Больше, чем вне закона (гет)

Сколько же он здесь не был?.. С девяносто пятого? Шестнадцать лет?.. А стадион все тот же, разве что подкрасили, обновили, да газон сделали современный. Классно наверно нынешним пацанам на таком-то газоне!.. Интересно, секция-то школьная существует еще? Как там Илья Семеныч? Жив хоть? Должен бы вроде, тогда не старый был… Зайти, что ли, к нему как-нибудь? Или ему лучше не знать, что сталось с его воспитанниками?.. Впрочем, об этом скоро всему городу станет известно.

А, нет… С девяносто шестого. Илья Семеныч приглашал после окончания школы на матч выпускников. Олег тогда уже уехал в Москву, и тренер сильно расстроился, говорил, что лучше них с Олегом ему в защиту ставить некого…

Осматривать стадион ездили со старлеем по очереди. Затем встретились в условленном месте, где на Серегу одели бронежилет. Точнее, сначала одели, а потом оператор, присланный Александром Владимировичем, заставил снять и еще раз надеть, чтобы что-то там снять получше. Камеру к куртке Вера приделала еще рано утром — первым делом поехали с ней на квартиру Антона. По дороге еще заехали домой за телефоном. Вера, конечно, не удержалась — попросилась быстренько переодеться, но у Антона их уже ждал Константин, потому успела она только сменить какую-то кофточку.

Теперь же сидели вдвоем с Граниным в микроавтобусе в квартале от стадиона — ждали назначенного времени. Серега думал о бойцах СОБРа, притаившихся сейчас по периметру в засаде. Был бы сейчас рядом свой привычный отряд, было б спокойнее. Но… от их отряда Белов никого не оставил…

В двух автобусных остановках родной дом. Так близко! Двор, окруженный тремя старыми домами, детская площадка в центре, тополя… Родные окна на пятом этаже. Весь год его мысли устремлялись туда, в этот двор, в квартиру, где, не переставая надеяться на его возвращение, ждали родители. Сейчас он как никогда за последний год близок к дому.

Мама должна быть сейчас на работе, отец… непонятно, могут быть какие-то дела… И до звонка им осталось уже меньше часа…

Сквозь тонированные стекла все казалось немного более темным. Серега перестал разглядывать улицу, на которой Олег точно не появится, и взглянул на старлея Гранина: сидит напротив, сжимая периодически крякающую рацию, и иногда поглядывает в его сторону, как будто бы обеспокоенно — проверяет, что ли, его моральное состояние?.. В квартире Антона сейчас нервничает Вера — и за него, и от свалившейся на нее ответственности за съемку. В редакции Александр Владимирович тоже наверно переживает за свой «материал» и немного, может быть, за общее дело. А к стадиону сейчас должен ехать Олег, и он тоже нервничает. Именно его нервы им всем и нужны. Остальные — мешают.

Гранин потянулся к своему портфелю и достал оттуда телефон киллера и флэшку. Протянул Сереге:

— На флэшке запись с признанием. Естественно, копии всего этого уже есть, все зафиксировано, так что он может делать что хочет — соберется тут же уничтожать, пусть хоть прыгает по ним.

Серега кивнул. Гранин достал сложенный листок бумаги.

— Вот здесь номер счета, на который вы скажете перевести деньги. Кстати, какую сумму вы собираетесь назвать?

— Десять миллионов. Меньшей сумме он не поверит.

— Добро, — кивнул старлей. — Счет мы на всякий случай действительно открыли.

— Константин, — Серега только сейчас заглянул в саму бумажку, — у вас есть ручка или карандаш?

— Да… — тот протянул ему ручку.

Серега согнул лист, разорвал и на чистой половине переписал номер заново.

— Белов хорошо знает мой почерк, — пояснил он.

— Мда, действительно… Не подумал, — качнул головой с досадой Гранин.

Несколько минут прошли в тишине. Мимо машины проехал парень на роликах, с рюкзаком за плечами, озираясь по сторонам, будто ища то ли вывеску какую, то ли нужный номер дома. Подумалось, что Олег мог бы подрядить кого-нибудь прошерстить ближайшие улицы… С другой стороны, для обычного парня нет ничего странного в припаркованном микроавтобусе.

— Сергей, — вдруг заговорил Константин, — ну, так… между нами… Почему целый год-то прошел? Где вы были?

— На Кавказе и был, — пожал плечами Серега и чуть поморщился от плотно прилегающего бронежилета. — Сначала восстанавливался. Добрые люди нашли, приютили, выходили… Потом… Потом деньги зарабатывал. На жизнь, возвращение и… все вот это, — кивнул Серега по направлению к стадиону.

— Деньги? На Кавказе?.. — Константин посмотрел в глаза прямо, и Серега этот взгляд выдержал. — Не мое, конечно, дело, но вы там… не нажили себе дополнительных проблем? Деньги там можно заработать только одним способом.

— Нет, — усмехнулся Серега. Константин ему определенно нравился. — Проблем не нажил, хотя ходить, конечно, пришлось по краю. — Рассказывать про убитого охранника лагеря Серега не стал, впрочем, больших проблем с этим быть не должно: весь лагерь Руслана и так должен был быть перебит в ходе той операции. То есть, грубо говоря, приказ на ликвидацию людей Руслана у него был. — Повезло… Свели с местной группировкой, вошел в доверие к главарю, наплел ему, что не собираюсь никуда возвращаться, мол, в розыске, доказать ничего не смогу, дома никто не ждет… Постепенно он начал доверять.

