Лживые жесты (гет)

Нервы были натянуты до предела, и Лили бессмысленно смотрела на свое отражение в зеркале, сжимая в руках полотенце. Было так страшно и так весело, будто она окончательно сошла с ума, и это было не так далеко от правды, ведь, воспоминая, что было всего лишь пятнадцать минут назад, Лили заливалась краской и испытывала удивительное, неописуемое счастье. Ее признание, казалось, было оставлено без внимания, и только сейчас она поняла, какую глупость совершила: наверное, много было таких, кто в порыве чувств и возбуждения признавался ему в любви. И одна только эта мысль опять пробуждала внутри нее тревогу: и зачем только Лили поддалась искушению? Чем теперь она лучше той же Розы? Разве что тем, что Лили ничего не просила взамен: ни отношений, ни любви, ни внимания. Она просто была счастлива, потому что человек, чье одно только присутствие в жизни вызывало целый фейерверк эмоций, подарил ей самые лучшие моменты в жизни. Интересно, была ли так же счастлива Алфита, несмотря на то, что ей прекрасно было известно, что Альбус просто использовал ее?

Упоминание в мыслях брата заставило Лили моргнуть, и она оглянулась. Находясь в ванной комнате Скорпиуса, сжимая в руках полотенце, что принес домовик, Лили думала о том, что она так и не выяснила самое главное: что же делать с пресс-конференцией? Какой именно план был у Скорпиуса? И как вообще теперь стоило себя вести рядом с ним?

Тяжело вздохнув, Лили медленно стала вытирать свое лицо, а потом, бросив последний взгляд на собственное отражение в зеркале, она слегка разочарованно поморщилась. Вид у Лили был помятый и глупый, и эта счастливая улыбка… Ее срочно нужно было стирать с лица. Чем тут же и занялась она, а потом, бросив мимолетный взгляд, Лили непринужденно приподняла уголки губ и поправила слегка помятую юбку.

Выйдя наконец из ванны, Поттер подошла к небольшому дивану, чтобы забрать оставшиеся вещи, но при этом она старательно избегала взглядом кровать, потому что боялась, что стоит лишь бросить хотя бы один взгляд, и все спокойствие и вся непринужденность спадут с лица. Однако все-таки не удержавшись, Лили прикусила губу и бросила мимолетный взгляд, почувствовав, как внутри что-то йокнуло. Сильные теплые руки Скорпиуса, казалось, теперь будут преследовать ее везде, а его сбитое, тяжелое дыхание, заставило Лили глупо улыбнуться. «Я точно и безоговорочно беспросветная дура», — одернула тут же себя она, нахмурившись. Чертов Малфой! Умел же он выводить Лили из спокойствия даже просто своим отсутствием.

Подойдя к двери, Лили опять оглянулась, взволнованно дернув ручку. Комната Скорпиуса была такой атмосферной: с дубовыми стенами, изумрудным балдахином над кроватью и множеством дорогих серебряных подсвечников. Тут не было ни книг, ни даже письменного стола, и только лишь одна фотография стояла на полке над трельяжем. На этой фотографии стоял сам Скорпиус, которому было не больше семнадцати, и рядом с ним находилась красивая высокая женщина с каштановыми волосами и теплой, ласковой улыбкой. Чуть поодаль от них, положив свою руку на плечо Скорпиусу, возвышался Драко Малфой.

Об этом человеке Лили иногда слышала из разговоров отца с дядей Роном, бывало, видела его на перроне, но никогда она не замечала, насколько отличался от него Скорпиус. У мистера Малфоя был немного усталый взгляд голубых глаз, когда у Скорпиуса — стальные серые; Драко Малфой держался слегка скованно, но все же довольно отчужденно, когда Скорпиус всегда выглядел так, будто ему было плевать на все и никто его не волновал, но между тем он не чурался общества и часто на его лице можно было увидеть улыбку. Насмешливую, но именно малфоевскую: уверенную и самодовольную.

Вздохнув, Лили нажала на ручку двери и вышла. Прохладный ветерок подул ей в лицо, когда она медленно стала спускаться с лестницы, чувствуя, как трепетало ее сердце с каждым шагом. В какой-то момент Лили вдруг с ужасом осознала, что в доме могли быть его родители. Уже был почти девятый час, и, скорее всего, если они не пришли до этого, то вполне могли быть дома сейчас. Паника накрыла ее с головой, когда она осторожно выглянула из проема, и, не заметив никого, Лили выдохнула, сжав палочку в руках. Именно тогда она вдруг вспомнила о едком замечании Икаруса, что Скорпиус мог уехать к своим родителям во Францию, и, не сдержавшись, Лили легонько стукнула себя по лбу, сетую на собственную забывчивость.

