"Я - кто?!": Изменяющий судьбы (гет)

Я осматривался вокруг, как в первый раз, чувствуя, что от улыбки уже начинают болеть щеки, но ничего не мог с собой поделать. Да и Наруто скакал, как попрыгунчик, радостно здороваясь с горожанами, которые, увидев его, недовольно и брезгливо морщились. Складывалось ощущение, что он здоровается с людьми, будто они такая же часть Конохи, как безмолвные лица на скале. И со статуями он тоже поздоровался, и с кошкой на широком кирпичном заборе. Так же, как с этими… В общем, с этими.

— Наруто, мне кажется или это Тора?

— Ага, — кивнул он, разминая суставы. — Поймаем?

— Это не наше задание, — с сомнением глянул я на наглую морду с бантиком и покачал головой, — у нас есть дела поважнее. А Тору пусть ловят те, кого за ним послали.

С криком «держи заразу!» на забор вскочила покрасневшая и порядком исцарапанная Яманака Ино. Она так увлеклась погоней, что даже не заметила нас, а вот Чоджи и Шикамару поздоровались и, тяжело вздохнув, побежали догонять свою сокомандницу.

— М-да… — протянул я негромко. — Мы вернулись домой, мы вернулись в дурдом.

И дело даже не в Ино, а в том, что к нам на крейсерской скорости неслось нечто зеленое.

Нахмурившись, Какаши бросил мне:

— Передайте генинам, отчеты сдавать послезавтра. Приходите к десяти во дворец каге и ждите меня.

Пыль рассеялась, и перед нами оказался преувеличенно серьезный…

— Толстобровик, — хихикнул Наруто.

— Какаши-сенсей! Гай-сенсей! Хотел! Сказал! Что! Хотел! Вызвать! Вас! На! Поединок! — отрапортовал Ли и, обернувшись туда, откуда пришел, крикнул еще громче: — Гай-сенсей! Какаши-сенсей пришел!

Пока Майто вместе с Роком доставали Хатаке, я подошел к охранникам. В этот раз на воротах стояли незнакомые мне чуунины, которые уныло, но споро проверяли бумаги торгового каравана, стоящего под стенами уже внутри. Извинившись, что отвлекаю, спросил, куда податься с пленным врагом. Парни заинтересованно покосились мне за спину, но, никого не увидев, все же ответили и даже набросали, как дойти.

Оставив Какаши разбираться, я отцепил ирьенина от повозки. Один из клонов взял его за ноги, я — за руки, и так потащили пленного.

Поначалу я решил, что за мной идет только Наруто, но оказалось, я ошибся. Саске тоже было любопытно, куда я дену Рогу, а Сакура, как обычно, увязалась за Учихой.

Сдав пленного на руки умельцам из отделения Морино Ибики, я договорился встретиться позже, чтобы написать отчеты, и только после этого отпустил «седьмых». Впрочем, Наруто остался со мной.

Кстати, чем-то отдел расследований напоминал мне участок, может, хмурыми лицами стражей порядка, а может, доской с черно-белыми портретами рядом с окошком дежурного. Краем глаза я заметил, что Рогу увели куда-то вниз. В голове пояивлась словно трехмерная картинка: лестница ведет глубоко на нижние уровни, дальше — длинный коридор с рядом камер, отделенных друг от друга толстыми стенами, в которых то ли печати пытаются потихоньку вытягивать чакру, то ли что-то еще.

Помотав головой, я приложил руку ко лбу. Эти внезапные воспоминания иногда выбивали меня из реальности на несколько мгновений. К счастью, пока подобное случалось только в относительно безопасные моменты.

Пока я витал в облаках, Наруто успел вытащить меня на улицу, но, слава богам, не заметил, что я был не в себе.

Стоило только увидеть знакомый забор, как навалилась усталость, а перед глазами замаячили нормальная ванная и уютная постель.

Очнулся я, когда Наруто уже, перескакивая через ступеньки, побежал наверх. Я хотел поползти следом, но из ящика веером торчали конверты — слегка припорошенные пылью, но не покоробленные водой, потому что над ящиками нависал балкон-коридор и его козырек.

Я еще был внизу, когда мелкий, зажимая нос, примчался обратно.

— Что случилось? — пытаясь сортировать бумажки, спросил я.

— Там воняет, — прогундосил Наруто, зажимая нос обеими руками, — очень-очень воняет.

Не успел я дойти до двери, как в нос шибанул омерзительно-сладковатый запах древней тухлятины. Стараясь дышать только ртом и только через воротник, я добрался до эпицентра вони. Увиденное меня не обрадовало; в бурой луже активно цвела какая-то живность, а вокруг холодильника, из которой она вытекла, водили хороводы зеленые мухи, которые налетели из открытых нами окон.

Даже морозильник приоткрыть побоялся, чтобы оттуда не вылилось или не выпало что-то еще менее аппетитное. Но она открылась сама, и пахнуло такой «свежестью», что я не совладал с желудком и завтрак отправился в мусорное ведро.

— Ками-сама, за что ты, мля, меня так ненавидишь?! — сплюнув в раковину, я схватил Наруто за шкирку и вытащил в коридор.

— Ирука, а что такое «мря»?

— М? Что? — не сразу сообразил я, а спохватившись, воскликнул: — О, это плохое слово, забудь его!

— А ты скажи, что оно значит, и я его забуду! — шкодливо улыбнулся мелкий, наклонив голову к плечу. И при этом не забывая держаться пальцами за нос, чтобы не дышать вонью.

Чувствуя, что к горлу подкатывают остатки завтрака, я метнулся к балкону.

— И не проси, — выдохнул я, хватая ртом свежий воздух, — не помню.

Отдышавшись, я пошел за инструкциями. А с холодильником пусть клоны разберутся.

Я героически боролся с нервным и полупустым желудком, пока искал книжку с перечнем характеристик разных барьеров, а читал ее уже в коридоре. Жаль только, что подышать воздухом долго не удавалось — пришлось искать возможное место печати-накопителя. Я был уверен, что они у Ируки были, как-никак Умино — клан.

Для квартир и комнат оказалось десятки разных видов охранных систем: одни различались эффектами, другие — способом соединения элементов, третьи — способом активации, а четвертые были просто различными сборками. Но общей особенностью таких систем печатей было то, что это всегда была сеть, похожая на нейроны в человеческом мозге, сделанная из специальных чернил и бумажных жгутиков, трубочек с начинкой из чакропроводящей проволоки или чего-нибудь еще, с печатью-накопителем, из которой все остальные печати брали энергию. Также различались и варианты печатей-накопителей и других видов «аккумуляторов». Нам же нужно было найти именно место зарядки.

— Может, тут такой штуки никогда и не было? — взялся я за лоб. От этой вони у меня разболелась голова.

— Ирука, а это не то?

Мальчик показывал на декоративный рельеф по центру стены с выпрыгивающими из воды дельфинами. Пожав плечами, я решил рассмотреть композицию поближе и заметил, что одна из фигурок выдавлена сильнее, и вокруг едва заметный контур. Когда я нажал на дельфина, раздался щелчок, а он сам упал мне в руки. Я даже испугался, думал — уроню…

На обратной стороне фигурки оказалась блеклая вязь иероглифов, будто чернила выцвели. Ради эксперимента я сконцентрировал немного чакры на пальцах, и ее, как пылесосом, втянуло в камень.

— Это оно.

Подержав фигурку, я передал ее Наруто. Он, потупившись и пряча глаза, зарядил ее и сам вставил на место, встав на цыпочки.

Дельфин на переднике, дельфин — игрушка, дельфины на занавеске в ванной и на кафеле, дельфин на печати… Ирука был влюблен в свое имя? Нарцисс!

— Ирука, а что ты смеешься? — Наруто обиженно надулся.

— Ты чего? — прекратил я хихикать.

Он оставил отпечаток своей чакры и теперь мог приходить в дом, даже если меня не было с ним. Кстати, судя по тусклому иероглифу «заряд», барьер почти сдох. Индикаторы дополнительных батареек совсем выцвели. Если бы меня решили навестить домушники, денька через два-три им бы не составило труда вынести все подчистую и уйти восвояси прогулочным шагом. В общем, вернулись мы чертовски вовремя.

Снова выйдя на свежий воздух, я задумался.

— У того, кто впервые касался печати, она должна была засветиться, — зачитал я вслух, — но мы вроде все правильно сделали. — Я сомнением глянул я на барельеф: — Может, он сломался?

— Я случайно! Прости! — вдруг стал оправдываться Наруто, тараторя и боясь взглянуть мне в глаза. — Я тронул, а оно выпало! А потом быстро засветилось и потухло! Я не знал!

Улыбнувшись, я потрепал мальчика по волосам, а он замолк, втянув голову в плечи.

— Если бы не твое любопытство, нас могли бы ограбить. Спасибо, что подзарядил тогда печать. Хоть и случайно.

— Но я же без спросу и чуть не сломал! — отчаянно воскликнул Наруто, сжимая кулаки.

— Не буду я тебя ругать, — улыбаясь, покачал я головой, — и не проси.

— Что? — удивленно уставился на меня ребенок.

— «Без просу», — процитировал я его. — Ты сам себя выставляешь виноватым, будто хочешь, чтобы тебя наказали, — уже без улыбки пояснил я. — Не делай так. Ты не виноват, ничего не сломалось. Я тебя не ругал и не буду, тебе не за что извиняться. Ты, наоборот, своим любопытством спас наши пожитки. Все хорошо. Спасибо, ты молодчина.

Сколько бы я ни хвалил Наруто, а он по-прежнему сначала неверяще таращился и только потом начинал улыбаться.

После выхода на улицу продышаться нам еще раз пришлось окунуться в вонищу, чтобы собрать вещи.

С собой мы взяли только самое необходимое... Вру. Похватали, что под руку попало, и выскочили, как ошпаренные, потому что клоны полезли проверять плошки, которые еще можно было спасти.

Оставив их за запертыми дверями, я вышел во двор и присел на лавочку около загибающегося от смеха Наруто. Так как попахивать начинало уже в общем коридоре, я повесил на дверь листок с надписью: «Извините за неудобства, сдох холодильник, запах скоро выветрится».

— Как думаешь, если запечатать эту гадость в свиток, а потом под ноги кинуть кому-нибудь, получится хорошая бомба-вонючка?

Подождав, пока мелкий отсмеется, я спросил уже серьезно:

— Ладно. Что делать будем? Дубли разберутся, но запах никуда не делся. И не факт, что даже к завтрашнему утру он исчезнет или хотя бы ослабнет настолько, что можно будет там спать, жить и все такое.

Наруто утер выступившие слезы и задумчиво насупился.

— Можно в гостиницу или арендовать комнату у… — принялся я перечислять варианты. — У кого-нибудь.

Вдруг мальчик хлопнул кулаком по раскрытой ладони и воодушевленно выдал:

— Точно! Ирука! У меня же есть квартира! Мы там переночуем, даттебайо!

— «Даттебайо»? — улыбаясь, намекнул я на слово-паразит. — Идем. Ты знаешь, а я бы и не вспомнил, если бы ты не сказал.

Сначала мы бежали по широким крышам зданий, которые построены в центре, а потом пришлось спуститься и идти как обычным людям.

Район, в котором обитал раньше мальчик, был, прямо скажем, не из самых благополучных. Только на фасадах, выходящих в парк, была свежая краска, но стоило войти в лабиринт узких грязных улочек, как ты буквально попадал в другой мир.

По крышам дойти мы не рискнули, потому что они использовались местными жителями как балконы. Наруто издалека показал на развевающиеся, как флаги, цветные простыни, горшки с цветами и еще какой-то хлам. Такой гигантский бардак из вещей, которые выкидывать жалко. Про себя я назвал это место Кварталом Плюшкиных.

Забегая вперед, Наруто толкнул косую калитку, поманив меня за собой в узкий, темный лаз между двух близко стоящих домов. Этот проход вывел нас в крошечный дворик-колодец, где темным контрастным пятном на фоне плиток из песчаника выделялись нагромождения досок, отдаленно напоминающие чье-то жилье. Такой многоэтажный сарайчик. С двух других сторон, параллельно друг другу, стояли два дома-близнеца, с которых еще не успела облететь бежевая штукатурка. Один, тот, что находился слева от меня, судя по всему, пустовал: окна были заколочены досками. Сквозь прорехи тут и там торчали тонкие дощечки, кажется, их называли дранкой. Подъезды, обращенные внутрь двора, зияли немыми бездонными дырами, похожими на открытые рыбьи рты. Брусчатка, которой был вымощен двор, в нескольких местах осела и походила на изваянное в камне море в легкий шторм. В общем, картина невеселая. Слегка припорошенные песком кучи мусора и битого стекла дополняли ее и делали совсем мрачной.

— Ирука, сюда.

Кивнув, я вошел вслед за ним в подъезд левого дома. Внутренние стены, выкрашенные зеленой масляной краской, были покрыты разводами и трещинами, а пол — мелким мусором. Лампочки не горели, единственным источником света было окно в дальнем конце коридора. И так было на всех этажах!

Сверху оказалось, что дома не совсем одинаковы: левый был выше из-за пристроек, а у правого вместо крыши был разбит парк, переходящий на крышу соседних домов, которые были пониже. Из-за натянутых между домами бельевых веревок и вездесущих простыней сложно было разглядеть различия.

— Лабиринт, — пораженно покачал я головой, заглядывая вниз с края крыши.

— Я тут давно не убирался, извини, — виновато глянул мальчик и толкнул дверь.

— Не страшно, — взъерошил ему волосы. — Показывай, что тут и как.

Сказать, что мы сменяли шило на мыло, было бы все же немного несправедливо. В квартире Наруто было чуть лучше. Например, почти не воняло. Но зато пыли, грязи, древних объедков, мусора и даже листьев было просто огромное количество, не в последнюю очередь из-за того, что все окна были распахнуты уже несколько месяцев. Еще чуть-чуть, и тут бы мох вырос, а может, и дерево. По углам ветер раскидал горки семечек карагача. Это название, как и само растение, я запомнил только потому, что однажды в детстве, наевшись «капусты» (так мы называли свежие, зеленые, семена этого дерева), я попал в больницу, и уже там мне рассказали, что я слопал.

Старательно не зацикливаясь на мусоре, я оглядел грязную каморку и все равно уныло присвистнул. Жил Узумаки в небольшой мансарде-студии. Из коридора, упирающегося в дверь совмещенного санузла, гости попадали сразу в спальню, которую от кухни чисто символически отделяла колонна.

— Давай и тут клонов оставим, пусть убираются сами.

— А мы куда пойдем? В Ичираку-рамен? Ну-у-у пожалуйста!

— Я не против. Но сначала уберем матрац с кровати, он явно отсырел, чувствуешь запах?

Кивнув, мальчик призвал клонов.

А те сделали скорбные лица и почти синхронно посмотрели на свои, как это ни странно, урчавшие животы.

— Вы не настоящие! — отчитал их Наруто, — Не придуряйтесь!

— Идем, — по-доброму усмехнулся я, — не то обидятся еще. И правильно говорить — «не придуривайтесь».

Стоило только подойти, как незнакомые чуунины побросали еду и, спешно расплатившись, ушли, дожевывая что-то на ходу. Хоть мы и распугали клиентов, нам в Ичираку-рамен были рады. От этих людей, как от печей жаром, веяло искренним радушием.

Но кое-что меня расстроило. Глядя на Теучи, который на автомате чуть не подвинул плошки чуунинов к Наруто, я только покачал головой и заказал еще пару порций. К счастью, Аяме и Наруто не заметили пантомимы. Неприятно было еще и то, что Наруто по привычке проводил объедки голодным взглядом.

— Теучи-сан, а во сколько вы начинаете работать?

— Часов в семь утра.

Мальчик недоуменно глянул на меня, а потом на повара.

— Ну вот, — а я улыбнулся и подмигнул Наруто, — с завтраком проблем не будет.

Мужчина широко улыбнулся и чуть осуждающе зыркнул на хихикающую девушку. Аяме тихо ойкнула и кинулась к монструозным печам-кастрюлям для рамена.

Теучи-сан просто золотой человек, и едой накормил, и последними сплетнями.

Выставив нам по порции рамена с курицей, он рассказал обо всем, что произошло за то время, пока нас не было в Конохе.

О том, что барьерная команда Конохи недовольна состоянием защиты вокруг деревни и развесила объявления о сборе пожертвований, раз Хирузен не озабочен спонсированием, а вместо этого занят ремонтом стадиона, который сильно обветшал. Что стало особенно ясно видно после недавнего экзамена на ранг джонина, который добавил стадиону повреждений.

Впрочем, согласно слухам, деньги бы для барьерщиков нашлись и у руководства Конохи. Но сначала требовалось восстановить и обновить стадион для грядущего в следующем году чуунинского экзамена. А обновить защиту компетентным людям хотелось еще вчера. Или хотя бы прямо сейчас.

— Ну, да, — звонко рассмеялась Аяме, прикрывая рот ладошкой, — внезапно обветшал!

— Надеюсь, никто не пострадал?

— Кто знает, — пожала девушка плечами, — мы же не шиноби. Недавно еще пожар был, к счастью, мимо проходил чуунин, который суйтоном все потушил.

— Очень хорошо, что вы, ниндзя, так умеете, — добавил Теучи, убирая пустую посуду.

Он же пояснил, что при тушении пожаров не пожарные работают, а всегда разные шиноби с суйтоном, которых припрягли на эту работу. Но если кто-то мимо проходил, тоже может потушить. Ему за это небольшая денежка причитается, только свидетель нужен, чтобы подтвердил. Некоторые из-за этого на вознаграждение забивают.

А если по-честному, то работа в пожарной части была для ленивых, потому как владеющих суйтоном в Конохе не так уж и мало и надо быть совсем дохлым, чтобы не помогать. Если жив и в целом здоров, то будь добр побыть пожарным, если того требует ситуация, ты же умеешь. За «мог, но не помог» даже наказание есть — штраф. Иногда его по ошибке получали шиноби, не владеющие стихией Воды.

Основным составом пожарной команды были шиноби, ушедшие со службы по возрасту, или инвалиды, которым травмы позволяли бегать, но не сражаться.

Забавно, на моей посмертно покинутой родине все было наоборот. В пожарные шли только физически крепкие и здоровые люди, желательно — на пике сил. Хотя, с другой стороны, даже инвалид или старик-шиноби едва ли уступает молодому и здоровому мужику из моего мира.

А еще Теучи рассказал о делегации из Песка, которая только пару дней как пришла, и один из них даже заказал мисо-суп. Я даже улыбнулся в ответ на такую подробность.

Теучи напомнил мне дядю Тот так любил свою шиномонтажную мастерскую, что если узнавал от клиентов какую-то новость, то обычно добавлял, что те у него в тот день купили или починили. Например: заходил Григорий, купил грузиков и колесо притащил, сказал, что у его соседей кондиционер сломался и задымил.

Естественно, что ничего очень важного и интересного этот посол не сказал, так как был один.

— Вы знаете, — чуть испуганно сказала Аяме, — он будто ждал тут кого-то. Долго просидел, до самого закрытия.

На этом месте я немного напрягся:

— Аяме-сан, а как он выглядел?

— Зовите меня Аяме-чан, — мило улыбнулась девушка. — Тот шиноби был высокий такой, смуглый, — стала она вспоминать, — одна сторона лица закрыта, как шторкой, тканью его тюрбана, а на второй — красная татуировка, две полоски, прямо под глазом, — она провела по щеке двумя пальцами дугу. — Наверное, на левой стороне лица у него ожог.

— Ясно, — я задумчиво потер подбородок. — Спасибо, Аяме-чан.

Мы посидели еще немного, а потом решили, что надо растрясти съеденное, хотя бы полчасика побегав и немного потренировавшись на полигоне.

Уже на пути на полигон я вспомнил о своих договоренностях с торговцами. Пришлось сделать крюк и распечатать товары нашего каравана. Торговцы еще в Стране Волн обещали пять процентов с прибыли после окончания торговли. Мало, конечно, особенно с учетом того, насколько больше они смогли сюда притащить благодаря запечатывающим свиткам, зато и работы особо никакой. Так, распечатать очень много бочек и ящиков с соленой, вяленой и копченой рыбой, жемчугом, поделками из кораллов и ракушек, каким-то водорослями, желе и снадобьями из них и еще всякой ерундой. В которую, впрочем, я даже не стал вникать. Много времени распечатывание не заняло, поскольку и я, и Наруто активно использовали теневых клонов.

Когда мы отошли от рынка, Наруто вопросительно посмотрел на меня, а я, не дожидаясь вопроса, сказал, что расскажу потом, и кивнул в сторону квартала Призраков.

Всю дорогу до полигона я продумывал возможные вопросы Наруто и свои ответы. Получалось, что при любом раскладе придется рассказать про Гаару, Суну и, скорее всего, персонально про каждого джинчурики, так как мальчик был очень любознательным, а иногда еще и дотошным в мелочах.

На полигоне ничего не изменилось, только трава пожелтела да с деревьев пооблетала раньше яркая, а теперь поблекшая листва.

Немного размявшись, не зря же пришли, мы сели под деревом.

— Теперь расскажешь про того дядьку, который к Теучи пришел?

— Да. Не помню имени, но знаю, кто он по жизни, — пошутил я, глядя на донельзя серьезное лицо Наруто. — Ладно. Теперь серьезно. Тот человек напоминает мне одного сенсея из Суны. Он вполне мог шпионить за тобой.

— Но зачем? Почему за мной?

— Слышал, что сказали про стадион? Скоро экзамен на чуунина, и в нем будут участвовать наши как бы союзники и просто нейтральные скрытые поселения. С Деревней скрытой в песке у Конохи не самые простые и хорошие отношения, мы перебиваем у них большую часть заказов, им есть за что нас ненавидеть. Хотя формально у нас с ними союз.

Вот послы и шпионят за будущими противниками. А этот, который был у Теучи, судя по описанию, сенсей детей Казекаге, один из которых — джинчурики.

— Джинчу… — Наруто отмахнулся и спросил проще: — Такой же, как я?

— Не совсем. Говорят, при запечатывании биджу напортачили с печатью, и Собаку но Гаара стал кровожадным маньяком, который убивает тогда, когда ему прикажет биджу, — я покачал головой. — Да и относятся к нему, как… — не нашел я подходящих слов.

— И? — настороженно заглянул мне в глаза Наруто.

— Не как к тебе. Им пугают маленьких детей, его боятся все, от генина до джонина. На его жизнь периодически покушаются шиноби его собственной Деревни. Его, по слухам, пытался убить даже собственный дядя.

Гаара безумен, жесток и при этом очень опасен как шиноби. Его специально отправляют на самые сложные задания, будто надеясь, что он с них не вернется.

Мальчик надолго замолчал, видно было, что мой рассказ его расстроил. А потом (впрочем, ожидать другого было глупо) торжественно пообещал, что докажет собрату по несчастью, что тот не прав и что ненавистью и жестокостью он не добьется признания и уважения людей. И конечно, что он обязательно попытается подружиться с Гаарой.

Я едва сдержался, чтобы не поморщиться.

"Как бы не прибили тебя в процессе перевоспитания. В каноне ты ведь выжил чудом".

Вздохнув, я тихо сказал:

— Наруто, это твоя жизнь, и я не могу диктовать, как ее прожить, но прежде чем пытаться стать чьим-то другом, подумай, хочет ли он им быть. И готов ли он им быть.

— Э? — не понял мальчик. — Мы обязательно с ним станем друзьями, даттебайо! Мы оба джинчурики!

— Не в этом дело, — хотел я пояснить, но прикусил язык и вздохнув, сказал: — Поступай, как знаешь, только…

— А другие?

— Кто другие? — не понял я сразу. — Джинчурики?

— Не, — помотал он головой, — другие биджу. Какие они?

Осторожно подбирая слова, чтобы не выболтать совсем уж лишнего, я начал перечислять:

— Первый биджу — тануки Гаары, второй — некомата Югито, третий — гигантская черепаха с тремя хвостами, Санби Ягуры, четвертый, — тут я запнулся, — ладно, потом попробую вспомнить. Пятый — обезьяна с пятью хвостами… э-э-э, — я почесал в затылке, — забыл.

Чтобы легче было вспомнить, пошел с веточкой к песчаному берегу пруда и принялся уже больше для себя вспоминать, что я знал про биджу. Тогда-то я понял, что не уверен даже в том, сколько у кого из них хвостов.

На сыром песке красовались схематичные изображения, но они не добавляли мне уверенности в своих словах.

— Ты знаешь, я точно помню только про первого, второго, третьего, восьмого и девятого биджу. А про остальных я знаю слишком мало. Точнее, я про них почти ничего не знаю.

— Не страшно, — попытался утешить меня мальчик, — может, нам это не пригодится.

С языка чуть не сорвалось: "Нет, ты встретишься с каждым из них". Я покачал головой:

— Наряду с джонинами S-ранга джинчурики — самые опасные противники. И вторые обычно опаснее первых. Ну а ты, хоть и джинчурики, но пока тому же Гааре, скорее всего, проиграешь…

Тут я запнулся и крепко задумался насчет знакомства Наруто с Курамой. Ведь побежденный Лис давал не рыжую и разъедающую все, подобно кислоте, чакру, а золотистую, которая явно не причиняла вреда шестнадцатилетнему Узумаки в каноне.

— Но нужен ключ, а он у жаб, — очень тихо пробормотал я себе под нос, хмурясь все сильнее. — Но попытаться подружиться с Лисом заранее было бы неплохо. Но как?

— Ирука? Что ты сейчас сказал?

Я поднял глаза на доверчивое, обеспокоенное лицо Наруто и понял, что один на один с Курамой его не оставлю, пока он не сможет его победить.

Главной проблемой оставалось придумать, как попасть в подсознание Наруто вместе с ним, не словить люлей от Курамы или Минато и еще заручиться поддержкой Рыжего на будущее.

— Ирука? — стал тормошить меня мелкий, видимо, я слишком крепко задумался.

— Все нормально, — перестав обкусывать чуть заветренные губы, отозвался я. — Все будет хорошо. Обещаю.

— Не понимаю, — обеспокоенно вглядываясь в мое лицо, сказал мальчишка.

Я беспечно улыбнулся:

— Иногда я слишком далеко загадываю на будущее, а когда что-то не получается или не видно решения, я расстраиваюсь.

— Почему? — светлые брови взлетели под самую повязку.

Я пожал плечами:

— Не знаю. Может, потому что слишком мнительный.

— Какой?

— Мнительный, — повторил я, успокаивающе улыбнувшись. — Видящий во всем опасность, болезненно-подозрительный, недоверчивый. Возможно, я переоцениваю опасности, но когда самые плохие прогнозы не сбываются, это меня радует. Когда они не сбываются.

— Ясно, — задумчиво протянул Наруто. — А как можно стать мнительным? Ты научишь?

От хохота меня согнуло пополам, и, лишь отсмеявшись, я взъерошил надувшемуся мелкому волосы.

— Мнительность — это плохое качество. Оно с легкостью заменяется благоразумием, осторожностью и предусмотрительностью. Я вижу опасность даже там, где ее нет, без причины волнуюсь, и это плохо, но ничего с этим я сделать не могу, — я пожал плечами и улыбнулся шире, — меня поздно перевоспитывать.

— Плохо?

— Очень, — кивнул я, жмурясь. И оттого не сразу заметил, что Наруто встал рядом, а через пару секунд, решившись, порывисто обнял меня.

Меня словно вышибло из реальности, в горле встал комок, мешая сказать хотя бы слово.

В висках и затылке нарастала давящая боль, отдаваясь в оглохших ушах пронзительным писком. На миг я позабыл, где верх, а где низ.

Пропала площадка, испарилась трава и деревья, даже Наруто исчез, но появились другие люди: тетя, дядя, смутные силуэты моих родителей, зыбкие фантомы странно знакомой пары шиноби. Мужчина с тонкими усиками и плотно сжатым ртом смотрел на меня сурово и строго, будто я провинился. На мгновение даже захотелось втянуть голову в плечи.

А рядом, словно полная его противоположность, стояла женщина с теплой и нежной улыбкой. Казалось, что если протянуть руку, я почувствую в ладони ее мягкий каштановый локон, пахнущий ванилью и корицей, а теплые руки крепко обнимут и прижмут к жесткой пластине, вшитой в ее нагрудник жилета АНБУ.

— М… ма… Мама.

Но вместо объятий — множество рук, которые невесомо трепали мои волосы, каждая по-своему. Я помнил их все, потому что эти прикосновения были так редки, что мне трудно было их забыть.

Волной накатили невесть откуда взявшиеся детские воспоминания. С каждым видением становилось труднее разграничивать свои кусочки прошлого и Ируки, потому что этот простой жест вызывал у нас одни и те же эмоции: тоску по родителям и дому, в котором ты не был лишним.

И его, и мои родители быстро исчезли из наших жизней, а после них остались лишь чужие руки. Они гладили нас, как уличного котенка: потрепали разок и шли дальше по своим делам. Накативший вал эмоций, явно не только моих, но и чужих, накрыл меня с головой. Детские обиды разгорелись, как искра в сухой траве, отбросив меня на годы назад, самообладание затрещало по швам.

Вскоре призраки истлели. Их руки я тоже перестал ощущать, пока не осталась одна маленькая ладошка, касание которой так легко было не заметить.

Сглотнув комок в горле вместе с пошедшей носом кровью, я не справился с голосом и тихо просипел по-русски:

— Спасибо.

После чего, собравшись и глубоко вдохнув, я быстро выпалил на местном языке:

— Спасибо.

Получилось громче, чем хотелось, и все равно не удалось справиться с голосом.

Наруто опешил:

— За что?

— За то, что ты есть, — я быстро утер нос рукавом и отвернулся.

По-хорошему, мне нужно было хотя бы пару минут побыть одному, чтобы успокоиться, потому что меня душила эта тупая детская обида, но Наруто стоял напротив, обеспокоенно заглядывая мне в лицо, будто мог увидеть что-то кроме грязной от размазанной крови рожи.

— Старые воспоминания выбили из колеи, — пробормотал я, — не обращай внимания, скоро пройдет.

Наверное, я навсегда запомню этот понимающий взгляд и молчаливое сочувствие. От стыда хотелось, как в детстве, натянуть майку на голову и таким образом спрятаться от чужих взглядов.

"Страус. Лоб здоровый, а так развезло из-за того, что себя маленького жалко стало. Противно".

— Со мной такого… не знаю, что нашло, — отводя взгляд, запинаясь, оправдывался я.

Этим словесным поносом я пытался в первую очередь успокоить самого себя. Я сбивался, переходил на русский, в голове смешались в кашу картинки из моего детства, которые будто дополняли образы чужих воспоминаний. С ужасом я понял, что успел разболтать про то, что мне-Ируке приходилось из кожи вон лезть, чтобы привлечь к себе внимание, не совсем как Наруто, но очень близко к тому.

Узумаки хмурился, силясь понять, что я несу, и, кажется, преуспел в этом нелегком деле.

Потому что Наруто подошел, повис на моем плече и обнял за шею, ткнувшись лбом в жесткий воротник жилета. И это стало последней каплей.

Наверное, больше получаса я не мог успокоиться, рукав безнадежно промок, так что его можно было выжимать, нос саднил от того, что я его бесконечно вытирал, да и глаза тоже.

Громко шмыгая носом, я сидел, уставившись в траву, которую от злости на себя за срыв выдирал из земли и рвал на кусочки. Слезы высохли дорожками на щеках и затекли в шрам на переносице, неприятно стягивая тонкую кожу.

"Примером стать, опорой… Тьфу, нытик! — мысленно отругал себя. — Смотреть противно! Успокойся, тряпка!"

— Ирука.

Я замер, втянув голову, затем выдохнул и поднял взгляд. Пока я был занят самокопанием, не заметил, когда Наруто успел сесть по-турецки напротив меня.

— Прости, не знаю, что на меня нашло, — пробормотал я, стараясь не смотреть ему в глаза, — Давай забудем, что я тут сопли на кулак наматывал, а?

В тот момент я сам себе казался жалким до омерзения, и потому слова Наруто меня ошарашили:

— Я хочу быть таким, как ты! — мордашка мальчика была серьезной, даже мрачной. — Ты настоящий шиноби. Один раз на уроке ты сказал, что силен не сильный, а добрый.

— Добрый? — если бы вовремя не прикусил язык, добавил бы еще: «Что за бред?»

— Да! Даттебайо! Я это запомнил! Я не спал тогда на уроке! Просто я тогда обиделся и прикидывался, — смутившись, покрутил он пальцем на коленке. — Ты лучше Какаши-сенсея. Ты лучше всех!

Опешив и разинув рот, я смотрел на мальчишку, туго поскрипывая мозгами. И тут до меня дошло, почему он сказал именно это.

Ему ли не знать, как иногда хочется, чтобы тебя заметили, оценили твои старания и хоть за что-нибудь похвалили.

Я прикрыл глаза. Дышать стало легче, да и настроение стало лучше. Я не видел лица мальчика, но чувствовал, как он замер в ожидании ответа.

— Спасибо, Наруто, — в эти слова я вложил всю благодарность, которую испытывал к мальчику, у которого и без меня хватало проблем, а он на свои плечи взвалил еще и мои.

Открыв глаза, я тепло улыбнулся, взъерошив левой, сухой и не испачканной кровью с соплями, рукой и без того лохматого блондина. Облегченно выдохнув, он робко, а потом во все лицо улыбнулся мне в ответ.

— Знаешь, — заметил я, вытирая руку об траву, — я не лучший пример для подражания. Сейчас так вообще… Я всего лишь чуунин, а тебе по силам стать не просто джонином, а каге. Зря ты Какаши принижаешь, он сильный и умелый шиноби, намного сильнее меня, а еще у него можно, эм… выцыганить, как же это… Выпросить! Выпросить что-то из той тысячи с чем-то дзютсу, которые он спиздил… Которые он, — я покрутил руками, подбирая слова, — которые он выбил из врагов. Вот! Даттебайо!

— Что? — только и успел сказать мальчишка, прежде чем завалился на спину и расхохотался.

Пока Наруто катался по траве, я сбежал к пруду и кое-как умылся. В глади этой большой лужи отразилась опухшая морда с красным носом и глазами.

— Крысавец, блин, — тяжко вздохнул и навесил хенге. Появляться в таком виде на улице мне не стоило.

Полигон давно остался за спиной, а ночной парк только показался из-за крыш.

Меньше года прошло, а неугомонный и вечно улыбающийся Наруто стал мне роднее кровных родственников.

"Пусть не всегда его солнечная улыбка — это признак счастья, — думал я, глядя на идущего спиной вперед белобрысого мальчишку, который эмоционально рассказывал о своих приключениях в Академии, чтобы меня развеселить, — но зато он не унывает и не опускает руки… как иногда делал я… И чем грешил Умино Ирука".

Мы шли домой. Во всяком случае, мне так показалось.

— Ирука, — огляделся Наруто, — может, я домой пойду?

Осмотревшись, я обнаружил себя у арки недалеко от кладбища. Отсюда до монумента павшим — два шага шагнуть.

В ответ я замычал что-то невнятное.

— Тебе, наверное, неудобно будет с родителями говорить при мне, — по-птичьи наклонив голову, сказал Наруто.

— Нет, — быстро ответил, — то есть «нет, ты не помешаешь». И если честно, я вообще не понял, как мы здесь очутились. Мне казалось, что мы домой шли.

— Духи хотят с вами говорить, — проскрипел старческий голос.

Меня чуть кондратий не приобнял, а из густой тени с колен поднялась старушка и, мило улыбаясь, подошла к нам. Наруто от испуга попытался куда-то утянуть меня за рукав, но я его остановил и поздоровался со старушкой.

Тихо ступая деревянными гета по каменной дорожке, она подслеповато щурилась, пытаясь заглянуть в лицо, и странно шевелила губами, будто жевала.

— Поможете старой женщине зажечь фонарь? — подняла она клюку, на ручке которой висел бумажный фонарик со свечой. — Осенью быстро темнеет, боюсь, без огнива я его катоном сожгу, — коснувшись моего бока, бабуля чуть нахмурилась, но тут же снова заулыбалась. — Чуунин или джонин? — и, не дав ответить сказала: — В былые времена я была красивой куноичи, а мой Кано… — она вздохнула. — Если бы он был, как и я, чуунином, он бы не погиб в той войне…

Старушка замолкла лишь тогда, когда мы отдали ей фонарь, и ушла в ночь, бормоча тихо и неразборчиво о былом.

— А я всегда думал, что она привидение, — пояснил Наруто в ответ на мой недоуменный взгляд, нервно сглатывая. — Она всегда так тихо ходит, а фонарь зажигается сам собой.

Приобняв Наруто за шею и смеясь, я растрепал ему волосы:

— Трусишка, бабулька-то шиноби и катоном владеет. Слышал, что она сказала?

Вырвавшись из захвата, мальчишка лихо поправил хитай-ате и с вызовом, но явно в шутку сказал:

— Сам такой! У тебя глаза большие и круглые стали, когда бабушка заговорила!

— Ладно-ладно, — признал я. — Давай к монументу подойдем, не зря же пришли, а потом домой, — и, оглянувшись в след старой куноичи, задумчиво пробормотал: — Интересно, о какой именно войне она говорила?

Ночные причудливые тени усиливали узнавание, будто я не место вспоминал, а какое-то событие. Остановившись около одного из надгробий, я заметил прозрачного Наруто. Но это был не клон. Этот Наруто был намного младше. Так странно было видеть одновременно маленького Узумаки и его же, но повзрослевшего. Призрачный Наруто смотрел под ноги, комкая в руках край простыни, надетой на манер плаща, и что-то говорил, но ветер уносил слова. Из-под края простыни под сжимающими ее детскими пальцами выглядывала маска Лиса, привязанная на пояс красным шнурком.

Настоящий Наруто дернул меня за рукав.

— Погоди, — не отводя взгляда, я присел на корточки около фантома, — я тебя слышу.

— А что ты рассматриваешь? Тут ничего нет… А-а-а, — догадался мальчик, — ты опять воспоминания видишь?

— Да-да, — быстро ответил я, боясь «спугнуть» это странное состояние.

Заметив что-то прозрачно-синего цвета рядом с лицом, я обнаружил, что рядом стоит фантом Ируки. Тот замер в боевой стойке с кунаем в руках, точно хотел ударить мальчика. Меня снова накрыло чужими ощущениями. Даже через толщу лет я почувствовал ту бурю эмоций и выделявшуюся в ней ненависть, которую испытывал Умино, глядя на мальчика, прячущего маску краем «плаща». Выражение лица Ируки легко расшифровывалось как «я тебя ненавижу и убил бы прямо тут». Младший Наруто, похоже, тоже это почувствовал: он эмоционально, но беззвучно для меня что-то сказал Ируке. В глазах у ребенка стояли слезы. Даже зная, что ничего плохого не произойдет, мне все равно было страшно за Наруто. В конце концов, наорав на мальчишку, Ирука исчез, а следом за ним растворился и призрачный Наруто.

"Какой же все-таки “хороший, добрый человек и заботливый учитель” был тот, в кого я попал, — с сарказмом подумал я и, поморщившись, покачал головой. — Аж тошнит от этой мрази. Я многое могу понять, но то, что он только что чуть не убил ребенка… Нет! Этого я понять не могу".

Как раньше, я рассказал Наруто о том, что видел, немного сгладив «острые углы», а он кивнул и сказал:

— Раньше ты вообще ничего не слышал, когда воспоминания видел.

— А теперь не слышу, что эти фантомы говорят. Впрочем, лучше видеть одновременно и настоящее, и беззвучные воспоминания, чем видеть только случившееся и в этот момент поцеловаться со стеной или столбом.

Один раз, засмотревшись в прошлое, я ударился плечом об забор и очухался, только оказавшись на земле. Благо я свалился на безлюдной улочке, а не в центре: меня и так считают странным.

Молитвенно сложив руки, Наруто смотрел на строчку с фамилией Узумаки, а я в который раз поморщился от цинизма Третьего. Некоторые строчки были полностью забиты только фамилиями без имен, но от Ируки скрывать было нечего.

Умино Кохаку и Умино Майн. Морской янтарь и Морская Храбрая защитница. Отец и Мать. Не мои родители, но сердце сжималось все равно.

Для приличия я тоже сделал вид, что молюсь, а потому не сразу понял, что что-то изменилось. Прямо из воздуха появилось женское лицо.

Фантом Майн оказался так близко от моего носа, что я отшатнулся, но она тепло и ласково улыбнулась, несмотря на текущую по ее лицу кровь, и поцеловала меня в лоб. Этот фантом был так реален, что я почувствовал тепло от капнувшей на щеку красной капли.

"Она не моя мать, — задержав дыхание, мысленно тараторил я. — Она не моя мать. Она не моя мать. Она не моя мать!"

Призрак исчез, никак не показав, что его моя «мантра» задела, и я смог вздохнуть свободно.

— Идем? — Наруто смахнул с монумента сухой листок.

Сделав вид, что ничего не произошло, я кивнул:

— Да, конечно.

От кладбища к дому Наруто было добираться гораздо дольше, но уже через полчаса прыжков по крышам мы расстилали футоны, готовясь ко сну. Старый матрас, который облюбовало голубиное семейство, мы выбросили на крышу, чтобы утром убрать куда-нибудь. Вслед за матрасом я хотел и гнездо с яйцами вышвырнуть, но мелкий у меня его отнял, поставил на балкон и сказал, что если я этот грязный комок веток выброшу, то он обидится. А чтобы голубь-папа и голубь-мама нашли своих птенцов, нарисовал стрелку на стене и приписал: «Голуби-детки».

У меня просто язык не повернулся после этого сказать, что ничего не выйдет, а яйца быстро стухнут или их сожрут кошки. Да к тому же соврать, что птицы, учуяв чужой запах, редко остаются у своих гнезд, даже если там остались птенцы. У птиц, кроме хищных, обоняния вообще нет. Ну не люблю я этих летающих крыс, гадящих на памятники, не люблю.

Когда лег, понял, что уснуть не получится, и не только из-за мыслей о биджу, будущем, странных глюках и обо всем в целом. Между самодельным балконом и коридором гулял нехилый сквозняк, и пока я не завернулся в футон, как в кокон, даже зубами постучал пару раз. Заснул только ближе к утру, когда додумался заткнуть щели тряпками.

— Почувствуй себя бомжом… — зло буркнул я, подтянув ноги к груди, чтобы сохранить тепло. В палатке было теплее!

Мы когда возвращались в Коноху с караваном, вторую половину пути спали или под крышей, или в футоне и в палатках. Было комфортней, чем на полу в этой конуре. Как Наруто тут жил с шести до одиннадцати с половиной лет, совершенно непонятно. Пять с лишним лет на холодном чердаке. Бр-р!

Утро началось с громкого курлыканья со стороны балкона, скрипа досок и воя древнего, как лепешка мамонта, водопровода.

Наруто то ли умываться пошел, то ли воду набрать в чайник. Недовольно замычав, я закрыл голову одеялом, решив во что бы то ни стало поспать еще, благо после долгих миссий обычно давали отдохнуть.

— Выходной, выходной, — бурчал я, — спать, спать…

Казалось, стоило только задремать, как я услышал чьи-то голоса. Под входной дверью ругались какие-то мужчины и шумели, сволочи, громче, чем голубиное семейство за тонкой дверью на балконе. А затем заскрежетал замок. Наш замок, а не соседей!

Спросонья я вытаращился и принялся хлопать по полу рукой в поисках оружия. Да только не клал я вчера кобуру для кунаев у футона, но привычкам плевать.

— Все, что тут есть, бросайте в мешки, — указывал кому-то прокуренный хриплый голос, — и несите на помойку! Чтобы тут было чисто, как в храме перед праздником!

Из коридора на меня смотрела странная делегация. Впереди был мужик в простом коричневом кимоно без рисунка, рядом с ним — слегка полноватый тип в пыльном костюме, при галстуке и со здоровенным тюком на спине, а за ними двое с ворохом пустых черных пакетов в руках. Я так опешил, что даже не смог ничего сказать, просто тупо пялился, безостановочно смаргивая мутную пелену.

Холеная физиономия с глазами, как у бульдога, сморщилась, затем покраснела, а ее обладатель нагло и по-хозяйски зашел в комнату.

— Ты кто такой и какого, биджу тебя задери, тут забыл?! — начал возмущаться «коричневый». — Ты не имеешь права здесь находиться! Выметайся! Пако, Рюнжи, выбросьте этого оборванца! И как только забрался сюда?!

— Что? Это я — нищий?! — откинул спутавшиеся волосы с лица, чтобы видеть нормально. — Ты на себя посмотри!

Бульдожья морда стала пунцовой.

— Чего встали?! — гаркнул он, пихая своих подчиненных в спины. — Гоните этого бездомного в шею!

— Мужик, ты совсем страх потерял?! — сатанея, прошипел я.

Ответом мне был матерный загиб с посылом и медленно, но угрожающе надвигающиеся грузчики.

— Я сейчас вам ноги-руки поотрезаю и приживлю в самых неожиданных местах! — я пустил в руки медицинскую чакру, придав ей форму изогнутых зеленых когтей, чтобы выглядело устрашающе.

Мужики побледнели с лица и попытались было смыться, но их остановил мой окрик:

— А ну стоять, инвалиды!

Тип в костюме тоже замер, его мешок скатился со спины на пол, будто давая своему хозяину отмашку, и тот тут же начал оправдываться.:

— А я здесь вообще ни при чем! Мне сказали, что можно дешево и надолго снять комнату! Я только хотел снять жилье, я тут случайно. Извините, мне идти надо!

— Никуда вы не пойдете, — перебил я. — Пока я не пойму, в чем здесь дело.

— Прошлый жилец не платил, я его выселил, — сложил «бульдог» руки на груди.

Истошный вопль водопровода прекратился, и послышался скрип половиц.

— Вы кто?.. — протиснувшийся из коридора в комнату взъерошенный Наруто удивленно осмотрелся. — Ой, Вакаба-сан, а что вы тут делаете?

— Ты его знаешь? — мрачно кивнул я в сторону сквернослова.

Мальчик кивнул, снял с плеча полотенце и повязал его поверх трусов:

— Вакаба-сан следит за порядком в доме.

— Паршиво следит, — буркнул я. — Кто — понятно. Комендант. Теперь другой вопрос: Что Вакаба-с-сан, — прошипел я, — забыл здесь с этой компанией? Насколько я понял, один из вас новый постоялец, — и я язвительно добавил: — Несостоявшийся.

— Я не должен перед тобой отчитываться, я вообще не знаю, кто ты такой и что ты тут делаешь! Я комендант и имею право…

— Заткнуться! — злобно перебил я его, выпустив КИ. — Ты совсем тупой? Ты будешь отчитываться, — тоже перешел я на «ты», — потому что я чуунин Конохагакуре и твои действия выглядят как преступление. Что здесь происходит? Отвечай! — нагло напирал я на мужика.

Тот было замялся, но быстро перешел в нападение:

— Я собирался выселять этого мерзавца-неплательщика, — ткнул он пальцем в сторону Наруто, который вертел головой и трепал волосы руками, чтобы быстрее высохли.

Не сообразил растерявшийся дурак-Вакаба, что я гость этого самого «неплательщика» и что не отношусь к нему, как большинство. А большинство последнего конохского Узумаки тихо недолюбливало. Или не очень тихо.

— Вакаба-сан, я платил! — запоздало возмутился мальчик. Потом, смутившись, добавил: — Ну, пока мы на миссию в Страну Волн не ушли.

— Вот! — торжественно воскликнул комендант и продолжил обвиняющее тыкать пальцем в Узумаки. — Он сам признался, что не платил!

Треснув коменданта по руке, я прошипел:

— Я тебе сейчас твою кривую ковырялку сломаю.

Тот начал вопить как резаный, а ведь я ему еще ничего не сделал.

— Заткнись, — рявкнул я, убрав «когти» и схватив мужика за ворот кимоно. — И хватит нести ахинею. Мы, шиноби, постоянно на долговременные миссии ходим, и даже в самых паршивых общагах вроде этой не платить можем до полугода, в исключительных случаях — даже дольше!

Наруто сделал вид, что он это помнил, Вакаба, посмотрев на мою от перекошенную от злости физиономию, стушевался и втянул башку в кимоно, как черепаха в панцирь. Я быстро допросил грузчиков и «купца», которого звали Кокэцу. И все встало на свои места в этом дрянном театре жулика-Вакабы.

Этот мошенник — комендант этой богами забытой общаги — решил подзаработать.

В основном сюда селили будущих бесклановых шиноби из низкоранговых классов Академии и нескольких учебных заведений похуже, готовивших рекрутов для Конохи.

И Вакаба периодически сдавал жилье постояльцам, так как пустых комнат всегда было больше, чем он записывал в отчетах. Поскольку комендант все же не полностью потерял осторожность, то работал он с одними и теми же грузчиками, которые его теперь и сдали с потрохами.

Да, могло показаться, что жить в конуре, подобной той, в которой жил Наруто — не лучшая судьба, и что этим комендант делал услугу детям, потому что их поселили бы в нормальных домах… Но это не так. Потому что более-менее приличного жилья для студентов Академии было мало, а значит, что из-за этого жадного кретина каждый год Коноха теряла дополнительно от десяти до пятнадцати генинов. Как правило — сирот, которым некуда было больше податься.

Проблем у него, как правило, не возникало — в эту помойку селили тех, кто не мог за себя постоять и за кого некому было заступиться.

Когда комендант понял, что его сдают, и нутром почувствовал, что ничего хорошего ему не светит, он затянул жалостливую песню про то, как ему не хватает денег на жизнь, и стал меня убеждать, что «вот этого» — небрежно-презрительный жест в сторону Наруто — он собирался выселить только потому, что он все равно там больше не живет.

Даже понимая, что убеждать в чем-то этого урода нет смысла, я все равно не выдержал и рыкнул:

— Какое твое собачье дело, живет или нет?! Записан? Платит? Значит живет! — тут я повернулся к Наруто и, резко сменив тон и ласково улыбнувшись, сказал: — Иди одевайся и принеси мои кунаи. Хорошо?

— Хай, — мальчик помчался снимать одежду с балкона и забирать подсумки из-под кровати.

Кстати, развешивал белье на балконе тоже он. Я на эту хлипкую конструкцию выходить побоялся, хотя Наруто и утверждал, что все крепкое и не упадет…

С ним, может, и не упадет, а вот если я встану — запросто! По мне, так балкон явно сделан тяп-ляп, держался на соплях и честном слове, да еще и перила ребенку по пояс. Нафиг-нафиг.

— А что с нами? — робко спросил торговец.

Не обращая внимания на Кокэцу, я, ухмыляясь, дал задание вернувшемуся Наруто:

— Попробуют сбежать, можешь потренироваться в стрельбе по движущимся мишеням.

— Ага, — принял игру Наруто, скопировав мою ухмылку, чем вызвал у всех, кроме несостоявшегося постояльца, дикий ужас.Тут к гадалке не ходи — эти трое местные.

Наскоро умывшись и переодевшись из домашних штанов и драной майки в форму, я достал расческу и хитай-атэ. Когда я подошел, на ходу затягивая хвост, вид у задержанных был на редкость унылый.

— А теперь, неуважаемые господа, — со злой ухмылкой сказал я, — нас ждет прогулка. Пытаться сбежать очень рекомендую, — но прежде чем они успели дернуться, рявкнул: — Стоять! Ребенку тренироваться надо, — я пригладил волосы на голове Наруто, — потому, если уж решите свалить, бегите не по прямой, а то неинтересно будет.

Даже смешно стало от их кисло-унылых рож.

Оставив клона сторожить дом, я, Наруто и компашка Вакабы вышли на улицу. Честно говоря, я бы был совсем не против живого тира, но не сложилось. Этим четверым хватило ума не пытаться сбежать.

— Прямо, — командовал я, — налево… Быстрее, ленивые задницы!

Наруто уже давно смеялся в голос от моих реплик. Он думал, что я шучу.

— Куда вы нас ведете? — возмутился комендант, справившись с ужасом на третьем или четвертом повороте. С этими товарищами я снова почувствовал себя в шкуре Иго-нукенина.

— В гости, — еще шире улыбнулся я. — шевелись бодрее, левой, правой, левой, правой!..

Загнав всех четверых в приемную, я подошел к окошку.

Приемная департамента пыток и расследований неуловимо напоминала полицейские участки из фильмов. Слева узкая и низкая скамья, явно сделанная не для удобства гостей, рядом лестница наверх. Около нее дверь в помещение дежурного, естественно, закрытая, как и положено по инструкции. Дежурный через решетки и толстое стекло мог видеть все, что происходит в помещении, но сам надежно защищен в случае нападения. Ему можно было передать что-то небольшое через вращающийся лоток. Рядом был прикреплен листок с инструкцией, где большими красными иероглифами было написано: “Запечатывающие свитки не передавать!” Позади дежурного, между стеллажами с какими-то коробками, находился вход в служебные помещения для персонала. Слева, за толстой металлической решеткой, от комнаты дежурного — широкая лестница, уходящая вниз. Сейчас она была не освещена и напоминала провал в глотку монстра. Не мудрствуя лукаво, помещение для арестованных прорубили прямо в толще камня.

— Вы что, теперь каждый день сюда ходить будете? — буркнул молодой следователь вместо приветствия, хмуро зыркнув на моих пленных. Ему явно было неуютно в этой застекленной клетке.

— А у вас что, проблемы с Рогу-саном? — вместо ответа ехидно поинтересовался я. Парень, имени которого я вчера так и не узнал, кивнул и начал что-то говорить, но я его не услышал. Тут он сообразил нажать на кнопку переговорника:

— Я сказал, да, разыгрывает из себя замученного… хм, ладно, вас это не касается.

Потерев лоб, следак вздохнул и тоскливо, без выражения, пробубнил:

— Здравствуйте. Чем я вам могу помочь?.. — но не смог удержать официального тона: — И какого биджу здесь эта делегация?!

— Вот этот мужчина, в коричневом кимоно, — мошенник, коррупционер, а может быть, и шпион. С остальными ситуация похожая.

— Вы… Вы уверены? — скептически оглядев толпу, спросил стажер-следователь. — Может, расскажете, почему вы так думаете?

— Да и мне тоже будет интересно, — сказал вышедший из-за двери позади него Морино Ибики.

— Доброго дня, Морино-сан. Вакаба-сан, — указал я рукой, — комендант общежития для малообеспеченных студентов Академии. Он сдавал помещения посторонним людям, в том числе и не из Конохи, перед этим выселяя жильцов по надуманным предлогам, когда это ему удавалось, — доложил я суть дела.

— Ха, — расслабленно усмехнулся молодой, — ну это никакой не шпионаж и вообще ерунда, не стоило их сюда тащить из-за…

— Замолкни, Иши, — вышел в предбанник Ибики, звонко хлопнув усиленной металлической пластиной дверью, — и проводи наших гостей в камеры.

— Э? — удивился было прерванный на полуслове стажер, но, побросав бумажки, быстро выскочил с наручниками и, спеленав компанию, погнал всех в камеры.

Как только они вышли, Ибики покосился на Наруто.

— Узумаки-кун, ты ведь дашь нам с Умино-саном поговорить наедине? — надавил он на мелкого, добавив толику КИ.

В ответ мальчик только недовольно надулся и вопросительно посмотрел на меня, вызвав тень уважительной усмешки на лице главы департамента расследований.

Я вздохнул.

— Наруто, мы недолго, подожди под деревом, ладно?

Тот, кивнув, уперся двумя руками в тяжелую створку и выскользнул в образовавшуюся щель.

Несколько секунд поизучав меня взглядом, Ибики вкрадчиво начал:

— Вы ведь так же, как и я, считаете, что Вакаба-сан злонамеренно подрывает боеспособность Конохогакуре и потворствует шпионам? Именно так мне и следует записать ваши показания, ведь так?

Секунду подумав, я кивнул.

Эмоции Ибики контролировал хорошо, и читались они несколько хуже, чем у других людей. Но его интерес был столь явно выражен, что я ни на секунду не усомнился в том, что было нужно Морино.

— Да, именно так, — кивнул я еще раз. — Очередной постоялец мог оказаться кем угодно, как шпионом и диверсантом, так и просто торговцем наркотиками или психопатом-педофилом. И даже если Вакаба невиновен…

Ибики чуть поморщился.

— В том, что он виновен, сомнений нет, — тут же исправился я, — но даже в таком случае общежитие учащихся — это не гостиница для гостей Деревни.

— А ведь же из-за махинаций коменданта каждый год набирали на десять-двадцать меньше учащихся, — задумчиво сказал главный следователь Конохи и пояснил: — Их просто некуда было селить. А это уже саботаж! И вы помогли его раскрыть. Поздравляю!

Пару секунд удивленно похлопав глазами, я кивнул.

— Конечно, туда селили сирот, притом не самых талантливых, но он нарушал законы деревни и должен понести наказание, — подытожил Морино.

Мне сильно не понравился такой утилитарный подход к жизням детей.

— Но все равно среди этих двух десятков мог оказаться какой-нибудь гений, который, увы, остался ремесленником, а не стал шиноби! — горячо возразил я и добавил: — Это неправильно — оценивать поломанные судьбы только тем, сколько пользы эти дети принесли бы Конохе!

