Больше, чем вне закона (гет)

— Завтра встреча с Русланом и завершающая часть операции. Будем проводить сделку, — пояснил Акела причину вызова для вошедшего в палатку капитана Грибова. — Твои бойцы готовы?

— Мои всегда готовы, — хмыкнул тот, и Серега про себя усмехнулся: конкуренция между группами шла на уровне командиров. Сами бойцы только посмеивались и ничего не делили, потому что, как правило, выполняли слишком разные задачи. Вот как сейчас. Да и контактировали между собой довольно мало, большей частью в совместных операциях. О жизни параллельного отряда Серега слышал в основном от состоящего в нем Олега.

Акела подначку не оценил, был сосредоточен на деле и серьезен. В конце концов, это именно его операция.

— Значит, так, — командир вернулся к разложенному на походном столике плану, — твои ребята занимают позиции вокруг лагеря, — взглянув на Грибова, ткнул карандашом в три уже нарисованные точки. — Вот это — позиция снайпера. — Серега еще раз про себя отметил направление, к которому он должен привести Руслана, и линию огня, которую не должен перекрывать собой. — Сделку проводим полностью. Зачистку начинаем только после того, как плутоний окажется у нас.

— Само собой, — снова хмыкнул Грибов с той же интонацией, но уже без веселья.

— Вертушка утром доставит вас вот сюда, — еще одна точка, — оттуда добираетесь своим ходом. Встреча в одиннадцать? — спросил Акела у Сереги.

— Так точно.

Грибов молча кивнул.

— Это все?

— Да. Твои-то где?

— В лагере отдыхают. Приеду, обрадую — говорят, заскучали.

Акела одобрительно кивнул, они распрощались, и Грибов вышел.

— Ну что, ты возвращаешься? — взглянул командир на Серегу, когда брезентовая дверь палатки снова опустилась, и они остались вдвоем.

— Да, Руслан мог отправить кого-нибудь присмотреть за домом. Сейчас я якобы уехал за деньгами, но не стоит отсутствовать слишком долго.

— Может, с девочкой какой приехать? Бабы всегда снимают любые подозрения…

— Нет, — Серега поморщился от мысли, что для достоверности «девочка» должна быть настоящей. — Руслан щепетилен в вопросах брака, я говорил ему о… невесте.

— Да, забыл, — Акела устало потер рукой лицо. — Ну, добро, езжай. Да, деньги утром ребята привезут.

— Угу, — Серега поднялся. Хотел завести разговор о «кроте», о существовании которого давно имелись подозрения, но не стал. К завтрашней операции он навряд ли имеет отношение, о ней знают только свои.

— Удачи, Сережа.

Серега командиру кивнул, поблагодарил, и вышел из палатки. Почему-то Акела не стал говорить Грибову о том, где будет его собственная точка — показал только Сереге. Почему? Все из-за того же «крота»? Чего-то командир все же опасается?..

Серега, пока шел к машине, прокрутил в голове весь сценарий предстоящей операции. Вот он с группой приезжает в лагерь боевиков. Проверяет товар… Хотя нет, Руслан наверняка сначала захочет увидеть деньги. Обмен. Сразу после обмена снайпер группы прикрытия — то бишь Олег — должен застрелить Руслана. На каком этапе здесь может пойти что-то не так — непонятно. Тем более непонятно, от кого может исходить опасность. Никто не вызывает недоверия. За своих Серега мог поручиться. Как и за Олега, естественно. Остальных в группе Грибова он знал поверхностно, но ведь поиск-то «крота» ведется давно… И пока подозрения не пали ни на одного из бойцов обеих групп.

Дорога в город лежала мимо лагеря второй группы, Серега задумался, не заехать ли к Олегу, но, во-первых, слишком много времени уйдет на объяснения с дозорными, во-вторых, и так уже завтра все закончится. Завтра повидаются, поговорят.

И можно будет ехать домой.

Дома Оля.

* * *

— Это действительно плутоний… И где ты его взял, Руслан? — Серега по роли иронично улыбнулся, про себя подумав о том, как полезно было бы на самом деле узнать, где он его взял. Скорее всего, плутоний свой, отечественный, или — из того, что ближе — казахстанский. И сколько там еще?..

— Места знать надо, — довольно предсказуемо ответил боевик, и Серега в ответ рассмеялся: мол, другого ответа и не ждал, все понимаю. Аккуратно закрыл контейнер, отставил в сторону и раскрыл кейс с деньгами.

Руслан оглядел пачки новеньких купюр и лишь сдержанно склонил голову:

— Пересчитывать не буду. Я тебе верю.

Серега кивнул, закрыл кейс, взял в руку контейнер с плутонием — в первую очередь он должен контролировать именно его. Подумал о максимальной готовности группы прикрытия. Вторую руку протянул Руслану.

— Всегда приятно иметь дело с порядочным человеком! — довольно улыбнулся Серега, нарочно затягивая рукопожатие, чтобы удержать Руслана на одном месте.

Олег почему-то не стрелял.

«Ну же, Маугли, давай! Что мне еще ему говорить?!»

Выстрела Серега не услышал.

* * *

Перед глазами то и дело вспыхивали разноцветные огни. Красные, зеленые, ярко-желтые, как вспышки пламени… Они двигались по линиям четких геометрических фигур, как стекляшки в детском калейдоскопе. Это было бы красиво, если бы от них так сильно не раскалывалась голова. Впрочем, голова не раскалывалась, а горела.

Огни были не все время. Они появлялись вдруг из какого-то черного тумана, вместе с ними вдруг возникал треск, иногда очень сильный, такой, что Сереге казалось, что трещит что-то прямо у него в голове. Иногда к треску добавлялся непонятный шум винтов вертолета и голоса… Он их не различал, но был уверен, что это голоса… врагов.

Порой огни пропадали, черный туман чуть-чуть отступал, и тогда Серега видел низкий дощатый потолок. Треск продолжался, но тише, а лбу вдруг становилось упоительно прохладно — как будто на него клали что-то холодное. На фоне белых покрашенных досок вдруг появлялась чья-то черная голова. Не сразу Серега смог разобрать черный платок, лицо и темные, но добрые глаза в обрамлении сетки старческих морщин.

Лбу и щекам становилось прохладней, огни и шум в голове отступали, и Серега проваливался в сон. И сквозь его обволакивающее, почти спокойное марево слышался женский хрипловатый голос:

— Бэдный мальчик…

* * *

Машина привычно тряслась на каменистой, пыльной дороге, за год Серега привык неизменно подпрыгивать на сидении, будто под ним на кресло автомобиля, а специальный массажер. Тимур вел машину молча, лишь изредка приговаривая что-то на особенно плохих участках — свою тойоту-«равочку» он любил, обожал и берег. Благодаря его молчанию, Серега ехал, полностью погруженный в свои мысли. Год на Кавказе подходил к концу — было о чем подумать.

Послезавтра самолет в Питер. Домой.

Подумать стоило как раз об этом, слишком многое предстоит сделать, но сейчас все мысли сводились к людям, к которым вез его Тимур. Людям, которым он обязан жизнью.

Серега так и не добился от старика Исхана ответа, почему тот не побоялся последствий своего поступка. Ведь он ничего не знал о… своей «находке»! А полуживой труп с пулевым ранением не может не означать возможных проблем. Ведь его могут искать, могут хотеть добить, да мало ли что может быть связано с криминальными действиями посреди гор! «Я должен был оставить тебя там?» — спросил он только, чуть лукаво взглянув из-под густых с проседью бровей, и Серега расспросы оставил.

Нашел его старик, когда с приехавшим в гости сыном возвращался с охоты. Шли налегке — только Тимур нес двух связанных уток, — когда Исхан наметанным глазом заметил в траве то, чего быть там не могло: что-то ярко-розовое. Серега потом усмехался, думая о том, что жизнь ему спасла футболка, которую ему привезли вместе с дорогущей кашемировой курткой — для создания богатого и немного щеголеватого образа покупателя. Он тогда весьма скептически отнесся к розовому цвету.

Нашли жерди, связали вместе куртки и на импровизированных носилках донесли его до поселка. Дом охотника с краю, немного в отдалении от соседей, потому поначалу никто о нем в поселке не знал.

О том, как именно Исхан и его жена Румани выхаживали его, Серега имел очень смутные воспоминания, и начинались они со времени, когда он явно пошел на поправку и перестал пребывать в полубессознательно-сонном состоянии. Правда, Исхан потом пояснил, что они специально поили его отваром со снотворным эффектом — вместо обезболивающего. О том, что старик обладает познаниями в знахарском деле, Серега тоже сообразил не сразу — когда сознание наконец заработало относительно нормально, он вспомнил, что именно произошло, вспомнил и как очнулся, когда его засыпали травой, и голос Олега рядом, и улетевший без него вертолет, и с тех пор все его мысли занимал выстреливший в него друг, а не мази, которыми Исхан два раза в день обрабатывал ему дырку в груди.

Поселили его в «кунацкой», как потом объяснила Румани, когда он начал потихоньку расспрашивать о местном укладе жизни, комнате, предназначенной для гостей. Как понял он много позже, когда смог передвигаться по небольшому дому, гостевую комнату обставляли, как правило, богаче и наряднее, чем остальные. Что делало ее по своему назначению похожей на гостиную в русской квартире, с той разницей, что русские в отсутствие гостей сами обитают в гостиной, смотрят телевизор, занимаются своими делами, горцы же в кунацкую без надобности не заходят.

Главным развлечением Сереги во время восстановления, пока не кончилось лето, стал десятилетний внук его спасителей — Дауд. Сначала он в комнату к Сереге не заходил, мялся у порога, с любопытством заглядывая — дед не пускал, говорил, что он будет мешать гостю, а ослушаться дедова запрета тот не мог. Когда Серега попросил Исхана разрешить ребенку заходить к нему, Дауд первое время все равно стеснялся, опасался подойти ближе, и Серега не сразу понял, что мальчик боится именно надоесть ему, чем-то помешать. Немало прошло времени, пока Дауд осмелел настолько, чтобы залезать на Серегину кровать — так разговаривать было удобнее и интереснее, сидеть на скамейке мальчишке быстро надоедало.

От Румани Серега знал, что Дауд живет со своими родителями в городе и ходит там в светскую школу, а на лето его привозят к бабушке и дедушке.

Конечно, он задавал вопросы — первым делом о том, кто такой Серега, откуда он взялся и кто в него стрелял. Серега был почти уверен, что Исхан мальчишке спрашивать об этом запретил, но детское любопытство безгранично и долго терпеть притеснения не любит и не станет. Ответить он, конечно, не мог, потому они договорились, что Дауд больше спрашивать не будет. Взамен Серега пообещал тогда ответить на любой вопрос, какой только Дауд сможет придумать. Мальчишка, почуявший в этом элемент игры, надолго задумался и вдруг выдал то, что Серега меньше всего ожидал услышать:

— А ты знаэш расстояние ат Зэмли да Луны?!

Глаза ребенка светились хитрой радостью, очевидно, он привык к тому, что удивляет взрослых какими-то познаниями, добытыми в школе, готовился и сейчас к растерянному «ну-у-у, откуда же я могу знать?» и раздувался от гордости — он-то знает, он умнее!

— Триста восемьдесят тысяч километров, — Серега не сомневался, что знает ребенок именно среднюю цифру.

На детском личике так забавно боролись разочарование с удивлением, что Серега невольно рассмеялся. От неосторожного смеха тут же прошило резкой болью, пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не испугать ребенка реакцией. Когда смог перевести дыхание, спросил:

— А ты знаешь, что в разные дни это расстояние бывает разным?

— Как это?! — не понял Дауд, и с этого момента началось их долгое, почти ежедневное общение, вплоть до конца августа, когда за Даудом приехал Тимур, чтобы забрать домой: скоро в школу.

Сейчас Серега вез в подарок своему юному другу большой атлас звездного неба с описанием всех созвездий и планет — с такими красочными картинками, что сам залюбовался в книжном, когда покупал его. Если бы ему в десять лет такую книгу подарили, он был бы невероятно счастлив! Надеялся, что и любознательному Дауду подарок понравится.

За прошедший год он уже приезжал пару раз к Исхану, привозил продукты, за которыми из поселка нужно далеко ездить — в качестве своей благодарности за всю оказанную помощь. Теперь же он ехал прощаться — подарки следовало сделать скорее памятные.

За подарком для Румани зашел в сувенирный магазин, думал о красивой вазе или каком-то блюде, но когда увидел шали ручной работы, не сомневался — это то, что нужно. Белоснежная, воздушная, будто невесомая шаль будет прекрасным украшением для скромного наряда кавказской женщины. Правда, очень красивую, черную с золотом вазу из керамики он тоже прихватил — прекрасно помнил вазы на окнах в кунацкой и не сомневался, что Румани оценит оба подарка.

Вот над подарком Исхану думал долго. Первой мыслью был, конечно, кинжал — самый распространенный, почти универсальный подарок для мужчины на Кавказе. Но, во-первых, Серега боялся, что по незнанию затронет какие-то обычаи: могло оказаться, что он не имеет права делать такой подарок. Он был гостем и как гость обязан одарить своих хозяев, это понятно. Но гостем-то он был непростым! И тот факт, что за ним столько ухаживали и что он обязан Исхану жизнью, вносил свои коррективы в обычные отношения хозяина и гостя. Разобраться в этих тонкостях без совета знатока местных обычаев Серега не мог, но посоветоваться было не с кем — за подарками он поехал уже перед самым отъездом, да и не стал бы никого посвящать в такие подробности. К тому же кинжалов и всевозможных сабель в местных магазинах было столько, что он потерялся бы в выборе, даже решив покупать. А, во-вторых, практическая сторона Серегиной натуры восставала против «бессмысленного» подарка, который займет место на ковре в кунацкой — все лучшее помещалось именно туда. И после долгих раздумий он решил приобрести набор дамасских ножей для шкурения. У Исхана ножи, конечно, были, но Серега посчитал, что новый инструмент никогда не бывает лишним. Тем более хороший и качественный.

Первое время он очень страдал от того, что не может никак расплатиться и отблагодарить своих спасителей. Кроме того, вопрос денег стоял очень остро и в плане собственных расходов — нужна одежда, нужно вносить некий вклад в общий стол и нужна приличная сумма для воплощения намеченных планов. О заработке в поселке не могло быть и речи — тут нужна только физическая сила, коей было много местной и маловато поначалу у самого Сереги. Прикидывал, сколько нужно денег и понимал, что столько он сможет заработать только профильным образом — продать он может или свои знания в области физики, что здесь навряд ли кому-то нужно, или свое умение воевать. Влезать в криминал, конечно, чревато, да и свои границы, конечно же, у этого «влезания» не могут не быть — убивать Серега не собирался даже очевидно «плохих». Но, рассудил он, некоторые его умения могут пригодиться местным бандитам и без перерезания глоток неугодным, надо только суметь выйти на нужных людей.

Помощь местных бандитов нужна была и еще в двух моментах. В первую очередь — нужны документы, чтобы избежать конфликтов с местной полицией, да и для возвращения домой они тоже необходимы. Второе — для поиска Руслана, который был ниточкой к Белову и из которого теоретически можно было выбить показания в свою пользу.

Решение проблемы пришло неожиданно легко — с приездом Тимура, когда тот привез к родителям на зимние каникулы Дауда. Серега, улучив момент, когда они были наедине, прямо озвучил свою проблему насчет денег, а Тимур вдруг ответил, что ждал этого вопроса. Оказалось, что выход на бандитов у сына Исхана есть, более того — он уже прикидывал, чем Серега сможет быть полезен. После любезности хозяев дома такое заявление в первую секунду покоробило — не совсем приятно слышать, что за твоей спиной тобой пытаются воспользоваться, главное, так, будто уверены, что ты не откажешь. Во вторую секунду Серега подумал, что выбора у него нет. В третью — что Тимура не так связывают обычаи уважительного отношения к гостю, как его родителей. В четвертую — что это тоже своего рода помощь.

О том, что он боец спецназа, Тимур с отцом поняли намного раньше, чем Серега в разговоре с Исханом сам это подтвердил. Тщательно осмотрели место, где его нашли — вернулись сразу вечером, дабы дождь, ветер или те, кто в найденном ими человеке заинтересован, не испортил оставленные следы. Поняли, что там был вертолет, в нескольких местах нашли следы крови, в земле обнаружили ямки от стоявших палаток, кострище на камнях, следы шин внедорожников — трех как минимум. Место походило на оставленный лагерь. То ли военных, то ли боевиков. Вертолет указывал на присутствие военных, а почти впитавшаяся в землю кровь — что лагерь был как раз боевиков. На военных указывало и отсутствие гильз — собрали все. Явно русская внешность раненного указывала на то, что он, если и был на одной из сторон, то на стороне военных, но почему его спрятали и кто — неясно.

Все это рассказал тогда Тимур. На момент разговора Исхан уже знал от самого Сереги о произошедшем, и наверно старик поделился с любопытствующим сыном историей… Ну, а Тимур понял, как такой находкой грамотно воспользоваться.

— Мать навэрна ат плиты не отходыт… — довольно и с предвкушением вдруг протянул Тимур, и Серега взглянул на него, вырвавшись из воспоминаний. В отличие от своего отца, говорил он с акцентом. — Ище ругалас утрам, када пазванил сказат, що тибя привезу, що так поздна саабщил!

Серега с улыбкой представил по-доброму ворчащую Румани и с легким ужасом подумал о количестве всего, что придется сегодня съесть. Нет, оно все безумно вкусно, но и безумно сытно! Наедаешься уже одним-двумя блюдами, а их — особенно на праздники, а сейчас Румани, конечно же, готовит праздничный обед! — штук двадцать. И попробовать ты обязан все, иначе обидишь хозяев.

— А атец шашлик навэрно жарит будэт! — продолжил Тимур.

— Есть хочешь? — просто так, для поддержки разговора спросил Серега.

— Да-а-э… вчера Ахмэда провожали, — так звали главу «их» группировки, — поздна вэрнулис, я даже дамой нэ успел, в лагери… атрубился. Так и нэ кушал.

Собственно, под эту поездку Ахмеда — тот собирался уехать на неделю — Серега и подгадал свой отъезд. Вернется главарь не скоро, значит, и его, Сереги, хватится тогда, когда он будет уже очень далеко.

От слов Тимура не в первый уже раз стало жаль Дауда, у которого отец — почти бандит, и Исхана с Румани, которые чувствовали бы себя опозоренными, узнай они о второй стороне жизни сына. Думать об этом было неприятно и бессмысленно — лезть с советами Серега не имел права. Да и не было тут правильного-то совета! Потому эти мысли он в который раз отбросил, и размышления вновь вернулись к еде, точнее, шашлыку, о котором заговорил Тимур — из всего, что, скорее всего, будет сегодня подано на стол, Сереге больше всего хотелось местного шашлыка, понимал, что в России такого волшебства поесть не удастся.

Еще неплохо было бы, если Румани испечет свои лепешки, их название Серега так и не запомнил — мелко порубленное мясо в тончайшем слое теста. Они буквально таяли во рту! Как-то в гостях довелось попробовать нечто похожее, там хозяйка называла лепешки «чуду», говорила, что это дагестанское блюдо. И это действительно было потрясающе вкусное чудо!

Долма, харчо, хинкал, хачапури со всевозможными начинками, шашлык и бесчисленное множество разных лепешек с мясными, сырными или творожными начинками — ко всему этому Серега за год привык. Мяса он, кажется, наелся на всю жизнь вперед!

Первые месяцы здешней жизни были, конечно, легче и проще — не надо было постоянно думать, где заработать денег, чтобы было где жить и что есть. Когда оклемался, начал помогать по дому — помогал с уходом за овцами, кормил кур и собаку Исхана, с которой быстро подружился, помогал с уборкой в доме, выбивал ковры, приносил воду, когда зимой в особо сильные морозы замерзли трубы и воду пришлось таскать из источника, помогал Румани носить тазы со стиркой, изредка бывал на подхвате у Исхана, когда тот освежевывал туши — подержать, что-то подать. К самому процессу старик его не подпускал, опыт был нужен, да Серега и не рвался — с неприязнью вспоминались трупы зайцев и собак в учебке. Пустяки, но это была хоть какая-то помощь. Взамен он получал гораздо большее — крышу над головой, тепло и еду. Дальше, когда уехал «на заработки», пришлось сложнее — чуть ли не каждый новый день вставала проблема, где он сегодня спит и что он сегодня ест, если спит не в гостях. В гостях означало, что едой он обеспечен на два дня — почти всегда хозяйки давали что-то с собой: не потому что он такой бедный, несчастный и голодающий, а потому что так принято. Серега вообще не представлял, как выжил бы в этот год, если бы не гостеприимство здешних жителей. Иногда настороженное, но всегда широкое.

Машина теперь шла медленно — Тимур сбавил скорость, когда въехал в поселок: непуганые куры, вольно разгуливающие по дороге, еле успевали отскочить в сторону. Дома в поселке были разные: раньше здесь жили горцы, построившие свои низенькие сакли, позже появились пара-тройка богатых двух-трехэтажных домов. Почти в каждом дворе стояли сараи и овчарни — разных размеров в зависимости от достатка семьи. Сейчас — Серега по привычке глянул на небо, приучившись определять время исключительно по солнцу — овцы на выгуле, местный чабан с неблагозвучным для русского уха именем Жагыпар приведет их только к позднему вечеру. Кое-где на веревках сушилось белье, трепещущее под ветром с гор.

По дороге пробежали дети, Сереге вспомнилось, как удивился в первый раз, только по прибытии на Кавказ, когда увидел вполне современную одежду местных детей и молодежи. Особенно забавно выглядели девчонки-подростки — традиционные юбки и платки, но при этом яркая кофточка с блестками и надписью на английском. Дети проводили глазами машину и заговорили о чем-то — наверно обсуждают, что Тимур приехал.

Дауда с ними не было, значит, он дома. Серега улыбнулся мысли об ожиданиях и надеждах мальчика — понимает же наверняка, что Серега ему сейчас подарок привезет!

Привычное высокое солнце заливало поселок, отражалось от белых стен каменных домов, играло на вымощенной плитняком дороге. Тепло, спокойно, впереди приятная встреча, очень вкусная еда и… грустное прощание… Прощание с миром, давшим так многое и так многое отнявшим. Миром, о котором когда-нибудь потом ему обязательно взгрустнется — все же несмотря ни на что хорошего было немало, — но сейчас… Сейчас сердце живет мыслью о доме. Осталось два дня.

Серега опустил козырек бейсболки, попытался устроиться на сидении поудобнее и прикрыл глаза. Спать в такси он, конечно, не станет, хотя ехать довольно прилично, — не может позволить себе потерять контроль над ситуацией. Но немного расслабиться скорее даже необходимо. Только что за семь часов полета у него была прекрасная для этого возможность, но воспользоваться он ею не сумел. Против воли накатывали воспоминания о той, прошлой жизни: счастливая — как ему казалось! — Оля, подготовка к свадьбе, Олег, обещавший быть свидетелем…

Он готовился к своему возвращению год. Сначала долго, мучительно долго восстанавливался, потом зарабатывал деньги и собирал информацию. Новость о свадьбе стала вторым ударом после предательского выстрела. Но ему казалось, он все это уже пережил. Казалось — пока год ожидания и подготовки не окончился дорогой к аэропорту. И чем ближе он, сидя в самолете, оказывался к родному городу, тем больше и больше охватывало напряжение. За восстановление справедливости, возвращение своей прежней жизни он не переживал, знал, что способ только один — поиск доказательств вины Белова. Да и служба давно приучила действовать по ситуации, если нет четкого плана. Напряжение вызывала предстоящая встреча. Не с Олегом. Это было частью как раз имеющегося плана — да и просто хотелось посмотреть в глаза бывшему другу и получить определенное удовольствие от своего неожиданного «воскрешения». Встреча же с Ольгой была необязательна, хотя как жена Олега она — лучший способ легально попасть в квартиру. А навестить его надо именно в квартире — без свидетелей. Вот этой встречи — с Ольгой — Серега не хотел. И не мог заставить себя не думать об этом.

Но это все через пару дней. Сейчас нужно разобраться с жильем и купить сим-карту. Хорошо бы раздобыть оружие на всякий случай, но пока зря рисковать не стоит. Телефон нужного человека подсказал перед вылетом Тимур, Серега не стал вдаваться в детали, откуда у того такие знакомства. Десять цифр номера запомнил, но воспользоваться любезным предложением пока не торопился. Но и эти проблемы наступят как минимум после того, как он доберется до заказанной через интернет съемной квартиры.

А пока — тихая дорога по пасмурному Питеру. Родной город, родной воздух, привычная жизнь. Жизнь, которую нужно вернуть.

* * *

— Семь вот этих роз, пожалуйста, — улыбнулся Серега продавщице, вынимая из кармана деньги. Кажется, еще совсем недавно он так же покупал цветы для любимой девушки. Доставал из кармана бумажник и мимолетно улыбался ее фотографии.

Теперь она жена бывшего лучшего друга, а цветы — лишь своеобразный пропуск, способ миновать бдительную консьержку, выдав себя за курьера.

Пока поднимался в лифте, вспомнил, как бежал к Оле в свободные вечера, как его неизменно встречал Владимир Александрович, звал посидеть за «рюмкой чая» и непременно справлялся об успехах будущего зятя. Успехами зять похвастаться никак не мог — секретность не позволяла, но Ольгиного отца он уважал, радовался, что ему так повезло с будущим тестем, и все обдумывал, что пора бы познакомить две половины будущей семьи поближе. Не успел.

Может быть, будь он жив, все иначе бы сложилось?.. Хотелось верить, что умный и порядочный человек, каким был Олин отец, прекрасно относившийся к нему, Сереге, все же не поверил бы в его предательство. Может быть, и любимую дочку сумел бы в этом убедить?.. Впрочем, какая разница, если она оказалась способна поверить?..

Дверь, кнопка звонка.

А может… можно обойтись без этого? Ну, навряд ли же Олег хранит дома что-то компрометирующее! А подкараулить его можно и в другом месте. Еще не поздно уйти.

То самое воспоминание именно о Владимире Александровиче всколыхнуло запрятанные поглубже чувства. Глупо было на нее обижаться. Если она смогла поверить тому, что он убийца и предатель, значит, просто не любила — с самого начала. Если смогла так быстро обо всем забыть и выйти замуж, значит, и до той злополучной операции они с Олегом уже были вместе — что же, они стоят друг друга, как выяснилось, даже было бы странно, будь оно иначе. Он не хочет больше пытаться ее понять, не хочет ни обижаться, ни злиться. Только вычеркнуть из жизни — хорошо бы еще из памяти! — и больше никогда к этому не возвращаться.

И он это сделает. Но сейчас нужно попасть в квартиру.

* * *

— Это… ты?..

— Привет!

Он сам не понял, откуда взялся этот тон. Но именно так разговаривать с ней оказалось легче. Легче контролировать собственные эмоции, легче не обращать внимания на ее слова, на звук ее голоса, на ее испуганные глаза.

Неожиданно безразлично для самого себя оглядел квартиру. В целом, неплохо — оценил и светлые тона, и аквариум, и свадебные фотографии в рамках, — но во всей обстановке не было уюта, хотя в доме Владимира Александровича он всегда ощущался, и Сереге тогда казалось, что это результат стараний именно Ольги. Или для мужа Ольга стараться не хочет?..

— А ты что хотел? Чтобы я тебя ждала? Тебя — убийцу, предателя?.. Как ты мог?! Хорошо, что папа не дожил до этого дня!

Показалось, что он слышит Олега, а не ее. Это его слова, старательно вбитые в ее голову.

Он знал, что контролирует в себе все — и взгляд, и голос, и движения. Не хотел даже дотрагиваться до нее, но откуда-то это пришло само — и рассказ непонятно зачем, как будто сама невеста не знает, что вышла замуж за лучшего друга, и эта нежность на грани сдерживаемой ярости, с которой он провел рукой по ее лицу. Когда-то любимому. Или еще любимому?

Чуть не сдержался лишь раз. Не собирался перед ней объясняться и оправдываться, но с небрежного тона вдруг сбился, — она смотрела такими глазами, возвращая в недавнее прошлое, что слова вырвались сами.

— Он же подставил меня, меня теперь разыскивают по ложному обвинению!..

Что он хотел увидеть? Отголоски веры его словам? Нет… не увидел…

Не дождался он тогда никаких объяснений и уж тем более извинений… Впрочем, и не надеялся, и не хотел их. Да и пришел совершенно с другой целью.

— Ну так что? Олег не говорил, когда приедет?

— Нет… — она была все еще растерянна, все еще мяла в руке ворот блузки, закрываясь от него. Жест этот Сереге в некотором роде помогал: он означал, что она его боится, и это помогало смотреть на нее иначе, не поддаваться воспоминаниям.

Серега вытащил из кармана отобранный у Ольги телефон и с облегчением обнаружил, что на нем нет блокировки. Не хотелось бы тратить время и силы на выяснение пароля (впрочем, в голову тут же пришли штук пять разных вариантов). Открыл список контактов. Муж? Олег? Олежек?.. Дорогой? Любимый?.. Как далеко зашла Ольгина фантазия?.. Но бросив пролистывание контактов, Серега открыл последние звонки — так быстрее.

Хм, и все-таки Муж. Даже как-то скучно, подумалось Сереге, и вдруг в голову стукнуло, что именно он должен был называться так. Сейчас в ее телефоне под этим именем должен был быть его номер… Интересно, она вообще собиралась за него замуж?.. Он не раз задавался в последний год этим вопросом. Спросить, что ли?..

— Что ты там делаешь? — возмутилась, правда, весьма слабовато, Ольга с дивана.

Ей все равно?.. Почему она не пытается выхватить телефон? Даже попытки встать и подойти не предпринимает. Навряд ли она боится… в физическом смысле. Что бы она ни думала про его участие в операции, она не могла сомневаться в том, что он не причинит вред лично ей. На такие вещи у нее должен быть какой-то особенный нюх, вовсе не связанный с логическими умозаключениями.

Серега набрал сообщение: «Ты скоро домой?» и нажал «отправить». Ольге он ничего не ответил, а говорить и спрашивать что-то еще она не стала — может, опасалась чего-то.

— Зачем тебе Олег?

О как. Все-таки переживает.

— Поговорить, — бросил Серега, ничего больше не добавив. Телефон в руке тренькнул — быстро же Олежек любимой супруге отвечает! — и Серега прочитал: «Уже подъезжаю».

Ох, даже так?! Серега бросил телефон на стол, поднялся, схватил Ольгу за руки и поднял с дивана быстрее, чем она успела сообразить, что надо вырываться.

— Пусти меня! Что ты делаешь?! Пусти! — она пыталась вырвать руки, как могла, упиралась ногами, но до примеченной двери он ее все же дотащил. В своих предположениях Серега не ошибся, это оказалась ванная. — Пусти меня! Слышишь?! Пусти!

В коридоре огляделся — дверь нужно чем-то подпереть, чтобы пленница не выбралась раньше времени. Как назло, рядом ничего подходящего не было — из того, что вообще возможно подвинуть, в наличии имелся только низкий пуф.

— Пусти меня! Ну же! Пусти!

Ольга все же сообразила, что можно лягаться ногами, потому Серега перевернул ее и обхватил за шею. Разумеется, Ольга сразу же вцепилась в его руку, чем уменьшила силу своего сопротивления — ей не приходило в голову ухватиться за что-нибудь. Вместо криков теперь раздавалось возмущенное и испуганное хрипение, и хватку он немного ослабил. В самой ванной тоже не было ничего подходящего, Серега еще раз огляделся — и заметил, что в коридоре, ведущим к комнатам, виднеется что-то красное. К счастью, это оказался стул.

Кое-как затолкав теперь уже не очень сильно сопротивляющуюся Ольгу, Серега захлопнул дверь, подперев ее стулом.

Белов наверно уже приехал, пока он тут возился!

Спрятавшись за стеной, он мысленно представлял, как тот заходит в дом — вот проходит мимо консьержки, не глядя и не здороваясь, вот ждет лифт, заходит в него, поднимается.

Он слишком долго ждал этого момента, чтобы сейчас сохранять спокойствие!

— Оля, я дома!

Помогли вбитые инстинкты. Как только щелкнул замок входной двери, все эмоции разом отключились и даже на звук голоса не откликнулись. Просто противник. Просто оглушить. Просто обезвредить.

Оглушил, уложил полуобмякшее тело на пол, выхватил пистолет — не зря накануне следил за приездом Белова домой, заплечную кобуру под пиджаком заметил еще вчера и удивился, зачем главе рекламного агентства в мирной жизни ходить вооруженным. Или жизнь не такая уж и мирная?..

И только, когда наставил пистолет на того, кого ненавидел весь прошедший год, наконец дал волю чувствам. Почти с наслаждением наблюдал, как бывший друг, пребывая в ужасе от такого внезапного появления с того света, таращится на него с пола.

— Ну здравствуй, Маугли! Не ждал?.. Готов неожиданно сдохнуть?

— Сука…

Весь план был прост — явиться собственной персоной, «объявить войну» и заставить «друга» совершать некие действия, на которых его можно будет поймать. Для объявления необходима достаточная порция шока — уже имеем, порция убедительности — даже изображать не пришлось, фраза сама вырвалась с соответствующими эмоциями в голосе, и порция страха — а вот это стало неожиданностью.

«Ого… Ты еще и боишься? Реально боишься?.. Это хорошо, Олежек… Только что ж ты меряешь всех по себе? Думаешь, мне труп твой нужен?»

Нет, тогда, в горах, придя ненадолго в сознание и поняв, что произошло, он мечтал его убить — не за себя, за погибших парней и командира. И даже позволил себе сейчас на пару мгновений представить выпущенную пулю.

Но… нет. Рано.

— Ладно… — Серега почти без эмоций смотрел на скорчившегося в ожидании выстрела Белова. — Ты мне пока нужен живым. Поможешь мне вернуть мое честное имя и мою жизнь.

— Ты все равно сдохнешь, предатель…

— Знаешь, я и не надеялся, что ты поможешь мне добровольно!.. Но ты это сделаешь… друг…

Серега, отступив к выходу, снял затвор — не хватало, чтобы Олег ринулся за ним, устроив стрельбу на лестнице! — и оставил обезвреженный таким образом пистолет на стуле при входе.

* * *

Уходить не стал. Скорее всего, Олег решит отправить Ольгу в загородный дом — чтобы Серега до нее больше не смог добраться. Наверно из опасений, что он сможет ее переубедить, раскрыть глаза на чудовище, за которого она вышла замуж, переманить на свою сторону… В истории с предательством Олег основательно запудрил ей мозги, но вот чего он серьезно должен опасаться — это того, что Ольга услышит о подозрениях в причастности Олега к смерти ее отца. Если тот, конечно, успел сообразить, что Серега до этого додумался.

Пока дожидался отъезда — а именно на него он и рассчитывал, чтобы попасть в квартиру, — решил позвонить редактору с телевидения, которому утром отправил собранные о Белове материалы. Идея с журналистским расследованием пришла давно, еще когда валялся с заживающей дыркой в груди в доме своего спасителя. Когда он смог передвигаться, Румани устраивала ему шикарное место, обложенное многочисленными подушками, в их комнате, чтобы он мог смотреть телевизор — чтобы его как-то развлечь. Отказываться было неудобно и неуважительно, хотя глупые сериалы и обилие еще более глупой рекламы уже на третий день начали сводить с ума.

Старик Исхан, в отличие от жены, мелодрамы не смотрел, зато иногда по вечерам развлекался разными околокриминальными передачами. Смотреть их Сереге было тоже скучно, да и поначалу он был еще довольно слаб, потому быстро засыпал под бубнеж ведущего. Но однажды сквозь дрему до сознания дошла фраза, заставившая мозг вдруг проснуться и начать усиленно работать. Ведущий невероятно гордым тоном заявил что-то наподобие: «Долгие годы ни полиция, ни следственный комитет, ни прокуратура не предпринимали никаких шагов, объясняя свое бездействие элементарным отсутствием состава преступления. Нашим корреспондентам удалось провести свое расследование, и вот, что они выяснили». Журналистское расследование! Ну, конечно! Они вполне могут ухватиться за такую тему, особенно сейчас, когда борьба с терроризмом то и дело на слуху. Они, если захотят, могут что-то накопать! Ведь длилось все это уже давно — можно найти свидетелей общения Белова с Русланом…

И только потом, когда в его распоряжении оказался интернет, Серега прошерстил программы местных, питерских каналов (шумиха на федеральном уровне ему не нужна) и нашел канал, где выходили подобные передачи.

Но… как показал разговор, редактора тема, увы, не заинтересовала. Доказательств ему мало!.. Так ведь Серега за тем и обращается, что самому их не собрать!..

Пока говорил, поглядывал в очень удобные зеркала для водителей, выезжающих с подземной парковки — в них удачно отражалась машина Белова. Сначала водитель принес в нее вещи, затем вышли Олег с Ольгой, и вдруг откуда ни возьмись к ним подлетела бойкая девушка. Серега ее узнал — когда следил вчера за приездом Олега, видел, как она пыталась что-то у него выспросить. Тот от нее отмахивался как от назойливого комара и почти не слушал — прошел быстро в дом. То, что эта девушка журналистка, Серега предположил вчера и убедился сейчас, когда она снова пристала с какими-то вопросами. Правда, теперь добавилось нечто новое: что-то она сказала такое, что заставило Ольгу заговорить с ней, и Серега с удивлением увидел, как Ольга замахнулась, чтобы ударить журналистку. Это что ж она такое сказала-то?.. Потом девушка что-то кричала, когда Олег и Ольга уже сели в машину, Серега разобрал только «ваш отец так грязно не работал!» Фраза нисколько не удивила: сложно представить, что Олег кристально честен с конкурентами. Навряд ли у него в бизнесе другие правила, скорее те же, что оказались на войне.