Однако на этом ее проблемы не заканчивались. Лили находилась словно в клетке: трансгрессировать обычным способом было нельзя, выйти на улицу — тоже, и, кто знал, что ее могло еще ожидать из-за причастности к делу Жеста и к разоблачению на пресс-конференции. Да и Скорпиус… было страшно просто посмотреть в его глаза, но выбора не оставалось. Нужно было действовать, ведь пресс-конференция неизбежно надвигалась.

— Что ты делаешь? — насмешливо протянул голос за ее спиной, и Лили вздрогнула, сильнее сжав палочку. Она и не заметила, что, задумавшись, по-прежнему стояла, прислонившись к стене, посматривая в дверной проем, и вид у нее, скорее всего, был немного комичным. Прикрыв на секунду глаза, Лили мысленно пожелала себе терпения и сил, а потом элегантно развернулась, слегка нервным жестом перекинув волосы за плечо. Когда Лили опять увидела эти серые глаза, внутри нее что-то заныло, чувство неизбежности происходящего сдавило ей легкие, и улыбка на устах слегка потухла. Потому что именно в этот момент она испытала изувеченную, непонятно откуда взявшуюся тоску.

— Пыталась найти тебя, нам нужно поговорить, — проговорила наконец она, когда молчание уже стало затягиваться. Но вместо ответа Скорпиус приподнял бровь, и до Лили вдруг дошло, насколько двусмысленно можно было растолковать ее слова. Резко взмахнув рукой, она поспешно добавила:

— Нет! Не об этом, — и, окончательно почувствовав себя дурой, Лили посмотрела на Скорпиуса, чья бровь поднималась с каждым ее словом все выше. На ее лице медленно стали появляться предательские красные пятна, и внутри, видел Мерлин, она уже почти рыдала. — Пресс-конференция, — неуверенно протянула Поттер, совсем поникнув, и, видимо, выглядела Лили настолько жалко, что Малфой, отвернувшись, медленно пошел в сторону, как бы заставляя ее следовать за ним.

— Так что случилось, когда авроры сделали облаву на дом Демиана? — медленно протянула Лили, когда тишина показалась ей слишком чудовищной. Хотелось спросить хоть что-нибудь, и она не особо-то ждала ответа, но Скорпиус, к некоторому ее удивлению, медленно бросил из-за плеча:

— Ничего особенного, я успел уйти в мэнор с помощью портключа, — и, качнув головой в сторону ноги, он безразлично проговорил. — Трость, правда, прилично подпортилась, но я ее восстановлю…

— Так у тебя нет никаких серьезных проблем с ногой? — немного неуверенно протянула Лили, ощупывая почву, на которую ей дозволено ступать. Только сейчас она обнаружила, что все это время он ходил без нее, хоть и заметно похрамывал. А не была ли трость просто спасительным атрибутом? Этаким инструментом, которым можно было бы воспользоваться в самый критичный момент? С Малфоем все было настолько неоднозначно, что Лили сомневалась даже в том, что было очевидным.

Хмыкнув, Скорпиус резко открыл дверь и повернулся к ней, как-то оценивающе поглядывая своими серыми глазами. И по этим глазам невозможно было прочесть ничего, они были просто пустыми, ничего не выражавшими.

— А не много ли вопросов, Поттер? — его голос был совсем безэмоционален, и это почему-то пугало больше всего. — Просто послушай меня наконец, а не пытайся, как всегда, проявить свое гриффиндорское любопытство. Ответы рано или поздно придут сами по себе, — непринужденно проговорил он, пошире открыв дверь, и Лили, задержав дыхание, прошла мимо него в уже знакомую комнату. Именно сюда меньше, чем два часа назад ее занес этот злосчастный перстень, который обратно забрал себе Скорпиус.

Опять окинув комнату быстрым взглядом, Лили невольно задержалась им на стеллаже с книгами, а потом, резко переместив глаза на стол, зачарованно посмотрела на том под названием «Жесты». В горле пересохло от волнения, когда она неуверенно подошла и взяла книгу в руки. О, как хотелось бы ей узнать все ответы на интересовавшие ее вопросы, но Лили знала, что Малфой ничего не расскажет. Он был просто донельзя скрытным слизеринцем, и Лили при всей ее мечтательности никогда не питала иллюзий на его счет, поэтому, внутренне решаясь задать ему вопрос, она действительно ни на что не надеялась.