Главный следователь только головой качнул и веско сказал:

— Это лишнее, Умино-сан. Вакаба — преступник и коррупционер.

При этом главный палач и следователь Конохи так выразительно на меня глянул, что у меня начисто отрезало желание спорить дальше.

"А судя по твоему настрою — еще и враг народа, изменник родины и шпион всех существующих разведок. В чем скоро и признается, предварительно злостно и цинично разбив себе лицо об столы, стулья, ступеньки и обувь охраны".

А спорить по поводу того, что жизни детей нельзя мерить только их потенциальной полезностью деревни, я не стал. Не поймут.

По сути, Ибики всего лишь констатировал факт — в такие общаги действительно селили не самых перспективных учеников. А на правду глупо обижаться. Моя точка зрения едва ли встретит здесь у кого-то понимание. Коноха юбер аллес — то есть превыше всего, ага. Особенно если тебе ранг и положение позволяют пожертвовать кем-то вместо себя или того, кто тебе дорог.

Повисло неудобное молчание, и я, не придумав ничего умнее, спросил о том, что будет с Вакабой. Ибики понимающе ухмыльнулся и пообещал рассказать, чем кончится дело. Уходил я с навязчивой мыслью, что накосячил и что у Морино обо мне сложилось не самое лучшее впечатление.

— Не важно, — отмахнулся я от мыслей про репутацию и пошел снимать скучающего Наруто с дерева. — Мартышка-кун, слазь!

Прежде чем идти за Саске, нам пришлось забежать за конспектами и образцами докладов, хотя бы в виде черновиков. Воняло уже меньше, чем раньше, но я все равно постарался надолго не задерживаться.

Время было невоенное, миссия — не срочная, поэтому нас не торопили с бумажками. Согласно принятому у шиноби распорядку, в случае отсутствия безотлагательных данных, жизненно важных для Деревни, командир группы при появлении в Конохе мог просто устно отчитаться у Хокаге или заполнить короткую форму у секретаря и только после этого в течение нескольких дней предоставить полноценный доклад.

Конечно, если бы у командира группы или членов команды была какая-то срочная информация, то они могли попросить аудиенции у Хокаге, но для этого нужны были веские основания. Само же выполнение миссии засчитывалось только после сдачи докладов от всей команды. Естественно, недееспособных и мертвых это не касалось.

А вознаграждение выплачивалось в самую последнюю очередь, после оценки.

Теперь нам предстояло сделать доклад таким, чтобы нигде не наврать, но при этом не сказать ничего лишнего.

Саске пришел к памятнику Первому в парке заранее. Он сидел на лавочке с тонкой книжкой и, явно скучая, перелистывал ее, поглядывая на пасмурное небо из-под крыши беседки. Сакуры, как ни странно, рядом не было. То, что она не пришла, меня только порадовало. Раньше бы разозлило, но теперь… Не появилась она в назначенное мною время — что же, это ее проблемы. Ждать мы ее не будем. Отчет должен быть. Не будет — мне же будет проще от нее избавиться.

К сожалению, написать бумажки на свежем воздухе в парке не получалось из-за сырой прохладной погоды. Укрывшись от редкого снега, превращающегося в квашню под ногами, под крышей, мы стали решать, куда податься.

Я не хотел звать Саске в гости к себе, чтобы не вызвать раздражения у Хирузена, ну и из-за вонючего холодильника, так что пришлось предлагать какую-то нейтральную территорию.

— Ичираку-рамен! — заявил Наруто. — Там тепло и сухо!

— Будут жирные пятна, — покачал я головой, — лучше библиотека. Хотя и там не слишком удобно — нельзя обсуждать подробности миссий высокого ранга в публичных местах.

— И там нельзя шуметь, — лаконично добавил Учиха, покосившись на Наруто.

— Саске-бака! Я не!.. — возмущенно вскинулся Узумаки.

Учиха только самодовольно усмехнулся.

— Наруто, тихо, — прервал я Наруто, положив ему руку на голову, и погасил зарождающийся конфликт: — Саске-кун прав, в библиотеке мы будем шуметь, потому что нам придется много говорить.

— Но у нас холодильник воняет! Домой нельзя! — поежившись от ветра, сказал Наруто, а Учиху будто по носу щелкнули, так он скривился.

Мы обсудили и отбросили еще несколько вариантов, после чего Саске раздраженно закатил глаза и предложил нам написать отчеты у него и не тратить наше время впустую. Впрочем, судя по эмоциям, подразумевал он только свое. Странновато было слышать от него подобное щедрое предложение, но других вариантов в самом деле не было.

Пробежав по мокрым крышам, мы оказались у забора с выцветшими красными веерами. Кое-где краска осыпалась — с момента печально знаменитой резни это место не видело даже косметического ремонта. Саске не подумал, а другим и не надо, пока забор не падает под ноги.

На воротах в квартал я заметил печати, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что они не включены, да и сам хозяин ничего при входе не делал. Если бы над кварталом был фуин-купол, Саске пришлось либо проделывать в нем брешь, чтобы держать ее собственной чакрой для нас, либо ждать, чтобы мы могли пройти вместе с ним.

Из-за пасмурной погоды и слабого тумана улица казалась мрачными декорациями из какого-то японского ужастика. Тишину нарушали лишь наши шаги да дробь мокрого снега по раскрытым зонтам.

Квартал Учиха выглядел точь-в-точь как в том сне, только не было трупов, непонятных личностей и свежей крови; вместо нее были засохшие пятна на некогда белых оштукатуренных стенах. Самые большие дыры, словно гнилыми зубами, оскалились потемневшими от времени и сырости досками.

Глядя на эти пустые дома, я прекрасно понимал, как в таком окружении мог вырасти «преданный» Конохе маленький Учиха. Тоска и безысходность не просто витали, они поселились в этих домах, глядя пустыми глазами через мутные стекла и густые ветки мертвых обожженных деревьев.

Ни консервации с помощью фуин, ни… ни черта! Запустение.

— Только пауков с кулак размером не хватает, раскачивающихся на пыльной паутине, — пробормотал я сердито. — А, не, и такие есть…

Под крышей ветер весело раскачивал выцветший трупик длинноногого паучка в окружении усохших мух.

Среди этого запустения только один дом выглядел более или менее жилым — именно туда нас и повел Учиха. Конечно, было видно, что Саске живет тут один, но былые следы большой и дружной семьи все еще можно было заметить: массивный полированный стол, свитки с каллиграфией, явно написанные не одним человеком, и цветной абажур под потолком. Заметив, что я рассматриваю комнату, Саске вернулся и поспешно закрыл двери в зал, попросив идти за ним.

Вскоре мы оказались на небольшой кухне. Тут тоже был абажур из цветных лоскутов, схваченных между собой атласной или шелковой ленточкой.

Хозяин дома толком не дал оглядеться, сразу же предложил начать писать. Даже ничего не предложил пожевать или попить. Гостеприимство по-учихски.

Раздав ребятам конспекты и черновики, я стал самозабвенно творить доклад для Хокаге.

В отчетах я написал, что Хаку вышел на меня, когда я уже работал на Гато. Я старался писать без особых подробностей, чтобы потом было проще импровизировать, если меня решат допросить. Но я сильно надеялся, что до этого не дойдет.

Зато я обстоятельно описал бой Какаши и Виктора, то, что я неоднократно напоминал одноглазому о Мечнике из Тумана, и то, что та компашка из лужи сказала, что Гато нанял Момочи. Посетовал, что после того, как Хатаке поправился, он снова тренировался сам, а на детвору опять «забил», что едва не привело к гибели Харуно Сакуры. Подробно описал вероятные схемы сотрудничества с компанией Гато и возможности получения от нее денег Конохой и то, какая доля в Волнах отходит Туману. Не умолчал и о том, что если бы не я, то Момочи обобрал бы нас как липку и был таков. В общем, получилось сочинение на пяти листах о наших «приключениях» и о том, как мы гостили на деревне у дедушки-архитектора.

Кстати, Сакуру я особо щадить не стал и все ее косяки описал. Тлел у меня огонек надежды, что ее уберут и вместо нее поставят кого-нибудь не столь бесполезного.

Правда, я на это особо не рассчитывал. Если Хирузену нужно, чтобы у нас был такой состав, значит, мой отчет ничего не изменит. К тому же найти кого-то сильного или хотя бы полезного и при этом некланового будет крайне тяжело. А третьего члена команды, принадлежащего к кланам, нам не дадут — наша команда и так настолько ценная, что ее страшно выпускать за ворота Конохи…

Что, впрочем, не помешало Третьему нас подставить… Старая свино-крысиная обезьяна, чтоб тебе!

Мне пришлось несколько раз все переписывать, чтобы вычистить из отчета для Хирузена сарказм, нелестные эпитеты и прочие не очень подходящие для официально-делового стиля вещи, старательно заменяя их на сухую канцелярщину.

У Наруто с отчетом тоже было не все гладко, он все время съезжал или на разговорные обороты речи, или на: «травка зеленеет, солнышко греет». А еще местами у него мелькало то, что лучше было не упоминать.

— Наруто, на самом деле все просто, — объяснил я, отложив его отчет после очередной вычитки. — Представь, что это будет читать посторонний. Твоя задача — разъяснить ему происходившее на миссии и сделать это предельно четко, сжато, понятно и подробно. Не нужно писать ничего лишнего и ненужного. Вот смотри, — стал я показывать примеры из собственного отчета.

Поглядев на нас, Саске сказал, что скоро придет, и вышел из комнаты.

— Не получается! — расстроено и одновременно рассерженно посмотрел Наруто на испорченные листы.

— Ну почему же не получается? Все нормально. Смотри… — я взял бумажки, разгладил и сложил так, чтобы оставались видны только попадающие в стиль места. — Если переписать только это, — осторожно сдвинул я кусочки, — добавить вот эти кусочки, — подчеркнул еще пару фрагментов на других листках, — то получится то, что нужно.

Наруто поморщился и покосился в сторону дверей:

— Так бы Саске, наверное, написал.

У того, кстати, действительно получалось лучше.

— Отчеты — это не совсем обычные документы, — усмехнулся я, глядя, как Учиха ставит на стол магазинное печенье и молоко в окружении трех стеклянных стаканов.

— Спасибо, — отвлекся я и продолжил. — Отчеты пишут официально-деловым стилем, языком законов, безлично, стереотипно и без эмоций, будто тебе все равно, о чем писать. Язык законов требует прежде всего точности, не допускающей каких-либо разночтений. Быстрота понимания не имеет значения, так как в случае выраженной необходимости читатели в состоянии основательно изучить текст и перечесть его несколько раз. Благодаря такому подходу формируется единая система отчетности, в которой разные жизненные явления укладываются в ограниченное количество стандартных форм: отчет, анкета, справка, инструкция, заявление, деловое письмо…

— Как разложить по полочкам разные вещи, — задумчиво сказал Наруто, сложив руки на груди, точно кивая своим мыслям на этот счет.

— Да. Но я бы не сказал, что эта система идеальна. Иногда доходит до абсурда, и в документы пытаются уместить чувства, искусство и многие другие вещи, которые все воспринимают по-разному, которые нельзя пощупать и измерить.

Вернувшийся Саске как-то странно посмотрел, но, ничего не сказав, снова сел писать.

— Как я уже сказал, в отчетах о миссиях применяется вольный стиль письма, меньше канцелярщины, официоза и прочего. Но и тут есть свои стандарты. К счастью, у нас есть мои конспекты. Саске-кун, отвлекись, пожалуйста, на минуту.

В результате все три отчета полностью и примерно в одном ключе описывали все, что с нами происходило, постоянно повторяясь и дополняя друг друга.

Удостоверившись, что все правильно, мы распрощались с Саске и ушли.

По дороге решили зайти в Пиалу, а там нас ждал неприятный сюрприз.

У Соры дела в целом шли хорошо. Управляющий тщательно контролировал качество исполнения работ.

И не воровал — я был в этом уверен. Но, тем не менее, второй этаж забегаловки до конца так и не отремонтировали. На то было несколько причин: Первой и самой главной было то, что и мы, и строители не рассчитали всех нюансов. Как водится, когда начали все делать, выяснилось, что фронт работ будет больше, чем ожидалось. Это было незадолго до того, как мы ушли на миссию в страну Волн, мне обещали все сделать до первого снега, то есть, по-простому, примерно до середины января. Разумеется, не сделали.

Мда… гладко было на бумаге, но забыли про овраги. А по ним — ходить.

Так получилось, что наш новый дизайн потянул за собой цепочку изменений и исправлений. Больше работы, больше материалов, а следовательно — нужно было потратить больше денег. Вторая проблема возникла прямо из первой. Управляющий втянулся в процесс ремонта и, как добросовестный человек, решил сделать качественно и не экономить. Тем более что он узнал, что мы ушли на долгую миссию, и помнил про то, что он может тратить мою долю дохода на ремонт заведения.

В результате Сора перестал экономить и укладываться в смету. Он хотел сделать все если не идеально, то близко к этому. Это еще более усугубило проблему отсутствия денег. Кроме этого, встала проблема времени. Из-за того, что ремонт оказался шире и больше, чем предполагалось, шума и грязи с ним тоже было сильно больше.

Грязь со второго этажа на первый, к счастью, не просачивалась, а вот шум — очень даже. Это сократило возможное время работы с утра до полудня и с позднего вечера до ночи. Естественно, что не все хотели работать в такое время и требовали повышенной оплаты. А посетители — между прочим, воры, контрабандисты, наемные убийцы и бандиты — хотели отдохнуть с комфортом. В результате ремонт затягивался.

Нужны были деньги, чтобы закончить ремонт в разумные сроки. Как назло, с деньгами у меня было так себе.

С учетом того, что запланированный заказ новой сбруи пробьет брешь в бюджете… Мда. Завтра я буду драться как лев за наше кровное бабло — ничего другого мне просто не остается.

Впрочем, до конца дня нам с Наруто еще многое предстояло сделать: закупить еды и новый матрас, закончить наводить порядок в конуре Узумаки, проверить, как проветривается помещение, и многое, многое другое…

К концу дня я устал так, что еле волочил ноги.

Проснувшись, я с наслаждением потянулся. Судя по шуму, Наруто умывался или набирал воду.

— Надо будет сегодня попытаться разобраться с этим подобием ванной, — недовольно пробурчал я в потолок. — Не справлюсь сам — вызову сантехника, но оставлять все как есть — не вариант.

Кран снова издал что-то среднее между истошным воплем и звуком, с каким пенопласт скрипит по стеклу.

— Но это все — только после доклада у Третьего, — заткнув уши пальцами, прошипел я.

Ночью прошел снег, он прилип тонким, прозрачным льдом по углам оконных стекол, словно лаком покрыл мокрые доски и перевернутое ведро с дырой в боку. Его мелкий раскурочил специально для голубей.

— Теперь полы мыть не из чего, — выдохнул я на холодное стекло и потянулся, стараясь, чтобы одеяло не развернулось еще больше.

Мелкими шажками, переставляя ноги и раскачиваясь, как пингвин, прошелся до свистящего чайника и с кружкой обратно к окну.

А там бушевал ветер, без особого успеха гоняя по небу клочковатые темные тучи и выбивая из них мелкую белую крупу.

— Доброе утро, — проскакал бодрый Наруто, тоже завернутый в одеяло, но с полотенцем на голове.

— Доброе, — улыбнулся я в ответ, а внутренне вздрогнул: умываться ледяной водой — то еще удовольствие.

К Хирузену с бумажками нужно было к десяти, так что мы еще успевали зайти в Ичираку и там позавтракать. Теучи, как всегда, был нам рад. А уж как я был рад горячей еде да тому теплому пару, который шел от печи-котла для рамена!

На улицах сегодня было довольно пустынно, только редкие торопыги скакали по начинающим оттаивать крышам. Я ожидал, что и в башне каге тоже будет немноголюдно, но внутри было не протолкнуться. Все диваны, лавки и подоконники — заняты. Сновали чуунины с ворохами бумаг и свитков, маневрируя между шиноби и немногочисленными заказчиками, которые отчего-то приползли на ту половину, которая предназначалась для нас.

Неразбериха, очереди, людской гомон и раздражение. Им «пахло» практически ото всех. Через пару минут нас нашел сам Учиха, последней подошла Харуно, нервно встряхивая руками подмокшие волосы, точно пыталась их так просушить. Она несколько раз проходила мимо, не могла нас найти, пока Наруто ее не привел.

— Собраться мы собрались, — пробормотал, окинув взглядом очередь в единственную дверь, — но я без понятия, куда идти дальше.

— Давайте подождем Какаши-сенсея, он скажет, куда идти. Эй! Осторожнее! — Харуно уронила ярко-красный зонтик, когда ее кто-то случайно толкнул. Измученный чуунин с отсутствующим видом пробормотал извинения и, спешно проверив свои коробки, поспешил по своим делам.

Очередь двигалась довольно быстро, и это меня раздражало. Все уже будут дома, а мы все еще будем ждать Его Величество Ленивую Жопу! Ведь договаривались, что он сюда придет!

— Мне надоело! — озвучил Наруто мои мысли.

— Бака…

Заткнув рот Сакуры ладонью, я сказал:

— Мне тоже. Если бы я только знал, куда идти, можно было бы не ждать Хатаке-сана. Сакура, помолчи!

— Тогда пойдем к деду! Даттебайо! Он точно знает, куда нам идти.

«Угу, — мысленно съязвил я, — только бы не на три веселых буквы».

Не дожидаясь ответа, Наруто схватил меня за вторую руку и потащил наверх. Сакура и Саске почти синхронно вздохнули и пошли за нами.

На третьем этаже — поразительно, но факт — нас ждал Какаши! Он сидел на пуфике около окна и пялился в свою книжку, чем немало нервировал секретаршу Хирузена.

Она косилась в сторону, поджимая темно-розовые губы и накручивая на палец кончик косы цвета обожженного кирпича.

— Вы опоздали, — не подняв головы, заявило Чучело.

— А вы пришли вовремя! Поразительно! — не сдержался я.

"Только не туда, куда надо было. И это что угодно, но не случайность".

Рыжая тихо хихикнула, прервав мои мысли, и, кокетливо улыбнувшись, проговорила:

— Хокаге-сама примет вас через двадцать минут.

Когда из дверей вышел какой-то мужчина в дорогом кимоно, запустили уже нас.

Стоило только войти, как в глотке запершило от вонючего дыма. Пришлось даже горло тереть и носом в рукав уткнуться, чтобы не раскашляться.

На массивном столе лежала шляпа, а вот сам Хирузен стоял у дверей на крышу. Ветром дым как раз заносило в помещение. Явно не для удобства посетителей он там курил.

Обернувшись, он сделал вид, будто только что нас заметил.

Если бы не моя сверхъестественная чуйка, я бы посчитал, что старый каге действительно рад нас видеть. Но эмоции расходились с приветливой улыбкой и заботливым, теплым взглядом: я ощущал недовольство и порядком задолбавшее за сегодня чувство раздражения, которое успело заразить и меня.

Как обычно, дедок начал издалека с общих вопросов вроде: «Как у вас дела? Нормально? Ну, отлично». На самом деле, наши дела его интересовали точно так же, как папуаса из Индонезии цены на соболиные шапки.

Какаши, конечно же, выступал первым. На словах он был настоящим героем. На деле — тем еще брехлом. Выступив вперед, Чучело жестом фокусника достало свернутый листок из нагрудного кармана и, выдернув отчеты из моей папки, которую я открывал, веером разложило все перед Хирузеном, добавив свою бумажку. Думаю, что Какаши даже не подозревал, как сильно мне хотелось дать ему пинка под зад! Эх, мечты, мечты…

Писанина Хатаке тут же свернулась обратно в трубочку, так что Третьему понадобились обе руки, и он отложил свою трубку.

Пробежавшись глазами и перетасовав отчеты, Хирузен негромко поинтересовался:

— Умино-сан, у вас остался еще один отчет? В папке, — уточнил старый шиноби.

— Нет, — коротко ответил я, прекрасно понимая, что Сарутоби искал то, что Харуно должна была написать. А я даже папку открыл и показал, что в ней пусто.

— Хм, — взялся каге за трубку и снова выдохнул вонючий дым, — Сакура-чан, где твой отчет?

Краснея и бледнея, Харуно теребила подол и, похоже, что от страха не смела поднять глаза — пялилась в пол. На широком лбу даже выступили бисеринки пота.

— К-какие отчеты, Хокаге-сама? — проблеяла девчонка, — Мне никто ничего не говорил, — не поднимая глаз, сказала она.

— Сакура-чан, я тебе два дня назад говорил, что мы все должны собраться для того, чтобы закончить отчеты по миссии. Не один, а много отчетов. Ты не пришла.

Эмоции переменились в момент! Сакура сжала кулачки и, справившись с собой, снова притворилась паинькой.

— Я приходила! Только чуть-чуть опоздала из-за непогоды. Вас не было! Я искала, но никого не нашла! И я подумала, что Ирука-сенсей, наверное, сам напишет один общий отчет. Я не знала, ведь Какаши-сан ничего не сказал. Я не знала… Честно-честно, — чуть не плача, подняла на Хирузена свои зеленые глазки Сакура.

"Нашла виноватого, — уныло вздохнул, — побег розового треанта".

Третий вынул из рта трубку, посмотрел на нас с улыбкой доброго дедушки и начал утешать Харуно:

— Не переживай, Сакура-чан. Ты ошиблась, но в этом нет ничего страшного, отчетов Какаши-сана, Умино-сана, Саске-куна и Наруто-куна более чем достаточно. Но в следующий раз все-таки будь внимательнее и слушай, что говорят твои сенсеи.

Вот так вот, сама доброта! Кавайный дедушка. Оскара ему! А лучше сразу два! Посмертно!

В общем, расправы не случилось. Дедушка-каге на первый раз простил. Хотя осадочек, как говорится, остался. Да и Какаши погрозили пальчиком, чтобы он внимательнее относился к своим и чужим бумажкам.

"Мелочь, а приятно".

Поняв, что больше спросить нечего, Хирузен предложил нам сдать трофеи оценщикам и объявил недельный отпуск. Очень кстати.

— Пойдем в Ичираку, отпразднуем! — подпрыгнул Узумаки, повисая у меня на спине, как обезьянка.

Спрятав отчеты в стопку на столе, Хирузен громко кашлянул, так что все на него обернулись:

— Наруто-кун, подожди в приемной. Сейчас я хочу поговорить с Хатаке-саном.

— Хай, — без энтузиазма отозвался мальчик и, скуксившись, сполз на пол.

— Если меня внизу не будет, — шепнул я Наруто, — иди в Ичираку, я подойду.

Настроение у Наруто сразу же взлетело на прежнюю высоту, а может, и выше.

Оставив Наруто на диванчике, я пошел за секретаршей. Ее, чтобы мы не заплутали, приставили к нам проводником.

Вход на нижние этажи оказался под лестницей, короткий коридор и две двери. За двустворчатой — вход в соседний корпус резиденции, а одностворчатая прикрывала лестницу вниз.

Вероятно, на склад можно было попасть и другим способом, потому что таскать что-то крупногабаритное по этой винтовой лесенке с лампочками над головой было не слишком удобно. Тени плясали под ногами, как будто назло, а бесконечные узкие пролеты с ответвлениями в стороны вызывали навязчивые мысли о клаустрофобии.

Наконец девушка остановилась на одной из площадок и сказала:

— Вам в конец коридора, остальные двери закрыты, удачного дня.

— Спасибо, — выдавил я улыбку, — вам тоже.

Как подумаю, сколько земли над этим потолком, так плохо становится.

За решеткой на стуле покачивался мужчина лет за пятьдесят на вид, на его лице и густой черной бороде мерцали голубоватые блики, точно он телевизор смотрел. Он был немного похож на меня — какая-то помесь араба и японца.

— Проходите, Умино-сан, не стесняйтесь, я не кусаюсь, — сказал он, и повернувшись куда-то влево, крикнул: — Джобен-сан, у нас работа появилась!

— Напомните, пожалуйста, как вас зовут, а то я память по… — начал было я.

Он махнул рукой и перебил:

— Да-да, я наслышан, извините старика, Ирука-сан. Меня звать Кадо, я с вами раньше был знаком. Здесь я представляю Совет Деревни, моя задача — помочь с оценкой трофеев, в том числе артефактов, и если серьезно изменился ранг миссий, то подтвердить, что оценка миссии правильная.

Кивнув, я покосился на ящик, который стоял на столе.

И в самом деле им оказался телевизор с разделенным на четыре части экраном. В одном из квадратов угадывался коридор, во втором стояли мы все, а третий и четвертый показывали какие-то полки с коробками.

Быстро встав со стула и одним движением задвинув его под стол, Кадо оказался около нас.

До сих пор не привык, что пожилые люди могут двигаться, как молодые. И Хирузен путает еще, создает неверное впечатление своей неторопливой шаркающей походкой.

— В первый раз такое видишь? — панибратски хлопнув по плечу, спросил бородач, заметив мой интерес. — Скажу по секрету, дорогая штука! Из Страны Луны привезли!

— Эм, нет, просто удивился, что тут такое есть, — честно ляпнул я и прикусил язык.

— Кадо-сан, — смахивая несуществующую пыль с плеча, вышел второй работник склада, — может быть, вы уже попросите свитки? Или даже начнете работать?

Второй мужчина тоже был в возрасте, сухощавый, невысокий, с не особо приятной улыбкой и строгим взглядом, чем-то похожий на Антонио Бандероса. Наверно, тем, что был смуглым и кареглазым, явно метисом, будто из Мексики или Южной Америки. Но тут-то таких краев нет.

Ничуть не смутившись, Кадо хохотнул и, цыкнув зубом, моментально переменился.

Из рубахи-парня он стал тяжелым и кряжистым, как хмурый леший со страниц детских сказок. Я даже испугался немного.

Сухо и четко он оттараторил инструкции и сунул какую-то бумагу, сказав:

— Подпишите.

Тут я пришел в себя и начал вчитываться.

— Что значит «подпишите»?! — я дошел до конца документа. — Вы даже свитки не видели! Не то что их содержимое! И список пустой!

— Тише, парень. Выкладывай свитки на стол, по одному будем вскрывать, — он обернулся к товарищу и весело сказал: — Джобен, ты проиграл. Слушай, что принести мне на ужин…

Как потом рассказал бородач, они так над новенькими шутят. Некоторые даже подписывают пустые листы, а потом «старики» их отчитывают, как маленьких.

Пустые стеллажи и ящики постепенно заполнились различным хламом.

— Немало набрали, — взяв еще один лист, уважительно сказал оценщик.

— Да? — подала голос Сакура и повернулась ко мне: — А когда вы это собрать успели, Ирука-сенсей?

И взгляд такой подозрительный-подозрительный.

— После того, как убили бандитов, — чуть самодовольно сказал Саске.

— У Гато, должно быть, было немало людей? — не отрываясь от бумаг, спросил Кадо.

— Могло быть больше, — припомнил я, как шугал работников с большой дороги.

— Хатаке-сан всех убил? — влезла вдруг Сакура.

Недоуменно оглянувшись на розовую, я спросил у Учихи:

— Вы ничего ей не рассказали?

— Она не спрашивала, — флегматично фыркнул тот и пошел в сторону стеллажей с уже разобранными трофеями.

— Парнишка, тебя же Саске-кун звать? — обратился к нему бородатый оценщик. — Не расскажешь, как там на самом деле было? Уважь старичков, скучно нам.

Учиха вспыхнул удивлением, но виду не подал.

— Хн. Расскажу, — он покосился на меня, — если Ирука-сенсей не против.

— Не против, Саске-кун, — улыбнулся я.

Эта ситуация меня почему-то забавляла. Может быть, потому, что Саске гордился, а может, потому что услышав имя «Забуза», Джобен стал выяснять, откуда тот взялся. Пришлось Учихе рассказывать все с самого начала.

Когда мальчик стал пересказывать мои слова, кто-то из оценщиков начал фонить недоверием. Кто именно, я так и не смог понять.

— Ирука-сан, — хитро ухмыльнулся в бороду Кадо, — а Хатаке-сан тоже внес свою лепту в эту кучку?

— Если бы, стоял с генинами в сторонке… — я вскрыл очередной свиток и, снова прикусив язык, исправился: — Прикрывал их на случай атаки. Хатаке-сану не до металлолома было.

"И чего меня на откровенности потянуло? Я ведь не знаю, как они к Хатаке относятся".

— То есть Какаши-сан, как обычно, не собирал трофеи, и вы сделали это сами? — уточнил Джобен.

— Да, и это тоже. Это уже после боя было, и Какаши в нем участия не принимал, — решил я не стесняться. — Это был последний свиток, — подвел я итог. — Что теперь?

Бородатый оценщик слушал так внимательно, что мне даже не по себе стало, а еще он часто косился на детей, будто хотел подловить меня на чем-то незаконном.

— Подписать и приходить за деньгами, — тасуя пустые бирки, как колоду карт, сказал Джобен.

Большую часть этой «колоды» он уже привязал — к каждой железке и вещи. Кстати, ему в этом помогал Саске, который сам вызвался, а Сакура опять затупила. Если честно, я ожидал, что она станет подражать своему возлюбленному, но, видимо, она просто из той породы женщин, которых невозможно просчитать, а их действия — предсказать. Используй она это качество в бою, цены бы ей не было!

Получив на руки бумаги, мы пошли наверх, и я чуть придержал Учиху:

— Саске-кун, надеюсь, ты не забудешь про тренировки. Если возникнут какие-нибудь вопросы, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь. Удачи, и не забудь сюда подойти через три дня — девятого итигацу⁽¹⁾ за деньгами.

— Спасибо, Ирука-сан, я слышал.

— Ну, тогда отлично. Я просто по себе сужу, память дырявая, — пожал я плечами, беззаботно улыбнувшись.

Распрощавшись с мелким Учихой, я пошел в Ичираку.

Большой бумажный фонарь на входе призывно покачивался в такт постукиванию сита для лапши.

Остановившись рядом с входом, я заглянул под шторы. Наруто лениво ковырялся в плошке, в которой, что действительно странно, все еще был рамен.

Увидев меня, Наруто бросил свое занятие и, возбужденно жестикулируя, попытался мне что-то рассказать. К счастью, я быстро понял, что дело касается Хатаке и Хирузена:

— Доедай. Возьмем учебники и сходим на полигон. Там и поговорим. Хорошо?

— Хай.

Быстро сжевав заказанную для меня порцию лапши, которая успела остыть, и расплатившись, мы побежали на полигон. Наруто и в раменной ерзал на стуле, так что я решил за свитками послать клона.

Стоило только переступить границу барьера, а мелкий уже вывалил на меня кучу информации вперемешку со своими переживаниями и размышлениями.

Оказалось, что Наруто решил подслушать, о чем будут говорить Хирузен с Какаши, и у него это получилось. Немного странно, что Третий не озаботился антипрослушкой, но объяснимо, если учесть, что приемную за нами заперли, а в коридоре-кабинете секретарши остался только один Наруто, поскольку сама она куда-то убежала по каким-то своим особо важным делам.

Хирузен отчитал Хатаке и посетовал, что тот паршиво ладит с детьми, да и к Наруто и Саске относится неправильно. Хатаке, разумеется, стал обвинять во всем меня. Дескать, из-за навязанного ассистента не получается ни поладить с детьми, ни нормально их тренировать. Тогда добрый дедуля посетовал на мои амбиции и непростой характер и утешил Хатаке, что если что, то меня уберут, чтобы не мешал «учебе и командной работе». Ну и еще «дедуля» Хокаге поучал Хатаке о том, что он должен открыться нам и относиться к своей команде как к своим родственникам, ученикам и сокомандникам. А не как к чужим людям.

Конечно, Узумаки так складно и понятно не говорил, и на расшифровку у меня ушло довольно много времени. Если бы мы так долго не общались и если бы он не налегал в последнее время на книжки, то я бы гадал гораздо дольше.

После услышанного оставалось еще много вопросов, но на них мелкий уже бы не смог дать ответ.

— Специально или это оплошность? — гадал я, бормоча вслух, но, кроме меня, на этот вопрос некому было ответить.

— Что специально? — взволнованно спросил мальчик. — Ирука, скажи что-нибудь!

— Понимаешь, в чем дело, — решил я пояснить, — тебе могли специально дать это подслушать, устроив представление для тебя одного. Во-первых, Хирузен опытный шиноби и прекрасно умеет чувствовать чакру — кстати, как и Хатаке — и твою бы точно узнал, а во-вторых, он умеет делать звуковой барьер. В-третьих, очень сомнительно, что опытная секретарша-шиноби просто так оставила свой пост и оставила тебя рядом с кабинетом Хокаге и со своим столом с важными и секретными документами.

Наруто беспокойно стал кусать губу.

— Не волнуйся, — потрепал я светлые вихры, — даже если это все не случайность, а скорее всего, так оно и есть, то ты не первый, кем манипулируют подобным образом.

Увидев на лице мелкого непонимание, я пояснил:

— Манипулируют — то есть управляют. Как куклами в театре теней или марионеток.

— Или как кукольники из Суны.

— Да. Тебе, скажем, говорят что-то, и ты поступаешь так, как выгодно и нужно манипулятору.

— Нечестно так поступать, — нахмурившись, буркнул Наруто.

— Согласен, нечестно, — вздохнул я. — Но мы все так делаем, в той или иной степени. Выше нос, мелкий! Судя по тому, что ты слышал, меня не собираются убирать из команды. Какаши ведь дали инструкции, как себя вести. Так?

— Угу, — с готовностью кивнул Наруто.

— А значит, все нормально, — вздохнул я, — но все равно странно.

Разглядывая покосившийся забор по ту сторону полигона, я задумался: "Скорее всего, Узумаки дали подслушать, чтобы он передал все мне, а я понял намек и заткнулся. Но, может, Третий просто блефует? Убрать меня сейчас, когда у меня нормальные отношения с джинчурики, а у Какаши — никаких? В очередной раз наплевать на Данзо и «Корень»? После того, как Хатаке, да и сам Третий, так эпично и некрасиво влезли в историю со Страной Волн? Патриарх Сарутоби ведь не впал в маразм и не такой тупой, ну правда же?"

— Все будет хорошо, — насупился малой. — Если дедка посмеет тебя прогнать, я ему такое устрою! — серьезно погрозил он кулаком в сторону резиденции Третьего.

— Конечно, — покивал я, улыбаясь. Ну, невозможно его воспринимать серьезно, когда он корчит такие рожи.

— Эй, я же не шучу! Даттебайо! — давя улыбку, нарочито обиженно пробухтел Наруто.

А я поманил мальчишку пальцем и шепотом спросил:

— Старичку надо бояться подрыва канализации при помощи дрожжей? Фуин в столе? А может…

— Всего и сразу! — самодовольно перебил меня Наруто.

— Ну, хорошо. Значит, волноваться мне не о чем.

На следующий день погода испортилась, время от времени моросил мелкий дождик, от которого под зонтом было стыдно прятаться. Пока мы обсыхали, к нам в Ичираку подошел Саске. В плаще без рукавов, который ему явно был уже маловат. У Наруто похожий плащ был до щиколоток, а у Саске едва доставал до колена, делая его похожим на гриб с короткой ножкой. Даже возникла мысль подсказать ему, что верхнюю одежду пора менять, но Учиха не дал мне времени на советы и сразу перешел к делу:

— Ирука-сенсей, у меня не получается создать теневых клонов, что я делаю не так?

Недоуменно глянув, я попытался вспомнить, когда он получил эту технику, но не преуспел в этом: "Вроде не учили, и Наруто бы рассказал, если бы научил. Сам скопировал, что ли?"

Хорошо у меня в этот момент лапшой рот был занят, так что я стал жевать как можно медленнее, чтобы потянуть время для размышлений и придумать, как ему ответить.

— Так с ходу не скажу, смотреть нужно, — отставив еду, ответил я Саске.

Понимая, что эту консультацию можно приравнять к тренировке, я начал задумчиво стучать пальцами по лакированной столешнице.

Наклонившись в сторону Наруто, я прошептал:

— Приведи Саске на полигон через час, буду ждать вас там.

— Зачем это? — так же шепотом спросил мелкий.

— Чтобы Какаши-сан не мог подкопаться. Мне нельзя тренировать Саске, но не помочь я не могу. Пошатаетесь по Деревне, а потом скажешь, что хочешь показать что-то прикольное, и приведешь туда. Все понял?

— Хай, — азартно утерев нос рукавом, заявил Наруто.

— Извини, Саске-кун, сейчас я не могу ничем помочь, — я встал из-за стойки, — попробуйте в библиотеке вместе поискать, заодно и потренируетесь работать сообща. Спросите у библиотекаря книги по ручным печатям, — я встал, чтобы уйти. — Удачи.

Сказать, что Саске был разочарован — это ничего не сказать, но прежде чем его злость успела разгореться ярким костром, Наруто нашептал ему план.

— Хорошо, Ирука-сенсей, — едва заметно кивнул Саске, удивленно косясь на Наруто.

Мальчишки ушли в сторону центра, а я, сканируя округу, к кварталу Призраков. Как ни странно, но за мной не было слежки. Либо «хвосту» я был абсолютно безразличен, в чем я сомневался, либо его сегодня не послали, или в этот раз за мной следил крутой профи, которому фиолетово на внезапную беготню без повода.

На полигоне тоже было мокро, но под густыми кронами сырость практически не ощущалась, а иногда даже казалось, что около стволов дует теплый суховей. Облокотившись на мощный ствол дуба, я раскрыл блокнот, но ничего написать туда не смог. Мысли крутились совсем не о деньгах и попытках навести в них порядок.

Я сомневался в своем решении помогать Саске, ведь оно сулило мне только проблемы. И не только потому, что в будущем за добро самый младший из Учих запросто мог отплатить кунаем в спину, а за дружбу еще и Чидори «угостить» — бонусом.

Уже сейчас психика Саске была основательно покорежена гибелью клана, предательством и Цукуеми брата. Он был вспыльчив, неуравновешен, не ценил других людей и готов был на все ради силы.

Учить его чему-то серьезному мне не хотелось еще и потому, что я воспринимал его, как шестнадцатилетнего Саске из манги. Фактически это было нежелание вооружать будущего противника чем-то сверх канона.

На пустом полигоне было тихо и жутковато пусто, так что я создал клона, чтобы тот составил мне компанию.

— С другой стороны, нынешний Саске недавно закрывал сокомандников собой от атак прямо на моих глазах, — продолжил я мысленный разговор вслух.

Дубль согласно закивал.

— И он еще не стал той канонно-эталонной скотиной, — поглядывая в сторону Деревни, сказал я. — Но это обязательно случится в самом ближайшем будущем, если Учиха увидит прямую связь между тем, что я тренирую Наруто, и тем, что тот становится сильнее.

— И это в то время как официальный учитель седьмой команды занимается не пойми чем, — заметил клон, тоже по-русски. — Зависть шаринганистого будет расти и еще быстрее превратит нормального мальчишку в законченную сволочь, которую только усыпить и останется. Как бешеную собаку.

— Но не помочь Саске сейчас — это значит толкнуть его на тот путь, который приведет его к Орочимару. Я так поступить не могу!

— А что мешает? — саркастично хмыкнул клон.

— Как это что? — подозрительно сощурившись, спросил я, но дослушать дубля мне не удалось, и я спешно его развеял, потому что появились пацаны.

— Идите сюда, — я помахал блокнотом над головой.

Стараясь не терять лица, Саске рассматривал местность, иногда все же вскидывая черные брови. Присев на землю, он взглянул исподлобья — ему на незнакомом полигоне было не по себе — и сказал:

— Ирука-сенсей, научите меня мощным элементальным техникам!

— С места в галоп, — цокнул языком я и покачал головой, — нет.

Саске вытаращился и резко обернулся к Наруто, глянув так, будто тот его предал.

— Почему?! Вы же пообещали!

А обернувшись к Наруто, воскликнул:

— Ты соврал!

— Саске-кун, — попытался я привлечь его внимание и даже пощелкал пальцами, чтобы тот повернулся. — Саске!

Насупившись, он таки соизволил на меня посмотреть.

— Во-первых, я не могу научить тебя чему-то действительно серьезному, мне запретили. Во-вто…

— Кто запретил? — перебил Учиха, впившись в меня взглядом вспыхнувших красным глаз.

На миг я забыл, что вообще хотел сказать, зачарованно наблюдая за тем, как по ярко-алой радужке кружат черные пятнышки, образуя узор из двух запятых и круга-орбиты.

— Кто запретил? — словно сквозь вату услышал я голос. Вспышка чужого гнева отрезвила, тело само что-то сделало с чакрой — остановило, что ли?

Я помотал головой, окончательно сбрасывая наваждение, после чего ответил:

— Я тебе этого не говорил. Но приказ дал мой прямой начальник, капитан седьмой команды Хатаке Какаши, — нахмурившись и сложив руки на груди, я добавил: — Саске-кун, я сделаю вид, что не заметил, что ты пытался поймать меня в гендзютсу. Хотя это, вообще-то, прямое нарушение не только этикета и субординации, но и законов Деревни. Но в первый раз прощаю, — хмыкнул я весело, — потому что у тебя почти получилось. — В ответ на скептический взгляд я добавил: — Не видел смысла скрывать от тебя эту информацию.

Потупившись, Учиха потушил шаринган.

— Но почему он вам это запретил?

Я пожал плечами:

— Не знаю. Он не говорил.

— Это потому что вы с ним не ладите? С Какаши-сенсеем? — продолжал допытываться Саске. У него снова включился шаринган, начиная меня гипнотизировать. Я снова сбросил морок.

— Опять, — я раздраженно поморщился и покачал головой.

Учиха, покраснев, снова выключил шаринган.

— Отвечая на твой вопрос — возможно. Я точно не знаю, Саске-кун. Но мне не нравится, что он не выполняет свои обязанности по отношению к вам.

Однако я еще раз тебе напомню, что ловить в гендзютсу своих сокомандников и тем более учителей — не лучшая идея. Забудь про подобные фокусы в отношении сокомандников или прямого начальства, иначе однажды у тебя будут из-за этого большие проблемы.

— Я не специально, — отвел он взгляд и через мгновение упрямо посмотрел на меня: — А вы не можете нарушить этот приказ? — все еще смотря на меня исподлобья, спросил Саске. На этот раз он смог выключить шаринган, едва тот активировался.

— Могу, но это может стать известно Хатаке-сану и Сандайме-саме. И тогда меня просто уберут из седьмой команды, — развел я руками, невольно поморщившись от подобной перспективы.

— Значит, вы ничему меня учить не будете? — угрюмо буркнул доморощенный гипнотизер, отвернувшись.

Он явно собрался уходить, но замер, услышав ответ:

— Я этого не говорил, — я улыбнулся и достал из блокнота два листка.

Учиха повернулся, яростно сверля меня взглядом:

— Вы сами сказали, что не будете меня учить!

"Мда, а с нервами-то у тебя явно не все в порядке. Не в первый раз это замечаю".

— Мощным элементальным техниками — не буду. Но это не значит, что я бесполезен, — я наставительно покачал пальцем свободной руки.

Саске вытаращился, а затем недоверчиво нахмурился:

— И если вы не будете учить меня техникам, то чему тогда?

— Я сказал, что не буду учить тебя мощным, — я выделил интонацией слово, — элементальным техниками. Но могу дать тебе несколько слабых техник Катона и какой-то второй стихии. Но тоже что-то не сильнее D ранга, мне не нужны проблемы, — и протянул один из листков Саске.

— Что это? — повертел Учиха индикатор в руке.

Листок был совсем небольшой, девять на девять сантиметров, но довольно плотный и шероховатый.

— Хм, — подивился я неосведомленности одного из наследников клана. — Это чакробумага, она нужна для определения стихийной предрасположенности. У многих есть предрасположенность к двум стихиям. У меня, например, Воздух и Вода, а у Наруто — Воздух и Огонь. Думаю, что у тебя есть что-то помимо Огня. Пусти чакру в лист, совсем немного.

— Молния, — констатировал я, глядя на чуть смявшийся, а затем осыпавшийся пеплом листок.

Саске покосился на гордо улыбающегося Узумаки и снова перевел взгляд на меня.

— Также я могу посоветовать хорошего тренера по тайдзютсу.

Оставшийся листок я снова спрятал в блокнот, мало ли, где он еще может пригодиться.

— Хн, — вероятно, Учиха вспомнил Зеленого Зверя Конохи.

— Нет, это не Майто Гай, если ты о нем подумал, — и снова удивление, как будто он решил, что я читаю мысли. — Могу дать тебе несколько свитков с упражнениями на развитие контроля и резерва чакры. Мы с Наруто можем тебе помочь с основами фуиндзютсу, создания простых ловушек. Если захочешь, я смогу научить тебя основам ирьенинства.

— Я согласен, — сказал Саске и осторожно спросил: — А теневым клонам вы меня тоже научите?

— Они не мои, — я глянул на довольного Наруто, — если Наруто захочет, он тебя научит.

— Научу, — широко улыбаясь, заявил он, — смотри сюда, я покажу все печати!

Мальчишки уже собрались приступить к тренировке, когда я окликнул Учиху:

— Саске-кун, — я привалился к дереву с травинкой в зубах, — ты сказать ничего не хочешь? Мне и Наруто.

— Э?

— «Спасибо», например, — открыто улыбаясь, подсказал я.

Поняв оплошность, Саске прижал руки к бокам и поклонился:

— Спасибо, Ирука-сенсей.

— И… — намекая на Наруто, показал пальцем.

— Спасибо, Наруто, — второй поклон был лишь кивком головы.

— Пожалуйста! — дуэтом сказали мы оба.

Несмотря на недоумение, у глазастика мелькнула улыбка.

— Все, — отмахнулся от них, как от надоедливой мухи, — идите, учите своих клонов, а я пока разберусь с учебниками, которые вы притащили.

Саске справился довольно быстро, и вскоре около него уже стояли два клона. К моему удивлению, это был его максимум. Правда, он потратил часть чакры во время освоения дзютсу, но все же я ожидал большего. У Саске должно быть много чакры, ведь он все же Учиха…

Одного из клонов я попросил отправить в квартал Учиха, чтобы он изображал обычный распорядок мальчика.

— Зачем это? — сонный и уставший Саске уже туговато соображал.

— Затем, чтобы у нас было больше времени на тренировки, — положив светящуюся зеленым руку на макушку Учихи, я передал ему немного своей чакры. Было у меня подозрение, что у Саске непропорционально много инь-чакры, а ян-чакры — маловато, и именно она ему и нужна больше всего.

— Так лучше?

Саске смущенно кивнул, а Наруто хихикнул, шепотом сообщив мне: «Он стесняется».

— Ничего я не стесняюсь!

— Тише, — я осторожно спихнул Узумаки с плеча, — как тебе теневые клоны, Саске-кун?

— Кажется, они не могут пользоваться шаринганом, — кисло проговорил тот, сдув с лица прядь черных волос.

После недолгих экспериментов это подтвердилось.

— Они не могут пользоваться шаринганом, — Саске в сердцах ударил по дереву. Судя по тому, как сверху на меня посыпались листья и какой-то мусор, он непроизвольно усилил руку чакрой.

— Тише, — поморщился я, уклоняясь от «дождя». — И, Саске, знаешь что?

— Что, Ирука-сенсей? — угрюмо посмотрел на меня мальчишка.

— Привыкай держать себя в руках. Несдержанность до добра не доводит. Особенно — шиноби. Кстати, меня тут недавно научили паре техник для того, чтобы лучше контролировать себя. Я их вам покажу.

— Хай, — мрачно согласился Саске.

Какое-то время было тихо, было слышно лишь глубокое дыхание, а потом Наруто вдруг сказал:

— Но у них были красные глаза, я видел, — он сел он по-турецки, прервав упражнение.

Саске тоже остановился и, страдальчески глянув в небо, мрачно фыркнул:

— Пф. И что?

— Не удивительно, — легко пожал я плечами, — клоны копируют лишь внешность, а не строение внутренних органов.

На чистом листке в блокноте я быстро набросал рисунок глазного яблока.

— Это видимая часть, — обвел то, что выходило за пределы нарисованной пунктиром глазницы, — то, что клон может воссоздать, а эта часть уже внутри, и клон ее не копирует. Кроме того, чтобы сработало твое клановое дзютсу, нужен мозг, — я легко постучал пальцем в районе виска, — но его у клона тоже нет. У него из внутренностей — только копия чакрасистемы, и все.

— Они безмозглые? — неумело давя ухмылку, сказал Наруто.

— У них, кроме оболочки и чакры, внутри ничего нет. Они еще и бесхребетные, и бессердечные. Но это не мешает им оставаться самостоятельными и очень полезными, — улыбнулся я.

— Они бесполезные, — насупился Саске.

— Ты можешь их использовать и без шарингана. При отмене техники клоны могут передавать все, что видели и слышали. Они могут отвлекать внимание, могут использовать хенге и простенькие, не слишком чакрозатратные техники. Создать массовку, как мы делали при штурме домика Охотников.

Саске призадумался, слегка удивленно поглядывая на нас с Наруто.

— А еще они могут связки боевые тренировать, ката всякие и метать оружие! — добавил Наруто.

— У нас почти всегда один-два клона, — поддержал я, — обычно заняты уборкой и прочими домашними делами, — почесал висок, вспоминая. — Кстати, при использовании теневых дублей увеличивается резерв. Во-первых, потому, что при их создании ты истощаешь запасы чакры, заставляя очаг быстрее ее вырабатывать, а во-вторых, они создают дополнительную нагрузку на чакроканалы, одномоментно возвращая часть энергии, информацию и, к сожалению, чувство усталости.

Открыв рот, чтобы сказать что-то, Саске так же молча его и закрыл.

— А как понять, что резерв увеличился? — по-птичьи наклонил голову Наруто.

Вздохнув, я объяснил то, что раньше вычитал в учебниках.

— Ясно, — почесал Саске в затылке, один в один как Наруто. — Значит, если каждый день создавать клона, то мой резерв станет больше?

— Да, но придется еще больше налегать на контроль. Чем больше чакры, тем больше усилий требуется для ее контроля.

Наруто после этих слов скис и, тяжко вздохнув, состроил жалостливую мордашку.

— Вот не надо на жалость давить, — я покачал головой, все же улыбнувшись, — это не мне нужно, а вам. Ленивый шиноби — мертвый шиноби, — шустро пролистал одну из книг до закладки и показал иллюстрацию: — Думаю, это упражнение будет в самый раз.

— Ленивые шиноби — это Нара! — выдал Наруто.

— Ленивые или нет, а все-таки контроль чакры у того же Шикамару получше твоего будет, — и я показал язык.

Наруто демонстративно надул щеки и сложил руки на груди, а Саске улыбнулся, думая, что я его не вижу.

— Не дуйся, — проходя мимо, взлохматил я волосы Наруто, — нам сейчас потребуется вода.

У пруда я достал бумажек из подсумка, нарвал и поделил их на троих. Прикрепив при помощи чакры на ладонь кусочки, перевернул руку и опустил в воду, а когда вынул, бумажки оказались сухими, но рука намокла.

У пацанов бумажки то намокали, то отлипали. До этапа, когда нужно будет шлепать ладонью по воде, ни один из них так и не дошел.

Почувствовав на лице сильный порыв холодного ветра, я понял, что пора закругляться. Да к тому же серые тучи вот-вот грозили обратиться в мерзкий осенний ливень.

Саске умчался так быстро, будто за ним гнались, а мы последовали его примеру. Вымокнуть в такую погодку — то еще удовольствие.

На следующий день я встретил Морио. Уверен — не случайно. Тот вроде как искренне был рад видеть меня живым и здоровым, но во время трепа ни о чем намекнул, что наш общий старый знакомый заждался весточки. Я отдал ему доклад и попытался вытянуть информацию об оценщиках и возможных проблемах. Про оценщиков я спросил потому, что Кадо меня нервировал своим пристальным вниманием, он будто в чем-то нас подозревал.

Морио на это хмыкнул и отсоветовал мне продавать что-то через них, так как Деревня уже несколько лет установила очень уж низкие закупочные цены. Большую часть барахла выгоднее продать самому. Заодно поделился информацией о Кадо и Джобене. Как оказалось, первый всю жизнь был шиноби, добывающим информацию — то полевым разведчиком, то шпионом, то сотрудником посольств и так далее. В общем, всю жизнь он что-то разведывал и вынюхивал.

— И что такой ценный кадр делает в каких-то оценщиках? — искренне удивился я.

— Оценивает, — со смешком пожал плечами Морио и налил себе еще.

Пока друг Ируки жевал закуску, я задумчиво обвел взглядом зал, и Сора сразу встрепенулся. Натянул улыбку и побросав свои дела за стойкой, он явно собрался подойти. Я жестом показал, что ничего пока не нужно.

— Тут его знания очень к месту. Всегда сможет отличить что-то ценное от бесполезного.

Халявная выпивка делала Маугли находкой для шпиона, и этим надо было пользоваться.

— А разве он не принес бы больше пользы для деревни, работая в разведке? — я по-прежнему чего-то не понимал.

— Принес бы, — кивнул Маугли, — но некуда. Ему предложили передавать сеть из своих друзей, должников и просто осведомителей Джирайе и идти к нему под командование. Кадо послал предлагающего куда подальше. Он крайне невысокого мнения о Жабьем Саннине как о разведчике.

— А почему?

Морио посмотрел на меня, как на идиота.

— Ну, ты даешь! Все знают… — но, видимо, вспомнив, что у меня провалы в памяти, рассказал пару примеров безалаберности главы разведки. А к Корешкам Кадо не захотел примыкать из-за репутации.

— После отказа нашего неуступчивого общего знакомого, можно сказать, отстранили от любых нормальных миссий. Но Совету, Корню и кланам такой человек был нужен — особенно как должник, вот его и пристроили на относительно неплохое место. Он не человек Хирузена, тут тебе повезло, что на него попал. Кроме этих двоих оценкой барахла занимаются Мацумото Тори и Дайске, они полностью подконтрольны Хирузену, а не Совету.

Со слов Маугли получалось, что Джобен — ставленник внешних сил, конкретно сановников дайме, и пристроен по инициативе Советников, главный козырь которых — влияние на двор столицы страны Огня, феодалов и гражданскую администрацию. Короче, все более чем серьезно.

Распрощавшись, я ушел, размышляя о запутанности отношений между стольным градом Страны Огня и «маленькой» деревушкой шиноби.

Мне казалось, что прошлые четыре дня в Конохе были сырыми и пасмурными, но начавшийся вчера мокрый снег так и не прошел. Он быстро таял и за ночь смыл с улиц всю грязь, так что стала видна цветная затирка между плит, и с шумом уносился грязной водой под землю по дождевым сливам.

В кабинете Хирузена, как обычно, было нечем дышать, дети, не стесняясь, сопели через воротники, а мне приходилось терпеть, как и Кадо, у которого, судя по гримасам, тоже жутко першило в горле от курева. Но впускать свежий воздух, а с ним и сырость, Хирузен не спешил.

"А Джобену все равно. Наверно, он тоже курит".

Оценщики присутствовали далеко не всегда, так мне Маугли объяснял, но в нашем случае были. Потому что одно дело, когда заявлена миссия С-ранга, и другое, когда она превращается в миссию то ли А, то ли даже S-ранга, в ходе которой получены трофеи, и когда еще появляется пленный нукенин и из воздуха возникают две дополнительных миссии С- ранга, взятых в поле. Это совершенно другая сумма вознаграждения, оценка трофеев и тому подобное.

В таком случае оценщиков просто не могло не быть.

После чтения докладов и оценки примерной стоимости прихваченного нами добра Кадо благодушно улыбнулся:

— Должен отметить, Хокаге-сама, что команда номер семь собрала внушительное количество трофеев и задала нам работы.

— Вам следует винить в этом только Ируку-сана, — посмотрев на старого шиноби, кивком указал на меня Какаши, и неожиданно для меня пафосно добавил: — Я не стал мараться сбором окровавленного хлама. Я шиноби Конохи, который служит Конохе и действует на ее благо, а не какой-то охотник за добычей, ищущий свою выгоду и трофеи.

Только я один смотрел на Собакина, как на больного. Дети, к примеру, ничего толком не поняли, Хирузен покивал, но без энтузиазма, а оценщики просто поморщились, видимо, привыкли к таким выступлениям.

Но Какаши было плевать на прохладно встретившую его монолог публику, было похоже на то, что роль пафосного чистоплюя он отыгрывал для себя.

— Я выполняю миссии ради славы Конохи, — презрительно окинул он меня взглядом и добавил: — А не ради возможности нажиться.

Поборов изумление, я ничего вслух говорить не стал, только мысленно прокомментировал: "Идиот вы, гражданин Собакин. И-ди-от".

А вот оценщиков последняя реплика Хатаке явно взбесила. Особенно это было заметно по Кадо: он сжал губы в нитку и фонил злостью, как кузнечный горн — опаляющим жаром. Однако, глубоко вздохнув, он начал читать максимально официальным и монотонным голосом.