— Мне просто любопытно, что делали-то, раз без криминала обошлось?

— Разное… Повезло, конечно, что не было открытых столкновений! Относительно спокойные полгода у главаря выдались… Ну и к тому же масштаб деятельности группировки… так… посредники в торговле оружием, ну и по мелочи… — О Джамиле Серега, естественно, умолчал. — Чаще всего занимался разведкой. Терки там свои между разными группировками, так что было над чем поработать. У противоположной группировки в плену были двое бойцов, вот разведывал, где их держат, спланировал, как их освободить без… массового побоища. Да разное… — пожал плечами Серега. — Один раз «языка» добыл, они передислоцироваться куда-то хотели, надо было выяснить, что, куда, какие планы… Ну и по мелочи — что-то отвести, привести… Личные просьбы тоже были. Однажды, — усмехнулся Серега, — даже невесту украденную вызволять довелось! Никогда бы не подумал, что с таким столкнусь, думал, такое только в кино и книгах бывает!

— В самом деле украли? — улыбка на пару мгновений смягчила сосредоточенное лицо старлея.

— Да, и по их обычаям невеста должна покорно согласиться. А жених настоящий был, понятное дело, против, только сделать один ничего не мог, даже не знал, куда бедную девушку увезли.

— Полезное-то что-то, — серьезным тоном спросил Гранин, — есть после таких контактов?

— Конечно, — кивнул Серега, отмахнувшись от снова промелькнувших мыслей о Джамиле. Ее уже не вернуть и не спасти. И, возможно, не только ее. — Группировка не очень многочисленная, масштаб деятельности тоже не очень большой, но кое-какие сведения будут полезны. Если, конечно, их захотят слушать.

— Захотят, куда денутся. Мы им сейчас доказательства на блюдечке с голубой каемочкой предоставим, им придется поверить…

Будто в ответ на его слова зашипела рация:

— Замечено движение. — И через несколько долгих секунд, в течение которых Серега с Граниным молча ждали подтверждения, командир отряда СОБРа добавил: — Объект на стадионе, движется вдоль трибуны.

Приехал.

Разговор ненадолго отвлек, теперь же пришло время сосредоточиться на деле. Серега выпрямил спину и расправил плечи под плотно прилегающим материалом. В бронежилете чудовищно жарко, и очень хочется, чтобы все наконец закончилось.

— Объект сделал закладку, пистолет приклеен скотчем под креслом, на котором стоит ноутбук.

Серега горько усмехнулся. Не те ли это кресла, на которых они однажды после тренировки пиво пили, а потом им влетело от Ильи Семеныча?.. Пиво Сереге не нравилось — ни в детстве, ни сейчас, — но попробовать-то в те пятнадцать надо было.

Оказалось, что это очень непросто — идти на встречу с лучшим когда-то другом, зная, что он будет в тебя стрелять. Во второй раз. Потому что в первый не добил. Немного страха — все же броник не панацея и не стопроцентная гарантия. И очень много ненависти. Здесь, у стадиона, рядом с детскими воспоминаниями, ненависти становилось все больше. Надо успокоится.

— Сергей, вы готовы?

— Абсолютно.

— Вам пора.

Серега кивнул, надел куртку, осторожно, чтобы ненароком не задеть камеру. Старлей позвонил Вере, уточнил, все ли в порядке. Выяснилось, что все отлично.

— Удачи! — кивнул Гранин выходящему Сереге.

— Спасибо.

Все рассчитано до мелочей на несколько ходов вперед. Шахматная партия, когда ты настолько хорошо знаешь противника, что можешь предсказать все его ходы. Олег никогда не любил играть с ним в шахматы — проигрывал.

Как так получилось, что он прекрасно знал характер друга, но не увидел самого главного?.. Когда это все началось?.. У Олега, что ли, спросить?.. Не сейчас, потом…

На подступах к стадиону, ясное дело, вспомнилось детство. Когда были мелкими, приходили сюда, к воротам, смотреть игры школьных команд. И в который раз захлестнул приступ острой злости — обидно стало за тех пацанов, которыми они были. Пацанов, которые друг другу верили. Ну, верили же?!.. Серега сталкивался с продажными военными, презирал их, но их действия хотя бы поддавались некой логике. С предательством дружбы он столкнулся впервые и за прошедшее время так и не смог понять, почему это произошло.

В куртке невыносимо жарко, пока дошел до стадиона, на солнце вспотел еще больше. Пот тек под бронежилетом, и больше всего на свете хотелось почесать спину. Пока не увидел на поле Олега.

Когда шел по полю, мельком припомнились юношеские годы — тренировки, игры и не только: здесь, на стадионе, они собирались компанией и в свободное время, — но образ пятнадцатилетнего друга в сшитых тетей Светой майке и трусах с эмблемой команды (у школы, конечно же, не было денег на пошив единой формы) Серега с усилием отбросил. Если он хотя бы еще немного подумает о прошлом, операция будет сорвана — они просто подерутся посреди поля… И неизвестно, чем это закончится.

Надо успокоится.

Они вдвоем в центре пустого стадиона. Одни. И даже на прицеле Белова сейчас никто не держит — рано.

Начнем партию?