* * *

Выходя из квартиры, не найдя в ней ничего интересного, Серега перебирал возможные варианты дальнейших действий. Нужен компьютер Белова. Не домашний, в котором ничего не оказалось, так рабочий — рабочий даже вернее. Значит, надо пробраться в его офис. Правда, это будет посложнее, чем в квартиру.

Щелкнул замок закрывшейся двери, и Серега направился к лифту. Лифту, двери которого неожиданно раскрылись, и, если бы они явили вдруг вернувшуюся чету Беловых, он удивился бы меньше.

— Стоять! Руки за голову!

«Твою ж мать… Это еще откуда?!»

Когда на тебя направлен ствол автомата не в меру ретивого полицейского, хочешь не хочешь, а приходится подчиниться.

«Может, он еще и ориентировки федерального розыска досконально изучает?..»

Полицейский махнул в сторону лестницы и подтолкнул задержанного к стене. Решив, что лучше пока не сопротивляться, Серега послушно положил руки на стену. Прибежавший напарник наставил на него пистолет и зачем-то ткнул рукой в спину, припечатывая к стене.

«Это он меня удержать так хочет?.. Одной левой?.. Молодец… Если этому руку заломить, второй тут же выстрелит? С перепугу — может».

— Диспетчер! Капитан Орлов. Информация подтвердилась, мы его взяли.

Да что происходит-то?! Откуда они взялись? Какая еще информация?.. Сигнализацию он отключил при входе, консьержка его видеть не могла!

— Давай браслеты.

«Ох, мужики, я, конечно, постараюсь, но не обещаю, что ноги-руки у вас точно останутся целыми… Уж не обессудьте. Кого скидывать-то?.. А, который наручники одевать будет. Автомат у второго где?.. На плече. Прекрасно».

Три секунды и бравая полиция, безоружная и слегка помятая, обалдело таращится на него с нижней площадки.

— Лежать! Не двигаться! Спокойно, спокойно!.. А теперь достаем оружие и нежно кладем на ступени. — Серега нагнулся и, подняв оброненные наручники, кинул их вниз. — Пристегиваемся.

Молодцы парни, не геройствуют.

— Ты чё творишь-то? За нападение на полицейских тебя ж застрелят при задержании!

— Вы поймайте сначала…

Подняв выложенные пистолеты, Серега спустился на пролет и сложил их на полу вместе с автоматом.

* * *

Выбравшись на улицу, Серега глянул по сторонам, ничего и никого не заметил и хотел было уйти в сторону нужной ему остановки автобуса, когда вдруг мелькнула догадка. Вызвать полицию могла только та самая журналистка, которая приставала к Белову, когда они уезжали. Консьержка навряд ли — она не могла видеть, как он перелезал через ограждение.

А если это журналистка, то она где-то поблизости. Потому Серега пошел в совсем другую от автобуса сторону и почти сразу заметил мелькнувшую на противоположной стороне улицы знакомую фигуру в джинсовом костюме. Вот… дилетантка!.. О чем только думает?..

Ее нужно куда-то увести… Если остановить ее посреди улицы, она поднимет крик, а это совсем не нужно. Район Серега знал не особо хорошо, потому шел наугад — в конце концов что-то же должно подвернуться. Окончательно убедившись, что наивная девчонка «следит» за ним, Серега наконец обнаружил подходящую подворотню. Что скрывалось во внутреннем дворе, отсюда видно не было — на месте разберется.

Остановился у афиши, уже зная, что какое-то время журналистка будет идти дальше, делая вид, что ее вовсе не волнует его остановка, потом обернется как бы невзначай, и пойдет дальше, если увидит, что он продолжает свой путь. Отсчитал, сколько ей нужно шагов, чтобы не увидеть, как он скроется из вида, метнулся к решетке, пробежал под аркой, огляделся и направился к расписанным подростками гаражам. Вариант оказался идеальным.

Девчонка долго себя ждать не заставила. Следить она взялась! Ее же слышно за километр!..

Серега схватил ее сзади, зажав рукой рот:

— Только пикни — и башку оторву, поняла?

Девчонка сдавленно угукнула, даже чуть кивнула, и Серега оттащил ее за гараж. Отпустил, развернул и отобрал сумку.

— Стоять!

Она, впрочем, сбежать и не пыталась, видно, поняла, что не получится. Смотрела настороженно и испуганно. Серега нашел в сумке удостоверение. Ну точно журналистка!

— Харитонова Вера Николаевна? — прочитал Серега. — Ну и зачем ты следишь за мной?

— Я не слежу.

— Ты шла за мной от самого дома! Скандальчик выискиваешь? Тебе Белова мало?

Ее ответ удивил. Не тем, что она сказала, а самим фактом, что она это признала.

— Я видела, как ты вырубил двух полицейских.

Говорить ей было страшно, это очевидно, но тем не менее она сама об этом заговорила. Сумасшедшая!

— Так это ты их вызвала?

— Я?!.. Я не вызывала!

К этому Серега был уже готов.

— Не ври мне! — он схватил ее за горло. — В глаза смотреть!

Этого хватило. Девчонка ожидаемо перепугалась. Он слегка сжал пальцы, но когда она заговорила, ослабил.

— Хорошо… — Она с трудом перевела дыхание. Рукой он чувствовал, как часто бьется ее пульс. — Я видела в квартире Беловых… через окна… как кто-то ходит… Хотя хозяева только что свалили!..

— Ну?

— Я же не могла не отреагировать! Это моя гражданская позиция!

Она точно сумасшедшая…

Серега опустил руку, сунул девчонке сумку, бросил: «Я не вор» и, развернувшись, пошел прочь. Объяснениям про гражданскую позицию — это же надо! — он поверил. Что это правда, говорили ее глаза, ее голос и весь его опыт: она достаточно испугалась, чтобы что-то придумывать. Да и такой бред про гражданскую позицию нарочно и не придумаешь!

— Подожди!

Нет, она точно сумасшедшая!

— Подожди!.. — она догнала его. — Мы… мы нигде раньше не встречались? Мне кажется, я тебя где-то видела!..

В ее глазах теперь вместо страха плескалось любопытство и только немного остатков испуга. Отчаянная, сумасшедшая девчонка!..

— Слушай, если ты от меня не отстанешь, я тебя точно убью!

Слава богу, хоть это подействовало… Осталась стоять на месте. Вот только пронырливых журналистов, путающихся под ногами, не хватало… «Гражданская позиция» у нее, видите ли!

Серега чуть оглянулся, проверяя, не идет ли не в меру предприимчивая Вера Николаевна следом. Вроде нет. Эта девчонка, может быть, и хорошая журналистка, но вот слежкой ей точно лучше не заниматься. Да и вообще… бывает опасно для жизни браться за то, что не умеешь.

Интересно, он был достаточно убедителен с этим «точно убью»?.. Если она настойчива, — а это, видимо, так и есть, судя по тому, как огрызался на нее Олег, — она на горизонте еще появится… Ох, только б не мешала как сегодня!.. Может, ее использовать?.. Но как? Навряд ли она знает о Белове что-то, чего не знает он — скорее наоборот.

Ладно. Будет видно, как обычно, по ситуации.

* * *

Съемная квартира встретила неуютом, тусклой лампочкой и застарелым запахом табака, въевшегося в ковры. Точнее, в то, что по недоразумению ими считалось. Серега, за большую часть жизни привыкший к достаточной степени комфорта, опасливо обходил стороной особо загрязненные места — воображение рисовало слишком разные источники подобных пятен. Вспомнилась Румани — ее, наверно, удар хватил бы при виде такого состояния, до которого можно довести ковер!

Вот что значит интернет… На фотографиях все было куда приличней! Но выбирать уже не приходится.

Пройдя в комнату не разуваясь — в этом просто не было смысла, — Серега выложил на стол добытый пару часов назад костюм для завтрашнего маскарада: рабочую спецовку, накладные усы, очки и необходимый инструмент, чтобы с достоверностью изобразить электрика. Олега он этим, конечно, не обманет, но его фотографию тот вполне уже мог предъявить всей охране — и своей, и бизнес-центра заодно.

На кухне соорудил нехитрый ужин из купленных в магазине полуфабрикатов, жалея о закончившихся еще вчера утром потрясающих пирогах, которые испекла ему в дорогу заботливая Румани, и устроился с тарелкой у окна. Подоконник банально казался чище, чем засаленный диванчик у стола.

Конечно, не очень безопасно, но свет он пока не включал: тарелку благодаря только-только наступающей белой ночи видно — и ладно. При таком раскладе с улицы его видно не сразу, только если знать точно. Да и навряд ли Олег перепугался настолько, что бросился искать киллера для его устранения прямо после его ухода! К тому же был занят отъездом.

Еще слишком светло, небо затянуто молочной дымкой, стемнеет еще не скоро — да и то весьма ненадолго. Белые ночи… Серега приподнялся и, открыв створку окна, с удовольствием вдохнул свежий воздух. Вкусный, какой бывает летней ночью, с легкой примесью аромата шиповника, растущего у парадной. Родной, питерский воздух.

Когда это все закончится, нужно обязательно съездить в деревню. Прочувствовать. Конечно, дома «и небо синее и трава зеленее», но в данной ситуации это действительно так! Там милый сердцу пейзаж — бабушкин дом (из бревен, а не из надоевшего камня!), участок (мягкий торф, а не камни и песок), а по дороге к озеру широкой полосой березняк по кромке леса… Ряды стройных берез! Кто бы мог подумать, но ностальгия по русской природе действительно заключена в белоствольных красавицах!.. В горах они встречаются редко, да и какие-то, как показалось Сереге… кривоватые. А через пару месяцев в деревне будут любимые с детства звездные, августовские, темные ночи… Родное небо и родные звезды.

Ох, какое на Кавказе звездное небо!.. Никаких подсветок городов, на сотни километров вокруг только горы, степи и редкие села — потому небо там темное, а звезды намного ярче, и оттого кажется, что ближе. Но главное — атмосфера прозрачнее, и потому звезд видно намного больше! Гораздо больше! Когда Серега впервые дежурил в лагере глубокой безлунной ночью, обалдел от миллиардов рассыпанных по небу бриллиантов. И заблудившись в этом обилии звезд, не сразу смог сориентироваться — настолько их было много!

Летом небо напоминало родное. Все тот же Летний треугольник — Вега, Альтаир и более тусклый Денеб появлялись в сумерках первыми, — все те же Лебедь и Орел, Кассиопея и обе Медведицы. Только все смещены в сторону и под другим — непривычным — углом.

Осенью многое поменялось, и небо стало наполовину незнакомым. В первый раз это, конечно же, вызвало неимоверный восторг! Серега усиленно вспоминал расположение созвездий относительно друг друга, пытаясь что-то найти: в горах прекрасно были видны «зимние» созвездия, которых дома зимой из-за засветок городов вовсе не видно, и часть созвездий Южного полушария. Рисунок Возничего он помнил плохо, но был уверен, что яркая звезда почти по центру неба — Капелла. Но больше всего в восторг привело созвездие Ориона, которое Серега нашел без труда за счет характерной фигуры. Восторг вызвал не сам Орион, — хотя и желтоватую Бетельгейзе невооруженным взглядом Серега рад был видеть! — он послужил лишь ориентиром: по прямой линии от пояса Ориона в одной стороне светился Альдебаран, в другой — сиял голубоватым оттенком Сириус! Ярчайшая звезда на небе, кратная, как и многие другие… Двойная система из Сириуса А — белой звезды главной последовательности, куда более горячей, чем привычное Солнце, и Сириуса Б — белого карлика. Дома его можно увидеть только зимой, но в городе слишком светло, да и ясно бывает уж очень редко.

А какой там Млечный путь! Гораздо четче и красочнее! Эх…

И все же… Те звезды ближе, ярче, их больше, их вид завораживает, и, главное, они в большинстве своем все те же сами по себе-то!.. Но почему-то казались… чужими. И потому очень скучалось по родному небу. Хотелось увидеть Большую медведицу, уютно лежащую на боку на северо-западе, а не упирающуюся в землю хвостом! И летящего строго над головой, а не где-то с краю неба Лебедя. И Кассиопею… На Кавказе он однажды видел ее на привычном почти месте, только… «вверх ногами»! Что было, в общем-то, даже символично… W превратилась в М, и воображение само тогда дописало… «мама»…

Серега вздохнул… Ностальгия ностальгией, но небо Кавказа он не забудет!..

Странно, но даже в таком «клоповнике» закипающий чайник шумит по-особенному уютно. Может быть, потому что напоминает о доме?.. Дом… Теперь так близко… Что сейчас делает мама?.. Серега глянул на часы — сколько сейчас? Одиннадцать? Наверно, ложится спать. Может быть, еще почитает перед сном.

Нет, пока нельзя. Ни звонить, ни идти. Вспомнились двое полицейских, явно проявивших к нему интерес в аэропорту. Тогда удалось уйти, но если он все же не сумел скрыться от камер и его опознали, значит, родные спецслужбы в курсе дел. Дом — первое место, где его будут ждать.

Надо потерпеть.

Мозг лихорадочно пытался найти выход из положения. Да уж, попался он знатно, понять бы еще из-за чего! Но это потом. Сейчас нужно что-то придумать, иначе «потом» может и не наступить.

Удара он ждал — такие парни не бить не могут. Если он попробует уклониться, прилетит еще сильнее, потому логичнее удар выдержать, вот только немного не угадал с направлением — устоять на ногах не получилось. Второго ждал тоже, по тому, как охранник поднял его голову, ожидал удара в челюсть, промелькнула заученная на тренировках мысль, что челюсть нужно расслабить, чтобы удар амортизировать…

— Отставить.

Ох, спасибо.

Главный — начальник охраны, что ли? — отошел в сторону звонить шефу. Значит, скоро здесь появится Белов, и тогда наступит конец. И что делать?

Пока слушал разговор, — что-то там было про прослушку, значит, в кабинете установлен датчик обнаружения… Форт-Нокс просто, а не офис бизнесмена! — попутно пытался сообразить, что предпринять. Если спровоцировать главного на удар, он поднимет его сам или прикажет поднять шестеркам — так даже лучше, ближе окажутся. Дальше — дело техники. Но чем провоцировать? Что такого обидно-страшного можно сказать?.. Честь шефа задеть?.. Даже если этому начальнику конкретно на Белова плевать, он не сможет проигнорировать при подчиненных, обязан будет вступится… Но что говорить?! В голове давным-давно при мыслях о бывшем друге возникали лишь мат и проклятия.

— Сейчас приедет Белов. Вот пусть он с ним и разговаривает.

Ну что?.. Не знаешь, что говорить, говори правду?.. Других вариантов все равно нет!

— Да-а, мужики… Совсем вам хозяин головы задурил. Что, сказал, что я предатель, да?.. Что из-за меня группа спецназа погибла? А то, что это он… там всех… террористам продал… — «Молодец, мужик, давай, давай, впрягайся за шефа!» — …это он не рассказывал?

— Ну-ка, поднимите его.

Отлично.

Еще один удар все же выдержать пришлось. Ну, а дальше раскидать ногами троих большого труда не составило. Развязать бы руки, но времени нет, бежать надо! Убежать удалось недалеко. Были б руки свободны, отобрал бы оружие! А так теперь приходится уворачиваться от пуль. Живучий гад главный оказался…

Ориентируясь на свет, выбежал с подземной парковки, то и дело укрываясь от врезающихся в бетонное покрытие и стены пуль. По привычке считал выстрелы — скорее на автомате, чем из надобности: рассмотреть, что за оружие, Серега не успел, да и кто их, Беловских наемников, знает, может, по ночам в ворон стреляют и обоймы изначально не полные? Или не ворон?..

Десять выстрелов и вдруг тишина. Кончились патроны? Значит, сейчас будет менять! Куда бежать?

Звук внезапно подъехавшей машины оказался ответом. Простым, спасительным ответом. Что здесь делает эта журналистка, он подумает потом, сейчас, главное, воспользоваться таким удачным шансом. Все же на машине проще, чем на своих двоих.

Молодец, девочка.

* * *

— У тебя ножницы есть?

— Маникюрные подойдут?

— Да! — Серега с трудом развернулся на тесном заднем сидении, чтобы суметь разрезать стяжку на связанных руках. Пока Вера копалась одной рукой в сумке, машина пару раз вильнула.

— На!

Серега взял протянутые ножницы зубами и бросил на сиденье.

— Хочешь сказать, что случайно здесь оказалась?! — развязал наконец руки, хотел отдать ножницы, но решил не отвлекать своего водителя. Машина по-прежнему неслась на значительной скорости. Хорошо хоть, офис Белова не в центре, место здесь спокойное. Сейчас вообще по пустой набережной несутся.

— Почему случайно? Я же знала, что рано или поздно ты придешь к Белову. — А самодовольства-то сколько в голосе! — Я тебя ждала!

Вот этого он и боялся. Теперь точно будет путаться под ногами!

— Ладно, останови через два квартала. Спасибо, что подвезла!

— Это все?

— А что ты еще хочешь?!

— Вообще-то я тебе жизнь спасла!

— Да ладно! Думаешь, я один бы не справился? — усмехнулся Серега, пытаясь поймать свое отражение в зеркале заднего вида и нанести на разбитую бровь бальзам. Хорошо, что решил взять его с собой.

— Слушай, тебе совсем неинтересно, почему я ищу с тобой встречи?!

— Влюбилась, что ли? — снова усмехнулся, налепливая поверх бальзама пластырь. При быстрой езде отражение все время ускользало.

— Больно надо! — фыркнула Вера. — Просто я все про тебя знаю! Про твою службу. Про дружбу с Беловым. Про срыв секретной операции…

Только этого еще не хватало!..

— А вот не лезь-ка ты в это дело! В таких заварухах первыми погибают дилетанты!

Теперь она будет совать свой любопытный журналистский нос еще и в это!

— Я сопоставила все факты! Мне кажется, ты не виноват.

Серега принялся снимать спецовочную куртку и штаны, надетые поверх джинсов.

— Очень смешно! То есть весь мир считает меня убийцей и предателем, а ты мне веришь! Может, ты и в Дедушку Мороза веришь?

— Просто я сама всегда нахожусь в подобной ситуации. Я выискиваю скандальные истории, пытаюсь их опубликовать, а мне говорят, что это фальсификация и выдумки. Меня просто не замечают.

— А может, ты плохая журналистка?

Визг шин и резкий толчок вперед — Вера затормозила на полном ходу. Интересно, она в зеркала перед этим посмотрела?.. Или в них сейчас сзади кто-то въедет?..

— Я — хороший журналист! — отчеканила Вера, развернувшись к нему. — Поэтому меня выгнали из газет.

Серега собрал снятые куртку и штаны.

— Ну ладно… Спасибо, хороший журналист, — открыл дверь машины и вышел.

— Подожди! — Вера выбралась вслед за ним. — Ну, куда же ты? Тебя же все ищут! Официально ты преступник! Если ты будешь один, тебя все равно рано или поздно поймают, и ты уже ничего никогда не сможешь доказать!

Серега прошел вперед, бросил у ограды набережной ненужную больше одежду. Что делать со свалившейся на него проблемой в виде неотстающей девчонки, он не знал. Пока пытался оценить масштабы проблемы — ведь она не отстанет и действительно будет совать свой нос! То есть — мешать. А значит, неплохо бы держать ее под контролем. Вот только возиться еще и с ней у него просто нет времени…

— Ну подожди, я же хочу тебе помочь!..

Почему-то этому «хочу помочь» на мгновение захотелось поверить. Впрочем, можно же выслушать хотя бы, что она сказать хочет.

— Слушаю тебя.

* * *

Теплый и совсем не по-питерски мягкий воздух, нежный и как будто бархатный… Относительно тихое и довольно романтичное место… Пересечение двух каналов, обилие мостов — самая правдоподобная часть Северной Венеции… Розоватый отсвет начинающегося заката… Ему бы стоять на этом мосту с любимой девушкой, наслаждаться летним, чудесным вечером и ни о чем не беспокоится! Ну, разве что о том, что утром вставать на службу, а так хочется прогулять половину ночи по прекрасному городу. Да и… вторую половину ночи провести не менее вдохновляюще. А потом хоть полдня отсыпаться. Желательно в уютной постели и все в том же неодиночестве…

Впрочем, девушка рядом действительно есть. И даже симпатичная, надо признать. Хоть и… настырная.

Плеск воды, проплывающий прогулочный катер, чирикающие поблизости воробьи, отдаленное тявканье собачонки на прогулке и волшебный летний воздух, такой редкий для родного климата — вот и все, на этом вся романтика заканчивалась.

— Я размещу твою историю на своем сайте.

И что это даст?

— Ну что ты смотришь? Сайт журналистских расследований. Я оставлю везде ссылки. О тебе узнают миллионы.

На помощь журналистов он действительно рассчитывал, но… нормальных журналистов, а не этой девчонки!.. Интересно, сколько ей лет? Вчера только из института? Такое чувство, что да, судя по неуемному энтузиазму. И наивности. Точно дилетантка!.. «Я все про тебя знаю, про твою службу, про дружбу с Беловым, про срыв секретной операции»! И где только узнала-то?.. Неужто до досье добралась?..

— Потом мы вместе найдем убедительные доказательства! Я разошлю статью о тебе во все издания.

Тут даже и сказать-то нечего… Собственно, он и не говорит. Лишь кивнул благодарно за протянутый Верой платок. Мда, челюсть еще побаливает… Хорошо хоть, разбитая бровь с бальзамом быстро заживет. И как оно так получилось? Вроде лбом бил-то…

Внутри борются недоверие, здоровый скептицизм по отношению к «хорошему журналисту» и… что? Любопытство?.. Почему он до сих пор слушает этот детский лепет про какие-то там «убедительные доказательства»?..

«Я сопоставила все факты. Мне кажется, ты не виноват». Мда… Нет, слышать это приятно в какой-то степени… Но эта-то девчонка чем ему поможет?! Куда она вообще лезет!

— Мы сможем доказать правду!

Фух… Нет, это уже слишком… «Мы, мы, мы…»

— Слушай, тебе совсем неинтересно?! Это же твой шанс!

— Мне интересно другое. Тебе зачем это нужно? Ты хочешь, чтобы тебя считали моей сообщницей? Ты же потом вовек не отмоешься!

— Хорошо. Давай начистоту?.. Я так же, как и ты, хочу вернуть свое доброе имя. И вернуться в большую журналистику. Для этого мне нужен убойный материал, который взорвет общественность, так что… твои красивые глаза здесь совершенно не причем!

Хм… А почему это прозвучало так, будто как раз причем?.. Нет, оно даже приятно. Но, а ему-то теперь что делать с таким… напарником в лице будущей звезды «большой журналистики»?..

Нет, ну… в принципе, от него не убудет, если он посмотрит, чем она может помочь. Кто ж его знает, может, она, в самом деле, окажется полезной?..

Серега повернулся за уже спустившейся со ступенек девушкой и пошел следом. Вздернутая головка, независимая походка… Интересно, она прислушивается к его шагам? Ни разу не обернулась, как будто не сомневается, что он послушно идет за ней.

Впервые за последние дни улыбнулся. «Твои красивые глаза…»

Он что-то думал о романтике?..

* * *

— Добро пожаловать! — гостеприимно улыбнулась девушка-администратор за барной стойкой.

Серега покосился на скептически оглядывающую интерьер кафе Веру и обратился к девушке:

— Добрый вечер! Подскажите, пожалуйста, у вас во втором зале есть свободное местечко?

— М-м-м… секунду, я уточню, подождите, пожалуйста, — кивнула девушка, отошла от стойки и скрылась за дверью.

Серега обернулся к Вере:

— Уж извини, в ресторан сходим как-нибудь потом.

— Больно надо мне с тобой… — бойко начала возмущаться Вера, но к концу фразы тон сбавила, — …по ресторанам ходить.

Администратор вернулась с еще более любезной улыбкой:

— Прошу вас, — и приглашающим жестом указала на дверь во второй зал.

Серега оглядел помещение, которое хорошо помнил еще с первых лет службы. Доводилось тут бывать неподалеку и забегать перекусывать. «Зал» — конечно, очень громко сказано, он представлял собой, скорее, комнату, причем, довольно небольшую. Два окна, диван вдоль торцевой стены и четыре маленьких столика — два у дивана и два отдельных. И никого.

— Пожалуйста, присаживайтесь, вот ваше меню, официант к вам подойдет, — проговорила девушка, все так же улыбаясь, протянула Сереге слегка потрепанную кожаную папку и ушла.

Вера решительно прошла к дивану, уселась, чуть ли не попрыгала, как показалось Сереге, на нем, проверяя мягкость, но, видимо, осталась довольна.

— Ну, могло быть и хуже.

— Зато поговорить спокойно можно, — заметил он, садясь за столик, и открывая папку. — Только сначала давай определимся с едой, я с утра не ел. — Он пробежал глазами знакомые названия и отдал меню Вере.

— Так здесь же кавказская кухня! — возмутилась она спустя полминуты.

— Это плохо?

— Ну, вообще я люблю итальянскую. Если уж не русскую.

— Гхм… это пасты, что ли? Они там вроде есть, — кивнул Серега на меню.

— Пфф! Здесь? — скептически кивнула Вера в сторону большого зала. — Если здесь готовят в основном кавказские блюда, сделать правильную пасту они не смогут в принципе!

— Хорошо, — улыбнулся Серега. Она его определенно забавляла. — Так что ты будешь? Ты же не питаешься одними макаронами?

— Не знаю… Оно же наверняка все острое…

— Я думал, журналисты любят… острое.

Он улыбался, а она взглянула на него и… почему-то смутилась. Промолчала, заправила волосы за ухо, чуть поерзала на диване и, смотря в меню, спросила:

— А что ты будешь?

— Долму и овощи, — ответил он, все еще разглядывая ее. То, как она смутилась, понравилось даже больше, чем ее забавное возмущение.

— Долма?.. — Вера перелистнула обратно страницу. — А, это такие… как наши голубцы, да?

— Именно. Только гораздо нежнее, потому что вместо капусты виноградные листья.

— Это вкусно? Я это ни разу не пробовала.

— Я же не знаю, будет ли вкусно тебе.

— Хорошо, тогда я буду то же, что и ты, потому что все эти… — Вера заглянула в меню, — … «од-жа-хури» и «ча-ша-шули» я не знаю. Ты во всем этом разбираешься?

— Не совсем… но год жизни на Кавказе не прошел бесследно.

— На… — Вера удивленно на него уставилась. — А… Ты там… скрывался?

— Ну, и это тоже. Но главным образом восстанавливался. Ты же сказала, что все знаешь обо мне? Как ты вообще узнала, кто я?

— Вспомнила, где тебя видела!.. На выпускной фотографии класса!

Серега еле сдержался, чтобы не рассмеяться от безмерного самодовольства в ее голосе.

— Ну, и что ты про меня знаешь?

Вера пожала плечами:

— Я знаю то, что написано в твоем досье. — Серега про себя отметил, что предположил верно. Интересно, это она сама базу ГРУ умудрилась взломать?.. Как-то… не похоже. — Там сказано, что ты сорвал секретную операцию и ушел с террористами. Подожди… Что значит «восстанавливался»?..

Настал момент решить, стоит ли ей доверять. Если она сможет чем-то помочь… ну, мало ли чем!.. то надо ввести ее в курс дела.

— С террористами ушел Белов. Я в этот момент валялся с дыркой в груди.

Вера отложила меню, подалась вперед и, облокотившись о стол, заинтересованно уставилась на Серегу.

— Значит, я права? Тебя подставил Белов? Он… стрелял в тебя?

Их уединение прервал звук открывшейся двери, в которую вошла девушка-официант и спросила, готовы ли они сделать заказ. Получив подтверждающий кивок от Веры, Серега заказал то, что они решили, и, дождавшись, когда девушка выйдет, повернулся обратно.

— Не только в меня. Там погибли все участвовавшие в операции бойцы. Потом Белов все представил так, будто предатель я.

— Как он это сделал?

— Имитировал свое ранение, а меня оттащили подальше, чтобы не нашли те, кто прилетел на помощь. Все решили, что я ушел с террористами.

— И что? Как доказать, что это был Белов?

— У Белова должны быть какие-то контакты с террористами. Они ему заплатили, значит, где-то у него должен быть открыт левый счет. Это надо искать в его компьютере.

— Это ты тогда компьютер искал? — чуть виновато спросила Вера после недолгого обдумывания его слов. — В его квартире?

— Да, — усмехнулся Серега, вспомнив о ее «гражданской позиции». — Но там был только ноутбук, в котором ничего не было интересного.

— А если попробовать подобраться к нему через жену?

— В каком смысле? — тут же напрягся Серега.

— Не знаю… — безразлично пожала плечами Вера и помотала головой. — Я просто накидываю все мысли, которые в голову…

— Давай сменим тему, — резче, чем было необходимо, перебил ее Серега. — Что ты говорила про сайт журналистских расследований?

Вера немного помолчала, видимо, недоумевая по поводу резкой смены, но настаивать не стала. Откинулась на спинку дивана и заговорила:

— У меня есть друг. Антон. Он занимается компьютерами, разными устройствами…

— Это с помощью него ты узнала мое досье?

— Да, — кивнула Вера.

«Так вот кто у нас хакер», — подумал про себя Серега и отметил, что это еще может пригодиться.

— Мы снимем видео, где ты расскажешь всю историю, как все было на самом деле. И выложим на мой сайт. Потом я размещу на это видео ссылки везде, на разных форумах, на новостных сай…тах… Что это?

На стене за спиной Веры и сбоку над их столиком зажглись лампочки в бра, стилизованных под светильники со свечами. А основной свет под потолком медленно погас.

Серега огляделся и усмехнулся:

— Видимо, нам создали интимную обстановку. Решили, что у нас свидание.

Вера, растерянно улыбаясь, огляделась и продолжила, отчего-то не смотря ему в глаза:

— Еще я напишу статью о тебе, разошлю по всем изданиям, может быть, кто-то заинтересуется. Нам нужно как можно больше поднять шумихи вокруг Белова.

— Хорошо, я понял. Значит, завтра идем к твоему Антону. Он ревновать не будет?

— Кто?! Да ты что! Он мне… как… как брат.

— А ты для него? — усмехнулся Серега.

— Я… ну… мы друзья.

— Понятно.

Даже любопытно взглянуть на этого брата-друга, подумалось Сереге с некоторой долей легкой неприязни, которой он не придал значения.

— Слушай, а что там было в досье?

— Ну-у-у… описание секретной операции… про главаря бандформирования… как его?.. Руслан… Омаев?

— Да.

— Список участвовавших в операции. В том числе Белов. Еще фотографии были.

— Фотографии?!

— Да-а… А что?.. Подожди… — Вера растерянно уставилась на него. — Если всех убили… А действительно… А кто их сделал?!

Сделать мог только командир. Он сомневался, чего-то опасался и потому решил снимать операцию!..

— Вера, это очень важно, что было на фотографиях?

— М-м-м… Ты и какой-то мужик в камуфляже и с бородой. Это этот Омаев, да?

— Да. Еще что?

— Как ты передавал ему деньги. Там раскрытый чемодан был с деньгами. — Серега кивнул. — Потом чьи-то тела… убитые… в камуфляже.

Значит, первую часть фотографий делал Акела. Остальное сделал, видимо, Грибов перед тем, как забрать тела. И что это дает?.. Ничего. Самого главного там нет — иначе все пошло бы другим путем! Значит, Акелу убили сразу после выстрела Белова — иначе он успел бы заснять раненного Серегу.

— Так что? — спросила Вера. — Кто фотографировал?

— Командир. Его потом убили. И еще один человек. Они ничего не дают… Если бы там было то, что нужно, Белову никто не поверил бы.

Как же обидно! Акела подозревал и был абсолютно прав в своих подозрениях! Ему не хватило, может, какой-то секунды, чтобы сделать нужный кадр!..

После того, как официантка принесла их заказ, Серега, наблюдая, как Вера приглядывается к неизвестному блюду, предложил:

— Может, сменим тему хотя бы на время еды? Расскажи что-нибудь. Как ты дошла до жизни такой?

— В смысле?!

— Как решила податься в звезды журналистики? «Большой» журналистики, извини, — усмехнулся Серега.

— Издеваешься?

— Нет-нет, ну, сказал же: извини. Ну так что? — Серега придвинул соусник ближе к Вере: — Полей сметаной, так вкуснее.

— Она потрясающе пахнет!

— Еще бы.

Поняв, что Вера не станет отвечать, пока не удовлетворит любопытство и не попробует долму, Серега решил подождать. И хотя вопрос он задавал полушутя, ответила Вера вдруг серьезно:

— А я с класса восьмого знала, что буду поступать на журфак. И готовилась целенаправленно. Историю учила, сочинения на пятерки писала — сама, а не списывала из критических статей.

— Почему же ты так решила?

— У меня была книжка, такая… не совсем детская… для подростков. Там рассказывалось о разных профессиях, и в том числе про корреспондентов. Как они много путешествуют, видят много интересного, встречаются с интересными людьми, очень разными…

Серега с удивлением и уважением посмотрел на девушку:

— И ты не разочаровалась в профессии с такими-то мечтами?

— Нет, — качнула Вера головой, отправив в рот очередную порцию, и продолжила, когда дожевала: — Весь романтизм слетел ко второму курсу. Но оттого не стало менее интересно. Современных журналистов так часто купают в грязи… и вполне заслуженно… что… ну… кто-то же должен… быть нормальным и честным.

Это «кто-то же должен» приятно удивило и порадовало. Какое ему, в сущности, дело до ее профессиональных принципов? Но он ее ответу обрадовался.

— А ты?

— Что я? — переспросил Серега, хотя уже догадался, о чем она.

— Почему ты стал военным?

— В двух словах не ответишь…

— Ну, хотя бы в трех…

— Вообще у меня не было выбора. Не я службу выбрал, а она меня. Но иногда мне кажется, что не будь этого, все равно каким-то другим путем, но я пришел бы к тому же.

— Так ты фаталист?

— Ну… в какой-то степени. Мне везло, в общем-то, по жизни. Поэтому фаталистом быть даже приятно.

Вера опустила поднятую было руку с вилкой и уставилась на Серегу:

— Когда друг в тебя стреляет — это везение?!

Серега вздохнул и тоже отложил вилку:

— Ну, а что друг… что Олег, что Ольга… это… исключения… наверно…

У него было полгода, чтобы к этому привыкнуть. И ему казалось, что привык. Что перестал думать, вспоминать и искать, в чем же он ошибся в отношениях с ними. По всему выходило, что привык не совсем. Свершившееся принял, но задавать бесконечные вопросы и удивляться еще не перестал.

— А причем здесь Ольга?.. Ольга Белова?

Серега понял, что элементарно проговорился, но, впрочем, рано или поздно Вера все равно узнала бы. Просто не хотелось портить оказавшийся неожиданно приятным вечер.

— Ольга Белова в свое время должна была стать Ольгой Мыцик.

— Так вот оно что! — Вера откинулась на спинку дивана и восторженно уставилась на Серегу. — Как же… Это, что, получается, она с ним заодно и все знала? Или он и для нее разыграл убитого горем несчастного, которого предал друг, то есть ты?

— Я не знаю, — хорошее настроение и аппетит стремительно улетучились. — Думаю, все же второе. Не знаю… теперь не знаю… стала бы она его покрывать, если бы знала, что он убийца… но она не считала меня мертвым, она думала, что я где-то живу себе преспокойно на деньги террористов.

— И что? Это же всего год назад было! Он вернулся, и она тут же выскочила за него замуж, хотя только что собиралась за тебя?

Серега опустил голову, отодвинул от себя тарелку. Странное было чувство. Эта девушка была только вторым человеком, с кем он об этом говорил. Первым был Исхан. Не рассказать старику он не мог — тот наслышан был об Ольге и Олеге из его горячечного бреда задолго до того, как Серега смог внятно разговаривать. Когда Серега перед отъездом приехал прощаться, Исхан спросил, выяснил ли он то, что хотел. Рассказывать было стыдно.

Вот и сейчас ему было неудобно — не за себя, за тех, кто еще так недавно были одними из самых близких.

— Они… Скорее всего они были уже… вместе. Еще до той операции.

— Ну она и… — Вера осеклась, увидев Серегин взгляд. — Извини. — И помолчав, предложила: — Я пойду нам чай закажу, хорошо? Навряд ли они к нам заглянут скоро.

— Хорошо.

Вера ушла, а Серега все не мог вернуться из мыслей о событиях годичной давности.

— О-о-оля, мне надо ехать… — в который раз прошептал он безнадежно в ее волосы, щекочущие лицо, пока она, прервав поцелуй, спускалась ниже, оставляя на шее и груди прикосновения горячих губ. Руки против воли не могли ее отпустить, прижимали к себе, хотя он точно знал, что уже начинает опаздывать. — Я так опоздаю…

— Ну и пусть, — хихикнула она откуда-то сбоку, — в кои-то веки можешь ты хотя бы однажды опоздать?

— Нет, не могу, — попытался Серега перехватить ее руки, но она вырвалась, откинула одеяло и, в считанные мгновения взобравшись на него верхом, победоносно улыбнулась: — Даже если у тебя настолько уважительная причина?..

— Оля, нет, — пока она не опомнилась, быстро опрокинув ее на себя и перевернувшись, оказался сверху, и теперь уже ничто не мешало подняться с постели. Ничто, кроме ее рук, в плен которых хотелось вернуться. Не отводя глаз он ее губ, он удержал себя от очередного поцелуя, скользнул взглядом по прекрасному телу, готовому податься ему навстречу, лишь прояви он сейчас хоть толику сомнения. — Мне нужно идти.

