Больше, чем вне закона (гет)

— Значит, телефон и диктофон у Романова в сейфе?

— Да, он при нас их туда положил.

— То есть своими силами их не достать… — скорее утвердительно, чем вопросительно произнес редактор, о чем-то раздумывая и барабаня пальцами по столу.

Александр Владимирович, шеф-редактор канала «ТВ-24», оказался крепким, коренастым и довольно деятельным мужчиной, лет на десять моложе, чем ожидал Серега. В нем легко угадывался верткий парень-корреспондент, способный пролезть куда угодно и снять что угодно, каким он наверняка был в юности. Эта деятельность его натуры Серегу весьма радовала, обнадеживала, но все равно он чувствовал себя не в своей тарелке: хотелось самому быть ответственным за исход дела, а приходилось слепо доверять… в общем-то, непонятно кому.

Серега кивнул, когда редактор на него взглянул, затем добавил:

— Исходники на ноутбуке, он тоже у Романова. В ходе следствия с него снимут отпечатки пальцев и выйдут на меня. У нас еще и поэтому мало времени.

— Я понял. Итак, давайте подытожим. Белова сейчас обвинят в убийстве Романова и его охраны. Существует запись его косвенного признания в убийстве тестя. Так же существует телефонная переписка Белова с киллером по поводу заказа Романова и вас, Вера. Этого в итоге будет достаточно, чтобы Белова посадить, но вам, Сергей, нужно не это.

— Так точно, — кивнул Серега, про себя отметив журналистское умение настолько точно обрабатывать информацию.

— Вам нужны доказательства связи Белова с террористами.

— Да. Для этого нужен его компьютер, правда, боюсь, что он уже удалил все следы, какие могли быть.

— Я понял… — задумчиво повторил Александр Владимирович, покосился на свой монитор и затем на часы над дверью. Этот взгляд Серегу наконец обнадежил. — Есть у меня одна мыслишка… Кроме ваших интересов, есть еще и наши, — он внимательно взглянул на Серегу, — я хочу, чтобы вы это понимали.

— Я понимаю, — отголоски подобных мыслей в отношении Веры неприятно царапнули.

— Мне нужен отличный материал из этой истории… Вы согласны на то, что ваше имя будет звучать в репортаже, и, скорее всего, покажем и вас самого?

— У меня нет выбора, — кивнул Серега.

— Хорошо, — редактор поднял на столе несколько бумаг будто в поисках чего-то, затем сунул руку в карман, видимо, искал телефон. — Я пойду позвоню, оставлю вас ненадолго.

В дверях он столкнулся с девушкой, которая с готовностью уставилась на него в ожидании распоряжений. Девушке было велено «напоить наших гостей кофе или чаем». Когда она выяснила, что гости будут кофе, и тоже вышла, Вера придвинулась к Сереге и прошептала:

— А если он пошел звонить в полицию?

— Думаю, ему все-таки нужен… материал, как вы выражаетесь.

— Я тоже так думаю, просто…

— Настораживает.

— Да.

— Меня тоже. Но надо подождать.

Серега опять перестал контролировать ситуацию, и это напрягало, но другого выхода у него — у них с Верой! — и нет.

— Есть хочется… — тоскливо прошептала Вера после того, как им принесли кофе. К этому кофе еще хоть пару бутербродов бы!..

— Когда все закончится, — вздохнул Серега, думая о деле, — сходим в ресторан. Я же обещал.

Вера улыбнулась и вдруг смутилась — очевидно, вспомнила, что еще он обещал, «когда все закончится». Ее смущение Серегу порадовало, почти полностью вернув былую уверенность в том, что ей нужен не только «убойный материал, который взорвет общественность».

Редактор вернулся не быстро, отсутствовал около минут пятнадцати, но в кабинет зашел, с удовольствием потирая руки:

— Кажется, все получилось.

Серега с Верой переглянулись и в нетерпении уставились на редактора.

— Есть у меня некоторые связи с вашими коллегами, Сергей. Не пугайтесь, — тут же успокоил он, заметив, как Серега вскинулся, — не из ваших, из другого ведомства, простите, пока не скажу, какого именно. Поговорил я с нужным человеком, обрисовал ситуацию… Примерно через час он будет здесь. С ним и решим, как именно поступить.

— Время уходит…

— Да, но без помощи спецслужб нам не обойтись. Нужны собранные вами доказательства, их мы никак не сможем получить сами. Да и Белова… полиция вряд ли поймает, сами же говорите. Так что пока ждем моего человека, а после обсудим план действий. Могу проводить вас в переговорную, там сейчас свободно, можете подождать там. Или, если хотите, можете сходить в нашу столовую, у нас неплохо готовят. Я вас пока оставлю, работа не ждет.