После того, как Кадо замолчал, из его рук бумаги перекочевали к Хокаге:

— Подводя итог распределению трофеев и денежного вознаграждения за них, начнем с Хатаке-сана. Его доля, как джонина-сенсея и командира, составляет сорок процентов от всех и денег и трофеев, полученных во время миссии в Стране Волн…

— Прошу меня простить, Хокаге-сама, — перебил я, внутренне обалдев от собственной наглости, но жадность взяла вверх, и я продолжил: — Но согласно уставу, при выполнении миссии ранга, намного превосходящего изначальный заявленный, все трофеи делятся поровну, поскольку все рискуют одинаково, если внутри команды не было иных договоренностей.

Хатаке посмотрел на меня с недоумением и плохо скрываемым раздражением. Он пока еще не понимал, какую гадость я вычитал, но уже что-то предчувствовал.

Хирузен выдал очередную хорошо отрепетированную, полностью достоверную и насквозь фальшивую для меня улыбку, после чего рассмеялся и сказал:

— Ну, я думал, что очевидно, Ирука-кун. Хатаке-сан сделал большую часть работы и фактически спас ваши жизни, а значит, он заслуживает большей оплаты.

Я чуть было не ляпнул «Шта?!», но сдержался. Сделал глубокий вдох.

— При всем уважении, — сказал это, с трудом удерживая улыбку от превращения в злобный оскал, — Сандайме-сама, я считаю, что за эту миссию должна быть равная оплата. А роль Хатаке-сана была не настолько велика, чтобы платить ему сорок процентов от того, что мы сообща заработали.

Миссия А-ранга — не для учебных команд. И раз решением Хатаке-сана мы ее продолжили и завершили, то мы все должны получить равные доли, как равные шиноби Конохи, а не как учитель, его ассистент и трое учеников.

Вообще-то, это была наглость с моей стороны. Командир команды, в зависимости от договоренностей с ее членами, обычно получал больший процент от дохода с выполняемой миссии. Обычно на пять процентов больше, если он был лишь немного сильнее, старше и опытнее членов команды, или на пятнадцать, а то и все двадцать, если это был заслуженный, сильный и опытный шиноби в слабой команде. Кстати, а ведь «седьмые» об этом, наверное, и не знают… Это, как и многое другое, Собакин им рассказать забыл. Ну и я пока спешить не буду.

Кадо смотрел на меня с плохо скрываемым весельем, будто я его мечту исполнил. Может, у него тоже какой-то конфликт с Собакиным был? Не зря же он так радуется.

Хатаке же уставился на меня тяжелым и злобным взглядом. А я просто игнорировал Какаши. Пусть дальше пялится, пока не надоест. Хирузен перевел взгляд с меня на джонина и еле заметно раздраженно скривился. Судя по эмоциям Третьего, ему все это не нравилось, но спорить он не собирался. Тяжело и разочарованно вздохнув, он посмотрел на меня с вселенской скорбью и таким же осуждением, после чего покачал головой:

— Это ваше решение, уважаемые оценщики и команда номер семь. Так что решайте сами, но сначала подумайте и не сделайте большой ошибки, не оценив по достоинству чужой работы и испортив этим отношения в команде, — изрек Третий и, многозначительно обведя нас взглядом, посмотрел в сторону Хатаке, всячески демонстрируя, кого именно надо оценить по достоинству.

Я мысленно поаплодировал старому лицедею.

Но народ оказался глух к его намекам. Команда номер семь, начиная с меня, единогласно проголосовала за то, чтобы поделить все деньги поровну.

Забавно было наблюдать за эмоциями ребят. Саске считал, что это справедливо. Наруто немного стыдился, видимо, слова Хирузена заставили его усомниться, но не поддержать меня он не мог, Сакуру просто одолела алчность.

— Ну, хорошо, — проскрипел каге, набивая трубку, — раз вы не договорились заранее, то пусть будут равные доли за миссию А-ранга. Хатаке-сан получил сорок процентов за две миссии С-ранга — сопровождения Торы-сана и каравана.

— Со всем уважением, — наглеть так наглеть, — Хокаге-сама, эти миссии нельзя оценивать как С-ранг, потому что они не только длительные, но и опасные. Помимо разбойников, на нас могли напасть шиноби из Кумо или Кири, которых наверняка послали, чтобы расследовать убийство Хироки Гато. Если не те и другие разом.

Оценщики весело шептались за спиной Хирузена и кивали моим словам, делая в бумагах карандашные пометки.

— Вы преувеличиваете, — небрежно отмахнулся Какаши и самодовольно добавил: — Я ведь был прав — на нас никто не напал!

— Не на каждой миссии С-ранга, где возможно нападение разбойников, они все-таки случаются, — возразил я. — Однако эти миссии оценивают не как D, а как С-ранг. Потому что нападение возможно,— подчеркнул я голосом. — Тогда оно тоже было возможно, и не только со стороны разбойников или случайных нукенинов, а со стороны команды карателей из Облака или Тумана, — чувствуя себя попугаем, снова напомнил я. — Также вы сами, своей волей, как командир, взяли попутную миссию B-ранга, оценив ее как C-ранг. И вы не обговорили ее условий с командой, а значит, плату за нее также нужно делить пропорционально!

Повисло неловкое молчание.

Сарутоби сделал вид, что он здесь совершенно ни при чем. Несмотря на явное желание утереть нос Хатаке, Кадо осторожничал. Он, прокашлявшись, привлек к себе внимание и, будто бы извиняясь, посмотрел на Хирузена, а потом на Какаши и несколько неуверенно начал:

— По закону, Умино-сан прав… — выдержав небольшую паузу и не дождавшись реакции ни от Хатаке, который сверлил меня взглядом, ни от Сарутоби, который стал особо внимательно рассматривать потолок, оценщик продолжил: — И даже если бы вы просто брали во время миссии дополнительную, то это уже повышает ранг дополнительной миссии на одну ступень и приравнивает ее к миссии B-ранга. А чисто формально, взяв две миссии С-ранга в «поле», да еще и конвоируя пленного джонина…

— Это была одна миссия — довести людей до Конохи, — холодно отрезал Собакин.

— Это были две разные миссии. Пусть и попутные — возразил я, — вы брали их от разных людей на период одного и того же времени.

Оценщик только развел руками:

— По закону Умино-сан прав и в этом случае.

— Я согласен с Кадо-саном, — поддержал коллегу Джобен.

Хокаге, сдерживая раздражение, старательно смотрел куда-то вдаль. Ему все это даже не то чтобы не нравилось — скорее бесило, но он явно не собирался сейчас вступать в дискуссию.

Тем временем слово взял Джобен:

— Две миссии С-ранга, пусть и попутные, после долгой и непростой миссии S-ранга… — кашлянул мужчина. — Это уже миссия B-ранга. У вас был немалый риск нападения не только бандитов, но и шиноби Кумо или Кири, — поправил очки в коричневой оправе Джобен. — Я удивлен тому, что вы согласились на такую опасную авантюру, Хатаке-сан.

"Будто бы раньше он был менее безрассудным", — подумал я и тихо фыркнул.

— Мы не сможем потребовать от людей, которых вы сопровождали, чтобы они заплатили вам сумму, равную оплате миссии B-ранга. К тому же это выставит в плохом свете не только Коноху, но и всю Страну Огня, — снова вступил в разговор Кадо, — но я согласен с уважаемым коллегой в том, что эта миссия, действительно, выглядит рангом выше, чем С.

Судя по эмоциям, «метис» испытывал гордость, когда Кадо назвал его «коллегой».

Возможно, Джобену льстило чувство сопричастности к шиноби или то, что он на равных работает с одним из них. А может, он гордился работой с бывшим разведчиком.

Посмотрев на меня, Кадо сказал:

— Ирука-сан, если хотите, вы можете реализовать свои трофеи сами либо не морочить себе голову, бегая по кузнецам, и продать здесь сразу все. А вашим генинам я бы рекомендовал продать все в казну. Вряд ли они продадут свои доли выгоднее, чем у нас.

Наруто и Саске тут же уставились на меня. Ожидаемо, что мелкий хотел узнать мое мнение, а вот Учиха — удивил. Он доверил мне свою долю на продажу, а за ним повторил Наруто.

— Я не хочу возиться с этим барахлом, — немного брезгливо сказал Какаши и добавил: — Свою долю предпочту получить деньгами сразу.

Сакура последовала его примеру.

Итогом должны были стать пять отметок в личным делах B-ранга, но дополнительным вознаграждением за них была только маленькая премия. По документам это прошло под пафосным названием “За поддержание доброй славы Деревни, Скрытой в Листве”.

Выходя из башни Хокаге, я готов был прыгать от счастья. Хатаке пролетел как фанера над Парижем и вместо сорока процентов от всех денег получил только двадцать, трофеи, которые мы сдали и опечатали по приходу — драгоценные камни, наличка Гато, оставшаяся нам после дележа с Виктором, трупы Охотников и прочее, — потянули на солидную сумму.

— О, как прекрасна жизнь в день получки!

Наруто даже говорить ничего не стал, просто заливисто расхохотался.

— Что?! — я наигранно обиделся. — Уже и порадоваться нельзя?

---

Примечания:

http://pp.vk.me/c627824/v627824871/1150d/0So0dlxF8SU.jpg — Обложка-свиток.

http://samlib.ru/img/k/kerr_r/risunki/staroefoto.jpg — имитация старой фотографии. (Рисунок мой)

---

1) Первый месяц (январь).

Вернуться к тексту

У Кито были дела, и нашу группу распустили гораздо раньше, чем я ожидал. Внезапно образовавшегося свободного времени было не слишком много, чтобы сбегать на полигон или домой, так что я решил сразу пойти в Ичираку, чтобы там дождаться Наруто.

Присев в углу с тетрадью и миской, краем глаза я заметил Кадо, который занял стул рядом. Поприветствовав оценщика, я уткнулся в тетрадь, но заняться писаниной мне не дали.

Глядя на меня, Кадо сказал:

— Я рад, что не пошли на поводу у этого позера.

— Что? Кто? — я не сразу понял, о ком речь.

— Хатаке.

Вспомнив вопрос, я спросил:

— Если это не секрет, то чем он вам так не угодил, Кадо-сан?

— Тем, что идиот, — фыркнул Кадо. — Этот засранец, родившийся наследником клана, всегда имел все самое лучшее, ему не надо было подбирать сломанные кунаи и сюрикены, чтобы сдать их за несколько рье кузнецам на переплавку, как приходилось делать многим хорошим парням и девушкам, которых я знал.

Жестом подозвав Теучи, оценщик заказал себе поесть и с таким видом, будто его слышу только один я, продолжил:

— В АНБУ сбор трофеев не приветствуется. И теперь этот говнюк попрекает всех, кто собирает трофеи, хотя это у многих шиноби — один из основных видов заработка. Не все же могут позволить себе постоянно брать миссии А и S ранга, как Хатаке.

Я слушал и не знал, как реагировать на такие откровения.

— За Теучи-куна не беспокойся. Он мой бывший одноклассник, — проследив мой взгляд, заявил Кадо и сказал уже владельцу раменной: — Спасибо.

— Приятного аппетита, — даже глазом не моргнув, пожелал повар. — Это было давно, не напоминай.

Кадо только отмахнулся.

— Доходило до того, что наши шиноби из команд Хатаке даже не брали достаточно ценные артефакты, чтобы добиться одобрения этого козла или потому что поверили в его идиотскую брехню.

К сожалению, нельзя было высказать вслух то, что я думал в тот момент: “Что это, блин, было?! Кадо наезжает на Какаши, Теучи — в прошлом шиноби!”

— Умино-сан, может, скажете что-нибудь? — подозрительно щурясь, сказал оценщик.

— Я даже не знаю, что сказать, — после продолжительной паузы выдал я. Просто молчать еще дольше было неловко.

— Я вас так удивил? — съехидничал Кадо.

— Честно говоря, да. Я ведь вас практически не знаю, а вы такое говорите.

— «Такое»? — Кадо весело хмыкнул. — Я не сказал ничего «такого», чего бы не знала каждая собака в Конохе.

Яростно почесывая в затылке около уха, я пытался придумать, как, не обидев и не выставив себя первым дауном на деревне, сказать, что я ни черта не понимаю.

"Что это было? Кадо внезапно решил излить мне душу? Или, рассказав все это, он хочет подтолкнуть меня к каким-то действиям против Хатаке? А ну их всех к черту. Рановато мне лезть в местечковые интриги малознакомых мне людей!”

Оценив мое нежелание откровенничать и изливать душу, «бывший разведчик» разочарованно вздохнул и ушел.

Времени было еще много, рамен я уже сжевал, а сидеть просто так мне было неудобно. Покрутившись, я вспомнил, что у меня есть чем заняться, оставил клона на тот случай, если не успею вернуться, а сам пошел собирать свой процент от заработанного торговцами из Страны Волн. Заодно и сбагрил смертоубийственный металлолом. Спорил до хрипоты, но оно того стоило.

На следующий день меня снова встретил Маугли. Намекнул на то, что нам следует сходить «в гости». У меня были другие планы, но уж больно серьезно выглядел Морио.

— Данзо? — беззвучно, одними губами спросил я.

Тот кивнул, чтобы я следовал за ним.

Привел меня Маугли в неприметный домик, чудом втиснувшийся между двух глухих стен в узком тупичке одной из главных улиц.

Домик был приторно уютным и нарочито обжитым: на диване лежали книжки, всюду картиночки и милые женщинам побрякушки. Даже на кухонном столе — тарелки с арбузными косточками и пустая тарелка.

— Лучше на шелуху от семечек подсолнуха заменить.

— Что?

— Косточки от арбуза есть, а самого арбуза — нет. Даже корки не лежат. Могут заметить.

— Он сгнил в том году, — Морио провел ладонью по стене, и пол отъехал под диван с едва различимым шорохом. — Идем.

Замерев на мгновенье, Маугли по-доброму усмехнулся:

— Считай, тут живет бабушка, которая любит есть арбузные корки.

По каменной лестнице мы спустились, наверное, метров на десять под землю, а может, больше, и попали в узкий каменный коридор. Светильников тут не было, поэтому мой проводник достал фонарик, работающий от чакры. В непривычной тишине казалось, что где-то совсем близко шумит мощный поток воды, но стены каменной кишки были сухими и чистыми.

Следуя за Маугли, я непроизвольно считал шаги, проводя рукой по стене и слушая, как шуршит кожа о холодный бетон. Внезапно под пальцами оказался какой-то выступ, и я по наитию дернул его, пустив немного чакры в кончики пальцев. Полукруглая секция трубы-коридора разошлась, открыв темный провал, уходящий в сторону центра и вниз. Из этого коридора пахнуло свежей сыростью, а слабый сквозняк донес отчетливый шелест воды, будто она срывалась вниз с большой высоты.

— Эй! Нам не сюда! Закрой и пошли, — одернул меня шиноби.

— Э-эм, я не знаю, как это закрыть.

— Ксо! — поморщился он. — Просто ничего не трогай!

— Больше не буду.

Идти со сложенными за спиной руками было скучно, а поговорить с Маугли мне было решительно не о чем, так что я готов был улыбаться во все тридцать два, когда стало светлее. Морио убрал фонарик, а я состроил серьезную мину на тот случай, если мы с кем-нибудь пересечемся.

Выйдя из коридора, я замер, оглядываясь. Все было смутно знакомо.

У меня возникло ощущение, будто я попал в заводское здание какого-то крупного предприятия — настолько монументальным было само помещение и все, что тут находилось. Вверх тянулись исполинские трубы, доставая почти до самого потолка, но, так его и не коснувшись, прятались в стены. Их окрашенные в темно-бордовый цвет бока были обклеены печатями с непонятными мне функциями, которые я был бы рад посмотреть поближе, но Морио и не думал останавливаться. Догнав проводника, я глянул вниз: от одного угла зала до другого прямо под нами перекинулся широкий мост, уходящий в темные провалы гигантских арок. Поначалу мне показалось, что над нами небо, но, приглядевшись, заметил имитирующую его прозрачную пленку и дневные лампы за ней.

Пара поворотов, несколько коридоров, и вот перед носом массивные деревянные двери, которые только тараном пробивать.

Морио весь подобрался и коротко постучал костяшкой над потертой латунной ручкой.

В тишине отчетливо прозвучал глухой удар трости об пол, и Маугли потянул дверь на себя, пропуская меня вперед. Но он не зашел следом, а закрыл за мной.

Хоть Данзо стоял ко мне спиной около гигантской карты, помечая что-то разноцветными кнопками, я все равно поклонился и по привычке вытянулся по стойке смирно.

— Присаживайся, — предложил Леший без приветствия и прошел к креслу, сняв со сгиба замотанной в ткань руки коробочку с кнопками и поставив ее на столешницу.

— Благодарю вас, Данзо-сама, — ответил я, осторожно примостившись на краю стула.

Странно, но то ли миссия в Стране Волн так на меня повлияла, то ли еще что, но прежнего благоговения и священного трепета перед руководителем Корня у меня уже не было. Леший ловко достал из стола мой доклад и, положив его перед собой, сел.

— У меня есть к тебе несколько вопросов, — после недолгого молчания все тем же пугающе ровным, спокойным, лишенных эмоций голосом сказал Шимура.

— С радостью отвечу на них, Данзо-сама, — рьяно заверил я его, старательно «прогибаясь» под босса.

К моему облегчению, Леший задавал лишь уточняющие вопросы, которые не вызвали у меня затруднений. Впрочем, ответы на все «скользкие» темы я отрепетировал еще на пути домой.

— Если в твоем докладе есть какие-то неточности, то самое время о них рассказать, — непрозрачно намекнуло начальство на то, что я мог умолчать и умолчал.

— Их нет, Данзо-сама, — невозмутимо солгал я.

Леший задумчиво всмотрелся в бумаги, а затем достал откуда-то очки в тонкой металлической оправе, но с одной линзой. Шимура всего лишь перестал щуриться, а лицо у него преобразилось, будто он на пару лет помолодел. Даже показалось, что Леший говорить стал иначе. Человечнее, что ли.

— Когда прочитал твой доклад, подумал было, что Ирука-кун снова преувеличил свою роль в миссии, — усмехнулся старый шиноби. — Однако после чтения докладов твоих генинов из седьмой команды, а также Хатаке Какаши, я понял, что приврал ты меньше обычного.

От столь сомнительного комплимента хотелось под землю провалиться или хотя бы сползти на пол, чтобы из-за массивного стола меня не было видно.

— В целом доклад верен, — обозначил Шимура свое отношение едва заметным кивком. — Ты продемонстрировал решительность и ум, достойные шиноби Корня АНБУ. Я приятно удивлен таким переменам.

— Спасибо, Данзо-сама.

Шимура поднял на меня тяжелый взгляд и неожиданно спросил:

— Твоя память вернулась полностью?

Я сначала головой замотал, а уже потом опомнился:

— К сожалению, нет, — невольно сглотнул я, — Данзо-сама.

— Жаль, жаль… — протянул Леший, сняв очки и убрав их в стол.

Неожиданно для самого себя я спросил:

— Данзо-сама, позвольте задать вопрос?

В мертвенно-равнодушном глазе старого убийцы мелькнула искра интереса.

— Спрашивай, Ирука-кун.

— Наша команда должна была погибнуть на миссии по воле Третьего?

На словах «наша команда» Шимура чуть дернул бровью.

— Несомненно, должна была погибнуть часть седьмой команды, включая тебя, — спокойно кивнул босс. После чего, посмотрев на меня, добавил: — Хокаге нарушил наши договоренности, не уведомив меня о том, что собирается отправить тебя на подобную миссию.

Его мой вопрос нисколько не удивил, а вот мне от его ответа поплохело, даже несмотря на то, что я примерно это и ожидал услышать. Справившись с эмоциями, я нагло стал расспрашивать дальше:

— А кто не должен был погибнуть? — внутри поселилось странное чувство, будто меня трясло, как эпилептика, но на самом деле подрагивали только руки.

— Хатаке и джинчурики. Первого не так просто убить. А насчет джинчурики… — Данзо смерил меня оценивающим взглядом, что-то прикидывая в уме, и хмыкнул: — Уверен, что Хирузен ожидал, что в случае нападения многочисленных врагов Хатаке будет до конца выполнять миссию и не сможет защитить всех генинов. И тогда джинчурики не осталось бы ничего иного, кроме как воспользоваться силой Кьюби. Но этого, судя по отчетам, не произошло. И это плохо.

— Н-но почему, Данзо-сама? — вцепился я в подлокотники, чтобы унять дрожь.

— Потому что джинчурики должен сосредоточиться на работе с силой своего биджу. Это в кратчайшие сроки сделает его тем, кем он и должен быть — послушным и нерассуждающим оружием Деревни. Он не должен тратить время на изучение других навыков, отработку тактики или командной работы. Он должен быть джинчурики, удушающим облаком страшной красной чакры — и ничего более. Для блага Деревни он постоянно должен попадать в ситуации, когда у него нет иного способа победить врага, кроме как использовать мощь Кьюби. Только так он сможет научиться обращаться с этой силой и стать опорой для Конохи, не став при этом опасностью для нее из-за излишней самостоятельности.

Шимура на несколько секунд замолчал, потом со смешком продолжил:

— Хатаке не блещет умом, но ты зря считаешь его идиотом. Он исполнителен, как и положено цепному псу, и всего лишь тщательно следует инструкциям Третьего.

Я замер, а затем обмяк и сгорбился, склонив голову, чтобы не было видно ненависти в моем взгляде. Злоба отрезвила, в какой-то момент возникло кристально четкое понимание того, что, пока живы Данзо и Третий, дрессура Курамы через попытки убить Наруто не прекратится. А когда старички подохнут, мне нужно быть чем-то отличным от нуля на политической арене банки с пауками под названием Конохакагуре. Иначе поменяются только кукловоды, декорации и «дорогие ему люди», но все останется по-прежнему. Наруто снова будут посылать на миссии рангом выше, чем сказано в официальном задании, и при первой же возможности — бросать в самое пекло. А он, как послушная марионетка, будет радостно жертвовать собой ради чужих интересов. Снова и снова…

— Данзо-сама, вы ведь сами дали мне технику Ветра, которой я обучил Узумаки, — схватился за соломинку в надежде, что Данзо имеет хоть чуть-чуть другое представление о воспитании Наруто.

Шимура кивнул, отпихнув из-под руки бумаги, чтобы не помять их:

— И ты все сделал правильно. Одна слабая техника не помогла бы ему против серьезных противников, но создала иллюзию заботы со стороны тебя и Конохи. А джинчурики должен быть безоговорочно верен не только Деревне, но и каким-то близким людям, иначе он способен наделать глупостей, следуя своему пониманию блага деревни.

Так что и тренировки фуин, и слабые элементальные техники, и тренировки тайдзютсу должны продолжаться.

Во мне еще тлела робкая надежда, поэтому я спросил:

— Но ведь, все время сталкивая джинчурики с сильными противниками, мы рискуем тем, что он потеряет контроль над биджу, и тот уничтожит все вокруг или вырвется. Возможно, есть какие-то другие, более безопасные способы тренировки. Есть же Шаринган у Какаши, который может подавить биджу, есть фуиндзютсу, возможно, и что-то другое…

На лице Данзо мелькнула тень насмешки. Похоже, он подумал, что «Дельфин» опять струсил.

— Конечно есть.

Я затаил дыхание, а огонек надежды вспыхнул, как костер.

— Только шаринган Какаши здесь не поможет. Чтобы управлять Девятихвостым, нужна высшая его ступень — Мангекю. Хатаке им не владеет, к тому же глаз у него не родной, кое-как пересаженный дилетанткой на поле боя.

В голове словно щелкнуло, и промелькнула мысль: “Разве у Какаши нет Мангекю? Вроде бы шарик у него эволюционировал. Может, это еще какая-то стадия?”

Видя, что Леший призадумался и молчит, я решил спросить:

— Данзо-сама, а Мангекю — это шаринган с нестандартным рисунком вместо трех томоэ?

— Хм, — задумчиво покосилось начальство, — да. Мангекю следует за третьей ступенью.

“Или канон не канон, или Данзо не знает о том, что глаза Обито эволюционировали, еще когда Хатаке убил свою сокомандницу — Рин”.

— Ты видел у Какаши Мангекю? — тихо, но не скрывая интереса спросил Леший.

— Нет, Данзо-сама. Только обычный шаринган с тремя томоэ. А кроме Мангекю есть что-нибудь еще?

— Кроме Мангекю, — продолжил Леший, — есть и другие способы, но все они требуют много времени, больших средств и работы уникальных специалистов, при этом не гарантируя результата. Проще натаскивать джинчурики через битвы с серьезными противниками, не оставляя ему никаких иных инструментов, кроме силы Девятихвостого.

Мне показалось, что я «перегорел», словно лампочка, сжег лишние сейчас эмоции и говорить начал, будто подражая Данзо. Но все же я хотел до конца убедиться, что произошедшее в Стране Волн — не ошибка и не случайность.

Повисло недолгое молчание, которое я нарушил без страха и неуверенности:

— У Хирузена были сведения о том, что происходит в Стране Волн?

Кивок и странная улыбка:

— Я докладывал Сандайме о состоянии дел в Волнах.

— Мечник Тумана и команда Охотников тоже не были сюрпризом?

— Здесь ты ошибаешься. Никого столь сильного там не ожидалось, но предполагали наличие нукенинов и знали о значительном контингенте бандитов.

— И что будет? — спросил я безразлично, точно меня не интересовал ответ.

— Ничего, — спокойно проронил Леший. — Я мог бы пойти к Хирузену или Большому Совету Конохи, попытаться доказать, что все было неслучайно и что виновные должны быть наказаны. — Данзо выдержал паузу. — Но ничего не изменится. Накажут нескольких мелких сошек, которым Сарутоби предоставил работу и теплые места в обмен на их абсолютную лояльность. Для тебя и седьмой команды наказание нескольких ни в чем не виновных дураков при штабе и показательный скандал ничего не изменят.

“Разумеется, Третий не дурак, погрозит пальчиком, накажет невиновных, наградит непричастных…”

— Думаешь, что делать, — не спросил, а угадал неслышно подошедший Шимура.

Начальник навис надо мной, но я даже не повернул головы, смотря прямо перед собой.

— Запомни главное, чего ты не должен делать, Ирука-кун. Не показывай Сандайме, что все понимаешь. Что подозреваешь и знаешь, что вами хотели пожертвовать. Ты должен всячески показывать свою верность Хирузену: публично его хвалить, идти ему навстречу. Не мне тебя учить, — то ли кашлянул, то ли посмеялся Леший. — Некоторые детали о миссии в Стране Волн пока никто не должен знать.

Я молча кивнул, дав знать, что понял.

“И чем мне поможет образ восторженного фаната нынешней Власти? Я ожидал большего. Думал, что Леший вступится за своего сотрудника, но, видимо, Ирука не так ценен, как мне казалось. Ты, одноглазая мумия, не боишься, что я могу выдать некоторые секреты твоей конторки? Например, о произошедшем в квартале Учиха? В голову не залезть, ты не знаешь, что я помню, а что нет. Не боишься, что саботирую обучение джинчурики снова?”

Судя по всему, чем-то я выдал свой мстительный настрой, и Данзо снова заговорил:

— Не беспокойся, Ирука, я не собираюсь оставлять это просто так. Пройдет всего полгода, и ты будешь полностью защищен от интриг Сарутоби. Но до этого времени ты должен терпеливо притворяться, что всецело ему верен.

Выдержав небольшую паузу, я ответил:

— Я понял, — собственный голос казался бесцветным и глухим.

— Но помни — притворяться, а не быть, — голос Данзо похолодел, явно чтобы нагнать жути. — Тебе все ясно, Ирука?

Даже не вздрогнув, я спокойно проговорил:

— Да, Данзо-сама.

— Хорошо, что ты это понимаешь, — голос Лешего вернулся к прежнему безразличному тону, а в эмоциях промелькнуло удовлетворение, точно я повел себя так, как он предполагал.

Снова сев в кресло, Шимура отложил копию моего доклада в лоток для бумаг на краю стола и сказал:

— Сейчас мы должны всячески поддерживать Хирузена и демонстрировать ему лояльность. Только тогда он расслабится и перестанет видеть в нас угрозу, только тогда мы сможем действовать. Идет очень большая игра, и тебе не одному приходится идти на жертвы и угождать Сандайме. Терпи и выжидай, как и дóлжно настоящему шиноби Корня АНБУ.

— Я все сделаю, — твердо пообещал я, хотя пока не определился, правду я сказал Лешему или нет.

После небольшой паузы Шимура заговорил снова:

— В целом ты проявил себя неплохо. Благодаря этому у тебя есть выбор.

Можешь снова перейти на активную службу либо остаться в седьмой команде.

В первом случае, не скрою, ты будешь чуть больше зарабатывать, тебе будут меньше угрожать интриги Хирузена и тобой не будет командовать Какаши. Но твое общение с джинчурики сократится, и ты можешь потерять свое влияние на него, что отразится на твоей карьере. Будет очень нехорошо, если вся твоя работа и все твои жертвы окажутся напрасными, а интересы Корня пострадают.

Во втором случае все останется по-прежнему: твоей жизни будут угрожать интриги Сандайме, ты будешь подчиняться Хатаке и получать меньше, чем мог бы. Но зато спустя семь-девять месяцев тебя ждет заслуженный карьерный взлет, а мы все станем сильнее.

Удержавшись от того, чтобы слегка помотать головой, я сдержанно ответил:

— Данзо-сама, прежде чем принять решение, я бы хотел знать, что ожидает команду номер семь.

Леший еле заметно усмехнулся. Похоже, он чего-то такого и ожидал.

— Если тебя волнует, отправят ли их в ближайшем время на похожую миссию, то можешь не опасаться. Из-за гибели Хироки Гато события в Стране Волн получили большую огласку, и к Хирузену возникло много вопросов. Тайной детали миссии будут недолго, главное — чтобы их демонстративно не разбалтывал ты. Сандайме не станет рисковать своей репутацией, снова отправляя седьмую команду на самоубийственно-опасную миссию в ближайшее время. По крайней мере, несколько месяцев вам ничего не грозит.

Для виду помолчав, изображая раздумья, я негромко сказал:

— Тогда я бы хотел остаться в команде номер семь, Данзо-сама.

Леший покивал и, немного подумав, произнес:

— Хорошо, Ирука-кун, если считаешь, что так ты принесешь больше пользы для Деревни, пусть будет так. Если это все, то ты можешь возвращаться к своим делам.

“Да-да, — чуть ли не зевая, подумал я, — продолжай делать вид, что у меня была особая свобода выбора”.

— У меня еще один вопрос к вам, Данзо-сама, — сказал я, заметив, что Данзо взял кнопки.

— Спрашивай, — все так же ровно и невозмутимо разрешил он.

— В связи с тем, что Хатаке не тренирует седьмую команду, я хочу попросить у вас разрешения обучать Узумаки Наруто и Учиху Саске основам искусства шиноби.

— Назови причины, из-за которых ты хочешь их обучать.

— В будущем они оба станут сильными шиноби вне зависимости от того, буду я их обучать или нет. Но в первом случае я смогу в определенной мере влиять на них, а во втором случае — нет.

— Я бы на твоем месте не стал рассчитывать на благодарность Учихи, Ирука-кун, — с едва заметной насмешкой сказал Шимура. — Это не самая сильная сторона их клана.

— Но, как мне кажется, имеется смысл попробовать, Данзо-сама, — заметил я.

— Ты меня не убедил насчет Учихи, — констатировал факт Шимура. — Обучая Саске, ты потеряешь доверие джинчурики. Риск велик, а польза маловероятна.

— При всем уважении, осмелюсь возразить, Данзо-сама. Возможно, у вас не совсем верные данные. Наруто считает Саске своим другом. И даже если он не прав — это ничего не меняет. И к тому же, обучая их обоих, я ничего не теряю.

Глава Корня задумался, поглаживая трость, а затем сказал:

— Кланы будут против того, чтобы ты имел слишком большое влияние на джинчурики и на того, кто потенциально может контролировать биджу, поэтому если хочешь учить еще и Учиху, то это твое дело. Но об этом не должно быть известно ни Хокаге, ни кланам. Также не следует учить Саске-куна никаким техникам — придет время, и он их украдет столько, сколько нужно. А пока все более-менее сложные техники будут выдавать наличие учителя, и ты станешь главным подозреваемым.

— Я буду осторожен, Данзо-сама, — встав, я поклонился.

Наконец покинув кабинет и закрыв дверь, я схватился за стену, чтобы не упасть. Мной овладело странное состояние опустошения, безразличия и апатии. Мысли ворочались вяло, словно густая жижа перетекали одна в другую, но не запоминались.

— Долго же ты, Ирука, и что-то ты зеленый какой-то. Плохо стало? — заметил Морио, поднимаясь с корточек. — Думаю, на воздухе тебе полегчает. Идем быстрее. Я не думал, что ты у босса так зависнешь.

— Извини, — ссутулившись, я отошел от опоры.

— Ладно, — махнул Маугли рукой, — не отставай.

Вернулись на поверхность мы тем же путем, хотя коридоры могли быть и другими: я лишь отметил, что вышли мы из того же самого домика, в который вошли.

— Выглядишь, как раньше, — заметил друг Ируки и, засмеявшись, ответил на мой вопросительный взгляд: — Как зомби.

Он пытался он схохмить, но улыбка пропала с лица так же быстро, как появилась. Видя, что продолжать разговор я не собираюсь, Маугли попрощался и, сунув руки в карманы, ушел в сторону улицы.

Выйдя из темного тупичка, я поморщился от яркого света и, не замечая ничего вокруг, направился домой. Срезал путь поверху, когда оказался около «Пестрой пиалы», задумавшись, присел на чей-то балкон, рассматривая блеклый фасад заведения.

С прошлого раза оно ничуть не изменилось, только сбоку торчала черновая лестница и строительные леса с пучками запасных бамбуковых палок для них.

“Вложить все деньги в новую сбрую или форсировать ремонт? В принципе, обновленная «Пестрая пиала» даст больше денег, и чем быстрее она начнет приносить дополнительную прибыль, тем лучше…”

— Молодой человек, вы не могли бы уйти? — хрипло и не слишком вежливо поинтересовалась у меня, открыв дверь балкона, на котором я сидел, какая-то всклокоченная, потная женщина неопределенного возраста, замотанная в простыню, как в тогу.

Смерив ее взглядом, кивнул и молча пошел по крыше в сторону дома.

Явно для удобства шиноби между далеко стоящими зданиями были натянуты сплетенные косичкой веревки, закрепленные где-то под крышами. По одному из таких «мостов» я прошел, даже не посмотрев вниз, как по бордюру, лишь отметив, что высота была немаленькой. И это притом, что у меня до сих пор был иррациональный для шиноби страх. Я боялся высоты.

Ближе к концу моста-косички меня начало едва заметно пошатывать, и вниз я поглядывал чаще, чем нужно. В конце концов я просто перепрыгнул оставшийся кусочек и оказался на площадке около бака с водой.

Даже перепрыгивая с крыши на крышу с запасом, чтобы приземлиться подальше от края, я все равно оглядывался. Несколько раз я падал, когда мешал мышечной памяти. Как ни странно, эти падения страх ослабляли, потому что ушибы — это самое страшное, что могло случиться. Рефлексы как у кошки заставляли перекувыркнуться в воздухе и сразу же встать на ноги, а укрепление тела чакрой позволяло не сломать их.

“Пока ремонт не перекинется на первый этаж, — думал я, чтобы не мешать себе нестись по крышам, — «Пиала» много прибыли не принесет, контингент-то в целом будет тот же самый… Ну, может, чутка расширится, но вряд ли сильно. А сделать нормальное кафе внизу для обычных людей — это дорого, долго и в ближайшее время у меня таких денег не появится”.

На следующий день я пошел и заказал новую сбрую. Денег хватило впритык, но жалеть было не о чем.

Конечно же, Каруйи расстроился, что я «потерял в бою» его творение, но вопросов задавать не стал, а похвастался, что его изобретение недавно купил Монтаро, который узнал о тренировочном костюме от меня. Рассчитывать на скидку за рекламу не приходилось, Рей только сказал, чтобы я пришел через две недели за готовым костюмом.

Как оказалось, снизить себестоимость сбруи мастер пока так и не смог, хотя и работал над этим, а также над совершенствованием своего девайса. И я подозреваю, что над вторым мастер работал сильно больше, чем над первым. Хотя именно на снижении цены и следовало бы сосредоточиться. Так что цена осталась прежней и все так же ощутимо «кусалась», даже несмотря на то, Каруйи Рей продавал мне «сбрую», как и раньше, по себестоимости.

Эта покупка отвесила моему кошельку такую смачную плюху, что я задумался о поиске новых источников дохода.

Самым перспективным, но, увы, не самым быстрым был признан плагиат популярной литературы.

Так что, сидя в уголке с тетрадками, клоны почти закончили переписывать «Хоббита».

“Потом попытаюсь скопировать трилогию «Властелина Колец». Джирайя неплохие деньги на своей макулатуре зарабатывает, — думал я, глядя на то, с каким удовольствием Наруто перечитывает эти истории. — А я чем хуже?! На плагиате меня тут точно никто поймать не сможет, кроме Виктора, а ему это не нужно”.

Не успел я смириться с теми проблемами, что уже были, как возникла еще одна. Большая такая проблема — больница и приближающиеся экзамены на ирьенина. Я ожидал, что меня переведут в группу, которая начала позже, и я буду сдавать с ними, но после краткого опроса-экзамена у Кито, передумал. Мой, если можно так выразиться, лечащий доктор, человек в неизменном бежевом балахоне и просто хороший парень посоветовал попытаться догнать одногруппников, благо не так и сильно я отстал.

— Все ходят на миссии и пропускают занятия, — сказал Кито, внимательно посмотрев на меня проницательными карими глазами, — а твой уровень знаний позволяет быстро догнать согруппников.

— Хорошо, попробую. В любом случае я всегда смогу поучить еще и снова попытаться сдать.

— Верно, — хлопнул он меня по плечу. — Но лучше раньше.

— Кито-сенсей, — прищурился я нарочито-подозрительно, — понимаю, что о некоторых вещах говорить прямо не принято, но ты бы хотя бы намекнул, в чем дело. Я же не совсем дурак и понимаю, что раньше такой спешки не было. Почему вдруг мне нужно сдавать экзамен уже весной? Летом я бы подготовился лучше, и при этом не пришлось бы никого напрягать лишний раз.

Кито задумался, испытывающе посмотрел на меня, потом сказал:

— Тебе уже известно о том, что этим летом будет чуунинский экзамен в Конохе?

— Ходили слухи, — неопределенно пожал я плечами, хотя внутренности скрутило от страха.

“Уже?! Я не готов, ребята не готовы! Я не знаю, что делать с Орочимару и Кабуто! С нападением звуковиков и песчаников! С гигантским бешеным енотом и Гаарой!.. В принципе, уже можно заворачиваться в саван и ползти на кладбище”.

По-своему интерпретировав мою заминку, Кито продолжил:

— Так вот, летом экзаменов на повышение ранга у нас, ирьенинов, — уточнил Кито, видя, что я не слишком внимательно слушаю, — не будет. Только осенью. Сам понимаешь, мы будем по горло заняты генинами и гостями Деревни, и проводить экзамен будет просто некому.

Я обреченно — даже притворяться не пришлось — вздохнул и переспросил, чтобы выиграть время и придумать, как бы отмазаться от этой чести:

— Какие гости?

— Туристы-богатеи, — фыркнул Кито, — а также их жены и любовницы, которые захотят не только поглазеть на то, как подростки режут друг другу глотки, — сказал друг с явным отвращением, — но и воспользоваться услугами наших меднинов. Живот убрать, сделать пластику лица и груди и тому подобное, — брезгливо поморщившись, Кито неопределенно покрутил в воздухе рукой.

— Понятно, — в тон ему протянул я и сделал задумчивый вид: — Хм… Это все интересно, но не совсем объясняет, к чему срочность моих экзаменов. Какой госпиталю интерес в том, чтобы очередной недоучка влился в ваши ряды в конце весны, а не в конце осени? Я вот не уверен, что мне можно доверять кого-то серьезно лечить еще примерно год или около того. А сейчас я бы лучше потратил время на тренировку своих боевых навыков. Если бы ты видел, как криво я «починил» руку пленному нукенину, то подобных предложений у тебя не возникло.

— Я видел, — без эмоций отозвался медик, — «двусторонняя пневмония и неправильно сращенные нервы руки».

— Ой, — я виновато отвел взгляд и нервно хихикнул, — он там не сдох?

Кито не обратил внимания на мою реплику, пощипал бровь, как он всегда делал, когда волновался, и сказал:

— Увы, интерес самый простой — денежный. Летом у госпиталя будет очень много работы, в том числе довольно прибыльной. Это шанс заработать приличные деньги, потому что приезжим мы никаких скидок делать не будем. Но мы не сможем хоть немного поправить наши финансы, если все медики будут на дежурствах и на экзамене. Нам нужны дополнительные руки, чтобы успеть везде. И ваши — не самые неумелые, и нам очень пригодятся, особенно когда массово начнут поступать искалеченные и умирающие генины. Кроме того, здесь вопрос престижа госпиталя и всей Деревни. Если мы не сможем на должном уровне лечить генинов, это будет большим позором для всех нас. Нам нужна твоя помощь, и мы, в том числе руководство госпиталя, на нее очень рассчитываем. На всех вас, кто учится на курсах! — закончил Кито почти торжественно.

"Ты избран, Иван! — пафосно прозвучал мой собственный крайне ехидный голос в голове. — Пиздуй на баррикады! Не посрами Отечество!"

Посмотрев на мою безрадостную физиономию, Кито, видимо, что-то вспомнил и торопливо добавил:

— Ты не волнуйся, если будут проблемы, то ты всегда сможешь подтянуть свои знания с другой группой — и совершенно бесплатно! Да и тебе что-нибудь перепадет во время летней работы.

Представив пушистого миленького котенка, чтобы переломить настрой, я, как можно теплее и искреннее улыбнувшись, ответил:

— Дело не в деньгах, Кито-семпай, хотя я, конечно же, буду за них благодарен, а в моем желании помочь своим товарищам из госпиталя.

“Кажется, даже я сам сейчас почти верю в то, что говорю”.

— И с радостью помогу тебе и госпиталю, потому что прекрасно понимаю, насколько это необходимо! — и я понизил голос: — Учитывая, как «щедро» финансируют Госпиталь из казны Деревни.

— Не напоминай, — отмахнулся ирьенин и, попрощавшись, закопался в бумажки.

Да, плакало мое свободное время. И на изучение новых боевых навыков времени тоже особо не будет. Но и отказаться было нельзя. Не зря же Кито ляпнул про руководство Госпиталя. Насколько я его знаю, не мог он такое сказать от себя. Никак не мог. Вот только я не понимаю, что это — проверка на вшивость? Или им действительно так нужна помощь всех, способных хоть как-то лечить, в том числе и моя? А может, и то и другое? В любом случае, выбора у меня нет. Придется идти им навстречу. Это только в глупых боевиках и фанфиках категории «Гэ» можно равно легко быть гордым волком-одиночкой или легко всех нагнуть и подчинить.

В реальности все несколько грустнее. Одиночки никому нафиг не нужны, за них никто не вступится и никто им ничем не поможет. Такой образ жизни — это бесконечные трудности, которые человек сам себе создает на ровном месте, просто не взаимодействуя с другими людьми.

Впрочем, и нагибаторы-подчинители не менее смешны. Любая организация или коллектив строятся не только на насилии, но и на личных связях, симпатиях, а также на принятых всеми правилах и традициях. Везде есть свои и чужие. Никто не будет проталкивать какого-то непонятного и никому неизвестного человека в верховные маги, короли, аристократию или куда-то еще. Конечно, герои на это плюют и нагибают всех силой, да так, что угнетенные не строят козней, не саботируют приказов нового тирана, не пытаются его предать при первой же возможности… Идиллия! Правда, что-то я сомневаюсь, что в реальной жизни такое возможно.

А Госпиталь — именно так, с большой буквы — это далеко не худшие друзья. Это спаянный общим делом и общими проблемами коллектив, в котором много разных специалистов и который постепенно стал признавать меня своим. И если я пройду эту проверку, то окончательно стану таким для Госпиталя. А медики и научить чему-нибудь могут, и помочь, и, главное… Если я буду своим, то лечить меня, если что, будут одним из первых. Может, и не сразу за Хокаге, Данзо или Советниками, но где-то близко. Кроме того, я смогу попросить за кого-то, кто мне дорог или кто мне потом должен будет за хлопоты. И это — тоже ценный ресурс.

Монтаро и наша «секция» встретили меня с Наруто как родных, не пытаясь навесить дополнительных проблем. Мы в темпе догоняли одногруппников, выкладываясь по полной, чувствуя приятную усталость после каждой тренировки. По совету Монтаро я и Наруто заглядывали в находящиеся недалеко общественные бани, чтобы снять усталость. Первое время я сидел в горячей воде только для галочки, чтобы расслабить гудящие мышцы, но затем привык и даже начал получать удовольствие от таких водных процедур. А еще это была неплохая тренировка на поддержание хенге. На входе в купальни, когда мы пришли в первый раз, сморщенный, но бодро и живо выглядевший старичок вежливо попросил Наруто использовать хенге, потому что хозяин купален запретил его пускать. Я уже хотел было уходить, но Наруто захотел остаться. Он сказал, что хенге — это не проблема, и он справится, а искать купальню, куда его пустят, мы можем до рассвета и неизвестно, найдем ли. Уже помывшись, я пообщался со стариком и выяснил, почему он нарушил правило. Оказалось, Мэнэбу-сан был дедом Хаяте Гекко. Вот не услышал бы это от него и не чувствовал бы его эмоций — не поверил бы. Слишком уж этот живой и шустрый старик был не похож на своего болезненного вида внука. Оказалось, что Гекко — самый младший и поздний ребенок, а его отец погиб на задании. И его, Гекко, вместе с сестрой и старшим братом, воспитывал и этот самый дед — единственный оставшийся мужчина в семье. Одной матери было бы слишком тяжело с тремя детьми, а так ей помогали бабушка Мока и дедушка Менэбу. А недавно жена старика умерла. Он пожаловался, что ему теперь невыносимо сидеть дома.

— Одна у меня радость в жизни осталась — невестка и внук, вот бы еще правнуков дождаться, — изливал он мне душу уже после того, как мы помылись.

— А что со старшим братом Гекко-сана и его сестрой?

Старик секунду пожевал губами, потом грустно ответил:

— Хигаши погиб на миссии, а Маритаими повезло — она вошла в клан Абураме. Кровь и чакра у нее оказались подходящие. Вот только общаемся мы теперь редко. Жуководы очень скрытные, даже по нашим меркам, — вероятно, под «нашими» надо было понимать «шиноби».

Хаяте старший давно скучал без дела и потому устроился на непыльную работу в купальнях. Естественно, как бывший ниндзя, он прекрасно знал, кто такие джинчурики, и понимал то, что Наруто не демон. Поэтому относился к нему без особой неприязни, но и никаких симпатий не демонстрировал — до этого дня. Впрочем, как он мне откровенно пояснил, будь «этот шкодник» один, он бы его не пустил. Просто потому что ему, старому Мэнэбу, неприятности не нужны. А мне он доверяет. Оставив при себе упреки, я с трудом натянул улыбку, поблагодарил его за то, что он нас покрывает, и ушел.

“Я вам не коллективная жилетка, чтобы в меня плакались все, кому не лень!”

Иногда моя клановая способность вызывать симпатию и откровенность других людей меня просто бесила! Вот как сегодня, например.

В дневнике некоего Умино Рьйу — не знаю, кем мне там приходился этот дракоша (а именно так переводилось его имя) — я вычитал симптомы, возникающие у других людей при общении с Умино, которым он дал имя «Очарование Моря». Название, конечно, такое слащавое-слащавое, что фу-фу-фу… Я бы назвал эту способность «как бы случайный попутчик», уж очень похоже было на определение из психологии, которое я помнил.

«Синдром случайного попутчика» — это когда один человек рассказывает другому, обязательно незнакомому ему, свои самые сокровенные тайны, обсуждает наболевшие проблемы, твердо зная, что с ним он никогда больше не встретится.

Только я не случайный человек, вот и вся разница между «синдромом случайного попутчика» и «Очарованием Моря».

Нет, я все понимаю. Эта способность помогает расположить людей к себе, когда с тобой готовы поделиться самым сокровенным: страхами, тревогами и волнениями. Или получить от жертвы сведения, чтобы обратить против нее. Надеюсь, что вторая сторона этого дара мне никогда не понадобится… А-а-а, нет… Она мне уже успела пригодиться — в Стране Волн… Но, в любом случае, я не могу помочь всем! Даже если бы захотел, я не всесилен! И переживать за всех тоже не могу и не хочу — никакого здоровья не хватит. А некоторые истории слушать почти физически больно. И бесит собственное бессилие до зубного скрежета, потому что ничем не можешь помочь людям. А еще мне стало жаль старичка. Вроде бы неплохой человек, и если Гекко погибнет, то он останется один, и это запросто может его добить.

— Значит, придется как-то спасать Гекко, — буркнул я под нос, — вот только как?

— «Как» что? — полюбопытствовал Наруто.

— Не важно, — отмахнулся я, — по крайней мере, не сейчас.

Одним из радостных событий было то, что вонь от холодильника в доме наконец-то выветрилась. Зато теперь из-за чистящих средств из каждого угла теперь пахло чем-то вроде мяты с дюшесом. Еще радовало то, что мне не придется снова спать на полу или покупать раскладушку — я пожалел на нее денег.

В общем, все хорошо. Хотя порой мне кажется, что у меня уже кожа пахнет, как то чистящее средство. А еще я начал разбирать барахло с миссии и наткнулся на один трофей, о котором совершенно забыл. Но вскрывать его лучше как можно позже.

Когда за окном чуть посветлело — приближался рассвет, я достал сундучок Охотников и отнес его в зал, на всякий случай — подальше от закрытых занавесками окон.

Повторив инструкцию, я активировал барьер на максимальную «непрозрачность», в том числе на защиту от подслушивания и подглядывания.

Не думаю, что Третий не спит и как раз сейчас наблюдает именно за мной, но все-таки лучше подстраховаться. К тому же он не единственный, кто может за мной следить.

Ну, а то, что чакры уйдет больше, чем обычно — это не критично. Наруто поможет заново зарядить печати.

У меня были сомнения, что эти ухищрения действительно скроют меня от Глаза Саурона… шарика, через который Третий за всеми присматривает, так что на всякий случай я активировал еще один барьер.

Сосредоточившись на ощущениях, я, пока что без чакры, сложил первую печать, которую подглядел у Данзо, и, о чудо, руки по инерции продолжили складывать нужные «фиги»! Я справился даже с небольшой частью доступных мне воспоминаний Ируки.

Пару раз потренировавшись запускать «память», пустил чакру, стараясь ни одной мыслью не мешать. На автомате тело выполнило дзютсу.

— Тайное искусство: Покров Тайны, — пробормотал я без запинки и смог понаблюдать, как замедляется воздух.

— Получилось, — восторженно прошептал я и сам себе беззвучно похлопал, едва касаясь рукой руки.

Эта уловка открывала для меня новые возможности. Конечно, это не шаринган, но пополнить коллекцию «заклинаний», не изучая их, я тоже могу! Мне достаточно вспомнить то, что знал и умел Ирука, чтобы стать равным если не специальному джонину, то хотя бы сильному чуунину. А это уже что-то, отличное от нуля.

А далее я предоставил честь рисковать собой теневому клону — мало ли что. Однако мои опасения были напрасны.

Ларец, который я вытащил из пепелища дома Охотников, был не только не защищен ловушками — он оказался даже не закрыт, а просто захлопнут на защелку.

В сундучке, поверх всех вещей, лежало незаконченное письмо-донесение ни много ни мало главе местного аналога разведки Деревни, скрытой в Облаках, Точибане Коу. Охотники, похоже, были настолько уверены в собственных силах, что даже шифровать записи не стали… Впрочем, скорее всего, они просто не успели — наше нападение было внезапным.

— Не параноики, — удивленно хмыкнул я, откладывая в сторону тощий свиток.

Несмотря на небольшой размер, в сундуке было довольно много интересных вещей. Какие-то свитки, несколько явно важных документов, побрякушки, которые тянули на приличную сумму, несколько свитков для хранения расходников, таких как сюрикены, кунаи, метательные ножи и взрыв-теги. Когда над бумагой появилась пачка, я покрылся холодным потом. Дело было в том, что теги сами по себе стабильны настолько, чтобы быть запечатаны, но надо вовремя убрать руку с чакрой, чтобы открывая свиток не активировать бумажную взрывчатку. Из-за этого многие вообще не запечатывали теги, а носили так, скатав в трубочку и запихав в маленький тубус, либо сразу намотав на кунай.

И самое приятное, что было в этом сундучке, — свиток с меткой «деньги» на внешней стороне бумаги.

Прикрыв в предвкушении глаза, я ляпнул рукой по печати, а потом долго собирал банкноты разных стран по залу. Распечаталась целая куча всякого полезного. Например, мешочек с монетами, которой удачно оказался на вершине кучки и который я успел подхватить до того, как монеты разлетелись по полу. А вот бумажные деньги были никак не скреплены между собой и, подброшенные воздухом и чакрой, разлетелись по всей комнате.

— Это хорошо еще, что только бумажные деньги рассыпались, — бухтел я, пока собирал банкноты вместе с клонами, — если бы монеты, Наруто бы разбудили.

Несмотря на то, что мне нужны были деньги, менять зарубежные бумажки на конохские не хотелось. Вдруг куда-то срочно отправят, а у меня с собой уже есть местная валюта и не придется искать менялу.

Складывать все обратно в сундук я не собирался, потому заранее приготовил ящик с замком.

Сам сундучок мне очень понравился, но запирался он на фуин, а «ключа»-пароля у меня не было, да и к Рогу меня бы не пустили, чтобы узнать его. Конечно, можно было попытаться найти способ настроить такой сундук самому, но на данный момент это слишком сложная для меня задача. Набросав короткую записку для Данзо о том, что случайно обнаружил документы в запечатанных вещах, я с сожалением захлопнул крышку и спрятал пустой сундучок в нишу под креслом.

— А теперь надо попытаться хоть как-то выспаться, — пробормотал я, сонно почесывая щеку, — а то через несколько часов проснется Наруто и совершенно точно разбудит и меня.

Поутру я запечатал найденные в ларце документы с запиской в свиток, понадеявшись, что скоро встречу Морио. Кстати, я бегло ознакомился с ними, потому что протаскал их с собой пару дней, пока не встретил Маугли Нибори. С чистым сердцем вручив ему этот набор, словно ядовитую змею, я сказал, что это надо передать лично в руки нашему общему знакомому. Я мог только надеяться, что Данзо не обидится за задержку ценных данных.

И только отдав Морио папку с документами, я понял, что сундук, вообще-то, не единственное из того, что я еще не распечатал.

Вечером, глядя на груду грязного белья, я со вздохом стал разбирать шмотки «Иго-нукенина».

Выкидывать вроде жалко — одежда здесь дорогая. Да и пригодится еще. Убрав в стирку одежду, я покрутил в руках маску и ковырнул грязь с оранжевого стекла, с ностальгией вспоминая свою самую первую серьезную миссию.

“А ведь если бы не техника передачи чакры и не мои хоть какие-то целительские навыки, то Какаши мог бы склеить ласты прямо там, на той поляне, где мы дрались с Не-Забузой. И Виктор мог отправиться вслед за Собакиным”.

— Хорошо, что я ирьенин, — тихо пробормотал я сам себе. — Но плохо, что завтра надо в госпиталь. Лень, но надо.

Неожиданно я почувствовал пальцами какой-то выпуклый рисунок около крепления резинки очков и пустил в руки чакру, чтобы подсветить. Не сказать, что чакра могла заменить фонарик, но на небольших расстояниях этого ядовито-зеленого света мне хватало. Рассмотрев клеймо, протер глаза и взглянул еще раз: миниатюрный веер никуда не исчез. Я покрутил очки, чтобы на значок попал свет заходящего солнца, и заметил, что стекло маски будто затонировано, но изнутри она осталась такой же прозрачной, как и раньше. Заинтересовавшись, я поднес очки-маску к столу и включил лампу.

— Опа!

Стоило только убрать чакру, как маска снова стала прозрачной. Поигравшись еще немного, я показал находку Наруто.

— Надо отдать их Саске, — серьезно сказал тот, когда я предложил ему примерить очки с намеком, что он их может оставить себе: все же вещица была практичной защитой для глаз.

За пару дней до конца отпуска я снова пошел с Наруто на занятия в госпиталь. Теперь он уже был ассистентом и помогал делать печати для меднинов хоть и под чутким руководством, но сам. А меня определили довеском-стажером к группе младшего персонала, состоящего из одних медсестричек. Растем!

