офисном диване похлеще горошины под десятком перин.

Он аккуратно открыл ее. В середине лежала простая, но изящная подвеска в виде снитча.

Это должен был быть его первый серьезный подарок Джинни. Символ победы и нелегкого пути к награде, интуитивно понятный им обоим, как ловцам. В день покупки ему казалось, что так он, наконец, подведет итог старой главе их отношений, открыв место для новой, которую они оба заслужили.

Пальцы подцепили маленький снитч. Тот весело заблестел в свете лампы. Пальцы разжались. Снитч упал с глухим стуком, как свинцовый грузик.

Счастье отвоеванной спокойной жизни даже не собиралось взлетать. Оно валялось у его ног, глупо и наивно блестя.

В эту ночь Гарри снова бежал от собственного надгробия.

* * *

— Зачем ты бесконечно щелкаешь пальцами? — спросил Рон.

Толпа на платформе так и норовила затереть их прямо вместе с тележками. Гарри налег на ручку, решив использовать багаж Джинни как импровизированный ледокол.

— Да так, просто, — бросил он, — помогает успокоиться.

— Это все экзамены, да? — Рон с самого утра задался целью поддерживать моральный дух Гарри. Довольно сложно поддержать то, что отсутствует как класс, но он искренне верил, что преуспевает. — Или из-за нападения на министерство?

Отстраненное «угум» Гарри ампутировало диалог на корню. Однако увлеченность Рона равнялась целеустремленности разъяренного тролля, которого только что треснули собственной дубинкой по самому сокровенному [3].

— «Пророк» пока не торопится выкладывать официальную версию случившегося. Странно, да? Отец говорит, мол, кому-то очень сильно могло помешать создание Совета. Что целые государства завязаны на правящих династиях темных магов, и им просто невыгодна такая организация.

— Ну да, а Аргентина укрывает у себя настоящего Грин-де-Вальда. — Гермиона вынырнула наконец-то из толпы, броуновское движение которой постоянно сносило ее и Джинни куда-то в сторону. Не помогал даже проторенный Роном и Гарри путь. — Я уверена, это кто-то из наших. Сторонников у Волан-де-Морта было хоть пруд пруди. Гарри, левее!

Эксперимент с легкой маскировкой, который подразумевал убранные в карман очки и зачесанные на лоб волосы, трещал по швам. Гарри то и дело сбивался с курса, превращаясь в страдающий топографическим кретинизмом таран и привлекая к себе еще больше внимания.

Джинни положила руки на рукоять тележки.

— Тут уже недалеко, — произнесла она, мягко оттесняя его в сторону, — я сама довезу.

Гарри вцепился в багаж так, словно тот был последним рубежом на подступах к его попранной мужественности.

— Спасибо, но как-нибудь справлюсь, — процедил он, круто меняя направление. Именно в этот момент тележка решила, что центр тяжести — это свойство, склонное к миграции, особенно на резких поворотах. Завизжали колеса. Вещи Джинни обрушились на гермионин багаж.

Тот истошно заорал.

— Живоглотик!

— Так, с тебя достаточно. — Джинни решительно отстранила Гарри от багажа. Рон в это время отдирал от собственного свитера кота, который, будучи вытащенным из-под чемоданов, решил выместить на нем весь свой гнев. — Что с тобой вообще происходит?

Когда внутри бурлит целый котел самых противоречивых чувств и мыслей, резюмировать его содержимое парой слов невозможно. Если бы кто-то отважился приподнять крышку над той бурдой, что кипела в душе Гарри, он бы остался без лица.

Он сам решился лишь чуть стравить пар.

— Министерство. Одному человеку такое было бы сделать не под силу, — Гарри стал заново укладывать багаж, — а значит, их было несколько. И все равно никто никого не заметил.

На самом деле из ряда переживаний он выбрал первое с конца.

Ответить Джинни не успела. Первый гудок поезда всколыхнул толпу на перроне, мгновенно заразив всех вирусом неуклюжей поспешности. Количество утерянных вещей взлетело по экспоненте. Всей четверке пришлось в срочном порядке похватать рассыпанные сумки и волоком допереть их до вагона. Времени не нашлось даже на то, чтобы подлатать чемодан Джинни, у которого треснула крышка.

— С сопровождающими нельзя! — указующий перст мракоборца тут же отсек Гарри и Рона от девушек. — В вагоны только по билетам!

Багаж исчез в темном нутре входа. Рон задумчиво почесал ухо.

— Мне кажется, мы что-то забыли… — протянул он.

— Что? — Гермиона мигом выхватила список вещей из кармана. — Только не говори мне, что ты не положил «Сто трансфигурационных практик»! Эту груду книг даже не заметить сложно!

— Ну, почитаешь «Девяносто девять трансфигурационных практик». Ай!..

Джинни побледнела.

— Мы забыли Джорджа и родителей… — прошептала она.

В этот момент раздался второй гудок и, — словно в попытке состязаться с целым поездом, — зычный клич Молли Уизли.

— Дети-и-и!

Даже подслеповатый Гарри мог без труда отследить, где именно затерялось старшее поколение Уизли. Три рыжих пятна, как буйки, резво двигались к вагонам над морем чужих голов.

Похоже, охрана у входа на платформу 9 ¾ работала слишком придирчиво.

— Мерлин великий, еще бы чуть-чуть, и уехали не попрощавшись! — миссис Уизли, не мелочась, обняла сразу и Джинни, и Гермиону. — Джинни, ты забыла кое-какие вещи, погоди, сейчас отдам…

— Ностальгия, правда? — Джордж, сунув большие пальцы в карманы джинсов, ухмыльнулся Гарри. Теперь эта ухмылка отличалась от ухмылки старого Джорджа примерно так же, как склеенная по частям статуя от целой. — Сам не жалеешь?

Скажи Гарри, что вид «Хогвартс-Экспресса» не поднимал со дна сердца горький осадок боли, он бы побил антирекорд по лжи.

— У меня не было другого выбора. — Он вздохнул.

— Понимаю. — Джордж оглянулся на семью, и в его руках материализовалась небольшая коробка. — Тогда вот, держи. Это наша разработка. Последняя. Чуть-чуть не успели до того, как…

Последнее изобретение Фреда оказалось в руках Гарри. Он принял его, как нечто ужасно хрупкое.

— Что это?

— Небольшой набор чар. Не помню, сколько здесь зарядов, всего на три хватило, вроде бы. Эта штука может показать, что происходило несколько часов назад. Максимальный срок — неделя.

Коробка была решительно протянута Джорджу.

— Нет, спасибо. Я не могу принять это.

— Бери! — Джордж оттолкнул руку Гарри. — Тебе нужнее. Я уверен, что с этим ты… — тут он втянул воздух меж зубов, — … с этим ты скорее надерешь задницы всем ублюдкам, кто еще не получил свое сполна.

Последний гудок.

— Быстро, быстро по вагонам! — засуетился мистер Уизли. Молли снова переобнимала всех, и уезжающих, и остающихся. Попытки Рона на прощание поцеловать Гермиону были прерваны предложением вытереть верхнюю губу. А Гарри… его хватило только на сдержанные объятия Джинни и обещание когда-нибудь — то есть, наверное, никогда, — встретиться в Хогсмиде.

Наконец, на перроне остались только провожающие. Поезд тронулся. Усилием воли Гарри задушил в себе желание догнать состав — а вдруг, вдруг он сможет вернуться в Хогвартс? Нет, не сможет. Это уже не его дом. На стенах его дома крови не было никогда.

Но в самом дальнем углу его души скулил кто-то маленький и беспомощный, у которого только что отняли нечто очень дорогое.

— Вот и все… — тихо подытожил Рон. Он положил руку на плечо другу и кивнул в сторону родителей: — Пойдем, что ли? У тебя экзамены через несколько часов.

Гарри рассеянно щелкнул пальцами снова — словно проверяя, не хочет ли та таинственная штука перебросить его в «Хогвартс-Экспресс». Штука не хотела. Она вообще притворилась, что ее никогда не было.

Зато отозвалось кое-что другое.

В воздухе зашумели крылья, и на плечо Гарри опустилась здоровенная лохматая неясыть с письмом в клюве. Совиные когти настолько убедительно вонзились в куртку, что он на секунду поверил в послание из министерства.

Но едва его взгляд упал на конверт, как внутри все неприятно съежилось, словно кто-то только что на его глазах провел шерстяной ниткой по зубам.

Впрочем, для такого ощущения достаточно просто получить письмо от давно умершего человека.

_______

1. Автор понятия не имеет, что это значит, но, возможно, ответ содержится в песне The Searchers "Love Potion №9".

2. Как правило, от злоупотребления всякими хихическими веществами.

3. Мизинцу правой ноги. А вы о чем подумали?

Это была обширная гостиная, рассчитанная на большое семейство вплоть до двоюродных бабушек. Освещалась она единственной настольной лампой, свет которой даже не пытался расталкивать сгущающуюся вечернюю темноту. Наоборот, он ее крайне выразительно подчеркивал.

Генерал-лейтенант Доналдсон сидел в кресле и пил. Нет, тут даже не предполагались кубики льда или дубовые нотки. Скорее, тут считались бы уместными самая большая в мире медицинская мензурка и рецепт врача: «200 мл каждые 15 минут. Повторять до беспамятства». Так как со времени первого приема прошло никак не меньше часа, горлышко бутылки на этот раз отбило лихую дробь по краю стакана. Тяжелое похмелье игриво подмигивало из недалекого будущего.

Из фоторамки на журнальном столике рядом улыбались женщина и девочка. Рамка придавливала объемную кипу бумаг. Старая газетная вырезка на самом верху суетливо сообщала об авиакатастрофе: «… по неизвестной причине отключилось оборудование на борту и отказали все четыре двигателя…».

Чуть поодаль, в пластиковом пакете с застёжкой, лежали искореженное обручальное кольцо, оплавившаяся заколка и результаты экспертизы ДНК полугодовой давности.

Доналдсон бросил взгляд на пакет и залпом опрокинул содержимое стакана.

Бутылка была пуста уже на две трети. Но, даже добравшись до ее дна, бывалый генерал-лейтенант не мог бы не заметить, что интерьер комнаты в отражении изменился.

— Располагайтесь, — бросил он, не вставая с кресла.

Двери гостиной сами собой закрылись.

Открылись они только спустя полчаса.

— Значит, это все сведения, что были у вас? — Кресло, а точнее, количество выпитого, и на этот раз не торопилось выпускать генерал-лейтенанта, чтобы проводить гостя. — По-вашему, я могу идти к премьер-министру… с этим?

Гость поднялся с места.

— Я сообщил вам достаточно. Вам известны все слабые места, плюс пара-тройка особо влиятельных семей, которые станут весомым козырем в рукаве.

Доналдсон перегнулся через подлокотник и схватил гостя за рукав. Его армейская стрижка, на которую обычно можно было класть уровень, сейчас топорщилась, как пережеванная проволочная щетка.

— Послушайте, а с какой стати я должен вам доверять? — рыкнул он. — Вы — один из них, ведь так? Так почему же вы, господин волшебник, снабжаете меня всей этой информацией, которая может уничтожить ваш собственный народ?

Гость ответил долгим немигающим взглядом.

— Вы не единственный, кто понес потери, — тихо произнес он, — я тоже хочу отомстить.

— Кому? Целому сообществу?

— Нет, сэр. Только тем, кто продолжает вести его не той дорогой. — Гость аккуратно вытащил ткань рукава из пальцев Доналдсона. — Я мог бы сказать, что скоро нас всех будут ждать... м-м-м... непредвиденные последствия, но теперь вы знаете, на что и чем ответить. Прощайте.

Доналдсон моргнул. В комнате уже никого не было. Он бросил взгляд на столик, где лежала скромная папка, и почувствовал непреодолимое желание добить содержимое бутылки до конца.

* * *

— Хорошо, очень хорошо. Особенно находчиво было плюнуть кровью на противника под мантией-невидимкой, чтобы видеть его местоположение. Я бы сказала, что в этом был какой-то стиль.

— Умм.

Говорить чуть менее односложно Гарри боялся. Ему казалось, что стоит едва открыть рот, у него выпадет еще парочка зубов. Предпоследнее испытание и так лишило его одного резца, зато ему удалось избавиться от оппонента, сведя вес его тела к нулю. Отлепиться от потолка беднягу заставили бы только свинцовые подштанники, но вместо них решено было задействовать четырех тяжеловесных сотрудников и контрзаклятие.

А невидимого врага он обнаружил чисто случайно, украдкой выплюнув накопившуюся в разбитом рту кровь. Но комиссия, в которой, кстати, заседал Грозный Глаз, впечатлилась. Даже путаницу с противоядиями забыли.

На руку играло еще и то, что на фоне остальных экзаменуемых результаты Гарри были не такими уж и плохими. Что и говорить, вполне ожидаемо, когда на протяжении долгих лет ты играл в салочки с Темным Лордом.

Как бы там ни было, спустя полчаса, когда ему починили челюсть, и он смог внятно произнести слова присяги, Гарри стоял в коридоре мракоборческого центра. С форменной синей мантией на руках, парой ботинок и жетоном с порядковым номером 112358.

— … и все? — тупо спросил он сам себя. Ни необычайного подъема духа, ни долгожданного ощущения собственной «взрослости». Только дрожь в коленях и усталость.

С чувством жесточайшей неопределенности Гарри открыл сумку и запихнул туда форму. Сумка послушно вместила в себя даже ботинки, видимо, опасаясь трамбовки ногой.

И вдруг он нащупал что-то шуршащее и гладкое.

Память тут же очухалась, бросив последний окурок в пепельницу и поспешив вон из комнаты отдыха. Гарри украдкой оглянулся и вытащил утреннее письмо.

Вообще необычностей в этом письме было две. Первое — штамп «Отложенной экспресс-доставки» [1] , о которой Гарри слыхом не слыхивал до этого дня. Второе — то, что отправителем была указана покойная Батильда Бэгшот. Насчет последнего он был более чем уверен, живое тело для маскировки огромной змеи использовать несколько сложновато.

Он вытащил из вскрытого конверта шероховатый прямоугольник пергамента. Первые несколько строк важно доносили следующее:

"Вас приветствует служба отложенной экспресс-доставки. Если вы хотите получить подробную информацию об услугах, напишите 1. Если вы хотите получить подробную информацию об отправителе, напишите 2. Если вы желаете оценить работу нашей службы..."

Все это Гарри прочел еще несколько часов назад, как и само сообщение, которое, кстати, было совсем небольшим:

"Все, что вам нужно знать о происшествии в министерстве, вы найдете в кабинете на первом этаже. Третья полка сверху второго шкафа слева, в небольшом ларце. На переплете известный вам символ".

Если до этого у Гарри в голове была пара серьезных вопросов, то сейчас их количество выросло в геометрической прогрессии. Почему письмо ему? Почему от имени Батильды Бэгшот? Откуда отправитель знает, что он вообще переживает по поводу произошедшего? И что за информация у него — о нападении на Совет или о том, что случилось с Гарри?

И откуда, собственно, у него эта информация?

В самом конце коридора ожидаемо обнаружился древний столик с не менее древней чернильницей и пером, которое пережило гуся лет эдак на сто. Вообще в подобных заведениях такие столы заводятся как-то сами по себе, причем сразу похожие на что-то ископаемое и хромающие на одну ножку. Возможно, их притягивают определенные места.

Чернил как раз хватило на цифру 2, правда, пришлось два раза обмакивать перо, подвинув дохлых мух. Закорючка тут же впиталась в пергамент, неприятно напомнив дневник Реддла. И почти одновременно появились строки:

«Батильда Бэгшот, Годрикова впадина. Письмо направлено в СОЭД 6 мая 1997 года. Дата отправления письма — 1 сентября 1998 года. Неясыть № 4УЛТШ-1206».

У вопросов случился настоящий демографический взрыв.

Гарри не сильно погружался в философию причинно-следственных связей, но даже мизерных знаний было достаточно, чтобы понять всю неправильность дат. Откуда в далеком 1997-м году Батильда могла знать о том, что произойдет в августе 1998-го? Она была историком, а не прорицателем. И в употреблении странных трав и зелий тоже не была замечена.

Он перечел письмо еще раз, попробовал отыскать тайные записи, но тщетно.

В подобной ситуации любой здравомыслящий человек предпочтет сначала обдумать стратегию. Возможно, он вооружится поддержкой двух, а то и трех напарников. А если эта информация еще и напрямую касается недавней попытки теракта, то и сообщит куда надо.

В общем, поступит, как любой, кто мыслит достаточно трезво.

Поэтому Гарри отправился в Годрикову впадину.

* * *

В то время, пока генерал-лейтенант Доналдсон обеспечивал себе тяжелое утро и тремор рук, его гость брел по пустынной городской улочке. Теперь в его походке было что-то, напоминающее о куклах и нитках.

И ведь был кто-то, кто эти ниточки дёргал…

Осведомитель дотащился до ближайшей стены и, тяжело дыша, привалился к кирпичной кладке, как к плечу понимающего друга. Похоже, искал он не только плечо, но и жилетку, потому что по щекам мужчины текли слезы.

А затем он вздрогнул всем телом, словно вместо стены прислонился к железной ограде под напряжением. Правда, удар током был бы приятной щекоткой по сравнению с этим голосом. Немного голосов способны вытянуть из человека все жилы одним своим звучанием, а уж раздаваться в самих костях — ни один. Но этот бритвенно-острый голос он услышал всем своим существом:

ЗАМЕЧАТЕЛЬНО. ПОКА ЧТО МОЖЕШЬ БЫТЬ СВОБОДЕН.

* * *

Любое жилище так или иначе является отражением своего хозяина. Дом с кучей пристроек вплоть до смотровых площадок на дереве? Значит, живущий там человек просто не может втиснуться в рамки. Маленькая квартирка, заставленная мебелью так, что жить там могут только очень худые акробаты — жилец сосредоточен лишь на своем внутреннем мирке.

В случае Батильды Бэгшот дом просто напоминал труп. Он умер вместе с хозяйкой.

Заходить в затхлую темноту Гарри не торопился. Завалить экзамен на мракоборца прямо здесь он не хотел, пересдачу убитым не назначают. Хотя бы парочка простых чар на обнаружение жизни или ловушек, и вот уже риски снижены процентов на шестьдесят.

Ловушек не оказалось. Зато выяснилось, что дом опечатан мракоборцами. Разве что аналогом маггловской желто-черной ленты являлись чары. Их главным назначением было не оградить место преступления от зевак, а зевак — от места. По статистике, место гибели волшебника имело обыкновение забирать еще пару-другую жизней. Взять хотя бы тот случай с оранжереей, полной дьявольских силков, которые один маг пытался селекционировать. В результате силки научились мимикрировать под другие виды. Тогда от орды разъяренных орхидей мракоборцам пришлось отбиваться целым отрядом [2].

В общем, Гарри мог со спокойной душой развернуться и уйти. На службу он еще не заступил, а значит, как гражданскому, делать ему тут было нечего.

«Но ведь все это чисто формально, да?» — спросила какая-то частичка его мозга, которая отличалась особенной рассудительностью в сложных ситуациях. Правда, она же и втягивала Гарри в них. — «Причем дело действительно в форме».

Да, дело было в форме. В форме мракоборца можно было пройти и за опечатанные двери.

* * *

Запах разложения, который в тот раз бил в ноздри похлеще аммиака, отсутствовал совершенно. Зато пыли было больше, чем в архивах.

— Люмос, — Гарри поднял палочку вверх, борясь с искушением чихнуть, и осмотрелся.

Выражение «хоть шаром покати» к дому Батильды применить было сложно. Одного шара было бы недостаточно на такое пространство. Тут места было на несколько дорожек для боулинга. Похоже, печать на двери проигнорировал не только Гарри…

Тревога заскреблась, как жук в коробке. Потыкавшись на первом этаже среди обломков не растащенной мебели, он нашел комнату, которая отдаленно смахивала на рабочий кабинет. Нашлись даже книжные шкафы. Абсолютно пустые и со сломанными полками.

— Да твою ж за помело!

Искать третью полку сверху второго шкафа слева было бессмысленно. Как, разумеется, и ларец. Гарри покрутился в комнате, словно незадачливый грабитель, который вломился в дом и обнаружил, что его хозяин беден, как церковная мышь. Не получилось даже выместить гнев на ящиках опрокинутого бюро. Кто-то выломал их намного раньше.

А может, это все-таки была ловушка?

— Эй! — рявкнул Гарри, совершенно не заботясь о том, что возможно совершает самую большую и последнюю глупость в своей жизни. — Зачем ты меня сюда звал? Кто ты?!

Сверчок в углу тихо скрипнул, что можно было перевести как: «Вот и на кой ты разорался, болван?».

Тот, кто надумал устроить тут ловушку, к своему делу подошел крайне безответственно. Если таинственный враг и был здесь, то он явно отлучился в ближайший магазин за стаканчиком кофе и хот-догом.

А если это был доброжелатель, то помощи от него ноль. Дом обчистили на совесть.

Если бы Гарри смог перемотать время и узнать, кто спер ларец… Да, вот будь у него маховик времени, или устройство… с тремя зарядами, правда, но способное показать кусочек прошлого…

Он быстро перевернул сумку и вытряхнул ее содержимое на заваленный сброшенными книгами пол. Изобретение Фреда вывалилось вместе с горкой вещей. Гарри взял в руки небольшую коробочку и задумался. С одной стороны, это последнее, что осталось у него от погибшего приятеля. Его лучшее творение. С другой стороны, Джордж хотел бы, чтобы эти чары послужили на благое дело…

А у него тут ни много ни мало шанс на подсказку, что же именно случилось в министерстве. Фред бы долго не думал над дилеммой.

Гарри быстро прочел краткое руководство, написанное от руки прямо на коробочке:

«Временной диапазон — 7 дней. Радиус действия — 3 ярда. Открыть, назначить дату и время(вслух). Срок действия — 5 минут».

— Ну…

Гарри открыл коробочку и быстро положил ее на уцелевшую полку шкафа, где должен был быть ларец. Глубоко вздохнул.

— Двадцать пятое августа… э-э-э… пятнадцать двадцать?

Автор письма и в самом деле оказался честным малым. Инкрустированный деревом ларец тут же материализовался на полке, а вместе с ним и книги на шкафах. На весь кабинет будто бы наложили проекцию с его утраченным содержимым. Причем такого качества, что художники по спецэффектам в картинах про космических рыцарей рвали бы волосы на голове от зависти. Гарри даже невольно потянул руки к ларцу, но пальцы прошли сквозь его стенки.

Было бы невероятным совпадением, если бы именно эти пять минут мародеры сочли бы самым удобным временем для грабежа. Но кость не падает шестеркой вверх два раза подряд, только если вы не в списке любимчиков Фортуны. В списке Фортуны Гарри был в числе людей, которых на дороге если кто и сбивает, то это карета «скорой помощи». Но не реже двух раз в месяц.

Короче, грабителей он не увидел. Зато очень хорошо запомнил, как выглядел ларец.

А заодно и разглядел в пыли уже не свежие, но явно недавние следы. Их было две пары. И обе принадлежали людям, которые ходят какими-то слишком уж мелкими шажками. Размер обуви был вполне взрослый, а вот расстояние между следами…

Проекция потухла. Гарри забрал коробочку, быстро покидал вещи обратно в сумку и пошел по следам. Те навернули несколько петель по дому, обойдя буквально каждый угол, а затем оборвались возле самого входа. Так, словно мародеров закрутило в маленький торнадо.

Трансгрессировать из дома, опечатанного мракоборцами, было фантастикой даже по меркам волшебника.

* * *

Больше в доме делать было нечего. Гарри осторожно прикрыл дверь и побрел по улице прочь.

На площадь Гриммо он не торопился. Во-первых, думать, шагая по мощеной улочке, было куда удобнее. Во-вторых, раз уж он оказался в Годриковой впадине, быть может, ему стоит навестить их? С тех самых пор, когда он наконец увидел место погребения своих родителей, его преследовало чувство долга. Нет, не сыновьего, а именно ощущение, что так надо. Так заведено. Люди ходят на могилы своих родных, верно?

И этому чувству было совершенно все равно, что в глубине души Гарри протестовал против самой мысли, что место упокоения его родителей оказалось материальным. Пара счастливых улыбающихся людей с колдографии просто не могла быть так банально зарыта на том кладбище.

Гарри предпочел с головой спрятаться под одеяло отрицания. Как-нибудь… в другой раз, хорошо?

— Эй! Эй… сэр! Постойте!

Позади со всех ног мчалась небольшая фигурка, чуть ли не подпрыгивая в попытках догнать его. Гарри остановился. Невысокий лысоватый человечек разогнался так, что едва не пролетел мимо него, но вовремя ухватился за руку Гарри и загасил инерцию каблуками ботинок.

— Извинитеядолженбылпроверитьчтовыматериальныидем! — выпалил он на одном дыхании и поволок Гарри куда-то в сторону.

В ступоре тот протащился в роли судна за буксиром несколько секунд, прежде чем догадался остановиться и резко развернуть человечка к себе.

— Кто вы такой? Что вам надо?

— Нет времени, идем, сейчас вот-вот начнется! — выпалил незнакомец, продолжая тянуть его вдоль по улице.

— Да что начнется?

— Казнь!

Сказано это с такой мрачной безысходностью в голосе, что та вполне могла материализоваться в зловещего черного ворона с одним-единственным словом в лексиконе, которое тот гаркнет прямо в лицо. Тон странного человека словно загипнотизировал Гарри, и он послушно потащился следом.

— По времени уже минуты две как идет… — бормотал человечек на ходу, достав замызганные часы из жилетного кармана. На запястьях так же красовалось по часам. — Мы не успеем, мы не… о, вот сюда, пожалуйста, тут просто короткий путь…

Они свернули за угол и оказались на краю площади. Той самой, где стоял обелиск, памятный по прошлому Рождеству.

— Вот, успели! А… а собственно, где…

Лицо странного спутника потешно удлинилось. Такого разочарования по поводу несостоявшейся казни не было еще со времен охоты на ведьм, когда это было единственным публичным развлечением.

— Но ведь они все должны были быть здесь… — голос человечка даже задрожал.

«Я имею дело с сумасшедшим. Очевидно».

— Ничего, может быть, в следующий раз, — Гарри вежливо похлопал человечка по плечу. — Знаете, накладки со временем, затянули судебное разбирательство, палач устроил итальянскую забастовку…

— Но я ведь не мог ошибиться с датой!

— Значит, перенесли на другой день. Я надеюсь, вас оповестят. Всего доброго! — Гарри развернулся и собрался уходить.

— Нет, нет, вернитесь! Сэр, на вас ведь мантия мракоборца, а тут должно было состояться страшное преступление!

Гарри окинул площадь взглядом. Не считая двух брошенных стаканчиков из-под пива и какой-то обертки, преступлений он не замечал. В предзакатном свете все было на удивление спокойным, словно мир из открыток вдруг стал реальным.

Но ведь всякое бывает.

— Почему вы так уверены? — спросил он наконец. Простой вопрос ввел незнакомца в ступор. Тот застыл, открывая и закрывая рот, как сбрендивший щелкунчик. Только сейчас Гарри обратил внимание на то, что этот типчик явно помешан на датах и времени. Из-за края жилета выглядывал толстый календарь, рассчитанный на несколько лет, запястье и тыльная сторона левой руки была исписана числами и короткими заметками, а все трое часов показывали не только время, но и дни недели, года и фазы луны.

— Потому что оно всегда так и происходит, — выдавил он наконец реплику. Яснее не стало.

Гарри вздохнул.

— Сэр, извините, если у вас нет никаких доказательств, тем более, я не при исполнении…

— Темпус Наратив. Меня зовут Темпус Наратив, — произнес человечек так, словно это имя должно было что-то объяснить. — С одной «р», сэр. Никогда не понимал фамилии с двойной согласной.

— Что вы имели в виду, когда сказали: «оно всегда происходит»?

Темпус принял очень серьезный вид, словно микробиолог, у которого спросили, почему бактерии не видно невооружённым глазом. Он рассеянно зашарил по карманам жилета, откуда из каких-то потайных мест вывалились ещё часы. На сей раз с расположением планет.

— Видите ли… — начал он, продолжая исследовать текстильную «терра инкогнита» в поисках чего-то, что предположительно должно было там находиться, — я, как бы вам сказать… м-м-м… в своем роде путешественник…

Гарри устало потёр лицо, собрав брови к переносице. Он уже жалел, что решил выслушать его. «Договорит, распрощаюсь и…»

— … только по времени.

«… домой, к камину… СТОП, ЧТО?!»

— Честное слово! — воскликнул Темпус, увидев, как у Гарри резко вытянулось лицо. — У меня даже справка есть! Из Мунго!

— Вот тут я вам на слово верю, извините, но мне пора. — На сей раз он безапелляционно развернулся на каблуках и зашагал в сгущающиеся между домами сумерки. Письмо от мертвеца, экзамены, очередные тайны, похищенный ларец — а тут ещё и псих какой-то. Словно у жизни сегодня дедлайн по неприятностям.

Но Темпус оказался настойчивым. Он поскакал за ним, как резиновый мяч с нездоровой склонностью к преследованию.

— Сэр, прошу вас, выслушайте! Просто прочтите этот… документ… ох… Поверьте мне! — он всё-таки догнал Гарри и сунул ему в руку какую-то бумажку. — Просто прочтите и поступайте, как вам угодно!

Есть определенный тип людей, проигнорировать которых — это как наступить на котенка. В случае мистера Наратива это была целая коробка котят. С щенком в придачу.

Гарри остановился и развернул бумажку, которую, похоже, не раз использовали как подставку под пиво. Прочел. Прочел ещё раз. Затем поднял, точнее, опустил глаза на Темпуса.

— Погодите… Хронологическая несогласованность?

— Именно! — Круглое лицо мистера Наратива просияло. — Страдаю этим с детства. С первого дня, как проснулся во время правления Оливера Кромвеля. Мой разум… м-м-м… так и не определился, в каком времени он живёт. Иногда сидишь так дома у камина, и — хлоп! — а теперь ты у костра с какими-то нечесаными дикарями. Или посреди огромного такого города, с кучей этих… экранов, а вокруг люди с железными руками…

— Вы бы могли здорово заработать на лотереях или ставках, — произнес Гарри, возвращая справку.

Темпус грустно улыбнулся.

— О нет. Я не умею этим управлять. Меня просто швыряет из прошлого в будущее и наоборот. Хорошо, что оно хотя бы не осязаемо. А то я так проснулся однажды во льдах. Я и вас проверил, материальны ли вы. Хотя, иногда ощущать было бы неплохо… Иногда тут происходят интересные вещи.

— Может, тогда подробнее расскажете, почему вас так взволновала картина казни? — Гарри поспешил перехватить Темпуса, пока его не затянули зыбучие пески памяти, но тот уже ушел куда-то очень далеко.

— Вот помню, как-то раз увидел, как маггловские женщины пытались ворожить. Век эдак шестнадцатый. Ну конечно это они только пытались подражать нам… но вот что странно, они почему-то решили, что колдовать можно только с… м-м-м… очень небольшим количеством одежд на теле… или вообще без нее...

— Мистер Наратив… — Гарри слегка потряс его за плечо. Глаза Темпуса подернулись довольно странной поволокой, но небольшая тряска тут же вернула его в век нынешний.

— Ах да! Казнь. Точно. Обычно, когда я вижу не столь отдаленное будущее — неделя там, месяц или год, — оно, конечно же, сбывается. Но вот в августе вышел я прогуляться… и попал на казнь. И совершалась она сегодня, я точно сверил время. На этой площади.

Рассказ Темпуса был короток, но к его окончанию у Гарри нехорошо тянуло под ложечкой, словно он видел все собственными глазами. Это все было очень знакомо… Наверное потому, что таковым было не столь далёкое прошлое.

— Как выглядели палач и тот, что оглашал приговор? — спросил он, чувствуя, что сейчас нащупает верный след.

— Ну, палач здоровенный… а тот, другой, был в маске. Светлой такой, на череп похожей.

«Как гром среди ясного неба» — говорят в определенных случаях. Гарри же словно прошило хорошим разрядом молнии.

— Я, знаете ли, не очень в ладах с нашими днями… продолжал Темпус. — Но в газетах таких людей звали… что-то с говядиной связанное [3]… А! Пожирателями Смерти. Я видел колдографии.

А вот и гром…

Конечно, мистер Наратив мог просто быть полнейшим психом, а всю историю выдумать от начала и до конца. Мог… но он ни разу не назвал Гарри по имени. Просто не узнал его в лицо, при том что вся Британия знала, кто такой Гарри Поттер. А значит, с нашими днями у Темпуса действительно проблемы… К тому же с чего человеку, который и имя Волан-де-Морта не особо знает, зачем-то выдумывать такую сцену?

Справка с печатью Мунго тоже была подлинной.

— Я вот тут ещё подумал, — затараторил Темпус, испуганно глядя на молчащего Гарри, — а что если бывают параллельные временные линии? Вдруг время может взять и разделиться на рукава? Допустим, меня занесло в тот другой рукав, где эти Пожиратели победили. Я ведь чувствителен ко времени. А весь остальной мир живёт в другом рукаве...

«Или, допустим, ты оказываешься в том же самом зале, где не было ни взрыва, ни заседания…»

— Мистер Наратив, — Гарри говорил очень осторожно, стараясь не спугнуть мысли, которые начали перебираться по очень непрочному веревочному мостику к очередному выводу, — вы пока идите домой, хорошо? Если вы начнёте видеть будущее, подобное этому… напишите мне. Я дам вам адрес.

Десятью минутами позже Гарри спешно шагал вверх по улице, нанизывая мысль за мыслью, когда чья-то рука схватила его за плечо. Он даже палочку не успел вынуть, как ее вывернули из кисти.

— Я смотрю, ты не вступил ещё в должность, а уже нарушаешь Устав. — Таддеуш Праудфут сурово смотрел на него в свете уличного фонаря. — Что говорится в Уставе о патрулировании улиц? И почему вне служебного времени ты в форме и при жетоне?

* * *

-Первый раз вижу, чтобы на распределении было так мало новичков, — произнесла Джинни, раскладывая содержимое чемодана по ящикам прикроватной тумбочки. — Видела, какие у них были лица? Словно не в Хогвартс, а в Азкабан попали.

— Наверное, многие просто побоялись отдавать детей на обучение, — вздохнула Гермиона. Она уже переоделась в пижаму и сидела на краю соседней кровати. — Давай смотреть на это оптимистичнее — тут и так осталось мало места с нашим-то восьмым курсом.

Джинни замерла над чемоданом.

— Слушай, а когда мы успели его починить? — спросила она, разглядывая крышку. — Он лопнул на вокзале, потом мы занесли его в купе, зашла Полумна, и я про него забыла...

— Может быть, ты сделала это машинально? — предположила Гермиона.

— Возможно...

Разговоры в спальне постепенно стихали. Подруги перебросились ещё парой слов, и каждая скрылась под своим пологом. Джинни ещё раз перемотала в голове события этого дня, связанные с чемоданом, а затем решительно повернулась набок, зажмурив глаза.

В этих стенах в царство Морфея придется прорываться с боем, через бескрайние земли тревожных раздумий и страхов. Видимо, бог сновидений понял намек сразу и решил не испытывать терпение девушки, уже через пятнадцать минут погрузив ее в дрёму.

Которая благополучно оборвалась.

Джинни села в постели. Что-то было не так.

Она сдвинула полог. В спальне царила тишина, как в классе при листании преподавателем журнала. Лишь доносился мощный храп одной из новеньких.

Полог вернулся на место. Джинни вновь опустилась на подушку, озадаченная тем, что одно из ее чувств отчаянно сигналило ей ровно минуту назад. Сейчас оно так же растерянно почесывало затылок и пожимало плечами. Сон, так вероломно удравший, вернулся к своим обязанностям, и скоро Джинни уснула по-настоящему.

Лёгкая дрожь прокатилась по замку ещё раз. На этот раз ее не заметил никто, кроме слегка зазвеневших доспехов и воды в стакане мадам Пинс, где та хранила свою вставную челюсть.

_______

1. Есть предположение, что на создание этой службы повлияли темные маги-диверсанты из "Почты России". Серьезно, попробуйте воспользоваться их EMS-услугой.

2. Один маггл проходил поблизости, когда происходила эта славная битва. Маггла звали Герберт Уэллс.

3. Есть мнение, что Death Eaters (Пожиратели Смерти) было взято от слова Beefeaters (Пожиратели говядины). Такое прозвище уже долгие века имеет стража лондонского Тауэра. Темпус не особо успевает за современной историей.

— … И на этом мы заканчиваем наш блок рекламы, уважаемые слушатели! Делайте звук погромче и наслаждайтесь отборными хитами на волне «Радио Ливингстон»!

Генри Экланд отключил микрофон, снял наушники и потянулся за пачкой сигарет. Говорят, морской воздух способен очистить легкие от какой угодно дряни. По мнению Генри, те, кто так считал, ни разу не проводили хотя бы сутки на судне.

Машинный отсек их списанного сухогруза был эквивалентен пяти редакционным курилкам. Удивительно, как эта посудина до сих пор не выплюнула собственный двигатель. С другой стороны, деньги, которые приносила древняя баржа и размещенный на ней радиопередатчик, вскоре позволят нанять корыто поприличнее.

Пиратство, как вывел для себя Генри Экланд, было чем-то сродни национальному достоянию Великобритании. Достоянию — и козлу отпущения.

Вначале ватаги отважных парней прокладывали путь к богатству, а затем правительство вежливо оттесняло их от эльдорадо, заботливо истребляя всякую память о первопроходцах. Так было на морских волнах и повторилось на волнах ультракоротких.

Вот взять «Радио Кэролайн» или «Радио Лондон». Кому мешал бодрый джаз или рок-н-ролл, транслируемый из нейтральных вод?

Государство наложило свою лапу на деятельность радиопиратов, пронюхав, какие деньги те заколачивали на рекламе. Расширило экономическую зону до двухсот морских миль и зажало почти все частоты, бросив любителям объедки. От легендарных радиостанций остались лишь наклейки на автомобилях.

«Но нам-то повезло!» — раздумывал Генри, выдохнув последние клубы дыма и воткнув окурок в пепельницу. — «Просто чудо какое-то, что за три месяца нас не спалила береговая охрана».

Однако у Генри сохранялось стойкое ощущение, что они вместо твердой земли уже давно бегут по воздуху. И их счастье только в том, что они все еще не додумались посмотреть под ноги.

Начать хотя бы с того, что вероятность найти никем не занятую и удобную частоту приблизительно равна шансам отыскать кольцо, сброшенное со спутника в Марианскую впадину. Тем не менее, Экланд и его команда это сделали.

Еще меньше было шансов, что баржу с радиопередатчиком, который транслировал на все северо-западное побережье Великобритании, не засекут органы. Но, похоже, эти воды и эта частота правительство не интересовали.

А то, что через неделю вещания на них каким-то образом вышли рекламодатели, и вовсе повергло в шок всю команду «Радио Ливингстон». Правда, это не мешало Генри подсчитывать доход и составлять планы на будущее.

И вот тут началось самое странное.

Генри уже не удивлялся, что его просили рекламировать какие-то странные товары, вроде средства для волос «Простоблеск», о котором он в жизни не слышал, или метел… э-э-э… «Нимбус 2100». Не удивлялся, что люди, с которыми он подписывал договора, выглядели, как заядлые фанаты «Подземелий и драконов». Не удивлялся соглашениям с какими-то совершенно неизвестными музыкальными группами. Происходящее было просто за пределами его шкалы изумления.

А взять тот случай на днях, когда ему попытались заплатить настоящими золотыми и серебряными монетами! Генри в ответ на звон в холщовых мешочках смог только невнятно замычать. Предназначалось это за рекламу каких-то «волшебных палочек». Экланду даже страшно было подумать, что могли завуалировать таким названием, что за рекламу платят золотом.

Это был несомненный успех. Или сомнительный, но стоящий каждой унции этого сомнения.

«А сомнений немало…» — подумал Генри, доставая еще одну сигарету. Взять хоть одного из его помощников, Эндрю. Славный малый, конечно… Но почему-то Генри никак не мог вспомнить, когда успел его нанять. Эндрю просто появился. Притом вся команда в один голос твердила, что знает Эндрю по колледжу, бару, футбольной команде.

Генри и сам смутно припоминал, что когда-то Эндрю помог ему с машиной, и тогда, кажется, он взял его в команду. Но каждый раз память спотыкалась на этом эпизоде.

Кратко резюмируя, Генри чувствовал, что находится у самой пасти левиафана. И не провалился он в нее только потому, что каким-то образом встроился в местную экосистему.

Махнув рукой, он задрал ноги на стол и взглянул в окно рубки.

В этих водах солнечный штиль был такой же редкостью, как честные дебаты в парламенте. Вот и сегодняшний вечер прямолинейно сообщал о скором дожде, а качка намекала, что в эту ночь команда не расслабится.

Баржу качнуло сильнее обычного. Пепельница съехала на край стола.

Генри едва успел вцепиться в столешницу. За три месяца вещания «Радио Ливингстон» он неплохо научился чувствовать сухогруз и сейчас готов был поклясться, что осадка судна изменилась.

Он схватился за переговорную трубку и дунул в нее.

— Эй, там, на мостике! — заорал Генри. — Вы что, решили задом порулить?!

Трубка ответила странным звуком, словно чей-то головой сыграли гамму на приборах навигации.

Генри похолодел. Он очень осторожно оставил трубку и потянулся к запертому ящику стола. Британские законы крайне суровы в отношении сопротивления властям, но сейчас Генри был уверен, что судно захватил не морской патруль.

И почему так тихо, черт побери?!

Вселенная отозвалась на его мысленный вопрос каким-то неприятным звуком, который раздался за его спиной. Словно кто-то с хлопком распрямил большой кусок кожи.

Генри обернулся.

И тут же другой, не менее неприятный звук сообщил, что сознание Генри Экланда оборвало все связи с этим миром.

* * *

Большинству неосведомленных людей может показаться, что работа в архиве — одно из самых неинтересных занятий.

Этот миф усиленно поддерживается обществом архивариусов всего мира. Узнай люди, с чем ты на самом деле можешь столкнуться среди стеллажей с документами и подшитыми делами, обновлять штат сотрудников пришлось бы за счет похищения детей и подвергания последних испытанию бумагами.

В том, что здесь не было понятия времени, Гарри уже убедился. В то, что помещение архива Министерства представляет собой пространство, расширяющееся со скоростью, прямо пропорциональной объему всех существующих документов в Англии, он решил поверить на слово.

Например, тот легендарный случай с пропавшим практикантом.

Парня нашли спустя двадцать лет, причем он был уверен, что прошло несколько месяцев. Бедняга всего лишь пытался без волшебной палочки отыскать справку трехлетней давности, а вместо этого сгинул в лабиринтах стеллажей.

Когда его обнаружили, он был одет в куртку, скроенную из обрывков пергамента, и имел при себе несколько метательных оригами, которыми, по его словам, боролся с прожорливыми книжными червями.

Короче, Гарри даже не задавался вопросом, почему Грозный Глаз в качестве наказания за нарушение Устава отправил его сюда.

Но это пошло только на пользу. Пока тянулась его неделя штрафных работ в архиве Министерства, он успел разложить по полочкам не только документы. В свете угрозы быть погребенным под бумажным обвалом начинаешь смотреть на события несколько иначе.

Темпус Наратив, конечно же, был ненормальным. Наткнувшись на подшивки со свидетельствами очевидцев прошлых лет, Гарри убедился, что мракоборцам приходилось выслушивать аргументы и почище.

Взрыв на Совете? Мерлин великий, да кого вообще в такое время можно удивить подобным. Попыток диверсий и до этого было немало, так что по теории вероятности одна вполне могла оказаться успешной.

Письмо от неизвестного? Гарри уже почти не сомневался, что кто-то пытался выманить его. Конечно, это порождало и другие вопросы — например, почему именно дом Батильды Бэгшот, что за путаница в датах, да и каковы были цели автора письма. Но думать над ними — все равно что сунуть руку в осиное гнездо. И неприятно, и пользы никакой.

Где-то там еще маячило воспоминание о странном видении в момент взрыва в Совете. Но все более привлекательной выглядела мысль, что он просто ударился головой.

В общем и целом неделя работ в архиве оказала на Гарри такой же оздоровительный эффект, что и сеанс у психоаналитика. Порой голова удивительно прочищается, если сутки напролет таскать тяжелые коробки и сортировать документы.

Он взгромоздил на место последнюю пронумерованную коробку с делами за 1989 год и достал часы. Была половина пятого. Гарри убрал часы и двинулся к выходу из архива, сматывая по пути страховочный трос. Повторять судьбу того практиканта он не желал.

У выхода его уже поджидали.

— Гарри! — Гестия Джонс замахала еще издали, только заметив его. — Ты закончил? Если не против, мы кое-куда собираемся и по возможности с твоим участием!

Гарри иронично хмыкнул, бросив смотанный трос у порога.

— Если это не связано с халатностью секретарей двадцатилетней давности, даже не зовите.

— То есть, ты не хочешь выпить с нами? — понизив голос, спросила Гестия. — Такое упущение, обычно новенькие мракоборцы обмывают свои жетоны в первый же вечер. — Она быстро оглянулась, явно высматривая Аластора Грюма в коридоре. Гарри не мог не отметить, что выглядело это, как планирование студенческой вылазки в паб под носом у преподавателей.

— Я проштрафился и обмывать мне нечего, — он развел руками. — Жетон у Грюма в кабинете.

— Значит, сделаем это символически, — заявила Джонс, увлекая его по коридору к лифту. — Я тебе вот что скажу: мы обычно берем новичков под свое крыло и делимся кое-какими неуставными советами. Но — в неофициальной обстановке.

— Значит, попойка — это только отговорка?

— Скорее, предлог для непринужденной беседы. И перезнакомить тебя со всеми. Народ уже давно требует, чтобы ты навестил нас в один из вечеров. Одни хотят поглазеть, а другие — помочь пережить первые месяцы службы. Когда тебе вернут жетон?

— Грозный Глаз назначил мне две недели отработок. — Гарри ткнул в кнопку вызова лифта.

— Вот и отлично. У тебя есть несколько дней до того, чтобы ответить на вопрос: «Что это такое — быстро бегает, видит затылком, и все еще живое?».

* * *

Считается, что разные языки имеют определенную функцию. Так, французский прекрасно сгодится для бесед с друзьями, к итальянскому неравнодушны особы женского пола, а на немецком лучше всего обращаться к врагам.

Согласно этой логике, гоблинский идеально сгодится для ругани с валунами в работающей каменоломне.

Взять хоть название этого их… праздника, Грагхтармз-Урдук. Звучит так, словно кто-то разгружает телегу с кирпичами.

С гоблинского оно переводится как целая фраза, звучащая приблизительно так: «День, когда мы ушли глубоко под землю добывать руду». Правда, у местных жителей, которые имели несчастье поселиться неподалеку от места, предназначенного для согласованного с властями гоблинского праздника, были другие варианты перевода. Из цензурных только: «Задолбали» и «А потише нельзя?!»

Рон был всецело на стороне жителей Косого переулка, и переубедить его не смогла бы даже орда филологов и знатоков гобледдука.

Виной тому была не его вопиющая безграмотность в отношении языкознания, а ужасный шум с улицы, который смутно походил на праздничный гимн. Гоблины, похоже, целую вечность проводят у наковален, потому что такое могло породить лишь существо с барабанной перепонкой толще фанеры. Создавалось ощущение, что землетрясение пытается сыграть джаз останками жестяной лавки.

Неудивительно, что стук со стороны служебного входа «Всевозможных волшебных вредилок Уизли» Рон услышал только тогда, когда он превратился в битье ногами по двери.

Он открыл дверь.

Взгляд, который устремился куда-то по прямой (что довольно непрактично, мало кто может похвастаться тем, что способен смотреть Рону в глаза, а не таращиться в грудь), опустился вниз.

И еще ниже.

И еще.

Пока не встретился, наконец, с глазами некоего существа. Точнее, одним глазом. Второй был закрыт чем-то наподобие объектива, как у часовщика.

— Эй, парень, хозяин лавки на месте? — голос гоблина оказался не таким неблагозвучным, как того ожидал Рон. Да, он звучал все так же, как будто бы кто-то набил рот камнями, но эти камушки были меньше и обкатанней обычного. А определенные гармоники и вовсе намекали на совсем уж очевидную догадку.

Очевидную для кого-то вроде Гермионы. Но не для Рона.

— Послушай, мистер, если ты пришел для продажи ваших праздничных сувениров, — буркнул он, кивнув в сторону тележки, которая возвышалась позади гоблина, — то нам они не нужны. Счастливого гракх-чего-то-там и все такое.

Рон собрался было решительно хлопнуть дверью, чтобы хоть чуть-чуть убавить децибелы гоблинской «музыки», доносящейся с улицы, но тут из ниоткуда возник Джордж.

— Я нанимал тебя не моих поставщиков отгонять, а обрабатывать клиентов, чтобы они уходили отсюда с полными пакетами. И кстати, покупатели тебя ждут, — он оттеснил Рона вглубь магазина. — Корнерез! Прекрасно выглядишь. Что привезла на этот раз?

Рон не поверил своим ушам.

— Привезла?

— То есть, ты был уверен, что все гоблины исключительно мужского пола? — спросила новоявленная представительница прекрасной… м-м-м… лучше сказать, менее безобразной половины гоблинского народа.

— Он просто сторонник теории вегетативного размножения, — съехидничал Джордж. — Судя по твоей тележке, улов был богатым. А где Подай-Принеси?

Верхняя часть тележки, казавшейся просто кучкой тряпья, зашевелилась и превратилась в нечто, состоящее из старых ботинок, футболки «Манчестер Юнайтед» и кепки. Между кепкой и футболкой торчали длинные уши и тонкий нос.

— Мастер Джордж сегодня первый клиент! — пискнула прореха между футболкой и кепкой. — Мастер Джордж может посмотреть товары и убедиться, что никто не раскупил интересующие мастера Джорджа вещи!

Происходящее все больше и больше отдавало нотками сюрреализма. Гоблинка еще куда не шло, но вот домовой эльф, явно свободно разгуливающий по улицам — это, по мнению Рона, было перебором. Для обычного рядового волшебника подобное сравнимо только с тем, как если бы горничная, убирающая ваш номер, вдруг обнаружилась на надувном матрасе посреди гостиничного бассейна и с бокалом «мартини» в руках.

— Мы много чего привезли с последнего рейда, — Корнерез отошла в сторонку, позволяя осмотреть содержимое тележки. — Столько брошенных домов…

До Рона стало кое-что доходить.

— Погоди, Джордж, ты что — связался с мародерами?!

— Не связался, а они сами предложили свои услуги, — отозвался Джордж, с головой зарывшись в «товары». — И я не вижу ничего такого в том, — он выудил со дна тележки банку с каким-то странным содержимым, напоминающим парящие под крышкой белые шарики, — чтобы превратить в смех и веселье вещи, которые уже никому не принадлежат.

— Но они были чьи-то…

— А теперь — нет, — отрезал Джордж. — Одно большое кладбище, обреченное на гниение. Либо напоминание о мертвецах, либо, моим посредством — то, что его развеет.

Он сунул добытые предметы Рону и наклонился над чем-то прямоугольным, что торчало кромкой айсберга из «товаров».

Рон осторожно всмотрелся в то, что ему всучил Джордж. Его встретил такой же настороженный взгляд.

— Отличнейший ларец, мистер Уизли, — Корнерез тем временем хлопала когтистой лапкой по деревянной крышке. — Лакированное дерево, резьба. Возьмете? Уступлю за четыре галлеона и десять сиклей. С любого другого содрала бы пять с половиной.

— Хм… — Джордж состроил глубокомысленную мину. — Ларец хороший, вот только какое применение ему…

Корнерез мигом смекнула, что это значило на языке коммерции.

— Четыре галлеона, сэр.

— … а этот скол на стенке…

— Три и девять. И ни кнатом меньше.

— По рукам!

— Возможно, молодой господин тоже хочет что-то приобрести? — пискнул из-под кепки Подай-Принеси, пока ларец кочевал из тележки на порог.

— Молодой господин очень хочет пройти прямо сейчас за прилавок, — вклинился Джордж.

— Весь в нетерпении, — огрызнулся Рон. — Но сначала… В какую цену те ботинки из драконьей кожи?

* * *

— Пэ, пэ… «Проектирование»?

— Ты, позволь спросить, чем слушал? Сказано же, вторая — «о»!

— Вторая, третья, к’кая р-разница?

— А такая, ежели тебе две кружки пива подадут вместо трех, что ты на это скажешь?

— Ск’жу, что бармен — изрядный…

— Голосую за «подобострастие»!

— … дак, и чт’ глаз ему…

— Да было уже… Эй, а что новенький предложит?

— …пу натяну.

Гарри отвлекся от гипнотизирующей картины, как его широкоплечий седовласый сосед по столику, только что грозившийся внести существенные анатомические изменения в строение тела бармена, изящно стек на пол. Зрелище было грандиозное, как разрушение тающего ледника. Особенно через призму пол-пинты опрометчиво заказанного огденского.

Он постарался собрать все свои мысли в том приятном теплом озере, что сейчас плескалось в голове вместо мозга.

— Может, «полиморфия»? — прищурившись сквозь дымку на загадавшего слово мракоборца, предположил Гарри.

— Мимо примерно мили на три, — Гестия Джонс отставила кружку и кое-как втащила жертву зеленого змия обратно на стул. — Черт бы тебя побрал, Аллардайс, что ни пятница, то из-под стола вытаскиваем. Эй, кто его вообще позвал?

— А никто м’ня не звал, я сам… — пробормотал Аллардайс, немедленно растекшись уже по столешнице. Судя по нулевой реакции бармена «Черного низзла», паба, облюбованного мракоборцами для посиделок, это было таким же привычным явлением, как лондонский туман.

— Гестия, ну какие еще радости могут быть у старого холостого фестуса, который вот-вот выйдет на пенсию? — Тип со свирепыми германскими усами, промаркированный в памяти Гарри как Септим (вероятно, его звали Септимус), зашуршал миской с орешками. — Да и чем он нам мешает? Часу не прошло, а он уже мирно спит.

— Он заказал два раза коктейль, где основная составная часть — «молот ведьм» [1], — проворчал загадавший, поджарый мракоборец без малейшего намека на лицевую растительность, словно когда-то на него чихнул дракон. — И зонтики в бокалах были чересчур яркими. И они обуглились, пока бокалы донесли до стола. А до этого были «Слезы феникса» и «Мандрагоровое изумление». Как он не уснул вечным сном — не пойму.

Гарри наконец уцепился за один из вопросов, который назрел у него в процессе ознакомительной тризны над трезвенностью.

— А что означает «фестус»? Я несколько раз слышал это слово в разговоре.

— А это, парень, — Септим отпил из кружки и отер свои темные усы, которые топорщились так свирепо, словно вот-вот готовы были начать объединение Германии, — и есть ты. И я. И Джонс. И Аллардайс, добрых ему снов. И даже Гай Фергюссон, который сейчас сидит и ухмыляется, потому что он сукин сын и его слова редко отгадывают. В нормальном цивилизованном обществе мы — мракоборцы, а вот для тех, кому назначено свидание с Азкабаном, мы фестусы.

— Ты ведь знаешь, что прародителем мракоборцев был некий Гесфестус Гор? — продолжила ликбез Гестия. — Ну так вот, в свое время он прославился истреблением оборотней и другими подвигами. Слава, как ты понимаешь, за ним закрепилась немалая, хватило даже на соратников. Поэтому его подначальных и стали звать «фестусами». Сейчас, конечно, редко кто так говорит, но в местах вроде Лютного переулка или туннелей подземного Лондона прозвище сохранилось.

Гай Фергюссон хихикнул в пиво.

— Ничего, скоро мы станем «глазка́ми»… — пробормотал он, глядя в кружку. — Грюм так взъелся после попытки теракта на Совете, что запищали и наши, и ваши, куда там Гесфестусу. Я вчера лично утрамбовывал камеры свеженькими подозреваемыми. Вот только без толку все это, никаких зацепок. Подождем результаты замеров магического фона в зале…

Гарри понимающе кивнул. «…Известно, что сильные заклятия оставляют след на весьма продолжительный срок. Этот след выявляется с помощью специальных приборов или чар, благодаря чему можно выяснить, где находился заклинатель, если проклятие было наложено тайно…»

Ну да, разумеется. Это даже было вынесено отдельной главой в пособии для мракоборцев.

— Конечно же, будут помехи, как-никак, это здание Министерства, — продолжал голос Фергюссона из того измерения, где царствовал расслабляющий туман огденского. — Но место, откуда колданул тот гад, скорее всего определят. Вряд ли это были отложенные чары.

— Пр-рально! — вдруг рявкнул угол стола, который последние минут пять представлял из себя прочный симбиоз дерева и Аллардайса. — Найдут. Непр-рем’нно.

Седой мракоборец наконец нашел в себе силы преодолеть беспощадную гравитацию и уставился на коллег воспаленным оком.

— Набрался я до синих пикси, — вдруг совершенно трезво, хоть и медленно, подвел он итог своему времяпрепровождению. — Джентльмены… а не найдется ли у вас что-нибудь от головы?

— Гильотину с собой не прихватил, — весело оскалился Гай Фергюссон, — но могу одолжить это.

Он вытащил что-то небольшое и красное из кармана и протянул Аллардайсу под сдержанные возражения присутствующих.

— Ну, пожалуйста, и обезболивающее запил пивом, — с неудовольствием прокомментировала Гестия. — Да еще и моим пивом. В Мунго не повезу, и не проси.

Аллардайс блаженно улыбнулся и снова опустился на столешницу.

— Вот повезло же кому-то заиметь перегонный куб вместо организма, — вздохнул Гай. — Я лет уже десять сижу на обезболивающем зелье, так побочек порой больше, чем пользы.

Разговор явно вырулил на тропку горестей и лишений. Мракоборцы, и старые, и молодые, как по команде взглянули на свои кружки и выпили.

— Таддеуша б сюда, — пробормотал Септим. — Вот человек умеет рассказывать истории.

— Как по мне, лучше без него… Редкий гад.

Прошло ровно десять секунд, прежде чем Гарри понял, что за столиком стало подозрительно тихо, а общая температура беседы упала где-то до бодрящего холодка подземелий.

— Так-так, и когда вы с ним успели зацепиться? — доброжелательно, но с легким намеком на опущенную частицу «не» спросил Септим после выдержанной паузы.

— Кажется, надо кое-что пояснить, — Гестия ринулась на помощь слегка оторопевшему Гарри, который смутно чувствовал, что это может стать последним приглашением на дружеские посиделки.- Таддеуш на днях немного перегнул палку, и в первый же день Гарри заработал штрафные за нарушение Устава. Поэтому на службу он выйдет только через неделю. Вот и все.

Но и огденское не собиралось так быстро сдавать позиции.

— Я всего-то оказал помощь жителю в Годриковой впадине, — Гарри сам ощущал всю несостоятельность собственных слов, но остановить их поток было трудно. — И за это стоит тащить за шкирку к Грозному Глазу? Как будто бы есть какая-то разница в том, один я был тогда или в составе отряда.

Гай Фергюссон аккуратно поставил свою кружку на стол.

— Малец, знаешь, сколько раз я слышал эту фразу от новичков? — спросил он, сдвинув над переносицей то, что когда-то было бровями. — Вот угадай, сколько?

Гарри понял, к чему тот клонит. Элементарный аргумент для неопытного новичка. Мол, и до тебя таких было немало, но все они получили свой урок и теперь следуют Уставу, вот я в свое время был такой же раздолбай…

— Раз двадцать? Тридцать?

На лице Гая проступила вымученная улыбка, словно вместо лицевых мышц был встроен старый ржавый механизм. Он обменялся взглядами с мракоборцами, поднял кружку, отпил и вздохнул.

— Всего два раза. Еще одиннадцать попросту не дожили до выволочки, чтобы хоть что-нибудь сказать.

— Я даже могу озвучить имена этих двоих, — тихо произнес Септим. — Таддеуш Праудфут и Нимфадора «Не-Называй-Меня-Нимфадорой» Тонкс.

Если несколько минут назад за столиком и царило веселье, то сейчас оно протрезвело, разбилось вдребезги о стену суровой действительности и просыпалось куда-то под ноги. Содержимое кружки превратилось в отдающую вчерашним хлебом кислятину. Вдруг за целый час Гарри осознал, что для заведения, где основные посетители — мракоборцы и сотрудники отдела правопорядка, «Черный низзл» был слишком пустым.

Наверняка за этими столиками должно было пить и обмениваться веселыми байками гораздо больше людей… А никак не пятеро.

Выразить общее настроение решилась только Гестия.

— Помянем Тонкс, парни.

— За Тонкс… — четыре кружки издали четырехкратный печальный «цвяк».

Гарри мрачно уставился на свое дробящееся отражение в остатках огденского. «Что, из огня да в полымя, а?» — ехидно кривлялась в ответ его уменьшенная копия. — «Не проще ли было вернуться обратно, в Хогвартс, доучиваться? Уж там-то уже никого не убьют у тебя на глазах. Или ты хочешь добавить еще парочку могильных камней в свои сны? Сколько смертей ты еще хочешь увидеть? Как…»

Внезапно внутренний голос умолк. В отражении происходило что-то еще.

А затем что-то еще он услышал.

КАКОГО. ХРЕНА.

Гарри успел увернуться как раз вовремя, чтобы увидеть, как мелькнувшая на поверхности вина здоровенная рука, вернувшись из размаха, чуть-чуть не снесла ему пол-черепа и впечатала свою кружку в лицо Септима. И все это сопровождалось каким-то нечленораздельным ревом осатаневшего быка, которому швырнули в морду пригоршню углей.

Септим обмяк и тихонечко завалился вбок.

Следующий удар Аллардайса опрокинул стол, сбив с ног Гестию Джонс и Гая Фергюссона.

А затем мракоборец обернулся к отскочившему Гарри. Белки глаз безумца были налиты кровью.

Почему-то считается, что в миг, который человек считает последним, он обычно видит, как перед глазами пролетают прожитые им года. Кулак Аллардайса, что просвистел рядом с Гарри несколькими секундами ранее, вполне мог бы выступить как отличная метафора всей его жизни. Но в общем и целом Гарри увидел только то, что эта жизнь сейчас окончится очень безобразным образом.

А еще собственную руку с палочкой, вытянутую в сторону лица обезумевшего мракоборца.

Рефлексы сработали быстрее, чем мозг успел перехватить хоть какую-то инициативу над телом.

— Экспеллиармус!

Ослепительная вспышка отшвырнула его назад, ударив о соседний стол. И на совсем крохотную, почти что несуществующую долю секунды Гарри показалось, что интерьер «Черного низзла» изменился. Так, словно паб на миг задумался, а почему бы ему не выглядеть, как какому-то притону из настоящего, которое так и не наступило здесь…

Морок тут же сгинул. Гарри кое-как поднялся на четвереньки. Потом принял относительно вертикальное положение.

Аллардайс лежал под стеной, на которой, футах в трех от пола, зияла хорошая вмятина, словно туда на полной скорости врезался внедорожник.

Гай, держась за голову, уже выбрался из-под обломков стола. И первым делом бросил взгляд на тело Аллардайса. А затем развернулся к Гарри.

— Парень... — тихо спросил он. — А ты точно его… Экспеллиармусом, а не тараном?

Ничего, кроме сдавленного «а-аргх», Гарри ответить не сумел. Но по мере того, как к нему возвращались чувства, он ощутил, что пальцы как-то странно покалывает.

Он взглянул на свою руку, что все еще судорожно сжимала палочку.

— Боже, Аллардайс… — Гестия, шатаясь, кое-как оперлась о плечо Фергюссона. — Он же… как он мог?

Она наклонилась над Септимом.

— Слава Мерлину, живой, но без сознания. Гай, глянь, как там Аллардайс. Ты глаза его заметил? Я впервые вижу, чтобы они были… такими. Гарри, ты цел? Гарри?

Гарри все еще таращился на свою руку.

— Он это… головой ударился, наверное… — подал слабый голос бармен «Черного низзла», осторожно показавшись из-за стойки.

Хлопнула входная дверь.

— Гестия, Ал… Какого черта?!.

Посреди разгрома стоял Таддеуш Праудфут, ошарашено озираясь по сторонам. Когда его взгляд наткнулся на Аллардайса, лицо Праудфута приняло примерно то же выражение, что обычно имеет шар для боулинга.

— Что здесь произошло?

— Аллардайс... в него словно что-то вселилось, — Гестия поморщилась, мотнув головой и приложив ладонь к виску. — Он взбесился, напал на Септима, немного потрепал нас… но сейчас в отключке. В чем причина — не знаем.

— А я-то думал, этот день не может быть хуже. — Таддеуш провел руками по небритому лицу. — У нас массовый побег. Из Азкабана.

Воцарившаяся тишина была самым красноречивым ответом на заявление. Восклицательным знаком стал разбившийся стакан, который бармен до этого все время крепко сжимал в руках.

Гарри продолжал гипнотизировать взглядом свою кисть.

… Вдоль корпуса палочки змеилась тонкая трещина. Не толще волоса, она слабо светилась странным, постепенно угасающим синеватым сиянием. И то же сияние гасло под кожей его пальцев…

— Побег из Азкабана? — До него вдруг дошел весь смысл слов Праудфута, которые влетели в его уши несколько секунд назад, и он, наконец, отреагировал. — Побег?

— Да. Что с рукой? Сломал? — спросил Таддеуш.

Гарри быстро спрятал ее за спину.

— Нет, сэр. Все в порядке. Но… побег…

— Грюм приказал мне собрать всех, кто сейчас свободен, и направить в Азкабан. — Праудфут еще раз обвел взглядом паб. — Гай, останься тут и все подробно расскажи мне. Гестия, Гарри — немедленно на вызов.

— Надо же… — краем уха услышал Гарри, проходя мимо Фергюссона в сторону выхода. — А ведь я загадал именно «побег»…

_______

1. «Молот ведьм» — это особый спиртной напиток, который вам подадут в любом питейном заведении. Магическом, разумеется. Некогда «молот» пытались запретить, как мощное магоэкологическое оружие. Одно из самых известнейших свойств этого напитка — появление стайки синих лягушат рядом с пьющим. Этого можно добиться, потребляя только чистый «молот». Некогда целая комиссия из опытных волшебников решила выяснить, какими еще свойствами обладает данный алкогольный продукт. Заручившись поддержкой фонда трезвости, они приступили к эксперименту. Исследователям удалось добиться появления не только синих лягушат, но и тостера, совершенно нерабочего, однако транслирующего в отличном качестве композицию «Radio Ga Ga» в исполнении магловской группы Queen. Записи о других «призванных» «молотом» предметах и явлениях не сохранились. Однако доподлинно известно, что в финале эксперимента исследователи умудрились вызвать крах ценных бумаг на магловских биржах и Великую Депрессию. Таким образом, было выдвинуто предположение, что определенные дозы «молота ведьм» способны открыть доступ к новым измерениям, откуда предположительно являлись синие лягушата и тостер с голосом Меркьюри, а также искажать время-пространство и даже влиять на стоимость ценных бумаг. К сожалению, эта гипотеза так и осталась неподтвержденной, поскольку после недели эксперимента комиссия в полном составе уехала на пожизненное лечение в наркологический отдел св.Мунго.

— Поверить не могу, что набрала в команду сущих разгильдяев! Загонщики не отличат бладжер от квоффла, даже если тот прилетит им прямо в лицо, остальными и вовсе только ворота затыкать. Хотя о чем я говорю, они и в таком случае пропустят гол!..

— Сочувствую.

— Умудриться врезаться друг в друга на самом старте!..

— Понимаю.

— Я все готова стерпеть, но когда они вывернули из земли ворота…

— Джинни… — спросила Гермиона тоном сапера, обезвреживающего противопехотную мину. — Ты можешь мне точно сказать, сколько ты спала последние трое суток?

Джинни ошалело уставилась на подругу. Сходу она вряд ли была способна подсчитать количество часов сна, но дергающееся веко отбивало морзянкой «НЕДОСТАТОЧНО». Подрагивание других частей тела, в особенности пальцев рук, намекало на то, что последние сутки она жила на чистом кофеине и щепотке ненависти.

Заметила это не только Гермиона. Поэтому тот угол гостиной, который оккупировали девушки, был безжизненным, как рабочее пространство вокруг физика-ядерщика, который в самый разгар эксперимента выкрикнул «Вот же срань!» Даже Живоглот решил ретироваться под дальнее кресло.

— Джинни, ты ввалилась в гостиную с метлой наперевес, даже не сняв грязную форму. Ты уверена, что с тобой все в порядке?

— Разумеется, в порядке! Почему со мной что-то должно быть не в порядке?

Гермиона вздохнула.

— Сегодня утром за завтраком ты надела Кормаку[1] на голову тарелку с овсянкой за то, что он слишком громко смеялся. Хотя… спасибо за это. На вчерашней лекции ты наорала на профессора Бинса, перепутав его с Почти Безголовым Ником. Хорошо, что он ничего не замечает уже лет сто. Во время тренировок по квиддичу тебя слышит вся гостиная. При закрытых окнах. А прямо сейчас ты пытаешься отпить из совершенно пустого стакана после шести неудачных попыток.

Джинни сфокусировала взгляд на стакане в своих руках и отставила его с такой скоростью, словно это был скорпион.

— И это я молчу про то, что ты стала ложиться позже всех и раньше всех вставать.

— Ладно, хорошо! — Джинни всплеснула руками, заставив парочку первокурсников в дальнем углу пережить микроинфаркт. — Да, я не в порядке. Я волнуюсь. Мне нужно за месяц собрать и привести в форму оболтусов, которые так же далеки от квиддича, как… как ты. У нас на носу матч с Пуффендуем и…

— Да, только судя по тому, с какой частотой ты бронируешь поле, Пуффендую придется тренироваться прямо во время соревнований. И это не объясняет, почему ты воспылала такой любовью к ночным сидениям за учебниками. Как и все остальное.

Последние слова Гермиона произнесла с ощущением, что вышла на очень тонкий лед. Судя по глазам Джинни, так и было.

— Допустим, так. — Ледок весьма недвусмысленно хрустнул в ее голосе. — И что, по-твоему, является причиной?

Гермиона осторожно отодвинула чернильницу, рассчитывая на то, что следующая реплика может окончиться метафорической полыньей и вполне реально залитым эссе.

— Я не могу знать наверняка…

Хрусть.

— … но мне кажется, тебя что-то гложет. И это не скорый матч.

На сей раз лед не трещал. Кажется, она верно сместила акценты. Теперь нужно было аккуратно обойти опасное место, сделав петлю.

— Может, тебе стоит дать себе выходной хотя бы на пару дней? Никаких тренировок, отсидела занятия — и выбралась, скажем, к озеру. Посидишь в тишине на свежем воздухе, обдумаешь свою проблему. Я уверена, она легко решается, нужно только привести в порядок мысли…

Если все предыдущие шажки были максимально правильными, то с последним Гермиона, мягко говоря, дала маху. Пальцы Джинни, сжимавшие древко метлы, побелели так, что не было сомнений в ее способности сломать об колено кусок дерева в два дюйма диаметром.

— … ну или хотя бы поймешь, с чего начать.

Маловероятно, что эти слова ее успокоят, но попытка не пытка.

— Начать надо было с того, чтобы вообще не возвращаться сюда, — медленно проговорила Джинни, явно сдерживаясь из последних сил, чтобы не рявкнуть на подругу или, что еще хуже, дать волю слезам. Припухшие веки и краснеющий нос намекали, что предел уже достигнут. -Тебе самой не кажется, что засыпать тут… это как укладываться в склепе?

«Так вот оно что…»

Гермиона задумчиво провела по волосам, подбирая слова. Вряд ли она сумеет чем-то помочь тому, кто потерял в этих стенах родных. Все равно что дружески похлопать по плечу человеку с оторванной ногой и сказать: «Знаешь, я когда-то тоже загнал занозу в палец, и это было чертовски больно».

Если бы хоть кто-нибудь знал, как прирастить обратно отнятый кусок души…

— Может, и кажется. Но еще мне кажется, что у меня нет другого выбора — либо я доучиваюсь здесь один-единственный год и получаю свободу, либо всю жизнь я живу под диктовку своих страхов и не имею ничего. Понимаешь, какой расклад?

Джинни скривилась в улыбке, которая прямо-таки кричала о том, что на самом деле это тщательно замаскированная плачущая гримаса.

— Тебе легко говорить…

— Мне легко говорить, я здесь никого не теряла — ты это хочешь сказать? Вот только ты ошибаешься. Я тоже потеряла Фреда. И Люпина с Тонкс. Я потеряла здесь столько же, сколько и ты, и неважно, что эти люди не были мне родными по крови. Они все были частью моей жизни. Понимаешь это?

— Хорошо, и как ты тогда находишь в себе силы засыпать с мыслями, что на несколько этажей ниже — место, где их убили?

Гермиона пожала плечами, ощущая, как атмосфера вокруг постепенно накапливает электричество.

— Если я тебе скажу, что просто заставляю себя, ты мне поверишь? Что я стараюсь выкинуть эти мысли из головы и сделать вид, что всего этого не было?

Порой накопившийся заряд стоит сбросить, шарахнув хорошей молнией куда-нибудь в безлюдное место.

— Как ты можешь…

— Да запросто! — рыкнула Гермиона, понимая, что пришло время дать моральную пощечину. Разговор мало-помалу скреб по ее собственным полузажившим воспоминаниям. -Люди умирают, Джинни, и иногда трагически рано! Но вся дилемма заключается в том, что жизнь должна продолжаться. Знаешь, сколько еще смертей тебе придется пережить на своем пути? И после сделать вид, что отныне все будет хорошо? Потому что в основе всего мироздания лежит мысль, что это — это было последней несправедливостью на земле, что хуже уж точно быть не может, и вскоре все уравновесится счастливым и светлым будущим! Люди живут, веря в то, что всему есть предел, и в особенности — горю и мраку. Вот тебе вечный двигатель человечества, вот то, что заставляет меня каждое утро начинать с игнорирования того факта, что я учусь в долбанной!Братской!Могиле!..

Одним из неоспоримо примечательных свойств характера Гермионы было то, что он закалился в довольно взрывоопасной среде общения с Гарри и Роном. Есть люди, способные несколькими словами увести заряд негатива куда-то в пространство, оставив остальных почесывать затылки в раздумье: «и как это я был готов откусить Джеку нос?» В попытках выжить и вытащить из проблем своих друзей девушка овладела этим искусством в совершенстве.

Так и нехорошие искорки потухли в зрачках Джинни. Теперь глаза просто блестели от накопившихся слез. И неважно, что последняя тирада Гермионы заставила младших гриффиндорцев бочком разбежаться по спальням, как колония испуганных крабов.

— Выходит, и ты тоже это испытываешь? — тихо спросила Джинни, виновато глядя куда угодно, но только не в глаза подруги.

— И я, — ответила Гермиона, планируя в глубине души, что если этот прием не подействует, то она самолично утопит страдалицу в тазу с ромашковым чаем. — А теперь я бы настоятельно советовала тебе принять душ и переодеться во что-то другое, кроме измазанной формы. И если ты посмеешь спать меньше восьми часов, то снотворное зелье будешь встречать в еде чаще, чем соль.

На ее счастье (или счастье Джинни), протестовать та даже не собиралась. Наоборот, сокурсница выглядела так, словно ее организм только сейчас решил щелкнуть всеми тумблерами системы, осознав масштабы недосыпа.

Джинни быстро провела по глазам и поднялась с запачканного грязью кресла. Даже сделала попытку улыбнуться по-настоящему.

— Слушай, ты, наверное, права. Я пойду, хорошо?

— Более чем.

Девушка кивнула и двинулась к выходу. Затем зависла на пару секунд и вернулась за метлой.

— Гермиона, я тут еще кое-что хотела спросить… — пробормотала она, ковыряя прутья. — У тебя во сне не было ощущения, что замок слегка… дрожит?

— Ни разу.

— А.

Получив столь исчерпывающий ответ, Джинни, наконец, неверной походкой покинула гостиную. Гермионе почудилось, что по помещению пронесся общий мысленный вздох облегчения.

Она вернулась к своему эссе по новейшей истории.

Придвинула стопку подшивок «Ежедневного Пророка».