Александр Владимирович поднялся, за ним со своих мест встали Серега с Верой, успевшие переглянуться на словах про столовую. Они были уже у двери, когда редактор вдруг обернулся:

— Да, что спросить хотел. Я так и не понял, каким образом вы оказались вместе и объединили усилия?

Серега взглянул на Веру, Вера на него — не зная, что стоит говорить, а что нет.

— Мы познакомились случайно у дома Белова, затем Вера все разузнала обо мне и… выследила у офиса Белова.

— Я поняла, что Сергей обязательно еще появится рядом с Беловым, — пояснила Вера.

— Грамотно, — одобрительно кивнул редактор. — Вы работаете, Вера? Это было редакционное задание?

— Нет, сейчас не работаю. Беловым заинтересовалась, потому что с самого начала показалось странным, что он после увольнения из армии превратился в крупного бизнесмена.

— Понятно. Ваше чутье вас не подвело, — улыбнулся Александр Владимирович. — Теперь прошу извинить меня, господа! Скоро выпуск новостей.

— Да, конечно.

* * *

Серега смотрел на приехавшего старлея, пытаясь определить, стоит ему доверять или нет. Не то чтоб у него был выбор… Выбора как раз и не было, и это сильно напрягало, но уж очень хотелось наконец обрести твердую почву под ногами. Помощница у него, конечно, замечательная, но до сих пор он рассчитывал только на свои силы, сейчас же справиться один не мог — слишком ограничены ресурсы. С одной стороны, появление старлея весьма порадовало — наконец появилась надежда на серьезный конструктивный разговор и, главное, результат. Редактор вроде бы настроен на него же, но все же вызывает сомнения… Для него это не настолько важно: выгорит дело — хорошо, нет — так он ничего и не потеряет. С другой стороны, доверия сейчас не вызовет ни один военный человек. И уж тем более незнакомый. Впрочем, знакомый наверно еще больше… А этот еще и не признается, откуда он. Форма флотская, но кто его знает. Может, он ряженый из прокуратуры? И заберут его отсюда прямиком за решетку…

— Сергей, почему вы не обращались ни к кому из своих?

Выбора нет… В конце концов, если прокуратура в лице этого молодого улыбчивого Константина Гранина, как он представился, уже добралась до него, то нет никакой разницы, будет он говорить сейчас или нет.

— В разведке давно подозревали о существовании «крота». Конечно, Белов позаботился о том, чтобы свалить все на меня, но все же странно, что ни в прокуратуре, ни в ГРУ не заинтересовались большой суммой денег, вложенных им в бизнес. Выглядит это так, будто он с кем-то поделился, чтобы никто не интересовался им.

— Резонно… — согласился Константин. — А что с Русланом?.. Вы искали его? Он же основной свидетель.

— Искал, — кивнул Серега с досадой. — И нашел. Но он был убит, прежде чем я добрался до него.

— Вот как? — внимательно посмотрел на него Константин. — Это может иметь отношение к делу Белова?

— Нет, это… стечение обстоятельств.

Смерть Руслана была главным разочарованием всего вынужденного пребывания на Кавказе. Серега надеялся найти его и связаться с местными властями, объяснить ситуацию: Руслан — единственный, кто мог подтвердить непричастность Сереги и вину Белова. Сначала ушло очень много времени на уговоры Ахмеда, пришлось выполнить ряд его сравнительно мелких поручений, за которые он, впрочем, надо признать, более-менее нормально платил. Потом выполнить… немелкое поручение. После которого появились первые нормальные деньги, и Ахмед согласился выделить ему людей. Как и помочь с непосредственными поисками. Вот только сама операция, спланированная второпях, прошла совсем не так, как Сереге хотелось. Он несколько раз повторил людям Ахмеда, бывшим на тот момент у него в подчинении, что Руслана нужно взять живым, чтобы они вообще к нему не приближались, но то ли наемным боевикам было плевать на его слова, то ли все получилось само собой. Он планировал прокрасться в лагерь незамеченным, оставил боевиков прикрывать, но их обнаружили, завязалась перестрелка, и выскочившего из палатки Руслана зацепило раньше, чем Серега до него дошел.

— Понятно, — кивнул старлей после некоторого обдумывания, и Серега с благодарностью отметил, что тот не стал настаивать на подробностях. В конце концов, непосредственно его это и не касается. — Ну, что ж… Разрешение на задержание Белова я получил, прежде чем ехать сюда. Теперь нам с вами нужно решить, как лучше это сделать. Я так понимаю, — он повернул голову в сторону редактора, — дядь Саш, у тебя свои интересы?

