Безвременье (джен)

Непобедимо сострадает мне

И продолжает падать чёрный снег.

Рудольфус смотрел в вечернее небо — холодно, пусто и безразлично. Звёзды сияли как никогда, а сад во мраке поместья приобретал синие оттенки.

Внутри не осталось ничего, что могло бы чувствовать и размышлять. Просто белый фон, заставляющий строить из себя чёртова любователя, вышедшего покурить на веранду после хорошего секса.

Никто не мог ожидать исчезновения Лорда. Лестрейндж видел его только вчера: спокойного, воодушевлённого и почти не жестокого.

— Ты часто вспоминаешь отца, Рудольфус? — в звонком холодном голосе читалась заинтересованность.

— Временами, милорд. Он был хорошим человеком и сильным воином. Его вклад в Организацию... дорогого стоит.

С Тёмным Лордом всегда было так: правильно подбирать слова, ходить по тонкому лезвию презрения и подобострастия — повелитель не терпел ни того, ни другого. И неожиданность. Рудольфус не мог предугадать, как Волдеморт среагирует: усмехнётся, отправит в опасный рейд, наградит новой должностью.

В ставке было тихо. Молодые Пожиратели разошлись, старшие ещё не появились. Подземную темноту разгоняли только свечи, и в золотых бликах глаза Лорда... сияли? Тонкие чешуйки на лице — там, где у иных людей бывают веснушки, — почти сливались с кожей, а ровный змеиный нос казался гармоничнее, чем когда-либо.

— Он хотел моей победы, Рудольфус, — Волдеморт, закутанный в аскетичную мантию, подошёл совсем близко, от него веяло силой и неземным холодом. — А ты хотел бы этого? Видеть меня в кресле министра, исполнять любые поручения, убивать.

— Как вы прикажете, милорд, — Лестрейндж смотрел строго в переносицу, не поднимая взгляда к красным, будто налитым кровью, глазам.

— А если я прикажу тебе убить невинное существо? Твоего брата, возлюбленную... что тогда?

Сильные пальцы впились в лицо Рудольфуса, не давая попытки к отступлению. Извечный вопрос — общественное или личное.

— Я убью ваших врагов, кем бы они ни были, — прошептал Лестрейндж. — Если среди них будут мои близкие... — дыхание сбилось, — надеюсь, вы позволите подарить им быструю смерть.

— И ты ничего не почувствуешь? — голос Лорда стал вкрадчивым, стальным. Ногти до крови впились в подбородок Рудольфуса.

— Боль, милорд. Сильнее, чем от любого заклятия.

Волдеморт рассмеялся. Отступил на шаг и стал рассматривать красные ободки на ногтях.

— Ты напоминаешь мне Рейнальфа. То же чувство долга, пересекающее всё. Я этого не забуду.

Лестрейндж вздрогнул. Лорд часто награждал своих сторонников, но слова благодарности были слишком редкими. Даже, можно сказать, единичными.

Он позволил себе улыбнуться. Коротко, воровато и слишком безумно.

— Когда я вернусь, всё изменится, — хищно сказал Волдеморт. — Берегите Ставку, господин главный аврор.

Рудольфус ещё долго стоял и смотрел в одну точку. Вопросы, новая должность, изменения. Все важные отчёты вытеснила одна мысль: «Что это вообще было?».

И сегодня он понял — что. Тёмный Лорд погиб, пытаясь убить мальчишку Поттеров. Об этом твердили все газеты, обыватели пересказывали друг другу небылицы, а несколько десятков Пожирателей исчезли из Ставки. Но как? Чёрт возьми, как младенец смог убить мага с крестражами?

В этом предстояло разобраться. Сосредоточиться, закрыться от мира — и разобраться. Поднять отцовские записи о молодом Риддле, прочитать, как активировать крестраж, попытаться найти Лорда... но сил не было ни на что.

Рудольфус почти развалился на перилах и дышал холодным ноябрьским воздухом. Ветер пробирался под тонкую рубашку, а горло сдавливали спазмы — как заклятие немоты. Всё изменилось в один миг. Слишком резко и неожиданно, чтобы это можно было предотвратить.

Теперь уже не было никакой разницы: замёрзнуть, сдаться властям, попытаться продать свою жизнь подороже. Остатки логики кричали о том, что Волдеморт вернётся, только — когда? Что, если пройдут сотни лет, Организация разрушит себя дрязгами, и не будет возможности ничего исправить? Это пугало. Жизнь человека не измерялась столетиями, но крестражу людские законы были неведомы.

