Ты готов? (джен)

Трандуил смотрел на затухающее пламя костра, освещавшего лагерь своим тёплым оранжевым светом. Ещё недавно пляшущие огненные языки лизали звёздное небо, сейчас же от былого величия красного бога осталась лишь горстка золы да обугленных деревяшек.

— Что мы здесь делаем? — принц тяжело вздохнул, словно весь груз земных забот покоился на его плечах. Толкнув носком сапога тлеющее полено, он еле слышно прошептал, как будто надеясь найти в красных всполохах ответ на терзавший его вопрос: — Это глупость какая-то.

Покрасневшие от бессонных ночей синие глаза показались из-под распущенных белоснежных волос и устало огляделись вокруг. Они не вставали на привал с тех пор, как покинули Великий Лес, безутешных женщин и жизнерадостных эльфят, которых каким-то чудом удалось убедить, что их отцы и братья отправились на охоту. Очень долгую и широкомасштабную охоту.

Лесной король созвал всех мужчин, что могли держать в руках меч, и теперь армия лесных эльфов и их собратьев из Лориэна, с редкими вкраплениями светловолосых Синдар, маршировала в Мордор, чтобы соединиться с армией Нордор. Войска Элронда и Гил-Галада стояли всего в дне пути от них. Эльфы откликнулись на клич Последнего союза, что должен был положить конец всем войнам. По крайней мере, так сказал отец.

Трандуил улыбался и кивал, как и положено достойному принцу. Но в глубине души он знал, это была ошибка. Большая ошибка. Огромная.

«Нам здесь не место», — подумал он, заставляя себя отвести взгляд от зелёных новобранцев, что были вдвое его моложе. Одни суетились, взволнованные грядущей битвой, другие прятались в тени, предпочитая помалкивать в присутствии старших воинов.

На глаза Трандуилу попался совсем юный эльф, что едва переступил порог совершеннолетия. Вчерашний эльфёнок свернулся калачиком в руках отца, испуганно озираясь вокруг.

«Лесные эльфы не видели войны. Мы не готовы».

Горстка высокородных дворян и воинов Синдар, последовавших за Орофером и Амдиром, была не в счёт. Они пытались обучить новых подданных искусству меча и копья, но то было чуждое им оружие. Лесные эльфы были непревзойдёнными лучниками и охотниками, они привыкли сражаться среди деревьев, зная, что те всегда прикроют им спины, но в выжженной отравленной пустыне Мордора ничего не росло.

«Ты должен быть храбрым», — принц заставил себя улыбнуться мальчишке, пробегавшему мимо, пытаясь не поддаваться отчаянию, что рвало его душу на куски. — «Ты их принц. Лесные эльфы не пойдут за тем, кто не дотягивает до планки совершенство».

Тёплая сильная рука легла ему на плечо. Ещё до того, как Трандуил обернулся и почтительно склонил голову, он уже знал, кого обнаружит за своей спиной.

— Милорд.

К его удивлению, Орофер властным взмахом руки приказал воинам, сидевшим у костра, оставить их наедине. Те понимающе кивнули и отправились на поиски друзей или родственников, что рассредоточились по степи, оставляя короля и принца на милость холодным ветрам равнин. Трандуил невольно вздрогнул, когда ледяной ветер ударил его по лицу, с горечью отметив, как враждебна эта пустынная чужая земля в сравнении с родными кустами и деревьями.

«Завтра они будут сражаться и умирать на этой враждебной пустынной земле», — омрачило красивое лицо юного эльфа запоздалая догадка. — «Мы будем у врага как на ладони».

Трандуил невольно вздрогнул.

Пронзительные серые глаза, что по холодности могли потягаться с колючими ветрами равнин, внимательно наблюдали за ним. Белоснежные волосы были связаны в тугую длинную косу, небрежно переброшенную за спину, отчего острые черты бледного лица Орофера казались ещё более суровыми. Отец молчал, а сын гадал, в чём он перед ним провинился, съёжившись под тяжестью направленного на него взгляда.