Проверить оружие. Не дать себя обыскать, чтобы не нащупал броник и не сбил случайно камеру на куртке, — опередить, продемонстрировав пистолет. Идти чуть сзади, но не оглядываться по сторонам, как бы ни хотелось. А кресла все ж не те… Те выше… Отдать телефон и флэшку. Номер счета. Встать сзади, чтобы Олегу легче было достать пистолет. Дернуть руку к пистолету в якобы запоздалом жесте — мол, сплоховала реакция. Удивительно, но Олег верит и этому. Настолько сильно нервничает?.. Держаться на расстоянии — причем, как можно дальше, чтобы уменьшить пробивную силу пули, но как можно ближе, чтобы лучше было слышно. Хороша задачка!.. Не забыть изобразить удивление и… смирение. И самое главное, последний ход, этакий «вскрывающий шах» с отвлекающим маневром — вопрос, ради которого все затевалось. Олег послушно отвечает — не может не ответить, наслаждаясь своим превосходством! Решил, что выиграл? Короля под боем как всегда не заметил?.. Серега, думая только об общем результате, пропустил мимо ушей и унизительное «Сереженька», и деньги, и ползание по болотам. Это сейчас неважно. Все, задача выполнена. Независимо от результата выстрела, операция проведена успешно — свое честное имя Серега уже восстановил. Спросить бы вот сейчас… Но лучше не надо. Потом. Если оно будет.

Мощный удар в грудную клетку такой, что ноги подкашиваются сами. И несколько секунд мыслей нет вообще — жуткая боль, не вдохнуть, и шаги Олега, целящегося в голову, до сознания не доходят. В чувство привели крики бойцов СОБРа.

Вы вовремя, ребята.

* * *

— Точно врача не надо? — снова спросил Гранин, вернувшись к микроавтобусу.

Серега покачал головой, проводил глазами отъехавший автозак и потянулся за рубашкой, которую только что бросил на не слишком чистый пол салона в микрике. По обнаженной спине, освобожденной наконец от бронежилета, гулял легкий ветерок, и это было лучшее ощущение за последние часы.

— Дышать нормально? Может, рентген лучше сделать?

— Нормально. Да нет там ничего, — скривился Серега от тянущей боли в груди, — ни трещин, ни переломов — я же двигаюсь, чувствую. — Простреленная рубашка с дырами выглядела странно, но доехать до дома Веры можно и так, а там он уже переоденется в свою. Мысль о Вере согрела теплом и тут же кольнула сожалением. Конец-то уже близок!.. Но подумает он об этом позже. Наклонившись за курткой, Серега добавил: — Поноет и перестанет. Повезло… Видимо, есть справедливость на свете.

— Это точно, — кивнул Гранин. — Ну, смотрите.

Серега кивнул, поблагодарил за беспокойство и принялся вытаскивать камеру, которую Вера утром долго приделывала к пуговице. Там, конечно, вполне надежный клей, но не хотелось бы, чтоб она потерялась. У Константина зазвонил телефон, он отошел в сторону, за одну из раскрытых задних дверец микрика, а Серега, усевшись на пол салона, счищал остатки клея и думал о том, что Вера, должно быть, уже едет сюда. Камеру он убрал в карман, а куртку надел, теперь в одной рубашке казалось прохладно. От резких движений в груди все еще немного ныло.

— Пока там, — подошедший вновь Гранин неопределенно кивнул куда-то вслед уехавшему автозаку, — Белова примут, пока со всеми бумажками разберутся, пока я еще отчет составлю… Подъезжайте в прокуратуру часа через два.

— Отлично! Спасибо!.. И… Константин, спасибо вам за все!..

Гранин, чуть улыбнувшись, кивнул.

— Когда разберетесь со своими проблемами, приходите к нам. Я думаю, вы нам подойдете.

За его спиной вдруг проехал красный автомобиль, Серега проводил его глазами, дабы удостоверится, что это Вера, и не сразу вник в суть фразы.

— Кому это «вам»?..

— Группа «Тайфун». Слышали?

— А-а, это которые по морям, по волнам?

— Приходите, поговорим, — снова кивнул Гранин, очевидно, польщенный тем, что о группе боевых пловцов наслышаны в другом ведомстве, и пожал протянутую руку. Еще бы не быть наслышанным!.. Но о промелькнувшем на границе сознания известном среди бойцов спецназа Булатове Серега быстро забыл. Сейчас его интересовал совсем другой человечек. Торопливо распрощавшись с Граниным, Серега шагнул навстречу подбегающей Вере.

— Слава богу, ты живой!

Он подхватил ее на руки, прижал к себе и неожиданно для самого себя закружил: только при виде ее радостной улыбки вдруг стукнуло в голову осознание, что все позади! Все на самом деле позади! Он свободен!

— Да-а… Слушай, я бы без тебя не справился!.. — аккуратно поставил на землю и заглянул в сияющие глаза.

— Представляешь, мне только что позвонили с телевидения и предложили долгосрочный контракт!..

— Здорово! — Вот Александр Владимирович зря времени не теряет! — Я тебя поздравляю!

— Сережа… — восторженная улыбка вдруг сменилась на ее лице странной решительностью, перемешанной, как ему показалось, со смущением, — я должна тебе кое-что сказать…

— Интересно!.. Давай… — усмехнулся Серега ее несколько забавной серьезности, и, чуть оглянувшись на Константина, разговаривающего с командиром СОБРа, увлек Веру в сторонку.

Ощущение собственной свободы, только возникшее при появлении Веры, постепенно заполняло сознание. И даже немного начинало опьянять, разгоняя кровь. Можно свободно вдохнуть полной грудью, больше не думая ни о чем. Можно пойти и поехать куда угодно, ни от кого не скрываясь. Можно наконец приехать домой и обнять маму. Можно…

Можно влюбиться…

— Ты мне очень нравишься… — Такое вступление заставило улыбнуться. — Но ты же знаешь, что я помешана на своей работе… Мне кажется… тебе это не понравится… — Так вот она о чем… — У нас наверно… ничего не выйдет?..