Перо аккуратно скользило по пергаменту, со скрипом выводя каллиграфические буквы. Гермиона поставила точку, пожевала кончик пера и потянулась к очередной подшивке.

Несколько секунд продолжалась благостная тишина, нарушаемая только шушуканьем и потрескиванием углей в камине.

А затем тишину вспорол вскрик.

* * *

— И-ДИ-ОТ!!!

Самое замечательное в Аласторе Грюме было то, что он относился ко всем одинаково. В его случае, правда, это означало только то, что при очередной ругани под раздачу попадут все. Точнее, его ругательства имели адресность, но на очередной звук луженой глотки престарелого мракоборца повернутся все головы без исключения. И все — с чувством вины.

И хотя в данный момент Грозный Глаз костерил не их, Гарри с Гестией Джонс обернулись почти мгновенно. Для Гестии это был настоящий подвиг — как оказалось, для нее нахождение на судне сущий кошмар. Поэтому все время его обследования она то и дело прерывалась на пробежку к борту, одолеваемая морской болезнью.

— Не позавидуешь парню, — прохрипела Джонс, кивая на стоявшего перед Аластором мужчину. Тот факт, что он был выше Грюма, стал скорее не преимуществом, а недостатком, поскольку под весом свирепости главы мракоборческого отдела он сгибался все более и более, обнаружив пару лишних сочленений. Еще немного, и бедняга станет изображать складной табурет.

— Учитывая, что он единственный, кто остался в живых из всей охраны Азкабана, я бы не согласился, — произнес Гарри.

— Поверь мне, сейчас он завидует судьбе тех бедолаг, — пробормотала Джонс, осторожно косясь на темноту за бортом. — Я конечно понимаю, что здесь он находился по приказу начальства тюрьмы, но в то же время ни он, ни кто-либо еще не сообщил в Министерство, что возле Азкабана ошивается магловское судно. И вот, пожалуйста — побег. У него стопроцентные шансы на звание «козла отпущения».

Они еще пару минут созерцали сцену разноса.

Гарри не оставляло ощущение легкого беспокойства, что сейчас все шло… правильно. Что он находился на своем месте, что события развивались так, как и было им положено — то есть убийственно тревожно. Он чувствовал себя той самой пустынной рыбкой, которая всю свою жизнь привыкла жить в смертельно опасных условиях. В аквариуме с чистой водой она будет чувствовать себя неуютно. Но стоит выпустить ее в озеро, состоящее из соляного раствора…

Он даже волновался больше не из-за факта побега Пожирателей Смерти, а из-за того, что всего за десять минут осознания для него это стало вполне себе обычным событием. Само отсутствие беспокойства вызывало беспокойство.

— Пойдем осмотрим все оставшиеся каюты? — предложил он Гестии, просто чтобы отвлечься от тревожного состояния.

Мракоборец бросила еще один мрачный взгляд за борт, где плескались ненавидимые ею волны, и кивнула.

По сути, осматривать уже было нечего. Все рассказал владелец судна, Генри Экланд, магл, который, судя по лицу, носом поздоровался с тараном. А о чем не поведал он, дополнил тот распекаемый Грюмом охранник из Азкабана, которого на судне знали под именем Эндрю. И по мелочи — остальные члены экипажа, которые все до единого были живы, пусть и не сильно здоровы.

Три месяца назад команда пиратского радио «Радио Ливингстон» наткнулась на узкий спектр радиочастот, который по согласованию магловского премьер-министра и министра магии был отдан волшебникам. Более того, мистер Экланд умудрился выбрать еще и территориальные воды, которые попадали под юрисдикцию магического сообщества Британии. А именно — тот участок вокруг куска скалы, где высилась башня Азкабана.

И вот тут человеческая природа развернулась во всей своей коррумпированной красе.

В первую очередь, новая радиостанция привлекла покупателей рекламного времени, которые, если честно, сильно страдали от монополии существующего волшебного радио. Они ринулись на новую волну, как воздух — в чистый вакуум.

Но все еще оставался вопрос законности нахождения магловского судна в миле от Азкабана.Да, граница магической защиты тюрьмы проходила только в полумиле от скалы. Однако шляться возле нее тоже не позволялось.

Если бы на страже Азкабана остались дементоры, они бы решили вопрос в максимально короткие сроки и заодно устроили себе шведский стол. Но теперь тюрьму охраняли люди, пусть и с волшебными палочками в руках.

То, что «Радио Ливингстон» транслировало действительно хорошую музыку, уже значительно дестабилизировало весы закона. Одно дело, когда каждый отдых смена скучает за избитыми дорожками единственно доступной радиоволны, лениво перебрасываясь новостями из «Пророка». И другое, когда в казематах звучит непривычное, но крышесное «Putting Out The Fire» [2]. А то и «Cherry Bomb»[3], особенно приветствовавшееся мужским коллективом.

Но нарушить закон начальство Азкабана толкнули не музыкальные предпочтения, а то, что за разрешение для судна находиться в этих водах можно было взимать плату с тех волшебников, что покупали рекламу на радио. Аргумент был один: «Мерлин великий, это же маглы, какой подвох можно от них ожидать? А пара лишних сотен галлеонов никому еще не мешала».

Разумеется, министерству магии ни к чему было об этом знать.

В защиту, или, точнее, уже в качестве эпитафии начальству тюрьмы можно было сказать лишь то, что оно было не совсем наивным. Так, послать на судно одного из охранников под именем Эндрю, чтобы тот встроился в коллектив «Радио Ливингстон» и координировал действия маглов, было в целом неплохой задумкой.

Но от массового побега заключенных и убийства всех сотрудников Азкабана это все равно не спасло.

Судя по лицу Эндрю, он действительно был бы счастлив, если бы разделил их судьбу. Не очень-то легко, когда твое начальство уходит от ответственности трагически насильственным образом, перед этим накосячив за все непрожитые годы наперед. Когда Гарри поравнялся с ним, незадачливый страж тюрьмы был абсолютно морально уничтожен.

— … и я позабочусь о том, чтобы ты всю оставшуюся жизнь не покидал своего рабочего места! Даже выделю для этого отдельную охрану, и, подери меня гаргулья, я вполне способен снова нанять проклятых дементоров лично для тебя! Джонс! — гаркнул, наконец, Аластор. — В Отдел его, под стражу!

Едва зеленоватая лицом Гестия, мысленно попрощавшись с теми остатками ужина, которые еще не потеряла, трансгрессировала вместе с Эндрю, на палубу поднялся один из мракоборцев.

— Сэр, — обратился он к Грозному Глазу. — Сэр, я осмотрел капитанскую рубку, и кое-что обнаружил.

Грюм повернулся к нему с медленностью самонаводящегося орудия.

— Ну?

— Стало понятным, как они проникли отсюда в Азкабан. И… вам нужно взглянуть на это, сэр.

Хоть глава мракоборческого отдела и был близок не просто к точке кипения, а к отметке моментального выпаривания воды, самодуром он не был. Поэтому, против ожидания Гарри, лишь сдержанно кивнул и проследовал в рубку.

Гарри в растерянности потоптался несколько секунд. С самого его появления на судне Грюм не обращал на него внимания. Все как бы негласно договорились, что каждый здесь не случайно и каждый выполняет свою работу. Даже если этот каждый не в форме и без жетона.

Ему ведь не поступало никаких приказов, кроме осмотра судна, так? Значит, он имеет полное право подсмотреть, что же именно обнаружили в рубке.

* * *

Там не было ничего особенного, что выбивалось бы из интерьера среднестатистической рубки. Ну разве что радиопередатчик на столе. И вон та большая обожженная окружность на полу, которая выглядела так, словно кто-то аккуратно налил бензин и поджег. В ней — следы ботинок, такие же выжженные.

А еще — запах. Достаточно знакомый, вызывающий воспоминания о каминах.

— И что все это значит? — высказал вслух Аластор Грюм мысли Гарри.

Мракоборец осторожно откашлялся.

— Порох, сэр. Летучий порох. Они использовали его довольно необычным способом.

— Каким еще необычным способом его можно использовать? — мрачно прогудел Грозный Глаз, рассматривая окружность и следы в ней.

— Для удаленного доступа к каминной… сети… — мракоборец споткнулся на предпоследнем слове, когда на него метнули убийственный взгляд единственного глаза.

— Какого доступа? — в каждом слове Аластора Грюма слышался бодрый посвист моргенштерна. — Порох можно использовать только в каминах, и точка. И в Азкабан можно попасть только через определенный камин в министерстве, поскольку у него защищенная сеть.

— Ну… — мракоборец покосился на стол, где стоял радиопередатчик. — Вообще-то оказалось, есть лазейка. Из-за последнего обновления чар каминной сети…

— И?

Мракоборец взял что-то со стола, что оказалось обычной записной книжкой.

— Понимаете, сэр… Из-за частых ошибок пользователей при неправильном произнесении названия [4] точки назначения было решено добавить для каминной сети одну функцию. Вы знаете, о чем я. Если адрес не найден, то сеть автоматически назначает им тот же камин, в котором находится пользователь. Иногда функция работает не только внутри камина, но и в некотором радиусе вокруг…

— Так.

Гарри навострил уши.

— Это зависит от мощности самого камина, подключенного к сети. Чем он больше, чем больше пользователей могут им воспользоваться… тем, оказывается, шире этот радиус.

Кадык мракоборца дрогнул, словно он никак не мог справиться с комком в горле. Глаз Грюма смотрел с дружелюбием пушечного дула.

— … а камин Азкабана, который установили в этом году, специально рассчитан на большие партии людей, и с обновлением у него получился, эээ… очень широкий радиус действия. И это судно… оно попадает под него. По всей видимости, никто еще не знал о существующей ошибке обновления…

Бедный мракоборец выглядел сейчас не лучше Эндрю.

Грюм втянул воздух остатками носа.

— Та-ак… я вижу, что есть что-то еще?

— Да, сэр… Этот порох… нужно провести более подробный анализ, но он… в общем, он изготовлен кустарным способом. Не лицензионным. Поэтому определить, кто имел доступ к каминной сети Азкабана в этот временной промежуток, невозможно…

Аластор зацыкал. От этого не по себе стало даже Гарри, который решил, что благоразумнее будет немного отойти назад.

— Ц-ц-ц… выходит, у нас здесь орудовали волшебники, которые — а) знали об ошибке обновления сети; б) рассчитали радиус действия камина Азкабана; в) изготовили Летучий порох с нуля, потому что секрет его синтезирования находится под грифом государственной тайны; г) узнали про это корыто и захватили его как транзитную площадку; д) их невозможно отследить. А, и да, е) они оказались в состоянии перебить всю охрану. Я ничего не упустил?

— Нет, сэр.

Грюм помолчал. Его молчание было более угрожающим, чем десяток Авад. Оно водило по нервам хуже, чем ножовка — по струнам скрипки.

— И еще, сэр… — произнес мракоборец. — Эта записная книжка, похоже, принадлежала одному из них. Здесь есть имя владельца… эээ… Велиус Сетон. И записи, подробно описывающие удаленный доступ. Отсюда я все и почерпнул.

Как Гарри не старался, со своего наблюдательного пункта он не разглядел ни единой страницы в записной книжке. Впрочем, с его зрением он чудо, что вообще заметил ее в руках мракоборца.

— Среди беглых Пожирателей смерти, егерей и сочувствующих режиму Волан-де-Морта никогда не было волшебника по имени Велиус Сетон, — очень спокойно произнес Грозный Глаз. — Если это подставное имя, то вряд ли бы он стал помечать им свою записную книжку.

— Но, сэр, здесь буквально на первой странице предложение: «Мое имя Велиус Сетон»…

— Если это способ навести на ложный след, то для человека, способного с нуля создать Летучий порох и взломать каминную сеть Азкабана, он невероятно тупой.

Мракоборец помялся и протянул записную книжку Аластору Грюму.

— Может быть, он просто не от мира сего, а здесь оказался не по своей воле, как инструмент? — высказал он предположение.

Грозный Глаз сунул книжку в карман своей необъятной куртки, которая, судя по количеству клапанов, как минимум вмещала в себя все существующие модели детекторов лжи и вредноскопов, несколько запасных волшебных палочек, батарею противоядий и одну небольшую складную метлу.

— Сомневаюсь. По свидетельству Эндрю и этих маглов, их было только трое. И незаметно, чтобы кого-то из них вели не по своей воле.

Это Гарри тоже слышал как минимум в нескольких изложениях, прежде чем маглам-свидетелям стерли воспоминания. И в общей картине, сложенной из мозаики рассказов, фигурировали двое мужчин и женщина.

— Кстати, Дерек, тебе не показалось, что описание одного из «пиратов» было слишком уж знакомым? — спросил вдруг Грюм.

— Вы про того, который «гнусная матерящаяся рыжая рожа с клыками», «размазанное пятно с крыльями» и «чуть не сломал мне лоб шотландским поцелуем» [5]?

— Именно, — Грозный Глаз кивнул. — Носфи, сукин сын. Пора бы уже разместить ориентировки на этого ирландского вампира и заодно намекнуть Обществу ночных джентльменов, что он зарвался.

Гарри запоздало услышал, как за спиной раздались шаги двух пар ног, причем одна пара двигалась не слишком уверенно.

— Носфи? — Гестия Джонс шагнула в рубку, все еще отливая легкой зеленью. — Погодите… он конечно тот еще смутьян, но чтобы нападать на людей и участвовать в нападении на Азкабан…

— Не вижу никаких причин, почему он мог этого не делать, — Таддеуш Праудфут прошел мимо посторонившегося Гарри.

Аластор принял его появление так же, как принимают горькую таблетку — поморщившись. Он уже был в курсе того, что произошло в «Черном низзле». В целом, Гарри испытывал сочувствие к престарелому мракоборцу — всего за пару часов на того свалился побег заключенных из Азкабана и непонятная вспышка бешенства в рядах его собственных подчиненных.

Он-то как никто другой знал, что это такое, когда жизнь решает вытряхнуть на тебя весь заготовленный мешок проблем.

— Сэр, я поместил Аллардайса Тернера под стражу, бармену, как свидетелю, память подправил. Септимус Фрост в полном порядке, отделается парой швов. Гая Фергюссона тоже пришлось временно поместить в камеру, есть подозрение, что он под видом обезболивающего зелья дал Тернеру нечто другое, — отрапортовал Таддеуш.

— Значит, устроим ему чаепитие с особым ингредиентом в чае.Таддеуш, раз уж ты прибыл, сгоняй-ка в Азкабан. Мне нужно, чтобы ты осмотрел камин на предмет использования каминной сети. И да… Поттера с собой бери, пока он еще что не подслушал. Да, я великолепно видел тебя все время, пока ты прятался в дверном проеме!

* * *

Мадам Пинс была жутко раздражена.

Для библиотекаря нет ничего дороже, чем тишина и покой. Со временем все библиотекари приходят к такому образу жизни. Причина его достаточно проста — полки с книгами служат отличной звукоизоляцией, отсекая постоянного обитателя от шума бренного мира. И появление любых громких звуков раздражает так же, как струя холодного придонного течения в прогретом солнцем мелководье.

Появление же этой… Грейнджер, всегда было равносильно невесть откуда взявшемуся ледяному цунами. За годы обучения студентки мадам Пинс испробовала на ней все известные ей методы демонстрации неудовольствия библиотекаря, начиная от неприязненных взглядов и покашливаний и заканчивая утерей карточки.

С тем же успехом можно было попробовать пинками сдвинуть небольшую горную цепь.

Грейнджер слишком громко листала драгоценные страницы. Слишком громко хмыкала. И даже имела наглость вслух выражать сомнения по поводу написанного! Хоть она и делала это шепотом, но вопиющая наглость критиковать авторов превращала тихое бормотание в отдающийся в ушах грохот.

На самом деле мадам Пинс, несмотря на должность, за всю жизнь по своей воле открыла лишь пару книг. Первой был какой-то бульварный любовный роман про оборотня и вейлу, а второй — ее гроссбух, где она вела учет книгам. Поэтому она свято верила в непогрешимость авторов. А также в то, что настоящее предназначение книги — стоять на полке как можно дольше.

На сей раз, правда, эта студентка потребовала подшивки «Ежедневного Пророка» за последние полгода. Если бы только она не перемежала их перелистывание замечаниями вполголоса…

Несмотря на раздражение, мадам Пинс все-таки вытянула длинную шею, одновременно пытаясь одним глазом следить за заполнением журнала и другим — за Грейнджер. Она впервые видела, чтобы кто-то с таким неподдельным интересом листал старые подшивки.

И некоторые из них она откладывала с такой осторожностью, словно те могли рассыпаться в прах от одного-единственного прикосновения…

* * *

Архитекторы, если дело не касается простых типовых застроек, имеют обыкновение чем-то вдохновляться, прежде чем воплотить свое творение в чертежах, модели и наконец — камне. Чем вдохновлялся архитектор Азкабана, Гарри знать не хотел. Как минимум с психическим здоровьем там обстояло все крайне катастрофично.

Внутренние помещения башни, как и ее экстерьер, были воплощенной неуютностью. Как если бы кто-то решил в камне отобразить крайнюю степень депрессии и параноидальной шизофрении. Даже дверные проемы и ступени за неделю могли превратить самую крепкую психику в подобие сыра с дырками. Здесь было столько неприятных углов, выступов и воплощенной в геометрических фигурах мрачности, что «Радио Ливингстон» и в самом деле превращалось в подобие спасительной нити в жутком лабиринте.

Похоже, заключенными себя здесь чувствовали все. Даже охранники, ныне покойные.

Тела, как заметил Гарри при входе в служебные помещения, где стоял злополучный камин, были убраны. Их роль теперь играл меловой контур, обозначавший местоположение. Честно говоря, с трупами это место смотрелось бы не так жутко. По крайней мере, угроза была прямо перед тобой, а не где-то в атмосфере.

Он невольно передернул плечами, словно обнаружил за шиворотом здорового мохнатого паука.

— Да, местечко не из приятных, — обмолвился Таддеуш Праудфут, заметив его реакцию. — Так что давай разделаемся с ним быстрее. Будь другом, сбегай на верхний ярус и осмотри еще раз все там, хорошо?

— Да, сэр… — Гарри бросил взгляд в сторону винтовой лестницы, которая хищно ухмылялась в темноте дверного проема. Выглядело непривлекательно. — Но, может, лучше подняться вдвоем?

— Насчет заключенных можешь не переживать. Там пусты все камеры. Патруль, что прибыл сюда по вызову того… Эндрю с баржи, не обнаружил ни одной живой души.

Праудфут отколол от своей формы жетон и протянул Гарри.

— Держи пока. Там могли поставить дополнительные чары для ограждения. И учти, жетон отслеживается.

В голове Гарри мигом сложились два пазла.

— Так вот как вы нашли меня в Годриковой впадине!

— Ты бы сразу догадался об этом, если бы внимательнее слушал лекции во время подготовки. На все жетоны мракоборцев наложены отслеживающие заклинания. А теперь давай, не болтайся под ногами и иди наверх, я пока займусь камином.

* * *

До самого верха винтовой лестницы, выходившей на верхнюю площадку Азкабана, Гарри так и не добрался. Не потому, что идти даже по совершенно пустой тюрьме было, мягко говоря, пугающе.

Он попросту отсутствовал.

Лестница обрывалась неровно откушенным ломтем. На площадке валялись куски камня, а двери ближайших камер были вмяты в стены так, словно здесь играл в плюй-камни великан. Играл, разумеется, камнями из тюремной кладки.

Искать тут было нечего, кроме груды щебня и возможности свернуть себе шею, упав в провал на месте лестницы. Но Гарри все-таки честно стал изучать окружение, даже осмотрел камеры верхнего яруса. Там он не нашел ничего, кроме скудной тюремной обстановки. Даже матрасы заключенных не содержали в себе ни единой искорки жизни.

Стоит сказать, что палочка после инцидента в «Черном низзле» работала как ни в чем не бывало и прекрасно все освещала. Ни потрескиваний, ни чиханий магическими искрами, ни подозрительного шипения. Даже трещина, которая так отчетливо излучала тот жутковатый синий свет, находилась только после тщательного ощупывания корпуса.

Несколько пробных заклинаний не дали никакого результата. Все работало, как обычно.

Большая часть догадок, которые так или иначе возникали в голове Гарри, обладала фантастическим уровнем топографического кретинизма. Они могли неделями блуждать вокруг да около, пока, будучи на самый волосок от очевидного, не добирались наконец до мозгового центра. Но уж добравшись, отрабатывали все недели простоя.

Итак, произошедшее в зале Совета и в «Черном низзле» было вызвано ничем иным, как смертельно опасной ситуацией. В первый раз на Гарри падала люстра, а во второй — летел кулак Аллардайса. Оба раза сопровождались мощным магическим выбросом, который, видимо, как-то воздействовал на его восприятие, иначе — откуда те странные видения из какого-то другого времени… Когда он, например, раздул тетушку Мардж лет пять назад, такого не было.

Гарри в раздумьях взглянул в сторону лестничного провала. В целом, ситуацию можно смоделировать… Но так как он не был стопроцентно уверен, он решил отказаться от такого варианта. Вместо этого он еще раз испробовал на стене совершенно безобидный для нее Остолбеней.

И кое-что заметил.

Свет заклятия явственно выхватил на камне кладки четыре размазанные полосы, которые ранее не попали в поле зрения.

Гарри подошел ближе и подсветил пятна крови. Вне всякого сомнения, кто-то прошел здесь, оперевшись о стену раненой рукой и оставив отпечаток.

Может быть, был какой-то смысл осторожно соскрести эту засохшую кровь во что-нибудь, чтобы по ней восстановить облик владельца. Хоть и существовала высокая вероятность, что это всего лишь заключенный или охранник, которого могло ранить при разрушении лестницы.

К сожалению, рытье в сумке не дало ничего, что могло бы послужить хотя бы примитивным конвертиком или сосудом. Зато под пальцы попал тот самый временной реконструктор Джорджа.

На сей раз Гарри не раздумывал, тратить ли ему драгоценный второй заряд из трех.

— Восьмое сентября, шестнадцать часов двадцать минут.

Коробочка в руках замерцала, как старый проектор, отображая прошедшее время. Гарри изо всех сил надеялся, что на этот раз он угадал с временным промежутком.

И это… действительно сработало.

Одно было плохо. Реконструктор в мелких подробностях показывал все, что происходило в прошлом. Даже освещение он передал со скрупулезностью работника статистического учреждения. А оно здесь было не лучше, чем в самой обыкновенной пещере, куда не завезли фентезийные украшения в виде светящихся грибов и кристаллов.

Поэтому единственное, в чем пока мог быть уверен Гарри, глядя на поднимающуюся по лестнице фигуру из прошлого — она точно принадлежала мужчине среднего роста. Причем к страже Азкабана он не имел никакого отношения.

А еще у него был шарф, закрывающий лицо до самой переносицы, и надвинутый на глаза капюшон. В точности как у одного из тех, кто взял на абордаж судно радиопиратов. По их рассказам, шарф был серый, здесь же он являлся неясным, слегка светлым пятном.

Фантом вглядывался в тени еще целых дверей тюремных камер. Наконец, он замер почти рядом с Гарри.

- Ты уверен?[6]

Тихий хриплый голос прозвучал слегка искаженно, как на не самой качественной пластинке. Но на долю секунды Гарри до холодка в позвоночнике испугался, что отпечаток прошлого обратился прямо к нему.

Фигура помолчала. Затем произнесла еще одну фразу, не менее загадочную:

- Хорошо, но мы уже на верхнем ярусе, и везде та же картина. Если он…

Время вышло. Изображение исчезло, оставив после себя лишь груду камней и искореженного металла в стенах.

У Гарри чесались руки использовать реконструктор еще раз, но это был предпоследний заряд, и неизвестно, сказал бы человек с шарфом еще что-то, что помогло бы прояснить картину. А он уже наговорил столько, что нужно как минимум с десяток зарядов.

Итак, взломщик обращался к кому-то, кого не было в поле зрения. А учитывая, что говорил он очень тихо, вряд ли этот кто-то мог стоять, скажем, где-то в начале лестницы. Гарри даже не слышал второй голос, хотя человек явно отвечал на реплики.

Оставалась одна-единственная жизнеспособная версия, и Гарри был бы счастлив, если бы она не подтвердилась. Он уже видел подобные разговоры с самим собой. Так когда-то разговаривал Квиррел, когда выступал в качестве личного транспорта Волан-де-Морта.

Волан-де-Морт, конечно, умер. Но нет ни единого повода, чтобы НЕ предполагать существование другого темного мага, который способен вселяться в чужое тело.

А с учетом того, что произошло на барже и здесь, в Азкабане, эта версия не просто выделялась из ряда других, а прямо-таки размахивала огромным транспарантом и дудела в вувузелу.

Оставался еще один вопрос — так кого же конкретного, черт возьми, должен был найти здесь этот человек с шарфом?

* * *

Гермиона отсортировала последние подшивки «Ежедневного Пророка» и осмотрела результат своих трудов. Как мадам Пинс не следила за ней, она не заметила, что девушка аккуратно вытаскивала из сшитых стопок определенные номера.

Налево отправилось около восьми штук газет. Направо — подшивки, подвергшиеся легкой экзекуции.

Она опасливо взяла в руки тощую стопку, что лежала слева и отсортировала ее по датам. И, немного подумав, освободила от ниток и добавила ту самую газету, которая стала причиной ее громкого «ЧТО?!», поднявшего на уши всю гостиную Гриффиндора.

Если Гермиона что и понимала, то либо она сошла с ума, либо в редакции «Пророка» кто-то решил устроить розыгрыш, который за полгода почему-то никто не заметил.

Другие объяснения, почему все материалы в левой стопке описывали события реальности, где Гарри Поттер был мертв, а Темный Лорд пребывал в добром здравии, в голову просто не приходили.

…Она была настолько поглощена этой находкой, что не обратила внимания на легкое пошатывание стеллажей с книгами, словно те решили отряхнуться от многовековой пыли.

Легкая дрожь волной прокатилась по всему замку, вызвав всего у пары студентов легкую панику вестибулярного аппарата да погремев посудой на кухне, не уронив, впрочем, ни одной тарелки.

Как и в первый раз, никто ничего не заметил. Лишь старый пес Хагрида завыл дурниной, да заухали совы.

_________

1. Да, Кормак на то время уже не должен был учиться в Хогвартсе, но и это не помешает автору поиздеваться над ним.

2. В исполнении великолепного Дэвида Боуи.

3. Группа The Runaways

4. Всякие "Косалеи" и прочее.

5. Не то, о чем бы вы могли подумать, а удар лбом о лоб противника.

6. На деле Гарри услышал "Are you sure?". Учитывая, что в английском языке нет родовых окончаний у причастий, эта фраза дала ему еще меньше зацепок, чем в русском языке. Зачем вам эта информация? Возможно, тут зарыта собака.

Если рассматривать по существу, то любой лес представляет собой очень большое общежитие. В своих норах обитатели только спят и прячутся, а вот все остальные жизненно важные занятия справляют на одной общей площади. Разница только в том, что простой поход за завтраком усложнен не занятой плитой или продиранием через джунгли выстиранных простынь, а возможной подачей тебя же самого в виде блюда.

Поэтому и нравы в лесу были соответствующие. Чужих здесь не любили по причине того, что их гастрономические пристрастия могли поставить под угрозу уже существующий строй и вообще заставить пересмотреть всю систему.

Но никто даже не осмеливался спорить с тем чужаком, который веселья ради способен завязать узлом самую большую сосну в Запретном Лесу или отколотить вас вашей же ногой. Поэтому к Грохху не имели претензий даже кентавры, которые успели по достоинству оценить пару метких великанских пинков. А поскольку Грохх приходился младшим братом Хагриду, то и с последним Лес установил нейтралитет. Отныне ему были открыты все тропки. Если бы Хагрид обладал хоть какой-то жаждой власти, то Лес и вовсе бил бы ему земные поклоны. К счастью, он лишь наполовину был человеком. Поэтому вполне довольствовался тем, что кентавры не пытались подстрелить его из-за кустов, позволяя разгуливать чуть ли не на самых дальних рубежах чащобы.

Как раз они-то его и волновали сейчас больше всего. Настолько, что он отпросился на сутки у директора МакГонагалл, чтобы отправиться в небольшую экспедицию. А виной всему была целая миграция небольшой области Леса, что затронуло всех остальных обитателей. Эдакое Великое переселение народов на заре времен, но в миниатюре. Все, что долетало до спрятанных под огромной косматой копной волос ушей Хагрида — так это смутные вести о неведомой опасности.

Собственно, поэтому он и шагал прямо сейчас по Лесу, рассчитав место предполагаемой проблемы по тому, откуда со всех ног удирала магическая фауна, а порой даже флора. Например, ложнопапоротник прыткий весьма шустро расползся по окрестностям, ни в какую не желая оставаться на прежнем месте.

«От бухты Бэнтри и до Кэрри Квэй,

От Голуэя и до Дублин-таун,

Не видел девушки той милей,

Что встретил я в графстве Доун…» [1]

По музыкальности голос Хагрида стоял где-то между небольшим горным обвалом и ревом подстреленного медведя. От такого любое жюри на вступительном прослушивании предпочло бы сразу выйти в окно. Самого же лесничего все более чем устраивало: во-первых, песня не давала заскучать, а во-вторых, он хотел, чтобы его слышали.

В голове Хагрида уже теснились догадки насчет того, кто мог стать нарушителем спокойствия в Лесу. Даже место, откуда в панике разбегались обитатели, на это намекало. Старое гнездовье пауков. Он был уверен: побегав на вольных хлебах после вероломного участия в нападении на Хогвартс, стайка воплощенного членистоногого коварства вполне может набраться наглости вернуться на старые места. А значит, они должны его услышать. И если пауки услышат Хагрида, то постараются освободить жилплощадь как можно быстрее. Они будут уверены, что он не простит им предательства.

Сам Хагрид не был в этом уверен. И несмотря на все то, что натворили правнуки Арагога, это не давало ему морального права всадить арбалетный болт в один из восьми глаз даже самого захудалого паука. Поэтому он надеялся, что одного лишь его голоса должно хватить, чтобы они разбежались сами.

Судя по старой паутине, которая болталась на ветвях, как забытые носки на веревке, он был на месте. Набрав побольше воздуха в грудь, Хагрид приступил к последнему этапу вокальной атаки:

«Забуду про трубку, коня позабуду,

И поле пахать я не буду,

Пока в дом невестой румяной

Не введу звезду графства Доун...»

На поистине громогласном «Доун» он сдвинул клочья паутины на кустах и ввалился в старое гнездовище. Оно было пустым, как кошелек неудачливого игрока в покер. Хагрид вздохнул. Похоже, его затея сработала.

И только секундой позже он услышал странное потрескивание, которое не имело никакого отношения ни к скрипу хелицер паука, ни к ломающимся под лапами сучьям. К тому же, в воздухе заброшенного логовища тянуло дымком.

Осторожно вложив в арбалет болт, лесничий двинулся на звук. Пересекая старое жилище Арагога, он отметил про себя, что здесь не было никаких следов свежей паутины. Что было крайне удивительно. Обычно пауки стремятся оставить паутину везде, где только появляются. В этом они подобны малолетним хулиганам, которым попал в руки баллончик с краской.

Тем временем лес медленно накрывали сумерки, сочащиеся с восточного края. В пока что легком подобии темноты Хагрид заметил, что дальний край логова — как раз за обширным сгнившим пнем — отсвечивает неровным сиянием. Еще он ощущал, что жизни на этом пятачке земли почти не осталось. Даже деревья выглядели так, словно вот-вот были готовы сделать корни.

Он зашел за пень.

Чтобы понять его дальнейшее удивление, нужно немного подробнее рассмотреть это место.

Первое — там валялось воронье гнездо, сброшенное, по всей видимости, сильным ветром. В этом не было совершенно ничего удивительного. Второе — а это, пожалуй, могло бы удивить не знакомого с Запретным Лесом человека — рядом лежала тушка вороны и несколько яиц. Довольно необычное сочетание для самого разгара осени, если бы не тот факт, что вороны Леса сами по себе не были обычными. То, что их птенцы умудрялись развиваться с феноменальной скоростью за неделю, не шло ни в какое сравнение с теми удивительными инструментами, которые изготовляли вороны для добычи пищи. Поэтому и высиживание птенцов в сентябре не было чем-то неестественным.

А вот третье как раз и относилось к области невероятного. Даже по меркам Леса.

Гнездо тлело. Тлели и играли язычками медленного пламени сухая трава и листва вокруг. Тушка вороны превратилась в жаркое в собственных перьях, а яйца вокруг — в фриттату по-походному. И среди этого странного костерка сидел один живой огонек. Сидел и сонно клевал огромной для крошечного тельца головой.

Хагрид разрядил арбалет и повесил его за спину, а затем наклонился к спаленному гнезду. Потом подумал и достал пару крепких перчаток из кожи дракона.

— Ну-ну, малыш, — пробормотал он, беря огонек в огромные руки. Тот рисковал совершенно потеряться в котловане из драконьей кожи. — И как ты оказался в вороньем гнезде?

В этот момент борода лесничего пропустила несколько искр странного, чистого синего света. Хагрид вздрогнул и быстро выпрямился, осторожно держа свою находку. У него возникло ни с чем не сравнимое ощущение. Как вроде бы его собственный ботинок как-то… недовольно завозился на ноге. Это были отличные ботинки из бычьей кожи, крепкие и подбитые железом. Ему даже почудился отдаленный рев на самом краю слуха, словно взревел племенной бугай.

Хагрид отшатнулся и сделал несколько шагов назад. Наваждение исчезло, будто согнанный порывом ветра туман. Он притопнул. Ботинки вели себя… ну, как ботинки. Даже ему, полувеликану, который был способен щелчком вызвать сотрясение мозга у взрывопотама небольших размеров, стало очень жутко. Хагрид поискал взглядом вокруг, переложил находку в другую руку и поднял с земли длинную палку, покрытую лишайником. Затем осторожно потыкал этой палкой землю вокруг. В особенности то место, где только что стоял. Никто и ничто не отозвалось.

— Ну и дела… — пробормотал лесничий, бросая палку. Спокойнее ему, если честно, не стало. Но по крайней мере, странности решили на сегодня оставить его в покое. Поставив себе задачу в ближайшие дни поболтать с кентавром Флоренсом насчет Запретного Леса, он покинул старое логово Арагога, бережно убаюкивая крошечное тельце в ладони.

Лес молчал. Он сохранял ту особую тишину, к которой прибегает кролик, забившись в нору и слушая, как лиса раскапывает порог его дома. Лес боялся.

Палка тоже лежала недолго. Спустя несколько секунд она неуверенно поползла куда-то в сторону. Теперь ее покрывал не только лишайник, но и подобие чешуи.

* * *

Утро ввалилось с бесцеремонностью семьи дальних родственников.

Гарри встретил его совершенно красными от недосыпа глазами и слегка подергивавшимся веком. Последний час он убил на то, чтобы не уснуть в процессе составления рапорта, сидя в офисном закутке Таддеуша, и сейчас в очередной раз пытался прочесть написанное. Строчки не всегда складывались во что-то осмысленное. Чаще всего они просто прыгали как им вздумается и показывали непристойные жесты.

Мракоборческий отдел постепенно оживал. Нарастающий будничный шум превращал голову в одну большую сферу чистой боли, которая по недоразумению обзавелась глазами.

«… были обнаружены пятна крови. Также с использованием реконструктора времени производства «Всевозможных волшебных вредилок» удалось установить следующее…» — изложенное Гарри читал с некоторым удивлением. Он попросту не помнил, когда успел все это написать, да еще таким канцелярским языком. В целом рапорт был готов, и самое время отнести его Грюму.

— Пятна крови? — Аластор пробежал взглядом скачущие чернильные строчки на пергаменте и отложил рапорт в сторону. — Почему ты сразу не сообщил, когда вернулся из Азкабана? Ты взял образцы?

В действительности Гарри и сам не мог бы ответить на вопрос, почему он этого не сделал. Он лишь спустился к Таддеушу, рассказал ему все, а затем был отправлен на судно, чтобы и дальше выполнять работу мальчика на побегушках.

— Нет, сэр. Забыл.

Грозный Глаз тяжело засопел.

— Так, парень. Это был последний раз, когда ты произнес при мне слово «забыл». Тебе ясно? Никакого «забыл»! И никаких других понятий, которые синонимичны этому слову! Для тебя отныне его не существует — усвоил?

В голове Гарри все это отдавалось вспышками красноватой боли. Он безумно хотел спать и даже перед лицом надвигающейся катастрофы в виде гнева Аластора Грюма (и добавочной недели в архиве) был способен только на очень широкий зевок.

— Да… сэр. — Он смутно уловил, что от него требуется.

— Нет твоих пятен крови. Видел, на каких соплях держался верхний ярус тюремной башни? Рухнул он. Пару часов назад.

Гарри моргнул. Тут было что-то не так. Перед проснувшейся тревогой отступила даже сонливость.

— Сэр, ярус был поврежден, но когда я находился там, я не заметил никаких признаков скорого обрушения. Там была взорвана лестница, однако стены…

— Но ярус обвалился, и это факт.

Картина все никак не сходилась. Уж что-что, а на такие вещи у Гарри все-таки имелось чутье. Пусть он и не разбирался в строительстве, но простая логика подсказывала ему, что обычно обвалам предшествует потрескивание и выпадение мелких частей кладки. Стены верхнего яруса башни не давали ни единого намека на обрушение. Там даже трещин не было.

— Сэр, вы ведь направили туда мракоборцев для охраны места происшествия. Может быть, они что-то недоговаривают?

Грюм постучал по столу скудным набором фаланг пальцев.

— Похвально, что ты взял под подозрение всех, кто имел к этому отношение, но нет. Из них никто даже не заходил в башню, посты были расставлены снаружи по периметру. Я проверил по отслеживающим чарам на значках. Они видели лишь, как обрушилась часть Азкабана.

Гарри стоял пошатываясь под весом недосыпа и очередной «приятной» новости. Он слышал слова Грюма, но они прошли сквозь мозг, как вода сквозь дуршлаг. Все, что он сумел подытожить — случилось что-то, что не могло случиться ни при каких обстоятельствах.

— Ладно, прочел я про этого твоего странного мага. Оригинальный способ, конечно, вычислять подозреваемых… Надо будет связаться с Джорджем Уизли по поводу этой штучки. Думаю, ты видел… Как его там… Велиуса Сетона. Молодец, что описал его подробно, как смог — нам пригодится. А теперь, полагаю, в свете последних событий я должен вернуть тебя к обязанностям мракоборца. Я почти весь состав направил на облавы, и мне нужны люди. — Грюм отодвинул один из ящичков стола и протянул Гарри кусочек латуни с номером. — Держи и… Погоди, а чей жетон у тебя приколот?

Гарри перевел взгляд на отворот куртки. Там поблескивал жетон Таддеуша Праудфута, который он так и не отдал.

— Сэр, это… Это жетон Праудфута, он дал его мне, чтобы я смог пройти к верхнему ярусу Азкабана, если бы там были заградительные чары мракоборцев.

По лицу Грозного Глаза пробежала тень. У нее ушло на это две лишних секунды: лицо престарелого мракоборца было так же нелегко пересечь, как поле боя Первой мировой.

— Вернешь ему, как увидишь. И потом я дам ему по шапке за то, что он сплавил свой жетон тебе. А теперь можешь считать, что твой рабочий день окончен. Завтра жду на службе, займешься делами Гая Фергюссона и Аллардайса. И еще кое-что. Личная просьба.

— Да, сэр?

— Побег Пожирателей смерти и остального сброда из Азкабана — секретная информация. Я запрещаю тебе говорить об этом, с кем бы то ни было. Паника в стране только усложнит их поиск. Можешь, разве что, намекнуть близким, чтобы не пренебрегали мерами безопасности. Первые сутки — полная тишина. Мы поняли друг друга?

* * *

Это опять затянулось.

Темпус Наратив только вздохнул, посмотрев на одни из своих часов. Обычно его путешествия во времени не затягивались надолго, но изредка ему приходилось часок-другой проводить в иной эпохе.

Сейчас — а точнее, когда-то тогда — на месте его дома находился пустырь, который служил поселению чем-то вроде местной свалки. Судя по культурному пласту, Темпуса занесло в те годы, когда до книгопечатания было еще далеко, а в парламенте Англии только-только разобрались, кому какие места принадлежат.

Деревенька за его спиной пока что едва достигла размера в десяток дворов. Даже местное кладбище (рядом с которым Темпус жил в настоящем) представляло из себя пару-тройку холмиков. Наверняка и название «Годрикова Впадина» пока что казалось слишком громким и было отложено, как платье на вырост.

Кстати, о кладбище. Это было единственное место на всю округу, где Темпус Наратив видел сейчас людей. Поскольку на пустыре делать было нечего, кроме как рассматривать кучи мусора, Темпус направился к ним. К тому же он помнил про поручение того невысокого мракоборца в круглых очках и прилежно его выполнял.

Путь до кладбища сопровождался набором очень странных телодвижений, как у непрофессионального, но старательного мима. Если бы за ним кто-то наблюдал, Темпус, краснея, принялся бы объяснять, что, хоть его разум и находится в прошлом, тело все еще пребывает и в настоящем тоже. А значит, рискует набить мизинец о ножку стола и расшибить лоб о закрытую дверь дома.

Что же касается встреч с прохожими… Жители городка давно перестали обращать внимание на маленького человечка, который двигается по улицам очень странным маршрутом. Это была приятная привилегия местного сумасшедшего.

Темпус прошелся по мощеной дороге настоящего и приблизился к людям прошлого, по памяти обогнув расплодившиеся за века надгробия. Следующие несколько минут, состоявшие в основном из попыток на слух продраться через дебри староанглийского, превратили память Темпуса Наратива в Святой Грааль для любого историка британского магического сообщества.

* * *

ТЫ ВСЕ СДЕЛАЛ НЕВЕРНО.

Звуки голоса, родившиеся — не в ушах, нет, а в самом мозгу — причиняли такую боль, словно кто-то заливал в полости костей расплавленный металл. Жаль только, что кричать ему тоже не позволено.

«Но я все уже исправил! Я уничтожил все следы, я стер память свидетелей…»

МОЛЧАТЬ. ТЫ ОСТАВИЛ СЛИШКОМ МНОГО УЛИК. ОНИ ВСЕ РАВНО ДОГАДАЮТСЯ. ТЫ ДАЖЕ НЕ УБРАЛ ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ ИЗГОТОВИЛ МНЕ ОРУЖИЕ.

«Я знаю, где его…»

Его собственную трахею смяло так легко, словно это была коктейльная трубочка. Теперь он не мог думать ни о чем, кроме глотка воздуха. Темнота перед глазами наполнилась метелью звездочек.

ПОЗДНО. ТЫ УПУСТИЛ ЕГО ДВАЖДЫ. НЕУЖЕЛИ ТЫ НЕ ПОНЯЛ, С КЕМ ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ РАБОТАЛ? ЖАЛЬ, ЧТО Я НЕ МОГУ ТЕБЯ ВЫБРОСИТЬ, ПОТОМУ ЧТО ТЫ ВСЕ ЕЩЕ НУЖЕН МНЕ. НО ЕСЛИ ТЫ ЛИШИШЬСЯ… СКАЖЕМ, ПАЛЬЦА НА НОГЕ, ЭТО НЕ ОТРАЗИТСЯ НА ТВОЕЙ РАБОТОСПОСОБНОСТИ. ЗАТО, ВОЗМОЖНО, УБЕРЕЖЕТ ОТ НОВЫХ ОШИБОК.

Кричать он не смог и на этот раз.

* * *

После долгого просмотра одних и тех же кошмаров начинаешь привыкать к ним, как к старым ужастикам на кассете, засмотренной до затертых названий. Скорее по привычке вздрагиваешь на скримерах, лениво слушаешь диалоги и рассматриваешь задние планы, подмечая детали вроде неудачно отразившегося звукооператора.

Кошмар Гарри мало в чем изменился. Лишь финальную сцену отредактировали. Помнится, раньше могила была вполне себе свежей. Тут почему-то она выглядела давно заброшенной, даже листва очень натурально ее присыпала… И почему такой небольшой камень? Тот был побольше, и буквы были ровными. А не накарябанными наспех.

Он присел, чтобы рассмотреть надгробие подробнее…

— Гарри?!

Он открыл глаза. Сохранялось стойкое ощущение, что еще бы чуть-чуть — и что-то должно было проясниться.

— Гарри, ты слышишь меня?

После пары секунд философских раздумий, почему прикроватная тумбочка решила разбудить его голосом Гермионы и возможно ли переселение душ в неживые предметы, Гарри быстро выдвинул ящик и достал оттуда сквозное зеркало. Помнится, второе такое он отдавал Джинни…

— М? — спросонья он не слишком был способен на членораздельную речь.

— Не поверишь, как я рада тебя видеть живым, хоть и в таком виде, конечно… Гарри, слушай. Если сможешь сегодня освободиться от службы около семи, отправляйся в Хогсмид, в «Три метлы». Мне срочно нужно кое о чем с тобой переговорить. Это важно!

— Герм…

Поверхность зеркала сменилась на отражение озадаченного лица Гарри.

Он отложил зеркало и рухнул на подушку. Похоже, жизнь еще не закончила свою партию в пинг-понг. Но по крайней мере, ему милостиво предоставили несколько часов на то, чтобы окружающие не путали его с крайне уставшим инферналом.

— И что такого важного ты хотела мне сообщить? — спросил он восемью часами позже, когда уселся за стол, занятый Гермионой. По его мнению, девушка выглядела так, словно ей пришлось увидеть что-то почище морщерогого кизляка. Например, волшебника, в кои-то веки применившего здравую логику.

Вместо ответа Гермиона водрузила на стол стопку старых газет, заставив пиво в кружке пережить небольшое цунами.

— Полистай их, пожалуйста, — произнесла она, смахнув салфеткой лужицы пролитого пива. — Все.

Гарри достал верхний выпуск «Ежедневного Пророка».

Полистал.

Потянулся за следующим.

Полистал.

Гермиона следила за его лицом, как сейсмограф за приборами. Заметные колебания появились где-то на пятой газете.

— Я не могу понять одного… — пробормотал Гарри, пробегая глазами очередную статью из какого-то альтернативного настоящего. — Эти газеты получала вся страна, и до сих пор никто не обратил внимания на их, мягко говоря, несоответствие действительности? Смотри, тут говорится о скорой аннексии Ирландии…

— Гарри, там в последнем выпуске… Там колдография с твоей могилой.

Гарри бросил на Гермиону ничего не выражающий взгляд поверх газеты. Аккуратно сложил выпуск. Достал последний и пролистал его до изображения.

— О, — только и произнес он.

Стоит ли говорить о том, что здесь был изображен кусочек его собственного сна? На фоне предыдущих событий Гарри воспринял это как что-то само собой разумеющееся. Если мир сходит с ума, стоит ли ожидать от него, что в какой-то момент он попросит снять с него смирительную рубашку и начнет нормальную жизнь? Скорее вас встретит новый приступ истерического смеха и попытка откусить вам ухо.

Кстати, о чувстве, что кто-то только что прошел по вашей могиле. Для Гарри эта поговорка стала более чем буквальной.

— Это где-то в лесу, может, даже в Запретном, — произнес он, чувствуя, что если ничего больше не скажет, то Гермиона сама сойдет с ума от тревоги. — Тут не уточняется место, да и обо мне везде говорится вскользь.

— Если бы Волан-де-Морт победил, он бы постарался уничтожить всю память о тебе. Здесь говорится, что какие-то люди отыскали место тво… ну, захоронения, и установили надгробие. Их повезли на казнь в Годрикову Впадину…

— Место, где я родился. Символично.

Гарри вспомнил рассказ Темпуса Наратива. Вот за что были казнены те люди. Все сходилось. Правда, о Темпусе не знала Гермиона, поэтому последующие несколько минут он, как смог, рассказал ей о странном человечке и его видении.

— В общем, у меня нет причин ему не доверять. К тому же, он рассказал такие вещи, которые невозможно просто так выдумать, — закончил Гарри и потянулся к кружке сливочного пива.

— Знаешь, эта теория о параллельных временных линиях начинает обретать какой-то смысл… — Гермиона задумчиво складывала бумажную салфетку в один толстый квадратик. — Я читала трактаты волшебников, которые занимались созданием маховиков времени. Ну, знаешь, тогда, на третьем курсе. Мне МакГонагалл порекомендовала целый список, чтобы я знала, что можно, а что нельзя и почему. По их словам, время похоже на очень мощный поток. Ты не можешь остановить его течение или повернуть вспять. Ты сам можешь лишь выйти из него и все равно вернуться только в одно русло. Но если бы в этот поток обрушился, скажем, огромный кусок скалы и перегородил его…

— … поток бы разделился на два рукава, огибая камень. И чуть ниже по течению снова стал единым, — закончил Гарри.

— Верно. Но ты представляешь, что за сила в состоянии такое сотворить? Я видела формулы и расчеты. На это понадобилось бы усилие всех волшебников Англии, что жили здесь на протяжении поколений.

— Значит, пока будем считать, что кто-то занялся некромантией, — попытка сыронизировать была провальной в самом начале, но тема с уравнениями, где переменные просто не существуют, начинала поднаедать. Это случилось. Это было фактом. А факты плохо относятся к области нереального.

Между прочим, выходит, что в том другом рукаве он мертв. Интересно, как следует себя ощущать в таком случае? Пока что у него просто чесался нос.

— Вообще-то, я пару раз видел, как этот поток раздваивается, — задумчиво продолжил Гарри. — Понимаешь, на Совете и непосредственно вчера кое-что произошло…

И он рассказал. Обо всем, кроме побега из Азкабана. Об этом он собирался еще поговорить, но только не в «Трех метлах».

Гермиона молчала достаточно долго, чтобы стало ясно: ответа у нее нет, она раздумывает лишь над тем, как это поделикатнее сообщить.

— Ты говоришь, палочка треснула? — Девушка протянула руку через стол. — Дай взглянуть.

— Она почти незаметная…

Гермиона уже вовсю рассматривала остролистовый корпус. Даже поковыряла его ногтем.

— Между прочим, палочки предназначены для того, чтобы правильно перенаправлять магию владельца, — наконец задумчиво произнесла она. — Дерево улучшает свойства сердцевины и защищает ее, а сама она, в свою очередь, позволяет получить узконаправленный и контролируемый магический выброс. И, похоже, сердцевина твоей палочки теперь не справляется. Для нее это было слишком много. — Она вернула Гарри палочку.— И то, как ты умудрился остановить падение люстры беспалочковой магией. Ты понимаешь, что это невозможно?

— Понимаю.

— А почему, знаешь? Нет? Ну так вот. Без палочки магический выброс всегда направлен во все стороны от волшебника. Это единый заряд, но поскольку его мощность делится на площадь тела заклинателя, он крайне редко бывает сильным. А теперь представь, что такой выброс остановил падающую люстру. Понимаешь, какой силы был заряд на каждый квадратный дюйм?

— Говоря простым языком, я сейчас являюсь гордым владельцем слишком сильной магии?

— Можно и так сказать, — кивнула Гермиона.

— Которая способна даже вмешиваться во временной поток?

— Похоже на то.

Гарри, наконец, ополовинил свою кружку со сливочным пивом.

— Это звучит крайне паршиво, — вынес он свой вердикт, стерев пенные «усы». — Понимаешь, что меня каждый выброс на долю секунды заносит туда, где я мертв? А если я там и останусь в следующий раз?

Гермиона уже не слушала его. Она широко раскрытыми глазами смотрела куда-то в сторону соседнего столика. Гарри тоже обернулся. Столик как столик, и за ним пара местных жителей, которые спокойно распивают честно заказанный огневиски.

— Минуту назад они пили джин. — Фраза Гермионы прозвучала с интонацией криптозоолога, который вывел непреложные доказательства существования ихтиозавров, изучая форму косяков сельди.

— И что? Может, они допили его и заказали огневиски. Давай лучше вернемся к нашему разговору?

— Гарри, они не могли его так быстро допить. И стаканы на столе были другие… Они что, сами не заметили?

Гарри и Гермиона еще раз обернулись. Судя по количеству жидкости в бутылке, на подходе была стадия «забыл направление к дому». Вряд ли эти двое обратили бы внимание на то, что пьют и из чего пьют.

— И все-таки я не очень понимаю…

Гермиона не слушала. Она крутила головой на месте, рассматривая интерьер «Трех метел» так, словно намеревалась составить самый подробный рисунок помещения. Это продолжалось еще несколько секунд, пока девушка не повернулась к Гарри. По ее виду было понятно, что ей было не слишком-то по себе.

— Давай расплатимся и выйдем на улицу, — пробормотала она. — Мне нужно обдумать кое-что.

Тотальный осмотр всего и вся продолжился и на улицах Хогсмида. Гарри даже пожалел в какую-то минуту, что городок не берег средств на освещение в вечернее время.

— Слушай, объясни, пожалуйста, что происходит?

— Помнишь, у Джинни лопнул чемодан на вокзале, когда ты помогал нам погрузить вещи на Хогвартс-Экспресс? — отстраненно спросила Гермиона.

Гарри нахмурился.

— Ну да, было такое… А причем тут он?

— Вечером он сам собой починился. Правда, его содержание самую чуточку поменялось. Она жаловалась, что пропали некоторые вещи, зато откуда-то взялись те, что она не брала.

На минуту молчание повисло в воздухе, как дым в морозный безветренный день. У Гарри создалось ощущение, что от него сейчас ждут, будто бы он с завязанными глазами соберет картинку из паззлов. Он начинал раздражаться.

— Гермиона, скажи прямо: что все это значит?

— Время, Гарри. Реальность. Мелкие события снуют между двумя потоками. Они настолько незначительны, настолько похожи друг на друга, что иногда меняются местами.

Понимание не торопилось раскладываться по мысленным полочкам Гарри. Пока что оно нависало над ним, как огромная волна.

— Те двое мужчин в «Трех метлах» пили джин из одних стаканов. Во втором потоке они пили огневиски из других стаканов. Но реальность в том месте была не очень прочной, и некоторые предметы поменялись местами. Чемодан Джинни на вокзале и чемодан Джинни тем же вечером — это тоже два разных чемодана из двух параллельных веток реальности. Она и в этом, и в другом случае вернулась в Хогвартс на обучение. И да, я заметила еще пару сбоев в «Трех метлах». Люди пока не замечают этого… Но реальности пересекаются в самых простых вещах. Возможно, так временной поток пытается стабилизироваться после разрыва!

Вот теперь вся тяжесть понимания обрушилась на Гарри. Он встал как вкопанный возле какого-то магазинчика, глядя в пустоту.

— Погоди… ты уверена в том, что говоришь?

— Я могу всю следующую неделю проводить наблюдения, чтобы доказать это.

— Ты же понимаешь, какого масштаба катастрофа…

— Эй, нашли где встать! А ну, посто… Черт побери! Гарри? Гермиона?

Перед ними материализовалась небольшая Пизанская башня из коробок и ящиков, у которой росли очень длинные ноги. Башня немного поколебалась, поставила ящики у стены и превратилась в Рона.

— Ну и ну, не ожидал вас тут встретить. — Улыбка расползлась по веснушчатому лицу, словно очень плохая молния на куртке.

Гарри и Гермиона синхронно уставились на ноги Рона. Гермиона скептически подняла бровь.

— Слушай, я так понимаю, ты сейчас в рабочую форму одет? — спросила она. — Ты поосторожней, иначе на тебя объявит охоту Ассоциация охраны драконов.

Ботинки — точнее, то, чему полагалось называться ботинками — и в самом деле вызывали скребущий душу ужас, что такое можно сделать из шкуры дракона. Как минимум, это было оскорблением всем драконам. И уже во вторую очередь — всем сапожникам.

— Между прочим, они мне недешево обошлись, — буркнул Рон. — Гермиона, ну хоть раз ты можешь отключить сарказм и отнестись ко мне как к своему парню, а не как к груше для битья?

— Только если ты перестанешь отращивать москитную сетку на верхней губе и тратиться на безвкусные дорогие вещи. Кстати, а что ты делаешь в Хогсмиде со всеми этими коробками?

— «Дервиш и Бэнгз» продали все-таки свою лавку. А Джордж ее купил. Так что здесь теперь появится новый магазин «Вредилок», — Рон кивнул на ящики у двери лавки. — Вот и перевозим потихоньку оборудование и подарки… Погоди, так тебе вообще мои усы не нравятся?

— Если ты это считаешь усами, то я в таком случае…

Дальнейший их диалог проехал мимо ушей Гарри, едва только он присмотрелся к ящикам. Ну, не совсем ящикам. Тут, например, стоял хорошей работы ларец. Очень знакомый ларец. Точь-в-точь как в доме Батильды Бэгшот.

— Рон, — прервал Гарри начинавшуюся лекцию о том, делает ли растительность на лице мужчину мужчиной. — А где ты его взял?

* * *

— Откуда у них информация? Я же говорил, сутки — полная информационная тишина!

Септимус Фрост мог только болезненно морщиться в ответ на мощную акустическую атаку Грозного Глаза. С зашитым лицом это получалось не очень.

— Сэр, я не знаю, — произнес он. — Меня вообще не было в Азкабане на тот момент. Уж точно не я журналистам рассказал.

Аластор Грюм взглянул на вечерний экстренный выпуск «Ежедневного Пророка», как на личного врага. Мысленно он уже превращал редакционный линотип в лужу расплавленного металла.

— Материал подписан? — буркнул он. Септимус деланно закатил глаза и тут же ойкнул от боли.

— Сэр, вы можете даже не смотреть. Это Скиттер.

Следующее слово, прозвучавшее в кабинете главы мракоборческого ордена, содержало в себе все негодование по поводу работы прессы, отсутствия нормального закона о СМИ и факте существования лично Риты Скиттер.

— Я ее когда-нибудь подведу под статью о государственной тайне, — прорычал Грозный Глаз. — Что с допросом Фергюссона и Тернера?

Септимус откашлялся.

— Сэр, мы допросили обоих с помощью Сыворотки правды, и оба ничего не знают. Но Фергюссон твердит, что не помнит, как к нему попала та капсула с зельем под видом лекарства. И у него действительно стерты воспоминания об этом. А вот Тернер помнит все отлично. Похоже, это зелье не вызывает помутнений в сознании. Он говорит, что действительно желал убить всех, кто сидел рядом с ним, и просит вас о недельном отпуске, сэр. Он очень подавлен.

— Будет ему отпуск. Что еще?

— Готов полный отчет по замерам магического фона в зале Совета, сэр.

— Радость-то какая, — буркнул Грюм, забирая листы пергамента. — Свободен.

Какое-то время он листал отчет. Затем странно хмыкнул.

Вернулся еще раз к цифрам показателей. Вчитался. Достал перо, обмакнул в чернила и жирно подчеркнул отдельные отрывки. В особенности его заинтересовал тот, который касался расположения мест заседавших и эпицентра выброса.

— А ты постоянно нас удивляешь, парень… — пробормотал Аластор Грюм, аккуратно скрепив листы скрепкой и отправив на свой стол.

Через пять минут он уже рычал в другом конце коридора, доискиваясь информации о сбежавших Пожирателях смерти.

По стопкам бумаг, накопившихся на столе, подобно снегу на горных вершинах, быстро пробежал маленький жучок. Если бы кто-то сейчас присмотрелся к нему, он бы увидел пару небольших кружков вокруг жучиных усов.

_________

1. Ирландская баллада "Star of the County Down"

 — Интересно…

Кухня подверглась еще одному крайне тщательному осмотру, после чего прозвучало глубокомысленное:

— О-очень интересно.

Бывает, что на исходе восьми десятков лет человек начинает мыслить несколько иначе. Например, считает очень удачным ходить по вечерним улицам в ночной рубашке и домашних тапочках. Или в одно не прекрасное утро поражает всю семью возгласом: «Вы кто такие, я вас не знаю!». Мозг со временем изнашивается, как и любой другой орган, и замене не подлежит.

Разум Миллисенты Багнолд до недавнего времени был надежнее оборудования для пилотируемых космических полетов. И старческому слабоумию он противостоял не хуже, чем безымянный айсберг — Титанику. Десять лет управления целой страной не подкосили его ни капли.

Но с этим успешно справилась собственная кухня миссис Багнолд.

Бывший министр магии жила в полном одиночестве. Конечно, когда-то теоретически существовал мистер Багнолд и, возможно, даже дети, но это было в далеком прошлом. Теперь дом занимал лишь один человек с этой фамилией, и он был несказанно этому рад. Миссис Багнолд относилась к тому типу сухих суровых старушек, которые к своим годам начинают ревностно ценить право на одиночество. Разве что, вместо кошек ее дом был забит книгами, рукописями, древними глиняными табличками гоблинов и ее особой, тайной любовью — коллекцией тролльих дубинок.

Но сейчас она была рада хотя бы одной живой душе, которая смогла бы спуститься на кухню и заявить: «Да, я вижу то же самое!»

— Чайник не тот… — пробормотала миссис Багнолд, шаркая по плиточному полу. — А сервиз откуда здесь? Я разбила его два дня назад. И откуда эти гадкие занавески, я в жизни бы не повесила такую дрянь! И часы для варки яиц пропали, а я всегда кладу их сюда…

Иногда случается такое, что в доме заводится полтергейст. Первые минуты старая ведьма грешила именно на него, но на кухне не было, например, неприличных надписей на стенах или художественно разложенных ложек. Да и откуда бы ему взяться?

— Это все в высшей степени интересно…

* * *

— … а потом Грюм сказал мне, что верхний ярус обрушился. Так что никаких доказательств у меня теперь нет, кроме того, что я видел своими глазами.

В полутемном помещении бывшего «Дервиш и Бэнгз» воцарилась та самая тишина, к которой прибегают, чтобы разложить по мысленным полочкам все только что услышанное и наконец сделать выводы. Ну или просто дождаться, когда за тебя это сделает твой сосед. Рон, чьи аналитические мощности давно и прочно закрепились за Гермионой, безрезультатно бросал на девушку вопросительные взгляды. В конце концов, он сдался.

— Слушай, у вас ведь есть версия, что все это провернул Пожиратель под подставным именем? — высказался он. — Чем она плоха? Куда больше тревожит, что заключенные разбежались по всей стране.

Гарри покачал головой.

— Тот человек в Азкабане разговаривал с кем-то в своей голове. Это очень напоминает, как Квирелл общался с Волан-де-Мортом. К тому же, он перебил всю охрану тюрьмы. Ну, пусть не сам, но с ним было только два человека… Правда, один из них — вампир. А еще отравление Аллардайса в «Черном низзле», инцидент на Совете… Вам не кажется, что такие вещи не могут так просто происходить в один промежуток времени?

— Гарри прав, — Гермиона наконец вынырнула из раздумий. — Кто-то дестабилизирует ситуацию в стране. Смотрите: удар по Совету Безопасности, который позволил бы отлавливать организации, подобные Пожирателям смерти. Затем кто-то подсовывает мракоборцу яд под видом лекарства, и тот травит своего напарника. Вот вам и пошатнувшееся доверие в самом сердце борцов с темной магией. А затем — массовый побег из Азкабана, который вообще должен уничтожить всю репутацию нового правительства и устроить бардак в стране. Некто усиленно выбивает табурет из-под наших ног…

— … перед этим набросив петлю на шею, — подхватил Гарри.

— В точку.

— Ладно, хорошо, но как быть с этими вашими параллельными потоками времени? — спросил Рон, постукивая пяткой по ящику, на котором сидел. — К чему они вообще? И почему это происходит?

Гарри и Гермиона переглянулись, обнаружив себя в непролазных дебрях догадок, конспирологических теорий и откровенного бреда. Пробраться через это нагромождение с одной лишь логикой — все равно что прорубать тропу в бамбуковом лесу, вооружившись канцелярским ножом.

— Я вот тут подумал, — продолжил Рон. — Никто ведь больше не всполошился по поводу странных новостей в тех газетах, э? Значит, они существовали только в хогвартских подшивках. Гермиона говорила о том, что некоторые вещи меняются местами, переходя из одной реальности в другую. Что, если это происходит только здесь, в Хогвартсе и Хогсмиде? В таком случае мы сумеем определить, где находится источник проблемы, просто отслеживая эти… аномалии. — После недолгой паузы: — Что? — спросил он почти обиженно, когда на него уставились с неприкрытым изумлением. — У меня дома так находили гнезда садовых гномов. Ну, высчитывали, где их больше всего поймали, и…

— Рон, ты — гений, — выдохнула Гермиона. — Это действительно логично! Я постараюсь, конечно, разузнать, не происходит ли это по всей стране, но, признаться, я не замечала никаких странностей до возвращения в Хогвартс.

— Отлично, получается, мы составим карту аномалий и отследим их эпицентр, — Гарри начертил на полу круг носком ботинка. — Вот только что мы будем делать, когда обнаружим его? И как быть со мной? Я ведь тоже пару раз пересекал эти потоки. И я постоянно вижу сны со своей могилой там, в другом настоящем…

На этот раз уже он оказался в перекрестье софитов. Рон и Гермиона смотрели на него так, словно он только что признался в личном участии в нападении на Азкабан.

— Послушайте, я… — начал он.

— Могила. — Сказанное Гермионой слово рухнуло, как каменная плита в пропасть. — Вот что является эпицентром.

— Не понял…

— Поток раздваивается, когда в него попадает что-то очень крупное, так? — продолжала рассуждать девушка. — Как думаешь, человек в той временной линии, где его вообще не должно было быть, — может ли он стать такой преградой? — она договорила и вдруг съежилась, как будто бы на нее обрушили ледяной поток. — Ой, Гарри…

Тишина поползла под потолком. На этот раз она была душной и липкой и хватала за горло.

— А. То есть, ты хочешь сказать, что я не должен был выжить, но оказался жив, и из-за этой ошибки реальность раздвоилась? — говорить, когда в глотке суше, чем в научном пособии, само по себе было подвигом. Гарри почувствовал себя так, словно за секунду прожил целую вечность без единого стакана воды. Зато руки были совершенно ледяными и мокрыми.

— Эй… ты точно в порядке? — встревожено спросил Рон. По испугу в его глазах Гарри приблизительно определил свою стадию ужаса: смертельная бледность вкупе с трясущимися губами.

— Да, в полном, — он попытался улыбнуться. Со стороны, наверное, это выглядело как судорога лицевых мышц. — Я всего лишь небольшая ошибка в реальности. Извините, но я как-то не сообразил тогда, что после Авады Волан-де-Морта мне полагалось умереть. Я не совсем внимательно читал сценарий…

— Гарри…

— … мне, вообще-то, предложили альтернативу, знаете ли, право выбора и все такое…

— ГАРРИ!..

Он смутно чувствовал, как его хватают под руки и оттаскивают куда-то в сторону. Под спиной появилась надежная холодная стена, а через какое-то время Вселенная вокруг перестала звенеть и нырять в мерцающую тьму.

Он открыл глаза. Из груди будто выкачали весь воздух, но сердце продолжало работать. Хоть и норовило затолкать легкие куда-то в горло.

Гарри с трудом сфокусировал взгляд на лице Гермионы, которое постепенно проявлялось сквозь рой мерцающих точек. Кажется, несколько секунд назад он был на волосок от обморока. Сказанное Гермионой само по себе не было чем-то ужасающим, но с ювелирной точностью ударило именно по той части психологического барьера, которую старательно обрабатывали ночные кошмары на протяжении нескольких месяцев. Его словно швырнули в черную пропасть и тут же вернули на твердую землю, дав испытать пять секунд свободного полета и легкой истерики в желудке.

— Я… Все нормально, — Гарри кое-как вернулся к нормальной человеческой речи. Далось это нелегко, язык все еще напоминал тряпку, которую запихнули в рот.

— Извини, пожалуйста, я правда не хотела говорить такие шокирующие вещи! — Гермиона выпалила это с такой скоростью, словно все время легкого помутнения Гарри брала разбег на словесной дистанции. Ей было очень не по себе. — Я просто хотела…

— Все, мы выяснили, — осадил ее Рон. — Может, все не так страшно. Гарри живой, сквозь стены, как Ник, не проходит — значит, в полном в порядке. Плевать, что там в другом потоке, в этом все хорошо.

— Не очень… — Гарри наконец отдышался. — Ты ведь читал эти газеты…

Рон упрямо скрестил руки на груди.

— Ну и что? Как будто бы оттуда может просочиться что-то серьезнее, чем эти ваши новости и чемодан Джинни.

— Может, и может… — хором произнесли Гарри и Гермиона.

— Кто-то довольно могущественный сумел устроить побег из Азкабана, — продолжил их общую мысль Гарри. — Я не уверен, но мне кажется, что есть связь между этими событиями. Это как проблемы с каминной вытяжкой и головная боль.

— Тогда нам нужно как можно быстрее найти местоположение твоей… Ну, не твоей, а той, что… Ты понял, словом, — Гермиона откашлялась. — Рон, пока будешь торчать здесь, в «Дервише и Бэнгзе», поможешь мне с составлением карты аномалий. А ты, Гарри…

— А я открою, наконец, этот чертов ларец, — он поднялся, хоть не без труда сохранив равновесие, и направился к противоположной стене, где поблескивали лакированные стенки. Рон наблюдал за его действиями с некоторой тревогой.

— Кхм, Гарри, слушай, я, конечно, не сказал тебе, но…

Крышка откинулась, стукнувшись о стену. Гарри уставился внутрь.

— …но вообще-то нам его продали совершенно пустым.

* * *

Ларец был пуст. Абсолютно. Как голова студента после сдачи экзаменов. Сколько не обшаривал стенки и дно, он ни нашел ровным счетом ничего.

Даже на следующий день эта мысль не спешила покидать голову Гарри, превратившись в недобросовестного квартиросъемщика. Это было все, о чем он мог думать, сидя на сей раз в офисном закутке Фергюссона, которого отправили под домашний арест.

Разумеется, у него уже был записанный на клочке пергамента адрес, где, по словам Джорджа (хоть он и рассказывал с крайней неохотой), можно было найти гоблинку Корнерез и ее домового эльфа. Но кроме этого, еще у Гарри был жетон, форма мракоборца и присяга. До конца чертового рабочего дня без приказа Аластора Грюма никуда он не улизнет.

Вообще-то, когда Грозный Глаз сказал ему, что поручит разбирать дела Тернера и Фергюссона, это звучало как «Парень, я готов поручить тебе ответственное задание, как человеку, на которого могу положиться». А никак не «Ты прекрасно показал себя в архиве, поэтому разбери вот эти две стопки дел».

Теперь они высились по обе стороны стола, как шпили какого-нибудь собора. Найти среди них зацепку к тому, кто мог бы попытаться отравить мракоборца? Увольте, проще лукотруса найти в куче хвороста.

Гарри открыл очередное дело и невидящим взглядом пробежался по строкам. Все, что он смог найти здесь — только буквы. И пару орфографических ошибок.

— Эй, кто-нибудь, киньте свободное перо! — всплыло над офисными ячейками.

Похожие возгласы раздавались здесь стабильно раз в четверть часа. Они были чем-то вроде дружеского напоминания, что отдел мракоборцев из месяца в месяц аккуратно отбивает все затраченные на канцелярию средства. А не только чьи-то почки при задержании.

— Лови!

Над головой Гарри пролетело гусиное перо, приземлившись в назначенную ячейку. Стенки были слишком неудобные, чтобы можно было что-то передать. Поэтому сотрудники перекидывали мелочи друг другу, как квоффл. Никто давно уже не обращал внимания, как время от времени над ячейками что-то мелькает.

Гарри открыл еще одно дело, полностью отключившись от процесса. В голове тем временем развивалась конфронтация двух идей. Первая, конечно же, касалась ларца и способов пораньше свинтить со службы, а вторая — Фергюссона.

Вот что можно было почерпнуть из этих дел? Он насчитал уже как минимум пару десятков человек и существ, которые могли бы из мести что-то да подсунуть мракоборцу. К тому же со вчерашнего разговора с Роном и Гермионой Гарри подозревал, что не в прошлых делах надо искать виновника. Гай тут вообще ни при чем — так, способ понизить планку доверия…

А что, собственно, дало расследование? Ну, Фергюссон забыл пополнить запас обезболивающего зелья, которое обычно держал в ящике рабочего стола. Принимал он его не регулярно, а лишь тогда, когда начинали ныть застарелые раны. Как у него оказалась та капсула под видом лекарства — он не помнит, а воспоминания об этом стерты. Вопросы, которые ему задавали под сывороткой правды, тоже ничего не дали. Сыворотка ненадежная штука: она требует задавать их правильно. Какие вопросы можно задать, когда сам не знаешь, верные ли они?

— Расщедритесь на ластик, пожалуйста!

— На!

Траектория, рассчитанная не очень удачно, привела ластик прямо на затылок Гарри. Отскочив, кусочек резины упал на столешницу.

Гарри машинально бросил его в сторону нуждавшейся ячейки. Машинально, потому что в голове вдруг щелкнул какой-то тумблер — и мысль, до этого без толку искавшая путь, вдруг с огромной скоростью устремилась по запутанному маршруту.

Говорят, когда что-то падает на голову, в эту самую голову вдруг приходят светлые идеи…

Что в первую очередь мог сделать Фергюссон, когда отодвинул ящик стола и обнаружил, что обезболивающее закончилось? Все верно — он спросил, у кого оно есть. Невозможно, чтобы у кого-нибудь из тех, кто носит жетон, не было подобного зелья. И кто-то из соседних ячеек так же крикнул: «Лови!» — и рука Гая поймала в воздухе красную капсулу…

И ровно никто это не запомнил. Как запомнить то, что слышишь из года в год по десятку раз на дню?

Пару секунд Гарри даже боялся дышать, словно мог сдуть нечаянную догадку. Затем он осторожно приподнялся, стараясь рассмотреть весь офисный улей. Сегодня людей было удручающе мало. Оно и неудивительно: большинство мракоборцев брошено на поиски сбежавших из Азкабана заключенных. Но в некоторые дни здесь просто не протолкнуться…

Гарри быстро схватил со стола чистый лист пергамента и набросал схему офисных ячеек. Что же… То был обычный загруженный день, когда офис гудел, как осиный рой. Из каких ячеек точно можно было сквозь гул расслышать просьбу Фергюссона? Долгих раздумий это не потребовало. Часть схемы отправилась за границы карандашного круга. Гарри смотрел на рисунок и не верил своим глазам. Он только что сузил круг поисков подозреваемых до нескольких кабинок.

Минута его детективного торжества была омрачена громким окликом за спиной.

— Эй, парень! — Септимус Фрост заглянул в ячейку. Лицом он все еще напоминал жертву поцелуя кухонного комбайна. — Тебя Грозный Глаз вызвал. Говорит, чтоб бросал все и шел к нему в кабинет.

* * *

— … при создании любого предмета с помощью заклинания нужно помнить одну фундаментальную вещь — невозможно сотворить материю из ничего. Масса вещества всегда постоянна. Если где-то чего-то прибавится, то в другой точке тут же убавится…

К старшим курсам между студентами и преподавателями обычно начинает действовать негласное соглашение. По нему одна из сторон получает полное право пропускать все мимо ушей и мирно спать, а вторая — забивать учебные часы чем угодно, лишь бы оно походило на лекцию. Поднаторевшие преподаватели могут зачитать инструкцию на коробке стирального порошка с такой интонацией, что никто не заметит подвоха.

Эту лекцию профессора Флитвика Джинни слышала уже в третьей по счету интерпретации. Пару дней назад это подействовало бы на нее, как удар молотком по бочке с нитроглицерином, но с подачи Гермионы ее взрывоопасность снизилась до булыжника обыкновенного. Сейчас она просто невидяще таращилась в окно.

Перед ней лежал вчерашний экстренный выпуск «Пророка».

Итак, все ее кошмары вернулись. Стоило только чуть расслабиться — и вот, пожалуйста, по стране разбежалось с сотню убийц и психопатов. Видимо, миссис Уизли сейчас была единственным человеком во всей Англии, который оказался готов к такому повороту событий. По крайней мере, за нее и отца можно не переживать.

Джордж и Рон в относительной безопасности, Перси тоже…

А Гарри, разумеется, в самом эпицентре.

Почему-то сильную эмоциональную привязанность к человеку принято именовать «чувствами». Джинни терпеть не могла это определение. Его семантическое поле всегда превращалось в асфальтированный кусочек нечто под табличкой: «Для тех, кто не уверен (возможна пожизненная аренда)». Нет, нет и нет. Ты испытываешь к человеку всегда одно чувство. Просто оно может играть разными оттенками в зависимости от ситуации.

