Судный день (джен)

Женька наблюдал за утренней жизнью мегаполиса через панорамное окно. Летнее солнце уже поднялось над небоскребами и отражалось розово-оранжевым бликом в соседних домах. В безоблачном небе носились разноцветные кары — одноместные «теннисные мячики» и многоместные «мячи для регби», словно невидимые гиганты играли в какую-то беспорядочную игру. Несмотря на оживление, город казался удивительно безмятежным.

— Завтрак готов, — раздался за спиной вкрадчивый голос домашнего биота. Женька отвернулся от окна.

Сегодня биоробот был окрашен в спокойный нежно-зеленый цвет, в пасмурные дни он обычно выбирал теплый оранжевый. Биот прикатил сервировочный столик с чашкой кофе и энергетическими батончиками. Снова придется завтракать в одиночестве — отца срочно вызвали на работу, и он уже неделю не появлялся дома.

Женька уселся на диван, откусил кусок батончика и отхлебнул глоток кофе, после чего взял пульт и включил транслятор нейросети. Это устройство отец заказал специально для Женьки. Обычным людям ничего подобного не требовалось — любой мог мысленно подключиться к нейросети без всяких «костылей», но Женька не был обычным.

Перед глазами замерцало трехмерное изображение. Вместо привычной рекламы на заставке бежала ярко-красная строка новостей. Женька хотел было ее пролистнуть, чтобы погрузиться в виртуальные миры любимой игры, но взгляд зацепился за текст.

«…Вирус H3E4I9, прозванный в народе «Судный день», захватывает новые территории. Вспышки эпидемии наблюдаются в большинстве крупных городов…»

В последний раз Женька смотрел новости несколько дней назад — о вирусе только начинали говорить. Казалось, опасность где-то далеко, в других странах, и не имеет никакого отношения к реальной жизни. Он помедлил, а затем принялся листать новостные каналы.

«Паника охватила население Европы. «Судный день» пришел на улицы Парижа, Лондона, Берлина…»

«Первые вспышки вируса на территории России…»

«Ученые сообщают о высокой степени вирулентности H3E4I9. Инкубационный период длится от десяти часов до нескольких суток. Вирус, созданный как оружие массового поражения, вырвался на свободу».

«Главы государств Содружества отрицают свою причастность к распространению вируса».

«Правительственные службы предпринимают все усилия для поддержания строгих карантинных мер».

«По данным ВОЗ количество жертв превысило…»

Изображения сменяли друг друга, но везде повторялась одна и та же картина: замершие в неестественных позах биоты, фигуры в костюмах химзащиты, укладывающие на носилки недвижимые тела. Женька на секунду зажмурился. Ему хотелось, чтобы все это оказалось дурным сном. Голова закружилась, к горлу подкатила тошнота. Если даже они умирают, то что ждет его? Есть ли у него хоть какой-то шанс выжить?

* * *

Что он не такой, как все, Женька узнал девять лет назад. Тогда ему едва исполнилось шесть. Отец много работал и часто оставлял его у тети Ани. В ее доме было много интересного, особенно Женьку привлекала необычная ваза, которая стояла высоко на полке за низким прозрачным бортиком. На пузатом белом боку расцветали розовые бутоны, а на изогнутых ветках сидели разноцветные птицы. Женьке очень хотелось рассмотреть рисунок поближе, но тетя Аня наотрез отказывалась снять вазу с полки. Она говорила, что вазе очень много лет — «сейчас таких не делают» — и еще называла ее непонятным словом «хрупкая». Женька не знал, что это значит.

