Ганс (джен)

Настроение у Димки было препоганым. Целый день неприятности сыпались одна за другой.

Началось все с того, что с утра пораньше он сцепился с Артурчиком из второй роты. Вообще последнее время он часто гавкался с этим полудурком. Правду сказать, Димка отчасти сам был виноват в конфликте. Как хорошо разбирающегося в офисной технике, Димку почти сразу после учебки⁽¹⁾ отправили в штаб на должность писаря. Тем более что с грамотностью у него было все в порядке и он умел быстро печатать.

Так, перепечатывая как-то списки, Димка по запарке рядового Орлика случайно обозначил рядовым Осликом. Если бы заметил сразу, то исправил, и ничего бы не было, но документ попал на стол к начальнику штаба. Майор проржался, поделился весельем с находящимся тут же зампотылу и заставил переделать. Этого оказалось достаточно, чтобы информация ушла дальше, и Артур Орлик, нормальный в общем-то пацан, обзавелся кличкой «ослик Иа». И это незадолго до дембеля! Солдат затаил обиду. Димка Шнайдер из просто «Немца» стал «Гансом». Димка не обижался, это была не самая плохая кличка, уж получше, чем у Артурчика. В школе он еще и не такие слышал, правда, не в отношении себя, но тем не менее... Клички «Вирус» и «Хакер» изрядно позабавили и понравились, но, к Димкиному огорчению, не прижились, всех устроил именно «Ганс».

Видя, что ему все равно, обиженный Орлик стал распаляться дальше и цепляться по малейшему поводу. Начались каждодневные словесные перепалки, доходящие до оскорблений. Абсолютно неконфликтному Димке постоянная ругань действовала на нервы, и он начал потихоньку звереть. В конце концов, когда Орлик обозвал его недобитым фрицем, Димка не сдержался и съездил ему по физиономии. Артурчик, по-видимому, только этого и ждал, с удовольствием ответил. Началась драка. Подоспевшие сослуживцы успели их разнять, конфликт был практически исчерпан.

Выпустив недовольство с помощью кулаков, драчуны успокоились и даже извинились друг перед другом. Но, к сожалению, их застукал командир роты и устроил прилюдный разнос. В результате Димка остался без увольнительной. Лишившийся вожделенной вылазки в город Димка вместо прогулки вынужден был сидеть в штабе и возиться с заклинившим принтером. Немудрено, что он попался на глаза начальнику штаба в момент оформления приказа на выезд, и начштаба захотел в командировке иметь под рукой хорошего компьютерщика. Димка в тот момент бурчал и сетовал о сорванном свидании и майора заметил не сразу.

— Вот значит как, рядовой, ты-то мне и нужен будешь, — сказал майор за димкиной спиной, подошел ближе и постучал пальцами по монитору, — с девкой каждый дурак обжиматься может, а с этой капризной штучкой еще попробуй договорись. Со мной поедешь!

Так Димка присоединился к отряду, выезжающему на дальний полигон. Теперь он безвылазно будет дневать и ночевать в полевом штабе в качестве дневального. Димка скривился. Все-таки стоит признать, что особой неприятностью это не назовешь, по крайней мере, он будет находиться в чистом и теплом помещении, а не бегать в грязи по изрытому снарядами полю, как все остальные.

Только переживания никуда не делись. Его девушка, Аленка, еще не знала, что его не будет целый месяц, а то и больше, и позвонить он сможет только через четыре дня, в воскресенье. А ведь она сдала последние экзамены в своем универе и должна была приехать домой как раз сегодня, в день его увольнительной. Их встречи и так были редкими из-за ее учебы и его службы, а теперь и коротенькие встречи на КПП окажутся недоступны. Когда отряд вернется в часть, дело уже будет к осени, и Аленка опять умотает на учебу. Вот это по-настоящему было печально.

Завершающей неприятностью оказался сосед, второй дневальный по штабу. Димка надеялся, что напарником будет Юрка, его хороший приятель, но Юрка попал в лазарет с сильно разбарабаненным воспаленным пальцем на руке и остался в части. Новый же сменщик оказался ему плохо знаком, Димку он неприятно поразил и вызвал настороженность. Комнатушку с двухъярусной кроватью, которую им предоставили, этот чудик, прежде чем разложить вещи, начал сначала тщательно обнюхивать. Он нагибался, поводил носом как какой-то пес, вставал на цыпочки и ползал на четвереньках. Потом зажег спичку, стал подносить ее к углам комнаты и водить снизу вверх и обратно.

