Дом на склоне, или Снова о семьях и Войне  (джен)

Привычно шагнув из камина в аппарационной комнате коттеджа, Гарри чуть было не споткнулся о Басси. Чрезвычайно серьезный домовик посторонился на полшага и чопорно протянул Гарри поднос, на котором одиноко лежал конверт с очень официальной сургучной печатью. Поскольку обычно вручение почты происходило несколько менее помпезно, Гарри сразу напрягся и уточнил:

— А что, просто положить в гостиной на стол было нельзя?

Басси отрицательно покачал головой.

— Гость Люциус Малфой очень просил, чтобы вы получили это письмо как можно скорее и лично в руки.

Ну, по крайней мере, избыточное старание эльфа сразу объяснилось: хотя официально Басси уже давно принадлежал младшему Малфою, но трепетать перед бывшим старшим хозяином не перестал. Гарри неодобрительно хмыкнул и взял письмо. Сломал печать с малфоевским гербом, ожидая, что из конверта вывалится как минимум верительная грамота длиной в четыре фута, но вместо этого увидел лишь короткую записку: «Настоятельно прошу Вас в ближайшее время посетить Малфой-мэнор. Дело относится к сфере Вашей профессиональной компетенции. Л.М.».

Умеет Люциус заинтриговать, ничего не скажешь. Гарри подумал секундочку, стоит ли все-таки сперва переодеться и наскоро что-нибудь зажевать, но любопытство пересилило. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, он шагнул обратно в камин.

— Рад, что вы откликнулись на мою просьбу! — поприветствовал его Люциус, когда дежуривший в мэнорском каминном зале домовик привел Гарри в рабочий кабинет главы рода. — Прошу прощения, если нарушил ваши планы на вечерний отдых, но дело не терпит отлагательств. Кофе, огневиски, возможно, ужин?

— Пара сэндвичей была бы очень кстати, — не стал скромничать Гарри. Коль уж старшему Малфою понадобилась такая экстренная встреча и обязательно на его территории, пусть проявляет понимание и гостеприимство. Люциус кивнул и отдал короткий приказ явившейся по щелчку пальцев домовухе.

— Так что случилось? — спросил Гарри, как только эльфийка исчезла.

— Не желаете ли сперва дождаться ужина?

— Так вы сами сказали, что дело срочное.

— Это действительно так, — согласно кивнул Люциус. — Дело в том, что сегодня я наконец-то получил письмо от бывших коллег по преступной деятельности. Ожидал его много раньше, честно говоря.

Пару секунд Гарри потратил на чистое эстетическое наслаждение: таким светским тоном без тени иронии произносить «мои коллеги по преступной деятельности» — это дано только Малфоям. Драко тоже так умеет, да. А потом смысл сказанного дошел до него во всей полноте.

— Кто?

— Подписал письмо Лестрейндж. Кандид Лестрейндж, отец известных вам Рудольфуса и Рабастана. Но я почти уверен, что за подписью «и другие заинтересованные лица» скрывается Санктуар Бёрк, материалы на которого у Аврората тоже есть. Также я хочу, чтобы вы взглянули на само письмо.

Люциус положил на стол кусок пергамента. Символы были Гарри смутно знакомы, но твердо опознать их он не смог.

— Это старый шифр Вальпургиевых рыцарей, — подсказал Люциус. — Ключи к нему сдавал на допросах и я сам, и большинство моих коллег, так что с прочтением проблем не будет, как только вы доберетесь до архивов Аврората. Но текст полностью состоит из иносказаний, так что особого смысла в нем непосвященный не увидит, предупреждаю сразу. Отправитель понимал, что сова может быть перехвачена, кроме того, давал мне понять, что он действительно тот, за кого себя выдает, а не провокатор от Министерства.

— Чего они хотят?

— Содействия.

— Конкретнее.

— Мистер Поттер, позвольте, я сперва объясню, с кем мы с вами в данном случае имеем дело. Это волшебники старше и опытнее меня, это те, кто стоял рядом с Реддлом в самом начале его деятельности, у истока всех его идей. При этом, в отличие от подавляющего большинства волшебников своего поколения, Лестрейндж и Бёрк не отвернулись от нашего дорогого Лорда, когда его невменяемость стала очевидной, и не погибли от драконьей оспы или каких-либо других неприятных случайностей, на которые так не везло ровесникам моего отца. Но в последнюю войну они потеряли всё, ради чего стоит жить чистокровному волшебнику: имения конфискованы, дети в Азкабане или погибли. И при этом сами они опять-таки на свободе, несмотря на бешеную активность Аврората в послевоенный период, несмотря на закрытые границы и облавы. Понимаете, мистер Поттер, это люди, которым есть ради чего рискнуть и которым совершенно нечего терять. Когда станет ясно, что я отказал им в сотрудничестве, они постараются объяснить мне, что я сделал неверный выбор. И еще раз подчеркну: эти волшебники уже не раз переигрывали Аврорат, в том числе и сразу после вашей победы. Я буду счастлив, если вам и вашим коллегам удастся их обезвредить, но до этого момента я хочу гарантий безопасности для моей семьи.

— Судя по предисловию, про официальную программу защиты свидетелей можно не заикаться, — прозорливо уточнил Гарри.

Люциус в ответ позволил себе короткую пренебрежительную усмешку.

— Скажем так, у меня есть масса причин не полагаться на такую защиту.

— И чего вы хотите?

— В полном объеме восстановить магические барьеры Малфой-мэнора.

— Хм-м... — протянул Гарри, вспоминая предписания Аврората для пожирательских семей, сохранивших свои родовые особняки. По всему выходило, что Люциус просит луну с неба. — Вы хотите, чтобы я продавил для вас индивидуальное разрешение от Министра, что-то в этом роде?

Люциус печально покачал головой.

— На самом деле у этой проблемы есть три аспекта. Первый из них: сама магическая возможность восстановить защиту. Это весьма энергоемкое предприятие, видите ли. В нормальных обстоятельствах я пригласил бы нескольких — до дюжины, на самом деле, — союзных моему роду волшебников, а в качестве дополнительного источника силы для всех участников использовал бы жертвоприношение. Сейчас, как вы понимаете, я не могу себе позволить ни того, ни другого, — Люциус улыбнулся сдержанной улыбкой вампира, сообщающего аврорам, что давно уже питается исключительно донорской кровью. — Так что к вам, а не к министру лично я обращаюсь вполне осознанно. Вашего магического потенциала хватит для того, чтобы сделать все необходимое без привлечения дополнительных участников и ресурсов.

Во-вторых: да, мне, разумеется, хотелось бы легитимности. Я могу сделать новую защиту незаметной для всех, включая приходящих с плановыми досмотрами авроров, но половина эффективности любой стены — в ее внушительном виде. Так что вопрос официального разрешения меня тоже интересует. И тут мы переходим уже к третьему аспекту проблемы. Я практически уверен, что узнав о причинах моей просьбы, мистер Шеклболт даст разрешение укрепить барьеры Малфой-мэнора сверх ограничений, предписанных для моей ситуации Авроратом. Но совершенно точно он не позволит сделать ее полностью непроницаемой, потребует оставить несколько способов неконтролируемого проникновения для сотрудников Министерства и Аврората. А мы с вами знаем, что государственная служба отнюдь не делает людей святыми по умолчанию. Я уверен, что мои бывшие коллеги смогут найти убедительные аргументы для какого-нибудь аврора, тем более что недоброжелателей у меня и так достаточно. Поэтому я хотел бы получить официальное разрешение от министра, но следовать указанным в нем ограничениям я заранее не считаю возможным. Мне нужно полностью восстановить родовую защиту, просто часть ее сделать скрытой от министерских ревизоров.

— У вас хороший аппетит, мистер Малфой, — констатировал Гарри с изрядной долей иронии.

— У меня удивительно развитое желание жить и видеть живыми своих близких, — вежливо поправил Люциус. — Старший Лестрейндж и Бёрк — это не боевое крыло Пожирателей Смерти, это куда страшнее.

— Вы мне говорите, что пара волдемортовых недобитков просят вас о содействии, и тут же предлагаете мне сделать ваш особняк закрытым для авроров? Я все правильно понял?

— Да, звучит несколько вызывающе, — весело согласился Люциус. — Мне показалось, это предложение как раз в том стиле, который вы любите. Если же серьезно, я готов принести вам Непреложный обет в том, что никогда и ни при каких обстоятельствах я не буду добровольно содействовать никому из желающих восстанавливать наследие Лорда. Так же могу поклясться, что скорее предпочту видеть у себя в гостях весь личный состав Аврората, чем этих двоих весьма уважаемых волшебников. А еще, мистер Поттер, у магглов есть такая забавная загадка-парадокс: сможет ли всемогущее божество создать камень, который потом не сможет поднять? Применительно к магическим реалиям, ответ: однозначно нет. Я прошу вас поставить защиту Малфой-мэнора, а это значит, что для вас она по определению будет проходима. И не только за счет вашей знаменитой пробивной мощи. Собственно говоря, потому-то для создания защиты традиционно и приглашалось максимальное количество волшебников — у того, кто ставит барьер, всегда есть ключ от него, но ключ всегда один, и если участников несколько, то каждый владеет лишь частью. Как вы понимаете, это куда более безопасно... — упоминать про Фиделиус Малфой благоразумно не стал, но Гарри все равно уловил аналогию. — Вам я предлагаю ключ от моего дома в единоличное владение.

— С маленькой поправкой, что замок для этого ключа я вам подарю, как и ворота, которые этот замок будет запирать, и забор, в котором будут стоять эти ворота, — хмыкнул Гарри в ответ, и Люциус просто кивнул, подтверждая его правоту. — Знаете, мистер Малфой, мне как минимум надо хорошо обдумать это. И уточнить, что думает министр хотя бы относительно легальной части вашего запроса.

— Ваше право, — смиренно кивнул Люциус. — В таком случае я буду ждать вашего решения. Желаете забрать с собой оригинал письма? — и кивнул на так и оставшийся на столе пергамент.

— Если позволите. И мне по-прежнему хотелось бы знать, чего конкретно от вас хотят ваши, эм... Лестрейндж и Бёрк. Вы сами сказали: из этого письма я всё равно мало что пойму.

И тут Малфой улыбнулся подчеркнуто любезно.

— Именно так, мистер Поттер. Пока мы сделаем вид, что Аврорат был бдителен и перехватил адресованную мне сову. Не получив ответа, мои бывшие коллеги повторят обращение ко мне, и я сообщу им, что первого письма не получал, зато имел странную, полную недомолвок и слишком похожую на допрос беседу с вами. Такой ответ вкупе с явным отсутствием осмысленных прицельных действий со стороны Аврората с высокой долей вероятности временно уберегут меня и мою семью от удара, противостоять которому я бы не смог. Напомню, мистер Поттер, что и я, и Малфой-мэнор находимся в крайне незавидной магической форме. Пока у нас нет надежной защиты, я не стану навлекать на себя гнев сторонников Лорда достоверным сотрудничеством с властями. Аврорат имеет право извлечь из «перехваченного» письма ровно столько информации, сколько сможет, и далее действовать сообразно ей.

— То есть вы отказываетесь предоставлять информацию о заведомо преступной деятельности реваншистов, которые имеют какие-то интересы на территории Британии?

— …о самом факте наличия которых вы узнали только по моей инициативе. Именно так, мистер Поттер.

— А не вызвать ли вас на допрос повесткой, мистер Малфой? — иногда Гарри умел шипеть безо всякого парселтанга.

— В сложившихся обстоятельствах это может быть даже и неплохо. Я, разумеется, буду все отрицать, и, вполне возможно, мне придется некоторое время пользоваться навязчивым гостеприимством Аврората. Я позабочусь, чтобы информация об этом печальном факте распространилась максимально широко. Таким образом Лестрейндж узнает, что я при всем желании не могу быть ему полезен в ближайшее время и при этом вызвал гнев нынешней власти, но не выдал его. Это, конечно, менее надежная гарантия безопасности для Нарциссы и Драко, чем полная родовая защита на Мэноре, но заметно больше, чем ничего.

— Эм, хорошо... — Гарри усилием воли сбавил тон и попытался вернуться в конструктивное русло. — Но вы же понимаете, что чем больше информации будет у авроров, тем выше шансы по-настоящему нейтрализовать ваших бывших коллег? Это ведь будет куда более надежной гарантией безопасности, верно? Давайте так: я действительно вас арестую, в завтрашних газетах будет много крика о том, что у Аврората есть свидетельства ваших сношений с реваншистами, но вы все отрицаете. Короче, создадим вам прикрытие по высшему разряду. И вы даже будете отпираться на допросах, да. Но сейчас вы мне подробно обрисуете ситуацию, чтобы мы — Следственный отдел — могли начать действовать. Это в ваших же интересах, разве нет?

— И вы гарантируете отсутствие утечки, следователь Поттер? Вам ведь придется как-то объяснить коллегам, откуда у вас информация.

— А вас не смущает, что если вы будете молчать на допросах, к вам просто применят легилименцию, и предполагаемым агентам Лестрейнджа станет известно, что о письме мне сообщили именно вы?

— Весьма смущает, именно поэтому вариант с арестом нравится мне на порядок меньше, чем вариант с восстановлением защиты Мэнора, хотя реализовать его было бы намного проще. Я прямо скажу вам, мистер Поттер: я не доверяю Аврорату как организации и почти уверен, что если кому-либо, кроме вас, станет известно о моем добровольном сотрудничестве — это очень скоро станет известно и Бёрку с Лестрейнджем. В их умении работать с информаторами я не сомневаюсь, и из содержания письма видно, что они неплохо осведомлены о событиях как в Британии в целом, так и вокруг моей семьи. И, мистер Поттер, обратите внимание на Фотти, пожалуйста.

Последние несколько минут Гарри ожесточенно буравил Люциуса взглядом, так что теперь несколько растерянно огляделся и обнаружил у своего локтя терпеливо ожидающую домовуху с подносом в руках. Давно позабытые сэндвичи прибыли.

— Вам все равно нужно взять паузу и сформировать окончательное мнение, — мирно произнес Малфой, извлек из ящика стола папку и подчеркнуто сосредоточился на изучении ее содержимого. Гарри оставалось только послушно начать жевать.

Предложенная пауза действительно пришлась кстати. К концу третьего сэндвича Гарри успешно отфильтровал лишнее из этого разговора и, проглотив последний кусок, немедленно перешел в наступление.

— В общем, вы хотите сказать, что либо я удовлетворяю ваше пожелание насчет защиты Малфой-мэнора, либо вы отказываетесь помогать Аврорату в ловле ваших бывших коллег. И при этом вы утверждаете, что без ваших подсказок переданное вами письмо ничего не даст.

— И еще я сразу напоминаю, что в данном случае «бывшие коллеги» — это не рехнувшийся от жажды мести одинокий боевик, а чрезвычайно серьезные люди с далеко идущими планами на территории Англии, — любезно подсказал Люциус, мгновенно переключившись со своих бумаг на Гарри. — Именно так и обстоят дела, мистер Поттер.

— Пока, извините, мне видится наиболее продуктивным всё-таки арестовать вас и вытряхивать нужную информацию по-плохому.

— Это будет крайне неприятное для меня решение. В первую очередь, потому, что если процесс «вытряхивания информации» пойдет достаточно эффективно, то очень скоро в камере найдут мой труп. Лестрейндж не заинтересован в том, чтобы я поделился сведениями со следствием. А если я все же успею рассказать все необходимое господам следователям, то мы возвращаемся к началу: мне будут мстить, а Малфой-мэнор практически лишен защиты. Вы действительно хотите проверить на практике, прав ли я в своих рассуждениях?

— В этом главный ваш козырь, не так ли? — медленно проговорил Гарри. — Вы обратились ко мне, а не к министру, потому что уверены, что я не посмею рисковать никем из вашей семьи...

— ...и что в этом моя семья ничем не отличается от любой другой, — жестко перебил его Люциус. — Вы не любите рисковать людьми, мистер Поттер, об этом в Британии не знают разве что грудные младенцы. И если уж вы заговорили об этом: я считаю, что моя семья оказалась в более уязвимом положении, чем любая другая. В отношении любых других людей вы бы думали исключительно о том, как защитить их, а в отношении нас — по умолчанию считаете любую уступку и любой добрый порыв исключительно потаканием собственным привязанностям. И, разумеется, считаете такое потакание неприемлемым. Так что оставим ваши личные симпатии в стороне. На одной чаше весов — защита для родового имения, в котором живут старый и магически истощенный Пожиратель Смерти, его оправданная по всем статьям жена, его невестка, успевшая делом доказать свою верность новой власти, и периодически его сын с подмоченной в прошлом репутацией, но после войны не замеченный ни в чем предосудительном. На другой чаше весов — максимальная и искренняя помощь этого самого старого Пожирателя Смерти в деле поимки его весьма опасных собратьев по службе покойному Лорду. Прошу вас оценивать только эти два фактора.

Гарри замер, физически ощущая, как слова старшего Малфоя проникают и укореняются в его сознании. Ведь действительно, с самого начала он думал не о том, что можно выторговать на сделке с абстрактным амнистированным Пожирателем, а лишь о том, что ни в коем случае не должен поддаваться на манипуляции отца Драко. Он устало помотал головой, но мысль, что Люциус прав как никогда, таким образом вытряхнуть не удалось.

— Мордред... в вашей формулировке я выгляжу довольно хреново.

— Могу только посочувствовать вашим метаниям, мистер Поттер. Поверьте, мне тоже было бы намного проще, будь я только мужем женщины, однажды спасшей вам жизнь. Вот тогда простор для манипулирования и мелких злоупотреблений был бы действительно огромен. А теперь я каждый свой шаг обдумываю и взвешиваю со всех сторон, чтобы, не дай Мерлин, вам не пришлось выбирать между вашим представлением о долге и вашими личными симпатиями. Потому что чувство долга у вас гипертрофированное, в поступках вы бываете крайне резки, а еще раз сломать жизнь сыну я боюсь так, как ничего другого не боюсь на свете.

Гарри старательно смотрел в стол, не поднимая глаз на собеседника. Он практически не сомневался, что сейчас Люциус говорит то, что говорит, только для того, чтобы добиться своих целей. Но считать его слова безусловной ложью совершенно не получалось. Гарри точно знал, что если сейчас поднимет взгляд, то увидит усталого больного старика, подозревать которого в манипулировании будет просто кощунством. И неважно, что состарила его собственная преступная глупость, а не годы... И вообще, видали мы уже таких усталых больных стариков, Драко вот точно насмотрелся на всю оставшуюся жизнь!

Гарри пытался разбудить в себе злость или хотя бы здоровый цинизм, но понял, что терпит в этом деле сокрушительное поражение. И Люциус, как назло, молчал, не давая ни малейшего повода для раздражения. Оставалось только смириться.

— Ладно. Вы говорите, что если я буду устанавливать эту вашу защиту, то я и снять ее смогу?

— Я говорил, что она совершенно точно будет проницаема для вас. Снять ее вы сможете только за счет грубой силы, поскольку саму структуру барьера буду формировать я. Но сил на ликвидацию вами же установленной преграды вам гарантированно хватит.

Дальше Люциус принялся рассуждать о теории построения защитных заклинаний, будто только о них и шла речь в последние минуты. Гарри позавидовал его актерским талантам. Еще через полчаса в кабинете мистера Малфоя появился несколько встревоженный Драко и сходу получил указание закреплять Непреложный: Люциус, как и было ранее оговорено, поклялся никогда не предоставлять убежище в своем доме никому, о чьих симпатиях к Волдеморту будет знать, догадываться или обоснованно подозревать. Полная формулировка Обета со всеми уточнениями и оговорками заняла больше пяти минут чистого времени, но, судя по сперва очень напряженному, а под конец успокоенному лицу Драко, ни Люциус, ни Гарри не упустили ничего важного.

— А теперь не мог бы кто-нибудь посвятить меня в происходящее? — ядовито поинтересовался младший Малфой, когда огненные петли отсияли и потухли на запястьях.

— Разумеется, поскольку наследник Малфой должен быть информирован об изменениях в статусе своего родового имения, — отозвался Люциус. — Мистер Поттер, вы поужинаете с нами, раз уж мы все здесь так удачно собрались?

Ночевать Гарри остался в Малфой-мэноре. Сперва он озвучил эту идею в качестве саркастического выпада, мол, если мистер Малфой настолько опасается вдруг объявившихся знакомцев, то не остаться ли Герою Британии охранять его покой? Но Люциус встретил это предложение с внезапным энтузиазмом и тем окончательно убедил Гарри, что интриги интригами, а былых соратников он опасается всерьез. Правда, непонятно было, чьему присутствию Люциус рад больше — героя или собственного сына, который, естественно, возвращаться в пустой коттедж тоже не захотел. Возможно, тому, что вся семья собрана в кучу под крылом Избранного.

А с утра, не жуя заглотив изящно сервированный завтрак, Гарри рванул договариваться с Шеклболтом. Услышав, о каких именно «коллегах» Люциуса идет речь, министр слегка посерел с лица и практически без раздумий дал добро на любые сделки, которые обеспечат содействие старшего Малфоя. Но оговаривать конкретные условия и параметры новой защиты отправил к Фальку. Вот на переговорах с Главным Аврором пришлось попотеть: Гарри не дрогнувшим голосом пересказал ему опасения Люциуса относительно «крыс» в Аврорате и смиренно вытерпел ответный поток колкостей о непорочной репутации самих Малфоев и прочих «чья бы корова мычала». Потом Фальк перешел к более конструктивной части диалога, и Гарри честно торговался, как проклятый, выбивая для Малфоев максимально льготные условия, а в особо напряженные моменты скромно опускал очи и предлагал Главному Аврору обсудить все спорные вопросы с самим мистером Малфоем. Фальк каждый раз честно отвечал на это, что еще дорожит своим мозгом и не позволит белобрысому хлыщу выедать его ложечкой из фамильного сервиза, а Гарри, раз уж впрягся, пусть теперь и отдувается парламентером. Но тон на время сбавлял. В общем, переговоры прошли в теплом дружественном ключе и закончились написанием особого рескрипта о возвращении Малфоям части территориальных привилегий.

Так что уже к полудню Гарри снова был в мэноре. Люциус взял паузу на подробное изучение переданного ему перечня ограничений, и это время Драко использовал для инструктажа Гарри относительно грядущего ритуала. Впрочем, основная мысль сводилась к тому, чтобы плавно вливать силу в волшбу главы рода и больше ничего не делать и никуда не лезть.

— Никуда, Поттер! Любое не санкционированное главой вмешательство чужака в происходящее может ударить и по отцу, и по мэнору. По тебе самому тоже, но для тебя же это вообще не аргумент...

— Да как я, по-твоему, могу вмешаться, если даже знать не буду, что происходит?!

— Вот это тебя вообще никогда не останавливало! Просто! Ничего! Не делай! Без! Команды! Моего! Отца!

Оставалось смириться с тем, что Драко знаком с героем не первый год и имеет вполне однозначное мнение о геройских замашках. Хотя на месте Люциуса Гарри, послушав причитания наследника, просто отказался бы от своей затеи. Но, видимо, старший Малфой был действительно смелым человеком.

Само действо происходило в парадном ритуальном зале в присутствии Нарциссы и Драко — «на случай непредвиденных осложнений». Начал Люциус с того, что вырастил на мраморном алтаре миниатюрную копию Малфой-мэнора.

— А теперь представьте, что это хрупкий бумажный макет, а вокруг отвратительная погода. Как бы вы стали защищать его? Говорить не нужно, делайте.

Домик выглядел полупрозрачным и нематериальным, но когда Гарри обхватил ладонями противоположные стороны парковой ограды, оказалось, что они действительно существуют. Он сам не заметил, как создал надо всем поместьем прозрачный купол защиты, просто чтобы не помять пальцами тоненькие проволочные завитки, изображающие кованый узор решетки.

— Отлично. Теперь просто держите эту защиту и вливайте в нее столько силы, сколько сочтете необходимым.

Люциус встал напротив и принялся дирижировать палочкой. Гарри с отстраненным интересом наблюдал, как из созданного им купола вытягиваются отдельные нити и тут же вплетаются в ограду, опутывают деревья и статуи в парке, ложатся по периметру дверей и оконных рам, обвивают колонны и балконные перила. Потом появились уже не нити, а прозрачное легчайшее полотно, поднялось облаком и опустилось на дом и парк, обтекая складками каждый уголок и каждое растение. Потом снова были нити, одевающие все строения поместья в филигрань светлого серебра. Это было красиво и завораживающе, как волны, лижущие песок, или как переплетение струй в водопаде. Гарри быстро забыл, для чего всё затевалось изначально, но просто ради того, чтобы зрелище не заканчивалось, продолжал поддерживать свой купол, служивший источником новых и новых нитей. В реальность его вернул голос Люциуса.

— А теперь постарайтесь плавно опустить свою защиту. Не развеять, а опустить на мэнор.

И тогда купол стал туманом и осел густой росой, а через несколько секунд роса впиталась без остатка. Гарри моргнул и с детской обидой уставился на гладкий мрамор алтаря перед собой. Как будто сказочный снежный шар вдруг опустел...

— Благодарю вас, мистер Поттер. И в очередной раз поражаюсь вашей силе.

Голос старшего Малфоя звучал устало. Гарри поднял взгляд от алтаря как раз тогда, когда Нарцисса подхватила мужа под руку, а Драко протянул отцу флакон восстанавливающего.

— Все хорошо, — кивнул им обоим Люциус и снова обратился к Гарри:

— Проверяйте, мистер Поттер. Защита принадлежит вам и не является для вас препятствием. И вообще прогуляйтесь по поместью, возможно, вам будет интересно.

Гарри молча кивнул в ответ. Сейчас, когда и очарование, и разочарование прошли, ему действительно хотелось на воздух. На середине парадной лестницы его нагнал Драко.

— Составлю тебе компанию. Наследнику полагается хоть посмотреть, что там наколдовал глава рода.

Гарри притормозил, внимательно посмотрел на Драко и точно определил — врет. Не надо ему ни на что смотреть, он уже и так все увидел или почувствовал, или что там еще. Просто убедиться хочет — как, бывает, тянешься потрогать руками, когда боишься поверить глазам. Слишком уж счастливое лицо было у младшего Малфоя.

— Угу, — сказал Гарри. — Заодно покажешь, куда вообще смотреть. А то Люциус то ли издевается, то ли слишком высокого мнения о моих способностях.

— Ты не чувствуешь? Хотя да, ты же не Малфой. Жаль, правда.

— Что-то чувствую, но явно не то, что ты.

Защиту Гарри и правда чувствовал. Она так и осталась тончайшими нитями тумана, и иногда он ощущал невесомую влагу на лице и тыльной стороне ладоней. В принципе, он мог даже вспомнить, где Люциус протягивал некоторые части своего плетения, и находил их на ощупь — легкие туманные пряди. А потом они с Драко подошли к ограде парка, и Гарри, не мудрствуя, вырастил несколько поперечных перекладин прямо на решетке и перелез за границу имения. Вдоль ограды туман ощущался плотнее и не одинокими нитями, а сплошной стеной, но все равно Гарри мог бы разогнать его просто несколькими взмахами руки.

А Драко даже не стал комментировать простецкие замашки героя. Стоял, полуприкрыв глаза, и улыбался, словно грелся в первых лучах солнца после долгой зимы. Гарри ликвидировал лишние детали на ограде и молча потянул его за руку, приглашая продолжать прогулку.

А еще через несколько минут бесцельного блуждания по парку они услышали всхлипы. В окруженной кустами боярышника беседке Астория обнимала одну из резных опор крыши и самозабвенно плакала. Гарри успел всполошиться, но Драко просто притянул жену к себе и сказал:

— Теперь все будет хорошо.

— Ты не представляешь просто... После родового проклятья, после перехода в чужой род это ведь нормально чувствовать себя несколько неуютно? Я думала, что привыкну. Потом думала, что все никак не могу привыкнуть... А оказывается, это все из-за разломанной защиты... Я дома, Мерлин мой!

— Теперь все будет хорошо, — повторил Драко, крепче сжимая объятья. — Мне жаль, что я притащил тебя в разрушенный дом.

— Как будто у нас всех были варианты получше! — насморочно фыркнула Астория. — Всё, я уже перестаю вести себя непристойно. Просто не надеялась уже, что будет так... — она не договорила, уткнувшись лицом в мантию Драко.

— Почему вы не сказали, что вам это так нужно? — спросил Гарри. Хрипло и почти зло спросил. Ну действительно, сложно было раньше сказать, что ли?

— Потому что у отца не было веских аргументов для министра, — откликнутся Драко, продолжая гладить волосы шмыгающей носом жены. — И еще потому, что, знаешь, много кому что нужно в этой жизни, а счастье для всех и даром так и не подвезли.

— К черту министра. Я ведь просто не знал, что вы это так чувствуете.

— В смысле, не знал? — нахмурилась Астория, выныривая из складок мантии Драко. — Хотя да, ты же... Хотя нет! Ты ведь был в Хогвартсе, а Хогвартс хранит всех студентов. Ты там не чувствовал?

— …что возвращаюсь домой, — пробормотал Гарри, растерявшись от накатившего понимания. — Точно. Я думал, это потому что у Дурслей мне было плохо.

— На контрасте, конечно, ощущается острее, — кивнул Драко. — До возрождения Лорда дома я себя чувствовал заметно лучше, чем в Хогвартсе, а после — не принципиально, даже когда мэнор еще не лишился защиты. Поэтому маглорожденные всегда любят Хогвартс больше, чем чистокровные — им просто не с чем сравнивать. Так-то защита Хогвартса заметно не дотягивает до нормальной родовой.

