Наедине с собой (джен)

Есть что-то неуловимо притягательное в простой болтовне. Особенно когда ствол пистолета находится у тебя во рту, грозя поделиться пулей. В такой ситуации каждое слово становится куда ценнее. Потому что ты не знаешь, получится ли договорить очередную фразу. Может, удастся поставить точку в конце предложения и дождаться ответной реплики. А может, пуля сшибёт тебе полбашки на первом слове, которое ты и выговоришь-то с трудом — ведь неудобно, язык вечно упирается в дуло.

Я — нелепое сердце Джека, которое от страха бьётся быстрее, чем палочки Роджера Тейлора стучат о барабаны.

Тайлер Дёрден держит пушку у меня во рту. Говорит, мы должны осуществить проект «Разгром» — разгромить всё к чертям.

Тайлер всегда умел убеждать, и ещё месяц назад я бы прислушался к его словам. Да что там — без подсказок закупил бы побольше взрывчатки, собственным пальцем нажал бы на какую-нибудь Большую Красную Кнопку.

Только вот Тайлера не существует. Вернее, Тайлер — это я. Одно из двух моих воплощений. Лучшая часть меня, если подумать. Но в то же время — часть, которая меня достала. И от которой давно пора бы избавиться.

Да-да, на самом деле никто не держит у меня во рту пушку. Никто, кроме меня самого. Всё начиналось с банальной бессонницы, которая витиеватым путём привела меня на сто девяносто пятый этаж небоскрёба, где я сейчас и сижу на стуле с пистолетом в руке. Если нажму на курок — пуля окажется у меня во рту. Она убьёт меня. Или Тайлера? Не узнаешь, пока не попробуешь.

Звук выстрела раздаётся в помещении, на секунду заглушая сирены, крики копов и шум вертолётов.

* * *

Занятно: если бы я всё же отправил себя на тот свет, никто бы так и не понял, в чём причина. Какой-нибудь дотошный частный сыщик мог бы хорошенько изучить мои дела (а значит, и дела Тайлера тоже) и прийти к выводу, что я жил двумя жизнями. Прикидывался тем, кем не явлюсь. Но правда в том, что мухлевал только Тайлер. Врал всему миру, что существует. И даже не ставил меня в известность. А я-то, наивный, думал, что мы друзья.

Я — прикусанная от обиды нижняя губа Джека.

Чтобы вернуть всё как было, я нажал на курок и выжил. Тайлер — нет. Хочется верить, что он не воскреснет. Потому что физическая смерть не способна настигнуть того, кто существует только в твоей голове. Того, кто бодрствует, пока ты думаешь, что спишь. Кто трахает женщину, которая тебе нравится. Трахает её, пока ты лежишь в своей спальне, считая себя никчёмным любовником.

Не сказать, что после того, как я пустил пулю себе в рот, моё существование стало лучше, чем при Тайлере. Сейчас я нахожусь в больнице для тех, у кого с головой не лады. Но мне нравится думать, что это рай. Что вокруг не санитары, а ангелы. И что главный врач, который никак не может понять, зачем я прострелил себе щёку, — сам Господь.

Я — блаженная улыбка на лице Джека.

И она сменяется на по-тайлеровски хитрую ухмылку, когда ангел, который по утрам приносит мне завтрак и лекарства, подкладывает на поднос записку. Прячет сложенный вдвое лист бумаги под тарелкой, словно так и надо.

И знаете, я бы не придал этой мелочи большого значения, может, даже выбросил бы записку в урну, не читая… Только вот под глазом у ангела — лиловый фингал. Тут всё просто: у членов элитных клубов на пиджаках красуются значки, а отличительным знаком тех, кто вступил в Бойцовский клуб, служат увечья. Шрамы, царапины, синяки. И чем заметнее травма, тем выше у тебя статус.

— Мистер Дёрден, всё идёт по плану. Ночью мы заберём вас назад, — шепчет ангел, улыбаясь мне так, словно мы оба понимаем, о чём он. Словно у нас есть общая тайна… Но мне нечего ему ответить.

Перед уходом ангел желает мне приятного аппетита, и я замечаю, что его улыбке не хватает как минимум парочки зубов. Будь я Тайлером, мне бы это понравилось. Но вот в чём шутка: я не мистер Дёрден. И я не хочу сбегать с небес на землю. Здесь мне так сладко спится, да и Бог частенько заходит поговорить. А что мне делать там, на земле? Опять страдать от бессонницы, тренировать обезьянок-астронавтов, надеясь, что они не пристрелят Марлу или не отрежут мне член по чьему-то приказу? Вот уж увольте!

