Профессор Грейнджер (гет)

Двадцатого августа Гермиона проснулась от звона стекла. Непонимающе хмурясь, она потерла глаза и вздрогнула, когда звон повторился.

— Это же надо так напугать, — пробурчала она, увидев источник звука за стеклом, и поспешно встала с кровати, чтобы отворить окно и впустить пернатую нарушительницу покоя.

Сова тоже не стала медлить и, стоило только створке приоткрыться, впорхнула в комнату, мощным взмахом крыльев разметав аккуратно сложенные на столе пергаменты. Вцепившись когтями в спинку стула, на которой висел халат Джинни, птица переступила с лапы на лапу, устраиваясь поудобнее, и нахохлилась.

Отвязав письмо и по поведению птицы догадавшись, что требуется ответ, Гермиона мысленно забурчала и развернула свиток пергамента. Изумрудными чернилами была выведена только одна строка:

«Мисс Грейнджер, прошу Вас прибыть в Хогвартс. Срочно. М. МакГонагалл».

Неприятные воспоминаний тотчас же всколыхнулись, но Гермиона не дала им воли. Во-первых, если бы случилось что-то серьёзное, директор приглашала бы не одну Гермиону Грейнджер, а весь Орден Феникса или хотя бы Гарри. Во-вторых, весь Ближний круг Пожирателей смерти нейтрализовали ещё месяц назад, а мелкие сошки если и сумели избежать правосудия, не посмели бы вылезти на свет из нор, в которые попрятались, скрываясь и от Аврората, и от пылавших жаждой мести мирных граждан. И, наконец, в-третьих, после восстановления школы для её защиты было единогласно решено воспользоваться всеми возможными средствами и способами, тем самым гарантируя безопасность учеников, так что нечего было и думать, что Хогвартсу что-то угрожает.

Размышляя таким образом, Гермиона быстро собралась и снова сосредоточилась на сове. Не было смысла писать ответ: раз МакГонагалл просила прибыть срочно, быстрее будет лично явиться, чем ждать, пока сова доставит её письменное согласие, и только после этого наносить визит.

— Лети давай, я отправляюсь в Хогвартс, — сообщила она птице и указала на улицу.

Сова молча взмахнула крыльями, сбрасывая на пол те пергаменты, что уцелели после первого раза, и исчезла в окне, а Гермиона принялась собирать свои записи, гадая, что же понадобилось от неё директору. Минуту спустя, так и не придя ни к какому выводу, она вышла из комнаты.

В Норе было на удивление тихо. Бросив взгляд на часы, Гермиона нахмурилась. Девять утра — не такое уж раннее время, чтобы все спали. Мистер Уизли, Джордж и Рон были «на работе», стрелки с именами Джинни и миссис Уизли показывали «дома», и всё же в Норе царила тишина. В любое другое время Гермиона обязательно бы разыскали подругу и её маму, чтобы предупредить о визите в Хогвартс, но письмо от МакГонагалл торопило, так что она лишь пожала плечами и, выйдя за порог, аппарировала к школе.

Нельзя сказать, что во внешнем виде Хогвартса остались изъяны в память о войне, нет, замок выглядел даже лучше, чем когда Гермиона увидела его впервые. И всё же что-то было не так, словно после ремонтных работ Хогвартс утратил часть своего волшебного великолепия.

На глаза навернулись слёзы, и Гермиона быстро потерла веки тыльной стороной ладони. Она стала такой плаксой!.. Ведь всё было хорошо, всё закончилось, они победили, и всё же каждый раз, когда вспоминались недавние события, когда кто-то упоминал войну, или, как сейчас, Гермиона оказывалась в месте, связанном с трагическими событиями, внутри словно что-то сжималось, заставляя глаза слезиться.

Старательно настраивая себя на позитивный лад, Гермиона шагала по выложенной новой плиткой тропинке к главным дверям школы, щурясь на солнце и пытаясь насладиться свежим тёплым ветерком и запахом цветущих полевых цветов.

Двери были приглашающе открыты, и она смело вошла под сень Хогвартса. Ещё никогда Гермиона не оказывалась в школе в полном одиночестве. Даже во время их ночных приключений с Гарри и Роном в Хогвартсе не было так тихо, сейчас же тишина давила на уши и заставляла обеспокоенно вертеть головой по сторонам. Казалось, из-за каждого угла за ней следят, из каждой тени наблюдают, из каждой щели может выскочить враг. Всё ускоряясь и едва не срываясь на бег, чувствуя себя меньше букашки в этом огромном каменном сооружении, Гермиона с колотящимся сердцем неслась вперёд — к директору, к живому человеку, разбить это безмолвие разговором…

Вход на винтовую лестницу был открыт — заменить уничтоженную горгулью так и не удалось, и теперь кабинет директора охранялся, как и гостиная Гриффиндора, одним лишь портретом.

Гермиона взлетела по ступеням и, один раз стукнув по двери и тем самым её открыв, ворвалась в кабинет.

— Профессор!.. — силясь отдышаться, произнесла она и застыла: теперь она чувствовала себя не просто букашкой, а докучливой мухой — по крайней мере именно таким взглядом её встретил Снейп.

— О, мисс Грейнджер, — кашлянула МакГонагалл и, кажется, даже смутилась. — Я не ждала вас раньше полудня.

— Вы написали «срочно», — глупо оправдалась Гермиона и, бросив опасливый взгляд на Снейпа, спросила: — Что произошло?

— Присаживайтесь, мисс Грейнджер. И не волнуйтесь, не случилось ничего ужасного.

Гермиона вздохнула с облегчением, сдобренным толикой раздражения.

— Тогда зачем вы пригласили меня? Да ещё и срочно?..

— Видите ли, мисс Грейнджер… — МакГонагалл замялась и посмотрела на Снейпа. — Северус, может… — Снейп фыркнул, и она вынужденно продолжила: — Мисс Грейнджер, позвольте мне говорить прямо.

— Конечно, мэм, — непонимающе глядя то на директора, то на Снейпа, Гермиона снова нахмурилась.

— Дело в том, что Северус наотрез отказывается продолжать преподавать. А других зельеваров на примете у меня нет. А между тем занятия начнутся уже через десять дней…

— Вы хотите, чтобы я помогла вам найти замену профессору Снейпу? — догадалась Гермиона и облегчённо улыбнулась. — А профессор Слизнорт?..

— Нет, мисс Грейнджер, — перебила МакГонагалл. — Профессор Слизнорт покинул Британию — решил заняться своим здоровьем. Сказал, что в его возрасте вредно рисковать жизнью. И на месте профессора Снейпа я хотела бы видеть вас.

Гермиона ошеломлённо распахнула глаза. Снейп снова фыркнул, одним звуком умудряясь продемонстрировать всё, что он думает о такой замене, но Гермиона проигнорировала его, уставившись на директора.

— Но, профессор… Я же не… Я даже ещё седьмой курс не окончила!

— Мисс Грейнджер, я уверена, что вы можете на «превосходно» сдать ЖАБА хоть сейчас и без подготовки. Что же до зельеварения… — она вновь покосилась на безмолвствующего Снейпа. — Всё дело в том, что пригласить на эту должность незнакомого волшебника было бы слишком опрометчиво. Предмет опасный, малейшая ошибка может привести к трагедии, поэтому одних лишь способностей к зельеварению недостаточно. Преподаватель должен иметь авторитет, ориентироваться в нашей ситуации и… Вы подходите идеально, мисс Грейнджер. Вы были лучшей ученицей, вы героиня войны, и у вас есть опыт.

— Какой опыт? — пискнула Гермиона.

— Отряд Дамблдора, — улыбнулась МакГонагалл, мотнув головой на пустующий портрет бывшего директора. — Вы же не думали, что мы ничего не знали?.. У вас хорошо получается учить.

— Это не я. Это Гарри нас учил…

— Мисс Грейнджер, при всём уважении к мистеру Поттеру, составить программу занятий ему не под силу, — МакГонагалл сделала паузу и подалась вперёд, проникновенно заглядывая прямо в душу Гермионы. — Вы — наша единственная надежда на открытие школы первого сентября.

Она понимала, что МакГонагалл сказала ей далеко не всё, да и столь грубая лесть не могла быть принята за чистую монету, и всё же что-то мешало Гермионе сказать нет. Хотелось забросать директора вопросами, однако молчаливое присутствие Снейпа смущало. Гермиона лишь однажды видела его после того, как они оставили его умирать в Визжащей хижине, но вручение орденов Мерлина в Атриуме Министерства магии плохо подходило для беседы. Она знала, что Гарри пытался поговорить, извиниться, но Снейп решительно пресёк общение, бесследно испарившись у него из-под носа. И вот теперь он стоял здесь и фыркал, а Гермиона должна была отказаться ото всех своих планов, чтобы занять должность, которую он решил оставить.

— Профессор, почему я? Нет-нет, я слышала всё, что вы сказали, но… — Снейп в который уже раз издал звук, который можно было однозначно интерпретировать, как насмешку, и Гермиона не удержалась от язвительности: — Но профессор Снейп явно не согласен, что я подхожу на роль преподавателя зельеварения.

— Северус! — требовательно произнесла МакГонагалл, сверкнув на него глазами, и, когда тот демонстративно отвернулся к окну, со вздохом призналась: — Мисс Грейнджер, мы с профессором Снейпом оба уверены, что лучше вас никто не подходит. Прошу вас, не отказывайтесь, вы нужны Хогвартсу.

Хогвартс Гермиона покинула лишь к обеду. Оказалось, что Снейп вовсе не намерен покидать школу — лишь отказывается от преподавания. А ещё выяснилось, что клыки Нагини оставили после себя не только шрамы, с которыми не смогли справиться колдомедики, но и серьёзно повредили голосовые связки, так что теперь Снейп не мог язвить по поводу и без; немым он не стал, но рот открывал очень редко — речь доставляла дискомфорт, который уже после пятого слова трансформировался в болевые ощущения.

