Искажение (джен)

— Итачи? — замирающим шепотом повторила Тентен. — Итачи Учиха?

Тот самый нукенин и убийца, истребивший весь свой клан? Встречаться даже с его проекцией Тентен совершенно не хотелось.

— Тебя что-то тревожит? — спросил Менма, проследив за ее реакцией.

Она промолчала, тогда тот продолжил:

— Итачи мой друг. Ты можешь доверять ему, как мне.

Возможно, эти слова бы успокоили, если бы Тентен могла доверять самому Менме-Наруто. Но нет. При всем его добром отношении к ней и желании помочь Тентен ни на секунду не забывала, что он не настоящий. А разве можно довериться тому, кого не существует?

С детства сирота, она привыкла рассчитывать только на себя и собственные силы. Из помощников и советчиков были лишь тетушка, Гай-сенсей и Ли с Неджи (которые, впрочем, занятые личными проблемами, частенько не обращали на нее внимания).

Вот только теперь Тентен осталась совершенно одна. Не было никого, кому она могла бы довериться и у кого попросить совета или помощи. От этой мысли было страшно и больно, и когда Менма постучал в калитку незнакомого дома, Тентен как никогда захотелось расплакаться. Но она сдержалась — если и есть хоть какой-нибудь призрачный шанс отсюда выбраться, он точно лежит не через слезы.

На стук дверь открыла молодая беременная женщина (которую Тентен никогда раньше не видела).

— Добрый день, Изуми-сан, — поздоровался Менма.

Та встретила его улыбкой.

— Добрый, Менма-кун. Ты... — женщина перевела взгляд с него на Тентен, — ...вы пришли к Итачи?

— Да, — подтвердил Намикадзе. — Он у себя?

— В библиотеке, как и обычно.

Видимо, Менма был в этом доме частым гостем, поскольку безошибочно определил нужную им дверь.

Итачи Учиху Тентен никогда вживую не видела, однако представляла, что тот похож на Саске. Что ж, она не ошиблась. Разве что Саске — настоящий Саске — вечно был хмурым, а здешний Итачи выглядел слишком расслабленным и меланхоличным.

— Итачи, это Тентен, — без лишних приветствий начал Менма. — И ей есть что рассказать.

Рассказ дался ей непросто. Менма попросил описать все максимально подробно, не упуская деталей. Тентен старалась, но с каждым произнесенным словом чувствовала все большую неловкость и тревогу. Сложность заключалась еще и в том, что она никак не могла прочесть по лицам собеседников их реакцию — разве что всякий раз, когда она упоминала Мадару, те многозначительно переглядывались. Что если ее сочтут сумасшедшей и отправят на принудительное лечение?

Когда рассказ закончился, в комнате воцарилась тишина. Итачи заговорил лишь пару минут спустя:

— Опиши подробнее, какими ты запомнила своих друзей. Например, Менму-куна. Как ты его назвала — Наруто?..

— Наруто Узумаки. Его называли непредсказуемым ниндзя, что было недалеко от истины. Он частенько безобразничал, шумел, нарушал общественный порядок и на каждом углу кричал, что станет следующим хокаге. Его многие недолюбливали, но он никогда не обижался. Не теряя оптимизма, продвигался к своей цели. Он дарил надежду и в то же самое время раздражал своим несносным поведением...

— Ничего общего, — задумчиво проговорил Итачи, посмотрев в сторону Менмы, а потом снова на Тентен. — А каким в твоей реальности был я?

Этот вопрос поставил ее в тупик. Разумеется, Тентен знала о трагической судьбе и злодеяниях Итачи Учихи, но рассказывать это — пусть даже иллюзорному, ненастоящему человеку — было выше ее сил.

— Я... я не знаю, — врала настолько неумело и неприкрыто, что и Итачи, и Менма, должно быть, прекрасно поняли, что она лжет. — В моей реальности Итачи умер.

По сути, это действительно было правдой. К счастью, интересоваться подробностями здешняя версия Итачи не стала.

— Что думаешь? — обратился Менма к Учихе.

— Я попробую найти необходимую информацию, а также попрошу вас оставить мне свиток, чтобы я мог внимательно его изучить, — неспешно ответил тот. — Единственное, что могу сказать сейчас, Тентен: то, что ты видишь — не гендзюцу. Вы слышали теорию о параллельных реальностях?