Вихрем в голове пронеслись собственные вчерашние мысли. Он не ожидал, что Вера заговорит на эту тему сама, да еще так скоро. Сердце забилось еще быстрее — теперь от понимания, каких сил (он же видит это прекрасно!) стоили Вере эти слова. Сердце забилось, но…

— Знаешь… я ведь хотел сказать тебе примерно тоже самое. Только не знал, как начать…

Поймав себя на почти юношеском волнении, он внимательно следил за тем, как меняется Верино лицо, каких трудов ей стоит выбранная линия поведения. Она решила, что так будет лучше, нашла в себе силы поставить точку сейчас, еще и он подтвердил, что тоже об этом думал… Но ведь хочет она совсем другого!.. Ему даже показалось, что она надеялась, что он ее переубедит.

— А-а… — на ее лице отчетливо боролись разочарование, верность принятому решению и… желание поддаться чувствам?.. — Значит… друзья?

Она смело протянула руку в порыве дружеского жеста, хотя в глазах плескалась неуверенность, что это правильно, и в эту секунду он все решил. То ли та самая свобода опьяняла, то ли то, как не хотелось Вере говорить слово «друзья»…

Может, все же попробовать?..

Вера подняла на него совершенно несчастные глаза с таким независимым видом, что Серега сдался — больше всего сейчас хотелось увидеть на этом лице улыбку. Да, он что-то пытался решить, но ведь так и не решил!.. Можно… Ведь можно попробовать! А вдруг получится?..

— Угу… — пожал Серега протянутую руку. — Я же говорил, ты не в моем вкусе…

Собственной сдержанности хватило ненадолго, но Вера все поняла сама, в ее глазах непонимание сменилось озорным блеском, все еще немного смущенным, но таким притягательным…

Сейчас ему просто необходимо почувствовать себя наконец счастливым. И как-то так получилось, что это возможно только вместе с этим очаровательным рыжим чертиком, которого так хочется поцеловать…

* * *

— Мам, да, все действительно в порядке! Я вечером приеду, — Серега про «все в порядке» повторил наверно уже раз в четвертый.

— Сережа… но…

— Ма-а-ам… — очередное «все в порядке» застряло в горле, Серега вздохнул и понял, что говорить надо прямо, только так он маму в самом деле сможет успокоить. И добавил совсем другим тоном: — Олег арестован. Только что.

Как Серега и предполагал, само имя «Олег» нисколько маму не удивило.

— Арестован?.. То есть… — она, видимо, все еще опасалась говорить по телефону прямо, потому Серега поспешил на помощь.

— Да, ему будет предъявлено обвинение, которое снимут с меня.

— Сережа!.. — он услышал мамин вздох и почему-то посмотрел на Веру: она сосредоточено вела машину.

— Мам, давай вечером я все расскажу, хорошо? — Серега улыбнулся вдруг пришедшему осознанию, что он действительно вечером увидится с родными. — Но я рано вырваться не смогу, скорее всего, в прокуратуре все затянется… надолго.

Какое-то время он слушал мамины вздохи про то, что «дома нет ничего вкусного», что надо «сбегать в магазин», что по дороге с работы она обязательно забежит — спорить, он прекрасно знал, бесполезно. Паника по поводу накрывания столов начиналась всякий раз, когда ему приходила в голову идея предупредить заранее о своем возвращении после длительных командировок. Конечно, вкусно поесть он совсем не против, но сейчас еда — это последнее, что его волновало при встрече с семьей! И Серега с улыбкой слушал, как мама переживает — переживает всего лишь о том, что дома нечем сына угостить, а не о том, что сына, может быть, в живых нет!

Договорившись, что он позвонит, когда поедет, и распрощавшись, Серега отключился и представил, как мама сейчас непременно звонит отцу. Общий сбор, готовность номер один! Серега весело усмехнулся: он любил своих родных, хоть и предпочитал с детства периодическое уединение шумным семейным сборищам.

Вера ехала довольно быстро, он заметил это, и вместе с этим вернулось ощущение, от которого он отвлекся, вспомнив, что надо позвонить маме. Ощущение, от которого слегка щекотали приятные мурашки, бегавшие вдоль позвоночника.

Два часа, которые Гранин выделил ему до приезда в прокуратуру, и которые по идее надо потратить на то, чтоб поесть, привести себя в порядок и хотя бы поговорить с родными, сейчас кажутся отведенными как раз на… возможность побыть вдвоем. И Верино «поехали» шепотом до сих пор звучит в ушах — ведь оно о вполне конкретном, нет сомнений, куда «поехали» и зачем!

Опьяняющее чувство свободы за время дороги от стадиона сузилось и сконцентрировалось на еще более опьяняющем чувстве — чувстве, которое вызывает в нем девушка рядом. От того, что она рядом, от того самого «куда и зачем» нетрезвым Серега начинал ощущать себя с каждой минутой все больше! Ей-богу, если б сам вел машину, было б значительно проще, хоть часть мыслей занята была бы! А так сиди себе рядом... спокойно. И думай… как все будет. Припомнились мечты про гостиничную широкую кровать — что легкости ожиданию нисколько не добавило! наоборот, усилило! — но и Верина кровать, которую он успел оценить еще тогда, вполне… сойдет. То есть очень даже сойдет!