По крайней мере стало понятно, почему он отказался преподавать.

Но вот почему согласился (а он согласился!) на кандидатуру Гермионы — вот это так и осталось невыясненным.

В нору Гермиона аппарировала в смешанных чувствах. У неё был план дальнейшей жизни: ЖАБА, работа в Министерстве, свадьба, карьера, дети. А теперь приходилось отказываться от всего запланированного. ЖАБА-то она сдаст, разумеется, в ближайшее время, но всё остальное…

Увидев Хогвартс первого сентября в далёком девяносто первом году, Гермиона влюбилась с первого взгляда. Не только в красивейший древний замок или магию, но в непередаваемую атмосферу школы. И да, она не собиралась отрицать, что вплоть до третьего курса, когда они рассматривали министерские брошюры, выбирая дополнительные предметы для изучения, она мечтала навсегда остаться в Хогвартсе, став профессором, а возможно, и директором лучшей школы в мире. Но то были абстрактные детские мечты, не более; начиная с четвёртого курса Гермиона всерьёз обдумывала, в каком из департаментов Министерства будет строить карьеру. И вот перед ней маячит исполнение детской и ставшей ненужной мечты, в то время как взрослые планы идут прахом.

Если и ждала она понимания от друзей — ошиблась. Ей даже не дали возможности объясниться. И Гарри, и Рон, и Джинни, и все остальные Уизли наперебой принялись её поздравлять, даже не спрашивая, почему она сама не радуется новостям. Миссис Уизли даже предложила сыграть свадьбу до первого сентября (видимо, догадываясь, что профессорское расписание не позволит осуществить это во время учебного года), но Гермиона отказалась наотрез: уж собственную свадьбу испортить спешкой она точно не позволит!

Вечером в Норе шумно отмечали её новую работу, и Гермиона натужно улыбалась, смирившись, что для Уизли должность профессора — небывалая честь и нежелание работать в школе кажется им глупой блажью. Один лишь Гарри поинтересовался, почему она не выглядит счастливой, но даже он не стал слушать ответ — позволил Джинни утащить себя на кухню. А ночью, когда все наконец угомонились, и Джинни с Роном незаметно поменялись местами (не то чтобы миссис Уизли не догадывалась, что её дочь спит с Гарри, а сын с Гермионой, просто до свадьбы позволить подобное открыто она не могла, и потому расселила их так же, как и всегда: Гарри в комнату к Рону, а Гермиону к Джинни), Гермиона решила серьёзно поговорить со своим парнем.

— Я не знаю, смогу ли каждый день покидать Хогвартс, — начала она. — Первые пару недель точно нет — нужно будет многое успеть сделать да и привыкнуть.

— Не переживай из-за ерунды, — отмахнулся Рон. — Это так круто, что ты будешь профессором! Даже зельеварения, — и скорчил гримасу отвращения, как делал с самого первого курса, когда речь заходила о зельях, Снейпе или вообще подземельях. — Надеюсь, тебя не поселят в комнатах Снейпа?

— Нет, — устало помотала головой она. — Я же говорила, профессор Снейп остаётся в школе… Рон!

Но Рональду было совсем неинтересно слушать про Снейпа, и Гермионе не осталось ничего иного, как замолчать и ответить на поцелуй.

* * *

В Хогвартс Гермиона отправилась в последний день лета через камин. Выйдя в директорском кабинете, она отряхнула мантию от сажи и позволила директору устроить себе экскурсию: крыло, где жили преподаватели, Гермиона практически не знала.

— Скажите, профессор МакГонагалл, почему профессор Снейп — единственный из преподавателей, живёт в подземельях, а не здесь? — не удержалась от вопроса Гермиона, запомнив, кто из профессоров где обитает. — Свободных апартаментов, как я вижу, хватает.

— Мисс Грейнджер, раз уж мы теперь коллеги, предлагаю избавиться от лишнего официоза, — МакГонагалл улыбнулась, — зовите меня Минервой. Согласны, Гермиона?

— О! Я… я постараюсь, — смутилась та. Предложение было ожидаемым и вполне логичным, однако называть просто по имени грозного декана, а ныне директора…

— А что до Северуса… Признаться, мне неизвестен ответ на этот вопрос. Так решил Альбус.

Гермиона кивнула, но задумалась, было ли решение Дамблдора продиктовано неверием в искренность Снейпа в далёком восемьдесят первого году или были иные причины. Отделить одного из педагогов, запереть его в подземелье подальше ото всех, кроме таких же как и он ненадёжных слизеринцев — выглядело это по меньшей мере некрасиво.

Комнаты, выделенные Гермионе, ей понравились. Просторная гостиная с высокими книжными шкафами у стен, массивный письменный стол у окна, два глубоких кресла у камина, диван…

— Если вам захочется что-то поменять — действуйте смело.

— Здесь чудесно! — искренне воскликнула Гермиона и прошла через комнату к спальне. Заглянув через дверной проём, она улыбнулась ещё шире и обернулась к МакГонагалл. — Мне очень нравится, профессор!

— Минерва, — напомнила та, ответив скупой улыбкой. — Располагайтесь, Гермиона. По подземельям вас проведёт Северус. Он же покажет всё, что вам нужно знать, и в кабинете зельеварения.

— Он… профессор Снейп ждёт меня? Тогда не стоит испытывать его терпение, наверное? Разложить вещи я могу и позже.

— Как пожелаете, — пожала плечами МакГонагалл и прошла к камину. Бросив горсть дымолётного пороха, она склонилась к камину. — Северус? А, вот ты где. Мисс Грейнджер готова знакомиться с рабочим местом.

Ответов Снейпа Гермиона, конечно, не слышала, но и без этого могла догадаться, как тот недовольно кривится от перспективы впустить «невыносимую всезнайку» на свою территорию.

— Северус ждёт вас, — отступая от камина, озвучила результат переговоров МакГонагалл. — Как освободитесь, приходите ко мне. Уверена, у вас останется много вопросов.

— Хорошо. И спасибо вам, — вновь улыбнулась Гермиона и шагнула в камин.

— Вам спасибо, Гермиона, вы нас очень выручили.

Гостиная Снейпа была… самой обычной комнатой. Гермиона мысленно отругала себя за детскую уверенность, что Снейп живёт в мрачном сыром подземелье, и принялась осматриваться. Последним внимания удостоился сам хозяин комнат, молчаливой тенью наблюдающий за гостьей.

— Добрый день, профессор Снейп, — вежливо поздоровалась Гермиона, давая себе зарок придерживаться ровного тона и не реагировать ни на какие действия Снейпа. — Директор сказала, что вы познакомите меня с кабинетом…

Хмыкнув, Снейп резко сорвался с места и в своей привычной манере стремительно пересёк помещение, на мгновение притормозив в дверях, он вскинул бровь, как бы намекая, что Гермиона его задерживает, и исчез. Закатив глаза в раздражении, Гермиона поспешила следом.

Идти пришлось недалеко — Снейп пролетел тамбур, в пару шагов преодолел коридор и влетел в класс, Гермиона семенила следом.

Из комнаты с камином, очевидно, гостиной, вело несколько дверей. Логично было предположить, что за ними скрывались спальня, ванная комната, но назначение остальных дверей осталось тайной. Не то чтобы Гермионы это касалось, но было интересно. А вот привычный кабинет зельеварения предстал в новом свете, когда по-прежнему молчащий Снейп эффектными взмахами то руки, то палочки принялся демонстрировать всё то, что было скрыто от глаз учеников.

Помимо двери в кладовую, откуда Гермиона лично стащила на втором курсе необходимые для оборотного зелья ингредиенты, с другой стороны от учительского стола располагалась ещё одна дверь. Гермиона только открыла рот, чтобы спросить, куда та ведёт, и почему, собственно, она не видела её раньше, как Снейп ткнул кончиком палочки в неприметный выступ на косяке, и дверь исчезла. Убедившись, что Гермиона внимательно следит за демонстрацией, Снейп вновь ткнул выступ и открыл появившуюся дверь, взмахом руки приглашая заглянуть в новое помещение.

— Камин? — изумилась Гермиона. А через секунду, обдумав информацию, спросила: — Это на случай серьёзных травм, да? Чтобы как можно скорее доставить пострадавшего в Больничное крыло?

Снейп молча кивнул и закрыл дверь.

Невозмутимое лицо Снейпа и периодические гримасы не мешали Гермионе понимать своего бывшего учителя даже без слов. Иногда она уточняла, правильно ли поняла жесты, и неизменно оказывалась права. Казалось, невербальное общение с практически незнакомым мужчиной (а Снейп, перестав быть учителем, превратился в настоящего незнакомца, о котором Гермиона не знала ровным счётом ничего) должно быть сложным, но на деле без язвительных замечаний и оскорбительных ремарок взаимодействовать с ним стало намного проще.

Он даже был так любезен, что очередным взмахом палочки написал на доске несколько заклинаний, чьё действии тут же и продемонстрировал: от первого заклинания котлы вылетели из кладовки и сами заняли места на столах, от второго — стройным клином влетели обратно в кладовую, заняв места на нижней полке. Гермиона была уверена, что Снейп их изобрёл сам, и испытала настоящую благодарность за то, что он с ней поделился.

Далее Снейп приказал подойти к столу и «объяснил», как организовать работу. Гермиона не могла не восхититься. Будучи студенткой, она даже не догадывалась, насколько ответственен был Снейп как профессор. В ящиках стола в идеальном порядке располагались журналы курсов, стопки пергамента со старыми контрольными работами и домашними заданиями, отдельно стояли многочисленные флаконы с зельями — на случай ожогов или других травм учеников, противоядия и нейтрализаторы…

— О, отлично придумано! — не удержалась она от комментария. Снейп ожидаемо фыркнул, и Гермиона обратилась прямо к нему: — Сэр, я теперь ваша коллега, поэтому, пожалуйста, перестаньте на меня фыркать.