— Почему ты мне не сказал? — повторил Гарри требовательно.

— О чем? Что в нормальном доме жить уютнее, чем в доме без дверей? Не мельтеши, Поттер!

— Малфой, я серьезно! Я сделал бы раньше...

Драко только фыркнул в ответ, но не смолчала Астория:

— Что «серьезно»? Как ты это себе представляешь? «Гарри, знаешь, на нас наложили ограничения в наказание за службу Сам-Знаешь-Кому, но мне они не нравятся, сделай с ними что-нибудь»? Возможно, я еще могла бы себе позволить такую просьбу, но Драко ты о чем вообще спрашиваешь?

— Да ладно, это гриф, он это от чистого сердца, — снисходительно махнул рукой Малфой. — И вообще, он нам всем ниспослан для тренировки терпения. А ты ему даже "спасибо" не сказала.

Кто наивный гриффиндорец? Гарри Поттер — наивный гриффиндорец! Полагавший, что после ритуала Люциус лично ему расскажет Самую Страшную Пожирательскую Тайну, и уже к вечеру можно будет стелить перед камином свежедобытые шкуры врагов Британии. Три раза «ха» по обоим пунктам!

Пока Гарри выгуливал по мэнорскому парку счастливую чету молодых Малфоев, к Малфою-старшему успел прибыть министр Шеклболт и запереться с ним в рабочем кабинете. Еще через три часа в Малфой-мэноре появился Главный Аврор Найджел Фальк и присоединился к военному совету. А Гарри Поттера к старшим никто не звал, так-то. Гарри обиженно сопел, чем очень веселил Малфоя-младшего. Хорь нагло заявил, будто с самого начала знал, что ничего сверхсекретного Поттеру не обломится: гонять его посыльным между занятыми людьми — это запросто, но теперь мавр сделал свое дело и должен ждать дальнейших указаний. Гарри пытался объяснить, что кто свидетеля раскручивает на сотрудничество, тот его и опрашивает, но Драко только издевательски ржал в ответ.

— Это в вашем уютненьком Аврорате такие травоядные нравы, а тут, гриф, политика! Видал, даже вашего Главного позвали далеко не сразу, потому что незачем ему знать, что за дела у отца с Кингсли и Лестрейнджем на троих. А уж тебе такие знания точно противопоказаны, а то опять кошмары мучить начнут!

Министр и Главный Аврор покинули поместье уже совсем вечером, так и не удостоив Героя Британии отдельной беседы. Гарри мрачно прокомментировал, что вот зато их-то небось на ужин остаться не приглашали, можно хоть это считать своей личной привилегией, и в ответ получил неожиданно серьезный одобрительный взгляд от Драко.

— А вот тут ты как раз всё правильно понимаешь. Я даже не ожидал от тебя.

Объяснять Хорю, что вообще-то это был сарказм, Гарри не стал.

Ужин — внезапно для Гарри — оказался праздничным, а еще Люциус и Нарцисса чуть было не уморили Избранного официальными выражениями признательности, и только здоровое ехидство, источаемое младшим поколением Малфоев, позволило ему хоть как-то преодолеть смущение и начать есть. А чуть позже Люциус аккуратно завел разговор о том, что был бы просто счастлив, если бы мистер Поттер согласился погостить в Малфой-мэноре еще несколько дней. Гарри поймал неуверенный взгляд Драко, тут же спрятанный от него в тарелку, и ответил в том смысле, что ему нужен часок на размышления, а то уж слишком внезапный переезд получается.

— И далекий — два часа Рыцарем в одну сторону, не иначе! — шепотом прокомментировала Астория.

Астория же и взяла Гарри в оборот сразу, как только официальная часть ужина благополучно завершилась. Отозвала Героя в сторонку, пока Драко был занят беседой с матерью, и разжевала:

— Во-первых, Драко здесь сейчас действительно хорошо, не заставлял бы ты его выбирать между тобой и домом. А во-вторых, мой дражайший супруг, видимо, от кого-то заразился гриффиндурством головного мозга. Что мэнор поднял защиту — это видно всем, кто захочет посмотреть. Сложить два и два Лестрейндж сможет. По-хорошему, никому из нас теперь вообще нельзя выходить за территорию, пока Люциус не решит все вопросы со своими бывшими друзьями. Но бросить свой колдомедицинский кабинет Драко уже отказался наотрез. А у тебя, по слухам, скоро начнется постоянная сверхурочная работа, и лучше бы Драко не сидеть одному в коттедже.

В такой формулировке Гарри все отлично понял и немедленно пошел выражать Люциусу благодарность за приглашение и подтверждать собственное безудержное желание гостить в Малфой-мэноре столько, сколько потребуется.

А со следующего дня Аврорат вооружился мелким гребнем и принялся вычесывать паразитов с тела Британии. Следственный отдел отрабатывал десятки имен, контактов, способов связи, а также просто «подозрительных фактов», сваливая горы информации на авроратских аналитиков, потому что разгребать накопанное самим уже просто не было времени. Отдел силовых операций налетал с облавами в самые неожиданные места: дома сквибов, пустые горные пастбища, магловские квартиры — и часто привозил из этих рейдов волшебников, которые последние четыре года считались мертвыми или пропавшими без вести. Оперативники носились по тем наводкам, что вели в слишком людные магические кварталы, и которые, следовательно, надо было отрабатывать без свойственного силовикам размаха. А аналитический отдел то и дело выплевывал из своих недр новые имена и адреса, координаты аппарации и кодовые слова, которые снова надо было проверять.

Все это было бы похоже на послевоенные зачистки, если бы не полная тишина в прессе. Даже не тишина, а подчеркнутое отсутствие интереса. Когда очередное задержание произошло слишком шумно, Фальк дал короткое интервью, объяснив, что наконец-то впервые после войны у Аврората есть силы реагировать не только на экстренные ситуации, но и вести профилактическую работу, вычислять ранее скрывшихся преступников и вообще выполнять рутину, на которую раньше просто не хватало людей. Скиттер сделала из этого интервью очередную ехидную статью, но по самому тону ехидства было понятно: полуголодная акула пера работает с тем, что есть, за неимением по-настоящему серьезных поводов для скандала.

Однако на пятый день этого тайного аврала гром всё-таки грянул. Найджел Фальк объявил общий сбор личного состава по отделам, после чего властью Главного Аврора запечатал здание Аврората. Поголовно все, от его собственной секретарши до последнего стажера в архивах, прошли через комнату, где сам Фальк и двое людей в капюшонах предлагали каждому чайную ложку Веритасерума, каплю зелья-индикатора, подтверждающего, что веритасерум не блокируется в организме, и несколько простых вопросов. В результате нашлась одна ведьма под оборотным, четверо авроров, на платной основе регулярно сливавших служебную информацию третьим лицам, и еще двое не нашлись, потому что вовремя поняли, к чему идет дело, и ушли из здания экстренными порталами, пробив щиты Фалька. Это мероприятие заняло почти сутки, а освободившиеся от подозрений авроры узнали причину таких жестких мер: одновременно с закрытием Аврората был произведен арест первого заместителя коменданта Азкабана и пятерых сотрудников постоянной охраны. Арест производился группой заранее проверенных авроров, в которую входил и небезызвестный Гарри Поттер, а возглавлял операцию вспомнивший аврорское прошлое министр Шеклболт лично.

Вот это событие замалчивать уже не стали. Фальк пространно и горько высказался о том, что годы тяжелого кадрового голода не могли не оказать отрицательного влияния на работу Аврората. И какое счастье, что все-таки время «затыкания дыр» прошло, и мракоборцы наконец-то могут работать в нормальном режиме, выявлять потенциальных злоумышленников и предотвращать преступления. И хотя неприятно найти предателя в собственных рядах, да еще и на ключевом посту, но это куда лучше чем НЕ найти его и однажды столкнуться с мрачными последствиями его вероломства. Полный текст интервью занял два газетных разворота, но, что характерно, суть и цели преступной деятельности арестованных так и не были упомянуты. Фальк только намекнул вскользь, что скандальный побег Руквуда и Флинта был чуть менее следствием халатности и чуть более подготовленной диверсией, чем считалось до недавнего времени.

Для самого Гарри загадкой оставалось другое: Люциус что, четыре года знал о существовании преступной сети и при этом помнил все пароли и всех связных? Драко, у которого он попытался выяснить этот вопрос вечером после спецоперации в Азкабане, сочувственно погладил Гарри по голове и посоветовал хорошо выспаться, а то пять дней сплошного аврала плохо влияют на интеллект, который и так-то... Гарри праведно вознегодовал (в формулировке Драко «раскапризничался»), и, поняв, что недовольного героя утолкать отсыпаться никак не выйдет, Драко все же призвал из библиотеки два листа пергамента: один — сплошь исписанный буквами, цифрами и рунами, а второй — вырезанный в форме мелкой неравномерной решетки. Наложил решетку на буквы и показал, как мешанина символов превращается в текст.

— Простейшая головоломка. Вот это, — он помахал исписанным листом, — было у Аврората. Абсолютно вся возможная информация, но воспользоваться ею еще надо суметь. Это как если бы ты знал, что некто регулярно покупает некий набор ингредиентов, но по причине полного «тролля» по зельеварению так и не понял бы, что этот некто варит сильнейший яд в промышленных масштабах. А вот это вот, — на этот раз перед носом Гарри замаячила решетка, — было у отца. Ни одной буквы, ни одного реального факта, только знание об общем принципе, о схеме, понимаешь? Когда появился Лестрейндж, отец понял, что схема все еще рабочая, и объяснил ее Аврорату.

— Он должен был сделать это раньше! В Англии несколько лет существовала целая сеть настоящих реваншистов, а твой отец молчал! — на почве переутомления рефлекторное гриффиндорство в Гарри явно перевесило приобретенные за время общения с Малфоем навыки прикладного здравомыслия.

Драко недобро сощурился:

— Мы все, Поттер: и я, и мой отец, и еще много кто — в свое время сообщили господам аврорам абсолютно все, о чем господа авроры благоизволили нас спросить. Чья проблема, что даже веритасерум и легилименция не помогают, если у допрашивающих не хватает мозга для правильных вопросов? Думать за победителей мы не нанимались! — тут он внимательно посмотрел на Гарри, еще раз печально погладил геройские лохмы и поправился:

— Раньше не нанимались. Теперь-то, как видишь, весь Аврорат скачет из-за того, что отец все же снизошел ткнуть их носом в старый муравейник. Всё, спи уже, аврор.

Утром Гарри всерьез планировал задать пару ненавязчивых вопросов самому Люциусу. Ну, просто чтобы понимать, каких еще сюрпризов можно ждать в будущем. Но сперва как-то не сложилось, потому что надо было бегом бежать в Аврорат, а потом стало и вовсе не до того. Особенно когда прямо между Гарри и очередным допрашиваемым появился полупрозрачный, как все патронусы, змей окками и как-то даже игриво сообщил:

— Аврор Поттер, а мне только что кабинет сожгли!

О том, что Малфои — ключевые фигуранты происходящей катавасии, Фальк проинформировал всех подчиненных. А что Поттер с младшим Малфоем большие друзья и связаны клятвой взаимопомощи, знала из газет вообще вся Англия. Так что лишних вопросов не возникло.

— Поттер, Либс — на вызов, тут мы сами закончим! — скомандовал старший рабочей группы, Гарри тут же подхватил напарника под локоть и аппарировал. Перенеслись они прямо в клубы дыма, хорошо хоть не в самое пламя. Адское, между прочим, пламя, судя по характерному абрису языков.

— Малфой! — проорал Гарри и тут же закашлялся.

— Да выйди ты из дыма, чучело! — раздраженно отозвался голос из-за спины, и обоих авроров активно потянули за мантии на более свежий воздух.

— Чтоб я еще раз позволил тебе себя аппарировать, — пробурчал Либс, тоже недовольный излишней близостью точки приземления к непосредственному очагу горения. — Доброго дня, мистер Малфой, хотя, кхм... Я так понимаю, преследовать злоумышленников сейчас бессмысленно? Вам помочь?

Прокашлявшись, Гарри наконец рассмотрел, что Драко держит изолирующий контур, не позволяя пламени вырваться за пределы маленького — на четыре комнаты — особнячка, в котором и располагался его «кабинет доврачебной помощи». Сам Малфой выглядел слегка бледновато, мантия отчетливо закоптилась с одного края, но в целом повреждения можно было считать пренебрежимыми. Гарри медленно выдохнул.

— Было бы весьма любезно с вашей стороны. Я бы смог тогда оказать помощь коллеге, — вежливо отозвался Малфой, и Либс перехватил у него заклинание. — Думаю, проще дать прогореть, спасать там уже все равно нечего.

Сам Драко немедленно отошел к зданию напротив, к стене которого тяжело привалилась Пэнси Паркинсон. Но она все же стояла на своих ногах, и Гарри решил, что ничего ужасного с ней не произошло. Так что свое внимание аврор Поттер посвятил третьему участнику сцены — полноватому пожилому волшебнику, слабо ворочающемуся на земле в десяти шагах дальше по улице.

— Он скорее всего под Империусом, — мельком бросив взгляд в том направлении, сообщил Драко. — Мой постоянный клиент. Это он бросил склянку в камин. Я его Ступефаем достал.

Гарри приподнял человека, убедился, что повреждений на нем не видно, и связал подолом его же мантии. После чего попробовал разные вариации Финиты, но человек по-прежнему делал только вялые попытки убежать и был явно не в полном сознании. Пришлось связывать покрепче уже Инкарцеро и оставлять допрос до Аврората — там пусть менталисты разбираются.

Еще через несколько минут на место происшествия прибыла группа оперативников, а от домика осталась черная проплешина с четким контуром по форме сдерживающего барьера. Либс с оперативниками взяли на себя поиск свидетелей, хотя дело это было заведомо дохлое: район не Лютный, конечно, но лишний раз интересоваться чужими делами, а тем более обсуждать их с аврорами здесь было не принято.

А Гарри забрал Драко, оклемавшуюся Паркинсон и задержанного Гастона Шеллинга и отправился в Аврорат. Невменяемого поджигателя сразу сдал Лонгюссону, а опросом потерпевших занялся сам.

— Шеллинг пришел по записи, вел себя немного странновато, но он и обычно... по причине своей болезни он бывает не очень адекватен. Я провела его к Драко, осталась заварить чай, у нас там столик у двери. Был. А Шеллинг посидел с минуту молча, Драко с ним пытался разговаривать, но безуспешно. Потом так же молча встал, достал из кармана фляжку такую, поменьше пинты, наверное, и пошел к камину. Я решила, что у него совсем нехорошо с головой, и подошла его придержать за локоть... — дальше Пэнси только руками развела.

— И он ее отпихнул так, что она приложилась о каминную полку головой. Бросил свою посудину в камин и побежал на улицу. Я сперва кинул в него Инкарцеро, но попал неудачно, он по-крабьи так, медленно, но похромал дальше, причем Финитой не воспользовался. А я пока из-за стола перепрыгивал к Пэнси, увидел, что в камине пламя уже... короче, весь камин горит, включая кладку. По-хорошему, там можно было сразу набросить контур пузырем, и отделался бы я только дырой на месте камина. Но, увы, при виде Адского Пламени я всегда немного паникую, — Драко зло усмехнулся, на секунду полностью укрываясь щитом сарказма. — Очнулся только на улице, с Пэнси на руках. Она сказала, что ее можно поставить; я увидел, что Шеллинг все еще хромает, и добавил Ступефаем. А потом уже включил голову и поднял контур, чтобы хоть не вся улица выгорела.

— Мистер Шеллинг передан легилементу. Вероятно, вы правы, и он был лишь орудием, — Лонгюссон, быстренько сплавивший с рук задержанного, по-тихому присоединился к компании и теперь включился в разговор. — Это первая попытка покушения на вас с начала известных событий? Угрозы, кроме первого письма, поступали?

— Первая. И это и есть угроза, а не серьезное покушение, — уверенно ответил Драко.

— Почему вы так считаете?

— Чтобы всерьез пострадать при таком исполнении, мы с Пэнси должны были оба лежать заранее связанными! А главное — на улице нас никто не ждал. Хотели бы убивать — били бы Авадами по выбегающим, что я, пожирательской тактики не знаю? — последние слова Малфой исполнил фирменным ангельским голоском. — А вот показать, что любой старый проверенный знакомый теперь может оказаться убийцей — это да.

— Да, скорее всего, вы правы, — кивнул Главный Следователь. — Интересно, конечно, какой именно приказ был у Шеллинга? Надеюсь, легилемент сможет найти ответ. Пойду поприсутствую при допросе, а с вас, Поттер, протокол для аналитиков.

Дальше Гарри писал подробный отчет о сегодняшних событиях и вполглаза смотрел спектакль «Эгоистичные и меркантильные слизеринцы». Сперва Драко сказал Паркинсон, что по сумме факторов решил отправить ее в двухнедельный оплачиваемый отпуск и немедленно выписал чек на отпускные. Пэнси в ответ жалостливо предположила, что внезапное слабоумие дорогого шефа — это результат пережитого стресса и скоро пройдет, и брать чек наотрез отказалась.

— Мисс Паркинсон, ты в курсе, что начальству виднее? — строго спросил Малфой. — И кто тут начальство?

— В Аврорате — мистер Фальк, а конкретно тут — Поттер, — прилежно отчиталась Пэнси и тут же показала Гарри кулак, чтоб не смел вякать.

Тогда Драко вздохнул и пообещал отправить чек совой на имя миссис Паркинсон, а к чеку приложить подробное описание событий, приведших к внезапному отпуску Пэнси. Включая удар головой и Адское Пламя, да. И еще добавить свои колдомедицинские рекомендации на тему ухода за пострадавшей.

— Проклятый шантажист! — негодующе фыркнула Пэнси, выхватила чек и чмокнула Драко в щеку.

Гарри как раз закончил сочинять протокол опроса мисс Паркинсон, дал его оной мисс на подпись, после чего решительно отправил Пэнси домой служебным камином. И решил, что теперь его очередь выражать свою любовь к Малфою. Давно пора было поговорить о хоречьем инстинкте самосохранения, на отсутствие которого еще в самом начале всей эпопеи пожаловалась Астория, но всё как-то времени не было: то работа, то вдруг уже ночь и все хотят спать, то опять работа. А теперь вот такой замечательный наглядный повод!

— Пэнси — хреновый диагност, как я погляжу! Слабоумие у тебя не от сегодняшнего стресса, потому что началось дней пять назад. Вот обязательно надо было дождаться покушения? Раньше объявить всеобщий отпуск и посидеть дома, пока мы не возьмем Лестрейнджа, ты не мог?

— Поттер, ты ничего не попутал? Это, вообще-то, МОЙ набор реплик. А я не герой-самоубийца вроде тебя, я ловкий интриган, не забывай об этом! — на удивление благодушно хмыкнул в ответ Малфой. — Знаешь, в чем был ключевой провал политики Лорда? В отсутствии работы над позитивным имиджем! Восстановление защиты над мэнором не афишируется, но и скрывать этот факт долго было бы невозможно. Это вызвало бы зависть у темных и негодование у светлых. Но вот теперь, когда младшего Малфоя чуть не сожгли... «Нападение на целителя прямо во время приема — святотатство, попрание всех основ гуманизма»! — проверещал Малфой, картинно обхватив щеки руками, и издевательски хмыкнул. — Вот теперь вопрос, заслуживают ли Малфои права на нормальную защиту, будет прямо-таки плевком в лицо вашему человеколюбивому светлому обществу. Разумеется, заслуживаем, меня же чуть не убили!

— Так это ты подстроил, что ли? — тихо уточнил Гарри, чувствуя, что иногда Малфой — чересчур слизеринец даже для него.

— Ты мне льстишь, — Драко передернул плечами. — Нет, добровольно играть с Адским Пламенем я бы точно не стал... Просто я тоже умею складывать два и два. Лестрейндж после вчерашнего должен был выразить свой гнев, а до кого он еще может добраться, кроме меня? Опять-таки, лучше получить ожидаемое нападение в предсказуемом месте, чем внезапное где-нибудь, где у нас действительно есть неучтенная дыра в обороне.

— А если бы вас с Пэнси всё-таки встретили Авадами?

— А на случай направленных в меня атакующих заклинаний на мне надето несколько полезных украшений из семейной артефакторной и парный к твоему браслет впридачу. И на Пэнси я кое-что повесил, на всякий случай. Поттер, я как бы был в курсе, что надо ждать удара, и я его ждал со всей ответственностью. А теперь посмотрим, какое письмо придет отцу, и из этого уже будем делать выводы, стоит ли мне отсвечивать дальше.

Разумеется, не только Драко было интересно, как старший Лестрейндж прокомментирует сегодняшнее нападение. Так что, когда Гарри вернулся в Мэнор — ближе к девяти вечера, что по нынешним тревожным временам считалось «рано» — и захотел от Люциуса новостей, тот только развел руками.

— Оригинал письма уже часа два как в Аврорате. Вкратце, Кандид считает крайне несправедливой разницу между нынешними жизненными обстоятельствами моего сына и его сыновей. И сообщает, что будет всеми силами стремиться к равенству для них: либо я помогу ему с освобождением Рабастана и Рудольфуса, либо он радикально испортит жизнь Драко. На этот раз я даже написал ответ: спросил, где он был со своими взглядами на справедливость в данном вопросе весь последний год жизни Лорда. Так что сейчас Драко крайне нежелательно выходить из поместья, как вы понимаете.

— Лестрейндж все еще надеется, что вы как-то поспособствуете его замыслам?

Люциус пожал плечами.

— Объективно, сейчас у меня даже больше возможностей как-то влиять на ситуацию, ведь я активно сотрудничаю с Авроратом, а следовательно, вне подозрений. Разумеется, Лестрейндж понимает, что добровольно я на это не пойду — между нами слишком много недопонимания еще со времен Лорда. Так что он будет искать способы надавить.

Эта мысль Гарри совсем не понравилась. Как ни крути, а наиболее непоседливым в семействе Малфоев был тот же Драко, а значит, и шанс подставиться у него выше. Очевидно, что надо было действовать на опережение, понять, что именно надо противнику...

— А что конкретно он от вас хочет?

— В обоих письмах он требовал личной встречи, чтобы обсудить, чем я могу быть ему полезным. К сожалению, встречи строго на его условиях, что категорически меня не устраивает.

Ни в словах, ни в тоне, ни в лице Люциуса не было ничего такого, что могло бы заставить Гарри усомниться в искренности собеседника. По крайней мере, потом он так и не смог понять, что именно его зацепило, заставило внимательно сопоставить вопрос и ответ. Но в родном отделе Поттера и не считали гением анализа и наблюдательности, а считали просто от Мерлина талантливым следователем.

— Я спросил не о том, что Лестрейндж пишет в письмах, — ровно сказал Гарри. — Я спросил, чего он хочет от вас, мистер Малфой. Нечто такое, что не утратило ценность после разрушения агентурной сети и ареста его людей в Азкабане?

— О... — сказал Люциус и откинулся в кресле, разглядывая Гарри с веселым интересом. — Да, знаете, Драко утверждал, что вас не уволят из Аврората, даже если вы будете каждое утро начинать с канкана на столе господина Фалька. И отнюдь не из-за героического прошлого, а только из-за незаменимости в настоящем. Рад видеть, что мой сын не ошибается в людях.

Драко говорил о нем что-то хорошее? Отцу? Но даже такая шокирующая новость уже не могла сбить Гарри со взятого следа.

— Приятно слышать. Итак?

— Скажите, мистер Поттер, кому бы вы отдали на хранение крайне сильную и крайне опасную вещь, ради владения которой очень многие влиятельные волшебники не остановятся ни перед чем?

Легкое насмешливое веселье так и не покинуло лица Люциуса, а потому Гарри не постеснялся ответить в том же тоне:

— Вот уж вам я точно этого не скажу! А то мало ли, что еще придется прятать и от вас в том числе?

— Туше! — Малфой улыбнулся еще веселее. — Тогда другой вопрос: отдали бы вы такую вещь на хранение Аврорату или Министерству? Не лично Министру или лично Главному Аврору, а организациям?

— Пожалуй, нет, — даже не изображая сомнений, ответил Гарри. — Так значит, у вас есть такая вещь, сильная и опасная?

— Ставка Лорда была в Малфой-мэноре, а погиб он крайне внезапно. Здесь после него осталось очень много всего. Подавляющая часть этого наследства была конфискована, разумеется. Но Лестрейндж — вы ведь не удивитесь? — имеет доступ если не к хранилищам Отдела Тайн, то к авроратскому архиву наверняка. Он проверил списки и выяснил, что в них нет самого интересного. Целого ряда вещей, если быть точным. Некоторые из них принадлежали моему роду, некоторые — лично Лорду, еще пара — роду Лестрейндж и другим чистокровным семьям. Не буду утверждать, что среди этих вещей есть артефакты совсем уж запредельной мощи, но в умелых и правильных руках такой набор может оказаться сильной комбинацией.

— Но Лорд ими не воспользовался.

— Лорд находился в весьма странных отношениях с артефактами, — в голосе Люциуса промелькнула брезгливость. — Они для него были символами, а не инструментами. Он стремился обладать, но не использовать по назначению. Отголоски этой мании видны в том, какие предметы он избрал для создания крестражей.

— Но и вы не пользуетесь этими вещами тоже, — Гарри невозможно было сбить с мысли.

— На то есть две причины. Во-первых, трогать вещи чужих родов, тем более Мраксов или тех же Лестрейнджей, я просто не рискну, особенно в своем нынешнем состоянии. Что касается предметов, принадлежащих моему роду... Времена меняются, мистер Поттер, и нравы меняются вместе с ними. Насколько мне известно, ни отец, ни дед уже не пользовались этим комплектом, считали цену неприемлемой. Темная магия так называется потому, что в ней нет ничего по-настоящему безопасного или бесплатного. Думаю, я мог бы рискнуть в девяносто шестом — девяносто восьмом годах, но тогда у меня не было возможности. Сейчас — точно нет.

— Допустим, я вам верю. И все-таки, у вас есть «эти вещи», — Гарри изобразил кавычки пальцами, — которые вы скрыли от министерских обысков... И теперь Лестрейндж хочет их получить.

— Примерно так. С маленькой поправкой: у меня их нет, но я знаю, где и как их взять.

— Люциус, вы опять ставите меня перед сложным выбором. Вы же понимаете, что я не могу допустить, чтобы эта бомба осталась у вас?

— Я понимаю, почему вы так думаете, мистер Поттер. Но на самом деле — нет. Объясните, почему я не могу оставаться единственным обладателем знания о том, где они спрятаны?

— А вы точно единственный? — Гарри решил временно отойти от самой острой темы.

— Да. Изначально их убрала Нарцисса. Вы были столь любезны, что сразу после битвы громко заявили о ее помощи вам, так что она смогла оказаться дома уже через несколько часов после вашей Победы и спрятать все то, что ни в коем случае не должно было попасть в чужие руки.

— Никогда не сомневался в хватке леди Малфой, — буркнул Гарри, чувствуя смутную горечь. Ну не то чтобы он ждал ангельских крыльев за спиной Нарциссы, но знать, для чего она использовала его заступничество...

Люциус, разумеется, заметил эту смену настроения.

— Вам кажется, что Министерство конфисковало у нас недостаточно много? — ровно уточнил он. — Моя жена спрятала не ценные, а опасные вещи, поймите. Вещи, которые в угаре первых дней Победы могли оказаться в вообще чьих угодно руках. Вам известно, что около трети всего, что фигурирует в первых конфискационных описях, пропало бесследно? И даже министерское Казначейство не может найти следов, а оно, я уверен, очень старается! И это кроме тех предметов, которые в описи вообще не попали, а попали сразу в карманы доблестных победителей. Впрочем, не будем об этом. Нарцисса убрала из имения то, что было бы по-настоящему опасным в злонамеренных или просто неумелых руках. Она же умеет обращаться с темными артефактами и спрятала их надежно. Потом мне позволили несколько свиданий с семьей, и нам удалось кое-что обсудить. В результате клад был разделен на две части: первая — наименее применимые и наиболее безвредные предметы, которые не страшно отдать в руки укрепившемуся министерству Шеклболта, и вторая — то, что желает получить сейчас Лестрейндж. Первая часть стала моей платой за освобождение под надзор, — Люциус снова весело улыбнулся. — Но осталась еще вторая часть. Знание о месте ее хранения — это опасное знание, и я не хотел, чтобы Нарцисса оставалась замешанной в этом. Так что, выйдя на свободу, я озаботился судьбой этих артефактов и убрал их туда, откуда их крайне трудно достать, а найти и вовсе почти невозможно. Так что — да, теперь я единственный, кто сейчас знает, где закопан клад, и это знание защищено парой интересных ментальных блоков на случай допросов с применением особо радикальных средств воздействия.

Гарри задумчиво кивал и думал о том, что толку-то в этом надзоре, под который освобождают, если Люциус, едва выйдя из Азкабана, сумел тайно куда-то перетащить кучку опаснейших артефактов. Пришло время возвращаться к самому неприятному вопросу. Но Люциус перехватил инициативу. Он тоже некоторое время сидел молча, а потом заговорил очень серьезно.