— Ты что делаешь? — спросил ошарашенный Димка.

— Проверяю помещение на отрицательную энергию, — с самым серьезным видом заявил сменщик, доставая из коробка новую спичку взамен прогоревшей.

В третьем по счету углу спичка закоптила.

— Вот! Видишь? Сейчас я ее выжгу! — обрадованно воскликнул сосед и зажег сразу несколько спичек одновременно.

Димке осталось только закатить глаза, покачать головой и сдержать рвущееся наружу крепкое словечко. Несколько крепких словечек. Вслух поостерегся, кто знает этого ненормального. Вдруг еще его поджечь захочет.

Сейчас самоизбранный борец с отрицательной энергией с умиротворенной улыбкой безмятежно похрапывал. Наверное, был доволен, что почистил мир от скверны и, скорее всего, не в первый раз. Его блаженный вид настроения однозначно не добавлял. Ничего не скажешь, повезло делить комнату с человеком, у которого в голове тараканы, и непонятно, что еще на уме!

Димка зашел в кабинет и сел за компьютер. Время почти двенадцать, а ему еще кучу документов перепечатывать. Со стороны столовой донесся дружный смех. Димка сплюнул. Начштаба день рождения празднует, а он тут дежурит и вместо него за компом горбатится... Что поделать — приказ. Начштаба частенько спихивал ему то, что обязан был делать сам. Димка погрузился в работу и потерял счет времени. Лишь слышимое иногда офицерское веселье заставляло досадливо морщиться.

«Хорошо отдыхают. И пьют, и жрут», — недовольно подумал Димка. Последняя мысль спровоцировала урчание в животе. Как-то разом навалился голод. Увы, утолить его было нечем. Заначкой-то он запастись не успел. В столовую не сунешься, да и не положено ночью бродить по расположению. Он же не офицер и не часовой. Настроение стало портиться дальше. А наваливающаяся сонливость делала его совсем гадким. Но спать нельзя — дежурство есть дежурство.

Чтобы смыть усталость с глаз и хоть немного взбодриться, Димка пошел умыться холодной водой. Зашипевшая рация заставила его непроизвольно дернуться и намочить рукав. Димка чертыхнулся, слишком резко сорвался с места, умудрился споткнуться на ровном месте и едва не растянулся на полу, чувствительно при этом ударившись бедром об угол тумбочки. Взвыв от боли, он выругался, закончив смачную тираду словами:

— Что за день-то такой, а?!

И, прихрамывая, поскакал к закутку, где стояла штабная радиостанция. Схватил гарнитуру, приготовился выслушать сообщение и ответить. Спешил, как оказалось, зря. Прерывисто пошипев, рация замолкла. Видимо, какие-то помехи или в атмосфере что — тучки всю неделю были приличные.

— Да чтоб тебя! — приглушенно выдал Димка, отбросил гарнитуру и вернулся к компьютеру.

Хлопнула дверь. На свое рабочее место решил заглянуть начальник штаба. Он был навеселе, но не такой уж пьяный, как думал было Димка, когда воображал командирскую попойку и завидовал закускам. Димка вскочил, выпрямился, всем своим видом постарался изобразить бравый вид и боеготовность.

— Товарищ майор...

— Вольно, боец, — махнув рукой, перебил его начштаба.

Майор прошел в кабинет, открыл холодильник, зашуршал пакетом, что-то поставил внутрь. Сам пакет, вероятно, с подарочными презентами, закрыл в сейфе. Потом повернулся, окинул взглядом Димку и добродушно ухмыльнулся:

— Молодец! Толковый ты парень, — начштаба задумался на мгновение, затем заинтересованно спросил: — Не хочешь в армии остаться? Нам нужны такие, шарящие в технике. Подпишешь контракт после «срочной».

«Вот еще не хватало!» — раздраженно подумал Димка, ответил:

— Никак нет, не хочу контрактником.

Начштаба выгнул бровь:

— Что, родину не любишь?

— Родину люблю, погоны не люблю, товарищ майор.

— Значит, армию не любишь?

— Люблю! «Вот пристал!»

— Тогда оставайся.

— Нет, — Димка начал беситься: «Да отстанешь ты от меня, наконец?!»

— Все-таки родину не любишь, — подытожил начштаба, ненатурально вздохнул, сокрушенно покачав головой.