Решительно поднялся, слез с кровати и принялся одеваться, по возможности не обращая внимания на продолжающую лежать в самой соблазнительной позе девушку.

— Пока меня не будет, твоя задача придумать, когда мы едем к моим.

— Сере-е-еж, давай потом…

— Когда потом? Ты хочешь познакомиться с моей семьей непосредственно на свадьбе? Не поздновато? У меня Владимир Александрович постоянно спрашивает, когда я познакомлю его со своими. Что я должен отвечать?

Серега одевался, стоя перед раскрытой дверцей шкафа. С кровати донесся вздох и какое-то расстроенное «у-у-у». Наверно, все невесты бояться своих будущих свекровей… Он бы тещу тоже опасался, будь жива Олина мама… Но ведь Оле-то совсем нечего бояться, его мама только рада будет!.. Ладно, об этом они потом поговорят, когда он вернется.

Одевшись, Серега подошел к кровати и, наклонившись и коротко поцеловав, тихонько откинул упавшую на лоб Оли прядку волос, нежно провел по щеке кончиками пальцев:

— Не скучай.

Еще раз поцеловал.

— Я тебя люблю.

Вместо ответа Оля притянула его за шею и с не остывшей еще страстью поцеловала.

— Сережа…

Звук собственного имени вернул к действительности. Вера вернулась и теперь настороженно на него поглядывала. К ее чести, спрашивать ничего не стала. И вообще говорить тоже. Мало ли о чем он задумался, понятно, что ни о чем хорошем.

— Долма очень вкусная.

Серега из вежливости улыбнулся в ответ, притянул к себе тарелку и по привычке прошедшего года постарался отвлечься от воспоминаний. Не привык. В последнее время мысли все чаще возвращались — по мере приближения отъезда. А теперь, здесь, после встречи с ними и вовсе было трудно отделаться от навязчивых мыслей.

Когда он вернулся из той командировки, знакомство с родителями отошло на второй-третий план вместе с отложенной свадьбой — из-за смерти Олиного отца. После смерти супруги, Олиной мамы, случившейся несколько лет назад, Владимир Александрович выпивал и иногда превышал в этом меру. Не критично для более-менее успешного ведения бизнеса, но пагубно для уже немолодого организма. Потому ситуация с ухудшением здоровья вовсе не показалась тогда подозрительной. Как и не вызвала подозрений помощь Олега — на правах друга он был вхож и в дом Сереги, и в дом Ольги, как его невесты. И только потом, на Кавказе, узнав о скорой свадьбе невесты и друга, Серега засомневался, была ли смерть Владимира Александровича такой уж естественной, как это установили врачи. Уж больно выгодна она для Олега.

Доев наконец свою остывшую порцию, Серега спросил про чай, Вера ответила, что его сейчас принесут.

— Какой у нас план действий? — почему-то спросил он у нее. Хотелось отвлечься.

— Завтра съездим к Антону, запишем видео для сайта…

— Где он живет?

— На Ваське. — И добавила, когда он недовольно поморщился из-за необходимости много «светиться» в городе: — Я могу за тобой заехать.

А она все-таки сообразительная девочка… И действительно хочет помочь. И вечер неожиданно оказался совсем не таким, каким мог бы быть. Вкусная еда, красивые места любимого города рядом, почти наступившая белая ночь… И очень милое создание напротив.

Что-то там было про красивые глаза?..

Когда принесли чай, Сереге вспомнилось с каким смешанным чувством ностальгии по дому и ностальгии по тому, что безвозвратно ушло с возвращением с Кавказа, пил в первый день обычный чай из пакетика. Современные пакетики там, конечно, тоже были, но он так часто оказывался в гостях, что чаще всего доводилось пить традиционные чаи, практически ничем не похожие на привычный «русский» чай. Некоторые, настоянные на каких-то травах, были вкусными, некоторые…

— Ты что-нибудь знаешь о ногайском чае? — спросил Серега, решив, что вдруг замолчавшую Веру надо чуть расшевелить, да и вообще вернуть вечеру непринужденность и приятную легкость. О Белове они еще поговорят.

— О каком?.. — переспросила Вера.

— Ногайском. Ногайцы — малочисленный (теперь) народ в Дагестане. Я несколько раз бывал в гостях у… одного человека, его жена дагестанка и часто готовила свои национальные блюда… В своем подавляющем большинстве очень вкусные, — улыбнулся Серега. — Но не чай… Ну, то есть… это чаем в нашем понимании назвать нельзя.

— И из чего он? — заинтересовалась Вера.

— Из собственно чая… плюс молоко, вскипяченная сметана… да, — кивнул Серега, усмехнувшись реакции Веры, — соль, гвоздика и перец.

— Ужас какой!

— Чаи эти бывают разные… Есть без молока. Есть с молоком, а вместо сметаны сливки и сливочное масло.

— Какая… гадость, — скривилась Вера.

— Причем это сейчас кладут сливочное масло, в древности это был бараний жир. Вообще напиток очень питательный. В древности оно и понятно, встал чабан по утру, выпил такого чая, и есть до вечера не захочется.

— Все равно ужас.

— Согласен, — кивнул Серега. — С нашим привычным чаем или с английскими традициями чаепития вообще не сравнить! А что, кстати, у итальянцев? Они нормальный чай пьют?

— Итальянцы, — улыбнулась Вера со знанием дела, — вообще чай не пьют. Они кофейные товарищи.

— Совсем?

Чай им подали самый обычный, не особо хорошо заварившийся, но после воспоминания о соленом бульоне, которым угощала Карима, и он казался бесподобным.

— У них чаем называются любые напитки из трав: и лечебные настои, отвары, и чаи для фитнеса и прочее. Так что для итальянца пить чай — это значит лечиться или… худеть, к примеру.

— Интересно. И что, обычного чая нет совсем? А как же туристы, приезжие?

— В кафе и ресторанах есть чай, но не во всех. А там, где есть — обычно два-три на выбор, черный и зеленый, и все. Никаких разных вкусов или разных мест произрастания.

— И ты придерживаешься этих правил, раз любишь итальянскую кухню?

— Конечно, нет! Я люблю чай. Моя… — Вера чуть задумалась, покрутив стоящую на блюдце чашку, — моя бабушка очень любила пить чай. Обычно бабушки стараются внуков накормить, а меня, когда я приходила в гости, усаживали чаевничать. — Вера тепло улыбнулась, и эта улыбка Сереге очень понравилась, он сам любил свою бабушку. — У нее в серванте стоял чайный сервиз, ее любимый. Когда кто-нибудь приходил в гости или если у нее самой бывало «чайное» настроение, она доставала любимые чашки, накрывала стол, обязательно с кружевными салфеточками, и заваривала свежий чай, всегда с мятой.

Серегина бабушка тоже любила чай с мятой, и он снова улыбнулся — теперь уже своим мыслям. И еще подумал, что наверно хорошо, что бабушка не дожила до его службы, для нее все случившееся было бы очень тяжело.

Они поговорили еще немного — разговор вновь вернулся к еде, разным гастрономическим пристрастиям русских, итальянцев и кавказских народов, — когда вдруг зашла официантка и извиняющимся тоном поведала, что они закрываются.

Когда они вышли, оказалось, что на город уже почти опустилась белая ночь. Такая… обычная и вместе с тем непривычная. От кафе они быстро дошли до набережной и, прежде чем идти к машине, Вера предложила подойти к тому месту, откуда открывается вид на семь мостов.

Несмотря на то, что времени было уже почти половина двенадцатого, жизнь вокруг бурлила и кипела как днем. Ездили машины, прогуливались люди, а по Крюкову каналу вереницей шли катера с туристами, оттуда доносились громкие голоса, смех и музыка. На всю эту летнюю, легкую, праздную суету с противоположного берега взирал собор, будто специально поместившись чуть в отдалении, скрывшись за деревьями и зданием. И при взгляде на его золотые купола на фоне белого неба окружающий шум будто бы отдалялся, охватывало ощущение тишины и покоя. Восторг у Сереги сейчас вызывало и то, и то. Ему нравился этот гомон вечернего города, он напоминал о прежней, как казалось, счастливой жизни, но покой, которым веяло от собора, не давал мыслям пойти по привычному пути — здесь и сейчас совсем не хотелось жалеть обо всем случившимся. Хватит.

Это его город, его жизнь. И он вернет их себе.

— Пойдем?

Серега с признательностью посмотрел на девушку рядом. Это благодаря ей у него сейчас есть этот вечер, и он только сейчас почувствовал, что ему нужно было что-то подобное. Ненадолго остановиться, перевести дух, чтобы завтра с новыми силами отправиться в бой.

Обхватив себя руками, она зябко потирала обнаженные плечи. Да, в одном платье наверно прохладно. Промелькнула мысль, что логично было бы ее согреть, но с себя он может снять всего лишь тонкую рубашку, которая навряд ли ее спасет. Да и... рубашка — что-то более интимное, чем пиджак или куртка, которых, к сожалению, нет.

— Пойдем.

Они направились к набережной, где осталась машина.

Что произошло, Серега понял сразу. Белов решил психологическое воздействие оказать — искать его люди ничего здесь не могли, разбросали вещи только с целью демонстрации силы. Мелькнула мысль, что обычной женской реакцией на такое скорее всего будут слезы — именно от осознания того, что в ее квартире, ее вещах рылись чужие люди. Но Вера еще вчера начала убеждать его, что к обычным женщинам относится лишь отчасти. Причем Серега постепенно понимал, что предсказать, какой именно будет ее реакция, он может не всегда.

Вместо того, чтобы причитать над разбросанными и кое-где поломанными вещами, она тут же ринулась в комнату.

— Мой ноутбук пропал! Это катастрофа!

В первую очередь она все же журналист, подумалось Сереге с некоторым удовлетворением. Почему-то ему хотелось видеть ее сильной.

— Там было все! Весь материал на Белова, который я смогла накопать. Столько трудов, все насмарку! — Вера в отчаянии швырнула поднятые было бумаги и уселась на пол среди разбросанных вещей. — Я уверена, что это его рук дело!

— Звони в полицию, — предложил Серега, подумав, что доказательства «охоты» Белова на мешающую тому журналистку могут оказаться полезны. Но тут же пришла мысль, что лучше от полиции держаться подальше.

— Полиция не вернет мне мои материалы! — воскликнула Вера, имея свои взгляды, но в принципе была права. — Я уверена, что Белов уже все уничтожил, — подрагивающими руками она вытащила сигарету и с прежним отчаянием бросила пачку. — Там же было не только про него. Там был весь мой материал.

Курящих девушек Серега не любил по определению, а конкретно эту надо было еще и в чувство привести, потому на сигарету он отреагировал мгновенно.

— Э! А ну отставить! — вырванная сигарета полетела на пол вслед пачке. — Соберись! Ты, что, сдалась? А где ж твоя гражданская позиция?.. Или ты болтала? Набивала себе цену?

Он уже понял, что не болтала и не набивала, и что по идее она на такое обвинение должна броситься защищаться, но, видимо, утрата материалов действительно ощутимая. Вера лишь тихо вздохнула.

— Я… я действительно плохой журналист. Никому я ничего не смогу доказать, я даже… даже исходники не смогла сохранить…

Столько обреченности было в ее голосе, что Сереге чисто по-человечески стало ее жаль.

— Слушай, ну не переживай ты так… — он сел к ней рядом и приобнял за плечи. — Мы обязательно накопаем новый материал. Это будет настоящее убойное чтиво! Ты даже премию за него получишь! — усмехнулся, пытаясь вспомнить какую-то еще премию в области журналистики, кроме Пулитцеровской. — Какая там у вас самая серьезная?.. — Вера, занятая переживаниями, не ответила, потому он добавил: — Вот именно ее ты и получишь!

Царапина у брови за два дня зажила, и теперь ненужный пластырь мешался, потому Серега попытался его отклеить, попутно соображая, чем бы Веру отвлечь и успокоить.

— Подожди…

Ее желание помочь оказалось неожиданным, он был уверен, что она полностью поглощена свалившейся на нее проблемой, и удивился уже тому, что она вообще что-то заметила. Да и жест ее удивил и немного смутил. Особенно прозвучавшая в этом «подожди»… нежность. Вера, протянув руку, отклеила полоску пластыря.

— Спасибо… — улыбнулся Серега, глядя во все еще печальные глаза, сверкающие от слез. Немногочисленных, надо заметить к чести сильной девушки.

— Порядок? — он снова ее приобнял.

— Угу, — чуть всхлипнув, все же улыбнулась Вера.

— Давай ты сейчас умоешься, и мы все тут быстренько уберем.

— А, что, мне надо умыться? — тут же обеспокоилась Вера, инстинктивно потянув одну руку к сумке, а вторую к лицу, еще сильнее размазывая тушь. Дожидаться момента, когда она достанет зеркало, Серега не стал, поднялся и отправился оценивать масштабы погрома.

Убирать-то не особо много, они просто расшвыряли все вещи, что под руку попались. Ну и разбили для пущей убедительности немного посуды и вазу в спальне. А, и столик журнальный там же. И ведь не лень было ломать-то!..

— Я обещала накормить тебя… — растерянно проговорила Вера за спиной, и Серега обернулся. Без косметики и после недавних слез ее лицо выглядело более детским, и он снова подумал, насколько органично в ней уживаются ее разные ипостаси.

— Мы же не будем есть в этом разгроме… Давай убирать.

— Но ты голодный…

— Я потерплю, — кивнул Серега, принимаясь за обломки столика.

— М-м-м… а ты не мог бы… выйти?.. Мне переодеться нужно.

— Конечно, — усмехнулся Серега, почему-то с радостью отметив ее смущение.

Он вышел из спальни вместе с обломками и сложил их в коридоре. Затем принялся собирать разбросанные бумаги. Через несколько минут переодевшаяся Вера присоединилась к нему. Заметив обновленный макияж, Серега едва сдержался от улыбки. Это… для него?..

Бумаги и вещи собрали быстро, обломки, осколки и прочий мусор Серега вызвался отнести на помойку. Вера объяснила, куда идти, дошел он быстро и на обратном пути размышлял, чем именно она собралась его кормить — вспомнился разговор в кафе про любовь к итальянской кухне. Впрочем, есть хотелось так, что согласен он был и на любые покупные пельмени!

С мыслью про «едят ли итальянцы пельмени» Серега и открыл дверь квартиры. Реакция сработала мгновенно, нырнул вниз, уходя из-под выстрела, и швырнул в киллера первое попавшееся под руку…

* * *

Порезанную руку жгло, действие бальзама еще не началось, но скоро подействует очень быстро — Серега знал на собственном опыте. Накануне отъезда, как раз перед тем, как приехать с прощальным визитом к Исхану, он в небольшой стычке заработал легкую царапину — еще меньше этой. Румани первой заприметила перебинтованную руку и тут же принесла мужу недавно приготовленную мазь. За два дня почти все прошло, оставался только маленький шрам, но и он затянулся быстро.

Серега собрал рассыпавшиеся со стеллажа вещи — только навели порядок после погрома Беловских молодцев, так снова приходится убирать после драки с киллером.

Вера бегала в суматохе по квартире — не знала, что с собой взять.

Приход киллера означал только одно — Олег понял, что теперь они объединят усилия. Точнее, наверно решил, что они их уже объединили: наверняка же просмотрел записи с камер и видел, как Вера забрала его у офиса. А теперь еще и видео, которое они сегодня сняли у Антона, не оставит сомнений, раз размещено на сайте Веры. Сама по себе она не была Белову опасна, пока у нее не было никаких доказательств, только интуитивные догадки. Теперь же ее лучше убрать.

Если у киллера заказ, а это несомненно, он его выполнит в любом случае — пусть сейчас и ушел, встретив неожиданное сопротивление. К тому же на нее могут выйти и спецслужбы, и по ней уже добраться и до него. Уходить надо обязательно.

Руке становилось горячо, как горячо было от мазей, которыми его лечили на Кавказе.

Мысли прыгали от киллера и спецслужб обратно в недавнее прошлое. В то, вспоминать которое было приятно. Твердость и упрямство Исхана, ненавязчивая забота Румани, любознательность Дауда. Он вернулся на родину, вернулся домой, но немного жаль, что больше никогда их не увидит.

— Возьми только самое необходимое и перестань мельтешить. Ты здесь не появишься максимум два-три дня. Большего времени у нас просто нет.

Вера остановилась возле него с зубной щеткой в руке и посмотрела невидящим взглядом.

— Успокойся, — Серега взял ее за плечи. — Ты слышишь меня?

— Да.

— Вера.

Она закрыла глаза, перевела дыхание и, открыв, посмотрела более осмысленно.

— Все в порядке. Мы сейчас уедем. Все будет хорошо.

— Я… представила… если бы… если бы ты не пришел. Я, как дура, в наушниках!.. И пылесос еще… Я же ничего не слышала!..

— Но я же пришел. Все уже закончилось. А чтобы не повторилось снова, нам надо уехать. Иди одевайся.

Вера кивнула, но вместо того чтоб идти собираться, вдруг шагнула к нему ближе — не глядя на него, опустив голову. Серега осторожно обнял ее, слегка поморщившись от боли в руке. Насколько успел ее понять, истерики сейчас не будет, она куда сильнее, чем кажется, но… прийти в себя нужно даже сильной девочке.

— Все уже позади, — прошептал он, осторожно коснувшись уткнувшейся в него головы. — Я буду рядом.

Вера кивнула, так же не глядя на него, он опустил руки и она ушла в комнату.

Что бы было, если бы он вернулся на пару секунд позже, он представил в тот же миг, как увидел мужика с пистолетом и спину Веры с наушниками на голове. Теперь пути назад уже нет. Вере в стороне уже не остаться. Выход только один — ловить киллера и доказывать его связь с Беловым. Идеально — если у киллера будет заказ и на него, а не только на Веру.

Собралась она все-таки быстро. И только в машине наконец спросила:

— А куда мы поедем?

— В гостиницу нельзя, найдут. Наверно, ко мне. Только… гхм… — перед глазами промелькнула грязная плита в застарелых, годами не смывавшихся пятнах жира, — там… в общем, нет, туда не надо. Только если совсем припрет. У тебя есть какие-нибудь варианты? Подруги, друзья, родственники не в счет, их вычислят.

— Есть, — к его удивлению, уверенно кивнула Вера. — Общежитие. Там руководство сдает комнаты бывшим студентам. Сейчас лето, половина вообще пустая должна быть.

— Хорошо, тогда давай сначала ко мне за вещами. — Серега назвал адрес, Вера тронулась, а ему надо было подумать.

В гостиницу можно было бы — по его поддельному паспорту. Но если его успели вычислить в аэропорту, то есть если успели опознать, то определили и рейс, и список пассажиров, и его «левое» имя уже выяснили. Тогда его лучше нигде не светить.

Вере, конечно, безопаснее в гостинице. Киллеру пробраться в гостиницу будет чуть сложнее, чем в общежитие, которое, видимо, представляет собой проходной двор. В гостинице могут пострадать постояльцы и персонал, а общежитие сейчас полупустое. Конечно, логичнее выбрать именно его. Но это в том случае, если задача — поймать киллера. Если же думать о безопасности Веры… Он ни за что не стал бы использовать ее как приманку, но это уже получилось само собой.

Или все же остаться у него?.. Да нет. Условия ниже среднего, даже в общежитии, наверно, лучше, а в плане обороны навряд ли будет большая разница.

— Вон там въезд, за желтым зданием.

Вера въехала во двор, Серега указал на нужный подъезд, она подъехала ближе и остановилась.

— Я быстро, — произнес он, открывая дверцу.

— Нет! Я… я тут не останусь, — Вера выбралась из машины. — Я пойду с тобой.

Серега вздохнул, но возражать не стал. Обошел машину, протянул девушке руку и предупредил:

— Там обстановочка… не очень.

— Пф, подумаешь… — независимо фыркнула Вера, но послушно взялась за протянутую руку.

Сереге хотелось пошутить, как-то разрядить обстановку, вернуть своей «напарнице» привычный присущий ей оптимизм. И заметив, как она осторожно выглядывает из-за его плеча, когда он открывал дверь в квартиру, не удержался:

— Ты киллеров опасаешься или тараканов?

Вера поняла не сразу, а когда поняла — наконец, рассмеялась и легонько стукнула его по плечу:

— Дурак!

Войдя и пропустив Веру вперед, Серега закрыл дверь и прошел в комнату. Собрал вещи, достал из-под ковра запрятанные на всякий случай деньги, переложил в сумку трофейный пистолет киллера — как чувствовал, что не надо торопиться с приобретением оружия, само в руки пришло! Надел рубашку взамен испорченной и оставшейся у Веры, надел сверху куртку и вернулся в коридор, поставив сумку на пол.

— Мда… — Вера, брезгливо морщась, оглядывалась по сторонам, — как тебя угораздило здесь оказаться?

— На фотографиях все выглядело прилично.

— И вот это? — скептически спросила Вера, указывая на куски ободранных обоев.

— Поверь, это не самое страшное!

Серега ушел на кухню, прихватил из холодильника то, что можно забрать и из чего можно придумать ужин, сложил все это в сумку в коридоре и открыл дверь.

— Пойдем.

Вера осторожно, стараясь ничего не касаться, вышла следом. На улице накрапывал дождик.

— Какие у нас вообще планы на сегодня? — спросила Вера, выруливая со двора.

— Давай сначала с твоим общежитием разберемся. Вдруг там накладки какие-то будут? И придется придумывать что-то еще?

* * *

— Родная общага… — с ностальгией в голосе протянула Вера, выбравшись из машины. Серега вытащил сумку и ноутбук, захлопнул дверцу и взглянул на рассматривающую здание Веру. — Столько времени прошло!..

Так смотрит, будто половина жизни прошла вдали в ностальгических воспоминаниях!.. Впрочем, он на родной вуз наверно сейчас смотрел бы также. Но у него-то он и правда в прошлой жизни был!

— Лет двадцать, небось?

— С ума сошел?! Два года всего! — возмутилась Вера шутке, стукнув его не глядя и попав как раз по раненной руке. Резкая боль стрельнула по руке и отозвалась где-то в мозгах небольшим взорвавшимся фейерверком. Серега поморщился.

— Прости, пожалуйста!..

— Иди… — кивнул Серега ко входу, чуть улыбнувшись сквозь болезненные ощущения.

— Прости…

Мелькнула мысль, что при виде этой виноватой улыбки искренне обеспокоенной, что сделала ему больно, Веры невозможно сердиться. Совсем.

* * *

Оказавшись в общежитии, Вера заметно повеселела. Будто родные стены помогли. Сидя в коридоре возле кабинета администратора, Серега дожидался, когда она наболтается с тучной женщиной, показавшейся из кабинета пятнадцать минут назад и выдавшей неожиданно тонким и звонким голосом: «Ве-е-ерочка! Какими судьбами?»

«Верочка» лишь успела мимолетно глянуть на него, мол, я сейчас, прости, подожди — и скрылась за дверью.

Зато за это время он точно понял, что зайти сюда может любой. На вахте не было вообще никого — видимо, работа начиналась только с началом учебного года.

Какие-то прямо идеальные условия они для киллера создают. Останется только на дверь комнаты табличку повесить «Товарищ киллер, вам сюда!» С другой стороны, так очевиднее его действия. Легче поймать будет.

Вера наконец вышла — веселая и чуть раскрасневшаяся:

— Пойдем, нам на второй этаж.

Серега вздохнул — «извини, что так долго» он, видимо, не дождется. Ладно, хоть ее саму дождался.

— Это точно не общага, а проходной двор, — проворчал он, поднимаясь. — Заходи, кто хочет.

— Ну, у нас же нет другого варианта…

— Нет…

«Еще у нас нет другого варианта, кроме как ночевать в одной комнате… Там хоть кровати-то отдельные?!» Почему-то об этом подумалось только сейчас. Причем подумалось каким-то странным путем, задом наперед: он сначала представил именно кровать — обычную, двуспальную, гостиничную кровать. Затем воображение нарисовало силуэт Веры — в темноте на фоне сумеречного света из окна. И только тогда он понял, что… что надо во что бы то ни стало заснуть раньше того, как она соберется ложиться.

Веселая будет ночка. А то и не одна.

Нет, сосредоточиться на рабочих проблемах он, конечно, мог. Не отвлекаться и вообще держать себя в руках — не обсуждается даже. Только… Взгляд как назло скользнул как раз по ее фигурке, когда она поднималась перед ним по лестнице… Нет. Стоп. От лишних мыслей надо избавляться.

В коридоре второго этажа попался дедуля преклонных лет — долго запирал дверь и потом шел им навстречу. Когда он оказался позади, Серега недовольно проводил его взглядом и повернулся к Вере:

— О чем я и говорю. Или это тоже студент?

— Да ладно тебе. Неужели все так плохо? Чего ты всем недоволен?

Серега не ответил. Подумалось, что недоволен он вовсе не тем, о чем думает Вера. И вообще… Она-то что думает об их… совместном проживании? Ее оно не волнует? Откуда тогда вдруг взялось это непонятное напряжение? Или оно ему только мерещится?

Вера остановилась у одной из комнат, вставила ключ, провернула и, открыв широко дверь, пропустила его вперед. Весь ее вид, казалось, транслировал: «Попробуй сказать, что тебе не нравится».

— Двери запри.

Серега сбросил с плеча сумки и прошел к окну — в плане безопасности его волновало именно оно. Как и предполагалось, под окном не было ничего, если спускаться, то только по связанным простыням — кстати, да, кроватей две. В плане отхода первый этаж был бы лучше, но там везде решетки на окнах. Да и киллеру через окно выстрелить тоже сподручнее. В коридоре рядом была лестница на черный ход, надо будет ее проверить.

— Да… с путями для экстренного отступления здесь совсем беда.

Но делать нечего, больше податься некуда и, если очень честно, то прямо сейчас — и не хочется. День оказался длинным — пока приехали утром к Антону, пока выяснили, что у него нет камеры, пока он искал, где ее раздобыть, потом долго снимали, потом погром у Веры, киллер… Эту ночь они совершенно точно могут провести здесь. Так быстро их лысый друг навряд ли их найдет.

А значит — вот эта комната и относительный покой до утра. Ну, как «покой»… Может, все же… Чуть-чуть пофлиртовать-то можно? Хотя бы ради интереса, как она отреагирует!

— Слушай, а ты не боишься спать со мной в одной комнате?

— Ну, ты же меня не укусишь, — Вера, к его удивлению, правилы игры тут же приняла.

— Ну, это как вести себя будешь… — отпарировал Серега, и воображение тут же нарисовало соответствующее действо… Стоп. Флирт замечателен, когда он к чему-то ведет. Сейчас же это лишнее… Он вообще, кажется, собирался не отвлекаться? Значит, не отвлекаться.

Серега улегся на кровать, и глаза закрылись сами собой — и устал за день, и рука немного ныла. Хорошо бы, конечно, поужинать — надо было по дороге в магазин заехать! — но, может, и так ничего?.. До утра доживут они как-нибудь?

— Ну?.. И что дальше?.. — раздалось совсем рядом. Он открыл глаза и посмотрел на присевшую к изголовью кровати Веру.

— А дальше мы докажем всему миру, что Белов злодей, — ответил, повернулся обратно и снова закрыл глаза. Не хочет он сейчас говорить о Белове. Хочется просто полежать, отдохнуть и потом, может быть, он подумает про магазин.

— Я не об этом…

* * *

Неплохо бы открыть окно, но это не очень безопасно, к тому же, чтобы встать, пришлось бы разбудить Веру, а делать этого пока не хочется.

В магазин они все-таки выбрались, после чего устроили небольшой ужин, одолжив у соседей с другого конца коридора электрический чайник. И вроде как собрались ложиться спать, и даже легли. Правда, минут через десять Вера спросила, не спит ли он, и, получив отрицательный ответ, поинтересовалась, можно ли ей перебраться к нему. «Мне холодно», — прошептала она, устраиваясь рядом на чрезвычайно узкой односпальной кровати. Он было подумал, что все это проделано с далеко идущими планами, но вскоре Вера и правда заснула — согрелась, видимо.

Она принесла с собой и подушку и свое одеяло, и если вторая подушка рядом еще поместилась нормально, то одеяло было явно лишним — тем более что, устроившись между ним и стенкой, Вера тут же забралась под его одеяло. Теперь же было невыносимо жарко от ее тела — спасибо, хоть одетого в какую-то футболку, которую она взяла с собой из дома! — и двух одеял. И… от воображения, которое, как в замедленной съемке, транслировало перед глазами все то, что происходило на этой кровати тремя часами ранее.

То, что это будет не просто поцелуй, стало понятно сразу, как только он услышал ее тон. Не то чтобы к этому все шло — хотя теперь казалось, что с момента, как они зашли в общежитие, именно так и было! — но такого поворота он нисколько не исключал. Когда он это понял? Наверно, в кафе. Трудно не сложить два и два, когда он сам любуется ее маленькими ушками, за которые она заправляет волосы, когда смущается, а она то и дело смущается, очевидно, вспоминая «красивые глаза». Он ей тогда отчасти сочувствовал, но отказаться он такого удовольствия не мог.

Сделал бы он первый шаг сам? Нет. В своем нелегальном положении убийцы и предателя он не мог предлагать никаких отношений, даже несерьезных. Не то чтобы не был уверен в положительном исходе — был, но считал, что у него нет морального права обещать что-то, когда он сам не знает, где окажется завтра — может, и за решеткой.

Но останавливать Веру, когда она все решила сама, ему не захотелось. Если это ее решение, с возможными проблемами они справятся потом вдвоем. Кажется, она умная девочка, чтобы понимать все самой.

С самого начала знакомства она его удивляла. То своей настойчивостью, то эмоциональностью, то детской наивностью, смешанной с чисто женской самоуверенностью.

Удивила и сейчас. Они знакомы всего два дня! Почему же у него ощущение, будто знает ее давным-давно — как и она его?

Она сегодня спросила об Ольге… Вопрос удивил. Нет, то, что его задала Вера, не удивило, вполне понятно. Удивил скорее собственный ответ. Он не думал об этом. Ему в голову не приходило задуматься, любит ли он женщину, сумевшую его предать. Почему же он так ответил?.. Почему не уверен? Это после встречи с ней? Как будто что-то изменилось… Скорее, наоборот, уверился в своей неприязни. Но… что-то было… какое-то чувство… жалость, что ли… Она, в общем-то, неплохой человек… добрая, нежная… По-своему наивная. Или это она только с ним была доброй и нежной? А… нет. Нежной она была еще… с Олегом.

Сколько ж можно об этом вспоминать-то?!

То ли он непроизвольно дернулся, то ли сама по себе, Вера зашевелилась, чуть повозилась, устраиваясь поудобнее, чем тут же вызвала прилив умиления. Но не успел он даже улыбнуться, как она вытащила руку, которую держала под головой, не открывая глаз и не просыпаясь, поправила подушку и положила руку, видимо, куда пришлось — как раз ему на грудь. Для верности еще немного повозилась, устраиваясь поудобнее, и как следствие еще теснее прижалась. Он уже почти уверился, что она не спит, что это все специально, и она вот-вот не выдержит и рассмеется, но она продолжала спокойно сопеть и дышать абсолютно размеренно.

Чертик. Милый чертик с рыжими волосами и очаровательно-милой улыбкой…

— Я не об этом…

Что-то сжалось внутри уже только от ее тона, даже до того, как успел осознать, что она вообще что-то сказала. И когда поворачивал снова голову, чтобы взглянуть на нее, уже тогда все понял. Хотел убедиться.

Вера чуть улыбнулась и потянулась к нему.

Чего он там хотел только что? Полежать и отдохнуть?.. Может, еще поспать? Сон сняло как рукой, усталость тоже. Про ноющую рану он вспомнил только из-за того, что Вера потеряла равновесие, пока он пытался подняться, и схватилась прямо за место пореза. Тут же испуганно отдернула руку:

— Прости, прости, пр… — поцелуй куда лучшее обезболивающее, чем тысяча ее извинений.

Он все же сел, подтянул Веру к себе с края кровати… Узкая студенческая кровать, на которой он не помещается в принципе — конечно, самое подходящее место!.. Надо уже что-то делать, для начала хотя бы слезть отсюда, но… но остановиться невозможно никак… Нежность и пока сдерживаемая страсть поцелуев дарила ощущение сладкого ожидания, предчувствия того, что будет, и хотелось насладиться этим моментом.

Он не торопился, пока полностью отдавая инициативу Вере, оставляя ей шанс решать самой. Да и было в этом определенное удовольствие — небольшая полоска обнаженной кожи между джинсами и футболкой будоражила воображение куда больше, стащи он с нее все прямо сейчас! А от осторожного поглаживания, когда он забирался под футболкой чуть выше по спине, Вера вздрагивала и вздыхала, он ловил каждый вздох губами и довольно улыбался, предвкушая ее реакции.

Он упустил момент, когда Вера пошла в наступление с присущей ей решительностью. Резко стало труднее только отвечать. Инстинктивно хотел притянуть ее ближе, но она вдруг отстранилась, сняла куртку и, прежде чем он успел возразить, что это его привилегия, сняла еще и футболку, бросив их куда-то в сторону соседней кровати.

Как-то очень быстро все стало гораздо серьезнее. Ближе. Горячее. Движения резче и сильнее. Он заспешил вслед за ней — просто невозможно стало иначе. Его рубашку и футболку они снимали вместе, путаясь в руках, мешая друг другу и ужасно торопясь.

Футболку и рубашку Вера отправила вслед своей одежде, и, приподнявшись, меняя положение, толкнула Серегу обратно на кровать. Прохладное покрывало подействовало слегка отрезвляюще, слишком контрастировало со ставшей горячей кожей.

— Вера…

Она даже не отозвалась. Ее губы скользили вниз, от груди к животу, и там, где они оставляли след, кожа покрывалась мурашками. Он предвкушал ее реакции, но самого пробирает дрожь от ее ласк!.. Серега с силой подтянул Веру выше, так, чтобы увидеть ее лицо.

— Куда мы так опаздываем, а? — ему вдруг стало смешно и… легко. У них впереди целый вечер и ночь!

Она замерла прямо над ним. Сбитое, частое дыхание, полуоткрытые губы, румянец на щеках и блеск глаз… Он невольно залюбовался, притянул ее ближе и поцеловал нарочито медленно. Постепенно дыхание выровнялось. Она отстранилась и, закусив губу, озорно посмотрела:

— Откуда столько выдержки?

Серега рассмеялся:

— Ее куда больше, чем тебе кажется.

— Да-а-а?.. — с явным недоверием сквозь смех спросила Вера.

— Хочешь проверить?

Вопрос получился уж слишком провокационным. Во всяком случае, огонь в ее глазах разгорелся пуще прежнего.

— Хочу, — на полном серьезе ответила Вера и лишь только все на той же хваленной выдержке удалось не поддаться ее напору, остановить горячие руки…

— Вера… давай сначала встанем…

— Что?..

— А ты представляешь, сколько студентов на этом покрывале занималось тем же самым? — спросил Серега, с улыбкой наблюдая за растерянностью на ее лице. — К тому же… рубашка у меня всего одна… а поиск утюга в этом странном месте мне представляется… слабо.

Приняв окончательно озадаченный вид, Вера поднялась и оглянулась — рубашка валялась на полу. Вера сползла с кровати, со скептической улыбкой подняла ее и повесила на вешалку, демонстративно разгладив невидимые складочки.

Серега рассмеялся, сказал спасибо, поднялся с кровати и убрал покрывало. Под ним ожидаемо — из-за подушки с наволочкой — оказалось уже постеленное белье. Хоть один плюс этой общаги, прямо-таки гостиничный сервис!

Он сел обратно на кровать и притянул к себе на колени улыбающуюся его действиям Веру. Она посмотрела в его глаза, медленно провела рукой по его шее и, ведя ногтями по коже, отчего становилось чуть щекотно и очень приятно, поднялась к затылку:

— Выдержка, значит?.. Посмотрим…

От жары он откинул одеяло почти до пояса и теперь от ее руки, лежащей на обнаженной груди, бегали мурашки. От тепла, от звука ее дыхания, от ее запаха, от воспоминаний голова дурела, и хваленая выдержка готова была полностью капитулировать. Вере бы понравилось.

За окном совсем темно. Значит, уже около часа. Пора действительно спать. Борясь с желанием разбудить, Серега вылез из-под ее руки, поднялся и, подхватив Веру на руки, перенес вместе с одеялом на ее кровать. Вера во сне что-то пробормотала, но не проснулась. Затем Серега аккуратно подложил ей под голову подушку, вернулся к себе и наконец-то нормально улегся — хоть и на боку, но теперь можно было полностью отдохнуть.

Когда это все закончится, он снимет номер в гостинице с самой широкой кроватью. Чтобы он, Вера и еще несколько свободных квадратных метров, которые можно использовать, как заблагорассудиться! Представив это «использование», Серега улыбнулся, закрыл глаза и пообещал себе, что это обязательно будет.

Вот теперь можно и поспать.

В отличие от Антона данный умелец-самородок жил в куда более шикарных апартаментах — зарабатывал больше, мог себе позволить. А может, просто чуть сильнее любил комфорт, чем Верин друг, утверждавший, что вещи и быт вторичны. Когда Серега спросил, что для него первично, Антон лишь самодовольно хмыкнул, но не ответил. Впрочем, его горящие глаза, когда речь заходила обо всем, что составляло его интересы, говорили сами за себя.

Глаза субъекта, которого Серега сейчас дожидался в комнате, явно предназначенной для клиентов, загорались только при виде денег. Правда, при виде Сереги он сначала удивился: «Да ладно?! Неужели что не так?!» Сереге пришлось признать, что он еще не успел испробовать его «жучки» в деле, и объяснить, что теперь ему нужен радиомикрофон.

— Ты подумай, что еще надо, — пожал плечами с независимым видом продавец: в прошлый раз он микрофон предлагал, но Серега необходимости в нем не увидел. — Чтоб… два раза не бегать!