Заметив неловкость сына, король отвернулся и устремил свой взор к небу, откуда на них безучастно взирали далёкие и прекрасные звёзды.

— Жемчужины в ночной короне Элберет сегодня сияют особенно красиво.

— Да. Надежды свет, пролившейся на нас, — ответил сын, но взгляд его не был прикован к небу, его больше волновали дела земные. — Солнце сюда не заглядывает. С другой стороны, сумерки укроют нас своим пологом, облегчив нам путь.

Орофер ничего не ответил. Отец не вёл светских бесед, но сейчас он ходил вокруг да около, не решаясь сказать то, зачем пришёл. Лесной король, суровый воин, изворотливый и упрямый политик, приходившийся дальним родственником самому Тинголу, его отец, который гордился тем, что в разговоре последнее слово — хлёсткое и прямолинейное — всегда оставалось за ним, растерял своё хвалёное красноречие в присутствии сына.

Это было столь же странно, как и пугающе. Настолько абсурдно, что Трандуилу пришлось прикусить губу, чтобы зародившийся в груди истерический надрывный смешок не вырвался наружу.

Орофер был хорошим отцом, но королём он был безупречным, совершенным, идеальным. Сколько принц себя помнил, от него всегда требовалось безоговорочное подчинение, преданность и все те крохи здравого смысла, что ютились в его голове, но чувства были под запретом. Чувствовать принцу не полагалось. Это правило далось ему немалой кровью, но Трандуил его выучил. Он знал, что это необходимо. В конце концов, лишь благодаря острому уму и непреклонному авторитету Орофера бывшие беженцы, лишённые всего, обрели новый дом и корону, а с ней и обязанности. Немногие эльфы обладали талантом вести за собой других, и потому Трандуил учился всему, чему отец считал нужным его обучить. Орофер хотел вырастить из него идеального хладнокровного принца, и ему это удалось. В конце концов, плата была ничтожна мала по сравнению с тем, что Трандуил получил взамен.

Едва уловимая перемена в выражении лица Орофера выдернула Трандуила из омута раздумий, насильно возвращая в реальность. Его Сир снова смотрел на него, но в этот раз суровые глаза, что сверкали в огне костра подобно звёздам на ночном небе, глядели чуть мягче.

— Спроси я тебя сегодня, готов ли ты принять корону из моих рук и взойти на престол, каким был бы твой ответ?

Трандуил недоумённо уставился на отца.

«Он просто проверяет тебя», — заверил себя принц. — «Ты справишься».

— Почему ты спрашиваешь?

Орофер не ответил и снова обратил свой взор к звёздам. Тонкие губы сжались натянутой струной.

«Прошу тебя, не делай этого, Adar. Посмотри на меня. Мне нравится, когда ты смотришь на меня», — постыдная мысль заставила юношу покраснеть, но то была правда. Трандуил с жадностью проглатывал те крохи внимания, коими Орофер его изредка одаривал. Он лелеял эти моменты, нанизывая их на нить памяти. Их было так мало, ничтожно мало, учитывая, что его отец был королём, а король был его отцом.

— Думаешь, ты готов взойти на престол и встать во главе Эрин Гален? — голос короля был ровен и спокоен, так же, как и всегда.

Трандуил вздохнул, вглядываясь в пламя костра. Отец не позволит ему уйти от этого разговора.

«Готов ли я?» — нет, не готов, но отца такой ответ не устроил бы.

— Я… мог бы, — уклончиво ответил юноша и весь подобрался, приготовившись познать на себе одну из тех вспышек ярости, что прославили Лесного короля далеко за пределами Великого Леса. Он не хотел навлечь на себя недовольство своего Сира, но Орофер читал его как открытую книгу и с лёгкостью изобличал любую ложь.

Сильные руки схватили его за плечи и развернули. Чувствуя себя тряпичной куклой в руках обезумевшего от ярости тролля, Трандуил оказался лицом к лицу с Орофером.

