Дочка (джен)

Этим утром время застынет, потому что

Оно начинается с наших крепких объятий.

Ты моё пробуждение — моя истина,

И я затеряюсь в ней…

Доченька, прижмись ко мне сильнее,

Протяни свои ладони,

Позволь ещё раз вдохнуть аромат моего маленького сада.

Я и не помнил, как заснул, сколько бокалов виски выпил. Вся жизнь превратилась в кошмарный сон, в котором я кричу, но никто не слышит меня — или не желает слышать. Когда жена пропала, три года я ждал её возвращения вопреки всему, не хотел верить в её гибель, но если бы я мог удержать её здесь, убедить, что смогу полюбить сильнее, чем этот Джейс, Джойс или Джейми? «Хочу, чтобы она жила! Ведь мы были счастливы». Действительно были. Прошли вместе Вторую мировую войну, а после её окончания путешествовали почти год, а в медовый месяц как будто разом исполнились все мечты.

Искали хоть какие-то упоминания о кельтах — древней цивилизации, старавшейся выжить на протяжении веков. Это вдохновляло и восхищало. Я историк, поэтому меня интересовало буквально всё, что могло оставить след. Прежде, чем я вернусь к рутинной музейной работе, я должен был хоть немного прикоснуться к прошлому, чтобы ощутить, что жизнь продолжается, и после окончания войны Англия поднимется с колен, как и всегда. Я хотел вернуться в мирное время. И сейчас биение наших с Клэр сердец тоже казалось мирным. Мы уже были готовы создать семью.

— Ты знаешь, что лекарей кельты называли друидами? Высшим и светлым разумом.

— Ага, всегда знал, что у моей жены светлая голова.

— Ну, пока что я не врач, а всего лишь медсестра.

— Не скромничай.

— Скромность украшает человека, знаешь? — она лукаво улыбнулась, и ямочки на её щеках стали видны чётче.

Мы засмеялись, я втайне любовался тем, как она собирает янтарь, и меня не покидало чувство, что он ей что-то напоминает, она словно погружалась в себя, любуясь им.

Я поцеловал её и спросил:

— Почему ты так любишь этот камень? — В её волосах тускло мерцала янтарная заколка.

— Не знаю, он мне напоминает что-то. Только бы вспомнить, что…

— Ты как лесная дриада, знаешь? — Солнечные блики отразились от её заколки, которая была похожа на нечто сказочное — крохотное хрупкое насекомое, раскинувшее крылья в попытках заслужить свободу.

Я осторожно запустил пальцы в её непослушные волосы, сняв с них проказницу-стрекозу, долго смотрел, как с прядями играет ветер.

— Не хочу быть дриадой, наяды мне ближе. Реки и воздух Инвернесских гор. — Клэри всегда была неуловима, действительно как мифическое существо, которое находилось рядом со мной лишь временно. Я чувствовал, что она оставит меня. Уже тогда чувствовал, но в тот миг я, казалось, пытался остановить время. И у меня получилось. Я запомнил. Детская радость озарила всё вокруг.

— Мы можем переехать сюда? Пожа-а-а-а-л-у-у-уйста!

Её жалобный голос заставил сдаться прежде, чем я успел подумать. Любовь к Клэр превращала меня в дурака. Возможно, у нас появились бы дети, которые заставят волноваться и радоваться каждому дню, будь то лето, осень, весна или зима. Чёртово "бы". Ведь история не терпит сослагательного наклонения.

Бри — что на кельтском языке означало «волнение» — появилась на свет не так, как я ждал, но я полюбил эту девочку вопреки всему, а она стала единственным в мире человеком, который полюбил меня…

Память захлестнула как волны шумного бескрайнего океана.

— Папа. — Она осторожно трясла меня за плечо. — Пап, просыпайся! — Я спрятался в плед с головой, точно улитка в ракушку. Вечерний виски был лишним. Мою ракушку безжалостно пытались разбить. Или это моя дочь пыталась усмирить негодование?

— Па-а-а-а-а-п!!!

— Брианна, зачем так громко?

— Ну, можно было бы ещё громче. — После этой фразы мне всё-таки пришлось открыть глаза. Она сжала губы и скрестила руки на груди. — Я устала.

— Не злись, пожалуйста.

Веки были тяжёлые, поэтому я снова зажмурился, только на мгновение увидев огненную вспышку. Или это была рыжая макушка Бри?

В этом вся она. Как пламя. Даже сейчас. Готова вспылить практически без причины. Как вспылила бы Клэр, если бы я ей тогда отказал перебраться в Инвернесс на время.

— Ты обещал вместе со мной позавтракать и не пришёл. Я тебя целый час прождала в нашей кофейне.