Что еще может понадобиться, Серега не представлял, потому что пока загородного дома Олега не видел, не знал, с чем придется работать, потому не знал и как. Но Вера сегодня, после того, как Антон не смог удаленно взломать рабочий компьютер Олега, подала хорошую мысль — им подойдет и домашний компьютер, соединенный с рабочим, а домашний действительно может находиться в загородном доме, значит, необходимо будет пробраться туда. А потом еще, возможно, и Антона вести…

— Рация есть? — спросил Серега. — С гарнитурой.

Продавец ухмыльнулся:

— Сейчас принесу, выберешь. Ты пока еще подумай…

* * *

— О! о! о! Твоя вышла, смотри! — Вера радостно подсунула ему бинокль.

Кажется, он готов забрать свои слова об умной девочке обратно. Вот зачем ему в напарниках ребенок, с восторгом играющий в шпионов?

За сотню метров от них Ольга на террасе своего дома распекала нерадивых охранников.

— А она стерва!

Во-первых, он это и сам видит, во-вторых, что ж столько восторга-то по этому поводу? Или это адреналин от ситуации? Ну да… раньше она не пробиралась на чужие охраняемые территории, не подслушивала чужие разговоры — во всяком случае, таким методом, да и целью киллера не становилась… Значит, надо отнестись с пониманием.

— Мне надо пробраться в дом.

Пока он соображал, как лучше это сделать, Вера рядом опять заговорила:

— Ну, хорошо, проберешься ты в дом, а дальше что? Как ты себе это представляешь?

Сложно с дилетантами, очень сложно. Особенно с такими импульсивными.

— Я доберусь до компьютера, Антон подберет пароль, и мы найдем то, что нам нужно.

— Для того, чтобы Антон смог подобрать пароль, ему нужно оказаться рядом с компьютером!

«С пониманием», — напомнил себе Серега. Другого напарника все равно нет, а помощь нужна. Да и этот… теперь уже слишком дорог.

— Значит. Антон. Приедет. Сюда.

* * *

Суть телефонного разговора Ольги с обладателем мужского голоса, называющего ее «кисуней», дошла не сразу. Просто… не верилось! А когда дошла, Серега вдруг понял, чего именно хотел от той первой встречи с ней — когда приехал. Хотел понять. Хотел узнать ответ на единственный вопрос «почему?» — не раз за прошедший год мысленно его задавал. А тут вдруг… стало все понятно. Он представил, как Оля — та Оля, которая была его! — вот так же разговаривала с Олегом, пока он, Серега, думал, что она с нетерпением ждет его дома… И понял, что дело вовсе не в нем или в Олеге, не в том, что он оказался чем-то плох, а его друг хорош. Все дело — в ней самой…

Она вдруг резко перестала восприниматься бывшей любимой. Как будто ему именно такого последнего штриха к ее портрету не хватало до этого. А мозг сквозь эти мысли быстро обрабатывал полученную информацию — и уже подсказывал, что они только что получили неплохой козырь.

— Вот это да… А Белов, видать, тоже лопух… — задумчиво и растерянно проговорила рядом Вера. Он, обдумывая, как воспользоваться приобретенным преимуществом, не сразу вник в то, что она говорит. А Вера немного смутилась и добавила: — Видно, ей и правда чего-то в жизни… не хватает.

Эти слова удивили — ведь он только что думал то же самое.

— Мы это используем.

* * *

Ольга больше не показывалась, Серега наблюдал за перемещениями охраны и слушал их разговоры — без надзора начальства то один, то другой со скуки хватались за телефоны. Один матери объяснял, что приехать никак не может сейчас, другой ворковал с какой-то «лапулей». Оба жаловались на внезапное усиление и почти осадное положение.

Вере томительное ожидание быстро наскучило, то и дело вертелась, меняла позы и, наверно, еле сдерживалась от желания недовольно спросить, долго ли им еще тут сидеть. Но героически молчала, за что Серега был благодарен.

В голову лезли воспоминания о вчерашнем вечере и ночи. И чтобы не сильно увлекаться тем, что очень хотелось повспоминать с определенным удовольствием и на что сейчас нельзя отвлекаться, он думал об остальном вечере. Ночью удивлялся ощущению, будто знакомы они давно, но ощущение это было двояким. В какие-то моменты Вера удивляла неожиданным поведением — хорошо хоть, в большинстве своем приятным. Особенно вчера Серега оценил ее чувство юмора — раньше он таких девушек не встречал.

— Я тебе нравлюсь?

— Ты прикалываешься? — если учесть то, чем они только что занимались, вопрос казался по меньшей мере странным.

— Нет… я серьезно…

— Ну, если серьезно, то извини. Ты не в моем вкусе. — Ну невозможно же всерьез отвечать на такие вопросы!

Вера так оторопело на него уставилась, что Серега не выдержал.

— Ну, пошутил я, пошутил!.. — присел рядом и обнял за плечи. — Ну, если б не нравилась, я бы сейчас здесь не был?..

— Ну ладно… — Вера казалась чуть смущенной. — Какой у нас дальнейший план действий?

— Ты о Белове?

— Нет… — Вера вдруг странно-серьезно на него взглянула. — Я о нашей свадьбе… — Серега оторопел и не нашелся, что сказать, просто не поверив тому, что видит и слышит. Правда, хватило Веры ненадолго: засмеялась, увидав его растерянную физиономию:

— Ну, конечно, я о Белове!

Чертенок!..

В наушниках как назло висела тишина, все разговоры закончились, даже развлечься нечем. Повздыхав, Вера от нечего делать потянулась к растущим рядом ромашкам. Гадать она собралась, что ли, усмехнулся про себя Серега, не теряя из виду бредущего по верху оградительной стены охранника. Вера покосилась в его сторону и в самом деле принялась отрывать лепестки. Когда в руках остался голый стебелек с желтой серединкой и двумя одинокими лепестками, с раздражением откинула его в сторону и потянулась за следующим цветком.

«Не любит», значит?..

Или Вера на время их пребывания тут гадает?.. Один час, два часа, один час, два часа… Ну не всерьез же она о его чувствах-то!..

Очередной стебелек она пообрывала до конца. Наверно, это означало, что результат ее устроил.

— И?.. — не удержался Серега.

— …Поцелует, — смутившись, произнесла Вера, чуть глянув на него.

— В смысле?..

— …Что?

— Какое «поцелует»?! Гадают же «любит — не любит»!

— Ну, это в сокращенной версии, самой распространенной! А есть еще полная версия, ты ее не знаешь?

— Нет, конечно! И что там, кроме «поцелует»?

— Любит — не любит, плюнет — поцелует, к сердцу прижмет — к черту пошлет.

— Плюнет — особенно прекрасно, — оценил Серега. — …Поцелует, значит?

— Угу, — кивнула Вера, точнее, ее затылок, потому что она отвернулась. Смущенно, как показалось Сереге.

— Я запомню…

* * *

Дождавшись приезда Олега, они оставили свой наблюдательный пост — Серега увидел все, что ему было нужно. Дорога к городу не заняла много времени, в вечерней пробке ползла параллельная, идущая отдельно, «встречка», они же доехали быстро. Отыскали подходящее кафе недалеко от общежития, Серега собирался поесть там, но Вера предложила заказать еду с собой и поесть спокойно в общаге. Серега согласился: вообще не хотелось отсвечивать в людных местах, а тем более там, где есть хоть какие-то камеры наблюдения. Потому Вера отправилась в кафе одна, а он остался на стоянке наблюдать — полностью исключить слежку не мог, да и появления киллера следовало ожидать все же. К его облегчению, Вера вернулась довольно быстро — с объемным пакетом, из которого чем-то аппетитно пахло.

Впоследствии, когда она организовала ужин на небольшом столике, расставив взятые в кафе блюда в пластиковых контейнерах — даже салфетки подложила под пластиковые вилки, — он обнаружил, что вкусно пахло… пловом. И удивился, припомнив разговор про кавказскую кухню.

— На запах он гораздо вкуснее, — заметил Серега, попробовав. — Нет, есть можно, он вкусный даже, но с настоящим пловом и рядом не лежал.

— Наверно, их повар не особо дружит с кавказской кухней. Там, правда, не было ее как таковой. Даже шашлыков в меню не заметила. Ты наверно часто его ел?

— Да нет, не очень. В семье того охотника… Румани, жена его, плов вообще не готовила. У горцев основная еда — каши, хлеб, выпечка, овощи и фрукты. Мясо не каждый день… В основном это просто отварное мясо, которое едят с той же кашей, и отдельно бульон с разными лепешками.

— Да?.. А как же все шашлыки, люля-кебаб и все прочее? Я думала, они только мясом и питаются!

— Столько баранов не напасешься, чтобы каждый день мясо есть! — усмехнулся Серега. — Много мяса они едят по праздникам, ну или когда приезжают гости. Пока я жил у Исхана, питался тем же, чем они — повседневными кашами и отварным мясом, которое он добывал на охоте, обычно это птицы и зайцы. Зато потом, когда уехал от них, много бывал в гостях — тогда мяса поел… побольше. Вот в гостях, кстати, настоящий плов и ел. Даже однажды хан-плов попробовал!

— Хан?.. Хан-плов? — удивилась Вера. — Это как?

— Это плов под слоем теста. Почти как пирог, только начинки очень-очень много, а теста очень мало, только корочка. Его ешь и заедаешь этой корочкой как хлебом. Он был очень сочным и ароматным — все же запахи… мяса, трав, специй… никуда не испарились, все внутри, под тестом копилось. И там, кроме мяса, еще курага была, и медовый привкус из-за медового теста.

— Боже, ты так рассказываешь, что это непременно хочется попробовать!

— Можно поискать нормальные, настоящие рестораны, может, там делают, — пожал плечами Серега. — Правда, на самом Кавказе далеко не во всех кафе готовят так же, как… в частных домах местные хозяйки.

— Странно… Кажется, что там все должны уметь готовить вкусно!

— Скорее всего, это не из-за неумения, — Серега собрал кусочком хлеба все оставшиеся в контейнере рисинки. — В местах общественного питания больше объемы, чем в семьях, и какие-то продукты, конечно, проще закупить готовыми — муку, например. Или специи. Ну, а так как качество всего этого ниже у заводских производителей, то и страдает качество приготовляемой пищи.

— Да… Бедные хозяйки, сколько им самим делать приходится!.. — проговорила Вера, собирая опустевшие контейнеры.

— Угу, Румани постоянно чем-то занята была.

Сколько Серега ее видел, она никогда не сидела без дела. То по дому что-то делала, то готовила, то стирала; если садилась отдохнуть, брала шитье или что-то чинила, штопала… По вечерам — конечно, когда был дома, — Исхан смотрел телевизор, топилась печка, от которой тянуло едким запахом горящего кизяка, к которому Серега привык не сразу, а в углу тихо и очень уютно стрекотала швейная машинка под ловкими и быстрыми руками Румани. Машинка была Зингеровская и очень Серегу радовала одним своим видом — у бабушки была такая же. Румани вообще своей женской заботой часто напоминала ему то бабушку, то маму…

Вера разлила чай и достала из тумбочки оставшееся с вечера печенье.

— А правда, что плов руками едят?

— М-м-м… и да, и нет… — воспоминание о запахе горящего овечьего навоза, своеобразного топлива, заменяющего в горах чрезвычайно дефицитные дрова и уголь, мало сочеталось с разговором о еде. — Раньше ели руками, а сейчас некоторые традиции стираются. В селениях они крепче, там очень многое на традициях, на обычаях держится. А в городе бывает, что от чего-то отказываются в пользу удобства или еще по каким-то причинам… Там, где я был, плов ели ложками. Да и… насчет традиций это не только быта касается.

Почему-то от разговора про еду вспомнились пара голодных дней, когда Серега оказался в незнакомом поселке. Того, к кому он приехал по делу, не оказалось на месте, больше он никого не знал. Возвращаться далеко, денег почти не было. Проситься к незнакомым людям — пусть и был почти уверен, что помогут, накормят и напоят! — не позволяли совесть и русский менталитет. И приобретенная настороженность офицера ГРУ ко всему, что может таить в себе потенциальную опасность. Навсегда почему-то голодному Сереге запомнились тушки гусей, разложенные на капоте машины на местном рынке. С капота вниз свешивались не отрубленные гусиные головы с длинными, неестественно вытянутыми шеями. От голода при виде этих безобразных птичьих трупов почему-то подкатывала тошнота. И чего им головы не отрубили?..

— Расскажи еще что-нибудь, — попросила Вера, когда он замолчал. — Кто эти люди, которые тебя спасли? Ты с теплом о них говоришь.

От свисающих гусиных шей вспомнился хруст шейных позвонков охранника лагеря Руслана, которого Серега с трудом нашел. Единственного, кого Сереге пришлось убить в своем нелегальном положении. Вспомнилось и все последующее… И Серега с радостью переключился на более приятную тему.

— Горская семья, довольно обычная. Исхан — охотник, всю жизнь зарабатывал продажей мяса и шкур. Очень… сдержанный, иногда сложно было понять его эмоции, да и немногословный. Мне хотелось узнать о местных традициях побольше, мне же предстояло как-то жить в этом мире… Но из него сложно что-то вытянуть.

— Может быть, он не хотел рассказывать, потому что ты русский? Ну, то есть христианин. Они же мусульмане?

— Да, мусульмане, но я бы не сказал, что это как-то мешало. Конечно, были какие-то вещи определенные, которых нужно было придерживаться — правила поведения и прочее…

— Какие, например?

— М-м-м… например, все то, что относится к традиции приема пищи. У всех по-разному, кто-то меньше законов Корана придерживается, кто-то больше… У Исхана мы всегда ели, сидя на полу. Стоял низ…

— Прямо на голом полу? — перебила Вера.

— Не, там ковры везде. В селах. Во всех домах ковры, разной стоимости, достаток семьи в первую очередь можно определить по размеру дома и коврам в нем. Ну вот, стоял низкий столик и мы сидели вокруг него. Конечно, после того, как я смог вставать, до этого Румани приносила мне еду отдельно. Сидеть за столом можно тремя способами: или на коленях, как сидят мусульмане про совершении намаза, или подложив левую ногу под себя, а правую поставив на пол согнутым коленом вверх, или на корточках. В семье Исхана на корточках не сидели.

— Это же… неудобно наверно? Все три способа… Хотя на коленях наверно еще более-менее?

— Неудобно с непривычки все три, — улыбнулся Серега. — Что еще?.. Есть можно только правой рукой. И есть, и пить. Считается, что левой рукой ест и пьет шайтан. Конечно, ко всему привык не сразу — то есть не сразу заметил, мне же не делали замечаний, когда я, например, брал хлеб левой рукой. А со всеми вопросами я шел к Румани… Конечно, когда ее мужа не было рядом, иначе должен был бы спрашивать сначала у него, а у Исхана не всегда легко было выяснить что-то.

— Тебе совсем не делали замечаний? А если ты, пусть и не зная, делал что-то неправильно, то, что по их законам недопустимо?

— Недопустимо же для них, а не для немусульманина. Нет, замечания какие-то бывали… Помню, как, еще пока лежал, Румани принесла мне что-то и чихнула. И что-то тихо проговорила, я не расслышал. Я, естественно, сказал: «Будьте здоровы»! Даже не задумался, правильно это или нет! А она смутилась почему-то, растерялась… Потом объяснила, что по мусульманским правилам чихнувший должен восхвалить Аллаха, то есть произнести «слава Аллаху», и только если он это сделал, то другой человек, рядом находящийся, может сказать… м-м-м… не помню точную формулировку… «да будет Аллах милостив»?.. ну, или как-то так, смысл тот же. А что ей отвечать на мое «будьте здоровы», она не знала, в смысле, не знала, что Коран повелевает на этот счет, и потому растерялась. Ну и вот такие разные мелочи, конечно, возникали… Но они не влияли на отношение ко мне.

Вспомнив о намеченных на вечер планах, Серега достал из сумки ноутбук и диктофон — скорее всего, на Ольгу завтра придется надавить, а для этого понадобится запись телефонного разговора. Пока доставал, Вера убирала со стола — и, наверно, обдумывала услышанное. А Серега неожиданно для себя почувствовал, что ему приятно рассказывать ей что-то, приятно, что она внимательно слушает и ей интересно.

— Румани мне как-то сказала, что гость — это посланник Аллаха, неважно, какой он веры. Потому в их семье ко мне было отношение как к гостю. А со временем… свыклись как-то друг с другом… Они меня жалели, я им был благодарен, мы… не делились на приверженцев разной веры. Да и не было каких-то моментов… Они спокойно молились перед и после принятия пищи, я спокойно и молча ждал, вот и все. А, ну, разве что Исхан не брал меня с собой на охоту, когда я предлагал свою помощь. Потому что мусульманам нельзя есть мясо животного, убитого неверным.

Ноутбук загрузился, и Серега отвернулся от заинтересованной Веры к нему.

— То есть к тебе не было какого-то особого отношения?

— Нет… — качнул головой Серега, ища папку с микрофонными записями. — Потом, когда уехал от Исхана, встречался с разными людьми, бывал в разных домах… Отношение бывало настороженным, потому что… Ситуация потому что там не самая спокойная. Но в целом все было довольно гладко.

Гладко, конечно, было не всегда, но не рассказывать же Вере подробности! Открыв аудиозапись разговора, он включил ее, чтобы найти нужный кусок. Пока звучали голоса Ольги и ее любовника, Вера молчала. Дослушав, Серега вырезал нужное и сохранил отдельно.

— А ты свободно со всеми общался? Русский язык все знают?

— Ну… вообще, русский — универсальный… Хотя есть отдельные индивиды, которые его знают весьма плохо. А так он действительно универсальный, даже разные села могут на разных диалектах говорить, и тогда между собой при необходимости общаются на русском. Ну и к тому же непосредственно русских немало, так что с пониманием проблем почти не было.

Кроме случаев, когда при нем говорили на местном — специально, чтобы не понял, подумалось Сереге. Вместе с этой мыслью — с конкретным примером такой ситуации — пришло самое тяжелое воспоминание, то, что, как мог, пытался забыть. И усилием воли от пришедших мыслей Серега постарался отстраниться.

— А чем ты занимался?.. Ну… У тебя же сейчас есть деньги, их надо было заработать…

— Надо было, — кивнул Серега, подключая диктофон к ноутбуку, и вздохнул: вот что значит журналистское любопытство! И как же чувствует, что спрашивать! — Разную я работу делал. — Не рассказывать же ей обо всем! — Даже успел подработать при установке вышки сотовой связи у поселка, представляешь? Там сотовая связь прямо при мне появилась. До этого Румани все бегала к таксофону сыну звонить… Таксофон там один стоял на весь поселок, иногда даже очередь выстраивалась. Спутниковые тарелки и телевизоры у многих были, а теперь еще и мобильники с интернетом. То есть… у тех, кто их себе позволить может. На дорогие модели не у всех деньги есть.

— Печально, что появилось еще одно… — Вера замолчала, наверно, подыскивая слово, — …разобщающее людей явление. Дорогой телефон — еще один признак достатка, которым можно кичиться перед остальными.

— Ты знаешь, я бы не сказал, что у них это так ярко выражено, как у нас. Да, достаток разный, и люди они… горцы, в смысле… суровые и далеко не ангелы, наверняка, и зависть бывает, и отношения не всегда хорошо у соседей складываются… Все же люди, и природа человеческая во многом похожа… Но все же… Вот именно кичиться своим богатством они не станут. Своим родом — да, своими… какими-то трудовыми достижениями — да… У Исхана в кунацкой на полу лежала шкура медведя. Настоящая, с головой! Это предмет его гордости. Купленная дорогая вещь не будет таким же предметом гордости. Что-то свое, национальное, дорогой ковер или кинжал какой особенный — еще да, но уж точно не мобильник. — Серега отключил провод от диктофона и выключил ноутбук. — У молодежи наверно будет, но точно не у старых горцев в горах.

— Понятно, — Вера уселась на кровать, подложив под себя ногу, и продолжала с интересом слушать. — Они тебе понравились, да? В целом.

Серега вздохнул, не зная, что сказать и чуть-чуть устав от такого интервью. Он себе таких вопросов не задавал. И еще подумалось, что лавина таких же вопросов посыплется на него, когда он доберется до дома…

— По-разному. Слишком они разные… Есть, конечно, вещи, вызывающие глубочайшее уважение. То, как они почитают старшее поколение — этим можно только восхищаться. Пусть это достигается, возможно, слишком чрезмерными методами — младших, конечно же, держат в строгости и в жестких рамках, но зато какой результат! Да и патриархат… с одной стороны, жизнь слишком сложная и суровая, в таких условиях во главе семьи должен быть мужчина, которому беспрекословно подчиняются жена и дети, с другой, женщин иногда становилось жаль…

— Например?

— Вообще в связи с их положением. В какие-то моменты это выглядело как унижение, хоть они сами и привыкли. Впрочем, бывало, что не «как», а именно унижение. И потом… про твой вопрос насчет понравились… Они все же другие, понимаешь?.. Другой мир, другие люди, другие вещи, другие отношения и ценности… Что-то нравилось, что-то нет, чего-то вообще не понимал… Но за год все надоело, домой хотелось.

Он вдруг отчетливо осознал, что еще не совсем перестроился. Мир, люди и вещи вокруг были уже другими, своими, родными, привычными. Но та жизнь, которая еще несколько дней назад была рядом, исчезла не полностью, она все еще сидела в подсознании.

— Сережа… А… у тебя есть родные?.. Родители?

— Есть.

— Они живут здесь?

— Да.

— Они не знают, что ты вернулся? Они весь год про тебя ничего не знали?

— Нет. Вот закончится это все, тогда узнают. — Серега убрал ноутбук в сумку, вернулся к кровати и с удовольствием растянулся. Вера с грустно-сосредоточенным лицом что-то обдумывала.

— Я… я могла бы поехать к твоим родным и все им рассказать…

Несмотря на не самые приятные эмоции от мыслей о переживающих родителях, Серега улыбнулся. Готовность помочь и сочувствие в адрес его родных в голосе Веры порадовали.

— Я же говорил, спецслужбы, скорее всего, в курсе о моем возвращении. — От горизонтального положения немедленно потянуло в сон. — Так что примут тебя у моего дома, даже дойти не успеешь! — Серега прикрыл глаза, спать не собирался, хотелось просто полежать.

— Жаль…

— Спасибо… что помочь хочешь.

Вера не ответила. Впрочем, что тут отвечать-то?.. На какое-то время наступила тишина. От разговоров и расспросов подумалось об Ахмеде. Это с Верой он сейчас ушел от вопросов, и то еще неизвестно, ушел ли, но в прокураторе рано или поздно отвечать придется. И где был, и чем занимался. По-хорошему, он Ахмеда должен сдать, да и не имеет ничего против этого — бандит не перестал быть бандитом от того факта, что пришлось на него работать. Да и моральная сторона Серегу не сильно заботила — да, он часто ел и спал в его доме, но за гостеприимство это он отплатил. Заботили Серегу Тимур, которого Ахмед может потянуть за собой, и красавица Амина — жена Ахмеда. Мысль о том, что это их выбор, утешала, но было неприятно от того, что он, вполне возможно, послужит причиной их бед. А главное — что арест (хорошо, если арест, а не смерть) Тимура принесет горе его родителям, жене и сыну. Именно поэтому перед самым отъездом он намекнул Тимуру, чтобы тот держался от Ахмеда подальше. Тимур мог понять и совету последовать, мог передать эти слова Ахмеду — тогда тот, возможно, уедет.

Чуть скрипнула Верина кровать, раздался какой-то шорох и, почувствовав приближение, Серега открыл глаза. В эту секунду прямо перед его носом пролетела подушка — Вера швырнула ее к стенке. И судя по тому, что стаскивала туфли, собиралась забраться к нему… Серега резко сел.

— Вер… не надо.

Она только вопросительно взглянула на него.

— Мы оба знаем, чем это закончиться. Не надо. Не сейчас.

Она остановилась, молча его рассматривая.

— Снова выдержка?..

— Да, — он кивнул твердо, даже не ответил на ее улыбку, давая понять, что говорит серьезно. — Вчера было можно. Вчера о том, что мы здесь, никому не могло стать известно. Сейчас… надо быть осторожными.

Вера еще его порассматривала, словно определяя, можно ли попробовать переубедить, вздохнула, всунула ногу в снятую туфлю и вернулась к своей кровати.

— Ну, тогда рассказывай что-нибудь дальше!

— Что?

— Не знаю! — чуть раздраженно пожала она плечами. — Интересное что-нибудь. Как они живут, что делают, как праздники отмечают. О, точно! Как там… курбан-… байран?

— Курбан-байрам…

Серега вздохнул и уставился в потолок. Можно подумать, ему самому легко вот так просто валяться, когда она рядом!

Праздники, значит… Ну, поехали по праздникам.

Амина подала на стол тарелки с горячим хинкалом и чашки с бульоном. Ахмед молчал, и Серега знал, что он не заговорит о деле, пока она не уйдет. Амина принесла пиалы с соусом, молча обошла стол, стараясь как можно быстрее покинуть комнату. Серега по привычке старался лишний раз на нее не смотреть — Ахмед очень ревностно относился к любым мужчинам, обращавшим на нее внимание. Надо признать, совсем не обращать было практически невозможно — даже в обрамлении хиджаба, который она надевала, когда приходили гости, ее лицо было прекрасно, большие, черные, очень красивые глаза, аккуратный нос, правильно очерченные губы против воли притягивали взгляд. Нарядный, розовый хиджаб придавал лицу еще большей свежести.

— Атнэси Мухаммаду хинкал, — велел почти вышедшей из комнаты жене Ахмед, едва повернув голову в ее сторону. Амина послушно замерла на пороге. — Побудь у Саиды… Поболтайте.

Даже несмотря на прикрытие в виде традиции угощения соседей, это было настолько явное выпроваживание ее вон, дабы не мешала, что Сереге стало перед ней неудобно, ведь сегодня он сам напросился в гости.

Когда Амина ушла, он не удержался от вопроса.

— Я стараюсь понять ваши обычаи. Многие мне нравятся, нахожу их правильными и во многом красивыми. Даже многоженство в какой-то степени можно понять и объяснить. Но когда такая красавица есть… — Серега кивнул в сторону двери, за которой скрылась Амина.

— А чем ты? — тут же насторожился Ахмед.

— О девушке в Кирияне, — так называлась местность недалеко от лагеря, где у Ахмеда имелся небольшой дом, используемый в чисто «рабочих», как Серега понял, целях. — Она же… твоя жена? Вторая?

До этой минуты Серега в этом не сомневался. Встречал в том доме тихую, кроткую девушку в неизменном черном платье и черном хиджабе, всегда покорно опускающую взор перед любым посетителем, и не сомневался, что она жена Ахмеда. Сейчас же почему-то кольнуло какое-то недоброе предчувствие, что спрашивает он зря, и лезет не в свое дело. И подумал было уже извиниться, но Ахмед заговорил.

— Джамиля нэ жэна мне. Она попала в сложнаю ситуацию, и я… взял ее к сэбе… как эта у вас говорят?.. приютил.

Расспрашивать стало неудобно, несмотря на то, что с Ахмедом он старался вести себя куда более раскованно, непринужденно и немного нахально, дабы иметь возможность сунуть нос «не в свое дело» и узнать что-то важное. Довольно часто такой способ срабатывал — если бы он не спрашивал, Ахмед, может, и не посвятил бы его в какие-то свои планы, но Серега задавал вопросы, чаще всего как бы невзначай, и в конце концов Ахмед отвечал. А потом получал по мере возможности дельные советы. Что шло на пользу вырабатываемому доверию.

Серега придвинул ближе пиалу, обмакнул лепешку в соус, прихватил кусочек мяса и все это отправил в рот. Соус Амина сделала сметанный — Серега так пока и не понял, узнала она как-то, что он ему больше нравится, чем томатный, или это совпадение. Дуть на горячее здесь было не принято, потому к чашке огненного, как казалось, бульона он пока не притрагивался.

— Ее изнасиловали.

Серега порадовался, что не стал брать в руки горячую чашку.

— Кто?

— Неизвэстно. Но патом ее атцу прислали фотографии… соотвэтствующие.

Что было дальше, Серега уже понял.

— Атэц, — продолжил Ахмед, отпив бульона из своей чашки, — атрекся от нее. Идти ей было нэкуда. Через знакомых она оказалась у меня.

Вопрос о том, на каком она положении в его доме, вертелся на языке, но задавать его Серега не стал — и так уже влез дальше, чем было положено.

— Ана моя, — вдруг резко бросил Ахмед, отвлекшись от еды и уставившись на Серегу. Сейчас это был главарь банды боевиков, а не радушный хозяин. — Я никому нэ дам ее в абиду.

Прозвучало это странно. С каким-то даже предупреждением, будто Серега мог иметь на девушку виды. Из-за некой экспрессии в голосе Ахмеда Серега решил больше лишних вопросов о ней не задавать.

За окном пели ранние пташки, на часах было без четверти шесть, вставать рано, но заснуть не получалось. Проснулся Серега еще минут двадцать назад, вспомнил долгий вечер накануне с расспросами Веры, вспомнилось и то, самое тяжелое, вчера только промелькнувшее тяжелым грузом, а сейчас, не встретив препятствий, заставившее погрузиться в воспоминания…

Мог он тогда что-то заподозрить?.. Мог предвидеть, чем все обернется?.. Мог подумать, что Ахмед не похож на невинного благодетеля, спасающего бедных девушек?..

Заподозрить, может, и мог. Но что-то предпринять — навряд ли.

Первые подозрения начали появляться после разговора с одним из боевиков, молодым русским пареньком. Парень, по мнению Сереги, был напрочь лишен хоть какой-то способности мыслить разумно, потому на его выводы он не стал бы опираться, но рассказал тот только о том, что видел. Он сказал, что у Ахмеда раньше была другая девушка в том доме. «Странная она… Смотрела как будто… как будто не на тебя, а сквозь… как будто не видела. А как в глаза взглянет, так мороз по коже!» Парень был дураком, но не выдумщиком, да и особой эмоциональностью не отличался, потому этим впечатлениям Серега верил. «И эта странная! Никуда не уезжает, сидит безвылазно, даже погулять не выйдет». С этим Серега тоже был согласен, хотя это можно было объяснить историей девушки. Ехать ей некуда и не к кому, а для прогулок нет настроения. Но ощущение, что есть в этом что-то странное, особенно учитывая упоминание об еще одной девушке, Серегу с тех пор не оставляло. Масла в огонь подлил и Дамир — правая рука Ахмеда, — услышавший часть их разговора и подозрительно быстро прогнавший парня по какому-то делу.

Потом он заметил, что в отсутствие Ахмеда девушку охраняют. Дом стоял на окраине села, в отдалении, да и село было наполовину опустевшим — большая часть жителей давно перебралась в город. Но охраняли девушку не от возможной угрозы, охраняли как пленницу. Тогда Серега решил выяснить, что происходит. В один из визитов в тот дом, пока Ахмед был занят разговором с Дамиром, Серега зашел в комнату Джамили — на стук она не ответила, и он осторожно приоткрыл дверь. Девушка сидела на низкой, неубранной кровати напротив двери, смотрела прямо перед собой и на него не обратила никакого внимания. Он тихо ее позвал, но и на голос она не отреагировала, ему вообще показалось, что и не слышала. Тогда подошел ближе, думая, что ей плохо, спросил, может ли он чем-то помочь. Когда присел перед ней на корточки, на него глянули затуманенные глаза с неестественно маленькими зрачками — в первую секунду Серега отпрянул, настолько эти большие, пустые, как будто безжизненные глаза выглядели пугающе на бледном лице в окружении черного платка. Во вторую подумал о наркотиках и быстро огляделся, но не увидел ничего подозрительного. Правда, комната вообще не походила на жилую, слишком мало вещей, ни одежды, ни каких-то женских занятий — ни книг, ни шитья.

Джамиля, хоть и посмотрела на него, но, кажется, так и не увидела — отчего сразу вспомнился рассказ про предыдущую девушку. От дверей его тогда окликнул Дамир, Серега объяснил, что хотел попросить воды, Дамир сердито пояснил, что Джамиля плохо себя чувствует, затем Ахмед быстро разобрался с тем вопросом, с которым Серега пришел, и отправил его в лагерь. Как только Серега закрыл за собой дверь, из комнаты донеслись крики — Дамир что-то очень эмоционально говорил Ахмеду. В чужой речи Серега разобрал два упомянутых имени — свое и девушки.

Он вернулся тогда ночью. Слегка придушил охранника и еще раз убедился, что Джамиля пленница — на двери ее комнаты висел замок. Девушка спала, и, пользуясь моментом, Серега обыскал комнату, но в ней как прежде ничего не было. Тогда отправился в соседнюю — ту, где Ахмед, как правило, занимался рабочими вопросами. Относительно его дел там не было и не могло быть ничего интересного, они все были в ноутбуке, который он, естественно, возил с собой. Но в одной из тумбочек Серега все же нашел, что искал — в свете фонарика блеснули стеклянные ампулы. Рядом лежали упаковки шприцев и резиновый жгут. Поговорить с самой девушкой не удалось вовсе, когда он вернулся к ней, она проснулась и при виде него начала кричать — он попытался успокоить, но она не слышала, не вникала в его слова и только кричала. Пришлось уйти. Рассказал ли очухавшийся охранник Ахмеду о неизвестном ночном посетителе или не стал, побоявшись его гнева, Серега так и не узнал, но склонялся ко второму.

Серега никогда не слышал о том, чтобы местные принимали наркотики ради удовольствия, но и в попытку девушки забыться тоже не верил. С чего бы Ахмед стал ей в этом помогать? В конце концов, наркотики стоят денег. К тому же девушку держат взаперти, и наркотики хранятся у Ахмеда, а не у нее самой. То есть колят ей их, вполне вероятно, насильно.

Вывод из этого следовал один.

Серега поднялся, устав лежать без сна, надел джинсы, попил воды и тихо, чтобы не разбудить Веру, подошел к окну. Утро было пасмурное, что не предвещало ничего хорошего — под дождем сидеть в засаде у дома Белова совершенно не хотелось!..

Тогда тоже было пасмурное утро. Возбужденный, взбудораженный Ахмед уехал на какую-то встречу, взяв с собой только верного Дамира. В лагере никто не знал, куда и зачем он уехал, с кем встречался и где. А Серегу не отпускало ощущение, что что-то происходит. И только через пару дней из случайных разговоров, в которых Ахмед делился своими планами насчет покупки партии взрывчатки, Серега предположил, что тот рассчитывает в скором времени получить крупную сумму. То есть он собрался то ли провести некую акцию, то ли что-то продать. Акция не годилась — не было совершенно никакой подготовки. Значит, продать. Но продавать, насколько Серега знал на тот момент положение дел, было вроде бы нечего.

Все сходилось на том, что товар — Джамиля. Молоденькая девчонка, попавшая в тяжелую жизненную ситуацию и потерявшая все, что у нее было, и всех, кто был. Молоденькая девчонка, пережившая насилие и предательство всех родных, — в таком состоянии ей можно внушить все что угодно, лишь проявив поначалу участие и заботу. Молоденькая девчонка, которую накачали наркотиками. Серега почти не сомневался, что она — будущая смертница.

Два дня он отчаянно жалел ее и строил планы. Как освободить и увезти, как какое-то время скрываться от преследования и куда податься. Проблем возникало несметное количество: главным было то, что совершенно никто не смог бы оказать врачебную наркологическую помощь — а она девушке необходима, жизненно необходима. Так же большой проблемой было и то, что Джамиле успели внушить — судя по тому, как она кричала при виде Сереги, ничего для самого Сереги обнадеживающего. То есть он для девушки был бы врагом номер один, и сквозь затуманенный наркотиками мозг никакие его доводы не смогли бы пробиться. Скрываться от Ахмеда, имея на руках наркоманку, которая видит в своем спасителе врага — задача нелегкая.

Тревожила Серегу не сама девушка, хотя ее, конечно, было безмерно жаль, но он, исходя из всего, что знал о подготовке внушаемых смертников, допускал, что ей уже, вероятно, ничто не поможет. Больше заботило то, что она — ходячее оружие. Но что он мог сделать?.. Убить ее? Убить невинного пока еще человека? А если он ошибся в своих подозрениях?..

Ее увезли ночью — видимо, Ахмед с Дамиром все же опасались его возможных действий. Он не успел. Да и не представлял, что делать…

От мысли, что вся история с изнасилованием и отказом от девушки родни была подстроена изначально, хотелось свернуть Ахмеду шею. А была же еще и предыдущая девушка!.. То есть... дело на поток поставлено!.. Специально сломать девчонке жизнь, сделать из нее податливую биомассу, у которой нет своего мнения — только ради того, чтобы выгодно продать. Продать как обычный товар. Но она живой человек, а не ящик боеприпасов!.. Она жила жизнью простой молоденькой девчонки. Каково ее матери сейчас, навсегда потерявшей дочь, вынужденной смириться с волей мужа, когда тот отрекся от нее?.. К счастью, ее мать не узнает, как именно погибла ее дочь. Впрочем… простая девушка Джамиля погибла задолго до того, как Серега впервые ее увидел…

Что он мог сделать?!..

— Ты уже встал?.. Доброе утро…

Утро добрым не было — ни в его мыслях, ни за окном, — но звук этого голоса почему-то заставил улыбнуться даже сквозь такие воспоминания. Серега обернулся. Вера потягивалась под одеялом и с веселым взглядом на него смотрела, но как только их взгляды встретились, тут же встревожилась:

— Что-то случилось?