«Мне нужно, чтобы ты был готов, îon nîn. Ты должен быть готов принять на себя бремя, что налагает корона».

Холодок пробежал по спине юноши. В расширенных зрачках отца плескалось чистое дикое отчаяние. Смутно что-либо понимая, принц коснулся горячей ладони отца дрожащими пальцами, цепляясь за него в поисках поддержки, как беспомощный эльфёнок.

— Почему ты говоришь мне всё это? — прошептал Трандуил. Он прежде не видел отца таким.

Орофер отвернулся от сына, словно стыдясь того, что лицо, которое он так хорошо умел держать, сейчас предавало его.

Трандуил собрал всю смелость в кулак и накрыл руку отца своей ладонью. Он давно не позволял себе подобную фривольность, с тех пор, как вошёл в возраст.

— Ada⁽¹⁾? — это обращение исчезло из их обихода несколько веков назад, но страх смёл остатки здравого смысла.

Орофер закрыл глаза и тяжело сглотнул.

— Завтра мы идём на войну. Я… не хочу, чтобы ты не был готов, — устало прохрипел Орофер.

Трандуил до боли сжал ладонь отца, оставляя на бледной коже красные полукружия ногтей.

— Ты что-то видел, — наконец понял он. Сердце сжалось в груди. — У тебя было видение. Скажи, что ты видел, — Трандуил тряс отца за руку, более не заботясь, что сейчас выглядит скорее как испуганный эльфёнок, нежели как принц. — Adar.⁽²⁾ Ты должен мне сказать. Я должен знать!

Орофер поднял на него глаза, прошло несколько мучительно долгих секунд прежде, чем сын осознал, что то не звёзды сияли в серых пронзительных глазах, а слёзы. Трандуил оцепенел, как если бы отец влепил ему пощёчину. Он никогда не видел, чтобы его отец плакал.

Орофер протянул руку, чтобы погладить сына по щеке, но та замерла на полпути, так и не преодолев его, и опустилась на плечо наследника.

— Да, — медленно, с затаённой нежностью произнёс он. — Я хорошо тебя обучил. Ты справишься.

— Adar, я…

— Великий Лес должен выстоять, — голос отца дал слабину. И Орофер произнёс это снова, на этот раз громче, так громко, чтобы его слова были услышаны не только сыном. — Великий Лес не должен пасть, ion nin⁽³⁾.

«Скажи это», — умоляли его глаза. —  «Мне нужно, чтобы ты это сказал».

Трандуил поднял глаза на столпившихся вокруг эльфов, недоумённо взиравших на них. Сейчас было не время впадать в истерику. Не сейчас, когда судьба всего королевства зависела от силы и мужества его правителей, не сейчас, когда им предстояло выстоять или погибнуть.

«Это нечестно!», — он был не более, чем испуганным растерянным юнцом, таким же, как и прочие. Почему из всех эльфов именно он должен был держать лицо тогда, когда всё, чего он желал, — это развернуть коня, умчаться прочь от этого жуткого места и спрятаться под зелёным куполом Великого Леса от того, что таило в себе смутное будущее.

«Потому что ты — единственный, кому я верю, единственный, на кого я могу положиться, единственный, в ком я не сомневаюсь», — ответил голос в его голове.

Ради отца, чья ноша была непосильно тяжела, чтобы тащить её в одиночку, Трандуил подавил возмущённые протесты эльфёнка и стал тем, кем отец желал его видеть. Принцем.

— Да, — ответил он, заставляя свой голос звучать ровно и уверенно, усилием воли проглотив застилавшие глаза слёзы. Он сказал то, что отец желал услышать, чувствуя себя так, как если бы кто-то вскрывал ему грудную клетку тупым ножом. — Великий Лес выстоит.

Пустое обещание, он даже не был уверен, что сможет сдержать его, но Ороферу этого оказалось достаточно.

Отец улыбнулся Трандуилу, и улыбка эта была подобна лучику света, пробившемуся сквозь полог грозовых туч. Юноша чувствовал, как волна тепла накрывает его с головой, как оно заворачивает его в лучистый тёплый плед, согревая изнутри.

