Неделя феникса, или Семь дней в Бракаде (джен)

Переночевав в гостевых комнатах наверху, мы решили выдвинуться ещё до рассвета. Лия спланировала новый маршрут; судя по её карте, наша таверна находилась в двухстах километрах к югу от Мутноречья, то есть была даже ближе к Тириту, чем то злополучное гнездовье роков.

После завтрака я оставил поднявшемуся только ради нас хозяину пару лишних монет. Получив щедрые чаевые, трактирщик прошептал:

— Эрафийские скакуны — быстрейшие на континенте.

— Э... окей, — растерянно ответил я и вышел наружу.

Осенний лес был прекрасен в тумане прохладного утра. «Какая же роса на здешней траве! А воздух!..» Шагая по дороге, я радовался словно ребёнок или, по выражению феникса, как прозревший троглодит.

Минут через десять мы услышали за спиной быстрые шаги. Обернувшись, я с удивлением узнал в бегущей к нам девушке Шиншин.

— Не думала, что вы уйдёте так рано... — только и смогла выговорить она.

Мы немного постояли молча, дав ей перевести дыхание.

— Вы ведь направляетесь в Тирит, верно? — с надеждой спросила она. — Я хотела попросить... может, вы зайдёте в Амберви́нг?

— Не думаю, — сказала Лия. — Нам совсем не по пути.

— Я не прошу вас делать крюк... — пустынная эльфийка зачем-то перешла на шёпот. — У меня есть янтарь из месторождений Амбервинга. Ну, знаете?

Мы с фениксом непонимающе переглянулись, но Лия утвердительно кивнула:

— Знаю. Чего ты хочешь?

— Да мне бы только матери там письмо передать, давно ей весточку не отправляла. А почтовые повозки мимо нашего заведения уже год как не ездят, — опасливо оглядевшись, служанка достала плоский кусочек янтаря размером с медную монету. Каменная пластинка тускло светилась изнутри.

— От Амбервинга до Тирита на хорошей лошади всего день езды, — прикинула Лия, развернув карту, — но там может быть опасно: этот город расположен почти на границе с Крюлодом.

(Услышав последнее слово, пустынная эльфийка заметно погрустнела.)

— Опять варвары?! — взревел феникс. — Ты не забыла, как мы сюда попали?

— То есть, этот янтарь работает как портал в город? — решил уточнить я.

— К месту, где его добыли. Но если в портал может пройти целая армия, тут скорее «прокол», способный переместить лишь небольшую группу, — Лия взглянула на золотисто-оранжевую пластинку в руках Шиншин. — Нас троих, например.

— Кажется, один такой был у моего «папаши», — задумчиво вставил пернатый, — только продавал он его как «амулет удачи».

— Некоторые верят, что он также приносит счастье, — кивнула служанка.

— В то же время, — продолжила Лия, — прокол работает надёжнее портала. Раньше маги носили этот янтарь как последнее средство остаться в живых или бежать из плена. Говорят, во время войны с некромантами Дейи, Солмир именно так вернулся из самой предвечной тьмы, куда его отправил Сандро.

— Зачарованный янтарь всегда знает, где его дом, — подтвердила смуглая эльфийка и с сожалением добавила: — осталось его теперь мало, природные запасы давно иссякли, — она ещё немного повертела янтарную пластинку в руках. — Это подарок старого друга, и мне жаль расставаться с ним. Но сердце моё неспокойно за мать. Так... вы согласны?

— Конечно, — выпалил я и тут же поймал удивлённый взгляд феникса и неодобрительный — Лии.

Повисло напряжённое молчание.

— Ладно, — наконец вздохнула лучница, — пусть будет так.

Шиншин торопливо передала мне тугое запечатанное письмо:

— Та́шия. Мою мать зовут Ташия. Её там знают все.

Жестом подозвав меня и феникса ближе, Лия подняла янтарную пластинку над головой и, приложив усилие, переломила её. Через мгновение земля отпрыгнула вниз, оказавшись метрах в четырёх под нами. Боясь ушибиться, я инстинктивно ухватил пернатого за лапу, и рухнули мы вместе. Эльфийка же приземлилась почти бесшумно.