— Нет. — Серега повернулся к окну обратно. Совсем с ней расслабился, уже даже изображать ничего не хочется! Почему она так на него действует?.. Где его привычная осторожность?.. — Доброе утро! — он заставил себя снова улыбнуться и развернулся. — Вставай, пойдем умываться.

— Вместе?

— На всякий случай, да.

— Очень романтично… — пробурчала недовольно Вера, усаживаясь на кровати и сонно оглядываясь. Она была такой милой со взъерошенными волосами, что нестерпимо захотелось ее поцеловать. Прогнать тяжелые мысли, затолкать их поглубже, отвлечься. Взгляд упал на край футболки, открывающий стройные ножки, поднялся выше… Где-то в затылке стало горячо от промелькнувших воспоминаний, и Серега отвернулся.

Молча натянул футболку и направился к двери.

— Одевайся.

* * *

К возвращению в общежитие Вера немного успокоилась — сидела молча в сторонке, пока он пересматривал сделанные накануне фотографии территории. Они только что вернулись от Антона, с которым хотели договориться по поводу поездки к загородному дому Белова. Но застали полицейскую машину, огороженный двор, встревоженных соседей и выносимое на носилках, закрытое простыней с пятнами крови тело. В знакомой одежде и со знакомыми браслетами на бледной, безжизненной руке.

Серега пересматривал фотографии и старался перестать злиться. Он должен был предвидеть это! Предсказать, что из всего круга знакомых и друзей Веры киллер выберет именно Антона, сложно, но он должен был это предположить! Если киллер вышел на Антона, значит, это легко просчитывается, а значит, Серега должен был расспросить Веру о ее друзьях и предположить, что киллер сможет Антона найти. Конечно, обезопасить всех друзей навряд ли бы получилось, но можно было это сделать именно с Антоном — он-то знал, во что подруга вляпалась, понял бы, что лучше затаиться где-нибудь на пару дней. Но Серега обо всем этом не подумал вовсе. Слишком увлечен был собственными проблемами. И Верой. Насчет этого не злиться на себя было невозможно.

Но сколько ни злись, оставалось только одно — бороться дальше, чтобы, в том числе, найти и того, кто это сделал. Скорее всего, киллер. Хотя могли быть, конечно, и другие варианты, но самому Олегу Антон вроде бы и не нужен.

— У нас осталось что-нибудь из еды?

Так как ответа не последовало, Серега поднял голову и посмотрел на Веру. Она нехотя и молча встала, подошла к тумбочке и выложила на стол оставшиеся с ужина и завтрака продукты — хлеб, пару булочек, шоколад. Все, что нельзя было оставить не в холодильнике, они вчера съели.

— Да, не густо…

Из купленной позавчера в магазине бутылки Вера налила воды в чайник, поставила бутылку со стуком на стол и села — казалось, будто у нее разом кончились силы. Серега снова отвлекся от ноутбука и посмотрел на нее: она сидела молча, уставившись перед собой… Подумал, что надо ее разговорить, в идеале нужно, чтобы она сумела выплеснуть сейчас свои эмоции, иначе это произойдет позже и, вполне возможно, не вовремя. Но Вера вдруг заговорила сама.

— Мы познакомились, когда я на первом курсе была. В библиотеке. Так глупо… кто сейчас в таких местах знакомится?.. — Она нервно теребила манжеты своей куртки, внимательно их разглядывая. Антон с библиотекой не вязался никак, и, будто отвечая Серегиным мыслям, она пояснила: — Он там… подрабатывал. Компьютеры чинил… что-то типа сисадмина приходящего. Я полдня готовила доклад для семинара, а он полдня возился с компьютером администраторши в читальном зале. Тогда… мне есть так хотелось… а сидела я как-то неудачно, прямо рядом… на виду у этой самой администраторши… — Вера говорила медленно, задумчиво и наверно находилась сейчас именно там, в холодном читальном зале. Почему-то в них довольно часто бывает холодно, Сереге казалось, что и тот зал был таким же. — И я незаметно таскала из стоящей рядом на стуле сумки кусочки бутерброда… А Антон это заметил, сначала понимающе улыбался… а потом подсел ко мне ближе и под столом протянул мне яблоко…

То, что Вере необходимо хоть как-то выговориться, не держать ужасные, убивающие мысли о смерти друга в себе, Серега прекрасно понимал и, в общем-то, ожидал чего-то подобного. Вот только времени у них — он посмотрел на часы в компьютере перед собой — не так уж много… Сейчас Олег в офисе, он всегда бывает в офисе в это время, как удалось выяснить, но время не резиновое. И им надо успеть до его возвращения.

— Я хотела возмутиться, как, по его мнению, я буду грызть яблоко прямо перед носом этой мегеры, но даже возмутиться вслух не могла — даже шепотом. И я написала этот вопрос на листочке, в который списывала из книг нужную информацию. А он ниже приписал «хочешь, я ее отвлеку»?

Серега про себя усмехнулся с теплом по отношению к Антону — вся эта история походила на попытку познакомиться с симпатичной девушкой. Видимо, по началу у парня были совсем не дружеские намерения. И надо отдать ему должное — раз при этом он сумел стать хорошим другом и почти братом.

— И действительно пошел ее отвлекать. Смешной такой… — Верин голос дрогнул, и Серега поднялся, подошел, закрыл крышку чайника, нажал на кнопку, после чего присел на корточки перед сидящей Верой и накрыл ее сжатые руки своими. Она посмотрела на него совершенно сухими глазами. Уж лучше бы расплакалась, подумалось ему с недовольством. Он ей очень сочувствовал, но сейчас важнее всего было дело — и он не знал, как она станет себя вести.

— Ведь это же из-за меня, да?

Этого Серега и опасался, но она задала вопрос каким-то странно спокойным голосом.

— Вер…

— Он был бы жив, если бы не я…

Чайник шипел, нагреваясь. Серега отчаянно пытался найти подходящие слова — и не находил. Не доводилось раньше успокаивать девушек, встрявших в криминальные разборки и потерявших из-за них друга! Мысли в голове, казалось, кипели подобно воде в чайнике.

— В той операции, — заговорил Серега, чтобы хоть что-то сказать, — я участвовал не один, со мной ребята еще были из моей группы, мои сопровождающие. И еще группа прикрытия. И командир. Они все погибли. Из-за того, что… Белову хотелось денег… и что… он за что-то, наверно, ненавидел меня. Можно сказать, что в какой-то степени они погибли из-за меня. Но их убил Белов, а не я. А Антона, скорее всего, убил киллер, который хотел убить тебя. По приказу Белова. Ты не виновата в его смерти.

На самом деле Серега считал иначе, некоторая вина была, но думать сейчас об этом Вере нельзя. Потом она сама до этих мыслей дойдет. А он постарается помочь ей их пережить… Если рядом будет.

— Если уж на то пошло, то… и Антона убили из-за меня, — добавил Серега, но Вера, отвернувшись, только качнула отрицательно головой. Сжала его руки и всхлипнула.

Здравый смысл подсказывал спросить у нее что-то такое, душещипательное, чтобы уж точно вызвать слезы, которые станут сейчас спасительными, но он не смог специально делать ей еще больнее.

Поднялся, пододвинул их чашки, так же оставшиеся с ужина, бросил в них по пакетику чая и, заливая их кипятком из уже выключившегося чайника, спросил почти без задней мысли, из интереса:

— Так он хотел познакомиться тогда?

— Да… — на чай Вера внимания не обращала, сидела в прежней позе и все чаще шмыгала носом. — Он меня нашел… выяснил, где учусь… А потом как-то быстро подружились… Помогал с поиском информации в Интернете… сначала по учебе, потом уже, когда работа стала появляться… на последних курсах… Потом я ему с работой помогла, админ нужен был в редакции… Он… он такой добрый… был… ни… никогда не отказывал… даже…

Последние слова она проговорила с трудом и все же расплакалась. Серега немного приобнял ее за плечи, выражая поддержку, но потом отошел — им просто необходимо, чтобы она сама смогла успокоиться.

В коридоре послышались шаги — он все время прислушивался ко всем звукам, — и Серега насторожился, посмотрел на Веру, на окно — скорее, инстинктивно — и рука уже потянулась к лежащему на кровати трофейному пистолету, когда за дверью кто-то кому-то что-то крикнул, и ему ответили из дальнего конца коридора. Вскоре шаги стали тише и смолкли, послышались приглушенные, отдаленные голоса.

Надо попить чай, перебинтовать руку, собраться и уже выдвигаться. Разумеется, со всей осторожностью. Раз Антон убит, значит, киллеру известно, где они.

* * *

В обычное свое состояние Вера вернулась уже в пути. Засыпала Серегу вопросами, что именно и как он намерен делать. Серега, привыкший к тому, что рядом те, кто так же, как и он, сами знают, что делать, несколько терялся, соображая, как и что надо объяснить. И ладно бы, просто объяснить — но Вера еще и спорила, доказывала какую-то свою точку зрения. Почти на каждую его фразу спрашивала, что он будет делать, если это не получится — весьма его утомила, но была в некоторых моментах удивительно для дилетанта права. Профессиональное критичное отношение к информации просто блистало у «хорошего журналиста»! Но вот если б не лезла не в свое дело, было б лучше…

Принцип работы охраны и удобное место для проникновения он определил еще вчера, но сейчас надо было наметить точный план действий и в каждом затруднительном шаге придумать план Б. Основной проблемой оставался пароль на компьютере — Вера уже несколько раз повторила, что Белов мог поменять пароль, и Серега был с этим согласен, любой разумный человек поступил бы точно так же. Но начать все же следовало именно с этого, именно компьютер ему нужен.

Это походило бы на обычную работу, если б не женский голосок в «ухе». Но верил он голоску, будто это старый сослуживец ведет его на точке наблюдения, — выбора все равно не было. В последний год многое вокруг было такое — вроде и похоже на обычную жизнь, но все не то и не так.

Конечно, с охраной Белова он справился бы и сам — не настолько их много. Но поднимать шум не хотелось, потому что это означало, что придется стрелять, да и… стрелять преднамеренно мимо бывает сложнее, чем по цели. Так что в дом проникнуть нужно тихо. К тому же внутрь охранники, похоже, не заходят.

Открытое окно, о котором подсказала Вера, оказалось, очевидно, комнатой Ольги, судя по зеркалам и столику с косметикой и парфюмерией. Взгляд скользнул по знакомым баночкам-пузырькам, внутри, где-то возле желудка, что-то противно шевельнулось, и Серега отвернулся. Бесшумно ступая, подошел к двери — будет обидно, если она заперта, — и осторожно повернул ручку. В коридоре никого. Надо найти Ольгу… Пусть показывает, где здесь кабинет мужа — сам он долго плутать будет. Ну и сама пригодится, надежды на компьютер мало… А значит, в ход пойдут угрозы и шантаж.

* * *

— Сережечка, прости меня, пожалуйста! Прости! Я тебя очень прошу… Я виновата перед тобой… Я такая тварь! Я мразь! Я тебя обманывала…

Мелькнула мысль, что это все слышит Вера — и стало неудобно. Но прерывать и поднимать Ольгу он не стал. Она все же здорово его смутила и первым порывом, когда увидел ее на коленях, как раз и было поднять, не дать ей унижать так себя и его заодно… Но поднимать не стал. Надо, чтобы она достаточно испугалась, да и… просто не хотелось к ней прикасаться.

— Но я не знаю, какой там пароль, поверь мне… Пожалуйста, поверь!.. Только не отсылай запись Олегу, я тебя очень прошу!..

Наверно ему должно быть сейчас противно… Но пока он лишь удивляется, как можно было быть таким «лопухом», как выразилась Вера, чтобы не заметить всего этого лицемерия раньше, чтобы слепо верить в ее любовь, чтобы считать ее единственной и самой лучшей, ее, ту, что сейчас готова так унижаться.

— Пожалуйста… Сережечка…

Да, ему все-таки противно. От прикосновения ее рук, которыми она все норовит схватить его за руку, от ее голоса, который раньше ему казался милым и нежным, от ее глаз, в которых сейчас плещется страх. Страх, что Олег узнает о ее любовнике. Да, ему противно.

Очень хочется просто уйти. Уйти и больше никогда к этому не возвращаться. И все-таки нужно небольшое усилие над собой, чтобы полностью выключить эмоции. Она — просто орудие в борьбе, она нужна ему для дела. Она как раз и станет тем самым планом «Б», раз компьютер недоступен…

— Хорошо, я подумаю… Но тебе нужно будет очень для этого постараться…

«Что ты задумал?» — спросила в наушнике Вера. Отвечать он, конечно, не стал, только мельком подумал о непривычно лишних разговорах в эфире.

— Сядь, — кивнул Серега на кресло, и Ольга послушно села.

Некоторое время он смотрел на нее, делая вид, будто сомневается, стоит ли иметь с ней дело или проще все же «отослать запись». Сам же решал, как именно начать разговор. Хотелось отключить связь, Вера в ухе ему мешала, он слышал ее взволнованное сопение и какую-то возню — комаров она там, что ли, давит? — но мешало ему само ее «присутствие». Он помнил о том, что она рядом, и восприятие старым сослуживцем на точке наблюдения уже не помогало. Конечно, полностью связь отключать нельзя, Вера там одна, и он должен слышать, что с ней все в порядке. Но можно отключить микрофон — он ее слышать будет, а она нет. Впрочем… это тоже «опасно»: фейерверк ее возмущения таким поступком представился очень отчетливо. Обидится. И… — в памяти промелькнуло «а ты ее еще любишь?» — …будет ревновать.

На мысли о Вериной ревности его наконец отпустило. Сел на край стола и взглянул в когда-то любимые глаза, сейчас полные тревоги и страха. И отстраненно порадовался, что план пока работает.

— Оля, — она должна ему поверить, потому он специально назвал по имени, вызывая в ее памяти прошлое, — я не делал этого. Не убивал своих и никого не предавал, — говорил ровно и спокойно, жестом не позволив ей возражать. — Олег так все подстроил, что обвинили меня, но на самом деле это он, а не я, ушел с террористами, он перестрелял всю группу. За это ему очень хорошо заплатили — именно эти деньги он вложил в бизнес твоего отца. Именно на эти деньги куплен этот дом и квартира на Шпалерной.

Ольга, поначалу излучавшая готовность сделать все, что он ни скажет, постепенно успокоилась. К концу его речи смотрела с недоверием — и явно сопоставляла его слова с тем, что много раз слышала от Олега.

— Если это был он, почему же ты ему не помешал? Где же ты был все это время? Ты ушел с террористами и спокойно жил на полученные от них деньги!

— А тебе не приходит в голову вопрос, зачем я вернулся, если мог и дальше спокойно жить?

— Нет… не знаю…

Отсутствие ответа на такой важный вопрос ее нисколько не смутило, но вести ее логическим путем, чтобы она сама сделала нужные выводы, не было времени.

— Я не мог уйти, Оля, и помешать Олегу тоже не мог. В меня он выстрелил первым.

— Что ты несешь?! Олег твой друг! — она начисто забыла, как ползала только что на коленях, и возмутилась очень искренне.

— Я тоже так думал.

— Но… он был ранен! В него тоже стреляли!

— Выстрелить самому себе в ногу — пара пустяков, когда знаешь, куда стрелять. Ну или попросить кого-то из сообщников.

— Самому себе? Что за бред?!

— Я не буду тебе объяснять сейчас все тонкости. Но… предатели, как правило, именно так и поступают, чтобы отвести от себя подозрения. — Вдруг пришла в голову мысль, как Ольгу убедить. — Ты… помнишь, как у него выглядит шрам от того ранения?

— …Допустим, — обиженным за Олега тоном сказала Ольга.

— Рана затянулась, но след еще свежий, красноватый, с неровными краями. — По ее лицу он понял, что она действительно хорошо знает, как выглядит шрам. — Он отличается от шрама на плече, да? Тот старый, давно заживший, просто белесое пятно, так?

— И что? — настороженно спросила она.

— В плечо Олега ранили три года назад, шраму на бедре год.

— И что? — более нервно повторила Ольга.

— У меня на груди точно такой же шрам от пули. Свежий, красноватый, с неровными краями. Показать?

По выражению ее глаз он видел, что в самом существовании шрама она не сомневается — старые привычки верить ему на слово дают о себе знать. Но смотрела она растерянно, все еще не понимала, к чему он клонит. Точнее, может, догадывалась, но поверить не могла.

— Я ручаюсь, что они почти идентичны — получены в один день. Это след от пули Олега.

— Я не верю тебе! — Серега в этом уловил «я не хочу тебя слушать». — Может, ты тоже сам в себя выстрелил?

«Тоже»?.. Какая восхитительная оговорка!

— Так, чтобы пуля прошла в миллиметрах от сердца?

Она сама знала, что сказала глупость, но так просто сдаться не могла. А Серега видел, как постепенно ею овладевает привычное доверие к его словам. Или это вера в непогрешимость Олега не так уж сильна?..

— Ну и что? Это ничего не доказывает! Тебя могли ранить потом, позже!

— Я не вру, Оля. И ты это знаешь.

Она помотала головой, будто не хотела слушать, хотела помешать его словам проникнуть ей в голову. Он понимал, что ей сейчас трудно — он говорит, что она вышла замуж за того самого «убийцу и предателя», и ей придется в это поверить.

— Скажи честно, ты сама хоть немного сомневалась в правдивости рассказанной Олегом истории?

Признаваться она не хотела, это очевидно, и уже это было ответом, но она все же сказала:

— Да…

В первое мгновение захотелось воскликнуть: «Так почему тогда поверила?!» Но это уже никому не нужно. Олег навешал ей лапшу на уши, а ей было проще поверить ему и убедить себя в том, что несостоявшийся жених — убийца, предатель и к тому же так удачно избавил ее от необходимости самой разрывать отношения. Закопала свои сомнения куда-то очень глубоко, потому что верить Олегу было элементарно удобнее и проще.

Каким влюбленным олухом надо было быть, чтобы не понять раньше, что за человек рядом?!..

— Твоя задача — разговорить Олега, — холодно произнес Серега приказным тоном. — Делай, что хочешь, отвлеки его, пусть он расслабится и перестанет ждать подвоха. Заведи разговор обо мне, из-за моего появления это будет вполне объяснимо. Спроси, что он думает о той операции, о предательстве, задавай любые вопросы, пусть говорит на эту тему — полезной может оказаться любая мелочь.

— Зачем все это?

— Чтобы заставить его сказать что-то такое, что докажет его вину.

— Ты… хочешь то, что он будет говорить, записать?

— Да. Если тема его разозлит, а так оно и будет, ни в коем случае не останавливайся. Настаивай, спрашивай, обвини прямо — скажи, что это он предатель. На эмоциях он может ошибиться и чем-то выдать себя. Именно это и нужно.

— Это… будет сложно… — В глазах ее мелькнул ожидаемый страх.

— Я не говорил, что будет легко, — кивнул Серега на лежащий рядом диктофон, намекая на возможную альтернативу.

Ольга сжала руки, нервно потерла их о колени, какое-то время обдумывала свалившуюся на нее задачу и наконец произнесла:

— Хорошо, я постараюсь…

— Это еще не все, — он чувствовал, что как только уйдет, она все обдумает и вернется к своему спасительному вранью. Надо добивать. — Он убил не только группу спецназа.

— О чем ты?

Про себя Серега отметил, что она уже не возражает, не бросается на защиту. Хватило одного его слова. Так же, как год назад хватило слов Олега. Или все же она не настолько дура и хоть что-то про Олега понимает?..

— Есть основания подозревать, что он причастен к смерти… Владимира Александровича.

Дошло не сразу, причем, до обеих его слушательниц.

«Что?! Почему ты мне раньше не говорил?!»

— Что?! Что ты говоришь?! Папа… папа умер от инфаркта!

— Возможно. — Крики в ухе Серега проигнорировал. — Но смерть твоего отца была Олегу чрезвычайно выгодна. Он ведь, помнится, был у вас тогда? Он же наверняка заходил, навещал тебя, да? А ты жаловалась на здоровье отца, переживала, я был в командировке, меня не было, и ты жаловалась Олегу.

— Ну… да… Ну и что?! Он поддерживал меня! Помогал! И лекарства привозил, тогда же не было охраны и шоферов. А тебя не было, и никто помочь больше не мог!

От ее обвинительного тона у Сереги заломило в висках. В постели Белов тоже «помогал», потому что его, Сереги, рядом не было?! Господи, как его угораздило влюбиться в такую дуру?!..

— А непосредственно ухаживать за отцом он тебе помогал? — Серега с трудом справился с

очередным накатившим желанием уйти и больше не возвращаться.

— Не помню!.. — она все еще была полна искреннего гнева. Правда, больше в нем было все же удивления, чем действительно гнева против ужасных обвинений против Олега.

— Вспомни, Оля. Тот день… день смерти… Олег заходил к Владимиру Александровичу?

— Я не знаю! — почти в истерике воскликнула она, но тут же замолчала. И задумалась. — Он… он был утром… привез какие-то продукты… Хотел зайти к папе поздороваться, я была на кухне, раскладывала эти продукты, которые он принес, а он пришел, сказал, что папа спит…

— Быстро пришел? Сколько времени он находился в комнате?

— Я не помню, Сережа!!! Ты… ты намекаешь на… ужасные вещи!!!

— Не кричи, пожалуйста, охрана услышит.

Если она и расслышала его слова, то навряд ли поняла. Всем своим существом она была сейчас не здесь. И Серега впервые ее пожалел.

— Но что он мог сделать?!

Интересно, она сама поняла, что только что допустила в голове саму вероятность того, что Олег убийца?..

— Он мог добавить что-то в капельницу. Особенно если Владимир Александрович действительно спал. Но если ты говоришь, что он привозил лекарства, то мог и заранее что-то подменить. — Ольга потрясенно молчала. А у него не было времени ждать, когда она все переварит. — Ты была очень… лакомым кусочком. Богатая наследница. Неплохой бизнес, в который можно влить хорошие деньги, а они у Олега были, и бизнес станет шикарным и сверхприбыльным. Чтобы этого достичь, нужно всего-то ничего: отправить на тот свет удачно заболевшего владельца бизнеса, застрелить жениха наследницы, заработать огромные деньги и жениться на этой самой наследнице, изрядно украсив ее прекрасные ушки длинной лапшой.

— Замолчи… Я не верю тебе…

А у самой текли слезы по щекам.

— Попробуй что-то сказать на эту тему, — сменил Серега тон, перейдя к делу, — когда он взбесится от разговора про меня и предательство.

— Я не буду говорить об отце!

— Я не настаиваю. Это трудно, знаю. Но… попробуй, если сможешь. Может, и сама все поймешь… Пойдем, покажешь, где вы будете, мне надо «жучки» поставить.

* * *

— Замерзла?

— …Угу… — Вера как будто бы не хотела признавать, но все же согласилась. Это казалось Сереге неким детским упрямством. В какие-то моменты оно было довольно милым, но в какие-то вызывало недоумение. Неужели все из-за того, что она хочет показаться сильной и… Какой? Самостоятельной? Независимой? Профессиональной? То, что ей холодно сидеть ночью в засаде, никак не опровергает всего этого…

К тому, что Олег приедет домой только ночью, он готов не был, потому у них не было с собой ни теплой одежды, ни чего-либо согревающего. Только из машины взяли коврик из багажника, чтобы не сидеть на голой земле. С наступлением вечера пришлось пожалеть и об отсутствии средства от комаров — их противный писк очень быстро стал назойливым и раздражающим. Вскоре выступила роса, и заметно похолодало.

— Двигайся ближе, — прошептал Серега, протянув свободную руку к Вере. В другой продолжал держать бинокль, в который то и дело посматривал, следя за подъездной дорогой.

Вера без возражений придвинулась, Серега обнял ее и, почувствовав, как она дрожит, прижал к себе сильнее. Она тут же нетерпеливо махнула рукой в воздухе, отгоняя комара, затем положила руку поверх его руки. Он перехватил замерзшие, холодные пальцы и накрыл ее руку своей.

— Послушай… Скорее всего, в общежитии нас уже ждут. Даже если Олег приедет поздно, это все равно не затянется до утра, да и хорошо бы, чтоб не затянулось… Ехать отсюда прямо в город нецелесообразно: вполне вероятно, что как только мы прибудем в общежитие, у нас на руках окажется труп киллера и нам придется срочно уходить. А идти будет некуда…

— И что нам делать?

— Найдем мотель… Немного сна — и хорошо бы еще еды — нам точно не помешает. Завтра в любом случае будет сложный день.

— А что мы будем завтра делать?

— Смотря что сейчас услышим… — кивнул Серега в сторону дома. И про себя добавил: «И смотря что найдем у киллера». Конечно, в идеале бы киллера не убивать, а задержать, чтобы потом он смог дать показания… Но в сложившейся ситуации это, скорее всего, будет невозможно. Пока Вера рядом и пока у него заказ на Веру, его надо устранить, а не ловить.

Если Ольге удастся разговорить Олега, а потом еще у киллера будет найден телефон с номером, с которого звонил ему Олег, с этим уже можно будет работать. К «своим» соваться все еще рискованно — закроют и разбираться не будут, потому нужны какие-то обходные пути… Можно будет попробовать еще раз договориться с редактором с телевидения, может быть, сейчас он уже заинтересуется… Если будет, конечно, чем его заинтересовывать…

— Да когда он уже приедет! — не в первый раз проворчала Вера и прихлопнула на щеке очередного комара.

— Тише…

— Надоели!

— Сконцентрируйся на чем-нибудь другом. Слушай, как птички поют.

Вера подняла голову, видимо, чтобы убедиться, что он шутит. Серега постарался сдержаться и не улыбнуться, хотя смотрелась она очень забавно. Да уж… все это было бы даже романтично — лунная ночь и соловьи над головой, если бы не тот факт, что они на чужой территории и надо быть начеку.

— Не отвлекайся.

Наверняка, она поняла, что это было «не отвлекай меня».

Можно было бы отправить ее в машину, но одну рискованно, а оставлять пост, да и совершать лишние движения, которые могут привлечь внимание охраны, не хотелось. Потому оставалось ждать приезда Белова вместе.

* * *

«Олег, а почему ты мне никогда не рассказывал про свою службу в армии? — Ну, потому что там нет ничего интересного… Грязь, кровь… Смерть… Предательство. — Как ты думаешь, почему Сергей пошел на это?.. На предательство». Неплохо. О предательстве заговорил он сам, и Ольга вроде как поддержала тему.

«Деньги… Главарь банды террористов платил ему хорошее бабло за информацию. Все секретные операции, передвижения военизированных колонн, дислокация сил… Он передавал Руслану информацию, а Руслан перечислял ему процент на швейцарский счет». Какая поразительная осведомленность!..

«У тебя тоже ведь есть деньги в швейцарском банке…» Серега затаил дыхание и представил, как сейчас напрягся Олег. «И что?..» — голос настороженный. «Это ведь был ты, а не Сергей. Ты предал. Тебе переводили деньги на швейцарский счет». Плохо… Зачем же прямо сразу так в лоб?.. Не признается же он сейчас так просто!..

«Что ты несешь?.. — Я не могу поверить, что ты предал из-за денег! — Я никого не предавал! Слушай, ты ведь неспроста все это затеяла, да?.. Здесь был Мыцик?» Черт! Теперь он уже ничего не скажет, даже если Ольге удастся его разозлить! Про Руслана и предательство он не скажет больше ни слова!

«В моем доме был Мыцик! — Ты в своем уме?! Тут вокруг твои люди! Как бы он сюда попал?! — Говори мне правду! Не ври мне! — Я не вру! Олег! — Тварь! Я тебя последний раз спрашиваю! Ты поверила этому убийце, да? Что тебе говорил Мыцик?! — Пожалуйста, Олег! Он… он угрожал мне! Он пытал меня! Он… он говорил мне, что убьет меня! — Кто тебя пытал?! Мыцик тебя пытал?! Что ты мне втираешь?!»

— Слушай, может, пора вмешаться? — спросила обеспокоенно Вера. — Он же ее убьет.

— Нет.

Ольга плакала, всхлипывала, Олег же на время замолчал. Доносилось какое-то приглушенное звяканье… Возможно, одевался.

«Если бы мой отец был жив, он никогда бы не позволил поднять на меня руку!» Надо отдать Ольге должное — она напугана, но старается. Может, и не специально, может, просто сама об этом же подумала, но тему отца поднять сумела. Теперь бы еще Олег на это повелся… «Если бы твой отец был жив, он бы уже давным давно спился бы и превратился бы в скотину! — Заткнись! — И ты вообще не получила бы ни копейки! Это я поднял этот бизнес! Благодаря мне он процветает! Благодаря мне он находится в топовой пятерке! Я тебя в последний раз спрашиваю: что тебе сказал Мыцик?»

Почему он настолько взбешен?.. От страха?.. От ненависти?.. В его голосе явное бешенство — куда большое, чем должно быть по ситуации.

«А он мне сказал… он мне сказал всю правду про тебя! И я ему поверила! Он мне сказал, что ты убийца и предатель! Ты убийца и предатель!!!» Ольга вскрикнула и, судя по звукам, упала, видимо, Олег толкнул ее куда-то. «Если ты не хочешь последовать за своим отцом, то прикуси язык, а лучше вообще откуси его!.. — Ты не посмеешь, я нужна тебе… — Не-е-ет, ты становишься обузой. Я, если что, сделаю с тобой то же самое, что сделал с твоим отцом». Крики Ольги в наушниках перебила Вера своей возбужденной реакцией на полупризнание Олега. Да, в суде это точно не доказательство, но для зарождения сомнений у следствия и этого может быть достаточно, особенно вкупе с остальным букетом пусть и косвенных доказательств. И еще это может быть рычагом давления на самого Олега.

Судя по какому-то электронному писку, перемешанному с истерикой Ольги, до Олега наконец дошло, что произошло и он решил проверить комнату с датчиком обнаружения — весь вопрос в том, найдет все «жучки» или нет.

Вдруг зажегшийся яркий свет по всей территории послужил ответом.

— Уходим!

* * *

Яркая вывеска «Motel» мигала зеленым неоновым светом на фоне светлеющего неба. Свернув на узкую подъездную дорогу, Серега бросил взгляд на часы под спидометром — начало третьего. Часа четыре-пять вполне можно поспать, начинающийся день обещает быть каким угодно непредсказуемым.

Поставив машину так, чтобы ее не было видно с трассы, Серега вытащил сумку и огляделся, запоминая соседние машины и их номера. Он ощущал себя сейчас в режиме боевой операции и многие действия — как этот взгляд по небольшой парковке — совершал «на автомате». Вера тревожно огляделась по сторонам, и Серега подумал, что надо бы ее успокоить — погоня позади.

Свободные места в мотеле вопреки опасениям все же оказались, и все сложилось вполне неплохо — сонная администраторша лишь немного посомневалась, глядя на заманчивую купюру и все же произнеся неуверенным тоном, что без документов нельзя. Когда они вышли из дверей, где находилась конторка, и направились в указанном направлении к своему номеру, Серега запоздало подумал, что надо было уточнить про количество кроватей. Хотя наверно это выглядело бы странно.

Номер оказался по-своему даже уютным, насколько это вообще возможно в придорожной гостинице. Мягкий и чистый ковер на полу, застеленные симпатичными покрывалами кровати, — две! — веселенькие шторы на окне и вполне соответствующая мотелю картина на стене: горы, серпантин, мчащийся автомобиль. Интересно, авторы подобных картин или соответствующих фильмов хоть раз пробовали самостоятельно мчаться по горной дороге? Когда крутой поворот через десяток метров, и ты знать не знаешь, что тебя там ждет… Особенно, когда оказывается, что ждут безбашенные местные лихачи, разъезжающие на предельных скоростях!.. Впрочем, на картинке-то европейский серпантин в каких-нибудь Альпах, там навстречу попадутся здравомыслящие европейцы, а не горячие кавказские «джигиты»…

— А здесь неожиданно мило, — проговорила Вера, поддерживая его мысли. Серега кивнул и подумал неожиданно о… доме. Когда уже закончатся бесконечные чужие спальни, гостиницы, общежития, снятые комнаты или квартиры… Когда он уже окажется дома наконец?.. Не в своей квартире, которой теперь у него нет, так хоть в родительском, знакомом с детства доме.

Вторая дверь из номера вела в общий коридор, где, по словам администраторши, должна была быть и общая кухня. На его, заданный на самый крайний случай, вопрос о еде, женщина посмотрела взглядом «вы с ума сошли? какая еще столовая ночью?!» и от удивления, кажется, даже ненадолго проснулась. Но пообещала, что чай, кофе и, возможно, сахар они найдут на кухне.

Серега запер входную дверь, вышел в коридор, бросив Вере: «Запри за мной и никому не открывай». Отыскал пакетики чая, помыл найденные чашки, скорее из любопытства заглянул в оказавшийся пустым холодильник, и, когда закипел чайник, налил кипяток.

Вера открыла быстро, будто ждала у двери.

— Пьем чай и спать, — распорядился Серега, поставив чашки на тумбу между кроватями.

— Есть хочется… — грустно вздохнула Вера, беря в руки одну из чашек.

Серега покопался в сумке и достал два «Сникерса», которые по спецназовской привычке взял еще дня три назад и бросил в сумку, когда забирал вещи.

— Вот все, что есть, но утолить голод хватит.

— Ого! Откуда это?

— Так, на всякий подобный случай взял. Ешь. И лучше оставь половину на утро.

Пока пили чай, Вера молчала. Серега обдумывал, какие планы может предпринять Олег после сегодняшнего, и настороженно поглядывал на своего притихшего напарника. Про Антона вспомнила?.. Или устала от всех событий дня?.. Да и дней… Не каждый же день к ней с обыском в квартиру бандиты вламываются и погром там устраивают… И не каждый день за ней киллер охотится… «И не каждый день она спит с первым встречным!» — вдруг продолжил внутренний голос, за последние два дня периодически напоминавший о себе на тему «это всего лишь последствия стресса, а не твои "красивые глаза"». Серега недовольно поморщился, отгоняя противные мысли — сейчас он об этом думать не хочет. Задумался снова об Олеге, но мысли о Вере вновь пробились сквозь размышления про действия бывшего друга. Подумал, что на нее, насколько он успел ее понять, стресс так не повлияет. Ее вчерашняя инициатива была полностью осознанной. Вспомнилось свое шутливое «влюбилась, что ли?», когда она заявила, что специально ждала его у офиса Белова, и Серега развеселился, еле сдержавшись, чтобы не улыбнуться — не объяснять же, о чем он думает!

Сделав последний глоток, он поставил пустую чашку на тумбу, поднялся, потянул к себе покрывало с кровати — в памяти, конечно же, тут же пронеслась картинка с покрывалом в общежитии! — и произнес Вере и себе заодно:

— Надо спать ложиться.

Сзади не раздалось ни звука, и Серега обернулся. Вера продолжала сидеть как и прежде и походила на маленького замерзшего воробья на одинокой ветке.

— Эй, ну чего ты? — он присел рядом, обнял за плечи и чуть притянул к себе. Она тут же прижалась, как будто и вправду замерзла — чай не отогрел? — и спросила:

— Как мы его поймаем, если эту запись нельзя использовать?

— Ее нельзя использовать в суде. Но она может стать неплохим козырем.

— И что мы теперь будем делать?

— Сначала разберемся с киллером… А там посмотрим.

— Он нас здесь не найдет?

— Думаю, он ждет нас в общаге. Это проще, чем искать по всему городу. Так что у нас есть три-четыре часа и надо постараться поспать.

Вера чуть отстранилась, он посмотрел на нее… и замер, столкнувшись с ее взглядом.

Как же она ему нравится!.. Вся. Ее такие выразительные глаза, в которых так забавно отражается то, что она думает. Очень красивые глаза. Ее волосы, так ослепительно сверкающие днем, что кажется, будто рядом второе солнце. Ее руки, нежные и неожиданно смелые, о которых он думал сегодня почти все время, пока они сидели в засаде. Попробуй не думать, когда она так близко, а события той ночи все еще помнятся очень отчетливо!

В ее глазах и сейчас отразилось то, о чем она думает, и на этот молчаливый призыв он просто не смог не ответить. Поцелуй сразу получился жадным и нетерпеливым — за два дня соскучились оба.

Когда ее руки вдруг коснулись обнаженной кожи спины (когда она только успела забраться под футболку?), по позвоночнику пробежал разряд тока — и Серега остановился.

— Нам надо спать.

— Угу, — Вера и не подумала остановиться.

— Ты отвлекаешь меня, — произнес он через силу. — Ты даже не представляешь, насколько.

— Кто-то что-то про выдержку говорил, — хихикнув, прошептал озорной чертик, в которого вдруг превратилась умная девочка.

Совершив в первую очередь усилие над самим собой, он отстранился, оторвал от себя ее руки и не отпуская их, произнес, глядя в глаза и стараясь не замечать их притягательного блеска:

— Когда все закончится, я сам не выпущу тебя из постели. Ты еще пожалеешь, что со мной связалась. Будешь умолять отпустить тебя… хотя бы, чтобы покушать!

— Не-а! Не буду, я найду, чем перекусить! — в этот момент она так стремительно припала к его губам, что он не успел даже понять, не то что остановить.

Собственные руки остановить еще сложнее, чем ее. Выдержка выдержкой, но ведь хочется совсем другого…

— Спать.

— Для начала спрячем труп.

Серега огляделся в тесной комнатке, спрятать-то, конечно, кроме как под кровать, и некуда, но надо чем-то замаскировать на всякий случай.

— Как мы его здесь оставим? — спросила Вера, тревожным взглядом следя за тем, как он укрывает труп сдернутым с кровати покрывалом. — А если кто-то зайдет?.. Татьяна Николаевна, например.

— Администратор?

— Да.

— У нее, что, есть привычка ходить по комнатам, пока жильцов нет?