— Волдеморт был безумцем, помешанным на магической силе и власти. Он целенаправленно собирал в своих руках наиболее сильные и наиболее темные артефакты, особо предпочитая древние родовые реликвии. Жаждал обладать, как я уже говорил. Далеко не все его сторонники были готовы отдавать ему семейное наследие, но он был легилиментом и выискивал в нашей памяти то, о чем ему не рассказывали добровольно. А отказать Лорду после прямого приказа не смел никто. Ему по умолчанию принадлежало все, чем владели его сторонники. Так в Малфой-мэноре была собрана поистине пугающая коллекция. Министерство должно радоваться, что такое количество темных артефактов выведено из магического оборота.

— Но эта коллекция в ваших руках.

— Ваши предложения?

— Отдайте ее.

— Кому? Заметьте, примерно этот вопрос я задал вам в самом начале нашей беседы.

— Для начала — мне. И я, так и быть, никому не скажу, откуда у меня на руках такая радость. Я — Герой, мне могло быть знамение от Мерлина.

— А вы действительно умеете обращаться с опасными артефактами или хотя бы сильными магическими предметами, мистер Поттер?

Сразу вспомнилась все те разы, когда Драко истерически вопил «не трогай», «не подходи», «не смотри», «не дыши» относительно всяких штук, с которыми работал как ликвидатор проклятий, и уверенность Гарри заметно пошатнулась. Люциус проследил за его реакцией и добавил:

— А обращаться за подсказкой к третьим лицам я бы вам не советовал. Как я уже говорил, это довольно опасная информация, и не хотелось бы, чтобы поползли слухи...

— Тогда вы мне сами скажите, что надо, а чего нельзя делать.

Люциус от души рассмеялся.

— Значит, вы мне не доверяете хранить эти вещи, но собираетесь следовать моим инструкциям по обращению с ними? И что помешает мне научить вас манипуляциям, которые сделают меня королем Европы? Особенно забавно, что сам бы я такой ритуал провести не смог, а вот вам магической силы вполне хватит.

— А такой ритуал правда есть?

— Какая разница, что я вам отвечу, если вы мне все равно не доверяете?

Гарри начала всерьез раздражать эта слишком ироничная перепалка, Люциус заметил опасность и снова сменил тон на предельно серьезный.

— Смотрите, «отдать» — это значит, во-первых, извлечь эти вещи оттуда, где они хранятся. Это хороший тайник, поверьте мне, и весьма защищенный. Извлечение само по себе будет целой эпопеей, и не факт, что пройдет незамеченным для заинтересованных лиц. Во-вторых, нужно найти нового «хранителя»: человека, умеющего обращаться с действительно сильными и темными вещами, но при этом такого, кому вы сможете доверять. Интересное сочетание, верно? Я, например, могу придумать только одну кандидатуру — новую леди Блэк. Но тут возникает третий вопрос: клад опасен, и опасно само знание о нем, а у Андромеды и с собственным наследством еще не все уладилось. Вы хотите, чтобы она стала единственной, кто знает? Сейчас, заметьте, Лестрейндж угрожает Драко, но Драко все-таки не четыре года. К тому же — вы сейчас решите, что я вас специально запугиваю, но, с другой стороны, не предупреди я сейчас, так вы придете ко мне же с претензиями потом — сильные темные артефакты и древний темный род могут, скажем так, войти в резонанс и оказать влияние на мировоззрение Андромеды. Ну, и в последних: Андромеда может просто не захотеть связываться. Именно из тех соображений, которые я назвал вам ранее. Я бы сказал, она почти наверняка откажется и предложит уничтожить коллекцию.

— А это тоже вариант! — резко откликнулся Гарри. — Почему бы не уничтожить предметы, которые даже вы считаете слишком темными?

Не то чтобы эта идея ему правда понравилась, скорее он ее даже не обдумывал всерьез. Просто интересно было, какие контраргументы придумает Люциус. А что придумает, Гарри не сомневался. И Малфой не подвел. Пожевал губами, задумчиво глядя мимо Гарри, а потом начал, как всегда, совсем не с того, о чем шла речь:

— Мистер Поттер, вам нравится роль палача? Или больше нравится выносить приговоры, исполнять которые будут другие?

— Дальше была какая-нибудь моя реплика, — хмыкнул Гарри. — Продолжайте, мистер Малфой, я вас слушаю.

Люциус мимолетно улыбнулся. Похоже, ему доставляло искреннее удовольствие смотреть, как Герой показывает зубы.

— Почему бы не казнить всех тех, кто получил пожизненное за свои преступления? Более того, почему бы не казнить вообще всех тех, кто доказал свою темную природу и неоднократно запятнал себя темными делами? Меня, например? Кажется, в ответ на такие рассуждения принято говорить о неприкосновенности человеческой жизни, о том, что, убивая человека, мы уничтожаем целую вселенную... Древние магические предметы куда более уникальны, куда более наделены личностью и душой, чем многие известные мне люди. Эта душа вполне может быть черной и жестокой, но она есть. Не в последнюю очередь я скрыл эту коллекцию именно из опасений, что Министерство уничтожит ее. Я не возьму на себя роль палача, мистер Поттер, и я очень не хотел бы оказаться тем, кто выдаст палачам эти артефакты.

— Вообще-то люди отличаются от вещей способностью мыслить. И способностью к раскаянию, если речь идет о преступниках. Именно ради того, чтобы дать каждому шанс на раскаяние, и существует пожизненное... — Гарри умолк, с интересом глядя на гримасу ярости и крайнего отвращения, исказившую лицо Люциуса.

— Мистер Поттер. Я настоятельно попросил бы вас не цитировать в моем доме высказывания Дамблдора. Я помню, именно о раскаянии он рассуждал, имея в виду в том числе и Лорда, и моего сына. В обоих случаях эти рассуждения, помнится, закончились убийством, причем убийством чужими руками. Не надо... — он раздраженно пошевелил пальцами, изображая, видимо, бессмысленное сотрясение воздуха.

— Хорошо, — покладисто кивнул Гарри. И умолк, обдумывая слова Малфоя. В том числе и — да, пытаясь очистить собственное отношение к ним от тени слов Дамблдора. Что Люциус прав и у древних артефактов есть душа, Гарри и так не сомневался. Но стоит ли сохранять им пусть не жизнь в прямом смысле слова, но существование, если суть их темна и их использование скорее приведет ко злу? И почему, действительно, не казнить Пожирателей Смерти, осужденных пожизненно? Раскаяния от них ждать, серьезно? Как от Флинта с Руквудом? А что, кроме пресловутого раскаяния?..

...Всё-таки Гермиона — большая умница, хотя иногда и не угадаешь, в чем именно это проявится. Подсунутая ею в первый послепобедный год магловская книжка вот вроде и не так уж запала Гарри в душу, а поди ж ты, иногда вспоминается и второй раз уже именно в связи с Малфоями. И слова все того же мага — хотя это понятно, это был единственный настоящий маг в той книге, и Гарри в первую очередь следил именно за его судьбой. Он там спорил с кем-то, помнится:

«— Он заслуживает смерти!

— Верно. Заслуживает. И не только он. Многие из живущих заслуживают смерти, а многие из умерших — жизни. Ты можешь вернуть ее им? То-то же. Тогда не спеши осуждать и на смерть».

Вот это, пожалуй, а не мечты о каком-то там будущем раскаянии... И в любом случае, ответ на вопрос «Мистер Поттер, вам нравится роль палача?» был для Гарри вполне однозначным.

— Я уничтожал крестражи, в том числе артефакты Основателей, — сказал Гарри, словно беседа и не прерывалась. Люциус понимающе кивнул в ответ.

— Вы должны были остановить Лорда, потому что это была война. На самом деле артефакты Основателей уничтожил именно Лорд, отравил и извратил самую их сущность. Вы уничтожали только крестражи.

— Вы умеете разворачивать факты нужной стороной, — криво ухмыльнулся Гарри. — Хорошо. Передать кому-либо ваш прОклятый клад — сложно, уничтожить его — неправильно, а оставлять эти вещи в вашем полном распоряжении не считаю допустимым я. Принесете Непреложный, что никогда не воспользуетесь ни одним из этих артефактов?

— Этого мне не хотелось бы. Артефакт — это инструмент, а жизнь полна неприятных неожиданностей. Возможна ситуация крайней нужды, когда их использование окажется единственным выходом. Но я предлагаю вам разделить ответственность, мистер Поттер. Я не принесу Обета, что не воспользуюсь этими вещами, но могу поклясться, что воспользуюсь ими только с вашего разрешения и одобрения.

— Даже так? Вы уверены, что я тоже сочту вашу гипотетическую «ситуацию крайней нужды» именно таковой?

— Не вполне, но более удобных для меня условий, при которых у меня все же останется хоть какая-то возможность при необходимости воспользоваться этим кладом, я придумать не могу, — обезоруживающе улыбнулся Малфой. — А в вашей способности здраво смотреть на вещи и прислушиваться к доводам разума я сегодня убедился в полной мере. В конце концов, у вас в руках уже ключ от моего дома, почему бы не вручить вам же и ключ от... как у маглов говорят? От «ядерной кнопки», да?

Позже, когда искренность своих намерений Люциус подтвердил при помощи веритасерума и текст очередного Непреложного был утвержден, ожидая вызванного для скрепления обета Драко, Гарри все-таки спросил:

— Так что там за «эти вещи»-то, конкретно?

Люциус покачал головой.

— Зачем вам это знание, мистер Поттер? Я скажу вам названия, и они останутся для вас пустым звуком; я в общих чертах опишу их принцип действия, и вы снова начнете переживать о том, что позволили опасным артефактам остаться в этом мире. Пожалуй, вот внешнее описание каждой вещи я вам дам максимально подробно, на случай непредвиденных обстоятельств... но не сейчас, — и старший Малфой кивнул вошедшему сыну.

Драко с философским смирением скрепил Обет отца: без прямого осознанного одобрения со стороны принимающего сейчас Обет Гарри Джеймса Поттера не прикасаться, не использовать, не пытаться извлечь из схрона те предметы, которые Люциус Малфой скрыл в декабре 2001 года на территории графства Уилтшир, Великобритания, а так же без оного одобрения не передавать сведения об этих предметах, месте и способе их сокрытия третьим лицам. Огненные петли полыхнули и погасли, после чего Люциус, сославшись на крайнюю усталость, царственно отбыл в свою спальню.

— Доиграется отец с Обетами... — мрачно сказал Драко, и это было все, что он сказал.

Гарри, активно негодующий по поводу скрытности Люциуса, честно продержался остаток вечера, но перед самым отходом ко сну всё же не утерпел:

— Слушай, расскажи, как ты это делаешь? Люциус поклялся, ясно, но из меня-то можно вытрясать, о каких предметах речь?..

Драко насмешливо фыркнул в ответ.

— Любопытство — летальная привычка кошек и магловоспитанных! А я из чистокровного рода, и если отец спрятал что-то такое, что даже называть при мне не хочет, я только скажу ему большое человеческое спасибо за избавление меня от этих знаний. Хотя один вопрос я все-таки задам. Скажи, это ведь не связано с требованиями Лестрейнджа?

— Тебе соврать?

— Мордред... — Драко на секунду прикрыл глаза и закусил губу.

— А что? В смысле, почему именно это тебя смущает?

— Поттер, ты серьезно?

— Эм?

— То есть это была не твоя инициатива... Хотя о чем это я, ты же благородный, ты бы не стал так делать!

— Как?

— Поттер, отец сегодня отрезал себе возможность сторговаться с Лестрейнджем за твоей спиной, ты это понимаешь? И если Лестрейндж его все-таки всерьез прижмет, то отец просто умрет, нарвавшись на нарушение Непреложного. Не-ет, я совершенно точно не хочу знать, что там за дрянь, сохранность которой отец гарантировал таким образом!

— Мордред... — согласился Гарри и секунд пятнадцать грустил о том, что иногда его способность к анализу ситуации дает просто фантастические сбои, и все-таки гнать его надо из Следственного... А потом уснул.

Утром выяснилось, что Гарри не требуется спешить на работу, потому что работа любезно пришла к нему сама. Незадолго до рассвета некто попытался преодолеть барьеры Малфой-мэнора. Плохая новость: проходил он их, используя «уязвимость», оставленную для сотрудников Аврората. Хорошая новость: вместо авроратского артефакта, предназначенного для вскрытия таких тайных ходов, нападавший использовал поделку-имитатор. То есть утечка в Аврорате по-прежнему есть, но доступа к оборудованию у Лестрейнджа, хвала Мерлину, все-таки нет. Или его наличие просто пока не афишируется. Потому что — плохая новость — фальшивка была сделана весьма качественно и теоретически могла БЫ сработать, если БЫ уязвимость действительно была. А так заранее проинструктированные на такой случай домовые эльфы дружно изобразили, что просто подновляли в ночи позолоту на пиках ограды парка и чисто случайно заметили злоумышленника. Коего связали садовыми шлангами и оставили принимать бодрящую ванну из позднесентябрьской росы: не будить же хозяев ради какого-то бродяги, и уж тем более не тащить же всякий мусор в дом? Так что Гарри успел более-менее спокойно позавтракать, и только на пути к камину Фотти почтительно попросила его помочь разобраться со схваченным негодяем.

Задержанный оказался наемником из Лютного, давно знакомым Аврорату. Сотрудничать со следствием начал охотно, просто потому что ничего интересного не знал: человек под обороткой, хороший задаток под магические обязательства, еще более хорошая финальная оплата. Заказ на Малфоев, вполне ожидаемый после корявого покушения на младшего: ясно, что белобрысые снова кому-то перешли дорогу. Задача была — проникнуть в дом, нанести максимальный ущерб обстановке, насмерть никого не убивать, а калечить можно и даже нужно. Если удастся повесить Непростительное на палочку кому-нибудь из хозяев — дополнительная премия.

В этот день уже никто из Малфоев не покидал территории поместья, и Гарри чувствовал себя вполне спокойно. Зато ближе к одиннадцати вечера, когда он переваривал ужин под мирную пикировку с Драко в одной из многочисленных малых гостиных Малфой-мэнора, перед ними возник заранее верещащий Басси.

— Хозяин Драко! Там чужие люди поджигают дом! Басси не мо...

— СИДЕТЬ! — рявкнул Гарри так, что подорвавшийся Хорь и правда сел на место. — Я там живу, а ты — нет, забыл? Не смей отсвечивать!

С этими словами Гарри аппарировал к коттеджу.

Раз! Гарри стоит возле стены пламени, за которой еще угадываются очертания дома. Два: наложил сдерживающий контур, потому что это снова было Адское Пламя. Три: завернул контур трубочкой, отрезав огонь и от леса вокруг, и от стен коттеджа, а потом сужал и сжимал этот кокон до тех пор, пока последний огонек в нем не погас, пожрав сам себя. Вдоль стен на земле осталась выгоревшая полоса шириной около двух футов, сами стены местами почернели и как будто подтаяли, но более серьезных повреждений видно не было. Четыре: поисковыми чарами нашарил в лесу две фигуры, скрытые заклинаниями невидимости, незаметности и еще кучей других. От Избранного прятаться? Ха! Пять-шесть: два коротких прыжка аппарации, два схваченных за горло человека. И семь: аппарация в Аврорат. Семь — магическое число, это вам любой Волдеморт подтвердит!

Дальше Гарри шел по коридору к камерам предварительного заключения, долбал схваченными поджигателями обо все встречные стены и громко объяснял свое отношение к случившемуся. Что коттедж хоть формально и принадлежит Малфою, но живет в нем Гарри Поттер, и не один, а с женой. И большое счастье для двух мордредовых ублюдков, что сейчас Джинни на сборах. Потому что если хоть один волосок упадет с головы любимой женщины Героя Британии, если хоть одна ниточка на ее мантии пострадает из-за чьих-то там разборок с Малфоями, то на месте Лютного будет каньон до центра Земли! Слово Избранного!

Поскольку Аврорат все еще работал в почти круглосуточном режиме, зрителей у этого представления нашлось предостаточно. К моменту прибытия Гарри к камерам там уже собралась встречающая делегация с Лонгюссоном во главе, и дальнейшая работа с задержанными пошла более штатно. На этот раз исполнителями оказались две совсем мелкие сошки с самого дна преступного мира, а флягами с алхимической модификацией Адского Пламени, как и артефактами, позволяющими незаметно пройти мимо сигналок, щедро понаставленных вокруг коттеджа, их опять-таки снабдил некто под обороткой.

Когда стало ясно, что ничего интересного задержанные не скажут, Гарри вспомнил, что вообще-то его рабочая смена давно кончилась. На глазах у всех по служебному камину он связался с Малфой-мэнором и вызвал Драко как владельца пострадавшего имущества, дабы вместе с ним отправиться оценивать ущерб. Лонгюссон понятливо кивнул и пошел поднимать силовиков. Через десять минут пространство в четверть квадратной мили с малфоевским коттеджем в центре было оцеплено аврорами и густо оплетено сетью следящих заклинаний. Может, и не очень этично ловить преступника на живца, но это же для пользы дела и в интересах самого́ младшего Малфоя в том числе. И потом, рядом с «живцом» будет лично Герой Британии, так что на самом деле Драко Малфою совершенно точно нечего опасаться! Но, увы, то ли злоумышленники тоже так считали, то ли просто запас наемников на сегодня был исчерпан, но никаких происшествий за время присутствия потенциальной жертвы в коттедже не случилось.

А в самом доме в это время Драко с исследовательским интересом скреб ногтем легкий налет копоти по периметру оконной рамы.

— А ничего так у нас защита. Всерьез Адское пламя она бы, конечно, не удержала, но и несколько секунд — неплохо.

— Но все равно — пока ты сидишь в мэноре!

— Да сижу, сижу...

В этот вечер и сам Гарри официально отправился ночевать в Малфой-мэнор, а не сбежал туда аппарацией из коттеджа, как делал до этого. Потому что в коттедже воняло гарью, и Драко Малфой любезно предложил аврору Поттеру погостить у него, пока домовик разбирается с этой проблемой. А что злые языки говорили, будто Малфои просто отчаянно трусят и нашли повод обеспечить себе круглосуточную охрану — так это все сплетни и злоба людская!

Ближе к вечеру следующего дня в окно кабинета выпускающего редактора «Ежедневного Пророка», по уши занятого подготовкой номера на завтра, постучалась незнакомая сова, нагруженная довольно увесистым мешочком. В мешочке было семьсот галеонов золотом, флакон с воспоминанием и короткое письмо: «В свете событий вокруг Драко Малфоя будет уместно дать развернутую статью о его прошлом. Читатели будут в восторге». Редактор вылил воспоминание в думосбор, погрузился в него примерно на минуту, после чего упаковал воспоминание обратно, снова сложил флакон, деньги и письмо в мешочек и аппарировал в приемную к Главному Аврору. Потому что, будучи одним из ключевых представителей четвертой власти в Британии, выпускающий редактор «Пророка» знал подоплеку происходящих нападений и совершенно не хотел оказаться обвиненным в пособничестве реваншистам.

Еще через десять минут оный редактор покинул Аврорат с несколько меньшей суммой другими монетами, аппарировал домой, где срочно собрал семью и чемоданы и отбыл в давно уже вымечтанный, но до сегодняшнего дня все откладываемый отпуск в Таиланд. Или в Армению. Или в Анды. Точные координаты поездки он не стал сообщать даже Главному Аврору. Выпускающему редактору «Пророка» очень не хотелось, чтобы вокруг него тоже начали случаться пожары.

А тем временем Главный Аврор Фальк отправил золото на анализ экспертам — вдруг лепреконское или проклятое? — а письмо отнес в Следственный и туда же сдал флакон с воспоминанием. С другим воспоминанием — образом принесшей письмо совы, которая была хоть и слабенькой, но зацепкой. И обрисовал ситуацию следователям.

— Вы смотрели воспоминание из присланного в «Пророк» флакона? — уточнил Лонгюссон, поняв, что отдавать этот вещдок Главный Аврор не спешит.

— Да. Двадцать минут из жизни младшего Малфоя при Волдеморте. Отборный компромат, явно знающий человек выбирал. Так, знаете ли, чтобы к объекту наблюдения даже случайно не возникло ни тени сочувствия или симпатии. Коллеги, мы тут все профессионалы, но с парнем вам еще работать. Я считаю, что содержание этого воспоминания не имеет значения для следствия.

— Оно у вас? — спросил Гарри.

Фальк, чуть помедлив, кивнул.

— Мне отдайте, — сказал Гарри.

— Хм... — сказал Фальк с явным сомнением, но Избранный уже подошел и протянул руку. Вариант отказать ему почему-то выглядел очень неблагоразумным, и Фальк не стал проверять, так ли это на самом деле. Гарри спокойно положил флакон в карман, вернулся на рабочее место и уже оттуда развил мысль:

— Я думаю, старшему Малфою будет полезно посмотреть, чем теперь копают под младшего. Может, там есть какая-то отсылка или намек, понятные Люциусу.

— Да, в этом может быть смысл, — поддержал подчиненного Лонгюссон, и Фальк, еще раз смерив Гарри полным сомнения взглядом, все же кивнул, подтверждая свое согласие с предложенными резонами.

Едва переступив порог мэнора, Гарри пригласил Люциуса на очередной приватный разговор. Коротко пересказал последние события, отдал флакон, потом молча смотрел, как Люциус достает из шкафа думосбор, выливает воспоминание и погружается в него на те самые двадцать минут. Когда старший Малфой наконец поднял голову, его лицо было абсолютно безэмоционально.

— Вы сами смотрели это воспоминание, мистер Поттер?

— Нет.

В глазах Люциуса появилось мучительное раздумье, словно он не мог решиться на что-то. Гарри опередил его. Направил палочку внутрь думосбора и сказал:

— Эванеско! — а потом издевательски поднял бровь. — Ой, я же не умею обращаться с артефактами! Наверное, с думосбором так нельзя делать, да?

— Разумеется, нельзя. Но иногда необходимо, — Гарри с интересом наблюдал, как на лицо ледяного Малфоя возвращается жизнь и краски. — Благодарю вас, мистер Поттер.

И Люциус — впервые при Гарри — сделал глоток из флакона с сердечными каплями. Вообще-то, к досадливому веселью Драко, все, что касалось лекарств, мистер Малфой считал делом интимным и даже неприличным. Так что либо сейчас необходимость была слишком велика, либо Гарри только что перешел в категорию тех, при ком можно позволить себе проявить слабость.

Драко об этом эпизоде никто ничего не сказал.

На следующий день группа Ликвидаторов Проклятий притащила с вызова очередную брошку, явно из чьего-то фамильного наследства. Владелица совала аврорам деньги и слезно умоляла как можно быстрее очистить и вернуть эту крайне важную для нее вещь, но дергать Малфоя никто не стал, проблему просто отложили до лучших времен, когда ценный кадр вернется к работе. Однако о броши узнал Лонгюссон, а Гарри в очередной раз исполнил роль курьера, доставив из мэнора в Аврорат волос Драко и несколько капель его крови в стазисе. Главный следователь не ошибся: вещь оказалась зачарованной на Драко. Определить, какой именно эффект должен был сработать, на таком малом количестве биологического материала не удалось, но факт реакции был налицо. Когда оперативники появились у дома «пострадавшей», он был пуст. Выяснилось, что в нем живет пожилой волшебник, который сейчас гостит у племянников, а никакой женщины здесь отродясь не водилось.

— Печально, но предсказуемо, — прокомментировал Люциус. — У Лестрейнджа, очевидно, есть коллекция волос всех членов моей семьи. Слишком мало, чтобы всерьез использовать их для какого-либо ритуала воздействия, иначе бы он с этого и начал, но на зачарование благополучно хватает.

Это не было новостью. Лестрейндж продолжал настойчиво требовать встречи и вопрос ее чисто физической осуществимости решил просто: зачаровал в порт-ключ декоративный валун в нескольких шагах от парадных ворот Малфой-мэнора. Каменюка была высотой в человеческий рост, и вероятность, что кто-то случайно ее унесет или переставит, равнялась нулю. При этом порт-ключ был зачарован строго на семейство Малфоев и при любых других прикосновениях не срабатывал. Что именно на всё семейство, а не только на Люциуса, высчитали логическим путем, после того как в окрестностях мэнора взяли поочередно троих подозрительных личностей, и каждый из них сообщил, что одной из поставленных нанимателем задач было выманить с территории любого с фамилией Малфой и дотащить его до физического контакта с камнем. Разумеется, вокруг валуна топтались авроры и невыразимцы, но все попытки заставить артефакт сработать и перенести «куда надо» хорошо подготовленный отряд авроров успехом не увенчались. Использование крови, волос и семейных артефактов Малфоев давали слабый отклик, но не более. Гарри в азарте поиска решения спросил, нельзя ли его — Гарри — ввести в род Малфой и таким образом дать возможность воспользоваться порт-ключом? Присутствующий рядом Драко прыснул, а Люциус непроницаемо-серьезно взялся объяснять, что, во-первых, слияние с магией рода происходит небыстро, и в качестве оперативного решения такой номер не пройдет, а, во-вторых:

— Надеюсь, если вы однажды войдете в род Малфой, это решение будет продиктовано несколько иными причинами.

Тут Гарри дал себе труд немного подумать и покраснел, как помидор, чем вызвал очередной приступ веселья у Хоря.

Еще через две недели некоторые в Аврорате уже открыто посмеивались над тем, сколько шума и суеты устроил неизвестный «доброжелатель» вокруг Драко Малфоя, и — главное — все впустую. Ну кабинет сожгли, ну тиснули пару статеек в третьесортных газетенках, ну ограда Малфой-мэнора местами покорежилась — было бы о чем говорить! Но так рассуждали именно что «некоторые», большинство же авроров ходили злые и хмурые. Большинству было ясно, что Лестрейндж, в общем, и не стремился к серьезному результату. Ему надо было показать, что покоя Малфоям не будет, и это он как раз демонстрирует блестяще. А вот ответные действия Аврората, увы, до сих пор не принесли совсем ничего. Продолжались зачистки по старым следам, отрабатывались все зацепки по каждому эпизоду, но ничего кроме регулярно упоминаемого «человека под обороткой» на Лестрейнджа найти не удалось: ни следа пребывания, ни случайных свидетелей. Лестрейндж не просто третировал Малфоев, а куражился над Авроратом. Да, Азкабан оказался ему не по зубам, но все остальное... Лонгюссон ночевал на рабочем месте, трансфигурируя собственный стол в диван, Фальк ходил издерганный, Шеклболт требовал ежедневных отчетов о ходе расследования, хвала Мерлину, устных. Но день за днем все усилия авроров разбивались о неуловимость и изобретательность старого Пожирателя Смерти. Это было возмутительно, и этому следовало положить конец чем быстрее, тем лучше, потому что любая лояльность имеет предел, и Скиттер не может бесконечно игнорировать лакомую тему беспомощности Аврората.

Подобные настроения начальства вызывали у Гарри безотчетную тревогу.

Зато сам он теперь уходил со службы вовремя — Фальк распорядился: хоть самому спалить арендуемый коттедж, но остаться в гостях у Малфоев и контролировать ситуацию в поместье изнутри. Гарри бы посмеялся такому единству желаний Люциуса и Главного Аврора, да вот только как-то не смеялось.

В Малфой-мэноре обстановка была не лучше, чем в Аврорате. Вежливо сдерживалась при свекрах и лезла на стенку вне их поля зрения Астория: обретенный домашний уют — это хорошо, но она едва начала регулярно выходить в свет после полугода вынужденного затворничества и теперь тяжело переносила осадное положение. Непроницаемо-деловитый Драко заявил, что создалась идеальная ситуация для восполнения пробелов в образовании: никаких дел, кроме чтения, и демонстративно поселился в библиотеке. Печально смотрела на тоскующих детей Нарцисса. И с каждым днем все равнодушнее становился Люциус, все меньше интересовался у Гарри успехами Следственного отдела, все чаще разговаривал на отвлеченные темы.

Потому что в Следственном отделе все соображения и выводы сходились к одному: Лестрейнджа надо выманивать на живца. Не на Драко, разумеется, все уже поняли, что младшего шпыняют только как показательную мишень, и никто из главных фигур в этих делах не засветился ни разу. Лестрейнджу нужен Люциус, и только на Люциуса он может «клюнуть». Нет, еще больше Лестрейнджу нужны Рабастан и Рудольфус, но выводить их в качестве наживки Фальк отказался наотрез.

— Вот уж чего мне не надо, так это хоть малейшего шанса, что вся семейка снова окажется на свободе!

— Думаете, ловушка может не сработать, и Лестрейнджу удастся освободить их? — деланно удивился Гарри, которого теперь как агента в логове Малфоев исправно допускали на советы старших по званию.

— Риск есть всегда.

— А Люциус? — Гарри смотрел в упор. — Если риск есть всегда?

— Не разводите драму, Поттер, — устало попросил Фальк. — Малфоя мы прикроем, как сможем. Максимально прикроем. Но если выбирать между... благополучием старшего Малфоя и Лестрейнджами, надежно запертыми в Азкабане, я предпочту Лестрейнджей в тюрьме. Работа у меня такая.

— Я понимаю, сэр, — кивнул Гарри.

И опустил взгляд. Потому что во всех этих обсуждениях изо всех сил НЕ упоминались некоторые вещи, слишком очевидные, чтобы тратить на них слова. Например, что Лестрейндж наверняка подстраховался именно на случай такого маневра со стороны Малфоя, а значит, гарантий, что аврорам удастся прибыть, а тем более — быстро прибыть вслед за Люциусом, нет. Или физическое и магическое состояние Малфоя-старшего: если вдруг что-то пойдет не так, Люциус сможет рассчитывать только на свое красноречие и ни на что больше. Даже быстро выбежать из горящего здания для него будет непосильной задачей. Ну и тот факт, что Люциус Малфой — осужденный Пожиратель Смерти, еще не отбывший свой срок под надзором, а значит, не имеет права отказаться от участия в операции Аврората, особенно после такого аванса, как восстановленная защита Малфой-мэнора.