— Просто «гражданку» люблю, товарищ майор.

Майор засмеялся:

— Ладно, гражданок тоже любить надо. Но ты подумай, подумай.

Он хлопнул Димку по плечу и вышел. Димка плюхнулся обратно, мысленно разозлился: «Веселый какой. Наелся, напился, а я...» Взгляд скользнул к холодильнику. Димка знал, что еды там не было, стоял только запечатанный контейнер с лекарствами. Теперь стало любопытно, а вякнувший в очередной раз желудок словно подтолкнул в нужную сторону. Еды не было и теперь. На боковой полке сиротливо пристроилась только початая бутылка водки. Он хотел уже захлопнуть дверцу, но передумал: «Нет, ну а что?.. Если совсем чуть-чуть, он и не заметит...»

Борьба с собой продолжалась недолго. Димка глотнул немного водки прямо из горлышка. Глотку обожгло, он коротко ухнул, посмотрел на количество жидкости в бутылке и отпил еще немного. Алкоголь провалился внутрь. Желудок от голода скрутило так, что Димка застонал. И опьянение наступило как-то очень быстро. Внутрь срочно надо было загрузить что-нибудь съедобное. Димка стал обшаривать тумбочки и ящики стола, прекрасно зная, что ничего не найдет. Под руку попалась зубная паста. Выдавленная на язык горошина показалась вполне годной к употреблению. Постепенно пьянея и дурея, Димка не заметил, как выхлебал оставшуюся водку и съел почти всю пасту.

Так его и увидел утром начштаба: лежащего, свернувшись калачиком, на коротком старом диванчике командирского кабинета прямо в одежде и обуви, источающего хороший перегар, с пустой бутылкой под рукой. На полу валялся выдавленный тюбик...

* * *

Димка расстегнул липучки бронежилета, снял с головы каску, вытер внутренней стороной кепки испарину со лба и блаженно выдохнул. Красота! Наказание наконец закончилось.

— Эй, Ганс! — выкрикнул идущий со стороны склада Тима-хлеборез. — До сих пор эн-ша мурыжит?

— Да все уже, — оскалился в улыбке Димка.

Разозленный начштаба целую неделю заставлял его облачаться в амуницию, разве что без автомата, и свой день Димка начинал с нелегкой пробежки. Потом так же, не снимая броник с каской, шел в столовую и возвращался в штаб на свой пост. Лишь на время сна майор благосклонно разрешал Димке снимать с себя надоевшую за день экипировку.

А в то злополучное утро устроил настоящий ад. Димке было и так хреново: он мучился с похмелья, его тошнило, мятная отрыжка от пасты вызывала жуткое омерзение и в довесок мучительно болела голова. Он мало что соображал, но вынужден был сидеть и печатать под диктовку какие-то рапорта. Майор стоял сзади и на каждую опечатку реагировал самым садистским способом. Стучал по димкиной каске черенком саперной лопатки и рявкал:

— Ошибка, рядовой! Видишь, что водка проклятущая делает? Исправляй!

Конечно же, ошибок в своем состоянии Димка делал неимоверное количество. Хотелось сдохнуть и оторвать самому себе голову, чтобы убрать кошмарный звон. Да майор еще хрустел огурцом, от одного звука которого Димка готов был блевать пустыми кишками. И куда только голод подевался?

Димка усмехнулся. Как бы ему ни было плохо, но он радовался, что отделался так легко. За пьянство на дежурстве он вполне мог оказаться на гауптвахте с занесением соответствующей записи в личное дело. Сейчас он не понимал, что на него нашло и почему он так себя повел. Подумаешь, голодный был. В учебке вообще жрать хотелось до умопомрачения и до мельтешащих мушек в глазах, и ничего, справлялись. Должен быть давно привыкшим и спокойно дотерпеть до утра. А плохое настроение если каждый раз спиртом заливать, это что будет? Ничего хорошего. И Аленка у него — не дура, а нормальная девчонка, понимающая.

— Ну что, солдат? Понял всю степень тяжести своего проступка?! — гаркнул подошедший начштаба.

— Так точно, товарищ майор, понял! — бодро ответил Димка.

— Тогда марш в Оружейку. Свободен!

— Есть!

Димка побежал в Оружейную комнату сдавать амуницию. Настроение было замечательным...

1) Учебное подразделение, где новобранцы проходят курс молодого бойца и обучаются воинским специальностям.

Вернуться к тексту