Прежде Трандуил думал, что его отец утратил способность что-либо чувствовать, но сейчас в стальных глазах плескался океан любви. Как будто Орофер копил любовь к сыну веками, собирая её по капле в глубине своего зачерствевшего сердца, лишь для того, чтобы сейчас, в одно мгновение, обрушить всю эту мощь на растерянного мальчишку.

Но лишь на мгновение, а потом всё закончилось.

Привычная непроницаемая маска спокойствия вернулась на лицо короля, и он поднялся на ноги одним резким слитным движением. Трандуил вскочил на ноги, следуя примеру отца. Король и принц пожали друг другу руки, как это было принято среди воинов. Более не сын, и не отец, но правители Эрин Гален.

— Прощай, — сказал Орофер.

Не доверяя своему голосу, Трандуил ограничился кивком и склонил голову в почтении перед отцом, который повернулся к нему спиной и удалился в свой шатёр, где на холодном ветру развевалось знамя Эрин Гален. К нему присоединился Амдир, и Трандуил знал, что остаток ночи короли Синдар проведут, обсуждая военную тактику и план сражения.

Принц опустился на гниющий ствол дерева и посмотрел на затухающие угольки у своих ног. Волшебный момент с отцом рассеялся, как предрассветный туман. Он ничего не чувствовал, кроме обжигающей ласки завывающего ветра, хлеставшего его щекам, и отголосков щемящей боли, что поселилась в глубине его сердца в ту ночь и обосновалась там навеки.

1) Ada- папа

Вернуться к тексту

2) Adar- отец

Вернуться к тексту

3) ion nin- сын мой

Вернуться к тексту

— Думаешь, ты готов?

Брови Леголаса сравнялись с линией волос, когда сын уставился на отца в недоумении. Трандуил едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Отец был непоколебим в своём убеждении, что тонкие аристократичные черты Леголас унаследовал от него, но сейчас его вера пошатнулась, ведь выражение абсолютного неверия, застывшее на лице сына, было в точности таким же, как у его родственников по материнской линии, когда заикающийся юный король, недавно вернувшийся с войны, встал перед ними на колени и попросил руки их дочери.

— Что?

Трандуил нахмурился.

— Я надеялся, моя кровь и плоть обладает несколько более обширным словарным запасом.

Сын обиженно поджал губы и проворчал, выговаривая слова медленно и отчётливо:

— Прошу прощения, милорд. Но я решительно не понимаю вопроса.

— Что если я у… — в серых глазах отразился такой неподдельный ужас, что Трандуил поспешил сформулировать фразу иначе, в который раз коря себя за излишнюю мягкосердечность по отношению к сыну. В конце концов, Леголасу сейчас было ровно столько же лет, сколько исполнилось ему в тот роковой день, когда на его чело лёг терновый венок из ветвей бука и багряных листьев, — Уплыву на Запад завтра. Готов ли ты сесть на трон вместо меня?

— Нет.

Ответ был окончательным и обжалованию не подлежал.

Теперь настал черёд Трандуила изумлённо хлопать ресницами. То была неуместная случаю шутка. Леголас был храбрым воином, чему нашлось подтверждение во время его похода с Братством Кольца к вратам Мордора…

Опасная улыбка расцвела на губах Лесного Короля. Он слишком долго откладывал визит «вежливости» в Имладрис.

Его сын завоевал доверие столь чуждых друг другу народов: людей, энтов, гномов, что доказывало, юный принц обладал талантом к дипломатии. Качество, которое, по мнению Трандуила, было добродетелью любого достойного правителя.

— Леголас, — медленно произнёс отец. — Ты более чем достоин…

— Нет, — отрезал сын.

Трандуил невольно поёжился. Леголас сейчас был просто вылитой копией своего сурового деда. И смотрел Леголас на него сейчас точно так же, как смотрел на него Орофер в те моменты, когда его непутёвый сын выставлял себя полным идиотом перед подданными или глупость его переходила все границы. Это было по меньшей мере странно. Откуда этому колючему взгляду взяться у такого жизнерадостного добродушного эльфёнка, коим был Леголас.