Рудольфус всегда был сильным — не терял лица даже тогда, когда Лорд самолично сжёг гроб Рейнальфа Лестрейнджа, когда его мать умерла в мучениях, рожая третьего сына, не прожившего и дня. Он чувствовал пустоту внутри, но никогда не позволял ей взять над собой верх.

Теперь всё было по-другому. Липкая безысходность замораживала, лишала слов и мыслей.

Рудольфус осел на колени, прислоняясь лбом к столбикам перил. Голос начинал возвращаться.

— Руди?.. — Белла подошла неожиданно. Присела рядом и дотронулась до лба слишком горячей рукой. — Ты замёрз. Пошли в дом, Рабастан скоро вернётся.

Её голос был хриплым и приглушённым. Рудольфус мог только догадываться, сколько она влила в себя зелий, чтобы найти силы работать. Ему стало неловко за свою слабость перед женой.

— Как скажешь, — вымученная улыбка походила на оскал. — Вот сейчас мне станет легче — и пойдём.

Лестрейндж с трудом поднялся и посмотрел на Беллу. Худая, невысокая, за несколько часов она будто бы сжалась ещё больше. На лице чётче обозначились морщины, а глаза туманились от зелий, смешанных с алкоголем.

Рудольфус знал, что они с Беллатрикс похожи — как брат и сестра, добавлял насмешник Розье. Чёрные волосы и глаза, слегка грубоватая кожа, общие привычки, интересы и чаяния. Разве только Белла была тощей, а он казался массивнее её раза в два.

Она горела всем, что делала. Если танцевала — то страстно, поднимая руки над головой и напевая что-то из итальянских мотивов. Страстно воевала, страстно любила его по ночам. И страстно ненавидела их общих врагов — врагов Лорда.

Мысли снова вернулись к поражению. Взяли голову в тиски и разожгли Адское пламя где-то в сердце.

Рудольфус прижал к себе Беллу, чтобы не утратить связь с реальностью.

— Я люблю тебя, — прошептал он в густые растрёпанные волосы. — Прости мою слабость. Мне впервые так...

— Больно? — подобрала слово Беллатрикс.

— Пусто. Как будто дементор выпил.

Они молча стояли и смотрели на темнеющее небо. Скоро должен был пойти первый, ещё слякотный снег. Запястья Беллы кровоточили от укусов и царапин, которые она нанесла себе в ярости, а подол домашнего платья был испачкан и чуть порван — Рудольфус видел странные разводы в свете свечей, которые зажгла жена.

Когда их Метки потухли, Беллатрикс забилась в припадке, нанося себе увечья и ломая мебель. Она выла до тех пор, пока Рабастан не ввёл ей Умиротворяющее зелье в вену. Рудольфус не мог с точностью сказать, когда это произошло, потому что сам в тот момент мало что соображал. Тупо смотрел в одну точку, пока брат не ударил его по щеке.

— Очнись! Мне и тебя успокаивать? Надо выяснить, что случилось! — голос Рабастана был нервным и яростным.

Рудольфус не реагировал.

— Очнись! Ты — наш мозг! Кого мне вызвать сейчас? Руквуда? Яксли? Нотта? Отвечай!

— Поищи... — едва разлепил губы Рудольфус. — Да, их всех давай. Кого найдёшь... хоть молодняк.

Он закашлялся. Горло пересохло и надрывалось от напряжения. Рабастан смеялся: запрокинул голову к потолку, крича со звериным оскалом. Белла спала — её губы были испачканы кровью.

Бомба внутри начинала обратный отсчёт.

— Не сдаваться! — прохрипел Рудольфус через боль. — Иди, ищи кого-нибудь.

Рабастан очнулся. Провёл рукой по отросшим чёрным волосам и аппарировал.

На войне не было места эмоциям, каждый из них знал это.

— Покури, — Беллатрикс вернула его в сырую реальность. — Полегчает.

Сигарета немного смялась в потайном кармане её платья, но по-прежнему была горькой и отрезвляющей. Рудольфус смотрел на кроны деревьев, выпуская дым. Белла взяла у него сигарету и так же затянулась, глядя вдаль.

— Теперь точно — пойдём, — он улыбнулся, делая вид, что губы совсем не дрожат. — Рабастан людей приведёт, обсудим планы.

Легче не стало.

* * *

В малой гостиной было теплее, чем на улице: камин урчал, пожирая дрова, а чашка крепкого чая грела руки.

Рудольфус отослал эльфов прочь и приготовился ждать гостей. Белла выпила три порции зелья.