— Себастьян, вы уверены, что до сих пор не готовы принимать гостей? Вы у нас дольше месяца… А вчера звонила одна женщина, если не ошибаюсь, её зовут Марла Сингер. Она хотела поговорить с вами, — сообщает мне Бог, параллельно делая какие-то пометки в блокноте. — Понимаете, общение — важная часть лечения, особенно после... Ну, после инцидентов... вроде вашего.

Он имеет в виду попытку суицида. Бог уверен, что я хотел убить себя, и боится рецидива. Ему невдомёк, что я прикончил лишь Тайлера, который не давал мне остаться наедине с собой. Который отнимал у меня сон. И жизнь.

Я ведь прикончил Тайлера, верно?

Но тогда откуда взялась записка с обновлённым планом проекта «Разгром»?

* * *

Этой ночью уснуть не вышло. Только я лёг, явились они — ангелы. У одного на лбу свежий шов, у второго крупная ссадина на подбородке, а третий — тот самый, с фингалом.

Меня хватают под руки и несут к выходу. Сначала из палаты, потом — из клиники. Выгоняют из рая — как грубо!

Я — ногти Джека, которые впились в кожу на тыльной стороне ладони.

Меня сажают в машину. Не сомневаюсь, что сопротивляться бесполезно, поэтому молча повинуюсь. Я знаю, как вести себя, потому что это известно Тайлеру. Он тренировал обезьянок-астронавтов. Учил их не верить ничьим словам. Даже его собственным словам. Даже моим.

— Куда мы едем? — спрашиваю.

Мне отвечают в один голос: первое правило проекта «Разгром» — не задавать вопросов.

Правила придумывал Тайлер, их три: никаких вопросов, никаких извинений и никакой лжи. А вот идея проекта — освободить мир от истории — принадлежит мне. Тогда это казалось дерзкой затеей. Только представьте, каково это: уничтожить всё красивое, всё, что представляет хоть какую-то ценность. Затопить все острова с белым песком и лазурной водой. Взорвать современные здания, старинные церкви и древние пирамиды. Сжечь всю дизайнерскую одежду, бросить в костёр драгоценные камни. Бесстрашно подтереть зад полотном Эдварда Мунка. И плюнуть на Статую Свободы.

Всё это придумал я. Человек, у которого одна щека порвана на ринге, а другая — продырявлена пулей. Кто-то сравнит меня с Джокером, более находчивые — с хэллоуинской тыквой. Я запросто мог бы пугать людей на улице или выступать в цирке уродов… Ну, такой навык пригодится, если вдруг станет совсем туго с деньгами. Возможно, мне следовало бы убить себя, чтобы избавить мир от столь явного несовершенства. Но я пообещал Богу этого не делать. Вот вы бы рискнули обмануть ожидания Господа? Я — нет.

А машина продолжает увозить меня всё дальше от небес. Кто знает, а вдруг она не остановится на земле и доставит меня прямиком в ад? Одной тревожной мысли хватило, чтобы из ангелов мои провожатые превратились то ли в чертей, то ли в демонов.

Теперь мне кажется, что нет смысла избавляться от всего красивого. Как ни старайся, человечество рано или поздно начнёт создавать всё заново, так к чему впустую тратить силы? Куда логичнее уничтожить всё отвратительное. В первую очередь — участников проекта «Разгром». А лучше — только их и никого больше.

Я — неутолимое желание Джека отомстить.

Отомстить Тайлеру, которого нет и никогда не было в этой реальности, можно только одним способом: уничтожить всё, что он создал. Разогнать все Бойцовские клубы, закрыть проект «Разгром». Тайлер умрёт окончательно лишь в тот миг, когда канут в Лету все его идеи.

Я думаю об этом, когда демоны приводят меня в гостиничный номер — серый и скучный, не отличить от миллиона подобных ему. Глаза слипаются, и вместо того, чтобы начать осуществлять свой новый план, я устраиваюсь на неудобной кровати. Когда проснусь, сделаю всё, чтобы наконец остаться наедине с собой. И стать самим собой. Из нас двоих, меня и Тайлера, место (хоть на земле, хоть на небесах, хоть в аду) есть только для одного.

Нахрен Тайлера Дёрдена!

Первым делом я раздобуду пушку и перестреляю всех демонов. Но только завтра. Всё будет завтра. А сегодня — спать.