В Лунном сиянии (гет)

Драко смотрит на позолоченную ручку двери ванной комнаты и не решается повернуть её. Змейка, изящным колечком свернувшаяся на круглой рукоятке, подмигивает ему изумрудным глазом в матовом свете газовых рожков. Драко поднимает взгляд и натыкается на своё бледное отражение в зеркале. Резные змеи ползут по овальной раме, гипнотизируя своими плавными движениями.

Он сам не может понять, почему так волнуется и почему замер на пороге, пытаясь унять стук сердца.

Столько лет он совершенно не обращал внимания ни на эту ручку в собственной ванной комнате, ни на раму зеркала. Его отражение всегда, в общем-то, выглядело довольным.

Сейчас Драко видит испуг в своих серых глазах и на секунду прикрывает веки.

Вечер прошёл на удивление гладко и чинно. Конечно, такое мероприятие как свадьба всегда сопряжено с напряжением и волнением, а уж многомесячная подготовка к этой самой свадьбе и вовсе требовала выдержки и мужества.

Но всё уже позади.

Выматывающие улаживания нюансов, споры с устроителями торжества, решение сотни важных и бестолковых вопросов, размещение гостей, продумывание деталей и мелочей. Кажется, даже отец в конце концов смирился с его выбором, хотя в противном случае это вряд ли что-то меняло.

Драко до сих пор не верит сам во всё происходящее. В то, что реально вот так потерять голову; в то, что один только взгляд на любимую способен наполнить такой нежностью, что кажется, он способен взлететь.

Он с удивлением оглядывается на недели и месяцы, промчавшиеся с Рождества, когда объявил всем и каждому о своём решении, и понимает, что всё это время слилось в один сплошной поток света.

Он стоит на пороге теперь уже их супружеской спальни и не решается войти.

Чёртов Забини от души повеселился, когда из сбивчивых объяснений друга понял, что до свадьбы у них с невестой ничего не было. Они целовались до самозабвения, но почему-то переспать с ней просто так, в снятом гостиничном номере, или наспех, улучив момент в предсвадебной суете, казалось Драко верхом вульгарности.

Завтра они собираются отправиться в свадебное путешествие, начинающееся с посещения Рима.

Именно там Драко, гуляя по улицам вечного города на Рождество, загадал сокровенное желание.

Быть рядом с той, которая перевернула всё представление о мире, поменяла местами день и ночь, раскрасила серые будни дышащими красками.

Быть рядом с Луной Лавгуд.

У него были женщины. Он считал, что прекрасно представляет, чего именно они хотят, и полагал себя вполне искусным любовником, однако сейчас на него накатывает такая робость, что он ещё добрых пять минут стоит с закрытыми глазами, прежде чем решается толкнуть дверь.

Спальня залита серебряным светом, и Драко кажется, что он исходит не от любопытного месяца, зависшего над широким окном, подёрнутым лёгким тюлем, а от удивительных глаз Луны, стоящей возле этого окна и повернувшей голову на звук открываемой двери.

Луна стоит обнажённая, и у Драко перехватывает дыхание. Её силуэт белеет в серебристом луче, и Драко кажется, что Луна соткана из лунного света. Он, не отрывая глаз от этой восхитительной картины, подходит вплотную к Луне и обнимает её со спины.

От неё веет теплом и спокойствием. Драко утыкается носом в её светлые пряди, высвобожденные из высокой причёски, и вдыхает цветочный аромат.

Луна разворачивается в его объятиях и смотрит снизу вверх в его глаза. Драко наклоняется и целует мягкие податливые губы, с готовностью раскрывающиеся навстречу его языку.

Они целуются долго, до головокружения. Драко хочет наконец увлечь Луну на непримятую кровать — огромную и удобную — однако Луна берёт его за руку и подводит ближе к окну.

Она улыбается и мечтательно смотрит куда-то поверх серебристых облаков и любопытного месяца.

В следующую секунду Драко чувствует знакомый рывок аппарации и крепче вцепляется в сжимающие его ладонь маленькие пальчики.

Они оказываются на берегу то ли пруда, то ли озера, залитого лунным светом, сияния которого хватает, чтобы различить в ночных сумерках силуэт особняка, подслеповато смотрящего на них чёрными окнами.

Драко ёжится от ночной прохлады и тут же чувствует, как его обволакивает тёплое облако — Луна не произносит ни слова, но Драко знает, что согревающие чары — её рук дело.

Как и чары невесомости — Драко понимает, что его тело парит невысоко над землёй в молочном тумане.

Он мог бы удивиться, огорчиться, настоять на том, что первая брачная ночь должна проходить на уютном супружеском ложе, но он притягивает к себе свою Луну и вновь целует её.

Ноги плохо держат, Драко садится прямо на туманный блик, парящий вдоль берега озера, и тянет за собой Луну. Она послушно ложится рядом и опускает руки.

Он видит её всю. Открытую, доверчивую. Луна прикрывает глаза, когда он аккуратно проводит рукой по её ключице.

Её восхитительная нежная грудь так и манит к себе; Драко гладит её, а потом целует, облизывая языком упругие соски.

Луна выгибается, подставляется под его поцелуи, и Драко опускается ниже.