Рабастан появился неожиданно, как и всегда, — вывалился из камина, прижимая руку к щеке. Его рубашка была порвана в клочья.

— Кэрроу, Малфой, Крэбб, Нотт, — отрапортавал он с раздражением.

— Придут? — тихо спросила Белла. Ей сейчас было не до чего.

— Умрут, — огрызнулся Рабастан и показал свежий порез.

В любое другое время это не стало бы трагедией, но сейчас ставки были слишком высоки. Как и ожидал Рудольфус, нашлось немало людей, пожелавших сменить сторону.

— Кто-то вообще откликнулся? — спросил он без особой надежды.

— Крауч, — уже мягче сказал Рабастан и тут же уточнил, — младший. Надо его впустить.

Рудольфус встал и, отдав брату свой чай, принялся настраивать камин. Белла наблюдала за мужем безразличным рыбьим взглядом. Рабастан присел в кресло рядом с ней.

— У Руквуда камин заблокирован, — сказал младший Лестрейндж, подумав. — Невыразимец. До остальных либо не дозвонился, либо отбой получил. От Амикуса — в прямом смысле, — он усмехнулся. — Приходи, говорит, а сам — чуть не убил.

— А ты что сделал? — повернулся к брату Рудольфус.

— Не тронул. На заклятья бы авроры слетелись, а мне не нужен был шум. Но, поверь, запомнил, — чашка жалобно скрипнула под пальцами.

Крауч казался молодым и слишком восторженным. Он не вписывался в общую атмосферу отчаяния, но вёл себя тихо и уважительно.

— Вы решили прийти, Бартемиус. Почему? — Рудольфус успешно копировал интонации Лорда, однако в словах не хватало чего-то неуловимого.

— Потому что я — Пожиратель, — ответил Крауч решительно. — Это мой долг. Что остальные делали — не знаю.

За привычными лозунгами юности не скрывалось фарса. Молодой Крауч действительно верил в то, что говорил, и казался способным человеком. Рудольфус видел досье Барти — не каждый смог бы сдать двенадцать экзаменов и заслужить уважение Лорда в столь юном возрасте. Стоило дать мальчишке шанс.

— Он был другом Эвана, — пробубнил Рабастан, жуя сигарету. — Сейчас шпионит за своим отцом и неплохо сражается. Кстати, зови его «Барти», ему так больше нравится. Правда, Барти? — младший Лестрейндж смеялся. Пир во время чумы.

Крауч покраснел, но кивнул, как бы извиняясь. Под глазами у него залегли тени, а веки казались воспалёнными уже сейчас. Классический костюм домашнего мальчика сидел по-обычному криво и несносно.

— Хорошо, — почти прошептал Рудольфус. — Давайте разбираться, как вернуть Лорда.

* * *

Они говорили всю ночь, пока камин не погас, а свечи не растаяли. Напряжение внутри бодрило получше кофе и сигарет. Белла, когда приходила в себя, начинала заговариваться: спутанно уверяла, что господин не погиб, что надо срочно бежать искать его — и засыпала. Рудольфус перенёс её в кровать, разбудил лекаря и приказал изьять все зелья у мадам Лестрейндж. Беллатрикс нуждалась в помощи. Несмотря на всю её веру и честь.

Крауч готов был подписаться на что угодно, лишь бы это помогло Организации. Он предлагал занятные идеи со шпионажем и даже обещал договориться с Руквудом, но дело было слишком шатким. Теперь ничто не мешало Багнолд начать проверять Метки у министерских работников и сдавать их Аврорату. Идея требовала больши́х затрат.

— Можно запастись оборотным и выпытать у кого-нибудь информацию о Лорде, — предложил Рабастан, докуривая очередную сигарету.

— У авроров, например, — подключился Рудольфус. — Схватить Грюма и допросить — с пристрастием. Он должен многое знать. Ещё можно рядовых найти, желательно орденцев. С ними полегче будет.

— С кого начнём? — усмехнулся брат, сжигая окурок.

Рудольфус открыл было рот, но...

— С Лонгботтомов, — смело ответил Крауч. — Отец обмолвился за ужином, что они дом Поттеров на заклятия исследовали. Вместе с Дамблдором и Грюмом, кстати. Должны быть в курсе всего, я думаю.

Рабастан потянулся и залез в кресло с ногами.

— Значит, Лонгботтомы, — усмехнулся Рудольфус своим мыслям. — Хорошо, Барти, спасибо за помощь.

