Ради этого стоило ждать (гет)

— Он полный ублюдок! — рыкнула Мэриоп Марстерс, грохнув книгой о библиотечный стол.

— Ну, он всегда таким был, — сочувственно заявила Джиллиан Сэндс. — Мне мама говорила, что он и в ее годы вел себя как козел, а бабушка Регги сказала, что он у нее преподавал в свой первый год и уже тогда был жуть жуткая.

— Кошмар, сколько же ему лет вообще? — поразился Вильям Уайт.

— Да он древний старик уже, — пробурчала Сэндс. — Ему, наверное, никак не меньше семидесяти. Зуб даю, он закончит как Биннс. Просто в один прекрасный день встанет и пойдет в класс тупо бубнить про темные силы, и даже не поймет, что уже умер.

— Блин, хватит. Я из года в год только и живу надеждой, что он помрет во сне однажды летом.

— А Джил права. Он до того повернутый на темных силах, что и не заметил, что война давным-давно закончилась.

— Да он, по ходу, так ими одержим, потому что ему когда-то свезло побыть героем на пять минут, и он снова хочет быть кем-то важным.

— Так а чего такого он совершил? Подумаешь, пошпионил для какой-то важной шишки, тоже мне, достижение.

— А вы слыхали, что он никогда не покидал Хогварц?

— В смысле? Даже на каникулах?

— Да нет, придурок, я имею в виду, кроме каникул. Он просто сюда пришел, когда ему исполнилось одиннадцать, и с тех пор не уходил.

— Так вот почему он такой зануда. У него и жизни толком не было.

— Да у него и девушки явно никогда не было.

— Ой, фу! Можете себе такое представить? Голый Снейп. Ы-ы-ы, гадость какая. Мне аж обедать расхотелось.

— Да стопудово он такой весь правильный, что даже и не дрочит.

— Ага, прикинь, назначает своему отростку взыскание за неприличное поведение по утрам.

Смех троих слизеринцев внезапно оборвался, когда из-за стеллажей показалась профессор трансфигурации.

— Тридцать баллов с каждого и неделя наказаний, всем троим. Немедленно отправляйтесь к мистеру Филчу.

— За что? — возмутилась Марстерс.

— Как за что? Я слышала вашу милую беседу, юная леди!

— Ну и что? У нас есть право на личное мнение! Мы обсуждали его между собой и по секрету. У каждого есть право на мнение!

Глаза профессора Грейнджер сузились:

— Библиотека — общественное место и вряд ли подходит для обменов секретами, а в правилах школы не сказано, что ученикам можно проявлять открытое неуважение по отношению к члену преподавательского состава. Не говоря уж о том, что вы оскорбляете Главу вашего Дома. Я считаю подобное поведение отвратительным. А теперь убирайтесь с глаз моих, а не то я оттащу вас за шкирку к директору Флитвику. Уверяю вас, он не будет с вами церемониться так, как я.

Она стояла, сложив руки на груди и постукивая ногой об пол, и следила, как незадачливая троица сгребла свои книжки и удалилась из библиотеки. Неприязненно цокнув языком, Грейнджер покачала головой, затем взмахнула палочкой и отправила Патронус Аргусу, чтобы сообщить о поступлении свежей партии нарушителей.

Обойдя стеллаж, она вернулась туда, где застыл на месте Северус, побледневший и осунувшийся. Она ждала, что он разозлится, возможно, даже придет в бешенство, но вместо этого она увидела лишь… боль?

— Северус? — тихо позвала она, опустив ладонь на его руку. — Ты что, расстроился из-за этих глупых разговоров? Про меня и не такое говорят, по десять раз на дню.

Он медленно повернул голову, постепенно сосредотачиваясь на стоявшей перед ним женщине. Затем моргнул, но отвечать не стал. Вместо этого он развернулся на каблуках и пошел прочь, сжимая в руке книгу о полиморфных чарах двенадцатого века, которую она хотела показать ему. Гермиона провожала его взглядом, пока его извечные черные одежды не исчезли из вида. Проклятье. Она почти две недели потратила, чтобы наладить с ним хоть какой-то диалог и вовлечь его в активную беседу, а эти трое мелких гаденышей взяли и все испортили за какие-то несколько секунд.

Самым странным было то, что обычно Снейп не обращал никакого внимания на подобные детские выпады. Если он и обижался, ему хорошо удавалось это скрывать — до сегодняшнего дня. У Гермионы внутри все сжалось, когда она осознала, насколько ощутимо этот разговор задел его.

* * *

Гермиона снова увидела Снейпа у входа, когда поднималась по лестнице к себе в апартаменты, чтобы лечь спать. Он был закутан в тяжелый плащ и как раз заматывал шею черным шарфом. Затем он, не оглядываясь, толкнул парадную дверь и выскользнул в темноту. Днем Гермиона была слишком занята проверкой контрольных, желая освободить себе выходные, так что сегодняшний инцидент напрочь вылетел у нее из головы, но, увидев Снейпа, она опять вспомнила мерзкие высказывания, и теперь все это не прекращало нещадно терзать ее.

Сзади послышались шаги, и она обернулась на звук.

— Профессор Грейнджер, чем занимаетесь? Уже есть планы на выходные?

— О, ну вы же меня знаете, директор. Книжка и бокал вина — мой идеал безумной ночи.

— В таком случае, не соблазнитесь ли вы партией в шахматы?

Гермиона фыркнула. Филиус бесконечно пытался помочь ей улучшить игровые навыки. Она слегка кивнула в сторону двери:

— Боюсь, ваш единственный шанс на хорошую шахматную партию только что ушел.

— Северус? Ушел, да? — Флитвик хлопнул себя по лбу, едва не сбив съехавшую набок темно-синюю шляпу. — Ну, разумеется. Я и забыл, какое сегодня число.

Гермиона склонила голову набок:

— А какое? Он сегодня днем выглядел расстроенным, да и сейчас не лучше. Что-нибудь случилось?

Флитвик вздохнул и повернулся к лестнице, чтобы подняться к себе. Гермиона последовала за ним.

— Сегодня у него день рождения.

— День рождения? Он мне никогда не говорил!

— Он никогда никому не рассказывает, — усмехнулся низенький волшебник. — Мы давно выяснили опытным путем, что лучше не суетиться по этому поводу. Этот человек ненавидит дни рождения. И с каждым годом все сильнее.

— Печально.

— Да ничего, утром он будет в полном порядке, главное не говорить с ним слишком громко.

— Что вы имеете в виду? Куда он отправился?

— Напиться.

— Северус?! Но он же не пьет…

— О, ну разумеется, пьет, но лишь раз или два в год. Именно столько времени у него уходит, чтобы снова счесть эту идею стоящей.

Грейнджер остановилась и оглянулась на дверь:

— Тогда, наверное, кому-нибудь стоило бы пойти с ним…

Директор потянулся к ней и ухватил ее за локоть, увлекая ее за собой:

— Даже не думай. Надо быть конченным идиотом и самоубийцей, чтобы проявить жалость к Снейпу. Много лет назад меня вот угораздило… Кажется, это было на его пятом году преподавания. Если тебе кажется, что он вспыльчивый сейчас, то ты явно ничего не видела. Оставь его в покое. Мне было бы жаль, если бы ты лишилась головы, так что я запрещаю тебе идти за ним.

— Вы же знаете, что не остановите меня, — рассмеялась Гермиона.

— Это правда, но клянусь, если ты пойдешь за ним, то пожалеешь об этом. Я несколько лет не мог простить ему того, что он сказал о моей матери, невзирая на то, что на следующий день он даже пробормотал извинения. Подозреваю, что достать тебя ему вообще труда не составит.

Гермиона побледнела. За эти годы она установила со Снейпом очень хорошие рабочие отношения, но их вряд ли можно было назвать дружбой. Несмотря на то, что она восхищалась им, а часто допускала и не совсем приличные для себя мысли, она всегда подозревала, что его вежливость была лишь тончайшей хрупкой пленкой, под которой скрывалось истинное презрение. Особенно в последнее время. Ее попытки вызвать у него более дружественную реакцию в лучшем случае разбивались о его полное безразличие.

Если он позволял себе так мерзко вести себя с Флитвиком, который был когда-то его учителем, то ее он вообще сожрет заживо. Она ведь его бывшая студентка.

— Думаю, это хороший совет, — согласилась она, наконец, и они стали подниматься по лестнице вдвоем.

Оказавшись в своей комнате, Гермиона налила себе вина, уселась в свое любимое кресло и открыла коробку конфет, присланных матерью. Взяла и книгу, но читать не стала. Вместо этого она посмотрела на затканное морозными узорами окно. Ужасно холодная ночь для прогулок. И ужасная ночь, чтобы провести ее в одиночестве.

* * *

«Дура, дура, дура, дура», — непрестанно крутилось в голове, когда она толкнула двери «Трех метел». Эта мысль ее не покидала с момента, когда она оставила бокал с вином, не отпив ни глотка и не съев ни одной конфеты. Нет, она набросила самый теплый плащ из своего гардероба, надела самые толстые носки и самые теплые шерстяные перчатки, после чего потопала по глубокому снегу в Хогсмид.

Ей в лицо ударил поток горячего воздуха, заставив ее пошатнуться. Гермиона помахала Элизе Росмерте, сменившей свою тетку у стойки бара шесть лет назад, и направилась к маленькому столику у камина. Стащив шапку и перчатки, она стряхнула снег с отсыревшего плаща и бросила его на стул поближе к теплу. Когда подошла Элиза, Гермиона заказала бокал кларета и вытащила из кармана книгу. Никаких сомнений, она идиотка, но никто никогда не назвал бы ее самоубийцей. Она не собиралась подсаживаться к угрюмому мужчине, выпивавшему в одиночестве в уголке. Ей просто хотелось удостовериться, что с ним все в порядке.

