Склоны южных холмов (гет)

Обычно Рон аппарировал на крыльцо дома Грейнджеров, то есть снаружи, но в прошлый раз он этим сильно удивил обрезавшую розы соседку и теперь решил пожалеть старушку, а заодно уберечь родителей Гермионы от лишних вопросов. Внезапно падающие на соседское крыльцо гости в этом районе Лондона всегда вызывали подозрение. Так что Рон явился прямо в прихожую.

В доме приятно пахло пряностями и запечённым мясом. Рону было неловко опаздывать на званый обед, но именно в это воскресенье Джордж умчался к заказчику и не мог поработать в магазине, а покупателей было хоть отбавляй. Оставив в конце концов «Вредилки» на расторопную помощницу, Рон щедро наломал сирени в любимом уголке Севенокса и отправился выручать Гермиону. В последнее время обеды в родительском доме стали напрягать её больше обычного.

Очистив кроссовки от налипшей в кустах грязи, он глянул в большое зеркало в прихожей, пригладил порядком отросшую за последние месяцы шевелюру и уже собрался громко кашлянуть, чтобы заявить о своём появлении, как его отвлёк громкий смех Гермионы. Ему нравилось, как она смеялась: заливисто, прикрывая рот рукой и смешно сморщив нос. Рону стало ужасно любопытно узнать, что же так её рассмешило, поэтому он остановился у открытой двери в гостиную и прислушался.

— А потом ты полезла в драку, хотя они были старше тебя. Неужели не помнишь? — раздался голос мистера Грейнджера.

— Папа, ты это точно не придумал? — с недоверием спросила Гермиона, продолжая посмеиваться.

— Конечно, нет. Ты кричала, что это нечестно и что ты им покажешь…

— Покажешь, как отбирать леденцы у малышей, — пояснила миссис Грейнджер.

— Нет, не леденцы, а печенье.

— Ну что ты, это точно были леденцы!

— Печенье — можем спросить у миссис Бакстер, она там была и смеялась громче всех.

— Да она уже не помнит, как зашнуровать ботинки… Но это точно были леденцы.

Гермиона деликатно вмешалась в этот мимолётный родительский спор:

— Ну, если вы расходитесь в показаниях, пусть это будут сладости.

— Кстати, — усмехнулся мистер Грейнджер, — точно! Просто сладости. Так ты помнишь, да?

— Ни капельки. Мама, можно мне добавки?

Рон услышал звук отодвигаемого стула, звон ложки, тихие слова благодарности и уже собирался войти в гостиную, но следующая фраза миссис Грейнджер его насторожила.

— Вообще-то, Гермиона, мы хотели с тобой сегодня поговорить об одном важном деле, — её голос звучал весьма загадочно. — Пока Рон не пришёл, мы должны узнать твоё мнение… Как ты отнесёшься к нашему с папой сюрпризу?

После таких слов Рону, естественно, совершенно расхотелось обнаруживать своё прибытие — тем более что и момент уже казался двусмысленным. Отступив на шаг назад, он замер и навострил уши.

— К какому сюрпризу?

Мистер Грейнджер глубокомысленно прокашлялся.

— Дочка, ты помнишь Лаймстоунов с нашей улицы?

— Не совсем… А что с ними?

— Они переезжают к детям в Америку.

— Рада за них. А при чём тут я?

— Видишь ли, мы с папой с ними поговорили и… Они согласны сдать нам в аренду свой дом, за умеренную плату. С правом выкупа, если им понравится на новом месте, — пояснила миссис Грейнджер. Её голос звучал немного триумфально.

— Вам нужен второй дом? — с недоумением спросила Гермиона.

— Конечно, нет. Мы хотим снять его для вас с Роном.

В гостиной повисла неловкая пауза. Рон чувствовал, что радостный триумф миссис Грейнджер будет недолгим.

— Но… у нас с Роном уже есть дом.

— Тот сарай посреди вересковой пустоши под названием «Уголок»? — воскликнул мистер Грейнджер.

— Папа, мы же уже это обсуждали.

— Представь, дочка, мы могли бы жить на одной улице, — не унималась миссис Грейнджер. — Дом Лаймстоунов небольшой, но удобный. Можем хоть сейчас прогуляться, я тебе его покажу. Он чудесный, правда!

— Да, а ещё он находится посреди квартала, где нет ни одного волшебника, — возразила Гермиона. — Представь, что скажут соседи, когда на заднем дворе Лаймстоунов начнётся игра в квиддич.

— Но ты не играешь в квиддич, — с сомнением сказал мистер Грейнджер.

Не сдавайся, подумал Рон.

Гермиона и не собиралась.

— Зато Рон играет. И Гарри, и Джинни. Жить с постоянно наложенными на дом чарами не так просто. Да, «Уголок» стоит на отшибе, но там есть большой камин. И аренда совсем низкая. А ещё там жила удивительная волшебница, я вам про неё рассказывала, она погибла во время… — Гермиона запнулась, и Рон напрягся. — Во время последней войны. Это здорово, что Министерство выделило нам этот дом.