Разумеется, всерьез рисковать Малфоем не хотел никто. Охота на Драко уже стала притчей во языцех, и версия о том, что эта охота — месть Люциусу за сданных "спящих" агентов, уже расползлась достаточно широко. Если эта месть завершится гибелью кого-то из Малфоев, авторитет Аврората пойдет трещинами шириной в руку. Так что все другие возможности и варианты, не включавшие вывод Лестрейнджей из Азкабана, прорабатывались самым тщательным образом. Увы, с каждым днем все очевиднее становилось, что единственный выглядящий рабочим план — это обвешать Люциуса маяками и следилками и отправить лестрейнджевым порт-ключом, чтобы сразу последовать за ним и надеяться на удачу. Ну, или продолжать ждать.

— Объективно говоря, мы по этому делу еще и трех недель не работаем, — рассудительно говорил Лонгюссон на очередном «выездном» военном совете в кабинете Малфоя. Люциус, разумеется, не покидал мэнор, а его мнение по некоторым вопросам было ключевым. — То, что пока у нас нулевой результат именно по Кандиду Лестрейнджу, совершенно не симптоматично. С каждым днем у него все меньше возможностей для маневра. В этом плане время работает на нас.

— Спасибо, мне полегчало, — смертельно серьезно поблагодарил Люциус.

Лонгюссон стойко проигнорировал сарказм и продолжил рассуждения:

— И, во-вторых, вы упоминали, что там есть другие игроки помимо Лестрейнджа. Им тоже нужна исключительно личная встреча с вами?

— Бёрк — почти наверняка — и, скорее всего, кто-то из Треверсов, — кивнул Люциус. — Им, разумеется, нужен не я, им нужны родовые имения. У Бёрка малолетние внуки, у Трэверсов полно наследников второй очереди, и им надо вернуть утраченное. Но лидер всей компании — Лестрейндж, и его логика, как я ее себе представляю, абсолютно прозрачна: если я ухитрился вытащить со дна свою семью, значит, могу повторить трюк и для других. Речь именно обо мне, потому что Лестрейндж мыслит категориями глав родов, и остальные члены семьи — заведомо только исполнители. Но что и как именно я сделал, чтобы добиться сегодняшнего положения вещей, он не может отгадать, а потому вместо конкретных требований хочет встретиться и выяснить у меня подробности, а потом уже решать, как меня использовать.

— Это выглядит довольно нелепо. На опечатанное имущество можно предъявить права в законном порядке, если от лица тех же внуков будет выступать кто-то, не замешанный в преступной деятельности.

Люциус посмотрел на Лонгюссона с такой идеально вежливой насмешкой, что Гарри аж позавидовал его мимическим возможностям. Фальк тоже оценил его выражение лица, но лишь пренебрежительно хмыкнул:

— Настолько не доверяют победителям, что будут шантажировать бывшего единомышленника и подставляться под розыск всеми силами Аврората, только бы не идти законным путем?

— У них война не закончилась, — сказал Гарри, не узнавая своего голоса. — Они не победили и не умерли, а значит, они все еще воюют. С нами. И с Малфоями, которые теперь вроде как тоже за нас.

— Да, — хмуро кивнул Люциус. — Мистер Поттер абсолютно верно сформулировал суть проблемы. Нет у Бёрков и Треверсов «законного пути», потому что вы для них не законная власть, а захватчики.

— Значит, будем ловить и объяснять! — отрезал Фальк. — На территории Британии война закончилась, осталась только преступность, а разобраться с нею мы как-нибудь сумеем.

— Вот мы и выяснили, как много зависит от точки зрения, — любезнейшим тоном согласился Люциус. — А теперь хотелось бы чуть больше конкретики по пункту «ловить».

— Мы работаем над этим, — вяло огрызнулся Фальк.

— Благодарю. Мне снова очень полегчало.

Нет, а были сомнения, что у Драко есть достойный учитель в деле выведения людей из себя? Ангельский голосок Люциусу, конечно, уже не шел, так что Малфой-старший использовал просто Очень Вежливый Тон.

На этом совете было окончательно решено: если ситуация кардинально не изменится в ближайшие двое суток, то Люциус согласится на встречу и воспользуется порт-ключом.

— В конце концов, убивать меня сразу им просто бессмысленно, — философски пожал плечами старший Малфой, когда представители Аврората покинули его кабинет, а Гарри остался и теперь мрачно качал пальцем малахитовое пресс-папье на столе. — Разговор нам с Лестрейнджем предстоит долгий, у авроров будет время преодолеть все накладки и все-таки найти меня тем или иным способом.

— Драко говорил, у вас есть хорошие защитные артефакты... — Гарри пытался как-то разогнать гадкий привкус необратимой вины, который уже начал скапливаться под языком.

— Ничего серьезного я брать не буду. У чистокровного главы рода есть, чем нейтрализовать большинство наших артефактов. Это во-первых. А, во-вторых, не то чтобы я не доверял Аврорату, но если взять Лестрейнджа не удастся, я не хотел бы подарить ему еще и наши вещи.

— Это неправильно, что вы туда пойдете, — тихо сказал Гарри. — Фальк просто не знает, что у вас не будет выхода, если что. Обет же...

— Мне приятно, что вы так думаете, мистер Поттер, — ровно отозвался Люциус. — И в таком случае у меня к вам будет просьба. Если операция закончится печально для меня, проследите, пожалуйста, чтобы это было достойно подано в прессе. Ну, знаете: героическая гибель при содействии аврорам во благо Британии. Это будет полезно для дальнейшей карьеры Драко.

— Вы сумасшедший.

— Я всего лишь стараюсь, чтобы при любом результате эта операция оказалась максимально полезной для моей семьи.

Разумеется, Драко был не в курсе принятого решения. Но не заметить на следующий день, что Гарри пришел из Аврората в полном раздрае и явно избегает смотреть в глаза, не мог. Аврор Поттер молчал, как мороженая треска, поэтому Драко развлекался тем, что после ужина усадил его перед собой, чтобы хорошо видеть лицо, и планомерно перебирал все плохое, что мог придумать: от отмены разрешения на защиту Малфой-мэнора до похищения Джинни, пытаясь по мимической реакции отгадать правильный вариант.

— Служебная информация, Малфой, ну чего тебе непонятно? — вяло отбрыкивался Гарри, но это только добавляло Драко задора. Пару раз его догадки были довольно близки к истине, но, видимо, Гарри и так имел самое соответствующее выражение лица, так что при их озвучивании Хорь ничего не заметил.

Эта игра продолжилась и в спальне. Спать Гарри не рвался, поскольку прошлую ночь уже проворочался в мрачных мыслях и подозревал, что эта будет не лучше. А Драко все не оставлял попыток вытрясти причину геройской скорби. Видимо, Гарри по определению не мог владеть тайнами, за избавление от знания которых можно просто сказать большое человеческое «спасибо».

Время уже перевалило за полночь, когда унылую атмосферу допроса резко освежило появление рыдающей мэнорской домовухи. Фотти тянула себя за уши, сразу завалилась на колени и поползла к Драко с завываниями, в которых не сразу можно было разобрать:

— Хозяин Драко, подарите Фотти одежду!

Как ни странно, Драко оценил ситуацию куда быстрее Гарри. Несколько секунд посмотрел на страдания домовухи и метнул ей собственную рубашку со стула:

— Фотти свободна! Кто и что тебе запретил?

— Хозя... Хоз... Не хозяйка, не хозяйка! Нарцис... больше не хозяйка... — домовуха закуталась в огромную для нее рубашку, отчего ее вид стал еще более жалким, и начала рыдать еще отчаяннее.

И снова Драко сориентировался за несколько секунд:

— Империо! — и домовуха, всхлипывая, замерла перед ним. — Спокойно скажи мне то, что не могла мне сказать, пока служила моему дому.

— Госпожа Нарцисса ушла из поместья.

— Мордред! Когда?

— Пять минут назад. Фотти не могла решиться...

— Фо... Талли! Родовую поисковую карту! Фотти, отвечай мне, отец ей разрешил?

— Господин Люциус уже спит. Госпожа Нарцисса поставила антимагический купол на его спальню на несколько секунд и в это время аппарировала. Господин ничего не заметил.

— Чтоб и сам не засек, и сигналки не услышал, — прокомментировал Драко вслух. — Мать делала еще что-то необычное?

— Госпожа приказала Фотти принести ларец с наследством Блэк из артефакторной. И еще... — домовуха снова начала всхлипывать, и Драко пришлось повторить приказ «успокоиться». — Госпожа приказала Фотти убрать одну музыкальную шкатулку в сейф с завещанием госпожи. И госпожа велела никому ничего не говорить и проследить, чтобы господин не проснулся.

— Принеси шкатулку!

— Фотти не может! — даже Империус не помогал, эльфка зашлась в рыданиях так, что совсем завалилась на пол. — Фотти не служит в этом доме и не может брать вещи!

— Тьфу, даже... Талли, принеси шкатулку из сейфа за правой гардиной у кровати матери! Так, стой! И следи, чтобы ничто не побеспокоило сон хозяина Люциуса, ясно? Неси шкатулку! Посмотрим...

Драко был максимально собран, но взведен до предела, тронь — взорвется. Он разложил уже принесенную домовиком карту прямо на полу и капнул на нее кровью, неслышно шевеля губами. Гарри, только начавший понимать, что вообще происходит, попытался прислушаться, но вместо заклинания поиска четко разобрал: «Блэки, чтоб им всем...». Кровь расползалась по карте пятном и в каплю собираться не пыталась.

— Э, не, — процедил Драко со злым азартом. — Не может такого быть, чтобы урожденный Малфой искал собственную мамочку и не мог найти к ней дорогу... А может, я в опасности? А может, я потерялся? — и еще раз полоснул себя Секо вдоль всего предплечья, залив карту почти полностью. Кровь, казалось, вняла его словам и начала нехотя собираться где-то в районе ирландского побережья.

— Ну, а тут у нас что за лирика? — пока точка на карте еще не выявилась, Драко переключил внимание на принесенную домовиком шкатулку. — Ну да, тоже из романтической юности, очередное «посвящение сестре»...

Бормоча, он приоткрыл крышку и несколько секунд слушал неспешный струнный проигрыш. А потом резко захлопнул шкатулку и развернулся к Гарри. В глазах его зажглось новое нехорошее понимание, а в голосе прорезались совсем свирепые интонации:

— По-о-оттер, а скажи мне, ты сидишь смурной ведь совершенно же не потому, что Аврорат решил сдать отца Лестрейнджу?

— Сдавать никто не собирается... — промямлил Гарри, понимая, что сейчас его будут убивать, причем совершенно справедливо.

— А что тогда? Быстро, Поттер!

— Отследим перемещение Люциуса к Лестрейнджу и пойдем сразу за ним по маячкам...

— Как я вас всех люблю, — сообщил Драко кровавой кляксе на карте. — И мать, и отца, и тебя. Обожаю просто. Чем я так провинился при рождении, Мерлин всеблагой?

— Думаешь, Нарцисса пошла вместо Люциуса? — собрал наконец картинку Гарри.

— Вместо? — Драко коротко хохотнул. — Убивать Лестрейнджа она пошла! Пока вы ему не скормили отца. Только убивать его она будет блэковскими методами, а поскольку от блэковского наследия она официально отреклась, когда вышла замуж, то все будет плохо! Нарушение обетов перед двумя родами... Так, есть точка!

Несколько секунд он напряженно всматривался в карту, потом, не глядя, нашарил руку Гарри.

— Боюсь, без тебя я не справлюсь, там наверняка куча щитов. Так что аппарировать нас будешь ты. Видишь координаты аппарации?

— Вижу.

— Тогда сейчас я тоже запасусь какой-нибудь дрянью, — сообщил Драко, разворачиваясь к Талли... а Гарри направил палочку ему в затылок и прошептал усыпляющее заклинание. Драко успел крутануться обратно, Гарри увидел взгляд, полный чистейшего бешенства, но потом глаза Драко закатились, и он начал заваливаться вперед, прямо на подставленные руки Гарри. Куда бы не унесло Нарциссу, там явно будет опасно, и Драко там делать нечего.

— Талли, проследи, пожалуйста, чтобы хозяина Драко тоже никто не беспокоил. И чтобы Фотти никуда не ушла пока, хорошо? — попросил Гарри, аккуратно укладывая Малфоя на кровать.

— Гость Гарри Поттер ведь не напал на хозяина Драко? — умоляюще спросил домовик. — Гость Гарри Поттер — друг хозяев и большой друг эльфов, но...

— Я просто сделал, чтобы Драко смог отдохнуть! — поспешно помог ему с самооправданиями Гарри. — Видишь, с хозяином Драко все хорошо, и никакого вреда с ним не случилось и не случится. Сможешь присмотреть тут?

— Талли сделает, — смиренно кивнул эльф.

— Молодец! — сказал Гарри и аппарировал по координатам.

Первым, что он увидел, завершив аппарацию, был прущий прямо на него инфери. Но не это оказалось самым страшным. В расчерченной сполохами пламени и вспышками заклинаний тьме, над мельтешением мантий волшебников и бледных тел инфери раскатывался пронзительный безумный хохот Беллатрикс Лестрейндж. На несколько секунд Гарри всерьез поверил, что лордовы заигрывания с бессмертием не прошли даром и для его сторонников тоже. Он успел даже вскинуть палочку на голос, прежде чем увидел ее — фурию, беснующуюся в самой гуще боя и при этом словно бы отдельно ото всех — и разглядел белые, кажется, даже светящиеся во тьме волосы. В то же мгновение Нарцисса словно почувствовала его появление, развернулась, шаря взглядом между сражающимися, и метнулась к нему, на лету играючи отклонив несколько направленных в нее лучей. Через секунду она была уже рядом с Гарри и небрежным движением левой — без палочки — руки накрыла их обоих защитным куполом. Снова коротко расхохоталась, когда об этот купол разбилось несколько заклинаний, и немедленно ответила — ее собственные атаки защита пропускала без видимых затруднений. На направленную теперь ей в бок палочку Гарри она взглянула лишь мельком.

— Без вас не обошлось, Гарри? И что же вы планируете тут делать? — внезапное от всегда подчеркнуто вежливой с ним Нарциссы обращение по имени Гарри уже не удивило. Не было здесь той леди Малфой, которую он знал.

— Вам помочь, — это был явно неуверенный ответ, и параллельно с ним Гарри столь же неуверенно перевел свою палочку с Нарциссы на так и буксующего возле купола инфери. Выпускать заклинание не рискнул: мало ли, что за защиту она поставила, вдруг все заклинания, кроме ее собственных, будут рикошетить?

— О, благодарю. Раз вы сами предлагаете, я с удовольствием обращусь к вашему бездонному запасу магии, — она на миг отвлеклась от перестрелки, обернулась к Гарри и коротко коснулась пальцами его сомкнутых на палочке пальцев, словно руки партнера в бальном танце. Ее кожа была обжигающе холодной, вокруг глаз залегли широкие черные круги, щеки глубоко запали, как у покойницы. Гарри едва не потерял равновесие от короткого опустошающего рывка, с которым магическая энергия покинула его тело, перелившись в женщину напротив. Видно было, как от этого ее лицо стало чуть менее бледным и погас болезненный блеск в глазах. А в голос вернулись знакомые мягкие интонации:

— Да, так лучше. Умоляю, мистер Поттер, поднимите защиту и не опускайте. Иначе меня сын не простит.

И только эти слова окончательно уверили Гарри, что перед ним не Беллатрикс.

— Вам помочь? — уже требовательно спросил он.

— Не надо. Боюсь, инфери атакуют не избирательно, а я сейчас не слишком от них отличаюсь, и нет, это не попытка напроситься на комплимент. Поднимите щиты, мистер Поттер.

Гарри послушно наколдовал защитный купол, и Нарцисса тут же порхнула прочь, легкой чернокрылой птицей пронеслась сквозь выпады и вспышки. И снова закружилась и захохотала, правой рукой расшвыривая атакующие заклинания, а левой — Гарри не сразу смог рассмотреть это — поддерживая над всем полем боя широкий ограничивающий купол, края которого терялись где-то во тьме.

А сам Гарри вступить в бой просто не успел, не смог достаточно быстро выбрать свою сторону в нем. Кидаться атакующими заклинаниями в людей, которые в этот момент отбиваются от инфери, у него просто не поднималась рука. Но как только нежить переставала атаковать людей, люди начинали атаковать Нарциссу, и значит, уничтожать инфери тоже было нельзя... Если только прелестная леди Малфой сейчас действительно сражается со свитой Лестрейнджа, а не решила забавы ради разнести какое-нибудь магическое поселение. Все еще впечатленный ее внезапным разительным сходством с Беллатрикс, Гарри уже ни в чем не был уверен.

За те десять-пятнадцать секунд, которые он потратил на сомнения и отстрел тех инфери, которые пытались атаковать лично его, все уже было кончено. Неподвижно лежали люди, инфери медленно оседали и словно тонули в земле, исчезая без следа, языки пламени затухали и сворачивались, не находя пищи. Только трое, кроме Гарри и Нарциссы, еще оставались на ногах, держа плотные коконы защиты: высокий старик, выглядящий намного старше Люциуса, и двое мужчин лет сорока, похожих, как братья. Старшего Лестрейнджа Гарри узнал по портретам, благо насмотрелся на них до рези в глазах, двое других точно были из каких-то ориентировок, но имен Гарри вспомнить не смог.

— Позволите еще раз вашу руку? — Нарцисса уже снова была рядом, стояла, крупно дрожа всем телом, и улыбалась широко и безумно. Как Беллатрикс. Но руку ей Гарри всё-таки подал и на этот раз действительно осел на колени. Голодный дом Поттеров в свое время и то тянул силы не так агрессивно, как Нарцисса сейчас.

— Извините, — сказала она без намека на искренность. — И верните себе защиту, пожалуйста.

Гарри только оглушенно кивнул, даже не пытаясь последовать ее совету. Кажется, впервые он почувствовал на себе, что такое магическое истощение, и ощущение было просто отвратительное. Нарцисса начала говорить что-то сожалеющим тоном, но ее негромкий голос перекрыл издевательский окрик Лестрейнджа:

— Донор кончился? Сочувствую, Цисс!

Гарри успел чрезвычайно уместно обидеться, что о нем такого невысокого мнения. Сила уже постепенно возвращалась к нему, буквально минутку отдохнуть — и все будет нормально... И тут он понял, что оппоненты его попросту не видят. Большое облако темного муара, хорошо различимое даже в ночи, окутало Нарциссу и сидящего на земле практически у ее ног Гарри. Сам Гарри видел сквозь него без помех, но теперь стали понятны бегающие взгляды противников, словно они смотрят не на человека, а на башню с большим количеством бойниц.

Нарцисса подняла руки: левую — ладонью вверх, правую — указывая палочкой в землю. И заговорила на незнакомом Гарри языке, словно гриндилоу пытался освоить парселтанг.

— Надорвешься, дорогая, — прокомментировал Лестрейндж. — Хороший ритуал, но не по плечу, да? Белла, может, и справилась бы, но не ты, Цисси.

Внешний купол начал быстро сжиматься. Младшие волшебники явно не разделяли уверенности старшего и принялись сосредоточенно обстреливать заклинаниями сперва Нарциссу, а потом надвигающуюся на них стену — с одинаково нулевым эффектом. Одновременно с этим из земли начали подниматься темные колышущиеся тени — то ли побеги небывалой травы, то ли серые языки призрачного пламени.

— Впечатляет. Особенно впечатляет твое упорство, Цисси. Знаешь же, что не осилишь, но стараешься до последнего, уважаю. Вот даже обидно, что такая воительница — и досталась такой немощной моли. Кстати, давно хотел спросить! Сознайся, ты же просто усыновила Люцева ублюдка от какой-нибудь сквибки, да? У тебя такое родиться не могло.

Ну, слегка разозлить Гарри у Лестрейнджа получилось. Нарциссу — нет, просто потому что — Гарри видел это — Нарцисса вообще почти отключилась от реальности, с усилием произнося свистящие слова. Купол уже сжался настолько, что лишь несколько футов отделяли Лестрейнджа и остальных двоих от края темного облака вокруг Нарциссы. Теперь она обеими руками держала палочку, по-прежнему направляя ее в землю. Лестрейндж умолк и поднял вокруг себя мощный защитный купол. Его лицо стало сосредоточенным. А через несколько секунд замолчала и Нарцисса.

— Вам помочь? — в очередной раз спросил Гарри. Он уже полностью восстановился магически и не хотел оставаться в роли пассивного наблюдателя. И так за весь бой не сделал ничего осмысленного!

— Уже нет. И лучше не прикасайтесь ко мне сейчас, мистер Поттер, — голос женщины звучал ровно, не мешать она не попросила, так что Гарри решил продолжить диалог.

— Что происходит?

— Добиваю. Давно хотела, знаете ли. Кандид был крайне неприятным человеком.

Гарри впечатлило это спокойное «был» про вполне еще живого волшебника. Вдруг он понял, что Нарцисса заметно покачивается, и ее лицо даже в густом сумраке октябрьской ночи выглядит не просто бледным, а серым. И круги вокруг глаз становятся все глубже и темнее и уже слишком похожи на провалы глазниц черепа.

— Нарцисса, что вы делаете?

— Добиваю, — повторила она.

— Чур я этого не говорил, но Авадой проще.

— Нет. Я хочу, чтобы он умер полностью.

— Авада...

— Полностью. Весь, — голос Нарциссы стал мечтательным и напевным. — Его портреты не будут живыми, все, что создано и скреплено его магией, потеряет силу, и нечему будет выйти даже на призыв Воскрешающего Камня. Ни следа, ни творения, ничего не останется. Не было Кандида Лестрейнджа.

После такого объяснения желание поучаствовать в происходящем у Гарри пропало начисто. Кажется, это было немного слишком, даже в ответ на травлю Драко... Впрочем, мешать Нарциссе вершить собственную справедливость Гарри тоже не стал. Только спросил:

— А другие двое?

— Не знаю их, но они из родовой семьи и пришли с артефактами из Малфой-мэнора. Против меня! — Нарцисса снова расхохоталась, правда, совсем коротко. — Это достойно полной смерти!

Упомянутые двое уже лежали на земле тихо, словно спали под темным покровом теней. И это же теневое пламя лизало защитный кокон Лестрейнджа, зримо истончая его с каждым прикосновением.

— Ни отражения, ни призрака! — громко пропела Нарцисса, обращаясь уже к Лестрейнджу. — Надеюсь, вы ничем не подпитывали сыновей, Кандид? Потому что сейчас эта сила покидает их. В Азкабане холодно и темно...

— Сука! — старый волшебник рванулся к ней, проламывая собственный уже истаявший щит, но увяз, словно запутался ногами в траве, и медленно опустился сперва на колени, а потом завалился набок в мягкое колыхание теней.

— Совсем немного осталось, мистер Поттер.

Нарцисса тоже опустилась на землю, продолжая, однако, держать палочку в том же положении. Еще через несколько минут призрачное пламя стало полностью однородным, три тела истаяли в нем, не оставив следа.

— Еще минуту...

Не поднимаясь с колен, она снова повела руками, и долгий мягкий порыв ветра смел с поляны серое пламя, внешний удерживающий купол, муар тьмы вокруг самой Нарциссы. Осталась только истоптанная земля и десяток бездыханных тел на ней.

— Это уже не для меня, а для Аврората, — мягко улыбнулась Нарцисса и начала заваливаться, совсем как засыпающий Драко недавно. Она оказалась очень холодной и очень твердой, словно закоченевшей. Гарри с большим усилием удалось начать вливать в нее силу — она словно не хотела или не могла принимать даваемое. Тогда Гарри сгреб неподатливое тело в охапку и аппарировал в мэнор.

В Малфой-мэнор Гарри перенесся сразу в ту же спальню, откуда и уходил.

Первым делом, едва завершив перемещение, он разбудил Драко беспалочковой Финитой. Малфой в полсекунды сориентировался в происходящем, и дальше они уже вместе осторожно устраивали бесчувственную Нарциссу на кровати. А как только руки у обоих оказались свободными, Драко с разворота въехал Гарри кулаком в челюсть, причем проделал это настолько молниеносно, что, во-первых, Гарри действительно не успел среагировать, а, во-вторых, даже возмущаться, что Хорь тратит время на разборки, вместо того чтобы помогать матери, оказалось вроде как неуместно. Гарри только моргнул и восстановил равновесие, а Малфой уже стоял к нему спиной, выводя над Нарциссой диагностические пассы. Так что Гарри тоже предпочел не оправдываться, а говорить сразу о важном.

— Я почти не могу ее подпитывать. Что-то мешает.

— Вижу. Каналы заблокированы.

— Сначала у нее получалось с меня тянуть.

Драко коротко стрельнул глазами в его сторону и, продолжая водить палочкой, спросил:

— Она с тебя подпитывалась прямо во время боя?

— Да. У нее это очень быстро получалось.

— Сколько раз?

— Дважды. А потом сказала, что больше не надо, хотя я же видел...

— Ясно. Это она от тебя заблокировалась.

— Зачем?

— Потому что многие Блэки в бою врагов жрут. Иногда даже буквально. Но не всегда в горячке боя могут отличить врагов от лезущих под руку гриффиндурков. А ты — безмозглый, самоуверенный, охреневший от собственной крутизны дебил, в очередной раз прущий напролом, совершенно не понимая, куда прешь. Мать моя — святая женщина!

— Ага, именно это я и видел! — огрызнулся Гарри, но тут же устыдился и продолжил уже виновато:

— Да. Она велела мне держать щит. Сказала, что инфери атакуют всех без разбору, и она сейчас от них не отличается.

— Это точно, — кивнул Драко, напряженно рассматривая землисто-серое осунувшееся лицо матери. — Талли! Разбуди отца, скажи, я прошу его сразу выпить укрепляющее и капли в дневной дозировке и прийти в алтарный зал. Скажи, что все под контролем, но поработать придется всерьез. Тебя не зову, — продолжил он, обращаясь уже к Гарри. — Ее ты подпитывать не можешь, а нас в процессе — нельзя. Сейчас дай, сколько получится, только аккуратно, а то ж ты шарахнешь — меня порвёт.

Драко закончил последний пасс волшебной палочкой и взялся за протянутую Гарри руку. С полминуты сосредоточенно тянул молча, потом спросил:

— Кому там не повезло-то?

— Лестрейндж был, и были еще два мужика, похоже, братья, точно знаю, что в розыске, но по фамилии не скажу. И еще одиннадцать, кажется, человек — наемники, наверное. Их она просто убила, а этих троих... сказала, что «полностью» убила. Как-то так.

— Мать моя... Блэк. Ладно, разберемся. Бёрка не было?

— Не видел.

— Жаль.

— С ней все будет в порядке?

— Да, но не сразу. Ты очень зря усыпил меня, Поттер. Сейчас всё могло бы быть куда проще.

Гарри подумал об инфери, о мешанине заклинаний в темноте, о гадостях, которые говорил Лестрейндж. И не стал извиняться даже для проформы. Только задумчиво пощупал челюсть свободной рукой. Хорошо, что рукопашный бой — не сильная сторона Драко, но синяк все равно будет заметный. Драко поймал взглядом этот жест и безнадежно вздохнул. Потом отпустил руку Гарри и коротко просканировал его самого диагностическим заклинанием. Комментировать результат не стал, но и по выражению лица было понятно, что все более-менее в порядке.

— Всё, впрок не натяну. Талли! Перенеси хозяйку в большой ритуальный, дальше я сам. Поттер, будь человеком, посиди спокойно, а? Твоя помощь может еще понадобиться сегодня, так что давай ты просто побудешь в мэноре и никуда не встрянешь, хотя бы пока мы не закончим восстанавливать мать.

— Сижу, — Гарри опустился на край опустевшей кровати и благонравно сложил руки на коленях. — Если что, зови сразу.

— Да уж не постесняюсь... — буркнул Драко и аппарировал.

Гарри подтянул под себя ноги, усаживаясь по-турецки. В процессе зацепил взглядом собственное колено и осознал, что благополучно смотался в гущу боя прямо в пижамных штанах и футболке. Внутренне посмеялся вообразившейся картине: леди Малфой и Лестрейндж — он ведь вообще глава рода, да? — перестают перекидываться заклинаниями, дружно закатывают глаза и кривятся, осуждая отвратительные манеры магловоспитанного выскочки.

Отвлекать себя юмористическими картинками удавалось недолго. Мысли быстро вернулись к вчерашним и сегодняшним событиям и соскользнули в самую гадкую колею: в размышления о том, в чем он ошибся и что стоило сделать иначе. Надо ли было вставать на упор и не допустить этого плана с Люциусом в главной роли? Следовало ли остановить Нарциссу, начавшую убивать? Стоило ли усыплять Драко? Если Драко сегодня потеряет мать из-за ошибок Гарри, это будет просто охренительно плохо со всех сторон...

Прошло не меньше часа, прежде чем в дверь символически постучались и на пороге возникла заспанная Астория в домашней мантии. Мутноватым, но все равно цепким взглядом осмотрела комнату, оценила застеленную кровать и поисковую карту на полу и поинтересовалась:

— Что у нас опять происходит?