«Дядя Саша»? В прямом смысле, что ли?!.. Этот Константин — племянник редактора?..

— Конечно! Отличная история получится!

Серега сдержал вздох. Им хорошо, для них это просто «отличная история», а у него судьба и свобода на кону! И наверно от осознания бедственности своего положения он решился на прямой вопрос.

— Константин, вы служите на флоте?

— Да. Штаб ВМФ.

— И о каких спецслужбах тогда идет речь?.. Ваш… дядя… я правильно вас понял?.. говорил о спецслужбах.

— Да, Костя мой племянник, — кивнул Александр Владимирович.

— Сергей, насчет спецслужб не переживайте, — старлей с прежней серьезностью открыто смотрел ему в глаза, и Серега этому взгляду поверил, — давайте разберемся с… нашими… проблемами, а их решение уже предоставьте нам.

«Нашими», конечно, порадовало, но…

— Так, что у нас есть? — продолжил Константин, не дожидаясь, пока Серега разберется со своими сомнениями. — Запись косвенного признания в убийстве отца жены и телефон киллера, так? То есть ничего по вашему, Сергей, вопросу.

— Именно. Я пытался добраться до его компьютера, там может быть информация о счетах, на которые ему переводили деньги террористы, но не получилось.

— Если она и была, сейчас он уже все удалил. Специалисты, вполне возможно, потом смогут восстановить удаленные данные, но это уже потом. Если ничего нет, то надеяться лишь на эти счета мы не можем. Остается только прямое признание.

— Но он же ни за что не признается, если нет доказательств! — воскликнула скромно молчавшая до этого Вера.

— Значит, нужно создать такие условия, чтобы признался, — ответил Константин Вере.

— Как?

Повисла пауза, идей ни у кого не было и все, как по команде, вдруг уставились на Серегу. Ну, правильно, он Олега знает лучше, ему и идеи подавать… Мысль у него была только одна.

— Так же, как добыли признание насчет отца Ольги. В частном разговоре. Вывести на эмоции.

— Эмоции могут быть только в разговоре с вами, — возразил старлей Сереге. — Вы думаете, он станет с вами откровенничать?

— Да, я имею в виду разговор со мной. Он сейчас достаточно напуган положением, в котором оказался, у него уже земля под ногами горит. Если это положение усугубить… «моим вопросом», как вы выразились, он испугается еще больше. Будет больше нервничать, значит, ошибаться. Он, в общем-то, достаточно вспыльчив… И в пылу забыть об осторожности может. Так с этим полупризнанием и произошло.

— Возможно… Но как мы будем усугублять, как вы выразились?

Серега усмехнулся, получил ответную усмешку и подумал, что старлей начинает ему нравится с чисто человеческой стороны. Да и с профессиональной пока претензий нет.

— Может быть, пригрозить, что Сергей пойдет в прокуратуру и все расскажет? — подал мысль редактор.

— Но с ним не связаться. Я не знаю его номер, но сейчас он должен был его обязательно выключить.

— Как же его найти? — снова подала голос Вера.

— Может быть, как-то заставить его позвонить?.. — пожал плечами редактор. — Ну, чтобы он сам на связь вышел. И тогда назначить встречу.

— Надо как-то добраться до него… Телефон Ольги тоже наверно выключен.

— Значит, он должен каким-то образом получить послание. Он навряд ли сейчас пользуется своим телефоном и компьютером, то есть ни позвонить, ни написать мы не можем. Остаются средства массовой информации, — Константин повернулся к своему дяде. — Точнее, телевидение как самое быстрое и самое массовое. Тем более, он наверняка сейчас интересуется новостями — ему же нужно знать, что уже известно по перестрелке.

— Какой-то сюжет об этой истории? — тут же заинтересовался Александр Владимирович.

— Нет, это будет уже не то… Грубо говоря, послание должно быть таким: если ты со мной не свяжешься, я все расскажу.

— А как он свяжется? Назвать телефон?

— Ну да… Да, точно! — оживился Константин. — Назвать телефон, но обратиться к прокуратуре и спецслужбам. Мол, я готов рассказать всю правду, позвоните мне. Если Белов это увидит, это его шанс опередить прокуратуру.

— Так-то идея отличная, — согласился Серега. — Но что делать с самой прокуратурой, с ГРУ, которые точно решат не дать никому себя опередить?

— Предоставьте это нам. Мы уладим этот вопрос. Сергей, но… вы отдаете себе отчет в том, что именно предстоит сделать?