Гермиона открыла книгу, пристроив ее на коленях, и попыталась принять как можно более естественный вид. Когда Элиза принесла вино, Гермиона подняла голову и случайно встретилась взглядом со Снейпом. Вежливо поблагодарив мисс Росмерту, она одарила зельевара кроткой улыбкой, какой она обычно приветствовала его, столкнувшись где-нибудь в коридоре. Сделав небольшой глоток вина, она поставила бокал на столик перед собой и уставилась в книгу, старательно пряча на коленях подрагивавшие руки.

Снейп наградил ее одним из своих традиционных уничтожающих взглядов, но нервничать Гермиону заставило вовсе не это. Этого она как раз ожидала. Но он смотрел на нее изучающе и задумчиво. Так обычно смотрела ее мать, выбирая лобстеров в магазине. Гермиона перевернула страницу, не прочитав предыдущую, и постаралась успокоиться, хотя по коже буквально бежали мурашки. Она чувствовала на себе его пристальный взгляд. Впрочем, неудивительно, вокруг больше никого не было. Если не считать двоих профессоров, самой Элизы и ее нынешнего ухажера Джона Тиндера, работающего здесь поваром, заведение было пустым. Местные завсегдатаи сидели дома, погода к прогулкам совершенно не располагала.

Гермиона вздохнула. Причина ее прихода сюда была слишком очевидной.

Она читала страницу по диагонали, раз за разом перечитывая одни и те же строчки, и чуть не вскрикнула от неожиданности, когда Снейп резко, со скрежетом отъехал назад на своем стуле. Гермиона уставилась в огонь, гадая, что делать — посмотреть на него с дежурным интересом, проигнорировать или же с криками выбежать в ночь.

О, боже. Он идет к ее столу.

Его плащ и шарф приземлились поверх ее вещей с глухим шлепком.

— Что ты здесь делаешь? — негромко спросил он.

Поморщившись, она подняла на него глаза. Лучше говорить правду, подумалось ей. Лгать Снейпу было абсолютно бесперспективно. Его способности не позволяли ему читать мысли без заклинания, но ложь он улавливал за километр.

— Я просто хотела убедиться, что ты доберешься до замка в целости и сохранности, когда закончишь, — тихо ответила она.

Он со стуком поставил свою кружку на стол и подтянул стоявший напротив Гермионы стул. Когда он тяжело плюхнулся на него, где-то подрастеряв свою обычную строгую элегантность, она поняла, что Мастер зелий уже слегка захмелел.

— Нет, — буркнул он. — Что ты делаешь в Хогварце? Зачем ты вообще здесь?

Наклонившись к ней через стол, Снейп окинул ее взглядом, в котором светилось мучительное любопытство. Он в самом деле был озадачен — и это состояние его явно раздражало.

— А почему мы все вообще здесь? Чтобы преподавать, — слабо улыбнулась Гермиона и отпила немного вина из своего бокала.

— Нет. Мы все здесь, чтобы сгнить заживо. У тебя было больше вариантов, — Снейп сделал большой глоток эля и откинулся на спинку стула, уставившись в огонь. — Ты очень разочаровала меня, Грейнджер, — добавил он. Гермиона удивленно подняла брови:

— С чего это вдруг?

— От тебя ожидали великих свершений. Самая умная ведьма и все прочее. И посмотри на себя. Твоя звезда уже начала закатываться, а тебе и тридцати нет.

— Мне тридцать четыре, — тихо поправила она.

Он повернулся к ней и окинул ее беглым взглядом:

— Ты не выглядишь на свой возраст. А вот я на свой выгляжу, и даже больше. Семьдесят, как сказали эти долбанные мелкие пустозвоны, — увидав, как она удивленно наклонила голову, он рыкнул: — Что тебя так шокирует? У меня была мать. И даже отец. Я родился, следовательно, у меня есть день рождения.

Она хихикнула в ответ на его негодующий, насупленный вид. Из всех его выражений это было самым мягким. Ей даже начало казаться, что Флитвик что-то упустил, и Снейп с годами и впрямь смягчился.

— Я просто удивилась, что ты об этом заговорил. Филиус дал мне понять, что обсуждать с тобой дни рождения равносильно сокращению моего жизненного срока. Он даже пытался запретить мне покидать замок.

— Думаю, он не так уж неправ, с учетом моей истории, — фыркнул Снейп, — но я сегодня не в том настроении, чтобы быть мерзавцем, — допив свой напиток, он махнул Элизе — усталый, апатичный жест, а не традиционный командирский взмах. — И ей тоже принеси.

Повернувшись обратно к Гермионе, он подбородком указал на ее бокал:

— Ты сама напросилась. Если уж собираешься нянчить меня, придется пить наравне со мной. Пей.

Она подняла бокал и выпила. Затем отложила книгу в сторону:

— Тогда скажи мне, почему мы, по-твоему, гнием заживо?

Его глаза сузились:

— Это ты мне скажи. Почему ты до сих пор не стала гребаным министром магии?

Ее глаза расширились в ответ на такую странную отповедь:

— Министр… Это ты вообще к чему?

Снейп откинулся на спинку стула, когда им принесли новую порцию выпивки, а затем снова наклонился вперед.

— У тебя было все, — прошипел он, — ум, популярность, совершенно идиотский уровень сострадания и, как мне казалось, довольно приличный здравый смысл, при всем при этом. Тем не менее, ты всем этим никак не воспользовалась. Почему? Какого хрена ты сюда вернулась?

Гермиона невольно моргнула, растерявшись от этих злобных комплиментов. В поисках достойного ответа она подняла бокал и допила вино. Снейп уперся кончиками длинных пальцев в ножку нового бокала и пододвинул его к ней.

— Я всегда хотела сюда вернуться, — наконец, сказала она.

Снейп с недовольным шипением вдохнул сквозь зубы и откинулся назад на своем стуле:

— Значит, я ошибся. Ты все это время была просто дурой, — он уткнулся носом в кружку и бормотнул: — Это угнетает.

Она мысленно сосчитала до десяти. Он явно ее провоцировал.

— Северус, я преподаю здесь уже пять лет. С чего вдруг мой выбор тебя расстроил только сейчас? С чего вдруг ты вообще из-за этого расстраиваешься?

Он шумно фыркнул и уставился в огонь:

— Потому что у тебя был выбор. У тебя была жизнь. И ты вроде как должна была стремиться к большему, чем… это.

Гермиона наклонилась через стол и обеспокоенно посмотрела на него:

— Что значит «это», объясни? Что такого ты видишь, чего не вижу я?

Снейп все так же смотрел в огонь:

— Как ты можешь не видеть? Посмотри, Грейнджер. Посмотри на Филиуса. На Спраут. Или на портрет Минервы, — он резко качнул головой в ее сторону. — На меня, в конце концов.

У нее пересохло во рту, а волосы на голове встали дыбом. Она и смотрела. Много лет назад. В ночь битвы. Ей казалось, что он вряд ли будет счастлив, если узнает, насколько пристально и внимательно она смотрела.

Он повернулся к огню, и Гермиона медленно выдохнула.

— Ни у кого из нас не было выбора, — продолжил Снейп. — Полукровный статус Филиуса не позволил ему найти работу где-то еще. Минерва, Помона, а особенно Альбус и я — у всех нас в молодости были скандалы, которые нас уничтожили. Колдовской мир ничего не забывает. Эта никчемная школа — наш единственный дом. Тебе здесь не место. Мы все обречены топтаться по коридорам из года в год, пока не останется никого, кто вспомнит, что когда-то мы были молоды. Что у нас могли быть мечты о чем-то лучшем, — он сделал большой глоток из кружки. — А теперь нам только и осталось, что умереть во сне, или же однажды встать, пойти в класс и даже не осознать, что мы мертвы. — Он уставился в кружку. — Мы и впрямь уже мертвы.

Гермиона наклонилась над столом:

— Нет, неправда. Ты не мертв. Ну, разве только если ты сам этого хочешь.

Снейп вскинул голову и склонился к ней. Его пронзительный взгляд настойчиво испытывал глубину ее сочувствия. Затем в его глазах что-то мелькнуло, и когда он заговорил, его голос стал ниже, мягче и взволнованнее:

— Увольняйся, Грейнджер. Убирайся отсюда, пока можешь. Для тебя еще не поздно, знаешь ли. Ты можешь найти место, где ты будешь счастлива.

Она покачала головой:

— Это все из-за тех учеников, да? Не позволяй себе раскисать из-за того, что они болтают. Я считала тебя гораздо выше этих мелких гадостей.

Он оскалился и отодвинулся. Осушив кружку, он махнул рукой, требуя еще порцию, и грохнул пустой кружкой о стол:

— С чего вдруг ты решила, что я выше этого? У меня вообще-то есть чувства. И это не просто мелкие гадости, это были, мать их, довольно проницательные догадки.

И подтолкнул к ней бокал, когда Элиза принесла добавку.

Ну, назвался груздем — полезай в кузов, подумала Гермиона, поднимая бокал и делая большой глоток, который вряд ли будет полезен для здоровья.

— Тебя разве не задевает, когда они называют тебя фригидной сукой? Когда непрестанно трещат о том, как ты по ночам лежишь в постели и дрочишь учебником?