— И ехать туда из Лондона полдня, — печально заметила миссис Грейнджер.

— Мы с Роном будем навещать вас. Будем привозить вам в гости внуков — вы же не против?

Рон нервно сглотнул.

— А вы что, уже? — с тревогой спросил мистер Грейнджер.

— Нет, но… В далёкой перспективе.

Рон выдохнул.

— Так что, нам давать Лаймстоунам отбой? — не сдавалась миссиc Грейнджер.

— Определённо.

— И ты не станешь советоваться с Роном?

— Ну, я могу с ним посоветоваться, только я знаю, что он скажет. «Уголок» ему нравится.

За столом раздались разочарованные вздохи, заглушаемые звоном посуды. Рон снова сделал шаг вперёд, но миссис Грейнджер задала новый вопрос, на этот раз вкрадчиво.

— А ты точно уверена, что делаешь правильный выбор, солнышко? Ты знаешь, мы с папой желаем тебе только добра, твой выбор — наш выбор, но… Ты хорошо всё обдумала?

— Ты о чём, мама?

— Ну как... Ты уверена, что Рон — тот самый?

Рон непременно должен был услышать ответ на этот вопрос, поэтому он, затолкав поглубже угрызения совести, остался молча стоять в коридоре.

— Ну конечно.

И всё? К счастью, родителям Гермионы тоже хотелось подробностей.

— Тот самый, раз и навсегда? — снова спросила миссис Грейнджер.

Гермиона усмехнулась.

— Мама, ты сама рассказывала, что поцеловалась с папой в день знакомства, когда вы напились на вечеринке в пабе. В чём ты тогда была уверена?

— Ты ей рассказывала? — удивился мистер Грейнджер, и Рон пожалел, что не мог в этот момент видеть его лицо.

— Да, но нам с папой просто повезло. Мы вытащили выигрышный лотерейный билет, а такое бывает раз на миллион. Я понимаю, вы с Роном знакомы с детства, ты к нему привыкла, и всё такое… Но кто женится на бывших школьных друзьях?

— Мама, после школы прошло пять лет, — в голосе Гермионы зазвенела хорошо знакомая Рону нотка раздражения. — Мы не бывшие школьные друзья, мы просто друзья — и это дорогого стоит. Когда ты знаешь, что можешь на человека положиться, что он тебя не обидит, что ты можешь доверить ему любой секрет — а в моей работе хватает секретов, — она вовремя прикусила язык.

Ещё не хватало Грейнджерам узнать, что работа Гермионы бывала не только секретной, но и опасной.

— Детка, поверь, я на тебя не давлю, я тебя понимаю. Рон такой… крепкий и симпатичный, а ты молодая, у тебя гормоны — нет, подожди, не перебивай, я только хочу сказать… Нельзя строить семейные отношения только на этом.

— На чём — на этом? — Гермиона притворилась, что не понимает.

— На сексуальных отношениях, — миссис Грейнджер наконец расставила всё на свои места, и Рон приосанился, глянув на себя в большое зеркало. Крепкий — да. Симпатичный? Ну, на любителя…

Гермиона засмеялась, как в самом начале беседы.

— Мама, я рада, что Рон кажется тебе симпатичным, но обсуждать свою сексуальную жизнь не буду, прости.

— Правда, дорогая, это уже перебор, — с укором проворчал мистер Грейнджер. — Оставь детей в покое. Сами разберутся.

— Но вчера ты говорил другое, — настойчиво продолжила миссис Грейнджер.

— Давайте я принесу десерт! — мистер Грейнджер шумно встал и отправился на кухню.

Рону показалось, что наконец наступил удачный для появления момент. Он на всякий случай вернулся к входной двери, дождался, пока миссис Грейнджер погромче стукнет посудой и крикнул:

— Тук-тук, я пришёл! Кто-нибудь есть дома?

Он зашёл в гостиную с букетом сирени, вручил его миссис Грейнджер, которая неловко улыбнулась, но затем обняла Рона и от души поблагодарила. У Гермионы была её улыбка, и за это Рон готов был простить ей недоверие к своей персоне. Чмокнув Гермиону в щёку, он уселся за стол, и ему наложили целую гору еды.

— Как «Вредилки»? — спросила Гермиона, разрезая пудинг. — Как ваши новые игрушки?

— Разошлись на ура.

До конца обеда они обсуждали новинки из «Вредилок», от описания которых мистер Грейнджер нервно покашливал, а миссис Грейнджер тихо охала. Возможно, Рон немного переборщил, рассказывая в подробностях про пукающих русалок, зомби-вирусы, зеркало-косоглазку и игрушки с меняющимися лицами. В довершение всего он радостно сообщил Гермионе, что нашёл управу на пикси, которые завелись в их «Уголке»: их можно выкурить горючим дымом. Гарри сказал, что от него пикси тошнит, и они уходят навсегда.