Вера подозрительно молчит, сосредоточена на дороге, и только ее взгляд, который он случайно перехватил, вдруг все объяснил. Он видел уже такой ее взгляд. Той ночью. То есть сейчас она, когда нетерпеливо поглядывает на задерживающий их светофор, думает… о том же самом! И ждет того же!

Приятные мурашки, бывшие в начале, постепенно сменились нараставшим напряжением. Приятным и изрядно щекотавшим нервы.

В квартиру они вошли без проблем, лишь переглянулись на лестнице, пока Вера искала ключи. Дальше начались трудности. Серега взять себя в руки — хотя бы для того, чтобы разуться и снять куртку, — конечно, мог, но не имел возможности: Вера сдерживаться не желала. Желала она как раз совершенно другого и на такие мешающие детали, как одежда или необходимость хотя бы закрыть дверь, не обращала внимания и, кажется, удивлялась, почему он на что-то отвлекается. Дверь он каким-то чудом все же запер — в перерывах между нетерпеливыми поцелуями и попытками перевести дух. Почему-то для него это было очень важно, не из-за безопасности, а скорее из желания четко ограничить пространство, где Вера — его.

Вера обнимала, целовала, прижималась так, что своего все же добилась — отпустить он ее уже не мог. Каким-то непостижимым для самого себя образом сумев разуться и отшвырнув в сторону куртку, мельком подумав о том, что там было что-то ценное, Серега прижал к себе неугомонного рыжего чертика, — именно так, как хотелось с той самой ночи! — подумал о перемещении в спальню, и на его воодушевляющем воспоминании о стоящей там широкой кровати… Вера вдруг вырвалась. Под руками скользнуло горячее тело, скрытое легкой тканью блузки — некоторую прозрачность материала он оценил еще утром, когда Вера переоделась! — и исчезло. Отступив от него на два шага, она залепетала что-то про «столько дней без душа…» и «прости… я быстро…»

— Ты издеваешься?!

— Я быстро-быстро-быстро! — пролепетал чертик с извиняющимися, умоляющими глазками, улыбнулся глупой и виноватой улыбкой и на самом деле скрылся в ванной!

Она все-таки сумасшедшая! Его угораздило влюбиться в сумасшедшую девушку с повадками чертика, в котором иногда просыпается милый и кроткий ангел. Серега был уверен, что нимб у этого ангела держится исключительно за счет рожек. Самое главное — его это нисколько не пугает!

Кровь, успевшая если не закипеть, то стать невыносимо горячей, пульсировала во всех положенных местах, и Серега с легким ужасом осознал, что до окончания водных процедур (даже если Вера очень поторопится, что, в общем-то, сомнительно!) надо еще дожить. Здравый смысл подсказывал, что ему-то тоже в этот самый душ надо, даже больше, чем Вере, после сегодняшних прогулок в бронежилете!..

Серега выдохнул и привалился спиной к двери, из-за которой доносился шум воды. Дожить. Руки все еще чувствовали легкий материал, скрывавший нежную, горячую кожу. Мозг еще не успел осознать, что ее рядом нет, тело все еще ощущало ее — всю-всю, под тонкой тканью блузки и плотными джинсами.

А там, за дверью…

Черт. От таких мыслей кровь только бурлила еще сильнее!..

Серега поморщился. Дожить.

Например, попытаться вспомнить, в каком году Фридрих Бессель произвел первые измерения годичного параллакса звезд. Или в каком году был замечен самый высокий протуберанец на Солнце за всю историю наблюдений.

В юности, бывало, помогало.

Отвлечься не получалось, параллаксы и протуберанцы не спасали никак — мысленным взором он видел стекающие по гладкой коже потоки воды, повторяющие все изгибы обнаженного тела… Почему он не пошел туда вслед за ней?!.. Еще раз выдохнув и сглотнув пересохшим горлом, Серега отправился на кухню. Пытаясь дышать глубже, нашел в шкафчике кружку, налил из чайника воды и жадно выпил.

Протуберанцы!.. От них веяло неудержимой, мощной энергией, и Сереге подумалось, что они, протуберанцы, пришли в голову неспроста — от горячего напряжения.

Он был уверен, что она выйдет обмотанная полотенцем, с капельками воды на обнаженных плечах, с голыми ногами, от вида которых придется собрать всю выдержку в кулак и действительно отправиться в душ самому. Вера вышла в халате. В большом желтом халате, полностью скрывающем всю Веру целиком от макушки до пяток. То есть от плеч.

— Полотенце я тебе положила там… увидишь… — она все же потянулась за поцелуем, Серега, у которого было странное чувство, будто его обманули, ответил, слегка потрогал все те же, скрытые толстой тканью, изгибы, мысленно чертыхнулся и отправился в ванную.

Сумасшедшая. Она. Или это он рядом с ней сходит с ума?..

* * *

— Мне скоро ехать уже… — разглядев часы на тумбе в углу, Серега снова откинулся на подушку и вернул руку туда, где она покоилась до того, как он решил посмотреть сколько времени. Пальцы снова ощутили бархат обнаженной кожи, и Серега с разочарованием подумал о том, что придется уехать.

— Тебя покормить? — Вера, уютно устроившись сбоку, сопела где-то возле уха, изредка подставляясь под его руку, точно ласкающаяся кошка. Голос у нее был сонный.

Серега опустил руку ниже по ее спине, чувствуя, какой прохладной стала кожа. Лежали они на застеленной кровати, так что укрыться было нечем, вытаскивать из-под себя одеяло было откровенно лень. Разве что имело смысл перебраться на другую половину кровати, на которой покоился широкий прямоугольник солнечного света.

— Замерзла?

— М-м-м… ты хочешь меня согреть?..