— Почему ты держишь на видном месте такую книгу? — наконец проговорила Лили, резко вскинув голову, замечая, как внимательно он смотрел на нее. Почему-то ей вдруг подумалось, что она тяготила его, словно… одно только ее нахождение в его жизни было слишком проблематичным для Малфоя. Право, Лили и не особо-то вписывалась в его план, скорее, она была лишь придатком, от которого трудно было избавиться. И тот факт, что они переспали, ничего не менял: он лишь усложнил их и без того натянутые отношения.

Немного усмехнувшись, Скорпиус безразлично произнес:

— Кажется, мы договаривались, что сейчас говорить буду я, — Лили, возмутившись, уже хотела было что-то сказать, но Скорпиус отвернулся, решительно приподняв руку, призывая к молчанию. Отодвинув в сторону занавеску, он спокойно продолжил: — Рейд на дом Демиана провел Джейк Томас, и он мог меня заметить. Кажется, пару раз я чувствовал, как кто-то пытается проломить защиту дома, но это можно списать на температуру. Впрочем, даже если это и правда, то… это очень подозрительно. Почему он не пришел с орденом и не заточил меня в кандалы? — задумчиво протянул Малфой, и Лили вся сжалась. Одна лишь мысль о том, что его схватят и посадят, казалась ей просто невыносимой.

Не выдержав, она тоже подошла к окну и аккуратно выглянула наружу: перед глазами предстал шикарный сад, с аккуратно подстриженными кустами и огромным, величественным фонтаном, чья скульптурная композиция напоминала павлинов во время трапезы. Неслышно фыркнув, Лили вдруг поймала его взгляд и замерла, опять увидев там какой-то странный огонек интереса. Молчаливо изучая эти серые глаза, она вдруг ощутила внутри такую печаль, что захотелось отчего-то прижаться к нему и почувствовать, как бьется это несуществующее сердце. Только она никогда бы не решилась на это: Лили не совсем уже наивная, она прекрасно знала — как только закончится миссия, Малфой уйдет из ее жизни. Потому что Лили Поттер ему больше не будет нужна.

— Думаю, Томас что-то замыслил, — тихо проговорил Скорпиус, не отрывая своих глаз, напротив, даже слегка склонил голову набок, будто пытаясь поймать ее взгляд. — И это что-то совсем не связано с моим арестом. Думаю, он все же не так прост, и, возможно, уже давно начал сомневаться в правительстве. А ты — стала последним ударом, — усмехнувшись, он резко зашторил окно, и Лили дернулась невольно. В комнате образовалась полутень, свет люстры был слишком бледен, чтобы она могла полностью разглядеть выражение его лица, и поэтому сердце ее билось сильнее прежнего. — Поэтому он просто ждет, что я предприму. Однако, ты не можешь просто так покинуть мэнор, Джейк не должен знать, что ты и сейчас замешана во всем этом, хотя, думаю, для него это не секрет. Но мы же должны делать видимость того, что ты — жертва Империо, не так ли, Лили? — мягко протянул он, и, оскалившись, резко вскинул глаза по направлению к столу, и Лили знала, что смотрел Малфой на том. — Уже послезавтра все свершится. Уизли почти смогла восстановить воспоминания, а даже если не получится, то немногое, что мы добыли, уже весомое доказательство.

Оторвавшись от стены, Скорпиус подошел к столу, взял злополучную книгу, и, повертев в руках, положил ее обратно на полку. «Жесты» слегка поблескивали издалека, но Лили больше не решалась задавать вопросы: она лишь слушала и думала. А подумать действительно было над чем.

— Я уже получил приглашение, — продолжал он тихим голосом. Слегка погладив лоб, который был перевязан белой повязкой, Скорпиус резко ухватился за полки, будто у него потемнело в глазах, и Лили стремительно подошла к нему, опасливо заглядывая в его лицо. Нет, он далеко не был в порядке.

— Ты в ужасном состоянии, Скорпиус, — тихо протянула Лили, оценивая его внешний вид. Слегка впалые глаза говорили о бессонных ночах, да и болезненно мраморный цвет лица… он выглядел до того измотанным, что у нее защемило в сердце. — У тебя явно сотрясение, и ты, я уверена, не обратился ни к кому за помощью! Конечно, тебе не станет лучше, и как в таком… в таком виде ты вообще сможешь что-либо сделать?

— Успокойся, — хмуро проговорил он, сверкнув глазами. — Я в полном порядке, — Скорпиус слегка усмехнулся, а потом вновь сморщился, резко отдернув свою руку от головы. — Я тоже кое-что смыслю в целительстве, забыла? Лучше скажи, ты принесла мне те доказательства, которые я просил тебя найти?