— Конечно.

— Вы сами предложили разговор.

— Да, — кивнул Серега, — и именно это и подразумеваю.

— Живым вы ему не нужны, — снова внимательно посмотрел на него Константин. — И опасны.

— Может, это и к лучшему — откровеннее будет.

— Вы правы.

Ненадолго наступила тишина. Они с Константином договорили, а двое других участников их импровизированного совещания, видимо, обдумывали услышанное. Серега несколько опасался результата этого обдумывания Верой.

— Вы хотите сказать, — вступил редактор, — что Белов на этой встрече захочет… убить Сергея?

— Конечно, — кивнул Серега и с опаской посмотрел на Веру. Она встревоженно и испуганно переводила взгляд с одного на другого.

Старлей, очевидно, тоже подумал о тревогах девушки и посмотрел в ее сторону:

— Не волнуйтесь, мы не предоставим ему такого удовольствия. Нарядим Сергея в бронежилет, ну и группа захвата будет наготове.

— Вернее всего как раз дать ему меня убить…

— Да, но мы решим это позже, когда будем знать место вашей встречи. Сейчас что-то планировать бессмысленно, он назначит свое место и вам надо будет согласиться. Что касается съемок, дядь Саш, это мы тоже решим позже.

— Надо подводку снять, рассказать о той сорванной операции… — озабоченно начал перечислять Александр Владимирович. — Сборы, как бронежилет надевает, как отправляется на встречу… Хорошо бы, конечно, снять издалека хотя бы…

— Нет! — хором возразили Константин и Серега. Переглянулись, и Константин продолжил: — Никаких операторов, дядь Саш! Техника может блеснуть на солнце, Белов решит, что это снайпер, и вся операция будет сорвана.

— Ну, тогда хотя бы микрофон! Нам звук нужен!

— Микрофон тоже может быть обнаружен.

— Кажется, у меня есть то, что нам нужно, — с радостно сияющими глазами вдруг сказала Вера и оглядела троих уставившихся на нее мужчин. Серега немало удивился: только что боялся, что Веру придется успокаивать, что она будет сильно переживать за него, но она, кажется, переживала недолго. На долю секунды эта мысль задела, но Серега сразу понял, почему Вера отвлеклась от тревоги за него. — У меня… ну, не совсем у меня… У моего друга есть камера, маленькая, ее можно прикрепить к обычной пуговице. Она транслирует видео на компьютер. Можно приделать эту пуговицу на куртку или рубашку, и у нас будет и картинка, и звук.

— Верочка, да вы просто моя спасительница! — воскликнул редактор. — А где эта ваша камера? Взглянуть бы на нее! А качество записи какое? А звук как она пишет? В ней, конечно, нет шумоподавления?

— Качество хорошее, я видела записи, — улыбаясь, кивнула Вера. — Звук тоже, хотя, конечно, смотря где снимать. Камера у друга, только… его квартира… опечатана.

— Почему? — спросил Константин.

За Веру ответил Серега:

— Его убили. Скорее всего, киллер — чтобы узнать, где мы.

— Понятно. Хорошо, я попробую разобраться с этим. Назовите мне потом его данные и адрес.

— Еще диктофон и телефон в сейфе у Романова, — напомнил Серега.

— Да, я помню. Ну что ж, снимайте свое обращение к Белову, а я пока займусь всеми этими вопросами. Дядь Саш, позвони, как будете готовы. — Константин протянул руку к стопке листочков на столе редактора, взял ручку, быстро что-то написал. — Это мой телефон, Сергей, звоните, как только состоится разговор с Беловым.

— Что мы будем делать, если план не сработает? Он может не увидеть эту запись.

— Давайте решать проблемы по мере поступления, — кивнул Гранин и поднялся.

* * *

Вера с таким энтузиазмом принялась выбирать ему рубашку, что Серега уже начал поглядывать в сторону отдела женской одежды — может, ее пока туда отправить?

— Смотри какая! — восторженно улыбаясь, его очень активная помощница держала в руках вешалку с рубашкой в зеленую клетку.

— Вер, нужна плотная ткань, лучше джинсовая. Чтобы, — Серега метнул взгляд по сторонам, нет ли рядом кого, — броник не просвечивал и вообще был незаметен.

— Тут джинсовых вроде нет… — пробормотала Вера, вешая рубашку обратно. — А так она… симпатичная…

Серега не сдержался от улыбки, потому что прозвучало это слишком очевидно как «ты был бы в ней симпатичный». Но надо как-то вернуть помощницу на землю…

— Мне все равно, симпатичная она или нет. Я ее один раз всего надену.