Сейчас это были темно-красные отблески тревоги.

— …спальни и библиотека… Приблизительно здесь. А Хай-стрит и «Три метлы»… вот тут.

Тихий шепот Гермионы отвлек ее от раздумий. Джинни повернулась к подруге. Та ссутулилась над двумя достаточно большими чертежами и что-то бормотала себе под нос.

— А если учесть масштаб…

— Эй, — Джинни шепотом окликнула Гермиону. Та на секунду оторвалась от карт и ответила пустым взглядом, продолжая что-то подсчитывать. Джинни ощутила себя географическим пособием. — Гермиона? — сделала она еще одну попытку. На этот раз абонент оказался у аппарата. — Что ты делаешь?

Пауза, которая последовала за вопросом, затянулась слишком надолго, и в голову девушки закрались подозрения. Весь вчерашний вечер по возвращении из Хогсмида Гермиона вела себя так, словно мысленно пребывала снаружи всех измерений. Например, целый час просидела в кресле гостиной факультета, остекленевшим взглядом наблюдая за гриффиндорцами. За ужином таращилась в тарелку чуть ли не каждого сокурсника. И время от времени что-то записывала. А еще эта просьба одолжить ей сквозное зеркало, расспросы про чемодан…

Можно подумать, что в «Трех метлах» стали подавать что-то особенное. Например, настойку на интересных грибах.

— Это очень долго объяснять. Скажем так, я провожу исследование, — наконец ответила Гермиона.

Джинни сощурилась. Она успела разглядеть пометки на чертежах. В особенности много их было на том, что изображал грубый план Хогвартса.

— Это связано с новостями о побеге Пожирателей? — в лоб спросила девушка. — Ты ищешь слабые места замка для обороны?

Гермиона открыла рот. Хотя сказать ей так ничего и не удалось.

В первую очередь это заметили карандаши и разбросанные по партам перья. Затем из чернильниц выплеснулись чернила. И вслед за этим студенты ощутили, что земля под ногами словно вздумала почесаться.

— Все под парты! ВСЕ ПОД ПАРТЫ! — разнесся по аудитории тоненький вопль профессора Флитвика.

Крик преподавателя подействовал на студентов, как выстрел из сигнальной ракетницы, и под потолок взлетел общий крик. Правда, в нем было столько же искренности, сколько в постановке для школьного утренника.

Джинни без единого звука нырнула под защиту деревянной столешницы, стянув туда же растерявшуюся Гермиону. Немногим позже она сама с искренним изумлением вспоминала, с какой готовностью проделала этот трюк, словно всю жизнь жила на стыке тектонических плит.

Пол и стены дрожали всего несколько секунд.

Затем в аудитории воцарилась полная тишина.

* * *

— Я должен что?

Аластор Грюм поднял на Гарри тяжелый взгляд. Очень тяжелый. Будь у Грюма два глаза вместо одного, он бы точно сломал себе шею.

— Я недостаточно ясно отдал приказ, Поттер?

Гарри открыл рот и тут же предпочел подавиться едва не вырвавшимся протестом. Все правильно. Грозный Глаз — глава мракоборческого отдела, а он… а он носит жетон мракоборца. Все по регламенту.

— Нет, сэр. То есть все ясно, сэр.

— Вот и славно. Выполняй.

Из кабинета Грюма Гарри вышел с желанием выразить свое негодование громким хлопком дверью. Впрочем, он предпочел зайти с другого конца шкалы и закрыл дверь очень тихо и очень аккуратно. Даже ручка щелкнула так, как не щелкает в комнате с уснувшим ребенком.

— «Вы учились вместе…» — тихо пробормотал Гарри себе под нос, идя в сторону офиса. — «Ты знаешь, чем его можно припугнуть…» Ну спасибо…

Он вернулся в ячейку Фергюссона.

Уселся на место.

Поправил бумаги на столе.

И наконец развернулся лицом к тому, кого привели к нему на допрос.

— Хо-хо-хо. Обязательно нужно было сделать вид, что ты тут важная шишка, а, Поттер? — произнес Драко Малфой.

Странно. Гарри испытал легкое удивление тому, как весь копившийся по дороге к офису гнев моментально растворился в воздухе, едва он услышал издевку. Ему просто стало… все равно? Драко Малфой сделал ровно то, что сделал бы Драко Малфой. Хотя, пожалуй, нет. Попыткой оскорбить это точно не было. Чем дольше Гарри рассматривал бывшего врага, тем больше подмечал не хищные повадки лощеного мерзавца, а суетливую озлобленность загнанного в угол зверька. Он даже огрызнулся скорее по привычке.

Ага. Вряд ли дела Малфоев пошли в гору, когда глава семейства отправился досиживать свой срок. Драко даже в Хогвартс не вернулся на учебу.

Кстати, о главе семейства…

— Ты можешь рассказать мне что-то о последнем свидании с твоим отцом до побега из Азкабана? — спросил Гарри. В целом, ответ был предсказуемый.

— Пришел. Поговорил с ним. Отдал передачу из дома, которую понадкусывала охрана. Ушел, — деланно небрежно ответил Малфой. — А, нет, вспомнил. Меня обыскивали. Дважды. Я после не досчитался двух сиклей. Твои коллеги купили потом на них пончиков?

«Ну ладно, про пончики было остроумно».

— Люциус Малфой говорил о готовящемся побеге? Были ли какие-то намеки в его разговоре с тобой?

Это как игра, в которой палочкой тыкают в паука. Ты прекрасно знаешь, какая будет реакция, но в этом-то и весь смысл.

— Мне предоставить стенографию всех моих разговоров с отцом? Если тебе нечего почитать, Поттер, рекомендую на досуге полистать букварь. Говорят, увлекательное чтиво.

«На второй ответ оригинальности не хватило. Шутить про букварь… Это не то чтобы не обидно, это беспомощно».

— В его поведении было что-то странное?

К третьему вопросу Гарри начал понимать, почему Аластор Грюм именно его направил допрашивать Драко. Мерлин великий, этот престарелый мракоборец неплохо разбирается в людях! Это был идеальный расклад. Разговаривай с Малфоем обычный мракоборец, бывший слизеринец сумел бы сохранить и мину, и игру. Что ему незнакомый человек? Но перед Драко сидел Гарри, и здесь все было гораздо сложнее. Это и унижение, и воспоминания о том, как Гарри отстаивал его семью на суде и как спас в Выручай-комнате, и злоба от былого соперничества, и когда-то не заладившееся знакомство в поезде перед первым курсом… Будь Драко как Люциус, это бы не сработало. Но отцовского хладнокровия и расчетливости ему не досталось.

Да и мозгов, в целом, тоже.

— Ты так и будешь задавать мне тупые вопросы?! — взорвался Драко. — Нет, нет и нет! Я не заметил ни-че-го!

Повседневный шум в офисе мракоборцев заметно поубавил децибелы. В конце концов, никто не откажет себе в удовольствии насладиться бесплатным шоу.

— Если ты ничего не заметил, то почему тогда так переживаешь из-за вопросов? — Гарри решил идти до конца. Он видел по стремительно краснеющему лицу Драко, что это дело каких-то минут.

— Потому что мне не нравится, что меня выдернули из дома ради идиотского допроса! Я не хочу сидеть здесь и смотреть, как ты самоутверждаешься за мой счет!

— Ладно, а что насчет Велиуса Сетона?

— А это вообще кто такой?

Тут Драко сказал чистую правду. Он был зол, и если бы это имя хоть что-то говорило ему, он бы выдал себя с головой. «Хорошо, попробуем по-другому…»

— Отец ведь пытался связаться с тобой после побега? Предупредить, сказать, что с ним все в порядке?

Честно говоря, Гарри и сам не ожидал такой реакции. Эмоции Малфоя кипели у самой поверхности, зачерпни — и рассмотришь все в мельчайших подробностях. Но то, что случайно подцепил этот вопрос… Похоже, в этом даже не было его заслуги.

Драко уже варился на медленном огне все это время с момента, когда стало известно о побеге из Азкабана.

Малфой сгорбился на казенном стуле и, к изумлению Гарри, закрыл лицо руками. Он явно был близок к тому, чтобы разрыдаться. Если честно, осудить такое мог бы только человек с полностью отсутствующей нервной системой.

— Ты не знаешь, в безопасности ли он? — по правде сказать, Гарри не испытывал никакого желания добивать Драко. Он бы с радостью взвалил это на чьи-нибудь другие плечи. Но на кону стояло спокойствие целой страны.

— Он не в безопасности… — Малфой наконец отнял руки от лица и взглянул на Гарри опухшими глазами. — Смотри… Это появилось несколько дней назад, отец тоже это чувствовал, они все…

Пока Гарри смотрел на происходящее, он отчетливо ощущал полную отстраненность от всего этого. Мозг конспектировал все со скрупулезностью секретаря в суде, пока он сам был где-то очень далеко. Так далеко, как хотел бы быть.

Драко задрал левый рукав рубашки.

— Она проявилась в августе, как раз в день, когда произошел тот инцидент на Совете…

К горлу подкатил комок тошноты.

На запястье чернела Метка.

 — Ладно, я еще могу понять шестнадцатилетних студентов. Но вы-то, коллеги, светлейшие умы страны!

Светлейшие умы смущенно потупились, слушая тираду директора Хогвартса Минервы МакГонагалл. Смотреть в глаза друг другу профессорский состав также тщательно избегал.

— Мы все прекрасно видели и даже чувствовали, что замок сотрясался. И вы хотите сказать, что никто из вас не смог определить причину? — МакГонагалл обвела собравшихся взглядом и вздохнула, прикрыв глаза ладонью. — Профессор Трелони, если я еще раз услышу от вас что-то про дурные предзнаменования, клянусь, я переведу вас в должность лаборанта профессора Флоренца!

Сивилла Трелони, чей светлый ум был обязан своей просветленностью исключительно бренди и интересным травам, молниеносно опустила руку.

— Ну, это точно не было связано с сейсмической активностью, — подала голос профессор Стебль. — Видите ли, в моих теплицах растет пара образчиков «алоказии нервной», а это растение очень тонко реагирует на приближение землетрясений, торнадо и других катастрофических явлений. Стресс — идеальные условия для него. Мне регулярно приходится ронять горшки с «алоказией нервной» с большой высоты, чтобы она хотя бы росла нормально… Кхм, в общем, на происходящее с за́мком она не отреагировала.

— Понятно. У кого-нибудь еще есть идеи? — спросила МакГонагалл. — Профессор Трелони!

Со стороны Трелони донесся грустный «цвяк» амулетов.

— А мы точно уверены, что в подземельях замка не проснулся очередной василиск или что похуже? — отозвался профессор Слизнорт. Он немного помолчал, ожидая, пока остальные распробуют эту мысль на вкус. — У Основателей было то еще чувство юмора, — невпопад хихикнул он.

Гостиная факультета Слизерин располагалась как раз в подземельях, поэтому уровень тревожности Слизнорта предсказуемо преодолел отметку «нервный смешок и потеющая лысина». До «дергающееся веко и истерика» осталось совсем немного.

— Гигантский барсук Пуффендуй? — предположил профессор Флитвик. — Коллеги, я же пошутил! — воскликнул он, едва в кабинете воцарилось задумчивое молчание людей, которым идея показалась внезапно здравой.

— Но в общем и целом, ничего страшного ведь не произошло? — вставила реплику профессор Синистра. — Я хочу сказать, даже оборудование пострадало совсем чуть-чуть.

— А если замок начнет трясти сильнее, например, ночью, когда никто не будет готов? — возразила профессор Стебль. — Вы подумали о студентах?

— А есть какие-то гарантии того, что это повторится?

— Нет, как и нет гарантий того, что это был первый и последний раз, — МакГонагалл прервала беспомощное барахтанье преподавательского состава в догадках. — Но и веских причин прервать занятия и отправить студентов по домам мы не имеем. Поэтому поступаем так: вводим график ночных дежурств, деканы факультетов проводят подробный инструктаж для студентов на случай очередного землетрясения, самые высокие башни замка оснащаем оборудованием и чарами для предсказаний… профессор Трелони! Новых колебаний Хогвартса. На этом, коллеги, все свободны.

Под дружный мысленный вздох облегчения профессора поспешили ретироваться из кабинета директора. За исключением, разве что, Флоренца. Он в задумчивости застыл у выхода на винтовую лестницу, как декоративная статуя.

— Профессор Флоренц? — вздернула тонкие брови МакГонагалл. — Вы… э-э-э… у вас проблемы со спуском по лестнице?

— Вовсе нет, госпожа директор, — кентавр, как и всегда, был удивительно тих и вежлив для существа, которое считает нормой носиться по полю галопом и совершенно не признает штанов. — Просто… у меня были кое-какие соображения, но я не решался высказать их при всех. Это больше связано с предчувствиями, чем реальными фактами.

— Вот как? — Директор скрестила руки на груди. — И вы туда же, куда и Сивилла?

Флоренц вздохнул.

— Этой реплики я и боялся. Нет. Но как человек, который не всегда человек, вы должны понять меня. Скажите, вы ощущаете тревогу внутри? Что-то, что заставляет вас искать убежище, подолгу сидеть на месте, прислушиваясь?

МакГонагалл моргнула. Говоря начистоту, шерсть на кошачьей шкуре и в самом деле стояла дыбом. Что-то было в воздухе, трогало невидимые вибриссы и шептало в уши, отчего хотелось с шипением забиться на самые верхние полки шкафов. Когда-то ее ужасно раздражала расхожая байка, что кошки умеют видеть недоступное человеческому глазу. На самом деле у кошек всего лишь есть приятное дополнение в виде ночного зрения. Но вот чувствуют они в разы больше.

— Признаю. Что-то подобное есть, — раздраженно бросила МакГонагалл. — Но какой от этого прок?

— Хагрид рассказывал мне, что в Запретном лесу тоже что-то происходит. В частности, чего-то опасаются звери, но чего — никто не может объяснить толком. Я обращался к звездам, но увидел только полустертые бессмысленные послания. Что-то меняется в самой ткани мироздания, госпожа директор. И меняется не к добру.

* * *

В толпе неожиданно дышалось куда легче, чем в полупустом мракоборческом офисе.

Гарри плохо помнил последние несколько часов, воспоминания о них походили на кусок сахара, который бросили в кипяток. Он даже не помнил, что именно рассказал Аластору Грюму после допроса Малфоя. Впрочем, он был убежден, что там не было ни единого слова правды.

Ларец. Чертов ларец. Как там было написано в письме? Что-то о том, что он должен знать о произошедшем в день Совета. Вот пока он не найдет украденное содержимое, идти к Грозному Глазу с заявлением, что, мол, Волан-де-Морт, может быть, жив — значит, рассчитывать на тесные апартаменты с мягкими стенами.

Он ни в чем не был уверен. Догадки даже не оформились во что-то вразумительное, но уже зарезервировали себе местечко в голове. Все, что было у Гарри — только две зацепки: одна в виде Метки на руке Драко Малфоя, а вторая таилась в библиотечных подшивках и содержимом бутылок в «Трех Метлах». И в голове маленького волшебника из Годриковой Впадины. Возможно, то, что было в ларце, выступит в роли картинки на коробке с головоломкой. Он хотя бы будет знать, каких деталей не хватает.

Мог ли Волан-де-Морт создать запасной крестраж, когда обнаружил, что его тайна была раскрыта? Да запросто. Шрам на лбу Гарри растерял свои побочные функции, и такой пустячок, как осколок души в очередной безделушке, запеленговать он уже не мог. А если Метки Пожирателей отреагировали на тот, другой поток реальности? Он-то попадал в него пару раз, пусть и на доли секунды. Значит, и оттуда может просочиться что-то значительно хуже.

К тому же, если реальность разорвана на два потока, она все равно будет стремиться к восстановлению. А это значит, что мир превратится в подобие лоскутного одеяла. Кусок отсюда, кусок оттуда… а в комплекте с ними и обитатели. Как вам такое понравится?

А может быть, во втором потоке никто и не заметит ничего. Просто тот, в котором Гарри жив, перестанет существовать. Быть может, его реальность уже потихоньку подтаивает, как шарик пломбира на асфальте…

…Думать становилось все труднее. Не потому, что ход мыслей Гарри забрел в совершеннейшее болото. Просто по мере углубления в сердце боро Камден органы чувств превращали его мозг в пятилетнего ребенка, которого впервые привели в игровую зону торгового центра и предложили все аттракционы сразу.

Камден-таун был сущей катастрофой для туристических брошюрок. Хотя бы просто потому, что его описание колебалось между «Ваще чума-а-а, мужик» и «Представьте, что кто-то собрал в кучу манекены, обувь, консервные банки, картины Ван Гога, смертные грехи, три тонны блесток, а потом взорвал все это под Боба Дилана».

По левую руку здесь торговали старинным фарфором. По правую — мечтами, миром без войны, но с любовью, и пакетиками засушенных грибов всего по пять фунтов за три унции.

Совершенно растерявшись, Гарри только сейчас сообразил, что все это время шел в мракоборческой мантии поверх футболки с джинсами. Но Камден-тауну на это было все равно. В нем было больше фриков, чем жизни — в тюремном матрасе. Даже вздумай Гарри появиться здесь в шляпе и мантии Дамблдора, ему бы одобрительно присвистнули вслед.

Этот район был городом в себе, отдушиной чопорного Лондона, который сбросил фрак и цилиндр, открыв под ними рубашку с узором в виде листиков марихуаны и способность играть на укулеле.

И где-то здесь Гарри должен был найти паб «Пляска дементора».

— Найти вывеску в виде ботинка, неприметная дверь слева… — пробормотал он, озираясь по сторонам.

Поначалу он не очень понимал, как паб для «нежелательных магов, ну и… остальных» — как его описал Джордж — мог скрываться здесь, в такой толчее. «Дырявый котел», например, и то выбрал не самое приметное место. Сейчас же этот вопрос погиб быстрее, чем бумажное ведро в колодце. Если бы по Камден-тауну прошел огр, его бы максимум окликнули для совместного фото. Или подрезали кошелек.

Ботинок он нашел не сразу, и не удивительно. Как оказалось, для этого нужно было мыслить масштабнее. Огромная модель крепилась к стене и равнялась высоте минимум пары этажей. С «вывеской в виде ботинка» она вязалась приблизительно так же, как курица — с тираннозавром.

Дверь слева, встроенная в узкую кирпичную перемычку между двумя зданиями, не вызывала никаких подозрений. Разве что, выглядела так, будто бы ее открывают лишь затем, чтобы выплеснуть нечистоты.

По другую сторону двери находился длинный узкий дворик. С непременным для таких мест порванным диваном у стенки и второй, на этот раз распахнутой настежь дверью.

Гарри подошел ближе.

Табличка, криво приколоченная к стене, гласила: «Пляска диментора». И надпись чуть ниже: «Да, в слове ошибка. Нет, умник, исправлять не буду».

Из дверного проема, ведущего в подвал, доносилась приглушенная музыка и гул голосов.

Гарри ступил на лестницу.

БАЦ.

* * *

Эти старинные напольные часы сменили, пожалуй, не одного министра, а их норов так никто и не переборол. При Корнелиусе Фадже статья расходов на услуги часовщика аккуратно обновлялась каждый месяц. И всякий раз после операции они вежливо шинковали время где-то с час, а затем своевольно переводили минутную стрелку на одно деление назад. Часы жили на минуту позже, чем весь мир, и упрямо отстаивали это право.

Алатор Грюм мысленно улыбнулся часам, как старому проверенному другу. Он любил чудачества. Чудаки были слишком погружены в свой мирок, чтобы хладнокровно проломить кому-нибудь череп или подлить отраву в суп.

— Холодновато у тебя здесь, Кингсли, — проворчал он, усаживаясь напротив рабочего стола министра. — Чернила не замерзают?

— В самый раз, — Кингсли Бруствер отложил бумаги и выжидательно взглянул на престарелого мракоборца. — Есть что сказать?

— Да, но приятного тут меньше, чем у меня — целой шкуры, — Грюм плюхнул на стол кипу отчетов. — Пожирателей смерти и дух простыл, уже двое суток ни следа. Зато замеры магического фона в разрушенном Азкабане показали похожие результаты, что и в зале Совета. По делу Фергюссона и Тернера сузили круг подозреваемых. А еще… М-м-м, мои ребята, которых я отослал подежурить возле Хогвартса и не отсвечивать, рассказали о каком-то переполохе в замке. МакГонагалл что-то сообщала?

— Я не получал от нее никаких сообщений, — ровным голосом ответил министр Бруствер, листая отчеты.

«А он стал бледнее», — отметила та часть разума Грюма, что по умолчанию находилась в режиме анализа. Впрочем, неудивительно: старый приятель принял на себя управление целой страной не в самое легкое время. Это как жонглировать отравленными кинжалами, катаясь по горящему канату на моноцикле над ямой с гремучими змеями.

Даже курить перестал. Трубка на подставке была покрыта многонедельной пылью.

Кстати, о куреве…

— Помнишь, я говорил тебе о Таддеуше Праудфуте? — Кивок. — Ну так вот, он стал вести себя как-то… странно. Перестал дымить, как паровоз, а на днях вообще ушел из-под моего контроля, скинув свой жетон Поттеру. Как раз когда рухнул верхний ярус Азкабана. Замечаешь связь?

— Ну так допроси его с сывороткой правды.

Грюм разочарованно крякнул.

— Нет. Я уже сделал это, как раз когда отдал ему жетон. Ничего нового он мне не сказал.

«Пару недель назад он нормально топил камин. И света было побольше. О чем это я?..»

— Может быть, у него проблемы в личной жизни, — Кингсли отложил, наконец, отчеты. — Например, жена пилит.

— Возможно…

Грозный Глаз постучал неполным набором пальцев по столешнице. У него было странное ощущение, как будто…

— А что касается Пожирателей, то нужно и дальше трясти их знакомых и близких. Я уверен, кто-то что-то да расскажет, — Бруствер устало провел ладонями по лицу, вздохнув. — Прости, Грюм. Я слишком устал, чтобы сейчас помочь тебе с идеями. Я и так сглупил, когда позволил проводить эти судебные разбирательства. А мог бы просто распорядиться казнить Пожирателей по законам военного времени. Хотел демократию, а вышло…

— Не вини себя, — Грюм тяжело поднялся с места, опираясь на трость. — Проворонил их я, а не ты. Я должен был знать про «Радио Ливингстон», я должен был следить за компетентностью охраны. Мне и разгребать теперь.

— Нам. Я чувствую, что ситуация скоро снова выйдет из-под контроля. Мы должны подготовиться к... непредвиденным последствиям соответствующим образом.

— А. Разумеется, — Грозный Глаз кивнул. — И когда это мы что-то контролировали? — усмехнулся он, ковыляя к выходу. — Кажется, мы всю жизнь жили на кратере вулкана.

Он взялся за ручку двери.

— Кстати, Грюм, — окликнул его Бруствер. — Ты говорил о каком-то переполохе в Хогвартсе. Я бы настоятельно рекомендовал тебе переговорить с МакГонагалл и отослать к школе хотя бы пару бойцов. Скажем… Поттера и Фроста. Первый хорошо знаком с территорией, второй — опытный мракоборец. К тому же, судя по твоим отчетам, Гарри делает успехи. Вот пусть он и займется охраной замка, пока по стране ошиваются беглые заключенные.

— Я подумаю над этим. Доброго вечера, Бруствер.

Грозный Глаз захлопнул дверь. У него все еще сохранялось впечатление, словно… ну, будто… а, раздери горгулья!.. Он мрачно затопал по коридору прочь.

«Тик-а-так-а, тик-а-так-а», — продолжали свою работу часы в кабинете министра магии.

Кингсли Бруствер бросил взгляд в сторону циферблата. Заикнувшись, часы вернули минутную стрелку на место.

* * *

В темноте за глазами все еще продолжали лопаться пузырьки света. Но с другой стороны, боль превратилась в пульсирующее пятно в районе затылка, перестав быть просто чем-то красным и всепоглощающим. Она даже любезно позволила зрению вернуться к своим обязанностям.

Правда, Гарри был не слишком этому рад. Здесь было сумрачно, а очки, разумеется, не перенесли падения. Поэтому прямо сейчас он смотрел на неясную массу, обступившую его со всех сторон. Масса в ответ смотрела на него. Метафорически, он сейчас был весь испещрен точками лазерных прицелов.

Палочку, само собой, у него уже изъяли. Оставалась только дипломатия. Интересно, а в дипломатические понятия входит такое правило, что лежачих не бьют?

— Послушайте, я… — начал Гарри, но масса тут же зашевелилась, и он растерянно умолк. А затем какой-то голос произнес:

— О, смотрите, живой.

— Плохо работаешь, Падди-В-Яблочко! — отозвалась вторая тень.

— А не тебе ли на прошлой неделе я ноги на затылке завязал бантиком, а, Брюс? — донеслось рычание откуда-то из-за спин.

Скопище теней заржало.

— И чо теперь делать с этим фестусом? — снова раздался первый голос. — Он тут нахрен не нужен.

— Мне как раз нужно обновить свой набор для крикета… — патокой пролился еще один. — Черепа, знаете ли, не очень хорошо переносят удары молотком.

— Не знаю, мой их переносит отлично, — прогудел другой.

— Да, мы видим, ты уже три года ходишь с киянкой в башке!

— Если ты, Эрни, вздумаешь играть в крикет черепом Гарри Поттера, то через сутки фестусы будут играть с тобой в метание осиновых колов, — новый голос прозвучал так, словно заговорила горстка щебенки. — А ну расступитесь.

Расплывчатая масса перед глазами Гарри немного изменила свою консистенцию и цветовую гамму, и в его руках оказалось что-то вроде перекрученной проволоки.

— Надевай очки и пошли, — проскрежетало слегка зеленоватое нечто. — Быстро, пока они не начали думать. Иначе окажешься в положении интересного зверька, и упаси тебя Мерлин, если ты не умеешь петь или жонглировать яблоками!

Толпа вокруг и в самом деле заскрипела мозгами.

— Гарри Поттер?

— Да, да, Гарри Поттер, тот, что шрам на лбу, очки, Мальчик-Который-Выжил — да, Гарри Поттер! — сердито скрипнул голос, отдавший очки. — А теперь будьте умницами, пропустите. — Едва Гарри поднялся, его потянуло куда-то в сторону, причем тянули за штанину.

— У него, типа, очки круглые, а тут какие-то…

— Потому что кто-то из вас наступил на них, идиот, — буркнул голосок в районе пояса Гарри. — Все, парень, пошли отсюда.

— Вот и какого драконьего дерьма ты приперся сюда в форме фестуса, м? — продолжала ворчать кучка щебня. — Падди ведь сначала бьет, а потом думает. Кстати, не смей при нем рассказывать тот анекдот про «пришел лепрекон в бар», иначе разбитым затылком не отделаешься.

Последние шестеренки в голове Гарри легли на место, очки вернулись на переносицу, и он наконец смог адекватно воспринимать происходящее. Он был в темном подвале, оборудованным под паб, вокруг за грубо сколоченными столиками сидели не менее грубо сколоченные личности, а самого его тащил через зал гоблин. Учитывая, что минуту назад он мог превратиться в кучку костей и мяса, визит в «Пляску дементора» оказался относительно удачным.

— Спасибо, — только и смог выдавить он, оценив недавние перспективы.

— Да уж не за что, — проскрежетал гоблин. — Эй, Эррол, плесни пивка мне и нашему гостю. Да, он в мантии фестуса. Да, он сейчас же снимет ее и никого не станет здесь арестовывать. — Последняя реплика была произнесена очень свирепо и с крайне выразительным взглядом в сторону Гарри.

Гарри послушно стянул мантию, оставшись в футболке и джинсах. Общий градус накала в воздухе опустился до приемлемого. Даже драка в дальнем углу стала чуть тише и более обыденной.

Бармен Эррол протер полотенцем стаканы, добавив еще несколько штаммов бактерий на стеклянные бока, и наполнил их пивом. По крайней мере, это выглядело как пиво. На вкус Гарри не рискнул проверять.

— Потом отдашь Падди пару сиклей, чтобы он вернул тебе палочку, — гоблин отхлебнул из своего стакана. — Но за каким, собственно, ты сюда пришел?

— Я ищу некую гоблинку по имени Корнерез. Либо домового эльфа Подай-Принеси.

— Если ты явился сюда, чтобы меня арестовать, то, как видишь, это бесполезно.

Гарри на несколько минут впал в ступор. Нет, он понимал, что откуда-то гоблины берутся, а значит, должны быть и особи женского пола… Но информация, которую ему сообщали глаза, была чем-то вроде забора перед велосипедом мысли. Если Корнерез чем-то и отличалась от гоблинов-мужчин, то только меньшим количеством волосков на подбородке. Да, может, природа из жалости сгладила пару угловатостей.

Судя по холодку в темных глазах гоблинки, она прекрасно считала все мысли Гарри.

— Так что тебе от меня нужно? — спросила она.

— Прошу прощения, э… леди, — Гарри был уверен, что он только что плеснул еще бензина в костер неприязни. — Но несколько дней назад вы продали Джорджу Уизли деревянный ларец. Я точно знаю, что в этом ларце было какое-то содержимое, и у меня есть подозрения, что сейчас оно у вас.

— Понятно, — буркнула Корнерез. — Бери свой стакан, обсудим за моим столиком. За пиво потом сам заплатишь.

Через несколько секунд Гарри сидел в самой странной компании, которая могла собраться, пожалуй, только здесь. Ему было максимально неуютно. Особенно слева. Неуютность слева была слишком большой.

— Итак, парни, знакомьтесь, — гоблинка стала поочередно указывать пальцем. — Это Гарри Поттер — да, тот самый. Это Подай-Принеси, это Сэмми, это Тромпок. Надеюсь, всем очень приятно.

Гарри было не очень приятно. В первую очередь потому, что неуютность слева была троллем по имени Тромпок, а при имени Сэмми Корнерез указала куда-то под потолок, где сходились две стенки. Там клубилась неясная тьма.

— А Сэмми, это…

— Боггарт. Сэмми — боггарт.

— Ясно, — Гарри машинально отхлебнул пиво. Ощущение, что вместо пива в бочонках Эррола хранилось биологическое оружие. Проглотить сразу он не решился, раздумывая над тем, сколькими болезнями сразу может заболеть человек.

— И по какому делу вы здесь?

Пиво попало не в то горло. Гарри закашлялся. По спине осторожно похлопали огромной рукой — достаточно огромной, чтобы выбить позвоночник из тела.

— Вы в порядке? — все так же вежливо спросил тролль. Корнерез рассмеялась скрипучим смехом.

— Трок, он в первый раз видит такого, как ты. Пора бы уже привыкнуть. Да, мистер Поттер, не все тролли стучат друг другу по головам дубинами, бывают и исключения.

— Собственно говоря, язык дубинок не так примитивен, как ты полагаешь, Корнерез, — прогудел Тромпок. — Например, три легких удара по темени означают приветствие, а толчок в грудь буквально переводится как «Это очень хорошая идея, друг». А если взять дубовую дубинку и…

— Пр… к-х-х-х… простите… — Гарри наконец кое-как отдышался.

Говорящий тролль! Более того — говорящий осмысленно и на правильном английском! Все тролли, которого Гарри видел до этого, были способны только реветь и мычать. Мерлин великий, если сейчас еще выяснится, что Сэмми…

— А Сэмми неплохой художник. Правда, ему не слишком удается рисовать людей с натуры. Видишь ли, чаще всего эта натура до чертиков перепугана. Но как редакционный иллюстратор он просто золото…

— Т-ш-ш! — Домовой эльф, до этого молча глазевший из-под кепки, отчаянно замахал руками. — Человек не должен этого знать! Подай-Прине... я велит Корнерез замолчать!

— Ты придаешь слишком много значения таким вещам, друг, — спокойно ответила Корнерез. — К тому же, нам давно уже стоит заявить о себе не только раздачей листовок в Камден-тауне. Держи, если интересно.

Она сунула Гарри под нос какую-то смятую листовку. Тот осторожно развернул ее.

Вверху была незамысловатая иллюстрация в виде хорошо прорисованных фигур, изображавших державшихся за руки магических существ. Сэмми и в самом деле отлично рисует… Надписи ниже гласили:

«НЕТ — ВИДОВОЙ ДИСКРИМИНАЦИИ! ДА — ГРАЖДАНСКОМУ ОБЩЕСТВУ!»

«Наша задача — отстоять права всех магических существ на территории Великобритании и Ирландии!

Мы требуем: организацию профсоюзов для домовых эльфов,

прекращение монополии клана Гринготтс,

создание парламента с представительствами каждого разумного вида,

предоставление гражданства,

а также невозбранное использование личных местоимений!

ДА ЗДРАВСТВУЮТ ГРАЖДАНСКИЕ СВОБОДЫ И МЕСТОИМЕНИЕ «Я»!

— Да, за набор последних фраз отвечал лично Подай-Принеси, — хмыкнула Корнерез. Напротив домовой эльф гордо раздувал тщедушную грудь, словно вот-вот был готов взлететь на воображаемые баррикады.

Гарри еще раз пробежал глазами по листовке. Честно говоря, это было эквивалентно детскому рисунку. Общая форма и идея схвачены, но вот реализация… Он вернул листовку Корнерез.

— А разве не все гоблины владеют банком Гринготтс? — спросил он.

Гоблинка фыркнула.

— Разумеется! Есть клан Гринготтс, который раньше всех смекнул, что волшебникам нужно хранить золото в месте надежнее, чем шерстяной носок. А есть все остальные — те, кто не мыслил прагматично и предпочитал кузнечное дело ростовщичеству. Клан Гринготтс имеет почти неограниченные права, тем временем как мой клан вынужден выживать в лондонских подземельях. Мы — честные кузнецы и рудокопы. А не торгаши. Но в глазах вашего правительства мы — мусор. Думаешь, я от хорошей жизни занимаюсь мародерством? Это для меня единственный способ не умереть с голоду.

— Но не все так плохо, — голос Тромпока гудел, как толстая струна виолончели. — Лет двадцать назад мне бы никто не позволил быть соавтором, да еще и такому светилу науки, как Тит Марвин. Вы читали его труд «Происхождение видов»? Мы писали его вместе. Я, конечно, как самоучка без ученой степени, даже не указан там… Но по крайней мере, господин Марвин изложил все мои мысли.

— Под именем Марвин, да, — бросил Подай-Принеси. — И после даже не заплатил Тром… т-тебе, даже не заплатил тебе твою долю с тиражей!

Гарри молча слушал, как три ужасно непохожих друг на друга существа спорят об общей беде, и вспоминал скульптурную композицию в атриуме министерства магии. Ту самую, где эльф, гоблин и кентавр раболепно смотрят на волшебника и волшебницу. Магам казалось таким очевидным их превосходство, что они, недолго думая, изваяли его в камне…

Чувство какой-то национальной вины копилось в душе, как едкие пары кислоты. Теперь казалось, что даже молчание боггарта Сэмми содержало в себе упрек.

— Но ведь сейчас все должно наладиться, так? — произнес Гарри, не выдержав. — Теперь новое правительство, Волан-де-Морта нет, — «Ой ли?» — ваше положение должно же улучшиться?

Тягучее молчание повисло на несколько секунд. В нем чувствовался привкус обиды многовековой выдержки с нотками горечи и крови.

— Сам-Знаешь-Кто — это была лично ваша проблема, волшебников, — наконец ответил Тромпок. — Нам что с ним, что без него… Не в нем все дело. Тот-Кого-Нельзя-Называть — это закономерное порождение политики волшебников, не более. А корень зла кроется в других вещах, мистер Гарри Поттер. Например, в декоративных панелях с головами эльфов. Они были задолго до Темного Лорда. От эльфов до магглов не такой уж и короткий путь, э?

Гарри открыл рот.

И закрыл. Парировать было нечем.

— Ты, вообще, собирался найти содержимое ларца, так? — Корнерез резко сменила тему. — Трок, подскажи, кому ты продал те бумаги?

— Поскольку там были исторические труды, я хотел оставить их себе, но миссис Нолан скоро начнет штрафовать меня за пожароопасность. Видите ли, слишком много книг в комнате, — улыбнулся тролль. — Так что я отнес их к мисс Содерберг. Это здесь же, в Камден-тауне, мистер Поттер. Корнерез проводит вас.

Спальник был удобным ровно настолько, насколько могут быть удобны два куска ткани с ватой посередине, которые уложили на холодный каменный пол.

Джинни подождала еще немного, пока общий гул собравшихся на ночлег в Большом Зале студентов не превратился в островки сонного шепота, и приподнялась на локте, легонько толкнув Гермиону.

— Можешь рассказать еще что-то по поводу этих… аномалий реальности? — вполголоса спросила она, едва подруга со спальником подтащилась ближе. — Или это все, что вы с Гарри и Роном узнали?

Гермиона отрицательно покачала головой.

— Больше ничего. Может быть, через пару дней я сумею найти их эпицентр…

Девушки прислушались и синхронно опустили головы. Мимо студентов прошел дежуривший этой ночью профессор Слизнорт.

— Никто из преподавателей не знает, что происходит, — Джинни проводила взглядом Слизнорта. — Как думаешь, мы теперь все время будем ночевать в Большом Зале на случай землетрясения?

— Надеюсь, что нет, иначе часть студентов пострадает отнюдь не из-за обвала крыши, — мрачно пробормотала Гермиона. — Слизеринцы в одном помещении с другими факультетами и на всю ночь? Их же теперь ненавидит вся школа. Все равно что разбить курятник посреди лисьей фермы.

— Может быть, землетрясение — это чья-то попытка разрушить гостиную Слизерина?

Они немного помолчали, переваривая эту идею.

— Нет, — наконец высказалась Гермиона. — Кто вообще станет мстить с риском, что тебя самого прибьет куском потолка?

Они помолчали еще немного.

— Но должно же быть какое-то объяснение, — прошептала Джинни. — Ведь не бывает дыма без огня.

— Ну, чисто технически, если мы правильно подберем составляющие…

— Гермиона, это была фигура речи, а не вопрос о химических реакциях.

— О.

— А эти ваши аномалии реальности как-то могут вызвать подобное? — вновь заговорила Джинни после нескольких секунд неловкой тишины. — Допустим, там с Хогвартсом что-то происходит, и это сказывается на нашем замке?

— Не думаю, — Гермиона поскребла ногтем шов на спальнике. — Мелкие предметы еще да, но сам замок слишком большой, чтобы это как-то влияло на него.

— Хогвартс боится.

С противоположного ряда спальников на них смотрела Полумна Лавгуд. Как обычно, на лице девушки застыло мечтательное выражение лица человека, давно балансирующего на границе области нормального и края шапочек из фольги.

Джинни и Гермиона с недоумением уставились на нее. В целом, их общая подруга была удивительно милой, но иногда совершенно теряла все связи с реальностью, пропадая где-то в необозримых полях конспирологии. С точки зрения профессора Трелони, разум Полумны всегда находился в полете, только полет этот был не в ту сторону и совершенно неуправляемый.

— Что ты имеешь в виду? — переспросила Гермиона. Полумна мягко улыбнулась.

— Просто боится. Как мы все. — Она сделала жест рукой, словно испытывающие страх замки — нечто совершенно обычное. Как ложка. — Он и сейчас очень сильно переживает.

— Луна, почему…

Грузные шаги профессора Слизнорта снова стали приближаться, и девушки мигом опустили головы на спальники.

— Боится? — одними губами произнесла Джинни. — Это же замок, разве он может быть способен на эмоции?

Гермиона промолчала. Она задумчиво прислушивалась к камню под собой.

* * *

Корнерез, как и обещала, честно довела его до небольшой лавочки на одной из главных улиц Камден-тауна. Перед этим даже любезно помогла с лепреконом-вышибалой в «Пляске дементора», скостив плату за возвращение палочки до одного сикля. Но гоблинка точно не должна была бросать его здесь одного.

Не то чтобы Гарри боялся в одиночку разговаривать с этой мисс Содерберг. Просто, едва закрылась дверь магазинчика, его посетило легкое беспокойство. Оно заключалось в чем-то очень быстром и, определенно, опасном, что размазанным пятном мелькнуло мимо его ног. Причем ровно через секунду быстрое «туки-туки» когтей раздалось уже за спиной Гарри.

Когда он обернулся, там никого не было.

Зато был звук. Шуршащий, клацающий и почему-то вызывающий ассоциации с разгневанным озерком лавы.

Гарри нервно сунул руку в карман, вцепившись в палочку.

Туки-туки-туки-клац.

Нечто с невообразимой скоростью переместилось куда-то за прилавок, скрывшись в полутьме. В тени стало разгораться мутное пятно оранжевого света.

Пятно становилось ярче с каждой секундой…

— Ах, вот ты куда удрал! А ну стоять!

Занавеска, скрывающая подсобное помещение лавки, откинулась, и из-за нее вышла женщина. Не обращая никакого внимания на Гарри, она нырнула за прилавок и вытащила что-то, что принялось отчаянно извиваться, как нашкодивший кот, и рассерженно чихать дымом. Пару раз оно взмахнуло… определенно, крыльями, но за считанные секунды оказалось плотно обмотанным тканью.

Гарри в легком ступоре следил за тем, как женщина закутывает… Мерлин великий, да как это вообще может быть книгой?!

— Прошу меня простить, — бросила «укротительница», завязывая последний узел. — Мне время от времени приходится обрабатывать его огнеупорным составом, а он дико это не любит… Да, разумеется, самое время попытаться отгрызть мне пальцы! И постоянно старается избежать процедуры. Вы смотрите пока товары, а я отнесу его в мастерскую.

— Это… это книга? — Нет, Гарри, конечно, помнил, как Хагрид задал третьекурсникам приобрести «Чудовищную книгу о чудовищах», но даже она со щенячьим визгом ускакала бы от той кошмарной образины, которую держала женщина.

Книга выглядела так, словно какой-то маньяк счел хорошей идеей облечь письменный труд в драконью шкуру. Пара когтистых крыльев и длинный шипастый хвост росли прямо из обложки и казались угрозой во плоти. И, как будто этого было мало, книга явно могла дышать огнем, а вместо пачки листов скрывала в себе ряд острейших зубов.

Это была квинтэссенция ночных кошмаров библиотекарей всего мира.

— «Полное Описание Поведения Драконов» Терциуса Виверрна, издание тысяча семьсот тридцатого года, — устало ответила женщина, удерживая брыкающуюся книгу на весу. — Пять сожженных библиотек, сотни выпотрошенных бесценных томов и бесчисленное множество попыток откусить чье-нибудь лицо. Мозгов, разумеется, нет, но коварства и сварливости хватит на полноразмерного дракона. Не желаете купить? Хотя я бы настоятельно не рекомендовала.

Книга тем временем затихла и, кажется, принялась разглядывать Гарри. Глаз у нее не наблюдалось, что не делало «взгляд» менее жутким.

— Вы ведь владелица этого магазина? — Гарри стоило больших трудов не смотреть на «Полное Описание», которое уже натурально таращилось на него. — Мисс… э-э-э…

— Свёль Содерберг. И я не владелица, я просто работаю здесь. Погодите минутку, я отнесу «Описание» и вернусь к вам.

Женщина скрылась за занавеской, унося с собой типографский кошмар.

Мысли, которые пребывали в некотором смятении от «Полного Описания», кое-как упорядочились, и Гарри быстро прогнал в памяти последние несколько секунд. У него уже наклевывалась привычка мракоборца цепляться за детали. Так, мисс Содерберг говорила с небольшим акцентом: ее речь звучала как вежливый намек, что английский язык слишком легкомысленно относится к «R». Имя еще более очевидно намекало, что лондонским туманом, английскими садиками и "Юнион Джеком" здесь даже близко не пахло. И, кстати, она совершенно не знала Гарри в лицо, в отличие от подавляющего большинства волшебников.

Тем временем занавесь снова колыхнулась.

— Итак, что вы хотели?

Гарри немного помедлил, оценивая обстановку вокруг. Все это смутно вызывало у него воспоминания о «Горбин и Бэркес» в Лютном переулке, но в данном случае товары не выглядели угрожающими. Скорее они походили на вещи, готовые жить какой угодно жизнью, только не той, к которой их обязывала форма. Здесь были книги, предметы быта, инструменты, посуда, даже кое-какая мебель — и в большинстве своем все это было еще и чем-то другим.

Обычными тут казались только стены, пол, полки да прилавок. И, как ни странно, еще остроконечная шляпа на прилавке. Она чуточку смахивала на Распределяющую Шляпу, но в целом была самым банальным головным убором. Либо очень хорошо притворялась.

— Мисс Содерберг, некий тролль продавал вам на днях какие-то бумаги?

— Ты говоришь о Троке? Да, помню, было такое. Вас они интересуют?

Ладно, Гарри был готов признать это. С мисс Содерберг тоже было не все в порядке, как и с вещами в лавке. Он все никак не мог понять, в чем было дело, но его не покидало смутное желание оказаться в сейфе с толстенными свинцовыми стенками.

Нет, в ней, определенно, не чувствовалось угрозы. Это была обычная, довольно молодая женщина со светлыми волосами, собранными в небрежный узел. Простое платье тоже не скрывало в себе никаких орудий убийств, разве что, небольшую недостачу в… э-э-э… определенных частях тела. Да и в серых глазах не было ничего, кроме вежливой заинтересованности.

Но тем не менее Гарри не покидало чувство, что в темноте за его собственными глазами присутствовало что-то… чужое. Такого он никогда еще не испытывал. Словно маленький камушек в ботинке: не то чтобы он доставлял дискомфорт, но и без него можно было прекрасно обойтись.

Это было настолько пограничным ощущением, что Гарри не был уверен в его реальности.

— Да, я бы хотел на них взглянуть и… — он сунул руку в карман джинсов, мысленно прикидывая содержимое кошелька, — пожалуй, мог бы купить.

Мисс Содерберг иронично хмыкнула.

— Боюсь, вам придется сначала поговорить с другим покупателем. Миссис Багнолд! — чуть повысив голос, окликнула она кого-то в полутьме магазинчика. — Не могли бы вы на минутку отвлечься?

— Я прекрасно слышу и обычный голос, моя дорогая, не надо так орать.

Из-за полок показалась высокая сухая старуха и, опираясь на трость, приблизилась к Гарри. Пока она шла, у Гарри создалось впечатление, что клюка ведьме нужна была вовсе не для ходьбы. Скорее для поддержания определенного статуса и на случай стычки в темном переулке. А если бы на эту трость взглянул тролль Тромпок, он сразу же опознал бы в ней Ритуальную Боевую Дубинку из вяза, которую могли носить лишь вождь и лучшие воины клана.

Этого Гарри, конечно же, не мог знать, но зато он смутно припомнил, что до Корнелиуса Фаджа министром Магии была именно Миллисента Багнолд.

— Любопытно, и какой же может быть интерес у Гарри Поттера к старым бумагам покойной Батильды Бэгшот, м? Вы ведь за ними пришли? — спросила миссис Багнолд.

Услышав имя Гарри, мисс Содерберг наградила его пристальным взглядом, словно поставила какую-то галочку в мысленном ежедневнике. Против ожидания, она даже не принялась переспрашивать. Обычно люди, едва кто-то называл его имя, демонстрировали потрясающие проблемы со слухом и начинали откровенно глазеть. Свёль Содерберг лишь ограничилась секундой задумчивого осмотра и с видом «чужие дела меня не интересуют» удалилась в мастерскую. Для волшебников, которые впервые встречали Гарри, это было верхом адекватности.

…нет, она положительно неплохой человек. Да и странное ощущение в голове бесследно испарилось, словно его и не было. Возможно, это были лишь последствия сумасшедшего дня.

— Понимаете, миссис Багнолд, кто-то прислал мне письмо с намеком, что я должен просмотреть эти бумаги. Там должно было быть что-то важное. Что-то, что помогло бы разобраться в произошедшем на Совете, — как на духу выложил он.

Наверное, и произнесенный пароль на секретной встрече не смог бы подействовать лучше. Гарри не очень-то верил в то, что только что произнес, но каким-то неведомым образом оно зажгло огоньки понимания в глазах бывшего министра. У него самого же никакого понимания не было. Лишь надежда на то, что он ткнул пальцем в нужную кнопку, при этом не зная, что конкретно было нужно.

Миллисента Багнолд с многозначительным видом прищурила необычайно ясные для ее лет глаза.

— Могу я поинтересоваться, у вас есть догадки насчет того, кто прислал вам это письмо?

— Нет, миссис Багнолд.

— Что ж, тогда приглашаю вас составить мне компанию за чашкой чая, мистер Поттер. Бумаги эти у меня, но вам точно потребуется моя консультация.

* * *

«Полное Описание» стоически перенесло всю процедуру обработки огнеупорным составом: всего лишь пару раз попыталось ударить шипастым хвостом да обслюнявить кислотой. Все остальное время оно провело тихонько подвывая, как кот в тазике с водой. Это было настоящим прогрессом.

— Вот и хорошо, вот и молодец, — пробормотала Свёль Содерберг, освобождая книгу от смирительной «рубашки». Им удалось достигнуть определенного соглашения, что «Полное Описание» терпит все врачебные издевательства над своей особой, а за это получает кусок говядины, обвалянный в древесном угле. Условные рефлексы начали работать раз на пятый, и после процедур книга перестала удирать из мастерской, дожидаясь угощения.

Но на сей раз она пулей метнулась вон.

Туки-туки-туки-клац-БАМ.

Судя по звуку, «Описание» всей массой врезалось во входную дверь.

Мисс Содерберг покачала головой. Хорошо, что покупатели ушли пятью минутами ранее. Смыв сажу с рук, она прошла в торговый зал лавки.

Книга вела себя… странно. Сейчас она больше всего напоминала ищейку, которая учуяла запах протащенной по земле связки сосисок.

— Что ты…

Мисс Содерберг умолкла. Ну конечно же. «Полное Описание» с самого начала очень странно отреагировало на этого паренька в круглых очках. Это казалось… знакомым. Да, точно, она уже видела подобное, но тогда это был другой человек.

Свёль колебалась несколько секунд. Затем махнула рукой и направилась к ближайшему стулу. Села и завязала глаза платком.

А спустя минуту с восклицанием его сорвала.

* * *

— Полагаю, понятнее вам не стало?

Разговор происходил в Хогсмиде, в гостиной дома миссис Багнолд, которая больше походила на самую большую в мире выставку тупых, дробящих и колющих предметов. Одной только ее половиной можно было вооружить небольшой отряд берсерков и пойти грабить прибрежные поселения. Если бы сюда проник вор, он на следующий же день ушел бы в благотворительность.

На чайном столике перед Гарри высилась стопка документов, дневников и исследований Батильды Бэгшот. Честно говоря, сейчас он испытывал легкий ужас археолога, которому дали детский совочек и послали в одиночку раскапывать Трою. Все, на что его хватило, это оценить масштабы и для приличия поднять пару страниц.

Гарри отрицательно помотал головой.

Миллисента Багнолд достала что-то из кипы бумаг и протянула ему.

— Возможно, это вам что-то скажет, — она вернулась в свое кресло.

Гарри осторожно взял в руки потрепанную толстую тетрадь и открыл ее.

— Да не на записи же смотрите, а на переплет!

Еще прежде, чем руки откликнулись и Гарри перевернул тетрадь, догадка достигла финишной черты. Ну конечно же…

На него смотрел знак Даров Смерти. Стилизованный треугольный глаз, перечеркнутый вертикальной линией.

«Известный вам символ…» А ведь автор письма черным по относительно белому намекал ему, к чему сведется вся эта история. Странно, что он не понял это сразу же: Батильда Бэгшот была родственницей Грин-де-Вальда и подругой Дамблдоров, она не могла не интересоваться Дарами…

Честно говоря, он уже устал чему-то удивляться. Последнее время его личная шкала изумления подвергалась таким перегрузкам, что безнадежно разлетелась вдребезги. Гарри мог только беспомощно рассматривать жуткий символ, ожидая, что обрушится на него в следующую очередь.

Миллисента Багнолд считала это по его лицу.

— Думаю, мне и в самом деле нужно отпоить вас чаем, а уж потом задвигать за высокие материи, — она поднялась с кресла. — Вам с лимоном или молоком? — И не получив ответа: — Тогда сделаю с чабрецом.

Спустя четверть часа перед Гарри стояла чашка действительно хорошего чая. Для того, чтобы стать таким чаем, листья должны были прожить воистину безгрешную и благочестивую жизнь.

Миссис Багнолд уселась в свое кресло, достала старую трубку, набила ее табаком и раскурила угольком из камина.

— Итак, — бывший министр выпустила клуб душистого дыма. — Вас интересует, почему именно Дары и какое они имеют отношение к тому, что происходит с миром сейчас, не так ли?

Похоже, годы работы в правительстве и внешних политических связях обучили Миллисенту Багнолд великому искусству облекать в связную речь то, что в голове собеседника было лишь бессмысленным воплем к Вселенной. Гарри коротко кивнул.

— Отлично, — старая ведьма поудобнее устроилась в кресле. — Думаю, если вы получили шесть лет образования, а значит, иногда заглядывали в учебники, вы должны знать, что Батильда Бэгшот была лучшим специалистом по истории магии в Англии.

Опять короткий кивок.

— Тогда вас не должно удивить, что она интересовалась Дарами Смерти и историей Певереллов. А учитывая, что их потомки жили буквально у нее под боком, так тем более.

Кивок.

— Это был труд всей ее жизни. Насколько великий — вы можете оценить сами, если еще раз взглянете на эту кипу бумаг и документов. Но так как у вас нет времени и специальной подготовки, чтобы изучить их самостоятельно, я скажу вам кратко, к чему пришли все исследования покойной Бэгшот. — Бывший министр затянулась, выпустила дым через ноздри и наклонилась вперед, испытующе глядя на Гарри. — Она докопалась до самых истоков нашей истории. Начиная с момента, когда появилась магия. Но за несколько столетий до нее это сделали те самые легендарные братья.

Нет, кое-какие резервы для удивления у него все-таки остались. Гарри хотя бы сумел приподнять брови, правда, это больше смахивало на «ну надо же, как интересно», чем на искреннее изумление. Но холодок в пояснице все-таки пробежал.

— Не буду пересказывать вам ту сказку барда Биддля, мистер Поттер, вы ее прекрасно знаете и без меня, да и с реальными Дарами вы тоже имели дело. Но для знатоков истории, вроде Бэгшот или меня, легенды и сказки являются отпечатком реальных событий. История в чем-то подобна вирусу. Информация окружает себя капсулой песен и сказаний и распространяется за счет бродячих трубадуров и бабушек, рассказывающих внукам на ночь поучительные истории про добро, зло и пряничные домики. Форма может быть разной, но суть всегда одна. Реальный исторический факт.

Забытый чай остывал на столике. Гарри молча слушал.

— Глупо было бы искренне полагать, что некогда три великих волшебника обманули Смерть и получили от нее какие-то артефакты. Смерть, Дары, наказание за гордыню — это все было поучительной сказкой для маленьких детишек. Но в прошлом Антиох, Кадм и Игнотус действительно нашли нечто, что позволило им создать такие мощные предметы.

— Вы говорили, что они нашли какие-то истоки магии.

— Можно сказать и так, — Миллисента Багнолд наконец вспомнила о чае, отпила немного и продолжила лекцию. — И судя по записям Батильды, обнаруженное ими место давало ответ на вопрос: откуда, собственно, появилось волшебство? Еще раньше, лет двадцать назад, она опубликовала свою исследовательскую работу, где четко говорилось: магия никогда не была в нашем мире изначально. Она появилась не более четырех тысяч лет назад. Правда, эту работу освистали, — бывший министр негодующе передернула плечами. — И всего лишь из-за такого пустяка, что часть доказательств основывалась на сведениях мага, способного разумом уходить в далекие эпохи.

Гарри встрепенулся.

— Я его знаю! Это Темпус Наратив, мы встречались с ним не так давно в Годриковой впадине, он…

Миссис Багнолд предупредительно подняла ладонь, и Гарри умолк.

— Она брала его с собой в экспедиции, предварительно заставив его пройти три целительские комиссии в Мунго для подтверждения способностей. Помощь Наратива, раскопки и изучение древних документов позволили подтвердить, что волшебники были не всегда. Что все мы — потомки магглов, которым однажды очень повезло. Но никто из ученых лбов не принял это, сочтя откровенной ересью. Пожалуй, лишь Альбус Дамблдор отнесся к этому исследованию серьезно. Он даже помог Батильде Бэгшот восстановить ее репутацию после скандальной публикации.

Облако дыма, которое рассерженно выдохнула ведьма, на сей раз грозилось задушить всех, кто двадцать лет назад осмеял Бэгшот.

— Двадцать лет назад… — Гарри мысленно прикинул. — Тогда еще были сильны идеи Волан-де-Морта.

— Именно! — Миллисента Багнолд проткнула воздух концом трубки. — Признать, что мы все происходим от магглов — да где ж это видано! Куда приятнее думать, что мы какой-то особый вид, и хвастаться так называемой чистокровностью. Надутые надменные ослы, — бросила она. Выколотив о каминную решетку трубку, бывший министр поднялась с места и достала с полок какую-то книгу, вручив ее Гарри. — Вы не читали «Происхождение видов» Тита Марвина?

Гарри быстро прикинул свои шансы оказаться безграмотным идиотом.

— Ну, я слышал…

— Не читали, — миссис Багнолд с каким-то довольным видом уселась на место. — И слава Мерлину. В этой книге всего пара здравых мыслей, и те были подсказаны, насколько я знаю, троллем. Марвин раскатал Бэгшот и почесал брюшко всему ученому сообществу одами о величии волшебников и их «особом» происхождении. Ему даже хватило наглости высмеять тот факт, что все антропоморфные магические существа также имеют человеческое происхождение.

Гарри сдался. Он пришел к Миллисенте Багнолд за одним лишь ведерком, а та сбила его с ног потоком из информационного брандспойта.

— Послушайте, миссис Багнолд, я хотел лишь узнать, в чем причина инцидента на Совете, что происходит со мной и куда, черт возьми, катится реальность! Речь идет чуть ли не о воз… — он осекся на слове «возвращении».— Чуть ли не о возможности новой катастрофы, но я почему-то слушаю лекцию по истории, которая не имеет никакого отношения к происходящему!

— Спуститесь, пожалуйста, на кухню, мистер Поттер.

— Ч… что?

Бывший министр спокойно взглянула на него поверх чашки.

— Спуститесь на кухню и принесите мне сахарницу. И вазочку с вафлями для себя. Очень вас прошу. А как придете, расскажите мне, что вы увидели там интересного.

Гарри поколебался с минуту, а затем мысленно махнул рукой и вышел из гостиной.

Миллисента Багнолд прислушалась, как он спускается по лестнице и начала считать под нос:

— Десять, девять, восемь, семь…

На счет «три» раздался громкий топот по ступенькам. Старая ведьма скупо улыбнулась.

Гарри возник на пороге гостиной с таким видом, словно внизу его встретила экзаменационная комиссия. Судя по расширенным глазам, она еще и поднимала вопрос об осенней пересдаче.

— Миссис Багнолд, ваша кухня…

— Знаю-знаю, присаживайтесь на место. Жаль, что вы не взяли вафли, я их поставила на столик в безопасном месте, возле двери.

— Там постоянно меняются вещи!

— Если честно, это довольно удобно, — пробормотала под нос ведьма. — Вчера у меня закончилась соль, и я смогла позаимствовать немного приправ у другой себя. Не смотрите на меня так, я вернула их с процентами. А сегодня мы додумались обмениваться записками. Должна сказать, я держусь молодцом в том потоке реальности. Правда, кроме меня, больше никто в Хогсмиде не замечает этих разрывов… Пока что.

— Итак, — она дождалась, пока вконец растерявшийся Гарри вернулся в свое кресло. — Вы понимаете, что я в курсе этих вещей. И насчет Совета я тоже в курсе: у меня есть свои информаторы, и они сообщили мне куда больше, чем знаете вы, хоть и были очевидцем.

— Но я все еще не понимаю…

— И не поймете, пока не выслушаете меня полностью, — миссис Багнолд звякнула дном чашки о блюдце. — И пейте чай, в конце концов. Вернемся к «Происхождению видов». У Батильды Бэгшот была еще одна любопытная теория, написанная в этих бумагах. По ее словам, четыре тысячи лет назад произошло событие, которое она назвала «магическим выбросом». Откуда, как и почему — известно мало. Первичная магия — представим ее как вполне себе материальную энергию, — осела в разных областях нашего мира. Загрязнила его, скажем так. И это запустило уникальный эволюционный механизм флоры и фауны в тех местах. Та магия, мистер Поттер, жила по своим законам, и этим законам вынуждено было подчиниться все, что хотело жить и выживать.

Гарри застыл с чашкой чая на полпути ко рту.

— Подождите, но магия ведь не опасна. Точнее, мы управляем ею, мы приказываем ей делать то, что нужно…

— Вы осознаете разницу между древним динозавром и, допустим, филином? Последний не только не откусит вам голову, но и доставит посылку. Однако между ними были миллионы лет развития. Здесь чуточку поменьше, всего лишь четыре тысячи. И сначала именно древняя магия подчинила людей. Мы растворились в ней, впитали ее в свои кости и кровь, а кто не смог — погиб, как погибали все, кто был не в силах приспособиться. Либо превратился в нечто иное, уже мало похожее на человека…

На сей раз Гарри молчал. Он действительно начинал понимать.

— Кентавры, тролли, великаны, гоблины. Даже домовые эльфы. У гоблинов есть прекрасный праздник — Грагхтармз-Урдук. Полный перевод названия — «День, когда мы стали истинными и ушли глубоко под землю добывать руду, забыв о солнце». Это, конечно, произошло не за один день, но гораздо быстрее, чем при обычной эволюции. Предкам современных волшебников повезло больше. Они и сохранили облик, и приобрели некоторые способности.

Миссис Багнолд прервалась, чтобы кочергой расшевелить поленья в камине. Гарри мысленно подытожил услышанное.

— Скажите, миссис Багнолд, а эта… древняя магия… способна ли она разрывать реальность?

Бывший министр наконец улыбнулась. Она долго подводила его к этой мысли.

— Еще как! Поймите: она никогда не подчинялась нашим законам. Она явилась из совершенно другого мира, где, возможно, и самого понятия времени никогда не существовало.

— Но мы ведь можем изменять время. Есть маховики времени, заклинания…

— Мы меняем время только внутри самого времени. И то, существует огромное количество ограничений. Магия, которой мы обладаем сейчас, подчиняется абсолютно всем законам физики и химии. Что произойдет, если вы превратите пенал в улитку?

— Э… пенал превратится в улитку?

— Не совсем, — подняла указательный палец Миллисента Багнолд. — Куда-то пропадет значительная часть материи, которая не нужна на улитку, а это прямо нарушает закон сохранения вещества. Нужна компенсация. Допустим… появляется деревянный шарик, который содержит в себе количество вещества, что не потребовалось для создания улитки. И весы остаются в равновесии.

Гарри нахмурился.

— Когда мы превращали ежей в игольницы в Хогвартсе, я никаких деревянных шариков не видел.

— Потому что, согласно Международному соглашению магоэкологической конвенции от тысяча восемьсот шестидесятого года, все отходы от магических операций материализуются в точке Немо в Тихом океане, где они никому не могут навредить.

— А первичная магия?

— А первичная магия сломает все законы, потому что для нее их не существует, и породит катастрофу немыслимых масштабов. В общем-то, это вы сейчас и наблюдаете.

Гарри устало потер переносицу пальцами.

— Получается… сотни лет назад Певереллы нашли какое-то место, которое было источником этой первичной магии, и за ее счет создали артефакты, которым нет равных и в наше время? А тысячи лет назад она превратила людей, животных и растения… в магические виды? И сейчас эта же самая магия принялась терроризировать нашу реальность?

— Если свести все до самых примитивных тезисов, то да.

Здравый смысл держал оборону до последнего, несмотря на то, что ворота крепости давно болтались на одних петлях, стены изрешечены катапультами, а сам он с горсткой аргументов был прижат к стене логичными доводами, историческими фактами и блестящей риторикой. Возможно, ему удалось бы уцелеть, но одна из собственных мыслей предательски воткнула кинжал между лопаток.

«Если вокруг происходит безумие, то, быть может, стоит принять наиболее подходящее для него объяснение? Реальность сошла с ума, я два раза выпадал из времени, а по ту сторону барьера есть самая настоящая могила… с настоящим мной. Не думаю, что это можно объяснить как-то иначе».

Гарри достал волшебную палочку и еще раз нащупал на ней ту трещину. Затем взглянул на свою руку.

— Миссис Багнолд, если вы правы, то я, похоже, каким-то образом стал носителем этой… первичной магии. И у меня есть подозрение, что она вернула меня к жизни, сломав реальность.

— Я уже догадалась, — бывший министр кивнула головой. — А также я почти уверена, что в зале Совета находился второй такой человек. Если, конечно, в Томе осталось еще что-то человеческое после всех его трансформаций.

 Ладно, ему не очень-то хочется быть первым.

С тех самых пор, как потрепанная сороковыми Англия затянула воронки от снарядов новыми зданиями, война покинула отутюженные зеленые газоны, предпочитая проводить время в странах с более экзотическими названиями — Вьетнам, Афганистан, Югославия… Если обитатели Даунинг-стрит и имели дело с войной, то в ней были замешаны исключительно русские, американцы и население стран третьего мира.

А теперь он станет первым премьер-министром, который начнет войну в собственной стране, да еще и объявит ее соседу, что заказывает ту же рыбу с чипсами и ругается на ту же самую погоду. От одной этой мысли все шестеренки в голове намертво заклинивало.

«Мы должны ввести военное положение, сэр! — смутно припоминались слова генерал-лейтенанта Доналдсона. — Привести войска в полную боевую готовность, открыть заседание Парламента и оповестить всю страну, что мы находимся под угрозой удара. Сэр, если не сыграть на упреждение, погибнут тысячи мирных граждан!»

Требования Доналдсона были бы в высшей степени логичны, если бы не одно НО. Маленькое такое НО, что переворачивало все с ног на голову.

Лучше б это были ирландцы. Но это были чертовы волшебники…

Премьер-министр, как и все дети, воспитывался на тех книжках, которые были достаточно яркими, чтобы привлечь внимание ребенка, и достаточно твердыми, чтобы их можно было грызть. Волшебники тоже были в этих книжках. Как правило, смешные, с нелепыми шляпами и густыми бородами, в которых можно было спрятать еще одного волшебника. Они чем-то походили на плюшевых Санта-Клаусов, но в их случае слегка пожеванных.

В реальности этим книжкам противостояли упавший мост, сошедшие с рельс поезда, разбитый самолет и сотни погибших людей.

Премьер-министр испытывал не просто то, что называется «когнитивным диссонансом». Он переживал нечто схожее с тем, что почувствовал бы человек, который вышел рано с утра в свой сад и обнаружил, что фигурки садовых гномов планируют теракт в торговом центре.

К тому же премьер-министра смущала еще одна вещь. Точнее, чувство. Каждый раз, когда он задумывался, а нужна ли эта война вообще, идея с завидным упорством возвращалась к нему снова и снова. Так, словно кто-то запихивал ее обратно ему в голову.

И с каждым разом все злее и настырнее.

* * *

— Вот уж не мечтала, что вернусь сюда, да еще и с полным проживанием. Эй, а ты чего нос повесил? Подумаешь, не дали вещи собрать. Завтра метнешься за чемоданом.

Невнятное «угум», которым ответил Гарри, содержало ровно столько вежливости, сколько было необходимо для приемлемого ответа, и ровно десятую долю того раздражения, которое он испытывал всю дорогу, видя радость Гестии Джонс. Даже туманная поволока в глазах Фроста, когда он высматривал башни Хогвартса, вызывала гнев.

Сам же он только внутренне съежился, когда они проехали ворота школы.

Конечно, можно понять обоих мракоборцев. Для них-то Хогвартс остался шкатулкой со счастливыми воспоминаниями. А вот как быть тому, у кого на глазах этой самой шкатулкой проломили парочку-другую голов? Нервы Гарри были натянуты, как струны, еще чуть-чуть — и повылетают колки.

Поэтому, даже выбравшись из кареты, он несколько секунд рассматривал траву у ног, прежде чем решился взглянуть на него.

Затем он уставился на траву снова, но уже потому, что перед глазами все расплылось.

— Эй! Ты идешь или как? — Септимус Фрост похлопал его по плечу.

— Да, конечно.

Гарри стащил очки, быстро прижал рукав к глазам и вернул оправу обратно, пару раз ткнув дужкой мимо уха.

Как оказалось, порог Хогвартса — лучшее место, потому что отсюда не видно Хогвартс. По крайней мере, от взгляда на каменные ступени не сдавливало горло. В общем-то, он мог бы с часик посидеть здесь. Возможно, даже целую жизнь, если сюда будут приносить еду. Но ко входу в Большой Зал Гарри точно не был готов.

Он собрал все свои навыки дипломатии воедино. Их бы хватило на полстранички текста крупным шрифтом.

— Слушайте, я бы мог пока разведать территорию, осмотреть, что вокруг… — обратился Гарри к Джонс. — Вы договаривайтесь с МакГонагалл, а я тут это…

Нет, пожалуй, даже на абзац не наскрести.

Джонс и Фрост переглянулись. Дипломатические потуги Гарри, может, и были плохи, но как насчет сыграть на желании предаться ностальгии и побродить по знакомым местам? К тому же, оба не следовали букве Устава, как Таддеуш Праудфут, так что…

Бросок был не в яблочко, но очков он все равно выбил достаточно.

— Да почему бы и нет? — Гестия пожала плечами. — Найдешь нас потом возле ворот, договорились?

Гарри дождался, пока мракоборцы скроются в темноте коридора, и тихонько сполз по стене.

Одно дело сделано. Теперь стоит как-то успокоиться, чтобы ноги перестали походить на две палочки маршмеллоу. Принять относительно вертикальное положение удалось раза с третьего, хотя колени все еще отбивали шестнадцатеричный ритм в унисон с сердцем.

В преддверии замка было очень тихо. Наверное, занятия все еще в самом разгаре.

Кажется, по пути сюда в восторженных речах Гестии звучало что-то существенное, что объясняло, почему Гарри снова оказался здесь. Да, точно. Там было что-то про замок и землетрясение. Странно. Насколько он знал, сейсмической активностью эти края славились не больше, чем престарелая супружеская пара — бурной личной жизнью.

Но на всякий случай он приложил руку к камням стены. Затем, по проснувшейся привычке, мысленно обратился к шраму. Разумеется, это ничего не дало.

«Я ни минуты не сомневаюсь, что в инциденте на Совете замешан Волан-де-Морт, — зазвучал голос Миллисенты Багнолд в архивах памяти. — Видите ли, мои собственные источники предоставили мне достаточно данных, чтобы это утверждать. Вы знаете, что эпицентр взрыва охватывал и ваше место в зале? Он был совсем рядом. Он обладает той же силой, что и вы. И скорее всего, как и вы, он жив лишь благодаря древней магии».

Если вечером удастся встретить Гермиону, нужно будет спросить ее насчет аномалий реальности в Большом Зале, где Волан-де-Морт должен был погибнуть…

Пол под ногами легонько дрогнул. Потом дрогнул еще раз, словно где-то там, на другом конце, заработала здоровенная деревянная колотушка. Если бы вместо каменных плит Гарри стоял на конце длинной доски, его бы подбрасывало все выше с каждым ударом.

Через несколько секунд он сообразил, что дрожь земли направляется прямо к нему.

* * *

Кикимер был поистине примерным домовым эльфом старой закалки. Это означало, что он выполнит любой приказ, который даст ему хозяин, даже если этот приказ навредит самому Кикимеру. Когда-то давно волшебники задумывались о Трех Законах Эльфоэксплуатации, но проект безвозвратно погиб еще на стадии выбора руководителя проекта и плавно перетек в незапланированную вечеринку.

Вообще, к своим годам Кикимер усвоил, что некоторые приказы можно и нужно выполнять буквально. Это вносило некоторое разнообразие в жизнь старого эльфа, когда в дураках оказывался не он, а текущий хозяин. Такие вещи отлично прокатывали, например, с молодым Блэком.

Пару раз они прокатывали и с нынешним хозяином, пока хозяин не отдал Кикимеру медальон Регулуса, что эльф воспринял как величайшую честь. С этих самых пор Кикимер скорее прищемил бы собственные пальцы дверью, чем ослушался хозяина. К тому же хозяин оказался самым добрым на памяти старого эльфа (впрочем, такого мнения несложно было добиться, всего лишь стоило не колотить Кикимера и не орать на него.) Хозяину прощалось даже то, что он выбрасывал некоторые «сокровища» Блэков. Все равно Кикимер перетаскивал их в свою кладовку.

Короче, теперь приказы выполнялись со всем тщанием и аккуратностью.

Кикимер быстро порылся в стопке корреспонденции. Все, что хозяин называл полезным, отправилось на кухонный стол. А что не попало туда, шло на растопку камина.

Старый эльф покрутил очередной конверт и вскрыл его.

«Дорогой мистер Поттер! — говорилось в письме. — Я бы очень хотела встретиться с вами снова. Я знакома с человеком, который, возможно, нуждается в вашей помощи. У меня есть и другие важные сведения, о которых вы должны знать. В частности, это связано с одной радиостанцией. Все детали сообщать не стану, поскольку это может быть крайне опасным. Поэтому прошу вас, зайдите ко мне в магазин в самое ближайшее время.

С наилучшими пожеланиями, Свёль Содерберг.

P.S. Не берите никого с собой!»

Разумеется, говорилось в письме только для того, кто мог читать. А читать Кикимер не умел.

Письмо улетело туда же, куда ранее были брошены рекламные проспекты и многочисленные просьбы об автографе. Через полчаса все это весело потрескивало в камине.

* * *

— Чай, скучаешь зверски по школе?

Как правило, завидев Хагрида, люди думают о двух вещах: «Он в два раза выше и в пять раз толще, чем все, кого я знаю» и «Ладно, черт с ним, с портным, но я бы точно не хотел быть его парикмахером». И лишь очень, очень мало кто из них догадывается, что между копной волос и дремучей бородой скрывалось концентрированное добродушие. Возможно, где-то в мире жило пятьдесят мелочных и желчных скряг, которым должна была достаться стандартная порция человечности, но где-то случился прокол и Хагрид получил за всех.

В нынешнем своем состоянии Гарри был рад ему так же, как человек, проживший двадцать лет на необитаемом острове, рад круизному лайнеру. Слегка помятые при объятьях ребра были небольшой платой.

— Со школой я уже давно распрощался, а вот с тобой даже и не думал. — Попытки идти в ногу с огромным лесничим провалились с треском, и время от времени приходилось переходить на трусцу, чтобы говорить не в спину.

— И хоть бы черкнул какое-нибудь письмецо мне, — покачал Хагрид головой. — А то я как дурень, все жду и жду сову. Думал уже сам тебе написать, мол, пока ты там на страже порядка, у нас тут вон че происходит…

Гарри насторожился.

— Погоди… Это ты о чем? О землетрясении?

Хагрид ухмыльнулся. Ухмылка заблудилась в бороде.

— Землетрясение? Да какое там землетрясение, икота, да и только. В Хогвартсе, сам знаешь, круче вещи творились. Нет, я нашел кое-что поважнее. — Он шагнул на порог своей хижины и широким жестом отворил дверь. — Вон, сам взгляни. Хотел я тебе про него написать, да все никак оказии не было.

Первое, что отметил Гарри, оказавшись в старой хижине лесничего — тут было натоплено так, что это показалось бы чересчур даже стеклодуву.

Вторым фактом, занявшим его внимание, был свет минимум сотни свечей.

Ну а третье — это были нифига не свечи. Что Гарри и высказал дословно вслух.

— Именно, — Хагрид раздулся от гордости. — Это ж феникс!

Предмет гордости сидел на самодельной жердочке, постоянно меняя уровень освещения, как не самый исправный уличный фонарь. Судя по слегка обалделому виду птенца, он еще не разбирался, как отрегулировать свечение оперения до показателей, не выжигающих сетчатку. Но на насесте он держался вполне устойчиво.

— Растет как на дрожжах. На неделе подобрал его крохой, а теперь он почти взрослый, — продолжал ворковать над питомцем лесник. — Нашел в вороньем гнезде, представь себе! И откуда ж, ума не приложу…

Тем временем Гарри смирился с неизбежной потерей зрения — иногда смотреть на птенца было так же комфортно, как на сварку, — и до него начало доходить, что же его так смутило при первом взгляде.

