Несмеян-королевич (джен)

Юный королевич Мидорима отложил книгу по истории и глянул в окно. Ко дворцу снова со всех сторон съезжались родовитые мальчики, юноши и зверьки — не только из его Шестидесятого королевства, но из заморских стран. Увидев многочисленные экипажи и всадников, Мидорима нахмурился — впрочем, на его лице чаще всего было именно такое выражение. Он никогда не улыбался и казался слишком серьезным для своих пятнадцати лет. В народе его за это прозвали Несмеян-королевич.

Мидорима встал из-за стола, аккуратно сложил книги, затем привел себя в надлежащий вид. Еще несколько секунд он мысленно проверял, все ли сделал, а после неохотно направился в Тронный зал. И с каждым шагом лицо его только мрачнело.

По дороге Мидорима встретил отца.

— Что ж, ты вовремя, — сказал тот, — будь дружелюбнее с нашими гостями. Я для того и подписал этот указ, чтобы найти хоть кого-нибудь, кто бы тебя развеселил.

Мидорима поправил очки, а потом возразил:

— Каждый хочет стать моим «названым братом», как обещано в указе. Но мне никто не нравится. От них пользы — никакой. А я никогда не смогу ужиться с теми, кто не проявляет усердие. Господин Накатани недавно рассказывал о том, как процветает его хозяйство. Лучше позвать сюда кого-нибудь из его работников, чем всех этих шутников.

— Не говори ерунды. Что им тут делать?

Мидорима сердито хмыкнул, но все же вошел в зал и сел на трон, выпрямил спину и поднял голову, чтобы подобающим образом принять своих гостей.

Желающих стать названым братом королевича съехалось так много, что выстроилась длинная очередь. Первым гостем оказался самурай, ненамного старше самого Мидоримы. Вид у него был довольно сосредоточенный. Он молча поклонился.

— Ты испугался или просто забыл свои шутки? — спросил Мидорима.

— Утки всегда говорят шутки… Утки очень любят шутки. Утке для шутки нужна минутка. Ну, утки и шутки же, понимаешь?

— Не смешно, — одними губами сказал Мидорима и, отвернувшись, принялся равнодушно смотреть в окно.

Следующим гостем был белокурый княжич, одно появление которого заставило Мидориму напрячься. Но тот отношения королевича явно не заметил, поскольку, подойдя к трону, облокотился на спинку и с сияющей улыбкой воскликнул:

— О, малыш Мидорима! Ты, конечно же, рад меня видеть снова?! Ты ведь сильно соскучился?

Мидорима скривился, словно съел прокисшую фасоль, и не ответил. А княжич не унимался:

— Смотри, какой я вчера видел фокус! Я могу повторить любой фокус сразу, как только увижу.

Мидорима быстро встал, собираясь покинуть зал, и, не оборачиваясь к княжичу, недовольно сказал:

— Исчезни уже.

— Какой ты бессердечный, — наигранно заныл тот, но Мидорима лишь презрительно хмыкнул и вышел.

Он, тяжело дыша, остановился за дверьми Тронного зала, но потом заметил, что на него смотрит вся очередь, даже енотовидная собака, прижимающая к животу мяч, и приплясывающий пингвин. Не обращаясь ни к кому конкретному, Мидорима сказал:

— Я не хочу веселиться, можете идти.

И не дожидаясь, пока уйдут они, сам решительно зашагал в сад.

На улице припекало солнце, а перед носом Мидоримы несколько раз пролетела бабочка. Он равнодушно проводил ее взглядом и вдруг заметил, что в кустах под окнами Тронного зала кто-то есть.

— Зачем ты там прячешься? — возмутился Мидорима.

Из кустов вылез какой-то юноша. Не растерявшись, он тут же сказал с улыбкой:

— Прости-прости. А я и не думал, что ты меня заметишь.

— Не надейся, что у тебя получится развеселить меня.

Тот развел руками, не сводя с Мидоримы взгляда немного насмешливых серо-голубых глаз.

— Я бы, может, и хотел, только я простой слуга по имени Такао. Правда, мне было очень любопытно на тебя посмотреть. Столько слышал про Несмеяна-королевича, но никак не мог понять, отчего так: у тебя всё есть, а радоваться — нечему. Но я видел сейчас, как тебя хотели развеселить. Ну и лицо у тебя было, умора, — и он и вправду засмеялся.

Мидорима снова нахмурился, обиженно засопел и пошел дальше по саду. Но сделал лишь пару шагов, потому что Такао сказал серьезно:

— Хотя я думаю, что изо дня в день такое сильно утомляет. И еще мне кажется, что, по сути, ты всегда один.

Мидорима медленно повернулся, поднял на Такао удивленный и растерянный взгляд, словно присматривался с куда большим вниманием, чем прежде. Потом Мидорима едва заметно кивнул.

— А хочешь, я тебя как-нибудь покатаю? — предложил Такао. — Обычно я чищу конюшни и ухаживаю за лошадьми, и еще иногда управляю повозкой. И вместо обеда мог бы приезжать…

— Мне это не нужно, — отрезал Мидорима. — Вот, возьми за заботы.

Он достал из кармана кошелек и вытряхнул его содержимое на ладонь, собираясь дать монету, но одна из них случайно отскочила и завалилась куда-то в траву. Такао быстро сел на корточки и принялся ее разыскивать. И вдруг поскользнулся на незаметной под травой луже грязи. А через секунду он заметил пропажу, и, встав, протянул ее обратно Мидориме.

— Представь, я столько же за полгода работы у хозяина Накатани взял. А с тобой просто поговорить хотел. Только упал прямо у тебя на глазах, как глупо, — он смущенно усмехнулся.

— Упасть не стыдно, стыдно не подняться, — ответил Мидорима, поправляя пальцем очки и закрывая при этом лицо ладонью. Но Такао успел заметить, как уголки губ Несмеяна-королевича вдруг чуть-чуть приподнялись.