И, не дав ему возможности выказать недовольство, перевела тему, став расспрашивать об организации хранилища ингредиентов, чтобы ко времени первого урока начать ориентироваться в кладовой.

Перед началом учебного года в Норе творился хаос. Казалось бы, кроме Джинни все уже закончили школу, первое сентября утратило сакральный смысл, но нет, ничего не изменилось: все бегали, суетились, миссис Уизли поминутно прикладывала к глазам мятый и не слишком чистый платок.

Джордж именно сегодня торжественно отбывал с вещами в свой магазин — считал, что жить с родителями ему уже не по возрасту. Гарри с Роном перебирались в общежитие при школе авроров, ну а Джинни с Гермионой отправлялись в Хогвартс.

— Представляешь, как нам будет весело? — смеялась Джинни, подмигивая Гермионе, а та не находила в себе смелости осадить подругу и сказать, что личные отношения не будут влиять на её оценки.

Первым в камине исчез Джордж, Гарри с Джинни отошли в сторону, чтобы проститься вдали от глаз миссис Уизли, и Гермиона подошла к Рону.

— Ты же будешь мне писать? — стараясь сохранять деловой вид, спросила она, хотя уже начала скучать по совместным ночёвкам и обычному общению вчетвером.

— Да, конечно, — отвлечённо кивнул Рон и, небрежно поцеловав её в щёку, думая уже о чём-то другом, крикнул Гарри, чтобы тот поторапливался.

Учитывая, что Рон прекрасно знал, что в ближайшее время они не увидятся, его поведение очень обидело Гермиону, однако она промолчала: не было смысла затевать ссору, к которой неизбежно привело бы её недовольство, да и она не была уверена, что Рон действительно поймёт, что именно её обижает.

Покинуть Нору удалось лишь за двадцать минут до отправления поезда — когда мальчики аппарировали, Джинни принялась убеждать родителей, что может сама добраться до Кингс-Кросс. Гермиона уже хотела аппарировать сама, когда миссис Уизли наконец отпустила дочь из объятий.

— Не говори никому о том, что я стала профессором, ладно? — перед тем, как пройти через колонну, отделяющую маггловский вокзал от магического, попросила Гермиона.

— О, конечно! То-то все удивятся! — с готовностью согласилась Джинни и, помахав подруге, исчезла в колонне.

Гермиона вздохнула и вернулась в закуток у киоска с прессой, чтобы аппарировать в Хогсмид. Она была уверена, что позавидует Джинни, вновь едущей в школу на поезде, но на деле вздохнула с облегчением, когда поняла, что не придется весь день потратить на дорогу.

Переместившись сразу на дорогу к Хогвартсу, Гермиона насладилась прогулкой и последними мгновениями тишины в пустом замке (больше та не казалась зловещей), посетила свои комнаты, где расставила последние забранные из Норы мелочи, и наконец-то спустилась в кабинет.

— Профессор? — удивлённо замерла она на пороге, обнаружив Снейпа за столом в классе зельеварения.

Снейп даже не вздрогнул, лишь поднял взгляд.

— Что вы здесь делаете?

Вместо ответа тот скривился, и Гермиона разозлилась.

— Сэр, теперь это мой кабинет, и вы не можете просто так врываться… — с каждым словом её голос звучал тише, словно взгляд Снейпа иссушал силы, и в конце концов Гермиона умолкла.

На несколько секунд тишина окутала все вокруг, а затем разлетелась в клочья, когда Снейп резко встал и стул проскрежетал металлическими ножками по камням пола. В руке Снейп держал фиал с рубиновой жидкостью; показав зелье Гермионе, он задвинул ящик стола бедром и направился на выход.

— Сэр? Мне нужно будет заменить это зелье? Скажите хотя бы, что вы забрали? — не сдвинувшись с места и мешая Снейпу выйти, решительно набросилась на него с вопросами Гермиона. — И не кривитесь!

Она поморщилась, когда голос отразился от стен, исказившись, и уже спокойнее и тише попросила:

— Пожалуйста, позвольте мне посмотреть.

Вновь фыркнув — Гермиона начинала ненавидеть этот звук, — Снейп развернулся на каблуках и стремительно двинулся обратно к столу. Обернувшись и выразительно изогнув бровь, он выдвинул тот же (судя по противному скрипу) ящик и рукой указал на его содержимое. Приблизившись и выглядывая из-за его спины, Гермиона смогла увидеть полный ящик флаконов, аккуратно стоявших строгими рядами — точь-в-точь так, как было в прошлый раз, когда она инспектировала содержимое стола.

— О, — только и сказала она. — Вы… Вы просто заменили зелье, да?

Снейп криво усмехнулся и, слегка толкнув Гермиону плечом, широким шагом покинул кабинет.

Судорожно вздохнув, Гермиона опустилась на стул и спрятала лицо в ладонях. У неё не получалось нормально общаться с этим человеком. Она-то, наивная, считала, что теперь будет на равных со Снейпом, что, став его коллегой, будет ограждена от его высокомерия и презрительных гримас, а на деле оказалось, что всё стало лишь хуже. Если раньше она могла просто не попадаться ему на глаза и тем самым избегать его сарказма, то в нынешней ситуации молчаливое неодобрение ранило ничуть не меньше оскорбительных замечаний.

«Я докажу ему, что достойна уважения!» — решила для себя Гермиона и тряхнула головой. Она была достойной волшебницей, лучшей ученицей и, да, как бы ни хотелось не упоминать об этом, но орден Мерлина первой степени просто так никому не доставался. Ей было чем гордиться, в ней были достойные восхищения качества, и Снейпу придётся признать, что Гермиона — лучший профессор зельеварения, чем был он сам.

* * *

Энтузиазм Гермионы продержался недолго. Не прошло и недели, как она начала понимать Снейпа с его вечно недовольной гримасой на лице и сарказмом на устах.

Встретили её прекрасно: гриффиндорцы аплодировали Гермионе стоя, другие факультеты тоже не остались в стороне, и даже Слизерин похлопал. Вернувшийся на седьмой курс Дин Томас обеспечил компанией. Окружённая вниманием сокурсников и квиддичной команды Джинни не забывала о подруге. Младшекурсники смотрели ей в рот, старшие ученики искали её внимания, да и учителя были ей явно рады.

А потом начались занятия.

Гермионе казалось, что она справится получше Снейпа, однако преподавать было непросто. Старшекурсники не воспринимали её, как авторитет, и пытались вернуться к привычной модели поведения, при которой Гермиона была нудной старостой, от слов которой можно было отмахнуться. А стоило Гермионе повести себя по-преподавательски и снять баллы — и все тут же забыли о том, что совсем недавно она была одной из них, не говоря уже о том, что она — Гермиона Грейнджер, героиня войны. Гриффиндорцы отвернулись, слизеринцы обнаглели настолько, что смеялись ей в глаза, а за спиной звали грязнокровной выскочкой. Младшие ученики на каждом занятии так и норовили поэкспериментировать, и далеко не всегда Гермионе удавалось предотвратить взрывы…

К концу первой же недели Гермиона была выжата, как яблочный жмых из соковыжималки. Хотелось поделиться с друзьями, может, даже выплакаться на чьём-то плече; и в тот момент она поняла, что за семь дней в Хогвартсе не получила ни то что письма, но даже ни одной записки от Рона.

Слёзы, готовые потечь из глаз, высохли в мгновение ока. Гермиона нахмурилась, вскочила… И медленно опустилась обратно в кресло. Она ведь и сама за неделю ни разу не вспомнила о Роне, не написала ни одной строчки, так что именно она хочет высказать ему?

Было немного странно это осознавать, но впервые за семь лет Гермиона совершенно не хотела видеть ни Рона, ни Гарри. Она даже не скучала по ним — не было времени на посторонние мысли, а после окончания рабочего дня хотелось побыть в тишине, а не притворяться заинтересованной, слушая глупые разговоры и участвуя в детских играх.

«Я подумаю об этом завтра», — в конце концов решила она, не желая сейчас заниматься самоанализом, и вызвала домового эльфа.

Получив вместо одной чашки чая полный чайник и поднос с печеньем от сияющего улыбкой эльфа, Гермиона поблагодарила его и засмеялась. Она так старалась спасти домовых эльфов, освободить из рабства, но даже не поняла, что Добби был исключением, а не правилом. Эльфы вовсе не хотели становиться свободными. Конечно, такие люди, как Малфои или Крауч не должны были оставаться безнаказанными, однако большинство волшебников хорошо обращались со своими домовиками…

Допив чай и снова мысленно укорив себя за поведение в ситуации с эльфами, Гермиона призвала рекомендованный Снейпом трактат по зельеварению и погрузилась в чтение — как бы ни складывалась ситуация в школе, Гермиона не могла признать свою несостоятельность в качестве преподавателя в первую же неделю, а значит, нужно было приложить усилия для самоподготовки.

К сожалению, успех мероприятия зависел не только от неё, вернее, он почти целиком зависел от учеников, и стараний Гермиона категорически не хватало. Она не привыкла сдаваться, и потому даже не думала о том, чтобы всё бросить, но расстраивалась всерьёз.

И не замечала, как шло время и мысли о Роне так и не приходили в её голову.

Подходила к концу третья неделя её работы в Хогвартсе, и настроение с каждым днём становилось всё хуже. В четверг Гермиона уже проснулась раздражённой и недовольной, а серая морось за окном отлично отражала её состояние.

Время было ранним, поэтому она решила задержаться в своей квартирке и спокойно выпить чашечку кофе, мысленно прикидывая, как заинтересовать студентов шестого курса темой сегодняшнего урока. Амортенция была запрещённым зельем, поэтому ни в коем случае нельзя было его рекламировать, и получалось, что от учеников требуют научиться варить совершенно бесполезный состав…

Стук в окно её испугал, но, увидел сову, Гермиона улыбнулась: эпоха плохих новостей осталась позади, теперь не было причин бояться писем и вздрагивать при виде сов. Впустив почтальонку и отвязав свиток, Гермиона почувствовала, как сердце предвкушающе забилось.