— Хагрид, скажи мне: у феникса могут быть такие вот черные перья? У него, вроде как, из пуха проглядывают.

Птенец и в самом деле был каким-то пегим. Частично сменив пух на оперение, он походил на золотую игрушку, которую обляпали чернилами тут и там. Как будто бы этого было мало, птенец натурально каркнул. Как ворона.

С фениксом Дамблдора, Фоуксом, Гарри не так часто имел дело, чтобы распознать все трели. Но вороньего карканья там точно не было — за это он ручался.

Хагрид пожевал бороду. Было видно, что его это тоже здорово смущало.

— Ну, вообще-то, нет… Может быть, это какой-то гибрид. Я, когда нашел гнездо, видел там мамку его. Сгоревшую. Ну и несколько обычных вороньих яиц. А этот таким вылупился, похоже. Он и по-вороньему, и по-свойски щебечет.

— Сгоревшую? — перед мысленным взором Гарри мелькнула неаппетитная картина, как в гнезде вылупляется первый птенец и тут же вспышка пламени губит всех, кто был рядом. О Мерлин…

Птенец тем временем хлопал кожистыми веками. Создавалось впечатление, что он очень растерян. Так, словно заложенные в него механизмы поведения и то, чем он родился, никак не коррелировали. Он попытался потереть клюв о жердочку, чихнул, вспыхнул и испугался. Гарри только сейчас увидел, что вороньи перышки и пух были слегка подгоревшими.

— Хагрид, я не уверен, что это настоящий феникс…

Где-то там, на задворках памяти, прыгала одна-единственная мысль, усиленно вытягивая руку вверх. Но пока что ее не замечали.

— Ну, фениксы — очень скрытные птицы, — тем временем рассуждал Хагрид, ставя чайник на камин (хотя можно было просто дождаться, пока воздух хижины сам вскипятит воду.) — Про них ж ничего почти неизвестно. А про птенцов — тем более. Вон Дамблдоров Фоукс уже взрослой птицей попал к хозяину. Я слыхал только, что фениксов, как диких драконов, в особых местах находят, в заповедных, мол, только там они могут вырасти такими, какими должны быть.

— Что за заповедные места? — спросил Гарри, продолжая рассматривать птенца.

— Вроде как, особые. В них магии много и все такое. Как там… О! Там вроде магия самая что ни на есть чистая, вот какая она вначале была, такая и там. Скопилась, значит, как вода после дождя, и сотни лет в этих местах испаряется.

«Та магия, мистер Поттер, жила по своим законам, и этим законам вынуждено было подчиниться все, что хотело жить и выживать…»

Гарри чуть не задохнулся под весом обрушившейся на него догадки.

— А что-то еще странное было там, где ты нашел птенца? — выговорить это получилось не с первого раза, язык заплетался от волнения.

Хагрид пожал плечами. С его размерами это было нечто на уровне движения материков.

— А что еще странного может быть в Лесу? Это ж Лес. Он всегда чудной. Ну, страшноватое то место было, неуютное. И жильцы все оттуда утекли. А так, ничего.

— Сможешь провести к нему потом?

— Логово Арагога помнишь? — Хагрид снял чайник и разлил кипяток по чашкам. — Вот прямехонько там и нашел. Только я бы идти туда не советовал, — помрачнел он вдруг. — Вроде бы, ничего плохого нет, но место не про всех. Заповедное какое-то.

Он почему-то притопнул ботинком, словно что-то проверил. Чего-то, слава Мерлину, не случилось.

— Лучше чай садись пить. Я тут это, бисквиты испек…

Гарри нехотя уселся за стол. Здесь уже стояло грубо сработанное блюдо с бисквитами, которыми можно было наголову разбить армию троллей. А еще тут лежала вещь, которую ну никак невозможно было себе представить среди имущества огромного лесника. Хотя бы потому, что она была завернута в чехол из ужасно неволшебного полиэтилена.

Гарри мигом опознал «полароид», вроде того, что несколько лет назад тетка с дядей подарили Дадли на Рождество.

— Решил заняться фотографией? — спросил он, кивнув в сторону «полароида».

Хагрид добродушно рассмеялся.

— Куда там, кнопки крошечные, как у лукотруса глаза! Нет, выловил его весной в Черном озере, ну, точнее, кальмар выкинул. Он постоянно всякий мусор выбрасывает на берег. Озеро-то проточное, с гор много что приплывает. Я еще подумал: кто-то из студентиков потерял. Ан нет, уже сколько лежит, никто не обращался. Хочешь — забери себе. Он целый, не бойся, сумка эта хоть и прозрачная, а ни капли не пропустила! Только мне ее оставь. Уж больно полезная в хозяйстве.

Гарри задумчиво покрутил чехол и все-таки достал фотоаппарат. Вещь недешевая — может быть, и в самом деле стоит взять? А если он соберется сегодня вечером к логову Арагога и увидит там что-то необычное, это можно будет заснять и показать миссис Багнолд.

На стол выпала фотография, видимо, убранная в чехол бывшим владельцем. Рассмотреть ее толком Гарри не успел, потому что в этот момент Хагрид бросил взгляд в сторону окна и произнес:

— Э… какого лешего сегодня творится с Гермионой?

* * *

Миллисента Багнолд отложила очередную тетрадь в сторону и вздохнула. Даже за месяц проанализировать все, что за эти годы написала Батильда Бэгшот, было такой же непосильной задачей, как прочесть «Улисса» [1] без комментариев к нему. А тут прошло всего каких-то четверо суток.

Но кое-что новенькое она нашла в записях. Теперь на полях красовалась крупная надпись карандашом: «Местоположение источника?»

Самое время спуститься на кухню за чаем, а заодно обменяться записками с другой Миллисентой.

В дверь постучали.

* * *

— Ничего не сходится, понимаешь?! Не сходится! Вот откуда они здесь?

В те моменты, когда ум Гермионы встречал действительно сложную задачу, подходить к ней не стоило совершенно, если вы не желаете, чтобы вас прибило отлетевшим куском гранита науки. Нужно выждать несколько минут, прежде чем девушка признает несостоятельность плана А, и улучить момент, когда она еще не успела приступить к плану Б.

Гарри дождался, пока Гермиона истратит весь воздух на последнее предложение тирады.

— А в чем проблема? — вклинился он в точности между интонационной точкой и глубоким вдохом, который должен был разродиться новой лавиной малопонятной гневной речи.

Гермиона на секунду впала в легкий ступор. За ней водилась такая привычка: найти любой более-менее одушевленный объект, на которого можно вывалить тонну рассуждений, чтобы в результате самой же и решить проблему. Работало безотказно, но отпугнуло уже добрую половину гриффиндорцев. Многие обитатели гостиной факультета выработали условный рефлекс: принимать максимально занятой вид, если где-то поблизости появлялась Гермиона с той же мрачной решимостью в глазах, с которой алхимики приступали к очередной попытке синтеза философского камня.

Вопрос Гарри встрял палкой в одном из колес той адской машины, в которую частенько превращался мозг девушки.

— А я разве ничего не объяснила тебе? — Гермиона удивленно взглянула на Гарри. Затем остановила взгляд на его мракоборческой мантии, и во взгляде мелькнуло понимание, что в картине мира что-то не то. — Погоди… Как ты здесь…

— Я здесь по службе и на какое-то время, — Гарри поспешил как можно быстрее избавиться от объяснений. — Скажи, ты ведь об аномалиях реальности, да?

Он уселся на одну из огромных тыкв, которые Хагрид так и не убрал с осеннего огорода. Гермиона, все еще слегка растерянная, уселась напротив и достала из сумки карту, склеенную из планов Хогвартса и Хогсмида.

— Совершенно верно, — она развернула устрашающе большой лист и жестом попросила подержать ближайшие его углы. — Взгляни на отметки. Видишь?

Честно говоря, Гарри видел только красные точки. Они странно кучковались по карте, словно заскучавшие гости на затянувшейся вечеринке.

— Вижу. А что с ними не так?

— А то, что они должны быть концентрическими и собираться вокруг эпицентра.

Неприятный холодок в пояснице тонко намекнул Гарри, что сейчас самое время кое-что объяснить.

— Гермиона, видишь ли… Твои данные немного устарели. Я думаю, что эпицентра на самом деле два…

Он ожидал чего угодно, но точно не взгляд человека, который только что понял, что не зря надорвал спину, выкапывая бункер и закупая консервы. Это был отблеск того огня, который горит в глазах сумасшедших пустынных рейнджеров, принявших все безумие нового жестокого мира бензина и колес задолго до апокалипсиса.

— Волан-де-Морт. Я права? — сказано это было с каким-то ожесточенным торжеством.

— Скорее всего, — Гарри сжал переносицу пальцами, собрав мысли воедино. — И вероятно, Большой Зал.

Гермиона быстро что-то прикинула на карте.

— Все равно не работает, — заявила она. — Видишь ли, у нас было предположение, что точки аномалий будут располагаться вокруг эпицентров, так? А они ведут себя совершенно иначе. Они просто собрались между эпицентрами… но чем ближе к ним, тем меньше точек. И половина из них вообще разбросана по не понятной мне системе.

Гарри отвел взгляд, понимая, что не сможет выдать ничего, кроме глубокомысленного молчания. Как назло, взгляд упал на тыкву, которая прямо сейчас превратилась в размытый мираж и издевательски исчезла. Он поднял камушек и бросил его в то место, где была тыква — камушек тут же пропал, затерявшись в переплетении вероятностей.

— Еще немного, — пробормотал он, — и все начнут это замечать. Я тут поговорил на днях с некой Миллисентой Багнолд — может быть, ты помнишь ее как бывшего министра магии — и кое-что узнал…

— С самой Багнолд? И что же ты узнал?

Вопрос, как и камушек секундами ранее, затерялся, но не потому, что оказался в другой реальности. Просто Гарри увидел Джинни, идущую в направлении к их импровизированному военному совету на тыквах.

В атмосфере заметно прибавилось электричества. Гермионе стало как-то не по себе. Она давно подозревала, что у этой парочки все было не слишком хорошо, но спрашивать напрямую у Джинни, что не так, слегка опасалась. Это как сунуться в логово мантикоры и попытаться вытащить ее за хвост.

— Гермиона, я тебя повсюду ищу! — Улыбка Джинни стремилась на самое дно эффекта «зловещей долины», настолько она была неестественная. — Рон прислал с совой свои наблюдения для карты Хогсмида, держи. Привет, Гарри.

— Привет.

Минута максимальной неловкости и неуютности. Пожалуй, появись Волан-де-Морт за их спинами, это было бы не настолько неприятно.

— Ну, в общем-то, как я и говорила, — Гермиона попыталась привнести в свой голос чуточку жизнерадостности. — Их система все равно непонятна, и… Гарри, что ты там рассказывал про Багнолд?

Следующие десять минут повествования, по всей видимости, предназначались туфлям Гермионы, потому что это была единственная точка, где Гарри не рисковал встретить взгляд Джинни не отворачиваясь вовсе.

Впрочем, это был напрасный маневр. Джинни также смотрела куда угодно, но только не на Гарри.

Лишь Гермиона переводила взгляд с одной на другого и начинала кое-что понимать. В частности, то, что людям иногда очень полезно разговаривать друг с другом словами через рот, а не ждать, пока все разрешится само по себе. Но до этой поры и с той, и с другой стороны упрямства было не занимать. Что ж…

— Выходит, и ты, и Волан-де-Морт… каким-то образом существуете в этом мире за счет той первой магии? — к концу фразы Джинни спохватилась, что деловой тон куда-то пропал, и добавила сухо: — И как ты себе это представляешь? Он как остался лежать мертвым в Зале, так его и похоронили. Причем его закопали в Лесу спустя несколько часов и никто никакого воскрешения не наблюдал.

— Это ведь не было его настоящим телом. Это просто фикция, сосуд, да и только. Вспомни, я ведь рассказывал, тот человек в Азкабане, Велиус Сетон, общался с кем-то в собственной голове? Если он и воскрес, то только как лишенный тела дух. И он был на Совете, он сидел где-то рядом со мной, в совершенно другом облике!

Гермиона с легкой улыбкой наблюдала, как эти двое спорят. И теперь даже смотрят прямо друг на друга. Ей смертельно хотелось присоединиться к спору и высказать пару своих соображений… но, пожалуй, это подождет.

Она тихонько сложила карту и ретировалась, предоставив их самим себе.

— …И что, получается, мы даже не знаем, под чьим обликом он скрывается? — спустя четверть часа спора стадия «принятие» все же наступила, хотя в вопросе Джинни проглядывало недобитое сомнение.

— Получается, что так, — вздохнул Гарри. — И это может быть кто угодно. Кстати, Гермиона, ты…

Гермионы не было. Гарри и Джинни переглянулись.

— Понятно, значит, военный совет плавно перетек в сеанс семейной психотерапии, — девушка фыркнула, и здесь слышалось рассерженное облегчение человека, который из гордости не просил помощи, но она была сердобольно десантирована прямо ему на голову.

Гарри все еще не понимал до конца, но смутно чувствовал, что где-то мимо промчалась гроза, так и не обрушившись на него. Он словно так и не сыграл матч, однако ему уже сунули в руки бутылку шампанского и нацепили медаль.

Если Вселенная дарит тебе что-то приятное ни за что ни про что — хватай и беги, пока она не начала сверяться со списками.

— Слушай, раз такое дело… Может быть, хотя бы пройдемся до озера?

* * *

Вечер уже опускался на Хогсмид, окрашивая крыши домов в оранжевый цвет. Первые звезды ожидали свой выход, прячась за кулисами лучей закатного солнца.

Обустройство бывшего «Дервиш и Бэнгз» шло полным ходом. Оно шло, пошатываясь под весом новых ящиков с товарами, часть из которых левитировала вереницей позади, и тихо ругалось на Джорджа, который был не прочь поэксплуатировать младшего братца.

С другой стороны, обещанное повышение по карьерной лестнице несколько окрыляло Рона. Это предвещало не только хорошую зарплату, но и определенную долю уважения. Кошмарные усы, как оказалось, здорово подмочили его репутацию, и Рон был готов лезть из кожи вон, лишь бы окружающие забыли об этом. Чудовищные ботинки тоже были заброшены в дальний угол.

А еще эта беготня по городку в поисках аномалий. Рон подозревал, что образ местного дурачка пристанет к нему быстрее, чем жилет торговца волшебными вредилками. Он просто был не в силах делать это незаметно. Попробуйте-ка, не привлекая внимания, шнырять по Хогсмиду, когда вы сами похожи на здоровенную горящую спичку.

Последние ящики на сегодня вскрыты, последние товары расставлены по полкам склада. Рон потянулся и вышел на улицу.

И в этот момент над крышами полыхнуло зеленым.

* * *

Гермиона была абсолютно права: им действительно нужно было поговорить. Говорить пришлось долго и о многом, но как итог оба сидели на берегу у озера: Джинни удобно приткнулась к плечу Гарри, и, кажется, за целую вечность он по-настоящему улыбался. Честно говоря, такой тихой и спокойной минуты им не выпадало очень, очень давно. Словно кто-то прервал свою шахматную партию и убрал доску с фигурами на верхнюю полку, предоставив их самим себе.

— Мне до последнего казалось, что я поступаю правильно… — пробормотала Джинни, глядя на поверхность озера. — Разобраться со страхами, закрыть все гештальты и только потом начинать строить жизнь так, как мне бы этого хотелось. Вот на сколько лет все это затянулось бы, как думаешь?

— Думаю, что лет в пятьдесят мы бы встретились в «Трех метлах», чтобы это обсудить, — Гарри поднял один из камешков на берегу и покрутил его. — И оба пришли бы к мнению, что это не стоило и ломаного кната.

Он несильно размахнулся и кинул камешек в воду.

Плюх.

— Скажешь тоже, — Джинни легонько ткнула его в бок кулаком. — Сам к тому времени уже наверняка был бы женат.

— Женат? — Гарри ухмыльнулся и поднял другой камешек. — У меня, конечно, большой дом и все такое, но впускать кого-то чужого туда… б-р-р, увольте.

Плюх.

Круги разбегались по воде, угасая в волнах.

— А вот насчет тебя я, пожалуй, подумаю, — улыбнулся он. — Мое предложение переехать все еще в силе.

— Сразу после сдачи Ж.А.Б.А., или хотя бы дашь возможность отметить выпускной в доме родителей? — лукаво спросила Джинни.

Гарри набрал горсть камешков и прицелился.

— Только при условии, что на этот выпускной вы позовете меня в «Нору».

Бултых!

Несколько камней шлепнулось в озеро, породив сразу несколько кругов. Они сталкивались, странно перемешивались и гасили друг друга, порождая легкие завихрения.

Гарри плечом ощутил, как Джинни вдруг вздрогнула.

— Ты чего? — он повернулся к ней.

Девушка во все глаза смотрела на то, как гаснут круги на поверхности озера. На веснушчатом лице проступило выражение торжества.

— Гарри, кажется, я поняла систему аномалий!

* * *

Септимус Фрост и Гестия Джонс вместе с Хагридом шагали к воротам замка.

— Вообще-то, я всегда закрываю их в это время, и без всяких конвоиров, знаете ли, — ворчал огромный лесник. — Вы уж не обессудьте, но я в свое время под конвоем походил, и мне не шибко понравилось.

— Рубеус, поверь, это все пустая формальность! — Гестия едва успевала за ним, то и дело переключая скорость с первой на третью и постоянно сбиваясь. — Ну мне-то хоть поверь, мы с тобой в одном Ордене состояли!

Спор грозил затянуться на всю дорогу до ворот и обратно, если бы прямо перед ними с неба не упал серебристый снаряд.

— Нападение в Хогсмиде. Немедленно закрыть территорию Хогвартса от посещений. Охране занять боевые позиции и ждать дальнейших указаний, — отчеканил голос министерского Патронуса.

_________

1. Речь идет о романе Д. Джойса "Улисс". При его чтении действительно могут полететь все микросхемы.

 Тусклого света было слишком мало, чтобы рассмотреть хоть что-то подробнее, но вполне достаточно, чтобы отражаться в десятках пар глаз.

И все смотрели прямо на него. Не мигая.

Одно многоликое, многоглазое нечто.

Он поймал себя на мысли, что прислушивается к тишине в попытках уловить хотя бы дыхание. Бесполезное занятие: здесь не было ни звука, будто бы его и не окружали все эти люди.

…люди ли?

Наверное, полгода назад он бы умер от ужаса прямо на этом месте. Сейчас же каждая клетка его мозга, каждая частичка души настолько устала бояться, что он попросту перестал воспринимать страх. Он пропитался им, как губка, и больше принять был не в состоянии.

Даже этот бестелесный голос, который царапал его череп изнутри, уже не мог пугать сильнее.

ВОЗЬМИ НЕСКОЛЬКИХ ИЗ НИХ В ПОМОЩЬ. НАЙДИ ЕГО.

* * *

Если бы кто-то взялся осовременить пантеон древних богов, то мифы описывали бы Фортуну как улыбчивую ведущую утреннего шоу лотерейных розыгрышей. И, конечно же, ваятели добавляли бы к ее фигуре большой барабан с пронумерованными шариками. Фокус в том, что все номера в этом барабане были бы невыигрышными. А если каким-то чудом у вас все-таки совпадали числа, вы в жизни бы не дозвонились, чтобы забрать приз.

События последних нескольких дней, включая этот, складывались так, что кубик взорвался бы при попытке бросить на «удачу».

Внешне Гарри выглядел абсолютно спокойно, стоя у ворот школы вместе с Фростом и Джонс и ожидая дальнейших приказов. На деле показная невозмутимость была всего лишь хлипкой дверью, за которой шли ожесточенные бои простых вопросов с вопросами чуть более сложными, но побеждали пока что вопросы без ответов. Это была настоящая сумятица из «что случилось», «как на это реагировать», «почему я» и «а что будет на ужин».

Некоторое облегчение заключалось в том, что время шло, ничего не происходило и все более волнующим становился последний вопрос.

Наконец в отдалении послышался хлопок, и на дороге к Хогсмиду в сгущавшихся сумерках возникла фигура, которая при приближении превратилась в Дерека — мракоборца, знакомого Гарри по «радио Ливингстон».

Дерек остановился у ворот и отсалютовал.

— Я от Грозного Глаза. Можете расслабиться, сегодня Хогвартсу точно ничего не угрожает, — произнес он. — Там не мракоборцы были нужны, а аварийная служба. Обошлось без жертв, хотя видели бы вы, что осталось от дома…

Гестия Джонс бросила взгляд на напарников и придвинулась ближе к воротам.

— А что вообще произошло? Нам как-то не удосужились сообщить, из-за чего конкретно весь сыр-бор.

Дерек как-то неопределенно махнул рукой, изобразив что-то между «ничего серьезного» и «ничего серьезного, НО».

— Да бытовой пустяк. Элементарное нарушение правил эксплуатации камина. Сдетонировал Летучий порох в одном из домов, ну а местное население приняло вспышку за Убивающее заклятие. Хозяйку дома выловили в камине Министерства вместе с кусками ее гостиной, — Дерек хмыкнул и понизил тон: — И знаете что самое забавное? Ею оказалась бывший министр магии, Миллисента Багнолд. Старушка полет пережила, но в Мунго ее все-таки увезли.

Гарри почувствовал, как нехорошо сдавило виски. Миссис Багнолд? Вопросы снова столпились в дверном проеме, и он не знал, за разрешение которого ему взяться в первую очередь.

Он навострил уши.

— Летучий порох не взрывается, — озадаченно пробормотал Фрост, задумчиво почесывая заживающие шрамы на лице. — Только если…

— Только если он не паленый, — предположила Гестия. — Знаешь, как пять лет назад в мое дежурство нашли кустарную лабораторию? По воронке в земле и столбу дыма. Многие в прямом смысле слова погорели на попытках создать порох с нуля. Составные приходится сильно измельчать, а технология их очистки под строжайшим секретом. От такого пороха в воздухе остается взвесь, как мучная пыль, и она может мгновенно взорваться от любой искры.

— Значит, это может быть тот же самодельный порох, что был использован на барже возле Азкабана? — встрепенулся Фрост.

— Во, Грюм то же самое сказал! — Дерек щелкнул пальцами. — Непонятно только, как такой порох оказался у Багнолд.

— А сама она ничего не говорила об этом? — Гестия удивленно подняла брови.

— Куда там! — Дерек махнул рукой. — Отъехала в бессознанку. Я вообще удивлен, как она богу душу не отдала, с таким-то аттракционом. Вот как очнется, тогда и допросят.

Гарри слушал и, что говорится, мотал на ус. Порох, миссис Багнолд, странные бумаги Батильды Бэгшот, побег из Азкабана… Брошенные в общий котел, факты варились в нем, превращаясь в еще не оформленную, но, определенно, логичную гипотезу. Добавить для связности того, этого, всыпать пару мыслей, долить мотив, заправить все цистерной догадок…

К концу этого недолгого процесса у него не оставалось никаких сомнений, что Грюм и мракоборцы жестоко ошиблись. Это было нападение. И Гарри даже мог точно сказать, с какой целью и чего именно не досчитался дом бывшего министра, кроме гостиной.

Честно говоря, он бы отдал все, лишь бы не думать сейчас ни о чем, кроме близкого ужина.

Мракоборцы тем временем с заметным облегчением сбросили ту ношу, которую взваливает на человека словосочетание «при исполнении».

— Что ж, раз так, то… Гарри, не мог бы ты сообщить директору МакГонагалл, что все в порядке? — обратилась к нему Гестия. — Они там, наверное, на ушах стоят. И можешь быть свободен на сегодня.

Если не кривить душой, то Гарри признавал, что такие слова были для него обидны. Ему словно в очередной раз напоминали, что всерьез его никто не воспринимает, несмотря на синюю мантию и былые заслуги. Хоть мракоборцы и относились к нему хорошо, каждый раз он чувствовал себя участником дурацкой акции «Приведи ребенка на работу».

И между прочим, он сейчас единственный, кто понимает, что происходит на самом деле. Вот только в случае Гарри можно очень легко оказаться на месте мальчика, который кричал: «Волки!» И кому какая разница, что этих самых волков пока что видеть мог только он.

Но никто не говорил, что нельзя просто повесить табличку «Осторожно: дикие звери»…

— Может быть, нам пока не стоит расслабляться? — спросил Гарри, изо всех сил надеясь, что его намеки найдут хоть какой-то отклик в разумах мракоборцев. — Мне кажется, это очень подозрительно: бывший министр магии, поддельный Летучий порох… Что, если в этом замешаны те же люди, что устроили побег в Азкабане? Вы уверены, что в Хогсмиде сейчас нет никого из беглых Пожирателей? Может быть… — он лихорадочно нащупывал путь через трясину иносказательности. — Может быть, она случайно купила этот порох у тех, кто собирался передать его другим людям?

Сейчас он чувствовал себя сфинксом, который должен был с мудрым видом загадать загадку путнику, вместо того чтобы заорать: «ПРОСТО СВЕРНИ НАПРАВО!»

Его выслушали с легким недоумением. Доводы были настолько притянуты за уши, что им посочувствовал бы даже царь Мидас. [1]

Гарри прибегнул к последнему средству.

— Знаете, у меня очень развита интуиция, — «Да, и у нее даже имя есть, Гермиона». — И я… хм-м… В общем, я научился ей доверять. Она меня еще ни разу не подводила. Если что, результат перед вами — живой и здоровый я. И вот сейчас она говорит — нет, кричит, — что нужно быть начеку, понимаете?

Мракоборцы обменялись озадаченными взглядами, а затем Гестия Джонс, к облегчению Гарри, нерешительно кивнула головой.

— В этом есть логика, — произнесла она. — Парни, Гарри прошел через такие вещи, которые нам и в кошмарных снах не виделись, я не удивлюсь, если у него действительно есть чутье на неприятности. Быть может, нам и вправду стоит хотя бы сутки побыть на стреме?

— Тогда никаких поддавок никому, — буркнул Фрост. — Раз на стреме, значит, все. Пусть берет на себя ночное дежурство по Хогвартсу, а мы возьмем обход территории. Докладывай МакГонагалл, Поттер, и приступай к выполнению задания. Пост покинешь в шесть утра.

— Да, сэр. Слушаюсь.

На этот раз к замку он шел куда веселее. Джонс и Фрост предупреждены, маневр удался, а то, что придется всю ночь бродить по коридорам Хогвартса, было даже на руку. Во-первых, благодаря Карте Мародеров он знал достаточно мест, где можно спокойно спрятаться и подремать, а во-вторых, его вообще могли оставить на часах под открытым небом. Перспектива провести ночь вне школы не очень-то ему улыбалась: с заходом солнца поднялся холодный ветер и нагнал тучи, которые в лучших традициях Шотландии обещали зарядить мелким дождем минимум на трое суток.

Даже страх перед Хогвартсом, горящий образ которого преследовал Гарри с самой весны, отступил, когда на горизонте замаячила перспектива промокнуть до носков и окоченеть.

Как бы ни было неприятно снова оказаться в этих стенах, но еще неприятнее было бы прыгать до самого утра по траве и без устали колдовать, чтобы сохранить последние крохи тепла.

* * *

— Значит, в Хогсмиде все спокойно? Хорошо, в таком случае не буду поднимать на ночное дежурство весь преподавательский состав. Мои коллеги и так толком не высыпаются с того дня, как стены замка пошли ходуном. Оставлю прежнее расписание. У вас все, мистер Поттер?

Гарри стоял навытяжку перед МакГонагалл и смутно догадывался, что та слегка смущена видеть его вновь и, что тем более непривычно, в мантии мракоборца, а не студента. Старые времена — когда она занимала должность всего лишь профессора трансфигурации и по совместительству декана, а Гарри был одним из десятков учеников на ее занятиях — безвозвратно ушли. Учитывая, что между теми годами и нынешней встречей пролегла разделительная линия битвы за Хогвартс, возвращаться к ним мысленно было еще более больно и горько.

Он вежливо кашлянул в кулак, тем самым заставив себя затолкать воспоминания на самую дальнюю полку мысленных архивов.

— Мне дали приказ патрулировать замок этой ночью, профессор. Мы решили поступить так, потому что… — Гарри замялся, подбирая слова. — …у нас есть подозрения, что за происшествием в Хогсмиде может скрываться нечто большее. Потому это просто меры предосторожности.

Директор иронично хмыкнула и поправила квадратные очки.

— Так Хогвартсу угрожает что-то или нет?

— Нет. И да. Наверное.

МакГонагалл вздохнула, глядя на потуги Гарри выясниться точнее.

— Мистер Поттер, если бы передо мной стояли не вы, — сказала она, — я бы не выпустила его из своего кабинета до тех пор, пока мне бы не дали четкий ответ. Однако, как я вижу, вы сами не уверены, но что-то подозреваете. Тогда позвольте мне вольность усилить ваш патруль парой дежурных преподавателей. Вас устроит такой расклад?

— Еще как!

— Судя по облегчению в вашем голосе, стоит добавить еще одного.

В глазах Гарри директор была просто персонифицированной адекватностью. Конечно, он бы предложил вытащить всех преподавателей, а еще старост, старшекурсников и вообще желающих, но для этого нужно было располагать куда более твердыми доказательствами. Аргументы, которые Гарри сейчас имел, были, мягко говоря, ближе к бреду, чем к фактам. И на шрам, как назло, теперь ничего уже не свалить.

Но он был рад и тому, что ему предложили.

МакГонагалл бросила взгляд на часы в кабинете.

— Думаю, заступите после ужина в Большом Зале. Поторопитесь, пока столы не опустели. Я распоряжусь, чтобы ваших коллег в патруле снабдили едой и горячим питьем. И во имя Мерлина, перестаньте стоять передо мной навытяжку!

* * *

Пивзу было ужасно скучно.

Право, невозможно жить, когда добропорядочный полтергейст не располагает всеми доступными средствами развлечения. А с того момента, как директором Хогвартса стала МакГонагалл, Пивз потерял добрую их часть. Например, теперь никто не разрешал поливать студентов чернилами. А с недавних пор было запрещено пририсовывать усики портретам.

Если завхоз Филч вздохнул с облегчением, то Пивз, наоборот, был полон революционного пыла. Выражал он его, правда, тоже своеобразно: методом научного тыка выяснял, что же еще МакГонагалл может ему запретить. Например, пару дней назад под запрет попала валерьянка, с помощью которой полтергейст выманивал кошку Филча, миссис Норрис, чтобы отрезать ей усы.

Злые языки утверждали, что жертвой проделок Пивза чуть не стала сама директор.

Сегодня же революционная программа Пивза включала в себя распевание песенок разной степени невинности. К его огорчению, этот номер остался без внимания, и теперь он бездельно плыл по лабиринту коридоров Хогвартса.

— На крыше склепа Дракула в плаще-е

В одном плаще-е

В одном ва-аще-е

В натуре — гра-а-аф…[2]

Голос полтергейста звучал без «огонька», и пел тот скорее из необходимости хоть как-то себя развлекать.

Вдруг в одном из коридоров раздался звук, словно кто-то отодвинул тяжелый камень.

Пивз насторожился и перестал петь. Затем захихикал. И полетел на звук, предвкушая издевательство над каким-нибудь заплутавшим студентом.

К его полному разочарованию, коридор оказался пуст. В нем не было никого, кроме каменной гаргульи у стены.

* * *

В Большом Зале было не так дискомфортно, как казалось Гарри изначально. Сейчас он выглядел настолько буднично, что воспоминания о схватке с Волан-де-Мортом сами сочли себя не очень уместными и поблекли. К тому же мозг с его вечными страданиями и рефлексированием оказался безжалостно повержен желудком, едва взгляд упал на еду. К вопросу пропитания Хогвартс подходил с таким энтузиазмом, что на вопрос безопасности учащихся последнего уже не хватало. Поэтому среди студентов давно ходил неофициальный девиз Хогвартса: «Ешь, как в последний раз!»

Гарри, стараясь не афишировать свое появление в Зале, быстро протолкался среди студентов и сел за стол гриффиндорцев, еще издалека высмотрев Джинни и Гермиону. Однако попытка поужинать незаметно привлекла больше внимания, чем пробежка нагишом по улице с выкрикиванием антиправительственных лозунгов.

— Гарри, черт возьми, ты здесь?! Откуда?

Хлопок по плечу и голос принадлежали Невиллу, который совершенно случайно оказался соседом Гарри по столу. Шанс спокойно поесть провалился: как падают кости домино, точно так же во все стороны побежали перешептывания, восклицания, и Гарри оказался под светом метафорических прожекторов.

Вскоре на него глазели уже из-за соседних столов.

Гарри решительно заслонился блюдом с жареным картофелем.

— Вот спасибо, Невилл, — буркнул он. — Да, я тут, я по заданию, и я ненадолго.

— По заданию? — Невилл нахмурился. — Ты говоришь о том, что случилось в Хогсмиде? У нас весь вечер только и говорят, что там на кого-то напали, убили, что видели беглых Пожирателей…

— Напали — возможно, — ответил Гарри приглушенно. — Но не убили, это точно. Просто будьте сегодняшней ночью начеку, хорошо?

Невилл криво усмехнулся. Стоило сказать, что от этой улыбки на круглом, слегка наивном лице бывшего сокурсника продирал мороз по коже — особенно если вспомнить, через что ему довелось пройти. Гарри отдал бы все сокровища мира, лишь бы такие, как Невилл, более никогда не усмехались подобным образом. Это выглядело как полузаживший шрам.

— Мы и так не особо крепко спим. Ты ведь слышал, что с замком происходит? Никто не знает почему, но я чувствую, что это все разрешится не самым лучшим образом. Если честно, — тут он осмотрелся по сторонам, — я слышал от слизеринцев, что источник этого где-то в подземельях. Они уже жаловались Слизнорту, что временами за стенами и под полом гостиной словно что-то происходит… А Полумна твердит, что Хогвартс чего-то боится.

Мысленно Гарри пролетел сразу несколько уровней «Что?!» Он решил начать с первого.

— Слизеринцы тебе сказали? — Все что угодно, но только не то, что кто-то с факультета Слизерин вдруг решит поговорить с Невиллом.

— Ну, — Невилл застенчиво уткнулся взглядом в тарелку, — я иногда общаюсь с их первокурсниками. Понимаешь, они и так не рады, что Шляпа определила их туда, а в глазах всего Хогвартса это теперь чуть ли не клеймо убийцы и предателя. В общем, я просто стараюсь им помогать. Мне-то лучше знать, каково это — быть презираемым. Они всего лишь дети, Гарри. Я не хочу, чтобы из них росли будущие Кэрроу.

Гаденькая мысль, прошмыгнувшая было в голове Гарри, была тут же прихлопнута совестью. Каким-то совершенно невероятным образом Невилл, пострадавший от слизеринцев чуть ли не больше всех за прошлый год, оказался единственным, кто был готов протянуть им руку помощи.

Гарри ощутил легкий укол стыда.

— Знаешь, — пробормотал он. — Ты был бы неплохим профессором.

— Я уже задумывался об этом, — улыбнулся Невилл.

Пока они разговаривали, Гарри старался не смотреть в ту сторону, где сидел профессорский состав. Пока что это было свыше его сил. Некоторые вещи все еще били по самым больным точкам души, на которой и так было не больше живого места, чем на упавшем в пропасть альпинисте.

Тем временем ужин близился к завершению. Гарри наспех запихнул в себя из еды все, что стояло на расстоянии вытянутой руки, и, не упуская из виду Гермиону и Джинни, сидевших в отдалении, поднялся вместе с остальными из-за стола. Обе девушки что-то живо обсуждали, и Гарри догадывался, что речь идет именно о теории Джинни, которую они оба окрестили «эффектом кругов на воде».

— …даже при таком раскладе остаются неточности. Смотри: вот эту группу точек довольно сложно подогнать под твои предположения…

— Да, но как видишь, моя теория работает намного лучше, чем твоя. И я почти уверена, нам просто нужно до конца проработать карту аномалий, и все станет куда яснее. Гарри, рады тебя видеть снова, присоединяйся.

Гарри осмотрелся по сторонам. Большой Зал пустел.

— Слушайте, — сказал он. — Давайте переберемся в гостиную, пока я не заступил на ночное дежурство. Лады?

* * *

В этот же поздний вечер, когда осенний дождь только собирался посетить Хогвартс, окна дома в Годриковой впадине уже заливало вовсю. Как будто бы этого было мало, дождь проник под крышу на плаще странного гостя и теперь пропитывал обивку довольно-таки засаленного кресла.

Темпус Наратив, как и всегда, не очень соображал, в какой момент времени его сознание угодило прямо сейчас, но фигура в кресле дала понять, что вольна перенести тело маленького волшебника в вечность жуткой боли.

И все равно он не мог понять, почему это так важно. Это было что-то сродни тому, как к вам вламываются в дом и угрожают пытками, если прямо сейчас не расскажете, сколько было изюма в том кексе, который вы испекли в прошлый четверг. Темпус видел чудеса прошлого и будущего похлеще того, чем интересовался незнакомец. Однако он прилежно выдал все, что видел во время экспедиций с Батильдой Бэгшот.

Незваный гость безмолвно выслушал весь его рассказ до конца.

А затем, когда Темпус Наратив умолк, достал волшебную палочку.

— Ой, — только и успел сказать маленький волшебник, прежде чем его комнату осветила зеленая вспышка.

* * *

— В гостиной было бы намного удобнее!

— Ты сейчас об удобстве думаешь или о том, что нам предпринимать дальше? — Гермиона сердито одернула Гарри. — Я, конечно, понимаю, что за все эти годы возвращение Волан-де-Морта стало таким же будничным делом, как приезд молочника по утрам, но это не повод обсуждать такие вещи посреди толпы.

После получаса препирательств все трое забрались на самый верх какой-то башенки, где, по версии Джинни, «спалиться» было почти невозможно. У Гарри были серьезные подозрения по поводу того, откуда она знает о таких уголках замка, но он решил оставить их при себе: в конце концов, сам когда-то целовался с Чжоу Чанг.

Они развернули карту. Теперь на них красовались круги, которые проходили прямо через точки аномалий. Джинни была права: два эпицентра, как брошенные в воду камни, порождали «круги» на «поверхности» реальности, сталкивая их и образуя легкие завихрения. На завихрения отлично накладывались все отметки.

Ну, почти все. Некоторые группы, как заметил Гарри, и в самом деле не очень вписывались в картину. Похоже, они еще не все продумали.

Хотя поставленная задача была выполнена. Теперь точки четко указывали на два эпицентра: один — в Большом Зале и второй — в Лесу, где тогда Гарри был… был убит, в общем.

Военный совет погрузился в долгие размышления, подводя итог всему, что было выведано за все это время.

Гарри задумчиво постукивал по подбородку, рассматривая карту.

— Ладно, остается последний вопрос: если душа Волан-де-Морта вернулась к жизни в Большом Зале, кого он мог захватить, как захватил Квиррела? — наконец произнес он.

— У нас уже есть твое описание из Азкабана, — ответила Джинни. — Мужчина с хриплым голосом. Не молодой и не старый. То есть все студенты сразу отметаются. И все женщины и девушки тоже.

— На тот момент в Хогвартсе было много мужчин подобного возраста, — подхватила Гермиона. — Но под это описание больше подходят мракоборцы либо лавочники, приведенные Аластором Грюмом. Помните, он тогда отбил Хогсмид и после этого прибыл в Хогвартс? Он потом набрал добровольцев и помчался осаждать министерство магии.

Гарри поднял вверх указательный палец.

— Точно! Это может быть мракоборец. Я вам уже рассказывал про то, как кто-то подкинул зелье Фергюссону, из-за которого другой мракоборец впал в ярость? — Он на секунду умолк, прислушиваясь к собственным выводам, а затем прошептал: — Мерлин великий… получается, Волан-де-Морт…

— До сих пор где-то в министерстве магии и благополучно прикрывается чьей-то личиной, — Джинни скрестила руки на груди. — И не забывай, он был в зале Совета. И он все еще где-то там, среди твоих коллег, Гарри. И подумай, только мракоборец мог бы провернуть тот побег из Азкабана, потому что он в курсе насчет охраны, в курсе насчет каминной сети и, уж конечно, мог быть в курсе «радио Ливингстон». И… Гарри, ты в порядке?

Последние ее слова Гарри слышал очень плохо. Все из-за того, что кровь вдруг резко прилила к вискам и всем, что он мог услышать, был лишь ее шум.

Его жетон…

Тогда он отдал жетон Гарри, чтобы он якобы мог пройти через ограничительные чары… А в момент обрушения верхнего яруса Азкабана Праудфут был единственным мракоборцем, чье перемещение было невозможно отследить...

И последний факт, вставший в стройный ряд — офисная ячейка Таддеуша одна из самых близких к месту Гая Фергюссона.

Мгновение растянулось на несколько, добавив миру синевато-фиолетовый ореол, а затем время вернулось к своему обычному течению.

Гарри нервно сглотнул.

— Я знаю, кого он контролирует, — хрипло прошептал он.

И в этот момент все трое услышали крики внизу.

* * *

Сначала толпа несла их вперед, не давая даже задуматься об остановке. Затем где-то ближе к кабинету директора вдруг собралась пробка и отдельные студенты стали продираться назад, потеряв все желание приближаться к месту происшествия.

Почему — Гарри, Джинни и Гермиона видели прекрасно даже поверх голов. Бушующий в каменном коридоре пожар довольно трудно не заметить. А дым и жар от него ощущались еще на подходе.

Бежали не все. Часть студентов, в том числе и троица, быстро сориентировалась.

—Аква Эрукто!

Первые струи воды были насмешливо проглочены огненной пастью. В коридоре стало липко и душно, как в сауне, и нечем дышать.

Студенты снова направили палочки на пламя.

— АКВА ЭРУКТО!

Огонь ответил громким шипением, пуская клубы дыма вперемешку с паром. На этот раз струи воды смогли оттеснить пожар дальше, вглубь коридора. Каких-то несколько секунд — и на импровизированную пожарную команду обрушилась вода уже с другой стороны коридора: пламя уступало под двойным натиском с двух сторон, отползая дальше, в кабинет директора, где оно выло и ревело похлеще взбешенного зверя.

Его загоняли все выше и выше, все дальше по винтовой лестнице, прижали в закрытом пространстве кабинета, и спустя несколько минут пламя погибло окончательно, задохнувшись в пару, лишенное хоть какой-то сухой горючей поверхности.

— Не открывайте окна! Не открывайте! — сквозь кашель и дым донесся голос МакГонагалл. Гарри, все еще заливая водой стены и шкафы кабинета, мысленно выдохнул: жива.

— Они разбиты, профессор МакГонагалл! — прокричал кто-то из студентов. — Стекла выбило!

Холодный ветер, обдувая со всех сторон башню с кабинетом директора, уже выманивал дым и пар из помещения, работая как каминная вытяжка. Вскоре можно было видеть дальше собственной вытянутой руки.

Необходимость в помощи отпала. Пока остальные продолжали топить кабинет в галлонах воды, Гарри сбежал вниз по винтовой лестнице. Как он и ожидал, в коридоре уже толпилась масса народа.

— Эй! Кто-нибудь был здесь, когда начался пожар? — проорал он, стараясь перекричать тот гомон, который стоял здесь.

Цвяк-цвяк.

Гарри перевел взгляд в сторону мелодичного позвякивания, которое умудрилось выделиться даже на фоне шума вокруг. Совсем рядом, привалившись к стене, стояла профессор Трелони. Прорицательницу колотило так, словно ее только что подключили напрямую к электрической цепи напряжением в двести двадцать. Над ней уже хлопотала мадам Помфри.

— Профессор Трелони, вы что-то видели? — спросил он, безошибочно чуя, что напал на верный след.

Сивилла Трелони — даже в такой ситуации — не без излишней драматичности подняла руку и указала дальше по коридору.

— Этот… человек… он побежал т-туда…

Гарри помчался по указанному направлению. Синяя мантия, жетон и взъерошенный вид играли на руку: встречные — и студенты, и преподаватели — расступались, указывали дорогу, кричали: «Туда!» — и он продолжал бежать по еще горячим следам того, кто устроил пожар в кабинете директора.

Он промчался по лестницам. Пересек несколько коридоров. Пробежал Большой Зал.

И оказался на улице, где вовсю моросил холодный осенний дождь. Еще не совсем стемнело, и Гарри показалось, что над Лесом что-то мелькнуло. Словно кто-то летел над ним на метле.

Метла!

Времени ковыряться с замком на двери, за которой хранился инвентарь для квиддича, не было. Гарри вынес дверь одним Бомбарда и через пять секунд уже седлал чей-то «Чистомет».

В этот момент он увидел, как небо над Хогвартсом пересекло еще несколько всадников. Они также устремились в Лес вслед за поджигателем. Разбираться времени просто не было — Гарри взмыл в воздух и помчался вдогонку. Все, на что он мог надеяться — Джонс и Фрост уже в курсе происходящего и скоро присоединятся к погоне.

Лишь спустя несколько минут Гарри почувствовал, как холодный ветер промораживает его до костей. Он даже не высушил одежду после тушения пожара.

Дождь заливал стекла очков, превращая все в неразборчивый набор размазанных пятен. Приближалась ночь, и краски окружавшего его мира постепенно теряли оттенки, превращаясь в одно серо-синее нечто. Но прежде чем с неба окончательно пропал пепельный отсвет заката, Гарри успел заметить, что всадники впереди резко нырнули в Запретный Лес.

Он остановился, дрожа от холода и волнения. Дальше лететь было попросту опасно и безрассудно.

Но проснувшийся инстинкт фестуса — догнать: раз бежит, значит, виновен — не позволял развернуть метлу и полететь назад в Хогвартс. Гарри нерешительно висел в воздухе, моргая от дождя и ощущая, как немеют от холода руки и ноги. Еще немного — и пальцы превратятся в бесчувственные коряги, которые даже за древко не смогут цепляться.

И в момент, когда уверенность вместе с адреналином почти покинула его, впереди среди верхушек деревьев беспорядочно замелькали зеленые вспышки. В сгущавшейся темноте они казались такими яркими, что выжигали пятна на сетчатке.

Гарри запомнил место. А затем осторожно снизился и полетел вперед, с каждым ярдом все более сбрасывая скорость и высоту.

Последние несколько футов он пролетел почти что над пожухлой травой, аккуратно огибая смутно видимые стволы деревьев.

Затем спешился и стал пробираться вперед на своих двоих, пригнувшись.

Сверкнула еще одна вспышка — совсем рядом. Сквозь шорох дождя ничего не было слышно. Гарри бесшумно опустил «Чистомет» на землю и прокрался вперед, скрываясь за широким стволом ближайшего дерева.

За ним он постоял с секунду, собираясь с духом. И затем очень осторожно выглянул.

Все попытки рассмотреть хоть что-то на небольшой прогалине провалились бы с треском в такой темноте и при сегодняшней погоде. Но Гарри исключительно повезло: у одного из участников разыгравшейся здесь драмы был фонарь со створкой, и сейчас он валялся в траве, пуская луч света прямо на двух мужчин, что единственные еще оставались на ногах. Единственные, потому что на прогалине виднелись еще какие-то бесформенные пятна то тут, то там, которые как раз подходили под число остальных таинственных всадников.

Мелкая морось, проходя сквозь луч фонаря, усложняла все попытки рассмотреть двух людей подробнее. Но зато серый шарф на одном из них Гарри видел очень четко.

И то, что случилось через мгновение, он, к своему ужасу, увидел тоже.

Сверкнула еще одна вспышка. И одновременно раздался звук, словно кто-то разбил чересчур переспелый арбуз.

Гарри мигом отвернулся и зажал рукой рот, часто дыша через нос. Образ розово-красного облака в двойном свете фонаря и вспышки чуть не заставил его распрощаться с ужином. Борясь с тошнотой, он кое-как смог взглянуть на прогалину еще раз.

Теперь в свете фонаря не было уже никого. Только еще одна бесформенная груда на том месте, где стоял только что убитый человек.

_________

1. Да, тот самый Мидас, которого одарили способностью превращать все в золото. Но однажды он сильно не угодил богам (им вообще угодить трудно), и его уши вытянулись, подобно ослиным.

2. «Полет нетопыря», автор Тэм Гринхилл

Куртка Аластора Грюма была настоящей легендой в мракоборческих кругах. Мифов, связанных с ней, было чуть ли не поровну с мифами о жизни самого Грозного Глаза. В отделе беззлобно шутили, что еще немного — и куртка может посменно работать за своего хозяина. Еще бы: по слухам, в ней скрывалась не только складная метла и батарея зелий и противоядий, она сама по себе была оружием из-за огромного количества усовершенствований и зачарований от всего на свете.

Многие верили, что куртка предупреждает хозяина об опасности.

Грюм посмеивался над такими рассказами и иногда сам подбрасывал пищу для новых легенд. На деле в куртке не было ничего особенного: так, масса карманов со всяким полезным мракоборческим барахлом. Настоящим оружием был ее владелец. А заодно самым главным и точным вредноскопом во всей Великобритании.

Куртка не знала и не чувствовала того, что чувствовал Грюм, пока исследовал злосчастную прогалину в Запретном Лесу. Ей точно не казалось, что Судьба прямо сейчас ставит перед собой упаковку чипсов и откупоривает пиво в ожидании светопреставления. То, что там фигурировала удобная подставка под ноги, подушка и плед, куртка тоже не подозревала.

Он видел смерть во всех ее проявлениях. Как правило, она всегда безобразна. Порой настолько, что хоронить приходится предварительно соскребя человека со стен — и то штукатурки оказывается больше, чем тела.

Эта смерть была не самой изобретательной. Но она почему-то явилась по душу Таддеуша Праудфута.

Престарелый мракоборец осторожно наклонился над телом, насколько позволяла деревянная нога. Окажись здесь патологоанатом, он бы с присущим его профессии юмором заявил, что без мозгов люди все же не живут, что бы там не утверждали анекдоты.

Грюм вздохнул и закрыл остекленевшие глаза убитого.

— Сэр! — окликнули его с другого конца прогалины.

Грозный Глаз поднялся и подковылял к Дереку. Остальные мракоборцы как-то странно перешептывались.

— Сэр, тут это…

«Это» оказалось телом Барти Крауча-младшего. Остальных мертвецов на прогалине опознали тоже — все из беглых Пожирателей.

— Барти Крауч-младший. — Грюм потер подбородок, где шрамов было больше, чем щетины. — Насколько я помню, его оставили доживать свои годы в Азкабане… Но какой прок от человека, пережившего Поцелуй дементора?

— Сэр, вы взгляните на остальные тела. Посмотрите на их глаза!..

Мракоборцы в полной тишине наблюдали, как Грозный Глаз обходит темные мешки. Возле последнего Грюм остановился, посмотрел на лицо и в полной растерянности пробормотал:

— Горгулья меня раздери, что все это значит?

Говорят, что глаза — это зеркало души. Если исходить из этого утверждения, то при полном отсутствии души отражать глазам попросту нечего. Взгляд мертвеца тем и пугает, что за ним скрывается одна лишь пустота. Вдвойне хуже глаза человека, у которого на момент смерти никакой души уже не было. Некий эквивалент телевизора, в экран которого дважды выстрелили дуплетом и отключили от сети, но при этом он почему-то продолжает транслировать зловещий спектакль, где все молчат.

Как и Барти, все погибшие были лишены душ. Кроме Таддеуша.

* * *

Вспомнить, что происходило в последующие несколько часов, было несколько сложновато. Образы мчались по трассе сознания на предельных скоростях, врезались друг в друга и улетали в кювет, оставляя после себя лишь размазанные цветные пятна.

Гарри ощущал себя как человек, который, стоя у окна поезда, вдруг обнаружил, что вместо состава тронулся перрон.

Теперь он просто бесцельно брел по каменным коридорам Хогвартса, каким-то чудом сумев удрать от бесконечных допросов, мельтешения и общей паники. Его не искали, и хорошо. Но нехорошо было то, что собственные ноги, похоже, состояли в сговоре с остальным сумасшедшим миром, поскольку через четверть часа привели его прямо к тому, что осталось от входа в кабинет директора.

У него даже не осталось сил, чтобы разозлиться. Поэтому вместо того, чтобы заорать во всю глотку и пнуть стену, пришлось ограничиться подергиванием века.

Вообще-то, Гарри с радостью упал бы прямо здесь и уснул. Он даже начал прицениваться, какая из гранитных плит пола выглядит мягче остальных.

— Ты тоже это чувствуешь, да?

Слава Мерлину, он настолько устал, что испуг остановился где-то на полпути, махнул рукой и вернулся досыпать. Только это и спасло Полумну от того, чтобы улететь в дальний конец коридора от шального заклятия. Вещать из темноты, да еще после всего, что Гарри пережил прошлым вечером, по степени самоубийственности было где-то между пунктами «ткнуть в глаз быку» и «встать под падающей наковальней».

— О чем ты? — немного зло спросил Гарри: холодный пот его все-таки прошиб.

— О замке, разумеется, — Полумна Лавгуд посмотрела на него как на дошкольника. — Ты ведь неслучайно сюда пришел, да?

Если честно, Гарри был очень близок к тому, чтобы ляпнуть что-нибудь неоригинальное про мозгошмыгов и кизляков, лишь бы не ввязываться в очередной странный диалог, но какое-то чувство прижало палец к губам и ему вдруг стало интересно. Помнится, Невилл что-то такое говорил…

— Я слышал, ты утверждала, что Хогвартс чего-то боится.

— Да, это так, — Полумна даже просияла, как просиял бы Джордано Бруно, признай инквизиция систему Коперника. — Ему часто бывает неуютно, а никому и дела нет. Он прячет нас, бережет… — она провела рукой по камням, словно погладила большую собаку. — И сейчас ему больно.

Гарри посмотрел в сторону той дыры в стене, которая теперь вела в кабинет директора. Она и в самом деле выглядела как рана.

— А Хогвартс мог бы… ну, намекнуть, как именно все это произошло?

Полумна пожала плечами.

— Все, что я знаю — он не в обиде. Ему неприятно, но тому было еще хуже. — Она серьезно посмотрела на Гарри серебристыми глазами. — Тот, кто устроил пожар, сделал это не со зла. Он тоже испытывал очень сильную боль.

Она отвернулась и теперь просто что-то нашептывала стене.

Звучало как бред. Но в контексте того, что сам Гарри и Волан-де-Морт были полгода назад воскрешены какой-то древней магией, тролли и гоблины оказались людьми, а вещи перемещались между реальностями, слова Полумны были очень убедительны. По крайней мере, в этой системе координат.

В конце концов, когда вас забрасывает, скажем, на дно океана, вы же не доказываете воде, что расплющивать тело — это ненормально? Стоит считаться с теми законами, которые действуют на данный момент. Даже если сталкиваешься с ними впервые.

Поняв, что больше ничего нового ему не сообщат, Гарри решил подняться по винтовой лестнице туда, где еще вчера был кабинет МакГонагалл. Он так и не был там с того момента, как закончил тушить пожар и погнался за поджигателем.

Мантия и жетон мракоборца невозбранно пропустили его наверх сквозь заградительные чары.

Кабинет директора выглядел как… Словно бы… э-э-э…

Короче, если опустить все подробности разгрома, то лучшим сравнением был бы упавший в грязь метеорит. Других ассоциаций у Гарри попросту не было под этот случай, учитывая, что стену, где раньше висели портреты предыдущих директоров, натурально расплескало. Теперь она поблескивала, как вулканическое стекло, а посреди красовалась заметная вмятина.

Можно подумать, что здесь чихнул дракон.

Под ногами потрескивало и похрустывало. Честно говоря, не будь Гарри здесь так часто за все предыдущие годы, ему было бы сложно понять, что именно здесь сгорело. Вот эта серебристая лужа осталась от дымящихся приборчиков. А это искореженное нечто, похоже, было Омутом Памяти…

Пожалуй, из всего здесь удалось спасти только Шляпу и дальнюю часть кабинета. И то только потому, что студенты и преподаватели вовремя подоспели.

«Он тоже испытывал очень сильную боль». Гарри старался не думать, насколько она была сильной. Ему хватило и того, что он видел сейчас.

А затем он вдруг что-то вспомнил и метнулся к той части стены, где еще недавно висел портрет Дамблдора.

Как он и ожидал, чудом уцелевший тайник оказался пуст.

* * *

— Прошу вас, мистер Поттер, успокойтесь и скажите четко: что пропало?

В больничном крыле до сих пор царила такая сумятица, что даже вопль Гарри «Ониукралимечизкабинета!» мало кого привлек. Здесь толпились как мракоборцы, так и студенты с преподавателями, получившие ожоги во время тушения пожара — к счастью, никто серьезно не пострадал.

Гарри согнулся, уперевшись руками в колени, перевел дух и наконец оказался способен на членораздельную речь:

— Профессор МакГонагалл, из кабинета пропал меч Гриффиндора!..

— Этот, что ли?

Откуда-то из-за спины директора появился министр магии, Кингсли Бруствер, и продемонстрировал продолговатое нечто, завернутое в клетчатую ткань. Гарри раскрыл рот: отчасти из-за нехватки воздуха, отчасти по неожиданности.

— Ну… да, — пробормотал он, глядя на поблескивающую сквозь ткань сталь.

— Не вы первый, кто предположил, что весь этот балаган был устроен, чтобы скрыть кражу Меча, — МакГонагалл кивнула министру. — По крайней мере, других объяснений, почему поджигатель целился по тайнику с ним, нет. Но ничего, мы нашли решение.

— Решение?

Директор раздула тонкие ноздри. Это выглядело не менее воинственно, чем многоголосый клич шотландского клана перед битвой.

— Хогвартс закрывается, мистер Поттер. До тех пор, пока положение в стране не улучшится. И на время эвакуации студентов Меч тоже отправится в безопасное место. Я не могу и не хочу рисковать жизнями детей даже ради таких реликвий.

Гарри словно получил удар под дых.

— А… куда? — родился беспомощный вопрос.

— В министерство магии. Там меч Гриффиндора будет под надежной охраной, — произнес министр Бруствер.

Мутный взор Гарри перешел на него. Тупо, сквозь туман усталости и пережитого за вечер он отметил, насколько болезненно выглядит министр. Кингсли Бруствер буквально олицетворял самый худший день в жизни. Даже Фадж был не таким убитым, когда узнал о возвращении Волан-де-Морта. Впрочем, Фадж и не напрягался, чтобы хоть как-то предотвратить начало войны.

Кингсли же не поленился лично явиться в Хогвартс, узнав о пожаре. Вряд ли он даже спал.

В голове Гарри вдруг зашевелилась какая-то странная мысль, связанная с министерством. Будто бы он что-то узнал незадолго до того, как начался пожар… Что-то очень важное, связанное с…

Он вспомнил.

— Послушайте, сэр, я не уверен, что это хорошая идея! — встрепенулся Гарри, глядя на Меч. — Я знаю, что в министерстве есть пособники сбежавших Пожирателей, один из них — это Таддеуш Праудфут, мракоборец, но могут быть еще. Вы совершаете огромную ошибку!

— Таддеуш мертв, Гарри.

Слова, произнесенные прежде незамеченной Гестией Джонс, стали тем самым роковым решением, которое рушит всю башенку во время игры в дженгу. Мир вокруг Гарри рассыпался.

— Ты же был на той прогалине, — откуда-то раздался голос Септимуса Фроста, — когда его убили. Господи, голову бедняги будто бы начинили петардами доктора Фейерверкуса и…

— Фрост, замолкни, — огрызнулась Гестия. — Не видишь, ему плохо?

Гарри и в самом деле слегка покачивало. Но по большей части не потому, что несколько часов назад у него на глазах кого-то убили таким жестоким образом. Основная проблема была в том, что им оказался Таддеуш. Все его теории разлетелись в клочья.

Значит, не он был марионеткой Волан-де-Морта все это время…

— Сэр, я все же прошу вас, не доверяйте никому в министерстве, — упрямо произнес Гарри, глядя Кингсли Брустверу в глаза. Это далось тяжело, от усталости картинка двоилась и троилась даже через линзы очков. — Враг точно там, внутри, и он прикидывается кем-то из ваших коллег. Сэр…

— Мистер Поттер, кто лучше знает положение дел в министерстве, как не я? — Министр поправил сползающую с меча ткань, стараясь не касаться острого лезвия. — Я бывший мракоборец и бывший член Ордена Феникса. Так что вы сильно меня недооцениваете. Меч будет под моей личной охраной, и уверяю вас: никто не посмеет его украсть. — Он обернулся к МакГонагалл. — Я предоставлю вам Хогвартс-экспресс на ближайшей неделе, профессор. И усилю охрану на территории замка, пока студенты не будут эвакуированы все до единого. По поводу компенсации за восстановление кабинета поговорим с вами чуть позже.

— Хорошо, министр. Спасибо вам.

Кингсли кивнул и удалился, унося сверток. Только от его слов Гарри почему-то легче не стало.

* * *

Несколько минут спустя его все-таки отловили в больничном крыле и утащили в гостиную. Увидев среди своих похитителей Рона, Гарри кое-как нашел в себе силы удивиться.

— Постой, а как ты в Хогвартс пробрался мимо охраны? — спросил он, едва Джинни усадила его в кресло пустующей гостиной Гриффиндора. — Тебя пропустили, да?

Рон махнул рукой, усаживаясь рядом с камином.

— Я просто воспользовался тем потайным туннелем, что начинается в «Сладком королевстве», помнишь его? — и, успев опередить возглас Гарри: — Да, до меня по нему уже кто-то прошел. Я нашел совсем свежие следы.

— Это все, конечно, хорошо, но мне кажется, что Гарри зверски устал и мы могли бы отложить разговор хотя бы на пару часов… — обеспокоенно предложила Гермиона.

— Если я прилягу, пара часов превратится в пару дней, — бросил Гарри. — Поэтому давайте обсудим все, что знаем, прямо сейчас. Начну с новости: народ, Таддеуш Праудфут мертв. Я подозревал его как пособника… — он бросил взгляд в сторону спален и решил не рисковать: — …Тома. Я думал, что человек с серым шарфом, которого я видел в Азкабане, это он, но нет: этот тип был там, на прогалине, и он убил Таддеуша.

— Возможно, перед этим он напал на Миллисенту Багнолд, — задумчиво потер затылок Рон. — Когда ее дом рванул, я побежал туда вместе с другими жителями, и знаете что? Меня по дороге кто-то чуть не сбил. Кто-то невидимый. Я тогда в суматохе об этом забыл, но уже в туннеле подумал: эй, он вполне мог бежать к тайному ходу! Иначе, почему он замаскировался чарами?

Гарри что-то прикинул в уме.

— В доме миссис Багнолд взорвался тот же Летучий порох, что был на сухогрузе «радио Ливингстон», — вспомнил он. — Этот… Велиус Сетон, получается, сначала выкрал документы Батильды Бэгшот, потом пробрался в Хогвартс, чтобы слямзить меч Гриффиндора… да-да, у МакГонагалл такая теория… а затем он убил тех всадников в Лесу, и с ними Праудфута.

— Как-то многовато для одного человека, не находите? — скептически спросила Джинни.

— Да, если только это не Во… не Том, — предположила Гермиона.

— Это точно не Том, — Гарри покачал головой. — Он сам бы не стал делать подобное. Человек, который находится под его управлением — да, но не Том. И это все еще кто-то из министерства магии. Под подставным именем.

Гермиона нахмурилась.

— Гарри, а тебе не кажется, что слишком большое количество улик говорит о том, что нас пытаются надурить? — спросила она. — Он даже имя свое написал в той записной книжке, что вы нашли на сухогрузе. Как много преступников пишут свои имена, чтобы их нашли, а?

— Фанатики? — пожал плечами Рон.

— Может быть… а может быть, это вообще третья сторона. — Все уставились на Джинни. Девушка пожала плечами и продолжила: — Я подслушала мельком разговор мракоборцев с помощью Удлинителя ушей. Те всадники в Лесу, Гарри, были беглыми Пожирателями смерти. Там еще что-то говорилось, но я не расслышала.

Если бы кто-то попытался воздвигнуть памятник тому изумлению, что испытали Гарри, Гермиона и Рон, он бы влетел на кругленькую сумму за одно только проектирование.

— Это все меняет… — прошептал Гарри. — Праудфут был среди них, а значит, он все-таки служил Тому…

— Тогда Велиус Сетон не на их стороне, потому что Пожиратели и Таддеуш явно на него охотились. Но возникает другой вопрос: к чему весь этот цирк с сухогрузом, Миллисентой Багнолд и пожаром в Хогвартсе? — Гермиона взъерошила волосы, растерянно глядя в стену. — Попытка подставить?

— Столько усилий из-за одного человека? — хмыкнул Рон. — Не смешите.

Начался бессмысленный спор. Сам Гарри в нем не участвовал: в его голове творилось приблизительно то же самое, что происходит наутро в комнате общежития после студенческой попойки. Одни мысли расталкивали другие, пытаясь определиться, кто где находится и чья нога у кого на голове, третьи кое-как приняли вертикальное положение и сейчас брели вытянув руки перед собой в слабой надежде нашарить двери заветного туалета. Кто-то даже не пытался вставать, потому что страдать от головной боли лежа куда легче. Но даже среди такой компании может найтись тот, кто проснулся в относительно добром здравии.

Одна такая мысль у Гарри и была.

— Мы восстановим прошлое с помощью реконструктора времени, — медленно произнес он. — Вот и узнаем, кто этот Велиус Сетон.

* * *

Грюм слегка ошибался насчет Судьбы. Никакое пиво она пока не откупоривала: для него еще не настало время. Но совершенно точно оно было очень близко. Судьба хотела дождаться самого, на ее взгляд, удачного момента в метре, что она лично срежиссировала.

* * *

Поэтому реконструктор времени Гарри так и не нашел, хотя перерыл не только свою сумку, но и всю комнату Сириуса в доме на площади Гриммо, куда отпросился у Гестии Джонс (вообще, отпрашиваться и не понадобилось, сердобольная Гестия сама сплавила его отдыхать).

Его переполняло столько злости и отчаяния, что впору было эти чувства сублимировать в стопроцентный концентрат в пакетиках — по-другому уместить их в себе было сложно. Стало немного легче, когда Гарри пинками прогулял подушку от кровати до двери и обратно и с минуту в нее покричал.

Только после этого он смог спуститься на первый этаж и поискать реконструктор там. Но тот словно канул в прореху пространства-времени. Хотя будем честны: скорее всего, коробочку с чарами просто-напросто выкрали из сумки Гарри. Еще тогда, в министерстве, после его рапорта из Азкабана, где упоминался реконструктор.

У него как будто бы выдернули ковер из-под ног.

Гарри безвольно опустился перед холодным камином. Вспышка злости в спальне высосала последние силы.

Над страной назревала буря. Он видел это по хлопающим занавескам на окнах Вселенной.

А они даже не знают, откуда она придет…

Долго сидеть в отрешенной позе возле камина не вышло. Холод пополам с нервной дрожью заставил Гарри сжаться в трясущийся комок. Кикимер не слишком часто растапливал камин, по всей видимости, считая, что плесень на постельном белье — нечто вполне уместное, как вышивка гладью. Все лето он вел с Гарри войну за лишние пару поленьев, пока наконец в качестве ультиматума старому эльфу не была предъявлена простуда хозяина.

Сейчас, когда Гарри должен был минимум с месяц провести в Хогвартсе, Кикимер вернулся к прежнему распорядку, растапливая камин максимум раз в сутки.

Звать во все горло эльфа, чтобы разбудить дражайшую миссис Блэк? Скорее Гарри предпочел бы лично нажать на заводской гудок, предварительно приложившись к нему ухом.

Он вытащил пару поленьев и уложил их на серую золу.

В этот момент что-то привлекло его внимание. Словно в полумраке сознания кто-то чиркнул спичкой по камню.

Зола была не однородной, а скорее представляла из себя хорошо прогоревшую стопку серых листов с обкусанными огнем загнувшимися краями. На некоторых сохранился текст. Гарри присмотрелся к выглядывающему из золы краю: там от руки было написано знакомое имя: «Содерберг».

Он почти что не дышал, пока пытался прочесть то, что осталось от текста. «…встретиться с ва…», «…нуждается в вашей помощи…», «…связано с одной радиост…», «…крайне опасным.», «…ль Содерберг…», «…кого с собой!»

Гарри осторожно прикоснулся к листку. Он мгновенно превратился в хлопья пепла.

Через пять минут хлопнула входная дверь.

Спустя секунду она открылась, и упавшая подставка для зонтика была пинком отброшена в дальний угол прихожей.

Дверь снова захлопнулась.

* * *

Нет предела совершенству. За новой покоренной вершиной следует другая — и так далее.

Непонимание Аластора Грюма, по всей видимости, активно посещало курсы саморазвития, потому что впервые за долгие годы оно побило все рекорды. Он действительно не знал, что ему делать со всеми фактами, которые вывалились на него, как гора отработанной породы из карьерного самосвала.

Престарелый мракоборец, запершись в кабинете после бессонной ночки в Лесу, растерянно листал чужие и собственные отчеты. Даже попытался сделать схему на пробковой доске, но через какое-то время понял, что это начинает походить на плетеную репродукцию картин Джексона Поллока. С таким же отсутствием смысла.

Мракоборцы проверили найденные на прогалине волшебные палочки. Оказалось, что все погибшие попросту… убили себя.

Даже Праудфут.

Грозный Глаз не мог представить более жуткого способа самоубийства. Это был не последний сюрприз от Таддеуша: как оказалось, у него была искалечена нога — совсем недавно он потерял на ней палец. Обычно обо всех травмах в отделе принято отчитываться, но эта осталась неучтенной.

Овдовевшая миссис Праудфут заявила, что за последний месяц муж не провел дома ни единого дня, оправдываясь служебными обязанностями.

Аластор Грюм догадывался, что именно Праудфут возглавлял отряд Пожирателей смерти, но это было единственное, в чем он был уверен. Кто был тот человек с серым шарфом, о котором говорил Поттер? Какие были цели у напавших на него? Почему они все погибли от собственных заклятий?

И самое главное — почему все найденные Пожиратели смерти оказались без душ?

Впервые за все это время Аластору Грюму хотелось напиться до чертиков.

* * *

То же самое испытывал и Гарри, когда стоял посреди Камден-таун и смотрел на лавку, где работала та странная женщина с драконокнигой. Разбитая витрина и вышибленная дверь были очень нехорошими симптомами.

В лавку он все-таки вошел.

— Эй!

Крик ушел в пыльную тишину, и та мягко стерла все следы его недолгого существования.

Гарри неловко потоптался на месте. То, что никакой мисс Содерберг тут уже нет, он понял еще при взгляде на магазинчик. Состояние помещения в лавке это только подтвердило: перевернутая мебель, разбросанные товары, даже следы огня кое-где.

Он осторожно обогнул прилавок, миновал витрины и книжные шкафы, где совсем недавно встретил Миллисенту Багнолд, и остановился перед мастерской. Там не было ничего интересного: только коробки, стол да все необходимое для починки книг и других товаров.

Зато за книжными шкафами оказался вход в еще одно помещение — на этот раз подвальное.

Освещая дорогу палочкой, Гарри осторожно спустился по лестнице.

Спустя несколько минут у него не оставалось никаких сомнений насчет того, где именно синтезировали поддельный Летучий порох. А заодно и зелье, которое было подброшено Гаю Фергюссону и отравило Аллардайса Тернера.

* * *

Утро плавно перетекло в день, а день очень быстро обернулся вечером, который, в свою очередь, передал дежурство ночи. Вторые сутки не внесли никакого разнообразия в этот распорядок, даже осенний дождь за окном мало чем отличался от такой же мороси вчерашнего вечера.

Прошло два дня, а Гарри так и не торопился в Хогвартс. Все, что Рон, Джинни и Гермиона получили от него — только короткое сообщение через сквозное зеркало о необходимости задержаться в Лондоне.

Теперь Джинни и Гермиона, спровадив шифрующегося Рона в одну из пустующих аудиторий (он ни в какую не хотел оставлять сестру и свою девушку после того, что произошло в Хогвартсе), сидели перед камином в гостиной и по очереди бросали такие взгляды на пламя, словно с минуты на минуту там должна была появиться голова Гарри. Однако каминная сеть молчала. И не без причины: ее отключили от греха подальше.

Откуда-то вылезший Живоглот дремал на подлокотнике кресла Гермионы. С того самого дня, когда Хогвартс впервые пережил «землетрясение», кот превратился в нервный комок усов и шерсти. Даже спящий, он выглядел так, словно был готов броситься наутек без необходимости просыпаться.

Да что уж там говорить, почти все гриффиндорцы в гостиной выглядели так же.

— Вот тебе и учеба… — пробормотала Джинни, кратко резюмируя вечернюю речь МакГонагалл. — Даже сентябрь к концу не подошел. Как думаешь, мы вообще вернемся сюда?

— Если нам будет куда возвращаться, — мрачно ответила Гермиона. — Реальность уже похожа на дуршлаг: еще немного — и Хогвартс с окрестностями превратится в месиво из параллельных временных линий.

Джинни промолчала, слушая, как скрипят прогорающие поленья в камине.

— Интересно, а мы с той стороны уже догадались о путях сюда? — вдруг спросила она.

— Я бы лучше задумалась над тем, как бы оттуда что похуже об этих путях не догадалось.

В этот момент огонь в камине прогорел как-то слишком быстро. Он задрожал, смазался и превратился в горсть холодного пепла и углей.

Джинни поежилась.

— Ну, зато теперь там камин горит.

Она поднялась с кресла.

— Пойду-ка я спать. Не засиживайся тут.

— Угу, доброй ночи, — коротко ответила Гермиона.

Едва Джинни скрылась по лестнице в спальню, Гермиона выдохнула и сжала виски взмокшими ладонями. Возможно, ей всего лишь показалось, но… На одну секунду, когда пламя из этого камина исчезло, она словно почувствовала… что-то. Будто прикоснулась к мыслям и ощущениям другой Гермионы.

Это было очень странное чувство. Словно кто-то наугад сортировал рисунки на кальке и в один момент листки с одинаковыми контурами совпали, став очень четкими, яркими и слишком настоящими.

Гермиона передернула плечами, чувствуя, как расползается холодный и липкий страх. «Никакие свои копии мы не увидим, — подумала она. — Просто в какой-то момент реальности сольются вместе со всем его содержимым в единое целое».

Что будет с теми, кто мертв там, а здесь жив, Гермиона даже не хотела думать. Сны Гарри и так не предвещали ничего хорошего. Возможно, реальность просто сотрет их, как ластик стирает неудачный рисунок.

Она снова достала карту аномалий, чтобы в десятый раз взглянуть на нарисованные Джинни окружности. Вообще ее беспокоила эта теория. Не то чтобы она не работала. Она работала идеально. Но стоило признать, что полной она не была.

Эти группы точек, что выбиваются из общей схемы… Возможно, здесь была вина перфекционизма, но Гермиону они раздражали. Она чувствовала, что они что-то упускают, и искала ответ с таким же упорством, с которым золотоискатель промывает породу.

Девушка долго рассматривала карту. Попробовала повращать.

Догадки толпились у двери, но были слишком робкими, чтобы постучать и спросить разрешения войти. Однако игнорировать их застенчивое шушуканье Гермиона тоже не могла.

И в какой-то момент в порыве вдохновения она взяла циркуль и провела еще одну окружность там, где она просилась больше всего. Бесхозные группы точек встроились идеально, как ноги — в привычные домашние тапочки.

Несколько движений циркулем — и на карте проступил третий эпицентр.

Гермиона смотрела на строение в его центре и чувствовала почти такой же ужас, как в момент, когда вы догадываетесь, что за вашей спиной кто-то стоит, и вы даже знаете, кто, но страшнее всего обернуться и убедиться, что ваши догадки правдивы.

* * *

Рон решительно ничего не понимал. Но предпринимал отчаянные попытки раз за разом.

— Послушай! — уклонившись от очередного коварного выступа в стенке туннеля, воззвал он. — Куда мы вообще направляемся?

— В Мунго, я уже говорила, — Гермиона шла вперед с такой же решимостью, с которой один библейский пророк шагал по дну Красного моря.

— А нас там кто-то ждет?

— Не ждет, но я очень хочу с ней поговорить.

Рон чуть не застонал. И в этом вся Гермиона. Если окружающие не способны с полуслова понимать ее идеи и намерения — это их проблемы, и только их.