— Почему один? Что мешает потом ее носить?!

— Мешает то, что она, скорее всего, будет прострелена, — заявил Серега, на что Вера оторопело на него уставилась. Как он и предположил, за идеей поиска ему рубашки, она забыла, для чего именно они это делают. — Пойдем, вон там джинсы, может, и рубашки там.

* * *

Вечернее солнце заливало уютный дворик на окраине. Пока сидели в машине. Ждали, когда Константин, продиктовавший этот адрес, привезет ключи. О месте, где они проведут эту ночь, спорили долго — Вера настаивала на том, что уже ничто не мешает вернуться домой, Серега же считал, что домой опасно, а вот в общагу они поехать вполне могут. Когда об этом споре узнал Константин, он немного подумал и назвал адрес конспиративной квартиры. Сказал: «Так надежнее». Не согласиться было трудно.

Ждали они не только возможности попасть в квартиру, но и звонка Белова. Редактор сообщил, что обращение уже смонтировано и пойдет в эфир в ближайшем выпуске новостей. На данный момент он уже начался.

Вера рядом молчала. Наверно, устала: день получился очень долгим и насыщенным. Киллер, Романов, поездка к загородному дому, потом обратно в город — в редакцию, переговоры, обсуждения… Потом еще съемка и поездка по магазинам одежды.

Предоставленный своим мыслям, Серега думал. Сначала об Олеге, но быстро бросил — вот позвонит, тогда будет, о чем подумать. А рядом сидит как раз очень подходящий для обдумывания объект…

Скоро все закончится. Все.

И Вера тоже?..

Пока все было в высшей степени романтично. Он — «униженный и оскорбленный», преданный страной, другом и невестой, обвиненный во всех смертных грехах. Она — отважная спасительница. После киллера диспозиция поменялась: она стала жертвой, он — спасителем и защитником. Но все по-прежнему очень романтично.

Что-то в этом раскладе Серегу царапало, что-то было неверно. Как в лабораторном опыте — глазами видишь один процесс, а записанный в виде формул и вычислений, он становится другим. Значит, в расчетах где-то затаилась ошибка.

Как ни странно, больше всего царапала разница положений. Не такими они были. Он думал уже об этом, да, она гражданское лицо и женщина (мало того, что женщина, так еще и наивная девчонка!) Но… при всем при этом они были… почти на равных. Она оказалась очень хорошим помощником, он ей доверял, и верил, что она справится с любой поставленной задачей — как верил, когда она вела его по даче Белова, и как верит, что завтра она отлично выполнит свою часть операции. У него не было другого выхода, но он действительно мог положиться на нее почти как на настоящего напарника.

И еще она чисто по-человечески оказалась спасением. Лучом надежды. Оказалось, что ему очень нужен человек, который изначально просто поверит.

Но разве это что-то меняет? Да, сюжет не такой банальный, как представлялось в начале, но итог-то один. История заканчивается…и?.. Заканчиваются их отношения? В романтических сюжетах в конце обязателен страстный поцелуй под душещипательную музыку, но никто не задумывается — а правда ли они потом жили долго и счастливо?.. Может, пора заглянуть за финальные титры? Каким будет будущее?

После нескольких попыток прикинуть разные сценарии развития событий, Серега не пришел к однозначному выводу. Она ему очень нравилась. Он хотел бы, чтобы Вера была с ним. Наверно. Но сначала надо разобраться с собственной жизнью и многочисленными проблемами. Олег-то — дело понятное. Но надо решить вопрос со службой, а это долго, это очень долго… И непросто. Да и вообще служба под большим вопросом — возвращаться ему некуда, вся группа уничтожена год назад. Идти к вышестоящему командованию, которое поверило в его виновность?.. Не хочется.

В общем, порядок в жизни сначала навести надо… А потом уже строить отношения. И еще большой вопрос — будет ли на тот момент, что строить… Нужен ли он Вере… Будет ли он нужен потом, когда пройдет ее очарованность?

И Вера сидит рядом то ли уставшая, то ли грустная. Может, тоже думает о будущем?..

Зазвонивший в руке телефон продолжить мысль не дал. Незнакомый номер. Не Константин и не редактор. Все же Белов?..

— Слушаю.

— Мы можем договориться.

Сердце, хоть и ждал он именно этого, моментально рухнуло куда-то вниз. Он давно не слышал этот голос сквозь телефонный динамик, но навряд ли не смог бы узнать. Кольнула вспышка радости — план сработал! И где-то на задворках сознания промелькнула привычная болезненная мысль: когда в прошлый раз он слышал Олега по телефону, жизнь была прежней, и друг был другом.