Казалось, ее кто-то огрел, и Лили замерла, а потом, прикусив губу, многозначительно посмотрела на Скорпиуса, который неотрывно считывал все ее эмоции с лица. «Корвус при смерти», — думала она так громко, как могла, и Малфой, услышав это, резко оттолкнулся от стеллажа и угрожающе надвинулся на нее, вынуждая Лили отступать назад. В какой-то момент ей опять стало страшно из-за его выражения лица, которое становилось мрачнее с каждой секундой, и Лили подумала, что, конечно, Нотт же его кузен, скорее всего, Малфою будет… больно?

— Ты не нашла? — холодно протянул Скорпиус, и какое-то разочарование просквозило в его лице. Похоже, Малфоя даже не смутил тот факт, что его кузен при смерти, и это почему-то укололо Лили. Она с некоторым недоверием посмотрела на Скорпиуса, сомкнув за спиной пальцы, пытаясь найти в этом безразличии хоть каплю горечи или страдания. Но тщетно. — Впрочем, не стоило многого ожидать, — будто говоря сам с собой, протянул Скорпиус, остановившись, и равнодушно посмотрел на нее слегка рассеянным взором. Из-за одного только этого взгляда хотелось исчезнуть тут же. — Если это все, можешь уходить, Поттер. Сейчас уже должна подойти Роза, и мы наконец закончим это дело.

— Корвус при смерти, мне пришлось ухаживать за ним, я просто не успела! — залепетала Лили, решительно схватив его за руку, вынуждая остановиться. Приподняв брови, он насмешливо хмыкнул. — Мерлин, Малфой, неужели тебе плевать? Он же твой кузен!

— Чему быть, тому не миновать, — жестко процедил Скорпиус, сверкнув глазами, и Лили подумалось, что за всем этим безразличием было нечто большее: Малфой просто боялся показать свои чувства, особенно перед ней. Но почему? Неужели совсем ей не доверял? — Вместо этого стоило озаботиться документами…

— Я знаю, где они, и я принесу их на пресс-конференцию! — раздраженно воскликнула Лили, нахмурившись. Забытая ярость поднималась внутри, и с каждой секундой она проникалась каким-то отвращением к Скорпиусу. Ее раздражало его поведение: что пытался он показать своей скрытностью? Зачем хоронил внутри себя все чувства?

— А как же ты попадешь туда? — спокойно спросил Скорпиус, и Лили резко дернула свою руку, освобождая Скорпиуса от собственных оков. У нее как будто забрали воздух из легких, и она просто молчаливо смотрела на него, ощущая внутреннюю бурю. Об этом Лили не думала, ей даже и в голову не приходило, что ее могут не допустить туда.

— Вот именно, — холодно протянул он, а потом, засунув руку в карман, вытащил сапфировый перстень и протянул его Лили. — Я все сделаю сам, Поттер. Просто уходи. Будет не очень удобно, если Роза заметит тебя.

Эта фраза вызвала внутри такую ярость, что Лили, сузив глаза, внимательно начала следить за тем, как он идет к двери, а потом, не выдержав, громко крикнула ему в спину, вкладывая в каждую свою фразу целую порцию ненависти:

— Как ты можешь доверять Розе? Она предала Альбуса, что мешает сделать то же самое с тобой?

Малфой остановился, но не повернулся к ней лицом, а стоял спиной, и Лили видела, как на секунду он сжал руку в кулак. Эмоции, что взрывной волной накрыли ее, стали понемногу утихать, но одна лишь мысль о том, что Роза помогала ему больше, чем она, выводила из себя. Почему кузина неминуемо оказывалась полезнее ее? И ведь Роза совершенно не нравилась ему, Лили знала это, но не могла избавиться от ревности: ей хотелось, чтобы Скорпиус принадлежал только ей.

— А ты вообще знаешь свою кузину? — холодно и медленно протянул он, наконец посмотрев на нее из-за плеча, и Лили вздрогнула от того, насколько был ледяной у него взгляд. Этот вопрос, что она постоянно задавала себе по отношению ко многим людям, окружавшим ее, заставил нервно отступиться. Осознание, что она совсем не знала, казалось бы, близких людей, било так сильно, что еще чуть-чуть, и Лили могла бы перестать держаться на ногах. Она не знала Альбуса, никогда не понимала Джеймса, даже Роза, по сути, была для нее загадкой, стоило ли говорить о Скорпиусе? Неужели даже то, что она лишилась иллюзий на счет свой жизни, тоже было только блажью?

Холодный серые глаза выжигали в ней дыру, когда она, тяжело вздохнув, проговорила медленно, с неимоверной усталостью в голосе:

— Но что ты будешь делать в том случае, если Джейк придет и арестует тебя прямо перед пресс-конференцией? Что тогда? Кто доведет это дело до конца?