На первом же занятии в новом коллективе я почувствовал себя, как торт перед оголодавшими от диет студентками. «Повезло», учитывая, что я не окольцован, к тому же клановый и не бедный. Даже если сдохну, то вдове скрасят жизнь мои денежки. Короче, девушки-сокурсницы мне нравились, но я был совершенно не рад такому нездоровому ажиотажу вокруг своей персоны. Потому что в таком цветнике было довольно трудно что-то учить. Да и сам я отвлекался, засматриваясь исподтишка на приятные глазу округлости сокурсниц, которые те всячески старались подчеркнуть даже в форменной одежде.

После Страны Волн жить стало поспокойнее и в моей черепушке нашлось место для нескромных мыслей. Издевательски яркие, подробные, реалистичные сны с Анко стали сниться безобразно часто, иногда мешая нормально выспаться.

Впрочем, несмотря на все это, я узнал много полезного. А еще — немало бесполезного. Коллективы, в которых подавляющее большинство — женщины, похожи. Через некоторое время в тебе перестают видеть «шпиона в стане врага» и начинают обсуждать такие вещи, которые до этого бы постеснялись.

Так я теперь знал, какой крем для морды лучше, какие диеты круче, кто с кем и когда спал… И много подобной ерунды. Женщины, они такие… женщины.

И только Акисато Миюри не унималась. Она раздражала своей назойливостью, старалась сесть ко мне поближе, чтобы я задыхался от густого облака духов, и буквально лезла под руку, чтобы что-нибудь исправить или просто дать совет. В итоге я стал от Миюри шарахаться, чтобы однажды не покрыть ее матом.

Лишь одна девушка из этой «клумбы» общалась со мной изначально без «ненавязчивой» демонстрации декольте и «случайных» прикосновений. Я был ей за это благодарен.

Бунко⁽¹⁾ полностью соответствовала своему имени, была умнее своих одногруппниц, поэтому с ней было приятно поговорить. Поначалу я даже принял ее за подростка: она едва доставала мне до подбородка, хотя я и сам особо высоким ростом не отличался. Бунко оказалась бесклановой, но ничуть этого не стеснялась, а даже гордилась. Не сказал бы, что у нее была эффектная внешность, но она имела миловидную мордашку, классную фигурку, напоминающую песочные часы, и характер, отличный от рыбы-прилипалы, наверное, поэтому я старался проводить учебное время в ее компании. Ну, а Бунко была не против.

Как-то очень быстро русоволосая куноичи стала мне близка. Я бы не сказал, что влюбился, скорее, за короткое время я привязался к ней, как к приятному собеседнику и, наверное, другу, но ее это не устраивало.

— Ирука-кун, ты сходишь со мной в кино? Там сегодня показывают ужасы, мне интересно, но я одна боюсь, — кокетливо стреляя глазками, пояснила она и фыркнула, сдув волнистый локон.

Черт меня за язык дернул сказать:

— Схожу, Бунко-чан.

Я забыл про собственные правила, одним из которых было не заводить романы на работе, но зато отлично провел время.

Происходящее на экране меня мало интересовало, когда теплая ладошка тискала мои пальцы во время «страшных» сцен, Бунко забавно и всерьез пугалась, когда актер-призрак выпрыгивал из-за угла наперерез очередной жертве.

А после кино мы бродили по Конохе до самого заката, болтая обо всем подряд.

— Ирука-кун, а тебе совсем не страшно было?

— Я просто знаю истории еще страшнее, — перехватив ее руку, чтобы было удобнее идти, сказал я.

— Например?

— Например, истории о страшной и ужасной Ипотеке, которая отнимает жизни, деньги, нервы и дома! — я поежился. — Не, эту жуть я и сам боюсь.

А когда я собрался уходить, она вдруг притянула меня за ворот и поцеловала так, будто собиралась съесть. Такой прыти я не ожидал.

В голове весело пронеслось что-то такое: «А мне казалось, я был в безопасной френдзоне».

Затуманенного сознания едва хватило на то, чтобы отправить теневого клона сказать Наруто, что я этим вечером не приду… По-хорошему, тогда надо было свалить домой.

Уже не вспомнить, как я оказался у Бунко, видимо, гуляли мы недалеко от ее квартиры.

Одежда веером, прохладная от промозглого вечера кожа, которая вспыхивала под губами и пальцами жаром, словно потревоженные угли, жадные губы, плотоядный, непривычный для ее лица, взгляд и срывающий «крышу», одуряющий запах лилий.

Меня понесло, как неопытного подростка, но та ночь была что-то с чем-то. В хорошем смысле слова.

Проснулся я от жажды, когда за окном еще было темно, но забыл про воду в тот же миг.

Потому что мне лукаво улыбалась Анко! Она нарочито медленно поднялась, села на футоне, потянулась, словно хотела достать до стены за своей спиной, и, жмурясь, как кошка на солнце, прогнулась назад. В лунном свете белая кожа напоминала мрамор, но камень таким горячим и упругим не бывает.

— Анко, — хрипло выдохнул я, притянув ее к себе, но под руками почувствовал не нежную кожу, как раньше, а что-то совсем другое.

Не проморгавшись, спросонья позвал ее еще раз, а уже потом до меня дошло, что обжимаюсь я с подушкой.

— Ах ты, скотина! — в тот момент скрип пенопласта по стеклу мне показался бы приятнее этого вопля.

В общем говоря, утро у меня не задалось, потому что началось с ударов по спине и заднице, причем я не сразу разобрал, чем меня били и где вообще нахожусь.

— Тварь! Скотина! Животное! Я ведь думала, мне показалось!

В этот монолог я даже слова вставить не мог, Бунко меня просто не слышала или не хотела слышать.

Защищаясь руками от пахнущей порошком простыни, свернутой в жгут, я пытался понять, за что меня так, но не преуспел в этом деле. Только когда в одних трусах меня выставили за дверь и Бунко сообщила, что всему виной Анко, я понял что звал ее вслух.

— Упс, — сконфуженно лыбясь, я почесал висок пальцем.

— Вон из моего дома! — всклокоченная Бунко зло швырнула в лицо ком из моей одежды. — Пошел вон к своей Змее, урод! Видеть тебя не хочу! Ни-ко-гда!

Быстро одеваясь на лестничной клетке, я обнаружил в вещах початую пачку презервативов. Конечно, первой мыслью было ее вернуть, а заодно водички попросить, но, со скепсисом смерив взглядом дверь, которую увидел в первый раз, я решил не лезть на рожон. И так все руки в полоску, как у зебры, да и спину саднило, и не только ее.

— А так хорошо все начиналось, — вздохнул я шепотом. — Ладно, это мне еще пригодится.

Спрятал резинки в поясную сумку и пошел домой, раздумывая по дороге о том, как это типично: влюбляться в принцесс и королев — класса, улицы, района, курса — а спать с другими, не добившись взаимности у объекта вожделения. Хотя, может, это просто я неудачник по жизни?

Чтобы не смущать своим видом общественность в столь ранний час, я набросил хенге, а лишние вещи запаковал в свиток. Лишними оказались эластичные бинты, подсумок на ногу и похожий на купальник черный в белый горошек лифчик третьего поролонового размера.

— Ну, блин, — я разочарованно задвинул полный свиток в нагрудный карман, — и тут наебали.

На следующий день на перерыве, когда в аудитории остались только мы с Бунко и Кито, я подвинул к презрительно щурящейся куноичи малую печать в конверте с надписью: “Ты случайно это отдала мне с вещами, не открывай тут”.

Но кто читает инструкции?! Фи, моветон!

— Урод, — прошипела красная как рак девушка и попыталась влепить мне пощечину.

Офигев от представления, я увернулся, но не уследил за словами:

— В смысле, мне это надо было оставить себе?

— Извращенец! — бросив несчастную тряпочку мне в лицо, Бунко резко встала из-за стола и с гордым видом удалилась.

Глядя на осыпавшуюся штукатурку у дверей, я перевел взгляд на меднина и ляпнул очередную дурь:

— Кито, хочешь, я это тебе отдам? — держа лифчик двумя пальцами, спросил я.

Мы ржали, как два коня, и не могли успокоиться. Если бы кто-то в тот момент сказал «лопата», боюсь, меня бы уже не было в живых.

Вытиравшему выступившие слезы беретом Кито я нажаловался на свой неудачный роман, так что тот еще не раз хватался за живот.

— На перемирие рассчитывать глупо, — подытожил я.

— Это точно, — булькнул друг, силясь снова не рассмеяться.

Так и оказалось, с того инцидента с бюстгальтером Бунко перестала меня замечать в упор. Я для нее не то что стеклянным, немым невидимкой стал; неприятно, но не смертельно. Надеюсь, дальше госпиталя эта история про неудачный роман не уйдет.

Наруто тоже учился не покладая рук, а Рей на него нарадоваться не мог: «Такой умный ребенок, понимает с полуслова!» Еще бы не понимал, если он обо всех типах печатей читал в моей библиотеке. Некоторые мы с ним разбирали вместе. А ряд печатей, что попроще, он уже сам делал и даже меня им учил.

Кстати, разбирая клановые свитки и записи самого Ируки, я нашел много сведений о том, как правильно тренировать юных шиноби, которые я пропустил, когда первый раз бегло изучал длинные, нудные, неструктурированные и далеко не всегда полезные летописи клана Умино. Написаны они были акын-стайл. То есть что вижу, о том и пою или пишу. Естественно, никакой каталогизации и в помине не было, так что пришлось долго отбирать все, касающееся базового обучения — с самого маленького возраста.

Во время чтения свитков однажды вечером я заржал.

— В чем дело? — с любопытством спросил Наруто. — Там что-то смешное?

— Ага, — я вздохнул, успокаиваясь, но не перестав улыбаться. — Ты был прав, когда упорно тренировал Катон. Не знаю, будет ли огонь столь же полезен для тебя, как ветер, но факт в том, что все шиноби могут обладать двумя стихиями. Для этого они должны с раннего детства с ними тренироваться, старательно развивая вторую, более слабую стихию.

После чего я зачитал фрагмент:

— «Если же юный шиноби не развивает с прилежанием вторую стихию, то в подростковом возрасте он теряет к ней способности и развивать ее потом будет намного сложнее, и возможно, что вершин в управлении ею он уже не достигнет. Нельзя забывать и о том, что раннее и правильное развитие одних и тех же стихий, как то: Фуутон и Райтон, — у шиноби и у куноичи увеличивают шанс того, что их совместный ребенок будет свободно обращаться с обеими стихиями, и даже есть шанс, что он обретет Продвинутый Геном, связанный с этими стихиями, а потому это один из секретов, который не должны покинуть Клан».

Наруто призадумался.

— Поэтому никто в Академии нам этого не говорил? Потому что это клановый секрет? — спросил Узумаки.

Я пожал плечами:

— Не знаю. Если бы помнил, то обязательно ответил. Но сомневаюсь, что дело в секретности — тайна, судя по дате написания свитка, достаточно старая, и думаю, что большинство кланов о ней давно в курсе. А что знают двое, знает и свинья.

— А при чем тут свинья? — не понял Наруто.

— А это выражение такое. Означает, что если какую-то тайну знает хотя бы два человека, то о ней может узнать кто угодно, вплоть до каждой собаки и последней ленивой свиньи, не вылезающей из хлева.

— А-а-а, — протянул Наруто. — Значит, — собравшись с мыслями, сказал он, — Саске нужно развивать Молнию, а мне — Катон?

— Да, пока не овладеете вторым врожденным элементом наравне с первым, — кивнув, ответил я ему.

— А у Сакуры какой второй элемент? — продолжал допытываться мальчик.

— Откуда же мне знать, — я развел руками. — Я не знаю даже то, какой у нее первый элемент. Да и не думаю, что ей имеет смысл развивать даже первую стихию, не то что вторую.

— Почему? — немного настороженно спросил блондин. — Это потому, что она тебе не нравится?

— И поэтому тоже, — не стал я врать. — Но главным образом потому что у нее очень мало чакры для стихийных техник. Ей нужно что-то более экономичное, например ирьендзютсу. Она может стать отличным медиком или хорошим мастером гендзютсу, или даже неплохим шиноби, сражающимся с оружием. Некоторые умудряются драться при помощи чакроскальпеля. Кстати, мне бы тоже стоит этому поучиться, — достал блокнот и записал в него новый пункт.

— Но у нее контроль…

— Но не боевиком, — перебил я, — как ты или Саске. И контроль ей тут не поможет. Я тебе напомню, что для большинства элементальных дзютсу не требуется запредельно высокий контроль, а у Харуно он — единственное очевидное преимущество при просто крошечном резерве чакры, которого хватит на пару слабых техник. После чего она станет обузой, которую вам двоим вечно придется спасать.

Узумаки только грустно вздохнул и тихо сказал:

— Но она так хочет впечатлить Саске…

Увидев, что я только молча пожал плечами, Наруто не стал продолжать фразу.

Как-то незаметно наступила зима. Она окончательно и бесповоротно засыпала Коноху мелким белым крошевом, а местами превратила ее в каток, с которого чуть ли не каждый день кто-то падал и получал легкие травмы и несерьезные увечья. Шиноби все же не кошки, и не у всех получалось перекувыркнуться в воздухе, сверзившись с покрытых ледяным глянцем крыш или деревьев.

Холодные промозглые дни и ночи, закованные в тонкий лед, не располагали к заказам вне деревни, и нас на работу все больше приглашали местные.

Здесь, в Конохе, в моем понимании, зимы не было. Просто поздняя осень в Стране огня длилась до самой весны. До которой было еще далеко, хоть она и начиналась, по сути, уже в конце февраля.

Количество миссий для полных команд резко сократилось. Иногда нам давали задания, а иногда мы и вовсе сидели без дела. Временным командиром, как и раньше, был я. Какаши услали далеко и, надеюсь, надолго. Точнее, он сам смылся. Как ни крути, а Собакин — элитный шиноби. И, повесив на него команду из неопытных генинов, Хатаке тем самым сильно урезали список миссий, которые он мог взять.

Адреналина — нет. Врагов сильных тоже нет. Джонино негодуе! Так что это чмо очень радовалось, когда говорило: «Теперь ВЫ их командир!» Ну-ну, будто это для меня наказание!

Три ха-ха и одно чувство дежа вю!

Это у одного «гения» мозгов не хватает справиться с тремя детишками-генинами, не поубивав их! Уверен на все сто процентов: он думает, что раз его уже называют гением, то мозгом можно больше не пользоваться! Да-да, пусть себе плесенью покрывается! У-у-у! Пристрелил бы Чучело!

— Дедушка Мороз, хочу на Новый Год дробовик! — я достал из шкафа чистый, комплект формы. — Сначала продырявить книжонку, а потом башку одноглазую! Да-да, мечтать не вредно…

Растолкав Наруто, я стал рыскать в поисках запасного шарфа. К утепленной форме по случаю погоды прилагался шарфик и… все, только шарф. А, нет, вру, еще были закрытые боты из шкуры молодого дермантина на рыбьем меху. Тонкие и без утепления! От осенней обуви их можно было отличить… да, никак не отличить, кроме цвета. Тонкий слой темного меха внутри почти не видно. Зимние боты — темнее, и подошва у них чуть толще, вот и вся разница. А, ну и еще то, что зимняя — местного производства, а нашу осеннюю мы купили в Стране Волн, благо что стоила она там из-за кризиса, в переводе на наши деньги, сущие копейки. Да и возвращаться в сандалиях по снегу — не наш метод.

Премного благодарен! Где мой пуховик? А? Где ты, радость моя? А ботинки с мехом и на толстой подошве? Такими пнешь булыжник и не почувствуешь (я заглянул под кровать). Ау! В другой жизни остались. Там же где, комп, диски, книжки и… Грустно.

— Ирука, ты скоро?

— Да, сейчас иду! — крикнул я, не поворачиваясь.

Вставая, я уронил за прикроватную тумбу вторую часть «Приди, приди рай». Да, это была настоящая книга Джирайи, а не тот учебник, который мне принес Маугли.

Начав читать, я надеялся найти замену любимому фэнтези… да хоть порнушке, в конце концов!

А нашел альтернативу составу освежителя воздуха. Заметного прогресса в писательском мастерстве у Джирайи не наблюдалось.

И, кстати, все время читать про дам с арбузами мне даже не то чтобы надоело — сразу не понравилось! Тут даже представлять, что они внезапно похудели, не выходит. Похоже, когда Хокаге станет Цунаде, я буду тупо гыгыкать, лишь завидев ее.

— Ой, блин, — загрустил я от перспективы словить стенодробительного леща от бой-бабы.

— Ирука! Мы же опоздаем! — нервничая, постучал Наруто ладонью по косяку, точно заяц лапой по пню.

— Иду… Уже иду. Подумаешь, десять минут! Какаш… «ка»… Хатаке-сан, опаздывает сильнее.

— Ирука, раньше ты бы и из-за пяти минут орал как резаный, — скептически вскинул бровь мелкий.

— Слышь, ты, — шутливо «наехал» я, — что-то против имеешь?

— Неть! — с жутким акцентом по-русски ответил он, улыбаясь, и быстро-быстро помотал головой, умильно хлопая глазками.

Смеясь, помог распутать Наруто узел на шарфе. Видимо, он пытался завязать бант, но что-то пошло не так.

— Не строй больше таких умильных рож. Не то какая-нибудь куноичи не выдержит и затискает до смерти. Причем старая куноичи, вся смор…

— Как Анко, что ли? Фу-у!

— Что значит «фу»?! — возмутился я, проглотив продолжение своей фразы: «сморщенная и седая». — Она не старая, это ты еще маленький! Или, по-твоему, я тоже старый? — грозно спросил я, состроив рожу пострашнее.

Не подействовало.

— Ну-у… — шкодливо зыркнув, протянул мелкий.

— А я маленький! — я сделал вид, что обиделся, а затем, копируя улыбку Узумаки, добавил: — И вообще первые сорок лет детства для мужчины самые тяжелые.

Замерзшие лужи хрустели под ногами, солнце слегка припекало спину, и, если бы не ветер, погоду можно было назвать замечательной. А то дождь, а потом минусовая температура — и вся вода обращается в лед!

— Ирука!

— М?

— Почему ты такой грустный?

Не мог же я сказать: «Хочу Анко, как женщину, потому и грустный!»

Сновидения с участием лилововолосой девушки в последние дни были настолько подробными, что после пробуждения мне еще долго чудился запах и тепло ее бледной кожи, иногда даже вкус. Казалось, что она мгновение назад была рядом и я обнимал ее собственными руками, целовал своими губами, чувствовал ее всем телом, а потом приходило понимание, что это мне примерещилось. Опять и снова!

Не сны, а натуральное издевательство!

Сложно было понять, где заканчивается память о том, что пережил я, и начинаются чужие воспоминания. А иногда — просто невозможно.

К сожалению, Митараши еще не вернулась, но за нее я не беспокоился по двум причинам: во-первых, потому что миссия ей попалась не опасная, я узнавал, — сопровождение никому особо не нужной шишки, а во-вторых, я надеялся, что канон не солжет и минимум до экзаменов Наруто с ней ничего не случится.

— Да, вот… — не мог я придумать правдоподобную причину. — Понимаешь, ты ведь ребенок, — абсолютно серьезно начал я, — тебе простительно снежинки ловить ртом. Специально ледышки пинать, а на меня минимум косо посмотрят. А максимум отправят на принудительное лечение в психбольницу. Ты же знаешь, что я сумасшедший. От вас, мелких, джонины бегут, как от чумы. А я — нет. Я псих! Точно тебе говорю! — Улыбка предательски проступила. — Потому меня оттуда не выпустят никогда. Вот как-то так, — я картинно развел руками и скорчил грустную рожу.

Наруто звонко рассмеялся, спугнув голубей с обледенелой ветки.

— Теперь я верю, что ты был в детстве таким же, как я!

— Ну-у, не точь-в-точь, у меня не было двух сенсеев, один из которых параноик, а второй — душевнобольной.

Краем глаза я заметил АНБУ в маске кота, который остановился на соседней крыше.

— Наруто, хочешь анекдот?

— Давай!

От наблюдателя повеяло любопытством.

— Один говорит: “Кот-сан, а Кот-сан! Давай поселим козла в казарме — вроде талисмана, на счастье будет”. А второй спрашивает: “А вонь?” Тот первый ему и отвечает: “Привыкнет. Мы же привыкли”.

Судя по эмоциям, боец обиделся. Ранимые какие!

Рассказав еще парочку переделанных анекдотов, я шепотом попросил:

— Смотри Какаши-сенсею эти анекдоты не расскажи.

— Я что — дурак?! — возмутился Узумаки.

— Нет, — я потрепал его по волосам и улыбнулся, — конечно, нет.

А ведь совсем недавно ты сам себя считал дураком, о чем прямо говорил. За что надо сказать отдельное спасибо твоим «особо дорогим людям».

Покрытый инеем дворец каге напоминал больного ожирением хамелеона, который переливался на солнце всеми цветами радуги. Тяжелая туча, будто зацепившись за «рожки» здания, висела над горой с монументом, напоминая о том, что погода может испортиться в любой момент. Порывистый ветер «кусал» за нос и норовил закинуть ледяное крошево с крыш за шиворот.

В теплом коридоре на скамейке нас уже ждали.

— Привет, — одновременно сказали мы с Наруто.

— Вы опоздали! — крикнула Харуно.

Учиха, как обычно, фыркнул, но мне показалось, что он поддакивал девочке.

— Сакура, веди себя тише. По сравнению с вашим сенсеем, я — сама пунктуальность!

Наруто прикрыл рот ладонями, силясь не рассмеяться.

— Так вы тоже наш сенсей! — обвиняюще наставив на меня палец, выдала Харуно.

— Не-а, — я помотал башкой и ухмыльнулся, — я ассистент, а это не одно и тоже. Но это совсем не значит, что я перестаю быть взрослым, который может наказать, если что.

На этом мой диалог с Сакурой закончился.

Хлюпающий носом чинуша послал нас в квартал торговцев. Работать грузчиками.

Забавно, но простуду и тут не научились толком лечить. Сопливых хватало и среди шиноби, и среди горожан. Шмыгающая и чихающая очередь в аптеку при госпитале стояла почти каждый день. Марлевые повязки разметали, так что их стало не хватать. Даже Наруто умудрился сопли подхватить, благо выздоровел он уже на следующий день.

— Вход только по документам, — строго заметил пожилой вахтер у ворот.

В свете наступающего серого дня он довольно долго разглядывал фотографию.

— Умино Ирука, чуунин… — нахмурился он и поднес документ ближе к глазам.

Я потер озябший нос и поправил шарф Наруто, который чуть ли не по земле за ним волочился, как у Конохамару. Кстати, своего у Наруто не было — пришлось подарить. Он пренебрегал такими «излишествами», как шарф или перчатки. Да и денег у него на них раньше не было.

— Проходите, Умино-сан, — возвращая документ, сказал вахтер.

И тут старик задержал взгляд на Узумаки.

— Опять ты?!

Я недоуменно глянул на вахтера.

— Сопляк, — грозно глянул дед, — опять гадость какую-то задумал!

— Вы ошибаетесь, — прошипел я, заступив перед мальчишкой. — И не обвиняйте без причины. Я этого очень не люблю.

— Простите, — отшатнувшись, пролепетал сторож.

Но Наруто все равно расстроился, он надел капюшон, надвинув его почти до самого подбородка, а поверх шарфом до самых глаз лицо замотал.

Складские помещения формой походили на миниатюрный ангар — были похожи на распиленную пополам трубу. Внутри было слегка теплее, чем на улице, местами пахло сухим чаем, где-то пряностями, а откуда-то приванивало мазутом и маслом. Большие таблички с номерами не только сообщали, кому принадлежит номер, но и чем торгует его владелец. Например, некая Садако Сасаки торговала канцелярией, у нее даже цветной бумажный журавлик был подоткнут под угол таблички. А вместо четвертого номера — проход в соседний склад. И вместо четырнадцатого бокса тоже был проход. Вообще номера с четверкой тут не любили.

Обычно работу выполняли все, включая меня. Но Наруто — выполнял, как правило, больше всех. Ни Саске, ни Сакура его ни разу не поблагодарили. А когда это делал я, Сакура смотрела на меня как на больного, вроде того, что: “Ирука-сенсей, вы че? Он же негр — обязан за нас горбатиться на плантациях!” Все это мне не нравилось до зубного скрежета! Но я терпел, чтобы не расстраивать Наруто: он просил «не доставать» Харуно.

А вообще меня все это бесило. Сакура достаточно быстро сообразила, что раз у дурака-Наруто есть клоны, то ему еще нескольких сделать не сложно, а она лучше покомандует. Или постоит в сторонке. При втором варианте эффективность работы клонов была даже выше. Чему я совсем не удивлялся.

С заданием Наруто справился за десять минут. Мог бы и за пять, но создал слишком много клонов. Мы бы просто мешались дублям. И потому, пока дубли таскали ящики на складе, нас напоила чаем с печеньками жена торговца-заказчика. Приятная женщина в возрасте, можно даже сказать — домашняя. Хранительница очага, создающая уют в доме.

От горячего чая мелкому стало жарко, он стянул капюшон, а свой шарф мне в сумку забросил, как баскетболист, и чуть не уронил чашку.

— Осторожнее, Наруто — перекинув сумку из-под локтя на спину, я покачал головой.

За скорость Мока-сан вручила нам по пакету мандаринов. Я чуть не прослезился. Где бы еще елку достать и игрушек? И телевизор… Никогда бы не подумал, что буду так скучать по зомбоящику! И по новогоднему бою кремлевских курантов…

— Эй, почему? — обиженный возглас вернул меня к реальности. — Так не честно, а почему мне ничего?!

Беру свои слова обратно насчет «приятная». Четвертый пакет она отдала не Наруто, а снова мне! Причем не поленилась обойти мелкого и тюк с соломой, который тут кто-то рядом оставил.

Недолго думая, я вручил второй кулек Наруто, загасив возможный конфликт на корню, и взлохматил желтый ежик.

— Теперь честно?

Женщина скривилась, но, к счастью, промолчала, а Наруто что-то пробурчал, но уже через секунду широко улыбаясь, выдал:

— Ага. Спасибо.

— Ирука-сенсей, почему вы ему потакаете? — Сакура раздраженно дернула меня за рукав, привлекая внимание.

“Неделю ей мозги не прочищал, и вот результат — уже умничает, жизни учит!”

И что, она всерьез ожидает, что после такого ее кто-то потащит в местный аналог ЗАГСа?

Я стряхнул руку Харуно и обратился к заказчикам.

— Задание выполнено, Мока-сан, Тоширо-сан. Или от нас требуется что-то еще?

— Нет, — официально поклонились заказчики. — Мы благодарны за проделанную работу.

Когда сторож за нами задвинул створки ангара, я попросил седьмых отойти в сторонку.

— Ну, что, — я наклонился, уперев руки в боки, — сейчас я буду объяснять очевидные истины. О которых, — я улыбнулся искренней, но не предвещающей ничего хорошего улыбкой, — вы, мои «умники», почему-то не догадались. Сакура, помнишь, как сорняки полола у своей подружки в теплицах? Саске, а ты помнишь?

Девочка удивленно вылупилась, не понимая, к чему я это говорю, но кивнула. Учиха тоже изобразил кивок.

— Понравилось?

Девочка не поняла вопроса.

— Я тебя спросил: понравилось сорняки полоть?

Сакура механически помотала головой, а Учиха недоуменно вскинул бровь.

— А сколько ты этим в прошлый раз занималась? Час? — я дождался осмысленного кивка. — Сакура-чан, а было бы справедливо, если бы мы разделили все горшки и кадки на четыре части? А представь, сколько бы ты тогда возилась? Каждый бы полол только свои. Справедливо было бы, а?

Девочка стала похожа на ошарашенного розового осла, так у нее лицо вытянулось.

— Сакура, — снова позвал я ее, — «да» или «нет»?

— Да, — вымученно выдохнула она.

— Что «да»?

— Да, справедливо.

— Ну, раз справедливо, то представь, сколько бы ты тогда возилась? Намного дольше, ведь правда?

— Правда, — придушенно выдавила она.

Я вспомнил про Саске:

— А благодаря кому вы оба возились только час? Ну?

Сакура посмотрела на мелкого и робко пролепетала:

— Наруто.

— Верно. А спасибо вы сказали? Нет. А сейчас ящики пыльные и тяжелые таскали? Я не слышу. Таскали?

— Нет, — выдавил Саске, в его расширившихся глазах мелькнула смесь эмоций, но победили стыд или смущение — мальчишку выдали покрасневшие уши. Не выдержав моего пристального взгляда, он опустил глаза. Сакура, хлопая ресницами, смотрела на Наруто, будто увидела его впервые.

— Что сказать нужно? — нетерпеливо сказал я.

— Спасибо.

— Да не мне! — разочарованно вздохнул и покачал головой.

Наруто, не веря своим ушам, уже давно уронил челюсть.

— Не за что, — промямлил он, краснея и глупо улыбаясь.

Сакура сказала ему «спасибо»!

— Нет! Не правильно!

Наруто вздрогнул, чуть было не подпрыгнув.

— Когда до тебя и до них, наконец, дойдет, о чем я говорю, тогда и будете кокетничать и играть в вежливость, а пока скажи «пожалуйста» и подумай. А я продолжу.

— Пожалуйста, — обалдело повторил он.

— Какаши-сан не давал мне вмешиваться. Не знаю, может, он считал, что вы там, за книжкой, сами разберетесь. Вы разбирались несколько месяцев. К чему пришли?

На мордашках недоумение и тяжкая работа извилины. Такое чувство, что одной на всех.

— Может, вы решили, что Наруто, худший из всего потока, обязан выполнять за вас двоих вашу работу? За отличников?! С какой такой радости?! А вы это принимаете как должное и требуете от него все больше и больше! Вы хоть понимаете, как смотритесь со стороны? Сакура, может, ты однажды потребуешь, — я четко выделили слово интонацией, — чтобы Наруто за тебя вашу общую миссию выполнил?

Сакура побледнела, выпучив в удивлении глаза.

— Ну, там, чтобы ручки не пачкать или шею под кунай лишний раз не подставлять? А?

Я думал, что вылупиться еще сильнее нельзя. Я ошибся. У Сакуры едва глаза не выпали!

— Саске, надеюсь, ты бы о таком не подумал?

Сакура сравнялась цветом со своим платьицем. Саске же в ответ лишь возмущенно фыркнул, всем своим видом показывая, насколько идиотской он считает идею того, что неудачник в оранжевом способен хоть в чем-то заменить великого его. И гордо вздернул кверху нос.

— Вы двое — были отличниками. И сейчас у меня такое чувство, что вы, как Хатаке-сан, — я сделал небольшую паузу, — мозг где-то оставили и им не пользуетесь. Чтоб не истерся? Не? Ребята, мой вам совет — думайте! Это полезно. Все. Лекция закончена. А теперь я вас оставлю. Попытайтесь хотя бы понять, большего я от вас пока не требую, что вы делаете неправильно и чего я такой злой… — я ухмыльнулся. — Был.

На том месте, где я был мгновение назад, опал маленький смерчик из иллюзорных листьев. А я сам спрятался на крыше, максимально скрыв чакру.

— Это вам пример наглядный, что вы хоть и генины, — пробурчал я себе под нос, — но еще пока — дети.

Постояв минуту на крыше и посмотрев на жалкие потуги начать разговор, я решил оставить клона и уйти.

«Может, тут эффект чайника сработает? Если не следить, они, наконец, что-то скажут».

Сложил печать и тихо прошептал:

— Каге бушин.

Дубль появился сразу в такой же позе, как и я.

— Развеешься, как мелкие разбредаться станут, — приказал клону жестами. — А я домой.

Дубль посмотрел на меня печально, как бездомный пес, и сел около припорошенного снегом дракона, обнимая колени.

Мой клон давит на мою совесть?! Окстись! Я ее кремировал! Тут Эдо Тесей не поможет!

Но все же я ободряюще пожал его плечо, типа “я с тобой”. И свалил.

За окном уже смеркалось, когда пришел Наруто. Видимо, он шел пешком и не особо спешил.

Эффект чайника не сработал.

Впрочем, я другого и не ожидал.

Мысли медленно и замысловато перетекали одна в другую под свист ветра за окном. А в это время Наруто грел руки большой кружкой с черным чаем и пытался рассказать, как все было.

Он наклонил голову набок:

— Ну, мы толком не поговорили.

“Да, не смогли. Видел я ваш «разговор»: бе-ме, а-а, ы… И стояли столбами. Толком двух слов связать не смогли!”

Я отвернулся от окна.

— А сам что думаешь?

Наруто обнял кружку-термос, засунув нос в пар.

— Мне кажется, что ты был слишком строг к Саске с Сакурой. Я не думаю, что они бы хотели, чтобы я за них что-то делал.

— Плохо же ты их знаешь, — невольно покачал я головой.

Ветер бросил в окно ледяное крошево со снегом и отвлек меня от бессмысленного созерцания.

— Пожалуй, — я показал жестом чуть-чуть, — вот столечко я был к ним несправедлив.

Наруто счастливо кивнул.

— Но если бы я вас не ткнул носом, все осталось, как раньше. Или даже хуже.

Снегопад стал еще сильнее, почти скрыв небо и освещенную фонарями улицу.

— А Какаши… Надо быть на всю голову нездоровым оптимистом, чтобы верить, что вы сами собой сработаетесь в команду. Или пофигистом с большой буквы. Да. Я был немного несправедлив, потому что родителей у вас нет, сенсея, считай, тоже нет. Некому было сказать, что хорошо и что плохо. Сакура не в счет. Ее растили как эгоистку с гипертрофированным чувством собственного достоинства, всячески подчеркивая ее исключительность и избранность.

Я поднял руку, предупреждая возражения, и со вздохом добавил:

— Наруто, я знаю, о чем говорю. Я не помню всего, но и того, что я вижу сейчас — достаточно.

“Ну и того, что я узнал из наблюдений за вами, общения с седьмой командой и болтовни окружающих”.

— Саске чрезмерно самоуверен, это его может погубить. Ты тоже далек от идеала. А сегодня я еще раз убедился — вы вообще не понимаете друг друга. Не пытайся смотреть на мир через розовые очки. Тебе работать придется с реальными людьми, а не с образами в твоей голове. Вот ты видишь идеализированную Сакуру, забыв даже, как она тупила все это время. Харуно видит идеализированного Саске. А Учиха, похоже, до сих пор в мечтах видит идеализированную эпичную битву один на один с братом, шиноби S-класса. А я вижу не команду, а трех смертников. С самоубийцей-командиром.

“И одним попаданцем, у которого все шансы стать дважды дохлым”.

В ответ на удивленный взгляд я добавил:

— Я сказал про команду самоубийц. Потому что вы сейчас мало к чему готовы. И команда из вас еще не сложилась. Ты и сам хорошо знаешь, что из Какаши получился отвратительный сенсей. Он даже не попытался не только хоть чему-то вас научить, но даже как-то участвовать в вашем воспитании, в исправлении ваших недостатков. Не пытался помочь, хотя бы посоветовать что-то дельное. Но так же нельзя! Команда нужна каждому из вас. Вы либо станете командой, семьей друг для друга, либо погибнете. И пока Какаши где-то бродит, я постараюсь эту мысль донести до вас всех. Ты ведь мне поможешь?

— Хай! — громко подтвердил он.

Чай выплеснулся на стол, я вздохнул и промокнул лужу салфеткой.

— Но семьей вам не стать, пока Сакура и Саске относятся к тебе, как к грязи на подошвах, и пока ты это им позволяешь. Ты себя и свой труд совсем не ценишь. Будут ли люди уважать хокаге, который даже сам себя не уважает?

Наруто совсем поник, а я почувствовал укол вины.

— Не кисни, — я мягко улыбнулся, — я верю в тебя. Я знаю! Вместе вы превзойдете тройку санинов! А ты обязательно станешь каге!

— Спасибо, Ирука!

Я покачал головой, представив фронт работ по промыванию мозгов Саске. Вправить мозг Чучелу я давно уже не надеялся, а Сакуру можно было изменить, но только через Учиху, повлияв на него и склонив на свою сторону.

Молчание нарушил шорох и тихий голосок:

— Ирука…

Под рукой оказался очищенный мандарин. Я тяжело опустился на сложенные руки:

— Ты хоть что-то запомнил?

— Му-му! — с набитым ртом кивнул мальчик.

Пальцами качая дольку, я наблюдал за тем, как ловко Узумаки освобождает фрукты от кожуры. И как вырастает горка косточек и шкурок.

— Я буду верить, что ты запомнил что-то, кроме «вы превзойдете тройку санинов» и «ты станешь каге».

— Запомнил! Могу пересказать!

Я тихо фыркнул и улыбнулся:

— Не надо, верю.

— Дольку хочешь? — протянул ко мне мальчик ладонь, на которой было полмандарина.

— Давай…

Так как на следующий день для нас не было работы, мы с Наруто просидели допоздна за печатями, которые попросил повторить Рей.

«Пугало, не возвращайся как можно дольше! Мне еще столько работы по вправке мозгов предстоит, а ты только мешаться будешь».

В один из следующих дней, когда мы решили зайти проведать «Пиалу», а заодно расплатиться с рабочими, нам повстречалась Хината. Поначалу девочка попыталась, как обычно, спрятаться. Но сделать это с двумя огромными клетками в руках да еще и посреди улицы у нее не получилось, и она, краснея как маков цвет, осталась стоять на месте.

В клетках я разглядел встревожено хлопающих крыльями соколов и ястребов. Из-под колпачков с пучком кожаных ремешков, напоминающих шлем римского центуриона, были видны острые крючковатые клювы.

Прикрыв рот рукой, я наклонился к Узумаки и зашептал:

— Наруто, ты можешь помочь Хинате и заодно узнать... — я придержал его за плечо: — Погоди, торопыга! Узнать, как они тренируются, какие отношения в команде. Куренай меня недолюбливает, так что сам я спросить не могу.

— А, это, — растерянно и даже слегка испуганно вытаращился Наруто и точно так же, прикрывая рот, зашептал: — Как спросить?

— Ну, хотя бы нажаловаться на Хатаке и спросить, как тренирует Юхи-сенсей. Ты, главное, начни издалека: спроси Хинату о том, как ее дела, что ей нравится и не нравится, какие у нее отношения с командой, можешь немного рассказать о нашей… — хихикнув, я взъерошил волосы мальчишке. — Она твоя одноклассница, а не страшный монстр, просто поговори. Ты же раньше ее не боялся?

Поначалу Наруто, удивленно вытаращившись, захлопал глазами, но уже через секунду улыбался и хихикал.

— Конечно нет, даттебайо!

— Ну, вот, — я легонько пихнул Наруто в сторону принцессы. — Удачи, “ловелас”.

— Что?

— Иди уже, — рассмеялся я.

Был большой соблазн остаться и посмотреть, но меня ждали, а оставить клона я не сообразил.

На первом этаже не изменилось ничего, а вот второй радовал свежевыкрашенным полом и стенами. Помещение несколько уменьшилось за счет того, что пристроили туалет, но так было лучше для всех. Сталкивать обычных горожан и всяких мутных личностей было бы неосмотрительно.

Диваны из стульев грудились в углу вместе со столами и свертками с чехлами. Оставалось только поставить перегородки, смонтировать сантехнику и сделать отдельный вход. Примерно я уже представлял, куда и как можно приспособить вещи, взятые из апартаментов Гато.

Сора-сан стоически держал лицо, когда я рассчитался с прорабом за проделанную работу, но о дальнейшей судьбе ремонта только договорился. Управляющий «Пиалы» был удивлен тем, что я, как и обещал, все-таки нашел средства для окончания ремонта на втором этаже. Но его больше волновало то, что после перерасхода денег он пролетал с ремонтом первого, как фанера над Парижем. В то, что это временно, он не верил. Пришлось переубеждать:

— Сора-сан, не переживайте, я ведь говорил, что будет вам и тут ремонт, — я обвел пальцем на чертежах первый этаж.

— Ясно, Умино-сан, — он сказал это с такой тоской в глазах, что я начал оправдываться.

— Поймите, доходы с той длинной миссии ушли на покупки жизненно необходимой мне экипировки. Снять деньги со счета я пока не могу — они на депозите и в таком случае я потеряю очень приличную сумму. Обещаю, как только будут свободные средства, я передам их вам для ремонта на первом этаже.

Уходя, я чувствовал недоверие управляющего: он все еще сомневался, что я ему не наврал и что у меня, такого богатого жмота, действительно нет денег на ремонт крохотного ресторанчика.

А вот нифига! Я не такой богатый, а «Пиала» не такая маленькая.

Вернувшийся вечером, Наруто сказал, что клетки Хината таскала для помощника крупного феодала и сановника, чтобы тот мог выбрать птиц получше для босса, который грозился прибыть из Никко (столицы Страны Огня, переводившейся ни много ни мало как «солнечный свет») через пару недель или около того.

— Хината странная, — задумчиво сказал Наруто. — Все время краснела и отворачивалась. Спрашивала, рассказывал ты мне про нее или нет. Наверное, это она про свой клан. Но она меня поблагодарила! А еще они обещали как-нибудь показать мне командные тренировки… Правда, Киба и Шино хотят, чтобы я сначала рассказал о наших. Они тоже клетки носили. И Куренай-сенсей тоже сказала, что хочет про тренировки узнать.

Я честно пытался сдержаться, но все равно громко заржал:

— Можешь смело рассказывать о том, как вас тренирует Какаши. Все равно никаких тайн при всем желании не раскроешь, — и, мгновенно став, серьезным добавил: — А про наши тренировки — ты помнишь, молчок.

— Ага.

В Госпитале постепенно практика полностью заменила теорию, теперь я помогал старшим медикам, как и все.

— Скорее, хватай!

— Уже! Тяни, пока не грохнулся!

Вырубившийся от боли шиноби с переломом обеих рук и ноги чуть было не упал на пол, пока мы его наряжали в хлопчатобумажную распашонку. Не голым же его оставлять, у нас тут половина персонала — женщины.

Больничные халаты для пациентов были похожи на распашонки для детей. Такой халат надевался спереди, а на спине его закрепляли всего несколько завязок. Другими словами, в любой момент халат мог распахнуться, обнажив то, что не предназначено для показа. Но зато в таких халатах было проще работать с тяжелыми больными, на поломанные ноги штаны же не натянешь. Тем, кто отделался легко, выдавали что-то похожее на пижаму: штаны на резинке и рубашку на пуговицах из тонкой хлопчатобумажной ткани.

— Тяжелый, гад, — просипел я, получив удар гипсом в скулу.

— Чакру пусти, склерозник, легче станет.

— Не он сам тяжелый, а гипс. Он мне в глаз им зарядил, — пожаловался я. — Взмахнул крылами, лебедь недобитый!

“И откуда только взялся этот цинизм?”

«Лебедь» простонал что-то нечленораздельное, подтянув руки к груди и, подергивая пальцами, болезненно скривился.

— Я сниму, — провел Кито светящейся ладонью.

— Хай, обезболивающее какое принести?

У пациента разгладилось лицо, но рук он так и не опустил.

— Ему нельзя, — пояснил меднин, — сокомандники попались бестолковые, так накормили таблетками, что он чуть не умер. А ты иди. На сегодня все.

Закрыв шкафчик с ирьенинским балахоном, я услышал вежливое покашливание Кито.

— Извини, друг, задумался, — я пошарил по голове и отправил в шкаф беретку. — Все время забываю про нее. До завтра.

— Подожди!

Замерев, вопросительно глянул на ирьенина.

— Тут такое дело… в общем, — почесывая голову под беретом, он нерешительно промямлил: — Анко и Миюри поссорились… А она твоя бывшая, и я тут подумал…

— Стоп, — я выставил я руки перед собой. — Анко? Ее же нет в Деревне. Как она могла с Миюри поссо… Она сейчас здесь?

Кито покивал, но, стоило мне дернуться в сторону двери, остановил меня, придержав за лямку сумки, в которой я свитки-учебники таскал.

— С ними все в порядке, но мне помощь нужна.

— Так, давай по порядку, а то я ничего не понимаю. Пострадала Анко, а помощь нужна тебе?

Оказалось, что под утро в госпиталь пришли несколько женщин-шиноби, одну отпустили домой, а двоим пришлось остаться из-за травм, которые они не смогли сами залечить качественно. Еще бы, ни одна из девушек не была ирьенином, они имели только поверхностные знания. Одна из них — Анко.

— Были осложнения… — Кито несколько минут грузил меня деталями. — ...В общем, переломы неправильно начали срастаться, пришлось заново все ломать.

От таких подробностей у меня аж зубы свело.

— Митараши требует, чтобы ее отпустили, а ей нужно еще пару дней понаблюдаться у нас. Миюри бесится, потому что пациентка ее слышать не хочет. А Митараши требует, чтобы мы сняли гипс, иначе она нам его засунет в жо… ну, ты понял.

— Понял, — хмыкнул я не весело. — Успокоить Анко и уговорить остаться на пару дней, так?

— Лучше на день или два.

— Я так и сказал, — рассеянно отозвался я, разглядывая горшки с цветами на подоконнике.

И тут меня осенило!

— Цветы! — срываясь с места, заявил я, а затем, заглянув в комнату из коридора, пообещал: — Я скоро вернусь, жди тут.

К счастью, магазин Яманака был совсем недалеко и еще не закрылся. Не успел Кито заскучать, как я пришел с букетом и спросил, куда идти.

— Травматология, десятая палата. Чем ты слушал? — с сомнением оглядел меня друг.

— Понял.

Я был немного растерян из-за лекции, которую поначалу мне пыталась устроить продавщица, когда ее оборвала Ино, ненавязчиво подведя меня к другим вазам.

В ушах еще долго звучал ее насмешливый и радостный голосок: «Розовые розы символизируют новое начало отношений, это намек на чувство, которое только обещает разгореться во всю силу и поразить двух влюбленных в самое сердце. Розовый цвет этих прекрасных и благородных цветов выражает благодарность и гордость, нежность и привязанность, восхищение и надежду».

Вот откуда эта мелочь пузатая столько знает?! И я сейчас совсем не про цветы!

Когда мы подходили, уже было слышно, что из палаты доносился разговор на повышенных тонах, грозящий в любой момент перерасти в скандал. Кито осторожно постучал и после этого толкнул дверь.

Разъяренные девушки притихли и сконфуженно отвели взгляды в разные стороны.

Миюри первая заметила букет, но прежде чем она раскрыла рот, ее увел Кито.

С любопытством и настороженностью Анко смерила меня взглядом, мимолетно задержавшись на цветах.

Нельзя было сказать, что в Анко я влюбился с первого взгляда — тогда она пыталась меня убить. Впрочем, и не со второго — потому что она по незнанию решила прогнать Наруто.

Наверное, на меня повлияли сны с ней и то, какой красивой она может быть без пошлого, даже прищуренного надменного взгляда и кривой ухмылки. Вот как сейчас: в широко распахнутых глазах немой вопрос и растерянность.

В жизни Анко была еще милее, чем в воспоминаниях, и в сотню раз красивее, чем на моих рисунках! Да, я пару раз рисовал ее по памяти, маясь от того, что не мог передать всех мелочей характера девушки и ее внешности. Теперь же я хотел сжечь эти наброски, чтобы она никогда их не увидела.

Смутившись от пристального взгляда, Анко отвернулась вполоборота, спрятав легкую мечтательную улыбку за бутонами и опустив ресницы, скрыв под их тенью ясные светло-карие глаза.

Я чувствовал себя чертовым фетишистом, находясь так близко к ней, мысленно одергивая себя от попыток прикоснуться к серо-лиловой, словно припорошенная пеплом сирень, пряди на алебастрово-белом плече, к матовым губам, которые лишь чуть темнее роз.

Украдкой я любовался изгибом спины, видной между завязок больничной распашонки. Кажется, даже разглядел ямочки над ягодицами Митараши, когда оглушительно громко зашуршал кулек под изящными ручками с не по-женски короткими ноготками.

Между нахмуренных бровей появились две складочки и пропала улыбка, нарушая очарование момента, и только тогда я вспомнил, что не сказал еще ни одного слова. Я просто, как дебил, всучил букет и молча пялился.

— Эм… Привет, — от внезапного волнения забылись все фразы и беспроигрышные, не раз проверенные как лично, так и друзьями, комплименты, которые я спешно вспомнил по дороге от цветочной лавки до палаты. Их вымело, как веником сор, и возвращаться они не спешили.

— Привет, — достаточно прохладно отозвалась Анко, поджимая губы, настороженно осматривая меня, точно хотела найти изъян.

Из-за приступа косноязычия я потупился, но стоило только придумать, что сказать и открыть рот, как прозвучал надменный вопрос:

— Ирука-кун, ты уже уговорил пациентку не хамить и не мешать лечению?

Насупившись, я покачал головой и мрачно отозвался:

— Миюри-чан, а стучаться не учили? И нет, не говорил. Я…

— Хорошо, я останусь, — раздраженно перебила Анко, отложив букет на тумбочку, рывком поправила рукав, словно он был в чем-то виноват.

— Отлично, — с видом победителя приосанилась ирьенинка, — мальчики, дальше я справлюсь сама. Можете идти. А вы, Митараши-сан, перевернитесь на бок.

После чего без лишних слов меня и друга выставили за дверь.

— Миюри, — я чуть зло проговорил имя. — Кит, она всегда такая?

— Красивая? — мечтательно спросил медик.

Я поморгал и решил оставить свое замечание по поводу ее бесцеремонного поведения при себе — портить отношения с Кито я не собирался.

Уже отойдя от больницы, я чертыхнулся вслух. А все потому что Миюри — «Миюри-чан», а Анко — «Эм… Привет». Даже по имени не назвал. А с другой стороны, как к ней обращаться? Анко-чан? Я не настолько хорошо ее знаю. Анко-сан? Обидится еще, она-то Ируку знала.

Несмотря на все мои попытки, толком поговорить с ней мне так и не удалось.

Самой главной причиной было то, что Анко часто спала или была сонной из-за лекарств. На моих коротких перерывах поговорить с девушкой тоже было некогда. Максимум, что мне удавалось — это прийти и сказать пару банальностей.

После чего я начинал тупо пялиться, пока мои несколько свободных минут не заканчивались: в госпитале сильно загружали. Еще мешало то, что в больнице было слишком много лишних ушей для откровенного разговора. Ну, или мне, с моей паранойей, так казалось.

Все, что я мог — это продемонстрировать внимание, еще разок подарить цветы и договориться с Анко о встрече в кафе после выписки.

В назначенный день, отметившись у официанта, я прошел к столику в кабинке, отделенной от зала тонкой полупрозрачной ширмой, мимоходом отметив, что что-то подобное нужно сделать и у себя в «Пиале».

Анко уже была тут, а судя по тарелкам, что стояли перед ней — она пришла намного раньше. Завидев меня, она сложила руки на груди.

“Поза отрицания, — вспомнил я психологию. — Кроме того, Анко вся напряженная и сидит словно на иголках, и эмоции у нее только негативные. Плохо”.

Разговор не вязался, она смотрела в окно и иногда морщилась, а я даже обратиться не знал как — «ты, вы». В больнице я избегал обращений, так что сейчас было намного сложнее. И, кажется, ее это дико раздражало. В итоге я плюнул на приличия и спросил в лоб:

— Как мне обращаться…

— По имени, — не дождавшись, выпалила она, обиженно поджав губы. — Мы вместе больше трех лет!

— Но я этого не помню, — осторожно напомнил я.

Митараши дернулась, как от пощечины, и ее пальцы так сильно сжали рукава на предплечьях, что ткань жалобно скрипнула.

“Минное поле, а я без металлоискателя”, — уныло подумалось мне.

И именно этот момент выбрал официант, чтобы принести ее счет и мой заказ. Пока парень телился, я просто забрал у него бумажки и заплатил за Анко. Официант оказался неловким и опрокинул мне на руки соусницу, когда решал, у кого же брать деньги.

— Лучше счет принесите, — остановил я поток извинений, — ничего больше я заказывать не буду.

Застирав рукав, я вернулся и застал такую картину: Анко выставляла на поднос другого официанта бутылочки из-под саке, которые до этого прятала на сиденье, а я делал вид, что их не вижу.

— Что? — с вызовом спросила Митараши. — Я имею полное право пить. Ты трахаешься с кем попало!

Это заявление меня так поразило, что я, подергивая глазом, ляпнул:

— Оставим вопрос связи «саке и секса». Что значит: "трахаешься с кем попало”?!

— Миюри!

— Одногруппница в госпитале и девушка Кито, — слегка преувеличил я, забирая из ее рук токкури. — Хватит. Ты уже пьяна!

Поджав губы, Анко фыркнула и снова сложила руки на груди, заметно пошатнувшись.

Подавив порыв встать и уйти, я молча стал жевать. Не пропадать же добру, к тому же я проголодался — за весь день во рту ничего, кроме воды и прозрачных магазинных бутербродов, не было, потому что забыл свой завтрак дома.

Чашка для соевого соуса, которую разлил официант, была полной, и луж на столе не осталось, но руки все равно липли к столешнице, раздражая еще больше.

Острый соус обжигал небо и язык до слез, и потому я не сразу понял, что глаза слезятся и чихать хочется не из-за него. У меня снова случился приступ аллергии. Последнее, что я запомнил — острая боль в желудке, и только успел повернуться, как меня вывернуло прямо на перегородку, а потом — темнота.

Поначалу я подумал, что очнулся в реальности, но это было не так: небо выдало внутренний мир с потрохами своими серо-черными разводами. К тому же странно было очнуться посреди пустой улицы днем, когда до этого я был в кафе полном людей.

По абсолютно пустой улице шла Анко, маневрируя, точно вокруг нее толпа.

— Ирука, — схватила она меня за руку, — идем.

Без моего участия тело вырвало кисть, напугав растерявшуюся девушку.

Улица за один миг преобразилась в глухой тупичок.

— Хватит, — слышу я свой голос, — мне… нам нужно отдохнуть друг от друга.

Слушая ее робкие возражения, я отчетливо понимал, что Ируке она надоела. Девушка, по его мнению, отнимала слишком много времени, которое он мог потратить только на себя. Например, почитать книгу с чашечкой кофе или тупо поспать. Эгоистичные радости холостяка, которым угрожает чересчур любвеобильная девка с грязной кровью, которая к тому же, о ужас, хотела стать ему женой.

— Сам ты грязный!

Крикнув это, я будто выпал из оболочки, которая мешала мне двигаться. Фигуры продолжили разыгрывать сценку, но я теперь смотрел со стороны, а не изнутри. Но слышать мысли Умино не перестал. Снова он начал ныть, как и при разговоре с Морио, что с Анко он попусту тратит время, а мог бы найти себе девушку из хорошей семьи и заняться восстановлением клана, сбросив на воображаемую бедняжку все домашние дела и будущих спиногрызов.

То есть все это затевалось только ради галочки и общественного мнения. О том, что на детей и жену придется тратить время, деньги и силы, у «гения» клана Умино даже мыслей не возникало. Они будто должны были быть сами по себе.

Что-то подобное я встречал в реальности, это была странная семья.

Однажды мы с другом попали к ним в гости. Тихо, оглядываясь и прислушиваясь к шагам, нас привели в гостиную, в которой был паршивый ремонт, но зато был телевизор и крутой видик, который мог записывать. Неслыханное богатство по тем временам, но все это — за стеклянными дверями и закрыто на навесной замок. Среди кассет не было ни одного мультика, только новенькие коробки с боевиками и порнухой. Но больше всего меня тогда поразило, что у того пацана не было игрушек, две подаренные ему во дворе машинки — не в счет. Его мелкая сестричка от них уже через день ничего не оставила. Сильно потом мне объяснили, что их отец был махровым эгоистом, а семью содержала его жена. В общем, мутная и некрасивая история.

---

1) Образованный ребенок (яп.)

Вернуться к тексту

Очнулся я в реальности, в больнице, с капельницей в вене. Стоило только нажать на кнопку вызова персонала, как в палату влетел Кито и с порога спросил, знаю ли я его.

Ничего не понимая, ответил «да», а он заругал меня за безответственность, как маленького.

— Опять супа с любимым аллергеном поесть решил? — съехидничал Кито. — Мы тебя еле откачали! Анафилактический шок — это не шутки!

— Скорее всего, в кафе заказ перепутали, — глотая горькие слюни, отдающие желчью, сказал я.

Ирьенин потер лицо рукой, будто я сморозил несусветную глупость.

— Мне зачитать историю болезни или сам прочтешь?

Я пожал плечами и протянул руку, поморщившись от тупой боли в голове.

— Антидоты… Промывали желудок… Едва не наступила клиническая смерть? — посмотрел я поверх планшета на Кито. Данные в бумагах мне показались странными. Что-то было неправильным… Но вот что, до меня пока не доходило, возможно — из-за тумана в кружащейся голове.

Мне было паршиво, но я еще тешил себя надеждой, что могу сам доползти до дома. Несмотря на дикую слабость, мне казалось, что парочки стимуляторов хватило бы для этого путешествия, а там своя комната, чистенькая просторная постелька с перьевыми подушками и мягоньким одеялом — настоящий покой и здоровый сон. А не это пыточное приспособление, которое по недоразумению называется койкой, и подушка-блин! Ни разу еще не выспался на них нормально.

— Ага! Опять! — язвительно воскликнул ирьенин, напугав меня.

— Что опять?! — дико таращась, выдохнул я, поморщившись от вони собственного дыхания.