Однажды, когда тетя Аня ушла в другую комнату, он решился — пододвинул к стене кресло-грушу, встал на него и попытался дотянуться до полки, но заветная цель все еще была далеко. Пришлось придвинуть тумбочку, а кресло-грушу водрузить не нее. Женька вскарабкался на самый верх самодельной конструкции, но только успел ухватиться за тонкое горлышко вазы, как почувствовал, что наполнитель кресла начал осыпаться под ногами. А в следующее мгновенье мир перевернулся и раздался резкий звенящий звук…

Женька не сразу осознал, что произошло — он лежал на полу, вокруг были рассыпаны разноцветные кусочки с глянцевыми лепестками цветов и фрагментами разноцветных птиц. Один такой кусочек торчал из его ладони, по нему начала растекаться кровь. И тогда Женька заревел — скорее, не от боли — от страха и чувства, что случилось нечто непоправимое. В комнату вбежала тетя Аня и склонилась над ним, ее лицо стало белым как снег.

Что было дальше, Женька помнил нечетко, словно все происходило во сне. Вроде бы, тетя вытащила осколок, но кровь продолжала течь, и на полу образовалась, как ему тогда показалось, огромная лужа. Явившийся на вызов синий биот-медик почему-то завис, а тетя Аня приложила Женьке к ладони белую тряпку, на которой тут же проступило большое красное пятно. Потом в комнате оказался отец, с таким же белым, как у тети Ани, лицом, а вместе с ним — незнакомая женщина. Она залепила Женькину руку желтоватой теплой массой, и боль сразу начала утихать. Он перестал реветь и прислушался к разговору взрослых.

— С ускоренной регенерацией тканей даже помощь биота-медика не понадобилась бы, — говорила женщина. — Сейчас от раны не осталось бы и следа. Но ваша сестра при вызове не сказала, что ребенок… особенный.

— Она не знала, — отец опустил голову.

— Но почему? —женщина удивленно подняла брови.

— Я не сказал ей.

— Нет… Я хотела спросить, почему… он такой? Вы ведь директор ИБТ⁽¹⁾? — она растерянно смотрела на отца. — Я видела вас в новостях. И при этом ваш сын…

— Прошу вас, — сухо сказал отец. — Не надо при нем это обсуждать.

Он бросил взгляд на притихшего Женьку и вместе с женщиной вышел в коридор.

В ту ночь случился еще один странный разговор. Домой они не поехали, остались у тети Ани. Женьку уложили в ее комнате, но ему не спалось, и он прислушивался к приглушенным голосам, доносившимся из-за двери.

— Ладно его мать была безумной сектанткой… — тетя говорила раздраженным тоном.

— Анна! — одернул ее отец.

— …Но ты, Витя. Как ты мог? — не обратив внимания на окрик, продолжила она. — Ты хоть понимаешь, что он может умереть от чего угодно? Несчастный случай, болезнь, наконец.

— Такое редко случается, — голос отца звучал глухо. — Женька вполне здоровый ребенок, а наш мир достаточно безопасен.

— Его мать ты не смог спасти.

— Ты же знаешь, она жила в Поселке. Они не признают официальную медицину, а меня не было рядом.

— Сегодня тебя тоже не было рядом.

Отец долго молчал. Женька уже подумал, что он не ответит, но вдруг раздался его слегка охрипший голос.

— У него будет возможность пройти процедуру, когда вырастет. А пока… Видишь ли, некоторая информация строго засекречена. Я не имею права ее разглашать. Но поверь, у меня есть причины.

Какие у отца были причины, Женька не знал до сих пор. Все, что ему стало ясно тогда — он может умереть, в отличии от всех остальных. Он оказался «хрупким», как та ваза, от которой в один миг остались лишь разноцветные осколки.

* * *

Когда Женьке исполнилось десять, отец впервые привел его в Поселок. Кар приземлился на краю Муромского леса — большого природного заповедника. Дальше они долго шли пешком по едва приметной тропинке между деревьев. Отец время от времени сверялся с каким-то прибором. Наконец лес кончился и впереди показались бревенчатые избы, похожие на те, которые Женька видел в исторической игре про средневековую Русь.

Поселок и впрямь оказался похожим на деревню из игры: несколько улиц с деревянными домами, снующие у заборов суетливые куры, грунтовая дорога с широкой колеей и грязными лужами после недавнего дождя. Единственным солидным строением была белая церковь, блестевшая золотыми крестами над изумрудной зеленью куполов. Даже запахи походили на те, которые имитировала игра — пахло скошенной травой и навозом.