Но письмо оказалось вовсе не от Рона, как она надеялась. Писал Гарри. Причём… Десяток строк «ни о чём» расстроили Гермиону больше, чем длительное молчание. Всё в порядке, учиться интересно, много новых знакомых, веселье вечерами… Это было не письмо, а отписка.

«А Рон так и не написал мне».

На завтрак Гермиона пришла хмурой и без малейшего желания общаться с кем бы то ни было. Без аппетита жуя омлет, она скользила взглядом по залу и не пропустила момент, когда к Джинни опустилась сова. Та просияла, что-то сказала соседкам по столу и, пока сова не улетела, достала из сумки толстый свиток пергамента, который и привязала к совиной лапе — очевидно, ответное письмо. Не нужно было быть лучшей ученицей, чтобы понять, что для своей девушки Гарри Поттер не поскупился на слова.

И без того ужасное настроение рухнуло к отметке «отвратительно».

Гермиона поспешила закончить завтрак, не желая видеть довольное лицо подруги, читающей письмо своего парня. Гермиона не хотела завидовать Джинни, но по-другому не получалось. Придя в кабинет зельеварения, она расставила на столе всё то, что ей могло понадобиться на уроке, установила котёл с заранее сваренным зельем-образцом, и попыталась настроиться на занятие.

Шестой курс словно с цепи сорвался! Два урока у Равенкло с Хаффлпаффом прошли ужасно. Равенкловцы вовсю экспериментировали, хаффлпаффовцы взорвали два котла — Гермиона едва-едва успела защитить учеников от кипящей основы, выплеснувшейся фонтаном на весь левый ряд. Но если она и думала, что хуже некуда, быстро осознала ошибочность этого предположения: Гриффиндор со Слизерином устроили безобразную драку, напрочь игнорируя её призывы к порядку, а когда угомонились, продолжили гадить друг другу исподтишка. В итоге последние два занятия сопровождались целыми шестью взрывами.

И терпение Гермионы лопнуло. Стоило последнему ученику покинуть кабинет, она разрыдалась.

Она так старалась! Она делала всё, чтобы не походить на своего предшественника: не повышала голос, улыбалась, подсказывала и, само собой разумеется, ни разу никого не оскорбила! Но если Снейпа благоговейно слушали и слушались, то её советы игнорировали, а ей самой пренебрегали. И, то ли проверяя на прочность, то ли надеясь выжить из Хогвартса, раз за разом провоцировали — взрывая котлы каждый урок.

— Хм!

Она даже не заметила, как открылась дверь, поэтому всем телом вздрогнула, услышав это знакомое и многозначительное хмыканье.

— Профессор…

Он взмахнул рукой, прерывая её лепет, и Гермиона закрыла рот — всё равно не знала, что сказать. Снейп подошёл ближе и взмахом палочки очистил доску от рецепта.

«Если вы не в состоянии вести занятия, возможно, вы зря согласились на эту должность?»

Гермиона вспыхнула, слёзы мгновенно высохли, и она вскочила со стула и гневно уставилась на Снейпа.

— Ну, знаете ли! Вы сами что, сразу же заслужили авторитет у студентов, с которыми только-только вместе учились?!

«Разумеется, — написал Снейп, ехидно усмехнувшись, — я с самого начала чётко обозначил границы. Что мешает вам поступить так же?

— Запугивать учеников? Обзывать их? — задохнулась негодованием Гермиона. — Я не настолько отчаялась, чтобы прибегать к таким методам!

«Зато рыдать и размазывать сопли — это не признак отчаяния».

Возразить на это было нечего, так что Гермиона промолчала и стёрла следы слёз с щёк.

«Вам не удастся стать хорошим учителем без того, чтобы не указать ученикам их место. Я был уверен, что всё именно так и обернётся — полным провалом и вашими слезами, — но Минерва настаивала, что вы сумеете перебороть гриффиндорский идеализм, и что из вас таки выйдет достойная замена…»

— Я справлюсь!

«Если вы желаете обманываться — это ваше право. Но лгать мне я не позволю. Вы НЕ справляетесь. Студенты творят на ваших уроках, что пожелают. Обзывают вас. Опаздывают на ваши занятия. И вы всё это спускаете им с рук!»

Гермиона всё ниже опускала голову, потому что возразить ей было нечего. Снейп был прав. Она не должна была позволять всё это…

«Если вы не в состоянии выполнять обязанности, ради которых вас наняли, вам лучше покинуть Хогвартс…»

— Помогите мне! — воскликнула Гермиона. Она отвернулась от доски, перестав читать то, что хотел донести до неё Снейп, и в два шага подскочила к нему, схватив за руку. Задрав голову и глядя ему прямо в глаза (расширившиеся в удивлении от того, что она посмела вторгнуться в его личное пространство), Гермиона с чувством повторила: — Пожалуйста, профессор Снейп… Северус, помогите мне!

Снейп молчал и даже не кривился. Гермиона покраснела, отпустила его руку и отступила на два шага назад, коря себя за горячность. Да, профессор МакГонагалл уже не раз говорила, что они теперь коллеги и могут обращаться друг к другу по имени, и Гермиона действительно звала по именам некоторых учителей. Но, конечно же, не Снейпа.

Она не знала, о чём он думал, но была готова и к фырканью, и к гримасам, и даже к Круциатусу (не то чтобы она вправду верила, что Снейп способен на такое по отношению к ней, но всё же), но точно не к тому, что он прикоснётся к её плечу. Она вскинула глаза и охнула — Снейп кивнул. Снейп был согласен ей помочь! Снейп не возмутился, что она осмелилась назвать его по имени!

— Спасибо!.. Я так вам благодарна…

Она прервалась, когда его рука с палочкой взлетела, и повернулась к доске, на которой буква за буквой стала появляться надпись:

«Лучшей благодарностью будет чёткое следование рекомендациям и отсутствие проявлений гриффиндорской мании возражать до того, как смысл предложения достигнет куцего мозга».

— Я… я постараюсь, сэр, — проглотив готовое сорваться с языка возражение, кивнула Гермиона.

«В таком случае, приведите себя в порядок и идите на ужин. А после встретимся здесь же, и я преподам вам урок о том, как следует преподавать уроки».

Окрылённая надеждой, Гермиона с удовольствие поужинала и пообщалась с коллегами, но когда директор пригласила всех к себе на рюмочку чая, без колебаний отказалась — встреча со Снейпом казалась намного более полезным времяпрепровождением, чем вечер в компании МакГонагалл. В конце концов, если Гермиона сможет преодолеть возникшие трудности и стать настоящим преподавателем, обществом коллег она сможет наслаждаться ещё долго, а вот если нет…

Запретив себе думать в негативном ключе, она тряхнула головой и решительно зашагала в подземелья.

Снейп не заставил себя ждать, появившись безмолвной тенью спустя пару минут.

Закрыв за собой двери, он прошёл к первому ряду ученических столов, уселся за парту и взмахом палочки сообщил:

«Проведите урок для меня, мисс Грейнджер. Представьте, что я ваш студент, и проведите урок так, как вы это делаете».

Конечно же первым порывом было возразить — она не понимала, зачем устраивать представление, ведь можно было просто рассказать, в какие моменты возникают проблемы, — но Гермиона отлично помнила, какие условия выдвинул Снейп, так что промолчала и решила чётко следовать его рекомендациям — хуже стать всё равно уже не могло.

— Добрый вечер, мистер Снейп, — откашлявшись, начала она, чувствуя себя крайне неуверенно под его взглядом. Остановившись у своего стола, она махнула палочкой на доску, заставляя мел вывести тему урока — приворотные зелья. — Сегодня мы поговорим о зельях, направленных на создание иллюзорных чувств. Какие составы вы можете назвать?

Снейп, прекрасно отыгрывая свою роль, тут же выдал письменный ответ:

«Амортенция».

— Прекрасно. Именно это зелье мы сегодня и попытается сварить… — она запнулась и неуверенно спросила: — Мне, наверное, не стоит спрашивать вас, как студентов, какие особенности у этого зелья или что входит в состав?

«Вы выходите из образа!»

Хоть он и молчал, но даже по наклону меловых букв Гермионе было понятно, что Снейп злится на неё.

— В таком случае… Мистер Снейп, расскажите нам, пожалуйста, что входит в состав Амортенции, — и, когда на доске появился список ингредиентов, она кивнула. — Прекрасно, два балла Слизерину. А теперь, раз уж рецепт вам известен… Мистер Снейп? — недоумевающе смотря на спину своего «студента», окликнула Гермиона. Тот повернулся обратно как ни в чём не бывало. Она моргнула и продолжила: — Возьмите ингредиенты в кладовой.

Снейп встал, прошёл в кладовку и вскоре вернулся за стол с охапкой свёртков в баночек. Призвал котёл, наполнил его водой, зажёг огонь и…

— Что вы делаете?! — вскричала Гермиона через пару минут, подскакивая к столу и вырывая из руки Снейпа семена венериной мухоловки за мгновение до того, как он добавил их в котёл.

Тот рассеянно посмотрел на семена и, пожав плечами, вернулся к зелью.

Гермиона отошла обратно к учительскому столу и, прислонившись к нему бедром, стала размышлять, как зельевар уровня Снейпа мог совершить такую глупейшую ошибку.

«Ну не мог же он нарочно это сделать?» — подозрительно взглянув на увлечённо мешающего зелье Снейпа, она вздохнула, признавая, что мог. Гермионе показалось, что число помешиваний давно превысило рецептурную норму, но вмешиваться она не стала, и дальнейший процесс протекал в тишине.

Итогом часа работы стало непрозрачное зелье зеленоватого оттенка, над которым хоть и завивались перламутровые спирали, но запах был «неправильным».

— Что ж, мистер Снейп, неплохо, но вы совершили ряд ошибок. «Выше ожидаемого». И к следующему уроку подготовьте эссе, проанализировав свою работу.