От сплетников и сказочников Конохи Тентен слышала немало бредовых предположений и гипотез, от существования подводного мира, населенного полулюдьми-полурыбами до звездных цивилизаций с совершенно невообразимыми формами жизни. Но параллельные миры — это уже слишком...

— Читал о чем-то подобном, — совершенно спокойно и без сарказма отозвался Менма. — Ты считаешь, что свиток мог перенести ее из другого мира в наш, а нашу Тентен, которую мы знали, наоборот, в другой?

Он говорит о здешней Тентен? Так, значит, та действительно существовала? Если так, то получается, что воспользовавшись свитком, Тентен убила человека, поменявшись с ней местами... И та самая девушка сейчас погибает от рук Мадары, пока она здесь мирно беседует с Менмой и Учихой.

Тентен с силой сжала виски. Нет, не может быть. Это иллюзия, гендзюцу Мадары; разумеется, все задействованные фигуры подчиняются его правилам и говорят то, что велел им сказать Мадара Учиха.

— Давайте закончим этот разговор... на сегодня, — спохватился Менма, заметив ее состояние.

— Да, разумеется, — согласился Итачи. — Сейчас Тентен-сан необходим отдых. Увидимся позже.

Учиха любезно проводил гостей до двери, Изуми тоже помахала рукой на прощание. У Тентен хватило моральных сил лишь на то, чтобы кивнуть.

Какой, к дьяволу, параллельный мир? Если бы Неджи и Ли — ее Неджи и Ли, настоящие, а не местные второсортные подделки — услышали подобное, на смех бы подняли.

Но вслух Тентен ничего не сказала.

— Вижу, ты все еще обескуражена, — Менма не столько спрашивал, сколько констатировал факт. — Итачи попробует разобраться, что же действительно произошло. А пока как ты смотришь на то, чтобы подробней узнать историю нашего мира?

Тентен смотрела на это отрицательно. Если (в чем она все еще была уверена) перед ней всего лишь порождения сильнейшего гендзюцу, какая, черт возьми, разница, как устроен их иллюзорный мир?

Но Менма не дожидался ее ответа, просто взял за руку и ненавязчиво повел по деревне, специально выбрав не самую людную улицу, чтобы никто посторонний не подслушивал их разговор. Его ладонь была приятно теплой. Сквозь бушевавшие в душе противоречивые эмоции — раздражение, тревогу, растерянность и легкую панику — Тентен почему-то отметила, что ей даже жаль, что Наруто не такой, как Менма. Наверное, из всех, кого ей довелось встретить здесь, такое она могла бы сказать лишь о нем.

— Мадара-сама был Первым хокаге, — заговорил Менма ровным тоном. — В Конохе его почитают легендой и героем; не найти ребенка, который не мечтал бы стать на него похожим...

— Даже ты? — бесцветным тоном переспросила Тентен.

Менма сдержанно кивнул.

— Более сотни лет назад Конохагакуре не существовало, а на прилегающих территориях проживали несколько независимых и враждебных друг ко другу кланов шиноби. Два сильнейших — Учиха и Сенджу — вели ожесточенную войну, и Учиха побеждали. В какой-то момент из Сенджу в живых остались всего шесть человек. Никто не сомневался, что Мадара-сама, как лидер клана, покончит с ними и объявит эти земли владением Учиха, но он совершил невероятное: вместо истребления заключил с Сенджу союз, породнившись с ними через брак с сестрой их лидера, а также заключил мир с кланами Узумаки и Хьюга. Эти кланы образовали основу зарождающейся Конохи, потом в ее состав вошли и другие, более малочисленные кланы и семьи.

— В моем мире Первым-сама был Хаширама Сенджу, — прервала она его.

Тентен внимательно смотрела в лицо Менмы, пытаясь понять, интересует ли его, как развивались события в настоящем мире (пусть даже Узумаки, вернее, Намикадзе уверен, что его мир так же реален, как и мир Тентен). Нет. Если Менма и проявлял малую долю интереса, то лишь из вежливости. Весь его мир здесь, поняла Тентен, все его мысли, тревоги и чаяния.

Кажется, часть рассказа Менмы она прослушала, слишком погрузившись в собственные мысли. Но переспрашивать не хотелось.

— ...Мадара-сама был единственным хокаге, кому удалось прожить до преклонных лет. Далее, как по воле злого рока, хокаге погибали насильственной смертью. Второй-сама Джирайя и Третий-сама Кизаши Харуно.

— Отец Сакуры?

— Да, — кивнул Менма. — Я хорошо знал его. Он был храбрым и благородным, и погиб, защищая свою деревню. Признан героем Конохи посмертно.