— Не знаю… Нет, наверно. — Вера продолжала смотреть на убитого киллера. Серега прекрасно понимал ее чувства, но заниматься сейчас ими у него просто нет времени. Лишь сообразил закрыть голову с дыркой во лбу покрывалом.

— Сережа… а это он?.. Тот, который у меня дома был?

— Да.

Он даже не успел закончить с покрывалом, когда за запертой дверью послышались шаги. Серега замер. На раздавшийся стук они с Верой переглянулись.

— Верочка!

Вот и Татьяна Николаевна… Что ей может быть нужно? Мог кто-то ее использовать, чтобы добраться до них? Навряд ли… Разве что полиция, но им-то что тут делать? Скорее здесь появятся родные спецслужбы…

— Скажи, что мы заняты, — прошептал Серега. Можно было бы сказать, что они спят, но администраторша могла видеть, как они приехали. Хочется верить, что видела она только это…

— Татьяна Николаевна!.. Мы… мы заняты… немного…

Умница, порадовался Серега. Даже в такой ситуации не потеряла самообладания, смогла изобразить недовольство пополам со смущением с таким подтекстом, что воображение сразу нарисовало, от чего именно такого очень приятного их отрывают.

Из коридора не донеслось больше ни звука, только удалившиеся шаги.

В надежде найти еще что-то полезное, кроме телефона, Серега еще раз проверил карманы киллера и подумал, что Вера наверно продолжает в шоке его разглядывать. К счастью, она и не смотрела — разглядывала телефон.

— А почему Белов не заказал тебя? Ведь это решило бы сразу все его проблемы.

Это она свою фотку там рассматривала, получается?..

— Честно говоря, я на это и рассчитывал. Но, видимо, он решил, что киллер непрофессионал со мной не справится.

— А он непрофессионал? — кивнула Вера на труп.

— Профессионал был бы сейчас жив.

Вера задумалась, а Серега наконец принялся запихивать труп под кровать. Куртка мешала наклоняться, и он, сняв ее, накинул на вешалку.

Очередной стук в дверь стал совершенной неожиданностью.

— Сергей Яковлевич, откройте!

— Полиция? — спросила на этот раз перепугавшаяся Вера.

Ну уж точно не администраторша….

— Тогда они научились работать… — лихорадочно соображая, пробормотал Серега. Ну не полиция же это, в самом деле!

— Я не из полиции, — будто отвечая его мыслям, донесся голос. Голос, явно привыкший командовать. — Я работаю против Белова.

Час от часу не легче. Это еще кто?.. А если это люди Белова? Да нет… Они просто дождались бы, когда они с Верой выйдут.

— Не открывай! — прошептала рядом Вера, но Серега понимал, что другого выхода нет. Кто бы это ни был, он не уйдет. Да и голос опять же подтвердил его мысли, напомнив, что шум навряд ли нужен.

— У нас нет другого выхода.

Ну, с охраной все понятно… Вошедший вслед за двумя «гориллами» мужик не походил ни на приспешника Олега, ни на агента спецслужб — ни внешне, ни возрастом, ни поведением. По всему очевидно, что он привык быть хозяином положения, что скорее присуще бизнесмену. Тем более что фотография его была в телефоне киллера… Деловой сферой жизни бывшего друга Серега не интересовался, посчитав, что в этом нет ничего для него полезного — кроме «унаследованного» бизнеса отца Ольги, от которого родилось предположение о смерти Владимира Александровича. В остальные дела он не вникал, хотя, может быть, и следовало бы.

Пока их обыскивали, заставив встать к стене, Серега машинально накрыл руку Веры — мол, не бойся, прорвемся.

— А я вас знаю, — вдруг обратилась к мужику Вера, — вы же Романов?.. Глава компании «Белая волна»! — и повернувшись чуть к Сереге, пояснила: — Это конкурент Белова.

«Белая волна» и «Белое море»? Они это специально?..

Так, ну понятно. Сейчас этот Романов увидит свою фотографию, увидит переписку киллера с Беловым и заберет так удачно обретенный компромат на своего конкурента — видно, Олег и в бизнесе не гнушается грязными методами борьбы, раз конкурентам приходится следить за ним и собирать компрометирующие сведения. Это поэтому Олежек с кобурой на работу ездит?..

А им теперь начинать все сначала. Еще неизвестно, как именно он этими сведениями воспользуется!.. Его фотография была в телефоне, значит, Олег и его заказал. Наверняка найдутся и доказательства мотивов. Значит, он вполне может идти с этим в суд. Да и Веру заодно прихватить. Все замечательно, только самому Сереге это не дает ровным счетом ничего.

— Это все, что у вас есть на Белова? — поинтересовался Романов, просмотрев содержимое телефона киллера.

— Это все, — ответил Серега.

— У вас есть два варианта. Либо вы идете со мной, либо выходите из этой комнаты с полицией.

— Ты же получил все, что хотел. Мы тебе зачем?

— Не «ты», а «вы»!.. — воскликнул вдруг мужик с неподобающей ситуации экспрессией. Нездоровой, подумалось Сереге, экспрессией. Это его проблемы с конкурентом так довели?.. — Поможете мне разобраться с Беловым.

Вариант такой «разборки» пришел в голову только один.

— Вы… хотите, чтобы я его убил? — Серега успел подумать, что в случае положительного ответа расскажет Романову обо всей ситуации. Обвинение конкурента в предательстве родины и связи с террористами — тоже неплохой вариант. Даже более мощный.

— Почему же?.. — снова удивил Романов. — Я не люблю крайностей.

Это прозвучало уже более обнадеживающе.

— Ну, а с этим что? — кивнул Серега в сторону трупа.

— Я позабочусь об этом.

* * *

— Устала?

— Нет, — упрямо мотнула головой Вера, но он прекрасно видел, что ей уже тяжело.

Труба, к которой их пристегнули, к сожалению, не позволяла сесть на пол. Разве что… Серега опустился на одно колено.

— Садись.

— Тебе тяжело будет.

— Садись, кому говорят. Не раздавишь.

Она очень осторожно села и облегченно выдохнула. Конечно, долго так не просидишь, главным образом, из-за неудобного положения рук, но у Веры хоть ноги немного отдохнут.

— Я же говорил, что день будет сложный.

Вера чуть улыбнулась. За талию он обнял ее почти не задумавшись, больше с целью создать для нее опору, да и руку свободную, как оказалось, деть совершенно некуда. Но только когда обнял, точнее, когда на это отреагировала Вера, взглянув на него, Серега осознал, что она… неожиданно очень близко. Вдобавок еще и в глазах ее промелькнул вчерашний чертик…

— М-м-м, — чертик, видимо, заставил ее улыбнуться, несмотря на усталость и ситуацию, — если бы про нас снимали кино… — Вера хитро улыбнулась и Серега вдруг понял, что улыбается ей в ответ, неосознанно, просто потому что невозможно не улыбаться, — … мы бы сейчас обязательно… — тут чертик успел чуть смутиться, а Серега удивиться, что не понимает, к чему она клонит, — …целовались. Подвал, трубы, он и она, прикованные друг к другу наручниками… самое то.

Вот оно что…

— А ты хочешь, чтобы мы были в кино? — спросил он, взяв рукой в наручниках ее руку. Как он и ожидал, пальцы в его ладони чуть дрогнули.

— Я…

— Нас просто грохнут, — не дал ей Серега увлечься фантазиями, — пока мы будем целоваться. Давай оставим такие сцены кинематографу. — И добавил чуть погодя: — Тебе надо было учиться на режиссера, а не журналиста.

— Сам же говоришь, что грохнут… Лучше я буду живым журналистом, чем убитым режиссером!

Он рассмеялся и в очередной раз восхитился.

Провели они в этом подвале уже где-то час. Всего час, надо полагать, учитывая возможные планы Романова. Они их уже всех обсудили — и планы, и чем это грозит, и насколько плохо, что Белов узнает про имеющиеся материалы. По большому счету, происходящая сейчас, очевидно, где-то встреча Романова с Беловым ничем им не грозила — потому что о записи разговора Олег догадался сразу, когда нашел жучки, а о телефоне мог предположить, не дождавшись доклада киллера о выполненной работе. Гораздо хуже то, что они никак не могут повлиять на происходящее и повернуть его в нужную сторону.

— И что теперь делать?

— Нам ничего не остается, как ждать возвращения Романова. Не навечно же он нас здесь оставил.

В голову лезли весьма нерадостные перспективы относительно их дальнейшей судьбы, но Романов же сказал, что «крайностей» не любит. Правда, в то, что их просто отпустят, все же не верится.

Серега в который раз печально покосился в сторону валяющейся на полу Вериной сумки. Когда охранники их только пристегнули, он не поверил улыбнувшейся им удаче — у Веры в руках ее сумка, в которой не может не быть очень полезных в плане вскрытия наручников вещей! Охранники пристегнули их к трубе, куда-то торопились и тут же ринулись на выход. Серега аж дыхание затаил — только б правда ушли! Не вышло… До одного из них, видать, дошло, что что-то не так… Остановился, обернулся — и вернулся. Отобрал сумку и швырнул на пол — недалеко, но не достать.

— Сережа… расскажи что-нибудь…

— Что?

Она немного задумалась, и Серега решил, что сейчас последует просьба рассказать что-то лично-семейное. Прозвучавший вопрос ожидания частично оправдал, но все же удивил.

— Вы же дружили, да? Еще в школе?

Почему-то ее интерес задел. Подумалось, что спрашивает она из каких-то своих журналистских целей.

— Да.

— Именно дружили? Не просто одноклассниками были?

— Мы жили в соседних домах, и наши мамы быстро договорились забирать нас из школы по очереди. Так что общаться начали с первого класса. Потом уже подружились… более осознанно.

— И что же произошло? Почему он… так поступил?

Сколько раз он задавал себе этот вопрос!.. Вспоминал, вытаскивал из далекой памяти детства какие-то моменты, пытаясь найти начало. Конечно, Олег и в юности не отличался образцовым поведением и уж точно не был примером высокой нравственности и морали. Но и подлецом не был тоже. Ни вообще, ни по отношению к Сереге.

Ему вообще никогда не приходило в голову задумываться о их дружбе, принимал ее как данность, с детских лет привыкнув к тому, что друг всегда рядом. Правда, после школы Олег уехал в Москву, чем изрядно удивил, и Серега так и не понял, чем были плохи питерские вузы, химических факультетов в них достаточно. Но потом снова оказались рядом — так уж жизнь сложилась, что оба занялись наукой, а поработав вместе над секретной разработкой, оба получили предложение от ГРУ.

— Не знаю. Думал об этом… — Серега вздохнул, вспомнив первый момент, когда узнал про свадьбу и общая картина наконец сложилась воедино. — Не знаю. Я… вообще не знаю, как надо относиться к другу, чтобы убить его ради денег. Наверно, за что-то ненавидеть.

Когда вспоминал детство, в памяти всплывали разные моменты… Он никогда не думал и не чувствовал, что друг может ему в чем-то завидовать. Жизнь была не очень простой — начало девяностых пришлось как раз на школу. Материальное положение у их родителей было примерно одинаковое, им не приходилось мериться ни вещами, ни одеждой. В учебе Серега был чуть лучше — за счет того, что обладал более спокойной натурой и имел больше терпения. Но нельзя сказать, что они очень сильно отличались в успеваемости. Оба всегда были первыми кандидатами на участие в олимпиадах — Серега по физике, Олег — по химии.

Конечно, у Олега был более резкий и задиристый характер, Серега был более мягким. По поводу чего тетя Света, мать Олега, постоянно сына попрекала: «Посмотри, какой Сережа хороший мальчик! Не то что ты!» Перед этим они могли вдвоем ввязаться в какую-нибудь потасовку во дворе, и «хороший мальчик» мог в ней отличиться похлеще Олега (что случалось очень редко, но могло), но от матери попадало только Олегу. Тетя Света видела в хорошем Сереже исключительно интеллигентного ребенка, и большей частью он таковым действительно был. К тому же, «хороший мальчик» читал много книг и потому не имел плохих отметок ни по русскому языку, ни по литературе — хотя школьная программа Сереге и не нравилась.

Ну и что с того?.. Упреки матери в детстве — это повод для ненависти?..

— И ты не помнишь никаких доказательств этой ненависти? Он так хорошо ее скрывал?

— Наверно я просто не замечал, потому что не подозревал, что надо что-то заметить.

— А может быть это все из-за… Ольги?

Серега пожал плечами:

— Ты же слышала вчера. Он ее ни во что не ставит. Такие люди любят только себя.

— Где этот ублюдок?! Я сейчас с ним поговорю! — раздалось вдруг вдали подвала, как раз в том направлении, откуда их привели и куда ушли охранники.

Серега с Верой переглянулись, Вера тут же подскочила и Серега поднялся на ноги. Возвращались давешние охранники. Один из них орал матом и сыпал проклятиями — почему-то в его, Серегин, как вроде бы следовало из его слов, адрес. Из криков он ничего не понял — «наши пацаны!.. из-за этой сволочи!», «это он специально все устроил!..», «сдал Белову!» Один из охранников расстегнул наручники, и только Серега собрался спросить, что, собственно, произошло, как получил неожиданный удар в живот.

Раскидать и этих особого труда не составило. Раскидать, отобрав пистолет у одного и ранив им в плечо второго, потребовать ключи от машины, схватить шокированную и слегка оглушенную выстрелом Веру и быстро смыться.

Если Белов убил Романова, как говорят охранники, значит, до Белова нужно добраться раньше, чем он свалит из страны.

* * *

— Его нет, уехал вместе с Ольгой, — ответил Серега на не озвученный вопрос Веры, когда она села в машину и посмотрела ожидающе на него. Десять минут назад он оставил ее здесь, на дороге, у подъезда к поселку. Но в загородном доме оказалась только охрана.

— И что теперь?

— Не знаю. Подумать надо.

Серега свернул на первую попавшуюся дорогу, уходящую от шоссе, проехал немного и остановился на обочине. Вера молча непонимающе смотрела на него.

— Давай думать. Охранники что-то говорили про своих ребят. Навряд ли Романов поехал бы на встречу с Беловым без охраны. Значит, убиты и Романов, и его охрана. Олег тоже не поехал бы один, да и не успел бы в одиночку всех положить. Значит, и в его охране могут быть убитые. В общем, мы имеем несколько трупов и перестрелку в духе девяностых. Так… надо выяснить, известно ли о ней уже или нет. Это очень важный временной фактор. У тебя есть какой-нибудь… какая-нибудь подруга или друг из коллег-журналистов, кто обязательно всегда в курсе всех новостей?

— М-м-м… есть… но ты мне сам сказал телефон дома оставить! А… подожди… — она сунулась в сумку, — они у меня здесь вроде были… — после долгих поисков на божий свет появилось что-то вроде блокнота или записной книжки. — А как я им объясню, о чем речь, если они ничего не знают?

— Постарайся осторожно спросить, мол, слышала, что какая-то крутая разборка была в городе, но не знаешь подробностей.

— Они обязательно спросят, откуда я знаю.

— Придумай что-нибудь… Ты же хороший журналист?.. — улыбнулся Серега. На что Вера протянула руку за телефоном, бросила независимое «Жди!» и выбралась из машины.

Пока она разговаривала с кем-то, Серега раздумывал, что делать с телефоном киллера и диктофоном, которые Романов у них на глазах убрал в крутой, навороченный сейф у себя в кабинете. Взломать будет непросто, даже если он сумеет туда пробраться. Да и делать это очень опасно, если об убийстве Романова уже известно.

Вера вернулась и села в машину.

— Тринадцать убитых, среди них Романов. Это произошло на какой-то заброшенной стройке. Уже в новостях показали.

— Понятно. Значит, до того, как станет известна причастность Белова, осталось не больше нескольких часов, за это время установят личности убитых. Значит, действовать надо очень быстро, — добавил Серега.

— И как мы будем действовать?

— Сейчас увидишь… дай-ка телефон. — Серега набрал один из последних вызовов, и заговорил, когда на том конце ответили: — Здравствуйте, я офицер спецназа, я вам звонил…

— Да, я помню, — ответил в телефоне редактор «ТВ-24».

— Вы наверно смотрели сегодня телевизор. Мне известно, кто устроил эту бойню и вся подноготная.

Если он сейчас снова откажется, у них просто не останется вариантов… Но думал редактор недолго.

— Думаю, мы договоримся. Приезжайте. Знаете, куда ехать?

— Да, знаю.

— Как ваша фамилия? Я скажу, чтобы вас пропустили.

Это было опасно….

— Я вам позвоню, когда подъеду.

— …Ну, хорошо. Жду вас.

— Кто это? — тут же спросила Вера, обеспокоенно следившая за разговором, когда он отключился.

— Редактор канала ТВ-24. Поехали, он нас ждет, — Серега завел мотор.

— Как «поехали»?! Я же не могу прийти к редактору телеканала вот в таком виде! — кивнула Вера вниз, очевидно, имея в виду то, что на ней надето. Проблемы Серега не увидел.

— А что не так-то?

— Все! — воскликнула Вера таким тоном, как будто он все объяснял. — Деловой костюм, макияж, я уж не говорю, сколько дней голова не мыта!

— Вер, прекрати панику. Все с твоей головой, на мой взгляд, нормально. Думаю, взгляд редактора немногим от моего отличается. Что касается одежды…

— Я должна. Произвести. Хорошее. Впечатление.

«Вернуться в большую журналистику»… «убойный материал»… «твои красивые глаза здесь совершенно не при чем»… Он забыл об этом. Он совершенно об этом забыл, как только она… как только понял, что она ему нравится. Он и воспринимал ее все время как… девушку, которая нравится и которая неожиданно оказалась неплохим помощником. Как он мог забыть?!

Настроение молниеносно скатилось вниз, к горлу подкатил тошнотворный ком — как тогда, на Кавказе… Перед глазами стремительно пронесся вид душной комнаты: ноутбук с выходом в интернет и маячащий за спиной «сопровождающий», приглядывающий, чтобы Серега в интернете или ноутбуке не делал ничего… не нужного. Он и не делал, неприкосновенность хозяина ноутбука гарантировала и его безопасность и свободу. Ноутбук был нужен для другого. Сейчас воспоминание о той минуте всплыло в памяти так ярко, будто он снова оказался там. Заголовки новостей, фотографии свадьбы… С экрана ему улыбалась любимая девушка, о которой он так переживал все эти долгие месяцы, пока восстанавливался. Улыбалась, а в объятиях ее держал Олег. Осознание пришло сразу. Он все тогда понял сразу — не могла она вдруг влюбиться в Олега, узнав, что он, Серега, исчез. Нет. Они были вместе задолго до этой злосчастной операции. Она его… обманывала, использовала для чего-то. Не так уже важно, для чего именно.

Серега резко вырулил, борясь с тошнотой, развернулся так, что машину чуть не занесло, и выровнял ход. Чувствовал, что Вера на него смотрит, но никак не реагировал — не мог. Смотрит наверно… непонимающе?.. Что уж тут непонятного?!..

Воспоминание о ее горячих руках, несвязном шепоте и тихих стонах, которые он заглушал поцелуями, обдало ледяной волной. Ледяной, а не обжигающей, как все эти дни!

Ольге он тоже верил. Как поверил сейчас.

— Сережа, я что-то не так сказала?..

«С ума сошел? Что ты себе придумал? — встрял внутренний голос, в зависимости от ситуации олицетворявший то здравый смысл, то Серегину совесть. Кто заговорил сейчас, он не разобрался. — Посмотри в ее испуганные глаза. Она не знает тебя совсем, и сейчас перепугана, что что-то сделала не так».

«Правильно, испугана! — вступил он в спор. — Ей же нужен «убойный материал», вот она и испугалась, что ее отодвинут в сторону!»

«Ты идиот? Совсем разучился людей понимать?»

Нет, не разучился. Но «светлый» образ бывшей невесты мешал поверить полностью и без оглядок.

— Ты не хочешь, чтобы я с тобой ехала на эту встречу?

Если бы он был сейчас способен, он бы услышал, что спрашивает это вовсе не журналист, переживающий за свои интересы, спрашивает женщина, которая хочет понять мужчину рядом с собой и которой он вовсе не безразличен. Но ее голос настолько был полон беспокойства, что Серега все же приказал себе включить голову и отключить эмоции.

Они не делили интересы на «мое» и «твое». С момента, как за ней пришел киллер, для него вообще исчезли ее интересы, и из журналистки она превратилась в девушку, которую надо защитить. Почему он решил, что и она должна была забыть о своем «убойном материале»?! Потому что она гражданское лицо и в его восприятии военной операции находится на второстепенной роли? Потому что она женщина и априори слабее?

— Сережа!..

— Мы поедем, конечно, вместе, — не отвлекаясь от дороги, сказал он наконец, после того, как уговорил себя не поддаваться эмоциям. — Но переодеваться ты не будешь. Во-первых, не будет похоже, что мы скрывались от киллера, во-вторых, просто нет времени.

Вера ничего не ответила, чему он очень удивился. Ничего не спросила и не возразила, немного молча посидела, потом достала из сумки зеркало, расческу и косметику. Он пару раз покосился на нее, пока она была занята собой. Может, все не так страшно, как ему сейчас представилось?..

И только когда ее ладошка уже привычно оказалась в его руке, когда они шли по коридору редакции телеканала, Серегу немного отпустило. Правда, перед самым кабинетом, к которому их привела улыбчивая сотрудница, встречавшая их внизу, независимый журналист отпустил руку, за которую держался. Впрочем, к этому моменту Серега уже был сосредоточен полностью на деле.

— Значит, телефон и диктофон у Романова в сейфе?

— Да, он при нас их туда положил.

— То есть своими силами их не достать… — скорее утвердительно, чем вопросительно произнес редактор, о чем-то раздумывая и барабаня пальцами по столу.

Александр Владимирович, шеф-редактор канала «ТВ-24», оказался крепким, коренастым и довольно деятельным мужчиной, лет на десять моложе, чем ожидал Серега. В нем легко угадывался верткий парень-корреспондент, способный пролезть куда угодно и снять что угодно, каким он наверняка был в юности. Эта деятельность его натуры Серегу весьма радовала, обнадеживала, но все равно он чувствовал себя не в своей тарелке: хотелось самому быть ответственным за исход дела, а приходилось слепо доверять… в общем-то, непонятно кому.

Серега кивнул, когда редактор на него взглянул, затем добавил:

— Исходники на ноутбуке, он тоже у Романова. В ходе следствия с него снимут отпечатки пальцев и выйдут на меня. У нас еще и поэтому мало времени.

— Я понял. Итак, давайте подытожим. Белова сейчас обвинят в убийстве Романова и его охраны. Существует запись его косвенного признания в убийстве тестя. Так же существует телефонная переписка Белова с киллером по поводу заказа Романова и вас, Вера. Этого в итоге будет достаточно, чтобы Белова посадить, но вам, Сергей, нужно не это.

— Так точно, — кивнул Серега, про себя отметив журналистское умение настолько точно обрабатывать информацию.

— Вам нужны доказательства связи Белова с террористами.

— Да. Для этого нужен его компьютер, правда, боюсь, что он уже удалил все следы, какие могли быть.

— Я понял… — задумчиво повторил Александр Владимирович, покосился на свой монитор и затем на часы над дверью. Этот взгляд Серегу наконец обнадежил. — Есть у меня одна мыслишка… Кроме ваших интересов, есть еще и наши, — он внимательно взглянул на Серегу, — я хочу, чтобы вы это понимали.

— Я понимаю, — отголоски подобных мыслей в отношении Веры неприятно царапнули.

— Мне нужен отличный материал из этой истории… Вы согласны на то, что ваше имя будет звучать в репортаже, и, скорее всего, покажем и вас самого?

— У меня нет выбора, — кивнул Серега.

— Хорошо, — редактор поднял на столе несколько бумаг будто в поисках чего-то, затем сунул руку в карман, видимо, искал телефон. — Я пойду позвоню, оставлю вас ненадолго.

В дверях он столкнулся с девушкой, которая с готовностью уставилась на него в ожидании распоряжений. Девушке было велено «напоить наших гостей кофе или чаем». Когда она выяснила, что гости будут кофе, и тоже вышла, Вера придвинулась к Сереге и прошептала:

— А если он пошел звонить в полицию?

— Думаю, ему все-таки нужен… материал, как вы выражаетесь.

— Я тоже так думаю, просто…

— Настораживает.

— Да.

— Меня тоже. Но надо подождать.

Серега опять перестал контролировать ситуацию, и это напрягало, но другого выхода у него — у них с Верой! — и нет.

— Есть хочется… — тоскливо прошептала Вера после того, как им принесли кофе. К этому кофе еще хоть пару бутербродов бы!..

— Когда все закончится, — вздохнул Серега, думая о деле, — сходим в ресторан. Я же обещал.

Вера улыбнулась и вдруг смутилась — очевидно, вспомнила, что еще он обещал, «когда все закончится». Ее смущение Серегу порадовало, почти полностью вернув былую уверенность в том, что ей нужен не только «убойный материал, который взорвет общественность».

Редактор вернулся не быстро, отсутствовал около минут пятнадцати, но в кабинет зашел, с удовольствием потирая руки:

— Кажется, все получилось.

Серега с Верой переглянулись и в нетерпении уставились на редактора.

— Есть у меня некоторые связи с вашими коллегами, Сергей. Не пугайтесь, — тут же успокоил он, заметив, как Серега вскинулся, — не из ваших, из другого ведомства, простите, пока не скажу, какого именно. Поговорил я с нужным человеком, обрисовал ситуацию… Примерно через час он будет здесь. С ним и решим, как именно поступить.

— Время уходит…

— Да, но без помощи спецслужб нам не обойтись. Нужны собранные вами доказательства, их мы никак не сможем получить сами. Да и Белова… полиция вряд ли поймает, сами же говорите. Так что пока ждем моего человека, а после обсудим план действий. Могу проводить вас в переговорную, там сейчас свободно, можете подождать там. Или, если хотите, можете сходить в нашу столовую, у нас неплохо готовят. Я вас пока оставлю, работа не ждет.

Александр Владимирович поднялся, за ним со своих мест встали Серега с Верой, успевшие переглянуться на словах про столовую. Они были уже у двери, когда редактор вдруг обернулся:

— Да, что спросить хотел. Я так и не понял, каким образом вы оказались вместе и объединили усилия?

Серега взглянул на Веру, Вера на него — не зная, что стоит говорить, а что нет.

— Мы познакомились случайно у дома Белова, затем Вера все разузнала обо мне и… выследила у офиса Белова.

— Я поняла, что Сергей обязательно еще появится рядом с Беловым, — пояснила Вера.

— Грамотно, — одобрительно кивнул редактор. — Вы работаете, Вера? Это было редакционное задание?

— Нет, сейчас не работаю. Беловым заинтересовалась, потому что с самого начала показалось странным, что он после увольнения из армии превратился в крупного бизнесмена.

— Понятно. Ваше чутье вас не подвело, — улыбнулся Александр Владимирович. — Теперь прошу извинить меня, господа! Скоро выпуск новостей.

— Да, конечно.

* * *

Серега смотрел на приехавшего старлея, пытаясь определить, стоит ему доверять или нет. Не то чтоб у него был выбор… Выбора как раз и не было, и это сильно напрягало, но уж очень хотелось наконец обрести твердую почву под ногами. Помощница у него, конечно, замечательная, но до сих пор он рассчитывал только на свои силы, сейчас же справиться один не мог — слишком ограничены ресурсы. С одной стороны, появление старлея весьма порадовало — наконец появилась надежда на серьезный конструктивный разговор и, главное, результат. Редактор вроде бы настроен на него же, но все же вызывает сомнения… Для него это не настолько важно: выгорит дело — хорошо, нет — так он ничего и не потеряет. С другой стороны, доверия сейчас не вызовет ни один военный человек. И уж тем более незнакомый. Впрочем, знакомый наверно еще больше… А этот еще и не признается, откуда он. Форма флотская, но кто его знает. Может, он ряженый из прокуратуры? И заберут его отсюда прямиком за решетку…

— Сергей, почему вы не обращались ни к кому из своих?

Выбора нет… В конце концов, если прокуратура в лице этого молодого улыбчивого Константина Гранина, как он представился, уже добралась до него, то нет никакой разницы, будет он говорить сейчас или нет.

— В разведке давно подозревали о существовании «крота». Конечно, Белов позаботился о том, чтобы свалить все на меня, но все же странно, что ни в прокуратуре, ни в ГРУ не заинтересовались большой суммой денег, вложенных им в бизнес. Выглядит это так, будто он с кем-то поделился, чтобы никто не интересовался им.

— Резонно… — согласился Константин. — А что с Русланом?.. Вы искали его? Он же основной свидетель.

— Искал, — кивнул Серега с досадой. — И нашел. Но он был убит, прежде чем я добрался до него.

— Вот как? — внимательно посмотрел на него Константин. — Это может иметь отношение к делу Белова?

— Нет, это… стечение обстоятельств.

Смерть Руслана была главным разочарованием всего вынужденного пребывания на Кавказе. Серега надеялся найти его и связаться с местными властями, объяснить ситуацию: Руслан — единственный, кто мог подтвердить непричастность Сереги и вину Белова. Сначала ушло очень много времени на уговоры Ахмеда, пришлось выполнить ряд его сравнительно мелких поручений, за которые он, впрочем, надо признать, более-менее нормально платил. Потом выполнить… немелкое поручение. После которого появились первые нормальные деньги, и Ахмед согласился выделить ему людей. Как и помочь с непосредственными поисками. Вот только сама операция, спланированная второпях, прошла совсем не так, как Сереге хотелось. Он несколько раз повторил людям Ахмеда, бывшим на тот момент у него в подчинении, что Руслана нужно взять живым, чтобы они вообще к нему не приближались, но то ли наемным боевикам было плевать на его слова, то ли все получилось само собой. Он планировал прокрасться в лагерь незамеченным, оставил боевиков прикрывать, но их обнаружили, завязалась перестрелка, и выскочившего из палатки Руслана зацепило раньше, чем Серега до него дошел.

— Понятно, — кивнул старлей после некоторого обдумывания, и Серега с благодарностью отметил, что тот не стал настаивать на подробностях. В конце концов, непосредственно его это и не касается. — Ну, что ж… Разрешение на задержание Белова я получил, прежде чем ехать сюда. Теперь нам с вами нужно решить, как лучше это сделать. Я так понимаю, — он повернул голову в сторону редактора, — дядь Саш, у тебя свои интересы?

«Дядя Саша»? В прямом смысле, что ли?!.. Этот Константин — племянник редактора?..

— Конечно! Отличная история получится!

Серега сдержал вздох. Им хорошо, для них это просто «отличная история», а у него судьба и свобода на кону! И наверно от осознания бедственности своего положения он решился на прямой вопрос.

— Константин, вы служите на флоте?

— Да. Штаб ВМФ.

— И о каких спецслужбах тогда идет речь?.. Ваш… дядя… я правильно вас понял?.. говорил о спецслужбах.

— Да, Костя мой племянник, — кивнул Александр Владимирович.

— Сергей, насчет спецслужб не переживайте, — старлей с прежней серьезностью открыто смотрел ему в глаза, и Серега этому взгляду поверил, — давайте разберемся с… нашими… проблемами, а их решение уже предоставьте нам.

«Нашими», конечно, порадовало, но…

— Так, что у нас есть? — продолжил Константин, не дожидаясь, пока Серега разберется со своими сомнениями. — Запись косвенного признания в убийстве отца жены и телефон киллера, так? То есть ничего по вашему, Сергей, вопросу.

— Именно. Я пытался добраться до его компьютера, там может быть информация о счетах, на которые ему переводили деньги террористы, но не получилось.

— Если она и была, сейчас он уже все удалил. Специалисты, вполне возможно, потом смогут восстановить удаленные данные, но это уже потом. Если ничего нет, то надеяться лишь на эти счета мы не можем. Остается только прямое признание.

— Но он же ни за что не признается, если нет доказательств! — воскликнула скромно молчавшая до этого Вера.

— Значит, нужно создать такие условия, чтобы признался, — ответил Константин Вере.

— Как?

Повисла пауза, идей ни у кого не было и все, как по команде, вдруг уставились на Серегу. Ну, правильно, он Олега знает лучше, ему и идеи подавать… Мысль у него была только одна.

— Так же, как добыли признание насчет отца Ольги. В частном разговоре. Вывести на эмоции.

— Эмоции могут быть только в разговоре с вами, — возразил старлей Сереге. — Вы думаете, он станет с вами откровенничать?

— Да, я имею в виду разговор со мной. Он сейчас достаточно напуган положением, в котором оказался, у него уже земля под ногами горит. Если это положение усугубить… «моим вопросом», как вы выразились, он испугается еще больше. Будет больше нервничать, значит, ошибаться. Он, в общем-то, достаточно вспыльчив… И в пылу забыть об осторожности может. Так с этим полупризнанием и произошло.

— Возможно… Но как мы будем усугублять, как вы выразились?

Серега усмехнулся, получил ответную усмешку и подумал, что старлей начинает ему нравится с чисто человеческой стороны. Да и с профессиональной пока претензий нет.

— Может быть, пригрозить, что Сергей пойдет в прокуратуру и все расскажет? — подал мысль редактор.

— Но с ним не связаться. Я не знаю его номер, но сейчас он должен был его обязательно выключить.

— Как же его найти? — снова подала голос Вера.

— Может быть, как-то заставить его позвонить?.. — пожал плечами редактор. — Ну, чтобы он сам на связь вышел. И тогда назначить встречу.

— Надо как-то добраться до него… Телефон Ольги тоже наверно выключен.

— Значит, он должен каким-то образом получить послание. Он навряд ли сейчас пользуется своим телефоном и компьютером, то есть ни позвонить, ни написать мы не можем. Остаются средства массовой информации, — Константин повернулся к своему дяде. — Точнее, телевидение как самое быстрое и самое массовое. Тем более, он наверняка сейчас интересуется новостями — ему же нужно знать, что уже известно по перестрелке.

— Какой-то сюжет об этой истории? — тут же заинтересовался Александр Владимирович.

— Нет, это будет уже не то… Грубо говоря, послание должно быть таким: если ты со мной не свяжешься, я все расскажу.

— А как он свяжется? Назвать телефон?

— Ну да… Да, точно! — оживился Константин. — Назвать телефон, но обратиться к прокуратуре и спецслужбам. Мол, я готов рассказать всю правду, позвоните мне. Если Белов это увидит, это его шанс опередить прокуратуру.

— Так-то идея отличная, — согласился Серега. — Но что делать с самой прокуратурой, с ГРУ, которые точно решат не дать никому себя опередить?

— Предоставьте это нам. Мы уладим этот вопрос. Сергей, но… вы отдаете себе отчет в том, что именно предстоит сделать?

— Конечно.

— Вы сами предложили разговор.

— Да, — кивнул Серега, — и именно это и подразумеваю.

— Живым вы ему не нужны, — снова внимательно посмотрел на него Константин. — И опасны.

— Может, это и к лучшему — откровеннее будет.

— Вы правы.

Ненадолго наступила тишина. Они с Константином договорили, а двое других участников их импровизированного совещания, видимо, обдумывали услышанное. Серега несколько опасался результата этого обдумывания Верой.

— Вы хотите сказать, — вступил редактор, — что Белов на этой встрече захочет… убить Сергея?

— Конечно, — кивнул Серега и с опаской посмотрел на Веру. Она встревоженно и испуганно переводила взгляд с одного на другого.

Старлей, очевидно, тоже подумал о тревогах девушки и посмотрел в ее сторону:

— Не волнуйтесь, мы не предоставим ему такого удовольствия. Нарядим Сергея в бронежилет, ну и группа захвата будет наготове.

— Вернее всего как раз дать ему меня убить…

— Да, но мы решим это позже, когда будем знать место вашей встречи. Сейчас что-то планировать бессмысленно, он назначит свое место и вам надо будет согласиться. Что касается съемок, дядь Саш, это мы тоже решим позже.

— Надо подводку снять, рассказать о той сорванной операции… — озабоченно начал перечислять Александр Владимирович. — Сборы, как бронежилет надевает, как отправляется на встречу… Хорошо бы, конечно, снять издалека хотя бы…

— Нет! — хором возразили Константин и Серега. Переглянулись, и Константин продолжил: — Никаких операторов, дядь Саш! Техника может блеснуть на солнце, Белов решит, что это снайпер, и вся операция будет сорвана.

— Ну, тогда хотя бы микрофон! Нам звук нужен!

— Микрофон тоже может быть обнаружен.

— Кажется, у меня есть то, что нам нужно, — с радостно сияющими глазами вдруг сказала Вера и оглядела троих уставившихся на нее мужчин. Серега немало удивился: только что боялся, что Веру придется успокаивать, что она будет сильно переживать за него, но она, кажется, переживала недолго. На долю секунды эта мысль задела, но Серега сразу понял, почему Вера отвлеклась от тревоги за него. — У меня… ну, не совсем у меня… У моего друга есть камера, маленькая, ее можно прикрепить к обычной пуговице. Она транслирует видео на компьютер. Можно приделать эту пуговицу на куртку или рубашку, и у нас будет и картинка, и звук.

— Верочка, да вы просто моя спасительница! — воскликнул редактор. — А где эта ваша камера? Взглянуть бы на нее! А качество записи какое? А звук как она пишет? В ней, конечно, нет шумоподавления?

— Качество хорошее, я видела записи, — улыбаясь, кивнула Вера. — Звук тоже, хотя, конечно, смотря где снимать. Камера у друга, только… его квартира… опечатана.

— Почему? — спросил Константин.

За Веру ответил Серега:

— Его убили. Скорее всего, киллер — чтобы узнать, где мы.

— Понятно. Хорошо, я попробую разобраться с этим. Назовите мне потом его данные и адрес.

— Еще диктофон и телефон в сейфе у Романова, — напомнил Серега.