— А ты чего не спишь?

— Драко эльфа прислал. Сказал, что могут понадобиться все существующие Малфои, так что мне надо заранее проснуться, но пока ждать. Я спросила Талли, где кто, он сказал, что ты тут, а остальные — в Алтарном зале. И я, как приличная женщина, искренне не хотела идти в спальню к постороннему мужчине, только когда я сижу одна — я засыпаю. Талли меня уже трижды будил. Так что происходит?

— Нарцисса убила Лестрейнджа и еще кучу людей. И, кажется, использовала при этом что-то из арсенала Блэков, и теперь ей плохо.

— Да, со свекровью мне отдельно повезло, — мгновенно взбодрившись, констатировала Астория. Потом она несколько минут молча переваривала новость и осознала главное:

— Так что, осада закончена?

— Не знаю. Там Бёрка вроде не было, а Люциус его боится не меньше, чем Лестрейнджа.

— Прелестно, — протянула Астория, душераздирающе зевнула, а потом решительно направила на Гарри палец. — Так, Поттер, чур договариваемся сразу: если Драко однажды тоже кого-нибудь испугается, убивать этого страшного типа пойдешь ты, а не я!

— Замётано. Должна же и от меня быть польза в хозяйстве.

— Не прибедняйся, — с царственной снисходительностью улыбнулась Астория. — Ты уже защиту починил, тоже неплохо.

— Спасибо, что оценили, миледи!

— Пустяки, не за что.

На продолжение иронического обмена любезностями сил не нашлось ни у кого, и в комнате снова повисла тишина. Гарри опять погрузился в невеселые мысли, а Астория, кажется, норовила задремать. В очередной раз глубоко клюнув носом и вздрогнув от резкого пробуждения, она завозилась, тоже устраиваясь на кровати по-турецки, а потом заинтересованно потянулась к музыкальной шкатулке, которую Драко оставил на прикроватной тумбочке.

— Не видела такой. Это Нарциссы или ваша личная?

— Нарциссы. Она... — Гарри запнулся, не уверенный, что нужно пересказывать слова Фотти, но Астория одним движением брови дала понять, что сказал «А» — говори и «Б». К еще одному допросу с пристрастием Гарри сегодня точно не был готов.

— Она эту шкатулку убрала к завещанию, перед тем как уйти из поместья. И Драко знает, что это. Кажется, он по ней и понял, куда ушла Нарцисса.

— А, — сказала Астория и открыла крышку. Размышлять об этичности еще и этого поступка Гарри был просто не в состоянии.

Снова полился струнный проигрыш, а потом — голос. Еще раньше, слушая другие сохраненные с юности песни Нарциссы, Гарри поражался несоответствию голоса из шкатулки и знакомого ему образа. А теперь, когда он совсем недавно видел Нарциссу Блэк в ореоле тьмы, нежный несильный голосок просто бил по нервам своей незамутненной чистотой. Но слова песни прокладывали мостик между контрастными образами.

Не дай мне бог, чтоб ты исчез

В объятиях ночи слепой.

Ты входишь в безмолвный лес,

Я — вослед за тобой.

Там в сумрачном сне лесном

Лишь ветер и тьма.

Там во тьме затерялся Дом,

Дом на склоне холма.

Не дай мне бог, чтоб ты исчез,

Ушел, как поутру сон.

Ты есть, и я тоже есть,

Мир да будет спасен.

Два сердца — и мир спасен,

И развеется тьма

В день, когда мы отыщем Дом,

Дом на склоне холма.

Не дай мне бог, чтоб ты исчез,

Угас, как в бурю маяк.

Вот кровь моя на клинке,

Моя и только моя.

Я честно плачу за все,

Чтоб развеялась тьма

В день, когда мы отыщем Дом,

Дом на склоне холма.

Я жизнью плачу за все,

Чтоб развеялась тьма

В день, когда ты отыщешь Дом,

Дом на склоне холма.⁽¹⁾

— Каждый раз теряюсь, когда слушаю эти ее старые песни... — озвучила Астория мысли Гарри.

— Это нормально, — раздался голос Драко от двери. — Мы с отцом тоже каждый раз в шоке.

— Все хорошо? — хором спросили Астория и Гарри. Драко выглядел уставшим, но скорее довольным, чем расстроенным.

— Нормально. Мать, конечно, еще некоторое время будет без сил, но критическую точку мы прошли и все воздействия нейтрализовали. Извини, что дернул тебя.

— Без проблем, обращайся. Раз все нормально, я пошла спать. Вообще-то твой успокоительный чай не рассчитан на бдения в ночи.

— Прости, — еще раз повторил Драко, коротко обнимая подошедшую жену. — Тебя проводить или аппарировать?

— Благодарю за заботу, но до собственной спальни я смогу добраться без эскорта! — фыркнула Астория. И ушла.

А Драко развернулся от двери и смерил Гарри очень сложным взглядом, под которым тот непроизвольно съежился и снова потер челюсть. Драко многообещающе хмыкнул.

— Вот не могу определиться: то ли залечить, то ли еще поставить. Поттер, я тебя серьезно предупреждаю: не смей так делать. Угрожать не буду, но я предупредил.

— Прости! — поспешно признал вину Гарри. Потом понял, что дальше полагается действительно пообещать больше так не делать, а обещать этого он точно не собирался. Повисла неловкая пауза.

— Не смей, — с нажимом повторил Драко. — Мне родителей хватает, которые...

Договаривать он не стал. Снова повисла тишина, Гарри забегал глазами и «изящно» сменил тему, указав на так и оставшуюся открытой шкатулку:

— Ты ж сказал, это «посвящение сестре», а тут явно обращение к мужчине!

— Ой, смотрите, мастер уклончивых ответов! — вздохнул Малфой, но запал утратил и уже вполне мирно завалился на кровать рядом с Гарри. — «Посвящение» и «обращение» — это разные слова, не замечал? Когда старшая сестра рассказывает о своей всепобеждающей и жертвенной любви, о том, как вопреки всему будет рядом с объектом страсти, хотя весь мир против них, а младшая, в силу подросткового возраста, всем этим трепом впечатляется и пишет по мотивам стихи, она называет их «посвящение сестре».

— А. Так это про Андромеду?

Драко покосился на него насмешливо.

— Это про Беллатрикс, Поттер.

Гарри растерянно моргнул, попытался переварить информацию, но в итоге только беспомощно спросил:

— В смысле?

— В смысле, что в начале семидесятых Том Реддл был еще не стар, обаятелен, устремлен в будущее, готов противостоять власти безродных торгашей, вымести плесень из углов и сделать Британию благословенным домом для всех, чья кровь чиста, а магия сильна. А Беллатрикс — бесстрашна, порывиста и безнадежно замужем, так что все, что она могла предложить кумиру, — это служение, — Драко печально скривился и зябко передернул плечами. — И заметь, она была весьма последовательна в своих устремлениях.

— Мордред... Я не готов обсуждать влюбленную Беллатрикс! — Гарри тоже поежился.

— Да? — издевательски хмыкнул Малфой. — А я так хотел об этом поговорить! Но... ты действительно думал, что это об Андромеде?

— Ну да!

Драко смерил его задумчивым взглядом, прежде чем продолжить:

— Чтоб ты понимал, Блэки — бойцы. Мужчины выбирают себе войну по вкусу, но и женщины тоже выбирают свою сторону. Беллатрикс вот выбрала и своему выбору была верна до конца. Мать выбрала моего отца, и сегодня ты видел... — Драко остановился и пожевал губами. — Когда Андромеду изгнали из рода, у матери не было внятного мнения. Она любила сестру, но и не спорила с решением старших. А вот уже после войны, когда на всех углах начали цитировать биографии всех причастных... Тэд Тонкс ушел в леса и там погиб, а тетка в это время сидела дома с беременной дочкой. Но дочка родила и тоже ушла умирать под Хогвартс, а Андромеда снова была занята — внука нянчила. Когда мать узнала об этом, она сказала, что Андромеда Тонкс, вероятно, весьма достойная женщина, но к роду Блэк совершенно точно не имеет отношения. Блэки не сидят дома, когда их близкие сражаются и умирают. И когда отец придумал авантюру с открытием Блэк-мэнора, они с матерью очень сильно поругались именно из-за этого. Мама считала, что Андромеда отравит собой род, и лучше уж сразу отдать мэнор Министерству. Андромеда-то думает, что это отец настраивал мать против нее... А ты сейчас тесно общаешься и с Малфоями, и с Андромедой, так что лучше тебе понимать, какие тут на самом деле страсти.

— Андромеда должна была остаться, иначе кто бы вырастил Тедди? — возразил Гарри, испытывая смутную обиду за бабушку крестника. — Думаю, для нее это было непростое решение.

— Да меня-то не убеждай, я вообще природный Малфой, и все эти благородные порывы... Прав тот, кто жив, я ж говорил, — отмахнулся Драко. И тут же добавил с подчеркнутой небрежностью:

— Но действительно неизвестно, как могла бы сложиться история, если бы Андромеда Блэк еще в конце девяносто седьмого вместе с мужем ушла в леса охотиться на егерей.

Некоторое время Гарри катал по голове этот злой выпад. Действительно неизвестно. Вечный вопрос: «что было бы, если бы?..». Если Андромеда хоть вполовину так же хороша, как была Нарцисса сегодня, то дожил бы Сивый до того дня, когда притащил Гарри с друзьями в Малфой-мэнор? И Гермиона не кричала бы под Круциатусом, и Добби не получил бы нож в грудь...

— Прости, — сказал Драко и сильно встряхнул Гарри за плечи. — Прости, я действительно зол на тебя. Я ляпнул, не подумав. Прости, возвращайся оттуда!

Гарри кивнул, но на самом деле все еще видел другого Драко — моложе и более испуганного. И Нарциссу, которая уговаривала всех не спешить вызывать Лорда, потому что опасалась его разочарования и гнева на и так опальное семейство Малфой. Он испытующе взглянул на Драко и спросил почти так же небрежно:

— Как думаешь, твоя мать смогла бы убить Волдеморта?

— Нет, — ответил Драко, не задумываясь. А потом посмотрел на Гарри в упор и продолжил с нажимом:

— И дело даже не в крестражах. Просто Блэки лучше прочих умеют видеть тьму и оценивать ее масштабы. Когда тебе кто-нибудь умный и опытный опять попытается рассказать, что против Темного Лорда можно было искать другое оружие, а ты сделал только то, что должен был, и это не повод считаться каким-то особенным и Мерлином отмеченным, ты вспомни: Нарцисса Блэк смотрела, как Лорд издевается над ее мужем и сыном и не посмела сделать ничего! Если бы она видела хоть тень шанса — она бы попыталась. Но эта темная тварь была ей не по силам.

— Прости, — сказал на этот раз Гарри.

— Проехали, — устало отмахнулся Драко и прижался к Гарри плечом. — Но знаешь, ты вот спросил, и теперь я думаю, что мать сегодня еще и поэтому понесло... Думаю, она так и не смогла себе простить бездействия тогда и вот так расплатилась с долгами. Надеюсь, что расплатилась.

Как отвечать на это, Гарри не знал. В комнате снова повисло молчание, и, чтобы разбить его, Гарри спросил:

— Она сильно пострадала?

— Да не очень, судя по всему! — неожиданно весело откликнулся Драко. — Я от них сбежал! Есть такие скандалы между родителями, присутствовать при которых детям нельзя, даже если дети сами уже женаты. Мon cher papa et ma chère maman, не отходя от родового алтаря, принялись выяснять, кто из них взбалмошный самоубийца и так и не вышел из подросткового возраста. Это косвенно намекает, что ни один из них не при смерти.

— Вот уж чего не могу представить, так это твоих родителей скандалящими друг с другом, — натянуто усмехнулся Гарри.

— Думаю, даже Астория не может, а она уже член семьи. Классическое воспитание ничем не перебьешь: семейные неурядицы должны быть скрыты ото всех. И, кстати, я тебе ничего такого не говорил, в смысле про родителей!

— Ни в коем случае, — подтвердил Гарри. — Но только раз они заняты, то ты сам мне давай рассказывай, что я видел на самом деле... Или хочешь, я тебе сперва воспоминания солью, ты посмотришь, а уже потом скажешь? Там же куча трупов и местность фонит, как разлом в Преисподнюю, а врать Фальку, что я был не в курсе, я не буду. Мне сейчас надо бегом скакать в Аврорат докладывать, а я даже не знаю, творила ли Нарцисса что-нибудь запрещенное.

— Ох, Мордред... — в очередной раз за эту ночь ругнулся Драко. — Талли! Принеси думосбор. Надо посмотреть, действительно. Но первое, что я тебе точно скажу, никакой поисковой карты в этой истории не было. Мы узнали, что мать ушла порт-ключом, и ты просто захотел к ней переместиться. Ты ж Избранный, в твоем случае такое объяснение сгодится.

— И почему, кстати? Если у вас есть такая карта, которая нашла бы Люциуса через все щиты, почему он не сказал об этом сразу?

— Потому что карта родовая, Поттер, как и семейные экстренные маяки вроде запонки, которая у тебя! Воспользоваться всем этим добром в норме может только Малфой. Просто ты опять исключение из всех правил, особенно когда не в курсе, что такое правило вообще есть, — Драко устало хмыкнул. — Ну и я все-таки тебе помог увидеть координаты. Но стопроцентной уверенности не было даже у меня, что уж говорить об отце? Он не сказал аврорам про карту, потому что доблестные авроры не смогли бы ею воспользоваться, и что? Правильно, вежливо попросили бы, чтобы по ней группу захвата аппарировал я как какой-никакой, а тоже сотрудник Аврората. А отец ни за что на свете не отпустит наследника в гости к Лейстрейнджу, даже если на самом деле для меня это вполне себе умеренный риск, а сам он имел все шансы погибнуть... И тут мы возвращаемся к тому, что ты, скотина, не сказал мне о ваших дебильных планах! Убил бы тебя, но сейчас некогда!

К концу речи от веселости Малфоя уже не осталось следа, и Гарри заподозрил, что его «убил бы» следует понимать близко к буквальному. Но, к счастью, домовик уже принес думосбор, так что Гарри быстренько занялся сливом воспоминаний, таким образом увернувшись от дальнейшего диалога.

Посмотрев воспоминание, Драко некоторое время молчал, и по его лицу не получалось толком определить, о чем он думает. Наконец он с силой потер лицо ладонями и как-то растерянно произнес:

— Знаешь, это было такое общее место в картине мира: еще в детстве, ну, когда все мальчики вслух мечтают о сражениях и всяких подвигах, отец мне говорил, что единственный настоящий боевой маг в нашей семье — мама, а наша задача как мужчин и Малфоев — сделать так, чтобы ей не пришлось об этом вспомнить. Просто такие стандартные отцовские наставления, привычный неинтересный фон, понимаешь? И сейчас это так неправильно, так странно... Даже немного помочь ей — и то ты мне не дал.

В последней фразе не было обвинения, только та же растерянность, и от этого Гарри стало еще хуже. Впрочем, через несколько секунд Драко встряхнулся, словно мокрый кот, и решительно сообщил, что идет разнимать диспут родителей, поскольку сам он понятия не имеет, как квалифицируется сотворенное Нарциссой «полное убийство» и что из блэковских чар сейчас официально вне закона.

Оставшись один, Гарри с головой рухнул в чувство вины и перед Драко, и перед самой Нарциссой, которую даже не попытался уберечь. Сейчас, после всего сказанного Драко, мысли о сходстве Нарциссы с Беллатрикс начали казаться попросту подлыми. Миссис Малфой никогда не давала повода считать, будто ей доставляет удовольствие насилие, и то, что Гарри принял за радость...

Додумать мысль ему не дал быстро вернувшийся и очень деловитый Драко. Он сообщил, что старшие Малфои, оказывается, давно прекратили выяснять отношения и уже родили близкую к истине версию событий, тянущую максимум на убийство в состоянии аффекта. Так что в задачу Гарри на ближайшее будущее входило честно сообщить о том, что он видел своими глазами, и отвести следственную группу на место событий. А за комментариями и подробностями авроры пусть идут к самим Малфоям, уж те им все разъяснят в лучшем виде! С этим Гарри и отбыл в Аврорат.

Для Гарри это была очень долгая ночь. Было уже совсем светло, когда он оставил коллег копаться на месте побоища, а сам перехватил пару часов сна на любезно предоставленном Лонгюссоном диване. Потом пришлось пить бодрящее зелье, поскольку голова спросонья была вообще никакая, но пропускать опрос Нарциссы Гарри категорически не хотел, да и Лонгюссон считал, что присутствие живого свидетеля событий при этом разговоре не помешает. Так что утром аврор Поттер в компании главы Следственного отдела и еще двоих коллег снова был в Малфой-мэноре, на этот раз — с сугубо официальным визитом.

Нарцисса, бледная и изможденная, принимала следователей, полулежа на кушетке в гостиной. Люциус и Драко безмолвными изваяниями замерли с двух сторон от ее изголовья — в разговор не вмешивались, но всем видом демонстрировали, что тревожить миссис Малфой сверх необходимого никому не позволят. Сама Нарцисса, хоть и чувствовала себя весьма скверно, на вопросы авроров отвечала без возражений и максимально подробно.

— Я просто сорвалась, к сожалению, — тихо объясняла она, опустив веки, словно стыдясь этого признания. — Мы все были в большом напряжении из-за этой гадкой травли, которую устроили моему сыну. Понимаете, я ведь действительно знаю, каким омерзительным и опасным человеком может быть Кандид Лестрейндж. И когда в очередной раз стало понятно, что ждать избавления в ближайшее время не приходится, я просто сорвалась...

— Вы воспользовались некими артефактами, принадлежавшими семье Блэк? — Лонгюссона не сбила с толку ни молчаливая стража у изголовья, ни болезненный вид подследственной. — Однако аврор Поттер упоминал, что по условиям брачного договора вам не могло принадлежать ничего из их наследства.

— Одним артефактом — кольцом, управляющим инфери. Оно осталось от Беллатрикс, — в голосе Нарциссы проскользнула горечь. — Я никогда не интересовалась подобным, но знала, как им воспользоваться. А моя сестра любила опасные вещи...

— Оно не было конфисковано после войны?

— Нет. Боюсь, ваши коллеги, проводившие обыск в Малфой-мэноре, недостаточно разбирались в подобных вещах. Это кольцо не выглядело опасным и не фонило силой, поскольку использует силу самого волшебника. Как видите, это далось мне тяжело.

— Где кольцо сейчас?

— Я не справилась с ним в самом конце... — Нарцисса подняла руку и показала след на безымянном пальце — молодую кожу на месте недавно заживленного ожога. — Этого кольца больше нет. Могу поклясться, если желаете.

— Вы с самого начала готовились к агрессивным действиям?

— Я надеялась на разговор, но, честно говоря, не ожидала со стороны Кандида Лестрейнджа... ничего хорошего.

— Вы настолько не доверяли Аврорату, что решились рискнуть собственной безопасностью, миссис Малфой?

— Я сорвалась, — печально повторила Нарцисса. — У нападений Лестрейнджа был оттенок личной мести. Я не могла делать вид, что меня это не касается, когда он отыгрывался на моем сыне. Я должна была остановить его. Так или иначе.

— У Лестрейнджа была личная неприязнь к вам или к мистеру Драко Малфою?

— Да. Это глупая история. Кандид, видите ли, считал девиц Блэк идеальной партией для своих сыновей. Белла и Рудольфус благополучно заключили брак, но Андромеда была изгнана, а я... — Нарцисса тепло взглянула на мужа. — Рабастан, как вы знаете, остался холостяком. А потом у меня родился сын, а брак Беллы и Рудольфуса так и оставался бездетным. Все это Кандид считал чем-то вроде личного оскорбления. Мистер Поттер свидетель, что... — она поморщилась с отвращением и просительно взглянула на Гарри.

— Лестрейндж наговорил гадостей, — подтвердил тот. — Очень похоже, что его действительно волновало именно семейное положение миссис Малфой.

— Когда Лорд жил в нашем поместье, особенно когда мы уже впали в немилость, Кандид не упускал случая выразить свою неприязнь, — горько сказала Нарцисса и снова прикрыла глаза, кажется, борясь с накатившими эмоциями. Впрочем, через несколько секунд она подняла взгляд, выражающий непреклонную решимость. — Да, с моей стороны это тоже было личной местью, господин Лонгюссон. В этом я не раскаиваюсь и не сожалею об этом.

Дальнейшая беседа протекала в том же ключе. Под конец проняло даже главу Отдела расследований. Хрупкая измученная женщина на подушках не вызывала ничего кроме сочувствия и уважения к ее тихой непреклонности. Никаких обвинений Нарциссе Малфой предъявлено не было. Лонгюссон только выразил сожаление, что теперь, вероятно, след остальных подельников Лестрейнджа будет надолго потерян.

— Извините. Я поддалась эмоциям и не подумала об этом. Мне не следовало вмешиваться в работу авроров, — кротко сказала Нарцисса, и оные авроры поспешили откланяться, пока не пришлось извиняться в ответ за собственную нерасторопность.

Остаток рабочего дня, наполненного попытками отследить хоть какую-нибудь активность в ответ на ночные события и таким образом встать на след недобитых соратников Лестрейнджа, Гарри напряженно размышлял об истинном происхождении «артефакта, оставшегося от Беллы». Как-то очень удачно эта история накладывалась на рассказ Люциуса о «проклятом кладе», который изначально прятала как раз Нарцисса. Гарри был твердо намерен хорошенько расспросить старшего Малфоя сразу по возвращении в мэнор, но выяснилось, что тот снова в алтарном зале — продолжает восстановление отношений Нарциссы с родом Малфой. Так что пришлось аккуратно расспрашивать Драко, который при упоминании «артефакта Беллатрикс» издевательски расхохотался.

— Мать тебя прикрыла, чучело! А что, думаешь, стоило сказать, что это национальный герой подарил нам полный сундук темномагического барахла?

— А? — толково прокомментировал Гарри.

— Кто мне предложил забрать все блэковское добро из дома на площади Гриммо? Причем предложил конкретно мне, так что мать тогда не нарушила клятвы насчет наследства Блэков — исключительно помогла мне аккуратно собрать все полезное!

Драко от души веселился, а Гарри закрыл глаза и откинулся в кресле. Вот уж действительно! Люциусу он клад оставлять не хотел, а отдавать Малфоям неизвестно что, вообще не глядя... Он настроился было хорошенько предаться самобичеванию за прошлое разгильдяйство, но сидеть с закрытыми глазами оказалось очень уютно, и в какой-то момент он почувствовал, что его подхватили мобиликорпусом и устраивают в постели. Открыть глаза Гарри так и не смог.

Следующий день снова был полон беготни по самым мельчайшим подозрениям на темную магию или попытку незаконной международной аппарации: позволить сейчас Бёрку и другим просто уйти — значило бы отложить проблему в будущее. По Аврорату уже и так пошел гулять слух, будто Кингсли довольно резко высказался в том ключе, что одна чистокровная дамочка оказалась эффективнее сотни специально обученных мракоборцев, и, видимо, авроры надеются, что она же доделает за них и остальную работу. В общем-то, министра можно было понять: охота на Малфоев была темой шумной, и совсем замять в прессе ее внезапное окончание было бы сложно. А изложить истинное положение вещей — политически неблагоразумно. В результате под вечер Гарри был вызван к Шеклболту, где еще раз пересказал всю историю ночных похождений для министра и присутствовавшего там же Фалька, а потом был ласково, но настойчиво отправлен в Малфой-мэнор согласовывать с Нарциссой пресс-релиз нужного формата. В мэнор Гарри послушно отправился и для начала обрисовал ситуацию Драко. Тот довольно потер руки, быстренько проконсультировался с отцом и засел скрипеть пером, только что не пыхтя от усердия. Плоды его эпистолярного творчества Гарри прочитал с нарастающим негодованием, но в ответ на его вяканье Драко только постучал ему пальцем по лбу и почти пинком отправил сдавать написанное министру.

Министра все устроило, и на следующее утро Пророк поведал британскому обществу об очередном подвиге национального героя. Как уже было известно читателям, семейство Малфой подвергалось преследованиям со стороны реваншистов. Из-за переживаний по этому поводу Нарцисса Малфой совсем потеряла голову, поддалась психологическому давлению со стороны недоброжелателей мужа и согласилась на встречу с ними за пределами поместья. К счастью, гостящий (возможно, по заданию Аврората, но мы не беремся утверждать доподлинно) в поместье Малфоев аврор Поттер проявил свойственную любому аврору бдительность и, заметив смятенное состояние хозяйки, сумел вовремя отследить ее перемещение и вмешаться, чем, несомненно, спас бедняжке жизнь. В схватке был уничтожен Пожиратель Смерти Кандид Лестрейндж, который оставил след еще в деле о подкупе заместителя коменданта Азкабана, а так же ликвидировано более десяти его сообщников.

Из неполного фута малфоевской писанины Скиттер сделала статью на целый разворот, при этом превратив Нарциссу Малфой в манерную истеричку, а образ аврора Поттера неожиданно для всех расписала в духе благородного героического драматизма.

— Снейпа мне, Снейпа! — мрачно пробормотал Гарри, отпихивая от себя газету. — Хочу послушать про дутую славу! Как думаешь, мне стоит извиниться перед Нарциссой?

— Ага, валяй! — жизнерадостно откликнулся Малфой. — Только извиняться начинай быстро и прямо с порога, а то мать первая начнет тебя благодарить, и ты вообще испепелишься от смущения. Ты хоть понимаешь, что вот теперь ее точно никто не тронет, поскольку официальная версия — вот она! — Драко победоносно потряс газетой. — Все трупы — наличные и растворившиеся — на тебе, а моя бедная слабонервная матушка и от мотылька бы не отбилась!

На следующий день в Пророке появились комментарии причастных: сдержанная благодарность Аврорату и Поттеру лично от старших Малфоев и доклад о ходе расследования от Главного Аврора Фалька, из которого явно следовало, что Поттер действительно находился в особняке Малфоев по его, Фалька, распоряжению. Сам Гарри сперва категорически отказался что-либо комментировать, но за него ответ для Пророка наваял тот же Драко Малфой и пригрозил пожаловаться министру, если Гарри не согласится подписать это сочинение. Так что национальный герой скромно сообщил читателям, что защита мирных граждан — его долг и прямая обязанность, ничего особенного в своем поступке он не видит и искренне сожалеет, что бедной женщине пришлось оказаться в центре форменного побоища, но тут уж у него не было вариантов — с не раскаявшимися Пожирателями Смерти у Аврората разговор короткий!

— Есть ли пределы у слизеринского цинизма? — восхищенно спросила Астория за ужином. Драко гордо усмехнулся, а Гарри тяжело вздохнул.

Все эти политико-эпистолярные маневры проходили на фоне продолжающегося аврала в Аврорате. Пусть общественность успокоена, но задачу по реальному отлову оставшейся части реваншистов никто не отменял. С ночи славного подвига Поттера выпады в сторону Малфоев прекратились, и теперь оставалось только гадать — успели ли преступники экстренно покинуть Британию или затаились и копят силы для нового удара?

Ответ на этот вопрос был получен через день после публикации комментариев Фалька и Поттера. И сразу стало ясно, что попытки отслеживать мелкие нарушения магической безопасности были просто нелепыми.

Хмурым октябрьским днем в небе магловского Лондона прямо над Трафальгарской площадью появился череп с выползающей из его рта змеёй.

1) В тексте использован текст песни Скади&Линвен.

Вернуться к тексту

Господа авроры полагали, что последний месяц работали в авральном режиме? Господа авроры глубоко заблуждались. Настоящий всеобщий аврал начался в ту минуту, когда в небе над Вестминстером появилась Мортмордре. Вернее, он начался чуть позже. Сначала дежурный аврор увидел на Карте Маяков и сигнальных Чар пометку о применении темной магии на территории магловского Лондона. Через полминуты туда аппарировала дежурная группа оперативников, а еще через несколько секунд ее старший треснувшим голосом сообщил в сквозное зеркало:

— Мортмордре над Трафальгарской площадью. Но я не вижу других признаков присутствия ПСов. Маглы стоят, метку фотографируют — похоже, решили, что это какой-то аттракцион.

— Пока не вмешивайтесь. Сейчас свяжусь с Отделом магических происшествий, пусть высылают свою группу...

Договорить Фальк не успел, потому что зеркало в руке аврора резко ушло в сторону, и вне поля видимости раздались выкрики и нарастающий гул множества голосов. Потом старший группы появился еще на несколько секунд:

— Волшебники, около двадцати человек в белых масках. Все крушат и атакуют маглов, — и зеркальце потемнело.

И вот тогда в Аврорате началось светопреставление.

Несколько небольших отрядов ушли в Хогсмид, к Хогвартсу и на Диагон-аллею — контролировать ситуацию и не допускать паники. Это было очень верное решение, потому что почти в тот же миг по магической улице пронеслась на метлах группа людей в черных балахонах и десантировалась на крышу Гринготтса. На Диагон-Аллею тут же было отправлено подкрепление.

А основные силы, разумеется, были брошены к Трафальгарской площади. Над нею в считанные секунды поднялись маглоотталкивающий, антимагический и иллюзионный купола, под прикрытием которых силовики вступили в схватку с предположительно-Пожирателями, а все остальные авроры занялись эвакуацией маглов и помощью обливейторам и прочим службам, обеспечивающим соблюдение Статута.