Отец свернул к одному из домов, открыл калитку, и они вошли во двор. Над окнами склонили ветви садовые деревья, чуть дальше зеленели грядки с овощами. Отец поднялся на крыльцо и постучал в массивную деревянную дверь. В глубине дома раздались тяжелые шаги. Женька попытался представить, кого сейчас увидит. По играм ему виделся широкоплечий бородатый богатырь в белоснежной, вышитой красным крестом рубахе. Дверь заскрипела, и, к удивлению Женьки, за ней оказался тщедушный человек в невзрачной серой одежде. Он прищурился и недовольно сдвинул брови.

— Здравствуйте, Игорь Степанович, — обратился к нему отец.

— И тебе, Виктор, не хворать, — откликнулся тот. — Давненько не виделись. Ну проходите, коль пришли.

Игорь Степанович провел их в дом, усадил за широкий деревянный стол, посреди которого стояла миска с клубникой. На некоторое время повисло неловкое молчание. Женька украдкой разглядывал хозяина. В его русой бороде и редких волосах блестели белые нити, поперек широкого лба и от носа к губам пролегли глубокие складки. Позднее, познакомившись с населением Поселка, Женька понял, что так выглядят старики. В привычном ему мире все люди были молодыми и красивыми. Игорь Степанович вдруг посмотрел на него пристальным взглядом и первым нарушил молчание:

— А ты, стало быть, Евгений? Алинин сынок?

Женька кивнул. Его маму действительно звали Алина, но, кроме имени, он почти ничего о ней не знал.

— Женя, это твой дедушка — Игорь Степанович, — сказал вдруг отец.

— Зачем пожаловал, Виктор? — неприветливо откликнулся старик. — Десять лет от тебя не было ни слуху, ни духу, а теперь «здрасте, я ваша тетя»?

— У меня к вам просьба, — ответил отец. — Не могли бы вы обучить Женьку тому, что умеете? Научить, как жить без благ цивилизации?

— Это еще зачем? — дед нахмурился. — Ты сделал выбор десять лет назад, забрал его в ваш «рай для бессмертных». Теперь хочешь вернуть обратно?

— Нет, Женька останется со мной. Но… — отец замялся. — Ему не мешало бы научиться всему этому. И, если вас волнует его душа, он не бессмертный.

— Вот как? — дед вскинул брови, а затем усмехнулся. — Ладно, расспрашивать не буду. Думаю, у тебя свои резоны. Оставляй мальчишку, сделаю из него человека.

— Только при нем будет «маячок» на всякий случай. Не хочу повторения истории с Алиной.

— Как знаешь, — дед пожал плечами.

— И, пожалуйста, не забивайте ему голову религией, — добавил отец.

— А это уж не тебе указывать, — глаза деда упрямо блеснули. — Насильно тащить не буду, но коль душа у мальчонки сама потянется, так тому и быть.

Женька остался в Поселке на все лето. Отец иногда приезжал на пару дней, но с дедом у них отношения не ладились, и он спешил снова уехать. Местная жизнь только поначалу напомнила Женьке игру по Средневековью. На самом деле, ничего увлекательного в ней не оказалось — ежедневная рутинная работа: полоть огород, колоть дрова, топить печь, ходить за скотиной. После обеда дед отпускал Женьку побегать с местными детьми. Они были совершенно дикими по сравнению с Женькиными городскими приятелями. Впрочем, с теми он редко встречался в реале, даже школьные занятия проходили, по большей части, по нейросети. Дети Поселка, раскрыв от удивления рты, слушали про биотов, умные дома и виртуальные миры. Для них Женькины рассказы звучали как фантастика, а сам он скучал по цивилизации и считал дни до окончания каникул.