— Клиническая смерть, — покачал друг головой. — Думаешь, я просто так спросил, узнаешь ли ты меня?

— Понятно, — я грубо попытался сменить тему, заискивающе улыбаясь, но не показывая зубов: — А что насчет выписки и проверочной работы завтра? — спросил я для галочки, по самочувствию уже понимая, что лучше перетерпеть и остаться в больнице.

— Завтра — это сегодня. Тебя вчера принесли, ночь и день ты провалялся без сознания.

— Наруто… — начал было я, но был прерван.

— Не-а, — ехидно, но не злорадно усмехнулся Кито, — не выпишу. Он недавно ушел и просил, чтобы мы тебя не отпускали, пока не долечим.

— Чувствую, на завтрак, обед и ужин в ближайшем будущем будут блины с яичницей, — пошутил я.

Наговариваю, конечно, на «усатого» и Нарутоистого шеф-повара. Хотя блины любит, так что их и в самом деле может наготовить такую гору, что даже с его аппетитом и за неделю не осилить. Кстати, рамен — лапшу, состоящую, считай, из одних углеводов, — он тоже обожает.

Ирьенин пожал плечами:

— Кстати, к тебе тут еще один посетитель. Она тут долго дежурила.

— Раз она… Анко?

Кито прореагировал бурно:

— Поразительно! Угадал! С первого раза! Какое внимание к деталям! Ты бы еще научился так же быстро замечать симптомы аллергии во время еды! Вообще бы идеально было!

Тяжело вздохнув, я попросил:

— Кито, ну хватит уже издеваться, а? Пожалей больного, зараза! Орешь, как потерпевший, прямо в ухо. Бесит!

— Только недолго, — лениво отмахнулся Кито, — время визитов давно прошло. — И, уже в открытую дверь: — Заходите, Митараши-сан. У вас десять минут, не больше.

Приложив руку к виску, я заметил планшет, который так и остался у меня на коленях.

— Ки-и-ит, — потряс я находкой под вопросительный взгляд Митараши.

— Себе оставь, твоя проверочная будет по аллергическим реакциям. Передавай привет Кусуши.

— Не смешно, — мрачно буркнул я. — Передам.

— А я и не шучу. Кто-то же должен тебя заставить выучить, чем отличается асфиксия от простуды!

— Я тебе этот планшет в голову сейчас брошу! — злясь почти всерьез, пообещал я.

— Учи, трупик, и выздоравливай.

— Ты только уйди, я в простыню замотаюсь и свалю! Минус один в статистику!

В реанимации больному даже распашонки не полагалось, так что кроме простынки мне действительно нечего было надеть. Да и грозился я не всерьез — не то у меня состояние, да и пугать Наруто я не собирался.

На этот балаган куноичи смотрела широко открытыми глазами, будто увидела рыбу, отплясывающую чечетку. Что именно ей показалось таким диким, я так и не смог догадаться, а спросить забыл.

Мы неловко поздоровались и замолчали. Я не спешил нарушать тишину от того, что желудок внезапно заболел, а она, наверное, за компанию молчала.

— Как ты? — тихо и не поднимая глаз сказала Анко.

У нее был такой несчастный вид, что мне почудилось, будто я неизлечимо болен. Сразу захотелось что-то глупое и веселое ляпнуть, чтобы не так жутко было.

— Вопреки стараниям официанта — жив и умирать не собираю…

Палата на миг превратилась в детское отделение, я сидел вместе с другими детьми на полу и шутя говорил что-то похожее. Так же внезапно, как появилось, видение исчезло, а мне еще чудились разноцветные завитки, которыми много лет подряд украшают одну из стен детского отделения.

— Позвать ирьенина? — встряхнула меня Анко за плечо.

Я помотал головой и закрыл руками лицо. На самом же деле я концентрировал медчакру для ускорения излечения. Получалось плохо.

— Между прочим, я сам ирьенин! — похвастал я, справившись с болью, сглотнул горькие слюни непослушным, точно чужим языком. В черепе шумело так, что мне чудилось, будто комнату шатает. Напоминало качели. Хотя было бы даже прикольно, если бы не было так паршиво.

— Лучше воды, — просипел я, обнаружив, что кувшин, в котором должна была быть вода, девственно пуст.

На мое счастье, в палату зашла девушка с подносом на котором стояла кружка; это уже потом я заметил, что это моя согруппница. Квакнув «спасибо», я снова засмотрелся на Анко, не глядя отпил из металлической кружки. Тут-то и пригодился пустой кувшин, который стоял на тумбе. А отплевавшись, заметил на подносе еще и коробку-бенто.

— Юмико-ча-ан, — я приторно сладко протянул ее имя, удерживая нейтральную морду, — ты в курсе, что мне три дня вообще ничего нельзя есть? Медкарту смотрела? Нет? Поясню: мне из еды можно только воду. Зачем ты притащила молоко?

Юми начала раньше, но результаты у нее были хуже, чем у меня со всеми склерозами и перерывами в обучении.

— Но я подумала, что ты голодный и…

— В карточку посмотреть религия не позволяет? — зло рявкнул я, после чего желудок взбрыкнул, исторгнув из себя разбавленное желчью молоко.

— Но я же не знала! — сделав несчастный вид, всплеснула она руками, а затем поморщилась.

— Хорошая эпитафия — «она не знала». Вот только, боюсь, не оригинальная и не единственная. Учиться надо лучше, — хмыкнул я в керамическое нутро и непроизвольно отрыгнул.

Пока я пытался отдышаться, Юми выдрала у меня из рук посуду, а вместо нее швырнула мне на колени алюминиевую утку. Кувшин ирьенинка демонстративно отнесла в санузел палаты и с видом оскорбленной невинности гордо вышла за дверь, не забыв хлопнуть ею.

— С-сука — прошипел сквозь зубы по-русски и откинулся на подушку.

Анко недоуменно нахмурилась, но промолчала, а меня распирало пожаловаться:

— Я уже сочувствую ее будущим пациентам, — деланно возмутился я. — Надеюсь, они выживут после ее лечения!

Она поначалу удивленно похлопала темно-фиолетовыми ресницами, но затем улыбнулась. Чтобы закрепить эффект, я рассказал еще и боянистый анекдот, слегка его переделав:

— Больной ей: “Что это у меня?!” А она: “Где?.. О-о-о Ками-сама! Что это у вас?!”

Митараши честно держалась, даже рот руками закрыла, но все-таки рассмеялась. Подождав, пока она успокоится, я молитвенно сложил руки:

— Если не трудно, принеси, пожалуйста, мой кувшин, — я поднял руку, показав закрепленный на ней катетер с прозрачной трубочкой, — сам не могу.

Он был мне нужен на случай, если выпитое молоко будет проситься наружу слишком уж активно.

Обнимаясь с кувшином, я вздрогнул от голоса внезапно заговорившей Анко:

— Ирука… ты… я, — произнесла она, заикаясь от волнения, — расстаться или…

На слове «расстаться» хотелось громко возмутиться, но я пожал плечами. Проводя взглядом пустую посуду до тумбы, Митараши замолкла и отвернулась. Светло-фиолетовые пряди выскользнули из-за уха, скрыв от меня лицо девушки.

— Если не хочешь, — инстинкт собственника корчился, как живая рыба на раскаленной сковородке, но я все же договорил, — навязываться не буду.

— Нет-нет-нет! — встрепенулась она, вскочив со стула и широко открыв глаза. — Я хочу!

— Хочешь, чтобы навязывался? — сохранить серьезное выражение лица было невозможно, мне дали зеленый свет. — Начнем сначала?

Вместо ответа она подошла вплотную, наклонилась, а затем, вдруг, притянула мое лицо чуть прохладными ладонями и поцеловала в щеку. Она метила в губы, просто я увернулся. Сейчас со мной целоваться — сомнительное удовольствие. Даже мне было противно нюхать собственное зловоние.

Все правильно поняв, Анко перевела взгляд на кувшин.

— Значит «Да»? — не удержался я от довольной ухмылки.

— Да! — сияя от радости, пискнула Митараши, но, смутившись, повторила уже нормально: — Да, начнем сначала.

Она еще о чем-то хотела поговорить, но пришел Кусуши, загадочно сверкая линзами, и испортил всю малину. Хорошо хоть успели договориться с Анко о встрече. Да еще друг попытался отругать Митараши за еду, которую принесла ирьенинка, но я его осадил и «сдал» согруппницу.

— Завтра же пойду к Рибе-саме и скажу, чтобы Юмико отчислили! —поправив очки, возмутился Кусуши. — Мы нуждаемся в людях, но не настолько, чтобы подвергать пациентов опасности!

Уже из коридора Митараши помахала мне на прощание, и я помахал ей.

— Ты вообще меня слушаешь?

— Угу, — подтвердил я. — Как ни прискорбно это говорить, но я с тобой согласен, — переигрывая, я тяжко вздохнул. — Я хоть и недомедик, но ничего лишнего бы есть не стал…

В меня уперся очень выразительный взгляд ирьенина.

— Но обычные пациенты могут, и это для них плохо кончится, — закончил я мысль до того, как надо мной опять начали стебаться.

— Для тебя, кстати, все тоже плохо кончилось, — не устоял перед соблазном съязвить медик. — Вон, еле живой валяешься. Кито на тебя всем уже нажаловался.

— Ну, я же не знал, что там бамбук был. Пока я отходил, официант прибирался, мог плеснуть в плошку соуса, который стоял у Анко, или заказ перепутать, — вяло отбрехался я, — знал бы — не ел бы.

— А вот нечего было есть что попало… — медик замолчал. — Так, мы отвлеклись. Про Юмико я завтра расскажу главврачу. А ты со мной пойдешь, чтобы подтвердил!

— Ладно, — я зевнул и ухмыльнулся: — И давай уже, коли, что принес, кровопийца.

— Будешь паясничать, я у тебя еще больше крови сцежу!

— И ты после этого будешь утверждать, что ты не вурдалак?! О боги, с кем я вожусь?! — картинно воздел я руки к потолку со скорбным видом.

Посмеявшись, Кусуши сделал мне пару уколов и загнал иголку пустого шприца в вену на правой, свободной от катетера, руке. Под сербающий звук, отдающий в ушах, я чуть было не заснул. Пришлось еще какое-то время ватку держать, борясь с сонливостью. Соображал я в тот момент туговато, потому сам себя заштопать не догадался, но Кус тоже «хорош», мог бы и помочь!

Следующим утром, сразу после завтрака из кашки, больше похожей на белую жижу, появился Кито.

— Ну как, прочитал про аллергию? — спросил медик, делая вид, что ему безразлично, но при этом фоня напряжением и беспокойством.

— Да. У меня ведь не она была? — серьезно спросил я.

— И она тоже. Аллергия наложилась на яд, клиническая картина смазалась… Не хотел говорить при Анко.

Оборвав себя на мысленном возражении, я глухо отозвался:

— Я понимаю. Ты ее подозреваешь.

— Не совсем… Но, в общем… Да, — прекратив тянуть резину, наконец, решился Кито. — Как думаешь, кто мог тебя отравить? — поинтересовался медик. — Кроме Анко.

Все равно сердито фыркнув, я задумался:

Вопрос хороший. Кто хотел бы избавиться от такой «кавайную няши», как прошлый Умино Ирука? Да любой! Начнем с меня и продолжим список до бесконечности! Любой, кто имел с последним из рода Умино какие-то дела или хотя бы просто близко общался, мог «по доброте душевной» подсыпать для вкуса какой-нибудь гадости. Но такую версию рассказывать Кито не стоило.

— Не знаю, — ответил я ему, пожав плечами. — Но почему я еще жив, если яд наложился на аллергию?

— Мы думаем, что яд не должен был быть смертельным для шиноби. Максимум — отправить на пару дней в больницу. По-настоящему опасен он стал только из-за аллергена. У тебя на бамбук необычно сильная реакция, уж не знаю почему. И это все странно. Зачем кому-то травить тебя, если они не собирались тебя убивать?

— Хм, может, надеялись, что аллергия и яд меня угробят?

Кито на это не стал отвечать, невесело хмыкнул и ушел, пожелав мне скорейшего выздоровления.

А ближе к обеду меня навестил вампир в очках и повел к главе госпиталя. Я клевал носом, а местами шел, ориентируясь только на слух и осязание.

Пришлось подождать, Риба куда-то ушел, да и перед нами стоял Рей со свитком в руках.

— Похоже, мы тут надолго, — прислонившись к стене, я приоткрыл один глаз.

— Я быстро, — улыбнулся мастер-фуин.

— Не спешите, мы не спе…

— Это ты не спешишь, — прошипел Кусуши, смыкая дужку очков. — У меня еще бумаги не заполнены!

— Не напрягай глаза, — серьезно сказал я, — если нужна будет помощь, обращайся сразу.

— Тебя шатает от сквозняка, и взгляд мутный.

— У меня — да, но не у клонов. И мне уже лучше, чем вчера.

Пока я коротко рассказывал о феномене чересчур бодрых дублей, Араигума-сан попросил Рея показать что-то еще из новых разработок и запустил в кабинет нас, пока мастер не вернулся. Да, главврач у нас был — Речной Енот. (Риба — река, Араигума — Енот).

Глава госпиталя ростом оказался невысок, на фоне бежевого халата его лицо темно-оливкового цвета показалось мне почти черным. Он был уже немолод, густые темные волосы перемежались седыми прядями, но взгляд был молодой и цепкий.

Передвигался Араигума какой-то странной прыгающей походкой и не стоял на месте, не выпуская из рук отполированную трость. При этом перемещался он проворно и бесшумно, возможно, благодаря тому, что на конце трости была закреплена резиновая накладка.

“Пожалуй, чем-то он действительно Енот, — подумал я. — Хм. Интересно, а я чем-то похож на Дельфина?”

Араигума почесал кончик длинного вытянутого носа, заглянув в бумагу, переданную ему Кусуши, и уставился на нас темными глазами, напоминающими густые капли гуталина.

— Все настолько плохо?

— Она пытается сдать на С-ранг уже третий год подряд! — подал голос Кусуши. — Я и Кито боимся пускать ее к пациентам. Вчера она попыталась накормить Ируку мясом. Это на следующий день после отравления и анафилактического шока, — обернулся ко мне меднин за подтверждением.

— Да, это было так, Риба-сама, — добавить мне было особо нечего.

Глава госпиталя нахмурил широкие, вытянутые к вискам серые брови и запустил пятерню в словно стоящие дыбом волосы

— Возможно, стоит оставить ее еще на год.

— Пожалуйста, — умоляюще сложил руки Кусуши, — она не хочет ничего запоминать. Это бесполезно!

Как мне показалось, сходство со зверьком усиливали не только густые темные с проседью волосы, похожие на мех, и черные глаза с мешками под ними, напоминающие маску зверька: даже фигурой Араигума напоминал енота. Его огромный балахон, как и длинные пальцы с широкими ладонями, визуально делали руки и ноги похожими на худые лапки.

— А вы новенький, — внезапно спросил глава больницы, сощурившись, будто пытался меня вспомнить.

Поборов зевоту, я кивнул и сказал:

— Да. Меня зовут Умино Ирука.

— Умино, значит, — полувопросительно протянул он, потирая подбородок. — Интересно.

Я заторможено кивнул, борясь с сонливостью. Вроде бы Глава госпиталя еще что-то пытался у меня узнать, но я от лекарств был на полпути в Страну Морфея, и в ответ мог только кивать или мотать башкой. Как добрался до палаты, уже и не вспомню.

Посреди ночи проснулся от порывистого ветра, от которого дрожали окна. Сезон штормов для меня был чем-то новеньким.

Как это бывает при резком пробуждении, я вспомнил, что мне снилось, хоть и частично.

Урывками всплыл наш с Наруто поход в кафе. Мы заказали там суп из баранины с соей и побегами бамбука. Естественно, съели его. Расплатившись, я почувствовал, что со мной происходит что-то не то: нос заложило, я начал чихать. Но не придал этому недомоганию значения. У меня никогда раньше не было такой сильной пищевой аллергии. Из-за косых взглядов посетителей кафешки пришлось уйти. Поначалу хотел отлежаться дома, но, когда начали слезиться глаза и стало трудно дышать, я на полпути развернулся и пошел в госпиталь, решив не испытывать судьбу. Наруто тащить с собой я не захотел и попытался было отправить встревоженного мелкого домой одного, но, разумеется, ничего не получилось. Наруто еще долго торчал под дверью моей палаты, путаясь под ногами у персонала и пытаясь прошмыгнуть ко мне.

Кито тогда тоже злился.

— У тебя сильная аллергия на бамбук, — тыкал он бумагами отобранными у коллеги-медика мне под нос. — Мог бы и поинтересоваться для разнообразия содержимым своей медкарты!

Во сне сразу после больницы я оказался в каком-то мутном ресторане или доме. Вокруг было много людей, но вспомнить лица не получилось. Среди этого месива безликих четко вырисовывалась встревоженная Митараши, которая придерживала меня-Ируку и куда-то вела.

— Почему ты не сказал про аллергию? — устало и тихо спрашивала Анко. — Ирука, ты меня слышишь? Ками-сама! Ирука!

— Со мной все в порядке, — ярился Умино, пытаясь устоять самостоятельно на ватных ногах.

Девушка все же сумела довести его до больницы, пока действие лекарства не кончилось, но Ирука будто бы не был рад своему спасению:

— Какого биджу твоя Мигуми накормила нас этим дерьмом?! — шипел Умино, как кобра. Казалось, что еще чуть-чуть, и он начнет плеваться ядом.

— Прости, — кусая губы, извинялась Анко, пряча глаза, — пожалуйста, прости! Я просила ее не…

— Паршиво просила! — оборвал Ирука.

— Ты просто можешь сказать, — странным образом робко предложила Анко, — что у тебя аллергия и…

— И тогда каждая собака в Конохе будет знать, как меня убить без всякого яда! Иди домой.

— Но… — робко попыталась возразить девушка.

— Пошла, — чуть ли не по слогам отчеканил он, — к себе домой.

И на эту грубость со стороны Анко не было ответа! Она смолчала и ушла!

В попытках найти фальшь в голосе, в движениях, словах я прокручивал воспоминание вновь и вновь, но не находил ее. Эта послушная робость просто в голове не укладывалась! Даже ее персонаж отличался развязным поведением и вспыльчивостью, что уж говорить про живую Митараши, которую знал уже лично я.

Надо ли уточнять, что за Ируку было стыдно мне?

Выписали меня утром, но темень на улице была, как ночью. Да к тому же пасмурно и с неба снова сыпал то ли дождь, то ли мокрый снег, не разобрать. В такую погоду я встретил только патрульных, да и то не уверен: туман был такой густой, что мне могло почудиться.

Домой я пришел немного злой и разбуженный холодной водой за шиворотом, но буквально раскис, оказавшись в тепле.

Не знаю, какая именно фуин отвечала за температуру в квартире, но было так тепло, что я чудом поборол желание растянуться в прихожей, греясь об доски. Поборов лень, я осилил душ, даже немного взбодрился, потому что оставил клона на стирку, а вырубился уже от отката дзютсу.

Так как Какаши не было, а я, по мнению Наруто, еще был не совсем здоров, Узумаки сбегал к сокомандникам и сказал, что у них еще два свободных дня.

Из-за приступа коллективной лени мы забили на миссии и на тренировки, оставив только зарядку и короткие разминки.

— Умылись, поели, зубы почистили, и хватит.

— Ага, — радостно подтвердил Наруто и сиганул на кровать, приземлившись на пузо.

Будь я полегче, тоже бы так плюхнулся. Но если бы я так прыгнул, то у кровати и ножки могли бы подломиться. Был уже неприятный опыт в прошлой жизни.

Раскидав по одеялу книжки и свитки, превратили мое койко-место в избу-читальню. Даже плед повыше натянуть нельзя было, чтобы не разрушить какую-нибудь стопку или горку. Кроме того, Наруто край моего пледа использовал, как закладку для книжек: между страниц зажимал и мне под ноги запихивал.

— И что сказали? — отвлекся я от свитка, когда острый край обложки ткнулся в пятку.

— Саске ничего не сказал, наверное, разозлился, а Сакура сказала, что погуляет с Ино.

— Или не погуляет, у них же нормальный командир-сенсей. Значит, они могут быть на задании.

— Не, — перелистнул мальчик страницу книжки, заложив ее пальцем, — Асума-сенсей на свидания ходит.

— А ты откуда знаешь?

— От Сакуры, а она — от Ино, — болтая ногами, перечислял мелкий, — а Ино вообще все про всех знает, — закончил он заговорческим шепотом. — Асума-сенсей у нее цветы покупал и открытку.

“Мда, настоящие женщины. Даже то, что они соперницы, не мешает им сплетничать и вместе перемывать косточки общим знакомым. Женское совражество в действии”.

Нахмурившись, Наруто добавил:

— Ты правда гуляешь с той, ну, которая змеями пулялась из рукавов?

Осторожно отодвинув плед, чтобы он из книжек не выскочил, я сел на кровати по-турецки:

— И это тоже Ино рассказала? — спросил я, почесывая в затылке. — Не гуляем, только начали встречаться.

Неприятно, что Наруто через Сакуру узнал обо мне и Митараши, потому что я сам хотел рассказать. И, предупредив вопрос в стиле «почему не рассказал?», добавил:

— Я, когда букет покупал, думал, что… — я засопел задумчиво, подбирая слова. — Только позавчера она согласилась встречаться.

Наруто насупился и шумно вздохнул:

— Ясно.

Судя по эмоциям, его что-то тревожило. Он как будто испытывал обиду.

Широко распахнув глаза, я тихо спросил:

— Наруто, ты обиделся из-за Анко?

— Не, — лениво возмутился мальчик, будто я не угадал.

Он попытался объяснить, долго чесал в затылке и наконец смог сформулировать свои претензии:

— Когда она рядом, ты попадаешь в больницу!

— В этот раз не она меня отравила. И вообще, она мириться хотела. Анко думала, что я ее бросить хотел, мне казалось, что она меня собиралась бросить. А оказалось, что все наоборот, — выразился я не лучше, чем Наруто.

— А кто?

— Официант перепутал соусы, — быстро ответил я.

“Будем пока так считать. Вполне возможно, что меня пытались убрать плохие знакомые Ируки”.

И тут же спросил:

— Значит, ты не будешь против, если я буду встречаться с Анко?

— Нет, — помотал мелкий нечесаной башкой и устало выдохнул, — не против. Если она больше тебя травить не будет и меня выгонять, — Узумаки нарочито лениво перевернул страницу новой брошюрки, пытаясь скрыть от меня свое беспокойство.

— Точно не будет, а не то я ее брошу, — искренне заверил я, взлохматив его волосы еще сильнее. — Так что не беспокойся об этом, все будет хорошо. Кстати, что ты там закладываешь?

— Защитные системы разных типов и их взлом!

— Полезная штука, может пригодиться. Будешь у нас Наруто, замочных дел мастер! — одобрительно кивнул я, засмеявшись.

Спрятав за книжкой довольную мордаху, мальчик вдруг спросил:

— Ирука, а о чем ты мечтаешь?

Я крепко задумался, застигнутый вопросом врасплох.

— Ну, как я мечтаю, — по-своему понял мою заминку Наруто. — Я хочу стать Хокаге, а ты о чем мечтаешь?

— Мечтаю, — засмеялся я, — помочь тебе стать Хокаге.

— Это не мечта!

Тут Наруто был прав, даже спорить было не о чем. У меня были цели, но чего-то такого, что можно назвать мечтой, не было. Что такое мечта? Это что-то, к чему можно стремиться всю жизнь, заветное желание, почти несбыточная цель. А у меня там ежедневник с пунктами и галочками напротив подобных записей: «Найти денег на», «купить это», «выучить то-то и то-то».

— Ты прав, это не мечта, это просто еще одна цель, — легкомысленно улыбнулся и пожал плечами. — У меня их много: “Пиалу” отремонтировать, тебя с Саске подготовить к экзамену на чуунина, вправить, наконец, мозги Сакуре, стать ирьенином B-категории. Вспомнить все, что я знал и умел… В общем, у меня так много целей, что на мечты времени уже не остается, — закончил я, дурашливо разведя руками.

— А я рассказывал, что старик меня к Теучи в раменную позвал на следующий день, как ты в больнице оказался?

У меня внутри все похолодело.

— Дед сказал, что, пока ты болеешь, мне лучше есть там.

— И… все, что ли?

— Еще дедка сказал, что жаль, что с Анко-чан тебе так не везет и ты постоянно из-за нее попадаешь в больницу.

“Настраивал мелкого против Анко? Умный ход”.

Немного подумав, Наруто добавил:

— Что считает меня взрослым и уверен, что я буду думать своим умом и сам принимать решения.

На языке крутились не самые лестные эпитеты, потому я создал Данзов барьер против прослушки, удивив этим Наруто.

— Таким взрослым, чтобы рассказать доброму дедуле Третьему все, что он хочет знать? — с ядовитым сарказмом спросил я. — Как не рассказывать тебе ничего о Кьюби — так ты слишком маленький. А как разболтать секреты — так ты уже взрослый и сам решаешь, что и кому говорить… У меня нет цензурных слов!

Мелкий похлопал глазами, не зная, как реагировать на мою тираду.

— Что еще Третий узнать от тебя хотел? — уже спокойно проговорил я.

Наруто, смутившись, почесал голову.

— Ну, э-э-э, он спрашивал про полигон, и как мы тренируемся всей командой. Но я про наши тренировки ему ничего не сказал, даттебайо! Как ты учил, я рассказал, что помогаю тебе память вернуть. Что мы спарринги устраиваем, я тебе про прошлое рассказываю.

Тут я облегченно выдохнул и не смог удержаться от улыбки:

— Молодчина! — и, смущенно почесав щеку, я добавил: — А то я сам забыл, что просил тебя отвечать на такие вопросы.

Свидания с Анко я ждал, считая дни, даже хотел принарядиться в одно из кимоно, которые нашел в большой картонной коробке, но оделся просто в чистую форму. С кимоно можно опозориться, надев что-то лишнее или наоборот. Я вообще сомневался, один или два в коробке комплекта. А может, все три? Особо смущали темные юбки, которые я принял за широченные штаны с вырезами на бедрах прямо под поясом. Наруто тут мне ничем не мог помочь, он даже названия предметов затруднялся назвать.

— Это, — морща лоб, он ткнул в юбку, — кажется, Хакама⁽¹⁾ или Хаори-химо⁽²⁾. Или Хаори-химо — это пояс.

— Похоже, нам не обойтись без учителя по этикету, — я подбросил в руках белый помпон с кисточкой на витом шнурке, а мальчик поймал его на лету, как кот птичку.

— Это… хм... — попытался вспомнить Наруто, но, сдавшись, выдохнул: — Не помню. В Академии рассказывали. Даже как все надевать.

Шнурок с помпоном Наруто повязал на лоб и, скосив глаза, стал покачивать головой, чтоб кисточка болталась.

— Мартышки и кимоно, новая сказка, — посмеялся я. — Вряд ли эту ерунду носят на голове.

— Как мартышка и очки! — не переставая раскачиваться, заявил Наруто, и язык еще высунул.

— Примерно, — я взял вторую такую штуку и тоже повязал на лоб, улыбаясь мелкому.

Погода была не слишком теплой, и от того я не мог спокойно смотреть на то, как одета Анко. Свой плащ она и не подумала застегнуть, а я постеснялся спросить: мало ли, какие фуин у нее в этом плаще вшиты. Может, ей вообще жарко.

Когда я сунул руки в карманы, Анко ненавязчиво прильнула ко мне слева, обняв руку чуть выше локтя. Мимо прошли две незнакомые мне чуунинки и, хихикнув, обогнули нас с разных сторон.

Я ожидал, что от девушки будет ощутимо тянуть жаром, но стало подозрительно холоднее. Из любопытства, я вытащил правую руку из кармана и коснулся кисти девушки. У Анко были просто ледяные пальцы, будто у трупа из холодильника морга.

— Ирука, что такое? — наклонив голову набок, спросила Анко.

— Ты замерзла, — ответил я ей, мысленно подбирая приличное заведение, где можно было бы согреться.

— Нет, — улыбнулась девушка, непроизвольно поежившись от порыва ветра, — не замерзла. Пойдем на обзорную площадку?

— Чтобы ты там точно простыла?— поинтересовался я, сняв промерзшие лапки с рукава, и накрыл их ладонями, отогревая своим теплом.

Анко смущенно потупилась, но рук не отняла. Сняв шарф, я накинул его ей на шею. Яркий румянец и странная улыбка наводили на мысль, что она уже простыла и у нее температура. Тогда я предложил сходить в барбекю-бар Акимичи погреться и перекусить, но Анко помотала головой, будто стряхивая наваждение, и почему-то, отказалась. Решив, что она, похоже, не хочет есть, я сказал, что можно тогда сходить в зимний сад, открытый для жителей Конохи. Его содержали Яманака при своем магазинчике. Но она снова была против.

— Может, в кино? — теряя надежду на продолжении свидания, спросил я.

Девушка вздохнула и нехотя призналась:

— Я дома забыла кошелек.

В полный рост встала неприглядная ситуация со жмотом Ирукой, который водил Анко на свидания за ее же деньги.

— Ничего страшного, я заплачу за нас обоих, — и я со смешком добавил: — Мои дела не настолько плохи, чтобы билет в кино разорил меня, — а на душе было гадостно-гадостно из-за кретина, который жмотился лишнюю копеечку потратить не на себя.

Анко с любопытством взглянула и закусила губу, явно сдержав какое-то замечание.

На площади перед кинотеатром было пусто, только пара нахохлившихся голубей торчала на отключенном на зиму фонтане. Под заиндевевшими по углам стеклами, как в причудливой раме, какой-то художник изобразил женщину в цветастом кимоно с кучей золотых висюлек в волосах и хмурого мужика в темно-зеленом доспехе, эдаком «привете» из европейского средневековья. К сожалению, выбора сегодня снова не было. Одна афиша, один фильм.

Хотя почему не было? Два варианта на выбор: хочешь — смотри, а не хочешь — не смотри. Вообще это редкое явление в Конохе, когда афиш больше одной.

Привлеченные шумом, мы обернулись. Прямо перед нами в фойе разоблачили парочку подростков под хенге и не пустили их в зал.

— Мы уже взрослые! — возмущался мальчишка лет двенадцати-тринадцати. Его подруга примерно такого же возраста молча стояла рядом, красная как помидор. Они явно не ожидали, что кто-то будет проверять посетителей на использование хенге.

— Брысь, мелочь. На этот фильм только шиноби после пятнадцати лет пускают или в сопровождении взрослых, а гражданских — вообще после шестнадцати! Рано вам такое смотреть! — кассир скривился и, приговаривая что-то вроде «кыш, кыш», указал подросткам на дверь.

Кишки выпускать в двенадцать лет не рано, а смотреть на постельные сцены — «Вы младше определенного возраста, и дальше в таком духе. Мы заботимся о нравственном облике молодежи».

Обычный консерватизм — сказал бы я, если бы не знал, что все не так просто. На основе наблюдений получалось примерно следующее. Из-за того, что дети рано взрослели, они и вести себя старались не по возрасту, например, пили алкогольные напитки или лезли в заведения для старших и мешали тем отдыхать. Так что эти ограничения, напоминавшие дедовщину, еще и ограждали взрослых от назойливых деток, которые после первой крови начинали себя считать равными старшим товарищам.

Однако последние придерживались другого мнения и отстаивали свое право на комфортный отдых. Это было хоть и не совсем справедливо по отношению к детям и подросткам, но вполне понятно. Шиноби после работы за неправильное поведение могли и покалечить сгоряча. А гражданским было еще веселее — попробуй сделать замечание пацану или девчонке, у которых в голове пусто, а в крови играют гормоны, но которые могут без проблем избить любого не-шиноби. Если поставить себя на место какого-нибудь торговца или мастера-ремесленника, отца семейства и просто мужика в возрасте, и представить, как на глазах у всех тебя больно и позорно отметелит мелкий шкет за то, что ты ему сделал замечание… Бр-р!

Лучше уж строго соблюдать возрастной рейтинг, максимально разделяя аудиторию. Пусть это и несправедливо по отношению к юным шиноби.

Мы попали на премьеру, потому билеты остались только на балконы. Анко снова попыталась отговорить меня тратиться, но безуспешно.

— Пока сеанс еще не начался, — глянул я на часы и достал свиток, — ответь, только честно. Ты есть хочешь?

С тихим хлопком материализовались на бумаге два бутерброда, оставшиеся у меня после перекуса на задании.

— Ты тут есть собрался?!

— Так говоришь, будто я тут предложил стол накрыть, — смеясь, заметил я и совершенно серьезно добавил: — Нет. Но тут даже экран еще не включили, мы своим шуршанием никому не помешаем.

До начала сеанса было далеко, так что я решил развлечь Анко рассказом о Стране Волн. Больше мне и нечего было рассказать. Девушка быстро съела свою порцию, а я из-за болтовни только половину осилил. Жевать и говорить не особо удобно, да и к тому же некрасиво.

— А потом Забуза метнул свой меч! … Ой, — осекся я, поняв, что кусок бутерброда на взмахе оторвался от булки и улетел вниз.

Услышав матерный возглас, я, не поворачивая головы, быстро запихал остатки в рот и, давясь, проглотил.

— Не смотри в зал, — попросил я, кашлянув, утирая выступившие слезы. — Притворись, что мы ничего не видели.

Анко ошарашено кивнула и прислушалась к кипишу в зале, под балконом уже кто-то возмущался, что дети края потеряли и ходят в кино с едой. По мнению какого-то мужика со следами сливочного масла на темных волосах, только дети могли притащить в кино бутерброды. Неожиданно другие зрители его поддержали и тоже начали высказываться. Того, кто бросил масло, то бишь меня, обозвали малолеткой и дегенератом. И ведь не будешь им объяснять, что не кинул, а только уронил.

Стало обидно:

— Ирука, двадцать три годика, — мрачно и недовольно представился я Анко. — Агу-агу.

Закрыв рот руками, она довольно долго смеялась — а как иначе можно было интерпретировать ее подрагивающие плечи и фырканье из-под плотно сжатых ладошек?

Потом она все же пояснила, что в кино не принято жевать на сеансе. А я припомнил, что не видел в фойе даже попкорна, только кассы и небольшую книжную лавку.

— Понятно, — я смял салфетки и запечатал их обратно, — надо запомнить.

Гомон в зале утих, только когда потух свет, и то не сразу, потому что возбужденная толпа так и не нашла козла отпущения.

Где-то в середине довольно нудного фильма я заметил, что девушка откровенно скучает, чуть ли не засыпая у меня под боком. Она ерзала на кресле, стараясь поудобнее устроиться и при этом не помешать мне. Заметив это, я убрал руку с подлокотника и нагло, для первого-то нормального свидания, обнял Анко за плечо.

Неярким бликом от экрана осветилась ее улыбка. Анко практически легла мне на грудь, щекоча фиолетовым хвостиком щеку, и, зажмурившись, тихонько вздохнула. Этот момент был настолько уютным, будто мы уже давно встречаемся. А потом до меня дошло, что это только у меня одного сегодня первое свидание.

Анко вела себя раскованно потому, что для нее я был тем самым Ирукой. Ее парнем, у которого чутка протекла крыша, но не незнакомцем.

Факт, упущенный мною ранее. А если быть честным с самим собой, то я этого старательно не замечал.

Мне не нужно завоевать светлоглазую бестию (свежи еще были воспоминания о забеге от нее по Конохе), за меня ее добился Ирука. Отношения с Анко теперь казались чтением книги с эпилога, когда остальные страницы выдраны с мясом. Я, конечно, буду читать следующий том, но самое начало мне не прочесть, и многое в истории будет непонятно, пока сам не узнаю что к чему из следующей части.

— Ты ведешь себя, как раньше, — внезапно сказала она, водя пальцем по замку жилета, — как когда мы только начали встречаться. Ты часто улыбался, шутил и смеялся.

“Прямо артист разговорного жанра!” — хмыкнул я едко, чувствуя отголоски ее теплого, как весеннее солнце, счастья.

Так можно радоваться найденной на антресоли любимой игрушке, с которой связано немало приятных воспоминаний.

— Эй, а почему в прошедшем времени? — по-детски разобижено протянул я и через силу притворился веселым. — Я еще живой.

В тот момент хотелось сказать: «Не сравнивай меня с ним», но пришлось спросить:

— Разве потом я вел себя иначе?

Ее рука замерла, а я почувствовал удивление напополам с неуверенностью.

— Не обижусь, — улыбнулся я, хотя она на меня не смотрела, — правда. Мне интересно. Да и не думаю, что твой рассказ будет еще хуже, чем то, что я узнал от Наруто.

Анко, к моему огорчению, отстранилась и села рядом:

— Расскажешь? — теребя край шарфа, негромко попросила девушка.

— А как же мой вопрос?

— Сначала ты, — уклончиво ответила она.

— Ну, ладно. Почему бы не рассказать, — я пожал плечами.

Когда включился свет, я пересказывал случай из жизни Ируки-учителя-мучителя.

— Раньше ты иначе о работе говорил, — расправляя плащ, заметила Анко, — тебя раздражало все связанное с детьми.

— Иногда мне кажется, — собрался я перекинуть ногу через перила, — что раньше меня вообще всё раздражало.

— Ирука, — посмеиваясь, придержала меня куноичи, — в кино и театре так не делают.

— Дурные привычки заразительны. Как передвигаться по-людски, я почти забыл,— буркнул я тихо и добавил после паузы: — А тут театр есть? Где?

Казалось, что то свидание было только вчера, но вроде бы только что начавшийся январь уже подходил к концу, а большая часть дат уже была перечеркнута крестом.

Захотелось взять все книжки, бумажки, свитки и выбросить в окно или разодрать в клочья, а потом поджечь. Преодолевая желание что-нибудь другое уничтожить, я сел на пол поближе к окну и подальше от ценной литературы, чтобы успокоиться.

Я прекрасно понимал, что это состояние — следствие перенасыщения информацией. Когда нужно все, а мозг просто не в состоянии уложить в черепушке все необходимое.

— Время, ау! Куда ты мчишься, с-сволочь?! — несдержанно выдохнул я, прервав медитацию.

В госпитале из меня пытались сделать хоть какого-то медика до лета. Или хотя бы псевдопарамедика. Такой объем было трудно усвоить, но Кито утверждал, что с моей памятью, умом и, главное, способностью усваивать большие объемы информации мне это под силу. Но программу мне составляли без учета тренировок с пацанами на полигоне Призраков. А там напрягать мозги приходилось ничуть не меньше.

Каким бы Учиха ни был талантливым, но ему тоже, как и Наруто, приходилось все объяснять, и у него тоже возникали вопросы, и тоже, бывало, что-то не получалось.

И все бы ничего, но на половину его вопросов я ответить не мог. Он теорию на своем уровне базы Академии знал лучше меня. Точнее, я ее знал откровенно плохо. Потому что учился совсем по другим учебникам. А разбираться в той мешанине правды, полуправды и откровенного вранья, которой учили ребят в Академии, у меня не было никакого желания.

Выматывался я так, что постоянно хотел спать и временами с трудом соображал.

Иногда я даже на свиданиях втихаря пытался что-то заучивать, пока Анко не видела. Все же оставлять девушку совсем без внимания было нельзя, потому что размеров кредита доверия, обеспеченного Ирукой, я не знал. Да и не мог я в лоб сказать: “У меня не хватает времени, и я хочу отменить наши встречи, которые у меня его отнимают”. Это было бы свинством с моей стороны.

Но Анко приятно удивила, сама предложив повременить со свиданиями, когда заметила у меня под столом карточки-шпаргалки. Было удивительно, что она никак не показала своего недовольства. Более того, она стала приходить в госпиталь и приносить мне бенто. Я тогда ей намекнул, что можно и попроще что-то делать, мне жаль было ее времени, убитого на морковных осьминогов и рисовые шариков в виде зайчиков, а она смутилась и пролепетала, что ей не трудно. Если бы было можно сдохнуть от умиления, я был бы уже трупом.

Анко снова сидела со мной в одном из закутков коридора, пока я жевал, ненавязчиво допытываясь, что я учу.

— Зачем? — спросил я ее тогда. — Ты же не ирьенин.

А она пояснила, что, растолковывая кому-то, гораздо легче понять и запомнить. Правда, Анко никогда по теме ничего не спрашивала, наверное, чтобы с мысли не сбить. Золото, а не девушка!

Да к тому же с ее бенто мне не нужно было готовить перекус на себя. Экономия времени не сильно большая, но все же экономия!

Как-то раз она спросила, почему у меня всегда ни на что нет времени.

Я начал перечислять:

— Ну, наверное, больше всего времени сейчас у меня уходит на учебу. Хочу стать полевым ирьенином. Хотя бы B-ранга. Потом — задания. Нельзя без присмотра мелких оставлять. Да и без миссий никак нельзя. И мне, и генинам надо на что-то жить. Это у Сакуры есть родители, которые ее содержат, а у Саске в семье — он сам себе добытчик. Потом — мои тренировки, как индивидуальные, так и с ребятами…

Прикусив от неожиданности кончик языка, я резко замолк с перекошенным лицом. Сам от себя не ожидал, что так легко сболтну лишнего.

— В чем дело? — спросила Анко. — Больно?

Я помотал головой и залечил язык. Пока проходила боль, решил, что оговорку без внимания оставлять не стоит.

Приготовившись и подобравшись, как перед прыжком в ледяную воду, я тихо сказал:

— Анко-чан, о том, что я тренирую Наруто и Саске, никто не должен знать. Даже если спросят — ты не знала. Хорошо? — как можно более просительно и доверительно сказал я, заглядывая ей в глаза.

— Почему? — искреннее удивилась она, положив палочку с данго обратно на тарелку. — Ты же сам говорил, что ты ассистент сенсея седьмой команды. Ты просто делаешь свою работу…

Я недовольно поморщился, а девушка замолчала.

— Все не так! Я делаю свою работу, которую мне запретили выполнять, — выделил я слово голосом.

— Как запретили? — захлопала ресницами Анко.

Беспокойно оглядев комнату кафе, я шепотом пояснил:

— Устно, а потом письменно. Прямым приказом. Сначала Какаши, а после и Сандайме.

— Но почему?! — тоже шепотом возмутилась девушка.

— Не знаю. Никто не снизошел до объяснений.

Я даже практически не соврал. Объяснение Данзо не считается — он-то мне ничего не запрещал.

Немного помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил:

— Но я точно знаю другое. Если с детьми, упаси Ками-сама, что-то произойдет, крайним буду я, а никак не элитный джонин и сын Хатаке Сакумо, и, разумеется, не Третий.

Анко сидела с широко раскрытыми глазами. Кажется, что-то из того, что я ей сказал, слегка потрясло привычную ей картину мира. Или не слегка.

Какое-то время мы просто молчали, а меня раздирало пожаловаться. В итоге я не стерпел:

— Вот ты помнишь, что уже умела перед первой своей серьезной миссией? А теперь представь, что у тебя тогда были только академические дзютсу и, допустим, катон: шар огня. Ты даже по деревьям и воде ходить не умеешь. А против твоей команды кто-то вроде Забузы и его помощника-боевика уровня специального джонина.

Ошалелый и выразительный взгляд говорил сам за себя.

— Пока я Какаши не пнул, тот вообще ничего не делал. Даже, собака этакая, не научил ребят, как ходить по деревьям и воде. Да и потом только дал свиток с основами преобразования стихийной чакры и парой примитивных техник. Хатаке и сейчас на команду время не тратит. И еще... — замолкнув, я подумал и удрученно покачал головой. — Это у меня больная тема. О которой я тебе ничего не говорил. Давай о чем-нибудь другом поболтаем?

Как обнаруживалось немного свободного времени, я просил Наруто позвать Саске на полигон. Оставив дубля наблюдать за ребятами, сам я ушел на полянку среди деревьев — тренировать свои собственные техники, просто чтобы не заснуть. Да и не хотел я, чтобы Саске скопировал шаринганом мой маленький арсенал.

— Закончили, — доложил мне дубль, — сюда идут. У них уже лучше получается.

Ничего не ответив, я развеял клона и, распечатав из свитка очки-маску, подождал, пока подойдут пацаны.

— Са-а-аске, — зевнул я, прикрыв рот рукавом, — извините, не выспался. Нашел тут кое-что твое, — и протянул ему свой трофей, — я бы тебе ее раньше отдал, но не знал, что эта вещь из твоего клана.

Учиха недоуменно заморгал, силясь понять, что происходит, но очки-маску все же взял.

— Здесь, — указал я на значок в виде красно-белого веера.

— Откуда это у вас? — спросил он, с подозрением рассматривая меня.

— Эту вещь я нашел в вещах убитых нами шиноби из Деревни Дождя, — я закрыл рот рукой, чтобы всласть зевнуть. — И уже в Конохе обнаружил клеймо твоего клана. Похоже, что нукенин из Дождя, владевший этой вещью, изнутри прикрыл его подкладкой. Думаю, что герб твоего клана его раздражал, — я устало усмехнулся. — Из-за лишней прокладки в маске было душновато.

Учиха покрутил очки и уже менее недоверчиво посмотрел на меня.

— Вряд ли удастся узнать, как к ним попал этот артефакт, но зато он теперь снова обрел законного владельца.

— Пф. Я не буду их носить.

Бэушными вещами брезгует, что ли?

— Очень зря, — весело фыркнул, — пусти чакру в пальцы и коснись их, — стекло стало матово-черным, хотя оно и до этого особо не бликовало. — Ты все еще думаешь, что они бесполезны? Противник не будет видеть, активен ли твой шаринган или нет, но самое главное — глаза будут защищены от механического воздействия: песка, пыли, мелких осколков, снега и града. А может, и от чего посерьезнее — стекло явно ударопрочное. Но если тебе эта маска не нравится, могу оставить ее себе, — сказал я, привстав и протянув руку.

Саске неосознанно отпрянул, прижимая к груди клановую вещицу.

— Я так и думал, — рассмеялся я, открыто улыбнувшись, — носи на здоровье.

— Почему «на здоровье»? Я на голове их носить буду, — не понял меня Учиха.

— Это выражение такое, пожелание, чтобы предмет приносил пользу, — отмахнулся — Не бери в голову.

Видя, что и второй оборот речи разобрал только Узумаки, я вздохнув пояснил:

— Не бери в голову, значит — «забудь, это не так важно».

А ведь не так давно я объяснял то же самое Наруто.

Когда мы собрались уходить, я попросил у Саске разрешения запечатать очки в одноразовую печать, пояснив, что будет лучше, если меня с возвращением артефакта клана Учиха никто не свяжет.

— Нашел в пыли под фундаментом, когда искал оторвавшуюся пуговицу. Или кунай отскочил и ты его искал. Или ты сам упал куда-то, куда давно не лазил. Придумай что-нибудь.

— Хорошо, Ирука-сенсей, — нахмурившись, кивнул Саске. — Я запомню.

— Вот и славно, — я потер виски, пытаясь унять начинающуюся головную боль, — вот и славно. До встречи.

— Ирука-сенсей, — окликнул меня Саске, когда одной ногой я уже был снаружи барьера, — я приду сюда завтра.

Покоробило то, что Саске не спрашивал — он ставил перед фактом.

— Погоди, — шагнув обратно, серьезно сказал я мелкому Учихе. — Тренировать тебя и Наруто я могу только тут. И знать об этом никто не должен. Понятно?

— Но, как же… но я… а вы… — растерялся мальчик.

— Когда можно будет прийти, тебе скажет Наруто. Мы сами сюда не каждый день приходим, а одному тебе сюда не попасть.

— Но я же прошел?

Неосведомленность Учихи меня поражала.

— Только потому, что рядом был Наруто. А меня сопровождал его клон. — Наруто поморщился, явно хотел было что-то сказать, но все-таки промолчал. — Грубо говоря, ключ — это он сам, — встав с корточек, я положил руку на голову Наруто.

— Понятно. До свидания, сенсей, — кивок-поклон в мою сторону, — Наруто.

А затем Саске вышел через «мыльную» пленку барьера. Саске постоял, потрогал барьер, явно пытаясь продавить его плечом, покусал задумчиво губу, попинывая преграду, но, так ничего и не добившись, ушел. Наруто рукой помахал, даже покричал но, но уходящий мальчик на той стороне его не заметил.

— А что, он нас не видит?

— Нет. Не видит и не слышит.

Хмуро кивнув своим мыслям, Узумаки серьезно насупился и сложил руки на груди:

— Ты зачем соврал? Я ведь могу и его тоже в барьер вписать!

— Рано, — тихо ответил я, — Саске пока еще не доказал, что мы можем ему полностью доверять.

— Как ты такое можешь говорить?!

— Легко. Потому что Саске, как говорится, себе на уме. Я абсолютно его не знаю. А вдруг он сюда не один придет? Сейчас это только наш полигон, а станет — общим. А нам этого не нужно. Или, наоборот, Саске придет сюда один. И сломает себе что-нибудь или сознание потеряет во время тренировки, просто потратив слишком много чакры. Найти его сможем только мы. И будем в ответе за его смерть. А что, если он влезет в печать барьера ради интереса? «Доверяй, но проверяй», — так говорил один мудрый человек, и этот совет не единожды помогал мне.

— И меня ты тоже проверял? — недоверчиво спросил Наруто.

— А смысл? — легко улыбнулся я, взлохматив светлые волосы. — Ведь ты и без проверок показал, что тебе можно доверить и жизнь, и любые другие важные вещи. Ты прошел эту проверку и перевыполнил ее, — я рассмеялся. — Как всегда, перевыполнил план.

— Это как понять?

— Я расскажу, но по дороге домой. Вон, Саске уже убежал.

В госпитале, как обычно, меня загрузили по полной, так что сваливший куда-то Кито был мне в радость. Своим исчезновением он добавил к обеденному времени еще целых тридцать свободных минут! Потому как без него соваться к больным не было никакого смысла.

Блаженно лыбясь, я чуть ли не урчал от удовольствия, когда пальчики Анко почесывали мой скальп. Растрепав мои волосы, она рассмеялась.

— Ты похож на взъерошенного воробья.

— Почему? — получилось как-то обиженно и по-детски, несмотря на улыбку. В общих чертах я представлял, что у меня творится на голове.

Несмотря на то, что отстригать крашеные волосы я не стал, а отросли они уже прилично, их длины все равно не хватало, чтоб надежно стянуть их в хвост. Бросив попытки привести себя в порядок при помощи одних рук, я полез за расческой. Митараши выхватила щетку и жестом показала повернуться. Только не учла разницу в росте. Поэтому она скинула обувь и встала на скамью.

— Анко, а когда у тебя день рождения?

— Он был два месяца назад, — больно дернула она спутавшиеся пряди, но тут же извинилась.

Сдержав шипение, все же поморщился:

— Прости, мне неоткуда было узнать, — я осторожно улыбнулся в зеркало напротив. — А число?

— Двадцать четвертое, — натянуто усмехнулась она и снова дернула. — Двадцать четвертое октября.

— Я обязательно запомню, — сказал я, уже думая о том, что можно подарить девушке, зная о ней так мало. К своему стыду я понял, что за все это время не удосужился спросить, какие цветы ей нравятся, какие цвета… что вообще кроме данго она любит. Но расспрашивать сейчас и раздражать ее еще больше было просто глупо.

— Ирука, пойдем поможешь, — выглянул из-за угла Кито и мимолетно нахмурился. Завидовал он, потому что у него с Миюри общение так и не сдвинулось с мертвой точки, а у меня такая вот идиллия в суперкороткие сроки.

Идиллия-то идиллия, а вот дальше поцелуйчиков и обжимания по темным углам я не продвинулся. Дело было не в том, что Анко против, а в том, что графики у нас было сильно разные, а также в том, что после госпиталя и тренировок у меня едва хватало сил доползти до своей комнаты. Иногда я засыпал в гостиной, а утром на автомате, даже не просыпаясь, по будильнику делал клона и отправлял его на кухню. Казалось бы, клоны должны были быть такими же зомби, как и я, но нет. Утренние дубли были мерзопакостно бодры и веселы, в отличие от меня самого. Только отчего-то выглядели они как Иго-нукенин. Я подозревал, что это из-за того, что этот образ ассоциировался у меня со Страной Волн. Мне сейчас казалось, что там было гораздо легче и нагрузка на мозги была меньше. Возможно, так оно и было. А может, это просто такой самообман.

Несильно пихнув дубля под зад, я буркнул:

— Шкурку смени и дуй в магазин. И попроси понаряднее обернуть.

— Бу сделано, шеф. Одна нога тут, другая там!

Этим дублям можно было доверить что угодно: выполнят, но при этом — не переставая раздражающе лыбиться.

Передавшуюся от клона усталость я почти не ощутил, зато прибавилось немного чакры, а в руках была теперь не просто коробка с неизвестно чем, а подарок.

После чего я ее запечатал и опять поперся на занятия и на практику.

В какой-то момент меня, что называется, переклинило, и я стал сомневаться, где именно подарок. Было бы неудобно распечатывать перед Анко что попало, поэтому я стал искать, куда же я запечатал ее подарок.

— О, нашел! — я стал аккуратно выводить бирку Анко. Собрался прилепить ее к банту на коробке…

И тут ее у меня начала отбирать Миюри. Коробку, не бирку.

Я от удивления потерял дар речи и только хлопал глазами.

— Ирука, ты такой милый! — настойчиво вытянула Акисато коробку. — Спасибо.

— Что значит «спасибо»?! Что значит «милый»?! — очнулся я шока и, выдернув подарок из рук ирьенинки. — Кто вообще сказал, что это тебе?!

Миюри постояла как истукан секунд десять, а потом безобразно заревела, как это делают маленькие дети!

Из ординаторской в коридор меня за шиворот затащил взбешенный Кито, и, старательно удерживая неподвижное как камень лицо, процедил:

— Ирука, если ты решил пошутить, то шутка тупая! У Миюри сегодня день рождения, ты ее до слез довел!

Из-за дверей все еще был слышен вой со всхлипами.

— А что!.. что она схватила?! Не ей покупал! — заговариваясь, возмущался я, когда до меня наконец дошло, что мне только что сказали. — Как день рождения?

— А так! Говорили ведь… Ладно, все с тобой ясно… — вздохнув, махнул рукой ирьенин. Немного подумав, он спросил, уже начиная успокаиваться: — А кому подарок? Анко?

После моих пояснений Кито рассказал, что когда я распечатал коробку с бантом, то все посчитали, что это для Акисато, и направили ее прямо ко мне. Будто в этот день ни у кого, кроме Миюри, не может быть праздника!

— Тут даже бирка есть, что это для Анко! — я сунул картонку другу под нос.

Тот удивленно похлопал глазами, смутился, поправил мой воротник и кашлянул:

— Слушай, иди домой. Отдохни... — он немного подумал, — сегодня. А лучше — дня два-три. А то ты сейчас настолько неадек… хм-м… уставший, что я боюсь тебя не то что к пациентам — к другим учащимся подпускать.

— Кто бы говорил, — я закатил глаза и отмахнулся. — Не разобрался и на меня гнать начал. Но ты прав, мне действительно нужно передохнуть.

В ответ на это Кито только закатил глаза и покачал головой:

— Иди уже отдыхай, жертва амнезии. Бирку он сделал…

Забрав коробку, я быстро запечатал ее и, переодевшись, навострил лыжи домой, но был остановлен окликом:

— Ирука! — крикнул Кито мне вслед.

— Да?

— Отдых — это значит без изматывающих тренировок и миссий! Это еще когда высыпаешься. Возьми себе выходной, не порти нам статистику смертями пациентов!

И ведь сказал он это, гад, нарочито громко, чтобы другие услышали. Аж весельем потянуло откуда-то из-за дверей.

Я только вздохнул:

— Очень смешно! — и громко добавил: — Ты около реанимации свой пассаж повтори, пациенты будут в диком «восторге»!

Но устыдить его так и не удалось. Печаль…

Однако советом друга я воспользовался. И пару дней брал для команды только короткие миссии D-ранга, подзабив на тренировки и учебу. Освободившимся временем я решил воспользоваться на полную катушку: выспаться, отдохнуть и, конечно, уделить больше внимания своей девушке.

Но сначала я урвал немного времени, чтобы притормозить и подумать.

С момента попадания в этот чокнутый мир чем дальше, тем больше выматываюсь.

Да я в жизни так не пахал, как в последние месяцы! Сначала влиял страх, что я погибну в Стране Волн — свои шансы на выживание я оценивал невысоко, и ранить Забузу мне тогда удалось только чудом. Или, скорее, это были удача и отчаяние загнанной в угол крысы. Потом короткой передышкой была работа на Гато. А вернувшись в Коноху, я снова стал похож на белку в колесе. Зачем мне это надо? А затем, что я официально, по бумагам — специальный джонин. И пошлют меня однажды на миссию, где моих навыков, не дотягивающих сейчас даже до чуунинских, просто не хватит. И меня убьют. Вот и приходится изворачиваться и постоянно бояться, что я не успею вспомнить навыки Ируки или стать сильнее самостоятельно.