Она едва не подавилась вином, а затем разразилась хохотом:

— Они так говорят? Вот поганцы! — отсмеявшись, она вытерла заслезившиеся глаза. — Но, отвечая на твой вопрос, нет, меня это не задевает. Это же дети. Их мнение для меня не важно. В раннем детстве меня звали занудой, чуть позже — грязнокровкой, да и вообще всю жизнь зовут зубрилкой. Я могла бы обижаться на это. Это было бы очень легко. Но в итоге оказалось куда проще перестать обращать на это внимание. В последний раз я обижалась, когда ты прокомментировал мои зубы — Драко тогда заколдовал их, и они доросли едва ли не до ключиц.

Он махнул рукой:

— Еще одна. Мерлин… Ты, Филиус, Лили. Один чертов дурацкий комментарий, сказанный в порыве злости — и вы носитесь с ним как собака с костью. Тебе что, никогда не доводилось ляпнуть что-нибудь сгоряча, в состоянии сильного стресса? Если да, то я очень сомневаюсь, что тебя за это гнобили так же, как меня.

Гермиона склонила голову набок:

— Так ты помнишь.

На его лице отразилось удивление, и на краткий миг он напомнил ей мальчишку, пойманного за кражей печенья. А затем он набычился еще больше:

— Ну разумеется, я помню эти зубы. Слабая попытка оскорбления с моей стороны, я был очень разочарован своим ответом, но в то время я был не в лучшей форме и под сильным давлением. Комментарий был халтурный, в следующие несколько минут я придумал семь более остроумных вариантов, — он поднял кружку и наградил Гермиону дьявольской усмешкой. — Но все они точно довели бы тебя до слез. Можешь не сомневаться.

Она снова расхохоталась:

— Ну ты и задница, — подняв бокал, она шутливо отсалютовала ему, прежде чем сделать глоток. Снейп самодовольно ухмыльнулся. Поставив бокал, Гермиона негромко сказала:

— А у тебя пиписка мелковата.

Его брови поползли на лоб.

— Что ты сказала? — прошипел он ужасающе тихо.

Она издала смешок:

— Ты спросил, не случалось ли мне ляпнуть что-нибудь в момент сильного стресса, и не припоминали ли мне это потом. Ну вот. Это я и ляпнула.

Его лицо снова обрело цвет, а затем он хмыкнул:

— Надо же... Это почти так же ужасно, как… — его глаза затуманились, он повел плечами. — Ну, я говорил жуткие вещи в свое время, — отбросив волосы с лица, он снова склонился вперед. — А ты говорила это всерьез? Я — нет. Меня просто унизили, и я был очень зол.

Гермиона вздохнула, зная, что он имел в виду, но все же они были недостаточно пьяны, чтобы и дальше обсуждать эту тему. Она сделала еще глоток, прежде чем ответить:

— Увы, это была правда. Просто я не собиралась говорить это вслух.

— Как и я, когда прокомментировал мать Флитвика.

— А что вообще ты сказал о его матери?

— Нечто, чего повторять не стану.

Она разочарованно наморщила нос:

— Ну, это благородно. А ты расскажешь мне, что там за скандалы были у Помоны и Минервы в юности?

— Нет.

— Я так и думала.

Какое-то время они молча пили. Снейп вытер губы рукавом — настолько нетипичный жест для него, всегда слывшего человеком утонченным, что Гермиона была шокирована до глубины души. Он снова склонился над столом и уставился на нее, явно забавляясь:

— Это ведь не Уизли? О, умоляю, скажи, что это был он.

Она покачала головой:

— Жаль тебя разочаровывать.

— Лонгботтом?

— Не-а.

Он помолчал, таращась в стену напротив:

— Не припомню, чтоб слышал о каких-то других твоих ухажерах. Газеты в итоге потеряли к вам троим интерес, а Минерва наконец-то приняла тот факт, что мне плевать на это.

Гермиона хихикнула и тоже склонилась над столом:

— Это был Эрни Макмиллан.

— Кто?!

— Эрни. Он был с нами в Дамблдоровой Армии, помнишь? Из Хаффлпаффа.

— Ты встречалась с хаффлпаффцем?

— Ты говоришь это так, будто это что-то вульгарное.

— С Хаффлпаффом все в порядке. Я просто думал, что твой вкус на мужчин предполагал наличие… мускулистой фигуры.

— Ага, это как раз про Невилла. И как долго ты размышлял о моих вкусах?

Снейп нахмурился, щелкнул пальцами в сторону ее бокала и высокомерно заявил:

— Уверяю, не так долго, чтобы потешить твое самолюбие.

Гермиона шумно выдохнула и выпила еще. Она определенно пила сегодня слишком много и слишком быстро. Позднее придется за это расплачиваться. Стукнув бокалом о стол, она раздраженно ответила:

— Чтоб ты знал, Эрни был интересный человек.

Снейп покачал головой. Его поведение все больше скатывалось в непонятное панибратство, на которое она считала его неспособным.

— Я вообще его не помню. Со временем они все становятся на одно лицо. Ты тоже скоро узнаешь.

— Я это уже слышала, — грустно улыбнувшись, ответила она.

Воцарилась недолгая пауза, пока оба смотрели в огонь. Гермиона чувствовала себя довольно расслабленной, а присутствие Снейпа было изумительно комфортным. Именно этого она и добивалась годами. Подняв руку, она будто невзначай легонько постучала себя по кончику носа. О, боже. Нос потерял чувствительность. Это всегда плохой знак. Ей явно надо притормозить с выпивкой.

Снейп же, похоже, совсем не стремился ни заканчивать с выпивкой, ни переводить беседу в какое-то конкретное русло. Очевидно, он уже изрядно наклюкался, но от спиртного, как ни странно, злее не стал, скорей, более… покладистым. Гермиона улыбнулась. Ей нравился такой Северус. Интересно, выдержит ли ее печень регулярные встречи с таким зельеваром.

— Скажи мне, Северус… почему ты боишься, что тебя никто не вспомнит? О чем ты мечтал, когда хотел большего?

Он упрямо сжал губы в тонкую линию и одарил ее укоризненным взглядом.

— Даже не думай, — настойчиво повторила она, — в этой алкогольной игре есть определенный ритм. Мы только что поделились секретами, а теперь нам надо удариться в пьяную жалость к себе. Ты сам начал. Значит, должен следовать правилам.

— Правда? А после пьяной жалости что?

Гермиона озорно улыбнулась:

— Нам в голову должна прийти дурацкая идея, и мы должны сделать какую-то ужасную глупость, решить, что мы теперь лучшие друзья, закрепить это решение идиотским ритуалом, а потом подержать друг другу волосы, когда начнем блевать. По крайней мере, я так помню, я давно ничего подобного не делала. Возможно, в этой игре есть какая-то более взрослая версия, но если и есть, обновленные правила мне не попадались.

Его ухмылка перешла в улыбку, а затем в тихий смешок:

— Ладно, пусть будет пьяная жалость, — он расслабленно оплыл на своем стуле, вытянув длинные ноги к камину. — Вряд ли мои мечты так уж отличались от того, чего хотели все остальные. Я всегда думал, что вырасту и женюсь на Лили. Я воображал себе маленький уютный домик в Хогсмиде и толпу рыжих детишек, унаследовавших ее нос. Мы бы открыли аптеку и дни напролет изготовляли снадобья, — он бросил на нее настороженный взгляд. — Мерзко, знаю.

— А мне кажется, это мило, — негромко ответила она. — А после того, как ее не стало? Ты нашел в себе силы снова начать мечтать?

Он покачал головой, поднимая кружку.

— Все еще больно?

Снейп издал еще один короткий смешок.

— Всюду бы тебе засунуть свой нос, — он вздохнул и опустил кружку, снова пялясь в камин. — И да, и нет. Я примирился с утратой. Я пытался умереть ради нее, но Минерва вмешалась и спасла меня, глупая настырная женщина. После этого я вообще не знал, какого черта мне теперь делать со своей жизнью, — Снейп повернулся к ней и поднял руку. — Самым тяжелым было то, что все это было зря. Она могла бы сделать что-нибудь грандиозное. А вместо этого… — он уронил руку себе на колени, глядя на нее немигающим взглядом. — Ну, она умерла. А ведь ей едва исполнилось двадцать, — поморщившись, он повернулся к Гермионе. — Даром растраченные жизни — жалкое зрелище. И мне противно, что ты стала такой же.

Она склонила голову к плечу:

— Несмотря на то, что я счастлива?

— Тогда тебя можно только пожалеть.

— В самом деле?

Он снова склонился к ней через стол, поднял ее бокал и поднес к ее рту:

— Ты отстаешь.

Она задрала бровь и взялась за бокал, но Снейп не выпустил его, лишь наклонил, чтобы она могла неловко отхлебнуть. Поставив бокал обратно на стол, он бегло осмотрел ее:

— А о чем же ты мечтала, Грейнджер? Разве тебе не хотелось детей? Свой домик? Мужчину?

Она слегка улыбнулась и кивнула:

— Хотелось. Но мне всегда казалось, что все это должно быть позднее, так удобней. Я стремилась сделать карьеру. Я бросилась в министерство очертя голову, настроившись на то, чтобы подняться как можно выше за пару-тройку лет. Это стоило мне Рона. Потом Невилла. Честное, но глупое высказывание стоило мне Эрни, но там был миллион других проблем, так что если бы не это, мы бы все равно расстались из-за чего-то еще, — она повернула голову к камину. — Я пыталась, Северус. Я стремилась к чему-то. Я хваталась за все подряд, карабкалась вверх, пытаясь уцепиться за что-нибудь, чтобы двигаться дальше, — она горько покачала головой. — В итоге мне не очень понравилось то, во что я превратилась. Всем вечно чего-то во мне недоставало. Меня всегда считали недостаточно… кем-то. Быть просто Гермионой Грейнджер не считалось, этого всегда было мало.