Единственной отдушиной были разговоры с дедом, когда тот был в настроении. Женька расспрашивал его, в первую очередь, про маму. Оказывается, она познакомилась с отцом, когда тот приехал в Поселок по работе — проводил какие-то исследования. Они полюбили друг друга, но вместе жить не смогли. Отец был увлечен работой, а мама наотрез отказалась уезжать из Поселка. Дед любил повторять, что Бог дал человеку смертное тело, но наградил бессмертной душой. Те же, кто прошел процедуру и получил бессмертное тело, восстали против воли Его, и оттого лишились бесценного дара — живой души. Женьке эти рассуждения казались сложными и скучными, и он снова спрашивал про маму. Единственно, о чем дед не любил говорить, — о ее смерти. Женька понял только, что произошел несчастный случай. Когда мама умерла, ему не было и года, и отец забрал его к себе, в город.

Однажды Женька решился задать вопрос, который волновал его больше всего:

— Деда, как думаешь, почему папа не сделал меня бессмертным?

Он опасался, что дед снова начнет рассуждать о Боге и душе, но тот неожиданно ответил:

— Это не так просто. В вашем мире на детей строгий лимит, иначе давно случилось бы перенаселение, — Женька впервые слышал, чтобы дед говорил современным языком без своих любимых старинных словечек. — Бессмертные женщины не способны рожать, дети появляются из пробирок.

Женька изучал в школе биологию и представлял, о чем идет речь.

— Заслужить право на ребенка очень сложно, — продолжил дед. — Однако твой отец смог бы добиться для тебя бессмертия при желании. С его-то должностью.

Он замолчал и задумчиво почесал бороду.

— Но почему папа этого не сделал? — с обидой спросил Женька.

— Сердишься на отца? — дед строго посмотрел на него. — А зря! Не думаю, что он желает тебе зла. Скорее, наоборот, хочет уберечь от чего-то, о чем другие не подозревают. Он ведь ученый и многое знает.

Женька с удивлением отметил, что взгляд деда смягчился, а в голосе появились теплые нотки. Обычно он неодобрительно отзывался об отце.

Со временем Женька привык проводить летние каникулы в Поселке и однажды поймал себя на мысли, что с нетерпением ждет окончания учебного года. Он будто проживал две совершенно разные жизни, и ему это нравилось.

* * *

Новости прервал срочный вызов — на трехмерном экране появилось до синевы бледное лицо с темными кругами вокруг воспаленных глаз. Женька не сразу узнал отца — казалось, тот постарел на несколько лет, хотя это было невозможно.

— Я послал за тобой служебный кар, — без предисловий сказал отец. — Собирайся, через пять минут он будет на крыше. Я встречу тебя у ворот ИБТ.

Женька хотел спросить, зачем ему лететь в ИБТ, но изображение уже погасло. Он быстро переоделся и задумался, что забрать с собой из вещей. Отец не дал никаких инструкций на этот счет. Так ничего и не взяв, Женька вышел в прихожую. Автоматически активировалось зеркало — из его глубин смотрел худощавый подросток, на русой макушке торчала непослушная прядь. Женьке вдруг живо представилось, как рука отца приглаживает непокорный вихор, и сердце защемило от горького предчувствия — он никогда больше сюда не вернется. Выйдя за порог, пересечет невидимый Рубикон и оставит позади прошлую безмятежную жизнь. Женька закусил губу, быстро провел рукой по волосам и выскочил за дверь.

Над крышей уже висел «теннисный мяч» с двухцветным оперением — синие буквы на красном фоне складывались в надпись «ИБТ». При виде пассажира биот снизился и услужливо распахнул дверь.

— Добро пожаловать на борт, — произнес приятный баритон.

Женька уселся в кабину, тело обвил ремень безопасности.

— Мне отдали приказ поторопиться. Сделаю все возможное в рамках разрешенной скорости, — сообщил кар и взмыл в воздух.

* * *

Отец встретил Женьку у ворот и сразу же повел к сканеру.

— Я дал тебе доступ, — бросил он на ходу.

После того, как они оба прошли сканирование и вошли на территорию, отец продолжил:

— У нас мало времени. Слушай внимательно и запоминай. В ИБТ вся техника работает от автономного источника энергии. Он основан не на биотехе и, практически, вечный.