— И кто же эта «она»?

— Миллисента Багнолд.

В этот самый момент владелец «Сладкого королевства» никак не мог сообразить, почему ящик с партией шоколадных лягушек переговаривается в два голоса. Нет, конечно, время от времени этот ящик квакал в пятьдесят глоток, но среди шоколадно-лягушачьего хора никогда не было человеческой речи.

Пока он задумчиво чесал затылок, в дно ящика ударилось что-то тяжелое. Потом еще раз.

Ящик выругался. И подпрыгнул на месте от очередного удара снизу.

Наконец сообразив, владелец отодвинул ящик в сторону, и часть половиц тут же откинулась на манер крышки люка. Оттуда высунулась пара растрепанных голов: одна огненно-рыжая, а другая каштановая.

— О, большое спасибо, — бросила каштановая голова. — И извините за беспокойство.

Разинув рот, владелец наблюдал, как из самого настоящего потайного хода вылезают парень и девушка. Он попытался что-то сказать, но застрял на перепутье сразу нескольких восклицаний, которые пришли ему в голову. Поэтому в качестве альтернативы он просто аккуратно осел на пол.

— Мы обязательно возместим вам моральный ущерб! — крикнул рыжий парень, когда парочка протиснулась мимо него в торговый зал. — И сделаем крупный заказ завтра же!

Зазвенел колокольчик входной двери. Владелец «Сладкого королевства» слабо икнул.

* * *

— Время для посетителей давно закончилось, мисс. Вы можете прийти завтра с восьми утра до пяти вечера.

— Но нам очень, очень срочно нужно поговорить с миссис Багнолд! Мы… понимаете, мы сегодня поздно вечером уезжаем в запланированное свадебное путешествие и просто не успеем навестить свою двоюродную тетушку.

Ведьма на ресепшене Мунго посмотрела на Гермиону с таким же презрением, с каким смотрит жюри на вступительных экзаменах в театральном училище. В ее глазах читалось хрестоматийное «не верю!»

— Мисс, вы имели целых три дня, чтобы пообщаться с миссис Багнолд. Пришлете ей открытку, мы с удовольствием передадим. А теперь покиньте, пожалуйста, больницу!

— Свадебное путешествие? — ухмыльнулся Рон, когда они, несолоно хлебавши, снова оказались по ту сторону фальшивой витрины, под которую был замаскирован вход в больницу святого Мунго.

Гермиона бросила на него испепеляющий взгляд, по уровню температуры близкий к газовому резаку, и вытащила из сумки сквозное зеркало, выпрошенное у полусонной Джинни.

— Раз они не хотят по-хорошему, значит, будем по-плохому, — пробормотала она, глядя на зеркальную поверхность. — Как думаешь, с мантией-невидимкой Гарри мы пройдем к Багнолд?

— А зачем она вообще тебе сдалась, ты мне объясни?

— Потому что она должна подтвердить кое-какие мои догадки. По крайней мере, Багнолд — единственный свидетель, который точно его видел. Гарри!

— Мерлиновы кальсоны! Да кого — его? Ты можешь не говорить загадками, в конце-то концов? — все же сорвался Рон, который все последнее время приближался к состоянию закипающего чайника. По цвету его лица можно было предположить, что до свиста пара осталось совсем немного. — Или я, по-твоему, слишком туп, чтобы мне что-то объяснять?

Гермиона прервала попытки вызвать Гарри по зеркалу. Оно оставалось таким же затуманенным.

— Рон, никто, кроме твоей самооценки, не считает тебя глупым. Просто… — она вздохнула, попробовала еще раз позвать Гарри и сердито встряхнула зеркало. — Просто я хочу сначала убедиться в правильности своих догадок, чтобы не заморочить вам голову. Я почти уверена, что знаю, кто такой Велиус Сетон, но единственный человек, который мог видеть его, лежит сейчас в палате в Мунго. Понимаешь?

— Понимаю, — кивнул Рон. — Слушай, может, он спит? — он взял зеркало из рук Гермионы и поднял повыше. — Рябь какая-то… Погоди, вдруг это магические помехи или что-то в этом роде? Я сейчас отойду чуть дальше, и, может, свяжемся с ним там, хорошо?

Водя зеркалом из стороны в сторону, Рон затопал куда-то в сторону середины квартала.

Гермиона устало опустилась на краешек фальшивой витрины, скучающе глядя на ряд припаркованных на ночь машин неподалеку.

В переулке поблизости раздался неприятный звук, похожий на хлопок большого куска кожи.

* * *

Двери министерского лифта любезно распахнулись, и мистер Уизли шагнул в кабину.

Все лифты в мире имеют приблизительно одни и те же привычки, и если вы хотите пользоваться ими как можно более комфортно, то придерживайтесь нехитрых правил. Например, никогда не демонстрируйте, что вы торопитесь. Если лифт почует это, по пути к вам он будет останавливаться на каждом этаже.

Также не стоит слишком надеяться, что вызванный вами лифт сразу же последует по вашему маршруту. Вполне возможно, что сначала он отвезет вашего попутчика наверх и только потом соизволит доставить вас на первый этаж.

Соседу мистера Уизли, магу в форме сотрудника Отдела магического хозяйства, как раз нужно было вниз, тем временем как Артур собирался в атриум. Правда, на вежливый вопрос: «Вы вниз или вверх?» — ответил не сотрудник, а направление лифта.

Впрочем, судя по всему, он вообще дремал. Правда, прижимая к груди какую-то коробку. Картина для конца рабочего дня не уникальная.

Артур, тихонько насвистывая нехитрый мотивчик, из любопытства скосил глаза на коробку. Ее крышка была немного сдвинута, и в тусклом свете лампы лифта были видны какие-то сферы. Вроде бы стеклянные, немножко туманные внутри и почему-то вызывающие ассоциации с икрой.

— Очередная проверка с инвентаризацией? — дружелюбно спросил мистер Уизли.

Оказалось, сотрудник не дремал.

— Да, — донесся ответ из-под кепки.

В этот момент лифт остановился, и мужчина, держа коробку, вышел.

Весь путь до атриума мистера Уизли не оставляло странное ощущение, что прозвучавшее в гуле лифта «Да» было каким-то слегка… неестественным. Таким, словно говоривший приблизительно понимал, как должна звучать человеческая речь, но его собственный речевой аппарат не особо был к ней предрасположен.

Хотя, если вспомнить, как вкалывают сотрудники Отдела магического хозяйства, в них действительно заподозришь что-то нечеловеческое. Начальство уж точно не считало их людьми, если судить по окладам. Кстати, а ведь на днях ему должны выплатить премиальные! Сколько там полагалось…

Словом, в атриуме мысли о странном сотруднике полностью выветрились из головы Артура Уизли.

* * *

Если бы в это утро Гарри сказали бы так: «Гарри! К тебе применят Круциатус, если ты сию минуту не встанешь!» — то это была бы самая бессмысленная фраза в мире, потому что а) ее никто бы не услышал и б) Гарри уже выглядел как человек после Круциатуса. То есть напоминал брошенную тряпичную куклу, которую перед этим выкрутили, как мокрое белье при стирке.

Он невероятно устал и спал уже около суток настолько мертвым сном, что рисковал проснуться и увидеть, что его обвели мелком по контуру. При этом Гарри не стащил даже мракоборческую форму, на которой все еще стойко держалась двухдневная сажа и грязь после пожара в Хогвартсе.

Рону хватило около пяти минут, чтобы понять, что все известные ему попытки разбудить Гарри тщетны. Оставалось только ведро с ледяной водой и тот фокус со спящей красавицей, но Рон решил пойти по третьему пути.

Миссис Блэк зажмурилась, едва свет ударил в ее нарисованные глаза. Второй неприятной вещью, едва она проморгалась и присмотрелась к обстановке, было веснушчатое лицо под копной огненно-рыжих волос.

Родословную портрет матушки Сириуса всегда считывал с точностью электронного микроскопа, о чем и сообщил мощнейший звуковой сигнал на весь дом:

— ОСКВЕРНИТЕЛИ КРОВИ В МОЕМ ДОМЕ! ПРЕДАТЕЛИ! МАГЛОЛЮБЦЫ!

Словарный запас миссис Блэк был столь же обширным, сколь и ее ненависть ко всему миру, но, чтобы в комнате на втором этаже появились хоть какие-то признаки жизни (парочка зашуганных докси и нестиранные носки в углу не считаются), даже ей потребовалось зайти на второй круг.

Рон задернул шторы на портрете, и тот послушно умолк, как попугайчик.

Гарри стоял на лестничной площадке, привалившись к косяку и мало-помалу сползая на пол. Рон потряс его за плечи.

— Шопрсхдт?

— Не происходит, а уже произошло: Гермиона пропала!

Сейчас мозг Гарри работал как самая плохо сконструированная машина Голдберга на свете. Слова Рона сначала запустили какой-то мысленный процесс, но посередине что-то сломалось — и дальше он не пошел. Однако смутное ощущение, что он упускает что-то важное, заставило его выловить мысль в теплой ванне сонливости и усилием воли повести ее дальше — к концу логической цепочки. Для начала, правда, пришлось вспомнить, кто такая Герм…

Ох, черт!

— Она что?!

* * *

— …Она сказала, что знает, кто такой Велиус Сетон, но не успела мне объяснить. Я немного отошел, чтобы настроить сквозное зеркало и вызвать тебя, через минуту повернулся к ней — а возле входа в Мунго пусто. Ни следа, ни звука. Я послал к Джинни Сычика, она ответила, что в Хогвартс Гермиона тоже не возвращалась. Вот как-то так, — закончил свой рассказ Рон.

Он достал что-то серебристое из кармана брюк и положил на стол. Гарри, который соображал уже значительно лучше после ударной дозы двух чашек кофе, мигом узнал в плоской штучке делюминатор Дамблдора.

— Ты отследил ее, да? — догадался он.

— Ну почти, — нервно кивнул Рон. — Я сначала засек ее в одной части Лондона, а потом в другой. Последний раз, когда я проверял, она была где-то в Камден-тауне, но где конкретно — я так и не нашел.

Гарри тихонько застонал. Казалось, что с того дня, когда он нашел потайную лабораторию в разгромленном магазинчике, прошли целые века. Во всяком случае тело ныло так, что к нему приходилось относиться с не меньшей осторожностью, чем к мумифицированным останкам фараонов.

В памяти зашевелились и другие ассоциации с Камден-тауном. В них фигурировало нечто огромное по имени Тромпок, отвратительное пиво и агитационная листовка.

Кажется, он знал, кто может помочь.

— И хорошо, что не нашел, — Гарри поднялся из-за стола. — Потому что в одиночку ты добился бы только собственного похищения.

* * *

Вообще, согласно традициям никто не созывает Визенгамот по утрам.

Для этого есть несколько причин. Обычно называют самую распространенную: волшебники неохотно меняют что-то, что вполне себе функционировало столетиями. Это как старые штаны, которые за годы носки приняли нужную форму и удобно растянулись в коленках. Со временем такие штаны становятся чуть ли не второй кожей, а поменять их на другие, пусть и более благопристойные внешне, рука не поднимается. Так и с традициями.

А другой, менее известной, но более очевидной причиной было то, что большинство из членов Визенгамота просыпалось только к обеду. Точнее, просыпался их разум. Это и не удивительно: самому младшему недавно только стукнул восьмой десяток.

Однако новый министр Кингсли Бруствер — ох уж эта молодежь, которая ни во что не ставит многовековые традиции! — решил созвать Визенгамот ранним утром.

И теперь старые, ворчащие волшебники рассаживались по своим местам в огромном зале суда, где, к их легкому удивлению, сидели и главы министерских Отделов.

Не было только Аластора Грюма.

* * *

— Она где-то здесь, я чувствую это!

Искать Гермиону в сутолоке Камден-тауна было такой же посильной задачей, как, скажем, найти потерянную золотую сережку на постоянно движущейся транспортной ленте, на которую постоянно высыпают новые партии игрушечной бижутерии. Даже в ранее утро Камден-таун торопил, подталкивал в спину, оглушал красками и ослеплял звуками.

Рон каждые пять минут подрывался, едва ему казалось, что он видит Гермиону. Фраза «Если эти сукины дети с ней что-то сделают, я…» была повторена на десятки самых разных ладов и вариаций. Чем дольше они шли, тем более грозной становилась ее кульминация.

В конце концов Гарри не выдержал. Хоть он сам и молчал всю дорогу, но страх за подругу заставлял его собственные нервы испытывать такую же нагрузку, какую каждый день испытывают тросы в лифтовой шахте. С той разницей, что нервы Гарри стальными не были.

— Слушай, я тоже переживаю, хорошо? Если мы не обнаружим ее по пути к «Пляске дементора», то опросим народ в пабе, и я уверен, что кто-то что-то да подскажет. Успокойся хотя бы на минуту, мы в двух шагах!

— Я спокоен, как флоббер-червь.

— В твоем случае — брошенный в кислоту. Видишь вон ту вывеску в виде огромного ботинка? Нам туда.

В этот самый момент боковое зрение Гарри выхватило какой-то очень странный и тревожный кусочек окружающего мира. Стоит сказать, что боковое зрение близорукого человека — это своего рода компенсация от природы, которая поскупилась сделать обычное зрение чуточку получше. Правда, компенсацией назвать это сложно: так, пара средних банкнот, которую вытащили и вручили вам из вашего же подрезанного кошелька. Но иногда выбирать не приходится.

Гарри поймал Рона за рукав куртки и обернулся.

Возле одного из местных магазинчиков толклась кучка молодых людей, которую невозможно было описать другими словами, кроме как «копна дред с ногами и под кайфом». Здесь они играли роль городских голубей, были совершенно безобидны, только вместо курлыканья иногда хихикали. Между ними часто совершался обмен интересными сигаретами, пакетиками и самокрутками, после чего хихикала уже вся компания и залипала на волны в каналах неподалеку. Половина из них, как правило, работала местными гидами.

Сейчас эта компания пыталась растормошить какую-то фигуру.

— Мужи-ик, ну ты и улетел конечно, мужи-ик… — расслышал Гарри, пока целеустремленно волок за собой Рона.

— Ему полежать бы, чуваки, зацените его моргала.

— Нормальные моргала, у меня после кексов такие были ваще-е…

Пара особо сердобольных пыталась взять мужчину под руки, чтобы отвести отлежаться. Гарри смотрел на очень знакомые бесцветные длинные волосы, на полосатую робу из Азкабана и чувствовал, как холодеет в груди.

— Эй, парни! — окликнул он хиппи.

Нечесаные копны тут же обернулись в сторону Гарри. Честно говоря, они с тем же успехом могли повернуться к нему и затылком.

— Чумовая куртка, пацан! — дружелюбно откликнулся один из хиппи, указывая на мантию мракоборца. В этот момент мужчина, которого они подобрали, чуть не рухнул на землю, и его перехватили поудобнее.

— Где вы его нашли? — Гарри приблизился вплотную к ним, пока Рон, ничего не понимая, топтался позади.

— Мы его у спуска в метро нашли, во, — прогундосила вторая неопознанная копна дред. — Мужик прикольный, полосатый, только переборщил слегка, видишь, как развезло? Зрачки — чума…

В этот момент Рон все-таки подошел поинтересоваться у Гарри, какого, собственно, черта. Но едва он взглянул на лицо мужчины, которого поддерживала парочка хиппи, у него натурально отвалилась челюсть.

— Мерлинова борода! Это же…

— Люциус Малфой, ага, — бесцветным голосом ответил Гарри. — Ребят, можете оставить его мне, я знаю, куда его… отвести.

— А-а, ну ты это, пацан, потом скажи нам, как он, ладушки?

Хиппи прислонили Малфоя-старшего к ближайшей стенке и удалились.

— Гарри, — осторожно произнес Рон, — ты, вообще, уверен, что он… живой?

Вместо ответа Гарри отвел в сторону падавшие на лицо белесые волосы и посмотрел в глаза Люциуса. В них было не больше жизни, чем в глазах манекена. С той разницей, что при взгляде на манекен вам не кажется, что у него вместо глаз — дыры в ледяную преисподнюю.

— Я бы назвал его альтернативно живым… — пробормотал Гарри, стараясь подавить легкий ужас, который поднимался по позвоночнику. — Знаешь, я никогда не видел людей после Поцелуя дементора, но готов ручаться, что перед нами наглядный пример.

— У него нет души?

Гарри аккуратно потянул Малфоя-старшего за руку. Тот послушно отлепился от стенки и застыл на месте.

— Его нужно доставить в мракоборческий отдел.

— Гарри, это все, конечно, расчудесно и хорошо, но где-то там — Гермиона, в чужих лапах!

К своему стыду, возобладавшие над ним рефлексы мракоборца, которые в Гарри усердно вколачивали все лето, как-то незаметно оттеснили в сторону мысли о спасении Гермионы. Гарри словно оказался на льдине, которая треснула прямо под ним, и теперь он был вынужден молниеносно решить, на какой из сторон ему нужно остаться.

Он бросил отчаянный взгляд в сторону паба. Чувства говорили ему одно. Рассудок бил кулаком по столу и утверждал обратное.

А еще Гарри не мог отделаться от ощущения, что воздух вокруг насыщается электричеством, как перед бурей. Только если разразится эта буря, парой разбитых градом окон они не отделаются.

— Рон, я должен доставить его в отдел. Это десять-пятнадцать минут. Я передам его в руки Грюму и тут же вернусь обратно.

— Понятно, — рыкнул Рон.

Он развернулся и зашагал в сторону паба.

— Рон, черт возьми, постой! — крикнул Гарри, все еще держа за руку то, что осталось от Люциуса Малфоя как личности.

— Зеркало у тебя, — не оборачиваясь бросил Рон. — Вызовешь меня, как надумаешь нас искать.

Он растворился в толпе, как яркая краска растворяется в стакане с водой.

Так паршиво Гарри еще никогда себя не чувствовал.

* * *

Владелец «Сладкого королевства», преисполненный решимости, заколачивал секретный люк в полу. Точнее, заколачивал зачарованный молоток, а сам хозяин, сунув большие пальцы в карманы жилета, наблюдал за процессом.

На входной двери зазвенел колокольчик.

В этом не было ничего удивительного: в выходные дни, например, колокольчик даже приходится снимать, потому что он звенит каждые десять секунд. Но какое-то чувство вежливо похлопало владельца магазина по плечу и указало на часы.

Стрелки сообщали, что до открытия магазина был еще целый час. А следовательно, никто не мог открыть эти двери, которые хозяин «Сладкого королевства» запирал целым набором сложных чар.

Владелец медленно повернулся. В дверном проеме, ведущем из склада в торговый зал, стояла какая-то фигура.

Второй раз за последние двое суток хозяин «Сладкого королевства» не нашелся что сказать на появление незваных гостей. Только если прошлым вечером ему помешал шок, то сейчас слова застряли где-то на уровне кадыка, потому что в промежутке между серым шарфом и капюшоном дорожного плаща неизвестного чувствовалась концентрированная угроза.

Это подействовало так же эффективно, как, например, прижатый к горлу нож. Владелец посторонился, пропуская фигуру.

Незваный гость подошел к наполовину заколоченному люку и небрежно взмахнул рукой в воздухе.

Молоток и вырванные из досок гвозди просвистели мимо владельца.

Фигура скрылась в подземном ходе, захлопнув за собой люк.

Владелец «Сладкого королевства» нервно сглотнул и обернулся. Гвозди на стене позади него, воткнувшись в кирпичи, образовали почти идеальный контур его собственного тела.

* * *

— Послушайте, я должен торопиться…

— Ты носишь жетон? Носишь. Значит, и приказам ты должен подчиняться. Я вызову старика Грюма из Хогвартса, и ты расскажешь ему про все обстоятельства. Ты на мракоборческой службе, Поттер, а не в школе.

Гарри со злостью посмотрел в широкую спину удаляющегося Аллардайса Тернера. К сожалению, спина не оценила его испепеляющего взгляда.

Рон оказался прав. Идея о том, чтобы в первую очередь доставить Люциуса Малфоя в отдел мракоборцев и быстро вернуться назад, провалилась с оглушительным треском. Он должен был догадаться, что с такой находкой никуда ему уйти не позволят без хотя бы устного рапорта.

Гарри устало оперся о стену рядом с дверью в кабинет Аластора Грюма. С одной стороны, он дал Рону все ориентиры и имена, что помогут ему отыскать Гермиону. С другой — теперь он вынужден бросить их обоих в беде просто потому, что Устав и жетон мракоборца…

Мысль о том, чтобы вытащить прихваченную с собой мантию-невидимку и сбежать отсюда, выглядела все более привлекательной.

В этот момент дверь кабинета Грозного Глаза чуть приоткрылась.

Это было очень странно. Последнее время Грюм никогда не оставлял свой кабинет открытым. Делалось это больше не потому, что кто-то мог проникнуть внутрь без его ведома и что-то выкрасть, а по причине огромного числа скрытых ловушек. Пару раз новенькие мракоборцы, не знакомые с методами Грозного Глаза, чуть не распрощались с жизнью, когда заглянули в пустой кабинет.

Да что там говорить — каждый раз, когда Гарри оказывался в кабинете Грюма, он старался ступать лишь на те половицы, по которым перед ним ступал сам престарелый мракоборец.

Конечно, в безумии последних дней вполне простительно, что даже Грозный Глаз изменил своей постоянной бдительности и бросил дверь впопыхах. Но будет непростительно, если этой постоянной бдительности изменит Гарри Поттер и не поинтересуется, какого же рожна тут происходит. Как-никак, его интуиция действительно обладала чувствительностью сейсмических приборов, и прямо сейчас их стрелка чертила на графике частокол из тонких и длинных пик.

Он толкнул дверь и крайне осторожно приблизился к столу по выверенной безопасной тропе.

Этого никак не ожидала лакированная бусина, которая тут же скатилась с бумаг на столе и порскнула под защиту другой кипы документов. Однако рефлексы ловца Гарри не подвели: миг — и жучок был зажат между указательным и большим пальцем.

Он поднял его на уровень глаз. Как и ожидалось, вокруг усов букашки были едва заметные круги — как от очков.

* * *

— Ну и кто приволок сюда этот ящик?

Дерек наклонился над коробкой, об которую только что споткнулся, и достал из нее странный вроде бы стеклянный шар. Внутри себя шар переливался и перетекал всеми оттенками серого, но больше всего было черного.

Почему-то у него возникла мысль о завтраке, а точнее, о яйцах.

— Это парни из Отдела магического хозяйства поставили, — отозвался из соседней ячейки Аллардайс Тернер. — Все утро таскают эти коробки.

Мракоборец нахмурился и покрутил шар в руках. В нем не было ничего особенного, но такое он видел впервые.

— Замена магического оборудования? Как думаешь? — бросил он Тернеру.

— Может быть. Они часто всякие непонятные штуки таскают. Ума не приложу, как они в них разбираются…

Дерека что-то сильно волновало, но что именно — он не мог понять. Словно что-то чешется, а где — невозможно дотянуться.

Для очистки совести он немного поколдовал над шаром. Шар как шар. Но странный какой-то…

* * *

— Насколько я помню, вы давали обещание, что никогда больше не будете пользоваться анимагией. Так что такое, Рита? Или мне намекнуть Аластору Грюму, что стоит провести дезинсекцию всех уровней министерства магии, а заодно и редакции «Ежедневного Пророка»?

Рита Скиттер метнула на Гарри такой взгляд, что им можно было резать стальные двери в банковских хранилищах.

— Поаккуратнее с угрозами, мистер Поттер, — прошипела журналистка. — Не забывайте, кто создает вам имидж!

Гарри никогда не испытывал никакого удовольствия от морального издевательства над кем-либо. Однако его неприязнь к Скиттер, приумноженная «бестселлером» о Дамблдоре, в данный момент рвалась с цепи. Ну-ка, как именно она брала интервью у Батильды Бэгшот? Не с Сывороткой правды, случайно? Если журналистика, по чьему-то мнению, и была бренди на фоне остальной литературы, то журналистика Риты Скиттер была дикой смесью Костероста и стопроцентного метилового спирта.

— Тик-так, Рита. Или вы рассказываете, что здесь забыли и на кого работаете, или я прямо сейчас приглашаю сюда весь отдел мракоборцев. Выбирайте.

Температура взгляда журналистки упала до уровня абсолютного нуля. Однако деваться ей было некуда.

— Миллисенту Багнолд знаете? — произнесла она. — Бывшую министра магии? Ну так вот, я поставляла ей информацию. Ее очень интересовали события после Совета, в особенности отчеты Аластора Грюма. Вам этого достаточно?

Гарри ощутил легкий прилив восхищения перед миссис Багнолд. Так вот на чем базировались все ее утверждения, что Волан-де-Морт жив и скрывается где-то в министерстве! Похоже, бывший министр не сильно доверяла новой власти и по старой привычке держала руку на пульсе страны.

Однако нужно выяснить все до конца.

— И разумеется, вы публиковали секретную информацию в «Пророке», я прав? А вы знаете, что ваши статейки сорвали тайную операцию по поиску беглых Пожирателей? Вам вообще известно, что такое государственная тайна?

— Мистер Поттер, — Рита Скиттер осклабилась, и выглядело это не менее неприятно, чем злость. Улыбка совершенно не гармонировала с тем, что говорили ее глаза. — Вы здесь, чтобы учить меня журналистской этике? Я знаю намного больше, чем пишу в своих статьях. У меня есть свои принципы. И они гласят: не пили сук, на котором сидишь сам. По-вашему, я не знаю, что может вызвать панику в стране, а что нет? Зато я знаю, что власть не считается с гражданами, когда они имеют право знать правду о реальном положении дел!

— Ваша правда, Рита, намного хуже, чем ложь.

— Но вы ведь тоже хотели бы узнать немного этой правды, мистер Поттер? В обмен на то, что вы отпустите меня, разумеется.

Гарри выдержал паузу, чувствуя скрытую издевку в голосе журналистки.

— Допустим. Тогда я поставлю свои условия: вы рассказываете мне все и больше никогда не появляетесь здесь. А если появитесь — я во всеуслышанье заявлю, что вы незаконный анимаг. Как вам такая сделка?

— Что ж, по рукам. — Рита растопырила веером пальцы и отдалила ладонь от себя, сделав вид, что любуется маникюром. — Вот вам ваша правда. Все найденные вами в Лесу Пожиратели смерти не имели душ. Ими верховодил Таддеуш Праудфут. Все они совершили самоубийство. А еще замеры магического фона в пабе «Черный низзл», в Азкабане, в зале Совета и сгоревшем кабинете директора в Хогвартсе дали почти идентичные показатели. И Аластор Грюм уже близок к тому, чтобы спросить вас: почему именно вы всякий раз оказывались там, где происходили вспышки очень мощной магии? Кстати, если хотите знать, то на той прогалине в Лесу тоже высокие показатели фона. Смекаете?

Она опустила руку, на сей раз не скрывая откровенной насмешки.

Вообще, Гарри был почти уверен, что насчет Грюма она врет. Если бы Грозный Глаз действительно подозревал его, Гарри давно бы уже переселился в квартиру-студию в одной башне с видом на море. Но маленький червячок страха и сомнения упрямо прогрызал себе путь через толщу логики.

— Уходите, — бросил Гарри. — И чтобы я вас больше никогда здесь не видел.

Секундная трансформация — и маленький жучок вылетел из кабинета.

В этот момент Гарри услышал приглушенные голоса из сумки. Вздрогнув, он быстро сунул в нее руку и достал сквозное зеркало.

— Рон? Рон!

Зеркало странно туманилось и рябило. Похоже, восстановленное из всего лишь одного осколка, временами оно начинало сбоить.

На серебристой поверхности на несколько секунд возникли лица Рона и Гермионы. Гарри выдохнул: они явно были в полном порядке и выглядели не испуганными, а скорее обеспокоенными.

— Гермиона? Что с тобой случилось? Куда ты пропала? — спросил он.

Поверхность зеркала снова пошла рябью. Гарри услышал лишь приглушенные, искаженные обрывки фраз:

— …ри! Он в Хогвартсе!.. Велиу… это… Иди в Хогва…

— Рон, Гермиона! Вы сейчас где?

Зеркало замолчало.

Однако Гарри услышал достаточно. Человек с серым шарфом снова в Хогвартсе.

Он выглянул в коридор и достал мантию-невидимку. Нужно спешить.

* * *

Вот теперь время действительно пришло.

Судьба наконец откупорила предварительно охлажденную бутылку пива и приготовилась смотреть на то, что же у нее в итоге получилось.

* * *

— Ну и долго мы будем его ждать? В чем вообще дело? — буркнул один волшебник другому, своему соседу по амфитеатру. Тот в ответ лишь пожал плечами.

— Похоже, на этот раз нам решили показать, что Визенгамотом можно крутить как вам угодно, ха! — продолжал брюзжать почтенный маг. — Последние годы только и делают, что созывают на всякую мелочевку вроде нарушения Статута о секретности всякими школьниками. Вот в мою молодость, помню, Визенгамот собирали только по серьезным случаям и делали это в ночь с субботы на воскресенье… Вот скажите мне, почтенный, зачем сюда созвали еще и глав Отделов?

Его сосед так же вопросительно пожал плечами. А тем временем на несколько рядов ниже Артур Уизли, как глава своего Отдела, в некоторой растерянности крутил стеклянный шар, который стоял перед ним на подставке. Шары стояли перед каждым, кто сегодня присутствовал на заседании Визенгамота.

Странно. Он видел точно такие шары в том ящике, что вез вчерашний сотрудник…

В этот момент под общий гул недовольства в зале появился министр магии Кингсли Бруствер. Не обращая никакого внимания на ропот вокруг него, министр взошел на трибуну, воздвигнутую на том месте, где обычно стояло кресло для осужденных.

Он сделал жест рукой. Ропот в зале стих.

Кингсли обвел окружающих его волшебников взглядом. Здесь присутствовала вся министерская верхушка, кроме, пожалуй, Аластора Грюма. Что ж…

Можно и без него.

— Я давно хотел поговорить с вами, коллеги… — разнесся по залу усиленный мегафоном голос.

Возможно, по причине какой-то его неисправности окружающим послышались странные свистящие и шипящие нотки в голосе министра…

* * *

Нет, ну это уже ни в какие рамки!

Владелец «Сладкого королевства» твердо вознамерился сегодня не открывать лавку. Даже повесил соответствующую табличку на двери, чтобы потратить весь день на заколачивание этого проклятого хода под его собственным складом. Но стоило отойти на пять минут, как он услышал чертово позвякивание колокольчика.

На этот раз это был взлохмаченный парень в круглых очках и синей мантии мракоборца. Не обращая никакого внимания на владельца лавки, он прошел в помещение склада, где через две секунды хлопнула крышка люка.

Хозяин «Сладкого королевства» в ярости стащил с головы шапочку и швырнул ее оземь. Решено: он выставляет этот магазин на торги завтра же!

* * *

Набросив мантию-невидимку, Гарри крался вдоль каменных стен коридоров замка, раскаиваясь, что не догадался прихватить Карту Мародеров. С ней было бы не только в разы легче выяснить, куда ему идти: Карта показывала истинные личности запечатленных на ней людей.

Будь здесь Волан-де-Морт в чьем-то обличье, Карта бы это показала.

Он осторожно прошелся по всем более-менее оживленным уголкам Хогвартса в поисках этого Велиуса Сетона, но, как ни странно, не обнаружил никаких признаков переполоха. Может быть, он только на пути сюда? Попытки вызвать по зеркалу Рона и Гермиону, чтобы точно это выяснить, ни к чему не привели.

Близилось время завтрака, и студенты постепенно стягивались в Большой Зал. Гарри, утомившись тенью бродить по коридорам, последовал за ними, когда откуда-то с лестницы спустились трое — Аластор Грюм, Минерва МакГонагалл и Флитвик.

Гарри быстро нырнул под стену, прислушиваясь к их разговору.

— Что ж, я, вроде бы, осмотрел все, что хотел, — пробасил престарелый мракоборец. — Хоть ничего и не обнаружил. Спасибо за терпение, директор.

Судя по лицам МакГонагалл и Флитвика, им обоим терпение далось с большим трудом. В этом Гарри не сомневался: Грюм порой был чересчур дотошным, когда проводил свои расследования.

Он заколебался — по всей видимости, Грозный Глаз собирается покинуть замок. Быть может, стоит прямо сейчас предстать перед ними и сообщить, что в Хогвартсе может скрываться опасный человек? Как минимум, Аластор сыграет роль тяжелой артиллерии в случае чего. И, если что, Гарри всегда может оправдаться, что просто прибыл на пост, да еще и с ценной информацией насчет найденного Люциуса Малфоя.

В конце концов Гарри решился и сбросил мантию-невидимку с плеч.

— Сэр! — окликнул он Грюма.

Все трое обернулись на его крик.

И тут же Гарри увидел, как за их спинами из ниоткуда возникла тень.

* * *

— Знаете, я довольно много размышлял последнее время над судьбой нашего сообщества, — продолжала фигура за трибуной. — И пришел к неутешительному выводу: мы слишком боимся перемен. Нам не хватает уверенности, чтобы одним решительным движением перевести нашу историю в новое надежное русло, не позволив ей окончательно зарасти тиной и превратиться в болото. Не спорю, у нас еще и не было сил, чтобы очистить эти авгиевы конюшни. Но теперь нужные силы найдены…

* * *

— Отойдите к стене.

МакГонагалл, профессор Флитвик и Гарри медленно отступили на несколько шагов назад. Секундой ранее волшебные палочки были выбиты из их рук, и теперь тихонько катились по полу.

Как назло, все остальные преподаватели и студенты уже были в Большом Зале.

Лицо Грозного Глаза, мимика которого обычно уступала даже мимике восковых фигур мадам Тюссо — не особенно поупражняешься, когда шрамов на лице больше, чем лицевых мышц, — сейчас выражало высочайшую степень ярости. Но поделать он ничего не мог: сквозь его грудь проходила пока что нематериальная рука, которая в любой момент могла стать достаточно плотной, чтобы разрушить все органы в грудной клетке, включая сердце.

Хитрый ход. Все висит на волоске самоконтроля нападающего и поведения заложника.

Гарри впервые видел такое применение беспалочковой магии. Этот человек превращал в оружие все, чем мог располагать на данный момент. Даже собственные руки.

Он обладает частью того же древнего волшебства, что и сам Гарри…

— Скажите: чего вы пытаетесь добиться? — спросила МакГонагалл человека в капюшоне. — Зачем все это?

— Этот так называемый Аластор Грюм явно не тот, кем пытается притвориться, — раздался немного хриплый голос, приглушенный шарфом. — Расскажите же нам, мистер Грюм, кто вы на самом деле и на кого работаете. Я думаю, мы все с удовольствием выслушаем. И даже не пытайтесь дергаться, нервы у меня не железные, я могу ненароком и убить вас.

Гарри чувствовал, как холодеют пальцы рук. Этот голос… Сейчас, не искаженный реконструктором времени, он звучал очень знакомо.

До боли знакомо.

* * *

— …И будущее это уже на пороге. Осталось только открыть дверь.

Голос в мегафоне утих. Какое-то время в зале царила неуверенная тишина. Затем в ней робко зашебуршилось шушуканье.

— Это, конечно, очень вдохновляющая речь, министр, но скажите: а какую программу вы нам вообще хотите предложить? — наконец донесся одинокий голос с трибун.

— Вам? Никакую. Конкретно вам и собравшимся здесь я уже ничего не могу предложить.

Шушуканье переросло в ропот. Этот ропот был похож на тот, который начинается в команде моряков как раз перед тем, как особенно отчаянный выкрикивает: «Тогда слезай с бочки, капитан! Ты низложен!»

Нечто схожее по смыслу прозвучало и на заседании Визенгамота.

— Ну и в чем тогда весь смысл, господин министр? — выкрикнул кто-то из волшебников. — Если вы собрали нас здесь, чтобы оскорбить, то поздравляю: вы добились своего! А теперь оставьте, пожалуйста, эту должность!

На лице министра магии не дернулся ни один мускул. Он все так же спокойно и холодно смотрел на то, как волшебники вскакивают со своих мест и возмущенно ропщут.

Артур Уизли был единственным, наверное, из всех, кто впервые заметил, что бледность лица Кингсли Бруствера, который всегда был цвета спелой сливы, чрезмерна даже для болезни. И нос министра, всегда крупный и сплюснутый, никак не мог стать неуловимо похожим на две прорези. Как и толстые губы никогда бы не превратились в почти что безгубый рот.

Каждой своей чертой, каждым движением фигура за трибуной кричала о том, что никакого Кингсли Бруствера здесь не было и нет. И возможно, не было уже давно.

Мистер Уизли стал медленно подниматься со своего места, чувствуя, как слабеют колени.

Лже-министр магии улыбнулся. В этой улыбке было столько же дружелюбия, сколько в холодном блеске вытащенного из ножен кинжала.

— Возможно, вы заметили сферы перед каждым из вас… Я говорил, что не могу ничего предложить вам, но немного соврал, каюсь. Ваше будущее вы можете увидеть прямо сейчас. В этих сферах.

* * *

— Я не знаю, что ты вбил себе в голову, мистер-Извини-не-знаю-твоего-имени, но давай уже прекращать этот цирк, — прорычал наконец Грюм.

Ситуация оборачивалась цейтнотом. Гарри подозревал, что уверенность человека с серым шарфом тает тем быстрее, чем дольше тянется время.

К дипломатическим переговорам подключился профессор Флитвик.

— Сэр, я понятия не имею, кто вы такой, но если вы отпустите многоуважаемого Аластора Грюма, я гарантирую вам, что мы цивилизованно все обсудим. В том числе и то, в чем вы обвиняете главу мракоборческого отдела.

— Разумеется, мы все еще остаемся без волшебных палочек, так что вам ничего не угрожает, — подхватила МакГонагалл.

Фигура в капюшоне колебалась. Чувствовалось, что неизвестному самому порядком надоело вести бессмысленный спор.

— Допустим, — наконец произнес он. — Сделайте три шага вперед, мистер Грюм.

Получив свободу, Грозный Глаз послушно шагнул вперед. И сделал ровно то, что Гарри от него и ожидал. Подмигнул единственным глазом стоявшим у стены и бросился в сторону, разворачиваясь к человеку с серым шарфом. В руках бывалого мракоборца молниеносно возникла палочка.

И Гарри, и неизвестный отреагировали почти мгновенно.

В воздухе между Грюмом и человеком в сером шарфе материализовался полупрозрачный мерцающий щит. Заклятие Аластора отрикошетило и улетело куда-то под лестницу.

Неизвестный приготовился к контрудару.

И в этот момент оба — и Грозный Глаз, и фигура в капюшоне — были отброшены в разные стороны Экспеллиармусом.

* * *

На глазах опешивших от ужаса волшебников стеклянные сферы стали лопаться одна за другой, как мыльные пузыри на морозе. И каждая оставляла после себя черное облако, которое буквально всасывало в себя все тепло, что было в зале суда.

Клочья черного дыма колыхались над растерянными людьми какие-то доли секунды. А затем каждое развернулось в жуткую скелетоподобную фигуру в черных лохмотьях.

Раздался громкий нечеловеческий вопль.

Самое страшное в нем было даже не то, что его испустили десятки глоток сразу. Намного ужаснее стала тишина, которая воцарилась через несколько секунд.

* * *

Гарри стоял, разведя в стороны руки. Он слабо осознавал, что только что применил самую настоящую беспалочковую магию, да еще и с обеих рук. Честно говоря, он был на волосок от того, чтобы грохнуться в обморок.

Восприятие, которое на целых несколько секунд провалилось в глубокую яму испуга, начало ощупывать мир вокруг. Краткий анализ дал Гарри понять, что еще ничего не закончилось.

Он опустил дрожащие руки и в первую очередь бросил взгляд в сторону Грюма. Однако престарелый мракоборец только-только поднимался с пола, и то, как он поднимался, ничего хорошего для Гарри не предвещало. Буквально в каждом хрусте сустава после такого полета звучал если не выговор, то штрафная неделя в архиве.

В фигуре в другом углу импровизированного ринга тоже не было ни капли признательности.

В этот момент профессор Флитвик и МакГонагалл полностью взяли дело в собственные руки. Если быть точнее, то подобрали палочки и взяли на прицел сразу обоих.

Директор прищурилась, глядя на человека с серым шарфом.

— Будьте так любезны, сэр, — твердо произнесла МакГонагалл. — Уберите шарф и капюшон со своего лица, если вы надеетесь в дальнейшем рассчитывать хоть на какую-то поддержку с моей стороны.

Неизвестный пожал плечами. Скинул капюшон и оттянул шарф до подбородка.

Гарри даже не слышал, как вскрикнули Флитвик и МакГонагалл. Единственное, что он мог слышать сейчас, глядя в черные глаза на худом заросшем лице, так это только булькающий шепот из прошлого:

«Взгляни… на… меня…»

Если бы кто-то вздумал перемотать время до того момента, когда пути Гарри и Рона разошлись, он бы обнаружил последнего в крайнем замешательстве. И даже в некотором ужасе.

Во-первых, Рон совершенно потерял любой контроль над собственным телом. Даже возможность крикнуть «Караул!» была ему недоступна. Его ноги топали в совершенно неизвестном направлении, абсолютно отключившись от отчаянно протестующего мозга. Словно бы кто-то бесцеремонно влез в кабину управления, спихнул разум Рона на пассажирское сиденье и уверенно взялся на руль.

Во-вторых, он слышал голос… Нет, даже не так. Голосом это не было ни в коем случае — скорее форма чужих мыслей, которую Рон чувствовал в собственной голове. Вообще, в ней не было ничего угрожающего — за исключением, конечно, того факта, что кто-то влез в ваши мозги, — наверняка Рона пытались успокоить, но это было почти так же бессмысленно, как тушить лесной пожар стаканом воды.

Так длилось несколько минут, пока Рон — точнее, его захваченное кем-то тело — не втиснулся на заднее сиденье какого-то автомобиля. Ощутив, что ему в конце концов вернули контроль, он заорал во все горло.

— И я тоже очень рада тебя видеть, — прозвучал слегка насмешливый голос Гермионы.

Рон поперхнулся и наконец позволил ошалевшему сознанию хоть как-то обработать обстановку вокруг. После пережитого он чувствовал себя в собственном разуме немного некомфортно — так владелец угнанного автомобиля, вернувшись в свой салон, нервно обыскивает бардачок, перетряхивает коврики и пылесосит сиденья, убирая малейшие следы присутствия воров.

— Ты в порядке? — Рон схватил девушку за плечи. — Они что-то сделали с тобой? Кто… — он повернулся в сторону водительского места, не дав Гермионе ответить. — Вы кто вообще такие?!

— Если ты позволишь своей подруге хоть слово сказать, то все станет гораздо понятнее, — прозвучал незнакомый женский голос с переднего сиденья.

— Рон, все в порядке, — Гермиона мягко отвела его руки от плеч, взяв в свои. — Мне никто не причинил вреда, скорее… произошло недоразумение. Но они на нашей стороне.

— На нашей? На нашей? Они похитили тебя, они притащили сюда меня, они…

В этот момент Рон повернулся влево, чтобы точно оценить количество присутствующих в салоне, и сник. Слева его встретила рыжая щетина и дружелюбная улыбка с легкой остринкой в виде вампирских клыков. Медленно проглотив комок в горле, Рон взглянул в сторону водительского места. Оттуда ему так же лучезарно улыбнулся мужчина с темными бакенбардами и желтыми глазами. У него явно были проблемы с лунным циклом.

Невидимой оставалась лишь женщина на переднем сиденье.

Вампиры и вервольфы! Вервольфы и вампиры! Рону казалось, что его собственный позвоночник превратился в ледяной столб. Мысленно он стал прикидывать, как же ему поступить дальше: повернуть ручку дверцы, распахнуть ее, вытолкнуть Гермиону и крикнуть: «Беги»… попытаться отыскать в карманах серебро и чеснок, не найти, быть сожранным…

Маленькая частичка его разума тем временем безмерно удивлялась Гермионе, которая как ни в чем не бывало копалась в своей сумочке.

— Вот! — она торжествующе извлекла из множественных измерений сумочки сложенный лист пергамента. Рон необычно быстро для своего нынешнего состояния узнал в нем карту аномалий Хогвартса и Хогсмида.

— Как ты помнишь, — начала девушка, разворачивая карту, — причиной всех проблем в окрестностях были два эпицентра — места, из-за которых время разошлось на два параллельных потока. Но мы немного ошиблись. Эпицентров всегда было три.

— Эпицентры? Время? — Рон все еще поглядывал на ручку дверцы. Где-то в голове заскреблась мысль, что и эта дверца, и ручка, и сам салон были очень ему знакомы… — А причем тут они?

— Взгляни на то место, где находится третий.

Невольно принимая правила странной игры, Рон взял карту в руки. Все то же самое: точки на пересечениях концентрических кругов, здания Хогсмида, схема Хогвартса… И эпицентры, отмеченные красными крестами. Первый, второй…

И третий.

— Как я рассказывала ранее, время разделилось из-за того, что те, кто должен был умереть, оказались живыми. Гарри в Запретном Лесу… Волан-де-Морт в Большом зале… и Снегг в Визжащей хижине.

Рон промолчал. Не потому, что ему нечего было сказать — скорее, наоборот, слишком много. Однако из столпотворения мыслей он не смог отдать приоритет ни одной. Только выронил карту.

— Я подозревала, что он был у Миллисенты Багнолд тогда, когда напали на ее дом, — Гермиона подобрала карту и сложила ее. — И я хотела получить от нее подтверждение. Но оказалось, что кое-кто охранял ее от незваных гостей. В общем, Хьюго Улисс и Носфи приняли нас за подосланных убийц.

— Хьюго — это я, — отозвался мужчина, которого Рон заподозрил в ликантропии. — А Носфи — это вон то нескладное рыжее чучело в берете. Бояться его не надо, если, конечно, у тебя не течет гиннесс или виски в жилах.

Носфи ухмыльнулся еще раз. Из-за выбитого клыка его улыбка слегка напоминала край «розочки», которая угрожающе сверкает в кулаке уличного бойца. Несмотря на общий расхлябанный вид — всклокоченные волосы, потасканный тренчкот и лихо сдвинутый на ухо берет с массой значков, — вампир пугал не меньше, чем его собратья с более традиционной внешностью.

— Что ж, раз вы все друг другу представились… — с переднего сиденья выглянула светловолосая женщина. — Свёль Содерберг. И прости, пожалуйста, что я так бесцеремонно притащила тебя сюда. Но по-другому ты бы нас просто не нашел. Кстати, с тобой должен был быть твой друг, да?

Рон слабо кивнул головой. Он чувствовал себя утопающим в полынье, что отчаянно шарит руками вокруг себя в поисках твердой поверхности, но лишь ломает хрупкий ледок.

— Гарри сейчас в мракоборческом отделе… — услышал он собственный неуверенный голос. — Но зачем…

— Затем, что у нас есть интересная информация, которую было бы неплохо передать его руководству, — ответил Хьюго, барабаня по рулю. — Ну, точнее, как есть… Мы ее не знаем, но Снегг знает. Только проблема в том, что где Снегг сейчас — мы тоже не знаем. Он пропал с час назад.

— Он типа был с нами, а потом — фьюить! — встрял Носфи.

Гермиона бросила на Рона оценивающий взгляд: судя по всему, микросхемы в его голове были близки к самовозгоранию. Он сидел и молча смотрел перед собой, явно плохо воспринимая происходящее.

— Рон, я понимаю, что все это сложно осознать, но это происходит на самом деле, — увещевательно начала она. — И мы должны сообщить Гарри…

— Фордик.

— Что, прости?

Рон повернулся к Гермионе.

— Мы же сейчас сидим в фордике «Англия», да? Моем фордике? — он перевел взгляд на Хьюго. — А ты… Я почему-то помню тебя… мой отец лежал в одной палате с тобой, да? Ты тогда еще пригрозил, что укусишь его за расспросы… [1]

— Если мы сейчас начнем выяснять, что Хьюго и Носфи скрысили у кого-то, кого оскорбили или кого надули, то это займет слишком много времени, — оборвала его Свёль. — Сейчас нам нужно понять, где находится один конкретный человек, пока никто не успел наломать дров и очень сильно об этом пожалеть.

* * *

…Вселенная свернулась в одну точку, взорвалась, а затем вернулась к прежнему состоянию. Хотя ученые и утверждают, что звук не распространяется в вакууме, Гарри был железобетонно уверен, что на этот раз звук точно был. А именно — полное искреннего недоумения:

«…Чё?»

Вопрос эхом отдавался в ушах вместе с шумом крови, пока происходящее вокруг складывалось в голове деталь за деталью, как мозаика. Правда, некоторая сложность заключалась в том, что на коробке было вовсе не то, что Гарри видел прямо сейчас перед собой. Он заторможено переводил взгляд с одного лица на другое, не слыша ничего, лишь по движению губ догадываясь о том, кто и что мог произнести.

Как он и думал, в первые секунды никто ничего существенного не сказал. А затем кто-то наконец вытащил вату из его ушей и Гарри услышал голос МакГонагалл:

— Северус?

Повисла странная тишина, словно никто не был уверен насчет принадлежности этого имени. В особенности сам Северус Снегг, лицо которого сохраняло странное выражение, словно его одолели сомнения по поводу собственного существования здесь и сейчас. Он выглядел так, как будто после долгого бега в никуда решил остановиться и осторожно нащупать ногой дорогу: вдруг никакой дороги давно уже нет и он все это время бежал по воздуху.

Единственным, кто все еще стоял на более-менее твердой почве — либо верил в это, — оставался Аластор Грюм. Он все еще был очень зол, а злость придает неплохую инерцию — правда, редко заботясь о том, куда зашвыривает людей и с какими последствиями им позже придется столкнуться, когда она исчерпает себя.

Отпихнув растерявшегося профессора Флитвика с дороги, разъяренный Грозный Глаз в мгновение ока оказался рядом с неподвижным Снеггом и сгреб того за грудки.

— Хорошенький фокус, мистер! — прорычал престарелый мракоборец. — Вот только ты малость просчитался, настоящий Снегг давным-давно мертв!

— Нет, — Гарри с легким удивлением услышал свой собственный голос. — Это правда он.

Грюм обернулся в его сторону, открыл рот, чтобы что-то рявкнуть, и вдруг осекся. Затем снова перевел взгляд на человека, которого продолжал держать за воротник, охнул, разжал пальцы и отшатнулся.

Гарри был прав. Даже если допустить мысль, что кто-то мог счесть хорошей идеей взять себе облик погибшего профессора при помощи Оборотного зелья, то самым логичным было бы решение тщательно скопировать каждую деталь, как когда-то проделал Барти Крауч-младший с самим Грюмом. Но тот, кто сейчас стоял перед ними, будто бы, наоборот, старался быть кем угодно, только не Северусом Снеггом.

Либо вообще в глаза его не видел.

Спутанные полуседые волосы со следами грубой стрижки, будто полгода назад их владелец ошибся дверью и вместо цирюльника попал к пьяному садовнику, и жидкая бородка, не то чтобы оккупировавшая подбородок, а скорее выславшая разведотряд, были самой худшей идеей, которая только могла прийти в голову любому лицедею. Одежда — начиная с пыльных ботинок и брюк и заканчивая пресловутым серым шарфом — тоже не была его одеждой. Абсолютнейший провал по всем пунктам.

Однако вопреки всему это действительно был Снегг. Со своей позиции Гарри отчетливо видел зажившие рубцы на шее, которые стали заметны, когда Грюм схватил Снегга за воротник. Подделать их тоже никто бы не смог: на похоронах рана была тщательно скрыта тканью.

— Северус… — повторила МакГонагалл, которая по бледности лица могла сейчас потягаться с мелом. — Но тело, которое мы нашли… Кого тогда похоронили полгода назад?

— Меня, — наконец подал голос Снегг. — Я проверял. Без эксгумации, конечно. Но там я. И здесь тоже.

Слова упали свинцовыми грузилами, и над ними снова сомкнулась тишина. Даже звуки, доносящиеся из Большого зала, терялись в ней, как в зыбучих песках.

— Что… Что это значит? — нервно спросил Флитвик, крутя палочку в пальцах. — Как такое возможно?

Гарри выступил вперед, понимая, что пора внести ясность:

— Возможно, сэр. Со мной случилось то же самое. Там, в Лесу… — он сглотнул, чувствуя, как горло превращается в сухую бумажную трубку. — …тоже есть моя могила. Она что-то вроде части того настоящего, которое параллельно этому. Где мы находимся сейчас.

Теперь все смотрели на Гарри. Кроме Снегга, который предпочел сверлить взглядом стену напротив. Грюм тяжело засопел, понимая, что дело стремительно уходит из-под его юрисдикции в непролазные дебри конспирологии.

— Так, — бросил он. — Я не знаю, о каких таких параллелях ты толкуешь, парень, однако долг есть долг. — Аластор шагнул к Снеггу. — Ты это или не ты, но сегодня ты ночуешь под стражей в камере. На тебе как минимум организация побега из Азкабана и убийство мракоборца, не говоря уже о попытке поджога школы!

Снегг перевел взгляд на престарелого мракоборца. Создавалось ощущение, что происходящему вокруг лишь изредка удавалось до него достучаться. Как будто с момента разоблачения он заперся в каком-то мысленном бункере.

— Я не убивал Таддеуша Праудфута.

— Но ты знаешь его по имени, хотя я даже не сказал, кого ты убил.

— Потому что я знал его раньше. Мы с ним сталкивались несколько раз. Но я не убивал его. Он покончил с собой, у меня на глазах, когда смог вырваться из-под контроля Т… Темн…

Его и так скудное на краски лицо резко побелело, он споткнулся на полуслове и качнулся вперед, едва удержав равновесие. Грюм схватил Снегга за плечо.

— Из-под чьего контроля он вырвался? Что ты знаешь о произошедшем? — он встряхнул его.

— Аластор! — воскликнула перепуганная МакГонагалл. — Оставьте его! Вы не видите? Он не в порядке! Филиус, пожалуйста, приведите мадам Помфри!

Гарри колебался, пока внутри него орали друг на друга два противоположных стремления. Одно требовало оттащить Грюма, а второе… Второе ускользало от сознания, но стоило сорвать все покровы, и Гарри увидел страх. Он до иррациональности боялся даже подойти к Снеггу. И причина была даже не в том, что от прежнего Снегга этот отличался примерно так, как знакомая мелодия отличается от себя же, но исполненной оркестром не в полном составе, поскольку виолончелист вскрылся смычком в туалетной кабинке, а дирижер забил себя нотами до смерти.

«Я дал этому случиться. Я просто смотрел на то, как он умирал. Я даже не попытался помочь».

На краю сознания робко отозвалась мысль, что на тот момент Гарри еще не знал всей правды, но ее быстро повязали, заткнули рот и бросили в чулан.

— Почему ты напал на меня? — продолжал допытываться престарелый мракоборец.

Минерва МакГонагалл решительно вклинилась между ними, отстранив Грюма от Снегга.

— Прекратите! — рявкнула она. — Вы не у себя в отделе, мистер Грюм, а в Хогвартсе! Здесь все еще я директор и я решаю, как следует вести допрос моих коллег!

В эту секунду Снегг, похоже, все-таки смог добраться до мысленной панели управления, сорвать пломбу с одному ему известной кнопки и нажать на нее. Взгляд прояснился.

— Где сейчас министр магии? — отрывисто спросил он. — Где Бруствер?

На Грюма его вопрос возымел то же действие, что и удар огнивом рядом с кучкой пороха.

— Минерва, отойдите от него! — рыкнул Грозный Глаз. — Это не ваш коллега, а одержимый псих, которого нужно увести из школы, пока…

Что именно, по версии Грюма, могло произойти, так никто и не узнал.

Пройдя сквозь стену, как раскаленный прут сквозь масло, к их ногам спустился первый серебристый снаряд. А затем еще. И еще.

* * *

Лес боялся.

Теперь Хагрид чувствовал это и без всяких примет вроде волн миграции лукотрусов или неумолчного ора вороньих стай. Достаточно было просто пройти несколько шагов по краю чащобы, чтобы страх такого огромного живого существа, как Лес, пропитал его собственную душу.

На этот раз он шел без песен, не отнимая палец от спускового крючка арбалета. Не то чтобы Хагрид полагал, что в случае чего он сумеет отбиться от неведомой угрозы. Скорее, ощущение тяжести в руках придавало чувство надежности. Если и оказываться перед лицом неизвестности, то желательно с чем-то, что можно швырнуть в это самое лицо.

Уже несколько дней его сильно беспокоил птенец феникса, которого он подобрал тогда в Запретном Лесу. Малыш рос быстро, и лесничий стал выпускать его для первых полетов. И в самый же первый раз феникс удрал в Лес. А затем вернулся тем же вечером. Изрядно окрепший, сбросивший остатки пуха и — что немаловажно — куда-то подевавший часть вороньих перьев.

Спустя еще пару вылетов феникс практически избавился от пегого оперенья и оформился в почти взрослую птицу. Корм уходил в него как в бездонное ведро. Хагрид догадывался, что такая масса еды тратится на рост, но для чего после каждой утренней кормежки феникс просился в Лес и как за несколько часов он вымахивал еще на несколько дюймов — понять лесничий не мог. Даже обитатели Леса не были способны на такой фокус.

А тут еще и разговор с Гарри, взбаламутивший осадок подозрений. В конце концов Хагрид решился проследить за маршрутом питомца.

Хотя «проследить» — не самое подходящее слово. Хагрид и так знал, куда раз за разом летел феникс. Проложи кто-то дорогу и вбей указательный столб — и то не было бы настолько очевидным.

Он не ожидал лишь, что эта область Леса его не примет. Здесь лесничий чувствовал себя как в квартире неприветливого хозяина, который ходит за вами по пятам и угрожающе бубнит под нос, сжимая нож в кармане халата.

Спустя максимально некомфортные полчаса пути по лесной чаще, словно он шел вдоль строя на казнь, Хагрид выбрался к старому логову Арагога.

Арбалет выпал из его рук.

* * *

А затем они все заговорили на разные голоса.

«Дементоры… Нападение на Министерство… Никого не осталось, весь Визенгамот захвачен… Мракоборческий отдел пал… Большая часть сотрудников спасена, но в Министерство не пробиться… Министра никто не видел с самого начала нападения… Они двигались волной по всем уровням, отовсюду…» — наперебой вещали Патронусы.

Поток шокирующих известий иссяк, и серебристые призраки растаяли вместе с последним эхом.

Где-то на лестнице разбилось стекло. Гарри с трудом отвел взгляд от места, где секунду назад были Патронусы, и увидел мадам Помфри вместе с профессором Флитвиком. К чести неизменной медсестры Хогвартса, всего-навсего уронить одну склянку при виде открывшегося перед ней зрелища было признаком поистине стальных нервов.

Стеклянный «цвяк» привел в чувство всех остальных. Чувство было далеко не из лучших.

— Министерство захвачено? — Флитвик дробно спустился по ступеням по направлению к Грюму. — Но кем? Неужели сбежавшие Пожиратели…

Он перехватил взгляд Аластора и умолк на полуслове. Внутри головы престарелого мракоборца происходили какие-то поистине убийственные процессы, не оставлявшие ни единого сомнения в его намерении прямо сейчас собрать маленькую армию и отправиться против любого врага, которому не посчастливилось оказаться у него на пути. В этом вопросе Грюм был более неумолим, чем каток без тормозов.

Под каменными сводами раздался странный звук, словно кошка подавилась шерстью. Это смеялся Снегг, привалившийся спиной к стене.

— Я опоздал… — выдавил он между приступами хриплого, за неимением лучшего слова, смеха. В глубоко запавших глазах не было ни капли веселья — только боль.

— Вы знали, что случится? — спросила МакГонагалл, все еще не торопясь подпускать к нему Грозного Глаза.

— Разумеется, знал! — снова рявкнул Аластор, не дав никому произнести ни слова. — Он ведь замешан в этой истории с чертовой баржей, не так ли, сэр Мое-Имя-Велиус-Сетон?!

Как все тот же пресловутый каток без тормозов, Грюм уже мчался по прямой, не особо глядя по сторонам и уж тем более под колеса.

Снегг желтозубо оскалился. Полуседой и заросший, сейчас он в самом деле смахивал на сумасшедшего.

— Если вы перестанете затыкать мне рот, то успеете спасти хотя бы часть людей! Забудьте о министерстве, забудьте о стране — вы уже все потеряли, когда проворонили Праудфута, когда упустили Азкабан, когда Т… — он задохнулся, закрыл глаза и выцедил: — С-Сам-Знаете-Кто занял министерское кресло и оттуда проворачивал планы под самым вашим носом. — Издевательски вытянув руки вперед, Северус Снегг криво усмехнулся: — Но, конечно же, вы можете арестовать меня и прямо сейчас пойти и убиться об свору дементоров в министерстве! Вот только завтра погибнут десятки, а послезавтра счет пойдет на сотни, если не тысячи. Слишком щедро для ваших поминок, не так ли?

— Что ты, черт возьми, такое несешь?.. — Каток все-таки налетел на камень, забуксовал и сбавил обороты. Грюм нахмурился. — Волан-де-Морт мертв, Бруствер и я лично со всей похоронной командой закопали его…

Его последние слова будто внесли существенное изменение в мысленную машину Голдберга, и шарик идеи быстро покатился дальше, чтобы завершить череду догадок ответом. Честно говоря, Гарри предпочел бы никогда его не произносить.

Но правде все-таки стоит открывать двери, какой бы ужасной она ни была. Хотя бы потому, что во второй раз она не станет стучать, а просто пригонит к вашему порогу технику на гусеничном ходу.

— Волан-де-Морт никогда не был по-настоящему связан со своим телом. Это всего лишь искусственно созданная оболочка для того, что осталось от его души, — тихо произнес Гарри. — Поэтому, когда он так же вернулся к жизни, как и… мы, он не вернулся к телу. Он нашел новое. И Кингсли Бруствер просто оказался не в том месте и не в то время. Как когда-то и Квиррел. — Он сам удивился, как спокойно озвучил страшную догадку. Как будто бы речь шла о предстоящем завтраке. Кстати, о завтраке…

Совсем рядом за длинными столами Большого Зала сидят десятки подростков. Пока что их самая большая проблема на сегодняшнее утро — упавший маслом вниз тост.

— Если все так, как вы говорите, — медленно произнесла МакГонагалл, озвучивая его собственные мысли, — то мы должны озаботиться эвакуацией Хогвартса собственными силами. Вряд ли кто-то теперь пришлет нам поезд, — горько усмехнулась она.

— Вы верите во весь этот бред с воскрешениями? — Грюм до последнего не желал сдавать позиции, но, судя по тону, он уже цеплялся за самый краешек здравого смысла. — Мы же не с мифами имеем дело, а с вполне реальной магией! Вот скажите мне на милость: когда за всю историю кто-то, раздери его горгулья, возвращал к жизни человека?

— Похоже, совсем недавно, сэр, — ответил Гарри. — Буквально этой весной, и в тройном комплекте.

* * *

У стен есть уши. А если честно, то у них есть еще и разум, способный осознавать услышанное. Только очень, очень медленно.

В простом неволшебном мире полупроводниковые свойства кремния известны почти любому школьнику, если тот, конечно, интересуется электроникой. В мире волшебном любой мало-мальски сносный маг не станет отрицать пользу камней в определенных ритуалах.

В самой примитивной трактовке Хогвартс был большой-большой кучей камней. А еще на протяжении сотен лет он пропитывался магией, копил ее и перерабатывал. Добавим к этому тысячи студентов, которые прошли через его стены за все эти долгие века, и получим некоторое подобие сознания.

Хогвартс мог думать и анализировать. Просто на его мыслительные процессы уходили долгие годы. Однако результат все-таки замечался последующими поколениями студентов: там замок украсит себя новой башней, немного разрастется, создаст в своих недрах комнату, выполняющую любые пожелания…

Он был живым существом. И очень хорошо запоминал все, что происходило в его стенах.

Весенние события не стали исключением. Хогвартс помнил боль. А еще прекрасно осознавал, что с гибелью студентов умрет и он сам.

Это была самая быстрая спасательная операция, которую он мог себе позволить. Всего несколько месяцев работы — и все было почти готово.

Осталось еще немного.

…По замку прокатился гул — и уже привычно вздрогнули каменные полы и стены.

* * *

За несколько минут до этого в Большом Зале подходил к концу завтрак. В качестве особого блюда здесь было непривычное затишье: пожар в кабинете директора, трупы в Лесу и скорая эвакуация не добавляли живости разговорам. И студенты, и профессора томились в неизвестности.

Более всех нервничала профессор Трелони. Казалось бы, широчайший простор для предсказаний по шкале от «ох, я чую грядущие беды» до «запаситесь простыней и уточните направление до кладбища». Однако любой хоть немного профессиональный провидец, скорее всего, съест собственный магический шар на завтрак, если поймет, что все его предсказания сбываются. Приятно думать, что ты имеешь власть над будущим, пока в самом деле не увидишь его зубастую пасть.

Сейчас Сивилла Трелони с радостью перепрофилировалась бы на более позитивные предсказания.

Еще и МакГонагалл с Флитвиком почему-то нет за столом…

По привычке профессор Трелони всмотрелась в зеркальную поверхность графина с соком. И кое-что увидела. Это кое-что становилось все больше с каждой секундой и явно было неуправляемым.

Огромное витражное окно позади профессорского стола с громким звоном разлетелось на сотни осколков.

Неопознанный летательный аппарат, обдав студентов волной нагретого воздуха и запахом металла, по кривой пролетел в дальний конец Зала, пару раз чиркнул шинами по полу, затем развернулся боком и со скрежетом доехал почти до самых дубовых дверей. Запахло жженой резиной.

А затем из салона донесся слегка заикающийся голос:

— У меня т-только один вопрос: какой ид-диот п-перепутал газ и тормоз?

* * *

…Хогвартс тряхнуло. И на этот раз весьма ощутимо. На секунду Гарри даже показалось, что у него перекувыркнулся мозг в черепной коробке. Как только стихла серия подземных толчков, коридоры замка наполнились гулом уже другого рода — топотом и криками. Со стороны Большого Зала доносилась целая симфония.

Аластор Грюм сориентировался невероятно быстро для человека, который минуту назад был готов поверить, что «Придира» — это научный журнал с достоверными материалами.

— Так, всех, кто сейчас в замке — на улицу, и быстро. Директор, вы можете организованно провести эвакуацию?

МакГонагалл коротко кивнула, поджав губы.

— Да. Филиус, пожалуйста, позаботьтесь, чтобы все, кто сейчас в Большом Зале, немедленно покинули замок. И соберите старост и профессоров, мы должны прочесать все этажи замка на случай, если кто-то остался внутри. И пусть кто-нибудь выведет эльфов! — Получив указания, Флитвик засеменил прочь, а директор повернулась к остальным. — Мадам Помфри, соберите все необходимые снадобья и разверните полевой госпиталь рядом с домом профессора Хагрида, а мы… минутку, а куда пропал Северус?

Снегг действительно как сквозь землю провалился. С учетом только что случившегося землетрясения, это вполне могло стать несмешным каламбуром.

— Если вы про того крючконосого типа, то он припустил по коридору и направо, как все началось! — весьма услужливо отозвались откуда-то сверху.

Гарри задрал голову. На стене висел портрет какого-то рыцаря в окружении только что вылупившихся дракончиков, от которых тот довольно лениво отбивался куриной ножкой.

— Благодарю! — крикнула ему МакГонагалл. — А не могли бы вы навестить другие портреты и попросить их заглянуть в факультетские гостиные? Пусть передадут по всему замку, чтобы студенты немедленно покинули его стены!

Рыцарь отсалютовал курицей.

— Будет сделано, мэм! — и нырнул за край рамы. —Джеро-о-о-й Ли-и-и-инкинс! — раздался боевой ор рыцаря уже где-то в конце коридора.

— Мистер Грюм, мистер Поттер — вы за мной, — скомандовала директор. — Возьмем на себя гостиную Слизерина. Эпицентр землетрясения, скорее всего, опять где-то там. Простите, что я вами так распоряжаюсь, сэр Грюм, но сейчас нам без вашей помощи никак.

До подземелий они бежали трусцой, почти не переговариваясь, лишь время от времени встречая группы студентов и направляя их к выходу.

— Профессор МакГонагалл, — наконец решился Гарри на вопрос, который изъел его душу похлеще короеда. — Скажите, то, что Волан-де-Морт оказался жив… и я ошибся тогда… Вы простите мне это?

Какое-то время директор молча следовала за Аластором Грюмом, который со своим неполным комплектом конечностей умудрялся сохранять и скорость, и ровный бег. Даже на трость почти не налегал.

— Ответьте мне, мистер Поттер, как часто семнадцатилетние волшебники выходили против семидесятилетних искусных чернокнижников? — отозвалась Минерва МакГонагалл.

— Ну…

МакГонагалл сбавила шаг и серьезно взглянула на Гарри поверх квадратных очков.

— Не слишком, да? — она вздохнула и скупо улыбнулась. — Вы тогда защитили нас от страшной опасности. Это было и останется вашим великим подвигом. Но никто не собирается обвинять вас в том, что враг оказался сильнее и хитрее подростка. В конце концов… даже Альбус Дамблдор не часто решался на противостояние с ним.

В этот момент по ступеням, ведущим вниз, в подземелья, в буквальном смысле слова взлетел Аргус Филч. В общем-то, ему и лестница была не особо нужна, разве что в качестве указателя направления. Вращая глазами от ужаса и вопя, старый завхоз врезался в Аластора Грюма, отскочил от него, как теннисный мячик, разбежался и врезался еще раз. Кажется, он не особо видел препятствия перед собой.

На третьей попытке Грозный Глаз сумел поймать Филча и приподнять его. Тощие ноги завхоза все еще продолжали по инерции мельтешить в воздухе.

Гарри приметил миссис Норрис, которая промчалась мимо них с такой скоростью, что запомнилась как размазанное бурое пятно.

Потом с топотом пробежала такая же перепуганная кучка слизеринцев.

Грюм легонько встряхнул Филча:

— Что случилось? Обвал? Кто-то пострадал? Озеро прорвалось в гостиную?

Завхоз перестал орать на одной ноте, поперхнулся, затем посмотрел на престарелого мракоборца проясняющимся взглядом и прохрипел:

— Неупокоившийся призрак… Се-северус Снегг…

— Понятно. И что этот… «призрак», — поставил голосом кавычки Грозный Глаз, — сделал?

Кадык Филча дернулся.

— Потребовал пароль от гостиной… и… и пнул миссис Норрис…

— Надо же, впервые за столько лет Северус оказался солидарен со студентами, — без тени улыбки произнесла МакГонагалл. — Мистер Грюм, отпустите, пожалуйста, Аргуса.

В подземельях было почти тихо, если не считать легкого шороха мелкого щебня, струйки которого изредка сыпались то тут, то там в мигающем свете факелов. Сотрясающиеся стены и, что более вероятно, фигура воскресшего бывшего декана выгнали отсюда всех обитателей.

Гостиная Слизерина была полностью пуста. На первый взгляд, в ней практически ничего не поменялось — всего-навсего не хватало студентов, а озеро за стеклом даже и не думало после землетрясения прорываться внутрь. Картину мирного запустения немного портила лишь дыра в одной из стен.

Нет, не так. Дыра во ВСЮ стену. Пока Гарри, Грюм и МакГонагалл созерцали ее, из кладки вывалилась еще пара камней.

По ту сторону дыры была черная пустота.

— Насколько я помню… — пробормотала директор. — В планах Хогвартса никогда не было каких-то пустот за стенами этой гостиной…

«Ну да, а школьный туалет никогда не вел в логово василиска», — мысленно хмыкнул Гарри.

Не успели они приступить к вылазке спелеологов-любителей, как в черном провале появилось пятно света. Оно мерно раскачивалось из стороны в сторону, пока не превратилось в огонек над ладонью.

Снегг выбрался из провала и загасил шарик света. Гарри готов был поклясться, что в свечении были проблески синего. Того самого синего сияния, что он уже видел в "Черном низзле".

— Там целые ярусы уходят вниз, — произнес бывший профессор, не дав прозвучать вопросам. — Похоже, замок отстроил дополнительные подземные помещения. Это похоже на… укрытие. Думаю, у вас больше нет сомнений по поводу того, насколько плоха сегодняшняя ситуация?

Как и получасом ранее, взглядом Снегг избегал Гарри. Попросту исключил его из своего поля зрения. Говоря по совести, Гарри даже был немного этому рад.

— Замок не может просто так взять и… — начал Грозный Глаз.

— Может. — Северус Снегг прошел в центр гостиной. — Еще как. Если вы полагаете, что разумом может обладать исключительно живое существо, то вы ошибаетесь. Замки. Иногда даже города. У Лондона тоже есть свое подобие мышления — за счет людей, населяющих его. И есть те, кто это использует [2].

— Получается, Хогвартс готовится к каким-то бедствиям, — в голосе МакГонагалл не было ни намека на вопросительный знак. — Вы тоже о чем-то таком говорили. Так что это за угроза, что ее почувствовал даже замок?

— Ничего особенного. Всего лишь война с магглами, которая начнется завтра.

* * *

— Рон, Гермиона, скажите, пожалуйста: вы точно ничего подозрительного не съели? — Джинни с участием взглянула на брата и подругу. — Может быть, в утренний сэндвич положили не салат, а…

— Ну да, разумеется, и у нас всех коллективный глюк, — Рон деланно всплеснул руками. — Ну ты серьезно?

— У кого это — у всех?

— У меня, Гермионы, и еще вот этой вот троицы, которая высадила окно в Большом Зале…

Джинни покосилась в ту сторону, где упомянутая троица, уже отбуксовав «фордик» от дверей, весьма активно извинялась перед изрядно обалдевшим профессором Слизнортом. Один из них — высоченный и в берете — и в самом деле выглядел как чей-то глюк. Наверное, от чего-то особо тяжелого.

— Вы мне так и не сказали, кто они. И откуда вы достали наш «фордик»?

— Послушай, нам правда не до объяснений. Они друзья, и все. Так ты поможешь нам? — Рон почти приплясывал на месте от волнения.

По Залу тянулась вереница студентов, покидающая Хогвартс. Джинни вздохнула: мир слетел с катушек, земля ходит ходуном под ногами, время скачет как хочет — так может, пора с громким кличем броситься в пучину безумия, подняв в качестве боевого знамени трофейные кальсоны Мерлина?

— Еще раз. Вы ищете здесь…

— Мы ищем Гарри и Снегга. Они оба должны быть где-то тут.

— Помнишь, я говорила тебе, что точки аномалий на местности какие-то странные? — затараторила Гермиона, в который раз зашуршав картой. — Ну так вот, есть последний, третий эпицентр — это Визжащая хижина…

По мнению Джинни, если и было объяснение происходящему, так это только версия о грандиозной пьянке каких-нибудь местных некромантов. О чем она и собиралась саркастично заявить, но в эту секунду в Зал вбежали группки последних студентов, что еще оставались в Хогвартсе. По рядам, как круги по воде, расплылись шепотки и восклицания, зачастую не самые цензурные.

Волна сарафанного радио добралась и до них. Джинни с каким-то легким безразличием поняла, что слишком устала удивляться.

— Что ж, — произнесла девушка. — Теперь мы знаем, где они.

* * *

— …Все просто до безобразия. Берется маггловское правительство — одна штука — и ему активно пудрятся мозги насчет опасности соседей-магов. В истории участвует привилегированное военное лицо, которое лишилось семьи из-за сбитого Пожирателями самолета и к которому может прислушаться премьер-министр, и сам премьер-министр. Последнему изо дня в день вдалбливается в голову идея о необходимости военных действий. Вместе с этим порционно подается информация из якобы секретных источников, что волшебники планируют теракт и очень скоро газоны старушки Англии зальет кровью невинных. Правительство магглов издает приказ о полной боевой готовности. Вот и все — осталось чиркнуть спичкой там, где заложен основной заряд. — Снегг ненадолго умолк, переведя дух и проследив за реакцией слушателей. Затем продолжил: — Завтра, если я не ошибаюсь, обещанный теракт и произойдет. Вот только участие в нем примут совершенно непричастные к этому люди. Это, скажем так, личная месть… вы знаете, о ком я. Я почти уверен, что большая часть Визенгамота и мракоборцев уцелела в сегодняшнем нападении на министерство. Через сутки их заставят убивать, чтобы магглы нанесли ответный удар. По самым больным точкам. И все договоры, все пакты, что наше сообщество заключало с ними на протяжении веков, все это аннулируется в один момент.