— Уроды, — хрипло прошептал Снейп.

Она беспомощно всплеснула руками и повернулась к нему:

— Не в них дело. Неужели ты не понимаешь? Дело было во мне. Именно я говорила себе, что недостаточно хороша. Именно я винила себя во всем, что бы я ни делала. Я сама себя мучила.

На его лице отразилось недоумение. Гермиона вздохнула и тряхнула головой:

— Потому я и ушла. Уволилась, огляделась, поискала что-нибудь, что удовлетворило бы меня. Я знала, что здесь буду счастлива, потому и вернулась, — и добавила с улыбкой: — И я счастлива.

Снейп внезапно передвинулся на стуле, огибая угол стола, чтобы придвинуться поближе к ней, так, что их локти соприкоснулись.

— Почему? — тихо, но требовательно спросил он. — Почему ты счастлива?

— Потому что я наконец-то могу быть собой. Здесь достаточно быть Гермионой Грейнджер. Мне не нужно быть особенной, если я этого не хочу. Я люблю преподавать. Я люблю Хогварц, и мне очень нравятся мои коллеги, — она опустила ладонь на его руку. — Северус, если ты хочешь быть счастливым, тебе просто надо этого добиваться. Нельзя просто влачить жалкое существование, считая, что твой единственный шанс уже ускользнул. Счастье есть всегда и для всех, оно просто ждет, чтобы ты увидел, в чем оно заключается.

Снейп слегка скривился. Недоумение на его лице погасло, но он явно не до конца понимал, в чем же дело. Сняв ее руку со своей, он всунул ей в ладонь бокал:

— А как же все остальное? В жизни ведь есть не только работа. Ты сказала, что хочешь семью. Что ты предпринимаешь в этом отношении? Почему у тебя нет дружка?

Она наморщила нос, снова глядя в огонь:

— Признаю, постоянно жить в замке, битком набитом подростками, не так и здорово, есть и свои минусы. Личная жизнь отходит на второй план. Была парочка мужчин, летние романы, но ничего серьезного из этого не вышло. Во всяком случае, пока.

Снейп постучал по ее бокалу и откинулся на спинку стула, потягивая свой эль:

— Он не придет.

— Кто?

— Тот человек, которого ты ждешь, — он неопределенно махнул рукой в сторону двери. — Он где-то там, снаружи, и никогда не узнает о твоем существовании, пока ты не уберешься отсюда нахрен.

Гермиона допила вино и поставила бокал на стол.

— А ты-то почему еще здесь? — спросила она, склоняясь к нему, чтобы заглянуть в его угрюмое, исчерченное морщинами лицо. — Беги отсюда. Убирайся к чертовой матери. Почему ты до сих пор этого не сделал?

Снейп допил эль и уставился в пустую кружку:

— Я хотел. Когда выписался из Мунго, то не собирался вообще сюда возвращаться. Ведь я же был героем, почему бы не начать все сначала? Но так это не работает, увы. Никто не рвался предлагать работу бывшему Пожирателю Смерти, несмотря на орден Мерлина. Я подумывал открыть свой бизнес, варить зелья, но к тому моменту меня от этого уже так тошнило, что это показалось мне шагом назад. В итоге я просто вернулся сюда. Последние четырнадцать лет я провел, пытаясь вбить «неусыпную бдительность» в головы этих наглых паршивцев, которые считают, что мир исцелен, а моя работа уже не нужна.

Гермиона ткнула его пальцем в грудь:

— Проблема не в школе, Северус. Проблема в твоей голове.

Он отвел взгляд от огня и пронзил ее раздраженным взглядом:

— Нахер, Грейнджер.

— Для этого я еще недостаточно пьяна, — парировала она. — Ну смотри, работа — это просто работа. Вся разница в том, как ты к ней подходишь, — она откинулась на спинку стула, игнорируя его реакцию на первую фразу. — У нас есть минимальные базовые потребности, Северус. Крыша над головой и еда. А ощущение реализованности? Это все в твоей голове, а не в должностных обязанностях или обстоятельствах. У меня была прекрасная работа, но я была несчастна. Теперь у меня работа, которую ты считаешь ужасной, но я счастлива. Поверь, если бы ты после войны нашел работу, которая тебе нравится, ты бы все равно был несчастен. Тебе надо искать не снаружи, а внутри. Поменять для себя определение счастья.

Снейп склонился ближе:

— И что же это значит для тебя?

— Это когда меня принимают. Когда я довольна собой. Не изобретаю проблемы, чтобы их потом решать, потому что меня растили, чтобы я спасла мир, и я понятия не имела, как заниматься чем-то еще, — она прищурилась, глядя на него. — А что такое счастье, по-твоему?

Он заглянул в опустевшую кружку, затем поставил ее на стол и отодвинул от себя:

— А мы разве не покончили с пьяной жалостью к себе? Что там дальше по списку?

— Я не уверена, что мы закрыли этот этап. Обычно дальше следует какое-нибудь слезливое откровение и заявление о полном понимании и сочувствии, прежде чем стадия жалости заканчивается.

— Ну уж нет, в мире нет столько выпивки, чтоб я начал распускать сопли, — криво ухмыльнувшись, заявил он.

— Ага, мне тоже как-то не очень грустно, так что я тоже не стану. По ходу, этот план не задался.

Снейп отодвинулся от стола:

— Уже поздно. Нам пора возвращаться.

— В самом деле? На часах всего одиннадцать. Я думала, мы уйдем в запой.

Он фыркнул, взял со стула их плащи и бросил ее мантию ей на колени:

— Так изначально и планировалось. Но ты нарушила все мои планы.

— А как насчет какой-нибудь громкой кульминации вечера? — предложила Гермиона, кое-как поднимаясь на ноги. — Может, нам надо поругаться? Я могла бы поздравить тебя с днем рождения, а ты бы обиделся. Это поможет?

Снейп снова фыркнул:

— У меня нет на это сил, и с моей стороны было бы невежливо так отблагодарить тебя за то, что ты составила мне компанию.

Он отправился платить за напитки, а Гермиона, улыбнувшись, принялась натягивать мантию, сунув книгу обратно в карман. Стоять было тяжело, держать равновесие тоже удавалось с трудом. Сощурившись, Гермиона сосредоточилась на том, чтобы дойти до двери по прямой и не завалиться по дороге. Снейп открыл перед ней дверь, и они оба выбрались на холод.

— Эту часть я ненавижу больше всего, — пробормотал Снейп, тщательно закутывая голову шарфом.

— Холод? — уточнила она.

— Нет. Поход обратно. Дорога все время идет в гору. Я едва могу идти прямо.

Она рассмеялась и взяла его под руку:

— Пошли, мы ведь в одной лодке.

Снейп глянул на нее сверху вниз. Нижняя часть его лица была замотана шарфом.

— Это и есть тот ритуал братания, о котором ты говорила?

— Определенно. Мы вдвоем против сил природы. Мы покорим этот холм вместе или падем в пути.

Зельевар шумно выдохнул и потащил ее вверх по дороге. Они несколько раз наталкивались друг на друга и уже давно бы повалились в разные стороны, если бы Гермиона не держалась за его локоть. Кое-как им удалось подстроиться, чтобы хотя бы шататься синхронно, после чего они наконец-то начали продвигаться вперед.

— Как, скажи на милость, тебе вообще удавалось проделать этот путь одному? — пропыхтела Гермиона, едва они миновали последний дом и направились к железнодорожной станции.

— Я не помню, хотя пару раз я проснулся в развалинах хижины Хагрида. Раз или два я просыпался на диване в комнатах Росмерты. Но я всегда был куда пьянее, чем сейчас. Похоже, я становлюсь слишком стар для подобных вещей.

Они добрались до станции, и Снейп вытащил свою руку из ее пальцев:

— Подожди, мне надо в комнату для мальчиков.

— Только давай быстрее, — Гермиона протерла варежкой скамейку и совершенно неграциозно бухнулась на сиденье. Утром ей точно придется расплачиваться за сегодняшнее попустительство. Снейп протопал куда-то за угол, а Гермиона вытащила палочку и стала лепить всяких зверушек из льда и снега. Вокруг заполненной жидкой снежной кашей ямки, напоминавшей отпечаток сапога Снейпа, запрыгало целое стадо снежных львов, гонявшихся за ледяными газелями. Гермиона как раз собиралась добавить парочку слонов, когда до нее донеслась ругань Снейпа.

— Ну охренеть теперь! Какого хера запирать общественный туалет?

— Вообще-то, сейчас ночь! — крикнула она в ответ. — Взломай дверь.

— Я уже пробовал. Они тут понаставили гребаные охранные чары! Надо взламывать эту чертову печать, а я, вообще-то, слегка тороплюсь.

Гермиона услышала, как он заехал по двери ногой.

— Может, попробуй женский?

Послышался стук каблуков по бетону, а затем еще один удар. Снейп показался из-за угла, случайно пнув одну из ледяных газелей и отшвырнув ее далеко в сторону. Львы бросились за ней, и остаток стада разбежался. Снейп взглянул на них, затем снова на Гермиону и покачал головой.

— Пошли, — рыкнул он, ухватывая ее за локоть и ускоряя шаг. Гермиона изо всех сил старалась не отставать:

— Ты что, собираешься терпеть до замка? Господи, да найди какое-нибудь дерево.