— Да, я помню. Ну что ж, снимайте свое обращение к Белову, а я пока займусь всеми этими вопросами. Дядь Саш, позвони, как будете готовы. — Константин протянул руку к стопке листочков на столе редактора, взял ручку, быстро что-то написал. — Это мой телефон, Сергей, звоните, как только состоится разговор с Беловым.

— Что мы будем делать, если план не сработает? Он может не увидеть эту запись.

— Давайте решать проблемы по мере поступления, — кивнул Гранин и поднялся.

* * *

Вера с таким энтузиазмом принялась выбирать ему рубашку, что Серега уже начал поглядывать в сторону отдела женской одежды — может, ее пока туда отправить?

— Смотри какая! — восторженно улыбаясь, его очень активная помощница держала в руках вешалку с рубашкой в зеленую клетку.

— Вер, нужна плотная ткань, лучше джинсовая. Чтобы, — Серега метнул взгляд по сторонам, нет ли рядом кого, — броник не просвечивал и вообще был незаметен.

— Тут джинсовых вроде нет… — пробормотала Вера, вешая рубашку обратно. — А так она… симпатичная…

Серега не сдержался от улыбки, потому что прозвучало это слишком очевидно как «ты был бы в ней симпатичный». Но надо как-то вернуть помощницу на землю…

— Мне все равно, симпатичная она или нет. Я ее один раз всего надену.

— Почему один? Что мешает потом ее носить?!

— Мешает то, что она, скорее всего, будет прострелена, — заявил Серега, на что Вера оторопело на него уставилась. Как он и предположил, за идеей поиска ему рубашки, она забыла, для чего именно они это делают. — Пойдем, вон там джинсы, может, и рубашки там.

* * *

Вечернее солнце заливало уютный дворик на окраине. Пока сидели в машине. Ждали, когда Константин, продиктовавший этот адрес, привезет ключи. О месте, где они проведут эту ночь, спорили долго — Вера настаивала на том, что уже ничто не мешает вернуться домой, Серега же считал, что домой опасно, а вот в общагу они поехать вполне могут. Когда об этом споре узнал Константин, он немного подумал и назвал адрес конспиративной квартиры. Сказал: «Так надежнее». Не согласиться было трудно.

Ждали они не только возможности попасть в квартиру, но и звонка Белова. Редактор сообщил, что обращение уже смонтировано и пойдет в эфир в ближайшем выпуске новостей. На данный момент он уже начался.

Вера рядом молчала. Наверно, устала: день получился очень долгим и насыщенным. Киллер, Романов, поездка к загородному дому, потом обратно в город — в редакцию, переговоры, обсуждения… Потом еще съемка и поездка по магазинам одежды.

Предоставленный своим мыслям, Серега думал. Сначала об Олеге, но быстро бросил — вот позвонит, тогда будет, о чем подумать. А рядом сидит как раз очень подходящий для обдумывания объект…

Скоро все закончится. Все.

И Вера тоже?..

Пока все было в высшей степени романтично. Он — «униженный и оскорбленный», преданный страной, другом и невестой, обвиненный во всех смертных грехах. Она — отважная спасительница. После киллера диспозиция поменялась: она стала жертвой, он — спасителем и защитником. Но все по-прежнему очень романтично.

Что-то в этом раскладе Серегу царапало, что-то было неверно. Как в лабораторном опыте — глазами видишь один процесс, а записанный в виде формул и вычислений, он становится другим. Значит, в расчетах где-то затаилась ошибка.

Как ни странно, больше всего царапала разница положений. Не такими они были. Он думал уже об этом, да, она гражданское лицо и женщина (мало того, что женщина, так еще и наивная девчонка!) Но… при всем при этом они были… почти на равных. Она оказалась очень хорошим помощником, он ей доверял, и верил, что она справится с любой поставленной задачей — как верил, когда она вела его по даче Белова, и как верит, что завтра она отлично выполнит свою часть операции. У него не было другого выхода, но он действительно мог положиться на нее почти как на настоящего напарника.

И еще она чисто по-человечески оказалась спасением. Лучом надежды. Оказалось, что ему очень нужен человек, который изначально просто поверит.

Но разве это что-то меняет? Да, сюжет не такой банальный, как представлялось в начале, но итог-то один. История заканчивается…и?.. Заканчиваются их отношения? В романтических сюжетах в конце обязателен страстный поцелуй под душещипательную музыку, но никто не задумывается — а правда ли они потом жили долго и счастливо?.. Может, пора заглянуть за финальные титры? Каким будет будущее?

После нескольких попыток прикинуть разные сценарии развития событий, Серега не пришел к однозначному выводу. Она ему очень нравилась. Он хотел бы, чтобы Вера была с ним. Наверно. Но сначала надо разобраться с собственной жизнью и многочисленными проблемами. Олег-то — дело понятное. Но надо решить вопрос со службой, а это долго, это очень долго… И непросто. Да и вообще служба под большим вопросом — возвращаться ему некуда, вся группа уничтожена год назад. Идти к вышестоящему командованию, которое поверило в его виновность?.. Не хочется.

В общем, порядок в жизни сначала навести надо… А потом уже строить отношения. И еще большой вопрос — будет ли на тот момент, что строить… Нужен ли он Вере… Будет ли он нужен потом, когда пройдет ее очарованность?

И Вера сидит рядом то ли уставшая, то ли грустная. Может, тоже думает о будущем?..

Зазвонивший в руке телефон продолжить мысль не дал. Незнакомый номер. Не Константин и не редактор. Все же Белов?..

— Слушаю.

— Мы можем договориться.

Сердце, хоть и ждал он именно этого, моментально рухнуло куда-то вниз. Он давно не слышал этот голос сквозь телефонный динамик, но навряд ли не смог бы узнать. Кольнула вспышка радости — план сработал! И где-то на задворках сознания промелькнула привычная болезненная мысль: когда в прошлый раз он слышал Олега по телефону, жизнь была прежней, и друг был другом.

Теперь важно довести план до конца. Серега кивнул Вере: да, это Белов. И придвинулся ближе, чтобы ей было слышно.

— Я ждал твоего звонка, Олег.

Ох, черт, не надо было так говорить, запоздало понял Серега, но Белов, видимо, был слишком занят своими проблемами, чтобы фразу осмыслить. Хотелось бы, чтобы так было и впредь.

— Сколько ты хочешь за молчание? Я могу дать больше. Хватит и тебе, и твоим внукам на всю жизнь!

— Я такие вопросы по телефону не решаю.

— Нам нужно увидеться.

— Я видел, что ты сделал с Романовым. Учти, если ты придешь не один, встреча не состоится.

— Хорошо. Увидимся завтра на нашем школьном стадионе.

Серега дождался коротких гудков и отключил запись разговора. Кроме назначения встречи, есть еще и очень косвенное подтверждение насчет Романова — конечно, это никакое не доказательство, но небольшую лепту в общую картину вносит… Впрочем, в деле с Романовым с доказательствами не должно быть проблем — есть свидетели, знавшие, на встречу с кем тот поехал. Не говоря уж о том, что о их «войне», как рассказала Вера, прекрасно всем известно.

— Это плохо или хорошо? — спросила Вера.

— Что?

— Стадион этот.

Хм… Обдумать это Серега еще не успел.

— Надо посмотреть на него… Я там давно не был. Но, если на нем ничего не снесли, то… неплохо.

Раньше там были трибуны. Если они остались, то группе захвата будет проще работать. Если нет… Впрочем, все решится завтра.

Серега открыл список совершенных звонков и выбрал в нем номер Константина.

* * *

После поездки к стадиону, во время которой Белов как раз прислал сообщение со временем встречи, и обсуждения плана операции, старлей Гранин подвез Серегу к ближайшему к конспиративной квартире магазину и уехал, сказал, что ему еще с начальством договариваться. Быстро собрав продуктов на ужин и завтрак (Вера как-то обещала его накормить, то есть вывод о том, что готовить она умеет, сделать можно, потому Серега взял мяса, есть хотелось ужасно), Серега поскорее ушел от магазина с его камерами. Бояться уже нечего, действовал скорее по привычке. Остальная улица была вроде бы чистой, но на всякий случай свернул во дворы.

Шел и думал о том, что больше от него ничего не зависит, все, что мог сделать — сделал. Осталось дождаться завтра.

Верхние этажи домов еще залиты солнцем, но внизу уже подкрадывался вечер — детские площадки опустели, зато появились собачники. Мимо прошла женщина с сыном — мальчишка лет десяти тащил на спине огромный кофр, по очертаниям, очевидно, с гитарой, кофр был чуть ли не в два раза больше его самого. Мальчишка бойко рассказывал про какого-то Игоряна, а мать его поправляла: «Саша, ну что за дурацкое имя? Говори по-человечески!..» Серега улыбнулся, проводив их взглядом. Ну как же говорить «по-человечески», если друга зовут именно Игорян?.. Какой-нибудь «Игорь» — это совершенно другой человек!

И выразив мысленно некую мужскую солидарность с пацаном, Серега пошел дальше.

Друг. Друг с детства…

Мама еще не знает. Но… наверно догадывается?.. Олег не мог не рассказать свою версию собственной матери, ведь он должен был «переживать», еще бы — его друг детства оказался убийцей и предателем!.. В конце концов, должен был объяснить, почему женился на невесте друга. Значит, кроме того, что всех родных должны были допрашивать спецслужбы, обвиняя его, Серегу, еще и тетя Света, мать Олега, наверняка рассказывала маме то, что слышала от сына.

Как мама это все пережила?.. И поняла ли, что не верить Олегу можно, только заподозрив его самого?.. Что они думали этот год о его отсутствии?.. Что погиб? Скрывается?.. Может, уже почти смирились с тем, что он никогда не появится?

Еще эта съемка… Этот канал родители вроде бы не смотрели, но ведь кто-то из родных и друзей мог увидеть… Хотя наверно уже позвонили бы.

Позвонили…

Может, позвонить?..

Уже не опасно, даже если после аэропорта спецслужбы его засекли и поставили на прослушку мамин номер. Услышат, ну и ладно — Гранин сказал, что все вопросы с ними будут решены. И раз по местонахождению телефона его до сих пор еще не схватили, значит, все действительно улажено.

Или все же не рисковать?..

А если завтра все пройдет… не самым лучшим образом?.. Бронежилеты спасают от выстрела в упор только в кино.

Все, что останется у мамы — неизвестность, допросы, обвинения и бесконечное ожидание?..

Серега перехватил пакет другой рукой, достал телефон и, посомневавшись еще немного, набрал по памяти номер. И с замиранием сердца нажал «вызов». И только слушая гудки, судорожно начал соображать, где мама должна быть в это время. Вроде бы получалось, что уже дома… Это успокоило… Хоть не одна. Идиот, не мог сразу подумать!

— Да, я слушаю?

Мама всегда по телефону отвечала с вопросительной интонацией. Сердце с силой ударилось о ребра и подпрыгнуло куда-то к горлу, отчего заговорить Серега сразу не смог.

— Мам… мам, это я. Ты только не волнуйся, пожалуйста. Все в порядке.

Господи, вот он идиот! Ну как можно вот так без подготовки?!..

— …Сережа?

— Мам, ты дома? Ты не одна? С тобой есть кто-нибудь рядом?

— Папа дома… Сережа?! Это ты?! Где ты?!

— Я уже в Питере. Со мной все в порядке. Я скоро разберусь со всеми проблемами и приеду. Мам, у вас… все в порядке?

— Сынок, но как же… Что с тобой? Как ты?

— Я приеду, и мы обо всем поговорим, хорошо? У вас все в порядке?

Мама, конечно же, поняла все то, что он не сказал сейчас вслух.

— Да… хорошо. В порядке.

— Хорошо.

— Сережа…

В ее голосе слышалось столько невысказанных вопросов и просьб, что Сереге стало совсем дурно.

— Все будет хорошо, мам! У меня все в порядке. Я… я завтра позвоню.

Мама несколько долгих секунд молчала, и Серега успел испугаться.

— Береги себя, слышишь?..

— Не волнуйся, ничего опасного. Просто остались некоторые проблемы.

— Все равно береги.

— Хорошо. — Ему не хотелось прощаться, но говорить больше было не о чем. Если он начнет сейчас расспрашивать обо всем, это напугает маму, повеселит всех слушающих, да и… Не дело это. Вот завтра он все закончит, и тогда наговорятся. — Пока, мам. Все хорошо, не переживай.

— Я буду ждать твоего звонка…

— Хорошо. Пока…

— Пока…

Отключившись, Серега обнаружил себя сидящим на скамейке возле опустевшей детской площадки. Как он здесь оказался, не помнил, помнил, как понял, что идти и говорить одновременно не может. Сердце билось как сумасшедшее, и он с трудом перевел дыхание. Видел перед собой маму — почему-то в халате, который помнил с детства, хотя она давно его не носит, — как она, прижимая телефон к сердцу, как будто он, ее Сережа, все еще находится там, идет к отцу и рассказывает о звонке. Отец выслушает, осмыслит, начнет ее успокаивать, и они вместе пойдут на кухню — сначала отец за валерьянкой для мамы, потом сама мама, потому что отец с кухни крикнет, спросит, где эта самая валерьянка стоит!.. Больше всего Сереге сейчас хотелось оказаться дома. Успокоить. Но успокоить и потом лезть под пули еще более неправильно, чем просто позвонить.

Ну вот, забыл сказать про запись в новостях… Ладно, все завтра.

Завтра он их увидит.

Завтра все будет кончено.

Представился Олег… За этот год приступы острой ненависти накатывали, когда Серега вспоминал о погибших парнях и думал о том, что довелось пережить его семье.

Завтра у него не будет возможности сделать то, что так хотелось бы… Нет, не убить. Даже воспоминание о том моменте в квартире, когда он направил на Олега его же пистолет и имел гипотетическую возможность выстрелить, сейчас не волнует. Нет, смерть его не принесет ничего, кроме горя ни в чем не повинной женщине — его матери. Он должен жить. И жалеть о том, что сделал.

Но как же хочется своими руками отомстить! Руками — в прямом смысле! За парней, за командира, за мать с отцом, за себя и тот чертов плутоний. Где-то он теперь и кому был продан?

Вспомнились спарринги… Обычные спарринги — на базе часто бывали совместные тренировки… Только сейчас, из-за собственного желания настоящего боя, вспомнилось чуть странное поведение «друга». Он, бывало, в паре с Серегой слегка перегибал палку, бил чуть сильнее и серьезнее, чем требовал учебный бой. Старший на тренировке иногда замечал, осаживал, Олег улыбался и дружески хлопал Серегу по плечу — мол, извини, увлекся. Сереге никогда не приходило в голову, что под этими «увлечениями» скрывается что-то серьезнее, чем простой выход эмоций от тяжелых моментов службы. Как он его терпел, если так ненавидел?.. Или в таких мелочах находил своего рода удовлетворение, пока не подвернулся удобный случай?..

А… ну, да… еще же Ольга.

От этой мысли руки зачесались с новой силой, но почти сразу и отпустило. Какой бы она ни была сама по себе, но использовать женщину с такой целью — низко и подло. Впрочем, они оба хороши… Самого Олега Ольга тоже использовала. Как и его, Серегу. И беднягу, который у нее сейчас.

Все. Пережить завтра — и забыть.

Он наконец-то дома. Правда, детская площадка с врытыми в землю раскрашенными покрышками и слегка облезлая пятиэтажная «хрущевка» на заднем плане весьма сильно напоминали Кавказ. Попадались там такие дворы — не мог удержаться от попыток представить, будто он в России. Получалось с трудом. А сейчас, если верить глазам, — будто и не уезжал, только смуглой, черноволосой ребятни не хватает, и их громкой, звонкой, чужой речи. Но если задуматься — другие деревья, другое солнце, другой воздух.

Он. Дома.

Серега оглядел двор, тополя, высокие кроны, устремленные в вечернее небо. А перед внутренним взором продолжали мелькать виды, буквально несколько дней назад являвшиеся неотъемлемой частью жизни. Виды, которые остались теперь в прошлом.

Бедные высокогорные поселки с домами из серого камня, с лепешками подсыхающего кизяка на стенах — на просушке. С кривыми, будто покосившимися окнами и крышами, с сараями, построенными из всего, что было под рукой — камня, листов фанеры или кусков железа с неровными, ржавыми краями. С желтыми трубами газопровода, нелепо проходящими по улицам, иногда в совершенно непонятных направлениях, то по земле, то над головой — что характерно, самого газа в домах могло и не быть.

Поселки покрупнее и побогаче, с разноцветными домами, вывесками магазинов, крупными рынками с неизменными коврами, с богатыми домами, внутренние дворы которых выложены плиткой, отчего создается мимолетное ощущение налета европейского духа.

И почему-то и там, и там неизменная синяя краска, которой покрашены окна и косяки дверей в очень многих селах. Кто-то из местных как-то объяснил, что в свое время это была самая дешевая краска. Почему-то именно синяя.

Заброшенные аулы с полуразвалившимися домами, от которых остались только стены с пустыми проемами бывших окон и кое-где уцелевшими деревянными покосившимися дверьми. Места, от которых веет многовековой историей, но в которых невозможно не жалеть о навсегда застывшей жизни, навсегда ушедших людях… Только камни, среди которых никогда больше не зазвучат голоса детей, никогда больше не раздастся веселый смех мужчин, собравшихся вечером в гостях за партией в нарды, никогда по кривым и тесным улочкам не проведут овец и коров и никогда над останками былого жилья не прольется пронзительная, но в то же время полная удивительного покоя песня муэдзина, призывающая к намазу.

Горы… Потрясающие виды, от которых захватывает дух! Невероятной красоты ущелья, величественные отвесные неприступные стены, холодные горные реки с их бойким и гордым нравом… Кровавые отсветы закатного солнца на темном камне… Завораживающее зрелище: красивое и символичное… Сколько крови здесь пролито за последние два десятилетия! А сколько в прошлом!..

Горы, которые вызывали поначалу восхищение, и которые он успел возненавидеть к концу — просто за то, что они есть, за то, что он среди них, а не дома.

Люди… Самое неоднозначное впечатление от Кавказа. Старик Исхан, спасший ему жизнь и на полгода предоставивший жилье и еду, незнакомые люди, радушно принимавшие в гостях, готовые накормить и пустить на ночлег совершенно незнакомого человека — просто потому что так принято… И наряду с этим боевики. Тихая жизнь мирных жителей и тут же рядом война. Теперь скрытая, незаметная, но продолжающаяся. Война, на которой кто-то самоутверждается, кто-то зарабатывает, кто-то мечтает отомстить за погибших в двух Чеченских кампаниях родных. Война, которой, кажется, не будет конца.

Он вернулся домой. Постепенно все забудется, уйдет в прошлое, покроется налетом горной пыли. И только иногда будет приходить в неожиданных воспоминаниях…

Но что-то в душе навсегда изменилось за этот год.

Подул свежий вечерний ветерок, Серега передернул плечами — становилось прохладно. После гонки последних дней хотелось посидеть в тишине, перевести дух и осмыслить происходящее — чем он и занимался. Но долго сидеть не стоит… И есть хочется, и времени уже много.

Надо идти. Вера одна и волнуется.

Сколько же он здесь не был?.. С девяносто пятого? Шестнадцать лет?.. А стадион все тот же, разве что подкрасили, обновили, да газон сделали современный. Классно наверно нынешним пацанам на таком-то газоне!.. Интересно, секция-то школьная существует еще? Как там Илья Семеныч? Жив хоть? Должен бы вроде, тогда не старый был… Зайти, что ли, к нему как-нибудь? Или ему лучше не знать, что сталось с его воспитанниками?.. Впрочем, об этом скоро всему городу станет известно.

А, нет… С девяносто шестого. Илья Семеныч приглашал после окончания школы на матч выпускников. Олег тогда уже уехал в Москву, и тренер сильно расстроился, говорил, что лучше них с Олегом ему в защиту ставить некого…

Осматривать стадион ездили со старлеем по очереди. Затем встретились в условленном месте, где на Серегу одели бронежилет. Точнее, сначала одели, а потом оператор, присланный Александром Владимировичем, заставил снять и еще раз надеть, чтобы что-то там снять получше. Камеру к куртке Вера приделала еще рано утром — первым делом поехали с ней на квартиру Антона. По дороге еще заехали домой за телефоном. Вера, конечно, не удержалась — попросилась быстренько переодеться, но у Антона их уже ждал Константин, потому успела она только сменить какую-то кофточку.

Теперь же сидели вдвоем с Граниным в микроавтобусе в квартале от стадиона — ждали назначенного времени. Серега думал о бойцах СОБРа, притаившихся сейчас по периметру в засаде. Был бы сейчас рядом свой привычный отряд, было б спокойнее. Но… от их отряда Белов никого не оставил…

В двух автобусных остановках родной дом. Так близко! Двор, окруженный тремя старыми домами, детская площадка в центре, тополя… Родные окна на пятом этаже. Весь год его мысли устремлялись туда, в этот двор, в квартиру, где, не переставая надеяться на его возвращение, ждали родители. Сейчас он как никогда за последний год близок к дому.

Мама должна быть сейчас на работе, отец… непонятно, могут быть какие-то дела… И до звонка им осталось уже меньше часа…

Сквозь тонированные стекла все казалось немного более темным. Серега перестал разглядывать улицу, на которой Олег точно не появится, и взглянул на старлея Гранина: сидит напротив, сжимая периодически крякающую рацию, и иногда поглядывает в его сторону, как будто бы обеспокоенно — проверяет, что ли, его моральное состояние?.. В квартире Антона сейчас нервничает Вера — и за него, и от свалившейся на нее ответственности за съемку. В редакции Александр Владимирович тоже наверно переживает за свой «материал» и немного, может быть, за общее дело. А к стадиону сейчас должен ехать Олег, и он тоже нервничает. Именно его нервы им всем и нужны. Остальные — мешают.

Гранин потянулся к своему портфелю и достал оттуда телефон киллера и флэшку. Протянул Сереге:

— На флэшке запись с признанием. Естественно, копии всего этого уже есть, все зафиксировано, так что он может делать что хочет — соберется тут же уничтожать, пусть хоть прыгает по ним.

Серега кивнул. Гранин достал сложенный листок бумаги.

— Вот здесь номер счета, на который вы скажете перевести деньги. Кстати, какую сумму вы собираетесь назвать?

— Десять миллионов. Меньшей сумме он не поверит.

— Добро, — кивнул старлей. — Счет мы на всякий случай действительно открыли.

— Константин, — Серега только сейчас заглянул в саму бумажку, — у вас есть ручка или карандаш?

— Да… — тот протянул ему ручку.

Серега согнул лист, разорвал и на чистой половине переписал номер заново.

— Белов хорошо знает мой почерк, — пояснил он.

— Мда, действительно… Не подумал, — качнул головой с досадой Гранин.

Несколько минут прошли в тишине. Мимо машины проехал парень на роликах, с рюкзаком за плечами, озираясь по сторонам, будто ища то ли вывеску какую, то ли нужный номер дома. Подумалось, что Олег мог бы подрядить кого-нибудь прошерстить ближайшие улицы… С другой стороны, для обычного парня нет ничего странного в припаркованном микроавтобусе.

— Сергей, — вдруг заговорил Константин, — ну, так… между нами… Почему целый год-то прошел? Где вы были?

— На Кавказе и был, — пожал плечами Серега и чуть поморщился от плотно прилегающего бронежилета. — Сначала восстанавливался. Добрые люди нашли, приютили, выходили… Потом… Потом деньги зарабатывал. На жизнь, возвращение и… все вот это, — кивнул Серега по направлению к стадиону.

— Деньги? На Кавказе?.. — Константин посмотрел в глаза прямо, и Серега этот взгляд выдержал. — Не мое, конечно, дело, но вы там… не нажили себе дополнительных проблем? Деньги там можно заработать только одним способом.

— Нет, — усмехнулся Серега. Константин ему определенно нравился. — Проблем не нажил, хотя ходить, конечно, пришлось по краю. — Рассказывать про убитого охранника лагеря Серега не стал, впрочем, больших проблем с этим быть не должно: весь лагерь Руслана и так должен был быть перебит в ходе той операции. То есть, грубо говоря, приказ на ликвидацию людей Руслана у него был. — Повезло… Свели с местной группировкой, вошел в доверие к главарю, наплел ему, что не собираюсь никуда возвращаться, мол, в розыске, доказать ничего не смогу, дома никто не ждет… Постепенно он начал доверять.

— Мне просто любопытно, что делали-то, раз без криминала обошлось?

— Разное… Повезло, конечно, что не было открытых столкновений! Относительно спокойные полгода у главаря выдались… Ну и к тому же масштаб деятельности группировки… так… посредники в торговле оружием, ну и по мелочи… — О Джамиле Серега, естественно, умолчал. — Чаще всего занимался разведкой. Терки там свои между разными группировками, так что было над чем поработать. У противоположной группировки в плену были двое бойцов, вот разведывал, где их держат, спланировал, как их освободить без… массового побоища. Да разное… — пожал плечами Серега. — Один раз «языка» добыл, они передислоцироваться куда-то хотели, надо было выяснить, что, куда, какие планы… Ну и по мелочи — что-то отвести, привести… Личные просьбы тоже были. Однажды, — усмехнулся Серега, — даже невесту украденную вызволять довелось! Никогда бы не подумал, что с таким столкнусь, думал, такое только в кино и книгах бывает!

— В самом деле украли? — улыбка на пару мгновений смягчила сосредоточенное лицо старлея.

— Да, и по их обычаям невеста должна покорно согласиться. А жених настоящий был, понятное дело, против, только сделать один ничего не мог, даже не знал, куда бедную девушку увезли.

— Полезное-то что-то, — серьезным тоном спросил Гранин, — есть после таких контактов?

— Конечно, — кивнул Серега, отмахнувшись от снова промелькнувших мыслей о Джамиле. Ее уже не вернуть и не спасти. И, возможно, не только ее. — Группировка не очень многочисленная, масштаб деятельности тоже не очень большой, но кое-какие сведения будут полезны. Если, конечно, их захотят слушать.

— Захотят, куда денутся. Мы им сейчас доказательства на блюдечке с голубой каемочкой предоставим, им придется поверить…

Будто в ответ на его слова зашипела рация:

— Замечено движение. — И через несколько долгих секунд, в течение которых Серега с Граниным молча ждали подтверждения, командир отряда СОБРа добавил: — Объект на стадионе, движется вдоль трибуны.

Приехал.

Разговор ненадолго отвлек, теперь же пришло время сосредоточиться на деле. Серега выпрямил спину и расправил плечи под плотно прилегающим материалом. В бронежилете чудовищно жарко, и очень хочется, чтобы все наконец закончилось.

— Объект сделал закладку, пистолет приклеен скотчем под креслом, на котором стоит ноутбук.

Серега горько усмехнулся. Не те ли это кресла, на которых они однажды после тренировки пиво пили, а потом им влетело от Ильи Семеныча?.. Пиво Сереге не нравилось — ни в детстве, ни сейчас, — но попробовать-то в те пятнадцать надо было.

Оказалось, что это очень непросто — идти на встречу с лучшим когда-то другом, зная, что он будет в тебя стрелять. Во второй раз. Потому что в первый не добил. Немного страха — все же броник не панацея и не стопроцентная гарантия. И очень много ненависти. Здесь, у стадиона, рядом с детскими воспоминаниями, ненависти становилось все больше. Надо успокоится.

— Сергей, вы готовы?

— Абсолютно.

— Вам пора.

Серега кивнул, надел куртку, осторожно, чтобы ненароком не задеть камеру. Старлей позвонил Вере, уточнил, все ли в порядке. Выяснилось, что все отлично.

— Удачи! — кивнул Гранин выходящему Сереге.

— Спасибо.

Все рассчитано до мелочей на несколько ходов вперед. Шахматная партия, когда ты настолько хорошо знаешь противника, что можешь предсказать все его ходы. Олег никогда не любил играть с ним в шахматы — проигрывал.

Как так получилось, что он прекрасно знал характер друга, но не увидел самого главного?.. Когда это все началось?.. У Олега, что ли, спросить?.. Не сейчас, потом…

На подступах к стадиону, ясное дело, вспомнилось детство. Когда были мелкими, приходили сюда, к воротам, смотреть игры школьных команд. И в который раз захлестнул приступ острой злости — обидно стало за тех пацанов, которыми они были. Пацанов, которые друг другу верили. Ну, верили же?!.. Серега сталкивался с продажными военными, презирал их, но их действия хотя бы поддавались некой логике. С предательством дружбы он столкнулся впервые и за прошедшее время так и не смог понять, почему это произошло.

В куртке невыносимо жарко, пока дошел до стадиона, на солнце вспотел еще больше. Пот тек под бронежилетом, и больше всего на свете хотелось почесать спину. Пока не увидел на поле Олега.

Когда шел по полю, мельком припомнились юношеские годы — тренировки, игры и не только: здесь, на стадионе, они собирались компанией и в свободное время, — но образ пятнадцатилетнего друга в сшитых тетей Светой майке и трусах с эмблемой команды (у школы, конечно же, не было денег на пошив единой формы) Серега с усилием отбросил. Если он хотя бы еще немного подумает о прошлом, операция будет сорвана — они просто подерутся посреди поля… И неизвестно, чем это закончится.

Надо успокоится.

Они вдвоем в центре пустого стадиона. Одни. И даже на прицеле Белова сейчас никто не держит — рано.

Начнем партию?

Проверить оружие. Не дать себя обыскать, чтобы не нащупал броник и не сбил случайно камеру на куртке, — опередить, продемонстрировав пистолет. Идти чуть сзади, но не оглядываться по сторонам, как бы ни хотелось. А кресла все ж не те… Те выше… Отдать телефон и флэшку. Номер счета. Встать сзади, чтобы Олегу легче было достать пистолет. Дернуть руку к пистолету в якобы запоздалом жесте — мол, сплоховала реакция. Удивительно, но Олег верит и этому. Настолько сильно нервничает?.. Держаться на расстоянии — причем, как можно дальше, чтобы уменьшить пробивную силу пули, но как можно ближе, чтобы лучше было слышно. Хороша задачка!.. Не забыть изобразить удивление и… смирение. И самое главное, последний ход, этакий «вскрывающий шах» с отвлекающим маневром — вопрос, ради которого все затевалось. Олег послушно отвечает — не может не ответить, наслаждаясь своим превосходством! Решил, что выиграл? Короля под боем как всегда не заметил?.. Серега, думая только об общем результате, пропустил мимо ушей и унизительное «Сереженька», и деньги, и ползание по болотам. Это сейчас неважно. Все, задача выполнена. Независимо от результата выстрела, операция проведена успешно — свое честное имя Серега уже восстановил. Спросить бы вот сейчас… Но лучше не надо. Потом. Если оно будет.

Мощный удар в грудную клетку такой, что ноги подкашиваются сами. И несколько секунд мыслей нет вообще — жуткая боль, не вдохнуть, и шаги Олега, целящегося в голову, до сознания не доходят. В чувство привели крики бойцов СОБРа.

Вы вовремя, ребята.

* * *

— Точно врача не надо? — снова спросил Гранин, вернувшись к микроавтобусу.

Серега покачал головой, проводил глазами отъехавший автозак и потянулся за рубашкой, которую только что бросил на не слишком чистый пол салона в микрике. По обнаженной спине, освобожденной наконец от бронежилета, гулял легкий ветерок, и это было лучшее ощущение за последние часы.

— Дышать нормально? Может, рентген лучше сделать?

— Нормально. Да нет там ничего, — скривился Серега от тянущей боли в груди, — ни трещин, ни переломов — я же двигаюсь, чувствую. — Простреленная рубашка с дырами выглядела странно, но доехать до дома Веры можно и так, а там он уже переоденется в свою. Мысль о Вере согрела теплом и тут же кольнула сожалением. Конец-то уже близок!.. Но подумает он об этом позже. Наклонившись за курткой, Серега добавил: — Поноет и перестанет. Повезло… Видимо, есть справедливость на свете.

— Это точно, — кивнул Гранин. — Ну, смотрите.

Серега кивнул, поблагодарил за беспокойство и принялся вытаскивать камеру, которую Вера утром долго приделывала к пуговице. Там, конечно, вполне надежный клей, но не хотелось бы, чтоб она потерялась. У Константина зазвонил телефон, он отошел в сторону, за одну из раскрытых задних дверец микрика, а Серега, усевшись на пол салона, счищал остатки клея и думал о том, что Вера, должно быть, уже едет сюда. Камеру он убрал в карман, а куртку надел, теперь в одной рубашке казалось прохладно. От резких движений в груди все еще немного ныло.

— Пока там, — подошедший вновь Гранин неопределенно кивнул куда-то вслед уехавшему автозаку, — Белова примут, пока со всеми бумажками разберутся, пока я еще отчет составлю… Подъезжайте в прокуратуру часа через два.

— Отлично! Спасибо!.. И… Константин, спасибо вам за все!..

Гранин, чуть улыбнувшись, кивнул.

— Когда разберетесь со своими проблемами, приходите к нам. Я думаю, вы нам подойдете.

За его спиной вдруг проехал красный автомобиль, Серега проводил его глазами, дабы удостоверится, что это Вера, и не сразу вник в суть фразы.

— Кому это «вам»?..

— Группа «Тайфун». Слышали?

— А-а, это которые по морям, по волнам?

— Приходите, поговорим, — снова кивнул Гранин, очевидно, польщенный тем, что о группе боевых пловцов наслышаны в другом ведомстве, и пожал протянутую руку. Еще бы не быть наслышанным!.. Но о промелькнувшем на границе сознания известном среди бойцов спецназа Булатове Серега быстро забыл. Сейчас его интересовал совсем другой человечек. Торопливо распрощавшись с Граниным, Серега шагнул навстречу подбегающей Вере.

— Слава богу, ты живой!

Он подхватил ее на руки, прижал к себе и неожиданно для самого себя закружил: только при виде ее радостной улыбки вдруг стукнуло в голову осознание, что все позади! Все на самом деле позади! Он свободен!

— Да-а… Слушай, я бы без тебя не справился!.. — аккуратно поставил на землю и заглянул в сияющие глаза.

— Представляешь, мне только что позвонили с телевидения и предложили долгосрочный контракт!..

— Здорово! — Вот Александр Владимирович зря времени не теряет! — Я тебя поздравляю!

— Сережа… — восторженная улыбка вдруг сменилась на ее лице странной решительностью, перемешанной, как ему показалось, со смущением, — я должна тебе кое-что сказать…

— Интересно!.. Давай… — усмехнулся Серега ее несколько забавной серьезности, и, чуть оглянувшись на Константина, разговаривающего с командиром СОБРа, увлек Веру в сторонку.

Ощущение собственной свободы, только возникшее при появлении Веры, постепенно заполняло сознание. И даже немного начинало опьянять, разгоняя кровь. Можно свободно вдохнуть полной грудью, больше не думая ни о чем. Можно пойти и поехать куда угодно, ни от кого не скрываясь. Можно наконец приехать домой и обнять маму. Можно…

Можно влюбиться…

— Ты мне очень нравишься… — Такое вступление заставило улыбнуться. — Но ты же знаешь, что я помешана на своей работе… Мне кажется… тебе это не понравится… — Так вот она о чем… — У нас наверно… ничего не выйдет?..

Вихрем в голове пронеслись собственные вчерашние мысли. Он не ожидал, что Вера заговорит на эту тему сама, да еще так скоро. Сердце забилось еще быстрее — теперь от понимания, каких сил (он же видит это прекрасно!) стоили Вере эти слова. Сердце забилось, но…

— Знаешь… я ведь хотел сказать тебе примерно тоже самое. Только не знал, как начать…

Поймав себя на почти юношеском волнении, он внимательно следил за тем, как меняется Верино лицо, каких трудов ей стоит выбранная линия поведения. Она решила, что так будет лучше, нашла в себе силы поставить точку сейчас, еще и он подтвердил, что тоже об этом думал… Но ведь хочет она совсем другого!.. Ему даже показалось, что она надеялась, что он ее переубедит.

— А-а… — на ее лице отчетливо боролись разочарование, верность принятому решению и… желание поддаться чувствам?.. — Значит… друзья?

Она смело протянула руку в порыве дружеского жеста, хотя в глазах плескалась неуверенность, что это правильно, и в эту секунду он все решил. То ли та самая свобода опьяняла, то ли то, как не хотелось Вере говорить слово «друзья»…

Может, все же попробовать?..

Вера подняла на него совершенно несчастные глаза с таким независимым видом, что Серега сдался — больше всего сейчас хотелось увидеть на этом лице улыбку. Да, он что-то пытался решить, но ведь так и не решил!.. Можно… Ведь можно попробовать! А вдруг получится?..

— Угу… — пожал Серега протянутую руку. — Я же говорил, ты не в моем вкусе…

Собственной сдержанности хватило ненадолго, но Вера все поняла сама, в ее глазах непонимание сменилось озорным блеском, все еще немного смущенным, но таким притягательным…

Сейчас ему просто необходимо почувствовать себя наконец счастливым. И как-то так получилось, что это возможно только вместе с этим очаровательным рыжим чертиком, которого так хочется поцеловать…

* * *

— Мам, да, все действительно в порядке! Я вечером приеду, — Серега про «все в порядке» повторил наверно уже раз в четвертый.

— Сережа… но…

— Ма-а-ам… — очередное «все в порядке» застряло в горле, Серега вздохнул и понял, что говорить надо прямо, только так он маму в самом деле сможет успокоить. И добавил совсем другим тоном: — Олег арестован. Только что.

Как Серега и предполагал, само имя «Олег» нисколько маму не удивило.

— Арестован?.. То есть… — она, видимо, все еще опасалась говорить по телефону прямо, потому Серега поспешил на помощь.

— Да, ему будет предъявлено обвинение, которое снимут с меня.