Они лежат на самом удивительном ложе, которое себе можно только представить; одеялом им служит звёздное небо; а вместо подушки под голову Луны забирается луч лунного света, который сворачивается клубочком.

Драко не понимает, от чего у него больше кружится голова: от пьянящей близости её кожи, нежности её рук, приглушённых стонов или мерцающих звёзд, отражающихся в её глазах — она сжимает его за плечи в тот момент, когда он медленно входит в неё.

Они не сдерживаются, занимаясь любовью под взглядами месяца, чувствуя себя частью Вселенной. Они — маленькие песчинки мироздания, которые здесь и сейчас способны развернуть целую Галактику.

Драко наращивает темп, рвано всхлипывает и обессиленно зависает над Луной. Он хочет лечь рядом, но она притягивает его к себе, и какое-то время они лежат не шелохнувшись.

Постепенно Драко начинает различать внешние звуки. Он слышит лёгкий шум ветра, запутавшийся в прибрежных кустах, вскрик ночной птицы и песню цикады.

И ещё он слышит, как совсем рядом гулко стучит её сердце.

— Я люблю тебя, — шепчет Драко надтреснуто — что-то случилось с голосом.

— Я люблю тебя, — вторит ему Луна и мягко высвобождается из его объятий.

Она поднимается, подаёт Драко руку, и они ступают на лунную дорожку. Луна тянет Драко вниз, он садится по-турецки, а она устраивается у него в ногах. Он прижимает её к себе и с удивлением смотрит на чёрные окна особняка — всё же он выглядит заброшенным, — на макушки деревьев и поверхность озера, проплывающую внизу. Они парят, сидя на лунном луче, но Драко кажется это совершенно нормальным явлением, потому что рядом с ним его Луна, а значит, ничему можно не удивляться.

Она рассказывает, что они совсем рядом с Малфой-мэнором, всё в том же Уилтшире, в парке Нью-Форест, близ деревни Бьюли. Драко согласен, что здесь весьма живописно, но Луна тихонечко смеётся, и Драко понимает, что чудные пейзажи Бьюли — это ещё не все сюрпризы.

Они проплывают над переливающейся рябью озера, и в какой-то момент Драко чувствует, что Луна трётся о него спиной. Желание накатывает с такой неистовостью, что Драко боится сделать Луне больно, но она сама подаётся со всей горячностью и требовательностью.

Потом они долго сидят, обнявшись, наблюдая, как звёзды бледнеют, растворяясь в убегающей ночи.

Они вновь стоят на земле, на дальнем берегу озера, и тут Драко замечает в кустах странных животных. Сначала он думает, что это олени или лани, но потом понимает, что ошибается, потому что у оленей рога растут на голове, а у этих странных созданий рога разбегаются двумя скрученными спиралями прямо от носа по морде.

Луна, несомненно, тоже видит животных. Она потихоньку вытаскивает ладошку из руки Драко, делает шажок в сторону и начинает исполнять странный танец, очень похожий на ритуал суффийских дервишей. Правая открытая ладонь Луны обращена наверх, к гаснущим звёздам, а левая к земле, где туман клубится вокруг коленей.

Драко с удивлением слышит мелодию, ритмом похожую на вальс.

Мелодия разбегается от ладоней Луны, распадается звенящими аккордами, окутывает кусты с диковинными животными; на самой высокой ноте проходит прямо сквозь сердце Драко и летящим диминуэндо уплывает навстречу пронзительному алому свету над рекой — отдохнувшее солнце сменяет мечтательный месяц, бледным рожком всё ещё висящий прямо над кустами.

Животные успокаиваются, утыкаются в поросль кустов на берегу, раздвигая ветви рогами. Одно, совсем небольшое по размеру, подходит прямо к Драко с Луной и напряжённо прядёт небольшими фиолетовыми ушками. Детёныш — всё же оно больше похоже на детёныша — обнюхивает Драко, потом, заслышав гортанный крик сородичей, разворачивается и несётся к остальным.

Луна смеётся, а Драко с опозданием понимает, что морщерогие кизляки существуют на самом деле.

Он хочет так много ей сказать, поделиться, но засыпает сразу же, как только они оказываются в их спальне. Прохладные простыни уютно заключают в плен, и Драко проваливается в сон.

Просыпается он от ярких солнечных лучей, бьющих в глаза. Рука Луны лежит на его груди, и он боится пошевелиться, чтобы не разбудить её. Натыкается на взгляд её удивительных светлых глаз и улыбается. Он хочет спросить, какие чары она наслала вчера на них, ведь ему на самом деле казалось, что они путешествовали на лунном облаке и занимались любовью под звёздами.

Луна перестаёт рисовать узоры на его груди, поднимает руку и достаёт что-то из волос Драко.

Драко смотрит на пучок фиолетовой шерсти, и на него накатывает такой приступ счастья, что в горле встаёт комок.

Он притягивает к себе Луну, вдыхает её запах, чувствуя, как его сметает шальной знакомой волной.

Что ж. До порт-ключа в Италию у них есть ещё время. И было бы просто преступлением не потратить его с умом и не разделить с той, от которой без ума.