Это всегда было нашим особым местом, мы не виделись вот уже две недели из-за откровенного разговора с Клэр об Алисе. Не сказал бы, что она ревновала, но злилась сейчас не меньше, чем Брианна. Кому я вру, я бы тоже злился. В конце концов как только моя жена окончила учёбу, и стала известным хирургом, я проводил с нашей Брианной куда больше времени, чем Клэр. Её это жутко бесило, а меня радовало. Несмотря на то, что мы с Бри совсем не были похожи, она стала настоящей дочерью мне, а не Клэр, и это утешало. Но Брианне всё ещё нужна была мама.

— Прости, милая. Я и забыл, как сильно ты не любишь безответственных, — я виновато пожал плечами.

— Как и ты, — она лишь на секунду отвела глаза.

— Признаю, — я улыбнулся ей, а Бри не могла не улыбнуться в ответ.

— Я волновалась, — наконец призналась она и потянула ко мне свои худенькие руки. Такая одинокая. Не такого детства я хотел для неё.

Мы обнялись, и всё стало проще. Я решился сказать:

— Прости, заработался.

Глубокий вздох.

— Вот мама тоже всегда так говорит: «Прости, заработалась». Но раньше я хотя бы тебя видела, а сейчас совсем нет.

В её глазах сверкнули слёзы, или мне показалось? И я погладил её по щеке — раньше это всегда помогало. Надеюсь, поможет и мне.

Я скучал по тому времени, когда мы ходили вместе на охоту или рыбалку, по тому времени, когда она уехала стажироваться в Лондон, а я поехал следом, чтобы поддержать. Сейчас, кстати, стажировка намечается уже в Шотландии, снова. Мы уже десять лет как живём в Бостоне, но Инвернесс, точно маньяк-преследователь, идёт по пятам за моими близкими.

— Может, не поедешь в Шотландию? Я буду очень скучать.

То, что я сказал, смягчило её, а в глазах больше не было слёз.

— Могу как-то помочь? Это связано с тем, что тебя выгнали с работы?

— Да не переживай так, Бри! Мне предложили должность в Нью-Йорке, без работы не останусь. И без любимого дела тоже, — смешок вышел грустным.

— Не могу не переживать. — Она робко обняла меня.

Что ж, это начало…

Даже когда ты повзрослеешь,

Я всегда буду ждать твоих

Распахнутых в полёте крыльев,

Укрой меня ими.

Доченька, прижмись ко мне сильнее,

Протяни свои ладони,

Позволь ещё раз вдохнуть аромат моего маленького сада.

Когда я потерял Клэр, то и не думал, что если я соглашусь воспитывать Бри, то это поможет ей полюбить меня снова. Я лишь благодарил жизнь за возможность быть рядом с Клэр чуть дольше, да и за возможность быть отцом я останусь благодарен всегда. Совсем не важно, что она не моя, ведь мы с Брианной каждую секунду проводили вместе. Рядом с ней я снова наполнялся жизнью, оптимизмом… был готов ввязаться в любую авантюру.

А уж охоту и то, как я учил её стрелять по бутылкам, я не забуду никогда.

— Правым глазом смотри на тот дуб, но не на его крону, а на середину ствола.

— Поняла, папа, но зачем?

— Сейчас объясню… Видишь бутылку?

Она кивнула.

— Её горлышко — это крона. Смотри прямо в середину, но прежде, чем взвести курок, ты должна перевести взгляд чуть выше. Устремиться взглядом к кроне, понимаешь?

— Ага.

Её невнимательность и почти слепая напористость делали её такой непосредственной. Таким был и я в юные годы. И правда, которую я собирался сейчас сказать Брианне, могла уничтожить в ней все, что я так упорно старался сохранить; и прежде всего — любовь к жизни. Ну как я мог? Ещё и мистику приплести! «Ты не моя, твоя мама там что-то наведьмачила в Инвернессе». Ну как такое скажешь подростку?! А мой гнев — не её вина.

— Ты так и не ответил, почему ты здесь сидишь, будто затворник? Ты же не монах, поделись со мной, может, станет легче? — Она ткнула меня в плечо пальцем и с нежностью улыбнулась, прямо как Клэр.

— Да ерунда…

— И всё-таки... кто для тебя эти Клэр Бичем Фрейзер и Джеймс Александр МакКензи Фрейзер? Твои предки? Я уже со счета сбилась, сколько ты здесь сидишь.

«Они были твоими биологическими родителями». Стало тревожно, я подавил злость.

Подумаешь, факты. Захочу — подменю их. Я никогда не был счастлив, а с Бри хотя бы чувствовал его отголоски. Расскажу только о разводе. Это не так страшно, как смерть.

— Можно я завтра вечером встречу тебя из университета? Тогда мы и сможем нормально поговорить…

Она согласилась, и её улыбку я видел тогда в последний раз…

Брианна крепко обняла меня на прощание, а я так и остался в тишине, успокаивая совесть. Но дверной хлопок отрицал во мне наличие этой самой совести. Ведь Брианна стала для меня целым миром.

Даже когда ты станешь такой же взрослой, как и я сейчас,

Я всегда буду ждать прикосновения твоих маленьких рук…