— Нет, — повторил сын, убедившись, что завладел вниманием отца. — Если я скажу «да», ты уплывёшь на Запад.

Можно подумать, скажи Леголас «нет», это что-то бы изменило.

Король медленно моргнул, тонкие губы тронула призрачная улыбка. Орофера подобное неповиновение повергло бы в ступор. Почему у него не хватило духу ответить отцу в том же ключе?

«Потому что твой сын смелее, чем был ты, когда был столь же юн, как он сейчас», — усмехнулся про себя король.

— Леголас, я задал тебе простой вопрос. Это вопрос без подвоха. Я не собираюсь уплывать на Запад прямо…

— Так значит, ты не собираешься уплывать? — вперились в него стальные пылающие яростью глаза того, кто, если потребуется, готов был втемяшить своё мнение оппоненту в голову кулаком. — Не смей! Ты нужен нашему народу. Лесные эльфы тебя обожают. Ты нужен лесу, чтобы восстановиться после войны. Ты нужен мне, потому что…

Леголас ещё что-то возмущённо пыхтел, будучи крепко прижатым к серебряному атласу мантии, под которой глухо билось сердце короля.

— Прости меня, дитя, — прошептал Трандуил, чувствуя, как мелкая дрожь сотрясает стройное изящное тело сына. — Я не хотел огорчить тебя.

Леголас обнял отца и зарылся носом ему в шею. Он знал, что никогда не сможет посмотреть на отца сверху-вниз, что никогда не сможет одолеть его в бою на мечах, но сейчас — впервые в жизни — ему было плевать.

— Почему ты говоришь мне все эти ужасные вещи, Ada? — прошептал Леголас, понимая, насколько жалко он, должно быть, выглядит сейчас. — Ты ведь знаешь, подобные разговоры причиняют мне боль.

Трандуил ещё крепче обнял сына и зарылся носом в золотые волосы.

— Завтра твой день зачатия. Твой дед погиб, когда мне исполнилось столько же лет, сколько исполнится завтра тебе. Хотел я того или нет, но мне пришлось надеть его корону, когда его не стало, — Трандуил старался говорить, как можно мягче, не будучи уверенным в том, что его голос не дрогнет, говори он громче. — Я лишь хотел знать, смог ли вырастить достойного преемника. Если ты можешь править без моей помощи, то…

Леголас отстранился и задрал голову, снова заставляя Трандуила чувствовать себя не в своей тарелке.

— Я не мог бы желать лучшего отца, чем ты, — заявил сын с такой непоколебимой уверенностью, что Трандуилу стыдно от того, что он позволил себе усомниться в его правоте. — Я не готов править. И никогда не буду готов. У меня нет никакого желания наследовать твой трон, и если ты умрёшь… — сын с трудом проглотил подступающие к горлу рыдания, потому как сама мысль об этом причиняла ему боль, — Я угасну или уплыву на Запад. Я не могу представить, как я буду жить без тебя. И нет, мне ни капельки не стыдно! Я не такой сильный, каким был ты, когда вернулся с Роковой горы. Поэтому не проси меня взойти на престол. Моё сердце разорвётся от горя прежде, чем я успею на него сесть.

Трандуил притянул сына к груди и сжал его в своих объятиях так крепко, что мог поклясться, что слышал, как хрустнули юные рёбра.

— Ada, ты меня задушишь, — проворчал сын, улыбаясь.

— Ох, листочек, — прошептал отец со слезами на глазах. — Ты возлагаешь слишком большие надежды на столь древнего эльфа, коим является твой отец. И я даже не знаю, мудрость это или безумие.

Леголас улыбнулся, клюнув носом отца в шею.