Записав в блокноте несколько идей о том, как стать сильнее в ближайшее время, я засобирался на встречу. Не хочу опоздать.

— Это мне? — пораженно замерла Анко с крышкой от коробки в руках.

— Тебе, — вытащил я палантин и обернул вокруг ее шеи и плеч. — Я хотел подарить что-то практичное, что можно каждый день носить. Нравится?

В темно-оранжевом кашемире спряталась улыбка, но пылающие щеки все равно было видно.

— Да, очень!

— Я не знал, какой выбрать…

Сказать, что под бумагой еще бежевый и лиловый палантины, я уже не смог, сложно разговаривать, когда тебя целуют.

Что мне нравилось, так это то, что вещь не только закрывала грудь моей девушки от холода и ветра, но и от сальных взглядов.

Да-да, я уже считал Анко своей и несколько раз ловил себя на мысли, что жажду начистить рожу чересчур активно заглядывающимся на нее мужикам. А сейчас, когда на улице один из таких созерцателей с кислой миной прошел мимо, захотелось гаденько похихикать.

Заметив, что мы подошли к парку около моего дома, я решил пойти ва-банк:

— У тебя снова холодные руки. Может, зайдем ко мне погреться? Музыку послушаем, чай попьем. Я из Страны Волн патефон с пластинками привез, — хвастал я честно спертыми богатствами. — А еще здоровенную карту мира на шелке.

— Зайдем, — мило улыбнувшись, сказала Анко, прильнув к моему плечу.

Пока я отдыхал, Наруто все так же ходил на занятия к Каруйи, и потому пересечься с Анко у него бы не получилось. Все было прекрасно. Только я и она...

— Ирука-сан! — приземлился перед нами АНБУ в маске птицы.

— Слушаю вас, — мрачно сказал я, уже предчувствуя, что из-за этой «птички» мне сегодня ничего не обломится.

— Вас срочно хочет видеть Хокаге-сама!

Да чтоб вас, ироды, черти покусали!

— Ясно.

Попрощавшись с Анко, помчался по крышам в сторону резиденции. Я не Какаши, мне задерживаться нельзя.

К моему удивлению, в кабинете Хирузена были Саске и Наруто, а самого Хокаге не наблюдалось. Переговорив с пацанами, выяснил, что они тоже не понимают, зачем их позвали.

Не люблю неизвестность. Она заставляет меня думать о самом худшем.

И только когда к нам присоединилась Сакура, из боковой двери вышел Сарутоби и какой-то мужчина в темно-синем явно не дешевом кимоно. Несмотря на некоторую полноту, незнакомец не выглядел безобидно, как хрестоматийный толстяк-добряк. Жесткий волевой взгляд зеленых глаз внимательно ощупал нас, примечая только ему понятные детали.

Как было положено по правилам, я отрапортовал, что команда прибыла, Хирузен благосклонно кивнул.

— Томэо-сан, именно эта команда сопровождала вашего племянника. К сожалению, сейчас командир группы отсутствует, о чем я вам уже рассказал.

Указав на каждого, каге представил нас этому Томэо, а потом наоборот:

— Тора Томэо, первый министр при дворе дайме, — торжественно сказал Хирузен.

Я приложил чудовищные усилия и все равно чудом удержался от того, чтобы не открыть рот от удивления. Ребятам мой подвиг повторить не удалось. Перед нами был, по сути дела, премьер-министр Страны Огня. Формально — третий человек в ней после Дайме и Хокаге. Как оно было на самом деле, я не знал.

Сановник сдержанно засмеялся, наблюдая за нашими обалдевшими лицами.

— Все нормально. Я привык к такой реакции.

Сарутоби тоже лукаво и добродушно улыбался. Хотя, судя по эмоциям, был сильно раздражен.

И все-таки дайте «Оскар» этому «доброму дедушке». А то он на Ди Каприо похож: столько ролей, а «Оскаров» — ни одного!

К моему шоку стали примешиваться подозрения. Не слишком ли ты благодушный, товарищ первый министр?

В моем прошлом богатые люди очень трепетно относились к родственникам, и за них, даже если те были сами виноваты, вполне мог огрести потерпевший или просто посторонний.

Подойдя ко мне, мужчина сделал короткий поклон:

— Благодарю за урок, который вы преподали моему нерадивому племяннику, и за спасение его жизни.

После чего он тихо, практически про себя, добавил:

— И не только ее.

— Это было честью для нас, Томэо-сама, — я глубоко, стараясь не выдать настроения, поклонился.

Пацаны тут же последовали моему примеру, а Сакура из поклона умудрялась посматривать на Тору.

Но на этом наше общение не закончилось, сановник попросил нас проследовать за ним, открыв дверь в комнату, из которой к нам вышел.

Обстановку можно было описать одним словом — шик. Стол из темного дерева окружали подушки со спинками (дзабутон) и шелковыми сиденьями, а на самом лежали столе свежие фрукты и дорогие сладости. Наруто же заинтересовал поднос, на котором стоял чайник и ряды полных чашек с горячим чаем. Ароматный пар щекотал нос, но чихать от него не хотелось, как от курева Третьего, что и неудивительно. Чай тоже был экстра-класса.

— Присаживайтесь, угощайтесь, — широким жестом пригласил он нас за столик, сев напротив.

Дав нам пожевать и расслабиться, он сказал:

— Я уже многое слышал о вашей миссии и удивлен тем, насколько мало она походила на обычное сопровождение клиента и насколько — на историю о героях древности, — он, улыбнувшись, отпил из чашки.

Лесть достигла своей цели, и ребята залились краской от смущения. У меня появилось нехорошее предчувствие, что все это не просто так.

— Тора-сама, хоть ребята и хорошо себя показали, я бы не сказал, что мы проявили себя как древние герои, — почтительно сказал я. — Но нам действительно пришлось непросто из-за того, что миссия оказалось страшно далекой от своих первоначальных параметров.

Судя по эмоциям, первый министр немного насторожился. Впрочем, на его лице это никак не отразилось.

— Двор дайме весьма велик, при нем много талантливых людей, — сказал Томэо и, вполне искренне опечаленно вздохнув, добавил: — Но, к сожалению, при нем бывают и люди недалекие, недостаточно опытные и слишком куда-то спешащие, да и просто проходимцы. Мне искренне жаль, что договоренностями и работами относительно моста между Страной Огня и Страной Волн руководил не я, а правый министр Эю-теки Кои.

— Это печально, — продолжил министр после мхатовской паузы, дав нам оценить и запомнить имя виновного в той нестандартной миссии, — что недостаток внимания к этому проекту со стороны дайме и двора чуть не навлек на вас беды. Но, к счастью, само Небо явило нам свою милость, и все кончилось благополучно.

Не знаю, каких титанических усилий мне стоило удержать лицо. Премьер-министр Страны Огня только что указал на того, кто был виноват в нашей миссии со стороны двора дайме.

В особо великую благодарность за не особо нужного родственника я не верил. Значит, от нас сейчас что-то потребуют взамен.

— Умино-сан, — обратился ко мне первый министр, — вы не могли бы посвятить меня в некоторые детали ваших приключений?

Мне поплохело.

— Я бы с радостью рассказал вам все, что знаю, но мне неизвестен уровень вашего допуска, Тора-сама … Наруто, пожалуйста, поставь это на место, — зашептал я, заметив, что Наруто крутит в руках поднос из-под чая, рискуя задеть выставленные в рядок чашки.

Тору мой пусть и вежливый, но почти отказ совершенно не побеспокоил, а выходка Наруто еще и развеселила.

— По договору между Конохой и дайме, — с улыбкой сказал он, — первый министр может знать все, кроме секретов S-ранга.

Вот же засада! И непонятно, что говорить и как выкручиваться.

Все дело в том, что секретность миссии оценивалась ее рангом, если не оговорено иное. Нашу миссию, в конце концов, оценили как ранг А плюс, но из-за договоренностей с Забузой и документов Хироки Гато ее засекретили как S-ранг. О чем я и сказал первому министру, добавив, что был бы счастлив пролить свет на интересующие его вопросы, если это будет возможно без нарушения секретности.

Тора понимающе покивал, умело скрыв свое разочарование. Не будь я эмпатом — ничего бы не заметил. Да сколько же здесь потенциальных претендентов на «Оскар»? Не протолкнуться! Я чувствовал себя жалким неумехой на фоне Сандайме, а теперь — еще и первого министра. Это хорошо еще, что зритель в «театре Страны Волн» был невзыскательным. А то, боюсь, освистали бы меня… И закидали бы чем-нибудь острым и опасным.

— Но я надеюсь, что вы хотя бы сможете подтвердить мои догадки? — спросил Томэо.

— Конечно, Тора-сама, — с готовностью кивнул я.

Долги надо отдавать. А с учетом того, что первый министр раскрыл мне информации о том, кто курировал бардак в Стране Волн и нашу там миссию, то лучше отдать этот долг, раскрыв бесполезную, в общем-то, информацию, чем остаться должным этому Толстому Тигру.

— Мне очень жаль, что, как оказалось, люди, похитившие сына моего брата, работали на такого вроде бы достойного человека, как Хироки Гато.

— Это действительно печально, — согласился я.

И понял, что все внимание Тора сосредоточил на реакции детей. Видимо, его удовлетворило то, что было написано — крупными буквами и с ошибками — на лице Наруто, и без ошибок — на лице Сакуры. Саске же, как обычно, попытался сделать покер-фейс, и пусть у него это получалось еще не идеально, но это было хоть что-то.

— Я слышал версию, — медленно сказал Тора, став чем-то неуловимо похожим на напрягшегося перед прыжком хищника, — что похищение Юсуо было бы невозможно без людей из нашей страны. Не попадались вам информация о связях работорговцев или Гато с кем-то в Стране Огня, приближенным к двору дайме?

— К сожалению, не попадалась, — совершенно честно ответил я. — Единственная связь работорговцев со Страной Огня — через Хироки Гато. А его и Страны Огня — это мост, который Гато мешал строить. Ничего иного я не знаю.

— Хм… — задумался первый министр. После чего заговорил, внимательно отслеживая нашу реакцию: — Однако вы, как шиноби, вполне могли оценить уровень работорговцев и охраны Гато. Рассуждая чисто гипотетически, — сановник взял одну из чашек из-под носа Наруто, — могли бы они устроить заказное похищение? Например, неплохо охраняемого феодала из защищенного имения, неподалеку от Никко и двора дайме, затем насильно увезти его, умеющего пользоваться мечом и обладающего не самым мирным характером, через Страну Огня в Страну Волн?

Наруто довольно громко рассмеялся, Сакура задумалась, а Саске выдал свое коронное «пф».

Мне оставалось только подтвердить то, что и так стало понятно:

— Нет, Тора-сама. Работорговцы в Стране Волн ничего из себя не представляли. Мелкие сошки при Гато. Формально они ему не подчинялись, но были очень тесно с ним связаны и без его разрешения ничего серьезного не сделали бы. Пустое место. Они могли только держать безоружных людей в клетках. Не думаю, что они могли бы осуществить и организовать что-то подобное тому, что вы описали. Я не знаю, как ваш племянник к ним попал, но они точно не сумели бы ни организовать его похищение, ни выкрасть его самостоятельно. Возможно, Гато смог бы организовать подобное, но мне сложно судить о том, насколько широки были его связи в Стране Огня.

Задав еще несколько вопросов об обстановке в Волнах и о том, как относятся ее жители к Стране Огня, Тадзуне и дайме Огня, первый министр внимательно выслушал мои ответы, а затем встал из-за стола.

— В благодарность за ваше служение интересам Страны Огня и за спасение моего племянника вы все заслуживаете премии, — сказал он, протянул двумя руками конверт, запечатанный красным сургучом, на котором стоял оттиск личной печати и в котором явно был чек. — Извините за причиненные неудобства.

И попал бы я впросак, если бы в голове не щелкнуло после «ритуального извинения дарителя» воспоминание, а мог ведь оскорбить министра, схватив бумажку одной рукой. Фух, хорошо хоть, вовремя вспомнил, как правильно нужно принимать такие дары. У нас ведь тут почти официальное мероприятие, так что надо соответствовать и вести себя как глава клана и взрослый человек.

— Благодарим вас, Тора-сама, — ответил я, с поклоном принимая дар.

Коротко и сдержанно попрощавшись, он вышел, оставив нас наедине с едой, — дожидаться Хокаге.

Когда Тора закрыл за собой дверь, я аккуратно вскрыл конверт, чтобы не повредить сургуч. Как оказалось, сумма на чеке была весьма приятная. Вместо того чтобы заплатить как за С-ранг, о чем Какаши договорился с его племянником, первый министр заплатил нам как за миссию А-ранга той же продолжительности.

Пока я любовался на чек, Узумаки, воровато глянув на дверь, достал небольшой свиток и, поддерживая ток чакры в печати, засыпал в него печенье с одного из подносов. По бокам от чайного сервиза стояли две внушительные кучки печенья, которые возвышались над остальными тарелками на высоту ладони взрослого человека.

— Наруто-бака! — тут же вскинулась на него девчонка.

— Я поделюсь, Сакура-чан — ослепительно улыбнулся мальчишка, — просто тебе некуда сложить эти вкусности.

Харуно побагровела и с перекошенной физиономией широким, богатырским размахом попыталась через Саске достать до Наруто. Я не сдержался и, дотянувшись, быстро отвесил ей подзатыльник:

— Хватит нас позорить! Сказать: «Наруто, не жадничай и оставь Хокаге печенья» можно было и без рукоприкладства, — зашипел я на нее. — А, кроме того, никто не запрещал нам взять угощение с собой.

Узумаки понял меня слишком буквально и последнее печенье вернул на тарелку, аккуратно положив его ровно посередине. Все остальные сладости он возвращать не стал — про них речи не было. Сакура скуксилась, будто собираясь расплакаться, но, заметив брезгливую гримасу Учихи, перестала пытаться выдавить из себя слезы.

Уже на улице я спросил:

— Наруто, а чем тебе этот поднос так приглянулся?

— На нем был символ Водоворота и печать необычная. А еще Рей-сенсей говорил, что серебро, золото, платину и фуин очень сложно совмещать. Такое только мастера из Водоворота делали, вот.

А печеньем Наруто потом со всеми честно поделился.

Пока Какаши где-то получал свою дозу адреналина, я решил устроить после миссии общую тренировку. Сейчас мы находились недалеко от Конохи, и слежки за нами не было: идеально для моей задумки. Тренировки всей командой можно было пересчитать по пальцам одной руки, запрет на них никто не отменял, потому приходилось выкручиваться.

После короткого спарринга пацанов я подозвал Саске:

— Саске, будешь комментировать их ошибки, так что активируй шаринган.

— Их? — подозрительно прищурилась Харуно. — А что буду делать я?

Наруто посмотрел на меня с легкой опаской и еле заметно покачал головой, будто говоря: «Не надо».

— Сакура, — я тяжко вздохнул, — а теперь подумай еще разок. Если Саске комментатор, кто остается? В этом бою ты против Наруто. Куртки можете повесить сюда, — добавил я, указав на деревья рядом.

Плечи Узумаки поникли, будто я его на казнь отправил.

— Я не хочу сражаться с Сакурой-чан, — тихо сказал он и отвел взгляд.

Харуно победно хмыкнула, точно уже победила.

— Наруто, нет, — твердо проговорил я. — Это не просто бой, вы оба должны будете из него вынести урок. Какой — я скажу после тренировки. Теперь о правилах, их два: далеко не разбегаться. Бой останавливаю я. Начали.

Спарринг начался с атаки Харуно. Наруто так и не решался ее атаковать и только защищался, даже несколько раз чувствительно получив по ребрам. Это было похоже на избиение младенца, будто Наруто забыл все уроки Монтаро-сенсея.

Пока Наруто держал оборону, Сакура быстро выдохлась, ее движения стали неточными, широкими и размашистыми. Что-то мне подсказывало, что у нее был правильный академический стиль, движения она выполняла четко, но без плавной текучести и легкости движений, характерной для опытных рукопашников. Скорее она была похожа на новичка-танцора, который только-только заучил новую схему и продолжает думать над своими движениями, временами притормаживая. Еще одной проблемой маленькой куноичи была ее сила, а точнее — ее отсутствие. Потому в ее голову пришла идея, что ей не хватает размаха, и в результате чем дальше, тем больше она походила на мельницу под сильным напором ветра. Кроме того, Харуно оглядывалась на Учиху, будто играла на публику, что тоже не шло ей в плюс.

— Наруто, хватит поддаваться! — рявкнул я. — Тебе еще не раз придется драться с куноичи. Соберись и дерись, как должен!

Из-за моего выкрика Наруто отвлекся и пропустил целую серию атак, а затем, раньше чем мальчик успел подумать, сработали рефлексы.

Следующая атака Харуно была заблокирована, а она сама получила сильнейший удар под дых, который легко прошел сквозь тонкий свитер, и закашлялась.

Сакура застыла, задыхаясь от боли и ярости, глядя на Наруто.

— С-сакура-чан? — встревожено и робко протянул к ней руку Наруто, похоже, не совсем понимая, что и как произошло.

Быстро подойдя к розовой, я несильно хлопнул Харуно между лопаток, чтобы она снова могла дышать. Меня этому Монтаро-сенсей научил. Я сам на тренировках не раз так же получал в «солнышко» и отлично понимал, какие у нее сейчас «чудесные» и незабываемые ощущения.

— Т-ты, — вызверилась девочка. — Тебе конец!

Наруто аж отпрыгнул от нее подальше, но нападения не последовало. Все еще держась за солнечное сплетение, девчонка выкрикивала угрозы, прожигая оппонента яростным взглядом.

Видя, что, никаких действий Харуно не предпринимает и не собирается, я встал между Наруто и Сакурой, объявив:

— Бой окончен.

Мальчик и девочка недоуменно уставились на меня.

— Но почему? — хрипло спросила Сакура, тяжело дыша.

— Саске-кун, ты можешь ответить ей на этот вопрос?

— Да, — кивнул Саске, но ответил мне: — Сакура проиграла, она не могла дышать после удара. И дальше драться не сможет. Она уже устала, — в эмоциях Учихи промелькнуло явное презрение, — и тяжело дышит.

Ей хватило одного удара, чтобы проиграть. Саске явно подумал о ней что-то вроде «слабачка».

— Не мне, — покачал головой. — Ты рассказываешь ошибки ей. Повтори, пожалуйста, но уже Сакуре.

Саске недоуменно взглянул, но просьбу выполнил:

— Ты выдохлась. Тебе хватило одного удара, чтобы проиграть.

— А теперь, Саске, скажи, пожалуйста, Наруто, какие ошибки допустил он.

Смерив Наруто недоумевающим взглядом, Саске неторопливо сказал:

— Он допустил только одну ошибку, Ирука-сенсей, — когда мальчик моргнул, его глаза снова стали темными. — Он не дрался.

— Чего?! — раненым носорогом взвыл Наруто. — Возьми свои слова назад!

— Наруто, Саске прав, — сказал я, положив руку на плечо Узумаки.

Яростно зыркнув в сторону хмыкнувшего Саске и обиженно взглянув на меня, Наруто задумался.

— Советую подумать над тем, как исправиться. Скоро стемнеет, так что задерживать вас я не буду, деньги заберете завтра. Да, и о том, как можно исправить ситуацию, Сакура расскажет всем завтра.

— Почему только я?!

— И Наруто тоже, — добавил я.

Попрощавшись, мы разошлись: Саске припустил по веткам, покрытым вытоптанным снегом, в Коноху, так что Сакура опомниться не успела, а его уже след простыл. Обернувшись к нам, она на миг задумалась, а потом поджала губы и побежала догонять своего принца. Одной-то под вечер страшно. На всякий случай отправил следом за ней клона, чтобы тот проследил, а то еще потеряется, а мне потом отвечать. Отчет о миссии сдам сам, деньги им на следующий день вручу. Не в первый раз уже так.

Уже дома я снова поднял тему о сегодняшнем спарринге после миссии и получил неожиданное откровение.

Оказалось, что Наруто проигрывал все бои, в которых его ставили против девочек, потому что не хотел их обижать.

— Все?!

— Они же слабые, — оправдывался Наруто, в перерывах между уничтожением печенья, стараясь не смотреть на меня.

— Сексист малолетний, — проговорил по-русски и схватился за голову, которой мне хотелось постучаться об стол или стену.

И ведь вроде не дурак Наруто, но кривое, с дикими пробелами, воспитание временами настолько искажает его логику, что просто диву даешься. Ну как?! Как можно делать такие глупости?!

А против мальчиков из кланов шиноби у Наруто не было шанса, поэтому вскоре он прослыл ни на что не годным слабаком. Подготовка в Академии для вип-детей, насколько я успел понять, была достаточно широкой и не акцентировалась только на техниках или тайдзютсу. Так что неудивительно, что Сакура и Наруто вынесли оттуда не так уж и много практических навыков.

— Хотел, как лучше, а вышло, как всегда, — сдавленно вздохнув, прокомментировал я. — Ты пойми, что в бою без разницы, какого пола твой противник. Не вздумай поддаваться. Никогда. Враг не оценит. Если в настоящем бою с куноичи ты будешь вести себя так же, то ты умрешь. Или я, пытаясь тебя спасти.

Судя по расширившимся глазам Наруто и его эмоциям, его наконец-то проняло.

Мальчик серьезно покивал, и я решился сказать пару слов о Харуно:

— Знаешь, ты Сакуре медвежью услугу делаешь, поддаваясь ей каждый раз.

— Что значит: медвежья услуга?

— Услуга, которая превращается в беду для того, кому ее оказали.

— А почему медвежья? Расскажешь?

— Тему не переводим, — сказал я, укоризненно покачав пальцем перед любопытным носом. — Расскажу вместо сказки.

— Ладно, — изобразив вселенскую тоску, вздохнул мелкий. И я его прекрасно понимал: вместо сказки получить объяснение фразеологизма — это обидно.

— Вернемся к нашим баранам, — эту фразу я объяснил уже давно, — Сакура необъективно судит о своих возможностях и подвергает себя неоправданному риску.

Не уверен, но вроде бы Наруто меня понял и обещал в спаррингах девочке не поддаваться. Благо от пинков и тычков он давно научился уворачиваться, но лучше бы сразу давал сдачи. Можно даже авансом.

Однако поговорить о тренировочном бое со всей командой нам так и не удалось, потому что вернулся Хатаке. Пришлось следовать указаниям Собакина и снова под него подстраиваться. Под его опоздания. Под его попытки угодить заказчикам, щедро одаривая их бесплатным генинским трудом, под случайный выбор миссий и тому подобное. В общем, все как раньше. Мы тратим на миссии больше времени и нервов и получаем меньше денег. Единственное, что во всем этом меня порадовало — так это его взгляд, эмоции и выражение лица после того, как я вручил ему чек, на котором осталось двадцать процентов от суммы, которую нам вручил премьер, и пояснил, откуда они взялись. Судя по всему, он очень ждал этой встречи. Но, как говорится, кто не успел, тот опоздал. Как я узнал от всезнающего Маугли, первый министр и так был разочарован тем, что ему удалось встретиться с нами только со второго раза. В первый раз Какаши все еще был на миссии, а я как раз «очень вовремя» слег с отравлением. Интересно, это совпадение или нет?

А конверт я зажал себе — потом дома повешу в рамочку.

На этот раз Анко пришла в наглухо застегнутом плаще и шарфике, который я подарил, ей только фетровой шляпы и темных очков с газетой не хватало, чтобы быть похожей на стереотипного детектива из кино.

— Куда идем? — улыбнулся я и наклонился, чтобы получить поцелуй.

— В гости, — промурлыкала Анко, пристраиваясь сбоку.

— К кому? — недоуменно переспросил я, встав как вкопанный, а потом до меня дошло: — А-а! Ко мне в гости!

Удостоверившись, что дома никого, я оставил клона под дверью и увлек девушку в квартиру. От предвкушения по коже мурашки, голова кругом, словно все в первый раз… И уже не важно ничего, кроме открывшихся глазу приятных округлостей. Несмотря на то, что Анко часто бывала на заданиях за пределами Деревни, на ней почти не было шрамов, а те, что были, сливались с молочно-бежевым атласом ее кожи.

— А ты раздеваться не будешь? — насмешливо, но совсем не обидно сказала она, когда я возился с замком жилета, но, встретившись со мной взглядом, осеклась и отгородилась от меня большой диванной подушкой.

— Буду, — облизав губы, я сдернул водолазку и бросил не глядя вместе с отобранной подушкой. Я не обратил внимания на звон, только потому что передо мной была та, о ком я грезил каждую ночь. Не чужое воспоминание, которое исчезнет с рассветом, а настоящая Анко.

На миг я остановился, залюбовавшись ею: совершенство плавных чувственных изгибов нарушали только следы от кружевного белья. Эти чуть покрасневшие полоски хотелось стереть с нежной кожи, бережно разгладить и, чем черт не шутит, лизнуть.

Брезгливость еще что-то пыталась пикнуть, но я, не слушая, покрыл поцелуями линию от родинки на плоском животике до ложбинки ее высокой груди. От первого касания губ Анко удивленно охнула и попыталась оттолкнуть меня холодными лапками, зачем-то пихая меня в лоб.

Обиженно засопев, я сгреб ее в объятья, целуя нежную шейку и зализывая засосы, за которые позже, скорее всего, мне будет стыдно. Будь это не первый раз с ней, возможно, я бы остановился, но у меня уже отказали тормоза. Во сне я целовал Анко только в губы и никуда больше и теперь хотел наверстать упущенное. Со стоном Анко выгнулась, но я успел заметить и ее мутный-ошарашенный взгляд, и закушенные губы. Изящные пальчики обожгли холодом плечи и шею, как ледышка, попавшая за шиворот. Я даже невольно зубами застучал, а она рывком прижалась ко мне всем телом, жадно целуя в губы.

Уставший и довольный после второго захода, я почти засыпал, когда услышал:

— Давай я сделаю тебе массаж, — ни с того ни с сего предложила Анко, а я, пожав плечами, согласился и перевернулся на живот.

Девушка мастерски размяла мне плечи, шею и спину, а меня так развезло, что я не заметил, как уснул. Когда же я разлепил глаза, она копалась в моих волосах на затылке, как это делают обезьяны, выискивая друг у друга блох.

— Эм, вшей у меня нет, — как бы невзначай заметил я, щурясь спросонья и балдея от почесываний.

— Что?! — оторопела девушка и тут же возмущенно добавила: — Я тебе волосы распутываю, — и в доказательство провела по ним пальцами, как гребнем.

— Расческой удобнее, — высказал я очевидную мысль, но, сладко зевнув, разрешил: — Но ты продолжай, мне нравится.

— Сейчас, — хихикнув, потянулась она к столу, на котором были свалены шмотки, и застыла пораженно охнув.

Оторвавшись от дивана, привстал на руках, чтобы окинуть взглядом натюрморт из перевернувшегося кувшина с компотом и наших нарядов. Тяжко вздохнув, я уже мысленно представил, как печально мы с Анко расстаемся. Она одета в мою форму, я передаю ее вещи, сложенные в пакет… и тут в голову пришла гениальная идея!

— Раз тебе не в чем уйти, — я рухнул обратно и перевернулся на спину, радостно лыбясь, — может, останешься на ночь?

Анко недоуменно поморгала и переспросила:

— «Останешься на ночь»?

Я рьяно покивал и подложил руки на белые бедра.

— Да, — ерзая на моем животе, томно промурлыкала она, несильно сжимая коленями бока.

Идиллию нарушил возглас дубля:

— Босс! Скоро Наруто придет!

С неохотой я создал еще одну теневую копию. Тот должен был прибрать в гостиной после нас, второй — в спальне. Там я свитки раскидал и книжки, которые еще не дочитал, на одной половине кровати спал я, а на второй — моя библиотека.

Наруто пришел позже обычного, еле слышно и устало крикнул, что он дома, и тут же пошел на кухню. А у меня особо громко и гнусно заурчало в животе.

Так я понял, что хочу есть. Хотя нет, есть я хотел, наверное, час назад, просто не замечал этого, упиваясь близостью с красавицей-Анко под боком. Теперь же я зверски хотел жрать!

Тихо выпутавшись из-под одеяла и стараясь не разбудить ее, я наскоро оделся и прокрался на кухню.

Наруто, ничего не замечая, копался в холодильнике. Он так сильно вымотался, что никак не мог выбрать что схватить первым.

— Возьми мясо и рис. На двоих как раз хватит.

Мелкий улыбнулся, выгребая названную еду, а потом достал еще коробку с яйцами.

— И яичницу!

— Хорошо, давай, — я потянулся за коробкой и вполголоса заметил: — Все спят, а мы ночью жрем. Эх… вредно это.

— Если очень хочется, то не вредно!

— Не так, — я помотал головой, — “если нельзя, но очень хочется, то можно”.

Пока я стоял у плиты, узнал у Наруто, чего он такой замученный и отчего он так поздно вернулся.

Оказалось, что, долго просидев со сложными новыми печатями у Рея, они оба устали и уже хотели было расходиться, когда по каким-то неизвестным причинам вышло из строя несколько крупных комплексных печатей в госпитале, без которых его функционирование и безопасность были под угрозой. Сенсей обвинял во всем чьи-то кривые руки, но виновника то ли не нашли, то ли вовсе не искали. Пришлось спасать ситуацию. Разумеется, Наруто вызвался помочь учителю. Они кое-как залатали брешь, но…

— Окончательно привести все в порядок мы сможем только завтра. Ой! — поторопившись, Наруто обжегся о поставленную на стол сковородку. — А у тебя что нового?

— Ничего, кроме Анко в моей спальне, — похвалился я, гордо скалясь. Больше-то некому рассказать, а похвастать хотелось ужасно!

Мальчик покраснел как помидор и заикаясь попытался что-то сказать:

— А вы… а ну, то есть… пара?

Наруто заалел еще сильнее и, замолкнув, стал быстро жевать, глядя куда-то мимо меня.

— Да, мы с ней вместе, — улыбнулся я еще шире. — Ну, что ты так покраснел? — я засмеялся. — Все нормально. И еще, чтобы не смущать Анко, не заходи без стука, ладно?

— Ага… Конечно! Датте… — сам исправился Узумаки. — Угу.

Судя по его эмоциям, он был в полном раздрае и не знал, что и думать.

— Ну и молодец, братишка, — потрепал я его по желтому ежику и забрал грязную посуду.

Я бы мог и по-местному называть Узумаки младшим братом, но меня это «отоуто» раздражало. Это отоуто звучит почти как ути-пути. Нафиг!

— Иру-у-ука… — задумчиво и одновременно просительно протянул Наруто, улыбаясь. — А ты мне историю на ночь расскажешь?

— Конечно расскажу, я же не занят.

Запихав печенье в рот, Наруто пулей рванул в ванную, а потом так же быстро, но тихо — к себе.

Как примерный школьник на уроке, мелкий ждал, сложив руки на одеяле, но нетерпеливо раскачивался и заглядывая в блокнот с записями. Чтобы не запутаться, я делал пометки о том, какие истории уже рассказал.

— Эта история называется «Дайме-аист», — подменил я «халифа» близким по значению словом. — Достались ему в наследство оазис в пустыне, который был его страной, очень спокойные подданные и целая куча толковых сановников.

— В Стране Ветра? А сановник, как Тора?

— Возможно. Да, как Тора, — согласился я. — Они мудро правили, пока их дайме изнывал от скуки. Он мечтал, смешно сказать, о свободе. Хотел стать аистом и уметь говорить с птицами.

И вот однажды в сад Халифа пробрался наглый, грязный и вонючий вор-браконьер, чтобы изловить редких зверей.

— Халифа? Это так дайме звали?

Учить Наруто русскому я не прекращал, так что выговаривать букву ”Л” он уже научился, хотя произношение у него было пока еще ужасным, а словарный запас — небольшим.

Я чуть подвис от внезапного и сильного «укола» удивления, но быстро сориентировался:

— Да. Халиф приказал поймать вора и привести к нему. Но вор был немой и ничего сказать не мог. Тогда его обыскали, и в вещах нашли странный порошок в маленькой шкатулке, от которого у людей на миг менялась внешность, а в самой коробочке — листок с непонятными письменами.

— Порошок-хенге! Вот здорово! А листок — это инструкция?

— Решил Халиф, — кивнул я в ответ на догадку мальчика, — что порошок волшебный, и пообещал мешок золота в награду тому, кто переведет для него этот листок. Многие пытались, но язык этот никому не был известен. И когда все отчаялись, появился незнакомец, неуловимо похожий на того вора, но чистый и богато одетый, а потому никто не посмел сказать о своих догадках.

Этот незнакомец перевел загадочные письмена так: «Кто понюхает порошок из этой коробки и при этом произнесет волшебное слово «му-та-бор», тот сможет превратиться в любого зверя, а также будет понимать язык зверей. Когда же он захочет снова принять человеческий облик, пусть произнесет то же слово; однако, будучи превращенным, остерегись смеяться, иначе волшебное слово навсегда исчезнет у тебя из памяти, и ты останешься зверем до конца своих дней»…

— А почему фея-саламандра отказалась выйти за него замуж? — спросил в конце Наруто. — Халиф, наверное, не стал бы ей мешать спасать других.

— Кто знает, почему, — пожал я плечами и потушил свет в комнате, — может, он страшный был.

— Кто?

— Халиф-аист. Спокойной ночи, — сказал я и, услышав то же самое в ответ, закрыл дверь.

В спальне я осторожно забрался под одеяло и обнял спящую девушку, зарывшись лицом в густые мягкие волосы, от которых все еще пахло моим шампунем. Но уже через минуту пришлось лечь повыше, сопеть Анко в затылок стало душно и тепло от дыхания, а жару я не любил.

Так как следующий день был у Анко выходным, я решил ее не будить, пока сама не проснется. Но дождаться этого момента мне не удалось, потому что Наруто поскребся в дверь. Нам пора было собираться на работу.

— Опять D-ранговая ерунда будет, — жаловался Наруто, ковыряясь в тарелке. — В Стране Волн круто было. А с Инари весело.

— Я бы не сказал, что там было круто, — покачал я головой. — А с Инари, ты сам знаешь, если Цунами-сан не передумает, то он приедет к следующему учебному году.

— Угу.

— Придумал уже, что ему покажешь из достопримечательностей? Только не говори, что сразу в Ичираку-рамен его поведешь, — посмеялся я.

— Привет, — почему-то осторожничая, на кухню заглянула Анко.

Наруто что-то буркнул про «я собираться» и протиснулся мимо нее.

— Привет, есть будешь?

Грибы с картошкой девушка ела палочками, рассматривая блюдо, как какую-то диковинку, но ничего по этому поводу не сказала, зато поинтересовалась, откуда коврик у нас под ногами.

— Я раньше этого ковра тут не видела.

— Ирука его спер у Гато, — ехидно пропел Узумаки, высунув нос из зала.

— Мог бы для приличия соврать, — деланно расстроился я, убирая со стола под недоуменный взгляд Митараши.

А Наруто будто какая-то муха укусила:

— И карту мира, и граммофон упер. На работе ты не гость…

— Кх, — кашлянув, перебил я и с укором взглянул на мальчишку, намекая что это лишнее, — ты все собрал? А проверил?

И только после этого, похихикивая и держась за живот, Наруто ушел.

— Он тебя не раздражает? — вдруг спросила девушка.

— А должен? — отвернувшись к раковине, спросил я с улыбкой. — Нет. Наруто меня не раздражает. Можно сказать, что я сам пригласил его жить со мной. И не пожалел об этом.

— Ты серьезно?

— Вполне. Не зная элементарных вещей, жить совсем непросто. Я бы даже свою квартиру самостоятельно не нашел. Без него мне бы было намного сложнее освоиться, и это заняло бы больше времени. Ведь я не помнил... — я задумался. — Да много чего не помнил. И не было рядом никого, кто бы рвался мне помочь. Никого, кроме Наруто.

В отражении начищенной до блеска сковородки отразилась моментально покрасневшая Анко.

— Я бы обязательно помогла, — пряча глаза, виновато сказала девушка, — но я была на миссии. Я не знала, — она осторожно посмотрела и тут же отвела взгляд. — Я ничего не знала.

— Можно? — дождавшись кивка, я забрал пустую тарелку из-под носа Анко и передал клону. Потом легко отмахнулся: — Да все нормально, правда. Я сам во всем виноват.

Как несчастный неприкаянный призрак, который не может найти себе места, она встала из-за стола и замерла около дверей, не зная, куда деть себя в небольшой кухне, чтобы не мешать мне и клону. Кинув дублю полотенце, я прикрыл дверь и обнял оторопевшую девушку.

— А тебя я ни в чем не виню, — медленно проговорил я ей на ушко и почувствовавл, как, отмерев, Анко прильнула ко мне. Идиллия длилась ровно до тех пор, пока я не почувствовал ее пальцы у себя под майкой.

Я ж наивный, думал меня лапать будут. Угу, счаз!

Дернувшись, отскочил от девушки и, столкнувшись спинами с клоном, свалился на пол с перекошенным лицом.

— Зачем? — как я ни пытался скрыть настоящие эмоции, а все равно получилось по-детски обижено.

— Опоздаем, достанутся самые... — приоткрыл Наруто дверь и, моментально нахмурившись, глянул на девушку, так и не закончив фразу.

Чтобы не обострять ситуацию, я солгал, сказав, что просто оступился из-за дубля.

Когда мы уходили, все вместе, Анко была странно задумчива, даже попрощалась как-то рассеянно. А я сделал в памяти пометку: «Взять с Анко обещание никогда больше меня не щекотать».

— Она тебя ударила? — вдруг спросил Наруто.

— Нет, — я помотал головой, — щекотать начала.

— Щекотать? Это же приятно.

— Не всем. Некоторым, как, например, мне, так неприятно, что даже больно. Я тебе уже об этом говорил. Некоторые люди, например, начинают нервно хихикать…

— А я забыл.

— Ну, вот, — я рассмеялся, — теперь и у тебя провалы в памяти. Я на тебя плохо влияю.

А на следующий день появился угрюмый Хатаке и осчастливил новостью, что через пару дней он снова отправится на длительную миссию.

Немного порадовавшись, я задумался о том, какую все-таки безразмерную наглость проявляет Чучело, в открытую забивая на свою команду. Похоже, он уверен, что что бы он ни делал, ему все сойдет с рук. И для меня это плохая новость.

Из башни нас снова послали на склад, но стоило только закончить, как я заметил Морио. Конечно, помахал, что вижу его, и снова взялся за коробки, но Маугли не спешил уходить. Предчувствуя неприятности, я подошел и оказался прав в своих подозрениях. Меня снова хотел видеть Данзо.

“Ну что ему еще нужно?!” — мысленно вопрошал я, теряясь в догадках. Нервируют меня такие вызовы от начальства. Неужели что-то очень страшное было в документах? Все, что отдал Данзо, я прочитал. Вроде интересно, конечно, но ничего такого суперсрочного и страшного там быть не должно.

В этот раз к кабинету мы вышли из лаза прямо за складом, который начинался под плиткой около заброшенного колодца. Сама шахта колодца была из камня, но не круглая, а квадратная, сложенная, словно пазл, из восьми крупных, ровно обтесанных фрагментов-валунов. Синий навес с массивной черепичной крышей еще стоял, но опоры облезли, показав старую, изъеденную насекомыми, древесину, а веревки и ведра нигде не было видно, хотя ржавые кольца все еще оставались на месте.

— Ксо, это не серьезно! — возмутился я, спустившись под землю. — Тут прямо видно, что плиту часто двигают и трава под ней примята! Колодец доверху мусором забит! Конспирация дерьмовая!

Морио вкопался так внезапно, что я чуть нос о его спину не сломал. А потом он заржал, как конь.

— Что ты ржешь?

— Ты невозможный зануда! — и опять гоготать.

Причем он так заразительно хохотал, что к Шимуре я зашел чуть ли не с улыбкой, как у Наруто. Благо вовремя опомнился и состроил серьезную рожу.

— Данзо-сама, вы звали?

Как и в прошлый раз, Леший начал без приветствия:

— Да. Присланные тобой бумаги были очень важны. Благодаря им у наших «коллег» из Облака очень скоро возникнут большие проблемы. Для некоторых, надеюсь, несовместимые с жизнью. В следующий раз не забывай о таких вещах. Твои находки окончательно убедили меня в том, что тебе можно доверить следующее задание, — подвел итоги Данзо.

— Смотри, — поманил он меня рукой к карте на стене, — что ты знаешь об Ива но Каиган?

Это название — Каменистое побережье — звучало так знакомо, будто я знал об этом месте.

— Если не ошибаюсь, — я нахмурился, силясь вспомнить все, — то это пограничный пункт между Водоворотом и Страной Огня и место, где когда-то проживал мой клан.

— Верно. Возможно, ты уже знаешь, что твой клан проживал там долгие годы не просто так.

На большой протяженности восточного побережья Страны Огня немного бухт, пригодных для стоянки кораблей, зато много скал, рифов и небольших каменистых заливов, где легко спрятаться пиратам. После того, как Водоворот и твой клан погибли во второй Мировой войне шиноби, когда-то оживленный торговый маршрут пришел в запустение. Сейчас там даже пиратов почти не осталось — им некого и нечего грабить, — Леший закончил говорить и пронзительно посмотрел на меня. — Не догадываешься, к чему я веду?

— Нет, Данзо-сама.

— Недавно на связь с нами вышел Сакана Куро⁽³⁾по просьбе уже знакомого тебе Юкайо Шина и предложил восстановить этот торговый маршрут.

“Все еще не понимаю, чего тебе и твоей черной рыбе, Леший, от меня надо”.

— Извините, Данзо-сама, но я все еще не понимаю, какое отношение это имеет ко мне, — я почтительно озвучил слегка отредактированную мысль.

— Все просто, — так же ровно сказал Шимура. — Сейчас на месте уничтоженного поселения твоего клана находится аванпост шиноби Конохи под контролем Корня.

Я покивал, но спрашивать ничего не стал, ожидая продолжения.

— Если ты это еще не вспомнил, то напоминаю. Твой отец, Кохаку-сан, сдал нам эти земли в аренду до тех пор, пока клан Умино не восстановится достаточно, чтобы самому контролировать побережье. Но теперь нам предстоит строительство порта, складов, верфей, прокладка новых дорог. И все это требует согласования с владельцем этих земель, то есть с тобой.

— То есть вам нужно, чтобы я подписал разрешение на строительство?

— Не только. В последнее время у нас постоянные трения с представителями дайме на местах и местными феодалами. Поэтому нужен ты, чтобы договориться с ними и поставить на место всех несогласных. Или ликвидировать — если понадобится. Просто поставить одну подпись недостаточно, — подытожил одноглазый.

— Данзо-сама, а в чем суть их недовольства и чем они могут быть опасны?

— Они недовольны тем, что не могут разделить между собой земли твоего клана, — все так же монотонно пояснил Леший. — Они считают, что твоего клана больше нет и Коноха узурпировала не принадлежащие ей земли. Они не представляют никакой опасности как реальная военная сила, но периодически шлют жалобы на пустующие земли и на то, что клан Умино никак не выполняет свои обязательство перед дайме, потому как вымер.

Отжать у меня земли решили, ур-роды?!

— Как бы они сами не вымерли, — злобно процедил я, не уследив за языком.

Судя по эмоциям, старого убийцу моя реакция слегка порадовала, будто он ждал, что меня это разозлит.

— После гибели Водоворота и большей части клана Умино твои предки решили, что в ближайшее время они не смогут нести службу, за которую дайме пожаловал им земли и привилегии. Они передали контроль над обезлюдевшей и больше не приносившей доходов территорией нашей организации. Сейчас этим пытаются воспользоваться феодалы, убеждая двор дайме, что земли клана Умино надо конфисковать и разделить между ними.

Сам понимаешь, — усмехнулся Леший краем губ, — в твоих интересах не допустить того, чтобы наследие клана досталось кому-то еще.

— Данзо-сама, — обратился я к главе Корня, разрываясь между страхом перед незнакомым заданием, жадностью и злостью на чинуш-захватчиков, — вы сказали, что там будет проложен торговый маршрут.

Молчаливый кивок.

— На какой-то процент от доходов я могу рассчитывать?

— Посмотрим по твоей работе, — лицо главы Корня исказила кривая, едва заметная усмешка. — Но если у тебя все получится, то ты будешь получать пять процентов от чистой прибыли в год. Со временем это будут очень большие деньги, так что постарайся.

— Так мало?! — вырвалось у меня, но я тут же опомнился: — Прощу прощения, Данзо-сама…

— Лучший из клана Кедоин не смог бы изобразить твою жадность, — едва заметно улыбнулся Леший.

Мысленно я процедил: “Я очень-очень «рад», что вас это веселит”.

Видимо, что-то такое отобразилось на моем лице, потому что Данзо усмехнулся шире и даже позволил себе коротко посмеяться. Я на это смотрел широко открытыми глазами.

— Выступаешь через десять дней, — снова стал он привычно серьезен. — Возьми у Хокаге отпуск на два месяца. Через неделю получишь дополнительные инструкции. Пойдешь вместе с отрядом, направляющимся туда же для усиления гарнизона. Вопросы?

В голове пронеслось их тысячи, но задал я всего один:

— Данзо-сама, могу ли я взять с собой на эту миссию Узумаки Наруто?

Кажется, я смог удивить главу Корня. Об этом я догадался по выразительному взгляду Лешего и заминке перед вопросом:

— Зачем он тебе?

— Опасаюсь оставлять его без присмотра.

— Боишься потерять повышение? — впилось в меня глазом начальство.

— Да, Данзо-сама. И опасаюсь потерять репутацию из-за смертельных для генинов пробелов в образовании. Если что-то случится с ними на миссии, то виноватым буду я, а не Хатаке, хотя именно он их не учил и мне запретил. Не сомневаюсь, что меня ждать Какаши не станет и попрется на очередную миссию, переходящую из С в А-ранг. В прошлый раз я смог спасти ситуацию, а в этот раз меня не будет.

Это, конечно, далеко не вся правда, но и не вранье, которое старый шиноби мог бы почуять. Я почему-то понял, что вот такая псевдооткровенность со страшным стариком — самая правильная стратегия. Уверенность в этом мне явно досталась от Ируки.

Данзо задумался, хмуро всматриваясь в мое лицо.

— Твои опасения понятны. Надеюсь, ты не собираешься брать с собой обоих? — на мой немой вопрос он пояснил: — Саске.

— Нет, Данзо-сама. Это было бы непозволительной наглостью.

Кто же мне позволит-то?!

И словно в подтверждение моих мыслей, хмыкнув, заговорил Леший:

— Это хорошо. Потому что подобное тебе бы никто не разрешил. Даже твое влияние на джинчурики начинает некоторых беспокоить. Если они увидят, что ты можешь повлиять и на последнего Учиху, то проблем будет не избежать.

— Я это понимаю, Данзо-сама.

— Хорошо, — благосклонно кивнул Леший. — Я подумаю над твоими словами, можешь идти. Мое решение тебе передадут.

По дороге наверх я спросил у Маугли о своей малой родине.

— О, там как через месяц-другой начнется бархатный сезон, — мечтательно улыбнулся друг Ируки. — А ты что-то вспомнил?

— Не, меня Данзо туда послал.

— А, ну да, — легкомысленно отозвался шиноби, — точно. Ты же Умино.

На свидание с Анко я безнадежно опоздал, ее не было около кинотеатра. На втором месте встречи, у ее дома, она тоже не появилась. В такие моменты жалеешь об отсутствии мобильников. Уже оказавшись в квартире, я тихо прошел в гостиную и, рухнув там на диван, уставился в потолок. Мои появление, разумеется, не осталось незамеченным.

В ответ на традиционное «я дома» (Наруто настоял, чтобы быть как все), услышал два голоса:

— С возвращением!

Когда я сел, из кухни вылетел Наруто, а следом вышла Митараши. Мелкий был не сильно рад компании и сразу метнулся поближе ко мне, а девушка, чмокнув меня в нос, облокотилась на спинку дивана.

— Анко? А что ты тут делаешь?

Оказалось, Митараши обманом заставила Узумаки ее пустить, сказав, что забыла что-то вчера. А потом заявила, что намерена меня дождаться, так как я мог спрятать ее вещь.

Несмотря на то, что гостья была незваной, Наруто угостил ее чаем и печеньем, прежде чем попытался ее выпроводить. Первое ему удалось, а вот второе — нет.

— Нагло, — с укором протянул я, стряхнув с ее шарфа мелкие крошки.

— Не наглее, чем не прийти на свидание, — парировала девушка.

Тут-то я и вспомнил, из-за чего задержался. Сложив три печати, активировал барьер против прослушки. Удивил этим обоих.

— На счет причины: меня посылают на Ива но Каиган, это на побережье Страны Огня.

— Как долго? — насторожилась Анко.

— А я? — переполошился мелкий.

— Стоп, — я выставил руки. — Давайте по порядку.

После подробного, но короткого рассказа о том, что мне предстоит, счастливый Наруто вприпрыжку отправился собирать вещи, а вот девушка явно была не в духе и напряженно что-то обдумывала. Придвинувшись к ней, я приобнял ее за талию.

— У меня есть еще неделя.

— А после ждать тебя два месяца? — она взглянула с сомнением и вдруг сказала: — Я пойду с тобой!

Пока я ошарашено хлопал глазами, Анко, смутившись, пояснила:

— В ближайшее время у меня нет заданий за пределами Конохи. А работы у Ибики так мало... — к концу фразы энтузиазм практически сошел на нет, и она как-то неуверенно закончила: — Что моей пропажи никто не заметит.

Сделав вид, что крепко задумался, я сказал:

— Не уверен, что за два месяца тебя не хватятся, — и, пока девушка окончательно не скисла, добавил, перестав сдерживать улыбку: — Все же возьми отпуск!

Когда за ней закрылась дверь, я все еще чувствовал вкус ее губ. Не помады, а именно губ, потому что Анко ею не пользовалась, да и вообще косметики на ней я не видел даже во снах-воспоминаниях.

— Она с нами пойдет?! — переспросил Наруто.

Я рьяно закивал, а мелкий совсем по-взрослому скептически осмотрел меня и тихо вздохнул.

Я хотел было взъерошить ему волосы, но он увернулся со словами:

— Не-а. Ты руки не помыл после улицы, — и язык показал, довольный собою.

Поначалу, когда мальчишка только вселился, временами было трудно заставить его мыть руки, чистить зубы дважды в день и вообще держать себя в чистоте. В ход даже пошли уговоры в стиле: ”Вот сидишь ты в засаде, а от тебя потом разит. Тебя по запаху без следопытов обнаружат!”

В итоге Наруто постепенно становился чистюлей номер два — после меня. Хотя порой прежние привычки еще было видно.

Я написал Третьему о том, что собираюсь покинуть Коноху на два месяца по делам клана, Анко черканула своему начальству заявление на отпуск на тот же период. А затем я помог сочинить просьбу о тренировочном походе с младшим ассистентом седьмой команды Ирукой-сенсеем от имени Наруто.

У меня были большие сомнения, что Третий возьмет и так просто отправит со мной джинчурики. Нужна была очень веская причина. И лучше не одна. Немного подумав, я понял, что надо делать.

Активировав технику защиты от наблюдения, я дал Наруто два листа.

— Прочти это внимательно.

— Ага, — кивнул Наруто и серьезно насупился, читая текст.

Первый лист был черновиком и на обороте красовались только два предложения: "Этот доклад нужен, чтобы тебя отпустили со мной в Ива но Каиган. Если тебя вызовет к себе Третий, подыграй мне, хорошо?"

Узумаки кивнул и взялся за чистовик, который вскоре должен был оказаться у Хирузена.

Чем меньше иероглифов оставалось до края листа, тем больше глаза Наруто увеличивались в размерах.

— А? Э-э-э? Это действительно надо?

— Надо, — буркнул я.

Если коротко, там был длинный список элементарнейших навыков, которыми должен владеть каждый шиноби и которыми Наруто не владел или якобы не владел. Вторых, к его чести, было значительно больше.

В конце доклада было резюме о том, что Наруто Узумаки не сможет ни замаскироваться под гражданского, ни даже найти самостоятельно дорогу в Коноху, если из-за ошибок Хатаке-сана седьмая команда будет уничтожена, а джинчурики уцелеет.

— Даже немного обидно, — тихо сказал мальчик.

— Так нужно сказать.

Наруто нехотя согласился и даже вроде бы задумался.

Подтянув к себе большой поднос, Наруто сконцентрировал чакру огня на пальцах.

Пока он аккуратно дырявил черновики, выжигая круглые дырки, стараясь сразу не спалить бумажки и не раскидать пепел, я еще раз перечитал доклад.

Он получился на загляденье красив, увесист и крайне официален, чтобы не допустить разночтений.

Я рассчитывал на то, что Сандайме был опытным политиком и едва ли станет портить себе репутацию, в открытую нарушая законы деревни. Генин просится в учебный поход с наставником? Имеет право. Наставник хочет подтянуть отстающего? Это даже поощряется законом. Отказывать им просто так, наплевав на все? Можно. Но Третий вряд ли будет это делать без веской причины, правда?

И все бы было гладко, если бы через пару дней меня не попросили зайти к Хокаге на огонек. Естественно, не просто так.

— Добрый вечер, Хокаге-сама, — поприветствовал я с порога старикана, а он меня поманил пальцем, что б не стоял в дверях. Разговор обещал быть долгим.

Третий явно был не в духе, он не скрывал мрачного взгляда и не улыбался. Он курил за рабочим столом с таким видом, будто я ему по мозолям протоптался и теперь должен ответить за это.

— Ирука-кун, — сухо и жестко прозвучал скрипящий голос старика, — я понимаю, что тебе необходимо покинуть Коноху по делам клана и не могу, да и не хочу этому препятствовать.

Раскуривая трубку, Хирузен выпустил изо рта белесый вонючий дым, от которого горло начало тихо зудеть, как перед кашлем. Я отошел на шаг, но сделать еще один не посмел, старик пригвоздил меня тяжелым взглядом, а затем, как ни в чем не бывало, продолжил смолить трубкой.

— Но я не понимаю, зачем ты берешь с собой Наруто-куна в эту пародию на тренировочный поход, — фраза прозвучала как упрек, будто я в игрушки играюсь, пока все остальные работают в поте лица. Играя свою роль, Хирузен, похоже, ожидал, что я буду мучиться от чувства вины или хотя бы испытывать смущение и неловкость.

Изредка он сам верил в то, что говорил. Отличить правду от лжи было очень тяжело даже несмотря на то, что я чувствовал его эмоции. А без них я бы поверил всему, что услышал — старик был весьма убедителен.

Вместо ответа я закашлялся, и лишь после этого смог озвучить заранее отрепетированную речь:

— Сандайме-сама, при всем уважении, я не согласен с вами насчет пародии. Как показала миссия в Стране Волн, — я снова закашлялся, — Наруто-кун почти не знает, как живут люди за пределами Конохи и окрестных деревень. Его навыки ориентирования на местности, распознавания следов и многое другое нужно подтянуть на хоть сколько-нибудь приемлемый уровень.

Третий поморщился и, как назло, перед вдохом выпустил в мою сторону весь дым:

— Ирука-кун, все эти навыки Наруто-кун мог бы подтянуть без двухмесячного путешествия через всю страну. Не нужно держать меня за старого дурака. Я хотел бы услышать истинные причины того, почему ты хочешь взять с собой Наруто в путешествие на Каменистое побережье, в противном случае я не смогу дать разрешение на этот поход.

— Сандайме-сама, — с поклоном проговорил я, — у меня много причин, чтобы взять своего ученика в этот поход, и те, которые я вам назвал, также являются истинными, но, конечно, есть и другие.

— Какие же? — пыхнув трубкой, спросил Хирузен.

— Безопасность. Хатаке-сан уже доказал, что ему нельзя доверить седьмую команду без угрозы их жизням. Даже на рядовой миссии D-ранга при его попустительстве один генин чуть было не зажарил Великим Огненным шаром другого. А на первой же миссии за пределами Конохи седьмая команда лишь чудом, невероятной удачей и моими стараниями осталась в прежнем составе.

Судя по эмоциям, Третий мысленно усмехнулся, впрочем, внешне он никак эту реакцию не проявил, наоборот, скорчил скорбную физиономию:

— Я должен попросить тебя перестать... прекратить, — явно в последний момент заменил слово старый шиноби, — вашу глупую и детскую ссору с Какаши-куном, — он глубоко затянулся, выдерживая паузу, раздул тлеющий огонек и примял табак в трубке.

В тишине отчетливо зашуршало что-то на потолке, а в окно застучал дождь, вызывая желание поскорее закончить разговор, пулей добежать до дома и завалиться в теплую постель с книжкой и кружкой горячего чая.

— Ирука-кун, — замечтавшись, я вздрогнул от голоса Хирузена, — не следует недооценивать Хатаке-сана только из-за возникшей между вами неприязни. Хатаке-сан — элитный джонин и один из лучших шиноби Листа. Я полностью доверяю его решениям относительно миссий и его команды. А ваша с ним вражда зашла слишком далеко. Я понимаю, что тебе не понравилось, что он избил тебя почти сразу после выписки из госпиталя, даже не дав тебе время залечить свои раны. Я тебя понимаю.