Теперь важно довести план до конца. Серега кивнул Вере: да, это Белов. И придвинулся ближе, чтобы ей было слышно.

— Я ждал твоего звонка, Олег.

Ох, черт, не надо было так говорить, запоздало понял Серега, но Белов, видимо, был слишком занят своими проблемами, чтобы фразу осмыслить. Хотелось бы, чтобы так было и впредь.

— Сколько ты хочешь за молчание? Я могу дать больше. Хватит и тебе, и твоим внукам на всю жизнь!

— Я такие вопросы по телефону не решаю.

— Нам нужно увидеться.

— Я видел, что ты сделал с Романовым. Учти, если ты придешь не один, встреча не состоится.

— Хорошо. Увидимся завтра на нашем школьном стадионе.

Серега дождался коротких гудков и отключил запись разговора. Кроме назначения встречи, есть еще и очень косвенное подтверждение насчет Романова — конечно, это никакое не доказательство, но небольшую лепту в общую картину вносит… Впрочем, в деле с Романовым с доказательствами не должно быть проблем — есть свидетели, знавшие, на встречу с кем тот поехал. Не говоря уж о том, что о их «войне», как рассказала Вера, прекрасно всем известно.

— Это плохо или хорошо? — спросила Вера.

— Что?

— Стадион этот.

Хм… Обдумать это Серега еще не успел.

— Надо посмотреть на него… Я там давно не был. Но, если на нем ничего не снесли, то… неплохо.

Раньше там были трибуны. Если они остались, то группе захвата будет проще работать. Если нет… Впрочем, все решится завтра.

Серега открыл список совершенных звонков и выбрал в нем номер Константина.

* * *

После поездки к стадиону, во время которой Белов как раз прислал сообщение со временем встречи, и обсуждения плана операции, старлей Гранин подвез Серегу к ближайшему к конспиративной квартире магазину и уехал, сказал, что ему еще с начальством договариваться. Быстро собрав продуктов на ужин и завтрак (Вера как-то обещала его накормить, то есть вывод о том, что готовить она умеет, сделать можно, потому Серега взял мяса, есть хотелось ужасно), Серега поскорее ушел от магазина с его камерами. Бояться уже нечего, действовал скорее по привычке. Остальная улица была вроде бы чистой, но на всякий случай свернул во дворы.

Шел и думал о том, что больше от него ничего не зависит, все, что мог сделать — сделал. Осталось дождаться завтра.

Верхние этажи домов еще залиты солнцем, но внизу уже подкрадывался вечер — детские площадки опустели, зато появились собачники. Мимо прошла женщина с сыном — мальчишка лет десяти тащил на спине огромный кофр, по очертаниям, очевидно, с гитарой, кофр был чуть ли не в два раза больше его самого. Мальчишка бойко рассказывал про какого-то Игоряна, а мать его поправляла: «Саша, ну что за дурацкое имя? Говори по-человечески!..» Серега улыбнулся, проводив их взглядом. Ну как же говорить «по-человечески», если друга зовут именно Игорян?.. Какой-нибудь «Игорь» — это совершенно другой человек!

И выразив мысленно некую мужскую солидарность с пацаном, Серега пошел дальше.

Друг. Друг с детства…

Мама еще не знает. Но… наверно догадывается?.. Олег не мог не рассказать свою версию собственной матери, ведь он должен был «переживать», еще бы — его друг детства оказался убийцей и предателем!.. В конце концов, должен был объяснить, почему женился на невесте друга. Значит, кроме того, что всех родных должны были допрашивать спецслужбы, обвиняя его, Серегу, еще и тетя Света, мать Олега, наверняка рассказывала маме то, что слышала от сына.

Как мама это все пережила?.. И поняла ли, что не верить Олегу можно, только заподозрив его самого?.. Что они думали этот год о его отсутствии?.. Что погиб? Скрывается?.. Может, уже почти смирились с тем, что он никогда не появится?

Еще эта съемка… Этот канал родители вроде бы не смотрели, но ведь кто-то из родных и друзей мог увидеть… Хотя наверно уже позвонили бы.

Позвонили…

Может, позвонить?..

Уже не опасно, даже если после аэропорта спецслужбы его засекли и поставили на прослушку мамин номер. Услышат, ну и ладно — Гранин сказал, что все вопросы с ними будут решены. И раз по местонахождению телефона его до сих пор еще не схватили, значит, все действительно улажено.

Или все же не рисковать?..

А если завтра все пройдет… не самым лучшим образом?.. Бронежилеты спасают от выстрела в упор только в кино.