— Откуда магглы могут знать о наших… больных точках? — спросил Аластор Грюм. Престарелый мракоборец вроде бы оставил подозрения и слушал бывшего профессора очень внимательно.

— Оттуда же, откуда узнавали о якобы готовящемся нападении. Он дал им координаты. Я не помню все… Но на месте некоторых — обычные дома волшебников. Те, что находятся вне городов. Хогсмид и Хогвартс, скорее всего, тоже в списках.

— Но это же бессмысленно! — воскликнула МакГонагалл и поперхнулась. — Зачем? — хрипло продолжила она. — Ради чего? Неужели Волан-де-Морт делает это из банальной мести?

Гарри заметил, как дернулся Северус Снегг на этом имени. В поведении бывшего профессора сквозил намек, что его разум постоянно крадется вдоль опасного карниза и время от времени посматривает вниз на проезжую часть.

С ним что-то происходит. И вряд ли в этом виноваты только весенние события.

— Нет, смысл в этом есть, — тихо произнес Снегг. — Просто все пошло не совсем по его плану. Он хотел развязать войну, но устроить все так, чтобы первыми военную агрессию проявили магглы. Устроить маленький хаос, чтобы никто не понял, в чьей руке изначально был нож. Он уверен, что волшебники, понеся потери от магглов, наконец-то… «откроют глаза» и все-таки примут его точку зрения. Что, увидев дымящиеся развалины, пойдут к тому, кто пообещает им месть. Тем более что армия, — бывший профессор скривился, — у него уже есть. Вы ее даже видели.

— Ты о тех телах в Лесу? — спросил Грюм.

— Да. Он усвоил урок. Он всегда относился к своим сторонникам как к расходному материалу. Зачем ему живые люди со своими стремлениями и возможностью предательства, когда можно получить послушную силу? Все, кто бежал из Азкабана, были лишены душ. А затем он превратил их в превосходных бойцов, которые не знают ни страха, ни боли, ни привязанностей. И подчиняются напрямую ему. В этом, конечно, есть некоторая слабость… Без его управления это просто живые мертвецы.

Гарри вспомнил пустые глаза Люциуса Малфоя. К горлу подкатил комок тошноты.

— Я видел в Камден-тауне Малфоя-старшего! — не удержался он от восклицания. — Он, похоже, был одним из них. Он вел себя так, словно…

— Словно был отключен от управления? — спросил Аластор Грюм. Гарри кивнул.

— Понятно,— пробасил престарелый мракоборец. — Для меня было большой загадкой, откуда в Лесу трупы людей, переживших Поцелуй дементора. Например, Барти Крауч-младший. Выходит, Волан-де-Морт… попросту уничтожил остатки своих сторонников и наделал из них марионеток, так?

Проследив за выражением лица Грозного Глаза, Гарри мог почти поклясться, что тот давно подметил: от имени Волан-де-Морта Снегга дергает так, словно ему прибивают пальцы раскаленными гвоздями. Он ни секунды не сомневался, что это грозит превратиться в орудие допроса.

— Теперь поговорим о поджоге Хогвартса, — в голосе Грюма проскользнули мурлыкающие нотки. Пару раз Гарри видел, как Грозный Глаз вел допросы. Когда он начинал говорить таким голосом, как правило, это означало, что подозреваемого обложили по всем фронтам. — Скажи мне, зачем ты вообще все это устроил? Это что, тоже как-то было связано с планами… Волан-де-Морта?

Какое-то время не было слышно ничего, кроме дуновения легкого сквозняка из черного провала в гостиной. Пару раз хлопнуло одно из слизеринских знамен на стене.

— Вы пытаетесь как-то надавить на меня? — Снегг произнес это очень тихо, почти шепотом. Обычно громкость его голоса и степень злости были обратно пропорциональны друг другу. Сейчас слова были произнесены таким едким тоном, что им можно было протравливать сталь для мечей. — После всего, что я рассказал? После всего, через что я прошел, чтобы вам это рассказать?

МакГонагалл, присевшая в одно из кресел возле стены, решительно поднялась на ноги.

— Мистер Грюм, мне кажется, это уже неактуально. У нас на пороге гражданская война, и сгоревший кабинет как-то не вписывается в масштабы задачи. Давайте оставим это на потом.

— Почему же не вписывается? — Грюм оперся на трость, не сводя со Снегга пристального взгляда единственного глаза. — Как по мне, очень даже. Я все еще не узнал о подробностях побега из Азкабана, об отравлении моего сотрудника, о Порохе…

— Если мы провороним войну, у нас будет целая вечность, чтобы об этом побеседовать! — прошипел Снегг. — Я что-то не вижу, чтобы вы торопились хоть как-то этому воспрепятствовать! Знаете, мистер Грюм, мне Праудфут не смог назвать имена всех, кто работал в министерстве на… Сами-Знаете-Кого. Я был уверен, что вы среди них, уж больно подозрительно выглядело ваше воскрешение!..

Его начинало трясти. В глазах горели полубезумные огоньки.

Атмосфера в гостиной Слизерина накалялась, несмотря на царившую сырость и прохладу. Словно из желания подыграть, из дыры в стене потянуло сквозняком еще сильнее.

Гарри понял, что пора прекращать этот спектакль.

— Сэр, профессор МакГонагалл права, — обратился он к Грюму, рискуя нарваться на выговор. — Сейчас не…

Знамя на стене хлопнуло снова.

На пол гостиной что-то грохнулось. МакГонагалл вскрикнула.

Гарри обернулся.

На каменном полу ничком лежал потерявший сознание Снегг.

В этот момент в примыкающем ко входу в гостиную коридоре послышался топот многочисленных ног, а на пороге появилось сразу несколько человек. Узнав часть из них, Гарри почувствовал, как у него отвисает челюсть.

— А я смотрю, у вас тут весело, — заключил Рон, оценив обстановку.

* * *

В чем нельзя было упрекнуть генерал-лейтенанта Доналдсона, так это в том, что он способен поверить кому-то на слово. «Доверяй, но проверяй» — для него это была прописная истина. В буквальном смысле. На каждый слог приходилось по внушительному шраму на теле.

Его информатор тоже следовал своим принципам. Как минимум один из них заключался в том, что каждое слово должно быть уравновешено доказательствами. Этих фактов набралось на внушительную папку, которая лежала теперь в сейфе премьер-министра.

Факты — вещь, конечно, упрямая. Но и ложь вполне способна стоять на своем.

Можно ли было ожидать, что пьющий с горя Доналдсон вдруг начнет тратить время не на уничтожение личного мини-бара, а на тщательную проверку всех сведений, что так любезно поставлял ему тот волшебный господин? Неужели потерявший свою семью человек, получив орудие мести, вдруг начнет придирчиво осматривать то на предмет надписи «Сувенирная продукция. Сделано в Китае»?

И почему он должен задаваться такими вопросами, как «Кому это может быть выгодно и почему?»

Именно этим генерал-лейтенант и был занят целую неделю. И дверь в кабинет премьер-министра толкнула не его рука, а стремление разоблачить чудовищную ложь.

— Сэр, — на сей раз он обошелся без этикета, а просто сел напротив. — Сэр, прежде чем вы выставите меня отсюда, позвольте мне кое-что вам сообщить. Это очень важно. Пока вы не совершили огромную ошибку.

— Э… да? — Премьер-министр сделал жест рукой, и охрана, заглянувшая в кабинет, послушно закрыла дверь.

Доналдсон положил на стол другую, не менее толстую папку и подтолкнул ее вперед.

— Мой информатор лгал нам, — произнес генерал-лейтенант. — Я обратился к другим источникам, и… — Он прервался, будто собирался с силами, но продолжил: — В общем, сэр, одна из точек, по которой мы должны были нанести удар в случае нападения, это школа. Для детей.

Премьер-министр поднял взгляд от папки на Доналдсона. В его глазах отчетливо просматривалась натужная работа мозга, в который только что попала несовместимая с предыдущими событиями информация.

— Погодите… В смысле школа?

— Сэр, просмотрите наши планы. Вы когда-то сами согласовывали с их правительством место, где находится их учебное заведение. Вы подписывали те документы. Это действительно школа. Там учатся дети, сэр.

Премьер-министр схватился за папку, как утопающий за проплывающий кусок пенопласта. Быстро полистал, всмотрелся в разведданные.

— Но… — он растерянно покачал головой. — Тогда, получается…

— Мы должны немедленно все прекратить, сэр. Извините, что перебиваю. Я старый солдат, однако нас чуть не заставили... — генерал-лейтенант снова споткнулся на полуслове. Его рука дернулась к карману мундира, где все эти дни лежал пластиковый пакет с оплавленным обручальным кольцом и детской заколкой. Доналдсон вздохнул и положил ладонь на стол. — Нас чуть не заставили сотворить то же самое, что они сделали с нами. Что они сделали со мной. В этом нет справедливости, сэр.

Премьер-министр немного помолчал. У него было ощущение, что он только что заглянул в самую глубокую пропасть на свете, но вовремя успел отклониться. Надо же… Они едва не начали войну в собственной стране…

— Хорошо, генерал-лейтенант Доналдсон, — собравшись с мыслями, произнес он. — Тогда, пожалуй, нужно отменить приказ и все такое… Эм, генерал?

Ему не отвечали слишком долго, зато со стороны Доналдсона донесся странный сдавленный звук. Премьер-министр медленно поднял голову.

Доналдсон расслабленно сидел в кресле, остекленевшим взглядом уставившись в какую-то точку, которую теперь мог видеть только он один. Его лицо было малиново-красным.

— Какая печаль, не правда ли? — раздался голос над ухом премьер-министра. — В самом расцвете сил умереть от оторвавшегося тромба. Правда, остается вопрос, почему этот тромб сформировался прямо перед смертью, но это сущие пустяки.

В этом голосе было слишком много шипящих и свистящих модуляций, чтобы его можно было слушать без содрогания. Премьер-министр ощущал себя так, словно его опустили в террариум с кобрами.

К своему ужасу, он не мог двинуть ни единым пальцем. Даже повернуться и посмотреть на говорящего.

— Что вам нужно? — он попытался придать своему голосу твердости, но тот сбился на фальцет.

— Т-с-с-с, — раздалось над ухом. Премьер-министр не был уверен, что это «тссс» означало «тихо», а не раздраженное шипение голодной змеи.

Папка на столе перед ним вспыхнула и обратилась в ничто.

— Это крайне интересные сведения, но нашему плану они ни к чему, — произнес все тот же жуткий голос. В поле зрения парализованного премьер-министра возникла высокая фигура, которая уселась в одно из кресел. Когда-то давно он уже видел Кингсли Бруствера, но узнать его в… этом было попросту невозможно.

— Зачем вы все это делаете? — просипел премьер-министр. Кричать он не мог, да и не был уверен, что охрана за дверями все еще жива.

— Мне очень хочется, чтобы мои сограждане перестали считать вас наивными простаками. — По красноглазому лицу скользнула улыбка, холодная, как сталь. — Чтобы они увидели, насколько опасно иметь у себя под боком таких соседей, как вы.

— Мы не будем… стрелять по детям… — пробормотал премьер-министр. Он почувствовал, как ему сдавливают горло, и мир стал сужаться по краям, превращаясь в темный туннель.

— Будете. Вы соберете свой парламент завтра и объявите о начале военной операции. Повод я вам предоставлю. Но не переживайте. Много детей не погибнет. Нескольких вполне хватит для сакральной жертвы. А затем я дам вам отпор, и не сомневайтесь — сил у меня для этого предостаточно.

Голос отдалялся, заглушаемый шумом крови в ушах, но последние слова премьер-министр услышать все же смог:

— А теперь… мне кажется, вашу память стоит избавить от нашего разговора.

_________

1. Да, был такой эпизодический персонаж в "Ордене Феникса". Не знаю, почему я за него зацепился тогда, но теперь у него есть имя и биография.

2. Здесь речь идет о событиях, которые будут описаны в следующем фике. Дело в том, что рассказать вкратце о всей истории Снегга за временной промежуток с мая до событий этой главы попросту невозможно. Материала там на полноценный макси, только я его вам пока не отдам — (у вас докУментов нету) сначала закончу этот, ибо дикие спойлеры.

 Здесь было достаточно синего света. Более чем. Это, наверное, единственное, что мозг был в состоянии четко зафиксировать, не пробив при этом черепную коробку и не взяв курс к верхним слоям атмосферы.

А еще сохранялось некоторое ощущение, что это… явление находилось не совсем в этом месте. Точнее, существовало и здесь, и там, и черт-те еще знает где. Оно перетекало… нет, струилось… э-э-э, тоже нет. Оно просто было. И самым нахальным образом сносило последние сваи всех логических и физических законов.

Хагрид с трудом отвел взгляд от синего света и воззрился на землю у его ног. Это был лишь маленький кусочек местной вакханалии, которая творилась в бывшем паучьем логове, но и этого хватало с избытком.

Почва кипела. Не в том смысле, что испускала пар (хотя здесь это было бы вполне уместно), а именно бурлила — словно под ее толщей ежесекундно происходила серия подземных микровзрывов. Отдельные куски, забыв про вес и гравитацию, медленно поднимались ввысь. Камни тонули, как в болоте. Растения, что были здесь… точнее, то, что было растениями, представляло из себя плод усердной работы изрядно двинувшегося ботаника. Не переставая при этом ежесекундно меняться.

Мелкие же животные…

Вот тут, если честно, Хагрид сдался. Хватило того, что мимо него прокатилась каменная лягушка, сжавшись в шар, как броненосец. Секунду назад, до прыжка на проклятую землю, это была самая банальная квакша.

Лягушка докатилась до его ботинка, остановилась, квакнула и обратилась в расколотую друзу, полную зеленоватых кристаллов.

Хагрид никогда не был трусом. Любой, кто попробовал бы уличить его в пугливости, скорее проглотил бы собственный язык. Но сейчас лесничий чувствовал, что его душа не просто ушла в пятки — она готова была пробить подметки и закопаться настолько глубоко, насколько это возможно. Медленно попятившись, лесничий еще раз бросил взгляд на синее марево, что колыхалось над отплясывающей в диком канкане землей.

Поляна по ту сторону странно преломилась сквозь синее нечто, представ почему-то значительно моложе себя нынешней, точь-в-точь из Хагридовой юности.

И в эту секунду, которая чуть не стоила лесничему седых волос, откуда-то из Леса вылетел юный феникс и как ни в чем не бывало спустился на поляну.

Хагрид замер. Птица, вспушив перья, принялась спокойно пастись посреди творящегося безумия.

Лесничего прошиб холодный пот. Он тихо присвистнул, подзывая питомца. Феникс поднял голову, боком зыркнул на хозяина и продолжил копаться в расползающейся в стороны сиреневой траве. Хагрид был готов свистнуть снова, но так и застыл с вытянутыми в трубочку губами. Ему вдруг стало все понятно.

Он, лесничий, здесь чужой. А вот феникс — нет. Он не просто родился здесь. Это место само его создало, когда синее сияние зацепило обычное воронье гнездо… И оно продолжало дорабатывать свое творение всякий раз, когда феникс прилетал сюда.

Здесь он дома. А что до самого Хагрида…

Тихо, почти на цыпочках, тот удалился прочь в глубокой задумчивости.

* * *

— Что происходит? — от столпившихся на пороге гостиной отделилась массивная фигура профессора Слизнорта, чем визуально уменьшила оставшуюся группу людей. Он взглянул на провал в стене и поднял глаза на МакГонагалл: — Филиус передал ваши поручения, но… м-м-м… тут вас очень хотят видеть. Настолько, что влетели в витражное окно и кругленькую сумму, так сказать. С ними, кстати, наши бывшие студенты.

Фигуру на полу он пока что не замечал. Судя по всему, Флитвик еще не рассказал коллегам о главном сюрпризе сегодняшнего утра.

МакГонагалл провела руками по лицу, собираясь с мыслями. Сейчас она выглядела как человек, которого закрутило в снежный ком, и тот только-только набирает скорость, катясь к подножию горы. Короче, слегка встрепанно.

— Гораций, пожалуй, сейчас не время… — словосочетание «витражное окно», похоже, пролетело мимо ее ушей. Возможно, если бы прямо сейчас МакГонагалл сообщили, что Пивз уже разобрал по кирпичику Астрономическую башню, это отправилось бы в долгий ящик наравне с погодными сводками.

В этот момент профессор Слизнорт наконец-то увидел еще один неожиданный предмет интерьера.

— А это кто?

— Это, — пробасил Грюм, со стуком подковыляв ближе, — отправляется сейчас со мной.

— Нет, стойте, он с нами!

Протиснувшись сквозь забитый любопытными вход в гостиную Слизерина, в помещение ввалился какой-то человек с бакенбардами и в клетчатом красном пиджаке. Вслед за ним шагнул (именно шагнул, потому что все остальные поспешно расступились) двухметровый верзила в потертом тренчкоте, воротник которого был поднят почти до самых глаз.

Гарри почувствовал, как у него нехорошо потянуло под ложечкой. Не узнать эту фигуру было практически невозможно. Разве что не хватало скрипки и пары мракоборцев за спиной.

Грозный Глаз хищно подобрался, едва заметив их, и молниеносно выбросил вперед руку с зажатой палочкой.

— Все назад! — рыкнул он. — А ты… Мне твоя рожа хорошо примелькалась, Хьюго Улисс, каждое утро нет-нет да приветствуешь с пробочной доски, поганец. Поттер! — бросил Грюм Гарри. — Бери на прицел другого, это Носфи, наш второй подозреваемый в деле о побеге!

Носфи и Улисс переглянулись и медленно подняли руки. Правда, с ростом Носфи их было достаточно чуть-чуть приподнять, поскольку он и так наклонил голову, чтобы не биться о потолок.

— Остынь, фестус, — Улисс лучезарно улыбнулся. Глаза его неестественно фосфоресцировали. — Во-первых, мы не при делах. А во-вторых, ничего ты нам не сделаешь: по закону мы сначала должны продемонстрировать неповиновение властям, а мы ничего такого не собираемся делать.

— Здесь я — закон, а поэтому…

— Мордой в пол, никаких адвокатов и все такое, бла-бла-бла, — мужчина в пиджаке закатил глаза. — Слыхали уже, ты мне когда-то все уши протошнил. Но я уже сказал тебе: мы не при делах, и вообще на благо отечества работали все последние дни. Вот он, — Улисс кивнул в сторону бесчувственного Снегга, — соврать не даст. Кстати, это ты его пришиб?

— Нет, — отозвалась МакГонагалл, которая за считанные несколько секунд задержания успела выгнать всех остальных из гостиной. — Похоже, он… в обмороке. Постойте, откуда вы знаете Северуса?

Хьюго Улисс опустил руки и пожал плечами, проигнорировав покрасневшего от гнева Грюма.

— Я же говорил, он с нами. Дедуль, — обратился он к Аластору, — я никуда убегать не собираюсь, хватит в меня тыкать палочкой. Я тут на добровольной основе, практически сдаюсь в руки всемилостивого правосудия и готов все объяснить. Правда, Носфи?

— Есессна, — донеслось от входа.

— Ну вот и ладушки, мы тут все друзья и никто ни на кого не рычит, правда? — вкрадчиво спросил Улисс. — И вообще, если вы хотите дальше продолжить беседу, то давайте мы перетащим нашего общего друга в место с более здоровой атмосферой, а то у вас тут, — он обвел рукой гостиную, — змей многовато.

— У него эта, как ее… — снова раздался пришепетывающий голос Носфи. — Офи… Афед… Афера…

— Офидиофобия, — закончил Хьюго. — Боязнь змей.

МакГонагалл непонимающе нахмурилась.

— Простите?

— Боязнь змей, — терпеливо повторил мужчина в пиджаке. — Я, правда, ни разу не видел, чтобы он падал в обморок из-за этого, но почти уверен, что, если Снегг сейчас очнется здесь, конструктивного диалога у вас не состоится.

В эту секунду Гарри тихонько улизнул из гостиной.

Признаться, совесть немного попилила его из-за того, что он оставил Грюма и МакГонагалл в одном помещении с явным вампиром и чуть менее явным оборотнем. С другой стороны, интуиция, уже несколько оправившаяся от событий сегодняшнего утра, заявила о полном отсутствии какой-либо угрозы от этих двоих, кроме попыток заболтать насмерть. А учитывая, в компании с кем они пришли и какие догадки одна за другой штурмовали его мозг, Гарри с чистым сердцем решился на самоволку.

Рон и Гермиона стояли тут же, в коридоре, никуда и не думая уходить. Здесь же была и Джинни.

— Вы знали про Сетона и все остальное? — Гарри подступил к парочке друзей. — Гермиона, как ты на них вышла? Почему ничего не рассказала ни мне, ни Рону?

— Эй-эй, остынь! — Рон поймал его за плечи. — Слушай, мы все узнали буквально этим же утром и сразу же связались с тобой по зеркалу, правда, неудачно…

— И не я на них вышла, а они на меня, — бросила Гермиона.

Честно говоря, только сейчас на Гарри навалилась расплата за все утренние переживания. От отрешенного спокойствия, с которым он принял и появление внезапно живого Северуса Снегга, и известия из Министерства, и «хогвартсотрясение», и даже описание замыслов Волан-де-Морта, не осталось и следа. Теперь на смену явились дрожащие колени и желание во всю глотку проорать Вселенной один-единственный вопрос: «А какого хрена?!»

Но сначала он задаст другие вопросы конкретным людям.

— С вами была она, — произнес Гарри. — Та женщина, письмо которой я нашел на днях. Я видел ее минуту назад у входа в гостиную…

— Письмо? — Лица Джинни, Рона и Гермионы одновременно вытянулись. — Какое письмо? — переспросила Гермиона.

— Я… э…

В голове Гарри отмотались события последних двух дней: от момента, когда он заметил сгоревшие останки странного послания в камине, и до той минуты, когда обнаружил разгромленную лавку и тайную лабораторию. Ниточка ассоциаций перескочила на отдел мракоборцев… на министерство…

Министерство. Мистер Уизли…

— Рон, Джинни, — резко севшим голосом произнес Гарри. — Вы получали от отца какие-то известия?

— Нет… — хором ответили оба. — А должны?

«Они еще ничего не знают…»

— Гарри? — тон Рона резко изменился, он что-то заподозрил. — Что с отцом?

— Я не уверен… — Гарри почувствовал, как сердце заколотилось где-то у горла. — Надеюсь, он спасся. Министерство захвачено, большинство сотрудников сумело уйти оттуда… Но я не знаю, кто именно.

Сказать что-то подобное было все равно что ударить. На секунду взгляд Рона остекленел, как от крепкого тумака.

На Джинни Гарри вообще старался не смотреть.

— Джинни, — ровным, слишком ровным голосом произнес Рон. — Если отец жив, он может сейчас быть в «Норе»?

— Полагаю, что да. Я могу проверить.

— Хорошо. Я тогда попытаюсь навести справки в Лондоне.

— Вы же не собира…

Поздно. Брат с сестрой, не глядя на Гарри, устремились прочь из подземелий.

Гермиона осторожно сжала его запястье.

— Пусть хоть что-то попробуют сделать, — произнесла девушка. — Может быть, их ждут хорошие новости. Я прослежу за Роном, чтобы он никуда не влез, хорошо?

Теперь Гарри остался совсем один. Он хотел помчаться вслед за ними, хоть как-то помочь, но ноги превратились в свинцовые чушки. Если честно, мозг сейчас тоже казался слитком свинца.

Гарри не был готов ко всему тому, что происходит прямо сейчас…

— Мне очень жаль, — прозвучал женский голос за его спиной. — Но мы все стали жертвами одного большого обмана.

Едва заметный акцент не оставлял никаких сомнений. Гарри обернулся.

— Вы… — выдохнул он, пока маятник его настроения колебался от злости до холодного равнодушия раздавленного обстоятельствами человека. — Вы ведь были во всем этом замешаны, не так ли? Кто вы вообще такая?

Свёль Содерберг скрестила руки на груди и прислонилась к стене.

— Вопрос моей личности пока опустим. Да, я была в этом замешана, но вовсе не так, как вы думаете, мистер Поттер. Все несколько… сложнее.

— Я был в той лавке, где вы работали, и…

— Да-да, и нашли тайную лабораторию и другие неопровержимые доказательства, что мы все на вражеской стороне, а вдобавок к этому приложили мое письмо о той барже с радиопиратами. Один к одному, не так ли? Но вам не кажется, что слишком явные улики чаще всего уводят с настоящего следа?

Гарри скрестил руки в ответ и попытался посмотреть прямо в серые глаза мисс Содерберг. Через секунду он ощутил стойкое желание сунуть голову в банковский сейф.

— Ладно, хорошо, — он моргнул и отвел взгляд, пока его разум растерянно ощупывал себя на предмет адекватности. Ощущение казалось смутно знакомым. С ее глазами было что-то не то…

— Мы в самом деле были на той барже, когда случился побег из Азкабана, — начала Свёль. — Я, Носфи… И Снегг. Вот только загвоздка заключалась в том, что мы оказались в совершенно пустой тюрьме. Там были только тела убитых охранников и заброшенные камеры. А мы, — она невесело улыбнулась, — оказались всего-навсего идиотами, которые должны были стать отвлекающей обманкой для мракоборцев. Правда, для тех, кто исполнял этот план, наше появление тоже стало неприятным сюрпризом. Видите ли… в Азкабан собиралась проникнуть я, и только. План касался лишь меня. И когда тот мракоборец, Праудфут, вместо этого наткнулся на Северуса, вот тут все сломалось окончательно.

На секунду Гарри забылся и уставился на нее. В голове снова промоталась та сценка, которую он видел через реконструктор времени. Фигура с серым шарфом, поднимающаяся по лестнице, и вопрос: «Ты уверена?».

Ему показалось, что кто-то прямо сейчас изо всей силы долбанул в гонг прямо рядом с его ушами.

— Зачем тогда все это? — вырвалось у Гарри. — Вы искали кого-то конкретного в камерах, да?

Мысленно он все еще пытался ухватить какую-то нить, которая дразнила его и постоянно ускользала. Там было что-то еще…

— Искала я, — ответила мисс Содерберг. — Но… — тут она умолкла, а выражение лица стало таким, какое бывает у человека, который только что шагнул на шаткий мостик через туманную пропасть и понял, что до другого конца ему идти очень, очень долго. К тому же не было никакой уверенности, что трухлявые доски не рассыплются ровно посередине. — …я бы предпочла оставить все это на своей совести. Там не было ничего противозаконного… кроме того, конечно, что я пыталась пролезть в тюрьму.

Гарри открыл рот и тут же закрыл. Он еще не был таким закоренелым мракоборцем, как тот же Аластор Грюм, и кое-что в словах женщины пробилось сквозь уставы и природную подозрительность. Похоже, сегодня ему много кому придется поверить на слово.

— Хорошо, а что тогда там забыл Снегг? Почему он был там?

— Потому что на тот момент он ничего о себе не помнил.

— О, — только и вырвалось у Гарри. Он еще немного погонял эту информацию в голове. — Погодите. Он что?

— Насколько я знаю от Хьюго и Носфи, когда он попал к ним, он не мог даже назвать собственного имени. Вся автобиографическая память была подчистую стерта. От прошлого не осталось почти ничего.

— А Велиус Сетон…

— Подставное имя. Вообще, Хьюго его сразу опознал, — пожала плечами Свёль. — Правда, проблема оказалась в том, что в газетах уже был некролог на имя Северуса Снегга. Как была и могила. И до поры он использовал имя Сетон, пока не удалось окончательно сложить все события в один пазл. Даже записал его, чтобы не забыть. Но когда в августе проявилась Метка на руке, мы и заключили договор: я помогаю ему, а он помогает мне в обмен на возможность встретиться с кем-то из заключенных Пожирателей и наконец узнать, кто он такой и что происходит.

Чем дальше, тем больше Гарри ощущал, что привычная почва уходит из-под ног со скоростью гоночного болида. В окружении все более странных фактов он чувствовал себя крайне неуютно. Как в чужом колючем свитере. Сейчас ему очень хотелось проснуться, выбросить всю эту чушь из головы…

И тут его разум поймал за хвост ту самую мысль и торжественно ее продемонстрировал.

— Вы лжете, — произнес Гарри. — Или недоговариваете. Не знаю, Снегга ли я видел в Азкабане, не спрашивайте как, но я знаю, что он общался с кем-то, — тут он постучал пальцем по лбу, — в своей собственной голове. А вот вас там не было. Как вы это объясните?

Он мог бы сказать, что ожидал чего угодно. Оказалось, что «чего угодно» в действительности не всегда охватывает все.

Мисс Содерберг поджала губы, затем вздохнула и закрыла глаза.

Гарри показалось, что ему слегка, совсем невесомо надавили на виски.

А затем его собственные руки вытащила из карманов какая-то сила и заставила помахать пальцами перед лицом. И вместе с тем в мозгу появилась отчетливая, явно не его мысль, содержащая вопрос: «Ну как, достаточно для объяснения?»

Мисс Содерберг открыла глаза. На секунду Гарри подумал, что было бы неплохо, если бы кто-то сейчас приказал его ногам стоять ровно, а не подгибаться от испуга.

— Если вы сейчас хотели спросить: «Что это было такое?», — увы, я точно не скажу. — Свёль Содерберг сдержанно улыбнулась. — Я не знаю, есть ли какое-то название. Для себя я просто зову это «внедрением». Ну или «спасибо, но я об этом никогда не просила». Наверное, это забавная штука. Может быть, я бы с радостью оценила ее преимущества, если бы с ней не шел целый багаж ограничений и шарахающиеся от тебя люди.

Пока она говорила, Гарри боролся с желанием попрыгать на одной ноге, склонив ухо к плечу, чтобы выбить из головы последние остатки чьего-то присутствия.

— Вы… может быть, вы говорите о легилименции? — наконец собрался он с мыслями.

— Нет. — Свёль покачала головой. — Для легилименции нужны заклинания, а здесь я в пролете, — она развела руками. — Я не могу колдовать. У меня даже нет палочки. Я сквиб. Просто с небольшим талантом. Не переживайте, мысли я не читаю. Это не в моей компетенции.

— Сквиб…

— Да, и давайте больше не употреблять это слово.

— Но вы только что…

— Послушайте, это всего лишь исключение из правил, которое его только подтверждает. Есть волшебники. Есть магглы. Есть волшебники, которые не могут колдовать, но не являются при этом магглами. И иногда крохотные способности к магии у них все-таки бывают. Я из таких. А теперь поставим на этом точку.

Тем временем на другом конце коридора послышались голоса людей. Где-то там отдавала распоряжения МакГонагалл.

Гарри тряхнул головой. Если таким обещает быть весь день — он не выдержит и сбежит из этого безумия. Сейчас все казалось каким-то нереальным, будто отразившимся в кривом зеркале в алкогольном угаре.

Он с трудом отыскал в череде вопросов еще один, что касался расследования.

— Ладно, а что насчет той лаборатории, ну, в подвале магазина? — спросил он.

Ответа не последовало, поскольку от стен отразился басовитый рык Аластора Грюма, по мощности сравнимый с заводским гудком:

— Да плевать я хотел! Пока не будет четких объяснений — черта с два я сниму с вас арест! Пшли вперед! Директор, мэм, у вас найдется кабинет без окон и с крепкой дверью для этой парочки на время моей отлучки?

— Должен быть.

Мимо со связанными за спиной руками прошагали Носфи и Улисс, конвоируемые Грозным Глазом и МакГонагалл. Позади них показалась группка очень растерянных профессоров, которые вели носилки со Снеггом. Последний, похоже, все еще оставался в отключке.

Мисс Содерберг проводила процессию обеспокоенным взглядом.

— У вас есть такое понятие, как «поручительство»? — спросила она вдруг.

— Ну… в определенных ситуациях — да, но…

— И на кого оно распространяется?

— Зависит от тяжести проступка.

— Избиение людей, контрабанда, изготовление незаконных зелий, кража личного имущества, проникновение на охраняемую территорию, захват судна и распитие спиртного в особо больших количествах в общественном месте?

Гарри прикинул в уме.

— Шансы очень малы, — признался он.

— А в военное время?

— Скорее всего, Грюм их просто прибьет, но потом.

— Он вообще в курсе, что это «но потом», возможно, не наступит уже никогда?

— Он старый мракоборец, мисс, — честно ответил Гарри. — Он будет делать свою работу даже во время конца света.

* * *

Символы загорелись изнутри. Будто бы кто-то начертил их пальцем на очень грязном стекле, подсветив синим с другой стороны.

Он немного подождал. На этот раз результат был лучше: вместо одной секунды свечение продержалось целых десять. Мелкие осколки камня, парившие в воздухе, осыпались на пол. Пыль, которой здесь было достаточно, чтобы устроить аллергикам персональный ад, улеглась вокруг странным узором — так железные опилки реагируют на магнит.

Вот она, сила, в которой он нуждался столько лет. Совсем скоро она пойдет в дело. Осталось только подобрать верный ключ к замку.

И ведь никто до него даже не пытался эту силу заполучить…

Легкий порыв сквозняка зашуршал бумагами Батильды Бэгшот, что лежали неподалеку. Старая ведьма. Сидела на своих исследованиях, как собака на сене. Впрочем, теперь они попали в руки достойного владельца.

Смутно беспокоило лишь одно. Эти три статуи на постаменте… Их лица почему-то казались знакомыми. Он долго всматривался в грубые детали, пытаясь отыскать причину странного волнения, но в конце концов просто решил убрать их.

Теперь куски каменных тел были разбросаны по всей зале. Это принесло облегчение.

* * *

Поскольку причин для эвакуации теперь не было, студенты массово возвращались в Хогвартс. Очень скоро замок стал оживленным, как муравейник, на который бросили непотушенный окурок.

На первый взгляд план был очень прост: выследить, где именно посадят под замок вампира-ирландца и франтоватого оборотня, вытащить их оттуда, забрать Снегга, в каком бы он ни был состоянии, и вытурить всю эту компанию с грозных глаз долой, пока Грюм не хватился. О следующем пункте — предотвращении гражданской войны — никто не торопился заикаться.

Впрочем, даже первые две задачи оказались трудновыполнимыми. Хогвартс наводнили студенты, и многие из них уже успели получить удручающую новость о министерстве магии. Учитывая, что проще было пересчитать тех, у кого никто из родственников не работал в министерстве, в стенах замка царило некоторое смятение.

В третий раз вытащив свою ногу из-под чьего-то ботинка, Гарри понял, что процессию они упустили.

— Слушайте, они наверняка будут в больничном крыле, — предположил он. — Может быть, я узнаю у МакГонагалл, куда посадили ваших…

— Не надо. — Мисс Содерберг перебила его и закрыла глаза. — Я уже вижу, где они.

Гарри понаблюдал за ней.

— И часто вы так делаете? — спросил он.

— Крайне редко, — женщина открыла глаза и проморгалась. — Представь себе, что ты входишь в чужой дом без спроса. Как минимум это некрасиво.

— А как максимум?

— Как максимум — тебя там будет ждать такая система безопасности, что дай бог унести ноги. Вместе с собственным разумом, конечно.

На обдумывание дальнейшей стратегии ушло секунды две.

— Значит так, — начал Гарри. — Вы мне говорите, где Носфи и тот, второй, я их вытаскиваю, а вы…

— К этой парочке не пущу, — покачала головой мисс Содерберг. — Носфи сначала бьет, а потом думает, а при виде мракоборческой мантии он не думает вовсе. К тому же они оба как-то легко позволили себя арестовать. Зря их только притащила сюда…

— А если там дверь запечатана заклинанием?

— Тогда я дам вам знать. Разберемся на месте. Главное — постарайтесь потом незаметно добраться до зала. Он сейчас в порядке, так что все будет хорошо.

— А почему…

Свёль Содерберг пропала в толпе. Гарри вздохнул.

Вытаскивать Снегга из-под надзора Аластора Грюма было явно не той задачей, которую хотелось бы решать. С другой стороны, сейчас он и правда единственный, кто в силах такое провернуть. Как минимум у него есть мантия-невидимка.

Но к чему был этот комментарий про «сейчас в порядке»? Возможно, она имела в виду, что Снегг очнулся? Однако в голове, как паук в спичечном коробке, скреблась мысль: «Значит, я был прав. С ним действительно что-то не так».

Спустя один поворот за угол Гарри врезался в Рона.

— Вы уже? — он схватил друга за рукав рубашки, радуясь, что он все-таки не стал опрометью мчаться в Лондон. — Что-то узнали?

Рон покачал головой, Джинни так же промолчала. Все было понятно и без слов.

— Из Хогвартса никого не выпускают. По пути нас завернула Гестия Джонс вместе с другим мракоборцем, — ответила Гермиона за них. — Сказала, что уже есть списки пропавших без вести.

Гестия Джонс и Септимус Фрост. Вот и все, что осталось от целого отдела. Да еще и Гарри с Грюмом. Вряд ли в такое время кто-то еще был вне министерства…

Дурной сон затягивался.

— По всей школе паника, — сказала Джинни, косясь на проходящих мимо студентов. — Что мы будем делать? Готовиться к нападению, как тогда?

Несмотря на твердый тон, ее губы дрожали. Гарри обнял девушку и осторожно прижал к себе.

— В подземельях открылся лаз на нижние ярусы Хогвартса, — вспомнил он. — Вход через гостиную Слизерина. Похоже, замок все эти месяцы перестраивался, чтобы создать там убежище… Нужно заняться его обустройством. Джинни, ты сможешь предупредить старост, чтобы вели студентов в подземелья?

— Ты про ту дыру в стене?

— Про нее самую.

Джинни кивнула головой. Дрожь пропала, а во взгляде появился тот огонек, с которым капитан Уизли каждый вечер гоняла по полю гриффиндорскую сборную.

— Отлично, — улыбнулся Гарри и повернулся к Рону и Гермионе. — А к вам у меня будет другая просьба…

* * *

— Не, без вариантов, — пробормотал Рон, когда они заглянули в больничное крыло.

Во-первых, тут были почти все профессора из тех, что не сворачивали сейчас программу «великого студенческого исхода» в Хогвартсе. Во-вторых — и, пожалуй, это самый веский аргумент, — тут все еще находился Аластор Грюм. А он, как Гарри прекрасно понял за месяцы учебы и службы, даже с одним глазом не упустит и мухи, если та без документов.

И здесь не было МакГонагалл, которая наверняка занималась сейчас студентами. Гарри понял, что его войска только что лишились своего преимущества.

— …не важно, мне главное, чтобы он оставался тут до тех пор, пока я не закончу операцию в Лондоне, — говорил тем временем Грозный Глаз Слизнорту. — И будьте осторожны, я понимаю, что это ваш… бывший коллега и все такое, но он так и не дал внятных показаний. Пока что он под арестом. Я ясно объяснил?

— Да, сэр, — усы профессора Слизнорта покорно обвисли, он явно побаивался Грюма: сейчас тот был воплощением карающего меча закона. Пожалуй, наступи сегодня апокалипсис, Аластор Грюм вполне смог бы оштрафовать его всадников за превышение скорости и парковку в неположенном месте.

Гарри осторожно выглянул из-за плеча Гермионы: Снегг пришел в себя и лежал на одной из коек, но, судя по его виду, сейчас он соображал, на какого из двух Грюмов ему смотреть.

Престарелый мракоборец двинулся к выходу. Гарри едва успел нырнуть за дверь.

— Поттер не с вами? — Грозный Глаз надвинулся на Рона и Гермиону, как круизный лайнер на детский надувной круг. — Если он соизволит появиться, передайте мой приказ: занять пост в Хогвартсе, но ни шагу в больничное крыло. Это дело Фроста.

— Ага, — хором ответили те.

Грюм, подкрепив свой приказ тяжелым взглядом, спешно удалился прочь.

— Кто там остался? — шепотом спросил Гарри из-за двери.

— Флитвик и Слизнорт, а еще мадам Помфри, — тихо ответила Гермиона. — Слушай, мы можем дождаться МакГонагалл…

— Не можем, — Гарри достал мантию-невидимку. — С минуты на минуту подойдет Фрост, а ему тогда в «Черном низзле» раскроили лицо. Если он узнает, что в этом был замешан Снегг, он будет стеречь крыло похлеще Пушка.

— Нет-нет-нет! — мадам Помфри замахала руками, едва только троица показалась в больничном крыле. — Филиус, Гораций, пожалуйста, выставите их отсюда!

Мелкими шажками Флитвик заспешил наперерез Гарри.

— Пожалуйста, мистер Поттер, покиньте больничное крыло, — затараторил он. — Глава мракоборческого отдела четко распорядился не подпускать вас…

— Почему? — Гарри решился идти напролом, времени было в обрез. — Я тоже мракоборец, я должен поговорить с подозреваемым.

Профессор Флитвик замялся. Происходящее явно поставило его на распутье.

— Видите ли… Мистер Грюм сказал, что вы ненадежная сторона в этом вопросе. Я все понимаю, вы стараетесь выполнять свой долг, но мы абсолютно не уверены…

— В чем вы не уверены? В том, что Гарри лучше разберется? — вступился Рон.

На помощь Флитвику подтянулась тяжелая артиллерия в виде профессора Слизнорта.

— Мы не можем принять на веру то, что этот человек, — произнес он приглушенным тоном, — действительно Северус. Я тоже очень бы хотел, чтобы это было так, но мы же похоронили его…

— Но ведь с Гарри произошло то же самое! — повысила тон Гермиона.

— А где доказательства, молодые люди? — спросил профессор Флитвик и развел руками. — Нет, может быть, мы и имеем случай с дихотомией состояния. Допустим, если взять за основу мысленный эксперимент с нюхлером в ящике…

— Нет, мы так не договоримся… — прошептал Рон Гарри.

— …закрепить там колбу с ядом, а затем…

— …на счет три… — прошептал в ответ Гарри.

— …правда, нюхлер еще ни разу не выживал во время реальных экспериментов, но…

Вселенная отозвалась на счет «два».

Один из больничных шкафов в самый удобный момент решил передислоцироваться в реальности. Понадобилось совсем немного времени, чтобы обменяться местами со шкафом оттуда. Но содержимое полок никто не успел об этом предупредить.

О чем и сообщил громкий хруст и звон стекла.

И одновременно составные самых разных лекарств (не зря колдомедики тщательно выписывают совместимость препаратов: в их практике приводятся частые случаи самых невероятных эффектов вроде самовозгорания от несочетаемых лекарств) начали смешиваться между собой, растекаясь по полу и дну шкафа. Очень скоро повалил удушливый дым с каким-то зелено-пурпурным оттенком.

— О, Мерлин…

Во время мракоборческой практики Гарри на первом же занятии объяснили, на что ни в коем случае нельзя отвлекаться, когда ты на посту. Ни профессор Флитвик, ни профессор Слизнорт, разумеется, такие занятия не посещали.

Они метнулись к шкафу вместе с мадам Помфри.

Гарри, Рон и Гермиона рванули в противоположном направлении.

Спустя мгновение Септимус Фрост перешагнул через порог больничного крыла.

— Какого… — мракоборец закашлялся и достал палочку. — Тергео!

Через несколько секунд воздух в больничном крыле был чище, чем в предгорьях Эвереста.

— Большое спасибо, небольшой инцидент, как видите, — произнес Флитвик и обернулся в сторону коек. — Эм… погодите…

Долго Фрост больничное крыло не осматривал. Похоже, Аластор Грюм передал ему опасения насчет Гарри.

— Итак, малец, — мракоборец приблизился к тройке друзей не торопясь убирать палочку. — Я все понимаю, ты отчасти заинтересованная сторона, либо же тебе запудрили мозги, но: где задержанный?

— Сэр. — Гарри вытянулся по уставу. — Прошу прощения, но, как видите, произошло задымление, и я упустил…

— В игры играемся? Ты понимаешь, что сейчас происходит в стране? Ты вообще в курсе, сколько детей сейчас потеряло отцов и матерей? А твои коллеги?

Гарри невольно попытался заслонить Рона и Гермиону от гнева мракоборца. С тем же успехом он мог спрятать их за шваброй.

— Сэр...

— Военное положение, Поттер! И то, что ты только что сделал, можно отнести к измене! — Фрост протянул руку. — Сдавай жетон. Живо!

Гарри непослушными пальцами отцепил кусочек бронзы от мракоборческой мантии и вложил в ладонь Септимуса.

— Отойдите от него, — бросил тот Рону и Гермионе. — Будете чинить препятствия, также окажетесь под арестом.

— Арестом? — Гермиона охнула. — Но ведь он…

— Не надо, — тихо прервал ее Гарри. — Просто уходите, хорошо?

«Кажется, было такое правило в старых книжках: ты можешь кого-то освободить, но должен при этом занять его место. Что ж…»

— Палочку тоже отдавай. Руки!

Пустота позади Септимуса Фроста взорвалась белой вспышкой. Мракоборца подбросило в воздух, перекувырнуло и швырнуло куда-то в задние ряды коек. Приложившись головой об металлическое изголовье, Фрост обмяк и стек на пол.

Выпавший из его руки жетон покрутился вокруг невидимой оси и остановился. Гермиона быстро подхватила его.

— Извините, — бросила она остолбеневшим Флитвику и Слизнорту, и вся троица вывалилась в коридор. Впрочем, Гарри был практически уверен, что ни профессора, ни мадам Помфри их не будут останавливать. Все-таки есть какая-то солидарность в Хогвартсе.

Они пробежали несколько ярдов и остановились у лестницы перевести дух. Какое-то время в воздухе царила напряженная тишина, сдобренная общей мыслью примерно в духе «пожалуйста, пусть будет молчание». Первыми нервы не выдержали у Рона.

— Проф… — он запнулся, понимая, насколько нелепым сейчас было это обращение. — Э-э-э… Вы же тут, да?

Отвечать ему не торопились. Гарри испытывал душераздирающую смесь облегчения и одновременно нарастающей тревоги.

— Да, — прозвучал наконец из пустоты низкий хрипловатый голос. Как будто бы его владелец до последнего колебался, а не бросить ли ему всех и уйти прямо сейчас.

Гарри покосился в ту сторону, откуда он раздался. Его мантия-невидимка была лучшей в своем роде, но сейчас он готов был поклясться, что видит очертания фигуры справа от себя.

— Спасибо, что выручили. — Гермиона была на этот момент единственным человеком на всю группу, у кого не съезжали набекрень мозги при одной мысли сказать Снеггу что-то еще. Впрочем, тот все равно промолчал.

Этажами ниже царила прежняя суматоха, но уже немного более упорядоченная. Броуновское движение студентов превратилось в группы, которые теперь шли в сторону подземелий. Похоже, Джинни и старосты отлично справлялись. Четверка с трудом лавировала в этом потоке, продираясь к Большому Залу. Первые минуты Гарри переживал, что с мантией-невидимкой бывший профессор затеряется где-то по дороге, но опасения оказались напрасны. Снегг продвигался сквозь толпу словно небольшая черная дыра с обратными гравитационными волнами — студенты невольно огибали странное пустое место по внушительной траектории.

«Странно, что я вообще во все это ввязался, — думал Гарри, ведя свой импровизированный отряд. — Все эти недомолвки, тайны… Я полгода провел в мракоборческом ордене, Мерлин, я пил и работал вместе с Фростом! А если бы это была Гестия? Я бы позволил вырубить и ее? Почему я без всяких доказательств за одну минуту решил, что это будет правильно?»

«Потому что я хочу ему верить. Потому что после того, что произошло полгода назад, я не имею морального права ему не верить».

А еще Гарри почему-то казалось, что об этом одновременно подумали они оба. Правда, ручаться за это Гарри не мог. Чужая душа — потемки, а душа Северуса Снегга и вовсе представляла из себя дремучий лес, где вас сожрут за первым же поворотом.

— Ты заметил, что произошло со шкафом в больничном крыле? — отвлекла его от раздумий Гермиона. — Обычно перемещаются небольшие предметы, но тот шкаф был слишком здоровым.

— У Миллисенты Багнолд половина кухни была сплошной аномалией, она еще и записками обменивалась сама с собой, — возразил Гарри.

Гермиона покачала головой.

— Не хочу казаться пессимистом, но мне кажется, что все только ухудшается. Шкаф вел себя… странно. Я наблюдала перемещения: обычно происходит замыливание на доли секунды — и перед нами уже другая версия этого же предмета. Но он был… сдвоенным. Он находился в обеих линиях одновременно, и слишком долго. Сразу в двух состояниях.

— И о чем это говорит?

— Варианты реальностей сближаются.

— То есть, очень скоро Хогвартс и Хогсмид наводнят другие версии предметов и людей?

— Не совсем так, скорее…

Гарри вдруг остановился и понял, что ему нужны лист и карандаш. Знакомо нажало на виски.

— Слушай, у тебя не найдется кусочка пергамента и карандаш? — спросил он у Гермионы. Та быстро выудила искомое из своей бездонной сумки.

Рука Гарри сама по себе набросала несколько строк на пергаменте. Он вчитался.

— Что там? — Рон заглянул через плечо. — О, Носфи и Хьюго…

— Кто? Что они здесь забыли? — раздалось позади них.

Появившаяся из пустоты рука выхватила записку. Через секунду пергамент раздраженно смяли. Гарри спохватился, попытавшись задержать Снегга, но тот уже рванул куда-то вперед — толпа раздалась в стороны, словно наткнулась на невидимый волнорез.

Выругавшись, Гарри помчался за ним.

* * *

— Послушайте, в записке было «подождите в зале», а не «эй, ведите сюда всю компанию»!

Хоть и приглушенный, голос мисс Содерберг разнесся эхом по всему крылу. Это был один из дальних и темных закутков замка. Даже обитатели портретов, висевших здесь, перебрались в картины поприятнее. В общем, не многолюдное место.

— Вы же могли попасться по дороге!

— А зачем вообще было приводить сюда этих двух дегенератов? — Снегг скинул капюшон мантии-невидимки и боком ботинка пнул дверь одной из аудиторий. Из-за двери донеслось обиженное «Эй!»

Гарри посмотрел на Свёль Содерберг и молча развел руками.

— Я сейчас сниму чары с замка, а вы оба поклянетесь, что всю дорогу до выхода будете тише воды и ниже травы. Все ясно? И если хоть что-то по дороге пропадет…

— Минутку, — прозвучал голос Хьюго Улисса с другой стороны. — Дверь же крепкая, да?

— Весьма.

— Очень крепкая?

— В меру.

— То, что надо, — немного подумав, отозвался Хьюго. — Пожалуй, мы посидим тут, большое спасибо. Носфи учуял спрятанный ящик хереса, лучшего и пожелать нельзя.

Гарри, Гермиона и Рон переглянулись.

— Видите ли, — продолжал Хьюго. — Я ведь слышал, о чем говорили весь этот день, так? И вчера я насмотрелся очень неприятных вещей. Знаете, смерть — штука вообще не слишком полезная для здоровья…

— Я знаю, — перебил его Снегг. — А теперь заткнись, поскольку вы сейчас оба выметаетесь отсюда.

— НОСФИ, ДЕРЖИ ДВЕРЬ!

С другой стороны что-то бухнуло, словно кто-то с разбегу привалился к двери, подперев ее.

— Ну, и буду честным, — снова заговорил Хьюго, — я очень сожалею, что тебе досталось от Грозного Глаза за ту историю с зельем… Правда, это была моя ошибка, передать его без твоего разрешения заказчику, я ж не знал, во что все это выльется, мне тогда и самому досталось…

Лицо Снегга приобрело какой-то кирпичный оттенок. Если Хьюго хотел, чтобы дверь вышибли — похоже, именно этого он и добился.

«Зелье. — Перед мысленным взором Гарри мелькнуло перекошенное лицо Аллардайса в “Черном низзле”. Вот и последняя деталь картины. — Значит, вот как все было…»

Наверное, все должно было закончиться выкриком «Бомбарда!», но в эту секунду из бывшего профессора вдруг словно выбили весь воздух. Он бессильно прислонился к стене рядом с дверью, отмахнувшись от попыток помочь.

За предыдущие четверть часа, за которые Снегг начал походить на прежнего себя, Гарри как-то позабыл, в каком состоянии тот был совсем недавно. Словно заводная игрушка, которая потеряла какую-то пружину, время от времени он просто ломался на ходу.

Даже в полутьме коридора рубцы на шее было видно крайне отчетливо.

— Ребят? — донесся голос Хьюго Улисса, который, похоже, испугался внезапной тишины.

— Ты что-то еще хотел сказать? — бросила Свёль Содерберг. Она была очень бледной.

— Ну… — голос замялся. — В общем, я просто хотел пожелать вам удачи. Во всем. Но я правда не хочу отсюда уходить. Здесь безопасно, а скоро начнется черт-те что… Может, вы оба тоже передумаете?

Гарри бросил встревоженный взгляд в сторону лестниц. Есть ли у них еще время?

— Послушайте, нам надо уходить… — приглушенно сказал он, обращаясь ко всем без исключения.

Его не услышали.

— Вы так и будете сидеть там связанными все это время?

— Веревки я съел, — отозвался Носфи.

— Вот видите? — торжествующе провозгласил Хьюго Улисс. — Так что нам тут вполне удобно.

Люди и не люди по ту и по эту сторону немного помолчали.

— Тогда отдай хотя бы ключи от машины, — сдалась мисс Содерберг.

— От моей, кстати, машины. Моего «фордика», — буркнул Рон.

Из-под двери выехал брелок с ключами зажигания. Рон быстро нагнулся за ними.

— Акцио!

Брелок, проскользнув мимо его пальцев, улетел куда-то в сторону.

Все разом обернулись. У стены коридора стояла Минерва МакГонагалл, держа в руках ключи.

— И как все это понимать? — Директор убрала ключи в карман и посмотрела на Снегга. — Северус? — Она перевела взгляд на Гарри с друзьями. — Вы, в конце концов? И… — МакГонагалл повернула лицо в сторону мисс Содерберг. — …еще один посторонний человек в моей школе. Это ваша машина разгромила Большой Зал?

— Это моя машина, — синхронно отозвались Рон и Хьюго. Затем после секундного переваривания вопроса директора одновременно исправились: — Нет, это его машина.

— Госпожа директор, — в голосе Снегга мелькнули умоляющие нотки. — Вы слышали, что я рассказал вам и Аластору Грюму, вы…

— А еще я встретила мракоборца с перевязанной головой, который рассказал мне о подробностях вашего побега. А еще раньше я видела сгоревший дотла кабинет директора! Вы вломились в замок, устроили погром! — МакГонагалл была в гневе, ее тонкие ноздри раздувались. — Я не стала расспрашивать вас тогда, Северус, потому что была — и не скрываю этого — рада, что вы каким-то чудом оказались живы, но сейчас…

— Я пришел тогда в Хогвартс лишь потому, что это был единственный способ окончательно все вспомнить.

Директор опустила палочку. На лице отобразилось недоумение.

— Что?

— Я полгода пытался узнать, кто я такой и что со мной произошло, — тихим, почти безжизненным голосом произнес бывший профессор. Он смотрел куда-то мимо МакГонагалл. — И мне сказали, что эта информация хранится в Омуте памяти, здесь. Его использовали на суде, когда меня посмертно оправдали. — Голос стал совсем хриплым. — Я пришел в Хогвартс с одной-единственной целью — вернуть себя, вернуть свои воспоминания. Но я и предположить не мог, что это будет почти физически больно.

Снегг криво усмехнулся и перевел взгляд на директора.

— В общем, я не успел взять себя в руки. Я даже плохо помню, как выбрался из Хогвартса.

Гарри вспомнил оплавившуюся поверхность стены на том месте, где висел портрет Дамблдора. Теперь понятно, почему основной удар пришелся именно туда.

Суровая решительность МакГонагалл дала трещину. К тому же ее изрядно вымотал сегодняшний сумасшедший день.

— Я не могу положиться на ваши слова, — произнесла она тоном, в котором робко проглядывала просьба помочь с решением создавшейся дилеммы. — Но если я… скажем, если я и не забирала у вас эти ключи, и мы вообще не пересекались — вы можете уходить. Все.

— Да, разумеется, — кивнул Снегг.

Ключи снова совершили краткий переход через незримую границу.

МакГонагалл повернулась, собираясь уходить, но вдруг спохватилась.

— А эти двое? — она указала на дверь. Последние несколько минут там шушукались, как будто бы спорили о чем-то.

— Нет, нам нормально! — проорал Хьюго.

В эту секунду за дверью зашебуршилось, кто-то выругался, звякнуло стекло, а через щель между полом и досками просочился темно-красный туман. С мгновение он колебался, вытянувшись в вертикальный столб, но затем с неприятным кожаным звуком превратился в Носфи.

— Скушно же, — вот и все, чем он объяснил свой поступок.

МакГонагалл бросила оценивающий взгляд на столпившихся у дверей аудитории людей и одного вампира.

— И что же вы собираетесь предпринять? — спросила она.

— Наверное, попытаемся что-то изменить, — высказала общую мысль Гермиона.

Директор понимающе покивала головой, развернулась и скрылась с глаз.

* * *

К Большому Залу они шли почти тем же маневром: Снегг — под мантией-невидимкой, остальные — смешиваясь с толпой, которая заметно поредела. Гарри держался подальше от бывшего профессора, догадываясь, что на момент откровенной беседы с МакГонагалл тот попросту забыл, что рядом стоял Поттер. Теперь индикатор неприязни наверняка зашкаливал.

— Я ведь так и не объяснила до конца про сближение вариантов реальностей, — тихо произнесла Гермиона.

Гарри смутно припомнил этот разговор.

— Да, там что-то про версии предметов…

— Никаких версий, скорее всего, не будет, — прошептала девушка. — Они просто придут к общему знаменателю. А то, что будет из него выбиваться… наверное, просто исчезнет. Даже люди.

«Я-то точно».

— Как думаешь… — медленно произнес Гарри. — Волан-де-Морт, он ведь тоже не попадает под этот знаменатель, как и я, и Снегг… Он ведь может исчезнуть?

Гермиона не уловила его тон.

— Да, вполне, он ведь часть причины, почему образовались эти аномалии реальности. Он же не должен существовать.

Гарри сбавил шаг и взглянул ей в глаза.

— Мы должны ускорить этот процесс. Волан-де-Морт должен исчезнуть до того, как он сможет начать войну с магглами.

— Гарри… — Гермиона бросила взгляд в сторону остальной группы и оттащила его к стене. — Ты понимаешь, что он просто так сам по себе не растворится в воздухе? Неужели ты еще не догадался? Вы трое — одна-единственная причина, почему реальность разбилась на два потока! Ваши действия взаимосвязаны, а последствия идут далеко вперед. Вы создаете предпосылки для события, которое не должно было случиться, будь вы все трое мертвы! — выпалила она.

Похоже, она и сама не сразу сообразила, что произнесла. А когда поняла, испуганно прижала руки ко рту.

— Я… — сдавленно прошептала Гермиона. — Я не уверена, что я только что сказала…

— Нет, почему. Ты только что сказала все как есть, — с горечью ответил Гарри.

* * *

За всю историю больницы святого Мунго Миллисента Багнолд была первым пациентом, который пожаловался не на работу целителей или казенную еду, а на отсутствие писчего пергамента. К концу третьего дня пребывания бывшего министра магии в палате колдомедики сдались и послали какого-то интерна в канцелярскую лавку.

Сейчас койка миссис Багнолд походила на рабочее место писателя, который употребил ударную дозу кофе.

Ей понадобился всего один день, чтобы разум заработал с прежней отлаженностью часового механизма. К вящей гордости Миллисенты Багнолд, из ее памяти выпал лишь маленький кусочек события — в основном это касалось путешествия через каминную сеть в министерство магии. Все остальное она помнила четко.

«Надо же, — раздумывала бывший министр. — За какие-то пару дней через мой дом прошло сразу три человека, которых так или иначе привели документы Батильды Бэгшот. И мне ужасно повезло, что последний из них не успел меня убить».

Учитывая, что последним оказался сам Том Реддл, это можно было счесть достижением.

Бумаги же Батильды были безвозвратно утеряны — в этом миссис Багнолд не сомневалась так же, как не сомневалась в том, что ее дом теперь требует серьезного ремонта. Разумеется, Том их выкрал. Но большую-то часть она успела просмотреть, как и расшифровать скоропись автора.

Косой аккуратный почерк заполнял один лист пергамента за другим, запечатлев на них все, что Миллисента Багнолд успела запомнить.

Особенно ее интересовал тот отрывок, который представлял из себя стенографию беседы с ассистентом Бэгшот, Темпусом Наративом. Фотографическая память бывшего министра, подкрепленная кое-какими заклинаниями, услужливо подбрасывала сохраненные куски разговора.

«Да, Темпус, место, где мы сейчас находимся — вероятно, это бывшие владения младшего из Певереллов. По какой-то причине замок оказался заброшенным… Но цель наших изысканий здесь. Ты видишь что-нибудь?»

«Минутку, миссис Бэгшот. Тут что-то… вроде помех».

«Помех?»

«Ну, я не знаю. Тут очень много… чего-то, и оно мешает».

«Хорошо, сосредотачивайся, сколько тебе нужно».

«О, я вижу людей…»

«Кто эти люди? Ты их узнаешь? Из какой они эпохи?»

«Трудно сказать, тут как будто бы… Марево такое, как над жаровней. Их три человека. Но очень сложно разглядеть».

«Высокая температура?»

«Нет, я уже говорил: тут что-то мешает. Это оно. Какое-то… синее. Да, синее сияние».

«И что они делают, эти люди?»

«Не знаю. Похоже, тут была драка или что-то вроде того. Те три каменные статуи, что стоят тут, ну, в реальности — они разбиты».

«Что еще происходит? Темпус? Темпус, что-то еще они делают, эти люди? Темпус?»

«Знаете, миссис Багнолд… если бы я точно знал, в какой год это происходит, я бы… м-м-м… предложил вам взять крупный займ».

«Почему ты так говоришь?»

«Потому что похоже, что у них все пошло наперекосяк. Что-то вроде взрыва… очень странного взрыва. И я… м-м-м… подозреваю, что последствия от него будут серьезные».

Миллисента перечитала написанное еще раз. Она была уверена, что записала все в точности, как было в документах Батильды Бэгшот — просто потому, что именно эту стенографическую запись она перечитала тогда раз десять. И, как и тогда, сейчас она добавила на полях свой комментарий: «Местоположение источника?»

А затем откинулась на подушки и глубоко задумалась.

Подземный комплекс был совершенно безлюдным от первого до последнего яруса. Каким-то подобием жизни выступали лишь служебные записки да страницы документов: легкий сквозняк, за который отвечали вентиляторы, гонял их туда-сюда, словно офисные перекати-поле.

Грюм стоял посреди мракоборческого отдела глядя в пустоту. Они обшарили каждый уголок, каждое подсобное помещение, даже Отдел тайн. Безрезультатно.

Никто не попытался преградить им путь, когда первые добровольцы прорвались в министерство. Никто не выбежал за помощью.

Все исчезли. Как и дементоры.

Разумеется, у врага не было никакой необходимости удерживать министерство. Свое он забрал. Весь Визенгамот в полном составе вместе с главами отделов и всех мракоборцев.

Гестия Джонс растерянно металась по офису, пытаясь восстановить картину произошедшего. В отличие от Грозного Глаза, она не скрывала эмоций. В какой-то момент Гестия оказалась возле того закутка, который мракоборцы гордо именовали кухней. Пол был липкий от разлитого чая и кофе и хрустел осколками чашек. Картину дополняли завернутый в бумагу размокший сэндвич и пара окурков.

— Они даже не успели заступить на дежурство! — в отчаянии взвыла Джонс. — Они всего лишь завтракали перед работой!

Они всего лишь завтракали... Грюм помнил многих фестусов, кто погиб во время исполнения своего долга. Но утренний кофе в родном офисе до сих пор был священнодействием, в которое ничто не смело вторгаться из враждебного внешнего мира. Здесь курили, беззлобно ругали начальство и выясняли, чья горчица уже полгода сохнет в той банке в углу шкафчика.

Престарелый мракоборец нагнулся — насколько ему позволяла деревянная нога — и поднял с пола размокшую упаковочную бумагу, в которой был сэндвич. На обратной стороне бумаги он прочел коротенькую супружескую записку в духе той поры, когда разбросанные носки и немытая посуда еще не видны за послесвадебным флером.

Это был сэндвич Дерека.

— Очевидцы говорят, что дементоры появились из сфер, которые были в этих ящиках, сэр, — Гестия Джонс понемногу брала себя в руки. — Сферы были размером с половину драконьего яйца, и если учесть объемы ящиков… получается, в этом офисе разом оказалось пять-семь дементоров. — Она вздрогнула. — Это слишком много, чтобы противостоять их атаке… Они не могли справиться, сэр!

Джонс выжидающе посмотрела на Аластора Грюма. Тот все еще крутил записку в руках, и мысли его были на целые мили и мили от расследования.

— Сэр?

...У них у всех были какие-то свои традиции. Аллардайс Тернер, например, держал колдографии своих покойных родителей в рамке на столе. Говорил, это для домашней атмосферы. Гай Фергюссон хранил в столе ящика свой старый школьный набор плюй-камней. И всегда нет-нет да клал в карман один камень как талисман.

Таддеуш…

Таддеуш Праудфут всегда носил с собой пару лишних пачек сигарет. И весь офис знал, у кого их можно невозбранно стрелять. Лишь в последние два месяца эта традиция была нарушена.

Их семейная традиция.

Не важно, оставляли ли они кого-то дома, идя на службу, или делили съемную квартиру с тараканами — здесь собиралась семья. Здесь всегда была пара продавленных диванов, если кто-то оставался на ночь. Всегда был запас сахара, чая и кофе. И что уж говорить, здесь была банка с деньгами. Время от времени кто-то ведь попадал в тяжелую ситуацию.

А теперь Грюм стоял у руин своего дома. Своего настоящего дома. Если честно, то все министерство являлось для него Домом, но конкретно здесь была лучшая его часть.

— Сэр? — Гестия Джонс не оставляла попыток достучаться до престарелого мракоборца. С тем же успехом можно было пинать стену. — Сэр, мы собираемся что-то предпринять?

Аластор Грюм моргнул. В противовес неизбежным клише, которые сопутствуют определенным ситуациям, как стая дельфинов — кораблю, никакого влажного блеска или даже катящейся слезы не было. В единственном глазу Грюма были лишь гнев и ярость, сдерживаемые плотиной мракоборческого самообладания.

В списке пропавших без вести была еще одна пара имен: Артур Уизли и Кингсли Бруствер. Если верить тому, что он узнал в Хогвартсе, обладатель последнего имени уже давно мертв.

Врагу стоило бы усвоить, что с каждым потерянным куском себя Грозный Глаз не становился менее грозным. Потерянная конечность была отличным предлогом для того, чтобы заменить ее на куда более многофункциональный протез. Оторванный кусок души лишь освободил место для убийственной ненависти.

Грюм аккуратно положил бумажный лист на стол.

— Да. Кое-что мы предпримем, — наконец произнес он.

* * *

Гарри вышвырнуло из неспокойной дремы прямо на столешницу. Резко вдохнув, он рывком поднял голову и тут же почувствовал какой-то странный химический запах.

Слева клацнули зубы. Вне всякого сомнения, такой звук могли издать только они. Гарри всей шкурой ощутил рядом с собой источник повышенной клыкастости, который к тому же слегка вонял дымом и чем-то неопределенно химическим. Кроме этого, присутствовало некоторое тепло, словно от небольшого костерка.

Наконец он обернулся.

Книга слева от него бросила жевать рукав его мантии и безглазо уставилась в ответ. Рукав был съеден почти наполовину, обгрызенные края ткани чуть дымились и шипели.

Общий вид книги можно было выразить словами «и чё?»

Из драконов Гарри имел честь общаться только с венгерской хвосторогой и украинским железнобрюхом. При этом «Полное Описание» почему-то выглядело опаснее обоих. Он все-таки попробовал сделать хоть что-нибудь.

— Э-э-э… кыш-кыш?

Книга презрительно стукнула хвостом по столешнице и, цепляясь когтями на сгибах чудовищных крыльев, сползла со стола на пол.

Гарри смутно порылся в памяти, пытаясь понять, как эта образина оказалась в его доме на площади Гриммо. В картотеке мысленных архивов обнаружился торжествующий вопль Рона, который выудил что-то, что все это время мирно спало где-то под сиденьями «фордика». Кажется, всю дальнейшую дорогу Рон ехал без бровей и слегка дымясь.

Другие воспоминания, предшествующие этому событию, оказались куда как менее забавными. Картина его жизни немедленно пошла трещинами, как некачественная фреска.

Пока Гарри протирал очки, которые всю его дремоту были впечатаны в щеку, из стены размытых красок вокруг выделилось одно подвижное пятно. О столешницу что-то глухо стукнуло, и загремел отодвигаемый стул.

Запахло едой. Более того, вкусной едой. Гарри вдруг понял, что все это время его слегка тошнило от голода.

— Держи. Рон говорит, что ты не ел уже много часов, — раздался голос Гермионы.

Он нацепил очки обратно и наконец сумел рассмотреть содержимое тарелки. Скажем так, вкус был гораздо лучше, чем вид. Здесь было много картофеля и даже тушеная в пиве баранина.

— Извини, но Носфи основательно порылся в кладовой, поэтому Кикимер сейчас в весьма расстроенных чувствах.

— Готовил Носфи? — Рука Гарри застыла, держа ложку на полпути ко рту. — Но он же вампир!

«А кроме того, он еще и выглядит как дурное слово на стене туалетной кабинки». От одной мысли, что кашеварил именно Носфи, внутренности невольно свело.

— Ну, как я поняла, двести лет назад он работал в трактире и пару раз плавал коком на судах. Не переживай, они готовили вместе с Роном, так что по человеческим меркам очень даже сносно вышло.

Гарри еще более озадаченно уставился на Гермиону.

— Рон и готовка?..

— Да, еще с весны. И могу сказать, в кулинарии у него значительный прогресс. Одно только не пойму, зачем ему это, у меня ведь не так уж и плохо стало получаться…

Гарри вспомнил ужасно пожаренную рыбу, которую им пришлось попробовать во время странствий в поисках крестражей. Он решил сделать вид, что не заметил намека в вопросе Гермионы.

— Сколько я спал?

— Не больше часа, — заверила девушка. — У нас все равно до сих пор нет никакой стратегии, так что ты ничего не потерял. Зато я и Свёль успели зашить шторки миссис Блэк. Ее портрет сегодня в ударе, — усмехнулась Гермиона.

«Да уж, — подумал Гарри. — Сколько у нас тут чистокровных магов? Один? А кое-кто и вовсе человеком не является».

Кикимер будет в ужасе, когда увидит, как обошлись с покойной матушкой Сириуса. Сам Гарри с большим удовольствием сжег бы ее где-нибудь на заднем дворе.

— А Снегг? — спросил он.

— Все еще наверху, и не появляется уже целый час. Честно говоря, я не знаю, что с ним происходит. Но смотреть на это невыносимо. Он как будто бы…

— Сломан, да. — Гарри отставил тарелку и поднялся. — Пойду переоденусь.

Он успел уловить во взгляде Гермионы попытки найти признаки того же самого состояния и у него. После памятного разговора в Хогвартсе та всю дорогу таращилась на них обоих так, словно они вот-вот должны были рассыпаться на атомы. Впрочем, когда «фордик» прибыл на площадь Гриммо, как-то так Снегг и выглядел. До спальни на верхнем этаже он дотащился лишь с помощью Носфи.

Метафорически, в бывшем профессоре было что-то от человека, который попытался голыми руками остановить мчащийся навстречу состав. Счет оказался 1:0 в пользу состава.

«Странно, — думал Гарри, запершись в своей комнате и стягивая через голову изрядно грязную, а теперь еще и частично съеденную мантию мракоборца. — Я готов ручаться, что и Снегг, и эта… Содерберг что-то недоговаривают. Что-то случилось, и случилось вчера, потому что о чем-то подобном рассказывал Хьюго, когда наотрез отказался покидать Хогвартс…»

Футболка и брюки были не в лучшем состоянии, чем мантия. На джинсах обнаружилась пара прожженных дыр с давнишнего пожара. Кажется, он двое суток не менял одежду. Порывшись в шкафу, Гарри начал переодеваться.

Что-то квадратное и белое выпало из заднего кармана грязных джинсов.

Поспешно натянув свежие вещи, Гарри наклонился и поднял это что-то с пола. В его руках оказалась фотография, сделанная на «полароид» — тот, что Хагрид выловил в Черном озере и принес в свою хижину. Кажется, этот снимок лежал в одном водонепроницаемом чехле с фотоаппаратом, и он тогда машинально сунул его в карман, не успев рассмотреть…

Он подошел к окну, чтобы лучше изучить изображение.

На маленьком квадратике бумаги были запечатлены три каменные статуи. В груди у каждой горел шар знакомого синего света, а сами они стояли на постаменте, на котором угадывался символ Даров.

И ниже — дата создания снимка: тот самый майский день, когда развернулась битва за Хогвартс. И умер Гарри.

* * *

— И что это, по-твоему?

— Это ответ!

— Да? И на какой вопрос?

«Слушай, я чувствую, что у меня в руках сейчас ключ от очень важной двери, пусть я даже еще не знаю, как она выглядит». Так, наверное, Гарри мог бы сказать.

На деле он только открыл рот и тут же его закрыл. Рон вздохнул.

— Я так и думал.

Нет, все-таки нужно попытаться его убедить.

— Смотри: тут такое же синее свечение и символ Даров…

— Порталы тоже светятся синим, и что? — развел руками Рон. — Ты тоже начнешь считать их источником какой-то древней магии? И где здесь символ Даров? Эта фотография такого качества, что ее можно использовать вместо чайных листьев на гадании! Не хочешь ничего сказать мне про пятно в форме желудя в левом углу? А вот тут я абсолютно точно вижу имя своего покойного прадедушки…

— Рон, это фото не могло по чистой случайности оказаться у меня! — Гарри решил бить единственной козырной картой, что у него была.

К сожалению, вместо туза он вытащил двойку.

— Ты хочешь сказать, что кто-то бросил в Черное озеро фотоаппарат с этим снимком в полной уверенности, что его вытащит Хагрид, который затем позовет тебя на чай спустя несколько месяцев и отдаст эту фотографию?

— Но… но ведь так и вышло.

— Ну да, а у меня вышло так, что мама назвала меня Рональдом. Наверное, тоже кто-то специально это подстроил.

Гарри в полном отчаянии взглянул на друга и вдруг поймал себя на совершенно неуместной в эту минуту мысли: а ведь они с Гермионой были идеальной парой. Если девушка и обладала железобетонной логикой, то еще и по той причине, что все остальное попросту разбивалось об контраргументы Рона с легкостью брошенной в стену бутылки. Он крепко стоял на фактах, по необходимости не стесняясь возвращать обоих друзей с небес на надежную землю.

Некоторое время в комнате Сириуса не было слышно ничего, кроме отдаленного мурлыканья Носфи, который пел себе что-то под нос. Похоже, в условиях полутемной кухни вампир чувствовал себя великолепно. К тому же там находился еще и винный погребок, поэтому время от времени песня прерывалась тихим вороватым позвякиванием.

Забавно. Единственное существо в доме, которое сейчас радуется жизни — неживое.

Рон устало сжал пальцами переносицу.

— Я вовсе не хотел так резко с тобой спорить, — пробормотал он. — Просто… понимаешь, они забрали моего отца. Все, что я хотел бы сейчас — это знать, где он. А твоя фотография мне этого не говорит. — Рон примирительно улыбнулся, хотя на улыбку это было не похоже. Так, бледное ее подобие. — Вообще, я настроил радио, пока ты спал. В эфире на наших частотах полная тишина, но кое-что я поймал.

— И что же?

— Грюм, похоже, никуда не дел оборудование «радио Ливингстон», — ухмыльнулся друг. — И прямо сейчас вещает с его борта. Рычит, что твой тролль, и зовет всех на патрулирование Лондона. Если Волан-де-Морт хотел провернуть все тайно, то его замысел провалился. Я бы даже сказал, с грохотом на всю страну.

Гарри встрепенулся. Надвигающаяся буря войны наткнулась на мощный атмосферный фронт, который ну никак не вписывался в ее планы. Этого мало, но появилась хоть какая-то надежда.

— Так чего же мы ждем?! Он назвал точку сбора?