Хоть я и молчал, но мысленно отвечать мне никто не запрещал: “Ни черта ты не понимаешь”, — молча и бесстрастно «прокомментировал» я старого лицедея.

— Но и ты должен понять, что у Какаши-куна был приказ проверить, на самом ли деле ты Ирука. Пусть его спарринг перешел в драку между вами, но его доклад освободил нас от подозрений в твой адрес. Никто доподлинно не знал, что было на поляне, когда Мидзуки применил скрывающую технику. К тому же у Какаши были и другие причины так поступить, — каге сделал затяжку.

Насчет того, что никто ничего не знал о том, что там было с Мизуки, Третий врал не краснея. Хорошо быть эмпатом!

Тем временем, старик продолжил:

— Возможно, ты помнишь миссию в Стране Горячих источников два года назад, когда-из-за того, что ты не дал ему знать о контактах Корня, он чуть не провалил миссию?

Я недоуменно глянул на старика и осторожно помотал головой.

— Жаль, — сделал вид, что огорчился, Третий. — Тогда ты поступил не лучшим образом. И Какаши-сан воспринял это как предательство. Он считал, что ты его друг и что ты так же, как и он, покинул Корень. А еще он очень не любит проваливать порученные ему миссии.

После слова «друг» скрыть искренне недоумение пополам с недоверием я не смог и лишь погодя помотал головой.

“Какаши и я — друзья?! — мысленно возмущался я бреду престарелого шиноби. — Это шутка такая? Если да, то не смешная! И что значит — Какаши покинул Корень?! Он что, и там успел отметиться?”

— Не припоминаешь?

— Простите, Сандайме-сама, но ничего такого я не помню.

Хирузен вздохнул, добавив еще дыма под потолок. Казалось бы, кабинет не маленький, а один старпер так надышал, что топор можно вешать!

— Я не думаю, что брать Наруто с собой будет хорошей идеей. Он будет тебе мешать. Лучше реши свои проблемы и быстрее вернись.

— Со всем уважением, я остаюсь при своем мнении, Сарутоби-сама. Я не могу доверить Хатаке-сану седьмую команду. Я боюсь за них. Боюсь, что возвращаться придется на похороны, — я кашлянул, чтобы продолжить уже спокойным и ровным голосом: — И я намерен восполнить пробел в образовании Наруто. Если джинчурики и Сакура продолжат позорить Деревню своей тупостью, то нанимать будут только одного Хатаке. Без седьмой команды. Мне дорога моя репутация ответственного сенсея и шиноби.

Мне показалось, что Третий сказал «ясно, деньги» и хмыкнул.

— Тебе будет тяжело рассказывать об истории своего клана, не упомянув о погибшем клане Узумаки, — внезапно заметил старик, — а это крайне нежелательно.

— Почему, Хокаге-сама? — прикинулся я валенком.

— Потому что это вызовет ненужные сомнения у Наруто-куна и может поколебать его верность Деревне. Этого допустить нельзя, — прямо и с угрозой посмотрел на меня один из самых опасных пенсионеров Конохи. — Это понятно, Ирука-кун?

— Вы запрещаете мне говорить с Узумаки-саном о его клане? — подчеркнуто-официально поставил я вопрос.

Третий выдохнул и затянулся. Курил он долго, может, минуту или около того, а потом все же сказал:

— Это повредит интересам Деревни и твоей карьере.

“Прямо запретить он не может, — ярился я под маской молчаливой задумчивости, — не может нарушить законов и правил Конохи. А вот угрожать ему ничего не мешает! Скользкий ублюдок!”

— Я понимаю, Хокаге-сама, — не скрываясь, хмуро ответил я. — Буду осторожен и не скажу лишнего.

— Так ты не передумал брать Наруто-куна с собой?

— Нет, Хокаге-сама.

Тяжело вздонув, старый интриган вытащил лист и, ничего в нем не заполняя, поставил печать.

— Жаль, — он подвинул к себе набор для письма. — Ты получишь разрешение, но только если он сам захочет с тобой отправиться. И учти, — ткнул он в мою сторону кистью, — за вами будет наблюдать тройка АНБУ.

— Благодарю вас, Хокаге-сама, — сказал я, замерев в поклоне и ожидая, когда меня пошлют.

— Пусть Наруто сам заберет разрешение. Мне надо с ним поговорить. Можешь идти.

Я, конечно, ожидал, что будет охрана, но три сразу? Странно. Весьма странно. По-хорошему, и одного человека хватит, чтобы наблюдать за мной и Наруто и следить, чтобы один обнаглевший чуунин не брякнул чего лишнего. Ну, хорошо, один может не справиться и чего-то упустить. Пусть надзирателей будет двое. Но зачем отправлять троих? Командная тренировка? Еще какая-то причина? Работа каждого шиноби стоит приличных денег, так что все это еще и подозрительно. Непонятно еще, зачем было предупреждать меня о наблюдателях? Мда, умеет старый крысо-свин и скрысить, и насвинячить — этого у него не отнять.

Утром следующего дня Наруто радостно всучил мне знакомую бумажку, и мы пошли брать задание. По пути он тихо и недовольно буркнул:

— Ты был прав. Дед не хотел меня отпускать с тобой.

За пару дней до нашего отъезда, если можно так сказать про путешествие на своих двоих, мы взяли очередную миссию, но выполняли ее втроем, потому что Сакура пришла с посиневшей кистью и в середине дня. Мало того, что опоздала, так еще и ждала, пока мы закончим. Я сначала хотел отругать ее, но вместо этого сначала взглянул на ее руку.

— Так, — присвистнул я, проводя диагностику, — лежать в больнице ты должна была еще вчера. Стоять, — окликнул я мелкую куноичи, которая решила воспользоваться своим положением, чтобы свалить.

Поморщившись, она все же вернулась.

— Так как с такой рукой и повреждениями чакро-каналов тебя не выпустят, минимум, еще два- три дня, так что я хочу заранее кое-что вам с Саске-куном сообщить: меня и Наруто не будет около двух месяцев и…

Учиха повел себя неожиданно: вспылил, что мы его бросаем без тренировок и заданий. А вот Харуно просияла:

— Саске-кун, а можно я буду тренироваться с тобой?

— Нельзя! — чуть не заорал Учиха. — Чему ты радуешься?! Тренируйся сама, бесполезная дура! — выплюнув эту фразу, он обжег нас взглядом красных глаз и тут же, потушив их, развернулся и быстро пошел прочь.

— Саске! — крикнул я, но тот уже был далеко.

Пришлось послать за ним клона, чтобы тот позвал Саске на полигон Призраков. Отослав дубля, я перевел взгляд на тихо стоящую Харуно, которая явно была в шоке. Она, не мигая, смотрела в даль, роняя крупные слезы, и даже не шмыгала носом.

— Сакура-чан? — я помахал рукой перед остекленевшими глазами девочки, — Сакура? Ты в порядке?

Когда ко мне подключился Наруто, осторожно дотронувшись до ее плеча, девочка, наконец, ожила. Моргнув, она процедила сквозь зубы:

— Да пошел ты! — и вдруг, сорвавшись на крик: — Ненавижу! И тебя ненавижу, тупой урод! Все из-за тебя! Все из-за вас двоих! Ненавижу! Ненавижу! — истошный яростный вопль.

Мотыляя покалеченной рукой, Сакура убежала — надеюсь, что в больницу. А мне пришлось утешать Наруто, который неожиданно принял ее слова слишком близко к сердцу.

— Са… Сак-кура?! — заикаясь, заторможенно повторил Узумаки, словно не в силах поверить в то, что он только что услышал. Я чувствовал его разочарование и бессилие, будто меня самого расстроили слова девчонки.

Постояв какое-то время, сжимая и разжимая кулаки, он глухо спросил меня:

— Она же не со зла это сказала? Ирука, скажи, это же не так?! Правда же?! — последние слова захлебнулись в бульканье. Он стоял спиной ко мне, но я был уверен, что он плакал.

Неожиданно. Раньше он относился к ее взбрыкам спокойнее… или он просто не принимал их всерьез?

Отбросив в сторону непрошенные и ненужные мысли и проглотив много нецензурных слов, я, как умел, принялся успокаивать мальчишку:

— Она просто очень расстроена, — я погладил его по голове. — А еще у нее стервозный характер и она ищет, на ком бы сорвать раздражение. Конечно, она тебя не ненавидит на самом деле.

От Наруто повеяло надеждой и радостью…

— Просто не ценит и не любит, — продолжил я. — Она успокоится и пожалеет о своих словах.

Радость у Наруто как ветром сдуло.

— Правда? — особенно громко шмыгнул мелкий носом, явно еще продолжая на что-то надеяться.

— Правда.

Сакура всего лишь терпеть не может Наруто. Но едва ли ненавидит… Наверное. А о своих словах она точно пожалеет. Я об этом позабочусь.

Саске мы нашли около полигона, где он пытался что-то доказать клону громким и гневным шепотом.

— Зачем было доводить Сакуру до слез? — не удержался я от вопроса, стоило нам только зайти под купол.

Наруто, стоявший неподалеку, явно заинтересовался, о чем я говорю с Саске на повышенных тонах, но почти сразу вспомнил мою просьбу дать нам поговорить с мелким Учихой наедине и отошел подальше.

— Пф, — насупился Саске. — Это же очевидно! Она бесполезная. И меня разозлила ее тупая радость. Я остаюсь без тренировок, хотя вы мне их обещали, а эта розовая дура радуется! — под конец мелкий Учиха почти шипел.

Достойный ученик для Орочимару, шипеть уже умеет.

— Саске, хочется тебе этого или нет, но пока что она твоя сокомандница. И ты не должен был так унижать ее. Тем более — без повода. Просто потому, что ты раздражен и зол.

— Пф. Но вы же называли ее идиоткой, — заметил пацан.

— У меня было для этого куда больше оснований, — я вздохнул, — но я не должен был так ее называть при вас. Я погорячился. И после того, как ты взял с меня пример, я начинаю подумывать, что тогда был неправ.

Саске раздраженно фыркнул, а я вздохнул:

— Саске, понимаешь, ты можешь повлиять на Сакуру в лучшую сторону. Убедить ее научиться хоть чему-нибудь. Ты единственный, кого она послушает. Не надо обращаться с ней как с мусором, лучше убеди ее заниматься.

— Зачем? — агрессивно спросил Учиха. — Для меня она бесполезна. Я должен стать сильнее и не могу тратить на нее свое время.

— Хотя бы затем, чтобы она перестала быть этим бесполезным балластом и чтобы мы однажды из-за нее не погибли, — старательно сохраняя спокойствие, ответил я. — Дохлых сокомандников, знаешь ли, в личное дело заносят, и красоты такие пометки ему не добавляют.

После чего замолчал, чтобы не сказать еще чего. Да, Сакура, честно говоря, и святого доведет до белого каления, но и Саске с ней обошелся по-свински. Вот что ему стоило хотя бы попытаться мотивировать ее к обучению? А теперь и того хуже. Она старалась, гробилась на тренировке, а что ей в ответ сказал кумир? Что она бесполезная дура. Что, если она решит после этого больше не тренироваться, раз это все равно не помогает?

— Почему вы не берете меня с собой? — спросил, поджимая губы, Саске, прервав мои размышления.

— Потому что ты последний Учиха в Конохе и потому, что где-то там, за границами Деревни, — я указал в сторону главных ворот, — бродит твой брат. Некоторые опасаются, что он может завершить начатое и убить тебя. Без команды тебя не выпустят. Точнее, без Хатаке.

— Я сам его убью! — вспыхнул гневом Саске, подразумевая Итачи.

— Мы это уже обсуждали, — не выдержав, зло отрезал я.

Мелкий Учиха оторопел от подобного и замер. Воспользовавшись его заминкой, я, не дав и слова вставить, принялся давать инструкции:

— Эти книги тебе на два месяца, — я передал свиток. — Если закончишь до этого срока, возьмешь еще из списка. Список найдешь внутри. О том, что тебе его дал я, никому не рассказывать. Свободен!

Удивительно, но возмущаться Саске не стал, а, ошарашено покивав, тихо ушел. Наверное, потому, что я в первый раз говорил с ним в таком тоне.

Пока я разговаривал с Учихой, Наруто на пруду наковырял льда, чтобы потом сложить из него что-то похожее на домик.

— Наруто, — окликнул я, — руки не отморозил?

— Не, — помотал он головой, отбросив в сторону льдинки, — расскажешь, о чем с Саске говорил?

— Да. Я же обещал.

Оставшееся время пролетело незаметно, так что визит Маугли стал для нас сюрпризом.

— О, привет, красотка, — обратился он к Анко, а меня по-дружески приобняв за плечо, шепотом спросил: — Ты действительно возьмешь ее с собой?

— Да, возьму, — так же тихо ответил я.

— Понятно, — Маугли сунул листок мне за воротник жилета, — там все, что тебе нужно знать. Выходите завтра в четыре утра к Западным воротам, вас уже будут ждать.

— А как я их узнаю?

— Тебя узнают, — сказал Морио и, пожелав мне удачи, ушел, сославшись, на внезапные дела.

Анко даже говорить ничего не пришлось, она все поняла, но для виду мы еще погуляли немного, прежде чем разойтись.

— Переночуешь у меня?

— Только вещи возьму, — она чмокнула меня в щеку и исчезла в вихре зеленых листьев, оставив после себя пьянящий «привкус» радости, который лег поверх моего хорошего настроения.

Дело было в том, что недавно Наруто испытывал в квартире технику сканера, которую ему под шумок дал Рей, и обнаружил в стенах спальни и детской не только барьерные печати, но и звукоизолирующие. А я-то удивлялся, почему дома так тихо и с улицы ничего не слышно, несмотря на безобразно тонкие стены и отсутствие стеклопакетов.

Расплывшись в довольной улыбке, я пошел домой, насвистывая веселую мелодию и тихо радуясь, что не только я, а вообще все Умино страдали от слишком чуткого слуха.

---

Примечания:

http://budclub.ru/img/k/kerr_r/risunkiawtora2/4445905.jpg

http://budclub.ru/img/k/kerr_r/risunkiawtora2/45167628.jpg

http://budclub.ru/img/k/kerr_r/risunkiawtora2/718397.jpg

---

1) Хакама (Hakama): широкие плиссированные штаны-юбка, традиционно носились мужчинами, но теперь их иногда носят и женщины. Также традиционно используются в некоторых видах воинских искусств, типа айкидо, кэндо, нагината-до и др. В хакама выделяют дополнительно такие части, как косиита (koshiita); жёсткая или подбитая часть сзади, чуть пониже спины) и химо (himo); длинные полосы ткани, повязанные вокруг оби).

Вернуться к тексту

2) Хаори-химо (Haori-himo): плетёный ремешок-завязка для хаори. Официальный вариант всегда белого цвета.

Вернуться к тексту

3) 黒魚 (Kuro sakano) — черная рыба

Вернуться к тексту

В четыре утра в городе шиноби было необычно тихо. Иногда, конечно, можно было почуять чье-то присутствие, но в целом — никого, лишь из непроглядно темных, угольно-черных туч редко сыпало мелкое, колкое и сухое крошево.

Когда показалась площадь перед воротами, я запахнул теплый белый плащ и оглянулся назад, в уме перечисляя все дела, что надо было сделать перед уходом.

"Всех, кого нужно, предупредили и со всеми попрощались, — недоверчиво кивал я своим мыслям, — а Наруто даже сам сообразил сказать Хинате и восьмой команде, что нас какое-то время не будет". Умолчу, что я намекнул ему на это.

Но меня все равно не оставляло чувство, что мы что-то забыли, только возвращаться и проверять уже не было времени. По привычке похлопав себя по боку, я не обнаружил сумку с черновиками и документами, а затем вспомнил, что запечатал ее с другими вещами и успокоился.

Морио не подвел — нас ждали.

Как в дешевом ужастике, из темноты возникли призраки в простынях с кровью по подолу их рубищ! Шутка. Просто меня впечатлило внезапное появление белых фигур, синхронно и беззвучно вышедших из глубокой тени под желтоватый свет яркого фонаря под воротами и одновременно откинувших свои капюшоны.

От группы отошел один и, поприветствовав нас кивком-поклоном, остался стоять на месте, ожидая, когда мы подойдем ближе.

Несмотря на различные метки, все восемь масок казались одинаковыми, как клоны.

Это не «звери» из АНБУ Хирузена, которым позволено оставаться собой, даже скрывая лицо. У АНБУ НЕ метки на масках были грязного цвета, словно художнику было лень вымыть кисти. Хотя, что там метки… бойцы подстрижены были одинаково коротко.

Под такими же, как у нас, плащами с двумя красными полосами по подолу виднелись закрытые черные ботинки, непонятно где заканчивавшиеся — от лодыжек и до колена все было обмотано эластичными бинтами в цвет обуви. На всех АНБУ-шниках были одинаковые темные мешковатые штаны и серые защитные куртки. Этот оттенок еще называют серо-палевым. Печально знаменитый фельдграу, один из символов Второй мировой войны. Цвет формы Вермахта.

— Умино-сан, я Дятел, командир этого отряда, — с легким поклоном безликий снял маску и так же монотонно дополнил: — Нам поручено следовать за вами на Каменистое побережье и там при необходимости оказать все возможное содействие.

— Содействие — это хорошо, — задумчиво разглядывая собеседника, пробормотал я.

Внешность у Дятла была невыразительной, как и его голос; казалось, его лицо похоже на всех темноволосых и темноглазых незнакомцев, которых я уже встречал. Идеальные задатки для шпиона. Или грамотный грим.

— Мы с вами были знакомы? — спросил я, пока шиноби доставал что-то из подсумка.

— Мы с вами не были знакомы, — отозвался Дятел и, ничуть не смутившись, продолжил: — Мы будем неподалеку во время вашего путешествия. Здесь — ваш маршрут следования от Данзо-самы, моя группа пойдет впереди, — передав свиток, он отступил на шаг.

Ознакомившись с картой и инструкциями, я столкнулся с проблемой: шиноби незаметно свалил к своим и пошел к стене, а я не знал, то ли нам за ними идти, то ли ждать, что откроют ворота.

— Анко, — тихо позвал я, — куда нам идти?

— Да, ворота же закрыты, — поддержал мелкий и занервничал: — Ирука, они уходят! Может нам за ними надо?

— Ирука, ты даже это забыл? — вытаращилась девушка.

Сделав грустную рожу, я покивал, косясь в ту сторону, куда порывался бежать Наруто.

Он был прав, нам действительно было нужно идти за АНБУ.

Понятное дело, что ворота ночью были заперты, но для нас открыли замаскированный печатями лаз под будкой охраны, который выходил прямо в дупло одного из деревьев недалеко от стены. Внутри ствола печати покрывали все, что можно, в том числе и лестницу с дверцей наружу.

"Я хочу себе такое дерево, — заиграло в одном месте детство, — и домик на нем". Интересно, а Ямато дорого возьмет за такой заказ? И как отреагирует на такую просьбу… Эх, хоть бы с этим товарищем не так, как с Хатаке, получилось. Ну, времени еще дофига и больше, прежде чем я с ним познакомлюсь, через три года репутация у меня уже будет своя собственная, а не Ирукина.

В дороге я в сотый раз пожалел о том, что отдал Саске очки, потому что снегопад прекратился, лишь когда рассвело. Беззвучно выругавшись в натянутый до самых глаз воротник, я смахнул с ресниц снежинки и прыгнул дальше, чуть не вписавшись головой в толстую ветку.

Ближе к вечеру нам перестали попадаться высокие крепкие деревья, и пришлось бежать по заснеженным дорогам, как по воде, чтобы не оставлять следов. Вскоре мы остановились на окраине крупной и довольно оживленной деревни.

— Умино-сан, вы остаетесь здесь до утра. Выйдете отсюда, — указал Дятел в конец улицы, — после обеда и будете идти на Юго-восток как обычные люди, пока мы к вам не присоединимся.

— Хорошо, — я не собирался возмущаться отсутствию лишних глаз и ушей. — До скорой встречи, Дятел-сан.

В гостиницу я зашел под хенге сорокалетнего себя, ну, как это себе представлял: убрал шрам с переносицы, добавил мимических морщин и седину у висков. Наруто скрыл «усы», обзавелся каштановой шевелюрой и карими, как у меня, глазами и, по моему совету, стал выглядеть младше.

Изменились мы не потому, что опасались чужой слежки, а чтобы в нас не признали шиноби. Даже плащи сняли, чтобы и свои, и чужие не задавали глупых вопросов. В этих местах ошивались вольные наемники и часто ходили караваны вглубь Страны Огня со стороны побережья, Страны Чая, Страны Горячих источников. Нам совершенно не нужно было излишнее внимание чересчур опасливых торгашей и охочих до сплетен шиноби, которым лень потерпеть несколько дней и узнать их лично.

Анко тоже изменилась. Неожиданно для меня, она распустила волосы и «покрасилась», став зеленоглазой блондинкой лет тридцати или около того, а неизменный бежевый плащ превратила в персиковое кимоно с фривольно приспущенными плечами, вызвав у меня мечтательную ухмылку и пошлые фантазии. "Что ж ты делаешь", — я сглотнул, облизал губы и, с трудом оторвав взгляд, посмотрел в зал, выискивая потенциальных соперников. Такие были, благо что хватило по-собственнически приобнять Анко за талию, чтобы народ перестал активно скалиться. Теперь мужики в зале выпячивали грудь и смотрели волком в мою сторону, фоня досадой, а кое-кто — и злостью с раздражением.

В паранджу что ли Митараши завернуть? А то ведь и вправду рожи бить придется?

Подозвав мужика, который скучал около стенда с ключами, я снял два номера: один для Наруто, второй для нас с Анко.

— Уже ребеночка заделать успели, а медовый месяц все продолжается, — неудачно пошутив, подмигнул мне мужчина, оценив красоту девушки, и, протянув ключ, ухмыльнулся, мельком заглянув в декольте ее иллюзорного кимоно.

После чего начал доставать второй, но тут его взгляд уперся в сверток в моих руках. Мужик побледнел, перепугался и, рассыпаясь в извинениях, положил перед нами другой ключ, а за вторым полез вниз. Чертыхнувшись, я завернул воротник, чтобы не было видно ярлычка с символом Конохи.

— Почему вы не спросили, куда они идут, и не предложили им присоединиться к каравану какому-нибудь? — прочитал я по губам парня, который шептал прямо в ухо обслуживавшему нас администратору, делая вид, что тоже что-то ищет внутри низкой стойки.

Когда оба мужчины отвернулись и отошли к стенду, а я прислушался, пустив чакру к ушам.

— Такаши, плащ заметил? Молчи.

— Так надо его приметы записать, — спохватился младший сотрудник, когда мы уже отошли от стойки, — чтобы караванщики могли его быстро найти…

— Стой, дурень! Если он скрывает статус, значит, не ищет работу и попутчиков. Не мельтеши, давай я повторю тебе сначала…

Как мне ранее объяснила Анко, в таких перевалочных пунктах нередко задерживались шиноби, возвращающиеся с не особо важных заданий, чтобы зацепить какой-нибудь караван, сопроводить по дороге домой и получить за это денежку. Кто работу не искал, прятали хитай, чтобы караванщики не лезли. Вот и Митараши посоветовала скрыть свою принадлежность к шиноби.

Решив перекусить, мы выбрали столик около окна. В зале было шумно, так что официантка к нам подошла не сразу, пришлось махать руками, подзывая ее. Пока мы листали меню и гадали, что взять, девушка заскучала и заговорила с Наруто:

— Какой милый малыш, — она улыбнулась, глядя на мелкого. — Как тебя зовут?

Мальчик в ответ смущенно возмутился:

— Я не малыш, мне уже двенадцать лет! Почти двенадцать, — гордо добавил он, вспомнив, что мы, вообще-то, шифруемся и называть свой настоящий возраст не нужно.

— А вы идете с караваном? — не стала она переспрашивать.

Все еще помидорно-красный мальчишка помотал псевдокаштановой головой.

— Девушка, — окликнул я официантку, — мы выбрали.

— Ой, простите, у вас чудесный ребенок! Он так на вас похож. А вы не боитесь разбойников? Я могу подсказать вам попутный караван. Вы ведь в Страну Чая идете? Или в порт Страны Волн? А может, наоборот, вам нужно в столицу?

— Девушка, — перебил я, — спасибо, нет. Лучше скажите, сколько нам ждать наш заказ.

Официантка упорхнула, а я вполголоса заметил:

— Какие навязчивые.

— Было бы гораздо хуже, если бы мы не скрывались, — придвинувшись ко мне поближе, сказала Анко и кивнула в сторону: — Посмотри туда.

— Мда-а, — протянул я. — Это точно.

Группе молодых шиноби в центре зала даже поесть нормально не давали — к ним все время подходили какие-то люди и доставали, пока парни не спрятали повязки и не накинули на жилеты плащи, спрятав полы последних под зад.

Такое внимание было вполне понятно. Изначально Коноха была построена несколько в стороне от основных торговых путей. Идти в деревню специально за охраной — значит делать крюк. Кроме того, без посредничества деревни можно было не платить налоги за ее услуги, и таким образом караванщики экономили, а шиноби зарабатывали больше. Впрочем, у ниндзя были свои проблемы и ограничения, так что подрабатывать таким образом шиноби удавалось не так часто, как им бы хотелось.

Гостиничный комплекс Юки но Конотори (Снежный аист), несмотря на название, имел вполне себе европейский вид, без бумажных перегородок и стен, которые можно проткнуть пальцем. По местным меркам комплекс «Аиста» был огромен, и плутать по нему в поисках нужного гостевого дома мы могли довольно долго. К счастью, новые ключи были от номеров в центральном здании.

— Семнадцать, — глянув на бирку, сказала девушка и потащила меня за руку, — нам сюда.

В восемнадцатый номер зашел Наруто и мой клон. Дубль должен был не только сказку рассказать мелкому, но и охранять его до рассвета. Чакры я в двойника вложил, как в нескольких.

Захлопнув дверь, я прижал к ней Анко.

— Ты меня с ума сводишь, — глубоко вдохнув, я потерся носом о ее шею.

— Щекотно, погоди, я иллюзию развею, — хихикнула она, когда я стянул бежевый плащ вместе с сетчатой «майкой», оголяя ее плечи, как будто она в том кимоно.

Внезапно испугавшись, Анко дернулась закрыть рукой татуировку в виде трех запятых, но я мягко пресек эту попытку.

Не думать о том, что это не просто татушка.

— Меня сводят с ума твои волосы, твой запах, — прошептал я, касаясь губами бледной шейки, — твоя кожа…

Анко шумно вздохнула и, успокоившись, наклонила голову набок, покусывая губу.

Но вместо поцелуев я поднял ее на руки и отнес на кровать.

— Ты такой суровый с этой сединой, — прошептала разомлевшая девушка, зарывшись пальцами в мои волосы и, осознав, что сказала, одернула руку и потупилась.

— То есть обычно я выгляжу безобидно? — весело сказал я, отменяя хенге, и впился поцелуем в мягкие губы.

— Ты видел? — внезапно остановила она меня, отстранившись. — Там за окном кто-то есть, — хрипло прошептала она, не справившись с собственным голосом.

— Тебе кажется, — отмахнулся я, снова предприняв попытку добраться до желанного тела.

Решив на время оставить зловредные застежки, поднялся повыше. Стаскивая сетчатую майку с Анко, я краем сознания заметил что-то странное и мгновенно переключился. Кто-то завидовал и злился очень близко от нас. Обернувшись к окну, я заметил только, как нечто белое исчезло в ночной тьме.

— Кажется, я тоже видел чью-то маску за окном, — пробормотал отстраненно.

Анко тут же натянула одеяло до самых глаз, скрыв отчаянно пылающие щеки.

— Задерни шторы.

— Ты серьезно?! — я потянул за край.

Не ослабляя хватку, она покивала и замерла, настороженно глядя в сторону окна.

Пришлось послать клона поправлять шторы.

Я не понимал, как можно, с ее-то выходками и откровенным нарядом, стесняться любителей подглядывать? Ну, и пусть смотрят! Пусть завидуют!

Честно, я с опаской ожидал, что Анко выкинет что-то эдакое. Например, в спину вцепится и без повода застонет, или томно матюгнется, как в дешевом порно… а она застеснялась, что ее в неглиже может увидеть кто-то кроме меня. Это возбуждало гораздо сильнее, чем ее показушная пошлость!

— Почему ты так на меня смотришь? — спросила она, заглядывая в глаза, точно могла в них что-то прочесть.

— Как «так»?

— Странно, будто… нет, — она отвела взгляд, пряча довольную улыбку, — ничего.

Не удержавшись, я весело фыркнул, потому что «будто съесть хочешь» она так и не сказала, хотя явно об этом подумала.

— Продолжим?

Ответом мне была осторожная улыбка и шкодливый быстрый взгляд.

Наконец совладав с юбкой, одним движением стянул с Анко розовые трусики с шелковыми бантиками по бокам.

"Точно подарочная упаковка!" — мысленно отметил я, услышав тихий вздох, похожий на судорожный всхлип.

После бурной ночи хотелось еще полежать и понежиться, прижимая к груди тихонько сопящую девушку, но светлеющая полоска света поперек одеяла и урчание желудка просто вынудили встать. Анко сонно поморщилась и повернулась ко мне спиной.

Чмокнув ее между лопаток, я, улыбаясь, сел, спустив ноги на пол и недоуменно вытянул из-под пятки какую-то розовую тряпочку.

— Ой-ей, — беззвучно произнес я, рассматривая то, что еще вчера было бельем моей девушки. Из двух бантиков цел остался только один, второго не было вовсе, на месте шва — бахрома из ниток и тоненьких резиночек, благодаря которым эти кружавчики вообще держались на крутых бедрах моей ненаглядной.

Пока Анко не повернулась, я быстро запихал тряпочку карман штанов, которые только собирался надеть.

Зевая, Митараши потянула на себя одеяло, завернулась в него, как в тогу, и принялась собираться.

— Ирука, ты не видел мои трусики? Розовые, — сонно щурясь, спросила девушка, расковыряв горку одежды на кресле.

— Под кроватью смотрела? — невинно поинтересовался я и ловко, но осторожно вытянул из рук девушки штаны с ее пропажей.

"Куплю ей другие, потом сознаюсь, что порвал, — уговаривал я свою совесть. — Уж лучше пусть пока думает, что потеряла, чем узнает, что я испортил ее вещь".

К месту встречи мы добрались быстро и без приключений, что меня несказанно порадовало. Да и ждать не пришлось, потому что около придорожного святилища уже стояли наши попутчики.

Все же мне не хотелось бы идти отдельно от группы. Так хоть какая-то безопасность. Правда, весьма относительная. Шесть «барашков» — безынициативных низкоранговых корневиков, по силам едва достающих до среднего чуунина — и один «пастух», или, иначе, офицер уровня специального джонина.

Перед миссией я попытался узнать у Морио о «нас» как можно больше.

Кое-что он мне рассказал, а кое-что я вспомнил сам благодаря его рассказу.

Дело было в том, что сотрудники корня делились на две группы — «мясо», которое не жаль потерять, и офицеры. Как готовили рядовых сотрудников — это отдельный, весьма тошнотворный разговор. Набирали беспризорную ребятню, как с дорог, так и из сети приютов. Тех, что получше, чем-то выделявшихся — резервом, умом, скоростью реакции или чем-то еще, — отделяли от общей массы. Часть отправляли учиться на шиноби Конохи, как я понимаю, в исполнение каких-то договоренностей с Третьим, а часть становилась офицерами Корня. А вот тех, которых признали материалом похуже, ждала незавидная судьба. Таких «отбракованных» с самого детства воспитывали как недалеких исполнителей. Образование минимальное — учили читать, писать, основам тайдзютсу, боя со стандартным набором оружия, техник ниндзютсу и гендзютсу, чтению карт и прочим безусловно необходимым вещам.

С самого детства этим несчастным промывали мозги медикаментами, гендзютсу и рассказами о том, как велика и прекрасна наша Конохакагуре, как велик, мудр и умен вождь-Данзо-сама и как ничтожны они сами. Убеждали, что величайшее счастье — погибнуть за триединые Корни, Древо и Апостола их Данзо. Любую инициативу, вопросы, сомнения, даже индивидуальность — жестоко подавляли. Запрещали проявлять эмоции, объясняя это тем, что они только мешают выполнять поставленные задачи быстро, качественно и чисто. С почти сектантским зомбированием в ногу шла муштра, больше похожая на дрессировку животных.

Их даже клеймили, как скот — татуировками-печатями. Например, «клеймо» на языке мешало сболтнуть лишнего. Другие печати служили для уничтожения тел бойцов при необходимости и частичного контроля по типу печати Хьюг. Я не совсем понял, как это и что это за печать такая — «птица в клетке», но с умным видом покивал, потому что Маугли в очередной раз забыл про мою амнезию и начал смотреть на меня, как на последнего кретина.

Были в существовании рядовых и некоторые плюсы. Например, организмы «мяса» после определенных процедур и лекарств лучше отвечали на боевые наркотики, которые использовал Корень, делая бойцов сильнее, быстрее и живучее.

С привыканием к наркотическим веществам успешно боролись. Подопытный в десять выглядит, как тринадцатилетний? То, что нужно! Будущий шиноби силен, быстр, у него больше чакры и выше болевой порог? Дайте два! Лучше работают боевые стимуляторы, специально разработанные для солдат Корня? Отлично!

Проблема была только в том, что препараты, которыми пичкали «мясо» коновалы Данзо, серьезно подрывали здоровье «солдат». По примерным оценкам тех же ирьенинов, до тридцати ни одному из рядовых корневиков не дожить из-за износа или отказа органов, проблем, вызванных специфической диетой и медикаментами. Ни один из этих бедолаг еще не дотянул даже до двадцати восьми, чтобы опровергнуть прогнозы местных последователей Менгеле и отряда 731. Некоторые умирали, не успев толком начать обучение. Другие — от рук своих же товарищей на тренировках. Третьим (таких было больше всего) «везло» столкнуться с костлявой, то есть с Шинигами, уже на заданиях.

От новых знаний я почувствовал себя физически грязным. Как будто надел воняющий кровью и гарью модный эсесовский мундир от Хьюго Босса. Хотелось отмыться.

Для Корня рядовые сотрудники не были детьми, а когда вырастали, не становились людьми. Организация не видела в них личностей. Они — расходный, легко восполняемый материал, не более того. Об этом красноречиво говорило не только отношение к «солдатам», но и тот факт, что увеличением срока службы младших сотрудников никто из научного отдела не занимался. У них, скорее всего, даже мысли такой не возникало. Когда я об этом спросил, Морио вытаращился и сказал: "Зачем? Сирот меньше не становится, а казармы у нас не резиновые!" Просто «шикарная» причина!

Не верю этому. Должно быть что-то еще.

Впрочем, Маугли тут не был исключением в своем пренебрежении к «мясу». Ирука, да и почти все офицеры Корня, судя по его воспоминаниям, относились к рядовым бойцам ровно так же. Он не считал их за людей. Так, марионетки из плоти и крови. Сдох? Да и плевать! Главное, что выполнил задачу. Коноха превыше всего!

Хорошо хоть корневики не орали «Зиг хайль» при виде Данзо. И тот не называл их номерами вместо имен, как в концентрационном лагере.

На пятый день мы спрятали плащи и шарфы, так как воздух значительно потеплел и даже стали встречаться зеленые деревья и вполне себе живая, а не сухая, трава.

Все это время меня не оставляло чувство, что за нами следят. Трое АНБУ Хирузена, не желая показываться, следовали за нами на приличном расстоянии, и это нервировало не только меня одного. Наш «офицер» частенько фонил раздражением, а Анко, поджимая губы, смыкала шторы в номерах, прежде чем раздеться. И только рядовым Корня все было «по барабану», и они не обращали на слежку никакого внимания. В эмоциональном плане «барашки» даже на небольшом расстоянии быстро становились малозаметными, особенно когда у них не было приказа и они ожидали команды.

Эмоции «мяса» — они как затертый ластиком след от карандаша: слабовыраженные, едва заметные, но они были. Что-то можно было почувствовать, если старательно «присматриваться», но на фоне других людей за ними было сложно уследить. Не облегчало понимание и то, что солдаты Корня словно думали на другой «частоте», которая давалась мне куда хуже. Может, они и чувствовали иначе, а не так, как нормальные люди? Эта неизвестность меня раздражала. Ведь я уже привык к тому, что вижу собеседника насквозь и легко разбираюсь в его чувствах, а с этими «буратинами» все время приходилось напрягаться, чтобы хоть приблизительно понять, что они на самом деле думают и о чем переживают. Хотя слово «переживают» — это слишком громко для них.

А еще, словно специально, разобраться с корешками мне мешали Наруто и Анко. С первой нашей остановки их как подменили. Митараши и Узумаки полыхали негативом, как два факела в ночи, но стоило лишь оказаться рядом, как они, невинно хлопая глазками, делали вид, что мне показалось. Я уже начал думать, что у меня галлюцинации, пока нам не достался один номер на троих.

Когда мы вернулись из общественной бани в номер, я сел за бумаги, поленившись поменять полосатую юкату, которую выдавали здесь всем постояльцам вместе с полотенцами, на свою одежду. Наруто тоже не стал переодеваться, сразу схватившись за книжку, будто за спасательный круг. Но тишина и покой длились недолго.

Анко прицепилась к мелкому из-за какой-то ерунды. Я всего не услышал, отвлекся от документов и черновиков не сразу, но понял, что в этот раз поводом послужил образ для хенге мальчика.

— Чего молчишь? Язык проглотил? Придумать ничего другого не можешь? Или родственником Ируки прикидываешься? Братиком или сыночком?

— Змеюка гадкая! — выкрикнул Наруто после небольшой заминки. Явно пытался найти цензурный вариант.

И все-таки хорошо, что я убедил его не ругаться матом, даже если меня нет рядом. Нецензурных слов он знал более чем достаточно — наслушался от окружающих.

— Хватит, — рявкнул я на обоих, спустив часть злости в КИ.

Проняло даже Митараши, потому что она замерла, как и Узумаки.

— Замолчите оба! И послушайте меня! Анко, хватит провоцировать Наруто!

— Но я не… — растеряно глядя на меня, попыталась возразить девушка. Похоже, она ожидала совсем иной реакции, но какой именно — я не знал.

— Ты. Его. Провоцируешь, — отчеканил я каждое слово. — Я не слепой и не глухой, Анко-чан. Не знаю, зачем ты это делаешь, но самоутверждаться таким образом некрасиво.

Наруто даже не знал, что сказать. Он молча хлопал глазами, пораженно переводя взгляд с меня на девушку и обратно.

— Он тоже виноват! — воскликнула Анко, тыча пальцем в сторону Наруто. — Он!..

— В два раза младше тебя, — скучным голосом продолжил ее фразу, но явно не так, как хотела девушка. — А ты его постоянно провоцируешь. Зачем?

Пораженно открыв рот, она будто хотела что-то сказать, но в последний момент передумала. Вместо ответа она, сложив руки на груди, фыркнула и демонстративно от нас отвернулась. Наруто за этим представлением «Ой, все» наблюдал с интересом, а я с разочарованием. Идеальных во всем девушек не бывает, и Анко это только что доказала.

— Ладно, ответишь, когда сама поймешь, — сказал я и повернулся к мальчику: — Наруто, если хочешь стать Хокаге, то ты должен уметь не вестись на провокации. Противник часто будет пытаться вывести тебя из себя и заставить атаковать вслепую, не раздумывая. Это как в тайдзютсу — если размахнешься и вложишь все силы в удар, то противник легко может использовать это против тебя. Но пока ты не ведешься, не раскрываешься и не даешь противнику усилие, чтобы использовать его против себя, ему сложнее атаковать. Если ты не ведешься на подколки, а игнорируешь их или возвращаешь обратно противнику, то рано или поздно он либо потеряет к тебе интерес, либо сам станет посмешищем, либо впадет в ярость и попытается тебя атаковать в открытую. В любом случае твоя выдержка даст тебе преимущество и выставит дураком того, кто тебя высмеивает.

Наруто от моей речи подзавис, Анко, впрочем, тоже, а я задумался, как бы лучше закончить, и, наконец, нашел нужные слова:

— И еще, пожалуйста, прекратите меня делить! Да-да, — в ответ на ошарашенные взгляды заявил обоим, — именно в этом основная проблема. И не надо делать вид, что причина в чем-то другом.

Они переглянулись и на удивление синхронно потупились. Присев на край кровати около Наруто, я медленно проговорил:

— Поймите, я не хочу выбирать, кто из вас мне ближе и дороже. Так что смиритесь, — я через силу улыбнулся, — и перестаньте воевать. Потому что это все равно ни к чему не приведет. Помиритесь и больше не ссорьтесь. Не нужно портить нервы себе и мне.

Чтобы не мешать заключать перемирие, я решил прогуляться, но по коротким коридорам особо не погуляешь, гостиница была в этот раз небольшой, и я вышел во двор.

Запахнув гостиничную юкату плотнее, прошел в глубь сада и задрал голову к небу. Сине-черный бархатный небосвод искрился мелкими точками созвездий, названия которых я так и не удосужился запомнить. Мне для ориентирования по звездам хватало знать форму созвездий, а уж если придется, то я всегда смогу объясниться рисунками! Впрочем, все это пустые оправдания — займусь этим пробелом в знаниях, когда будет свободное время. То есть прямо сейчас.

Похоже, что я довольно долго сидел и сверял небо с картой созвездий, прихваченной из домашней библиотеки в путешествие, а также с тем немногим, что было доступно из памяти Ируки, раз Наруто вышел искать меня. Меня нашел его клон под видом темно-серого, как тени в саду, кота. Подняв фальшивку на руки, я уже открыл рот, чтобы похвалить: «Получилось почти идеально», как услышал голос:

— Ирука-сан, почему вы оставили джинчурики без присмотра? — требовательно спросил незнакомый баритон.

Вздрогнув, я обернулся на звук и заметил мужчину. Тот стоял около куста сирени, в такой же, как у меня, юкате, из-под которой виднелась форменная водолазка, натянутая на подбородок, а затем он подошел ближе. Рассеянный бумажными перегородками свет лег на бледную физиономию и каштановые коротко стриженые волосы собеседника, но темные глубоко посаженные глаза с чересчур густыми ресницами, казавшиеся из-за этого подведенными, как у женщин, так и остались в тени. При свете дня я бы и не обратил на него внимания: обычный и непримечательный человек, а сейчас — ну точно призрак!

Самое странное было в том, что этот «жутик» казался мне знакомым, точно я уже видел его… в аниме. Я боялся ошибиться, но, решив рискнуть, назвал первое пришедшее в голову имя:

— Тензо-сан?

В эмоциях собеседника промелькнуло удивление, быстро сменившись раздражением, но лицо осталось бесстрастным.

— Я не ожидал вас здесь увидеть, — перестав присматриваться, доброжелательно сказал я. — Могу поинтересоваться, что вы здесь делаете?

— Вы прекрасно знаете, для чего я здесь и почему послали именно меня, Ирука… сан, — после короткой паузы выплюнул новый знакомый. Он явно сомневался в том, как ему меня называть и стоит ли вообще добавлять уважительный суффикс, словно хотел спровоцировать. Но почему?

Пока я размышлял, шиноби нетерпеливо постукивал пальцем по предплечью сложенных на груди рук и явно злился.

— «Именно меня»? — переспросил я и, невольно улыбнувшись, заметил: — Значит, ваше имя я верно угадал. Вы ведь меня не поправили. Кстати, Тензо-сан, вы не подскажете, что именно я должен знать? Это же вам дали какое-то задание, я могу быть не в курсе.

Последний «маг Дерева» с сомнением взглянул на меня и, точно делая одолжение, процедил:

— Я здесь для того, чтобы охранять джинчурики, — тоном он будто подразумевал другие слова: "Предотвратить приход рыжего песца", — и для того, чтобы вы не забывали о своих обязательствах перед Конохой. Как и о том, что вам говорил Хирузен-сама.

Интересно, что чем дольше говорил Деревянко, тем больше злился, а вот имя хокаге он произнес с явным уважением.

— Хогаке-сама рассказал вам о нашем разговоре? И что же я не должен забывать? — стал я допытываться дальше.

— Вы знаете, о чем речь, — настаивал Тензо, неодобрительно поглядывая на «животное» в моих руках.

— Нет, не знаю, — спокойно возразил я. — Вы же говорили с Хокаге без меня.

Раздраженно фыркнув, шиноби задумался и после продолжительной паузы ответил:

— Джинчурики не должен знать о своем отношении к клану Узумаки. О том, как и когда погиб его клан и Узушио.

«Кот» зашипел на Тензо. Кстати, очень натурально.

— Тише-тише, — сказал я, тихонько погладив фальшивку. Разрушить хенге я не боялся — для этого надо было приложить больше усилий. При прочих равных чем меньше существо, в которое превращаются клоны, тем прочнее их оболочка. Установлено экспериментальным путем. То есть «мышку» надо пнуть от души, а со слона приходилось чуть ли не пылинки сдувать.

Кот глухо заворчал, не спуская неприязненного взгляда с будущего Ямато.

Кстати, о судьбе клана Узумаки я и сам почти ничего не знал. Как-то некогда было поинтересоваться. Будет время — узнаю.

Теперь уже задумался я, а Деревянко, проигнорировав кота-клона, с суровым видом решил поучить меня уму-разуму:

— Вы не должны были оставлять джинчурики без присмотра! Вы проявляете безответ…

— У него есть имя, — резко оборвал я шиноби.

Ямато нравился мне все меньше и меньше.

— Это неважно, как его называть — раздраженно поморщился Тензо. — Важно то, что вы должны следить за ним, а не болтаться, где пожелаете.

— Во-первых, его имя Наруто, — меланхолично произнес я, поглаживая кота с видом дона Корлеоне. — Запомните, а лучше запишите. Во-вторых, кому должен? Вам?

— Конохе и Третьему! — моментально ответил анбушник, презрительно поджав губы. — А вы болтаетесь неизвестно где! Вы не оправдываете оказанное вам доверие! Если на него в ваше отсутствие нападут, то…

— Земля гранитом идиотам, — снова оборвал я его. — Здесь семь шиноби уровня чуунинов, двое — уровня специальных джонинов, не считая меня, плюс ваша группа и один генин — он сам. Вы всерьез считаете, что кто-то в здравом уме нападет на нашу маленькую армию?

"Ну, честно говоря, парочка Акацук бы всех в тонкий блин раскатала. Но им пока до нас нет дела. Я очень на это надеюсь".

На слове «нашу» Буратино покривился.

— Все равно вы должны постоянно за ним наблюдать на случай странного поведения! Из-за вашего пренебрежения Сарутоби-сама может не получить важной информации о поведении джинчурики! Это недопустимо!

Пожав плечами, я развернулся и пошел обратно в гостиницу, всем своим видом показывая, что аудиенция закончена.

— Хорошего вам вечера, Тензо-сан.

За спиной осталось чужое чувство сильнейшего удивления.

В коридоре у номера клон, мяукнув, развеялся, а через несколько минут из дверей вылетел сам Наруто, который в прыжке повис на моей шее, а я подхватил его на руки. Мелкий нервно зыркал по сторонам, прислушиваясь к каждому звуку.

— Он правду сказал? — зашептал мальчик.

— Ты чего? — перебил я его тихо. — Анко напугала? Или меня потерял? — и так же шепотом добавил: — Не сейчас, — и, уже по-русски: — Слежка.

— Ясно, — едва слышно отозвался Наруто и крепче ухватился за шею.

— Помирились?

— Типа того, — фыркнул он. — Не оставляй меня с ней, я ее боюсь.

— Она не кусается. Не кисни, вы точно с ней подружитесь.

"Я очень на это надеюсь", — мысленно добавил я про себя, зайдя в номер и захлопнув дверь ногой.

Похлопав Наруто по спине, я спустил его на пол и быстро прошептал:

— Ты серьезно боишься Анко?

— Не, подыгрываю, — хихикнул мелкий. — Она не страшная. Просто вредина.

Взяв черновик будущей книги, я написал на нем: "Я все расскажу тогда, когда за нами не будут следить. Сейчас опасно".

Наруто покивал и хотел что-то сказать, но тут из ванной выглянула Анко и намекнула, что пора бы ложиться спать. Пожелав нам спокойной ночи, мальчик задвинул дверную панель в свою комнату и выключил свет. Номер напоминал планировкой однокомнатную квартиру: в маленькой комнате — «кухне» — устроился Узумаки, а мы — в «зале».

От разговора с Ямато стали медленно просыпаться какие-то пока еще невнятные воспоминания Ируки и сильно разболелась голова.

Стоило только отвернуться запереть дверь, а Митараши уже оказалась на кровати в одном покрывале вместо одежды. Манерно изогнувшись перевернулась набок и поманила пальцем, изображая похотливый взгляд из-под полуприкрытых век, и гримасничала, покусывая губу.

Анко явно подлизывалась, что меня удивило, да и ее неумелая игра тоже не возбуждала. В какой-то момент даже захотелось поинтересоваться, как скоро вернется фотограф.

Анко вся извертелась, пока я не подошел и не сел рядом. Когда же девушка заметила, что я ее не трогаю, и замерла, привстав на постели, я сгреб Митараши в объятья и грузно завалился на спину вместе с ней. Она «вспыхнула» довольством, которое постепенно превратилось в недоумение, ведь продолжения, на которое она так рассчитывала, не последовало. Фыркнув, девушка попыталась встать, упершись мне в грудь, но я не позволил, притянул за талию обратно и ткнулся носом в ее макушку. От ее волос отчетливо пахнуло корицей и апельсином, словно от зимней выпечки, но эта ассоциация не смогла вытеснить мысли о разговоре с будущим капитаном Ямато.

Прижимая Анко к груди, я сквозь давящую боль в висках беззвучно просил: «Пожалуйста, только не спрашивай ничего! Лучше помолчи».

Мысли у меня были заняты нашей «охраной», да и этот спектакль мне был не особо приятен, так что, пожелав спокойной ночи, я еще долго пялился в потолок через лиловые пряди. Только после того, как Анко осторожно попросила ее отпустить, я расцепил руки, но уснул раньше, чем она вернулась. Днем по этому поводу девушка ничего не сказала, хоть ей и было любопытно.

Митараши и Узумаки действительно заключили перемирие, но до полноценного мира тут было еще ой как далеко.

Когда вдали, наконец, показались остроконечные пики скального гребня, Дятел что-то сказал своим подчиненным, и те умчались вперед, а затем, ненадолго попрощавшись, унесся и он сам — удостовериться, что нас встретят те, кто должен, а не засада.

Из расщелины тянуло жаром летнего дня, а под ногами зашуршал темный песок, какой можно встретить на каменистых пляжах, когда море стирает камни до мелких крупинок. Изменились и растения вокруг, стали чаще попадаться южные хвойные деревья, пушистые тропические кустарники. А иногда даже какие-то разлапистые пальмы. Несмотря на то, что место, где жили мои предки, лишь немного южнее Конохи и севернее Страны Волн, но климат здесь был намного мягче и приятнее, а средняя температура — выше. Все дело в том, что у Каменистого Побережья проходило сильное теплое течение, эдакий местный аналог Гольфстрима, и горы надежно защищали его от холодного воздуха из центра континента. А в Стране Волн, которая располагалась еще южнее, наоборот, было холодное течение, которое снижало температуру воды и воздуха, но зато способствовало большему, чем на Каменистом побережье, количеству рыбы.

Последнюю часть пути мы могли бы проделать по воде — во владениях Умино устьем заканчивалась широкая, глубокая и главное — судоходная река. Ранее груз часто возили вверх по течению в страну Огня и наоборот — спускали товары к морю. Увы, нам не повезло — никто никуда не плыл. Пришлось топать своим ходом.

Город-порт, разделенный рекой и зажатый между морем и скалами, выглядел не особо приветливо, напоминая поселения Страны Волн своей безликой застройкой без намека на фантазию. На одном из утесов возвышался короткий маяк, похожий на обрубок древней башни, которую наспех покрасили в бело-красный. Сам «огонь», как под колпаком, находился под защитой мутноватого стекла.

— Ирука, ты тут родился?

— Скорее всего нет, но вообще — не знаю, — осматриваясь, ответил я Наруто, — это место не кажется мне близким, как Коноха. Не похоже, что я тут долго жил. Или часто тут бывал. Но маяк мне знаком, — тут я сказал чистую правду. — Кажется, я его уже видел раньше, только без краски.

— Сходим туда? — с энтузиазмом воскликнул Наруто. — А какой он был? Маяк.

— Не сейчас, — я потер виски, чувствуя слабую боль в висках, — сначала найдем домик, который нам обещали, и приведем себя в порядок. Я ужасно хочу помыться. А маяк, — все же ответил я, — он был светло-серый, светлее, чем скалы вокруг. В дождь это видно сильнее всего, — я скривился и сам себя поправил: — То есть было видно.

Но ушли мы недалеко, боль усилилась и стала мешать думать. У нее словно был собственный пульс, медленный, накатывающий волнами, вводящий в транс размеренными мягкими ударами, отдающимися в перегородке носа и пульсирующими под горлом, и от которой хочется дышать, как собака ртом. Эти симптомы значили только одно: меня ждала новая порция его воспоминаний.

— Я передумал, — быстро проговорил я, пытаясь попасть дыханием в такт «ударов», чтобы стало легче.

— Опять? — серьезно сказал Наруто и крепко взял меня за руку.

— Что с ним? — обеспокоенно вцепилась Анко в рукав, от волнения так оцарапав мой локоть, что у меня на миг даже сознание прояснилось.

— Он так вспоминает, — пояснил Узумаки, а остальное я уже не услышал.

Бараки сменились широкими улицами, прикрытыми густой сочной зеленью, как зонтиками. Прямо на крышах низких домов из темного камня шуршали высокие пучки с острыми большими листьями, а около заборов торчали высоченные пальмы с гроздьями незрелых бананов. Две белые курицы, отчаянно квохча, делили сухую коричневую шкурку фрукта. Я из прошлого пнул камешек, который попал в одну из наседок, и они обе, теряя перья, разбежались в разные стороны.

Проследив за птицей с черным хвостом, заглянул за символический забор из редких кустов с узкими и длинными листьями. Массивный каменный дом из крупных кирпичей под своим весом врос в землю, и его жильцам пришлось выкопать ступеньки под дверью. Когда заметил, что курица метнулась в открытую дверь, я вздрогнул и поспешил прочь.

В себя пришел уже у маяка, самозабвенно блюющим в дикие цветы, под стеной, там, где башня почти касалась обломка скалы, словно срезанного гигантским мечом.

— Даже не знаю, что хуже, — я сплюнул в многострадальные цветочки, — рвота или кровь из носа?

В последнее время «приступы» случались редко и были слабыми. Даже Наруто не всегда замечал, что мне нехорошо.

Когда пришел в себя настолько, что смог бы встать на ноги, я подумал о том, почему мне так резко поплохело. Я просто обязан был понять, что вызывает эффект «узнавания», чтобы больше понять о себе и о бывшем хозяине тела.

Возможно, меня так скрутило потому, что в Конохе я теперь ориентировался в основном на свои воспоминания, а тут было место, абсолютно незнакомое мне, но не предыдущему владельцу этого тела.

— Надо будет разобраться, но потом, — пробормотал я, поднимаясь на ноги. Те сами понесли меня к массивной деревянной двери, руки насчитали от нее восемь кирпичей-булыжников влево, которые из-под толстого слоя краски едва можно было прощупать, а потом подвис, потому что нужный кирпич должен был находиться на уровне моего подбородка.

Проблема заключалась в том, что с тех пор Ирука сильно подрос, и какой именно из кирпичей ковырять, портя кунай, я не догадывался, а ковырять весь ряд — дурная работа.

— Ирука, ты меня слышишь? — громко и по слогам почти прокричала Анко.

— Да-да, сейчас я вас слышу, — я отмахнулся, не сводя глаз со стены. — Наруто, иди-ка сюда.

Когда мальчик подошел, я провел рукой линию от его подбородка до стены и, выбрав три булыжника, отодвинул мелкого подальше. Краска поддавалась легко, опадая под ноги белыми многослойными хлопьями, а вот цемент или что-то похожее заставил меня хорошенько поработать. Оглушительно чихнув, я уронил под ноги кирпич, чуть не порезавшись, отбросил кунай и, забыв обо всем на свете, дрожащими руками полез в нишу. Жестяная коробка вяло посопротивлялась, а затем все же открылась, насыпав в руки остатки резинового шнура, который делал ее герметичной.

Изнутри пахнуло, как из подворотни, аммиачными парами, так что желудок громко буркнул. Заткнув нос пальцами, я заглянул внутрь и понял причину вони: морские звезды.

Кроме этих вонючек в коробке лежали какие-то шарики, бусины, даже был кусочек янтаря с муравьем, а еще — сероватые гладкие камешки и продолговатый футляр из бамбука с тощим свитком.

На таких свитках писали пожелания в храмах, а потом прихожане вешали их на стену, как картину, на витом шнурке.