Все, что останется у мамы — неизвестность, допросы, обвинения и бесконечное ожидание?..

Серега перехватил пакет другой рукой, достал телефон и, посомневавшись еще немного, набрал по памяти номер. И с замиранием сердца нажал «вызов». И только слушая гудки, судорожно начал соображать, где мама должна быть в это время. Вроде бы получалось, что уже дома… Это успокоило… Хоть не одна. Идиот, не мог сразу подумать!

— Да, я слушаю?

Мама всегда по телефону отвечала с вопросительной интонацией. Сердце с силой ударилось о ребра и подпрыгнуло куда-то к горлу, отчего заговорить Серега сразу не смог.

— Мам… мам, это я. Ты только не волнуйся, пожалуйста. Все в порядке.

Господи, вот он идиот! Ну как можно вот так без подготовки?!..

— …Сережа?

— Мам, ты дома? Ты не одна? С тобой есть кто-нибудь рядом?

— Папа дома… Сережа?! Это ты?! Где ты?!

— Я уже в Питере. Со мной все в порядке. Я скоро разберусь со всеми проблемами и приеду. Мам, у вас… все в порядке?

— Сынок, но как же… Что с тобой? Как ты?

— Я приеду, и мы обо всем поговорим, хорошо? У вас все в порядке?

Мама, конечно же, поняла все то, что он не сказал сейчас вслух.

— Да… хорошо. В порядке.

— Хорошо.

— Сережа…

В ее голосе слышалось столько невысказанных вопросов и просьб, что Сереге стало совсем дурно.

— Все будет хорошо, мам! У меня все в порядке. Я… я завтра позвоню.

Мама несколько долгих секунд молчала, и Серега успел испугаться.

— Береги себя, слышишь?..

— Не волнуйся, ничего опасного. Просто остались некоторые проблемы.

— Все равно береги.

— Хорошо. — Ему не хотелось прощаться, но говорить больше было не о чем. Если он начнет сейчас расспрашивать обо всем, это напугает маму, повеселит всех слушающих, да и… Не дело это. Вот завтра он все закончит, и тогда наговорятся. — Пока, мам. Все хорошо, не переживай.

— Я буду ждать твоего звонка…

— Хорошо. Пока…

— Пока…

Отключившись, Серега обнаружил себя сидящим на скамейке возле опустевшей детской площадки. Как он здесь оказался, не помнил, помнил, как понял, что идти и говорить одновременно не может. Сердце билось как сумасшедшее, и он с трудом перевел дыхание. Видел перед собой маму — почему-то в халате, который помнил с детства, хотя она давно его не носит, — как она, прижимая телефон к сердцу, как будто он, ее Сережа, все еще находится там, идет к отцу и рассказывает о звонке. Отец выслушает, осмыслит, начнет ее успокаивать, и они вместе пойдут на кухню — сначала отец за валерьянкой для мамы, потом сама мама, потому что отец с кухни крикнет, спросит, где эта самая валерьянка стоит!.. Больше всего Сереге сейчас хотелось оказаться дома. Успокоить. Но успокоить и потом лезть под пули еще более неправильно, чем просто позвонить.

Ну вот, забыл сказать про запись в новостях… Ладно, все завтра.

Завтра он их увидит.

Завтра все будет кончено.

Представился Олег… За этот год приступы острой ненависти накатывали, когда Серега вспоминал о погибших парнях и думал о том, что довелось пережить его семье.

Завтра у него не будет возможности сделать то, что так хотелось бы… Нет, не убить. Даже воспоминание о том моменте в квартире, когда он направил на Олега его же пистолет и имел гипотетическую возможность выстрелить, сейчас не волнует. Нет, смерть его не принесет ничего, кроме горя ни в чем не повинной женщине — его матери. Он должен жить. И жалеть о том, что сделал.

Но как же хочется своими руками отомстить! Руками — в прямом смысле! За парней, за командира, за мать с отцом, за себя и тот чертов плутоний. Где-то он теперь и кому был продан?

Вспомнились спарринги… Обычные спарринги — на базе часто бывали совместные тренировки… Только сейчас, из-за собственного желания настоящего боя, вспомнилось чуть странное поведение «друга». Он, бывало, в паре с Серегой слегка перегибал палку, бил чуть сильнее и серьезнее, чем требовал учебный бой. Старший на тренировке иногда замечал, осаживал, Олег улыбался и дружески хлопал Серегу по плечу — мол, извини, увлекся. Сереге никогда не приходило в голову, что под этими «увлечениями» скрывается что-то серьезнее, чем простой выход эмоций от тяжелых моментов службы. Как он его терпел, если так ненавидел?.. Или в таких мелочах находил своего рода удовлетворение, пока не подвернулся удобный случай?..