— Стадион, где проводился Чемпионат мира по квиддичу четыре года назад.

— А он не подумал, что Волан-де-Морт мог услышать передачу и перехватить добровольцев на таком открытом месте? — скептически спросил Гарри, обращаясь больше к отсутствующему Грозному Глазу.

— Он и это предусмотрел. Сказал в эфире что-то вроде: «Один друг предоставил мне очень крупного охранника, который не прочь уронить сосну на какого-нибудь сукиного сына».

— Поверить не могу, что они так быстро доставили туда Грохха, — пробормотал Гарри в восхищении. Хотя сложнее, наверное, было уломать Хагрида на «аренду» его младшего братишки. — Нужно предупредить остальных.

«Остальные» — точнее, Гермиона и Свёль Содерберг — обнаружились в столовой. Обе стояли друг напротив друга по разные стороны столешницы, склонив головы над чем-то маленьким и блестящим. В предмете Гарри узнал свой мракоборческий жетон.

— Я тут вспомнила про отслеживающие чары на них, и мы кое-что придумали, — бросила Гермиона, даже не повернувшись в их сторону. — В заложники захватили всех мракоборцев, так?

Гарри нахмурился.

— Да, но…

— Если мы знаем о плане Волан-де-Морта все, то их должны выпустить на улицы в состоянии дурмана, чтобы они начали беспорядки в Лондоне, — вклинилась мисс Содерберг. — Так мы их, конечно, без труда найдем… но нужно попытаться сделать это раньше.

— Вы забыли об одной важной вещи, — оборвал их Гарри, опершись руками о стол. — Таддеуш Праудфут. Думаете, что Волан-де-Морт не был в курсе отслеживающих чар? Праудфут ведь избавился от значка, чтобы уничтожить улики в Азкабане.

— И как это отвело от него подозрения? — Гермиона наконец взглянула на него.

— Ну… я уверен, что Грюм заподозрил неладное и попытался вывести его на чистую воду. Но похоже, безрезультатно.

— Да, а еще эта нелепая попытка зачем-то подбросить другому мракоборцу дурман, приводящий в бешенство… — в тоне девушки прослеживались те же нотки, с которыми учитель причитает над неуспевающим учеником: «Два плюс два равняется… равняется… РАВНЯЕТСЯ…»

Не то чтобы Гарри осенило, но какой-то проблеск точно был.

— Ты хочешь сказать, Праудфут саботировал? Подбрасывал нам улики?

— Не просто саботировал, — произнесла Содерберг. — Он действительно сопротивлялся как мог. Поверьте, уж я многое знаю о том, что происходит с человеком, которым управляет «кукловод».

— А уж я-то сколько знаю… — буркнул Рон, скрещивая руки на груди.

— Я видела этого мракоборца дважды: в Азкабане и в моей лавке, — продолжила Свёль Содерберг, пропустив реплику мимо ушей. — Похоже, с ним обращались как с подопытной лягушкой, которой втыкают иголки в нервные узлы. Там было полным-полно режущих граней, яркие белые вспышки и много бордово-красного… — она осеклась, увидев перед собой три пары озадаченных глаз. — В общем, на него очень агрессивно воздействовали, — неуклюже закончила Свёль.

— Вы влезли в голову Праудфута? — спросила Гермиона.

— Это было очень больно. Я даже отключилась тогда. Чуть-чуть не дошла до Волан-де-Морта.

Какая-то идея с разбегу врезала кулаком по дверному звонку разума.

— Говорите, до него можно добраться таким образом? — выдохнул Гарри. — Подождите, я слышал, что под его управлением сейчас находятся все Пожиратели, которых он увел из Азкабана! Что, если мы найдем одного из них, как я обнаружил Люциуса Малфоя, и используем его разум как удаленный…

— НЕТ!

Это прозвучало с резкостью воткнувшегося в стол топора. Даже «Полное Описание», которое в это время исследовало ботинки Гарри как настойчивый пьяница, которому чем-то помешал торчащий на пути столб, притихло.

На кухне что-то разбилось и послышались тихие ругательства на ирландском.

— Нет, — повторила мисс Содерберг уже более спокойным тоном, убирая выбившиеся светлые пряди. Похоже, она сама испугалась своего выкрика. — Мы не будем этого делать.

— Но почему? — нервно спросил Рон. — Это отличный способ, а если вы боитесь, мы можем…

— Потому что мы это уже сделали. Вчера. И последствие, — по лицу Свёль скользнула странная тень, когда она ткнула в потолок большим пальцем, — сейчас сидит в той комнате.

Ее рука, которой она указывала вверх, едва заметно дрожала. Если бы Гарри сейчас перехватил взгляд Гермионы… впрочем, он так и не посмотрел на нее, огорошенный внезапностью момента.

— То, что Снегг рассказал в Хогвартсе Грюму… Получается, вы узнали это напрямую от Волан-де-Морта? — тихо спросил Гарри.

— Не напрямую, — резко ответила Содерберг. — Думаете, он бы так запросто все предоставил? Мы нашли место, где держали лишенных души Пожирателей... Не смотрите на меня так, их уже там нет. И Снегг собирался выкрасть сведения из разума этого вашего лорда, используя тех в качестве удаленного доступа [1]. Он сумел добыть планы, но…

Она покачала головой, не закончив реплики.

— Послушайте, я не понимаю, это же вроде как… стырить что-то из памяти на расстоянии, какие могут быть проблемы? — нахмурился Рон. — Вот если бы Снегг лично напоролся на...

— Он напоролся на Волан-де-Морта в разуме Волан-де-Морта, где у того были все преимущества, — одернула его Гермиона. — Волшебники, которые владеют своим сознанием на очень высоком уровне, могут превратить свой разум в смертельную ловушку для любого, кто попытается его взломать.

— Но выбрался же.

«Да, и теперь выглядит так, словно его мозги пропустили через блендер и на место вернули лишь половину, — подумал Гарри. — Ручаюсь, тогда-то Снегг и поседел».

Честно говоря, от таких откровений волосы на затылке зашевелились. Гарри вздрогнул и поежился. Вряд ли Темный Лорд любезно обошелся с тем, кто умудрялся годами водить его за нос как двойной агент. Он и до известия о предательстве не слишком жалел бывшего профессора, приказав Нагайне убить его ради призрачной выгоды.

При всем при этом в голове Гарри не прекращался процесс медленного, но сосредоточенного обдумывания. Несколько мыслей крутилось вокруг одной идеи, как рыба вокруг приманки на крючке. Факты, связанные с фотографией, теорией Гермионы о сближении реальностей, даже известие о скорой войне, находились где-то там, далеко — ведь прямо перед его носом было сомнительное, почти самоубийственное решение всех насущных проблем. Оно дрейфовало на поверхности сознания, как плавучая мина.

— Я думаю, все же никто не будет спорить, что в первую очередь нужно найти Волан-де-Морта, — произнес Гарри. — И, по крайней мере, отвлечь его внимание.

В следующую секунду он взвыл от боли.

* * *

МакГонагалл была поражена.

Все… самоупорядочивалось. Нет, она морально подготовилась к необходимости взять в свои руки бразды правления хаосом из перепуганных студентов, но то, что этот хаос за какие-то полчаса перестроится, разобьется на группки и займется подготовкой замка к чрезвычайной ситуации, было просто непостижимым.

Еще более непостижимым было то, что факультеты работали вместе.

Директор даже спешно протерла стекла очков — однако упорно продолжала видеть зеленые и желтые, красные и синие галстуки в согласованном сотрудничестве. Последовательность, конечно, разнилась от группы к группе, но это не отменяло тот факт, что они помогали друг другу.

Почему-то только сейчас МакГонагалл пришла в голову смутная мысль о том, что за эти два месяца она ни разу не видела обычных стычек между факультетами.

Но температуру все-таки стоило проверить.

В толпе мелькнуло знакомое лицо. Директор узнала Невилла, который волок гору спальных принадлежностей на открывшиеся ярусы Хогвартса. Ему помогало несколько студентов, среди которых также был слизеринец-шестикурсник.

— Долгопупс! — окликнула его МакГонагалл. — Объясните мне, пожалуйста, что происходит?

— Мэм? — Невилл выглянул из-за горы подушек. — Прошу прощения, мы просто эвакуируем…

— Нет-нет, я не об этом, — директор покосилась на его спутников и чуть понизила голос. — Вы работаете все вместе?

Невилл нахмурился, затем, осененный догадкой, взглянул на своего спутника со Слизерина и понимающе кивнул.

— Да, это Дейв, он сразу же нашел меня и предложил собрать остальных, чтобы перенести все необходимое вниз. А еще привел Сьюзан, Руперта и…

— И что, никаких проблем? — МакГонагалл подняла тонкие брови.

— Видите ли… — пробормотал Невилл, слегка краснея. — Проблемы были и раньше, но мы их решали, как правило. Ну, наш комитет.

— Комитет?

— В сентябре нашего первокурсника попытались засунуть вниз головой в унитаз, — проворчал стоявший тут же слизеринец, перехватывая груду одеял поудобнее. — Я и Долгопупс оказались рядом. А потом уже мои однокурсники попробовали зажать девочку с Пуффендуя. Мы снова были рядом, и поэтому оставили их на пару часов подумать о жизни, пока не развеялся паралич. На третий раз мы уже целенаправленно дежурили в коридорах. Потом нас просто стало больше.

МакГонагалл изо всех сил старалась подавить улыбку.

— То есть, по сути, вы занимались самоуправством, — произнесла она тоном чуть более суровым, чем было нужно. — А могли бы сообщить мне и сделать ваш комитет официальным.

— Мы как-то не задумывались об официальности, мэм, — пожал плечами Невилл. — Просто кто-то должен был это делать.

— Но тем не менее вы умудрились сплотить факультеты.

— Нет. Мы лишь популярно донесли мысль, что человек может быть полным козлом независимо от его принадлежности к определенной группе, — буркнул слизеринец. — Извините за резкость, профессор. Но нам нужно торопиться.

Они двинулись дальше по коридору.

Директор испытывала странное чувство, сродни ностальгической меланхолии возницы, который вдруг пересел с конного транспорта на двигатель внутреннего сгорания. Так много вещей, за которыми она должна была следить, оказывается, просто… исчезло.

Она прислушалась к гулу в замке. Это и в самом деле напоминало работу слаженного механизма, где все части вдруг нашли свое место и роль в творящемся безумии.

Система работала. Но на этот раз она совершила эволюционный скачок в сторону того, чтобы самой начать регулировать отношения внутри нее. МакГонагалл боялась, что Кэрроу, битва за Хогвартс и поступки отдельных студентов разрушат несущие опоры привычного уклада школы.

А вместо этого трещинами пошли стены стереотипов, разделявших факультеты целые столетия.

МакГонагалл хмыкнула и кивнула своим внутренним рассуждениям. Все-таки, каким бы совершенным ни был механизм, всегда должен быть кто-то, кто сумеет удержать руль в руках и ногу на педали.

— Профессор МакГонагалл! — громкий окрик мокрой губкой стер все размышления.

Позади нее возник самый настоящий — уж больно уместно здесь было это слово — конвой. Возглавляла его Джинни Уизли, а в середине импровизированного отряда стоял…

— Здрасьте еще раз, — ухмыльнулся Хьюго Улисс и сверкнул желтыми глазами. — А я к вам с предложением. И крайне советую его рассмотреть.

— Надо же. — Директор поджала губы, взглянув на него. Честно говоря, выслушивать что-либо от человека, который выглядел так, словно мысленно уже подсчитал содержимое вашего кошелька и большую часть отправил в свой карман, было сомнительной идеей. Но весь сегодняшний день сам по себе был чем-то сомнительным. К тому же, она смутно припомнила очень предприимчивого студента Когтеврана, который когда-то давно умудрился заманить в сети ростовщичества половину факультета. — Тогда я слушаю вас.

— Видите ли, расклад таков, что это место очень скоро рискует остаться единственным, способным по-настоящему отразить любую атаку, — заговорил Хьюго. — А значит, мы можем рассчитывать на Хогвартс как на важный стратегический пункт.

— Продолжайте.

— Я бы даже сказал, хорошо укрепленный стратегически важный пункт.

— Я это прекрасно понимаю и без вас, — сухо ответила МакГонагалл. — Дальше?

— В общем, военно-полевой врач вам не помешает. Первоклассный хирург с многолетним опытом и обширной практикой, мэм. Плюс еще кое-что по мелочи.

Директор смерила Хьюго подозрительным взглядом. Тот очаровательно улыбнулся по-волчьи, разве что не склонил голову набок.

— У нас уже есть мадам Помфри, — все тем же сдержанным тоном ответила МакГонагалл. — К тому же, я и на милю не подпущу к больным вервольфа.

— О нет, с этим не возникнет проблем.

— Вы хотите сказать, что не обращаетесь?

— Я обращаюсь каждый вечер, мэм, — серьезно произнес Хьюго. — Но только при свете луны. И то, весь вопрос упирается в необходимость бриться каждые три часа, а еще обувь. Знаете ли, для пальцеходящих еще никто не изобрел удобные ботинки. Так что, если вы позаботитесь о шторах в палате, я не буду линять на пациентов.

— Я вам не доверяю.

— Вы не доверяете мне как человек человеку или, между нами говоря, как кошка почти что собаке? — последние слова Хьюго проговорил понизив тон, но пара смешков вокруг точно послышалась. — Вообще, знаете, ваш бывший коллега тоже мой пациент. И его моя работа вполне устроила. По крайней мере, единственное, за что он на меня не наезжал — это его заштопанное горло.

— Значит, ваше орудие — не когти, а скальпель и игла?- саркастично спросила директор.

— Так было до тех пор, пока несколько лет назад меня не укусил другой мой пациент, у которого были проблемы с законом. Но человек человеку волк, а я сумел стать самым полезным волком среди людей. Я ценю таланты, мэм, и продвигаю их в этом зверином мире. За скромный процент с их доходов, разумеется.

— И сейчас вы предлагаете свои услуги целителя бесплатно.

— Конечно же нет, — весело ответил Хьюго Улисс. — Для начала, я не хочу умирать, а здесь самое подходящее место, чтобы сохранить себе жизнь. А еще мне нужны кров и еда. Я думаю, ввиду возможной войны это справедливая цена.

МакГонагалл сложила руки на груди. Несмотря на то, что в речах этого чел… вервольфа угрем скользило что-то подленькое, внутренние инстинкты не били тревогу. Перед ней стоял тип с волчьими аппетитами, но они были вполне человеческой природы.

— Вы знаете, что вы — самый наглый приспособленец из всех, каких я только видела на своем веку?

— О, так-таки из всех? Думаю, это повод для гордости, — Хьюго поскреб бакенбарды слегка собачьим жестом. — Но вы понимаете, что лечить пострадавших будут не мои моральные ориентиры?

Весы, хоть и на доли унции, все-таки вышли из равновесия в его пользу. МакГонагалл покачала головой: сейчас действительно неудачное время, чтобы разбрасываться ценными кадрами, даже если в них было не больше благородства, чем в грязи под ногтями.

— Отправляйтесь к мадам Помфри, — бросила она Хьюго Улиссу. — Она введет вас в курс дела.

Едва тот нарочито церемониально отсалютовал и скрылся за ближайшим углом, Джинни Уизли вскинулась, оглянулась на кучкующихся рядом студентов и обратилась к директору:

— Профессор МакГонагалл, хочу сказать, что мы сделали все, что только можно, для Хогвартса, и у нас есть просьба к вам…

— Да? — Если быть честным, директор уже устала чему-либо удивляться и была готова выслушать все что угодно с каменным лицом.

— Мы поймали по радио просьбу Аластора Грюма. Он собирает добровольцев по всей стране, чтобы предотвратить теракт. И мы хотим присоединиться.

— Вы хотите, чтобы я вас отпустила?

— Да, профессор.

— А если я скажу, что буду против?

— Со всем нашим уважением, но тогда мы уйдем отсюда без вашего разрешения, — твердо ответила Джинни. — Просто хотели соблюсти все правила.

— Значит, вся проблема только в паре слов и верной формулировке?

— Именно, профессор. К тому же Хогвартс всегда приходит на помощь. Мне кажется, пора бы расширить его географию, как думаете?

МакГонагалл махнула рукой.

— Идите, — произнесла она. — И да поможет вам Мерлин. — А шепотом добавила: — И всем нам…

* * *

— Не такой уж и сильный укус, я бы сказала, — произнесла Гермиона. — Она лишь чуть-чуть оцарапала кожу.

Гарри закатил обратно штанину, на которой виднелся четкий ряд из нескольких дырок.

— Я бы посмотрел, если бы тебя цапнул кто-то с кислотой вместо слюны, — проворчал он. — Почему эта тварь постоянно ходит за мной по пятам? — обратился Гарри к мисс Содерберг. Та едва сумела выдворить «Полное Описание» за дверь, невзирая на обиженные вопли книги.

— Потому что она чует в вас источник сильной магии, вот почему. Она считает себя драконом, мистер Поттер, а все драконы предпочитают держаться ближе к местам с высоким магическим фоном. Да уймись же ты!

В щель между косяком и дверью попыталось протиснуться перепончатое когтистое крыло «Описания». Мисс Содерберг выпихнула его обратно.

Рон почесал затылок.

— Мой брат Чарли рассказывал о чем-то таком, — сказал он. — Знаете, почему они держат всех драконов в Трансильвании? Там целые мили фонят магией. Говорят, в некоторых местах спасает только костюм из драконьей кожи. А драконам хоть бы хны, для них это настоящий курорт. Помните того железнобрюха в Гринготтсе? У него налицо был магический дефицит, ну, не считая других проблем. Они единственные, у кого есть такая потребность.

— Не единственные, — Гермиона, как обычно, отозвалась на любой самый пустячный факт с готовностью энциклопедии. — Фениксы и единороги тоже не могут существовать в условиях полного отсутствия магии. Они способны мигрировать на огромные расстояния в поисках подходящего места для жизни.

— Вот и «Полное Описание» едва не мигрировало вслед за вами, когда вы ушли из моей лавки тогда, — кивнула Свёль Содерберг Гарри.

— Драконы — чудовищные собственники, — вдохновенно продолжала Гермиона. — А когда дело доходит до таких вещей, готовы сойти с ума. Думаете, они спят на золоте? Да, но только если оно зачарованное. Так оно, как бы вам сказать… для них намного вкуснее пахнет.

— То есть, эта книга вообразила, что я сливовый пудинг? — съязвил Гарри.

— Скорее, пузырек валерьянки, — усмехнулась мисс Содерберг. — Но съесть она вас не хотела, уверяю. Просто внезапно приревновала, потому что занесла вас в свою коллекцию, хотите вы этого или нет. Увы, «Полное Описание» — дракон, хоть и в обложке. За Северусом оно тоже таскалось как приклеенное. В общем-то, это была причина, по которой я прислала вам то письмо. Он на тот момент ничего о себе не помнил, я тем более его не знала, но вы оказались вторым известным мне человеком с подобным типом магии, и я понадеялась, что это как-то поможет прояснить ситуацию. К тому же, из всех мракоборцев вы единственный вызывали доверие.

«Да, и в результате письмо сжег Кикимер, а я так ничем и не помог».

Гарри поднял руки к голове, принявшись массировать виски. Разговор явно ушел не в то русло, по которому он пытался его направить.

— Волан-де-Морт… — пробормотал он. — Мы должны найти его как можно быстрее. У кого-нибудь есть идеи, как это сделать?

Рон всплеснул руками.

— То есть, мы все годы старались унести от него ноги подальше, а теперь решили, что было бы неплохо подрезать его где-нибудь и позвать на чашечку чая? — воскликнул он. — Я вот что думаю: давайте не лезть на рожон. У Грюма наверняка есть отличный план, как взгреть Волан-де-Морта. Все, что нужно от нас — присоединиться, и все!

Ответом ему была звенящая тишина. Даже «Описание» перестало скрести порог. Гарри знал, что остальные подумали о том же, о чем и он сам. Никакого плана, по сути, не существовало. Враг в курсе, что задумал Грозный Глаз, и ничто не помешает ему изменить собственную тактику.

Однако при всем при этом у Гарри сохранялось ощущение, что они видят лишь верхушку айсберга. Вряд ли Снегг разузнал все. Том Реддл никогда не стал бы начинать настоящую войну, не будь у него уверенности в собственных силах. Что у него есть? Около сотни живых мертвецов, которых он наделал из Пожирателей? Захваченные мракоборцы под дурманом? Дементоры, которые не славятся своей преданностью?

Что Темный Лорд может противопоставить магглам кроме призрачной надежды на то, что его трюк удастся и волшебники в один миг присоединятся к нему после первой же атаки не-магов?

Сейчас его собственный мозг напоминал Гарри очень осторожного тролля в посудной лавке, который до смерти боится наступить на какую-нибудь фарфоровую чашку. И, как и тролль, он не видел выхода из этого чайно-сервизного ада, становясь все неповоротливее. А еще он устал. Чудовищно, до мельтешения белых точек перед глазами. Мысли взмывали на американских горках раздумий и падали куда-то вниз, во тьму, пропадая из виду…

У них на руках уравнение со многими неизвестными, и что хуже всего — они не могли увидеть, что же находится по ту сторону знака «=».

— Слушайте, ни у кого из вас нет четкого понимания, что делать, — возмущенно обратился Рон к тишине. — Может быть, мы сделаем хоть что-то? Я не могу сидеть сложа руки, пока мой отец находится в лапах у этого гада!

Мисс Содерберг осторожно приотворила дверь, готовясь в любой момент захлопнуть ее обратно, едва «Описание» снова попытается пробиться в столовую.

— В общем-то… — пробормотала она, высматривая книгу. — У нас есть кое-что для Грюма. Противоядие от дурмана на тот крайний случай, если заложников все-таки выпустят на улицы.

— И вы молчали! — ахнула Гермиона.

— Я думала, Снегг вам рассказал об этом.

— Нет, — Гарри пожал плечами. — Он вообще не особо успел прояснить ситуацию. К тому же, Грозный Глаз вряд ли принял бы от него помощь.

В его голове тем временем слабо заморгала вольфрамовая нить лампочки очередной идеи. Едва-едва, с характерным позвякиванием.

— Может быть, он мог бы сказать, что еще было в планах Волан-де-Морта. Я чувствую, мы что-то упускаем...

Никто так ничего и не ответил на это, поскольку внезапно раздался голос Носфи, о котором все уже успели позабыть:

— Если вы, эта, хотите побеседовать с сасанахом [2], то маленько опоздали! Он давно уже отчалил! — Вампир, по всей видимости, отлично слышал их разговор все это время.

— Чт… Какого?!

Гарри, едва не сбив с ног Свёль Содерберг, пулей вылетел из столовой и ворвался на кухню.

— Ушел? Почему? Ку…

Он обшарил кухню взглядом и, не найдя Носфи на земле, автоматически поднял глаза к потолку — ведь для любого вампира вполне естественна особая точка зрения на существующий порядок вещей, которую можно выразить следующей фразой: «Как на земле, так и на небе».

Это было большой ошибкой.

Молниеносно уставившись на собственную обувь, Гарри успел трижды проклясть того, кто придумал все эти мифы про вампиров. А в особенности тот миф, который касался одежды. Разумеется, она подчинялась гравитации. Это не было бы проблемой, не выяснись вдруг, что, в принципе, Носфи носил только тренчкот и берет. Да еще ботинки. Остальное, похоже, он принципиально отрицал.

Гермиона, оказавшись рядом, нервно хихикнула и покраснела. Рон тут же закрыл ей глаза ладонью, так же залившись краской до самых корней волос.

Зато, судя по реакции мисс Содерберг, это явно было в порядке вещей для вампира-ирландца. Смерив Носфи весьма прохладным взглядом, она встала в позу разгневанного классного руководителя. Не хватало указки и характерного постукивания ногой.

— Слушай, я еще могу понять — заложил у Эррола штаны, — начала она. — Но все остальное…

Носфи, похоже, отнюдь не был чемпионом в области того, что называлось «быстро соображать». По крайней мере, ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что не так. Спохватившись, он с кожаным хлопком исчез под потолком, чтобы материализоваться уже на полу.

— Я ж не мерзну, — проворчал он, поправляя берет на голове. — Носить все эти тряпки — зачем?

— Потому что и у людей, и у вампиров есть рамки приличия?

— А что тут неприличного? — Носфи фыркнул. — Это же естественно. И Эррол пообещал вогнать мне кол в грудь, если я еще раз попрошу у него выпивку в долг. Мне угрожали, п’нимаешь? Я отдал кальсоны во спасение. А еще, он хотел натереть кол чеш-шноком…

Жалобы грозили затянуться надолго.

— Сочувствую, конечно, но сейчас я хотел бы выслушать другое. Когда Снегг ушел? — спросил Гарри.

— Дай подумать… — Носфи растопырил пальцы, попробовал что-то посчитать по ним, долго сверлил взглядом третий и, наконец, после всех манипуляций, просиял: — Верняк, час назад.

Рон заозирался.

— А он точно не где-то здесь поблизости?

Вампир почесал затылок, принял сосредоточенный вид, принюхался, и вынес вердикт:

— Тут только вы, гнездо докси, пара мышей под полом, домовой эльф, таракан, кажется, еще одна мышь, и…

— Из разумных существ тут больше никого, — мисс Содерберг прервала его, открыв глаза. — Только мы и домовик.

— Тихо так свалил, между прочим, — продолжал Носфи. — Как раз когда вы о чем-то спорили, прошел тут невидимкой, и все.

Гермиона и Рон переглянулись.

— Похоже, мантия твоя тю-тю, — пробормотал Рон. — Снегг нас надул.

Злость ударила в виски. Гарри едва не взвыл от разочарования. Похоже, при всех своих заслугах Северус Снегг в плане доверия обладал надежностью вырезанного изо льда котла. Хватило его ненадолго.

— Черт возьми, он был единственным, кто мог знать, где сейчас Волан-де-Морт и что на самом деле он задумал! — сжав руки в кулаки, прорычал Гарри. — Это была последняя возможность!

— Не последняя.

— Ч… что?

— Это не последняя возможность, — спокойно повторила Гермиона. — Ты пытаешься думать о планах противника, не беря во внимание его последние действия. Это же самые настоящие улики! А ты — мракоборец.

— Гермиона, это — Том Реддл, а не какой-то там заурядный преступник…

— Допустим, он выдающийся преступник. Ну и что? Ты уполномочен расследовать преступления. Вот и расследуй. Что из последних совершенных им поступков еще не уложилось в картину происходящего?

Гарри растерянно заморгал. На нем не было ни форменной мантии, ни жетона. По сути, он был с позором уволен пару-тройку часов назад. Но какая-то часть его существа, та самая, что заметила взаимосвязь между ластиком и ядом, что помчалась дождливой ночью в погоню за превосходящими по силам, что сопоставила взрыв камина и побег из Азкабана — настоящий фестус, — вся она прислушалась к словам Гермионы. И почти без его участия на меловой доске мысленного взора стали проявляться какие-то схемы, планы, чертежи…

Том Реддл вломился к Миллисенте Багнолд и украл бумаги Батильды Бэгшот.

— Но я не понимаю… — пробормотал Гарри. — Я знаю совсем немного о том, что было в документах Батильды. Он ищет какое-то определенное место, я догадываюсь, но какое?

— Вероятно, это могут знать те, кто был причастен к исследованию, — улыбнулась Гермиона.

Это всегда чуточку раздражало. Она раньше всех догадывалась о чем-то, но, как правило, не отказывала себе в удовольствии помучить раздумьями своих спутников. Гарри находил это невыносимым.

— Послушай, почему бы тебе просто не…

И тут он едва не задохнулся.

— Темпус Наратив, — ахнул Гарри и щелкнул пальцами. — Он ведь сотрудничал с Бэгшот все эти годы!

Во взгляде Гермионы мелькнула едва заметная гордость тренера, который только что научил морского котика хлопать в ласты по команде.

— Все, что мне нужно — поговорить с ним насчет мест, по которым они путешествовали! — вдохновенно продолжал Гарри, чьи мысли были подхвачены стремительным потоком восторга от догадки. О том, что этот поток обрывался водопадом перспективы встречи с Волан-де-Мортом, он пока не думал.

— Значит, ты отправляешься к этому Наративу, а мы следуем нашему плану «Б» с Грюмом, — Рон похлопал его по плечу. — Когда все узнаешь, будем ждать тебя на стадионе. Один ты к Волан-де-Морту не пойдешь, я гарантирую.

— На стадион Гарри не стоит соваться, — нахмурилась Гермиона. — Тот мракоборец из больничного крыла наверняка уже все рассказал Грозному Глазу. Кстати… держи. Пожалуй, тебе лучше от него избавиться.

Она протянула жетон. Гарри осторожно взял кусочек латуни, на котором был выгравирован номер 112358. Металл тускло блеснул в полутемной кухне.

Его призвание. Должность, которая сама выбрала его еще в глубоком детстве. Так же, как этот жетон, он носил свой шрам все эти годы.

Некоторые вещи невозможно просто так взять и убрать из своей жизни с такой же легкостью, с какой можно отколоть от одежды какой-то казенный металлический кружок. Мантия, жетон… На самом деле, все его регалии всегда были при нем. А все остальное — только видимость.

Гарри протянул жетон Носфи.

— Держи, — сказал он. — Пусть пока побудет в твоей коллекции на берете. Скажешь Грюму, что ты теперь в народной милиции.

— А у нас есть такая? — озадаченно спросил Рон.

— Думаю, с сегодняшнего дня есть, — усмехнулся Гарри. — Добровольцы, конечно же, приветствуются.

— Значит, каждый теперь при деле, — подытожила Свёль Содерберг. — Что ж, удачи всем нам. Надеюсь, свидимся… когда все закончится.

* * *

«Полное Описание Поведения Драконов» Терциуса Виверрна осталось в гордом одиночестве.

Ну не совсем в одиночестве. Где-то неподалеку оно чуяло домового эльфа, но тот благоразумно предпочитал не выходить за пределы своего закутка. Еще было четыре… Три… Нет, уже две… Одна докси.

Похрустев последней из них, «Полное Описание» тщательно обнюхало весь первый этаж дома. Некоторые его части были даже опробованы на зуб, а подставка для зонтов в виде ноги тролля превратилась в несколько кусочков кожи, которые книга поленилась доедать.

За какие-то полчаса с той же невозмутимостью были утилизированы все спрятанные Носфи бутылки, которые остались после инвентаризации им погребка. Стекло задорно трескалось и лопалось на драконьих зубах. «Полное Описание» содержало в себе перечень более чем двухсот видов драконов, и у каждого был свой рацион. Большая часть из них, конечно, предпочитала мясо. Но была и парочка таких, что способны жить на диете из осадочных пород и мусора.

Сыто икнув, «Полное Описание» решило вздремнуть. И именно в этот момент нитки, которые сдерживали шторы на портрете миссис Блэк, с треском разошлись.

Покойная матушка Сириуса была в гневе. Ее посмели зашить какие-то грязнокровка и сквиб! Это был позор, несмываемое оскорбление всему ее роду, пощечина! У картины, конечно, нет легких, но, будь миссис Блэк живым человеком, на том выдохе, на котором она собралась выпалить свою тираду, можно было наполнить воздухом небольшой аэростат.

— Грязнокровки, вампиры, сквибы, вырожденцы, осквернители крови!..

«Туки-туки-туки».

Миссис Блэк на секунду притихла. В этом звуке было что-то не то. Как минимум он умудрился перекрыть ее собственные выкрики, хотя был не таким уж и громким.

— …магловская дрянь, якшающаяся с нелюдьми!.. — начала она снова.

«Туки-туки-туки-шурх-шкряб».

Миссис Блэк опять пришлось прервать свои вопли. Странное «туки-туки» когтей было все ближе. К ним прибавился звук, словно по доскам волочилась бронированная туша небольшого крокодила.

Говоря по совести, портрет впервые за все существование задумался над тем, а стоит ли так орать. Но он находился в своем собственном доме, в который вторглись все эти отбросы общества, предатели страны и Лорда, да будут его века долгими и…

«Туки. Туки».

«Полное Описание», зацепившись крючковатыми когтями на сгибах крыльев, свесилось с рамы портрета, раздраженно покачивая из стороны в сторону шипастым хвостом.

Безглазо уставилось на умолкнувшую миссис Блэк.

Принюхалось.

Портрет был исполнен отличными красками на очень хорошем холсте, а кроме того, он пах… магией. Если перевести драконьи вкусы в человеческий эквивалент, это был аромат изысканного блюда, приготовленного настоящим кулинарным виртуозом с использованием редких специй.

Поистине великолепное угощение.

Книга облизнулась.

И раскрыла зубастую пасть-обложку.

* * *

— Послушайте, палатки — это лишнее, здесь всего лишь точка сбора, а не какая-то туристическая база!

— Значит, прикажете спать на земле под дождем? Хорошенькое дело, мистер!

— Но такое количество не скрыть никакими чарами! А полевая кухня? Враг за три мили нас заметит!

— То есть, по-вашему, добровольцы должны голодать? Нет уж, увольте! — Колдунья подхватила корзину с продуктами, презрительно повела плечами и скрылась между рядов палаток, которые выросли всего за один час как по мановению волшебной палочки.

Точнее, именно таким образом они и выросли. Поэтому Грюм, обнаружив такую самодеятельность под половинкой собственного носа, и послал сюда Септимуса Фроста, чтобы он нашел руки, которые эту палочку держали. К концу часа бедный мракоборец был уверен, что сюда его отправили в качестве штрафа за то, что он опростоволосился в Хогвартсе.

Голова раскалывалась, и виной тому было уже не металлическое изголовье койки, об которое его треснули тогда со всей дури.

Вокруг кипела бурная деятельность, и основной ее движущей силой выступали женщины всех возрастов. Что-то готовилось, раскладывалось, убиралось, и даже облагораживалось. Несмотря на мелкий осенний дождь, под ногами не хлюпало никакой грязи — кто-то позаботился о влагоотталкивающих чарах над палаточным городком.

Фрост даже засек заседание мастер-класса, где рассказывали о первой помощи и целебных снадобьях.

Мракоборец растерянно брел по «улицам» этого городка, чувствуя, что имеет дело с настоящим стихийным бедствием. Разве что в данном случае он оказался в эпицентре почти домашнего уюта, который распространялся со скоростью и неумолимостью лесного пожара.

Но они готовятся к полноценной войне! Разве есть в ней место старушке в кресле-качалке, которая сидит у самого входа в палатку и с невозмутимым видом штопает чьи-то носки?

Выхода из ситуации Фрост не нашел, зато нашел вход в полевую кухню, что выросла здесь без их ведома.

— Еще рано! — поприветствовал его с порога громкий женский голос. — Ужин только через два часа, по сигналу гонга. И не смей ничего тащить с разделочной доски!

Мракоборец проморгался, всматриваясь в клубы теплого пара. Тут происходило какое-то… священнодействие. Что-то мелко шинковалось, булькало в кастрюлях, шипело на сковородках и плевалось маслом. На одну короткую секунду он вернулся в собственное детство, и рука чуть не потянулась за так заманчиво лежащим на столе куском капустной кочерыжки…

— Просили же, ничего не брать из продуктов! — одернула его другая ведьма.

— Кхм… простите, — пробормотал Септимус Фрост, помахав ладонью перед лицом, отгоняя не то наваждение, не то пар. — А кто тут вообще главный… главная?

— Предположительно я, — раздался голос из пара. — Пожалуйста, последи за сковородой, моя милая, и не забывай переворачивать. Агнесс, будь добра, когда закипит, сними с огня, хорошо?

Поспешно вытерев руки о фартук, Молли Уизли вышла навстречу Фросту.

— Чем обязана?

Несколько секунд Фрост просто таращился на миссис Уизли, судорожно роясь в наборе стандартных фраз, применимых для ее ситуации. Ни одна из них не подходила к увиденному.

«У нее похитили мужа. Дементоры. Возможно, он даже погиб. А она просто… занимается готовкой для всего лагеря?!»

— Вы точно в порядке? — Вопрос миссис Уизли вытянул Фроста из глубин когнитивного диссонанса.

— Да… со мной все хорошо. Я… э-э-э… от Аластора Грюма. В общем, он против всего этого, — Септимус обвел полевую кухню рукой. — Понимаете, вы привлекаете врага к нашим позициям…

Молли прищурилась. Где-то опасно зашумела закипающая вода.

— Вот как? А как насчет того, что Аластор Грюм созвал всех сюда, в открытую транслируя сообщение по радио? По-моему, лучшего приглашения для противника просто не может быть.

«И я слышал, что полгода назад они потеряли сына…»

— Противник мог и не слышать радиопередачу, — запротестовал Фрост. — А ваш палаточный городок разве что не обвесил себя гирляндами, как свадебный шатер! У нас здесь важное мероприятие, мы готовимся к полноценной военной операции в случае провала, пока вы занимаетесь какой-то чепухой в духе семейной вылазки на природу!

Послышалось громкое шипение, и пара стало еще больше. Похоже, Агнесс так и не уследила за кастрюлей.

Миссис Уизли шагнула к Септимусу Фросту. Несмотря на некоторый недостаток роста, выглядела она почему-то очень внушительно.

— Хорошо, а чьей идеей было притащить для охраны великана? Уж выкорчеванные им деревья никак не выдали бы ваши позиции? Между прочим, мы и на него заготовили целую тележку снеди, чтобы он не закусил кем-нибудь из вас!

— Но вы провоцируете…

Указательный палец уперся прямо в грудь мракоборца. Фрост невольно попятился.

— Мы провоцируем?! Вы на всю страну объявляете место сборов! Приводите великана, у которого паровозный гудок вместо глотки! Размещаете десятки людей на этом клочке земли! А когда приходим мы, чтобы наши дети и мужья не сидели всю ночь на холоде под дождем, вы говорите что-то о провокации! — На каждое восклицание приходился один тычок в грудь указательным пальцем, и в процессе гневной речи мракоборец оказался почти что вытеснен из палатки. — Идите, и скажите Аластору, что он может возмущаться сколько угодно!

Миссис Уизли демонстративно повернулась спиной, показывая, что разговор окончен, и проследовала обратно на полевую кухню.

Смущенный до глубины души, Септимус Фрост нерешительно потоптался на пороге. У него было неясное ощущение, что его только что метафорически отхлестали мокрым полотенцем. С другой же стороны…

Не без осторожности, он снова приблизился к Молли Уизли. Та уже вернулась к своим полномочиям шеф-повара, раздавая указания нескольким помощницам.

— Просто накрой крышкой, чтобы тушилось… Вы опять? — она даже не взглянула на Фроста. — Мы никуда отсюда не уйдем, даже не уговаривайте.

— Я просто хотел сказать, что… Ну… Сочувствую. То, что случилось с Артуром…

Ни один из зачарованных ножей, что резво скакали по доске, нарезая зелень, не дрогнул.

— Не спешите записывать меня во вдовы, — твердо произнесла миссис Уизли, колдуя над разделочным столом. — Вы ведь не нашли тело?

— Нет, мэм.

— Значит, еще рано петь панихиду. Рози, прошу тебя, чисти картофель аккуратнее. У тебя все уходит в очистки. Мой муж вернется, я почти уверена. А еще сюда наверняка придут мои дети. Но даже если и произойдет непоправимое, я до самого конца буду с ними. И точка.

Фрост задумчиво покрутил кончик своих германских усов. Возразить было нечего.

— Миссис Уизли?

— Да?

— А когда точно будет ужин?

* * *

На другом конце лагеря царила своя атмосфера. Здесь наступали на пятки, дремали на плече у соседа и тревожно шептались, пока очередь медленно, шаг за шагом вползала в палатку, где Аластор Грюм распределял добровольцев на отдельные отряды. Осенний дождь стекал по щитам водоотталкивающих чар, превратив вереницу людей в огромную гусеницу с прозрачной блестящей спиной.

И как и любая достаточно большая очередь, она искажала пространство-время вокруг себя, превращая пять минут реального времени — в полчаса.

Рон невидяще таращился в спину соседа впереди. Они прибыли сюда минут десять назад, и, хотя на деле очередь продвинулась достаточно далеко, ожидание было крайне утомительным. Приплясывание на месте ничего не дало, поэтому все, что ему оставалось в этой ситуации — думать.

Поскольку воздух вокруг был насыщен не самыми приятными разговорами, а судьба его отца оставалась крайне туманной, он подсознательно обратился к теме безопасности. Если в доме на площади Гриммо его подозрения тихонько кипели на маленьком огне, то атмосфера лагеря подкинула дров и щедро плеснула сверху бензина. Подозрений было предостаточно. Например: что, если прямо сейчас их атакуют орды дементоров? Или радиопередача Грюма оказалась уловкой и они сами, по собственной воле, оказались в ловушке?

Эти мысли грызли его мозг с назойливостью древоточцев. Рон вздрогнул.

— Ты в порядке? — участливо спросила его стоявшая позади Гермиона.

— Почти, — Рон повернулся к девушке, бросая мрачные взгляды по сторонам. — Не нравится мне тут. Вдруг это чистейшей воды бутафория?

— То есть, Гестия Джонс, которая устроила нам допрос, когда мы пришли в лагерь, тебя недостаточно убедила? Там, кстати, был и твой брат Перси. Он тоже обманщик?

— А если они Пожиратели под Оборотным зельем? — вдохновенно выпалил Рон контраргумент. — Вспомни, как Барти Крауч-младший…

Гермиона дотронулась до его руки и успокаивающе сжала кисть.

— Я понимаю, что ты волнуешься и пытаешься быть ко всему готовым. Но давай рассудим здраво, — она понизила голос до шепота. — Зачем Волан-де-Морту такой трюк? Для чего ему столько людей?

— Прокормить дементоров, например? Я бы так и сделал.

— Говоря по совести, ты меня порой пугаешь такими выкладками… Ладно, тут нет никакого подвоха. Я гарантирую. Ты спокоен?

— Почти.

— Вот и славно.

Спокойствие продлилось ровно пять минут.

— Хорошо, а что насчет наших спутников? — встрепенулся Рон, атакованный чередой новых раздумий.

— Мерлин великий, ты уверен, что Носфи способен на зловещий план? Он даже считать едва умеет! Или ты думаешь, он собирался подсыпать отраву, когда вы готовили вместе? Только не говори мне, что поэтому он и не подсыпал.

— Допустим, он просто бессмертный кретин-кровосос, убедила. Но что насчет этой мисс Содерберг? Что мы знаем о ней? Я ей не доверяю.

— Рон, она сквиб, она точно не может быть подручной Сам-Знаешь-Кого…

— Сквиб, который способен управлять тобой, как марионеткой? Свежо предание! Она же мозгодав чертов! Неизвестно откуда, странный акцент, участвовала в каких-то сомнительных делишках, слишком много знает — и без всяких вопросов помогает нам?

— Ты хочешь начать подозревать всех вокруг?

— Я пытаюсь определить, в чем навар!

— Ваш друг совершенно прав.

Нарочито спокойный голос мисс Содерберг прозвучал за их спинами. Рон едва не подскочил на месте.

— Ага, значит, я вывел вас на чистую воду! Вы сюда явно не людей спасать пришли, да? Что вы на самом деле задумали?

— Всего лишь сделать правильный выбор. То, чего не сделал мой отец тридцать лет назад, когда… — Свёль Содерберг немного поколебалась, будто раздумывая, а стоит ли вообще это говорить, и с мрачной решимостью произнесла: — Когда принял Метку.

У Рона отвисла челюсть.

— Так вы — дочь Пож… м-ф-ф… Грмфна, пуфт…

— Значит, вот в чем дело… — прошептала Гермиона, зажав рот Рона ладонью. — В Азкабан вас привела попытка спасти Пожирателя? Вы хотели скрыть от правосудия человека, который считал, что нечистокровные маги и магглы — низшие существа? Человека, который полагал нормальным клеймить других… вот этим? — Она отпустила Рона и засучила рукав, ткнув оголенное запястье почти что под нос женщины. На коже отчетливо белела надпись «грязнокровка».

Свёль отшатнулась, как ошпаренная. Теперь она стояла вне очереди почти что под дождем.

— Я не хочу вас выдавать только потому, что вы очень помогли нам и Гарри, уж не знаю теперь почему, — продолжила Гермиона, закатывая рукав. Ее глаза горели. — И, похоже, порой вы пытались поступать по совести. Но вы планировали укрыть убийцу, не важно, кем он вам…

— Я не собиралась вызволять его оттуда!

Лишь по счастливой случайности очередь была занята каким-то переполохом в задних рядах, поэтому на выкрик никто не обратил внимания. Он прозвучал хлестко, как ответная пощечина.

— Я знаю, кем был мой отец, — на сей раз тон мисс Содерберг был настолько холодным, что мелкая морось должна была превращаться в хлопья инея вокруг слов. — Хоть и узнала слишком поздно. Я искала любую зацепку, которая позволила бы его оправдать, и не нашла ни одной. Даже то, что он признал меня — сквиба! — дочерью и заботился в меру возможностей. Он все еще оставался Пожирателем! — Лед в голосе предательски надломился, и теперь речь была полна звенящих нот. — Но я не могла допустить, чтобы он умер, считая, что от него все отказались! Его должны были казнить по закону, и я пришла туда лишь для того, чтобы увидеть отца в последний раз, чтобы не от матери, так от меня он получил перед смертью хотя бы какое-то прощение! И Я! НЕ! УСПЕЛА!!!

Последние слова она выкрикнула с сильным акцентом, сжав кулаки и тяжело дыша. Капли дождя стекали по волосам и лицу, глаза сверкали стальным блеском, и на короткий миг из-за ширмы сдержанной натуры выглянуло что-то отчаянное, ощетинившееся острыми гранями, балансирующее на лезвие бритвы…

И тут же исчезло.

Рон оглянулся на Гермиону. Снял куртку и приблизился к Свёль Содерберг.

— Простите нас за подозрения, — произнес он извиняющимся тоном. — Накиньте, а то вас, кажется, дождем промочило. Если что, Гермиона отлично владеет согревающими чарами…

Ответом был лишь тяжелый взгляд. Отпихнув протянутую куртку, женщина скрылась где-то в конце очереди.

Гермиона побледнела и округлила глаза. Тяжелые воспоминания бросили искру на порох ярости, и тот ярко и быстро прогорел, оставив удушливый дым стыда.

— Мерлин великий… Я не должна была говорить ей такое…

— Что сказано, то сказано, — буркнул Рон, надевая куртку обратно и возвращаясь в очередь. — Мы все хороши. Если бы она не держала все это в тайне до последнего, никто никого бы не задел. К тому же мне кажется, она сама все прекрасно понимает, просто ей нужно время и… А эт-то еще что такое?!

Странная сумятица, развивавшаяся на протяжении всей перепалки и послужившая ей отличным прикрытием, наконец полноценно докатилась и до них. Порядок нарушился и, словно в домино, где упала единственная косточка в самом хвосте ряда, хаос распространился на всех. Причину назвать никто не мог. Большая часть лишь наблюдала издали и улюлюкала из спортивного интереса.

Гермиона вдруг вспомнила Носфи, который был послан принести припрятанное где-то противоядие от дурмана. Учитывая, что вампира, да еще и с подозрительным содержимым в чемодане, никто бы сюда не пропустил, сделать это он должен был незаметно.

И вполне вероятно, что именно на этом он сейчас и погорел.

— Ты думаешь о том же, о чем и я? — спросила Гермиона Рона.

— Ты думаешь о сотне вещей сразу, какую конкретно из них ты имеешь в виду?

— Носфи попался.

Рон прислушался.

— Если бы попался он, мне кажется, звуки были бы другие. Но я не слышу, чтобы кому-то ломали лицо, — хмыкнул он. — А вот крики, вроде бы, могу разобрать. Кстати, знакомый голос…

Его глаза вдруг вытаращились.

— Да ладно, — пробормотал он.

Когда они протолкались к эпицентру перепалки, представление было в той стадии, когда зритель уже поглядывает украдкой на часы в ожидании перерыва, а на сцене только-только подбираются к сути конфликта, постоянно прерываясь на экспозицию.

— … Да как ты смеешь?! — на повышенных тонах вопрошала одна из сторон. — Ты вообще должна быть благодарна, что хотя бы кто-то тащится в этот грязный лес ради вашего идиотского плана! Я вымазался, как какой-то тролль, продираясь через заросли! Ты хоть знаешь, сколько стоит эта рубашка?

— Вы бы не были весь в грязи, если бы прошли через контрольно-пропускной пункт, мистер Малфой, а не лезли тайком через кусты! — рявкнула, судя по голосу, Гестия Джонс. — Мне все равно, сколько стоит ваша рубашка, но думаю, в таком случае вам будет небезразлично, если я возьму вас за воротник этой рубашки и вышвырну отсюда к такой-то матери, если вы не покинете лагерь добровольно!

Рон и Гермиона переглянулись, а затем решительно в четыре руки стали оттеснять собравшихся вокруг волшебников.

— Чтобы у меня еще раз обшарили карманы и устроили оскорбительный допрос? Нет уж, я по горло этим сыт! И убери от меня руки, женщина, а не то…

— Если не хотите, чтобы я выводила вас отсюда силой, тогда, будьте так любезны, заткнитесь и идите вперед!

— У него Метка на руке, — пропыхтел Рон Гермионе, протискиваясь между чьими-то спинами. — Сейчас Джонс его разозлит, и, чего доброго, Малфой вызовет… ну, ты поняла, его… И нам хана.

Гермиона молча работала локтями. Уж кем-кем, а самоубийцей Малфой все же не был, но сделать что-то назло вполне в его духе. В общем, в данный момент Джонс жгла спички рядом бикфордовым шнуром, который обязательно затлеет просто потому, что это в его характере, не особо думая о последствиях для себя.

Наконец, они шагнули внутрь круга зевак. Их глазам предстала пантомима, где Гестия Джонс все-таки исполнила свою угрозу и уже ухватила Драко Малфоя за шиворот, готовясь с позором выволочь за пределы лагеря. Толпа вокруг свистела и улюлюкала.

Рон отчаянно замахал руками, словно встревоженная ветряная мельница небольших размеров.

— Эй, эй! — крикнул он, подбежав к мракоборцу. — Послушайте, вы совершаете ошибку, его не нужно выгонять из лагеря!

— Уизли? — Джонс озадаченно нахмурилась. — А тебе какое дело? Этот типчик, — она легонько встряхнула Драко за ворот, — пролез сюда втихомолку, и я очень сомневаюсь, что из благих намерений. Поэтому мы его допросим, и, если все будет в порядке, он может убираться восвояси.

— Какой допрос? Ты в своем уме? — затрепыхался Малфой-младший. — Пусти!

Рон пустил в ход дипломатию, которая в его случае заключалась в заговорщическом подмигивании.

— А мы допросим его сами, — подмигнул он мракоборцу. — Нас Гарри знаете как натаскал по всем этим вашим приемам? — Еще одно судорожное движение веком. — Будьте уверены, сделаем все в лучшем виде, расколется, как миленький.

— У тебя нервный тик, да? — спросила Джонс, приподняв бровь.

— Он хочет сказать, что мы неплохо знаем Малфоя, а вас ждет пост, — поспешила на помощь Гермиона. — К тому же, если он находится здесь незаконно, его нужно отвести под арест, а не отпускать. Вот этим мы и займемся.

Драко попытался что-то сказать, но Рон наступил ему на ногу. Чуть сильнее, чем обычно наступал на ногу Гарри.

В это время дождь припустил намного ощутимей. Толпа вокруг быстро рассасывалась, разочарованная окончанием спектакля. Гестия Джонс поколебалась еще чуть-чуть и, наконец, махнула рукой.

— Но помните, потом я с вас спрошу, — бросила она, отпуская скрючившегося Малфоя и поднимая капюшон мракоборческой мантии.

Едва она отвернулась, Драко попытался кинуться в сторону. Рон тут же перехватил его.

— Не так быстро, приятель, — ухмыльнулся он.

— Убери свои лапы, ты!.. — огрызнулся Малфой, пытаясь вывернуть запястье из захвата. — Я…

— Расскажешь все отцу? Я его, кстати, видел.

За бесцветными глазами Драко, похоже, повернулся какой-то вентиль. Выражение лица сменилось в один миг.

— Ты видел, Уизли? Где? Что с ним? — на этот раз уже он вцепился в Рона. — Отвечай!

— Эй, остынь, давай хотя бы уйдем из-под дождя…

— Издеваешься, да? Ты его не видел! Ты не мог его видеть! Ты сказал это, потому что хотел поиздеваться, да, Уизли?! — Слова лились невразумительным потоком, Драко вдруг начало трясти, и отнюдь не от холода. — Или ты его видел, но, конечно же, не помог, потому что ты жалкий, паршивый… Ай!

— Достаточно, — бросила Гермиона, встряхнув кистью после подзатыльника Малфою. Она вытащила палочку, и над троицей появился прозрачный щит, о который немедленно дробно застучали капли. — Прекрати истерику. Рон действительно видел твоего отца, они вместе с Гарри нашли его, и тот был доставлен в мракоборческий отдел. Скорее всего, его забрали потом дементоры.

Девушка бросила на Малфоя проницательный взгляд.

— Ты ведь за этой информацией сюда пришел, да?

Драко ошеломленно кивнул, все еще плохо владея ситуацией. На этот раз его действительно трясло от холода, и он обхватил себя за мокрые плечи. Гермиона покачала головой.

— Он уже не тот, что раньше. Вероятно, дементоры похитили у него душу, как и у всех остальных Пожирателей Смерти.

Дрожь резко прекратилась.

— Ч-что?

«Ну спасибо, удружила», — прочитала Гермиона во взгляде Рона, который незаметно поднял руки на тот случай, если Малфой-младший снова куда-то рванет после этих слов. Надобности в этом не было. Драко просто застыл на месте, словно прозвучавшие слова гвоздями прибили его к месту. Бесцветные глаза по-детски расширились.

— Извини, что говорю тебе это прямо и в лоб, — в голосе Гермионы все-таки была толика сочувствия. — Но это правда.

Дождь шуршал за пределами этого пятачка земли. Драко смотрел куда-то себе под ноги. Рон неуверенно опустил руки, чувствуя себя немного паршиво. Будто бы ты в лесу бросил камень в сторону и услышал пронзительный крик боли, но так и не смог узнать, откуда конкретно он донесся и какой ущерб ты причинил.

Он мог бы выкатить длиннейший список того, почему конкретно не любит Малфоя. И большая часть этих причин зиждилась не на пустом месте. Но иногда понимаешь, что сказать что-то типа «он это заслужил» язык не поворачивается.

К тому же его собственный отец сейчас наверняка может быть там же, где и Люциус Малфой.

— Слушай, — обратился Рон к Драко, ковыряя носком ботинка клочок жухнущей травы. — Тут набираются добровольцы для прочесывания Лондона в поисках пропавших магов. Ты можешь записаться и найти своего отца… вдруг мы с Гарри ошиблись, и ты еще сумеешь ему помочь.

Гермиона скептически посмотрела на него.

— А Грюм? Думаешь, он позволит ему?

— Ну, мы же можем. Он и так под нашей ответственностью, как сказала Джонс. Ну что, как насчет такого предложения?

Смысл слов Рона достиг мыслительного центра Драко. Тот наконец поднял голову, бросил взгляд в сторону очереди, затем перевел его на Рона с Гермионой и сделал попытку презрительно скривить губы. В сочетании с покрасневшими веками эффект был совершенно не тот.

— С этими? — Похоже, фамильный снобизм говорил вперед разума, стоило только открыть рот. Драко бодро закапывал сам себя. — Ты шутишь?

— Да, с этими, — раздраженно ответила Гермиона. — Я полагаю, это небольшая цена за то, чтобы быть в курсе происходящего! Или ты предпочтешь сидеть дома и кусать локти в ожидании, пока до тебя дойдет хотя бы какая-то толика информации?

— И мною будет командовать какой-то полоумный калека, который…

Рон взревел.

— Слушай сюда! — Он схватил Малфоя-младшего за плечи и встряхнул. — Этот полоумный калека сейчас единственный, кто может защитить твою тощую задницу от… понимаешь от кого, да? Здесь самое, черт возьми, безопасное место во всей стране, а у тебя на руке Метка, и ты — последний из живых Пожирателей! Что, если некто захочет и тебя добавить в свою коллекцию, заносчивый ты засранец?

Он орал достаточно громко, и, похоже, это возымело свое действие. По лицу Драко запоздало пробежала тень понимания, которое до этой минуты умудрялось проспать все критически важные моменты.

Малфой кивнул.

— Ладно, — буркнул он. — Я согласен.

— Чудненько, — откликнулась Гермиона.

— Тогда добро пожаловать в наш клуб тех, кто ищет отцов, приятель, — иронично отозвался Рон, отпустив Драко и похлопав его по плечу. Тот поморщился. — Чур, я президент, мисс Содерберг возьмет роль секретаря, а ты можешь пока разносить остальным членам клуба чай и газеты.

— Что еще за мисс Содерберг? — автоматически спросил Малфой, отряхивая плечо от несуществующей грязи.

— По дороге расскажу, если будешь хорошо себя вести.

* * *

У всякого хорошего плана есть слабое место. Как правило, люди называют его «а вот об этом мы, если честно, не задумывались». Всем ясно, что от пункта А нужно добраться до пункта Б, но оказывается, между ними есть такие транзитные точки, как пункт А1, пункт А2, пункт А2(б) и так далее.

На одной из них Гарри и застрял.

Попасть в Годрикову Впадину легче легкого — один поворот вокруг оси. Это было пока единственным, с чем он справился без проблем. Второй подпункт — найти Темпуса Наратива — неожиданно вызвал затруднения. Начать хотя бы с того, что он не знал адреса, по которому жил маленький смешной маг.

Околачивание по улицам тоже не принесло результатов. Пришлось опрашивать людей, в основном используя формулировку: «Вы, случайно, не видели такого маленького, низенького человека?».Трижды Гарри послали не по тому адресу. Один раз просто послали.

Спустя час на руках у него был очередной адрес и слабая надежда на то, что этот-то вариант окажется верным. Надежда была потому, что адрес подсказал явный волшебник, а слабой она стала, когда тот добавил: «Знаете, его уже несколько дней никто не видел».

К мозоли на ноге, набитой каким-то камушком, который материализовался в ботинке за час брожения по Годриковой Впадине, добавилось неприятное ощущение под ложечкой.

Оно, в свою очередь, выросло в тяжелый страх, поселившийся в груди, когда Гарри приблизился к дому Темпуса. Несмотря на опускавшиеся вечерние сумерки, окна были темны и мертвы. Последние ярды до порога небольшого коттеджа Гарри преодолевал едва ли не дольше, чем тащился до этого через весь городок. Палочку он держал наизготовку.

Входная дверь была приоткрыта, и легонько билась щеколдой о дверной косяк.

Заклинание обнаружения выдало чье-то присутствие.

Богатым выбором вариантов действий Гарри не обладал. Бесшумно толкнув дверь рукой, он прокрался в полутемное помещение.

Ни души.

Тишина куда как пронзительней, чем скрип половиц, заявляла о затаившемся где-то в глубине дома человеке. А еще присутствовал запах, пока легкий, но мигом выдернувший на поверхность сознания воспоминание о доме Батильды Бэгшот.

Темпуса Наратива не видели несколько дней, и Гарри с горечью догадывался почему.

Почти наощупь он прокрался к входу в одну из комнат. В темноте угадывались очертания кресел и камина, а значит, это была гостиная. На полу, рядом с одним из кресел, как будто бы лежала некая груда под тканью…

Осторожно перенося вес с ноги на ногу, Гарри беззвучно шагнул ближе. И в этот самый момент проклятый камушек особенно злобно впился в натертую стопу. Гарри зашипел от боли, дернулся и боком ввалился в гостиную, рухнув на одно колено.

Выдав тем самым себя с головой.

В поле зрения что-то мелькнуло. Некая сила выдернула палочку из рук, Гарри рывком подняли с пола и приперли к стене, едва не придушив воротником его же собственной куртки. Ничего не видя перед собой и действуя больше инстинктивно, он наугад пнул противника по колену и почувствовал, как хватка ослабла. Этого было достаточно, чтобы нырнуть вбок и попытаться найти палочку, чей сухой стук донесся откуда-то из того угла…

Брошенное вдогонку заклятие придало Гарри ускорение совсем не в ту сторону. Лишь по счастливой случайности не приложившись виском о край каминной полки, он сполз по стене.

И оказался за креслом. Перед глазами плыли звездочки и пелена ярости. Саднила губа, по подбородку стекало что-то теплое, а во рту ощущался металлический привкус.

«Ах, ты так, значит…»

В данной ситуации никто не скажет, что беспалочковая магия — это неспортивно. Пальцы искрились в темноте синеватым сиянием, которое странно липло к коже, будто притянутое статическим электричеством. Кажется, он даже слышал потрескивание.

Гарри высунулся из-за кресла, чтобы скорректировать направление чар. Противник удачно встал напротив окна, и на сером квадрате отчетливо виднелся силуэт…

…и еще более отчетливо — такое же синеватое свечение.

Они оба узнали друг друга.

И оба успели произнести слова заклятий за долю секунды до этого.

Над полом гостиной на миг расцвела маленькая сверхновая, с силой отшвырнув заклинателей в разные стороны. Воздух в гостиной взорвался пылью, щепками и осколками стекла.

А затем воцарилась звенящая тишина. Вполне возможно, что она была только в голове Гарри. Во всяком случае, он был уверен, что на какое-то короткое время оглох. Закашлявшись от пыли и поморщившись от боли в позвоночнике, он попытался кое-как подняться на ноги. Или хотя бы на четвереньки.

Шорох с другого конца гостиной сообщил ему, что там так же пытаются справиться с этой непосильной задачей.

Предательски укатившаяся палочка оказалась прямо под ладонью. Гарри поднял ее и, держась за стенку, зажег огонек магического света. Пользы от этого было ноль. Круг света лишь потеснил границы пылевой завесы, увязнув в ней, а в очках осталось только одно стеклышко.

Вспыхнуло второе световое пятно. Неровно качаясь, оно приблизилось к Гарри. В расфокусе появилось лицо Северуса Снегга, в ссадинах и перемазанное в пыли. Левая бровь была рассечена до крови.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга с обострившейся неприязнью. В общем-то, только на это силы и остались.

Пыль вокруг постепенно оседала.

— Убирайтесь вон, — наконец произнес, точнее, выплюнул слова Снегг. Его заметно пошатывало.

— Почему вы отправились сюда, никому ничего не сказав? — спросил Гарри. — Откуда вы знали про Темпуса?

В голову пришла совершенно неуместная мысль: это ведь их первый полноценный диалог за весь этот день с самой весны, когда… когда один из них умер. Впрочем, разговор был таким же неприятным и предвещал много взаимных оскорблений, как и всегда.

Они снова обменялись неприязненными взглядами. Эффект был приблизительно в половину от желаемого: в разбитых очках Гарри четко видел лишь одним глазом, а Снеггу из-за травмы приходилось щурить левый. Зато в правом сконцентрировалась эталонная злоба, прямиком из палаты мер и весов.

— Вас это не касается, — хрипло огрызнулся бывший профессор. — Убирайтесь!

— Вы здесь из-за того, что видели в разуме Волан-де-Морта, да? — Догадки приходили на ходу, и Гарри хватался за них, как утопающий за возникающие в поле зрения соломинки. — Он пришел сюда, убил Темпуса Наратива… Зачем?

— Я не желаю с вами ни о чем говорить. Уйдите, либо я заставлю вас уйти.

— Значит, вы что-то уже нашли, раз торопитесь? Нет, так дело не пойдет! — Гарри поднял палочку. — Скажите, что именно вы узнали, иначе…

Снегг даже руки не поднял. Лишь шевельнул пальцами. Гарри с ужасом понял, что не может сделать ни единого движения и, потеряв равновесие, с глухим стуком рухнул на пол. Мышцы одеревенели.

Бывший профессор даже не взглянул на него, лишь молча перешагнул и скрылся в прихожей.

Гарри хотелось выть.

Он вытащил его из-под стражи! Отстаивал перед Грозным Глазом! Предал своего сослуживца! Горгулья раздери, он все эти полгода порой даже искренне винил себя за его смерть! В душе Гарри разбушевались какие-то поистине тектонические силы. Потухший вулкан старых обид, успевший зарасти лесом времени и даже приютивший пару-другую городишек под названием Возможно-Я-Тоже-Был-Неправ, взорвался, да так, что спокойная местность вокруг в одно мгновение превратилась в полыхающий пепельный ад.

Злость погребла под собой все восприятие мира. Он даже не обратил внимания на то, что каким-то образом умудрился частично избавиться от паралича.

— Ну, что, ваша взяла, да?! — заорал Гарри в темноту, не зная, слышит ли его Снегг или тот уже покинул дом. — Ну и как долго вы собираетесь так продержаться?! До первой же встречи с Волан-де-Мортом, который попросту добьет вас?! Вы будете наступать на одни и те же грабли, потому что навесили на всех и каждого ярлыки своего прошлого, даже не пытаясь разобраться, ведь вам так проще! — Шея болела от неудобного положения, и очень скоро стали ныть связки. — И ваша смерть лежит только на вашей совести! Если бы вы попытались хотя бы раз повести себя как взрослый человек, я бы не бездействовал, когда вы умирали! Я бы смог вас тогда спасти!

Сумрак ответил лишь звенящей тишиной. Впрочем, Гарри было уже все равно. Его несло.

— Хотя что я говорю! Пожалуйста, не слушайте меня и дальше! Но все, что тогда произойдет, будет только вашей виной! Каким бы смелым человеком вас ни считали окружающие, вы всегда будете лишь трусом, который так и не расстался со своими детскими страхами! Вы боитесь меня, сэр, потому что некто, на меня очень похожий, когда-то насмехался над вами! Но сейчас вы выставляете себя посмешищем! Всю свою жизнь вы страшились того, что над вами будут смеяться, а когда этого смеха вы не слышали, вы воображали его себе! Ха-ха! Вы сами смеялись над собой! Почему вы не смеетесь сейчас, сэр? Это же до смерти уморительно!

Он сам едва вслушивался в собственные слова. Это было что-то сродни битью кулаками по панели управления в попытках либо заглушить ядерный реактор, либо уже взорвать все к чертовой матери, лишь бы закончилось это мучительное ожидание неминуемой катастрофы.

Гарри был готов ко всему. К такой же мертвой тишине. Пинку ногой или Круциатусу. Зеленой вспышке Авады. К последнему, наверное, особенно.

Но не к тому, что прямо перед его лицом на пыльный пол упадет что-то вроде книги.

А затем, с тихим шуршанием, свернутая мантия-невидимка.

Изрядно озадаченный, Гарри попытался хотя бы перевернуться на спину, чтобы отыскать Северуса Снегга взглядом. Получилось не особо: большая часть тела все еще представляла собой что-то типа коряги, совершенно не желая слушать мозг.

Послышались неровные шаги.

— Прочтите, — бросил хриплый низкий голос откуда-то со стороны кресел.

— Э-э-э… Ага, спасибо, — пробормотал Гарри, гипнотизируя книжку взглядом. Та не особо торопилась перелистывать сама себя. — Слушайте, а вы можете снять чары? Пожалуйста. А то ждать долго.

— Зачем? Это же очень смешно. Вы сами пригласили меня посмеяться, мистер Поттер. Я смеюсь. Ха. Ха.

— Ха, — буркнул Гарри. — Блин.

* * *

Аластор Грюм поднял голову, в упор уставившись на Гермиону.

— Вы думаете, что мы забыли об отслеживающих чарах, мисс Грейнджер? — рыкнул он. — Они не работают. Даже если бы работали, я не послал бы туда людей, потому что это самая очевидная ловушка из всех. Наш противник — не дурак. Возможно, вы не знаете, но каминная сеть тоже была им разрушена. Он перерезал все пути, по которым мы только могли до него добраться!

— А порталы? — попробовала предположить Гермиона.

— Что в словосочетании «перерезал все пути» вам конкретно было непонятно? — Грозный Глаз хлопнул рукой по столу, из-за чего выплеснулось пол-пузырька чернил. — Взорваны почти все центральные камины, а департамент портальных перемещений теперь постоянно телепортируется в разные точки мира со скоростью три местности в секунду!

— Ну а добраться до самого магловского премьер-министра и…

— Мисс Грейнджер, это не-воз-мож-но! Мы уже попытались, но все существующие подступы к нему перекрыты! Предлагаете брать штурмом Даунинг-стрит? Чтобы наверняка спровоцировать военный конфликт? Великолепный план!

— Это безнадежно, — пожаловалась Гермиона Рону пятью минутами позже. — Но этот план с прочесыванием… Он же абсолютно провальный! Мы исходим лишь из предположения, что одурманенные заложники будут выброшены в людных местах Лондона! А если это будет еще и Ливерпуль? Эдинбург? Другие крупные города страны?

Они устроились под навесом одной из жилых палаток, спрятавшись в глубине лагеря от дождя и холода.

— Ну, Лондон — самая очевидная мишень, — ответил Рон, почесывая затылок. — К тому же под носом у магловского правительства, что их точно взбесит. И там обычно толпы прохожих, где наверняка кого-нибудь зацепит шальным проклятием…

— Знаешь, кто в основном здесь собрался? Члены семей тех, кого похитили из министерства. Гарри рассказывал, что одурманенного мракоборца удалось остановить только усиленным заклятием. Думаешь, кто-то будет в состоянии вырубить своего мужа, мать или отца…

Лицо Рона побелело. Вплоть до веснушек.

— Прости, я… я опять сказала лишнее.

— Да нет, — пробормотал Рон, покрутив пуговицу рубашки. — Я бы, наверное, смог. Все что угодно, лишь бы мой отец не стал жертвой этого плана. Я уже думал над тем, каким он будет там. Если понадобится… я сделаю все возможное. Кто угодно из моей семьи поступил бы так же.

Гермиона осмотрелась по сторонам, ища кого-то взглядом.

— Что-то долго не видно ни Носфи, ни мисс Содерберг с их противоядием, — пояснила она. — Если оно и вправду существует, то задача станет намного легче. По крайней мере, не придется никому разбивать голову. — Девушка немного помолчала. — И Гарри почему-то не отзывается.

— Может быть, этот Темпус Наратив сейчас не дома.

— Наверное.

* * *

Тело Темпуса они перенесли из гостиной на террасу. В мысленном ежедневнике Гарри добавил для себя еще одну задачу — когда все закончится (если закончится), он вернется сюда и позаботится о похоронах маленького смешного мага.

Пока что пришлось ограничиться наброшенной на труп простыней.

Все это было проделано при абсолютной тишине. К своему стыду, Гарри признался сам себе, что вздохнул свободнее, когда видимое присутствие смерти покинуло дом. Поднявшийся к вечеру сырой ветер выдул из гостиной ее последние следы.

Вероятно, им стоило растопить камин, но Гарри для себя решил, что они и так слишком много своевольничают в доме погибшего, а Снегг просто не стал поднимать этот вопрос.

В качестве молчаливой альтернативы была зажжена лампа на каминной полке.

Неровный желтый свет выхватил стены гостиной. Большая их часть, особенно угол, который Наратив отвел под рабочее место, напоминала бумажную чешую. Здесь было огромное количество мелких и крупных листов с заметками и набросками, часть покойный хозяин даже развесил на бечевке, как фотографии. Кое-где виднелись проплешины. По всей видимости, там были те записки, пачка которых сейчас и торчала из потрепанного дневника, найденного бывшим профессором.

— Зачем он убил Темпуса? — невольно спросил Гарри, оглядывая эту странную настенную летопись, разбросанную во времени. Имени Волан-де-Морта он решил деликатно избегать. — Тот знал что-то такое, что не должен был знать никто?

— Он просто мог убить. Этого вполне достаточно.

«Ну да, — подумал Гарри. — В общем-то, для Тома это уже веский аргумент. Он всегда делал что-то просто потому, что мог это сделать».

Он уселся на стоявший поблизости стул и открыл дневник Темпуса на том месте, которое было заложено заметками.

Разобраться в написанном было нелегко. Разум маленького волшебника никогда не задерживался на одной идее дольше, чем на секунду, он скакал от мысли к мысли, как танцор на углях. Помимо этого, Темпус Наратив не имел привычки фокусироваться на том, что люди сочли бы действительно существенным. Он был одной из тех личностей, что, стоя у подножия величественных гор, с куда большим интересом разглядывают попавший под ботинок камушек.

Как будто этого было мало, иногда он смешивал диалекты самых разных времен. Его английский временами мутировал во что-то совершенно нечитабельное.

Гарри полистал дневник. Затем почитал заметки. У него складывалось ощущение, что Снегг отдал ему эти записи в качестве издевки. В конце концов, он же сам все это успел прочесть, так почему бы и не объяснить вкратце?

— Все, что я понял, — медленно начал Гарри, — так это то, что он участвовал в исследованиях Батильды Бэгшот где-то в Шотландии. И там было что-то связанное с древней магией. Но где конкретно это место — непонятно. Но В… Сами-Знаете-Кто знает, где оно находится, ведь так? Сэр, вы ведь видели его разум, вы…

Слова застряли в горле.

Северус Снегг смотрел на него в упор, и тени от лампы странно падали на худое изможденное лицо. На доли секунды Гарри почудился череп, разве что растительности на нем было больше, чем это обычно полагается костям. Он не видел глаз, лишь две точки отражающегося света, но где-то за ними скрывался настоящий ад.

Так же молча бывший профессор отвернулся.

Гарри сообразил, что какое-то время вообще не дышал от ужаса.

«Я несколько лет бок о бок сосуществовал с разумом Волан-де-Морта в моем собственном, — подумал он. — И минуты, когда тот заявлял о своем существовании, были не самыми приятными в моей жизни. Это было очень… больно. Но по-настоящему в его разуме я никогда еще не оказывался».

Даже если Снегг что-то еще и видел там, для него наверняка было настоящей пыткой вспомнить все детали до единой. Тут Гарри не мог его осудить.

В некоторой растерянности он снова полистал страницы дневника, больше пытаясь отвлечь себя от неприятных мыслей, чем найти что-то существенное. Некоторые записи Наратив, по всей видимости, делал за едой, и страницы были полны то липких, то жирных пятен.

Гарри попалась пара особо перепачканных джемом листов, которые никак не желали отлипать друг от друга. Попытавшись развести их пальцами, он сдался, взял со стола железную линейку и просунул ее между страницами. С каким-то всасывающим звуком, словно кто-то отдирал наклейку, листы наконец разлепились.

На одной из них красовался рисунок трех статуй на постаменте, на котором был изображен знак Даров Смерти.

Второй раз за пять минут Гарри забыл, как дышать.

А затем, когда сердце перестало колотиться в горле, он неверной рукой полез в карман и достал ту самую фотографию. Сличил рисунок и снимок. Изобразительные навыки Темпуса Наратива были на уровне ребенка, и это сыграло на руку. Как все тот же ребенок, в первую очередь он нарисовал самые характерные признаки — символ на постаменте и шары синего света в груди у каменных истуканов.

«Эта штука находится там, — мелькнула мысль-молния. — На том месте, которое искал Волан-де-Морт в документах Батильды».

Гарри взглянул на Снегга. Тот забился в кресло и теперь неподвижно сидел, глядя в одну точку.

Стоит сказать ему… или же нет? Как Гарри понял, он точно так же собирался отправиться на поиски этого места, имея на руках лишь смутные записи Темпуса и надежду не быть убитым в первые же пять минут. Отчаяние того уровня, когда человек выходит с пульверизатором для цветов против лесного пожара, при этом смертельно боясь огня.

И еще это его состояние… Он ощущался как одна сплошная полузажившая рана, которую растерли крупной солью и сверху плеснули уксусной кислоты. Не было никаких гарантий, что в какой-то момент бывший профессор попросту не сломается.

Может, стоит просто взять мантию-невидимку и…

— Если вы что-то обдумываете втайне, мистер Поттер, то не нужно так сверлить взглядом собеседника, — произнес Северус Снегг, все так же не глядя в его сторону. — Это все равно что орать в ухо.

— Ладно.

«После того, как я не дал ему уйти с этим дневником, он меня тем более так просто не отпустит, в том числе и назло».

Гарри уселся в соседнее кресло и протянул ему снимок и раскрытый дневник.

— Сэр, этот снимок…

Снегг вздрогнул, едва взглянул на фото.

— Я знаю это место, — хрипло произнес бывший профессор. — Он его искал.