«Что ж, семена мухоловки вы нейтрализовали, но это только потому, что перед вами был лишь один котёл, а не десяток последователей Лонгботтома, — написал на доске Снейп. — А вот дальше вы почти не следили за ходом моей работы».

— Я следила! И видела, что вы слишком долго мешали состав после добавления листьев мяты.

«И всё же не сделали замечание?» — ехидство букв без наклона царапнуло Гермиону.

— Если бы я указала на эту ошибку, — обиженно и оттого немного язвительно парировала она, — вам не о чем бы было писать в заданном на дом эссе.

«Справедливо».

«Это что?! Это… Он улыбнулся?!» — изумилась Гермиона.

«Однако так же справедливо и мое замечание: вы не следили за ходом моей работы, витая в облаках. Я не только сделал лишние помешивания, но и добавил непредусмотренные рецептом ингредиенты».

— О! — смешалась Гермиона — она действительно упустила это.

«Теперь об оценке. Вы, кажется, не понимаете, каков принцип оценивания».

— По-вашему, я совсем дурочка?

«Мисс Грейнджер, скажите мне честно. Вы на самом деле не считаете меня способным сварить Амортенцию? — у неё даже рот открылся от изумления такому предположению. — В таком случае, что означает ваша оценка? Вы ждали от меня меньшего?»

— Но… — растерянно промямлила Гермиона. — Что же мне ставить за неправильное зелье, которое не совсем загублено, но…

«Зависит от студента, — невозмутимо ответил Снейп. — Лонгботтому можно и «Выше ожидаемого» поставить за невзорванный котёл, вам я бы поставил удовлетворительно — вы можете больше».

— А себе?

«Тролль? — снова почти улыбнулся Снейп. — Удовлетворительно, мисс Грейнджер, не больше».

— Эм…

«Однако вернёмся к зелью. Вы — профессор, и вы утверждаете, что зелье сварено неверно. Так?»

— Да, — неуверенно кивнула Гермиона. Это же был Снейп! Разве мог он сварить неправильное зелье?..

«А я — ваш студент — не согласен с оценкой. Поэтому, будьте так любезны, обоснуйте оценку».

— Эм…

«И перестаньте мямлить, Мерлина ради!»

Раздражение Снейпа оказало успокаивающий эффект — всё же это было его привычное состояние и, в отличие от вежливости, не заставляло напрягаться и искать подвох.

— Во-первых, — по деловому начала Гермиона, — неверное число помешиваний уменьшило эффективность чешуи саламандры. Далее, поскольку вы сами сказали, что добавили что-то лишнее, это неизбежно привело к уменьшению абсорбирующего эффекта от крови пеплозмея, а значит, зелье стало ядовитым. Ну а раз Амортенцию принимают внутрь, ядовитость — недопустима.

«Прекрасно, — растянул губы в ухмылке Снейп. — Однако я с вами не согласен. Я гарантирую, что зелье ничуть не ядовито, более того, оно способно вызвать у выпившего влечение».

Гермиона задумалась, покусывая ноготь на указательном пальце. Что Снейп мог добавить такого, что компенсировало ненужный ингредиент и нейтрализовало вред от лишних помешиваний? Таблицы совместимости ингредиентов вставали перед глазами, но ответа не находилось.

Внезапно Гермиона поняла, что Снейп вполне мог её обманывать. Не для того, чтобы именно обмануть, а в воспитательных целях. Ведь он же не зря утверждал, что Гермионе, как профессору Хогвартса, не хватает жесткости.

— Это зелье не может быть Амортенцией, — твёрдо возразила Гермиона. — Если это и не яд, то точно не любовный напиток.

«Выпейте».

— Что?!

«Я абсолютно уверен в своих словах, мисс Грейнджер, это зелье не ядовито, в конце концов, кто из нас мастер своего дела?»

— Но…

«Вы утверждаете, что я не прав. Я же ставлю на кон свою репутацию зельевара, что я прав. Готовы отступить или же признаете, что…»

Перестав читать с доски, Гермиона подскочила к котлу и, схватив черпак, в один глоток проглотила порцию немного остывшего за время дискуссии зелья.

— Идиотка!!! — просипел Снейп, дёрнувшись её остановить, и обречённо уронил руки, поняв, что опоздал.

В одно мгновение все проблемы и тревоги отошли на задний план, стало легко и радостно, о чём Гермиона не преминула сообщить:

— Как хорошо!

Снейп закатил глаза и махнул рукой на доску, предлагая повернуться и прочесть, что он думает о её глупом поступке. Да вот только после приёма зелья Гермионе было не до чтения.

— Видите, — вместо этого затараторила она, широко улыбаясь, — я оказалась права, это была вовсе не Амортенция! Вы по-прежнему не кажетесь мне единственным мужчиной в мире. Но я не смогла узнать зелье. Скажите, Северус, что это было? Отличный эффект: я впервые с начала учебного года совершенно спокойна и довольна жизнью! — проигнорировав ещё один жест-приглашение, Гермиона так и не взглянула на доску. — На самом деле я совсем не жалею, что приняла предложение профессора МакГонагалл. Когда я была маленькой, я мечтала стать учителем, а когда впервые попала в Хогвартс, конечно же захотела работать здесь. Но потом я стала думать о том, что учителя буквально замурованы в школы, совсем не имеют досуга и личной жизни, и убедила себя, что самым лучшим для меня будет карьера в Министерстве. Знаете, я ни разу за всё время здесь не написала Рону. Просто не до него было, понимаете? А Рон ни разу не написал мне.

Она чуть запнулась, когда Снейп решительно зашагал к кладовой, но не замолчала, а просто повернулась так, чтобы говорить с ним… Ну и что, что сам Снейп стоял к ней боком, принимаясь что-то сосредоточено варить в принесённом из кладовки котле.

— Наверное, дело было в вас, — Гермиона подошла ближе и, когда Снейп бросил на неё удивлённый взгляд, с жаром принялась объяснять: — Вы были самым молодым преподавателем, но всё равно казались стариком. А потом я узнала, сколько вам лет… Не обижайтесь, сэр, но тогда я подумала, что работа в Хогвартсе — ужасна! Вы мне всегда нравились. Не в том смысле, конечно. Но хоть вы и были самым ужасным преподавателем, вашим предметом никто не смел пренебрегать. Я много думала, почему вы себя так ужасно ведёте, и все не могла понять, как один человек может закрывать нас своим телом от оборотня, а на следующий же день смешивать с навозом? А затем мы узнали, что вы шпионите для нас за Волдемортом, и… Вы настоящий герой, Северус Снейп! Вы знаете, я даже…

— Выпейте! — шёпотом рявкнул Снейп, закончив возиться с котлом и протягивая Гермионе наскоро трансфигурированный кубок с дымящимся зельем. — Ну же!

Она не успела даже подумать, что за пойло ей предлагается, а Снейп уже вцепился в её руку своими жёсткими пальцами и настойчиво совал кубок, жестом повторяя приказ.

И Гермиона послушалась: а почему бы и нет? Она доверяла Снейпу больше, чем кому бы то ни было (кроме Гарри и Рона, конечно); не после всего, что он для них сделал, сомневаться в его намерениях.

— Мамочки… — пролепетала она мгновением позже, когда зелье подействовало. — Боже мой…

Щёки окрасились румянцем, глаза опустились, Гермиона готова была провалиться сквозь землю от стыда и не знала, как всё исправить.

Снейп коснулся её плеча — ей даже показалось, что это было утешением, — и, когда она так и не посмотрела ни на него, ни на доску, подцепил её подбородок, заставляя всё же поднять голову.

«Всё хорошо», — проартикулировал он, не издав ни звука, и вновь указал на доску.

Смотреть в лицо человека, перед которым только что так опозорилась, Гермиона не могла, так что поспешно повернулась к доске. Число строк за то время, что она их игнорировала, превысило возможности школьной доски, и, стоило Гермионе прочитать верхние, как они тут же сменялись новыми надписями.

О, пока она несла чушь под воздействием зелья, Снейп многое успел высказать! Угловатые буквы словно били наотмашь, раня острыми гранями. Снейп не стеснялся в выражениях, и его вербальное «идиотка» было самой ласковой характеристикой, выбранной, очевидно, за краткость — говорить ему явно было неприятно. Зато письменно ничто не помешало ему пройтись и по интеллектуальному уровню недопрофессора, и оценить её выдержку, и пройтись по наивности…

Гермиона читала строку за строкой, возвращалась к верху доски и снова читала, и с каждым словом, каждой буквой, каждой крошкой мела, попавшей на доску, чувствовала себя всё хуже.

Конечно же она не должна была вестись на провокацию! Мерлин! Да она и сама прекрасно это понимала! Будь на месте Снейпа кто угодно другой, она бы и не подумала о том, чтобы выпить неизвестное зелье! Да и Снейп вовсе не желал, чтобы она его пила, он именно проверял её выдержку, способность отстаивать собственное мнение, умение сохранять трезвый ум в любой ситуации… И Гермиона с треском провалилась.

Зелье вправду не было ядовитым — и на том спасибо, — но хоть оно и не заставило её влюбиться, эффект оказало, и ещё какой! Основа Амортенции плюс добавки, плюс изменение технологического процесса (те самые проклятые дополнительные помешивания!), и на выходе получился убойный коктейль, заставляющий-таки испытывать к человеку напротив просто невероятное доверие, буквально требующее рассказать ему ВСЁ.

Она попыталась припомнить, что успела наговорить, и покраснела пуще прежнего.

«Успокойтесь уже, — очистив доску заклинанием, написал Снейп. — Ничего непоправимого не произошло, и вы не сказали ничего шокирующего».

— Я…

«Мисс Грейнджер… Гермиона, вы слишком юны для того, чтобы быть циником, однако простодушным гриффиндорцам не место в этом кабинете за этим столом. Вам придётся научиться находить баланс… Раз уж вы не хотите превращаться в меня».