— Пожалуй, тут хватит ещё на раз, — сказала Лия, разглядывая на просвет янтарную пластинку с отломленным краем.

Я осмотрелся. Похоже, мы находились внутри небольшого городка, обнесённого солидными каменными стенами. Вокруг почему-то бегали люди вперемешку с такими же, как Шиншин, пустынными эльфами.

— Эгей, странники! — крикнул какой-то коротышка со здоровенной книгой в руках, засеменив в нашу сторону. В Мутноречье мы уже встречали пару гномов, и этот одетый в подобие химзащитной робы карлик определённо принадлежал к тому же народу.

— Это Амбервинг? — спросил я запыхавшегося гнома.

— Агась, — он кивнул. — А я — Дро́ган, главный здешний алхимик.

— У нас письмо для Ташии.

— Что? Какое письмо? Вы разве не наше подкрепление из Тирита? — расстроился Дроган.

— Нет, мы здесь по личному делу, — вмешалась Лия. — Хотим всего лишь передать письмо.

— Ташия на военном совете, — он развёл руками. — Если дело частное, боюсь, вам придётся подождать.

— А Шиншин, чтоб её, не зря волновалась, — феникс спустился к нам после нескольких кругов в небе. — Городок-то в осаде!

Лия одарила меня тяжёлым взглядом. «Всё-таки вляпались».

— Ах, вы друзья Шиншин? — заулыбался гном, но тут же вновь посерьёзнел. — Я сообщу о вас Ташии, но не ждите быстрого приёма.

— Куда нам торопиться? — пожал я плечами; затем указал на стоящую неподалёку трёхэтажную башенку: — Это ведь гильдия магов, верно? Можно мне зайти?

Гном немного помялся, но в итоге махнул рукой:

— А, ладно. Люди бывают разные, но человек в обществе лесного эльфа и благородной птицы, я думаю, не может быть плохим.

Лия с «благородной птицей» осталась осматривать город, а я проследовал за Дроганом в отстроенную до третьего уровня гильдию волшебников, где обнаружился целый ворох чародейских свитков. Больше прочего меня занимала магия школы Воды — мне не терпелось опробовать свой обретённый в муках экспертный навык владения стихией. Поэтому за следующий час я освоил «Лечение», «Благословение», «Забывчивость», а также бесклассовое «Ви́дение», которое показалось мне интересным. Хотелось узнать ещё много всего, но после четырёх выученных подряд заклинаний моей голове требовался отдых, и я, закрыв глаза, откинулся на мягкую спинку кресла. Размеренное тиканье настенных часов успокаивало.

— П’Авл? — послышался нежный, обволакивающий женский голос. В первую секунду я решил, что сплю. Во вторую — что сон выдался на редкость приятным. Передо мной стояла шикарная эльфийская женщина со смуглой кожей, иссиня-чёрными локонами волос и золотыми, как тот янтарь, глазами.

— У тебя есть кое-что для меня, — произнесла она.

Неумолимая логика твердила, что речь идёт всего лишь о письме, поэтому я задвинул смелые мысли подальше и передал конверт, пытаясь согнать остатки навалившейся дремоты. Пустынная эльфийка, не открывая, убрала его в небольшую сумку на бедре. Ташия, если это действительно она, была столь же высока, как и её дочь, но с более... рельефной фигурой и шире в плечах. Её взгляд был властным и спокойным. Она, пожалуй, сошла бы за царицу амазонок, если б те жили где-нибудь в Древнем Египте.

— Из одного источника, — сказала она, — мне стало известно о твоей миссии, странник. Я не сразу поверила, но... ты ведь и правда человек из другого мира?

«Начистить бы клюв тому источнику», — подумал я и ответил:

— Да, всё так. И теперь мне надо попасть в Тирит.

— С этим сейчас сложно. Амбервинг окружён, варвары готовятся к атаке. Мы отослали в Тирит голубей, но ожидать стоит разве что отряды добровольцев — Эктор не станет отправлять армию до тех пор, пока наше положение не будет совсем уж плачевным.