Тягучее, долгое молчание выворачивало душу, коверкало ее, когда стоявший напротив Малфой безразлично изучал Лили, что-то прикидывая в уме. И, усмехнувшись вдруг, Скорпиус запустил ладонь в карман и проговорил насмешливо:

— А тогда ты возьмешь эти документы и придешь к Томасу, — улыбка его стала шире, — и тогда его гриффиндорский разум более не сможет игнорировать очевидное, а тяга к справедливости заставит его привести мистера Локантуса к суду. К тому же… щепотка манипуляции по отношению к этому идиоту — и он будет твоим. Полностью в твоей власти.

Мысли лихорадочно бегали с его слов к ее воспоминаниям, и она, закусив губу, недоуменно поглядела на Малфоя. Но почему же нельзя было сделать так изначально? Зачем вообще нужно было устраивать представление на пресс-конференции, когда был иной путь, более безопасный и в чем-то даже более надежный? «Только если он не хотел осуществить месть именно от своего лица», — пронеслось в голове, и Лили распахнула глаза, будто впервые его увидев. Конечно, у Малфоя были мотивы: как лидер Жеста, он хотел… чего же он хотел? Не сближаться с магглами из-за своей чистокровной идеологии, привитой ему вместе с фамилией? Отомстить за свою кузину, которую просто выкинули в маггловский мир? Зачем ему нужен был Жест? Она определенно что-то упускала из вида. Бросив быстрый взгляд на полку с книгами, Лили опять наткнулась на поблескивавшие золотые буквы и прикусила губу, впиваясь глазами в «Жест».

Нервы, натянутые до предела, лопнули, и Лили почувствовала внутри себя неконтролируемую ярость. Ему плевать на Альбуса, на Демиана, Корвуса и всех них. Малфоя волнует только его цель. Но почему? Зачем было человеку, который явно старался оставаться в тени, идти на такой риск?

— А за что ты мстишь, Малфой? Зачем тебе это? — растягивая в его манере гласные, протянула Лили и, не сдержавшись, улыбнулась вдруг иронично, так, как уже и позабыла, что умеет. — Ты же ненавидишь Альбуса. Тебе плевать на Демиана. Не думаю даже, что тебе есть дело до кузена и кузины. Потому что иначе ты бы пошел сразу к Джейку, или заставил бы меня. В любом случае, ты бы не стал рисковать своей жизнью, потому что уж больно мелкая душонка, — усмехнувшись, Лили скрестила руки на груди и сузила глаза насмешливо. — Ну так зачем все это представление, Малфой? К чему столько жертв?

Весело усмехнувшись, будто его позабавила ее речь, Скорпиус, не сдержавшись, вдруг рассмеялся вслух, сверкнув своими глазами.

— Наконец узнаю Лили Поттер, — проговорил он, вскинув брови. — Долго же ты пыталась спрятать свою личность за всеми эти улыбочками и наигранным отчаяньем… как ты сказала? Мелкая душонка? — Скорпиус усмехнулся сильнее, и Лили невольно сжала руку в кулак. — Ну так тебе такие и нравятся, Поттер.

— Да, нравятся, — жестко проговорила Лили, почувствовав, как от его слов у нее внутри будто что-то переворачивается. — Я, видимо, просто дура, которая вечно симпатизирует эгоистичным ублюдкам и считает, что именно мне они открывают свою душу, — горько усмехнувшись, Лили непроизвольно сжала в руке перстень, и камень больно впился ей в ладонь. — Только все время забываю, что у таких ничего нет, одна насмешка да лживые жесты. Моя любовь хотя бы делает меня живой, тогда как ты, Малфой, безжизненная насмешливая кукла, у которой кроме иронии и стали в глазах ничего нет, одна только пустота, — сглотнув, она посмотрела в упор на Скорпиуса, чей взгляд по мере ее слов становился все более холодным, а его улыбка давно уже превратилась в полоску бескровных губ. — Если тебя посадят, я закончу это дело, потому что несмотря ни на что я люблю Альбуса. Он мой брат, моя семья. А значит, я не успокоюсь, пока не буду уверена в том, что его смерть была ненапрасной.

Хмыкнув, Скорпиус как-то неопределенно повел плечом, и, прежде чем развернуться, бросил непринужденно, из-за чего Лили опять почувствовала крышесносящую ярость:

— Отлично. Теперь я могу быть спокойным за наше дело, — очередная насмешка, — а теперь иди. Роза ждет.