Серега рассмеялся:

— Я б с удовольствием!

Прижав Веру к себе сильнее, он перевернулся и уложил ее на спину. Теперь прямо на него глядели веселые глаза в обрамлении рыжих волос, сверкающих на солнце.

Пламя. Горячее. Обжигающее.

Пламя волос и разгорающийся огонь в глазах.

— Так что насчет покормить? — с хитрой улыбкой спросил чертик, все уже успевший понять. Серега молча улыбнулся: не нужны слова, все понятно. Но он немного медлил, беззастенчиво любуясь прекрасным зрелищем: сияющий взгляд, приоткрытые губы, учащающееся под его взглядом дыхание…

От тепла, которым щедро заливало их солнце, постепенно согревалась кожа и быстрее бежала кровь. Разрешив себе ненадолго забыть о времени, Серега провел рукой по нежной щеке, на которой уже проявлялся слегка заметный румянец, коснулся доверчиво открытой шеи, спустился ниже, к все чаще вздымающейся груди, и Вера не выдержала. На его, теперь почти горячий, как казалось, затылок легла мягкая ладошка, и, доказывая свое прямое родство со стихией Огня, Вера вдруг притянула его и поцеловала так, что постепенно жарко стало обоим. В готовых почти отключиться мозгах промелькнула мысль о прокуратуре, в которую надо явиться, и Серега успел подумать, что успеет. Больше посторонних мыслей в голове не было.

Он целовал, трогал, сжимал, ласкал так, будто получил ее тело в свое распоряжение впервые. С каждым движением, каждой лаской, каждым горячим вздохом Огонь разгорался все сильнее.

И, как и в первый раз, этот Огонь хотелось подчинить, обуздать, укротить, а получалось только одно — сгорать вместе.

Пытаясь отдышаться, Серега, чувствуя такое же частое дыхание Веры на своих губах, смотрел в ее глаза, сияющие, счастливые глаза. Провел рукой по растекающемуся пламени волос и подумал, что ощущает себя… между двух солнц. Одно на небе, второе — в руках.

Что он там про протуберанцы пытался вспомнить?.. Эти самые протуберанцы только что «взрывались» у него в руках! Он сейчас в самом мощном магнитном поле, какое только может быть во всей Вселенной, потому что у него нет совершенно никаких сил отпустить ее!..

— Ты яичницу будешь? — Вера, ничего не зная про два солнца и протуберанцы с их магнитными полями, первая вернула их в реальность, и прозвучало это настолько забавно, неожиданно и в какой-то мере по-домашнему, что Серега с удовольствием рассмеялся.

— Буду! — вдруг почувствовал, насколько сильно голоден! И насколько, на самом деле, устал. Нелегко это, оказаться в центре сильнейшего магнитного излучения!..

— М-м-м… тогда, может, дашь мне встать?..

Он с неохотой подвинулся, — отдохнуть хотелось, а вот отпускать свое солнце вовсе нет! — проводил глазами поднявшуюся Веру, с сожалением посмотрел, как она надела халат, — желтый! ну, точно солнце! — как собрала наверх волосы, закрепив заколкой, и упал обратно на кровать, когда она вышла.

Полежал немного, прикрыв глаза от солнечного света и наслаждаясь моментом, затем поднялся, оделся, нашел свою рубашку, оставленную утром, и, дойдя до кухни, первым делом обнял стоящую у плиты Веру, раскопав в желтых складках халатного капюшона тонкую шею. Сейчас он ничего не мог с собой поделать — он должен ощущать ее рядом, чувствовать ее запах, знать, что она целиком и полностью принадлежит ему. Даже собственную отметку на ней поставил, все же прикусив нежную кожу!

— Ай, что ты творишь? Ты хочешь опоздать в свою прокуратуру? — спросила Вера, намекая на возможность третьего раза.

Нет, не хочет. То есть опоздать не хочет. И не знает, что творит. Просто рядом с ней сходит с ума.

Поцеловав место укуса, Серега отпустил Веру и послушно уселся на выдвинутую из-под стола табуретку. Уселся и снова уставился на Веру — очень хотелось усадить ее к себе на колени и…

Стоп. Все, надо успокоится.

Он благодарно кивнул, когда перед ним возникла тарелка с яичницей, и вид поджаренных кусков ветчины, заставивший желудок сжаться от голода, наконец позволил отвлечься. Уплетая горяченную яичницу, Серега с удовольствием поглядывал на сидящую напротив Веру — она ела с не меньшим аппетитом. Почему-то вспомнились диеты, на которые то и дело принималась «садиться» Ольга… В сердце на мысль о ней не отозвалось ровным счетом ничего — ни обиды, ни злости, ни жалости. Он не способен сейчас ни на какие чувства по отношению к ней.

— Сережа… А ты поедешь к родителям, да?.. Ну… после прокуратуры.

— Угу, я же при тебе звонил, когда ехали.

— Да… Я просто к тому, что у меня нет твоего телефона, ты уедешь…

Последний рубеж, на котором еще можно отступить. Можно уехать и сослаться потом на важные дела, проблемы, которые нужно решать… Можно свести на нет общение, и в конце концов умная девочка все поймет сама…

Но… он, кажется, без солнечного тепла больше не сможет.

— Я вернусь. Если ты не против, конечно.

— Нет, я не против… — осторожно глянула на него Вера и улыбнулась.

Какое-то время ели молча во вдруг охватившей неловкости. Но вскоре, видимо, Вера решила бороться с ней радикально.

— А где ты жил до всего этого?