— Я учился у лучших, Ada. А теперь довольно разговоров о смерти. Во дворце полно гостей, что съехались на мой день зачатия. Уверен, ты найдёшь другие темы для беседы. Например, окончательно и бесповоротно уничтожишь мою репутацию, рассказывая направо и налево все те унизительные истории из моего детства, что повергают твоего сына в краску. Гимли будет в восторге, — мрачно добавил Леголас и закатил глаза.

Трандуил улыбнулся, обнял сына за плечи, уводя из своего кабинета в банкетный зал, где слуги заканчивали последние приготовления к торжеству в честь его дня зачатия.

— Иногда я почти рад, что Орофера здесь нет, и он не может никому рассказать все унизительные истории из моего детства, — промурлыкал себе под нос король, не обращаясь ни к кому конкретно.

— На твоём месте я бы особо не обольщался, Ada. В Арде есть ещё один эльф, который знает всё о том, как ты провёл детство. Владыка Келеборн, — звонко рассмеялся Леголас. Заметив Арагорна, показавшегося на другом конце зала, сын изящно выскользнул из объятий отца и устремился к нему. — Я обещал показать Эстелю реку, Ada. Мы ненадолго. Вернусь к ужину! До встречи!

Водопад золотых волос взметнулся в воздухе и исчез за поворотом. Лишь кристально звонкий смех ещё долго звучал перезвоном колокольчиков, эхом разлетаясь по дворцу.

Трандуил молча посмотрел вслед уносившемуся прочь торнадо.

На краткое мгновение он увидел в чертах сына тех, чья кровь текла в его венах. Орофера, его золотые волосы и высокие скулы. Свою мать, её нежный голос и улыбку с ямочками на щеках. Свою жену, её сияющие глаза и стройный гибкий стан. Леголас был последним и лучшим представителем Дома Орофера, который тот мог предложить.

«Если бы ты только мог увидеть своего внука, Adar», — вздохнул Трандуил. — «Ты бы полюбил его так же сильно, как люблю его я».

Король повернулся к открытому настежь окну, в котором мелькнула копна золотых волос, прежде чем пронестись ураганом через врата дворца и упасть в объятия Великого леса, что пролегал за ними. Солнце ярко светило над их головами, укрывая некогда умирающий лес золотым куполом. Мир вокруг полнился красотой, жизнь била ключом, где-то вдалеке хор соек-пересмешниц затянул песенку, что напевал жизнерадостный неунывающий эльфёнок себе под нос.

Счастливый вздох вырвался из груди Трандуила, омрачённый нотками сладкой горечи. Завтра его сын будет на год старше, чем был он, когда умер Орофер. Завтра он всё ещё будет королём, Леголас всё ещё будет принцем, а Великий лес будет стоять, как и прежде. Он сдержал обещание, данное отцу. Он сдержит обещание, данное сыну.

Трандуил закрыл глаза, позволяя себе насладиться умиротворением зарождающегося дня. Он не слышал зов моря, но в глубине души знал, что где-то там, на другом конце света, на белоснежном песчаном берегу по колено в пенной воде стоит высокий светловолосый эльф. И Трандуил знал, его отец уже давно ждёт его.

«Терпение, Adar», — пробормотал он, хоть и знал, что Орофер его не слышит. — «Однажды мы встретимся. У меня для тебя столько сюрпризов».

Трандуила передёрнуло, стоило ему представить лицо отца, когда Леголас познакомит его со своим лучшим другом. Гномом. Видение было таким красочным и реалистичным, что он не смог сдержаться.

* * *

А между тем, где-то в чаще Эрин Ласгален, Леголас резко повернулся на пятках, навострил уши и замер на высоте нескольких футов над землёй, раскачиваясь на ветке, которая выглядела чересчур тонкой, чтобы выдержать вес взрослого эльфа.

Арагорн посмотрел на шального эльфа снизу-вверх и нахмурился, уперев руки в бока.

— Что?

Леголас удивлённо пошевелил ушами, прислушиваясь к чему-то вдалеке, а затем посмотрел вниз. В глазах цвета стали плясали смешинки.

— Давно я не слышал, чтобы ada так смеялся.