И, хлопнув дверью, Скорпиус вышел, оставив Лили, у которой внутри от одной только последней фразы заполыхал пожар. Ярость победила нерешительность, и она, не став ограничивать себя, подошла быстро к книжной полке и вытащила старый том. Взмахнув палочкой, она тихо прошептала заклинание, и книга тут же раздвоилась. Вложив копию в стеллаж, Лили схватила оригинал, зная, что уже к завтрашнему утру он точно обнаружит пропажу, но пока что… оглянувшись на дверь, Поттер сильно сжала перстень и тут же почувствовала, как будто ее тело отрывается от пола, а когда она открыла свои глаза, то больше уже не было ни роскошных кресел с деревянными ручками, ни обтянутых тканью стен.

Кровь кипела в жилах, и, воровато оглянувшись, Лили стремительной походкой зашла в свою комнату, спрятала томик под кровать, а потом, сорвавшись с места, решительно направилась в комнату Альбуса. Однако именно в этот момент она вдруг увидела Джеймса, сидевшего на ступени, а рядом с ним стояла Алфита, которая держала в руках таз с водой, и сердце у Лили замерло из-за какого-то неприятного чувства внутри. Нерешительно замерев, она упрямо посмотрела на них, будто пытаясь понять что к чему, а потом, сообразив, что быть пойманной именно сейчас — крайне неудобно, отошла к коридору, что вел в комнату отца, и прижалась к стене таким образом, чтобы стойка с их семейными фотографиями полностью скрыла ее фигуру.

— …говорю же, она скоро придет!

— Ты говорила это больше часа назад, а Лили все нет дома. Где она, Забини?

— Мне почем знать, и вообще, угомонись уже, Поттер. Развел сопли, сам видишь, что тут вообще происходит, не до этого сейчас.

— Вот это мне и не нравится! — рявкнул Джеймс и резко подскочил со ступени, а потом, будто только сейчас заметив таз в ее руках, он с силой выхватил его, из-за чего вода слегка расплескалась. Алфита презрительно сощурила глаза и скрестила руки на груди, явно занимая оборонительную позицию. — Ты же одна из них, да? — он устало прикрыл глаза, а потом, распахнув их, твердо спросил: — И Лили… она тоже с вами заодно?

Алфита почему-то молчала, и у Лили замерло сердце. Ей было очевидно, что теперь не получится избежать разговора с братом, но, Мерлин, как это было не вовремя! Сморщившись, она сильнее сжала палочку в руке, когда до ее ушей наконец дошел ответ Забини:

— Заодно, однако сейчас не место и не время говорить об этом, Джеймс, — выделив его имя, степенно проговорила Алфита, а потом Лили увидела, что она дернула его за руку и кивком головы указала на первый этаж. — Пошли уже, нужно поменять воду и опять пойти караулить у постели Корвуса.

— А кто же с ним сейчас?

— Никого, Икарус тоже ушел, а Лили… как видишь, она не возвращалась.

Звук их голосов долетал до нее еще в течение пяти минут, а потом, будто опомнившись, Лили отлипла от стенки и бегом подбежала к комнате брата. Внутри было очень темно, и только настольная лампа, опущенная к полу, чтобы не мешать спящему, хоть как-то разбавляла мрак. Подойдя ближе, она увидела бледнее смерти Корвуса, который, постанывая, что-то шептал и вдруг сквозь ворох бессвязных букв до нее отчетливо дошло имя: «Лиззи». И оно было произнесено с такой горечью, что Лили сразу поняла: это она, кузина Скорпиуса и сестра Корвуса. Сквиб, выброшенный Министерством в насмешку обществу. Очередная игрушка в политических играх.

И ярость наполнила Лили, она вдруг вспомнила, к чему вообще все это, и, не думая более не о чем, отодвинула полог покрывала, посвятила палочкой: книги были разделены на две части, первая уже была проверена и стояла чуть поодаль… но вот другая. Стремительно придвинув к себе тома, она лихорадочно стала раскрывать их, но, не найдя нужного, кидала обратно под кровать. Время неимоверно поджимало, но ничего у нее не получалось найти. Опять заглянув под кровать, Лили просунула руку между стенкой и кровью, и вдруг нащупала что-то мягкое и очень напоминающее по формату книгу. Резко дернув, Лили вытащила слегка измятую книгу, чья обложка была покрыта шерстью. Это был справочник по магическим животным Ньюта Скамандера, кажется, его подарил Хагрид, когда Альбус учился на шестом курсе.

С гулко бьющимся сердцем Лили раскрыла книгу, и, как и ожидалось, внутри не было страниц: они были вырезаны, и вместо них была магически вшита уменьшенная втрое шахматная доска. Резко вынув все содержимое, которое тоже не соответствовало своим размерам, Лили вдруг заметила на самом дне склянку с синей жидкостью.

