Революция Победителей (гет)

Я — Сойка-Пересмешница. Цинна, Цинна, боже мой, что же ты наделал? Теперь пламя, которое мы с Питом усердно старались притушить, разгорается ещё ярче. Да и наши усилия, честно говоря, только подливали масла в огонь восстаний в дистриктах.

Вспоминаю наш с президентом Сноу молчаливый разговор во время капитолийского фейерверка в нашу честь:

«Я отдала Вам всё, играла по правилам, обещала выйти за Пита. Я справилась? Вы довольны?»

«Увы, нет, мисс Эвердин.»

Тогда это лёгкое покачивание головой почти уничтожило меня. А теперь мы — все вместе, все победители, — держимся за руки. В прямом эфире Капитолия. Ну и Пит не забыл подлить ещё порцию масла в разгорающееся пламя, прилюдно объявив, что я беременна. Ну зачем он так? Теперь ещё и Капитолий вспыхнул.

Словно в ответ на мои мысли, сцена внезапно гаснет под возмущённые крики капитолийцев.

* * *

Мы в полутьме бредём неразборчивой толпой со сцены, которая внезапно потухла после того, как все двадцать четыре победителя показали всему Панему, что теперь все дистрикты едины. Поздновато они спохватились! Наверняка это увидели во всех дистриктах, и теперь неизвестно, что будет. Нас ждёт неотвратимая Капитолийская кара — Арена Третьей Квартальной Бойни, но даже она не в силах отменить то, что было сегодня. Мы, победители, своим неповиновением начали собственное восстание в прямом эфире Капитолия, и, возможно, — а вдруг такое случится, кто знает? — Капитолию не удастся с ним справиться.

В Тренировочном Центре Пит провожает меня до лифта. Вот именно теперь я не хочу с ним расставаться. Не знаю, почему. Финник и Джоанна пытаются присоединиться к нам, но их оттесняют вовремя подоспевшие миротворцы, так что мы уезжаем наверх в одиночестве. Как только мы покидаем лифт, он хватает меня за плечи:

— Времени почти нет, так что лучше сразу скажи: мне извиниться?

— Нет, — бросаю я. А сама думаю: хорошо, что он мне не сказал про мою вымышленную беременность. Ни за что бы на это не согласилась. Женитьба — ещё куда ни шло, жалкая попытка угодить президенту Сноу. А теперь из-за нас обоих поднят на уши весь Капитолий — иначе к чему было разлучать нас с потенциальными союзниками? Других причин, насколько я знаю, у них нет.

Мы поднимаемся в мою комнату. Не хочу ни на минуту оставаться без Пита. Ждём всех в нетерпении — Хеймитча, Эффи, Порцию, да кого угодно. Лишь бы кто-то объяснил, что за переполох творится сейчас в Капитолии. А вдруг?.. Но никого нет. Нам приходится догадываться самостоятельно, что там творится.

Я тяну Пита к окну:

— Пит, смотри, кажется, на улице что-то начало происходить.

Тот пожимает плечами:

— Они возмущены. Думаю, требуют отменить Игры.

Спасибо, объяснил. Это и любому лесному ежу в Дистрикте Двенадцать понятно. Но не сдаюсь:

— Лишить самих себя любимого зрелища — не очень похоже на капитолийцев.

Внезапно Пит перебивает меня:

— Как думаешь, они когда-нибудь смогут понять то, что чувствует народ в дистриктах?

Пит, тебе что, интервью с Цезарем мало? Моему возмущению нет предела. Но я помню о том, что за нами следят, поэтому молчу. Пит, не дожидаясь моего ответа, говорит:

— Не знаю. Если подобрать нужные слова…

— И ты бы смог?

— Я не знаю. Не пробовал, но они же люди, в конце концов, не звери какие-то…

Нет уж. То, что они с нами делают, намного хуже, чем погибнуть от нападения зверя. Поэтому я добиваю капитолийцев своим сарказмом:

— У них в мозгах опилки.

— Прочищение капитолийских мозгов, — замечает в ответ Пит. — Вообще, мысль интересная, я бы попытался, не знаю, кто-то пытался раньше сказать им.