— Сережа!.. — он услышал мамин вздох и почему-то посмотрел на Веру: она сосредоточено вела машину.

— Мам, давай вечером я все расскажу, хорошо? — Серега улыбнулся вдруг пришедшему осознанию, что он действительно вечером увидится с родными. — Но я рано вырваться не смогу, скорее всего, в прокуратуре все затянется… надолго.

Какое-то время он слушал мамины вздохи про то, что «дома нет ничего вкусного», что надо «сбегать в магазин», что по дороге с работы она обязательно забежит — спорить, он прекрасно знал, бесполезно. Паника по поводу накрывания столов начиналась всякий раз, когда ему приходила в голову идея предупредить заранее о своем возвращении после длительных командировок. Конечно, вкусно поесть он совсем не против, но сейчас еда — это последнее, что его волновало при встрече с семьей! И Серега с улыбкой слушал, как мама переживает — переживает всего лишь о том, что дома нечем сына угостить, а не о том, что сына, может быть, в живых нет!

Договорившись, что он позвонит, когда поедет, и распрощавшись, Серега отключился и представил, как мама сейчас непременно звонит отцу. Общий сбор, готовность номер один! Серега весело усмехнулся: он любил своих родных, хоть и предпочитал с детства периодическое уединение шумным семейным сборищам.

Вера ехала довольно быстро, он заметил это, и вместе с этим вернулось ощущение, от которого он отвлекся, вспомнив, что надо позвонить маме. Ощущение, от которого слегка щекотали приятные мурашки, бегавшие вдоль позвоночника.

Два часа, которые Гранин выделил ему до приезда в прокуратуру, и которые по идее надо потратить на то, чтоб поесть, привести себя в порядок и хотя бы поговорить с родными, сейчас кажутся отведенными как раз на… возможность побыть вдвоем. И Верино «поехали» шепотом до сих пор звучит в ушах — ведь оно о вполне конкретном, нет сомнений, куда «поехали» и зачем!

Опьяняющее чувство свободы за время дороги от стадиона сузилось и сконцентрировалось на еще более опьяняющем чувстве — чувстве, которое вызывает в нем девушка рядом. От того, что она рядом, от того самого «куда и зачем» нетрезвым Серега начинал ощущать себя с каждой минутой все больше! Ей-богу, если б сам вел машину, было б значительно проще, хоть часть мыслей занята была бы! А так сиди себе рядом... спокойно. И думай… как все будет. Припомнились мечты про гостиничную широкую кровать — что легкости ожиданию нисколько не добавило! наоборот, усилило! — но и Верина кровать, которую он успел оценить еще тогда, вполне… сойдет. То есть очень даже сойдет!

Вера подозрительно молчит, сосредоточена на дороге, и только ее взгляд, который он случайно перехватил, вдруг все объяснил. Он видел уже такой ее взгляд. Той ночью. То есть сейчас она, когда нетерпеливо поглядывает на задерживающий их светофор, думает… о том же самом! И ждет того же!

Приятные мурашки, бывшие в начале, постепенно сменились нараставшим напряжением. Приятным и изрядно щекотавшим нервы.

В квартиру они вошли без проблем, лишь переглянулись на лестнице, пока Вера искала ключи. Дальше начались трудности. Серега взять себя в руки — хотя бы для того, чтобы разуться и снять куртку, — конечно, мог, но не имел возможности: Вера сдерживаться не желала. Желала она как раз совершенно другого и на такие мешающие детали, как одежда или необходимость хотя бы закрыть дверь, не обращала внимания и, кажется, удивлялась, почему он на что-то отвлекается. Дверь он каким-то чудом все же запер — в перерывах между нетерпеливыми поцелуями и попытками перевести дух. Почему-то для него это было очень важно, не из-за безопасности, а скорее из желания четко ограничить пространство, где Вера — его.

Вера обнимала, целовала, прижималась так, что своего все же добилась — отпустить он ее уже не мог. Каким-то непостижимым для самого себя образом сумев разуться и отшвырнув в сторону куртку, мельком подумав о том, что там было что-то ценное, Серега прижал к себе неугомонного рыжего чертика, — именно так, как хотелось с той самой ночи! — подумал о перемещении в спальню, и на его воодушевляющем воспоминании о стоящей там широкой кровати… Вера вдруг вырвалась. Под руками скользнуло горячее тело, скрытое легкой тканью блузки — некоторую прозрачность материала он оценил еще утром, когда Вера переоделась! — и исчезло. Отступив от него на два шага, она залепетала что-то про «столько дней без душа…» и «прости… я быстро…»

— Ты издеваешься?!

— Я быстро-быстро-быстро! — пролепетал чертик с извиняющимися, умоляющими глазками, улыбнулся глупой и виноватой улыбкой и на самом деле скрылся в ванной!

Она все-таки сумасшедшая! Его угораздило влюбиться в сумасшедшую девушку с повадками чертика, в котором иногда просыпается милый и кроткий ангел. Серега был уверен, что нимб у этого ангела держится исключительно за счет рожек. Самое главное — его это нисколько не пугает!

Кровь, успевшая если не закипеть, то стать невыносимо горячей, пульсировала во всех положенных местах, и Серега с легким ужасом осознал, что до окончания водных процедур (даже если Вера очень поторопится, что, в общем-то, сомнительно!) надо еще дожить. Здравый смысл подсказывал, что ему-то тоже в этот самый душ надо, даже больше, чем Вере, после сегодняшних прогулок в бронежилете!..

Серега выдохнул и привалился спиной к двери, из-за которой доносился шум воды. Дожить. Руки все еще чувствовали легкий материал, скрывавший нежную, горячую кожу. Мозг еще не успел осознать, что ее рядом нет, тело все еще ощущало ее — всю-всю, под тонкой тканью блузки и плотными джинсами.

А там, за дверью…

Черт. От таких мыслей кровь только бурлила еще сильнее!..

Серега поморщился. Дожить.

Например, попытаться вспомнить, в каком году Фридрих Бессель произвел первые измерения годичного параллакса звезд. Или в каком году был замечен самый высокий протуберанец на Солнце за всю историю наблюдений.

В юности, бывало, помогало.

Отвлечься не получалось, параллаксы и протуберанцы не спасали никак — мысленным взором он видел стекающие по гладкой коже потоки воды, повторяющие все изгибы обнаженного тела… Почему он не пошел туда вслед за ней?!.. Еще раз выдохнув и сглотнув пересохшим горлом, Серега отправился на кухню. Пытаясь дышать глубже, нашел в шкафчике кружку, налил из чайника воды и жадно выпил.

Протуберанцы!.. От них веяло неудержимой, мощной энергией, и Сереге подумалось, что они, протуберанцы, пришли в голову неспроста — от горячего напряжения.

Он был уверен, что она выйдет обмотанная полотенцем, с капельками воды на обнаженных плечах, с голыми ногами, от вида которых придется собрать всю выдержку в кулак и действительно отправиться в душ самому. Вера вышла в халате. В большом желтом халате, полностью скрывающем всю Веру целиком от макушки до пяток. То есть от плеч.

— Полотенце я тебе положила там… увидишь… — она все же потянулась за поцелуем, Серега, у которого было странное чувство, будто его обманули, ответил, слегка потрогал все те же, скрытые толстой тканью, изгибы, мысленно чертыхнулся и отправился в ванную.

Сумасшедшая. Она. Или это он рядом с ней сходит с ума?..

* * *

— Мне скоро ехать уже… — разглядев часы на тумбе в углу, Серега снова откинулся на подушку и вернул руку туда, где она покоилась до того, как он решил посмотреть сколько времени. Пальцы снова ощутили бархат обнаженной кожи, и Серега с разочарованием подумал о том, что придется уехать.

— Тебя покормить? — Вера, уютно устроившись сбоку, сопела где-то возле уха, изредка подставляясь под его руку, точно ласкающаяся кошка. Голос у нее был сонный.

Серега опустил руку ниже по ее спине, чувствуя, какой прохладной стала кожа. Лежали они на застеленной кровати, так что укрыться было нечем, вытаскивать из-под себя одеяло было откровенно лень. Разве что имело смысл перебраться на другую половину кровати, на которой покоился широкий прямоугольник солнечного света.

— Замерзла?

— М-м-м… ты хочешь меня согреть?..

Серега рассмеялся:

— Я б с удовольствием!

Прижав Веру к себе сильнее, он перевернулся и уложил ее на спину. Теперь прямо на него глядели веселые глаза в обрамлении рыжих волос, сверкающих на солнце.

Пламя. Горячее. Обжигающее.

Пламя волос и разгорающийся огонь в глазах.

— Так что насчет покормить? — с хитрой улыбкой спросил чертик, все уже успевший понять. Серега молча улыбнулся: не нужны слова, все понятно. Но он немного медлил, беззастенчиво любуясь прекрасным зрелищем: сияющий взгляд, приоткрытые губы, учащающееся под его взглядом дыхание…

От тепла, которым щедро заливало их солнце, постепенно согревалась кожа и быстрее бежала кровь. Разрешив себе ненадолго забыть о времени, Серега провел рукой по нежной щеке, на которой уже проявлялся слегка заметный румянец, коснулся доверчиво открытой шеи, спустился ниже, к все чаще вздымающейся груди, и Вера не выдержала. На его, теперь почти горячий, как казалось, затылок легла мягкая ладошка, и, доказывая свое прямое родство со стихией Огня, Вера вдруг притянула его и поцеловала так, что постепенно жарко стало обоим. В готовых почти отключиться мозгах промелькнула мысль о прокуратуре, в которую надо явиться, и Серега успел подумать, что успеет. Больше посторонних мыслей в голове не было.

Он целовал, трогал, сжимал, ласкал так, будто получил ее тело в свое распоряжение впервые. С каждым движением, каждой лаской, каждым горячим вздохом Огонь разгорался все сильнее.

И, как и в первый раз, этот Огонь хотелось подчинить, обуздать, укротить, а получалось только одно — сгорать вместе.

Пытаясь отдышаться, Серега, чувствуя такое же частое дыхание Веры на своих губах, смотрел в ее глаза, сияющие, счастливые глаза. Провел рукой по растекающемуся пламени волос и подумал, что ощущает себя… между двух солнц. Одно на небе, второе — в руках.

Что он там про протуберанцы пытался вспомнить?.. Эти самые протуберанцы только что «взрывались» у него в руках! Он сейчас в самом мощном магнитном поле, какое только может быть во всей Вселенной, потому что у него нет совершенно никаких сил отпустить ее!..

— Ты яичницу будешь? — Вера, ничего не зная про два солнца и протуберанцы с их магнитными полями, первая вернула их в реальность, и прозвучало это настолько забавно, неожиданно и в какой-то мере по-домашнему, что Серега с удовольствием рассмеялся.

— Буду! — вдруг почувствовал, насколько сильно голоден! И насколько, на самом деле, устал. Нелегко это, оказаться в центре сильнейшего магнитного излучения!..

— М-м-м… тогда, может, дашь мне встать?..

Он с неохотой подвинулся, — отдохнуть хотелось, а вот отпускать свое солнце вовсе нет! — проводил глазами поднявшуюся Веру, с сожалением посмотрел, как она надела халат, — желтый! ну, точно солнце! — как собрала наверх волосы, закрепив заколкой, и упал обратно на кровать, когда она вышла.

Полежал немного, прикрыв глаза от солнечного света и наслаждаясь моментом, затем поднялся, оделся, нашел свою рубашку, оставленную утром, и, дойдя до кухни, первым делом обнял стоящую у плиты Веру, раскопав в желтых складках халатного капюшона тонкую шею. Сейчас он ничего не мог с собой поделать — он должен ощущать ее рядом, чувствовать ее запах, знать, что она целиком и полностью принадлежит ему. Даже собственную отметку на ней поставил, все же прикусив нежную кожу!

— Ай, что ты творишь? Ты хочешь опоздать в свою прокуратуру? — спросила Вера, намекая на возможность третьего раза.

Нет, не хочет. То есть опоздать не хочет. И не знает, что творит. Просто рядом с ней сходит с ума.

Поцеловав место укуса, Серега отпустил Веру и послушно уселся на выдвинутую из-под стола табуретку. Уселся и снова уставился на Веру — очень хотелось усадить ее к себе на колени и…

Стоп. Все, надо успокоится.

Он благодарно кивнул, когда перед ним возникла тарелка с яичницей, и вид поджаренных кусков ветчины, заставивший желудок сжаться от голода, наконец позволил отвлечься. Уплетая горяченную яичницу, Серега с удовольствием поглядывал на сидящую напротив Веру — она ела с не меньшим аппетитом. Почему-то вспомнились диеты, на которые то и дело принималась «садиться» Ольга… В сердце на мысль о ней не отозвалось ровным счетом ничего — ни обиды, ни злости, ни жалости. Он не способен сейчас ни на какие чувства по отношению к ней.

— Сережа… А ты поедешь к родителям, да?.. Ну… после прокуратуры.

— Угу, я же при тебе звонил, когда ехали.

— Да… Я просто к тому, что у меня нет твоего телефона, ты уедешь…

Последний рубеж, на котором еще можно отступить. Можно уехать и сослаться потом на важные дела, проблемы, которые нужно решать… Можно свести на нет общение, и в конце концов умная девочка все поймет сама…

Но… он, кажется, без солнечного тепла больше не сможет.

— Я вернусь. Если ты не против, конечно.

— Нет, я не против… — осторожно глянула на него Вера и улыбнулась.

Какое-то время ели молча во вдруг охватившей неловкости. Но вскоре, видимо, Вера решила бороться с ней радикально.

— А где ты жил до всего этого?

— В ведомственной квартире. Там сейчас наверняка живет кто-то другой.

— А… твои вещи?

Серега вздохнул:

— Это смотря, кто занимался этим вопросом. Если кто-то более-менее порядочный, может, привезли хотя бы самое ценное родителям. Что-то наверняка присвоил себе новый хозяин — технику там… Навряд ли, — с грустью усмехнулся Серега, — я увижу свой ноутбук, его на следствии должны были забрать, но надеюсь, что книги и одежда все же у родителей.

— Понятно…

Еще была одежда на базе, та, в которой он в последний раз, год и три месяца назад, туда приехал. Одежда, телефон, деньги, ключи, недочитанный Кларк и всякая мелочевка… В другой ситуации коллеги опять же передали бы родным или сохранили, надеясь на его возвращение…

— Ты… привези вещи сюда…

Серега отвлекся от остатков яичницы и неприятных мыслей и внимательно посмотрел на чуть смущенное лицо Веры. Она не могла не понимать, что решать вопросы со службой он будет долго — такие вещи быстро не происходят. И новым жильем он обзаведется очень нескоро. То есть это было приглашение… жить вместе. Прямо сейчас.

Серега протянул руку.

— Привезу.

Может быть, он и делает сейчас ошибку, но отказаться от этой девушки он сейчас не в силах. И разбираться, всерьез он влюбился или просто идет на поводу эмоций, пока не хочется. Хочется отпустить ситуацию и хотя бы немного просто побыть счастливым и свободным.

— Спасибо, было очень вкусно, — он поднялся и обнял сидящую Веру. — Надо ехать.

— Может, кофе выпьешь? Сделать?

— Не, надо ехать. Время кофе мы с тобой… уже потратили.

Вера усмехнулась, и в ее глазах сверкнул знакомый огонек.

— Удачи… И… позвони, пожалуйста.

— Хорошо, — улыбнулся Серега и поцеловал теплые, мягкие, чуть уставшие от поцелуев губы.

* * *

Легкая саксофонная мелодия настолько гармонично сочеталась с проплывающими видами за окном автомобиля, что Серега готов был бы поверить, что это происки высших сил, если бы допускал их существование. Да и выбранная водителем радиостанция была весьма необычной для звучания в такси и донельзя символичной. «Радио Эрмитаж, — повторял периодически мужской приятный, вкрадчивый голос. — Волна спокойствия и комфорта на 91,1 fm». Вот как раз спокойствия ему сейчас хотелось больше всего!.. Да и само слово «Эрмитаж» грело приятным ощущением родного города.

Ночной Питер. Белые ночи. Пасмурно, но все равно нет сомнений, что где-то там, над головой, за толщей собравшейся воды, мягко светит матовый, молочный купол — освещенный отблесками близкого солнца.

Как часто бывает, к вечеру собрались низкие, темные тучи, они угрожающе висели над городом, пугая скорым дождем, но каждый петербуржец знает, что в безветренную погоду они могут провисеть так полдня без единой капли. А потом могут уйти, проглянет ясное небо и пойдет дождик. Предсказуемость родного климата вызывала улыбку.

Серое небо было настолько питерским, что хватало уже и его одного, но Серега все никак не мог насмотреться на громады знакомых зданий и шпилей, устремленных в почти темную высь.

Он дома. Сейчас он наконец-то прочувствовал это почти в полной мере.

Все закончилось. Закончилось его состояние сплошной неопределенности, оторванности от практически всего мира — он год прожил вне закона… Да больше, чем вне закона!.. Вне жизни! Своей, родной, привычной… и вообще жизни. Жизни, в которой ты являешься самим собой, в которой не играешь никаких навязанных обстоятельствами ролей, в которой делаешь свою работу, занимаешься своими делами… Живешь, любишь…

Теперь его жизнь снова с ним. И от мысли про «любишь» вспоминалась не прежняя любовь к Ольге. От этого слова веяло… теплом солнечного света.

Когда ехали по набережной Невы, мелькнула мысль попросить таксиста остановиться — всего на минуту. Хотелось вдохнуть такой родной запах балтийского ветра!.. Наполненный холодной морской свежестью вперемежку с соленой сыростью. Но выходить было откровенно лень, а потом пришла интересная мысль — как будет свободное время, пойти погулять по городу с Верой. Кажется, именно об этом он мечтал на том мостике, когда будущая звезда «большой журналистики» рассказывала про свой сайт…

Мысли о Вере вызвали улыбку, даже несмотря на усталость.

«Прислушайтесь к новому… — вдруг произнес все тот же вкрадчивый голос, когда закончилась очередная мелодия, — на 91,1 fm»

Да ладно?.. Сильно удивляться не было эмоциональных ресурсов — все закончились к концу посиделок с родителями. Да уж, высшие силы что-то… разошлись!

А мимо продолжал плыть корабль любимого города, наполняя паруса родным ветром.

Родной город, родные дожди, родной воздух… Сереге казалось, что он постепенно им пропитывается, постепенно вдыхает новую жизнь. Жизнь, начавшуюся с признания Олега. Все, точка поставлена, осталось множество бюрократической, юридической волокиты, но главное свершилось.

— Во двор въезда нет? — спросил водитель, оглядываясь и сверяясь с навигатором, когда они приехали.

— Нет, остановите здесь. Спасибо.

Серега расплатился, вышел и направился к решетке, скрывающей вход во внутренний двор дома Веры. Здесь было совсем темно, видимо, лампочка перегорела или разбита. Как тут Вера в темноте ходит?..

Шел, откровенно говоря, уже из последних сил — день вымотал абсолютно.

Ему уже сегодня хватило юридической волокиты по горло — успел два раза пересказать всю историю в целом и по несколько раз объяснить отдельные моменты. Сначала его слушал вполне нормальный капитан, адекватный, понимающий и, очевидно, сразу поверивший в то, что он говорит правду. Не верить вообще, мягко говоря, сложно после просмотра видеозаписи!.. Но Серега был внутренне готов к тому, что вопросы ему будут задавать по сто раз, спрашивать, спрашивать и вновь спрашивать про все подряд. Готов был, но все же очень неприятный тип с полковничьими погонами и мордой прирожденного чекиста, сменивший адекватного капитана, изрядно потрепал ему нервы.

«Как вы могли выжить со сквозным ранением в области сердца без надлежащей медицинской помощи?» Как, как!.. Выжил же! «Почему не явились по месту службы после восстановления?» Как будто он сам не понимает, почему!

Его мурыжили часов пять, заставили написать все на бумаге, и Серега искренне радовался, что это только прокуратура. ГРУ обещалось взяться за него завтра. Видимо, он должен сказать им спасибо за небольшую передышку! В общем-то, ему, перед тем как отпустить, так и сказали — мол, радуйся, что домой отпускаем, ты еще в розыске!

Оно понятно… Пока еще дело дойдет до суда, чтобы снять с него обвинение!..

До родителей Серега добрался в восьмом часу. И уже к тому моменту откровенно устал от разговоров!

Вера не спала, ждала его — открыла сразу. Серега мысленно ее похвалил, когда она спросила «кто?», перед тем как открыть.

— Наконец-то!

Она поднялась на носочках, потянулась, и Серега сквозь улыбку поцеловал такие уже знакомые, почти родные губы.

— Как ты?.. Как все прошло?

— М-м-м… — он не нашелся, как в двух словах описать свои впечатления о проведенном в прокуратуре времени. — Более-менее.

— Ты голодный?

— Нет! — перепугался Серега. — Мама решила, что весь этот год я не ел вообще ничего! Так что нет… даже если у тебя есть что-то очень вкусное, оно просто не влезет, прости!

— Значит, — рассмеялась Вера, — будешь вкусно завтракать!

Он так устал, что спрашивать, что это, не стал. Завтра все и так узнает.

— Как мама? Как тебя встретили?

Серега стащил куртку, уже привычно повесил ее на вешалку у двери, разулся и прошел вслед за Верой на кухню. Плюхнулся на табуретку и притянул Веру к себе.

— Мама… хорошо. Теперь хорошо.

От воспоминания первой секунды, когда ее увидел, когда бросилось в глаза, как сильно она изменилась, заныло сердце и руки сжались сами с собой. Год переживаний и тяжелого ожидания, робкой надежды, что он жив, отразились на заметно постаревшем милом лице. Как он и предполагал, родители после всех допросов и рассказов Белова поняли, что это он всех предал и получил деньги от террористов. А раз их сын не ушел с террористами, то вывод напрашивался один. Оказывается, отец пытался поговорить с Беловым «по душам». Его тогда вывели из госпиталя — шумел слишком.

— А в прокуратуре как?

— Солнце… — вдруг не задумавшись произнес Серега, — я устал как собака. Особенно говорить. Давай завтра?

— Но ты мне все расскажешь?

— Угу.

— И про маму?

— И про маму.

— Ладно… — Вера погладила его по голове, напомнив такой же жест почти не отходившей от него весь вечер мамы. У Веры это получилось, естественно, по-другому. Так, что по позвоночнику пробежала приятная дрожь, но тут же стихла. Нет, у него сил нет уже совсем-совсем. — Будем спать?

— Угу, — снова кивнул Серега. В тепле квартиры начало клонить в сон.

Через пятнадцать минут, развалившись на широкой кровати под теплым одеялом, Серега притянул к себе Веру, которая, конечно же, не смогла удержаться от поцелуя.

— А почему ты не привез вещи?..

— Потом привезу… Их еще разобрать надо.

— Понятно, — Вера смешно почесала об него нос, чмокнула и устроилась спать. — Спокойной ночи?..

— Спокойной ночи, солнце.

Она не ответила, но он почему-то был уверен, что улыбнулась. И эта представившаяся в воображении улыбка осветила на мгновение темноту спальни. И согрела.

«Прислушайтесь к новому…»

Вот оно, новое, лежит под боком!.. Рыжее, солнечное, красивое, потрясающее, безумно притягательное… Он даже готов поверить, что это…

Мысль Серега не додумал, заснул.

…его судьба.

Примечание к части

Последнюю главу публиковать грустно. Потому что заканчиваются не эти несколько недель выкладки, а два года работы над текстом. Работы очень интересной, очень приятной, но именно работы — с большим количеством разобранного материала, приличным количеством матчасти, разложенного на секунды и кадры фильма, долгих обсуждений, что же то или иное значит и как это все совместить. На данный момент это текст, которым я довольна больше всего. Особенно тем, что есть действительно удачные сцены, дополняющие прекрасный фильм. Горжусь тем, что они получились) Ради них работа и проделана)

Спасибо огромное моей гаммочке за помощь, за обсуждения, за периодическое дергание и за терпение в ожидании) Да и вообще если б не ты, я б не написала)

Спасибо всем читателям, я догадывалась, что интереса к работе будет мало — мало того, что Физик, так еще и Судьбы! — и благодарна всем имеющимся читателям. Дариночка, спасибо за отзывы огромное!:)

Глава 1. Кавказ

Кавказская операция

О том, как именно распределялись роли среди бойцов, версий было много. Все из-за того, что показали нам очень странные переговоры между ними! От этих переговоров возникало очень много вопросов. Если Серега и Олег служат в одном отряде, то почему Акела (их, надо полагать, общий командир) говорит Олегу: «Рядом с объектом наш агент, смотри не зацепи»? Олег об этом может быть не в курсе?! И если они вдвоем служат в одном отряде, то почему прилетевшему на вертолете мужику, хорошо знающего Белова, тот про Серегу говорит тоже «агент», как будто Серега посторонний? И почему этот мужик не выказывает ни малейшего удивления поступку Сереги — как будто это в порядке вещей, что боец отряда мог уйти с террористами и всех предать.

Была даже версия, что «Агент» — это позывной Сереги. И тогда разговоры с Акелой еще вроде укладывались, но с мужиком все же выходила промашка — с его реакциями.

Так и родилась версия с двумя группами. Грибов — тот самый мужик с вертолета — вполне мог так высказаться про бойца другой группы. И Акела, проводя совместную операцию двух отрядов, вполне мог Белову, бойцу не своего отряда, указать на агента. Ну… просто на всякий случай)

Упоминание о невесте

Как еще было объяснить, что у офицера ГРУ, работающего под прикрытием, с собой бумажник с фотографией невесты? Тем, что фотография пригодилась для установления доверительных отношений с Русланом.

Исхан и его семья

Сначала казалось, что старый охотник, упомянутый Серегой, должен жить где-то в лесу, один и быть совершенно одиноким. Думаю, что такое впечатление сложилось у очень многих. Но есть несколько нюансов.

Во-первых, как бы этот одинокий старик, обнаружив полуживой труп, истекающий кровью, дотащил бы его до своего дома? И дотащил не просто девяносто пять кг, а раненные девяносто пять кг! И как Серега жив остался после этого дотаскивания) Уже получается, что охотник был не один.

Одинокое жилье где-то посреди гор?.. Нет, кошара еще куда ни шло, но речь же про охотника… И потому такое жилье все же кажется… несколько опасным.

И еще момент. Нам нужна помощь бандитов и на этих бандитов нужен простой выход — должен свести кто-то, кто поможет.

Вот так и родилась семья Исхана, живущая в обычном горном поселке. Потому что год — это много. Этот год надо было как-то жить, а не перебиваться не пойми чем в доме какого-то отшельника.

Глава 2. Такси. Ольга. Маугли. Журналистка

Зачем Серега приходил к Белову

Кажется, что Сереге было бы куда проще, если бы Белов ничего о нем не знал. Ему было бы проще пробраться в его офис — охранники не знали бы его в лицо. Да и вообще, казалось бы, логичнее бороться с врагом тайно. Но, как мы знаем, в офисе Серегу все равно поджидало бы фиаско — защита от прослушки у Белова должна была стоять и раньше (от возможных шпионов Романова). И, кроме киллера, Сереге и не с чем было бы работать. Так что версия открытой войны представилась единственным объяснением. Олег будет вынужден совершать какие-то действия против Сереги и только на этом его можно поймать.

Жилье Сереги

Начнем с того, что в фильме все выглядит так, будто его в принципе не было) И в фильме это можно сказать не только про жилье — пробелов очень много, особенно в конце.

Понятно, что где-то жить он должен был — спать, есть и держать где-то деньги и оборудование. Но почему же тогда они с Верой, чтобы спрятаться от киллера, не поехали туда? Это же был беспроигрышный вариант, узнать о котором ни Олег, ни киллер не смогли бы. Но не поехали. Потому ужасное состояние самого жилища нам представилось единственным правдоподобным объяснением.

Глава 3. Офис. Мост. Кафе

Разговор Сереги и Веры

Опять же, в фильме все выглядит так, будто разговора с подробным рассказом Сереги Вере своей истории и не было. Поговорили на мосту и потом поехали к Антону. А когда-то она должна была услышать про ранение, про Ольгу… Да и взаимодействие их на момент первого прихода к Антону такое, что сразу понятно — это уже не два посторонних друг другу человека, их уже что-то связывает. Ну и плюс уже тогда смущенно-влюбленно-восторженный взгляд Веры был) То есть до прихода к Антону они должны были какое-то немаленькое время провести друг с другом.

Фотографии в досье

Очень интересно, кто же их делал) Олежек, пока целился?)

Пришлось придумывать подозрения Акелы. К сожалению, прямо перед передачей плутония ему пришлось отложить фотоаппарат и взяться за автомат. Выстрел в Серегу он видел и все успел понять, но сделать уже ничего не успел.

Глава 4. Погром. Киллер. Общежитие. Ночь

Порядок дней

Сложный вопрос о том, сколько конкретно прошло дней и что когда было. На мостике очевидный вечер, плюс много времени ушло на кафе. Скорее всего, что к Антону поехали уже на следующий день. Но в этом есть своя загвоздка — Вера все в том же платье. Была даже версия, что она поздно отвозила Серегу и потом не успела до разведения мостов, ехать в объезд ей было лень и она переночевала у какой-нибудь подруги. Ну или… просто решила, что в платье она более эффектно смотрится) Хотя, конечно, по всей логике она должна была бы выбрать какой-то новый наряд, чтобы понравится (может пока и неосознанно еще). Но в прошлый день приход к Антону никак не переносится, потому что погром и общага уж точно были на следующий после мостика. Так что это у режиссеров Вера проходила в одном платье два дня… Может, оно ее любимое?)

Куда ходил Серега

Версий о том, куда он ходил, когда вернулся и обнаружил киллера в квартире Веры, было бесчисленное множество. Куда-то по своим делам — отпадает, слишком мало времени, не два же часа Вера убиралась. В магазин — возможно, но не было у него ничего в руках. Мог уйти в магазин, но не купить того, что хотел)) Но тогда Вера закрыла бы за ним дверь.

По оставшейся открытой двери (а открыл ее не киллер, потому что иначе Серега бы заметил, что она открыта, хотя он закрыл, и входил бы осторожно) родился вариант с выносом мусора. Конечно, немного странно говорить «ой, ты уже вернулся?» человеку, ушедшему к ближайшей помойке, но, может, она далеко?)

Этаж в общежитии

Я так и не поняла, какой там был этаж. Судя по небольшому номеру комнаты — 15-я, — должен быть первый. И судя по тому, как выглядела лестница черного хода, тоже должен быть первый. Но, во-первых, там должны быть в таком случае решетки на окнах, а на окне комнаты ее точно не было. К тому же, если б она была, чего тогда Сереге пути отступления через окно осматривать? Во-вторых, в комнате первого этажа свет из окна был бы другим, темнее — там везде деревья. Да и в плане киллера первый этаж все же опаснее. Потому остановилась на втором.

Рубашка Сереги)

К этому моменту я задалась целью исправить все ляпы фильма, потому пришлось выкручиваться)

На момент поцелуя рубашка на самом Сереге, но когда они после разговаривают в постели, рубашка аккуратно висит на вешалке. Не брошена на соседнюю кровать и забыта, а аккуратно повешена на вешалку) Пришлось объяснять, как так получилось)

Глава 5. Загородный дом. Вечер

Покупка связи

Если «жучки» Серега купил сразу, то микрофон и тем более связь ему понадобились позже. Долго не давало покоя «вчера на рынке купил», брошенное про рацию, но если про рынок это шутка для того, чтобы Вера не задавала лишних вопросов, то вчера — наверно все же верное. Потому мы после долгих обсуждений решили, что покупал он это все по дороге к загородному дому при первой поездке.

Ромашки

Невозможно было отказаться от соблазна вписать единственный подходящий кадр со съемок)) Ну и к тому же скучающую девушку надо было чем-то занять)

Порядок дней

Особенно стерта в фильме грань между двумя приездами к загородному дому — создается впечатление, что они были в один день. Но есть подтверждения тому, что все же в разные. Ольга была в разных нарядах (ей, конечно, там скучно было, но не до такой же степени, чтобы переодеваться). Сюда же Серегино «вчера» про связь. Ну и произошедшая между этими приездами смерть Антона.

Глава 6. Утро. Смерть Антона

Джамиля

В сериях про девушек-смертниц («Женская доля» — Смерч-3, серии 5-6) есть разговор Сереги с Умой об одной из смертниц. Ума ее жалела, а Серега говорил, что это только машина для убийства и жалеть ее не надо. Говорил он… странно для своих обычных реакций. Эмоционально и категорично. Так, будто он сам когда-то был на месте сочувствующей Умы. Какая-то история со смертницами, которая задела его лично. Столкнуться с подготовкой смертниц он вполне мог на Кавказе — что я и решила отразить.

Антон

Отсутствие хоть какой-то реакции Веры на его смерть… К сожалению, в нашем сериале такое случается сплошь и рядом.

Глава 7. Ольга. Разговор с Олегом. Мотель

Смерть отца Ольги

Если он выпивал, а убийца у нас подготовленный спец, у которого могут быть какие-то спецсредства (фантастично, но все же есть небольшая вероятность), то убийство, выданное за инфаркт, — одна из самых жизнеспособных версий. Как еще он мог убить, чтобы смерть выглядела естественной?

Мотель

К общежитию они приехали не раньше часов шести-семи, раз к ним тут же приехал Романов. Не спал же он всю ночь, чтобы приехать, например, к четырем или пяти? Да и люди там во дворе общаги уже были, то есть утро уже наступило. А от дома Белова уехали не позже двух, судя по темноте. То есть с двух до шести Серега с Верой где-то болтались. Если учесть насыщенность следующего дня, то логично, что надо где-то поспать.

Глава 8. Романов. Подвал. Тринадцать трупов

Приезд Романова

Пришлось вписать приход администратора общежития, чтобы дать Романову хоть чуть-чуть побольше времени, чтобы приехать, а не телепортироваться к общаге. В фильме он приезжает максимум минуты через четыре после приезда Сереги с Верой, будто на соседней улице поджидал. Я немного увеличила это время, чтобы он мог хотя бы по дороге в офис изменить маршрут и заехать в общагу после звонка своих людей.

Сумка Веры

Ох, сколько было с ней мучений! Ну не могло не быть в ней хоть чего-то подходящего, чтобы открыть наручники!.. Перебирали разные варианты. Была даже мысль, что Серега наручники все же открыл, но мы так и не придумали, что бы он дальше делал — ведь все равно ему надо дождаться возвращения Романова, ведь диктофон, телефон и ноутбук у него. Пришлось реабилитировать охранников, оставивших сумку в руках у Веры))

Олимпиады по физике и химии

Интерес Белова к химии я не выдумала, это следует из его досье, которое Серега прислал редактору. Белов — кандидат химических наук, закончил МФТИ.

То, как узнали про бойню на стройке

Режиссеры к концу во многом предоставляли зрителям самим догадываться о том, что происходит. Серега позвонил редактору и сказал про бойню, но сам-то он откуда узнал? Охранники Романова сказали про самого Романова и погибших парней, но это еще не бойня с тринадцатью трупами. Вариантов несколько — могли, например, увидеть репортаж по телевизору в каком-нибудь кафе. Версия неплохая, но несколько избитая. К тому же у нас в распоряжении есть журналист с кучей знакомств)

Глава 9. Редактор. Планирование операции. Мама

Планирование операции

Конечно, режиссерам хотелось, чтобы зрители понервничали до последнего, поэтому мы не видели обсуждения операции, но и кроме этого там несметное количество белых пятен. Что это за сюжет по телевизору и обращение к прокуратуре? Кто такой этот старлей, курировавший операцию, и как он связан, во-первых, с редактором, во-вторых, с «Тайфуном»? И причем здесь вообще морской спецназ? Почему операцию снимают на камеру и управляет этой камерой Вера? В общем, вопросов море.

Если обращение к прокуратуре считать настоящим, то есть предположить, что после него к Сереге обратились спецслужбы, и именно они организовали последующую операцию, то тогда непонятно, опять же, причем здесь ВМФ, и почему операцию снимала на камеру Вера, спецы, разумеется, снимали бы сами. Я уж молчу о том, что спецслужбы просто приняли бы Серегу, арестовали и долго допрашивали бы, а Олежек за это время укатил бы в свою Европу.

Сочетание старлея из ВМФ, СОБРа и некой роли во всем этом редактора с телевидения — а, еще того, что Вера снимала, — говорит о том, что операция была скорее полуофициальной. Значит, кто-то обратился за помощью к тем спецслужбам, на которые был выход. Если этого раньше не сделали Серега с Верой, значит, сделал редактор. Ну а то, что старлей — именно племянник редактора… Ну, мог бы быть другом, но по возрасту наверно все же логичнее родственная связь.

Где провели ночь накануне стадиона

Если бы дома у Веры, она бы переоделась. В общагу можно, но навряд ли Вере было бы приятно туда вернуться после убийства киллера. Да и вообще лучше лишний раз там не светиться. В гостиницу можно, но менее опасно, чем никому не известная квартира.

Глава 10. Стадион. Вера.

Футбольная секция

Если у школы такой крутой стадион, то футбольная секция обязана быть. Если Олегу в стрессовой ситуации приходит в голову стадион как место встречи, значит, стадион уже не раз таким местом был. Ну а чего ради им там встречаться в детстве-юношестве, если бы они не имели к нему вообще никакого отношения? К тому же учитывая отличную физическую форму обоих (без которой в спецназе не оказались бы), можно сделать предположение, что каким-то спортом они в детстве-юношестве точно занимались.

Радио «Эрмитаж»

Я ничего не выдумала) Никогда его не слушала, пришло в голову только из-за названия, набрала в инете и в первом же прослушанном фрагменте эфира услышала все описанное. Высшие силы…)