«Воспоминания», — с долей удивления проговорила Лили, а потом, услыхав позади себя шорох, вздрогнула, и резко положила бумаги обратно, оставив в руках только склянку. Поднявшись с места и отряхнув юбку, она поправила порог, пригнула еще сильнее лампу, чтобы ее свет не тревожил глаза больного, и, бросив последний взгляд на Корвуса, Лили решительно вышла из комнаты.

— Лили? — удивленно проговорил за ее спиной голос, уж больно похожий на Икаруса, но она, даже не повернувшись, быстро проговорила, направляясь в соседний коридор, где пряталась от Алфиты и Джеймса:

— Не сейчас!

Хлопнув дверью, она вновь оказалась в комнате отца. Лихорадочно осмотрев содержимое его полок, Лили решительно подошла к шкафу и стала рыться между коробок в надежде найти омут памяти. Она была уверена, что он еще остался здесь, потому что это была непростая вещь: с помощью нее отец систематизировал воспоминания магов, которых он ловил. Да и сам омут был необычный: с выгравированными инициалами и серебряной резьбой по краям, Лили помнила, как старалась мать, заказывая подарок отцу на сорокалетие. На секунду замерев, она вдруг схватилась резко за грудь, потому что внутри что-то так больно йокнуло, из-за чего у нее потемнело на мгновенье в глазах.

Эмоции, чёртовы эмоции грозились просто уничтожить ее изнутри, и Лили, прикусив щеку, решительно стала открывать коробку за коробкой, и, когда она вдруг увидела знакомый серебряный ободок, сердце ее дрогнуло. На глаза предательски набежало пару слезинок, и Лили перевела дыхание, потому что вдруг вспомнила, как отец частенько показывал ей чьи-нибудь воспоминания, когда Лили было совсем грустно и одиноко. В такие моменты он подходил неслышно, клал руку на плечо и с теплой улыбкой на лице звал смотреть интересные воспоминания-подделки, которые можно было купить на Диагон-Алее. И она помнила, как смотрела реконструкцию битвы за Хогвартс, нападение Пожирателей на Лондонский мост, и душа ее наполнялась восторгом.

Это все было когда-то давно, и, не сдержавшись, она тихо всхлипнула, выудив омут памяти из коробки и поставив его на пол.

— Алохомора! — руки ее дрожали, когда она, откупорив склянку, вылила содержимое внутрь. Синева, смешиваясь с водой, бледнела, и вот она уже могла различить в водяных пятнах чьи-то лица, и стало так страшно, словно вот именно сейчас Лили найдет все интересующие ее ответы.

Задержав дыхание, она окунула голову, и тут же белый туман заволок глаза, а потом уже Лили опять стояла в знакомом Хогвартсе, только все, что она видела, было словно искаженным. Казалось, воспоминание было повреждено, но Лили толком не успела подумать об этом, потому что уже через секунду картинки перед глазами стали стремительно сменять друг друга.

Раз. И она видит красивого юношу: высокого, с черными кудрями, обрамлявшими лицо, с блестящим от свечей галстуком Слизерина, — Лили понимает, это Демиан Роули, который нагнувшись, приоткрывает слегка дверь, и тихий хогвартский коридор наполняется звуками чей-то болтовни вперемешку с громким гоготом.

— Отец сказал, что мы — счастливчики, и никто еще не попадал в этот… как его там? Тогвартс?

— Хогвартс, придурок.

— Да плевать! Самое интересное другое — отец как-то проговорился, что то кто-то из этих… тоже приходит в наш мир.

— Ты имеешь в виду волшебников?

— Ну да, их. Только вот они попадают как-то не просто так. Они дают какую-то смертельную клятву, и клянутся они, что не будут использовать магию… и, представляешь, кто-то уже умер, даже смешно… может, нам узнать имена этих уродов и подкараулить их в Лондоне? Вот умора будет, они даже не смогут воспользоваться своей палочкой.

Громкий смех становится все сильнее, расползаясь по коридору, и Лили, оторопев, смотрит во все глаза на Демиана, который, резко отойдя от двери, с таким же ошарашенным видом резко разворачивается, идет по коридору, а потом, дойдя до угла, поспешно срывается с места и бежит по лестнице.

Два. Теперь она видит трех мальчишек в маггловской пижаме. Они скалятся и смотрят в лицо Роули, который холодно глядит на них в ответ. У него на лице безразличие играет в танец с яростью, и Лили видит, что он сжимает палочку за спиной.

— Что ты здесь делаешь? Разве не говорили тебе, что это наша территория?

— Майк, не надо — вмешивается один из них, но Майк, озорливо махнув головой, опять поворачивается к Роули.

— У магглов территории в Хогвартсе нет, вы здесь просто гости, — жестко цедит Демиан, сильнее сжав руку за спиной, сплюнув на пол.