Мальчишка просиял и будто бы расслабился.

— Это мой долг, — невпопад (или же уместно) ответил Крауч. — Я просто сказал то, что знал.

Он будто бы специально не обращался к старшему Лестрейнджу. Ни имени, ни фамилии, ни «ты», ни «вы». Такая стеснительность была чужеродной на фоне того, на что они все подписались.

— Зови меня «Рудольфус», ладно? Я старше тебя, но пока ещё не глава Аврората, — улыбнулся Лестрейндж.

Воспоминания вылезли в самый неподходящий момент. От Рабастана не укрылась странная реплика брата.

— Хорошо... Рудольфус, — Барти улыбнулся в ответ и пожал протянутую руку.

Появились первые штрихи операции. Теперь оставалось только дождаться выздоровления Беллы, продумать всё в мельчайших подробностях и не попасть в Азкабан.

Крауч спал, сидя в кресле, и шептал что-то непонятное. Рудольфус смотрел на него, допивая кофе. Рабастан казался задумчивым и тихим, порез на щеке затянулся, оставив выпуклый белый шрам. Пришло время расходиться.

— Эй, Барти, — Рудольфус потряс союзника за плечо, — тебе возвращаться надо. Никто не должен видеть твоего отсутствия.

Крауч скривился, потянулся вальяжно, но к камину подошёл.

— Свяжемся через неделю, ага? — Рабастан отвлёкся от своих мыслей. — С другими Пожирателями не контактируй. С Руквудом можно, разве что.

— Хорошо, — усмехнулся Барти увереннее и скрылся в пламени.

Рудольфус пристально смотрел на брата. Вместе с последними зелёными отголосками потух и он сам: посерьёзнел, ссутулился.

— Давай воздухом подышим?.. — со странной интонацией предложил Рабастан. — Душно.

Рудольфус кивнул.

* * *

С рассветом эмоции не ушли — затаились. Братья смотрели на привычный сад их привычного поместья, но что-то важное для обоих ушло навсегда. Частичка оторвалась с матерью, частичка — с отцом; теперь исчез политический лидер, а вместе с ним и все надежды на будущее.

— Почему ты сказал про Аврорат? — как бы невзначай спросил Рабастан, присаживаясь на перила. Ветер бросал волосы ему в лицо.

— Меня Лорд назначил. На будущее, — Рудольфус снова почувствовал тоску. — Спросил, на что я готов пойти ради него.

В глазах брата вспыхнул интерес.

— И на что же?

— На всё.

Молчание было долгим и тягучим. С неба пошёл грязноватый ноябрьский снег.

— Это моя вина, — сказал Рудольфус тихо. — Мы говорили о невинных, о близких людях... И, в общем, Поттер — он невинный, понимаешь?

Рабастан спрыгнул с перил и обнял брата за плечи.

— Ты сказал, что это не имеет значения, если перед тобой враг? — уточнил он, уже зная ответ.

Рудольфус сжимал деревянный поручень побелевшими руками и молчал.

— Знал бы — отговорил, — слова давались с трудом. — Даже если бы это мне жизни стоило...

— Ты не виноват, — мягко сказал Рабастан. — Банально, да? Но если человек — Лорд, уже пришёл к какому-то выводу, то его не получится переубедить. Он решил всё заранее, а тебя... просто проверял.

— Без контекста, — грустно усмехнулся Рудольфус.

— Без контекста, — тихо повторил Рабастан.

Сырой воздух холодил лёгкие, пробирался под тёплую мантию — до костей. Странный снег мешался с дождём, создавая вокруг себя безликую серую массу. Рудольфус чувствовал, как пустота отходила на второй план. Он не смог бы повлиять на повелителя, даже если б рассыпался в прах. Так стоило ли винить себя? Лучше сосредоточить свои силы на его поисках, самочувствии Беллы и Рабастана.

— Присматривай заброшенные Ставки, — сказал он, глядя в чёрные глаза брата. — Когда мы начнём операцию, они нам понадобятся. Как ты оцениваешь состояние Беллы?

— Дня два-три, и будет в норме, — просиял Рабастан. — Рад, что тебе лучше.

— Спасибо, — откликнулся Рудольфус.

Пустота всё ещё билась в рёбра, но ситуация прояснилась, а цели горели в голове красными маяками.

Снег продолжал падать. Он сбивался в грязные комки на земле и становился чёрным — как пепел.

Прошлое не погибло, оно просто завязло в этом снегу безвременья. Надо было лишь откопать его.

Рабастан снова курил. Привык, наверное.