— Почему вы… — говорить со Снейпом было тяжело, но молчать было ещё хуже. — Почему вы постоянно язвите? Почему даже с теми, кто хорошо к вам относится, ведёте себя… Простите, сэр, я понимаю, что вы не обязаны отчитываться передо мной, но… Я хочу понять.

Снейп молчал так долго, что Гермиона всё-таки осмелилась отвести взгляд от доски и посмотреть на него. Спокойное лицо — только в глазах боль.

— Извините, — сказала она и, выдохнув, скороговоркой попросила: — Вы могли бы ещё как-нибудь провести со мной урок? Я постараюсь воспользоваться вашими советами и избегать указанных вами ошибок, но, боюсь, сразу у меня не выйдет идеально.

«Хорошо, — после ещё одной паузы кивнул Снейп, — как сочтёте себя готовой — вы знаете, где меня найти».

Неловкость при встречах со Снейпом скоро прошла. Почему-то Гермионе казалось, что тот станет напоминать ей о совершённой глупости, и она старательно избегала коллегу больше недели, однако, когда они всё же столкнулись, Снейп повёл себя безупречно: кивнул в знак приветствия и удалился без комментариев.

Устроенная Снейпом встряска вообще оказала положительный эффект. Гермиона, конечно, не переняла его манеру преподавания и общения, однако по-новому взглянула на ситуацию вообще и своё поведение в частности, и кое-что изменила.

А ещё она написала Рону. И Гарри тоже. Да, после месяца перерыва. Да, вовсе не многостраничное подробное письмо. Но написала. Гарри ответил через день — снова не письмом, а запиской. А вот Рон прислал сову лишь через две недели, то есть через целых полтора месяца со дня прощания в Норе.

«Не обижайся, Гермиона, ты же знаешь, я не люблю писать письма.

У нас тут всё хорошо. Я выучил, наверное, десяток новых заклинаний, и у меня всё получается — можешь мной гордиться.

Нас с Гарри обещали отпустить на целую неделю в конце октября, так что встретимся в Норе.

Рон».

Раза четыре перечитав скромное послание, Гермиона грустно усмехнулась и скомкала пергамент, бросив его в камин.

Рон такой Рон. «Нас отпустят» — а то, что Гермионе никто не даст недельный отпуск в разгар семестра — это его даже не смутило. Или же он просто об этом не подумал…

И всё же на Хэллоуин Гермиона отпросилась у МакГонагалл, благо тот выпал на субботу, и вечером в пятницу воспользовалась камином в кабинете директора, чтобы переместиться в Нору.

Её приход почти не заметили. Миссис Уизли улыбнулась и потрепала по плечу на бегу между кухней и гостиной, Джордж помахал рукой, Гарри с Джинни (сбежавшая из школы без разрешения профессоров) уже испарились к тому моменту, спеша наверстать всё, что пропустили в разлуке, ну а Рон… Рон даже не оторвался от тарелки, с набитым ртом поздоровавшись.

Гермиона не волновалась перед встречей, но всё же не обедала — так глубоко погрузилась в свои мысль, представляя, как всё пройдёт, что вместо того, чтобы есть, так и проковырялась вилкой в тарелке всё время, отведённое на трапезу. И потому от еды не отказалась. Вскоре подтянулись и все остальные — раскрасневшаяся Джинни с сонно-сытым Гарри с улыбками на губах вошли в кухню, держась за руки. Мистер Уизли вывалился из камина и с широкой улыбкой приветствовал детей, сразу же занимая своё место за столом. Молчаливый Джордж приземлился на стул рядом с Гермионой и, подмигнув ей, тут же подбросил что-то в тарелку сидевшей рядом с ним младшей сестры. И только миссис Уизли наложила ужин, камин вновь заработал, выплёвывая на ковер слегка смущённого Перси с девушкой.

Как и всегда, в Норе было шумно и суетливо. Все говорили одновременно, со всех сторон звучали то вопросы, то ответы, и у Гермионы скоро разболелась голова. Даже когда её о чём-то спрашивали, её ответы терялись на фоне громогласных рассказов Рона об учёбе в школе авроров или возгласов миссис Уизли, или смеха Джинни, или взрывающихся и трубящих приколов Джорджа, или даже важных и напыщенных изречений Перси. Гермиона никому не была интересна.

Она первой ушла в комнату. Переоделась ко сну и достала книжку, решив почитать, пока не придёт Рон. Но тот не торопился к своей девушке, его голос так и слышался с первого этажа, и всё сильнее расстраивающаяся Гермиона и сама не заметила, как уснула.

Он разбудил её, когда укладывался в кровать. Свет был потушен, и комната освещалась только тусклым ночников у кровати Джинни. От Рона пахло алкоголем — не иначе Джордж угостил контрабандой пронесённым в родительский дом огневиски, — а его руки были холодными.

— Перестань, — попыталась убрать его руки из-под ночной сорочки Гермиона.

— Я соскучился, — сообщил Рон, словно этого было достаточно и для того, чтобы она загорелась желанием, и чтобы простила полтора месяца молчания и сегодняшний вечер, когда он совершенно не обращал на неё внимания.

— Рон, у тебя руки ледяные.

— Так согрей их.

— Рон! — уже не притворяясь нейтральной, раздражённо воскликнула она, чувствуя мурашки по всему телу.

— Ну давай, чего ты? Покажи, как ты умеешь быть женщиной.

Глаза Гермионы изумлённо распахнулись и она резко села в кровати, всем корпусом повернувшись к Рону.

— Что?!

— Что? — не понял тот, привставая на локте. — Ты чего вскочила?

— Что ты сейчас сказал? — напряжённо повторила Гермиона и подрагивающим голосом уточнила: — «Умеешь бы женщиной»?

— Эм… я…

Если до этого мгновения она могла бы предположить, что Рон просто неудачно выразился, то теперь — нет. То, как забегали его глаза, как он покраснел, как принялся мямлить…

— И кто же она, эта женщина? — вибрирующим голосом спросила Гермиона.

Рон ожидаемо не ответил, спрятав глаза, и ей не оставалось ничего иного, как выбраться из кровати: спать рядом с изменником она точно не собиралась!

Быстро одевшись, Гермиона на мгновение остановилась и посмотрела на почти что бывшего парня. Она ждала извинений, оправданий, хоть каких-то слов, но Рон молчал и явно не собирался ничего предпринимать, чтобы остановить её.

На глаза навернулись слёзы разочарования, и Гермиона решительно переступила порог комнаты — показывать, насколько он её обидел, она не хотела.

Тихо прикрыв за собой двери, она спустилась на кухню и замерла на последней ступеньке: за столом сидел Гарри. Разговаривать не хотелось, однако Гермиона должна была прояснить один момент.

— Ты знал? — тихо спросила она.

От неожиданности Гарри дёрнулся за палочкой, опрокинув чашку, но затем узнал голос и увидел саму Гермиону и успокоенно опустился обратно на стул.

— Чёрт! — принялся он вытирать лужу. — Ты меня напугала.

— Гарри. Ты. Знал.

Суетливые движения и то, как он не смеет посмотреть ей в лицо, дали ответ на вопрос, но Гермиона хотела услышать.

— Скажи мне правду, Гарри Поттер. Мы столько лет были лучшими друзьями, а теперь ты не можешь посмотреть мне в глаза?

— Гермиона… Чёрт! Ну что я должен был сделать? Рон же тоже мой друг.

— Понятно, — тихо произнесла Гермиона и двинулась на выход.

— Стой, ты куда?.. — бросился следом Гарри, но она выставила перед собой руку, и он остановился, так и не подойдя.

— Извинись за меня перед мистером и миссис Уизли, Гарри. А объясняться предоставь Рону.

— Гермиона…

— Надеюсь, твой «тоже друг» не помешает нам с тобой сохранить дружбу.

Два часа ночи — не то время, когда можно прийти к кому бы ни то ни было и надеяться, что тебя не атакуют множеством вопросов. Да Гермионе и не к кому было идти.

Оглянувшись на тёмный дом — даже на кухне погас свет, видимо, Гарри пошёл спать, — Гермиона заплакала. Вот и порвалась ещё одна ниточка, связующая её с людьми. Первыми были, конечно, родители, которые так и не вспомнили, что у них была дочь, и посвятившие себя воспитанию сына в Австралии. А теперь и семья Уизли…

«Только бы Гарри не поставил точку в нашей дружбе», — подумала она и всхлипнула, потому что была почти на сто процентов уверена, что Гарри отдалится, и от их крепкой дружбы ничего не останется.

Стоять было холодно, но Гермиона никак не могла решить, что делать. Путь в гостиницы для неё был заказан — не пройдёт и пары часов, как в «Пророке» появится мерзкая статейка об одинокой и брошенной друзьями героине войны. Друзей, кроме Гарри и семьи Уизли, Гермиона так и не завела, и оставался только Хогвартс… в который посреди ночи она не могла попасть.

«Директорский камин конечно же закрыт, как и двери… А по подземным ходам теперь не проберёшься — всё перекрыли».

Оставался ещё один вариант, но…

Где-то вдалеке прогремел раскат грома, и пошёл ледяной дождь. Гермиона обречённо вздохнула.

Крадучись вернувшись в Нору, она прислушалась — все спали — и прошла к камину.

— Хогвартс, кабинет профессора Снейпа, — прошептала она, бросая горсть дымолётного пороха себе под ноги.

Когда камин выплюнул её в тёмном и холодном помещении, Гермиона зацепилась ногой за каминную решётку и вывалилась прямо под ноги хозяина апартаментов — направляющего на неё палочку полуголого Северуса Снейпа.

— П-простите, — пролепетала она.

Босые ступни были у неё прямо перед носом, и Гермиона не знала, как быть. То ли сделать вид, что всё в порядке, то ли объяснить причину своего полуночного визита. В одном она уверена наверняка: ещё никому не удавалось застать Снейп в таком виде, а значит, и ей он это не спустит с рук.