— Другими словами, вам придётся отбиваться самим? — лорд Эктор и раньше выглядел неоднозначным правителем, а теперь вовсе потерял остатки моего уважения; я посмотрел в золотые глаза Ташии: — Услуги боевого мага требуются?

«Ви́дение» работало потрясающе: я мог рассмотреть каждую травинку в радиусе, быть может, сотни метров от места, выбираемого целью заклинания. Стоя на укреплённой городской стене, я направлял своё магическое зрение вдаль, к тёмным силуэтам, прятавшимся за каменной грядой, и холодный, липкий страх сковывал моё тело.

Доклад феникса полностью подтвердился — перед городом стояла внушительная армия зеленокожих: гоблины верхом на чёрных волках, орки-метатели с бритвенно-острыми топорами и несколько мрачных огров-шаманов, уже колдующих «Жажду крови» на тех и других. И, если я не ошибался...

— Дело плохо, — я повернулся к Ташии. — Подходит колонна осадных орудий: катапульты, несколько баллист. Кажется, есть обозы с боеприпасами.

— Отсидеться за стенами, значит, не получится... — она обратилась к стоящему внизу щеголеватому рыцарю с рыжими подкрученными усами: — Га́ллас, у них катапульты.

— Я же говорил... — проворчал тот, затем набрал воздуха в лёгкие и скомандовал: — Выдвигаемся! Вторая формация! Строоойсь!

Вторая формация представляла собой подобие вогнутой греческой фаланги, в первых рядах которой шли стальные големы, за ними — воины с щитами и копьями, прикрывая лучников, замыкающих строй. «Големов очень много», — подумал я.

— Это старые запасы из Селестии, — будто прочитав мои мысли, пояснила Ташия. — Всё хотим открыть собственную фабрику големов, но Дрогана с помощниками едва хватает на починку тех, что есть.

Спустя несколько минут я уже шагал в середине войска, выходящего из ворот Амбервинга. Лия шла рядом. Странно, но она, кажется, теперь сама рвалась в бой, словно забыв о своей (то есть, моей) миссии. «Влияние Ташии? Кто знает». Позади основного отряда двигался отдельный взвод конных бойцов, призванный оперативно затыкать любые бреши в рядах пехоты.

Несколько групп волчьих всадников направились к нам, едва мы отошли от городских стен. Я посмотрел на Лию. Её лицо было таким красивым в утреннем солнце, а взгляд столь отважным, что мой кулак сжался будто бы сам, и я со всей дури саданул эльфийку в висок. Она, однако, успела извернуться, и мой удар задел её голову лишь вскользь. Распрямившись со скоростью пружины, Лия полоснула меня по щеке острым коротким клинком. Целилась она, без сомнений, в шею, и лишь вовремя подставленный щит спас меня от быстрой смерти. Закипая от ярости, я замахнулся ещё раз, но в ту же секунду сверху обрушился сгусток пламени, и нас с эльфийкой раскидало по сторонам. Я лежал на земле, а огненная птица нависала надо мной, выкрикивая что-то нечленораздельное. Я инстинктивно потянулся руками к её нежной шее, как вдруг расслышал слова:

— «Берсерк», тупицы! Враг колдует «Берсерк»!

В голове прояснилось. Я огляделся. Пред взором открылась жуткая картина: все вокруг — люди, эльфы, редкие гномы — копошились в беспорядочной и бессмысленной схватке. Копейщики пронзали спины соратников, лучники всаживали стрелы во всё, что двигалось, и лишь бесстрастные големы замерли на месте, молчаливо взирая на происходящее безумие.

«Мы погибли», — мелькнула мысль. Но кроме отчаяния и дикого страха я ощущал что-то ещё. Это было лёгкое, едва уловимое покачивание, словно я лежал на морских волнах в тихую погоду. На этот раз от волн не исходило угрозы — лишь безмерная, но спокойная сила. «Я смогу». Подняв вверх руки и чувствуя, как кровь — та же вода — струится по венам, я произнёс заклинание исцеления. Безбрежное море, приняв в уплату часть моей маны, лениво колыхнулось, будто бы протяжно вздохнуло и, наконец, подчинилось.