— В ведомственной квартире. Там сейчас наверняка живет кто-то другой.

— А… твои вещи?

Серега вздохнул:

— Это смотря, кто занимался этим вопросом. Если кто-то более-менее порядочный, может, привезли хотя бы самое ценное родителям. Что-то наверняка присвоил себе новый хозяин — технику там… Навряд ли, — с грустью усмехнулся Серега, — я увижу свой ноутбук, его на следствии должны были забрать, но надеюсь, что книги и одежда все же у родителей.

— Понятно…

Еще была одежда на базе, та, в которой он в последний раз, год и три месяца назад, туда приехал. Одежда, телефон, деньги, ключи, недочитанный Кларк и всякая мелочевка… В другой ситуации коллеги опять же передали бы родным или сохранили, надеясь на его возвращение…

— Ты… привези вещи сюда…

Серега отвлекся от остатков яичницы и неприятных мыслей и внимательно посмотрел на чуть смущенное лицо Веры. Она не могла не понимать, что решать вопросы со службой он будет долго — такие вещи быстро не происходят. И новым жильем он обзаведется очень нескоро. То есть это было приглашение… жить вместе. Прямо сейчас.

Серега протянул руку.

— Привезу.

Может быть, он и делает сейчас ошибку, но отказаться от этой девушки он сейчас не в силах. И разбираться, всерьез он влюбился или просто идет на поводу эмоций, пока не хочется. Хочется отпустить ситуацию и хотя бы немного просто побыть счастливым и свободным.

— Спасибо, было очень вкусно, — он поднялся и обнял сидящую Веру. — Надо ехать.

— Может, кофе выпьешь? Сделать?

— Не, надо ехать. Время кофе мы с тобой… уже потратили.

Вера усмехнулась, и в ее глазах сверкнул знакомый огонек.

— Удачи… И… позвони, пожалуйста.

— Хорошо, — улыбнулся Серега и поцеловал теплые, мягкие, чуть уставшие от поцелуев губы.

* * *

Легкая саксофонная мелодия настолько гармонично сочеталась с проплывающими видами за окном автомобиля, что Серега готов был бы поверить, что это происки высших сил, если бы допускал их существование. Да и выбранная водителем радиостанция была весьма необычной для звучания в такси и донельзя символичной. «Радио Эрмитаж, — повторял периодически мужской приятный, вкрадчивый голос. — Волна спокойствия и комфорта на 91,1 fm». Вот как раз спокойствия ему сейчас хотелось больше всего!.. Да и само слово «Эрмитаж» грело приятным ощущением родного города.

Ночной Питер. Белые ночи. Пасмурно, но все равно нет сомнений, что где-то там, над головой, за толщей собравшейся воды, мягко светит матовый, молочный купол — освещенный отблесками близкого солнца.

Как часто бывает, к вечеру собрались низкие, темные тучи, они угрожающе висели над городом, пугая скорым дождем, но каждый петербуржец знает, что в безветренную погоду они могут провисеть так полдня без единой капли. А потом могут уйти, проглянет ясное небо и пойдет дождик. Предсказуемость родного климата вызывала улыбку.

Серое небо было настолько питерским, что хватало уже и его одного, но Серега все никак не мог насмотреться на громады знакомых зданий и шпилей, устремленных в почти темную высь.

Он дома. Сейчас он наконец-то прочувствовал это почти в полной мере.

Все закончилось. Закончилось его состояние сплошной неопределенности, оторванности от практически всего мира — он год прожил вне закона… Да больше, чем вне закона!.. Вне жизни! Своей, родной, привычной… и вообще жизни. Жизни, в которой ты являешься самим собой, в которой не играешь никаких навязанных обстоятельствами ролей, в которой делаешь свою работу, занимаешься своими делами… Живешь, любишь…

Теперь его жизнь снова с ним. И от мысли про «любишь» вспоминалась не прежняя любовь к Ольге. От этого слова веяло… теплом солнечного света.

Когда ехали по набережной Невы, мелькнула мысль попросить таксиста остановиться — всего на минуту. Хотелось вдохнуть такой родной запах балтийского ветра!.. Наполненный холодной морской свежестью вперемежку с соленой сыростью. Но выходить было откровенно лень, а потом пришла интересная мысль — как будет свободное время, пойти погулять по городу с Верой. Кажется, именно об этом он мечтал на том мостике, когда будущая звезда «большой журналистики» рассказывала про свой сайт…

Мысли о Вере вызвали улыбку, даже несмотря на усталость.

«Прислушайтесь к новому… — вдруг произнес все тот же вкрадчивый голос, когда закончилась очередная мелодия, — на 91,1 fm»

Да ладно?.. Сильно удивляться не было эмоциональных ресурсов — все закончились к концу посиделок с родителями. Да уж, высшие силы что-то… разошлись!

А мимо продолжал плыть корабль любимого города, наполняя паруса родным ветром.

Родной город, родные дожди, родной воздух… Сереге казалось, что он постепенно им пропитывается, постепенно вдыхает новую жизнь. Жизнь, начавшуюся с признания Олега. Все, точка поставлена, осталось множество бюрократической, юридической волокиты, но главное свершилось.

— Во двор въезда нет? — спросил водитель, оглядываясь и сверяясь с навигатором, когда они приехали.

— Нет, остановите здесь. Спасибо.

Серега расплатился, вышел и направился к решетке, скрывающей вход во внутренний двор дома Веры. Здесь было совсем темно, видимо, лампочка перегорела или разбита. Как тут Вера в темноте ходит?..