Тентен заметила, как резко упал голос Менмы, стал сиплым и как будто надтреснутым, что заставило ее вернуться к вопросу о сущности созданий Мадары и его иллюзии. Похоже, это вовсе не бессознательные проекции или алгоритмы — они почти как люди, со своими болью и переживаниями. На секунду ей захотелось обнять Менму, но она сдержала этот порыв.

— Старики, еще помнившие времена Мадары, хотели, чтобы следующий хокаге был избран непременно из клана Учиха.

— Так Итачи еще и хокаге?

— Нет, он глава клана, поскольку является прямым потомком Мадары-сама, но совет посчитал, что для поста хокаге он еще слишком молод. Было принято решение избрать другого достойного шиноби из клана Учиха. Им стал мой бывший сенсей Обито-сама.

Обито Учиха. Тоби. Тентен прикрыла глаза, стараясь совладать с собой. Неожиданная запоздалая мысль прострелила ее сознание.

— Ты сказал, твой сенсей? А что стало с... — она вмиг запнулась, почему-то не уверенная, что стоит дальше продолжать. — ...с Какаши-саном?

Менма помрачнел и на некоторое время взял паузу (во время которой Тентен уже успела представить самые худшие варианты). Но после ответил:

— Какаши ушел из Конохи. Уже давно.

— То есть он... нукенин?

— Да, но мы стараемся как можно реже об этом говорить. Он был близок и Обито-сенсею, и моей семье.

Здесь, по крайней мере, все сходится, подумала Тентен. Минато Намикадзе был сенсеем Какаши и Обито в реальном мире, здесь же их просто поменяли ролями.

Однако оставались неясности с другими командами. Если Куренай сказала, что почти не владеет дзюцу, разве могла она тогда стать сенсеем? Кроме того, Тентен только сейчас осознала, что ни разу не видела здесь своего учителя...

— То есть наставником команды семь был Обито Учиха?

— Да, — кивнул Менма. — Три команды моего выпуска были распределены между тремя наставниками — Обито Учихой, Анко Митараши и Асумой Сарутоби.

— А моя команда? — осторожно спросила Тентен.

— Под руководством Гая-сенсея.

Менма внимательно посмотрел на собеседницу, ожидая ее реакции. Тентен же еле сдержала вздох облегчения и какой-то необъяснимой радости. Почему-то мысль, что даже в этом перевернутом мире осталось хоть что-то неизменное и незыблемое, согрела душу.

— Вижу, здесь наши миры похожи, — предположил Менма.

Тентен почувствовала, как спадает ее напряжение. Захотелось спросить, каков Гай-сенсей и какой была здешняя версия Тентен (недаром же Намикадзе вскользь упоминал о ней).

Вдруг невдалеке раздался незнакомый голос:

— Менма, ты опять опаздываешь на ужин. Советую поспешить, иначе мама будет в ярости.

Тентен подняла взгляд на говорившего — светловолосого мужчину, как две капли воды похожего на Менму. А потом вспомнила лицо, высеченное в Скале Хокаге, сложила факты воедино и поняла, что перед ней сам Четвертый-сама, а в здешней реальности просто Минато Намикадзе.

— Отец, у меня будет одна просьба, — чуть помедлив, заговорил Менма. — Тентен-чан сейчас переживает сложную жизненную ситуацию, могу ли я пригласить ее к нам?

Минато загадочно улыбнулся, подумав, скорее всего, совсем не о том, что было в реальности. Но Менму это, похоже, не волновало. Что им движет? — гадала Тентен. Они даже не члены одной команды. Да и с Наруто (в своей реальности) она никогда близко не общалась. Может, местная Тентен была с Менмой в достаточно близких отношениях? Но ведь он в курсе, что она — не та Тентен. В лучшем случае он просто предельно вежлив и стремится ее поддержать; в худшем здесь есть какая-то ловушка.

Наверное, Тентен стоило отказаться от приглашения. Но, во-первых, ей и идти было некуда; можно было, конечно, найти свою команду, но вот выслушивать непристойные анекдоты и болтовню о средствах по уходу за кожей совершенно не хотелось (а во что Мадара мог превратить Гая-сенсея, и вовсе представлять было страшно). А во-вторых, верх взяло простое человеческое любопытство: слишком интересно было понаблюдать за Минато Намикадзе и Кушиной Узумаки, которых в реальности она никогда уже не увидит.