Варлок оказался прав: мощь первородной стихии я недооценивал. Через секунду дурман всеобщего помешательства исчез без следа, страшные раны в мгновение затянулись, вывороченные суставы с хрустом встали на место. Вся наша фаланга теперь изумлённо озиралась по сторонам, и только феникс, иммунный к магии Огня, а значит, и к «Берсерку», летал вокруг, комментируя ситуацию:

— Вроде бы все живы! Осторожно — волки близко!

— Эй, мо́лодец! — усатый Галлас спрыгнул с коня и подхватил меня под руку. — В хвост, живо!

Я уже и сам догадался, что должен оставаться на расстоянии, прикрывая войска на случай повторного безумия. И нашёлся же у варваров умелый колдун!

Мой взгляд остановился на Лии, которая с растерянным видом вертела в руках нож, испачканный моей кровью.

— Голова не болит? — крикнул я, и она, отыскав меня глазами в царящей суматохе, облегчённо выдохнула.

Порядок первых рядов, к счастью, не пострадал. Големы прекрасно держали удар, приняв на себя всю тяжесть ближнего боя. Свист эльфийских стрел сливался в одно целое, и волчьи всадники, не найдя способа вклиниться в наш строй, с потерями отступили назад, открывая дорогу оркам. Но и здесь зеленокожих ждало разочарование: неприметное на первый взгляд заклинание «Забывчивость», подкреплённое экспертной магией Воды, заставляло их напрочь терять свои навыки дальнего боя. Грозные метатели топоров становились просто плохой пехотой и, недолго думая, бросались в бегство.

Галлас не стремился их преследовать: нашей главной целью были подведённые к Амбервингу осадные орудия, без которых стояние варваров под стенами не имело смысла — их припасы закончились бы раньше, а наладить поставки продовольствия по неподконтрольной территории было нереально.

Вдалеке показался чудом не замеченный ранее силуэт циклопа, тащившего огромный камень. «Забывчивость», кажется, на него не подействовала — видимо, не так уж много мастерства требовалось, чтоб швырять большие валуны. Но тут феникс, улетевший вперёд, с неожиданной яростью набросился на одноглазого великана.

— Тиал ай! Элек ал’лаир! — раздались ликующие эльфийские голоса, когда последний с низким рыком кинулся прочь.

— Командира у них, что ли, нет нормального? — поразился усач. — Да и сами они потрёпанные какие-то. Не заметил?

Я покачал головой; как-то не было времени приглядываться.

— Потрёпанные, ну! Половина волчар хромала ж на все ноги! — заверил рыцарь. — Они, похоже, только на «Берсерк» и надеялись, чтоб мы сами друг друга перебили.

— И чуть не перебили же... — подумал я вслух.

Как мы и рассчитывали, отступившие варвары не успели утащить с собой тяжёлые осадные машины, и следующие несколько часов вся фаланга занимались их уничтожением, забрав в город лишь несколько баллист, приглянувшихся Галласу.

Побродив по опустевшей стоянке гоблинов-наездников, я поднял с земли кусок пергамента, в который, похоже, когда-то заворачивали вяленую рыбу. Пергамент был исписан размашистыми каракулями:

«Слыша наш победный клич,

Враз бегут и гуль, и лич:

Сокрушительной лавиной

Входим мы в смертельный клинч!»

На другой стороне я увидел что-то вроде поэмы:

«Отряды вереницей длинной

Ведёт отважный Тираксор

Туда, где башни-исполины,

Туда, где снег застлает взор.

...Под звуки рога, с волчьим воем

Вступает в битву наш кагал.

В лихом, кровавом танце боя

Лишь честь и воля правят бал».

Продолжение было заляпано жиром, а в самом конце мелкими буквами значилось:

«Осенний лес шумит слегка;

Играя пёстрою листвою,

Несёт прозрачная река

В Вальгаллу павшего героя.

И будто бы видна тоска

В глазах поверженных бойцов,

Что устремились в облака

На гордых ими праотцов».

«Поход у них, видать, не задался с самого начала», — подумал я и бросил скомканный пергамент на землю.