— А ещё на пустоши — точнее, на острове, за болотами — завелись тролли, — добавил он. — Так говорят в деревне. Кто-то ревёт по ночам — одним словом, у нас там рай для искателей приключений.

Гермиона говорила мало и лишь изредка посмеивалась, поглядывая на Рона с подозрением. Получив с собой свёрток с остатками пудинга, они распрощались с Грейнджерами-старшими и молча вышли на залитую солнцем майскую дорожку, ведущую к парку.

— Так когда ты пришёл? — спросила Гермиона, беря Рона за руку для аппарации.

— В каком смысле?

— В смысле, как много лишнего ты услышал?

— Я не услышал главного — с кем ты дралась в детстве.

— Тебе лучше не знать, — она сконцентрировалась и за секунду перенесла их на высокий холм, с которого открывался потрясающий вид на поросшие вереском долины.

— Как же хорошо дышится! — воскликнул Рон.

— И не говори.

Они бегом спустились к небольшому домику, скрытому на пологом склоне, а зайдя внутрь, уселись на диван в большой, заставленной вещами и мебелью гостиной.

— Мы должны наконец тут всё разобрать, — виновато сказала она.

— Но только не сейчас, — Рон в очередной раз обвёл взглядом старые шкафы, стол и комоды, оставшиеся от прежней хозяйки дома. Гермиона считала, что каждый из этих предметов чуть ли не артефакт, хранящий какую-нибудь тайну.

— Я знаю, что они меня любят, и я их тоже очень люблю, — вдруг сказала она. — Они переживают и хотят помочь, но заботятся обо мне, как о маленькой… Скажи, Рон, это ужасно, что иногда близкие люди кажутся чужими?

Рон ненадолго задумался. Его родственники часто доводили советами до белого каления, но чужими не казались.

— Не знаю, — он пожал плечами. — Думаю, дело в том, что ты многого не можешь им рассказать. Что-то из-за секретности, а чего-то они просто не поймут. Этот дом. Камины. Аппарация. Квиддич. Твоя работа… Это не они чужие. Это наш мир для них чужой, а ты уже принадлежишь ему.

— Есть вещи, которые им совершенно невозможно объяснить, — Гермиона устало вздохнула.

— Это было непросто — объяснить твоей маме, что дело не только в сексе, но ты справилась, — с усмешкой сказал Рон. — Чем займёмся?

Гермиона сбросила туфли и повернула к нему голову. Её волосы, тщательно уложенные утром, теперь растрепались и смешно торчали во все стороны.

— Чем-нибудь, что даст мне почувствовать себя взрослой.

Рон отложил пакет с пудингом, придвинулся к ней поближе и погладил её колено поверх джинсов.

— Насколько взрослой?

— Донельзя испорченной.

Он задумчиво повёл бровью.

— Даже не знаю. Ничего не приходит в голову.

Она стянула с себя блузку, представив взгляду Рона очаровательное полупрозрачное бюстье в голубой цветочек.

— Чем-нибудь, что удивило бы моих родителей.

— Удивило — или прямо-таки шокировало?

— Чтобы они пришли в ужас.

Рон почесал затылок свободной рукой, не отводя взгляда от цветочков.

— Ну, мы могли бы сделать это там, — он качнул головой в сторону окна.

— На подоконнике? — с сомнением спросила Гермиона.

— Нет, снаружи. Среди вереска. Среди бела дня, и без всяких чар.

Она озадаченно хмыкнула.

— А вдруг кто-нибудь случайно забредёт в нашу глушь?

— Пусть это будут их проблемы, — сурово сказал Рон и накрыл цветочки обеими ладонями. — Испорченней этого может быть секс под чарами, но в очень людном месте. Например, в местном пабе.

— Нет-нет, я хочу видеть только тебя, — Гермиона расстегнула джинсы, и одна ладонь Рона тут же пробралась под разъём молнии. — Вереск звучит неплохо.

Он осторожно пошевелил пальцами и посмотрел Гермионе в глаза.

— Там, на холме, — Рон снова кивнул в сторону окна, помогая ей стягивать джинсы, — есть одна травяная полянка на склоне, вид с неё потрясающий. И это ещё вереск не зацвёл.

Он опустил глаза — там, внизу, тоже были голубые цветочки на ажурном фоне, и Рону очень хотелось их погладить.

Гермиона не возражала. Она обняла его за шею, одобрительно хмыкнула и сказала:

— Знаешь, на солнце у тебя глаза становятся синие-синие, а волосы рыжие-рыжие.

Он наклонился и сладко поцеловал её.

— И вообще, я крепкий и симпатичный.

— Боже, не напоминай, — рассмеялась Гермиона, стаскивая с него футболку.

— Ну что, готова? — спросил Рон, обнимая её за талию.

Гермиона кивнула, и они аппарировали.