Никто не пытался. За это же полагается смерть от руки миротворцев. Хотя сейчас, судя по всему, переполох в Капитолии усиливается, раз пропускают мимо ушей такое вольнодумство.

— Всё когда-то бывает в первый раз, — осторожно замечаю я.

— Ты слышала? Это похоже на выстрелы, со стороны президентского дворца.

Я прислушиваюсь. Действительно, слышен грохот и треск.

— О чём это ты? Дворец, а где он?

— Дворец Сноу совсем рядом отсюда, видишь Большой городской круг? — Пит показывает мне дорогу прямо в окне. — Вот дорога, по которой движутся каждый раз колесницы с трибутами. Дворец чуть в стороне, по правую руку.

— Откуда ты знаешь? — Я намертво вцепляюсь в руку Пита. Не хочу его отпускать.

— Хеймитч говорит, и Эффи тоже.

Ну да, а я, дура такая, всё ушами хлопаю. Вот чем надо было заниматься, а не молча страдать в поезде от того, что ничего нельзя изменить. И вдруг я начинаю смотреть прямо на Пита.

— Ты прав, стреляют. Пит, а вдруг всё получится? Игры отменят, а? — В моём голосе внезапно звучит надежда. Та надежда, о которой говорила Прим.

— Пошли на крышу, там обзор получше, чем в твоей комнате.

Я киваю. Мы поднимаемся на крышу Тренировочного центра. Неожиданно остановившись на лестнице, так и не дойдя до «пункта назначения», снова заглядываю в глаза Питу. Похоже, я тоже сошла с ума.

— Ты ни о чём не жалеешь, Пит? — твёрдо спрашиваю его.

— Нет, — с уверенностью отвечает он.

И внезапно… Я его целую. Не потому, что мне приспичило разыгрывать «несчастных влюбённых из Дистрикта Двенадцать», — честное слово, до сих пор мечтаю прибить Хеймитча за эту легенду! — а по-настоящему. Мне очень страшно, но я должна растопить лёд между нами. Кто меня ещё поддержит на Арене? Мы целуемся отчаянно, но недолго. Зато держим друг друга в объятьях. Это успокаивает.

Наконец мы всё-таки доходим до крыши. Во многих местах, действительно, творится настоящий хаос. Со стороны президентского дворца слышен треск выстрелов. Но, поглядев вокруг, я внезапно вижу, как толпа напирает на заслон из миротворцев. Вот это да! Ещё немного, и в Капитолии вот-вот будет переворот?! Не может быть!

Но от этой мысли меня отвлекает внезапный шум. Мы смотрим вверх. На крышу внезапно опускается большой планолёт, но не похожий на тот, что отвозил нас на Игры. Ничего удивительного, нам же говорили, что в этом году всё новое, Капитолий не поскупился на расходы. Неужели, нас уже отвозят на Арену? — с горечью думаю я. А что, после того, что было, не удивлюсь, если нас пораньше отправят на Квартальную Бойню. Шоу должно продолжаться, что бы ни случилось.

Мы с Питом оцепеневаем от ужаса. Пит, правда, старается прикрыть и защитить меня всем телом, готовый умереть, если понадобится.

Но что это меняет? Нас всё равно отвезут на Арену, независимо от того, сменится власть в Капитолии или нет. Доигрались с огнём, голубки.

Тем временем, очертания планолёта становятся всё больше и чётче. Эмблема Капитолия. А что это там на крыльях? Я в изумлении протираю глаза. Там хорошо видны инициалы: «К.С.». Дожили, президент Сноу за нами лично явился! А чего тянуть, видимо, решил всё-таки воспользоваться моим предложением и убить нас с Питом в прямом эфире. Транслировать казнь несчастных влюблённых на весь Панем, чего уж там. Дескать, полюбуйтесь, дистрикты, что бывает с победителями-бунтовщиками…

Я отмахиваюсь от этих выдумок. Ладно, дадим планолёту приземлиться, а там поглядим, что будет. Ясно одно — моя жизнь снова меняется в корне. И это что-то другое, не связанное с Ареной.