— Что-что? Кажется, ты забываешься. Мы не просто гости, а важные партнеры вашего министра, стоит нам хоть слово пикнуть, и тебе не жить, уродец, — нагло скалясь, тянет маггл, приближаясь к Роули ближе. И в тот момент, когда расстояние между ними становится до опасного мало, он вдруг замечает, что рука Роули неестественно согнута за спиной. — И что же ты там прячешь за спиной?

— Майк!

Голоса смешались, и яркая вспышка вдруг озарила Лили. Глазам стало так больно, что она с криком закрыла их ладонью, а когда открыла, то увидела, что больше не находилась в Хогвартсе, а валялась на полу подле омута памяти.

Оглянувшись по сторонам, Лили подползла к нему, и, поднявшись, быстро стала собирать склянкой воспоминания, только из-за дрожавших рук сделать это никак не получалось. Мысли путались, будто вязь, и она, прикусив до боли губу, лихорадочно думала, пытаясь понять; пытаясь осознать увиденное.

— Непреложный обет, — бесцветно прошептала вдруг Лили, сжав слишком сильно склянку, а потом, опомнившись, разжала руку. Да, об этом ей говорил еще Альбус, но почему-то полноценное осознание на нее нагрянуло именно сейчас. — Они дают непреложный обет!

Вне себя от эмоций, она, даже не убрав омут, разблокировала дверь и стремительно направилась к себе в комнату, словно в бреду, не пытаясь ни скрыться, ни перестраховаться. И только когда прохлада помещения слегка остудила ее нервы и она, присев на пол, облокотившись на кровать, посмотрела в стенку, вот тогда до нее медленно, словно пазлы, начинало доходить все. Игра Министерства заключалась в том, что никакого сближения не было. Маги попадали туда под непреложным обетом и не могли показать свою сущность, а магглы в Хогвартсе были детьми элиты, которые… под каким именно предлогом они попадали туда? Неужели Локантус не понимал, насколько это может быть опасно? «Они говорили про партнерство», — зажмурившись, тихо пролепетала Лили, а потом прикусила губу. Но что могло понадобиться Локантусу от обычных магглов?

Мысли роились в голове, предположения съедали спокойствие. Все это было слишком запутанным и странным, словно и вообще не являлось реальностью. Ну зачем, зачем Министерству эта игра? Неужели она стоила всего этого? Перед глазами всплыли родители, брат, и Лили, не сдержавшись, завыла в голос, откинув голову на кровать. Боль, тягучая, вязкая, накопленная до самого дна, прорывалась наружу, и не было более ни пустоты, ни безразличия.

И в голове ее возник Скорпиус, насмешливый, равнодушный, для которого чувства не значили ничего. Его никто не волновал, он умело выставлял капканы на своем пути… жалел ли он о том, чего стоила ему его игра? Переживал хотя бы капельку из-за грядущей смерти Корвуса? Столько лет вынашивать какой-то план, а не держался ли Малфой за него так сильно, потому что больше у него не было ничего?

Сильнее всхлипнув, Лили вдруг захотела, чтобы он пришел к ней сюда, какая-то убогая потребность просто увидеть его полностью охватила ее воспаленный мозг, и чувства, страшные, жесткие, резали ее сердце на части. Ну зачем ей все это? Эта любовь, отчаянье, попытка отыскать справедливость? Неужели раньше было не лучше? Жила бы себе и думала всю жизнь, что Альбус — убийца, что он уничтожил даже родителей, и не было бы никого: ни Скорпиуса, ни Жеста, ни Розы — ничего. И тогда можно было сбежать… да, сбежать, куда угодно: во Францию, в Италию, в Германию… куда угодно, только лишь бы!

Прикрыв глаза, Лили опустила на пол руку, и вдруг ощутила ладонью что-то шершавое, двинув ею, она увидела сверкающие золотом «Жесты», и сердце у нее замерло. Нервно сглотнув, она взяла книгу в руки, и, раскрыв, увидела выведенную красивым с завитушками почерком надпись на странице:

«Скорпиусу в честь десятилетия от Люциуса Малфоя с надеждой, что ты сможешь осуществить задуманное и найти свой путь. Иди тихо, медленно и терпеливо: тигр никогда не издаст рев прежде, чем приложит жертву к земле. Время отплатит за ожидание. Помни».

Облизнув сухие губы, Лили перевернула страницу и прочла вполголоса предисловие, отчетливо ощущая, как сердце ее замирает с каждым словом:

«Le précepte les descendants: règles et code d'honneur.

(Напутствие потомкам: правила и кодекс-чести).

Sanctimonia vincet semper.

(Чистота всегда одержит победу).

— Armand Malfoy. »