Он скорчил рожу:

— Я не собираюсь облегчаться за деревом как какая-нибудь неотесанная деревенщина. Шагай быстрее.

— Северус, ну это же смешно. Вокруг полно мест, где можно уединиться, а Хогварц слишком далеко, — она вытащила свою руку из его пальцев. — Вообще-то, мы так долго об этом говорили, что теперь я тоже хочу. Подожди, я сейчас, мне тут срочно надо побыть неотесанной деревенщиной.

Свернув с дороги, она метнулась за широкий старый дуб и принялась задирать юбки. Стягивать трусики руками в варежках было непросто, а поскольку мир вокруг постоянно кружился и качался, эта задача стала и вовсе практически невыполнимой.

До нее донеслись приглушенные ругательства, а затем звуки шагов, когда Снейп направился в другую сторону от дороги.

На следующий поступок ее явно толкнул сам черт. Едва вернувшись на дорогу, Гермиона по звуку нашла дерево, за которым пристроился Снейп. Хихикая, она вытащила палочку и махнула. Дерево вздрогнуло и сбросило с ветвей снег.

— БЛЯДЬ! А-а-а, чтоб тебя! Вот же блядь! Я обоссался! А-а-а… боги… Tergeo!

Гермиона взорвалась хохотом и бросилась прочь по дороге, на ходу набрав пригоршню снега. Снейп появился из-за дерева через несколько мгновений с палочкой в руке:

— Ты это специально сделала!

— Я знаю! — смеясь, ответила она. — О, жаль, что я не видела твое лицо! О-о-о! Это было бесценно…

Он зарычал и бросился догонять. Гермиона кинула в него снежок и помчалась прочь.

— Что за бес в тебя вселился? — выкрикнул Снейп. — И ты промазала! Ты бросаешь снежки как девчонка.

— Я уверена, что и ты тоже! — поддела она его, оглянувшись через плечо. Увидев, что он поднял палочку и прицелился в землю, она вскрикнула: — Никакой магии!

Снейп наклонился и набрал снега. Гермиона расхохоталась и сломя голову кинулась к деревьям. Ее смех перешел в вопли, когда она услышала, что он бежит за ней. Что-то мокрое едва не сбило с нее шапку, еще один снежок ударил в ствол дерева рядом с ее головой. Взвизгнув, Гермиона нырнула за кусты, на ходу сгребая снег. Внезапно выскочив из-за кустов, она метнула снежок, попав Снейпу прямо в грудь. Он зачерпнул еще немного снега и спрятался за упавшим бревном. Дальше все смешалось. В воздухе мельтешили снежки, иногда попадая в цель. В основном, они просто летали — и Снейп, и Гермиона были слишком пьяны, чтобы прицелиться как следует.

В беготне возникла длительная пауза, когда от Снейпа не прилетело ни одного снежка. Гермиона осторожно выглянула из-за куста и увидела, как он несется к ней на полной скорости с целой пригоршней снежков и широченной, искренней улыбкой. Она взвизгнула, бросила в него снежком и заметалась среди деревьев, пока он расшвыривал весь свой арсенал, ни разу не попав в цель. Добежав до края леса, Гермиона припустила через поле. Свою ошибку она поняла слишком поздно. Снейп издал триумфальный вопль, когда тоже это понял. Ноги у него были куда длиннее, чем у нее, а снег на поле был куда глубже. Гермиона подобрала юбки, но это не помогло. Снейп буквально гоготал, когда начал настигать ее, и Гермиона негодующе вскрикнула, когда он бросился на нее, сбив с ног и ухитрившись как-то развернуть их обоих в полете. Раздался глухой удар, когда оба рухнули спинами в снег.

Гермионе никак не удавалось отдышаться — все это время она хохотала как безумная. Снейп охнул и приподнялся на локте, глядя на нее сверху вниз с покаянной улыбкой, полностью менявшей его лицо:

— Ну как, мы уже выполнили план по части дурацких идей и ужасных глупостей, на сегодня достаточно? Потому что я, кажется, только что заработал себе тяжкое увечье.

Она хихикнула:

— Требования соблюдены. Впрочем, не уверена, что существуют какие-либо ограничения по количеству глупостей.

Снейп потянулся к ней и рукой в кожаной перчатке смахнул прядь мокрых волос с ее лица.

— А ты вообще могла бы? — тихо спросил он.

— Могла бы что? — уточнила она, елозя мокрой варежкой по лицу, чтобы убрать оставшиеся волосы.

— Напиться до такой степени, чтоб трахнуться со мной, — повторил он.

Гермиона замерла. Снейп был бледен как снег в лунном свете, но в его глазах светилось неприкрытое жгучее желание.

Гермиона улыбнулась ему:

— Я бы сказала, что твои шансы в данный момент довольно высоки.

Он вздохнул, и она ощутила на лице легкий сквознячок его теплого дыхания. Его губы изогнулись в неведомой ей улыбке, а в глазах засветились тепло и нежность. Ее сердце гулко ударилось о ребра и бешено заколотилось. Время замедлилось…

…и тянулось…

…и тянулось…

— Думаю, сейчас как раз тот момент, когда ты должен меня поцеловать, — сказала Гермиона. Снейп моргнул и удивленно поднял брови. Затем нервно облизнул губы.

— Ну, или я поцелую тебя, четких правил на этот счет нет, — добавила она, потянулась вверх и завладела его холодными губами.

Снейп издал невнятный звук — нечто среднее между оханьем от неожиданности и стоном удовольствия, и жадно припал к ее рту. Первая попытка была неуклюжей и робкой, но стоило Гермионе прихватить его нижнюю губу, как поцелуй из неуверенного стал почти яростным. Снейп перекатился на нее, вдавив ее в снег, и обхватил ее обеими руками. Когда его язык скользнул ей в рот, Гермиона не сумела сдержаться и почти захныкала от удовольствия.

Снейп оторвался от ее рта и отстранился, тяжело дыша и раздувая ноздри:

— Грейнджер, ты что, в самом деле собираешься пустить меня к себе под юбку?

Она сглотнула и кивнула, не в силах говорить. Нет, разумеется, последние пару лет она порой представляла себе подобную ситуацию, но это всегда попадало в список вещей, которые никогда бы не случились даже и за миллион лет. Ей и в голову не приходило напоить его. Она лишь надеялась, что утро будет милосердным.

Снейп с почти торжествующим видом склонился и поцеловал ее еще раз, вжимаясь в нее всем телом. Она с энтузиазмом ответила на поцелуй и отпихнула его:

— Но только не здесь. У меня уже вся задница промокла, и мне холодно.

Он моргнул, а затем буквально подскочил на ноги, потянулся к ней и рывком поднял ее с земли. Пожалуй, слишком быстро. Мир бешено завертелся, и оба неистово замахали руками, пытаясь восстановить равновесие. Гермиона снова упала в снег, стоило Снейпу выпустить ее. Зельевара качнуло и повело назад, он зашатался, но в последний момент все же сумел удержаться на ногах.

— Черт, я нажралась куда сильнее, чем думала, — пробурчала Гермиона, стоя на четвереньках в снегу. Снейп снова приблизился и опять поднял ее на ноги, в этот раз медленнее:

— Только не говори, что ты нажралась слишком сильно, чтобы трахнуться.

— А тебе что, так не терпится? Неужели ты до такой степени отчаялся? — хохотнув, уточнила она, когда мир снова качнулся.

— Ты даже представить не можешь, насколько, — ответил Снейп, направляя в нее согревающее заклинание.

В голове у Гермионы что-то щелкнуло, и она с любопытством уставилась на него:

— Снейп, ты что, правда девственник?

Лунный свет лишил его лицо всех красок, но Гермиона и так знала, что он ужасно смутился. Ответ был очевиден — по тому, как он втянул голову в плечи и со злостью сунул руки в карманы мантии.

Гермиона взвизгнула от восторга:

— Но это же фантастика! — она попыталась было закружиться в танце, но едва не упала снова. — Я всегда хотела стать у кого-нибудь первой!

Вовремя взглянув на него, она заметила на его лице целый парад эмоций, пока на нем не осталось одно замешательство с легким налетом настороженности:

— Я так понял, тебя это вроде не отпугнуло, но мне не очень понятен твой энтузиазм. Или это тоже входит в правила? Сойдет вместо слезливого откровения? Мы теперь что, лучшие друзья? Не хочу торопить события, но мне бы перепихнуться, пока мой день рождения еще не закончился. Это довольно символично, грех упустить такой момент.

Гермиона перебралась через сугробы, взяла его под локоть и потянула в сторону замка:

— Тогда надо торопиться. Мы должны успеть до полуночи!

Какое-то время он позволял ей тащить себя, а затем зашагал быстрее, бросая на нее озадаченные взгляды:

— Может, объяснишь этот внезапный приступ восторга?

Гермиона издала серию коротких смешков, напоминавших пулеметную очередь:

— Думаю, это справедливо. Знаешь, я никогда ни у кого не была первой в постели. Рон уже успел трахнуть Лаванду, а Невилл был с Луной. Эрни… ну, этот вообще шлюха в штанах. Наверное, он пытался компенсировать свои жалкие размеры, у него был такой маленький, тощенький…

— Эй, давай-ка без подробностей насчет размеров. Не хотелось бы разочаровывать.

— С таким-то носом? Я т-тя умоляю.

Он фыркнул и тряхнул головой:

— Я думал, меряют по рукам.

— В общем, да, но я бы и тут не переживала. Я годами пялилась на твои руки как завороженная.

Он резко остановился:

— Правда?!