Шел, откровенно говоря, уже из последних сил — день вымотал абсолютно.

Ему уже сегодня хватило юридической волокиты по горло — успел два раза пересказать всю историю в целом и по несколько раз объяснить отдельные моменты. Сначала его слушал вполне нормальный капитан, адекватный, понимающий и, очевидно, сразу поверивший в то, что он говорит правду. Не верить вообще, мягко говоря, сложно после просмотра видеозаписи!.. Но Серега был внутренне готов к тому, что вопросы ему будут задавать по сто раз, спрашивать, спрашивать и вновь спрашивать про все подряд. Готов был, но все же очень неприятный тип с полковничьими погонами и мордой прирожденного чекиста, сменивший адекватного капитана, изрядно потрепал ему нервы.

«Как вы могли выжить со сквозным ранением в области сердца без надлежащей медицинской помощи?» Как, как!.. Выжил же! «Почему не явились по месту службы после восстановления?» Как будто он сам не понимает, почему!

Его мурыжили часов пять, заставили написать все на бумаге, и Серега искренне радовался, что это только прокуратура. ГРУ обещалось взяться за него завтра. Видимо, он должен сказать им спасибо за небольшую передышку! В общем-то, ему, перед тем как отпустить, так и сказали — мол, радуйся, что домой отпускаем, ты еще в розыске!

Оно понятно… Пока еще дело дойдет до суда, чтобы снять с него обвинение!..

До родителей Серега добрался в восьмом часу. И уже к тому моменту откровенно устал от разговоров!

Вера не спала, ждала его — открыла сразу. Серега мысленно ее похвалил, когда она спросила «кто?», перед тем как открыть.

— Наконец-то!

Она поднялась на носочках, потянулась, и Серега сквозь улыбку поцеловал такие уже знакомые, почти родные губы.

— Как ты?.. Как все прошло?

— М-м-м… — он не нашелся, как в двух словах описать свои впечатления о проведенном в прокуратуре времени. — Более-менее.

— Ты голодный?

— Нет! — перепугался Серега. — Мама решила, что весь этот год я не ел вообще ничего! Так что нет… даже если у тебя есть что-то очень вкусное, оно просто не влезет, прости!

— Значит, — рассмеялась Вера, — будешь вкусно завтракать!

Он так устал, что спрашивать, что это, не стал. Завтра все и так узнает.

— Как мама? Как тебя встретили?

Серега стащил куртку, уже привычно повесил ее на вешалку у двери, разулся и прошел вслед за Верой на кухню. Плюхнулся на табуретку и притянул Веру к себе.

— Мама… хорошо. Теперь хорошо.

От воспоминания первой секунды, когда ее увидел, когда бросилось в глаза, как сильно она изменилась, заныло сердце и руки сжались сами с собой. Год переживаний и тяжелого ожидания, робкой надежды, что он жив, отразились на заметно постаревшем милом лице. Как он и предполагал, родители после всех допросов и рассказов Белова поняли, что это он всех предал и получил деньги от террористов. А раз их сын не ушел с террористами, то вывод напрашивался один. Оказывается, отец пытался поговорить с Беловым «по душам». Его тогда вывели из госпиталя — шумел слишком.

— А в прокуратуре как?

— Солнце… — вдруг не задумавшись произнес Серега, — я устал как собака. Особенно говорить. Давай завтра?

— Но ты мне все расскажешь?

— Угу.

— И про маму?

— И про маму.

— Ладно… — Вера погладила его по голове, напомнив такой же жест почти не отходившей от него весь вечер мамы. У Веры это получилось, естественно, по-другому. Так, что по позвоночнику пробежала приятная дрожь, но тут же стихла. Нет, у него сил нет уже совсем-совсем. — Будем спать?

— Угу, — снова кивнул Серега. В тепле квартиры начало клонить в сон.

Через пятнадцать минут, развалившись на широкой кровати под теплым одеялом, Серега притянул к себе Веру, которая, конечно же, не смогла удержаться от поцелуя.

— А почему ты не привез вещи?..

— Потом привезу… Их еще разобрать надо.

— Понятно, — Вера смешно почесала об него нос, чмокнула и устроилась спать. — Спокойной ночи?..

— Спокойной ночи, солнце.

Она не ответила, но он почему-то был уверен, что улыбнулась. И эта представившаяся в воображении улыбка осветила на мгновение темноту спальни. И согрела.

«Прислушайтесь к новому…»

Вот оно, новое, лежит под боком!.. Рыжее, солнечное, красивое, потрясающее, безумно притягательное… Он даже готов поверить, что это…

Мысль Серега не додумал, заснул.

…его судьба.

Примечание к части

Последнюю главу публиковать грустно. Потому что заканчиваются не эти несколько недель выкладки, а два года работы над текстом. Работы очень интересной, очень приятной, но именно работы — с большим количеством разобранного материала, приличным количеством матчасти, разложенного на секунды и кадры фильма, долгих обсуждений, что же то или иное значит и как это все совместить. На данный момент это текст, которым я довольна больше всего. Особенно тем, что есть действительно удачные сцены, дополняющие прекрасный фильм. Горжусь тем, что они получились) Ради них работа и проделана)

Спасибо огромное моей гаммочке за помощь, за обсуждения, за периодическое дергание и за терпение в ожидании) Да и вообще если б не ты, я б не написала)

Спасибо всем читателям, я догадывалась, что интереса к работе будет мало — мало того, что Физик, так еще и Судьбы! — и благодарна всем имеющимся читателям. Дариночка, спасибо за отзывы огромное!:)