— Не знал, что есть такая технология, — удивился Женька. — А почему ее не используют?

— Ее изобрели еще во времена энергетического кризиса, — пояснил отец. — Но она оказалась слишком дорогой для массового внедрения.

Они вошли в здание после повторного сканирования. За дверью с надписью «Вычислительный центр» располагались непонятные ящики, старинные мониторы, панели с буквами на клавишах — что-то похожее Женька видел в играх про начало двадцать первого века.

— Интерфейс, конечно, древний, — словно откликнулся на его мысли отец. — Еще добиотеховский.

Он сел за один из мониторов и ткнул пальцем в середину экрана — однотонный синий фон исчез, появился длинный список с названиями разделов.

— Здесь ты найдешь мировую библиотеку: образовательную, научную, художественную, а также документацию по нашим исследованиям, — отец начал показывать, как просматривать тексты и искать нужную информацию.

— Зачем мне все это? — прервал его Женька.

Отец перевел на него усталый взгляд покрасневших глаз и тяжело вздохнул.

— Боюсь, скоро ты будешь единственным, кто сможет сюда войти.

— Единственным? — Женька похолодел. — Но почему?

— Вирус. Оружие массового поражения со сверхвысокой вирулентностью, — отец говорил монотонно, без эмоций, словно просто излагал известные факты. — Люди, прошедшие процедуру, умрут, биоты и источники энергии погибнут. Это конец нашей цивилизации.

— Но ведь не все умрут? — с надеждой спросил Женька. — Кто-то выживет.

Отец покачал головой.

— Шансов мало. Мы уже не можем остановить процесс. Слишком поздно, — отец замолчал, а затем продолжил: — Но тем, кто не прошел процедуру, ничего не грозит. Людям в Поселке… и тебе.

Женька вдруг понял, что получил ответ на вопрос, который мучил его всю жизнь. Правда, этот ответ его совсем не радовал.

— Ты все знал про вирус? Из-за него ты оставил меня смертным?

— Да, нечто подобное я предвидел, — отец опустил голову. — Мы построили цивилизацию на био-организмах и изменили самих себя, чтобы стать бессмертными. И тем самым сделали себя уязвимыми, — он замолчал на время, а затем вдруг резко поднялся, словно очнулся от сна. — Пойдем в мой кабинет, мне нужно еще кое-что тебе показать.

В кабинете отец сразу же подвел Женьку к металлическому ящику, закрепленному на дальней стене.

— Это сейф. Приложи палец. Я запрограммировал тебе доступ.

Женька послушался, и дверца ящика открылась. Внутри не было ничего, кроме прямоугольного черного футляра. Отец достал из сейфа футляр и открыл его.

— Здесь шприц и ампула с одной дозой бессмертия.

— Зачем? — Женька с непониманием уставился на отца.

— Помнишь, я обещал предоставить тебе выбор? Когда все закончится, вирус перестанет действовать, и ты сможешь сам решить — нужно ли тебе бессмертие, — он закрыл футляр и снова убрал его в сейф.

— Папа, а как же ты? — Женька больше не мог сдерживаться, слезы катились по щекам.

Отец молча обнял его и крепко прижал к груди.

Возле ворот по-прежнему ждал служебный кар.

— Полетишь до края Муромского леса, — сказал отец, его голос снова звучал сухо. — Дальше дорогу знаешь.

— Я… — Женька замялся. — Можно, я останусь с тобой?

— Потом тебе будет намного сложнее добраться без кара.

— Но…

— Как говорит твой дед, «долгие проводы — лишние слезы», — отец улыбнулся измученной улыбкой и подтолкнул Женьку к кару — Все, иди.

Нужно было что-то сказать на прощание, но Женька совсем растерялся. И только когда кар взмыл в воздух, он высунулся из кабины и прокричал:

— Ты лучший в мире отец!

И успел увидеть, как тот помахал рукой в ответ.

1) ИБТ — Институт Биотехнологий.

Вернуться к тексту