— Конечно. У тебя очень сексуальные руки.

— С каких это пор?

Она моргнула:

— Ну, думаю, с тех самых, как ты вырос окончательно. Уж не знаю, насколько они были сексуальны, пока ты был мальчишкой, но вряд ли с этим были проблемы. Мы можем двигаться дальше? Часики тикают, а этот чертов замок ближе не становится.

— Я могу полететь и донести нас обоих, — хвастливо предложил Снейп, и в его голосе Гермиона услыхала отголоски того мальчишки, из воспоминаний в Омуте Памяти, когда он пытался впечатлить мать Гарри.

— А ты когда-нибудь пробовал летать пьяным?

Снейп скривился:

— Не помню, но есть большая вероятность того, что таки пробовал.

— Давай лучше побежим. Хотелось бы добраться до замка в целости.

— Бежать унизительно, тебе не кажется? Я сегодня уже достаточно выставил себя идиотом.

— Ты хочешь трахнуться в свой день рождения или нет?

— Мощный аргумент.

Они перешли на тяжелый бег по глубокому снегу, хотя такими темпами не обогнали бы и черепаху. Затем они выяснили, что бежать было проще, если отлепиться друг от друга и просто взяться за руки. Едва они выбрались на очищенную от снега дорогу, двигаться стало легче, но им все равно пришлось остановиться, поскольку оба буквально задыхались.

— Боги, я совсем не в форме, — выдохнула Гермиона.

— Мы даже половину пути не прошли, — раздраженно бросил Снейп, согнувшись пополам и упершись руками в колени. — Этак пока мы доберемся, я буду не в состоянии даже стащить с тебя твои чертовы трусы.

— Ну уж нет, так не пойдет. Мы просто обязаны трахнуться. Я на это очень рассчитываю, — Гермиона подхватила его под руку и потянула вверх по склону холма. Он потащился за ней, с трудом переставляя разъезжавшиеся в разные стороны ноги:

— Признаться, я польщен твоим искренним интересом, но все же твоя мотивация вызывает у меня сомнения. Ты, кажется, обрадовалась едва ли не больше меня. И так и не объяснила, с чего вдруг ты так хочешь быть у меня первой.

— Разве? Извини. Как я уже говорила, я ни разу ни у кого не была первой. Мне всегда казалось, что это было бы… ну, здорово, за неимением лучшего слова. Ну, в смысле, стать предметом такого сильного желания, которое наконец-то удовлетворили. Первый раз бывает только однажды. А если учесть, как долго ты терпел, думаю, это будет просто невероятно.

Снейп снова фыркнул:

— Если учесть, как долго я терпел, скорей всего, все закончится невероятно быстро.

— О, но это же часть плана, так и должно быть, разве ты не понимаешь?

— Нет.

Гермиона вздохнула и остановилась, заставляя остановиться и его:

— Я просто думаю, что было бы здорово поучаствовать в том, как кто-то открывает для себя секс и впервые осознает, как это чудесно. Стать тем, кто заставит кого-то потерять контроль, было бы… — она огляделась, словно в поисках подходящего слова, но слова, увы, на земле не валялись. — Я бы почувствовала себя особенной в таком случае, — наконец, сказала она, пожав плечами. И отвернулась, внезапно чувствуя себя полной дурой. Снейп потянул ее к себе.

— Гермиона, — пробормотал он, убирая пряди волос с ее лица, — ты и так особенная. Тебе не нужно спать со мной, чтобы убедить меня в этом.

— Правда?

Он прищурился:

— Правда. Но ты все равно это сделаешь. Теперь назад дороги нет, у меня гребаный день рождения, в конце концов, и ты сказала, что хочешь.

Она захихикала и расплылась в широкой улыбке:

— Точно. Мы почти пришли.

Гермиона повернулась и двинулась вперед, но Снейп снова схватил ее за руку и прижал к себе. Склонившись, он принялся основательно и настойчиво целовать ее. Гермиона вцепилась в него, когда ей показалось, что она падает, но когда он с хрипловатым смешком оторвался от ее рта, она вдруг осознала, что они летят.

— Не так высоко! — пискнула она, в ужасе закрывая глаза и обхватывая его ногами. Ее шапка и достоинство остались валяться где-то на дороге. Снейп мрачно хохотнул и приземлился с легким толчком.

— Вот и прилетели, — промурлыкал он ей на ухо.

Гермиона открыла глаза, ноги у нее подогнулись, и она осела на землю, невзирая на попытки Снейпа удержать ее. Рассмотрев впереди двери, ведшие в замок, она одарила зельевара самой ослепительной улыбкой.

— Молодец, — похвалила она. Снейп ухмыльнулся и с поклоном открыл перед ней дверь, эффектно взмахнув рукой:

— После вас.

Гермиона ответила ему реверансом и вошла.

В лицо им обоим ударил поток горячего воздуха из замка, и оба покачнулись.

— Пошли, — сказала Гермиона, — как только разденемся, все будет отлично.

— Куда? — уточнил он, когда они подошли к лестнице. — Вверх или вниз?

Ее комнаты располагались на четвертом этаже, а апартаменты Снейпа — неподалеку от гостиной Слизерина. Его спальня явно была ближе.

— Наверх, — ответила она. Там, в ее комнатах, хранились красивые трусики, а те, что были сейчас на ней, необходимо было скрыть любой ценой.

Снейп схватил ее за руку и начал подниматься вверх по лестнице. Когда они достигли второго этажа, часть одежды куда-то подевалась. Не из-за безудержного желания, нет — просто в замке было слишком жарко, а одежда была слишком тяжелой. Гермиона стянула с рук варежки и принялась нервно царапать застежку мантии. Снейп тем временем молча и отчаянно стаскивал с себя шарф. Сбросив тяжелый зимний плащ, он, шатаясь, сделал несколько шагов по коридору.

— Ууу, — простонал он. — Я не…

Больше он ничего сказать не успел, сложился пополам и исторг содержимое желудка на пол.

Гермиона скинула свой плащ поверх его мантии и бросилась на помощь. Придержав его за спину, она потянулась было к его волосам, но тут ей в нос ударил запах блевотины.

— Боже! — она резко отшатнулась от Снейпа, отчего он едва не распластался по полу лицом вниз, а затем ее тоже вырвало. Это вызвало у него новый приступ тошноты, а потом и Гермиону стошнило снова.

Десять минут спустя они валялись на полу, время от времени издавая рыгающие звуки, хватая ртом воздух и по очереди пытаясь убрать рвоту плохо нацеленным Evanesco, что не очень-то помогало. В процессе Гермиона случайно испарила сапоги Снейпа. Он, кажется, не возражал.

— Ты нарушила правила, — хрипло заявил он возмущенным тоном. — Ты должна была придержать мне волосы, а не пихать меня башкой в стену.

Гермиона таращилась в пространство над собой, донельзя изумленная тем, что за все годы пребывания в Хогварце ей ни разу не доводилось видеть потолок с этого ракурса.

— Я пыталась, — оправдывалась она. — Что за гадость ты ел на ужин? Это было… просто фе! — перевернувшись на бок, она попыталась блевануть снова, но желудок уже был пуст.

— Пирог с угрем. Блюдо дня в пабе.

— Я запрещаю тебе есть пирог с угрем.

— Но мне он нравится, — непреклонно возразил он. — Ты не можешь приказывать мне, что есть.

— Если я буду твоей девушкой, то тебе придется считаться с моим мнением. Можешь есть свой пирог, но я напрочь отказываюсь позволять тебе им блевать.

— А кто, мать твою, сказал, что ты будешь моей девушкой? Что если я просто хотел перепихнуться по-быстрому?

— А. Точно. Кажется, я сильно забегаю наперед, — она перевернулась на живот и оттолкнулась от пола, чтобы сесть. — Ну, если мы собираемся трахаться, надо бы уже как-то приступить.

— Ага.

Они кое-как поднялись на ноги и, шатаясь, побрели к лестнице, оставив свои плащи, перчатки и шарфы валяться на полу. Им показалось, что они добирались до третьего этажа целую вечность.

— А ты бы хотела? — спросил Снейп, отчаянно стараясь отдышаться.

— Хотела что? — выдохнула она.

— Быть моей девушкой.

— А? Ах, это. Однозначно да. Ты мне давно нравишься. А ты бы хотел, чтоб я была твоей девушкой?

Снейп остановился, уронил руки вдоль тела и наклонился, отдуваясь. Затем глянул на нее помутневшими глазами сквозь завесу упавших в лицо волос и просто кивнул. Наконец, отдышавшись, он двинулся дальше:

— Мне вряд ли понравится, если ты начнешь указывать мне, что есть и чего не есть. У тебя есть привычка устанавливать правила?

Гермиона слабо отмахнулась и тяжело побрела за ним:

— Слишком много напряга. Но уж будь так добр, планируй заранее, чем будешь блевать, — она брезгливо скривилась. — Боги, у меня во рту так гадко, будто я лизала мусорный бак.

Снейп тихо заржал.

Наконец, они добрались до коридора четвертого этажа, то и дело приваливаясь друг к другу и подпихивая друг друга вверх по лестнице. Снейп закинул руку Гермионе на плечи, но было не очень ясно, то ли он так выражал свои чувства, то ли просто пытался удержаться в вертикальном положении. Гермиона воспользовалась этим и обвила руками его талию, вызвав у него удовлетворенное урчание.

— Ты тоже, знаешь ли, — произнес он низким, звучным голосом. Откуда в этой тощей груди такие богатые обертоны?

— М-м-м?

— Нравишься мне. Последние года четыре.