Гарри, как самый сильный, но отнюдь не самый опытный из имеющихся авроров, сразу оказался в группе поддержки куполов. Дело это было магически затратное, и количество необходимых для оцепления волшебников было обратно пропорционально их суммарной силе. Гарри своим участием высвободил для других задач как минимум десяток авроров. А отпускать слишком непредсказуемого и резкого в поступках героя в сутолоку на площади, где надо проявить максимум аккуратности в обращении с маглами, а перед носом то и дело мелькают пожирательские мантии, Лонгюссон счел неблагоразумным.

Так что несколько минут Гарри дисциплинированно смотрел на кипение толпы со стороны и скрежетал зубами от невозможности принять в нем активное участие. Но постепенно его накрыло ощущение неправильности происходящего. Слишком громкое преступление, слишком много сил брошено на его ликвидацию, слишком нелепо беснуются люди в масках, только похожих на пожирательские... Гарри не мог отделаться о мысли, что занят не тем и не там. Что он, нет, все они — весь личный состав Аврората — упускают что-то важное.

Что ж, куполу придется постоять без него. А действительно, почему это одни чары можно наложить и закрепить, а другие надо все время поддерживать? И вообще, удалось же ему однажды просто забыть собственный Люмос в другой комнате? Гарри щедро влил силы в свою часть заклинания и осторожно отодвинулся с отведенной ему контрольной точки. Быстро пробежался до следующего держащего купол волшебника и убедился, что тот не почувствовал дополнительной нагрузки. Затем Гарри мысленно извинился перед всеми теми, кто прямо сейчас держал оцепление, оттеснял взбесившихся псевдо-пожирателей к колонне Нельсона и фильтровал через себя паникующих маглов. Им всем тоже придется обойтись без него.

Гарри аппарировал в Аврорат.

На посту дежурного сидел курсант Академии, судя по внешности, вообще первогодок. Не обращая на него внимания, Гарри подлетел к Карте Маяков и сигнальных Чар, занимавшей всю стену дежурного помещения. Багровым костром на ней пылал центр Лондона, куда менее ярко светилась территория вокруг Гринготтса, привычно поблескивали желтым условно-легальные зельеварни и артефакторные мастерские, полыхало несколько небольших брешей в контуре границ, но остановить эти незаконные аппарации Гарри уже точно не успевал... И совсем незаметно в сравнении с лондонской катастрофой и пробитыми границами мерцала желтым небольшая метка сигнальных чар на западе Норфолка. Гарри увеличил отображение и совсем не удивился, когда светящаяся точка превратилась в сигнальный контур вокруг опечатанного Министерством Бёрк-мэнора.

Гарри аппарировал сразу на территорию поместья и, едва завершив перемещение, понял, что все-таки опоздал. Не могли министерские опечатать поместье с неснятыми чарами, но и перепутать ощущение от родовой защиты нельзя ни с чем. Она, эта защита, не выдержала геройского напора и пропустила его внутрь ограды, но тут же упала сверху душным одеялом, выдавила из легких большую часть воздуха и не давала снова вздохнуть. Гарри попытался раскинуть поисковые чары, но сумел понять только то, что в доме кто-то есть, даже количества волшебников определить не удалось. Неприятно царапнула по краю сознания мыслишка, что боя в таких условиях он может и не выдержать.

Несколько десятков шагов по подъездной аллее до парадной двери усадьбы потребовали уйму времени и усилий. А оказавшись в просторном, отделанном темным деревом холле, Гарри и вовсе привалился к стене, хватая ртом воздух. Защита внутри дома ощущалась еще более давящей, чем в парке. Дом не просто выталкивал чужака — дом всеми силами старался не пропустить его дальше, туда, где в этот самый момент происходит что-то важное. Что-то такое, ради чего Бёрк устроил отвлекающий маневр, по масштабам сопоставимый с самыми громкими преступлениями Волдеморта. А что это был только отвлекающий маневр, Гарри был теперь непоколебимо уверен.

Он оттолкнулся от стены, сделал шаг, другой и окончательно убедился, что даже просто преодолеть холл сможет разве что ползком. Дом надежно защищал покой своего хозяина. А значит, хозяин должен выйти сам.

— Бёрк! Санктуар Бёрк! — Гарри планировал грозно проорать это как вызов, но получилось только довольно неубедительное восклицание. Скорее всего, его даже не проигнорировали, а элементарно не расслышали. Гарри с усталым стоном качнулся обратно, чтобы снова привалиться к стене и по крайней мере устоять на ногах. Вздохнул поглубже, насколько позволяла давящая сила поместья, и, не давая себе времени передумать или усомниться, вскинул палочку.

— Фламма Инферналис!

Он впервые в жизни вызывал Адское Пламя, поэтому не знал, всегда ли это заклинание требует столько сил, или так повлияло противодействие дома. Клок багрового огня расцвел прямо на паркете в нескольких шагах от Гарри. Он готовился через несколько секунд наложить ограничивающий контур, но сразу стало ясно, что Пламя разрастается далеко не так стремительно, как во всех до того виденных случаях, и снова Гарри не знал, была ли причиной тому его собственная неумелость, или защита Бёрк-мэнора сдерживает губительную стихию. Пусть медленно, но Адское Пламя расползалось по паркету, и Гарри ощутил, что давление защиты чуть ослабело. По крайней мере, ослабело достаточно, чтобы, заслышав торопливые шаги в одном из коридоров, он смог относительно резво отпрянуть в ненадежное укрытие за пилястрой возле самого входа.

Из темного проема в противоположном конце холла появился Санктуар Бёрк, знакомый Гарри по многочисленным ориентировкам. Невысокий и грузный, опирающийся на тяжелую клюку, которую только из большой симпатии можно было бы назвать тростью, он больше походил на старого трактирщика, чем на смертельно опасного Пожирателя Смерти или главу древнего рода. Однако первое впечатление мгновенно развеялось, когда Бёрк с порога метнул Аваду, безошибочно выцелив Гарри через весь немаленький холл.

— Я хочу поговорить! — крикнул Гарри. Ослабевшая защита позволила ему без особых проблем увернуться, но такое начало диалога не выглядело обнадеживающим. Хотя, если учесть, какое «приглашение к разговору» организовал он сам... Бёрк в ответ швырнул широкое Инкарцеро, и вот от него уклониться удалось уже с трудом. Гарри понял, что долго такого поединка не выдержит. Проверять, как среагирует родовая защита на заклинание, направленное в главу рода, почему-то не захотелось — уж слишком вызывающе Бёрк стоял на открытом месте. Так что Гарри просто повторил вызов Адского Пламени в ту же точку и почти услышал, как закричал дом от этого нового увечья. Пламя стало сильнее, взвилось до потолка и начало распространяться активнее.

Бёрк сдался — отступил в тень и занялся сдерживанием огня. Это не потребовало от него заметных усилий, но дало Гарри время и возможность коротко высказаться:

— Я хочу поговорить. Не здесь, за границей вашей защиты. Сами можете остаться внутри, но подойдите к ограде. И учтите, продолжать жечь ваш мэнор я могу и стоя снаружи!

Старый волшебник недобро вскинулся, но Гарри уже аппарировал, и это была самая мерзкая аппарация в его жизни. Дом одновременно сопротивлялся любой чужой магии и стремился выставить чужака прочь, а в результате аппарация произошла мгновенно, но и ощущение от нее оказалось концентрированнее в разы. Короткий прыжок за периметр поместья вымотал так, словно это было межконтинентальное перемещение.

Отдышавшись, Гарри снова попытался наложить поисковые чары. Результат опять был размытым, но Гарри отчего-то уверился, что внутри дома только один человек. Ну, хотя бы потому, что иначе Бёрк скорее отправил бы кого-нибудь разбираться с наглым вторженцем, а сам продолжал бы свои неизвестные очень важные дела.

Прошло не больше нескольких минут, когда из дома вышел Бёрк и нарочито старческой походкой пошаркал по дорожке к воротам. Остановился в шаге от ограды, смерил Гарри злым взглядом и скучающе протянул:

— Ну и что вы можете сказать интересного, юноша?

— Я хочу сказать, что древние рода не должны исчезать с лица магической Британии. У рода Бёрк должен быть шанс выжить. Но вы сейчас пытаетесь его лишить этого шанса.

— Хм. Да, пожалуй, вы меня заинтересовали, — тон старика был по-прежнему холоден и ироничен, но Гарри успел поймать первый изумленный блеск в его глазах и поздравил себя с дипломатической победой. А Санктуар меж тем по-хозяйски огляделся, трансфигурировал в кресло ближайший куст самшита и уселся, всем видом демонстрируя, что готов дать аудиенцию, но все еще не уверен в ее полезности. Гарри смотрел на его маневры, не скрывая чистого сарказма. Эта демонстративная самоуверенность была просто жалкой в сравнении с величественным смирением Люциуса, от которого, бывало, даже Кингсли тушевался. Так что теперь он просто вежливо дождался, пока старый волшебник перестанет паясничать, и продолжил мысль.

— Вам нужен ваш мэнор. И для того, чтобы получить к нему доступ, вы устроили провокацию, которая может стоить здоровья, а то и жизни очень многим и ставит под угрозу Статут.

Бёрк издевательски поклонился, всем видом подтверждая: «да, мальчик, именно это я и сделал». И этим кивком достаточно разозлил Гарри, чтобы все дальнейшее тот смог изложить уже без тени сомнений в голосе.

— А мне нужен мир в магической Британии. Который вы сегодня нарушили ради своего мэнора. И поэтому либо мы с вами договоримся о том, как вернуть это поместье вашим наследникам, не вам самому, разумеется, потому что ваше место — в Азкабане, и я думаю, вы сами это понимаете. А если не договоримся, мне предыдущий Главный Аврор рассказывал, что перед Адским Пламенем по периметру не устоит никакая родовая защита. Я уничтожу этот дом, просто чтобы больше у вас не было причин устраивать то, что вы устроили сегодня. Вам понятно, господин Бёрк?

Определенно, Бёрк оказал Гарри услугу, разозлив его. Вряд ли иначе он смог бы произнести эту речь с должной убедительностью. А теперь Гарри видел, как испытующий прищур старика сменяется неподвижной гримасой страшного понимания. Бёрк поверил, полностью и безоговорочно.

— Что вы предлагаете? — и голос у Бёрка стал каркающим, утратив былую вальяжность.

— Для начала — остановить то, что происходит в Лондоне.

— Этого я просто не могу! — страх в голосе, хоть старик и пытался его скрыть, был слишком очевидным и отчаянным, чтобы Гарри заподозрил его во лжи. — Люди просто получили приказ, у меня даже связи с ними нет!

— Значит, это будет основным пунктом обвинения, — Гарри еще раз мысленно извинился перед всеми, кого бросил в Вестминстере. — Тогда возвращаемся к наследникам. Они ведь дети еще, я правильно помню? Они совершенно точно не имеют проблем с официальным законом. Почему вы не пошли самым очевидным путем, Бёрк? В секретариате Министерства недавно создан целый «Отдел по правовой поддержке наследников отчужденного, арестованного и бесхозяйного имущества»...

— Не смешите меня, Поттер! — зло перебил его Бёрк. — Стоило заводить эти разговоры! Как будто я не знаю, что эти дела официально разбирает младший Малфой... Ах да, он же ваш большой друг, так что ваше предложение было ожидаемым. Странно, что я надеялся услышать нечто более приемлемое!

— Да, этот отдел возглавляет Драко Малфой, как человек, хорошо разбирающийся в вопросе. Нет, мое предложение воспользоваться общим для всех законным путем для того, чтобы вернуть вашим наследникам по праву принадлежащее им поместье, никак не связано с «большой дружбой».

На лицо Бёрка вернулась маска снисходительности, впрочем, не особо хорошо скрывающая горький кураж обреченного. Дослушав идеально нейтральный и по содержанию, и по тону ответ Гарри, он вальяжно откинулся в кресле и с деланным сожалением проговорил:

— А знаете, меня это более всего поражало в новостях британской прессы. Как так получилось, что из всех людей с сомнительной репутацией Святой Поттер оделил своим покровительством наиболее подлое и беспринципное семейство? На чем основан этот интересный выбор?

— Возможно, как-то повлияло то, что Нарцисса Малфой спасла мне жизнь в день последней битвы? — по-прежнему нейтрально отозвался Гарри. — Или то, что Драко Малфой с первого дня после освобождения работал над тем, чтобы ликвидировать последствия власти Волдеморта? А кого бы вы предложили мне в друзья?

— Складно излагаете, Поттер. Вы действительно считаете, что ваш «друг» тоже одержим благими целями и трудится во имя мира в магической Британии? Тогда у меня для вас плохая новость!

— Это вы присылали воспоминания в «Пророк»? — перебил его Гарри.

Бёрк осклабился:

— Так значит, как минимум кое-что вам известно... И как, вам понравилось увиденное?

— Мне это неинтересно. Была война, лично я успел пару раз воспользоваться Непростительными, и у меня, как видите, даже нимб не отклеился. Вы настолько боитесь Малфоев, Санктуар?

— Я? Боюсь? Впрочем, можно сказать и так. Я боюсь того, что может сделать эта семейка, получив возможность влиять на судьбу моих внуков. Сейчас дети надежно спрятаны, и их безопасность зависит только от надежности чар. А как только они выйдут из тени... вы можете поручиться, что ваш «друг» не постарается отнять их у матери и раздать на воспитание в максимально неподходящие для этого семьи? Вы ведь кое-что знаете о таком способе воспитания, не так ли?

— Я не знаю ничего об их матери, может, она тоже в розыске, и тогда остаться с детьми ей не дадут. В максимально неподходящие семьи — однозначно, нет. Я могу обещать, что за этим прослежу лично.

Санктуар заинтересованно склонил голову:

— А вот это уже похоже на деловой разговор, мистер Поттер. Как насчет Непреложного Обета от вас? Вы лично поручитесь, что моим внукам вернут Бёрк-мэнор, что они получат нормальное воспитание...

— У меня есть крестник, может, слыхали? — перебил Гарри. — И я твердо уверен, что его прадед упал бы в обморок, узнай он, кто и как участвует в воспитании наследника рода Блэк. Вы действительно хотите, чтобы я обеспечил «нормальное воспитание» на свой вкус?

— Я обозначу все пункты максимально подробно.

— И тогда они станут неприемлемыми для меня, не так ли? Здраво оцените свои пожелания и не забудьте, что я — выкормыш Дамблдора, и всё такое.

— Да, это так, — во взгляде старого волшебника промелькнула брезгливая жалость. — Что ж... Хорошо. Вы можете принести Непреложный в том, что не допустите вмешательства Малфоев в жизни Бёрков?

— При том, что Драко — глава Отдела, по сути решающего все вопросы помощи темным семьям?

— У вас на все есть отговорка, — устало и обреченно огрызнулся Бёрк. А Гарри осенила идея самого простого решения.

— Послушайте, то есть главная проблема в Малфоях?

Старик хмыкнул так, будто Гарри спросил что-то вроде «вас волнует всего лишь конец света?».

— Ну так давайте я вам устрою встречу с Люциусом! Настоящую нейтральную встречу, под мои гарантии безопасности для обоих.

Ухмылка Бёрка стала совершенно сардонической, и Гарри затараторил быстрее, пока его не перебили:

— Поймите вы, я не могу вам ничего обещать за Малфоев — у вас явно слишком сложные отношения, в которых я мало что понимаю. Но точно знаю, что и Люциус предпочтет прекратить эту вашу вендетту, если появится реальная возможность. С ним договаривайтесь о гарантиях ненападения или о чем там еще. А я прослежу, чтобы вы действительно договаривались, а не устроили грызню!

На последних словах Бёрк лающе рассмеялся.

— О, это вы самоуверенно заявили, юноша! Проследит он, ох, Мерлин!

— Не Мерлин, но — да, прослежу, — уже ровно и холодно подтвердил Гарри.

Старик посмотрел на него долгим оценивающим взглядом и медленно покачал головой.

— Нет. С Люци мы не договоримся, и даже вашего могущества не хватит, чтобы это изменить. Приведите ко мне младшего Малфоя. С ним у меня меньше... личной неприязни, и потому есть шансы на продуктивный разговор.

— Младшего? — растерянно переспросил Гарри, почувствовав, как внутри панически ёкнуло. — Вы же понимаете, что он все равно ни о чем не сможет договориться без одобрения отца?

— Младшего, — подтвердил Бёрк, глядя на Гарри с неприятным интересом. — Договориться-то он сможет, скрепить договоренность — нет. Вот пусть договаривается, а потом сам уламывает папашу. К аргументам в изложении сына Люци прислушается с большей вероятностью, чем к любым моим словам.

— Так, — с отчетливо малфоевской интонацией проговорил Гарри, — допустим. Но сначала мы обсудим условия всего дальнейшего. Когда вы договоритесь с Малфоями и скрепите договоренности, а также получите все другие гарантии благополучия для ваших наследников, если таковые будут нужны, — он в упор посмотрел на волшебника за оградой, — тогда вы сдадите мне свою палочку, и я препровожу вас в Аврорат. И этот пункт мы скрепим Непреложным.

— Да-да, — с издевательской серьезностью покивал Бёрк. — Мое место — в Азкабане, я помню.

— И еще, — игнорируя его тон продолжил Гарри, — вы также под Непреложный поклянетесь, что не причините вреда Драко. Этот обет вы принесете еще до того, как я его вызову.

— И кто его скрепит, юноша?

— О... — сказал Гарри. — Ладно, я подумаю. Сфера Безопасности как поле переговоров вас устроит?

— Да, вполне, если я буду видеть, как вы ее ставите.

— Да смотрите на здоровье!

Гарри отступил шагов на двадцать от ограды, так и не повернувшись к Бёрку спиной: кто его, старого Пожирателя, знает, решит еще приложить чем-нибудь в честь начала переговоров! Но старик мирно сидел в своем кресле, правда, с палочкой в руке, но рука спокойно лежала на коленях, и палочка даже не была обращена в сторону Гарри. Впрочем, это ни о чем не говорило.

Для начала Гарри проверил зону будущего купола на наличие разных неприятных сюрпризов и убедился в их полном отсутствии. Затем поставил саму Сферу Безопасности — старинное заклинание для тех, кто хочет вести переговоры с врагом. Сам купол был непроницаем для большинства атакующих заклинаний, а внутри него никто не мог сотворить никакие чары, направленные на другого волшебника без прямого согласия адресата заклинания, а также полностью блокировалось применение любых площадных чар. От Экспульсо непосредственно под ноги это, конечно, не защищало, но собственные щиты тоже никто не отменял, так что в целом эта Сфера считалась одной из лучших гарантий для подобных случаев. Правда, ее тоже полагалось постоянно поддерживать, но как Гарри сегодня уже убедился, «полагается» — не значит «обязательно», по крайней мере, для Избранного.

— Вам все нравится? — уточнил он, закончив колдовать.

Бёрк настороженно переводил взгляд с купола на опустившего палочку Гарри и обратно, потом философски покачал головой:

— Некоторые слухи об Избранном определенно не лгут.

— Труднее всего отгадать — какие именно, — ехидно отозвался Гарри, но тут же посерьезнел. — Сейчас мы с вами обговорим тексты Обетов: и о безопасности Драко, и о вашей сдаче после заключения договоренности с Малфоями. Потом вы войдете в Сферу, я возьму вас за руку, и как только Драко появится, вы начнете произносить Обет. Драко его скрепит.

— Сфера и Обет о ненападении. Вы очень переживаете за юного Малфоя, — Бёрк сально улыбнулся. — Я полагаю, что причиной вашей симпатии к этой семье стала отнюдь не его матушка. Понимаю вас, я слыхал, многие считали этого мальчика...

— Лестрейндж в последние минуты тоже решил поговорить с миссис Малфой о ее муже и сыне, — громко сообщил Гарри. — Лестрейндж умер очень плохой смертью. Вы все еще хотите договориться о возвращении Бёрк-мэнора вашим внукам?

— О, как тонко вы умеете намекать, юноша! Умолкаю! — но Бёрк не перестал сально улыбаться. На секунду Гарри захотелось объявить все договоренности отмененными и сжечь к Мордреду этого проклятого старика с его проклятым домом. К счастью, секундный порыв прошел, оставив только холод. Но если раньше у Санктуара Бёрка были какие-то шансы выторговать более мягкие формулировки Обетов, то теперь он их лишился. Кажется, старик понял это, поэтому внес лишь одну поправку в предложенный Гарри текст: ограничил свое обещание неприкосновенности Драко сроком до сегодняшней полуночи.

— К полуночи вы будете в Азкабане, — равнодушно сказал Гарри и принял правку. Затем он вызвал патронуса и надиктовал: «Навешивай на себя все, что носил, когда ждал нападения, и аппарируй максимально близко к запонке. Срочно. Готовься скреплять очередной Непреложный».

— Драко — послушный мальчик? — сладко поинтересовался Бёрк.

— Это последнее предупреждение. Мне уже не кажется, что у вас могут быть прямые потомки, достойные принять род.

Бёрк молча проглотил сказанное и отвел взгляд. Гарри еще пару секунд сверлил взглядом его переносицу, а потом достал из внутреннего кармана запонку-маяк и отбросил себе за спину.

— Руку.

Когда Бёрк протянул ладонь, Гарри крепко стиснул ее и прошипел вполголоса:

— У вас наверняка есть экстренный порт-ключ, но, спорим, я руками сверну вам шею раньше, чем он сработает? Вы правы, я беспокоюсь за Драко, поэтому — ни одного лишнего движения, пока не произнесете Обеты!

— Это я уже понял, юноша. Но чем больше смотрю на вас, тем меньше понимаю, как вы могли впутаться в это змеиное кубло.

Гарри просто снова посмотрел на Бёрка в упор, и тот заткнулся.

Всего через несколько минут хлопок аппарации возвестил о том, что к слову «срочно» Драко отнесся с максимальной серьезностью.

— Какого Мордреда?

— Всё потом. Подходи и скрепляй.

К чести Драко, он немедленно отложил все вопросы и просто встал рядом с Гарри, держа в руке палочку.

— Готов, — после чего выслушал и скрепил оба Обета: о собственной безопасности и обещание Бёрка сдаться после закрепления договоренностей с Малфоями.

— Интере-е-есно, — озвучил он немедленно по окончании ритуала. — И о чем же я должен договориться с этим?

Гарри демонстративно сделал шаг назад и приглашающе кивнул Бёрку. Тот в ответ пожал плечами, еще раз выражая полное недоверие ко всей затее.

— Ох, понимаешь, Драко, вот этот юноша предлагает мне сдаться в обмен на безопасность моих внуков и возвращение им Бёрк-мэнора. Но при этом предлагает им обратиться непосредственно к тебе, как известному защитнику прав родовой аристократии. Меня что-то смущает в его предложении. Догадываешься, что?

— Во-первых, с вашего разрешения, я — наследник рода Малфой, но переживу и просто обращение «мистер Малфой». А «этот юноша» — мистер Поттер. А, во-вторых... — тут Драко скривился, как от зубной боли, свалился со взятого высокомерного тона и развернулся к Гарри. — Мистер Поттер, Мордред тебя побери, во что ты меня втравил? Почему ты просто не пришиб эту гадину? Тебе сегодняшнего шоу по всему Лондону недостаточно?

Малфой выглядел так, словно его физически тошнит от присутствия Бёрка, и Гарри не поручился бы, что это только показательная гримаса. А Бёрк в свою очередь с комическим трагизмом развел руками, всем видом воплощая сакраментальное «я же говорил». Гарри в ответ только дернул губой, он сразу понимал, что будет непросто, и терпеливо ответил Драко:

— Тут речь не о нем, а о его наследниках. Несовершеннолетних еще. Молодого дурака Розье ты в свое время пожалел.

— Молодого дурака Розье я прикрыл от Азкабана. Мелким Бёркам Азкабан не грозит в силу возраста, и они так же, как Розье, имеют полное право валить в Америку хоть сегодня. Помочь с международной аппарацией могу запросто.

— Мои потомки должны жить в этом доме, и ты это отлично понимаешь, наследник. Мистеру Поттеру вот не нравятся методы, которыми я добиваюсь для них этого права, так что давай, помоги мне доказать мистеру Поттеру, что другого пути у меня просто нет. А то он думает, что если я просто поселю молодежь в этом доме «законным путем» — допустим, у меня это получится, — то дальше они будут жить долго и счастливо в полном покое.

— Если вдруг не надумают влезть в какую нибудь незаконную или темномагическую историю? — уточнил Драко.

— О, да, в мире много разных соблазнов, — трагически покивал Бёрк. — Мне бы только Непреложный от тебя, что конкретно Малфои не станут причиной тех неприятностей, которые грозят моим бедным крошкам. Ни прямо, ни косвенно. У Люциуса ведь уже есть опыт войны с детьми из неугодных семей? — старик насмешливо покосился на Гарри. — Хочу быть точно уверен, что никому из малышей не подбросят какой-нибудь дневник, например, и что Малфои не «найдут» у себя в старых бумагах документ о древнем долге, в счет которого следует отнять у Бёрков родовое поместье. Можешь пообещать мне это, наследник?

Драко стойко выдержал упоминание реддлова дневника и в ответ взял не менее трагический и очень задушевный тон:

— Мистер Бёрк, я хоть сейчас пообещаю не только безопасность, но и полнейшую протекцию и всестороннюю помощь всему роду Бёрк, включая вас, если вы перед этим поклянетесь под Непреложный, что ни вы сами, ни никто иной не внушали вашим милым внукам ненависти к семье Малфой. Или нет, давайте ваш старший мальчик сам жизнью поклянется, что не мечтает свернуть шею любому из моей семьи?

Бёрк только зло оскалился в ответ. Драко понимающе кивнул и снова развернулся к Гарри.

— И чего ты от меня хочешь?

— Слушай, ну мало ли, кто о чем мечтает? — возмутился тот в ответ. — Ты сам знаешь, что недоброжелателей у тебя пол-Англии. Ну будет еще один, это так важно?

— У половины Англии дедушка не разносил магловский Лондон. Мы говорим о наследнике древнего рода, которых всего два десятка на всю Англию, — раздраженно огрызнулся Малфой и тут же обратился к Берку:

— Сколько вашему старшему, мистер Бёрк? Шестнадцать, верно? — дождался неохотного кивка и ослепительно улыбнулся Гарри. — Шестнадцать. Деточка совсем. Тебе рассказать, что может шестнадцатилетний парень, которому всю жизнь крутили мозги в правильную сторону? У меня богатейшая фактография!

— Значит, давай искать устраивающий тебя вариант. Ведь вам это тоже надо, правда? Ты же не хочешь, чтобы мистер Бёрк опять объявился через несколько лет и с новыми силами взялся за старые каверзы? Давай решать проблему сейчас?

— Давай! Ты можешь его просто заавадить при попытке к бегству...

— Прелестный юноша просит у своего покровителя голову врага, — прокомментировал Бёрк. — Картина маслом, древнеримская жанровая сценка.

— Детей тоже заавадить при побеге? — мирно спросил Гарри, проигнорировав реплику старика. — Ты сам сказал, старший уже готов сменить деда на посту вашего лучшего врага.

— Предлагаю решать проблемы по мере поступления! — отрезал Драко. — Еще никто из этих «детей» лично мне ничего не сделал. И в розыске еще не числится, и нападений на маглов не устраивал. Есть некоторая надежда, что и впредь воздержатся, чем Мерлин не шутит? А сейчас прямо перед тобой Пожиратель в розыске. Который непосредственно сегодня доказал, что ни разу он не «бывший». Почему тебе вообще взбрело в голову с ним торговаться и ставить какие-то условия для ареста? Только не говори, что не справился бы просто его скрутить!

— О, Мерлин, какой текст из уст самого молодого да раннего из носителей метки, лучшего исполнителя Круциатусов! Но ты-то, конечно, именно «бывший», да, Драко? — не смолчал Бёрк. — И именно поэтому именно ты сейчас требуешь крови, а я всего лишь прошу о защите интересов нескольких несовершеннолетних волшебников.

Малфой в ответ окончательно занемел лицом, и издевательская полуулыбка казалась словно вмороженной в неподвижную маску. И в голосе у него зазвучала такая заледеневшая насмешка:

— Да, сейчас я хочу твоей крови. С первой секунды, как тебя увидел. Ты вот вспомнил, что мой отец умеет воевать с детьми врагов. Расскажи теперь, как ты воевал со мной. Я, конечно, был уже постарше Джиневры, зато воевать с детьми врагов, уже поверженных и поверженных не тобой, куда безопаснее. Но жизнь не стоит на месте, и то, что казалось безопасным, теперь вдруг обращается против тебя. Я еще планирую позлорадствовать на твоей могиле.

Такого Драко — исполненного не ненависти, но яростного глубинного отвращения — Гарри еще не видел. Он в очередной раз подумал о том, что в школе у них с Малфоем была даже не мелочная грызня, а вот именно что детские игры, и заново порадовался, что не пустил Драко к Лестрейнджу. Видно же, что Малфою сейчас действительно плохо от одних только воспоминаний, а тот Пожиратель, небось, был не лучше этого. Бешеным усилием воли подавив в себе желание немедленно обнять Драко и аппарировать его куда угодно, лишь бы прочь от этой жирной старой жабы, которая смела обижать его когда-то, Гарри просто медленно развернулся к Бёрку.

— Вы же говорили, что с младшим Малфоем у вас меньше личной неприязни, чем со старшим?