— Хагрид выловил фотоаппарат вместе с этим снимком в Черном озере, — Гарри старался не думать над абсурдностью собственных слов. — Значит, это место где-то неподалеку от Хогвартса. Черное озеро ведь проточное, так? Видимо, одна из впадающих в него рек и принесла! И если мы пойдем по берегу…

— Насколько я помню, в Черное озеро впадает две небольшие реки. И есть большая вероятность, что это озеро только часть подземной сети озер, которые также могут быть проточными. Так берега какой реки вы собираетесь исследовать?

Гарри открыл и закрыл рот.

— Но ваш собственный план не имел даже этого! — запротестовал он.

— А я говорил, что у меня был какой-то план? — резко ответил Снегг.

— Вы что, собирались вслепую отправиться на поиски?

— У меня был выбор?

— Вы могли обратиться за помощью!

— Ну и к кому же, интересно?

Спор зашел в тупик. Снегг играл за циничную логику, и фигуры Гарри оказались в цейтноте. С другой стороны, он действительно был прав: у них меньше суток на то, чтобы найти Волан-де-Морта, а перспектива исследовать берега всех рек, что потенциально входили в бассейн Черного озера, выглядела еще более сомнительной, чем поиски наугад. Одно дело, когда ты надеешься, что выпадут две шестерки, и другое — когда ты в точности знаешь, сколько вариантов комбинаций тебе придется перебрать.

Гарри сжал виски ладонями.

— Что мы еще знаем об этом месте? — Он схватил дневник и начал спешно его листать. — Должна же быть еще какая-то зацепка…

— У меня был всего один ориентир, — медленно, не то раздумывая, не то неохотно делясь сведениями, пробормотал бывший профессор. — Это место должно иметь запредельный уровень концентрации магии, если оно является тем самым источником. Места с повышенным магическим фоном могут быть обнаружены либо путем замеров, либо с помощью некоторых существ. — Снегг рассеянно дернул жидкий клок волос на подбородке. — У меня имелся один кандидат. Правда, его пришлось бы все время таскать в сумке, поскольку книги летают так себе.

Вспомнив «Полное Описание», Гарри нервно хмыкнул. Укус на ноге все еще саднил, и довольно неприятно. Что там Гермиона рассказывала о драконьей тяге к магии?

— А зачем ей нужно было летать? — спросил он.

— Мистер Поттер, а вы предпочли бы исследовать большую местность с высоты птичьего полета, или вас настолько сильно тянет к земле?

Гарри уставился на Снегга так, словно увидел его впервые. Ну конечно же…

Самое лучшее время при сборе паззлов наступает тогда, когда картинка готова почти целиком, а у тебя под рукой всего несколько фрагментов и ты четко видишь, куда должен быть уложен каждый из этих маленьких картонных сволочей, отвлекавших тебя на протяжении всего процесса. В их деле не хватало одного-единственного кусочка, и он-то все это время и лежал на краю стола, отложенный до лучших времен, когда его назначение станет ясным.

Всего пару часов назад Гермиона рассказывала, что не только драконы имеют тягу к местам с повышенным магическим фоном.

— А что насчет феникса, сэр?

* * *

Вдалеке зазвучал так ожидаемый многими гонг. Аластор Грюм гулко вздохнул, прикрыв рукой единственный глаз.

— Все свободны, — бросил он.

Небольшая снаружи, изнутри эта палатка по масштабам могла перещеголять Зал Совета, а на время инструктажа смогла вместить в себя всех, кто пришел в лагерь. Дополнительное собрание они проведут поздно вечером: еще не закончилась регистрация новоприбывших.

Грозный Глаз смотрел на то, как рассасывается человеческая масса. Впервые в своей жизни он посылал столько людей на дело, которое вполне может обернуться десятками жертв. Он даже не говорил им ничего о Волан-де-Морте. Лишь обошелся туманными фразами в духе «некая террористическая группировка».

«Но, по крайней мере, я морально подготовил их», — подумал он.

Однако в воздухе витала некая атмосфера недоверия. Весь инструктаж над головами летали странные шепотки, и имя Волан-де-Морта Грюм дважды услышал собственными ушами. Вернее, одним ухом и половинкой второго.

И даже с такими подозрениями мало кто уходил из лагеря. Престарелый мракоборец видел перед собой десятки пар испуганных глаз, но никто не вскакивал и не бежал к выходу с криками: «Все пропало!» Может быть, ему стоило быть с ними чуть искренней?

Или все дело в том, что они еще помнили последствия той бойни в Хогвартсе, которую никто не успел предупредить?

Внезапно Грозный Глаз услышал, как к нему приближаются чьи-то быстрые энергичные шаги. Не успел он поднять голову, как прямо перед ним хлопнулся на стол потертый чемодан.

— Противоядие. — Светловолосая женщина бросила эти слова быстрее, чем Грюм успел что-то спросить. Щелкнул замок, и чемодан развернулся своим содержимым к нему. — От дурмана, под которым завтра будут заложники.

Стоявший за ее спиной рыжий вампир Носфи ухмыльнулся и приподнял берет в знак приветствия. От такой наглости Аластор Грюм на миг потерял дар речи и вскочил на ноги, с грохотом уронив стул.

— Ты, сукин сын… — начал он, выхватив палочку.

— Он сукин сын, но сейчас он наш сукин сын! — вклинилась женщина, предупредительно подняв руку. — Ваш сотрудник, мистер Поттер, в знак доверия отдал ему жетон, если что. А теперь, будьте так добры, позвольте проинструктировать вас насчет антидота. Как видите, это синее вещество в капсулах, которые необходимо разламывать. При контакте с воздухом противоядие принимает газообразное состояние, поэтому ломать капсулу нужно перед лицом пострадавшего. Вещество впитывается через слизистую и действует в течение пяти секунд. Здесь сто таких капсул.

— Вы кто такая? — рыкнул Грюм, слегка огорошенный водопадом слов. — И откуда это у вас?

— Свёль Содерберг, к вашим услугам. А противоядие… считайте, что это подарок от сочувствующей стороны.

— Это от Снегга, — простодушно поспешил на помощь Носфи.

Мисс Содерберг покосилась на него и устало сжала переносицу.

— Умница, но лучше б ты промолчал.

— Так-так, — Грюм едва взглянул на содержимое и захлопнул крышку чемодана. — Думаете, что я доверюсь вашей компании?

— Нет, я так не думаю. Но я спрошу вас, сэр: имеете ли вы хоть какое-то право нам не поверить? — спросила мисс Содерберг, сложив руки на груди. — Исходя из предположения, что это, — она кивнула в сторону чемодана, — единственная возможность бескровно провести завтрашнюю операцию?

— Или сорвать ее.

— Если бы лично я хотела ее сорвать, то сделала бы это пять минут назад, когда вошла сюда на пару с вампиром. Дело на один укус, сэр.

— То есть, вы приходите ко мне, демонстрируете какое-то подозрительное вещество, угрожаете и пытаетесь выдать все это за бескорыстную помощь? — Грюм тяжело оперся на стол костяшками пальцев, сверля взглядом вампира за спиной мисс Содерберг.

— Ага, — отозвался Носфи. — Это, как там грицца, и есть «чемоданность».

— «Дипломатия», — поправила его мисс Содерберг. — Да, что-то вроде этого, сэр. Вы можете нам поверить. Можете не поверить. Но в обоих случаях получите разный исход, и то, насколько плох будет один из них, зависит только от вас. Не от меня, и уж тем более не от Носфи.

Грюм, все так же держа насвистывающего какой-то мотивчик Носфи на прицеле, открыл чемодан. Достал одну из капсул с нижнего ряда и внимательно посмотрел сквозь нее на свет.

— Значит, противоядие, мисс Содерберг? — спросил он.

— Да.

Даже змея не делает бросок с такой скоростью, с которой Грозный Глаз разломал капсулу и сунул ее к лицу женщины. Вырвался клуб синего дыма.

Несколько секунд ничего не происходило.

Затем ничего не произошло и в последующие несколько секунд.

— Вероятно, эта доза могла спасти кого-то завтра, мистер Грюм, — холодно произнесла Свёль Содерберг, едва рассеялось синее облачко. В глазах женщины поблескивала сталь.

— Не вы одна хотите помочь этим людям! — рявкнул Грозный Глаз. — И руководить операцией будете не вы, мисс, так что поумерьте свой тон. — Он аккуратно защелкнул чемодан. — Если завтра что-то пойдет не так, ответственность за все смерти ляжет на мои плечи, а не на ваши, поэтому прекратите воображать себя героем в белом плаще. Уж белое-то герои точно не носят, примите к сведению, что это непрактичный цвет.

— Я знаю, сэр. Значит, теперь вы доверяете?

— Да, горгулья раздери. Примите мою искреннюю благодарность и все такое, — раздраженно проворчал престарелый мракоборец. — Но чтобы это чучело, — рыкнул он, указывая на Носфи, — не шастало по лагерю, я понятно выражаюсь? И никаких «но»!

— Где вы были все это время? — Гермиона в одну секунду оказалась рядом с ними, едва парочка покинула палатку Грюма. — Вы принесли противоядие?

— Да, — кивнула мисс Содерберг. — Извините, Носфи не вовремя вспомнил, что ему нужно приглашение, чтобы войти в лагерь.

Носфи шмыгнул носом.

— Я же должен придерживаться каких-то правил, — объяснил вампир и поковырял в зубах острым ногтем. — По крайней мере, так затирают в буклетах, которые раздает «Общество ночных джентльменов». Ну ладно, покеда, а то Грозный Глаз меня испепелит.

Кроваво-красный туман расстелился по земле, смачно выругался, наткнувшись на ноги подошедшего Рона, и исчез.

— Слушайте, по поводу того инцидента в очереди… — начала Гермиона, но мисс Содерберг отмахнулась.

— Забыли.

— Ладно, — Гермиона чуточку посветлела лицом. — Тогда давайте вот о чем поговорим: как вы провернули тот трюк с камином Азкабана?

— А вам для чего нужна эта информация?

— Я вот о чем подумала, — девушка приняла слегка отстраненный вид. — Грюм сказал, что взорваны почти все центральные камины, что отвечали за связь в стране, но про «все» речи не было. Мощности даже одного камина должно хватить, если нам нужно попасть в один-единственный на всю страну.

— И что же это за камин?

— Один из четырехсот, что находятся в здании Парламента.

— По закону, магловское правительство должно решить вопрос начала войны на собрании Парламента, так? — затараторил Рон. — Ну, по крайней мере, я так понял со слов Гермионы. Это же самый легкий способ попасть к их премьер-министру! И убедить, что они делают большую глупость.

— К тому же, я почти уверена, что премьер-министр может находиться под чарами Волан-де-Морта, — продолжила Гермиона. — На тот случай, если что-то пойдет не так и он откажется выдвигать это предложение на рассмотрение парламентом.

— Да, но что я могу сделать в таком случае? — Мисс Содерберг нахмурилась.

— А кто тогда взломал камин в Азкабане, пользуясь уязвимостью в сети?

— Ну… это было достижение одних моих знакомых. Даже знакомых знакомых. Они, как бы вам проще объяснить…

Мисс Содерберг объяснила. А затем, не увидев понимания в глазах, объяснила еще раз.

— Получается, — Рон заговорил очень осторожно, словно вышагивая по невидимой тонкой леске смысла над пропастью бреда, — эта группа магов… ищет и использует жуков, так? Чтобы… э-э-э… эффективно жить? А какое отношение жуки имеют к каминам? Они же, вроде бы, ну, горят.

— Это не жуки, которые жуки, а… ну, другие жуки [3]. В общем, один из них рассказывал мне об экспериментах вроде полета на ведре. Ты берешь ведро, становишься на него, а затем это ведро притягиваешь к себе и тем самым тянешь и ведро, и себя [4]. Это странно, у него ничего не получилось, но он был уверен, что просто нужно стать особым образом.

— Ага. — Рон дико покосился на мисс Содерберг. — И жуки ему говорят, как это делается?

— Не знаю, но пару раз он пытался стукнуть меня по голове банкой газировки, проверяя, телепортируюсь ли я [5].

Лицо Гермионы посветлело.

— Кажется, я поняла, что вы имеете в виду, — произнесла она.

— А я нет, — буркнул Рон. — Особенно про жуков. И ведро. Почему ведро, а не метла?

— Они ищут не настоящих жуков, Рон, а ошибки и недочеты в системе магии, которые позволяют буквально взламывать ее, — пояснила Гермиона. — И это… безумно, но гениально! А эти волшебники, они могут нам помочь?

Мисс Содерберг покачала головой.

— Боюсь, их ничто не вытащит в обычную жизнь, — произнесла она. — А если это еще и связано с опасностью, то они точно не согласятся. К тому же я не знаю, где они сейчас, но…

Она вдруг уставилась в одну невидимую точку и хлопнула себя по лбу.

— Ну конечно! Перед той вылазкой в Азкабан один из них написал подробное руководство по взлому каминной сети, ее переподключению и системе обхода через французские камины. Мы забыли его на том судне, где размещалась пиратская радиостанция. Оно точно должно быть в вещдоках мракоборцев.

— Не думаю, что что-то из них пострадало при нападении, — Гермиона бросила на Рона торжествующий взгляд. — Теперь дело за малым: рассказать Грозному Глазу об этом плане!

Девушка победно вскинула кулак в воздух.

— Вынужден вас разочаровать, дамы, — пробормотал Рон, заглядывая за полог палатки, — но Грюм уже куда-то смылся. Что будем делать? Караулить его?

— Как — смылся?

Рон едва не подскочил на месте, резко развернувшись на каблуках.

— Джинни?!

— Рада видеть вас здесь, — Джинни слегка натянуто улыбнулась, однако улыбка как-то странно вязалась с тревожным выражением лица. — Хотя, без обид, сейчас я хотела бы видеть Грюма. Нужно, чтобы он кое на что взглянул.

* * *

— Всех, кто прибыл сюда раньше, тут же поставили на охрану стадиона. Большую часть, конечно же, отвели под Грохха, но нам тоже досталось по солидному куску периметра с расчетом, чтобы на соседних постах могли услышать твой свисток или заметить сигнальные чары. В общем, — вздохнула Джинни, отводя ветку, — ничего не происходило, мне надоело стоять тут битый час, и я решила немного углубиться в лес.

— Ага, и тебя благополучно могли прибить за первым же деревом, — буркнул Рон. Он с треском ломился сквозь мокрые кусты, словно разъяренный лось, едва успевая увернуться от очередной распрямившейся ветви и душа из капель. Сейчас он дико завидовал мисс Содерберг, которая осталась в лагере. — Почему ты вообще покинула Хогвартс? Там безопасно, а здесь тебе точно не место…

— Ну извини, я не подумала, что тем самым испорчу тебе сдачу нормативов на звание «Самый ответственный брат»!

Гермиона раздраженно провела рукой по волосам, чтобы вытащить очередной забившийся сухой лист.

— Если вы не прекратите семейные разборки, — рявкнула она, — то мы точно привлечем кого не следует. Лучше помолчите и присмотритесь: вам не кажется, что тут какое-то неестественное освещение?

Они остановились на небольшой прогалине. Рон тревожно осмотрелся по сторонам, обхватив себя за плечи.

— Что-то есть, — пробормотал он.

— Значит, мы уже близко, — Джинни понизила голос до шепота. — Да, кажется, нам в ту сторону.

Они прошли еще немного. И еще. А затем замерли. Идти дальше троица не решилась по очень, очень объективной и серьезной причине, которая перегородила им путь.

— Если вы сейчас скажете, что я одна это вижу, — деланно спокойным тоном произнесла Джинни, — я готова сию минуту без возражений отправиться в психиатрическое отделение Мунго.

— Да нет, — тихо ответила Гермиона. — Возможно, меня направят туда же.

Рон просто молча разинул рот.

— Оно… синее… — прошептал он наконец, с третьей попытки справившись с собственными связками. До этого вырывались лишь сиплые нечленораздельные звуки.

Ум Гермионы, который постоянно нуждался в пище в виде загадок, фактов и просто головоломок, сейчас переживал некоторый шок, как голодный человек, оказавшийся у шведского стола с блюдами очень странного и невероятного происхождения. Подсознательно девушка чувствовала, что на этот раз оказалась перед лицом явления, которое метафорически представляло собой самую большую дробилку для орехов. Разве что орехом выступал человеческий мозг.

Кроссворд, который при попытке решить его десять раз перестроит колонки и, скорее всего, разгадает тебя самого.

— Я не знаю, что это, — пробормотала Джинни. — Это не похоже ни на ловушку, ни на какие-либо другие чары. Я впервые вижу что-то подобное. Оно как туман, только… не туман. И… вы только посмотрите, что в нем происходит!

— Оно меняет структуру всего, чего касается, самым невероятным образом, — голос Гермионы звучал слегка деревянно. — Живое в неживое, и наоборот. Твердое в жидкое. Растение — в животное… Растягивает время, как полотно, и ускоряет его…

Девушка повернулась к спутникам. В ее глазах было что-то вроде благоговения, но того рода, которое может испытывать животное, оказавшееся перед оскаленной мордой хищника и вдруг осознавшее всю его убийственную красоту.

— Это магия в ее первоначальном виде, — произнесла Гермиона. — До того, как она стала нашим привычным волшебством. Но откуда?..

Рон взглянул на клубящееся нечто, испускавшее мерцающий синий свет. Говорят, если долго всматриваться в бездну, то бездна начнет всматриваться в тебя. На протяжении веков самая человеческая реакция в данном случае всегда была одна — ткнуть бездне палкой в глаз и посмотреть, что будет дальше.

Он осторожно поднял небольшой камушек и взвесил его на ладони.

— Всего лишь маленький эксперимент… — пояснил он свои действия девушкам.

— Рон, я думаю, не стоит этого делать, — Гермиона потянула его за край рубашки подальше от синего марева. — Может произойти все что угодно!

— Ну, вот мы и узнаем, что именно, — Рон приготовился к броску, и в этот момент Джинни отчаянно зажестикулировала.

— Стойте! — громким шепотом сказала она. — Прислушайтесь.

Все трое навострили уши. Ничего. Все, что слышал каждый — легкий, едва уловимый звон и шуршащие, шероховатые, а порой органические звуки, с которыми что-нибудь превращалось в очередной раз, не останавливая ни на секунду слегка тошнотворную череду смены обликов и состояний.

— Я слышала голос. Человеческий голос, — смущенно произнесла Джинни, когда Рон и Гермиона вопросительно посмотрели на нее. — Он доносился оттуда. Мне даже показалось…

Она умолкла.

— Что показалось? — нахмурилась Гермиона.

— Наверное, я просто очень волнуюсь за него, — вздохнула Джинни. — Но я услышала голос Гарри.

— Он уже очень долго не выходит на связь, — Рон побледнел. — О черт… Эй, Гарри! Гарри! — заорал он и кинулся к мареву.

Джинни и Гермиона едва успели поймать его на полпути.

— Ты что творишь?! — шикнула на него Гермиона. — Его не может там быть! Мы не знаем свойства этой… магии, а ты очертя голову бросился в нее, как в какой-то пруд!

— К тому же, мне только послышалось, — поддержала ее Джинни. — Я сама не уверена, хотя обычно я легко узнаю его голос. Может быть, эта штука так отреагировала на мои мысли?

— Ладно, ладно, — раскрасневшийся Рон сдался. — Я погорячился. Да, это было глупо. Отпустите, а?

— Хорошо, пообещай, что ты больше ничего не выкинешь, — ответила Гермиона.

— Обещаю.

Едва девушки разжали руки, как камешек, брошенный Роном, описал идеальную дугу и скрылся в синем свечении.

Несколько секунд никто из троицы даже не думал дышать. Три пары округлившихся от ужаса глаз наблюдали за маревом.

Ни стука упавшего камня. Ни всплеска. Ни самого камня. Он не породил даже завихрений. Он пролетел сквозь синюю завесу так, словно это он сам был чем-то эфемерным и бесплотным, а не странное свечение, и попросту исчез.

Бездна продолжала так же равнодушно всматриваться в сгрудившихся у ее края молодых людей, разве что теперь ее «взгляд», наверное, должен был содержать легкий намек на вопрос: «А что дальше-то?»

Они выдохнули с облегчением.

— Согласен, я дурак, — пробормотал Рон, на чьем лбу проступили бусинки холодного пота. — Я просто… сорвался, извините.

— Вот и славно, — севшим голосом ответила Гермиона. — А теперь давайте уберемся отсюда подобру-поздорову.

* * *

— Я вам запрещаю кого-либо вызывать сюда!

— Да, но…

— Что «но»? Вы хоть понимаете, куда мы отправляемся? Нет, если вы горите желанием повесить себе на шею вину за пару-другую жизней, то пожалуйста, я вас не неволю! Но в таком случае тащите их туда сами, без меня!

— Сэр, я вас прекрасно понял, но выбивать у меня из рук сквозное зеркало было лишним.

Снегг перевел взгляд на валявшиеся на полу осколки.

— Соберете как-нибудь, — раздраженно бросил он и вышел из гостиной, словно нарочно наступив на один из осколков.

«Просто поразительно, — подумал Гарри, глядя тому вслед. — Стоит лишь слегка начать ему сочувствовать, как он выкидывает такое, что хочется задушить». Любой разговор с бывшим профессором превращался в целый квест по обезвреживанию взрывного устройства, где почти каждый провод вел к мгновенной детонации и лишь один теоретически мог отложить ее на какой-то срок.

По счастью, этот день и так опустошил все эмоциональные резервы Гарри, поэтому второго убийства в этих стенах (вероятно, на сей раз с особой жестокостью) пока что не случилось.

В остатки оконных стекол робко, словно крайне вежливый гость, застучали первые капли дождя.

— Репаро.

Осколки зашуршали, собираясь в единое целое. В руки Гарри прыгнуло сквозное зеркало без единой трещины. Он попытался вызвать Гермиону. Поверхность зеркала осталась мутной и безжизненной.

— С-сволочь, — прошипел он, плюхнувшись обратно в кресло.

Отправиться самому? Да, хороший вариант. Гарри постучал пальцами по подлокотнику. Даже если не брать во внимание обострившуюся неприязнь, которая давила любую попытку мирного сотрудничества на корню, Снегг был самым слабым звеном этого плана. Он явно боялся Волан-де-Морта. Периодически терял контроль над собой. Если где-то в пути его свалит очередной из этих приступов, возиться с ним придется Гарри.

Возможно, сейчас самое время собирать все записи Темпуса Наратива и тихонько уходить. Без феникса бывший профессор никуда не попадет.

Гарри взял раскрытый дневник и полистал его в последний раз. Треть листов была относительно чистой, и он автоматически открыл ту страницу, где находились предсмертные записи Темпуса. Он их уже видел, но, пожалуй, стоило прочесть еще раз перед дорогой — на случай, если была упущена какая-то важная зацепка.

Стоило упомянуть тот факт, что тексты маленького волшебника также могли вызвать орфографический инфаркт у сколько-нибудь грамотного человека.

«День 28 (или 17, или 21), синтябрь (?), 1998 год. Сиго дня прогуливался у стараго кладбища и заметил што двое мужчин (наверное век 13 или 14) говорили об адной из могил, и когда я приблизился то абнаружил што они говорят об могиле Игнотуса Певерела. Адин был его сын и говорил што отец на самом деле прапал бес вести а могила была необходима потому што прошло много лет а он так и не нашолся…»

Последние слова буквально выжглись сами собой на сетчатке, словно были написаны не чернилами, а чистым светом сварочного аппарата.

Гарри ощутил холодок в пояснице. Инстинкты фестуса почуяли улику, но все, что он пока мог — это бросить еще один странный факт в пакет для вещдоков.

«Снова Дары, снова Певереллы, — лихорадочно прыгали мысли. — Один из моих далеких предков, который также имел отношение к той древней магии, что вернула меня, Волан-де-Морта и Снегга к жизни и разорвала реальность… А сейчас я собираюсь, по всей видимости, к ее источнику, куда уже устремился Том. Что-то еще будет?»

Спохватился он лишь тогда, когда снова услышал шаги в прихожей. Нет, к сожалению, ему не улыбалось продолжить путь в одиночку.

— Поднимайтесь, — хрипло произнес голос бывшего профессора. — Мы отправляемся.

Северус Снегг стоял в мокром дорожном плаще на пороге гостиной. Полуседые волосы потемнели от дождя, и теперь он почти напоминал прежнего себя, разве что серый шарф плохо скрывал нелепую бородку.

К стене была прислонена пара метел.

Взгляд Гарри приковался к ним. Он что-то не припоминал, чтобы видел на улицах стоянку для метел напрокат.

— Сейчас не время для любезных расшаркиваний, — Снегг мгновенно считал его мысли по лицу. — Если вам так будет проще, я оставил деньги хозяевам.

— Сэр, а как же «фордик» Ро… Хьюго? Можно было взять его.

Бывший профессор наградил его тяжелым взглядом.

— Это чудовище на колесах? Увольте. Я сыт по горло. Во-вторых, чем сложнее будет техника, тем хуже.

— Почему?

Снегг с секунду пристально смотрел на Гарри, будто раздумывая, а стоит ли вообще тратить время на объяснения.

— Как вы думаете, что будет на том месте, которое мы ищем?

— Ну… по всей видимости… там вообще, вроде бы, было упоминание о развалинах замка, а еще эти три статуи…

— Очень высокий магический фон. Намного выше, чем вы, может быть, видели до этого, и, возможно, даже выше, чем где-нибудь еще в мире, потому что… — Снегг на секунду сбился, сжал переносицу пальцами и продолжил чуть тише: — Сами-Знаете-Кто уже не один день исследует это место, и я точно знаю, что определенных результатов он достиг. Необязательно успешных. Любой механизм сложнее зачарованной палки с прутьями проживет там не дольше, чем кусок сахара в кипятке. И людей это тоже касается, мистер Поттер.

— Погодите, постойте, а мы? — Гарри отшатнулся. — А как тогда там выживем мы?

— Очень просто. Мы — аномалии той же природы. Не забывайте, что вы уже не совсем обычный человек и не совсем обычный маг. Вы так же, как и я, и… он, теперь в какой-то степени порождение этой древней магии, нравится вам это или нет. Если вас интересуют экзистенциальные вопросы, — тут бывший профессор криво усмехнулся, — можете как раз задаться одним: вправе ли вы отныне вообще считать себя собой? Или вы уже что-то иное?

* * *

— Мы должны рассказать Грюму! Вдруг эта штука как-то перекинется на лагерь, и…

— Ну и что мы ему расскажем? — Гермиона резко развернулась к Рону. — О древней магии? Записях Батильды Бэгшот?

— Да! Послушай, у нас налицо что-то типа утечки, ну, как если бы кто-то сваливал отходы после неудачных магических экспериментов. Откуда она, почему — никто не знает! А что, если это только первые звоночки? Сначала воскресают люди, потом возникают эти… аномалии реальности, а теперь где-то забыли закрутить вентиль и в наш мир стала просачиваться какая-то светящаяся жуткая хрень!

— Рон, мы стоим сейчас в очереди на кухне, тут вокруг полно взвинченных людей, мог бы ты все-таки потише…

— Не могу! А если кто-то сунется туда? Или, я не знаю, это все-таки уловка Сама-Знаешь-Кого?

— Если честно, я сомневаюсь, — ответила Гермиона. — Две порции, пожалуйста, одну ему и одну мне, спасибо… К тому же Грюм точно не тот человек, который нам нужен. Он скажет что-то типа «магоэкологические проблемы — это не ко мне», да и все.

— Хорошо, но почему именно здесь и сейчас…

— Рон, — вздохнула Гермиона. — Я не знаю.

— А связаться с Гарри пробовала?

— Да. Он не отвечает.

Они примостились у свободного края одного из столов. Рон приметил совсем рядом знакомую белобрысую голову.

— Похоже, — тихо шепнул он Гермионе, — дела Малфоев совсем плохи. Еще немного, и он ложкой дно тарелки проскребет.

Девушка взглянула на Драко, который сидел сгорбившись над своей порцией и, похоже, не видел никого вокруг себя. Отсюда хорошо было заметно, что дорогая рубашка, ставшая камнем преткновения в перепалке с Гестией Джонс, носила следы не самой умелой починки.

— Родословная — это не кошелек, откуда можно горстями брать деньги, — пробормотала Гермиона. — А вот долговые расписки она вполне способна предъявить.

— Судя по всему, последнее время они ими растапливают камин, — ответил Рон и чуть повысил тон: — Эй! Приятного аппетита, что ли.

Драко Малфой вздрогнул, дико покосился на него и что-то пробурчал в ответ, отодвинувшись.

Рон посмотрел на Гермиону, заговорщически улыбнулся, а затем крикнул вновь, приложив руки ко рту на манер рупора:

— Как тебе семейная кухня? Моя мама готовила, между прочим!

— А вот это было лишнее, — покачала головой Гермиона, глядя на поперхнувшегося Малфоя-младшего.

— Он притворяется, — хмыкнул Рон. — Голод не тетка, минуты не пройдет, как забудет. Присмотри за моей порцией, хорошо? Я захвачу ужин для Джинни, пока она на посту.

Гермиона осталась сидеть на пару с Драко, чей кашель с каждой секундой приобретал все более театральный оттенок.

Она иронично подняла бровь. Комедийная сцена явно затягивалась.

— Могу по спине похлопать, — предложила Гермиона.

Драко, похоже, вспомнил недавний подзатыльник, поэтому в последний раз кашлянул в кулак и пробормотал:

— Пожалуй, не стоит.

И в явной попытке забрать тарелку, чтобы убраться подальше, сделал движение руками.

В воздухе.

Затем перевел взгляд на стол и растерянно заморгал.

— Что за… Да вы издеваетесь! Грейнджер, твоих рук дело?!

Гермиона, в ужасе расширив глаза, смотрела на то самое место, где только что была тарелка.

— Это не смешно!

«Она стояла прямо тут, — мысли Гермионы, как стрелка сейсмографа, фиксировали показания только что произошедшего. — А затем она на доли секунды замылилась… И исчезла».

— О нет, — прошептала девушка в пустоту. — Оно как раковая опухоль… Дает метастазы и расползается все дальше… и дальше.

* * *

«Я уже думал однажды, что смотрю на Хогвартс последний раз в жизни. Интересно, если я посмотрю на него сейчас, он будет должен мне за вторую смерть, если вдруг и она не состоится? Хотелось бы узнать, полагается ли какая-то компенсация за ее просрочку».

Хотя, если подумать, эти полгода временами были не так уж и плохи. Поэтому в качестве возмещения сойдут.

Гарри отвернулся от силуэта замка, который на этот раз, по крайней мере, не горел. Менее живописно, конечно, но намного предпочтительней. Теперь впереди была хижина Хагрида, окна которой неровно светились, будто бы лесничий решил обойтись без камина и развел костер прямо посреди пола.

Старый пес Клык нехотя брехнул один раз, когда мимо него прошел невидимый силуэт, и заскулил. Гарри осторожно почесал седую морду волкодава и заглянул в одно из окон. Хагрида не было дома, а феникс беспокойно возился на своем насесте.

— Извини, дружище, — шепнул Гарри Клыку. — Но сегодня по плану у нас кража со взломом.

Под громким словом «взлом» подразумевалось просто отодвинуть огромный тяжелый засов. Едва это было сделано, Клык тут же протиснулся между дверью и косяком всей своей здоровой тушей, процокал когтями по полу хижины и влез на кровать хозяина, где и свернулся калачиком.

— А ты значительно подрос, — пробормотал Гарри, взглянув на феникса. Перед ним словно бы сидела копия Фоукса, но чуть поменьше.

Птица покосилась на Гарри круглым желтым глазом и переступила с ноги на ногу, шурша опутенками. Ее оперение испускало свет, эквивалентный небольшому лагерному костру.

Сразу забрать феникса он не решился. Здесь, в хижине Хагрида, время словно бы закапсулировалось, вобрав в себя то лучшее, что было за все эти восемь лет. Никаких временных аномалий. Никаких воскрешений. Никакого сложного морального выбора. Самой большой проблемой был риск сломать зуб об очередной кулинарный шедевр лесничего, да, может быть, обслюнявленная Клыком школьная мантия.

Гарри присел на один из огромных, топорно сколоченных табуретов. На окраине Хогсмида он оставил Снегга за составлением примерного маршрута, но, если честно…

Пять лишних минут бывший профессор может и подождать.

Он достал сквозное зеркало. Раз уж они решили без посторонней помощи наведаться к Волан-де-Морту, то вряд ли могут рассчитывать на дружескую встречу с чаем и разговорами о политике и погоде. Так что стоит хотя бы попытаться попрощаться с теми, кто остается.

* * *

— …затем один из вас ломает капсулу и сует прямо в морду одурманенному. Смотрите, чтобы он вдохнул как можно больше! Ожидается, что пяти секунд хватит, но держите пострадавшего до тех пор, пока тот точно не перестанет желать откусить вам нос. Лучше всего — обезоружить, связать или повалить перед тем, как…

— Очень воодушевляюще, — тихо произнес Рон, ожесточенно грызя ноготь большого пальца. — Я буквально вижу, как Грюм мотивирует людей на завтрашний день. Посмотри на ту мадам — уверен, она побелела исключительно от решительности.

К концу дня все его попытки пошутить неизменно отдавали горечью, как будто тот колодец оптимизма, из которого Рон постоянно черпал свои комментарии для каждой, даже безнадежной ситуации, был осушен почти до самого дна, где накопился ил желчной безысходности. Это касалось не только его. К концу дня в глазах любого добровольца-поисковика в лагере все чаще появлялись одни и те же вопросы: «Точно ли все будет хорошо? Мы же подготовились ко всему, верно? Кто-нибудь, скажите, что все путем? Сэр? Мэм?».

Временами эти вопросы звучали уже в устной форме. А имена пропавших — все эти Гэвины, Мэри, Джоши, Кэти, Ленни — все чаще звучали исключительно в контексте прошедшего времени.

Гермиона поняла, что уже целые десять минут нервно выстукивает носком туфли по ножке соседнего стула. Она злилась на Грозного Глаза. Нет, ей было понятно, что престарелый мракоборец, который повидал десятки смертей на своем веку и сам в рассрочку поступал на тот свет — там нога, тут глаз, здесь ухо, — не был искушен в психологии и дипломатии и говорил как есть. Но тут правду втыкали в сердце и проворачивали несколько раз.

А еще из головы не выходила эта проклятая тарелка и чертова магическая аномалия. И Гарри, который попросту пропал, так и не подав о себе ни единой весточки.

— И еще кое-что. Нам нужен отдельный отряд для другой операции, — пробасил Аластор Грюм, оглядывая собравшихся в палатке своим единственным глазом. — Этой группе придется поучаствовать в проникновении в здание магловского парламента, поэтому из желающих выберем не всех. Ну, кто готов? Кто-нибудь здесь хочет навестить соседнее правительство?

Над рядами голов повисла душная тишина, нарушаемая лишь редкими покашливаниями да скрипом стульев.

Наверное, присутствуй здесь легилимент, он бы оглох от того, как громко каждый скандировал в мыслях одну-единственную фразу: «Сейчас мой сосед поднимет руку, он точно поднимет, он же не может ее не поднять, да?»

И никто этого не делал. Люди переглядывались и тут же опускали глаза.

— Ну что, совсем никто? — рыкнул Грозный Глаз.

— К черту, — прошептал Рон. — Мы предложили.

Его рука взметнулась вверх.

В дальних рядах неуверенно поднялась вторая рука. Затем — еще две с другого края.

В центре взметнулись три, пять… Десять, пятнадцать…

— Рон, а как же твой отец? — ахнула Гермиона. — Ты же хотел отыскать его!

Рон пожал свободным плечом.

— Тут есть еще Перси, — просто сказал он. — И Джинни. И Джорджа с мамой я тоже видел. Думаю, они справятся. — Он взглянул на Гермиону. — Ты как, со мной или с ними?

«Я не думаю, что нам уже будет что спасать, — хотела ответить девушка. — Аномалии распространяются, реальность трещит по швам, завтра мы можем проснуться уже в другой Англии, которая существовала бок о бок рядом с нашим миром, и ничего этого уже не будет, не будет Гарри, возможно, мы и сами позабудем все это, как какой-то сон…»

Мысли пронеслись, как экспресс, и умчались вдаль.

— Я с тобой.

Над головами взлетела еще одна рука.

* * *

— Они все боятся. Стоит только закрыть глаза, и вокруг сразу начинает плескаться целое море страха. Я уже чувствую себя мышью в банке среди таких же мышей.

Теперь в палатке их оставалось где-то около полусотни. Обнаружив себя в окружении пустующих стульев, вызвавшиеся волшебники стали осторожно бочком подсаживаться поближе к тем, кто также предложил свою кандидатуру для вылазки.

Рон и Гермиона, посидев с минутку в неуютной пустоте, тоже перебрались поближе к людям. С краю они выцепили одно знакомое лицо — Свёль Содерберг.

— И все равно, — заключила та, оглядывая сидящие вокруг группки, — их осталось гораздо больше, чем я ожидала.

— Но вы же тоже решили вызваться, — сказал Рон.

— Скорее всего, меня не возьмут, хоть попытка и не пытка. Уж очень хочется еще раз дать кое-кому пинка.

— Может быть, Грюм посчитает ваш талант преимуществом, — Гермиона дружелюбно улыбнулась. — В конце концов, вы не совсем обычный сквиб.

Мисс Содерберг задумчиво посмотрела на девушку.

— Знаете, — медленно произнесла она. — Как бы я ни пыталась примириться с положением вещей, я все еще предпочла бы быть самой посредственной в мире волшебницей, нежели талантливым сквибом. Или хотя бы стать магглом и не знать того, что мне никогда не будет дано.

На этом разговор споткнулся и скомкался, отправившись в мусорную корзину с табличкой «Не самая удачная тема».

Тревожное ожидание неминуемого окутало их, как тяжелая неудобная колючая шуба, в которой не продохнуть. Рон тихо цыкал сквозь зубы, дробно стуча пяткой по земле, Свёль Содерберг сплетала и расплетала пальцы рук, косясь на Грюма и Фроста, что прикалывали к пробочной доске схему здания парламента, а Гермиона…

Она поднялась с места.

— Извините. Я все-таки выйду на минутку.

Даже под нудным мелким дождем на улице было в десятки раз легче. Гермиона глубоко вздохнула. Пахло травой и мокрой землей.

Она уже не удивилась, когда в воздухе, слева от себя, увидела что-то вроде странного, неправильной формы прозрачного кармана, до которого капли дождя долетали и попросту исчезали, обозначая местонахождение этого… ничего.

Еще одна прореха. Наблюдать ее больше было некому, все предпочли разбрестись по палаткам, и дыра в вечернем воздухе, словно обидевшись, исчезла. Теперь мороси ничего не мешало.

«Если на другой стороне на стадионе сейчас кто-то есть, он, наверное, немало удивился, когда из ниоткуда пошел дождь», — подумала Гермиона.

Они изо всех сил стараются потушить загоревшиеся занавески в доме, который уже находится в окружении огненного кольца. Это просто… бессмысленно.

— Грмн?

Девушка вскинула голову. Ее кто-то звал?

— Грмн, т мнслш?

— Мерлин великий, Гарри! — Гермиона поспешно открыла сумочку и с первой попытки умудрилась найти в ее многомерных недрах сквозное зеркало. — Ты в порядке? Почему тебя так долго не было?

Отражение Гарри дробилось, мутнело, словно отображалось на очень плохой амальгаме, но, по крайней мере, это точно был он и его голос доносился почти без помех.

— Прости, пожалуйста, но мы кое-что обнаружили, очень важное. Скажем так, напали на след и сейчас идем по нему. А где Джинни? Она рядом?

— Мы? Кто — мы?

— Я и Снегг. Я случайно перехватил его по пути, не без проблем, конечно, но он хотя бы согласился сотрудничать.

— Случайно? Погоди… — Гермиона прищурилась, рассматривая отражение. — А что с твоим лицом? У тебя губа разбита.

— Я же говорил, без проблем не обошлось.

— Господи… Куда вы направляетесь? Я могу сказать Грюму, он должен согласиться выслать подкрепление.

— Не надо! Послушай, это… это просто вылазка. Чем меньше людей, тем лучше.

— Гарри, я по тону слышу, что вы собираетесь в одиночку лезть к Волан-де-Морту.

— Что? Нет, вовсе нет, мы… Просто пойдем прогуляемся. Некоторое время нас, наверное, не будет. Слушай, передай, пожалуйста, Джинни…

— Гарри? Где вы сейчас? Гарри!

Отражение пропало. Попытки реанимировать зеркало ни к чему не привели.

Наверное, она должна была со злостью отшвырнуть зеркало прочь, да посильнее, чтобы брызнула россыпь осколков. Но даже на это у нее не оставалось сил.

Вместо этого Гермиона бросила мокрый, теперь уже бесполезный кусок стекла в сумку. На то, что у Гарри не хватит безрассудства лезть в самую пасть опасности, надежды не было никакой. Она слишком хорошо знала своего друга.

Слева почудилось какое-то движение. Гермиона подняла голову.

— Он в порядке, — сказала она, глядя на фигуру перед собой. — По крайней мере, сейчас.

Фигура немного помолчала.

— Это было очевидно, да?

— Не то чтобы, — Гермиона через силу улыбнулась, хотя сейчас ей это движение давалось особенно трудно. — Просто я очень наблюдательная и неплохо знаю людей.

Полчаса спустя она лежала в одной из палаток, завернувшись в спальник и не думая ни о чем. Ее взяли в отряд. Ее и Рона. Здесь история ставила значительное многоточие, не то дразня, не то не желая говорить, что все-таки произойдет, не то просто потому, что сказать ей было нечего.

Просто… пустота впереди.

Гермиона уткнулась носом в подушку. Наверное, в таких ситуациях стоит хорошенько выплакаться, но глаза были горячие и сухие. Сон тоже не спешил приближаться к ней, держась на расстоянии, как человек, заслышавший звон колокольчика прокаженного.

В качестве компромисса девушка провалилась в полудрему.

Состояние на границе сна и яви всегда тяжелое испытание, без разницы, задремали вы на неудобном пластиковом сиденье или в собственной кровати. Мозг не перестает работать, спешно просматривая накопившиеся за день впечатления в лотке «Входящие» и продолжая отвечать на звонки, поступающие из внешнего мира от органов чувств.

«Магия в первоначальной форме… Их поступки взаимосвязаны и приводят к чему-то, чего не должно было быть… Два потока реальности, разделенные одним событием… Разрывы в ткани причинности… Причинно-следственная связь… Древняя магия… Меняет структуру времени, живет вне его потока, замедляет и ускоряет… Событие, которое не должно было случиться, будь все трое мертвы…»

Гермиона резко распахнула глаза.

Причинно-следственная связь. Одно событие. Они идут к источнику древней магии, где уже находится Волан-де-Морт. Утечка этой самой магии. Разрывы реальности. Образуются два разных ее потока…

Рядом со стадионом — следы катастрофы, которая еще не произошла, но уже случилась в будущем.

* * *

Джинни нерешительно застыла у входа в палатку и прислушалась. Совсем рядом она слышала чей-то голос, который, кажется, о чем-то умолял. Набросив капюшон обратно на голову, она пошла вдоль рядов палаток на звук. Завернула за угол.

Гермиона сидела под дождем, обхватив руками колени и уткнувшись в них лицом. Рядом лежало сквозное зеркало. Джинни бросилась к ней, подняла подругу на ноги и обняла.

— Что случилось? Гермиона? — она взглянула на валяющееся в луже зеркало, и по ее лицу пробежала тень. — Это... Что-то с Гарри?

Гермиона уткнулась ей в плечо, всхлипывая.

— Он… я не могу его вызвать…

— Послушай, еще не все потеряно, может быть, какие-то неполадки и… — Джинни не знала, кого она больше пытается сейчас успокоить. Ее подбородок начал предательски дрожать.

— Нет. Как раз все потеряно, и уже давно!

— Что...

— Гарри не вернется… — прошептала Гермиона. — Никто не вернется. Для нас это пока не произошло, но в будущем, не сейчас, нечто страшное уже случилось, потому что в лесу мы видели последствия… У них ничего не получилось остановить. У них никогда не получится…

* * *

Феникс лениво перевалился с ноги на ногу, надулся в круглый перьевой шар и встряхнулся, игнорируя все попытки аккуратно подбросить его в воздух. В какой-то момент Гарри сообразил, что птица попросту развлекается, воспринимая происходящее как бесплатный аттракцион.

— Послушай, приятель, я взял тебя не для того, чтобы ты просто покатался на моей руке, — обратился он к фениксу. — Мы сейчас, вроде как, в твоей родной стихии, да? Ну так, пожалуйста, соизволь расправить крылья и указать нам дорогу!

Феникс выпростал одно крыло и начал чистить перья. Возможно, умей он читать, он бы знал, что любой птице так и хочется поскорее взмыть в небо, но так как грамоте его не обучили, он просто желал вкусной кормежки два раза в сутки, а еще поиграть и поспать. Первое его желание было выполнено с лихвой: Гарри, желая немного приручить птицу к себе, чтобы вынести ее из хижины, буквально заугощал ее заготовленным Хагридом кормом, который лесничий хранил в одном из шкафчиков.

Сытому, а теперь еще и немного сонному, фениксу было плевать на то, что говорят учебники по орнитологии.

Гарри сдался. Мало того, что зависнуть на метле в центре довольно-таки холодного воздушного потока было не особо приятно, он адски устал держать на предплечье тяжелую крупную, к тому же объевшуюся птицу. Финальным аккордом всей этой неудачной затеи стала быстро подкравшаяся вечерняя тьма. Еще немного, и отличить небо от земли станет невозможным. На горизонте не было ни единого огонька, даже Хогвартс остался далеко позади, поскольку мог сбить внутренний компас пернатого проводника.

— Сэр! — крикнул он в остывающий осенний воздух. — Нужно сделать привал хотя бы до раннего утра! Мы не то что ничего не найдем сейчас — мы рискуем на целые мили отклониться от маршрута!

Ответа не было. Гарри покрутил головой по сторонам — в сгущающихся сумерках различить хоть какую-то тень на фоне темно-серого неба было невозможно, а оперение феникса только мешало, ослепляя.

— Сэр! Вы меня слышите?!

Его проигнорировали и на этот раз. Негодование, которое до этого успешно сдерживалось самообладанием, с ноги вышибло дверь и ворвалось в разум.

— Да пошел ты… — злой на феникса, на Снегга, на себя и на весь мир, Гарри резко наклонил метлу и устремился к надежной земле. Феникс взмыл с его руки, рассерженно вопя, когда тот начал набирать скорость. Холодный воздух резал глаза, высекая слезы. Если поддерживать такую скорость еще несколько секунд, он наверняка разобьется вдребезги вот об эту группку замшелых камней, что все увеличивались и увеличивались в размерах…

Гарри резко затормозил в каких-то паре ярдов от них и осторожно посадил метлу на землю поблизости.

Послышалось хлопанье крыльев. Феникс уселся на один из камней на уровне лица Гарри и возмущенно крикнул в последний раз.

— Ладно, ладно… Прости.

Гарри поправил прихваченное у лесника и намотанное вокруг руки полотенце — птица обладала довольно-таки острыми когтями — и осторожно подсадил ее на предплечье. Та, больше для виду, чем негодуя, клюнула его в ухо. Воткнув черенок метлы под определенным углом к группе камней, Гарри закрепил на нем опутенки феникса и ссадил птицу на импровизированный насест. А затем и сам уселся на землю с решительным видом, который говорил: нет на свете такого рычага и такой точки опоры, с помощью которых кто-то мог бы поднять его на ноги.

Снегг может лететь и дальше куда ему вздумается. Гарри поплотнее запахнул куртку, подтянул колени к подбородку и от всей души пожелал тому очутиться под утро где-нибудь в Уэльсе.

Однако сполна погрузиться в бочку меда ненависти мешала одна маленькая ложка дегтя рациональности.

«Ладно, я не особо следил за ним последние четверть часа. Вдруг он отстал? Или сбылись мои худшие ожидания, и кое-кто попросту свалился с метлы из-за своего состояния… Не хочу сказать, что я сильно этим напуган, но поступать как последняя скотина я, наверное, тоже бы не хотел».

Если через минуту бывший профессор не появится здесь после самовольной посадки Гарри…

В воздухе послышался легкий шум. А, нет. Все нормально. Его совесть спокойна, можно ненавидеть Снегга и далее.

Северус Снегг спешился рядом. Гарри не стал дожидаться, пока на него начнут катить бочку уже в который раз за день.

— Темнеет, сэр, — ответил он на так и не прозвучавший вопрос. — А феникс попросту уснул. Мы можем заплутать так, что наутро окажемся где-нибудь в южных графствах.

— Хорошо.

Гарри удивленно поднял бровь и покосился на Снегга. Он просто… согласился? Без очередных выкрутасов, издевательских реплик и попыток пустить любую идею оппонента на пиньяту для сарказма?

— Поэтому я предлагаю подождать здесь до раннего утра, — реплика была брошена осторожно, как кусок мяса в реку с пираньями.

— Ладно.

Это было чуточку… разочарующе. Не то чтобы Гарри был бы рад в очередной раз устроить словесную перепалку со Снеггом. Но он испытывал что-то вроде легкого «и вот ради этого мы поставили всех на уши?!» командира крепости, который вместо армии у рва увидел всего лишь пару крестьян. Накопленная злость, как чаны горящей смолы, была убрана до следующей атаки.

Он все еще не сводил настороженного взгляда со своего спутника. Бывший профессор так же устроился возле одного из камней, что подальше, положив метлу на землю.

«Та-ак… — мысленно протянул Гарри. — А ты, похоже, и сам не особо горишь желанием как можно быстрее найти то место. Хотя учитывая, что твой бывший работодатель тоже будет там, это следовало ожидать».

Долго наблюдать за Снеггом не вышло: в сумерках тот попросту слился с окружением, да и в целом представлял собой не самый увлекательный объект. Очень скоро Гарри перестал таращиться в какую-то конкретную точку местности и ушел в свои мысли.

В особенности его тревожили мотивы Волан-де-Морта.

«Все это выглядит так… странно? — сонно раздумывал он. — Я никак не могу поверить в то, что он решился бросить вызов магловскому правительству. Год назад, когда у него было все — министерство, полный контроль, армия Пожирателей, — он предпочитал мелкое вредительство, только в масштабах страны. Упавший самолет? Сошедший с рельс поезд? Рухнувший мост? Да, это терроризм, но магглы даже не знали, кто стоит за всем. Говорили что-то про усталость металла или технические неполадки. Покажи им лицо Волан-де-Морта на экране телевизора — и никто не стал бы в ужасе убегать из гостиной».

Думать было все тяжелее, мысли путались.

«А сейчас он решился в один день столкнуть лбами и магглов, и волшебников, причем на этот раз он один, снова вне своего тела, имеет под рукой только лишенных душ Пожирателей и помощь от дементоров, которые слишком ненадежны. Откуда такая уверенность? Он знает что-то наперед от Темпуса? Может быть, тот рассказал ему о будущем? Или… или все дело в найденном им источнике магии… Взять под контроль такую силу, забрать ее себе — в этом весь Том Реддл…»

Незаметно для себя Гарри уснул.

Хотя сном это было назвать тяжело. Допустим, это был краткий миг темноты, который располагается между действиями «опустить веки» и «поднять веки».

Когда Гарри поднял их вновь, было немного светлее, чем до этого. А еще, теперь он лежал на боку, свернувшись калачиком и чувствуя, что при попытке распрямить конечности каждая мышца взвоет от боли. Под боком было полно неудобных камней и всяких земляных неровностей, обещавших ему ортопедический ад. Правую ногу он не чувствовал вообще.

На миг Гарри призадумался, стоит ли удовольствия от потягивания той агонии, которая настигнет тело, пролежавшее несколько часов в крайне неудобной позе.

И в этот момент его уши уловили какой-то странный звук. Инстинктивно Гарри замер, так и не сделав ни единого движения.

Звук был очень тихим, едва слышным, и определенно был человеческим голосом. Речь звучала крайне невнятно, Гарри не мог вычленить ни единого слова, и…

Его глаза вдруг расширились. Он догадался.

Человек не говорил. Он с крайней неуклюжестью школьника, который выводит по прописи свои первые буквы, пытался напеть какую-то мелодию, не попадая в ноты, сбрасывая высокие тона и обрывая фразу на полуслове. Гарри слышал все едва-едва, поэтому никак не мог узнать композицию, да и сам исполнитель как будто бы тянул ее незаметно для себя…

К правой ноге вернулся приток крови, и лежать на ней стало просто невозможно. Гарри пришлось распрямиться, но перед этим он зажмурил глаза, словно все еще спал.

Голос резко смолк.

Стало более чем понятно: выдай он сейчас хоть чем-то, что прекрасно все слышал, и возможно, спустя несколько месяцев туристы или местная полиция набредет здесь на останки какого-то парнишки в очках.

По мнению Гарри, прикидываться мертвым перед Волан-де-Мортом и то было в десятки раз проще, чем спящим — перед Снеггом, чей сверлящий взгляд даже с закрытыми глазами был заметнее, чем точка лазерного прицела оптической винтовки снайпера.

Пять невыносимо долгих минут — и в конце концов он решил «проснуться».

Бывший профессор сидел все там же, где Гарри его и оставил перед тем, как провалиться в сон. Серый шарф был намотан почти до глаз, метла лежала там же, где и несколько часов назад — в общем, ничто не выдавало человека, который вполне мог предпринять пару ночных вылазок по местности.

«Доброе утро», чуть было не проскочившее по привычке, застряло в районе кадыка. Гарри сделал вид, что поперхнулся, и принялся разминать затекшие конечности. Не сказать, что вокруг было светло, но ночная темнота наполнилась пепельными тонами, предвещая скорый рассвет, а кое-где оседал туман. Горизонт уже не сливался с небом — этого было более чем достаточно.

Гарри поднялся на ноги.

— Куда направляемся дальше, сэр? — спросил он.

— Будем держаться реки неподалеку, — Снегг достал карту с примерным маршрутом. — Она начинается где-то на северо-востоке, по пути к ней присоединяется несколько притоков. Больше шансов обнаружить что-нибудь там… если, конечно, вы не найдете общий язык с фениксом.

Гарри посмотрел на нахохлившуюся горку сверкающих перьев неподалеку. Птица все еще спала.

— Думаю, мне понадобится еще полчаса.

«Идиотская все-таки затея, — думал он спустя десять минут, снова оказавшись в воздухе. — Полетели туда, не знаем куда, ищем то, не знаем что… С другой стороны, мы ведь пытаемся играть сразу на два фронта, так? В Лондоне Волан-де-Морту будет противостоять Грозный Глаз, а мы… Ну, все-таки есть вероятность, что мы наткнемся на Тома, и в таком случае у Грюма будет больше шансов, потому что противник немного отвлечется…

Ах да, я и забыл. Мы же, скорее всего, летим на верную смерть».

Что ж… Вероятно, существуй в Лондоне клуб самоубийц, Гарри смог бы стать его президентом единогласно. Как-никак, несколько попыток, одна из них даже оказалась удачной.

Он бросил взгляд на бывшего профессора, который летел чуть в стороне от него. Этот утренний инцидент… Ему вдруг пришла в голову странная мысль: даже несмотря на воспоминания, которые Гарри видел тогда в Омуте Памяти, этого человека он уже не знает.

В этот момент феникс насторожился и сорвался с его руки. Последние несколько минут он безостановочно пытался расколупать обмотанное вокруг пальцев полотенце и что-то возмущенно бормотал на птичьем. Если Гарри что и понимал, то птица просто была голодна.

Не медля ни секунды, он развернул метлу и устремился вслед за фениксом.

— Сэр, он держит курс на восток! — крикнул Гарри, отвернув голову назад. — Возможно, он что-то почуял!

— Снижайтесь!

— Что?!

— Сбросьте высоту! Дальше может произойти все что угодно!

Пожав плечами, Гарри все же немного снизился и теперь летел в десяти ярдах над землей.

Феникс шел по курсу не слишком уверенно. Он постоянно замедлялся, словно прислушиваясь, и мог резко сменить направление, чтобы затем повернуться и полететь снова в ту сторону, которая чем-то его не устроила вначале. Следовать за ним было все равно что идти за пьяным, стрелки внутреннего компаса которого вращаются со скоростью вертолетных лопастей.

Но куда-то он их все-таки вел, и в большинстве случаев направление придерживалось той самой реки, берегом которой они следовали ранее.

Тем временем утренние сумерки отступали, местность постепенно светлела, а до рассвета оставалось совсем ничего. Уже можно было четко разглядеть очертания горизонта. Как будто бы подбодренный той же мыслью, феникс вдруг рванул без всяких отклонений с маршрута.

Гарри припал к метле и помчался вслед за ним.

Ветер засвистел в ушах, а воздух превратился в плотную подушку, которую кто-то наложил на лицо. Феникс, набравший скорость, сверкал впереди, как снитч, и Гарри, чьи нервы уже были натянуты до самого предела, мгновенно впал в состояние азарта.

Его охватило чувство свободы. Вся эта местность, по сути, была всего лишь огромным стадионом, разве что не было зрителей, но это и не важно — важно было лишь мчаться вперед на пределе скорости, рискуя разогнаться до таких значений, что при столкновении с землей поднимется огромный пылевой гриб. Гарри даже чуть вытянул вперед руку, чтобы происходящее больше напоминало игру, и не думал ни о чем, кроме как о золотых вспышках прямо перед ним…

Из-за горизонта, свободного от туч, показалась кромка солнца. На такой высоте первый луч ударил в лицо, как кастет в темном переулке. Гарри зажмурился, прикрыв глаза рукой, а затем осторожно выглянул из-за пальцев.

На горизонте было три солнца.

Он проморгался. Зрение его не обманывало. Их было ровно три, два по бокам и среднее чуть повыше.

— Что за…

Память услужливо порылась в картотеке бесполезных фактов и вытащила малознакомое слово «гало». Кажется, там было еще что-то про атмосферные явления, ледяные кристаллы и…

Гарри вдруг понял, что падает.

Он схватился за древко метлы и попытался выровнять ее полет, но та не признавала никаких других сил, кроме силы гравитации. К тому же, ему показалось, что на дереве появились какие-то странные формации…

Едва Гарри взглянул на метлу, как у него полезли на лоб глаза.

Черенок метлы был полон ростков, как обычное живое дерево, почуявшее весну.

Еще несколько секунд он держался, точнее, падал на метле, но затем центр тяжести взял свое и к земле они уже летели по отдельности, причем Гарри никак не мог остановить вращение. Над головой сверкнуло раз, два — по всей видимости, отставший от него Снегг пытался прицельно на ходу остановить падение.

«О черт, о черт, о черт очертчертчертчерт…»

Первая попытка сотворить амортизационные чары канула в никуда — в буквальном смысле: Гарри крутануло вокруг оси, и заклятие унеслось куда-то в небо.

На второй раз он снова не попал.

Земля росла на глазах, она вращалась где-то над головой, надвигалась, готовилась обрушиться прямо на него…

Гарри вдруг понял, что странный громкий звук, примешивающийся к свисту ветра в ушах, был его собственным воплем. Уже не глядя, куда, он раз за разом творил чары в надежде, что как-нибудь одно из них все же достигнет места падения раньше, чем его собственное тело, и…

ПЛЮХ.

Земля сомкнулась над его головой.

Он очутился в полной темноте, не понимая, где верх, а где низ, не чувствуя веса своего тела. В ушах раздавался лишь шум собственной крови — и больше ничего.

Легкие горели от нехватки воздуха. Смертельно хотелось вдохнуть.

Он был… под водой. Так говорили Гарри ощущения. Но мозг за секунду до падения видел землю, настоящую землю, заросшую травой, полную камней… Он падал прямо на эти камни, и это были самые каменные камни из всех камней.

Еще никогда в жизни он не сталкивался с демонстрацией такого выражения, как «вылетел подобно пробке». Но по-другому, наверное, это нельзя было описать. Страх обуял каждую клетку тела, заставив его совершить невозможный, едва ли не звериный прыжок вверх, оттолкнувшись от сплошного ничего.

В закрытых глазах полыхнуло красным. Гарри почувствовал, что вынырнул из странной водной западни, и был готов прыгать и дальше на пределе сил, лишь бы оказаться подальше от этой невозможной воды, но в эту же секунду он приложился всем телом о землю.

Мозг, казалось, совершил кульбит в черепной коробке.

Гарри боялся открыть глаза, потому что все его ощущения, чувство направления и остальное в один голос скандировало, что выпрыгивающий из воды человек никак не может с разгону налететь на землю. Согласно картинке в его голове, сейчас он должен быть… вроде как на потолке.

Он осторожно открыл один глаз.

Затем второй.

Затем оттолкнулся от поверхности обеими руками. Это была обычная земля, и она находилась там, где и должна находиться — под ногами. Никакой воды не было и в помине. Даже одежда не была мокрой.

— Твою же… — от пережитого тело щелкнуло всеми тумблерами, и Гарри рухнул обратно, не в силах поддерживать даже собственный вес.

Он услышал, как под чьими-то быстрыми шагами зашуршала трава, и попытался подняться снова. Ему помогли — если можно было назвать помощью довольно грубую хватку, с которой его дернули вверх.

— Я же просил не набирать высоту! — Лицо Снегга маячило чуть ли не вплотную к его. Он был разъярен и одновременно, похоже, напуган. — Вы настолько принципиально игнорируете все мои просьбы, что готовы пойти на самоубийство?!

— Там была вода… — Гарри плохо вслушивался в смысл его слов, пошатываясь. От желудка к горлу то и дело прокатывалась целая волна. — Я упал в воду, а потом… Все встало вверх тормашками, и я оказался на земле… Вроде… Эм, из-звиняюсь…

Он отвернулся от Снегга, качнулся и рухнул на колено. Его вырвало.

— Посмотрите на свою тень, — сухо бросил бывший профессор, пока Гарри кое-как поднимался на ноги, вытирая рот рукавом куртки.

— Ч… что?

— Взгляните на тень.

Перебарывая остаточную тошноту, Гарри послушно перевел взгляд на собственные ноги. Тень как тень. Вытянутая, как и полагается любой тени на рассвете.

— А что с ней не так? — спросил он.

«Сейчас все бы отдал за бутылку нормальной, настоящей воды».

— Вас ничего не смущает?

Жмурясь от солнца, которое все еще не торопилось скрыться за плотной завесой туч, Гарри с недоумением взглянул на Северуса Снегга, затем на его тень, снова на свою…

Догадка прилетела в голову, как бронебойный арбалетный болт.

Ни одна тень никогда не будет лежать по направлению к солнцу.

«Меня сейчас еще раз вывернет…»

— Что за… Сэр, что это значит?

— Это значит, — хрипло ответил бывший профессор, — что мы на месте.

* * *

На первый взгляд это была обычная холмистая местность — по крайней мере, ее сотни раз можно было видеть на бесчисленных туристических буклетах, посвященных Шотландии.

На второй взгляд становилось понятным, что первый упустил очень много существенных отличий. На третий пришлось усомниться и в первом, и во втором, как в целом и в том, что детальный и подробный осмотр этого места способен дать вам достоверную картину происходящего без риска выкрутить ваш собственный мозг, как белье после стирки.

От места метлокрушения, где, кстати, теперь разрослось упавшее с небес дерево, они прошли всего несколько ярдов, а Гарри уже предпочитал больше смотреть себе под ноги, нежели по сторонам. Главное — не слишком вглядываться в землю, по которой идешь. Она жила своей странной жизнью, как и тень.

Например, некоторые ее куски, вместе с травой и камнями, отрывались и медленно поднимались вверх. Так же поступала и роса, оставшаяся после дождя.

На миг уступив любопытству, Гарри осторожно тронул один шарик воды. Тот дрогнул, покачался, словно пойманный в магнитную ловушку, и продолжил свой путь вверх.

«Первичная магия ломает все законы, потому что для нее их не существует…» — вспомнились ему слова Миллисенты Багнолд.

Снегг заметил его движение.

— Ничего не трогайте здесь, — произнес он тихим голосом, на этот раз лишенным какого-либо раздражения. Бледное лицо бывшего профессора ничего не выражало, но в каждом движении сквозил страх.

Возражать Гарри не стал.

Шлеп.

Перед ним с небес на землю вдруг упала сойка.

Шлеп. Шлеп. Шлеп.

На земле билось уже несколько пернатых тушек. Гарри замер, как вкопанный, остановился и Снегг.

— Нам точно стоит идти дальше?

— Я не знаю, — хрипло ответил Северус Снегг, глядя на птиц. — Может быть, это место просто сбило их чувство направления или…

Он резко умолк, потому что ближайшая к ним сойка стала…

…изменяться.

Вне всякого сомнения, она умерла. Но ее перья тут же начали тлеть, как будто бы ее гнало сквозь поток времени, затем остались только кости и череп, а дальше…

Некто невидимый нажал на кнопку перемотки.

Вернулись истлевшие перья, кости обросли мышцами, птица открыла живой глаз и забилась на земле, ее перья обрели какой-то лоск, затем она стала уменьшаться, ее клюв пожелтел, перья сменились на серый пух, и вот уже на земле лежал розовый комок, который быстро покрылся белой оболочкой, сквозь которую пробился клюв, яйцо раскололось, и птенец, выбравшись, снова стал покрываться серым пухом, перьями…

К Гарри вернулось чувство тошноты.

— Уходим, сэр. Уходим! — Он с трудом отвел взгляд от гипнотизирующей метаморфозы, потянул за рукав остолбеневшего Снегга, и они быстро, как только это было возможно, удалились от страшного места.

— Это было время, — произнес бывший профессор. — Теперь вы понимаете, почему я просил больше никого не вести сюда?

— Почему это происходит? — спросил Гарри.

Взгляд Снегга на миг стал безжизненным.

— Кое-кто решил, что это место — устрица, которую необходимо вскрыть, — ответил он. — И не важно, что при этом она отравит все вокруг.

— Он все-таки открыл источник?

— Нет. Пока нет. Но в процессе.

Они двинулись дальше.

— Феникс пропал, — ни к кому не обращаясь, вдруг вспомнил Гарри. С момента падения с метлы он получил столько… гм, незабываемых впечатлений, что мысль о Хагридовой птице попросту ушла в архив. Он даже не видел, куда та в конце концов улетела.

— Возможно, с ним все будет в порядке.

«А вот насчет нас я не уверен», — подумал Гарри. На одну секунду ему показалось, что над его головой словно бы проплыло нечто огромное, размером с молодого кита, и определенно живое. На всякий случай он не стал поднимать голову.

Они вышли к небольшому обрыву, с которого им открылся вид на…

Да в общем много на что. И большая часть из того, во что медленно трансформировалась местность вокруг, явно не входила в список памятников природы, на которые каждый должен взглянуть. Для этого нужен был быть отдельный список, к которому прилагался бы еще более длинный перечень противопоказаний, по которым люди ни в коем случае не должны это лицезреть.

С другой стороны, это можно было назвать красивым. Но ровно в той степени, в которой, например, красивой может быть колония особо смертельного грибка в чашке Петри. Это была странная, ненормальная, лихорадочная красота. Дисгармония такого уровня, на котором она становится чем-то осмысленным. Неумолчный вой орга́на, на клавиши которого упал умерший во время выступления музыкант.

Но в творящемся безумии еще оставался небольшой островок упорядоченности.

Старый, полуразвалившийся замок в самом эпицентре, где еще царило относительное спокойствие, как в оке тайфуна.

Наверное, даже если бы здесь стоял указатель с расстоянием, оставшимся до цели их путешествия, это и то не было бы настолько очевидным. Гарри и Северус Снегг, не переглядываясь, начали спускаться с обрыва.

До замка оставалось все меньше и меньше. И все меньше было уверенности в резервах обоих.

Вполне предсказуемо, что на берегу реки случилась небольшая заминка. Хотя, возможно, дело было вовсе не в том, что пересечь ее означало сжечь все мосты, а в самой реке.

Ну, во-первых, ее не было на прежнем месте. Водный поток булькал и сверкал где-то в воздухе, протянувшись прозрачной лентой над пересохшим руслом. Во-вторых, здесь было еще два человека.

Точнее, их временные отпечатки на стенке реальности. Один бодро проскакал по камням через реку, которой не было, второй чуть не соскользнул в воду, но так же вполне успешно перебрался. Правда, по пути он уронил свой фотоаппарат, который тут же и вытащил из воды. Гарри мигом узнал тот самый полароид, который затем всплыл на Черном озере.

Достигнув берега, обе фигуры исчезли.

— Кажется, они были здесь в тот день, когда… — начал Гарри, но слушать его было некому: Снегг уже ушел вперед.

Гарри пожал плечами и пересек сухое русло вслед за ним. Теперь метафорические мосты горели позади пламенем Великого Лондонского пожара.

Ближе к крепостным стенам заброшенного замка он стал ощущать будто бы присутствие высокого напряжения в воздухе. Изредка трещали волосы, словно от статического электричества. Гарри украдкой провел рукой по рукаву куртки — проскочило несколько искр чистого синего света.

Воздух был насыщен убийственным зарядом магии, в уши назойливо просачивался странный тихий звон… и кое-что еще.

Гарри остановился, тряхнул головой и прислушался.

Странно…

Он осторожно продолжил путь, когда вдруг снова услышал их. Голоса. Такие родные и знакомые… В голову ударила горячая волна — но их же не может быть здесь!

И тем не менее он замер, покрутился на месте и спросил пустоту:

— Рон? Гермиона?

Молчание. Гарри неуверенно двинулся вперед, но тут…

— Джинни? — он дернулся, когда по самой границе слуха как будто бы скользнули знакомые модуляции, он даже разобрал пару слов…

— Вы идете, или нет? — вот уже этот голос был вполне себе реальным. Снегг стоял неподалеку, глядя на Гарри, который вдруг осознал, насколько сильно он не хочет здесь быть. — Мистер Поттер?

Гарри вздохнул. К сожалению, мир отнюдь не собирался спрашивать, чего он хочет, а чего нет. Да и эти голоса… Возможно, проблема была лишь в том, что сейчас он безумно желал увидеть их обладателей.

К его ногам из ниоткуда упал маленький камешек.

Гарри машинально поднял его. Он был теплым, словно кто-то секунду назад держал его в руке.

— Поттер! — это было сказано уже на грани громкого шепота и почти что выкрика.

Гарри сунул камень в карман куртки и быстро зашагал вперед.

Снегг затаился у самой крепостной стены, где зияла огромная дыра с обгоревшими краями, словно ее проделали как минимум горящим стенобитным орудием. Здесь все было почти… нормальным, за исключением того, что остатки выжившего при взрыве кустарника, что ранее оплетал этот участок стен, порскнули в стороны, как змеи. Гарри заметил, что бывший профессор предпочел держаться от растений подальше и лишний раз на них не смотреть.

— У нас вообще есть какая-то тактика? — тихо спросил Гарри, прислонившись к стене у самого края провала.

— Что вы подразумеваете под этим понятием?

— Ну… сделать все возможное и не умереть в процессе.

— Тогда вы выбрали не то место.

— Хорошо, сделать все возможное…

— Предлагаю снизить ставки просто до «возможное».

Гарри немного помолчал. Это был самый короткий военный совет на его памяти.

— Мы так просто пойдем туда и…

Северус Снегг молча оттолкнулся от стены и нырнул сквозь провал во внутренний двор.

— …умрем, — утвердительно закончил Гарри фразу, которая должна была быть вопросительной.

Он видел, что у бывшего профессора дрожали руки, как бы тот ни пытался это скрыть. И что весь последний отрезок пути тот натурально через силу гнал себя вперед. Все было очень плохо.

Деревце, которое росло тут же, неподалеку, повернулось и безглазо уставилось на Гарри. А затем издало полный боли вопль существа, которое вдруг обрело нервную систему, приспособленную для создания из плоти и крови, но никак не из жесткой древесины и коры.

Гарри вздрогнул и осторожно пробрался во внутренний двор.

У них не оставалось выбора. Это нужно было как-то остановить, как и надвигающуюся войну, которая по сравнению с местной катастрофой уже выглядела пустячком сродни упавшему цветочному горшку с петуниями.

В конце концов у Гарри был козырь в рукаве. Точнее, за пазухой.

* * *

Еще никогда в жизни он так жестоко не ошибался.

«Она же всегда безотказно работала…»

Мантия-невидимка висела на плечах, как самая обычная мантия серебристого цвета. Она и не думала прикрывать своего хозяина, разве что если бы Гарри не стоял совсем уж без одежды.

Проклятье. Высокий магический фон. Кто ж мог знать, что даже зачарованные предметы начнут барахлить… Гарри смял отцовскую мантию и сунул обратно за пазуху куртки.

Затем засучил рукава и попытался сотворить чары невидимости.

Вышло ровным счетом ничего.

Тогда ужас не просто просочился в душу Гарри — он натурально снес плотину благоразумия, которая стояла на его пути, и понесся по разуму мутным потоком.

Гарри прислонился к стене и тихо по ней сполз, запустив пальцы в волосы на голове. Он даже не мог здесь колдовать. Он был бессилен. У него не было больше возможности невидимым прокрасться в стан врага. А Снегг и вовсе не стал дожидаться его и исчез где-то в коридорах и переходах этого заброшенного замка.

Все пропало. Без магии они…

«Постой, — произнесла какая-то частичка логики, которая умудрилась выжить в водовороте паники, в которую затянуло разум Гарри. — Ты волшебник, так? И Снегг тоже. И Волан-де-Морт… А высокий магический фон, как ты уже узнал, мешает творить волшебство, блокирует чары и всякое там еще. Теперь давай, повторяй за мной: если А равно Б и А равно В, то Б равно В… Если ты не можешь колдовать, то и Волан-де-Морт находится в той же ситуации. Ладненько, оставляю тебя наедине с этой мыслью, быть может, она тебя подбодрит».

В конце темного туннеля бытия загорелся огонек, и, возможно, это был даже не свечной огарок в очередном тупике.

Гарри медленно поднялся на ноги, все еще осматривая свою догадку со всех сторон.

— Он тоже не может колдовать… — тихо, почти беззвучно произнес он.

И на цыпочках прокрался вдоль стены в сторону очередной лестницы.

«На самом деле это мало ободряет, — думал он. — Но в кармане у меня есть камень. Его можно кинуть, его можно взять в кулак и попробовать им врезать. Хотя физически Том, пожалуй, все равно будет гораздо сильнее».

Однако существовала крохотная вероятность, что побочные действия высокого магического фона стали неприятным сюрпризом и для Тома Реддла.

Этаж, на который он спустился, был полон неясных синих отсветов. Сюда должен был проникать слабый свет облачного утра, но похоже, имелся и другой источник освещения. Его Гарри видел отчетливо — это был, по всей видимости, вход в каминный зал замка.

Он бесшумно прокрался к нему.

И вдруг мир взорвался болью и канул в темноту.

* * *

— С прибытием, — произнесла неясная фигура перед глазами Гарри, когда зрение вернулось к нему вместе с сознанием.

Холодея от ужаса, Гарри дернулся и обнаружил себя в хватке двух пар рук — его держали двое из пропавших Пожирателей, и Мерлин великий, он бы отдал все, лишь бы не смотреть на людей, угодивших под влияние обезумевшей магии.

— Рад, что ты все-таки оправдал мои надежды и почтил своим визитом, Гарри Поттер, — усмехнулась фигура напротив. До кошмарного знакомо сверкнули красные глаза с вертикальным зрачком, щелкнули пальцы…

… и стало ясно, что Гарри не угадал. Магией Волан-де-Морт по-прежнему владел превосходно.

_________

1. Подробнее об этом будет рассказ в следующей работе.

2. Sasanach — англичанин (ирланд.) С точки зрения Носфи, Снегг тот еще англичанин, а в устах ирландца "англичанин" часто равносильно чему-нибудь матерному.

3. Знакомое многим слово «баг», т.е. ошибка в работе программы или системы, пошло от английского слова«bug»,«жучок» — так называли неполадки в работе электрооборудования и радиотехники еще во времена Томаса Эдисона.

4. По всей видимости, этот волшебник родился гениальным разработчиком, вот только в 11 лет он получил письмо в Хогвартс, а не новенький компьютер, но каким-то образом все равно приобрел познания о возможных багах и глитчах в играх, в которые люди будут играть в будущем. Другой вопрос, почему он решил, что это будет применимо к реальной жизни? Загадка.

5. Вот вы смеетесь, а именно так спидранили Half-Life 2.