Она оттолкнулась от него, чтобы заглянуть ему в лицо:

— Правда?! Какого черта ты ничего мне не сказал? Мы бы давным-давно покончили с твоей девственностью!

— Тише ты! — зашипел он. — Может, не будем орать об этом на всю школу?

— О, точно. Прости.

Они как раз поворачивали за угол неподалеку от ее комнат, когда Гермиона резко остановилась:

— А-а, черт!

— Что?

— Контрацептивы! — она в панике посмотрела на него. — У меня ничего нет! Мне… давненько не требовалось.

— Так есть же заклинание вроде?

— Я им не доверяю. Джинни вот пользовалась заклинаниями, а потом БАМС! — и она уже по уши в памперсах, — Гермиона огляделась по сторонам. — О, придумала! Можем вломиться в больничное крыло!

Она двинулась было по направлению к госпиталю, но Снейп остановил ее, придержав за руку:

— Лучше не надо. Половина равенкловской квиддичной команды все еще там, а я сейчас не в состоянии вытереть память всем этим мелким паскудникам, если они увидят, как мы пытаемся спереть противозачаточное зелье.

Гермиона кивнула:

— Ну, есть множество вещей, которыми мы можем заняться без зелья. В смысле, физически. Это будет, конечно, не то же самое, но…

— Даже не думай! — рыкнул он, хватая ее за руку и таща ее обратно к лестнице. — Я сам сварю.

— Ты уверен?

— У меня день рождения, и я собираюсь трахнуться как следует. Это займет минут двадцать, не больше.

— Это точно. В среднем секс столько и длится.

— Да нет же! Чтоб зелье сварить! — он остановился и оглянулся на нее. — Что, в самом деле? Двадцать минут? И все?

— Чаще всего. Но мы можем растянуть за счет прелюдии, если хочешь.

Снейп, для которого все это явно был темный лес, скривился:

— Значит, будешь рулить.

Цапнув ее за руку, он снова потащил ее за собой. Гермиона подумала было, что дойти до ее комнат и воспользоваться камином было бы куда эффективней (и быстрее), но спускаться — это вам не карабкаться вверх, и они уже почти дошли до третьего этажа.

— Ой! А как же мои трусики!

Снейп резко остановился:

— Чего?!

— Я хотела надеть красивые трусики! Те, что на мне, никуда не годятся!

Снейп покачал головой и зашагал снова:

— Мне плевать на твои трусики, Грейнджер. Мне нужно то, что под ними.

— Но…

— Никаких «но». Шевелись. Трусики можем обсудить попозже.

— Когда?

— После того, как я получу свой перепихон — в любое время.

— Ой, ну ладно.

В подземелья они направились уже размеренным шагом, остановившись по дороге, чтобы подобрать разбросанную в коридорах одежду. Гермиона последовала за ним в кабинет зельеделия и дальше, в его личную лабораторию. Она бывала там всего несколько раз и вдруг поймала себя на том, что опять улыбается. Они сбросили плащи и варежки на стол кучей мокрого тряпья, после чего Гермиона повалилась в кресло:

— Боже, как здорово дать отдых ногам!

Снейп посмотрел на нее с плохо скрытой нервозностью, а затем схватил с полок инструменты и котел номер десять.

— Хочешь чего-нибудь, пока будешь ждать? — поинтересовался он.

— Зубную пасту, — не колеблясь, ответила она.

Снейп резко выпрямился, глядя на нее:

— Отличная идея.

Он махнул рукой, и Гермиона последовала за ним сквозь гобелен на стене, в личные комнаты. Мебели внутри оказалось немного, но обстановка была довольно расслабляющая. Снейп явно не привязывался к вещам. Комната была заполнена сотнями книг; здесь же стояло глубокое мягкое кресло, заваленный бумагами стол и уютно выглядящая кровать. Ни единого портрета на стенах. Гермиона невольно сравнила его апартаменты со своими и поняла, что лаборатория на самом деле служила еще и гостиной. Очень удобно.

Ванная была такой же, как у нее, но Снейп явно не разделял ее любви к различным декоративным баночкам с солями для ванны, ароматическим смесям и мягким пушистым полотенцам. Дернув дверцу шкафчика над умывальником, он извлек оттуда новую зубную щетку и протянул Гермионе. Затем выхватил свою из держателя возле умывальника, и они приступили к гигиеническим процедурам.

— Святые небеса! Кто ж так чистит зубы? — сплюнув пасту, воскликнула Гермиона. — Надо вверх-вниз, ты же не котел драишь. Вот, смотри, я покажу.

Она взялась за его щетку и попыталась продемонстрировать правильную технику чистки, но добилась лишь того, что он едва не подавился щеткой. Снейп шлепнул ее по руке.

— Ты не могла бы прекратить? — огрызнулся он. — Мы тут застрянем на всю ночь, если ты так и будешь вызывать у меня рвоту и заставлять меня снова чистить зубы после этого.

Гермиона захихикала: Снейп негодовал с пеной у рта — чуть ли не буквально, так как во рту у него все еще была паста. Он наградил ее пронзительным взглядом и склонился над умывальником, чтобы прополоскать рот.

— Извини, — пробормотала она.

— Эта идея с девушкой, возможно, не выгорит, — одарив ее еще одним тяжелым взглядом блестящих черных глаз, он зашлепал прочь из ванной.

— Я бы на твоем месте не судила так строго — ты еще не видел, какие бонусы к этому прилагаются, — ответила Гермиона, идя за ним в лабораторию. Снейп фыркнул и взялся доставать ингредиенты:

— Я же как-то жил без них все эти годы.

— Да, и только ты знаешь, каково это было, так жить. Но мне вот очень нравится иметь кого-то, с кем можно понежничать, пообниматься, поцеловаться, о ком можно заботиться. Думаю, тебе эта часть тоже может понравиться.

— За обнимашками не ко мне, Грейнджер. Может, тебе следовало бы завести еще одного кота.

— Ой, да ладно, я думаю, тебе понравится, если ты попробуешь.

— С чего вдруг?

— Скажем так, у меня чутье, — она подошла к столу, где он раскладывал ингредиенты. — Тебе помочь?

— Нет.

Она вздохнула и стала наблюдать, как он зажег огонь под котлом и взялся за нарезку. Через несколько минут с его лица исчезло кислое выражение, а на смену ему пришла легкая улыбочка.

— С чего ты так ухмыляешься? — спросила Гермиона.

Его ухмылка стала шире и переросла в заговорщическую усмешку:

— Знаешь, сколько лет я варил это для обезумевших от гормонов школяров? Но я впервые варю это для себя.

Гермиона широко улыбнулась ему:

— Так это надо отметить! У тебя есть что-нибудь выпить?

Он кивнул в сторону стола:

— Есть портвейн и, кажется, джин. Подарки на Рождество, которые я так и не открыл.

— Самое время, — заметила Гермиона, направляясь к полкам над столом. Она нашла два стакана, определенно из разных наборов, и удалила с них пыль с помощью заклинания. Снейп взял свой стакан и отхлебнул, затем отставил в сторону и снова вернулся к нарезке.

— Зубная паста и портвейн — зверское сочетание, — протянул он.

— О, да, но вряд ли хуже, чем зубная паста и грейпфрут, — ответила Гермиона, делая еще глоток. — Предлагаю тост. За твою неминуемую потерю невинности!

Он фыркнул и отступил от стола, поднимая стакан.

— Ура, — произнес он с каменным лицом. — Хоть и с опозданием на сорок лет.

— Лучше поздно, чем никогда, — поигрывая бровями, парировала Гермиона. Снейп улыбнулся — очередная настоящая, открытая улыбка — и отхлебнул еще портвейна, прежде чем вернуться к своему зелью:

— Тебе и впрямь не терпится, да?

— Очень, — ухмыльнулась она.

— Надеюсь, это оправдает твои ожидания.

— Я уверена в этом. И надеюсь, что все получится так, как ты хочешь.

Снейп хмыкнул:

— Можешь не переживать, — бросив ингредиенты в котел и залив их двумя стаканами дистиллированной воды, он начал помешивать варево. — Поведай мне о своем первом разе, Грейнджер. Ты говоришь, это удивительно — у тебя тоже так было? Когда желание наконец-то становится явью?

Она наморщила нос:

— Не совсем. Для нас, женщин, все немножко иначе. Мужчине надо, скажем так, знать все подводные камни и течения, чтоб довести женщину до оргазма, так что первые несколько раз и вспомнить особо нечего. Нет, не подумай, это мило и приятно, но это как раз одна из тех вещей, которая улучшается с практикой.

Его плечи напряглись. Гермиона уловила в его лице проблеск какого-то непонятного ей чувства.

— Что такое? — встревожилась она, отставляя стакан и подходя ближе. Снейп бросил на нее быстрый взгляд сквозь завесу волос:

— Ничего. Ну, то есть… — он пожал плечами. — Я просто предполагал, что ты тоже получишь удовольствие, а теперь выходит, что шансы на это крайне малы, поскольку я понятия не имею, где находятся все эти подводные камни.

Гермиона встала у него за спиной и обняла его за пояс обеими руками, стараясь не стеснять его движения:

— Не волнуйся. Мне достаточно уже того, что я наконец-то могу к тебе прикасаться. А что мне не пришлось для этого дать тебе по башке и привязать к кровати — вообще красота. Кроме того, я выросла и осмелела, и у меня нет проблем с тем, чтобы помочь тебе сориентироваться. Рано или поздно начинаешь понимать, что твой партнер не ясновидящий.