Бёрк не ответил. Он был занят: разглядывал Драко в упор с каким-то новым недобрым, но уважительным интересом. Зато ответил сам Малфой, явно для того, чтобы не уйти слишком далеко в собственную злость и боль:

— А это правда, с отцом у них счеты намного хуже. Мне он не сделал ничего такого, за что стоило бы просто молча убить. А отец был в официальной опале у Лорда, это уже совсем другая история... Так ты сперва хотел свести его с отцом? Думаю, тут не в личной неприязни дело, просто меня он надеялся либо уболтать, либо спровоцировать на какую-нибудь глупость, а отец его самого за две минуты утопил бы в грязи и сверху плюнул. Мистер Бёрк хорошо умеет оттаптываться на лежачих и продавливать под себя слабейших, а вот дипломатия равных ему не дается. Отец бы с него не слез, не получив вассальной присяги, как минимум... О!.. — Драко умолк, резко просветлел лицом и глубоко задумался.

— На всякий случай: вряд ли вам действительно удастся меня скрутить, юноша, — счел нужным предупредить Бёрк. Гарри в ответ издевательски вскинул бровь:

— Мы ведь говорили не об этом. Помните, в самом начале? Я сказал, что либо вы придумаете, как легализовать права внуков на дом и после этого сдадитесь, либо родового особняка Бёрк просто не будет. Я дал вам шанс попытаться обезопасить наследников от Малфоев, но я не вижу, чтобы вы им пользовались. Если Драко сейчас решит просто плюнуть вам в лицо и уйти, я его пойму и сочту свою часть обязательств полностью выполненной. Вы действительно паршивый дипломат.

— Поттер, ты серьезно обещал уничтожить род? — выдохнул Драко. И прежде чем Гарри успел задуматься об этом и дрогнуть, перевел почти искренне сочувственный взгляд на Бёрка. — Вам действительно очень не повезло, Санктуар! По-настоящему разозлить Героя — задача непростая, но вы справились. С удовольствием отошел бы в сторонку и посмотрел, как ваш мэнор превращается в руины, но, к сожалению, Поттер зачем-то собирался его сохранить, и я не хочу, чтобы он расстроился, когда очнется. Расстроенный Герой — почти такая же напасть, как разозленный. Или сохранение этой халупы — это все-таки пренебрежимая минутная блажь, а, Поттер?

Малфой заметно оттаял и повеселел, что немедленно передалось и Гарри тоже.

— У маглов это называется «сохранение культурных ценностей». И Люциус, и Андромеда считают, что любому роду надо дать шанс выжить. Не хочу, чтобы мне было стыдно перед ними за вандализм.

— Отец бы тебе только «спасибо» сказал! — фыркнул Драко. — Но мы будем внимательны к пожеланиям Избранного, и, как бы ни было противно, я возвращаюсь за наш воображаемый стол переговоров. Итак, начнем с начала. Мистер Бёрк хочет вернуть поместье своим наследникам, но при этом опасается злонамеренных действий со стороны Малфоев и хочет гарантий, закрепленных магией. Допустим, я даже не против. Но! Я не буду клясться не причинять вреда людям, которые сами запросто могут причинить вред мне, иначе я остаюсь элементарно беззащитным, правильно? Значит, либо я приношу Непреложный с бездной оговорок об обстоятельствах, при которых мое обещание недействительно: самозащита, опосредованная самозащита, предупреждение ущерба имуществу... Короче, приношу его в таком виде, в каком он мистеру Бёрку совершенно не нужен. Мистер Бёрк будет уверен, что Малфои таким образом оставляют себе лазейки для действий, противоречащих Обету, и будет прав.

И Бёрк, и Гарри смотрели на Малфоя с почти одинаковой настороженностью. Драко явно ощутил себя на коне, разливался соловьем, но в этом задоре отчетливо прослеживались тревожные нотки. Что-то он затеял такое, что явно не понравится Бёрку, но и не факт, что нравится самому Малфою.

— Либо я приношу Обет в более приемлемом виде, но тогда требую встречный Обет аналогичного содержания от Бёрков. И тут возникает этическая дилемма: можно ли связывать Непреложным несовершеннолетних? Потому что, если не взять обеты со всех, роду Бёрк ничто не помешает хорошенько воспитать своих младших представителей, и лет через десять на меня полезут юные мстители, которым, если я со своей стороны приношу Обет без лишних оговорок, я опять-таки не смогу противопоставить совершенно ничего. Я пока верно рассуждаю?

— Я принесу Обет за всех, как глава рода, — тут же вступил Бёрк, но Драко только отмахнулся:

— Не смешите. По условиям договора вы отправляетесь в Азкабан. Себя вы уже списали со счетов, и если кто-то из младших Бёрков нарушит ваш Обет, вы умрете довольным, а у них будут развязаны руки. Вам ничто не мешает даже прямо приказать кому-то сделать это — властью главы рода. Нет, меня устроит только персональная ответственность каждого. И тут мы возвращаемся к названной проблеме. Старшему шестнадцать, это уже вполне вменяемый возраст. Но есть еще двое других, одиннадцати и семи лет, я не ошибаюсь?

— Одиннадцати и трех, — мрачно поправил Бёрк.

Драко запнулся и ощутимо выпал из своего нездорового задора — до того его заинтересовала эта поправка.

— Любопытно... — задумчиво протянул он. — Три года младшему ребенку, допускаю. Последний подарок от уходящего разрушать Хогвартс супруга не зарегистрирован в министерских записях, — Бёрк метнул в него ненавидящий взгляд, Драко издевательски оскалился, но развивать тему не стал. — Но я, видите ли, на фоне недавних событий перечитывал ваше дело в Аврорате, графу «родственники» — особенно тщательно. Гестия Линни Бёрк, девяносто пятого года рождения.

— Нет ее, — мрачно отрезал старик. — Какая-то зараза, магловская, наверное, а доступный нам врач разбирался больше в ранах и проклятьях. Сейчас это к делу не относится.

— Магловская зараза, — Драко обернулся к Гарри и посмотрел на него очень сложным взглядом: смесь из «я же говорил» и искренней тоски. — Ты понял, Поттер? Есть Мунго, для тех, кто боится Мунго — есть я, но очень благородному семейству Бёрк не подошли оба варианта. И вокруг не нашлось достаточно надежного врача. Третий ребенок в семье, к тому же девочка — недостаточный повод рисковать раскрытием тайного убежища. Ты все еще не понимаешь, почему я считаю, что этот человек не должен существовать?

— Обратите внимание, мистер Поттер, сейчас юный Малфой пытается чрезвычайно грубо манипулировать вами на уровне эмоций, — скрипуче проинформировал Бёрк.

— Вы пытались это делать на протяжении всего разговора, и тоже безрезультатно, — ровно откликнулся Гарри. — Я тебя понял, Драко. Но палачом работать буду, только если не останется другого выхода.

— Жаль, но ожидаемо. Тогда возвращаемся к моему рассуждению, — Драко показательно встряхнулся и снова обратился к Бёрку. — Мне нужна личная ответственность, с трехлетнего ребенка я ее не получу по определению. А значит, и безоговорочную клятву о неприкосновенности всей семьи Бёрк точно не дам. Я один вижу логический тупик?

— Ну и что ты придумал?

— Вассалитет рода Бёрк.

Санктуар издевательски расхохотался. Малфой любовался этим смехом со снисходительным удовлетворением победителя. Когда хохот Бёрка иссяк, Драко вежливо попросил:

— Ваши контр-аргументы, пожалуйста.

Старик задумался, по-настоящему надолго и глубоко. А Драко тем временем полностью развернулся к Гарри, но заговорил чуть громче обычного, явно рассчитывая, что и Бёрк тоже послушает его рассуждения.

— Варианты вассальной клятвы бывают очень разными, и когда мистер Бёрк прожует свою попранную гордыню, он согласится, но только на Ганзейский оммаж. И я милостиво приму это условие, потому что объективно это действительно наиболее честное решение для нашей ситуации. В этом варианте род Бёрк сохраняет максимальную свободу маневра, а на Малфоев накладывается максимум ограничений в плане возможности злоупотребить правами сюзерена. Но, в целом, подчиненного положения рода Бёрк это, коне-ечно, не отменяет, — последнюю фразу Малфой пропел ровно с той же интонацией, с какой Нарцисса рассказывала о «полной смерти» Лестрейнджа. — Но это действительно является оптимальным компромиссом. Вассалы не могут посягать на сюзерена, сюзерен обязан заботиться о благополучии вассалов и точно не должен им целенаправленно вредить. А главное, сами клятвы относительно мягкие. Непреложный можно нарушить по недомыслию, а права на ошибку он не дает: нарушение — смерть. А вассалитет, особенно Ганзейский оммаж, дает за неправильные действия довольно болезненные, но совсем не летальные последствия, к тому же сюзерен может от них полностью избавить, если нарушитель явится с повинной. Так что лично мою трепетную совесть это полностью устраивает. Традицию воевать с детьми проигравшего рода я поддерживать не стану! — на этих словах Малфой снова повысил тон, явно обращаясь именно к Бёрку:

— Есть только один нюанс. Мистер Бёрк сейчас думает, будто принимает решение. А на самом деле, все будет зависеть от того, согласится ли со мной отец. Только его финальная воля будет иметь значение.

— Ты многого хочешь и много на себя берешь, мальчик, — подал голос Бёрк.

Драко круто развернулся к нему и отчеканил:

— Внимательно. Слушаю. Любые. Другие. Предложения.

Постоял немного, демонстративно ожидая ответа, и снова развернулся к Гарри. Заговорил уже тише и предельно серьезно, без налета торжества победителя.

— Правда в том, что если ты действительно хочешь жизни этому роду, мелюзгу надо возвращать домой. Я верю, что ты никуда уже не отпустишь старика, но с его арестом или смертью дети могут и не найтись. Не сомневаюсь в его умении прятаться и прятать близких. И если их мамаше не хватит ума вылезти из подполья, мелкие либо перемрут, либо вырастут во что-нибудь вроде последних Мраксов. Так что, как мне ни противно, придется договариваться, чтобы он вывел их сам. Цени, на какие жертвы я иду ради твоих спасительских закидонов.

— Ценю, — невольно улыбнулся Гарри. Что бы ни творилось вокруг, но Хорь остается собой, и это прекрасно! — Только ты ж раньше говорил, что вассалитет — это старомодная пурга, дословно. А если это действительно еще работает, ты правда думаешь, что он согласится?

— Согласился уже. Если бы Бёрк считал, что у него есть другой выход, он бы со мной и разговаривать не стал, по крайней мере, после такого предложения. Раз он все еще стоит тут, значит, уже согласился. Понимаешь, он может устроить погром на весь Лондон, но объявить кусок Норфолка экстерриториальным и потом держать тут оборону пару ближайших десятилетий у него мощи не хватит. Не может он отвоевать свой мэнор силой, а других вариантов, особенно после гибели Лестрейнджа и зачистки старой агентуры, у него нет. Так я хоть действительно предлагаю ему довольно серьезные гарантии для его младших. И Ганзейский оммаж называется дословно «Союз Вольных», там сюзерену особо негде разгуляться. Бёрк знает, что я сейчас действительно милосерден, как Мунго Бонам. Но, формально, это вассалитет, и ты не представляешь, какое наслаждение мне это доставляет!

— Бред какой-то, — честно сказал Гарри. — Человек боится, что ты обидишь его внуков, и поэтому согласится магически признать тебя их господином? Это слишком высокая философия для меня.

— Именно так. Потому что после завершения оммажа я не смогу просто взять и заавадить их к фестралам, как только увижу. Или переловить и посадить на цепь в подвалах Малфой-мэнора.

Гарри на это только хмыкнул, но Драко покачал головой, и голос его прозвучал глухо, когда он сказал:

— Просто ты, Поттер, знаком с семейством Малфой совсем не с той стороны, что господин Бёрк. Ты многое забыл, наверное. Дневник Реддла действительно был, и подвалы мэнора ты видел сам. Честно говоря, я буду только рад, если у отца не будет соблазна. Отношения с семейством Бёрк у него весьма пылкие, а после недавней охоты на меня и вовсе... Эту войну надо заканчивать, понимаешь?

— Эту войну надо заканчивать, — эхом откликнулся Гарри и вздрогнул, когда за спиной раздался кашляющий смех старого Бёрка.

— Мерлин мой, Люци вырастил пацифиста! Впрочем, мне это на руку, так что поздравляю, мальчик, считай, что ты меня уговорил. Беги к папочке, спрашивай разрешения.

Гарри сильно пожалел, что на нем самом сейчас нет никаких магических ограничений, и сдерживаться, чтобы не бросить в старую жабу что-нибудь типа Круциатуса надо исключительно собственными силами. Драко же, напротив, отреагировал только легкой усмешкой.

— Спасибо, мистер Бёрк, обязательно побегу. А вы пока вызывайте то, что осталось от вашей семьи.

— Не раньше, чем ты дашь Непреложный о том, что по крайней мере сегодня до полуночи Малфои не причинят им вреда.

Драко зло сощурился, но тут Гарри положил ему руку на плечо.

— Я буду рядом. Насчет самозащиты можешь не волноваться, я-то ничего обещать не буду.

— И неприкосновенность только детям, поименно, — непререкаемо добавил от себя Драко. — Да, так сойдет. А невестка ведь вам всё равно не слишком дорога? — едко оскалился он в ответ на явно имеющего что возразить Бёрка. И пояснил уже для Гарри:

— Присцилла Бёрк, два эпизода применения пыточных заклятий к маглам. Уверен, если леди не будет дурой, она расскажет об угрозах детям или просто жестоком психологическом давлении. Тем более, что давление ведь и было, правда, мистер Бёрк?

Тот только смерил его презрительным взглядом и обратился к Гарри:

— Тем не менее, я и с вас хотел бы Обет, мистер Избранный...

— Обойдетесь, — грубо отрезал Гарри. Эта торговля его откровенно достала. — Вы правда думаете, что я тут столько времени торчу, чтобы потом заавадить младенца? Не нравится — не соглашайтесь. Если мне приспичит, я по вашей крови всех найду, и вряд ли вы сумеете мне помешать.

— Как я уже говорил, мистер Бёрк, вы совершили действительно редкое деяние. Если бы Избранный злился часто — от Британии давно один Корнуолл остался бы, — медово сообщил Малфой.

— И вас я никуда не отпущу. Можете попытаться, но не советую. Надеюсь, у вас есть способ просто вызвать их сюда? — решил дожать Гарри.

— Есть, — Бёрк сдался окончательно.

Еще через несколько минут Драко принес очередную клятву, на этот раз ручаясь и за себя, и за Люциуса с Нарциссой. Гарри невольно катал в голове мысль о том, сможет ли он, если что, пресечь действие Непреложного, уж очень довольный вид был у Бёрка. Потом Драко аппарировал в Малфой-мэнор, а Гарри скомандовал:

— Вызывайте семью. Им ведь еще надо объяснить, что происходит.

Младшие Бёрки перенеслись порт-ключом прямо в один из залов своего мэнора. Перед этим Санктуар еще каплю покуражился, показательно «забыв» ввести Гарри в ранг гостей, которых защита беспрепятственно пропускала внутрь ограды, но одного предупреждающего взгляда хватило, чтобы старик перестал ломать комедию.

— И Драко тоже, — счел нужным напомнить Гарри. Бёрк поморщился, но кивнул.

Присцилла оказалась высокой, слегка сутулой женщиной средних лет с усталым лицом и настороженным взглядом. Двое младших детей просто жались к ней, и особо разглядеть их Гарри не смог, понял только, что они напуганы. А вот старший мальчик держался особняком, стараясь быть ближе к деду, чем к матери. И да, Драко был прав — чем-то уже неуловимо напоминал Морфина Мракса, каким Гарри запомнил его из показанных Дамблдором воспоминаний. Не внешностью — он был нормально одет и в меру причесан, — а какой-то животной озлобленностью в глазах. Четыре года с Победы — не шутка. Четыре года в какой-то секретной дыре, в постоянной уверенности, что победители ищут их всех с неизвестной, но жестокой целью. Гарри вот и полугода по лесам хватило с головой... Впрочем, вероятно, условия жизни у Бёрков были все-таки не совсем походные — судя по внешнему виду и одежде. Но все равно за четыре года затворничества вполне можно и озвереть.

Представлять кого-либо кому-либо старший Бёрк не счел нужным.

— С вашего разрешения, это семейное дело, — нарочито вежливо произнес он и накрыл себя и все семейство куполом беззвучия. Так что дальше Гарри мог только смотреть. После нескольких сказанных Санктуаром фраз женщина сперва испуганно подняла руку к лицу, а потом наоборот — неуверенно вздохнула, и, кажется, в ее взгляде появилась надежда. Старший же парень взвился, принялся размахивать руками и, видимо, орать, но почти сразу старик просто и незатейливо треснул его по лбу набалдашником своей клюки. И дальше уже выговаривал что-то весьма смирному и молчаливому наследнику. Определенно, было в этом что-то от Мраксов...

Впрочем, Гарри смотрел эту пантомиму только вполглаза. Отойдя подальше от купола, он занялся своими делами: вызвал патронуса и негромко надиктовал: «Драко, отправь сову Фальку. Извинись за меня, скажи, что я «как всегда» и очень прошу за мной не ходить. А то есть шанс, что к Бёркам набегут авроры». В принципе, можно было отправить патронуса прямо Главному Аврору, только вот патронуса слышат и все находящиеся рядом, так что сплетня об очередной выходке Избранного разлетелась бы быстрее, чем сам Гарри вернется в Аврорат. А Драко здоров писать объяснения так, чтобы ничего не сказать и всех убедить. Авось и на Фалька подействует.

Дальше оставалось только ждать. Старший Бёрк все еще говорил что-то совсем притихшей, но все-таки явно воспрянувшей духом Присцилле. Потом обратился к старшему внуку и через несколько фраз ткнул пальцем в сторону единственного зрителя. Парень полоснул Гарри взглядом, как ножом. Стало ясно, что с отправкой Санктуара в Азкабан проблема и вправду не решится. Малфоев парню будет не достать, если все сложится, как задумано, но в магической Британии наверняка еще полно народу, к которым у юного Бёрка есть претензии. За себя-то Гарри не боялся, но вряд ли список антипатий этого подростка ограничится одним Героем. Однозначно, за парнем надо будет присматривать.

А Санктуар в свою очередь смерил Гарри издевательским взглядом и вернулся к разговору с семьей.

Драко управился быстро. Не прошло и получаса, как он аппарировал прямо за спину Гарри — видимо, снова наводился на запонку. И в тот же момент Бёрк снял свой купол тишины и продемонстрировал полную готовность к продолжению беседы.

Начал Драко с недовольного бурчания, что в секретари к рядовому аврору он никак не нанимался, и в следующий раз Поттер может не рассчитывать...

— Все нормально? — перебил его Гарри.

— Нормально в рамках ситуации, — громко отозвался Малфой. — Сперва за переговоры с Бёрком отец меня проклял, разумеется, но потом смягчился и ограничился всего лишь лишением наследства.

— Это шутка? — уточнил Гарри. Ну, то есть он был абсолютно уверен, что это шутка, но в свете высоких отношений между чистокровными семьями, о которых ему довелось узнать за последнее время...

— Разумеется, нет, Поттер! — мрачно сказал Малфой, но через секунду закатил глаза в откровенно издевательском негодовании. — Это не шутка, это попытка проявить толику милосердия! Бедный мистер Бёрк сегодня переживает боль унижения, и я хотел подарить ему хотя бы несколько секунд чистой радости, а ты всё испортил! Извините, Санктуар, но, увы, правда в том, что мой отец с удовольствием увидит род Бёрк под своей рукой. Так что мы можем начинать в любой момент! То есть как только юный Филипп перестанет изрыгать проклятья.

Старший Бёрк презрительно скривился в ответ и больше внимания уделил не кривлянью Драко, а собственному внуку — Филиппу, как выяснилось. Злая издевка Малфоя нашла благодарного слушателя, и теперь старший мальчик явно сдерживался из последних сил, действительно бормоча себе под нос нечто недружелюбное. Санктуар резко одернул его, и Малфой, полюбовавшись на этот жест, счел нужным добавить:

— Ну что вы, мистер Бёрк! Пусть юноша наслаждается возможностью высказываться, пока она есть. Вы же знаете, после закрепления вассалитета ему уже не удастся так отвести душу.

— О, да, Драко, я ценю твое милосердие. Помню, ты сам в его возрасте частенько бывал весьма молчалив, правда? — судя по выражению лиц и старика, и Драко, ответный удар получился равным по силе. Впрочем, Драко потребовались доли секунды, чтобы оправиться:

— Да, мистер Бёрк, в его возрасте со мной вообще случилась многие неприятности. Интересно, удастся ли мне уберечь от подобной судьбы вашего внука? Это, пожалуй, слишком сложно, вы сами говорили: в мире так много разных соблазнов...

Гарри честно готов был признать за Драко право всласть оттоптаться на старом враге, но Присцилла слушала их перепалку с возрастающим страхом и явно готовилась впасть в отчаяние. Гарри видел это и не считал, что чьи бы то ни было разборки должны стоить нервов малопричастной к ним женщине, которой просто не повезло быть матерью урожденного Бёрка.

— Малфой, хватит!

— О... — Драко сбился на секунду, но тут же продолжил как ни в чем не бывало. — Да, дамы и господа! Главное правило для бывших Пожирателей Смерти и приравненных к ним лиц, — он в упор посмотрел на Филиппа, — звучит так: «Никогда не спорь с Избранным». Не видел еще ни одного волшебника, который нарушил бы это правило и продолжил благоденствовать! Так что пойдемте действительно займемся делом. Кстати, мистер Бёрк, я правильно вижу, что защита имения на месте? Восстанавливающий артефакт?

— Не про твою честь, — буркнул старик, направляясь вглубь дома. Сразу за ним последовали старший внук и Малфой, а Гарри и Присцилла с младшими детьми замыкали процессию.

— Разумеется! — Малфой в ответ просто лучился дружелюбием. — Я подожду, когда ваш наследник прибежит ко мне снимать последствия собственной глупости, и потребую с него виру за неверность. Да, для начала попрошу список всех имеющихся у вас...

— Дед, ну ты же видишь! Он издевается и только ждет повода! — взорвался наконец наследник рода Бёрк, круто разворачиваясь к Драко. И тут же получил от деда чувствительный тычок тростью в плечо.

— Да, он издевается, — отрезал Санктуар. — А ты радуешь его своей несдержанностью.

— Да, я издеваюсь, — совершенно серьезно кивнул Малфой, прямо глядя на пыхтящего подростка. — И тебе придется научиться жить с этим.

— Драко, ты обещал не воевать с детьми, — подал голос Гарри.

На него свирепо развернулись сразу двое:

— С детьми? — возмущенно взревел Филипп и получил еще один тычок тростью.

— Воевать? — вскинул бровь Драко. — Когда-нибудь у меня будет плохое настроение, и я расскажу тебе, что такое «воевать с детьми» на самом деле. А такой чудесный день я не буду портить, скажу только, что это выглядит совсем не так. Не правда ли, мистер Бёрк?

— Мы идём? — кротко спросил Санктуар и снова двинулся по едва освещенному коридору. Остальные потянулись следом.

Парадный ритуальный зал Бёрк-мэнора располагался ниже уровня земли. О боевых столкновениях в этом поместье Гарри не слышал, а значит, его разгромили уже позже, при обысках. Многие панели облицовки были содраны со стен и расколоты, мощеный тяжелыми плитами пол местами разобран, алтарь лежал на боку. Санктуар провел всех сквозь эту разруху и открыл дверь в противоположном конце зала. Гарри замешкался на пороге, помня, что в Малфой-мэноре в точно такую же дверку ему входить не полагалось. На сбившиеся шаги за спиной Драко быстро обернулся и хмыкнул.

— Можно. Свидетельствовать присягу третьим лицам не обязательно, но очень рекомендуется. И это чуть ли не единственный случай, когда чужие входят в Алтарный зал рода. Этот дом теряет свою неприкосновенность, чтобы обрести защиту, — голос Драко звучал серьезно и даже торжественно, но короткий взгляд, брошенный через плечо на Санктуара, был полон издевки. Гарри был почти уверен, что на самом деле его присутствие не требуется, но каждый лишний чужак в святая святых — это плевок в сторону главы рода, и Драко выжимает из ситуации все, что может. Но уточнять или спорить было явно не время.

Этот «зал» оказался совсем небольшим — не больше гриффиндорской спальни в Хогвартсе. И вот до него авроры явно не добрались, по крайней мере, ни один камешек в темных мозаичных орнаментах, украшавших стены по всему периметру, не был поврежден. Такой же мозаичный алтарь стоял в центре.

— Так, — по-хозяйски оглядевшись, Малфой вытянул из внутреннего кармана мантии два плотно исписанных свитка. Более объемный передал Санктуару и без всякого пиетета шлепнул на алтарь самопишущую ручку:

— Проверяйте и подписывайте.

Другой свиток, поменьше, размножил заклинанием и протянул женщине три копии:

— Леди Присцилла, вы читаете первой, говорите за себя и за младшего ребенка, извините, не знаю ее имени. Секундус говорит вторым, Филипп — третьим. Пока один говорит, остальные молчат, это ясно? — вопрос был обращен в основном к Филиппу и Поттеру. Когда оба кивнули, Филипп — явно через силу, Драко продолжил:

— Сперва ознакомьтесь с текстом, чтобы не сбиться в процессе. Поттер, встаешь вот тут сбоку. Мистер Бёрк говорит «дозволяю», потом ты говоришь «свидетельствую». Задача ясна?

Гарри молча встал, куда сказано. Вопрос о том, не должен ли здесь присутствовать сам Люциус, он так и не задал — по поведению всех участников было ясно, что не должен. Бёрк-старший пробежал глазами сунутый ему документ, размашисто подписался внизу и занял место за алтарем. Драко встал спиной к алтарю и Санктуару, лицом — к остальным Бёркам.

— Все понятно и читаемо? — уточнил он, когда Присцилла опустила свиток.

— Да, — тихо подтвердила та.

— Все готовы? Мистер Бёрк?

— Начинай, наследник рода Малфой.

Несколько минут Драко сосредоточенно водил палочкой над алтарем и над стоящими перед ним Бёрками. Потом кивнул женщине, приглашая говорить.

— Я, Присцилла из рода Бёрк прошу за себя и свою дочь Амалию...

Далее шел краткий пересказ договора с обязанностями обеих сторон и отсылками к основному документу. Стало понятно, зачем нужен свиток — наизусть воспроизвести такое Гарри бы, например, не смог.

— Я услышал твою просьбу и как наследник рода Малфой буду ходатайствовать перед главой своего рода. Если глава твоего рода не воспрепятствует твоему замыслу.

— Дозволяю, — скрипуче откликнулся Санктуар из-за алтаря.

— Свидетельствую! — припечатал Гарри.

Секундус читал старательно, не поднимая головы, и когда справился с зубодробительным текстом, Драко одобрительно ему улыбнулся и кивнул, прежде чем произнести свою часть ритуальной формулы.

Филипп, когда подошла его очередь, несколько секунд сверлил глазами Малфоя, потом засмотрелся в свиток так, будто впервые его видел, и наконец начал, почти не разжимая зубов:

— Я, Филипп из рода...

— Наследник! — зло рявкнул Санктуар, а Драко издевательски осклабился. Парень непонимающе уставился на деда, и тому пришлось повторить:

— Филипп, наследник рода Бёрк!

Со второй попытки Филипп произнес все, как полагалось, удостоился холодного ответа от Драко и подтверждений от деда и Гарри.

— Очень хочу высказаться о качестве образования в условиях изоляции, но не время и не место, — скорбно протянул Малфой. — Итак...

Драко развернулся и через алтарь посмотрел на главу рода Бёрк. Гарри физически ощутил повисшее между ними напряжение, но смотрели оба не враждебно, а скорее настороженно и испытующе. Каждый словно опасался, что оппонент сделает нечто недопустимое, но надеялся, что этого не случится. Драко первым отвел глаза и спросил:

— Сперва я свожу их в Малфой-мэнор?

— Да. Я подожду здесь, — кивнул старик.

— А... э... он? — Гарри невежливо указал пальцем на старшего Бёрка.

— Потом, — настойчиво произнес Малфой, и Бёрк утвердительно кивнул. Странно было видеть такое единодушие между этими двумя, тем более по такому скользкому вопросу. Гарри смутно заподозрил, что Малфой попал под какое-то воздействие.

— Тогда выходим в парадный зал, там места побольше.

Стоя на руинах когда-то парадного зала, Драко еще раз обменялся долгими тяжелыми взглядами с Санктуаром. На этот раз Бёрк отвернулся первым, и Драко коротко кивнул ему в спину, прежде чем начать раздавать следующую серию указаний.

— Поттер, присмотри тут, мы на полчаса, вряд ли дольше. Будет просто великолепно, если ты пока найдешь в этом прекрасном доме пару комнат, пригодных к восстановлению. Леди с детьми здесь придется как минимум переночевать. Дамы и господа, беремся за порт-ключ! — и Драко вытянул руку с зажатой в ней толстой серебряной цепочкой.

Через несколько секунд Гарри снова остался наедине со старшим Бёрком.

— Вот теперь я уже и не уверен, кто в вашей паре послушный мальчик... — раздумчиво протянул старик.

— Вам не надоело? — раздраженно откликнулся Гарри. — Покажите лучше, где у вас жилые комнаты.

— О, нет, не надоело. Обсудить трепетную страсть юности — это последняя радость, доступная старику.