Тем временем Снейп успел пантомимой изобразить всё, что думает по поводу валяющихся у него под ногами гриффиндорок, и вцепился в её плечо, то ли помогая, то ли заставляя подняться.

— Сэр…

Снейп сверкнул глазами и вопросительно изогнул бровь.

— Я… мне нужно было попасть в Хогвартс, — торопливо стала объясняться Гермиона, — но камин директора заблокирован, а двери закрыты и тайные ходы тоже, и… И страшно ночью, — сбившись на невнятный лепет, совсем тихо закончила она.

Снейп наконец отпустил её плечо и указательным пальцем провёл по её щеке. Гермиона вспыхнула, но Снейп не дал ей сбежать, демонстративно показывая каплю на кончике пальца.

— А, — поняла она, — да, я… Не важно, сэр.

Говорить о происшествии в Норе совсем не хотелось.

Снейп издал звук — что-то среднее между фырканьем и смехом, и она вскинулась:

— Вы находите забавными чужие проблемы?!

Теперь он закатил глаза, и Гермиона почувствовала, как начинает злиться:

— Сэр, либо позвольте мне уйти, либо потрудитесь хотя бы написать, что именно вы подразумеваете под этими звуками и гримасами! Я не в том настроении, чтобы играть в угадайку!

Его лицо на мгновение застыло, взгляд прошёлся по стенам, а зачем Снейп к удивлению Гермионы сделал именно то, что она и просила — трансфигурировал невзрачный пейзаж в обычную ученическую доску. И пока он всем этим занимался, Гермиона смотрела на него самого и…

Гладкие чистые волосы свободно лежали на плечах. Голая грудь вовсе не была впалой, как утверждал Рон, поигрывая грудными мышцами, а хоть и не демонстрировала рельефа бодибилдеров, смотрелась органично. Как и подтянутый живот (чем не мог похвастаться любящий поесть Рон). Длинные ноги облегали свободные пижамные штаны…

Поняв, что беззастенчиво рассматривает своего учителя, Гермиона залилась румянцем и поспешно отвела взор. А в следующую секунду вспомнила, что Снейп больше не её учитель, и сама не заметила, как вновь принялась его разглядывать.

— Хм!

Словно очнувшись, Гермиона перевела взгляд на его лицо — то, что она пялилась на него, Снейп не упустил, однако лишь ухмыльнулся и предложил посмотреть на доску.

«Меня не забавляют ваши проблемы, однако, раз уж вы явились именно через мой камин посреди ночи, соблаговолите объясниться».

— Эм… Ладно… Но только если вы оденетесь, — ляпнула Гермиона и, когда ухмылка Снейпа стала шире, поспешила оправдаться: — Ноябрь на носу! А вы босиком стоите на каменном полу!

Взмахнув палочкой в сторону доски, Снейп двинулся к одной из дверей, а Гермиона прочитала:

«Устраивайтесь и закажите нам чаю у домовиков, пока я буду утепляться».

Невольно улыбнувшись, она так и сделала. Сняла успевшую промокнуть мантию, устроилась в кресле у камина, отлевитировала в него несколько поленьев и вызвала домового эльфа. Снейп отсутствовал не дольше пары минут, бесшумно возникнув на пороге гостиной. Без мантии и даже не в рубашке, застёгнутой на все пуговицы — в небесно-голубом свитере с высоким горлом и темных брюках.

— Вам идёт этот цвет, — искренне заметила Гермиона и в который раз смутилась. — Извините. Просто я, кажется, ни разу не видела вас ни в чём, что не было бы чёрным.

Он пожал плечами и прошёл к креслу напротив.

— Скажите, профессор Снейп, могу ли я обращаться к вам по имени? Профессор… Минерва уже столько раз делала мне замечания, что мы коллеги, но вы…

«Помнится, в прошлые разы вы не спрашивали разрешения».

Гермиона не видела его лица, повернувшись к доске, но округлые буквы демонстрировали лёгкую иронию.

— Сама не знаю, как так вышло, — повинилась она. — Так вы даёте разрешение?

«Хорошо, мисс Грейнджер…»

— Гермиона, — не дочитав, быстро повернулась она к нему. — Зовите меня Гермионой. — Он кивнул. — И мы можем поменяться местами?.. О, нет-нет, ничего такого! Просто вертеть головой довольно утомительно, а с вашего места я смогу и ваши слова читать, и вас самого видеть.

Вместо ответа Снейп встал, и Гермиона улыбнулась. Когда они вновь уселись, Снейп указал на верхнюю строку на доске.

— Я… Я ушла от Рона, — нехотя ответила Гермиона.

«Посреди ночи? — казалось, Снейп по-настоящему удивлён. — Уизли вас отпустил посреди ночи, зная, что вам некуда идти?»

— Ну… Мне кажется, он просто не подумал об этом.

Говорить со Снейпом оказалось вовсе не так ужасно, как мнилось. Без мантии «Ужаса подземелий» он оказался самым обычным собеседником. Более язвительным, конечно, но зато интересным. А ещё он не стал расспрашивать о Роне и причинах, заставивших её сбегать из Норы посреди ночи, вместо этого заговорив на самую нейтральную тему — успехи в преподавании.

Сначала Гермиона немного смущалась — это же Снейп! — но вскоре смогла расслабиться и уже к третьей чашке чая свободно рассказывала об уроках и своих планах относительно карьеры в Хогвартсе. Правда, говорила по большей части она, но от Снейпа никто и не ожидал болтливости.

И разошлись они только в пятом часу ночи, причём Гермиона наконец-то почувствовала, что внутренняя пружина, сжимавшаяся все два месяца и достигшая своего предела прочности этой ночью в Норе, стала отпускать — она выговорилась, рассказала о страхах не оправдать ожидания, и ей полегчало.

Утром Гермиона ожидаемо проспала завтрак, но ничуть не расстроилась — других поводов было достаточно.

Перед обедом прилетела сова от Джинни, просившей не пороть горячку и вернуться в Нору. Гермиона даже не стала отвечать. А вот в Большом зале ей не удалось избежать вопросов, почему вдруг она вернулась днём воскресенья, если собиралась провести с друзьями все выходные. Однако не успела она и слова сказать, как вмешался Снейп — подсунул МакГонагалл записку, в которой сообщал, что именно он был инициатором прерывания праздного уик-энда, потому что для приготовления одного сложного зелья ему потребовался ассистент, и «мисс Грейнджер оказалась единственной, у кого руки растут хотя бы из плечевого пояса».

МакГонагалл поворчала, но на том тема и исчерпала себя.

После обеда Гермиона догнала Снейпа по дороге в лаборатории, чтобы поблагодарить, и узнала, что сложнее зелье имеет место быть, а ассистент действительно не помешает.

— Я с удовольствием помогу вам, Северус, — тут же вызвалась она. — Уверена, с точки зрения практики работа с вами будем мне более полезна, чем вам моё участие.

Снейп фыркнул, но когда они достигли места назначения, открыл дверь и галантно пропустил Гермиону вперёд.

Очень скоро стало ясно, что работать вместе с молчащим человеком намного сложнее, чем просто общаться. Она постоянно отвлекалась на меловые реплики и теряла концентрацию, сбиваясь в подсчёте помешиваний.

— Вы уже несколько раз говорили со мной вслух, сэр. Пусть шепотом, но… Вы совсем не можете разговаривать?

«Не совсем, — последовал ответ после заминки, — но шепот — мой максимум. Да и то в ограниченных количествах».

— Понятно.

«Вас напрягает тишина или такой псевдодиалог?»

— Вовсе нет! Я лишь сбиваюсь, когда читаю. Для общения речь и не требуется — односторонний вербальный контакт не так плох, как может показаться. А вот при совместной работе это дополнительные сложности.

«Я постараюсь обращаться к вам вслух», — после ещё одной паузы выдал Снейп.

— Северус… Это не обязательно.

Он хмыкнул и вернулся к зелью.

* * *

Работать в тандеме со Снейпом Гермионе неожиданно очень понравилось. Весь её опыт совместной варки зелий ограничивался Гарри, Роном и Невиллом и недвусмысленно свидетельствовал, что напарник у котла — гарантированные проблемы и трата времени и сил, но Снейп… О, Снейп был совершенно иным.

Во-первых, выяснилось, что в процессе варки зелий Северус утрачивает свои саркастичные иголки, зато приобретает одухотворённое терпение. В непосредственной близости от котла не было места фырканью и злобным гримасам, он спокойно и в доброжелательной манере поправлял, если Гермиона ошибалась, пояснял, если спрашивала, и вообще разговаривал, а не цедил сквозь зубы или буркал ответы.

Во-вторых, — и это удивило ещё сильнее, — в свободное время (когда нужно было подождать перед добавлением очередного ингредиента или возникала пауза в помешиваниях) Северус с готовностью вступал в беседу на практически любую тему. Спрашивать о чём-то личном Гермиона пока не решалась, но в остальном он ни разу не отказался отвечать.

Ну и наконец в-третьих. С ним ей было интересно. Так, как не было ни с кем иным. Гермиона не могла не сравнивать — уж так был устроен её мозг, и не могла не признавать очевидное — уж такой у неё был характер, что никто из её знакомых и рядом не стоял со Снейпом в этом вопросе. Все знакомые по миру магглов уступали Гермионе в знаниях: ей было скучно с другими детьми, а из взрослых были только родители, которые, впрочем, предпочитали относиться к ней, как к ребёнку. Ну а в мире магов ситуация не слишком изменилась. Конечно, у неё появились друзья, но… Рон ничем не интересовался, кроме квиддича да шахмат, а игры никогда не привлекали Гермиону, Гарри же очень мало знал и не любил рассказывать о себе, так что в общении с друзьями генератором тем для разговоров всегда выступала Гермиона. А взрослые… Вспоминая профессора МакГонагалл и Дамблдора, которые никогда не слушали её (Гермиона так и не смогла забыть, как её предупреждения об охоте за Философским камнем были проигнорированы), или Сириуса Блэка и Ремуса Люпина — интеллектуально не вышедших из подросткового возраста, или Уизли, у которых были лишь быт да глупое увлечение Артура маггловскими вещами — Гермиона не могла никого из них считать интересными собеседниками.