Снейп постучал черпаком по котлу и развернулся в ее руках, крепко прижимая ее к себе:

— Теперь должно закипеть. Что там такое было про «дать по башке»?

Гермиона хихикнула:

— Это был один из моих более насильственных сценариев, как затащить тебя в постель. Я даже не думала, что ты можешь захотеть этого сам.

Он одарил ее довольной улыбкой:

— Я считал так же, хоть и не припомню, чтобы в своих фантазиях прибегал к какому-либо насилию по отношению к тебе. Я предпочитал хитрость. Обычно с помощью Оборотного зелья.

— О-о! Я тоже о нем думала! Не то чтобы я бы им воспользовалась. Слишком неэтично.

— По сравнению с насилием? — он, улыбаясь, смотрел на нее сверху вниз. — Как мило, что все так обернулось, да?

Гермиона расплылась в счастливой улыбке. Снейп мог быть невероятно очаровательным, когда хотел. Кто бы знал?

— Можно тебя поцеловать еще раз? — негромко спросил он.

— Ну конечно! Это, кстати, один из бонусов, которые прилагаются ко мне как к твоей девушке. Ты сможешь целовать меня, когда пожелаешь.

Он нахмурился, но объятия не ослабил:

— Я вроде бы еще не принял окончательное решение на этот счет.

— Не принял, но мы проведем что-то вроде тест-драйва.

— Гм.

Он склонился и поцеловал ее — поначалу нежно, но затем его энтузиазм начал возрастать. Они долго пробовали друг друга на вкус, и Снейп, издав низкое грудное рычание, прижал ее к себе еще крепче. Гермиона плотнее вжалась в него бедрами, ощущая его явное возбуждение. Поцелуй все длился и длился, словно это слияние губ стало для обоих единственным, что помогало жить дальше. Она цеплялась за его плечи, пока он мягко впивался пальцами ей в спину.

Снейп оторвался от нее с негромким рычанием, от которого у нее внутри все будто расплавилось.

— Зелье, — прохрипел он, выпуская ее из объятий и поворачиваясь к столу. Колени у него подрагивали, так что Гермиона поддерживала его, чтобы он не упал, нагло пользуясь этим, чтобы продолжать тискать его. Ткнувшись головой ему между лопаток, она издала тихий вздох.

— А ты уверен в эффективности зелья, сваренного в пьяном виде? — уточнила она, наслаждаясь каждым движением его тела под ее руками и поглаживая напряженные мышцы его живота. Расстегнув одну из пуговиц, она пробралась пальцами под рубашку, чтобы прикоснуться к его теплой, шелковистой коже. Снейп вознаградил ее старания резким прерывистым вздохом. Одной рукой непрестанно помешивая зелье, другой он осторожно накрыл ее запястье, поощряя ее продолжить исследования.

— Я варил эту бурду бочками в течение тридцати пяти лет, — его рокочущий голос эхом отдавался у нее в ухе, которым она прижималась к его спине. — Я могу сварить его хоть во сне. Часто так и получалось.

— А, прекрасно, — пробормотала она ему в спину. — На этой неделе мне совсем не хочется детей.

Воцарилась пауза. Гермиона слушала умиротворяющее бульканье помешиваемого зелья.

— Но когда-нибудь в будущем хочешь, да? — спросил он.

Она улыбнулась и кивнула:

— Угу. Двоих. Мальчика и девочку.

Снейп удовлетворенно вздохнул, и она закрыла глаза, вслушиваясь в ровный стук его сердца. Все ее мысли иссякли, и сейчас она думала только о том, как от него приятно пахнет, и как здорово ощущать его в своих объятиях.

— Грейнджер.

— М-м-м?

— Ты чем там занята?

— Провожу тест-драйв обнимашковой функции твоих потенциальных любовных отношений.

Снейп фыркнул:

— Что, правда? Ты почти восемь минут молчишь и так на меня навалилась, что я подозреваю, что ты там просто уснула у меня на спине.

— Не-е-ет. Тогда я бы пускала слюни. Я пускаю слюни во сне.

— Надо же, какая прелесть.

— Уверяю тебя, их совсем немного.

Он что-то проворчал, но Гермиона не разобрала, что именно. До нее дошло, что он просил ее подвинуться, только когда она чуть не упала. Снейп перехватил ее одной рукой, в другой держа флакончик с зельем. Гермиона заглянула в его сверкающие черные глаза.

— Ты ведь не заснешь в процессе, нет? — взволнованно спросил он.

Она ответила ему заведомо сонной улыбкой:

— Конечно, я не засну. Я слишком долго этого ждала, чтобы все пропустить.

Взяв у него флакончик, Гермиона осушила его одним глотком. Снейп улыбнулся и большим пальцем вытер остатки зелья с ее губ:

— Что ж, прекрасно. Начнем?

Он взял ее за руку и повел в свои личные апартаменты.

— Который час? — спросила Гермиона.

— Почти час ночи.

— О, нет! Мы не успели! — она сжала его руку. — Мне так жаль.

Снейп притянул ее к себе, и они вдвоем нырнули под гобелен.

— Я решил, что мой день рождения продолжается до восхода солнца.

— Отличная идея, — улыбнулась ему Гермиона. Он склонился и поцеловал ее еще раз. Не прошло и секунды, как поцелуй стал невероятно чувственным. Они с жадностью дергали друг на друге пуговицы и застежки, пока Снейп потихоньку подталкивал ее к кровати. Ей под коленки ткнулся край матраца, и Гермиона повалилась на постель. Снейп рухнул следом чуть резче, чем намеревался, судя по его задушенному «у-уф!». Неловко перевернувшись на бок, он попытался затащить ее на кровать целиком, неуклюже хватаясь за ее ноги, все еще остававшиеся на полу. Наконец, они кое-как взобрались на постель, а юбка Гермионы оказалась задранной до талии.

— Что это на тебе за жуть? — вопросил он с шокированным смешком, что вызвало у Гермионы улыбку, несмотря на то, что ей полагалось пребывать в ужасе от подобного замечания. Фыркнув, она посмотрела на свои ярко-красные длинные шерстяные рейтузы:

— Не мои красивые трусики, определенно, — рывком опустив юбку, чтобы прикрыть оскорблявшее взор исподнее, она перекатилась на бок, лицом к Снейпу, чувствуя себя так, будто кровать перекатилась вместе с ней. — Я хотела убедиться, что ты в порядке. Мне было куда важнее тепло одеться, чем впечатлить тебя.

Он ухмыльнулся и подтянул ее к себе:

— В таком случае, я полностью одобряю твой ужасающий выбор нижнего белья, раз уж ты думала обо мне, когда надевала это.

Гермиона улыбнулась:

— Так и было, серьезно, — взяв его лицо в ладони, она притянула его к себе и поцеловала, затем поморщилась. — Тебе не кажется, что кровать качается?

Он мрачно кивнул:

— Да вся комната качается. Меня опять тошнит.

— Меня тоже, — она уютно свернулась в его объятиях. — Давай-ка отдохнем минутку и подождем, пока это не прекратится.

— Здравая мысль. До утра еще есть время.

— Говорят, ради некоторых по-настоящему классных вещей стоит и подождать, — зевнув, протянула она.

— В таком случае, ты будешь просто охренительна, да?

— Умгму…

Он обнял ее покрепче и прижался щекой к ее волосам.

Не прошло и минуты, как оба крепко спали.

* * *

— Мерлин, как же я ее ненавижу! — взвыла Аннетт Париси, изо всех сил бухая сумкой с книгами о стол. — Эссе на три фута ко вторнику? Да кем она себя возомнила!

— Мне казалось, она должна была подобреть, — заметил Мартин Стурджесс.

— С чего бы? — удивилась Далия Мартингейл.

— Ну, она же теперь регулярно трахается. Разве женщины от этого не должны становиться покладистей?

Далия уставилась на него с презрением:

— Где ты только берешь такие идиотские идеи? То, что она замужем, не означает, что у нее мозги превратились в овсянку.

— Ну, он не так уж и неправ, — возразила Париси. — Все думали, что она перестанет быть такой сукой, раз уж вышла замуж за Снейпа. Хотя, может, они этим вообще не занимаются. А вдруг это брак по расчету? Может, она фригидная.

— Да ну. Видали эту его вечную ухмылочку? А Джонс рассказывал, что поймал их, когда они обжимались. Он пробрался на кухню на прошлой неделе, чтобы перекусить, и застукал их. Снейп — и обнимашки, можете себе представить? Ы-ы-ы, фу. Я теперь на еду смотреть не могу, стоит мне об этом подумать.

— Прекрасно, — церемонно провозгласил кто-то. — Значит, вы не будете возражать против наказания вместо обеда. Не так ли, мистер Стурджесс?

Гриффиндорцы побледнели и резко обернулись, в ужасе глядя на профессора Снейпа, ухмылявшегося им с высоты своего роста.

— Мисс Париси и мисс Мартингейл к вам присоединятся, — он поднял палочку и отправил Патронуса через всю библиотеку. — Мистер Филч будет ждать вас. Предлагаю вам всем пошевелиться.

Он понаблюдал, как они собирают вещи и выметаются из библиотеки, а затем вернулся за стеллаж, где хихикала его жена, и обнял ее.

— Итак, на чем мы остановились? — полюбопытствовал он, ухмыляясь уже совсем по-другому и склоняясь к ней для поцелуя. Гермиона обвила его обеими руками и улыбнулась:

— Если я правильно помню, на обнимашках… как это ни странно.

— Ах, да. Действительно. Продолжай.

Она хихикнула под его губами, и они снова принялись целоваться.