А… ну, да… еще же Ольга.

От этой мысли руки зачесались с новой силой, но почти сразу и отпустило. Какой бы она ни была сама по себе, но использовать женщину с такой целью — низко и подло. Впрочем, они оба хороши… Самого Олега Ольга тоже использовала. Как и его, Серегу. И беднягу, который у нее сейчас.

Все. Пережить завтра — и забыть.

Он наконец-то дома. Правда, детская площадка с врытыми в землю раскрашенными покрышками и слегка облезлая пятиэтажная «хрущевка» на заднем плане весьма сильно напоминали Кавказ. Попадались там такие дворы — не мог удержаться от попыток представить, будто он в России. Получалось с трудом. А сейчас, если верить глазам, — будто и не уезжал, только смуглой, черноволосой ребятни не хватает, и их громкой, звонкой, чужой речи. Но если задуматься — другие деревья, другое солнце, другой воздух.

Он. Дома.

Серега оглядел двор, тополя, высокие кроны, устремленные в вечернее небо. А перед внутренним взором продолжали мелькать виды, буквально несколько дней назад являвшиеся неотъемлемой частью жизни. Виды, которые остались теперь в прошлом.

Бедные высокогорные поселки с домами из серого камня, с лепешками подсыхающего кизяка на стенах — на просушке. С кривыми, будто покосившимися окнами и крышами, с сараями, построенными из всего, что было под рукой — камня, листов фанеры или кусков железа с неровными, ржавыми краями. С желтыми трубами газопровода, нелепо проходящими по улицам, иногда в совершенно непонятных направлениях, то по земле, то над головой — что характерно, самого газа в домах могло и не быть.

Поселки покрупнее и побогаче, с разноцветными домами, вывесками магазинов, крупными рынками с неизменными коврами, с богатыми домами, внутренние дворы которых выложены плиткой, отчего создается мимолетное ощущение налета европейского духа.

И почему-то и там, и там неизменная синяя краска, которой покрашены окна и косяки дверей в очень многих селах. Кто-то из местных как-то объяснил, что в свое время это была самая дешевая краска. Почему-то именно синяя.

Заброшенные аулы с полуразвалившимися домами, от которых остались только стены с пустыми проемами бывших окон и кое-где уцелевшими деревянными покосившимися дверьми. Места, от которых веет многовековой историей, но в которых невозможно не жалеть о навсегда застывшей жизни, навсегда ушедших людях… Только камни, среди которых никогда больше не зазвучат голоса детей, никогда больше не раздастся веселый смех мужчин, собравшихся вечером в гостях за партией в нарды, никогда по кривым и тесным улочкам не проведут овец и коров и никогда над останками былого жилья не прольется пронзительная, но в то же время полная удивительного покоя песня муэдзина, призывающая к намазу.

Горы… Потрясающие виды, от которых захватывает дух! Невероятной красоты ущелья, величественные отвесные неприступные стены, холодные горные реки с их бойким и гордым нравом… Кровавые отсветы закатного солнца на темном камне… Завораживающее зрелище: красивое и символичное… Сколько крови здесь пролито за последние два десятилетия! А сколько в прошлом!..

Горы, которые вызывали поначалу восхищение, и которые он успел возненавидеть к концу — просто за то, что они есть, за то, что он среди них, а не дома.

Люди… Самое неоднозначное впечатление от Кавказа. Старик Исхан, спасший ему жизнь и на полгода предоставивший жилье и еду, незнакомые люди, радушно принимавшие в гостях, готовые накормить и пустить на ночлег совершенно незнакомого человека — просто потому что так принято… И наряду с этим боевики. Тихая жизнь мирных жителей и тут же рядом война. Теперь скрытая, незаметная, но продолжающаяся. Война, на которой кто-то самоутверждается, кто-то зарабатывает, кто-то мечтает отомстить за погибших в двух Чеченских кампаниях родных. Война, которой, кажется, не будет конца.

Он вернулся домой. Постепенно все забудется, уйдет в прошлое, покроется налетом горной пыли. И только иногда будет приходить в неожиданных воспоминаниях…

Но что-то в душе навсегда изменилось за этот год.

Подул свежий вечерний ветерок, Серега передернул плечами — становилось прохладно. После гонки последних дней хотелось посидеть в тишине, перевести дух и осмыслить происходящее — чем он и занимался. Но долго сидеть не стоит… И есть хочется, и времени уже много.

Надо идти. Вера одна и волнуется.