На их фоне Снейп по-настоящему блистал.

В первые дни Гермиона по большей части молчала, открывая рот лишь тогда, когда возникали вопросы. Но уже через неделю стеснение окончательно покинуло её, и она могла просто завести беседу. Снейп по-прежнему много писал, но Гермиона уже привыкла к этому, да и научилась верно интерпретировать его мимику.

В декабре у них впервые состоялась беседа на личную тему — зашёл разговор о планах на каникулы, и Гермиона призналась, что ей совершенно некуда идти, так что Снейп логично продолжил вопросом, что у неё с Уизли. И, отвечая, она поняла, что ничуть не жалеет о расставании с Роном. И даже обида на него почти сошла на нет.

— …А ведь прошёл всего месяц, — грустно улыбнулась Гермиона.

«Так и вместе вы были немногим дольше», — парировал Снейп.

Она хотела было возразить, но поняла, что Северус прав. Да, дружили они с первого курса, но «вместе» — это продлилось лишь три-четыре месяца: со дня Битвы за Хогвартс до первого сентября.

— Ты прав. Грустно это.

«Было бы грустнее, пойми ты, насколько он неподходящая для тебя пара, спустя годы».

Рассмеявшись, Гермиона лукаво взглянула на собеседника.

— И кто же по твоему экспертному мнению подходящая кандидатура?

Сверкнув глазами, Северус отвернулся к котлу, не отвечая на вопрос.

В последнюю неделю перед началом Рождественских каникул МакГонагалл собрала всех преподавателей у себя.

— Знаю-знаю, у всех вас есть дела поинтереснее, чем сидеть здесь, — со скупой улыбкой начала она собрание. — Однако есть традиционный вопрос, на который я ещё не получила ни одного ответа.

— Я еду к сестре в Уэльс, — подала голос Помона Спраут.

— Ко мне приезжают племянники из Уэльса, — одновременно с ней заявила профессор Вектор, и они вместе рассмеялись.

Снейп поднял руку, и Гермиона повернулась к нему, не понимая, что, собственно, происходит.

— А мне дети подарили путёвку в Каир, — Батшеда Бабблин улыбнулась одними губами и потупилась.

— Я в этом году участвую в клановых ритуалах, — сообщил Флитвик.

Рука Снейпа так и была поднята.

Один за другим профессора сообщали о своих планах, пока не высказались все, и тогда взгляды скрестились на поднятой руке Снейпа.

— Я, к сожалению, тоже в этом году должна покинуть Хогвартс, — подала голос директор, — а значит, нам придётся тянуть жребий, раз один лишь Северус вызвался добровольцем…

— Простите, — не выдержала Гермиона. — Мэм, а о чём вообще идёт речь?

— Ох! Простите, Гермиона, я совсем упустила из виду, что вы у нас новенькая… Дело в том, что в Хогвартсе на каникулах должно оставаться как минимум двое преподавателей, а у нас, сами видите, у всех есть планы на праздники.

— Я могу остаться.

В кабинете стало тихо. Снейп наконец-то опустил руку, зато вопросительно поднял бровь. Гермиона ожидаемо смутилась, но от слов своих не отказалась. Ей не к кому было спешить на праздники. В семье Уизли она больше не была желанным гостем, и даже если бы её пригласили, она бы отказалась, не желая портить Рождество неловкостью. С Роном после той ночи она не контактировала; Джинни ограничилась одной запиской, на которую Гермиона всё-таки ответила после перерыва в неделю, объяснив, что Рон теперь — пройденный этап, потому что прощать его она не собирается, и после этого ни одна из них не выходила за пределы общения учитель-ученик. А вот Гарри она, после того как успокоилась и всё обдумала, конечно же простила. В конце концов, Гарри не сделал ничего плохого, он ведь и вправду был другом для них обоих в равной степени, и расскажи он Гермионе правду, предал бы доверие Рона. Но Рождество Гарри закономерно собирался провести в Норе: с друзьями и своей девушкой, а не с Гермионой.

Иными словами, за пределами Хогвартса ей нечего было делать на каникулах.

— Я правда могу остаться на каникулы в Хогвартсе, — повторила Гермиона твёрдо и без капли сомнений.

— Ну и отлично! — вскочила на ноги Спраут. — Минерва, я пойду?..

— Я, пожалуй, тоже пойду…

Один за другим профессора покидали кабинет, пока Гермиона не осталась наедине с директором.

— Гермиона, у вас всё в порядке?

— Да, мэм, в полном, — натянула на лицо улыбку Гермиона. — Я пойду?

— Конечно, идите…

У выхода с винтовой лестницы её ждал Снейп. Гермионе не нужно было слышать слова, чтобы увидеть вопрос в лёгкой изогнутости его губ или тьме глаз.

— Потому что идти мне по-прежнему некуда… В лабораторию? — уточнила она, когда Снейп замысловато взмахнул рукой, и кивнула: — Да, идём. Я хотела попробовать модифицировать то зелье от простуды. Я прикинула кое-что, получается, что если добавить унцию шалфея, капель шестнадцать-восемнадцать акромантулова яда и пару листьев…

* * *

На Рождественских каникулах Хогвартс всегда пустел. Гермиона помнила только одно исключение — Святочный бал, да и то сразу после его окончания многие студенты предпочли уехать. В этом году балов не проводилось, и за два дня до Рождества во всём замке осталось девять человек: Гермиона с Северусом, завхоз — бессменный Филч, три гриффиндорца, два хаффлпавца и один равенкловец. И ещё Хагрид, иногда появлявшийся в Большом зале на обеде. Ученики предпочитали проводить время в своих гостиных, а равенкловец — в библиотеке, так что Гермиона с Северусом без зазрения совести дневали и ночевали в лаборатории, пытаясь создать зелье, что сумеет вылечить повреждённые голосовые связки Снейпа и вернуть ему возможность громко и язвительно комментировать чужие поступки.

И даже Рождество они встретили плечом к плечу над котлом.

— Ох! Рождество! — всполошилась Гермиона, дёрнувшись от боя часов. — Я тебе подарок приготовила.

— «Зачем?» — спросил Снейп изгибом брови.

— Не говори ерунды! Как это — зачем? Рождество — это время подарков.

«Извини. Я забыл, что тебе некому больше дарить подарки. Спасибо».

— Мог бы и не напоминать, — фыркнула Гермиона, впрочем, ничуть не расстроившись. — Но вообще-то, не поэтому. Не знаю, как это видится тебе, но мне кажется, что за это время мы стали больше, чем просто коллегами. Могу ли считать тебя своим другом?

Снейп даже от котла отвлёкся, с удивлением повернувшись к ней.

«А ты хочешь со мной дружить?» — написал он, и буквы запрыгали, становясь то выше, то ниже соседей.

Гермиона порозовела и, скрывая смущение, вручила нарядно упакованную коробку.

— Открой.

«Через восемь минут», — отставляя коробку на стол, он улыбнулся одними глазами и вернулся к зелью.

Пока Северус был занят, она преодолела стеснение и тоже включилась в процесс, активно участвуя в последней стадии приготовления. Наконец огонь был потушен, а зелье — готово. И Снейп без напоминаний вернулся к коробке с подарком… Вернее, Гермионе так показалось, но на самом деле он прошёл мимо. Наклонился, достал что-то из нижнего отделения шкафа, а когда повернулся — в его руках оказался бумажный пакет, перевязанный тёмно-синей лентой.

«У меня тоже есть для тебя подарок», — на этот раз буквы были ровными, зато лицо самого Северуса выражало неуверенность.

Гермиона радостно улыбнулась и тут же развязала ленту и распотрошила обёрточную бумагу. И секунду спустя расхохоталась во весь голос.

Снейп замер, нахмурился, но Гермиона не дала ему возможности написать что-либо; схватив его за руку, она подвела его к коробке и, сняв крышку, показала, что лежало на дне.

— Мы подарили друг другу одинаковые книги! — вновь звонко засмеялась она. — Поверить не могу!

Неуверенность на лице Снейпа пропала, сменившись улыбкой. Лёгкой, едва заметной, но настоящей.

«Ты уже читала её?»

— Нет. Хотела попросить у тебя, когда ты прочтёшь. А ты?

«Собирался сделать то же самое».

Гермиона снова захихикала.

— Ужин мы благополучно пропустили… Я бы не отказалась перекусить, а ты? И почитать…

«Хорошая идея. Закажешь? Или мне написать для домовика?»

— Я справлюсь!

Гермиона прошла в гостиную, положила обе книги на журнальный-он-же-обеденный столик и вызвала эльфа. Пока она заказывала ужин, Снейп успел убрать рабочее место и появился в дверях с кубком.

— О! Ты что, собираешь прямо сейчас пробовать зелье?

Он пожал плечами и написал:

«Не вижу смысла откладывать».

— Давай хотя бы после еды. Читать у тебя слишком темно…

«Как насчёт романтического вечера при свечах с нашими новыми книгами?» — хмыкнул он и поставил кубок рядом с появившимися блюдами на стол.

Кивнув, Гермиона устроилась в «своём» кресле и внимательно посмотрела на Снейпа.

— «Что?» — безмолвно спросил он одной бровью.

— Да вот думаю, — начала она и замолчала.

— «И?»

Но она мотнула головой и озорно подмигнула:

— Сначала ужин, потом зелье… И только если оно подействует, мы обсудим все твои намёки и недосказанности. Вслух. И говорить будешь ты.

Северус усмехнулся и потянулся к кубку. За время вынужденного безмолвия у него накопилось, что сказать. Особенно Гермионе.