— А обеспечить внукам нормальную спальню — это вам не в радость?

— Мерлин мой, какой серьезный юноша!

— Вы комнаты покажете, или мне самому искать?

— Выйдите из зала и идите до первой лестницы наверх. Весь второй этаж — гостевые апартаменты. На третьем — наши жилые комнаты, но вот там авроры искали особенно тщательно, хе-хе!

Гарри на секунду задумался, стоит ли ему оставаться рядом с Бёрком, чтобы присматривать, но потом решил, что угрозы сжечь дом было достаточно. Так что он поднялся на второй этаж и там действительно обнаружил в меру разгромленные комнаты. Следующие полчаса Гарри потратил, собирая в одной наименее ободранной спальне наименее разломанную мебель и попутно подправляя всё многочисленными Репаро. Только усиленный Сонорусом вопль Малфоя:

— Герой, выходи, мы вернулись! — заставил его бросить это занятие.

С Драко и Бёрками он встретился на середине лестницы.

— Комната есть? Младшая вон расскандалилась, — Драко кивнул на девочку, которая действительно хныкала на руках у матери.

Гарри кивнул, и Малфой в свою очередь кивнул миссис Бёрк.

— Устраивайтесь, Присцилла. И вот еще... Талли! — Малфой хлопнул в ладоши и приказал появившемуся домовику:

— Сейчас леди Присцилла осмотрится, и, возможно, ей потребуются еще какие-то вещи или, может, поздний ланч. Пока останься с ней и обеспечь необходимое. Всё, пошли, Поттер.

И Драко решительно устремился вниз по лестнице.

— Что происходит-то? — Гарри смутно ощущал, что не поспевает за событиями.

— В смысле? Всё нормально, отец принял и утвердил присягу Бёрков, теперь надо с леди согласовать дальнейший план действий. Но сначала леди немного придет в себя, соберется с мыслями и успокоит ребенка, а я пока разберусь с мистером Бёрком-старшим.

— Так он тоже должен присягать? Или нет? Или я его забираю в Аврорат?

— Не мельтеши, Поттер, — сосредоточенно отмахнулся Малфой, явно занятый какими-то своими мыслями. — Сейчас все решим, потерпи минутку. И не лезь, не твое это дело.

Этим Гарри и пришлось удовольствоваться.

Санктуар Бёрк обнаружился все в том же парадном ритуальном зале. Сидел в трансфигурированном из подручных обломков кресле и задумчиво крутил в пальцах палочку. При появлении входящих он не спеша встал и пошел им навстречу.

— Не лезь, — еще раз вполголоса проговорил Малфой, и Гарри послушно отстал на шаг, а потом и вовсе отошел в сторонку. Мало ли, что именно Малфой имеет в виду?

А Драко остановился в нескольких шагах от Бёрка и любезно поклонился.

— Счастлив сообщить вам, Санктуар, что отец благосклонно принял прошение ваших родственников. Ритуал завершен, и отныне все они под опекой рода Малфой. Вы — глава чужого вассального рода. От души поздравляю вас с этим статусом.

— Люциус просил тебя передать мне это?

— Отец велел передать вам, что вы в вашем нынешнем статусе никому более не нужны. Но он будет милостив и примет ваше прошение тоже, хотя удовольствия ему это не доставит.

— Не ожидал. Неужели Люци действительно смягчился с годами? — реплика прозвучала откровенно насмешливо.

— Скорее надеется, что если вы не проявите благоразумия, то он найдет способ заставить вас пожалеть об этом, — непроницаемо отозвался Малфой.

Снова скрестились два взгляда — равно давящие и равно испытующие. Через несколько секунд этого противостояния Бёрк кивнул и неприятно усмехнулся:

— Ну хоть что-то не меняется. Люци по-прежнему не стесняется взваливать на тебя непосильный груз.

— Я бы сказал, неизменна ваша склонность меня недооценивать.

— Ладно. Возможно, я действительно ошибаюсь, — Бёрк устало кивнул и отступил на шаг. — Что ж. Тогда закончим это неприятное дело.

Драко кивнул. Бёрк с ритуальной медлительностью вскинул палочку в направлении Малфоя, но вопреки этому плавному жесту произнес не очередную формулу, а выпалил скороговоркой:

— Авада Кедавра!

В следующий миг произошло много событий одновременно. Драко окутали сперва багровый, потом дымчато-изумрудный коконы, а сам он резво шарахнулся в сторону. Гарри ударил по Бёрку сам не понял чем, но в результате старика отпихнуло на несколько шагов, и бледно-зеленый луч ударил в стену за ползала от Драко. Зато сам Гарри тут же оказался на полу, корчась от невыносимой давящей боли. И Бёрк через секунду тоже упал и судорожно заскреб ногтями разбитые плиты.

Гарри казалось, что дом обрушился, и острые обломки перекрытий проломили ему ребра, навалились сверху неподъемной каменной грудой. Но потом сильный повелительный голос Малфоя развеял наваждение. Гарри просто лежал на разломанных плитах бёрковского ритуального зала, а Драко держал над ним щит незнакомого лилового оттенка и требовательным речитативом выговаривал что-то на латыни. И постепенно — очень быстро на самом деле — боль отступила и давление пропало.

— Живой? — спросил Малфой, убирая щит. И, не дожидаясь ответа, опустился рядом с Гарри на пол. — Ты рехнулся, гриф? Нападать на главу рода в его ритуальном зале! Ты совсем жить не хочешь, да?

— Я испугался, — хрипло, зато честно сказал Гарри.

— Я же просил не лезть! — рявкнул Драко, но тут же сник и продолжил уже негромко:

— Прости. Я должен был предупредить.

Тот факт, что Хорь вот так сходу произнес «прости» и признал свою ошибку, больше всяких слов говорил о том, насколько он тоже испугался. Гарри с усилием сел и благодарно прижался лбом к малфоевскому плечу. Но через десяток секунд Драко решительно отодвинул его и встал, оправляя мантию.

— Скоро остальные прибегут. Смерть главы рода всегда чувствуется.

— Он что, про Обет забыл?

— Он об меня самоубился, Поттер. Прямо как его обожаемый Лорд об тебя. Наверное, ему напоследок польстило это сходство. Ты же не думал, что глава рода Бёрк действительно будет обращаться ко мне с прошением о покровительстве, а потом ходить в вассалах у моего отца? Тем более что отец-то выразился однозначно. Я правда надеялся, что он куда-нибудь рванет порт-ключом, чтобы Аврорат так и сомневался, сдох ли он от Непреложного или как-то вывернулся и теперь готовит новую пакость. Но он решил — вот так. В общем-то, если бы я был в достаточной мере идиотом, у него даже могло получиться...

Наверху лестницы послышались торопливые шаги, и Драко развернулся к двери, распрямляя спину и держа в руках палочку. А Гарри так и остался сидеть на полу, уставившись на неподвижное и словно полусдувшееся, как пробитая велосипедная шина, тело Санктуара Бёрка. И когда шаги были уже совсем близко, пробормотал в спину Драко, пробуя слова на вкус:

— Ты передал ему приказ покончить с собой.

— Рекомендацию, — отозвался Драко, не оборачиваясь. — Отец не мог ему приказывать, но просил меня быть как можно более убедительным. Впрочем, сам Бёрк и так был с ним согласен. Так умирает война, Поттер. Извини, если это не очень по-гриффиндорски.

Первым в зал влетел Филипп. Присцилла вошла следом, по-прежнему тесно облепленная младшими детьми, изумленно взглянула на тело старика и перевела вопросительный взгляд на Драко. Молча. А вот Филипп Бёрк молчать не собирался.

— Ты его все-таки убил! — заорал он, надвигаясь на Драко и размахивая палочкой. — Ты! Клятвопреступник! Убийца! Тварь ползучая!

Малфой воспринял этот поток с полнейшим равнодушием, только несколько раз особо замысловато крутанул перед собой палочкой. Филипп при этом движении настороженно замер, но никакого атакующего заклинания за жестом не последовало. Зато у Драко появилась возможность ответить, не перекрикивая поток брани.

— Что у вас с образованием, мистер Бёрк? Вы вообще в курсе, что убить главу рода в его собственном доме практически невозможно, а уж уцелеть при этом самому — невозможно на сто процентов. Ваш уважаемый предок нарушил Непреложный, сходите проверьте его запястье, если мне не верите.

— Значит, ты его заставил! Спровоцировал! Ты! Ты...

— Экспеллиармус, — лениво сказал Драко, и палочка Филиппа, которой он так и продолжал бестолково размахивать, вылетела из его пальцев и удачно откатилась практически к ногам Гарри. Филипп дернулся за ней, но уперся взглядом в Героя Британии и передумал.

— Просто чтобы ты не наделал глупостей, — прокомментировал Малфой.

Филипп ненавидяще зыркнул на него, но все же умолк и пошел к телу деда. Проверил запястье и ожидаемо нашел там глубокий и четкий след, как от ожога. Утешения этот факт ему не принес.

А Драко между тем направился к так и остановившейся возле входа Присцилле.

— Я понимаю, это тяжелый день для вас. Но нам надо обсудить еще несколько моментов, прежде чем я оставлю вас в покое до завтра. Поттер пока присмотрит за детьми.

Гарри в этот момент смотрел только за одним из детей. Филипп поник над телом человека, которому Драко приказал умереть, и от этой картины Гарри было тошно как никогда. Хуже было бы, только если мертвого волшебника оплакивали бы все трое внуков, но Секундус лишь плотнее прижался к боку матери, а девочка, похоже, вообще ничего не поняла. Гарри с усилием отвел взгляд от покойника, поднялся, заодно прихватив палочку Филиппа, и отправился поближе к разговаривающим.

Женщина окинула его не слишком уверенным взглядом и покрепче прижала к себе дочь.

— У меня крестнику четыре с половиной года, и почти три из них мы с ним отлично ладим, — сообщил ей Гарри, сунув Малфою филиппову палочку. — Амалия, верно?

— Ами! — согласилась девочка, но от матери не отцепилась.

— Смотри, Ами, один мой друг, его зовут Тедди, очень любит маленьких фэйри. Вот таких, — и Гарри наколдовал себе на ладонь простенькую иллюзию крохотного танцующего человечка. — Только на ладошке им тесно. Если бы нам удалось найти здесь комнату с ровным полом и расчистить там достаточно места, можно было бы собрать целый хоровод...

— Мать никуда с тобой не пойдет, Малфой! — в исполнении Филиппа фамилия прозвучала как ругательство. — Я не позволю тебе никуда ее уводить и уж тем более оставаться с ней наедине!

— Боюсь, ваше мнение тут не имеет веса, мистер Бёрк, — насмешливо сообщил Малфой. — И, кстати, настоятельно рекомендую вам выбрать более вежливую форму общения. Вы ведете себя неприлично.

— Я веду себя так, как ты этого заслуживаешь, трусливая лживая крыса! Ты уби... ум... м-мы!

Изо рта парня вывалился жирный полупрозрачный слизень. А потом слизни полезли потоком вперемешку с омерзительной желто-зеленой пеной. Присцилла и Секундус почти одинаково вскрикнули.

— А я предупреждал, — протянул Малфой. — Оскорблять сюзерена в лицо — наказуемо. Это не я придумал, этот оммаж составлен в пятнадцатом веке, тогда нравы были построже. Между прочим, этот эффект должен был сработать раньше, когда ты только вошел и сразу принялся орать. Но тогда я отменил его быстрее, чем он начал влиять на тебя, потому что наказывать за слова, вызванные потрясением от смерти близкого человека, — это слишком по-волдемортовски. Сейчас смягчающих обстоятельств я не вижу. Мы с леди Присциллой пойдем и обсудим все необходимое, потом я вернусь и отменю наказание. Тогда же верну палочку. А ты сиди и думай, что в твоей жизни пошло не так, ритуальный зал к этому располагает. Идемте, господа и дамы.

— Малфой, прекрати! — привычно рыкнул Гарри, но на этот раз Драко ответил ему стальной непреклонностью.

— В дальнейшем у меня не будет возможности моментально бросать все дела и бежать снимать очередное возмездие оммажа! Так что пусть проникается сейчас, когда ему всего лишь невкусно во рту, может, не сотворит более серьезных глупостей. Леди?

Женщина напряженно смотрела на старшего сына. Тот уже не фонтанировал пеной, но каждый раз при попытке заговорить у него изо рта вываливался очередной слизень.

— Леди, вы ведь все читали текст договора, правда? — терпеливо обратился к ней Драко. — Его надо соблюдать, только и всего. Я пришлю копию полного текста, чтобы не возникало нелепых случайностей. Но сейчас молодой человек повел себя просто глупо.

— Как скажете, наследник Малфой, — покорности в голосе Присциллы было куда больше, чем Гарри считал нормальным для любого человека, и Драко тоже коротко скривился, но мнения не изменил.

— Идемте.

Почти пустая комната на этом же этаже нашлась быстро. Гарри с Драко в две палочки трансфигурировали руины мебели в пару кресел и длинную мягкую скамью, а мусор на полу — в ковер. Гарри запустил своих фирменных танцующих фэйри, а Драко еще раз вызвал домовика из Малфой-мэнора, и вскоре на ковре появились несколько зачарованных игрушек и поющая книга. Подумав еще минутку, Малфой просто накрыл угол комнаты с креслами куполом тишины и заявил, что такого уровня приватности для его разговора с леди Присциллой будет вполне достаточно. Так что от Гарри требовалось только следить, чтобы дети не заскучали и не начали рваться к матери. И если с Ами все получалось просто, то Секундус явно был не готов забыть обо всех горестях жизни при одном взгляде на забавные картинки и танцующих человечков. Но утешать первокурсников Гарри и в Хогвартсе был не мастер, поэтому просто подсунул мальчику книжку и постарался не обращать на него внимания.

К сожалению, ему самому тоже было не три года. Как-то так было устроено в жизни, что когда Гарри начинал верить, что привык к Малфою и смирился с его не всегда человечной философией, тот находил способ продемонстрировать новую острую грань своей слизеринской сущности. Фактически уговорить человека на самоубийство, а потом оставить его внука в одиночестве сидеть рядом с трупом, сплёвывая слизней... Наверное, это не самое плохое, что могло случиться с одичавшим в бегах парнем, но Гарри больше волновало, действительно ли эта ситуация ничего не калечит внутри самого Драко. Вряд ли кому-то пошло бы на пользу, если бы Гарри проявил настойчивость, но всё-таки, всё-таки...

— Ами! — требовательно напомнила о себе девочка, и Гарри срочно принялся реанимировать полуистаявших фейри.

— Мистер Поттер? — впервые подал голос Секундус, и Гарри постарался улыбнуться как можно более ободряюще. — А мистер... господин Малфой расколдует Фила?

— Расколдует обязательно, — кивнул Гарри, чувствуя, что в ближайшем будущем у них с Драко будет очень серьезный разговор. — Ты не думай, мистер Малфой не такой страшный, как тебе сейчас кажется. И знаешь что? Я тебя прошу, если опять случится беда с каким-нибудь наказанием от вашей клятвы, или просто тебе покажется, что мистер Малфой... ну, если он покажется тебе слишком страшным и строгим, попроси маму отправить мне патронуса. Или сам отправь как-нибудь письмо, хорошо?

— Зачем? — этот ребенок определенно умел задавать непростые вопросы.

— Знаешь, как меня называют? «Спаситель Британии» — может, слышал? — Секундус энергично покивал, подтверждая, что знает. — Это значит, что я спасаю всех, кто есть в Британии. Присматриваю, чтобы у всех всё было хорошо. А мистер Малфой сам еще не очень хорошо знает, как управляться с этой вашей клятвой, и может нечаянно не уследить, если клятва окажется слишком жестокой к вам, понимаешь? Вот тогда ты напишешь мне, и я всё улажу, потому что я — Спаситель Британии. Напишешь мне, если что?

— Хорошо, — неуверенно кивнул мальчик. Похоже, сходу доверять Спасителю Поттеру он тоже не был настроен. Гарри сглотнул ком в горле и поспешил вернулся к игре с Ами.

Разговор Драко и Присциллы занял больше получаса, и Гарри успел пожалеть, что Драко всё-таки не увел ее в другую комнату. Малфой вещал терпеливо, постоянно делая успокаивающие и ободряющие жесты, но женщина несколько раз менялась в лице и заламывала руки, дважды начинала плакать, и после второго раза Драко споил ей флакон успокоительного. Внимательно следивший за ходом переговоров Секундус от этих перипетий мрачнел с каждой минутой. Но под конец то ли зелье подействовало, то ли Драко был убедителен, то ли Присцилла смирилась, но когда Драко снял наконец купол, женщина выглядела даже несколько бодрее, чем перед началом разговора.

— Поттер, у меня на тебя планы. Но сначала надо отменить воздаяние на мальчишке, — и Драко быстро зашагал в сторону ритуального зала.

Гарри оставалось только последовать за ним. Присцилла немного отстала, отвлекшись на дочь.

Малфой застрял в дверях, глядя на сгорбившегося на полу Филиппа. Тот не отреагировал на вошедших. Держал мертвого деда за руку и прятал лицо за волосами. Драко молча крутанул палочкой и резко отступил в коридор, едва не наткнувшись на Гарри.

— Всё, — сообщил он подошедшей Присцилле. — Эффектов больше нет, и не думаю, что я там нужен. Я вернусь завтра. Не забывайте о наших договоренностях, очень вас прошу.

— Да, наследник Малфой, — кивнула женщина и просочилась в зал к старшему сыну. А Драко развернулся к Гарри.

— Пошли, найдем закуток, я тебе дальнейший план объясню.

Объясниться Гарри и сам очень хотел. Закрыв за собой дверь очередной разгромленной комнаты, он терпеливо выждал, пока Малфой закончит трансфигурировать пару стульев и разгонять крупный мусор по углам. И только убедившись, что внимание Драко больше ничего не отвлекает, ровно спросил:

— А ты не заигрываешься, Малфой? Корона не жмет?

— Жмет, Поттер! — с неожиданной злобой рявкнул, почти заорал Драко. — Очень жмет! Не подскажешь, кому бы ее сбагрить?

— Просто сверкай ею поменьше, авось полегчает. Ты сам понимаешь, что ведешь себя по-настоящему жестоко?

— С кем?

— Со всеми. Я не знаю, что ты наговорил Присцилле, что она плакала. А с Филиппом так вообще...

— А ты понимаешь, что Филиппу меньше чем через год принимать род?! — вот теперь Драко орал, уже не сдерживаясь. — Потому что Присциллу в род ввели одним боком, чисто детей вынашивать, и даже регентство она не примет просто никак! Мальчишке род принимать, а он не способен соблюдать условия договора, которые сам дважды проговорил меньше получаса назад! Ты себе представляешь это вообще? Ты понимаешь, что технически глава рода властен полностью распоряжаться всеми членами семьи? Он мать на ингредиенты продаст и сам этого не заметит, потому что вообще не соображает, что несет, ты это понимаешь?

Драко выдохнул и сбавил тон.

— Вот на этом миссис Бёрк и плакала второй раз. Когда я ей на пальцах объяснил, что либо каким-то чудом удастся поставить мальчишке мозги на место, либо дальше они будут жить, как на вулкане. Либо же я властью сюзерена заблокирую ему прием рода под свою ответственность и дальше их делами буду управлять сам, а то ж у меня других обязательств мало! Мне очень жмет корона, Поттер, уже все уши натерла! Что еще скажешь, защитник угнетенных?

За время этого монолога Гарри убедился, что Малфой измотан и выжат почти досуха, и уж точно не похож на довольного жизнью упыря, только что вдосталь насосавшегося крови беззащитных жертв. Боевой запал «защитника угнетенных» моментально иссяк.

— Ну а ты о чем хотел?.. — неловко сменил он тему.

— Ага, переходим от идеологических проблем к насущным, — Драко попытался сказать это ехидно, но получилось просто устало. — Минуту, дай теперь я остыну.

Он трасфигурировал себе стакан, наполнил его Агуаменти, сделал пару глотков, а остальное выплеснул прямо на пол. И стакан отправил туда же. Упрямо тряхнул головой и поднял на Гарри уже полностью прояснившийся сосредоточенный взгляд.

— Так. Во-первых, легенда у нас такая... Нет, сначала другой вопрос: Поттер, ты сможешь договориться с Фальком?

— Смотря о чем.

— О себе. Просто я тут подумал, если и Бёрка тоже возьмешь ты в одно рыло, то Фальку только подавать в отставку. Весь Аврорат стоял на ушах, а оба Пожирателя взяты Героем Британии в одиночку. Соображаешь, как это выглядит?

— М-да...

— Так что тебя тут не было, я так думаю. И меня, естественно, тоже. Легенда завтра будет такая: Бёрк устроил погром, чтобы под его прикрытием проникнуть в поместье. Присцилле ничего не говорил и не объяснял, только велел вместе с детьми аппарировать прямо в Бёрк-мэнор завтра в десять утра. Она аппарирует и обнаружит, что на поместье есть защита, но сам глава рода лежит в ритуальном зале уже остывший. Видимо, затеял что-то по-настоящему мощное и надорвался. После этого леди сочтет за лучшее сразу же отправиться в Аврорат, потому что всю незаконную деятельность она вела сугубо под давлением свёкра. Ну а дальше ты и я своими путями узнаем о ее сдаче и следим, чтобы следствие не затянулось. Легенда ясна? Но! Леди сдается завтра, а обрисовать ситуацию Фальку надо сегодня. Не хотелось бы, чтобы авроры нагрянули сюда раньше, чем Присцилла явится с повинной, а эту ночь Бёркам надо дать на обсуждение ситуации и согласование картины мира.

— Фальк небось уже стол грызет от моих выходок.

— Очень его понимаю и от души сочувствую. Значит, объясняешь ему, что если он не согласится подождать официальной сдачи завтра, то Бёрк тоже будет твоим трофеем. Только про вассалитет не заикайся, маглокровки таких слов пугаются, даже самые умные. В общем, ты справишься, я верю. А когда ты закончишь с Фальком, мы с тобой двинем в Хогвартс, я обрисую ситуацию Джемме, а ты — Маккошке. Потому что Присциллу заберут недели на две-три минимум, и детей надо куда-то девать. Да и вообще, Секундусу — одиннадцать, и у него есть все шансы еще наверстать программу с первым курсом, тем более что она заточена под маглорожденных, и многое он уже знает и умеет. Так что сегодня вечером мы договариваемся с директором и деканом, а завтра днем парень отправляется в Хогвартс. Джемма своих всех нянчит пуще родной матери, так что он не пропадет.

— Филиппу тоже учиться надо.

— И куда его, на третий курс? Такого лба с такими закидонами? Или на шестой — по возрасту, но без сданных СОВ? — Драко зло пнул какой-то обломок лакированного дерева. — Если у него хоть немного прорежется адекватность, можно будет в частном порядке протестировать, что он знает по программе, и тогда уже решать... Ох, Мордред, я уже говорил, что слишком молод для чужих детей? Кстати, как думаешь, младшую удастся подкинуть Андромеде?

— Эм, не уверен...

— Значит, это следующий пункт твоей программы после Макгонагалл. Можно уже на завтра отложить. Так-то я могу забрать ее в мэнор, но вообще я буду рад, если ею займется кто-нибудь, у кого есть опыт общения с детьми, причем свежий. Нам в мэноре одного старшенького с головой хватит. Надеюсь, отец все-таки сможет с ним разговаривать, один я просто убью его к чертям...

Эпилог

Разумеется, Фальк орал. И про оставление поста во время боевой операции, и про статичные чары в поддерживаемом куполе, которые потом пришлось расплетать невыразимцам, и про выкрутасы ошалевшего от безнаказанности Золотого Мальчика. Прооравшись, налил себе и Гарри огневиски и потребовал полного отчета. Дослушав урезанную версию — совсем выкинуть Драко из сюжета не получилось, но удалось свести его участие к роли переговорщика, — Главный Аврор налил себе еще полстакана и согласился ждать до завтра. Пообещав в случае неявки подозреваемой перевести Гарри в архивы пожизненно.

Эту часть переговоров можно было считать успешной.

Директор Макгонагалл проявила еще больше понимания. Как только Гарри упомянул Драко Малфоя, она прервала его речь коротким протестующим жестом:

— Не мое дело, откуда он приводит мне новых студентов! Хогвартс примет всех, если этому мальчику потребуются специальные условия, декан Фарли поставит меня в известность. Здесь нечего обсуждать, Гарри, и я не уверена, что хочу знать подробности!

Присцилла явилась с повинной ровно в оговоренное время в компании всех троих детей. Разумеется, о такой ситуации немедленно оповестили Малфоя, как главу Отдела правовой поддержки темных семей, и уже через полчаса младшие Бёрки были официально взяты им под временную опеку. Многие в Аврорате, правда, считали, что в свете вчерашних событий старшего — шестнадцатилетнего уже парня — следует как минимум подробно опросить, а вообще-то лучше задержать до выяснения, где он сам был во время погромов. Но тут Малфой встал стеной, а случайно оказавшийся рядом Поттер припомнил Аврорату все разбирательства в отношении подростков, начиная со своего собственного слушания в девяносто пятом. В результате Филипп в присутствии матери, Малфоя и Поттера получил каплю Веритасерума на язык, ответил на единственный вопрос: «Принимали ли вы участие во вчерашних нападениях на маглов и Гринготтс?» — ответил отрицательно и был вместе с братом и сестрой срочно переправлен из Аврората в Малфой-мэнор.

Дальнейшие следственные действия в отношении Присциллы Бёрк велись ограниченной группой доверенных лиц, и если под веритасерумом она и сказала что-то, противоречащее официальной версии, широкого распространения эта информация не получила.

Гарри честно переговорил с Андромедой насчет ее готовности удвоить количество малолетних разрушителей в своем имении. На это соблазнительное предложение леди Блэк отреагировала неоднозначно, но в целом согласилась как минимум участвовать в судьбе девочки до освобождения ее матери. А к вечеру того же дня оказалось, что Астория уже накрепко прикипела к Ами и отдавать ее, дословно: «как щенка в добрые руки» — считает недопустимым. В результате Амалии пришлось жить на два дома, против чего она отнюдь не возражала, поскольку сразу сдружилась с Тедди и по-детски влюбилась в Асторию. И даже почти не плакала без мамы.

Драко пару дней понаблюдал, как увлеченно его жена возится с малышкой, с каким энтузиазмом обустраивает для нее временные спальню и детскую в пустующих гостевых комнатах, и впал в глубокую задумчивость. Гарри очень старался не мешать ему принимать решение. Настолько старался, что еще через день Драко ласково взял его за ухо и в это самое ухо сообщил:

— Что бы ты себе ни надумал, герой, выбрось это из головы немедленно. Думать — вообще не твоя стихия. С Асторией мы договоримся, не маленькие.

И Гарри вдруг стало очень хорошо и легко.

Филиппа Бёрка временно поселили в единственном пригодном для жизни гостевом флигеле Малфой-мэнора, и из отведенных помещений он старался не высовываться. Гарри периодически выслушивал умеренно раздраженные выступления Драко о том, что мальчик менее отвратителен, чем сперва показалось, но куда хуже, чем хотелось бы. Да Люциус иногда сыто улыбался и произносил благочестивые трюизмы о том, что шанс на новую жизнь есть у каждого, но и Азкабан с дементорами у каждого свой. Иногда у Гарри вскипали инстинкты Спасителя, но все попытки выйти на контакт и как-то поддержать несчастного узника разбивались о стену мрачного недружелюбия со стороны самого Филиппа.

Суд над Присциллой Бёрк должен был состояться в ближайшем будущем, и всё время, не занятое ликвидацией проклятий и работой во вновь оборудованном кабинете доврачебной помощи, Драко тратил на подготовку нужных бумаг и свидетелей в ее защиту.

Следствие по делу о беспорядках на Диагон-аллее и в магловском Лондоне шло полным ходом. Все задержанные — а их было более тридцати человек — оказались волшебниками, так или иначе зависимыми от Санктуара Бёрка, и участвовали в этом налете исключительно по принуждению. Да еще, когда первая паника улеглась, выяснилось, что, несмотря на показной размах погрома, реально пострадали всего несколько случайных волшебников и десяток авроров. И проблемы с магловскими властями тоже удалось разрешить без больших потерь. Так что Аврорат доблестно отчитался о подавлении беспорядков и смерти второго из фигурантов громкого дела об охоте на Малфоев, а лично Глава Аврората выразил уверенность в том, что на этом беспрецедентную вспышку преступности в Магической Британии можно считать погашенной, и ни о каком организованном подполье реваншистов речи не идет. Рита Скиттер прокомментировала это выступление со свойственным ей ехидством, но уже на следующий день передовица «Пророка» была посвящена шпионскому скандалу о краже дизайнерских идей между британским и итальянским модными домами, так что тему нового пришествия Пожирателей можно было действительно считать закрытой.

Санктуара Бёрка похоронили на семейном кладбище в Бёрк-мэноре.

— Надписи на могилах должны дарить надежду живым, — наставительно пояснял Драко. — Правдивости от них никто не ждет, а надежду они должны дарить обязательно. Ну и потом, я же обещал позлорадствовать на его могиле!

Слова для надгробного камня Драко выбрал сам, но, по требованию Гарри, согласовал их с Филиппом. Филипп выглядел изумленным и возражать не стал. Кажется, он просто не понял, какое из слов в коротеньком тексте ключевое.

«Здесь покоится последний верный рыцарь армии Тёмного Лорда».