У меня перехватило дыхание, когда я подрагивающими руками развернул плотную бумагу, выйдя из тени маяка.

Черные закорючки, когда-то выведенные старательной детской рукой, сложились в короткое послание: «С возвращением! Если я это достал, значит, мы наконец-то вернулись домой! Мы будем жить здесь счастливо, как наши предки, о которых я читал в нашей библиотеке!

Каменистое побережье, жди нас, мы вернемся!

Мы никогда больше не вернемся в Коноху! Мне она не нравится, потому что она пыльная, грязная и рядом нет такого красивого моря, как здесь!»

А затем автор письма разошелся и начал рисовать. Рисунки были вполне узнаваемы: солнце, облака, куцый островок с пальмой, улыбающийся человечек с хвостом и чертой над носом, гордо стоящий на спинах двух дельфинов в чернильном море, вытянутом из кляксы. Это было что-то вроде письма в будущее.

Я узнал свой почерк. То есть Ируки, но все равно мой.

Я вспомнил, как под одобряющим взглядом отца писал, а потом добавил строчку про Коноху и разрисовывал свиток, пока он не видит. Помню, как верил в то, что это пожелание, что эта мечта — их общая мечта — сбудется. О возвращении на родину мечтала не только моя семья, но и весь наш клан. То, что от него осталось после того, как пал Водоворот.

У последнего Умино была своя светлая детская мечта. Он стремился к ней и ради нее жил. Но когда и как он сломался и забыл про нее? Как потерял себя? Когда растерял вместе с мечтой и самим собой доброту, человечность и прочие «излишества»?

Свернув свиток, я осторожно сжал его в руке и посмотрел на море, ослепительно блестящее от солнца далеко впереди. На миг перед глазами снова появился старый город.

«Знай, Ирука, я сохраню ее за тебя. Твою мечту. Не знаю, смогу ли воплотить ее в жизнь, но я хотя бы постараюсь. Она точно того стоит. И еще, я не повторю твоих ошибок, не забуду главного и не стану таким, каким стал ты, потеряв цель».

Аккуратно убрав письмо обратно в тубус, я сел на землю и поставил коробку на колени.

Узумаки и Митараши с удивлением наблюдали, как я копался в детских «сокровищах», как чуть не расплакался, читая письмо снова, а потом лазил в ведро под сточной трубой маяка, чтобы намочить руки.

— Ирука, с тобой все в порядке? — отвлек меня Наруто.

Я закивал, сжав в руке сереющие камешки, которые от влаги на краткий миг стали цветными, и глухо ответил, не обернувшись и чувствуя, как щиплет в носу:

— Да, просто… воспоминания. Дайте мне пять минут, я вас догоню.

Несмотря на то, что мы не устали, нам нужно было перекусить и привести себя в порядок, прежде чем соваться к местным властям. Кроме того, стоило узнать реальное положение вещей в местном отделении Корня, потому что бумаги всех нюансов не отражают.

Нашли «корневиков» мы достаточно быстро. Почти весь наличный состав был на полигоне — демонстрировал свои навыки метания сюрикенов и кунаев. Эти ребята явно были не теми, которые пришли с нами из Конохи. Темнокожие от загара парни и несколько девушек были выше и не носили масок. Хотя кое в чем они были похожи на пришедших с нами «солдат». Выражения лиц были такими же одинаковыми — холодное, ничего не выражающее равнодушие. Будто наступило будущее и я вижу человекоподобных роботов, но вот эмоции… я почувствовал интерес и заметил быстрый взгляд одной из девушек в сторону командира, будто она ожидала приказа. Девчат можно было спутать с пацанами из-за почти мужских фигур: ярко выраженного рельефа пресса и наружных мышц живота. Благо Анко, несмотря на тренировки, оставалась волнующе женственной и не превращалась в нечто здоровенное, шкафообразное и мужеподобное. А такие куноичи тоже были. Жуткое и неаппетитное зрелище.

Начальником здесь был мой ровесник. Роста среднего, как большинство шиноби, жилист и подтянут, но в остальном он ничем не напоминал своих подопечных.

«Буду звать тебя Синька, пока не представишься», — мысленно обозвал я нового знакомого. Глаза и волосы у него имели насыщенно-синий цвет, будто при его раскраске в палитру с избытком плюхнули индиго. Он с живейшим интересом наблюдал, поправлял подростков, будто стараясь их расшевелить, — открыто улыбался белоснежной на фоне коричневого загара улыбкой и активно жестикулировал.

Одет Синька был не в форму АНБУ НЕ, а в пеструю гавайскую рубашку и белые шорты. Точно он тут на отдыхе, а не на работе.

Заметив нас, он пошел мне навстречу, раскинув руки:

— Ирука, я так рад тебя видеть!

Слегка отстранившись, чтобы не попасть в медвежьи объятья, я скороговоркой произнес:

— Привет. У меня амнезия после ранения. Мы раньше были знакомы?

Несмотря на то, что выдуманная болячка прикрывала мне тылы, я все еще побаивался знакомых Ируки. И тем более — друзей.

— Хидики Тоши, — не успев расстроиться, но немного растерявшись, представился шиноби, медленно опустив руки.

Когда я представил ему Наруто, то заметил, что Тоши не без уважения взглянул на меня и даже покивал. Этим он мне живо напомнил Морио, когда тот восхищался моей самоотверженной службой Конохе. То есть тем, что я Узумаки опекаю. А вот Митараши у шиноби вызвала просто бурю эмоций и полный восхищения взгляд, я даже слегка загордился.

Разговорившись, Хидики пригласил нас присесть на лавки под деревом около ящичков с метательными железками. У Наруто глаза загорелись, с таким очевидным восторгом он разглядывал разномастные кунаи и сюрикены. Здесь бы и я покопался, потому что арсенал больше напоминал коллекцию, которую кто-то снял со стендов, — так много было самого разнообразного оружия, причем зачастую единичном экземпляре. Кажется, в одном из ящиков даже лежала саперная лопатка, или что-то очень на нее похожее, и здоровенный сюрикен. Заметив интерес ребенка, Тоши разрешил ему потренироваться рядом с корневиками.

Как оказалось, Синька считал, что Умино был его лучшим другом. А вот я сомневался, что Ирука думал так же. Хидики учился в том же выпуске, что и Ирука. Как он мне признался, несколько смущаясь под внимательным взглядом Анко, он был самым инициативным на курсе и обладал живым и нестандартным мышлением. Что иногда выходило ему боком. Все эти замечательные качества, увы, не были особенно востребованы в довольно косной структуре Корня, и его, такого умного, сослали туда, где его инициативность и самостоятельность будут только в плюс. Туда, куда приказы идут слишком долго и надо полагаться только на себя: на Каменистое Побережье.

Впрочем, это и не удивительно с его-то именем: “Тоши” значит “аварийный”, а “Хидики” — “яркое превосходство”.

Здесь у Хидики в подчинении было десять человек, включая его самого, еще одного офицера и восемь «солдат». С приведенным нами подкреплением получалось три усиленных звена по пять «барашков» плюс командир. Тоши уже давно запрашивал дополнительные силы, но ответ до недавних пор всегда один: “Подкреплений не будет, выкручивайтесь как умеете”.

Впрочем, и восемь прибывших проблему не решали. Восемнадцать человек, из которых всего три офицера, — это явно недостаточные силы. Особенно, если придется охранять не только границу и город, но и огромную стройку, какая тут намечалась. Клонами не отделаться, тем более если они не теневые, как у Наруто.

Пока Хидики трепался, его подчиненные сложили железо в коробки и выстроились полукругом, в теньке рядом с нами. Заметив это, Тоши спохватился, вполголоса что-то сказал подчиненным и отослал их в сторону длинных деревянных домов, похожих на бараки со старых советских фото.

Наконец, дошел разговор и до моей миссии. Узнав, что я надеюсь все закончить за месяц максимум, Тоши только головой покачал:

— Это будет непросто. Тут много проблем, которые нужно решать и с феодалами, и с компанией Гато… Слышал от них, что Хироши скончался и теперь они осваивают новые территории. Голова отвалилась, а змея этого даже не заметила. И с новым наместником тоже не все гладко. Нам сюда сослали аж бывшего министра правых дел. Явно где-то напортачил, не иначе.

Вздохнув, я кисло поинтересовался:

— Этого министра, случаем, не Карпом звать?

— Да, — хмыкнул Тоши, — ты уже где-то успел оттоптать ему плавники? Он гад редкостный, и похоже, что еще и злопамятный. Пытался нас к своей охране за бесплатно припрячь, даже грозил проблемами. Пока главным был Тсуйои Кин, все было нормально, но этот... — шиноби только разочарованно головой покачал.

Мы еще потрепались немного, я спрашивал о местных слухах, он — о том, что в Конохе творилось.

Хидики взял паузу, чтобы набрать воздуха, и тут тишину нарушил дробный перестук. Мы почти синхронно обернулись к мишеням, ведь Наруто кидал тише и вообще уже наигрался с железом и теперь стоял рядом, слушал. А подопечные Синьки ушли в казарму еще раньше.

Повернув головы, мы трое обалдели. Анко быстро бросила еще пять кунаев к уже торчащим из мишени сюрикенам. И все они воткнулись в центр движущихся соломенных маятников на пеньковых веревках. Нет, все шиноби умеют кидаться разным железом, но было видно, что Митараши на голову превосходила всех местных — и по скорости бросания, и по меткости… Да по всему.

Она стояла и победно улыбалась, а я не мог отвести от нее взгляд.

Рядом хлопал глазами пораженный и завидующий мне Тоши и надувшийся Наруто. Ведь когда он бросал, мы не обращали на него внимания.

— Анко-чан, ты бесподобна, — совершенно искренне сказал я, переведя взгляд с мишеней на сияющую девушку.

Идиллию прервал крик Наруто:

— Пожалуйста-пожалуйста, научи меня!

Анко даже растерялась, когда мелкий засыпал ее вопросами и просьбами дать совет, а мы с Тоши сдержано похихикали, скрыв смешки за кашлем.

Я думал, что нам придется жить вместе с корневиками, но нам выделили старый добротный дом недалеко от моря. Если хорошенько прислушаться, то можно было услышать шуршание волн через шелест пальмовых листьев. Высокую зеленую арку в заборе украшал короб с колоколом, видимо, изображая собой звонок. Наруто тут же дернул за канат, и по окрестностям разнесся громкий чистый звон.

Мне так хотелось сходить на пляж, но ничего не получилось: несмотря на то, что дел было мало, провозились мы до полудня. Только те, кому свою шкурку не жаль, ходят на пляж в полдень. Вот мы и не пошли.

Когда тени снова стали удлиняться, кто-то позвонил в колокол три раза, так что спутать гостей с ветром бы не удалось.

У ворот нас ожидали двое мужчин в костюмах, при галстуках и с чемоданчиками. Они представились как Акира Удо и Макимачи Мисао из Компании Гато. Честно пытался вспомнить местных Пат и Паташон, но эта колоритная парочка явно была мне незнакома. Удо — высокий и худой, задумчивый меланхолик; Мисао — низенький толстяк, подвижный и шустрый.

Быстро, как репер песенку, зачитав официальную часть, они сходу попытались нагрузить меня своими проблемами. Естественно, их пришлось выслушать; узнать жалобы, предложения и пожелания. Больше всего их смущало то, что представитель дайме настаивал на плате в казну несмотря на то, что порт должен был расположиться на земле моего клана.

Похоже, что некоторые вещи во всех мирах одинаковы и за свои кровные мне придется сражаться не на жизнь, а насмерть.

На следующий день я уже стоял перед двором виллы, где жил челов… мерзавец, гад и подлец, который захотел наложить лапу на мои деньги.

Вид чаши с белыми в оранжевых пятнах карпами перед домом чинуши из Никко неожиданно отправил меня на экскурсию в прошлое.

Пришлось постоять в сторонке, вспомнить, глюки посмотреть.

Прямо на этом месте, до того как тут отстроили эту роскошную виллу, был дом для собраний, а точнее, то, что от него осталось после войны. Каменные стены и деревянные пристройки с черепичной крышей, покрытой мхом. Ноги «помнили» лакированные широкие доски в коридорах и плетеные татами в самом доме. И каменные стены самого первого Большого дома. Уже тогда полуразрушенный дом казался Ируке и его немногочисленным ровесникам ветхим, полным призраков и всевозможных домашних духов. Вплотную к Большому дому стоял маленький каменный храм, его после войны даже пытались восстанавливать — просто из приличия. К счастью, он во время войны пострадал мало — там только крыша была не родной. В центре зала стояла металлическая тренога, а на ней — крупная каменная, никогда не высыхающая чаша с морской водой. Такой крупный булыжник диаметром около метра или чуть больше, обтесанный морем без помощи человеческих рук, и только если присмотреться, то можно было заметить на внутренних стенках зарубки, складывающиеся в печати. Кроме чаши еще были полосатые валуны с печатями Узумаки — для проведения ритуалов. В этом храме детей вносили в защиту клана — прописывали в барьерных печатях. Здесь подтверждали родство при помощи, опять же, печатей. Здесь приносились клятвы и заключались важные договоры. Все это мне рассказывал и показывал старый Умино Рью, дедушка Ируки по отцу. Он умер вскоре после переезда в Коноху, я вспомнил, что его могила находится на старом кладбище, а не там, где расположен мемориал павшим от лап биджу.

И вот эта самая чаша сейчас украшала передний дворик посланника дайме! Эта самая чаша, теперь засранная карпами и установленная на три булыжника из храма! На три булыжника с барьерными печатями!

— Я его убью, — зло прошипел.

Меня не слабо трясло от злости, когда я направился к особняку широким шагом. А на вопросы недоумевающих Наруто и Анко, которые меня притормозили, я ответил так:

— Это все равно что мясо жарить на Вечном огне!

В филиале Храма Огня в Конохе тоже было ритуальное вечно горящее пламя, потому мое сравнение поняли и ужаснулись.

Нас просто не пустили на входе привратник и охрана. С большим трудом мне удалось вернуть контроль над собой, чтобы поинтересоваться причиной:

— Почему это он не может принять владельца этих земель?! Он настолько занят?

Обоих охранников в белых доспехах мое КИ пробрало, но они старательно пытались не показывать вида, а вот привратник, бледнея и потея, проблеял:

— Э-э, простите, Умино-сама, но э-э-э, г-господин наместник не может вас принять. У него очень много дел.

Я уже стал подумывать о том, чтобы убить зарвавшихся слуг, но, на их счастье, Анко и Наруто, заметив, что со мной явно что-то не так, поспешно утащили меня оттуда. Вовремя. Обошлось без жертв. Стараясь успокоиться, я удивлялся тому, насколько сильно я стал походить на Ируку. Похоже, здесь, на Каменистом побережье, мне придется быть вдвойне осторожным. Через пару часов я немного остыл и вернулся, чтобы уточнить, когда же наместник сможет меня принять.

Дальше началась чернушная комедия. Потея и вздрагивая от ужаса, привратник передал слова мне наместника дайме о том, что мне назначена встреча только через семь дней. Это какая-то запредельная наглость! Я, глава клана, на территории которого он незаконно возвел свою хату. И он же заставляет меня ждать аудиенцию целую неделю?! Да за осквернение храма моего клана его стоило убить на месте, а не лясы с ним точить!

И снова Анко и Наруто не дали мне всех поубивать. Они прямо местные ангелы-хранители!

И надо же было снова заявиться Пату с Паташоном! Не стесняясь, я рыкнул на них, что ничего нового сообщить не могу. Они покивали и пришли на следующий день. И не слезали с меня, теребя по два раза в день. Нет, серьезно, эти люди — злостные самоубийцы!

Целых два дня я был сам не свой и не мог заставить себя забыть эту чашу из храма. У меня руки зудели сделать для Карпа какую-нибудь гадость. Желательно с летальным исходом для него.

На этой почве даже поругался с Наруто и Анко. Мальчишка тормошил меня, пытаясь вывести из состоянии озлобленной задумчивости, совмещенной с депрессией и жаждой убийства. Девушке это не понравилось. Не то, что я злющий как черт, а то, что мелкий хотел меня развеселить!

Они затеяли очередную ссору ни о чем. Ее начало я снова пропустил и обратил внимание на ссорящихся Узумаки и Митараши только тогда, когда они начали ругаться слишком громко и отвлекать меня от рисования взрыв-тегов. Самой удачной идеей мне показалось взорвать этот дорогой сарай к чертям собачьим!

— Хватит приставать к Ируке! — удерживала девушка Наруто за руку.

— Я хочу, как лучше! — безуспешно вырывался тот. — Ты вообще ничего не делаешь!

— Ты уже сделал как лучше! Он из-за тебя память потерял!

— А ты его чуть не убила! — наконец одним гибким движением высвободив руку из захвата, обвиняюще выкрикнул ей в лицо мальчик.

В общем, я сорвался и, долбанув рукой по столу, некультурно наорал на обоих. Даже КИ выпустил.

На следующее утро мне было очень стыдно, и я, попросив прощения за вчерашнее, предложил всем нам сходить развеяться на море. Пообещал, что покажу кое-что интересное. На роль зрелища был предназначен призыв Дельфинов, которых в Конохе негде было вызвать.

В первый день, когда меня понесло к маяку, на обратном пути я заметил небольшой уединенный пляж под ним, между скал, до которого можно было добраться только по воде или если спуститься с уступа вниз, туда я и направился.

Узумаки пробежал легко, а вот мы с Анко задержались. Она ступала между волн, рискуя замочить не только ноги, но и плащ. Решив погеройствовать на ровном месте, я подхватил Митараши на руки и рванул по гребням на землю. Будь пляж дальше, я бы опростоволосился, потому что Анко не стеклянная, а я не видел волн под ногами.

Удивленно ойкнув, она схватилась за мой воротник, а затем рассмеялась, заглядывая в глаза. У Анко сейчас было негромкое, мягкое «ха-ха», словно в противоположность звонкому смеху, который от нее я слышал в театре.

— Я осмотреться, — бросил я не оборачиваясь Наруто и умчался разведывать территорию.

— Может, отпустишь? — тихо спросила девушка. Но судя по ее лукавой улыбке и настроению, она была совсем не против.

— Не-а, — радостно ответил я, — не отпущу.

Так и ходили: впереди Наруто, а позади я с довольной, как слон после купания, Анко.

Пляж оказался гораздо больше, чем мне виделось сверху, потому что под маяком вода вымыла арку на берег за скалой. Второй пляж имел куда больший размер, и песок здесь был не серый, несмотря на скалы, а белый, почти как снег, хотя местами его уже заменила мелкая серая галька. Мои догадки об искусственном происхождении пляжа подтвердил каменный домик с отсыревшими печатями на стенах и барельефом в виде дельфинов на внешних стенах. В них не осталось даже намека на чакру. Просто испорченная бумага. Наруто покачал головой и срисовал печати, которые еще можно было разобрать.

— Тут полно черной плесени, не стоит нам дышать этой гадостью так долго. Наруто, еще успеешь скопировать.

Он послушно кивнул и убрал блокнот и кисть с чернилами. Походный набор у мальчика был похож на бамбуковый тубус, что-то похожее я видел у Сая в аниме. Простенький на вид, но напичканный печатями и дорогими компонентами.

Жесты-печати я повторил по свитку, а когда понадобилась кровь для активации, чиркнул по пальцу чакроскальпелем. Я ж не дурак, грязные руки грызть ради пары капель!

Анко иронично подметила:

— Ты в бою будешь так же делать?

Прервавшись, ответил:

— Когда припрет, может быть, и погрызу пальцы, а пока не хочется. Не голодный, — и еще язык высунул, дразнясь.

Снова повторив серию ручных печатей, хлопнул ладонью по песку, отпуская небольшой «комок» чакры, — я не собирался призывать кого-то типа Гамабунты. Как воспользоваться призывом, я уже знал из клановых свитков и из воспоминаний во время медитаций. Да и тело помнило последовательность действий для призыва. Так что я не сомневался в успехе.

В метре от меня вода вспухла здоровенным пузырем, который, словно нож, прорвал серо-стальной плавник размером сильно больше, чем я ожидал.

Даже забеспокоиться не успел, когда эта испещренная глубокими, явно свежими, шрамами зверюга крутанулась на месте, толкнув хвостом на берег гигантскую волну. Напор был такой силы, что меня мотало, как щепку в шторм. А затем долбануло спиной о неожиданно твердое дно, выбив из легких бесценный воздух. Не успел я толком вздохнуть, оказавшись на поверхности, как вода вместе со мной взметнулась вверх, заключив в подобие водяной тюрьмы. Мир стремительно менялся местами — столб воды, в котором я болтался, вращаясь, мчался прямо на берег. Я даже не мог понять, в какой стороне море, а в какой берег, и боялся открыть глаза, чтобы в них не попал песок.

Дыхания не хватало, паника захлестнула мозг, я чуть было не вздохнул несмотря на то, что где-то на краю сознания понимал — наглотаюсь воды и утону. Но она вдруг пропала, и я рухнул в сырой песок, ударившись плечом и ничего не видя из-за слезящихся от морской соли глаз. От столкновения я потерял сознание. Мне показалось, что вырубился я буквально на мгновенье.

— Ирука! — попыталась поднять меня Анко. — Ирука!

Не заметив рядом с ней мелкого, забеспокоился:

— Где Наруто? — через силу распахнул я глаза и замер, в ужасе наблюдая за ярко-рыжим «костром» на море, в который превратился Узумаки, окруженный чакрой биджу.

Прозрачный силуэт отражался на поверхности моря оранжевыми бликами. Мальчик стоял на четвереньках напротив громад болотно-зеленого и серого цветов. Подробнее я не мог разобрать из-за рези в глазах.

— Наруто! — изо всех сил крикнул я, но он не повернулся на оклик.

Сделав усилие, я поднялся, придерживая вывихнутую руку. Волна чакры Кьюби пробудила старые воспоминания. Боги, как же невовремя! Колени предательски дрожали, а внутренний голос нашептывал мягким голосом Майн: «Беги, беги и не оглядывайся»! Мне почудилась гарь, стоящая комом в горле, и дым. На фоне неба проступили очертания разрушенной Конохи и рыжий силуэт, пока еще прозрачные и смутные, но они грозили вот-вот отрезать меня от реальности. Меня накрыло волной чужого первобытного ужаса и, как ни странно, чувство дежавю. Будто со мной все это уже было. Тело начало становиться словно чужим, неуправляемым.

— Анко, ударь меня, — шипя, выговорил я, впиваясь ногтями ватных пальцев в плечо вывихнутой руки. Боль отрезвляла, но не настолько, чтобы окончательно прийти в себя.

— Ты с ума сошел?!

— Бей, — прошипел громче я, едва сдерживая воспоминания, которые теснили реальность все сильней, — бей!

— Куда?

— Бей, дура, мать твою! — рявкнул я, не сдержавшись.

Злость и боль — это то, что удерживало мой разум от того, чтобы утонуть в чужом, а теперь уже и своем ужасе. Я начинал себя чувствовать, как тогда, в госпитале, когда Ирука перехватил контроль над телом, чтобы ответить ирьенину.

Звонкая пощечина отозвалась вспышкой боли в ушибленном затылке и чуть не отправила меня в беспамятство, но видение исчезло, а дикий ужас за свою шкуру и наступающее ощущение, будто тело меня больше не слушается и принадлежит кому-то другому, уступили место страху за Наруто. Из канона я помнил, что эта чакра делает Узумаки берсерком и медленно убивает, разрушая его тело.

— Анко, мне нужна твоя помощь, — не отрывая глаз от мальчика, объятого оранжевой чакрой, сказал я. — Плечо. Вправь.

Она понятливо кивнула, и через секунду меня пронзила вспышка боли, заставив вскрикнуть. Сустав встал на место. Боль заставила выгнуться, сжать зубы, но окончательно отрезвила.

Как там говорили: страх убивает разум? Не знаю, как там у других, но меня тут страх точно чуть не убил!

Пытаясь понять, что происходит и как вмешаться, я отметал все приходящие в голову идеи, потому что они были одна бестолковее другой.

А в это время в море развернулся настоящий бой титанов: ненормально огромные дельфины и крабы единым фронтом теснили джинчурики, пытаясь достать его струями воды и гигантскими волнами. Наруто уворачивался от первых и перепрыгивал вторые. Тогда Дельфины вместе, с трех сторон, вызвали очередную волну и издали какой-то низкий, скрежещущий звук. Даже меня, находившегося относительно далеко от основной битвы, достало и пробрало до самых зубов. Да что там зубы! У меня даже кости завибрировали, словно я стоял у колонок на рок-концерте, а только что вправленный сустав откликнулся болью. Да что это было?!

— Мы ему ничем не поможем, — обеспокоенно вглядываясь в лицо, удержала меня Анко. — Нас раздавят и не заметят.

— Не обязательно лезть самим, — беспокойно вздрогнул я, посмотрев на бой. — Твои змеи смогут их отвлечь? У меня есть план.

— Хорошо, я попробую.

Впрочем, ничего толком мы сделать не успели. Едва девушка призвала змею, как морские обитатели все-таки достали Узумаки.

Наруто перепрыгнул и этот гребень, прорвавшись сквозь него рыжим метеором, но потом его встретила вторая волна — того вопля, который издали дельфины. Видимое искажение в воздухе ударило Наруто, срезая с него клочья чакры и заставляя его пригнуться. И тогда они запустили еще одну звуковую волну.

Стремительно теряя обрывки рыжего покрова, Наруто пролетел мимо нас с Анко, прямо над головой желтого удава-переростка. Слишком высоко, чтобы можно было поймать, смягчив падение.

— Скорее! — бросил я, рванув к Наруто и на ходу создав клона, чтобы тот вместе со змеем отвлекли внимание взбесившихся зверей.

Подбежав к Узумаки, я пощупал пульс на шее.

— Есть! Дыхание есть. Так, — вслух проговаривал я, — техника диагностики… Позвоночник цел. Голова вроде тоже… Фух… Ну, брат, — сказал я по-русски, — да ты сплошной синяк. Но вроде ничего угрожающего жизни нет.

Я вздохнул, бережно подхватил крепко помятого ребенка на руки и обернулся, чтобы позвать Анко, но чуть не столкнулся с ней. На лице девушки явно читался ужас и понять причину было проще простого — нас окружили. А желтый удав, смирно, как веревочка, висел в клешнях гигантского краба.

Ломая пальмы, с трех сторон подошли покрытые бронированными доспехами и зелеными наростами крабы размером с двухэтажный дом, а большая часть берега ушла под воду, позволив огромным серым тушам дельфинов подобраться вплотную.

— Что вам надо? — выкрикнул я, поняв две вещи: отступать некуда и на нас почему-то пока не нападают.

— Мы хотим найти своих детей, — пробасила особенно здоровая серая громадина, обдав нас волнами тоски, боли и сожаления.

Размером зверюга была даже больше той, которую я случайно вызвал, но у той нос был сбит сильнее и на плавниках полукруглые следы, похожие на укусы акулы.

— Сочувствую, — без капли сожаления ответил я, цепко наблюдая за морскими гадами, грамотно взявшими нас в кольцо, — но не имею понятия о том, где ваши дети.

— Наши дети были украдены призывом. А ты — последний призыватель, Ирука, — пророкотал голос, второго слева от «мамаши» дельфина.

Я нервно сглотнул, почувствовав особенно сильный удар сердца где-то в районе горла.

— Это не я! Я никого не призывал почти год! — Тут всплыло воспоминание: — Нет, два с лишним года! В Конохе вас даже некуда призывать, там нет моря и большой воды!

— Он не лжет, — с болью в голосе сообщила дельфиниха.

В голове мелькнула мысль о том, что я зря прикасался к призывному свитку. Надо бы его сжечь к чертям собачьим! Хотя, может, еще не поздно?

Я понимал, что по-хорошему мне нужно было спросить, что у них произошло, но первое впечатление вызывало только прилив адреналина, страх и дикую злость. Если бы я знал наверняка, что сожженный свиток отправит этих пережравших анаболиков обитателей моря назад, я бы его тут же спалил. Рисковать совсем не хотелось. Лучше уж быть совсем без призыва, чем с призывом, который хочет тебя убить! Но даже если уничтожение свитка отзовет дельфинов, то крабы никуда не денутся, ведь их призвал не я.

Морские обитатели тем временем моему чистосердечному признанию почему-то не обрадовались и стали что-то обсуждать между собой чириканьем, режущим ухо треском и другими непонятными людям звуками.

— Ирука? — как сквозь дремоту позвал мальчик и закашлялся. Видимо, успел воды наглотаться.

— Я здесь, — переложил его себе на плечо и похлопал по спине, помогая откашливать воду. — Все хорошо.

Наруто кивнул и вцепился в мой жилет.

— Я ду… думал, тебя убили, — хлюпая носом и заикаясь, будто ему не хватает воздуха, пролепетал Узумаки. Кажется, его трясло. Или это меня потряхивало?

— Тише. Будущие хокаге по пустякам не плачут. Правда же?

— Ты-ты не пу-пустяк! — яростно замотал головой мальчишка. — Я ду-думал, ты погиб! Ты-ты упал и все…

— Я только воды наглотался, — слегка приврал я. — Воображение с тобой сыграло злую шутку. Все в порядке.

— Угу, — промычал Наруто, а затем, отстранившись, с трудом изобразил кивок.

Он старался держаться, но все равно шмыгал носом и, шипя, украдкой вытирал мокрые глаза сбитыми до ссадин на костяшках руками.

Вздохнув, я успокаивающе погладил мальчика по волосам.

— Ты должен помочь нам, — заявил один из крабов, махнув клешней, так что нам на голову посыпались листья. — Наши дети в опасности!

Это хорошо, что он все-таки почти разминулся с пальмой, задев лишь самую верхушку, и то вскользь. А то бы на нас упали не листья, а весь ствол. И на этом моя помощь этим придуркам и закончилась бы, не начавшись.

— Странная у вас просьба о помощи. Многие бы после этого контракт разорвали, — не сдержавшись, огрызнулся я.

Меня раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, хотелось высказать им все, что о них думаю, за явно ошибочную атаку и за чуть не уроненную на нас пальму, а с другой стороны как-то не хотелось хамить тем, кто мог без проблем прикончить одним ударом всех троих.

— Мы приносим свои извинения, Ирука-кун, — ответил самый здоровый дельфин. — Мы допустили оплошность, но ты обязан нам помочь!

— Что значит обязан?! — неприязненно воскликнул я, не сдержав язык за зубами. — И что вы именно от меня хотите? Я не знаю, кто, где и почему похищает ваших детей. Я не думаю, что мы сможем вам чем-то помочь!

— Ирука, не говори так, — все еще шмыгая носом, сказал мальчик, — им нужна наша помощь, и мы спасем их детей!

— Ты сам-то понял, что сказал? — недоуменно спросил я.

Чип и Дейл недоделанный. Герой недобитый. Его чуть не пришибли, весь синий —

даже фингал под глазом есть. Мелкий сейчас наверняка даже ходить-то может с трудом, а все туда же — лезет спасать и освобождать. Даже плевать, что не принцессу, а всяких морских гадов.

— Да, — нерешительно отозвался мальчик, — Если бы они знали, что мы хорошие, они не стали бы нападать. Они подумали, что мы плохие, потому напали.

Поморщившись, я хмуро взглянул на зверей, словно вижу их впервые.

— Ирука, — мягко легла ладошка Анко мне на руку, — может, ты все же выслушаешь?

— Вы сговорились, что ли?! — недовольно пробурчал, рассмешив этим Наруто.

— Без награды не оставим, — булькнул краб с удавом, посчитав, что я набиваю цену.

— Я выслушаю, но помочь не обещаю. Я не…

— Все вы, Умино, одинаковые, — фыркнула дельфиниха, закатив глаза. — Избегаете ответственности и однозначных формулировок.

— Я не всесилен, — упрямо договорил я, повысив голос, и хмуро взглянул прямо в глаз дельфинихи. Серые туши к нам были повернуты боком.

— Кроме того, не так давно я потерял память и даже не знаю ваших имен. И еще, — я обернулся к крабу, — пожалуйста, змею отпустите.

Слитный вздох и ошарашенные взгляды — они прямо как люди.

Выслушав мою историю, один из крабов заметил:

— Но ты сказал, что не призывал два года, а память потерял совсем недавно. Ты чего-то не договариваешь!

Не удержавшись, я прикрыл лицо рукой.

— При амнезии память возвращается или полностью, или частично, как в моем случае! А теперь, пожалуйста, назовитесь!

После того, как все представились, я какое-то время пытался поймать хоть какой-то отклик, но потом чертыхнулся и сказал:

— Повторите, я запишу, кто есть кто. Не могу я вас вспомнить.

Пока зверинец представлялся снова, удав ушуршал к хозяйке и теперь кольцами обвивал наши ноги, прижавшись к нам, как побитая собака. А Наруто, которого пришлось поставить на землю, осторожно гладил чешуйчатый бок.

— Все началось год назад… — начал Кента, тот шрамированный дельфин.

Некий преступник специально вкладывал в дзютсу призыва мало чакры, чтобы призвать молодняк.

Дело было в том, что взрослые животные могли «отказать» призывателю и не явиться на зов, а малышня «отвечает» автоматически, и тогда вместо жабы появляется головастик, как в манге было у Наруто.

Но раньше малыши всегда возвращались к родителям, а сейчас — нет. Кто и зачем похищал маленьких крабов и дельфинов — никто не знал. Поэтому общим советом дельфинов и крабов решили, что на следующий же призыв, независимо от количества вложенной чакры, придет Кента и вызовет всех остальных.

— Ирука-сан, я знаю, что у тебя не сложились отношения с нашим кланом и я лично сказал, чтобы ты меня больше никогда не призывал, — эти слова тяжело давались Кенте — главе дельфинов. — Но сейчас именно тебя я прошу сделать все возможное, чтобы спасти наших детей. Нам больше не к кому обратиться. Если ты поможешь, то мы поклянемся всегда выполнять твои просьбы и навсегда забудем о прошлых разногласиях.

«У Ируки что, даже с собственным призывом были разногласия? Как он умудрился настроить против себя столько народа? Как?! Это какой-то особый Талант с большой буквы, не иначе!»

— Мы тоже подпишем с тобой контракт, хотя никогда ни с кем, кроме клана Узумаки, этого не делали, — пробасил Хадзиме, глава крабов. Он тоже постоянно дополнял рассказ дельфинов, активно жестикулируя клешнями, так что наш удав дрожал.

— У вас что, правда был контракт с моим кланом? — влез любопытный Наруто.

Краб грузно стукнулся брюхом о землю и даже чуть вкопался, так что его морда оказалась всего в нескольких метрах от нас. Меня аж передернуло, когда Хадзиме почистил вытянутые, мутно-салатовые глаза жвалами.

— Ты не похож на Узумаки. У них красные, как человеческая кровь, волосы. Но у тебя похожая чакра, — пошевелил он мерзкими буркалами.

— Его мать была из клана Узумаки, — уточнил я, стараясь не смотреть в полную желтой пены пасть краба.

К счастью, призывы оказались то ли понятливыми, то ли ленивыми, и дальше тему родни мальчика развивать не стали. Взяв с меня обещание и обговорив, как правильно их призывать, если у меня появятся для них новости, дельфины и крабы удалились в море, а уже там с хлопком пропали. Змей, наконец, разжал кольцо вокруг нас и успокоился.

— Анко, ты цела?

— Все хорошо, только вымокла, — сказала девушка, выжимая полу плаща.

Немного подумав, она вовсе его сняла, оставшись в сетчатой маечке и потемневшем от воды тонком бежевом топе, который трудно было не заметить. Пришлось отвернуться, чтобы не смущать девушку оголодавшим взглядом.

Белого песка почти не осталось, сам пляж стал вдвое меньше, везде ямы и рытвины, пальмы переломаны, на берегу клубки свежих водорослей и донного мусора. Тут даже один ржавый якорь валялся с куском цепи.

— Был пляж, и нет пляжа, — пораженно покачал я головой.

В это время Наруто, баюкая руку, пошел к змею, который отполз от нас на сухой песок.

— Куда? А лечиться?

Мальчик обернулся, задумался на мгновенье и похромал обратно:

— Змейке помочь хотел, — он поморщился от боли. — У нее чешуя задралась и кровь выступила.

— Я потом змее помогу, а сейчас — сядь сюда и не вертись.

Посадив Наруто на крупный булыжник и сняв с него верхнюю одежду, я принялся его лечить, попутно расспрашивая, что он стал бы делать в такой ситуации. Хотел отвлечь от боли и заодно проверить, насколько хорошо он усвоил тему о сборе информации. Да и от мыслей про Кьюби его пока тоже стоило отвлекать. Пусть для начала успокоится и придет в себя, а поговорим позже.

— Есть идеи, откуда лучше начать расследование? Я имею в виду место, — спросил я, не отрываясь от работы.

— Ну, — протянул Наруто, — спросим у рыбаков, — и неуверенно глянул в сторону Анко.

А она в ответ засмеялась, смутив его:

— Обычные рыбаки не имеют к этому никакому отношения. Ты что, не слышал? Их призывали!

— А, ну да, точно… Я забыл, — расстроился мелкий.

Победно улыбнувшись, Анко взглянула на меня, а я разочарованно покачал головой:

— Вообще-то Наруто прав, следует попробовать поспрашивать у рыбаков, — сказал я, а затем повернулся к мальчику: — Они могли слышать какие-нибудь слухи или видеть что-то необычное…

И тут мне в голову пришла отличная мысль:

— Если мелких дельфинов и крабов держат в закрытых бассейнах, — размышлял я вслух, — то им нужно много еды, и покупать рыбу должны у местных рыбаков! Или, если они сами ловят, то рыбаки должны жаловаться на плохой улов и конкурентов!

Наруто смотрел на меня с раскрытым ртом. Митараши повела себя куда сдержаннее, но тоже удивилась.

— Учитесь не отбрасывать мысли, какими бы бредовыми и дурацкими они на первый взгляд не показались, — улыбнувшись, сказал я им.

— Правду говорят, что профессия накладывает свой отпечаток, — посетовала Митараши.

— Я обиделся, — дурашливо заявил я и, наиграно надувшись, сложил руки на груди, чем развеселил обоих.

Змей благосклонно принял лечение и терпеливо — поглаживания от Наруто, а после попросился остаться еще ненадолго, погреться.

Анко не стала возражать, хотя именно ей, как призывающей, придется делиться с ним чакрой все время, пока он тут находится. А я за это время с помощью Анко зафиксировал свою травмированную руку и, как мог, попытался ее залечить.

— Не стоило мне так активно пользоваться рукой.

— Что-то не так? — бережно провела Анко пальцами по поддерживающей повязке.

— Нет. Вроде получилось, так что завтра, я надеюсь, можно будет обойтись и без повязки.

Одежда уже начала подсыхать, так что пришлось идти в дом переодеться, чтобы не щеголять белыми соляными разводами.

После этого мы вдвоем с Наруто отправились опрашивать местных. Естественно, под хенге.

Я представился приезжим рыбаком с сыном, который искал новый дом и работу, после того как бежал из Страны Волн. А Митараши решила остаться, сказав, что жене «рыбака» нужно дом «обустраивать». Кроме того, она намекнула, что неплохо бы «осмотреться».

Уже через пару часов мы знали, где местные рыбаки сбывают свой улов и как живут.

— На одном острове неподалеку от Большой отмели, она так и называется — Большая отмель, — поделился с нами поджарый, похожий на сушеную воблу рыбак, — там какие-то шиноби. Повязок не носят, ну, этих, с пластинками, Но всякие штуки, эти, шинобские, делать умеют. По воде ходят, когда корзинки с рыбой с лодок собирают. Чего с этой рыбой они делают, не знаю. Мне не интересно. Платят хорошо, всем хватает. А им все равно мало той рыбы. Еще просят!

С расспросами мы управились быстро, потому что Наруто попросил сходить на пляж снова, чтобы перерисовать в блокнот остальные печати.

Пройдя знакомым маршрутом в арку под маяком, мы увидели тот же самый пейзаж. Хотя ямы немного сгладились волнами, но в остальном ничего не изменилось.

Пока клон старательно копировал в тетрадь печати, мы с Наруто присели на ступеньки разбирать коробку с каким-то хламом, который нашелся в углу. Большая часть вещей испортилась, но кое-что еще можно было взять.

— Это, наверное, были кисти, — показывая полуистлевшие палочки, сказал мальчик.

— Похоже на то, хм, а чернильницы целые, только одна с трещиной.

— Вымыть, и будут как новые!

Перекатывая в целой руке шарообразную склянку, я тихо сказал:

— Наруто, ты что-нибудь помнишь после того, как на меня напали?

Перестав копаться, Узумаки тяжело вздохнул и медленно отряхнул руки, будто оттягивал время.

— Если не хочешь рассказывать, то не надо. Гляди, — я неловко попытался сменить тему, — тут только пробку заменить и…

— Я думал, ты не спросишь, — тихо сказал Наруто, смотря в песок под ногами.

— Хотел раньше, но все время мешали, — начал оправдываться я, посчитав, что дело в моей нерасторопности, но, не дослушав, мальчик помотал головой.

— Нет. Просто неприятно вспоминать, — печально и тихо произнес он. — Я не хотел вспоминать.

— Извини.

Вздохнув, Наруто подтянул колени к груди, обняв их руками. Теперь от него исходили эмоции, которые можно было назвать застарелым страхом: отчаяние, безысходность и одиночество. Какое-то время мальчик молчал, точно забыл, что я рядом, а потом заговорил:

— Как сон наяву про коридоры и красные глаза, — невыразительно, как в трансе проговорил Наруто. — И зубы. Огромные зубы. Оно злое и очень сильное. У него большие острые когти, и оно ими скребет так гадко-гадко, как мелом по доске или как кунаем по стеклу.

Придвинув к своему боку, я приобнял Наруто, жалея, что кроме поддержки никак иначе помочь не могу.

«Да даже окажись я во внутреннем мире около клетки с Курамой, что бы я ему сказал? Не знаю».

— Наруто, а Он говорил с тобой? — тихо проговорил я, не надеясь на ответ.

— Нет. Рычал и страшно шумел., — Образ темного облака, каким я представлял эмоции Наруто, стал блекнуть. — Он будто управлял мной, когда я сам разозлился. Я стараюсь никогда не злиться, чтобы он не просыпался. Когда я его случайно бужу, он насылает кошмары.

— А разве раньше с тобой было что-то подобное? Оранжевая чакра над кожей.

Мальчик помотал головой, а затем задумчиво почесал нос, будто поспешил с ответом, в котором сам был не уверен.

— Нет, точно, только в кошмарах, — отозвался Наруто, закрыв глаза, и, будто собрался вздремнуть, удобнее устроился под боком. — Когда я просыпался, ничего такого не было. Я не хочу больше так злиться.

— Хорошо, если не будешь. Злость в бою только мешает и делает тебя предсказуемым… ну вот, — я тяжко вздохнул, — прости, я опять занудничаю.

— Можешь занудничать, — не открывая глаз, заявил мелкий и улыбнулся, как обычно, широко и счастливо, — я не против.

Перед уходом мы еще раз решили осмотреть пляж и в одной из ям нашли крупную серебристую рыбину с серповидным хвостом, которая быстро кружила на дне, как в аквариуме. Если бы такую же я не видел на прилавке местного рынка, я бы ее там и оставил. А дома уже Анко подтвердила, что рыба съедобна и называется «голубой тунец».

Дома, как дикий человек, я поджарил ее на костре на заднем дворе, потому что у нас не было с собой большой посуды для готовки. Только чайник. Не думал я, что нам придется готовить самим. Домик, хоть и выглядел гораздо лучше всех халуп в районе, оказался совершенно пуст. Ели из своей посуды, свою еду, спали в спальниках, готовили только чай. Едой нас Синька обещал обеспечить сегодня-завтра, а до этого времени мы питались тем, что принесли в свитках из Конохи.

Дайте жалобную книгу, этот отель не тянет на заявленные пять звезд!

У местных с едой тоже выбора особого не наблюдалось: или готовь то, что купил на рынке, или то, что поймал, или ешь в столовой при бараках. В самом крайнем случае в забегаловке низшего пошиба — заведении для самых богатых среди нищих. Это тебе не город-миллионник вроде оставшихся в прошлой жизни, где на каждом шагу по кафешке, а за каждым углом или ларек, или продуктовый. Даже в Стране Волн, когда мы там были, все же было не так бедно и гораздо многолюднее. Впрочем, как раз последнее было неудивительно. Войны шиноби жестоки, и население на территории боевых действий часто вырезают под ноль.

Утром, как обычно, меня разбудил Наруто на тренировку. Если бы не он, я бы дрых до упора, наплевав на все.

— Ты ж моя совесть, — зевнув, я потрепал мальчишку по волосам, — чего придумал?

— Бегать по морю! — азартно воскликнул Наруто и добавил: — Около дома неудобно, места мало.

— И это все? — хмыкнула Анко, с хлопком убрав свой футон в свиток.

Это что ж получается, я встал позже всех?

— А рука у тебя уже не болит? — спросил Наруто.

Я задумчиво глянул на повязку, пошевелил плечом и помотал головой:

— Не болит.

Девушка почему-то смутилась и с виноватым видом предложила мне помочь снять бинты.

Позавтракав, мы отправились на пляж под маяком тренироваться.

Анко была в ударе, с энтузиазмом рассказывала о секретах использования метательного оружия, о том, какие упражнения помогут развить нужные навыки. Она показала себя талантливым учителем и даже не придиралась к Наруто. Может, я чересчур сентиментален, но мне хотелось, чтобы этот день не кончался.

Ближе к полудню мы заскочили на местный рынок за специями к рыбе и у порога встретили немолодого мужчину, похожего на рыбака, но чем-то неуловимо от них отличающегося. Он был весь какой-то блеклый, будто выгорел на солнце вместе с одеждой и теперь не понять, какого цвета были его глаза, волосы и дешевая тонкая юката. Стоило только подумать, что он просто ошибся адресом, как я услышал:

— Здравствуйте, Умино-сама. Я слышал, что вы законный наследник клана Умино, и пришел выразить вам свое почтение.

— Здравствуйте, — настороженно отозвался я, выйдя к отвесившему церемонный поклон гостю, так как приглашать его в дом не решился. — А вы не могли бы представиться?

Мужчина назвался Исаму, сказал, что он и его семья служили моему клану чуть ли не с сотворения мира.

— У меня к вам небольшая просьба, — под конец разговора сказал потомственный слуга.

— Я вас слушаю, — предельно вежливо улыбнулся я, а мысленно простонал: “Вот только жалобщиков мне сейчас не хватало!”

— Но сначала я хотел бы вернуть вам клановый свиток, который я нашел и сберег.

У меня даже дыхание перехватило: «Клановый свиток?! Мужик, я тебе буду сильно должен!»

— Я… Я буду вам очень за него благодарен.

С поклоном он вручил мне невзрачный и потертый на вид рулончик двумя руками и, улыбаясь, сказал:

— А просьба моя простая: Уважьте старика, откройте его при мне.

По местным меркам, для слуги он повел себя нагло, но ведь его звали «Смелый», и это оправдывало его характер.

Переборов желание бросить потенциально опасную вещь, я ответил:

— Хорошо.

Свиток оказался закрыт на печать крови и чакры. А для ее активации, как следовало из названия, нужна была одна капля, а лучше — не одна, свеженьких красных кровяных из живого представителя клана Умино и немного чакры из него же. Довольно сложная и дорогая печать.

Считается, что обмануть такие печати невозможно. Думаю, что это заблуждение. Уверен, что все возможно, если денег не жаль на специалистов и материалы. Однако вопрос в том, кто это может себе позволить и кому это нужно. Большая часть клановых техник завязана на улучшенный геном, специальную подготовку и тренировки, стиль боя и много чего еще. Думаю, что для тех, кто не является членом клана, все это попросту бесполезно. Хотя вполне возможно, что я просто чего-то не знаю или не учитываю.

Наколов палец чакроскальпелем, я тут же заживил порез и мазнул каплей по узору. Кровь с шипением высохла и осыпалась, а край отлип от внешней стороны свитка. Передав свиток клону, я жестом отослал его подальше. Тот понятливо отошел на середину дороги и развернул свиток. И-и-и… ничего страшного, к счастью, не произошло. То есть вообще ничего!

Клон недоуменно всмотрелся в свиток и повернул его к нам.

Бумага была девственно чиста.

«Облом… Но мужик тут ни при чем, — подумал я, — он же не мог знать, что там ничего…» Однако разочарования я не почуял. Точнее, им не «пахло» только от этого «слуги».

«Он знал!» — мгновенно подобрался я и приготовился к бою еще до того, как обернулся.

Заметив мой взгляд, мужик преобразился. В буквальном смысле преобразился: сейчас передо мной стоял не рыбак-проситель и уж тем более не слуга, а старый и опытный шиноби неопределенного возраста, но примерно лет за сорок. Под хенге пряталась удобная одежда, напоминающая форму Конохи, но жилет у него был странный, будто его перешивали.

Да и внешность у «слуги» изменилась: волосы, стянутые в хвост, стали каштановыми, глаза — карими, а кожа потемнела. Мелькнула и неприятно заныла где-то в желудке мысль, что это родственник. Только родни, которая знала настоящего Ируку, мне и не хватало для «полного счастья»!

А кроме того, мужчина не носил протектора, что тоже настораживало.

— Успокойся, племянник, меня зовут Умино Ютака, — одобрительно улыбнувшись, представился мужчина. — Не помнишь уже дядьку? Я же к вам приезжал пару раз, пока отец твой был жив. Я тебя вот таким, — он показал рост, наверное, трехлетки, — видел. — Ты даже разговаривать толком не умел, — разулыбался мужчина. — Такую чушь нес…

— Извините, что прерываю, вы брат моего отца? Почему вы…

Ютака недоуменно перебил:

— Я не родной брат Кохаку-сана.

— А кто тогда? — похлопал я глазами.

Видя, что новоявленный дядя подвис, пришлось пояснять:

— Недавно меня по голове били, — я легонько постучал пальцем по виску, — я мало что помню.

Мужчина не воспользовался моментом для удара и даже мысленно не выказал агрессии, чем меня немного успокоил, да еще сочувствующе взглянул и покачал головой.

— Твой дед Умино Рью брат моего отца — Умино Шигео. Ты мне — двоюродный племянник. Про прошлое клана тоже ничего не знаешь?

Мне оставалось только башкой помотать и пригласить дядю в дом. Закрыв за собой, просканировал округу и, найдя наблюдателя, активировал технику от прослушки. Кстати, несколько фуин для этой же цели я нашел в загашнике у Ируки. Печати были почти такие же, как у Виктора. Но тратиться не стал — для этой глуши и так сойдет. Позже я хотел поговорить с Наруто, чтобы он попытался таких же наделать.

— А кто бы рассказал? — усаживаясь на пол, сказал я. — Библиотеку я только начал разбирать.

Уют у нас тут был спартанский, даже татами не было, расселись прямо на деревянном полу.

— Тогда слушай и не перебивай, — серьезно заявил родственник тоном, не терпящим возражений. — После гибели Водоворота и почти всего нашего клана его остатки разделились. Часть ушла в Коноху. Но туда пошли далеко не все. Слишком многие винили Хирузена в произошедшей катастрофе и гибели Узумаки и Умино. Впрочем, и те, кто ушел в Коноху, Сарутоби мало доверяли. А вторая часть ушла в Страну Горячих Источников, надеясь скоро вернуться в родные земли.

Мне вспомнился свиток из маяка, а пока я призадумался, Анко перехватила инициативу:

— В чем вы вините Третьего? — спросила она с искренним интересом и напряглась в ожидании ответа. Ей, как и Наруто, было странно слышать такие слова.

Внутри Конохи почти боготворили «Профессора», «Бога Шиноби» и просто «очень мудрого и великого человека», исключительного лидера Сарутоби Хирузена. Не знаю что там насчет его величия и мудрости, но он, несомненно, был весьма умен и к тому грамотно пиарился. Вспомнить хотя бы тот «репчик», что втирали по радио в Конохе. Да и вообще, в плане рекламы и политтехнологий, мне так показалось, здесь просто страна непуганых идиотов. Думаю, что даже особых навыков не надо, чтобы стать любимцем толпы.

Наверняка любой рекламщик из нашего мира справился бы еще лучше.

— Да. В чем виноват старик-хокаге?

Умино недоуменно нахмурился, окинув взглядом мелкого, а затем зло хмыкнул и просто, даже как-то буднично раскрыл нам тайну гибели клана и Водоворота:

— Вторую мировую войну шиноби развязала Коноха. Деревня скрытая в листве была сильна как никогда. Под одним стягом собрались могучие и древние кланы: Сенджу, Учиха, Хьюга, Абураме — и недавно созданные, но доказавшие свою эффективность структуры — АНБУ, Госпиталь и хорошо показавшая себя Академия для бесклановых, сильные союзники — Водоворот, Страна Горячих Источников, Страна Чая и Туман. А еще было новое, невиданное ранее оружие, которое казалось идеальным — Корень. При таком раскладе казалось, что победа неизбежна.

Гм, что-то мне это напоминает? А, вспомнил! Гитлер вон тоже считал, что захватит СССР в кратчайшие сроки.

Как следовало из рассказа непонятно откуда взявшегося родственника, Туман предал Лист при первой же удобной возможности, а младший и самый многочисленный состав АНБУ НЕ проявил себя как кучка тупых, предсказуемых, безынициативных и к тому же еще и слабых бойцов. Хваленое чудо-оружие, на которое возлагались огромные надежды, оказалось типичной малополезной вундервафлей.

Академия для бесклановых показала себя лучше и действительно выпустила немало рекрутов. Вот только во время затянувшейся войны качество ее выпускников начало быстро падать — из-за сокращающихся сроков обучения. А Госпиталь по каким-то причинам использовали нерационально.

Перед началом Второй мировой войны шиноби считалось, что Страна Дождя будет легкой жертвой, которая падет к ногам Листа, открывая путь дальнейшей экспансии. Но она неожиданно оказалась крепким орешком. Ханзо Саламандер проделал отличную работу, подготовив страну к войне. Где-то в то же время Суна, не имевшая до того претензий к Конохе, вдруг решила, что исчезновение третьего Казекаге, вторжение в Аме — это звенья одной цепи и признак грядущего нападения Листа на Песок. Страна Ветра тоже выступила на стороне Аме против Конохи. Камень, опасаясь усиления Листа, поддержал Суну после того, как та потерпела несколько сокрушительных поражений. А Туман во время войны вышел из союза «в связи с новыми обстоятельствами». Впрочем, это уже совсем другая история.

Для Конохи все вместе сложилось крайне неудачно: Третий явно переоценил свои способности политика и стратега. И цена его ошибок была высока.

Все силы Листа были стянуты на западный фронт, где и завязли, как мухи в патоке. И тогда Кири и Кумо, объединившись, ударили по Стране Огня и ее союзникам. Страна Горячих Источников, у которой на тот момент были хорошие отношения и с Водоворотом, и со Страной Огня, прикинув расклад, быстро объявила о своем нейтралитете. Серьезных сил Конохи на восточном побережье не было. Вся тяжесть войны пала на местные кланы, пограничников и Узушио.

Водоворот сражался долго, храбро и умело. Но силы были слишком неравны. Кири и Кумо захватывали и зачищали малые острова и прибрежные крепости, уничтожали союзные красноволосым кланы, беспокоили вылазками остров-метрополию, опустошили все восточное побережье Страны Огня. После нескольких пробных атак Умино эвакуировали своих женщин, детей и стариков за крепкие стены Узушио, связав свою судьбу с судьбой старых союзников.

Анко не спускала с гостя недоверчивого, хмурого взгляда, а Наруто сгорбившись смотрел в пол, будто мыслями он был там, но не вовремя боя, а после него.

— Знаешь, — горько усмехнувшись, сказал Ютака, наблюдая, как я положил руку на плечо мальчика, — ни одному другому клану, кроме Узумаки, нельзя было бы доверить такую ценность, как жизни нашей родни. Они были настоящими аристократами. Благородные, люди чести, — веселый хмык, — не то что мы.

Пока я недоуменно хлопал глазами, дядя продолжил:

— Я тогда был еще совсем юным пацаном, но помню, как наши кланы вместе сражались за свое будущее… И проиграли.

Коноха постоянно, со дня на день обещала помощь. Мы, Узумаки и другие их союзники сжимали зубы и кулаки и упорно продолжали сражаться, оттягивая на себя силы Тумана и Облака.

Войска Листа осторожничали до последнего, до конца придумывая отговорки и подошли лишь к концу двухлетней осады. К почти уничтоженной Деревне, на горящих улицах которой еще продолжались бои, и ударили в тыл втянувшейся в деревню армии Кумо и Кири.

Тянули до последнего, как США и Британия, которые не спешили открывать Западный фронт. К счастью, у нас все сложилось не как с Водоворотом.

— Коноха могла помочь вовремя, — наиграно флегматично заметил дядя, тщательно скрывая свою ненависть, — но не захотела. Хирузен… этот мерзавец наплевал на все свои союзнические обязательства и договора. А тем красноволосым, кто, несмотря на это очевидное предательство, все же решился остаться в Конохе, поставили унизительные условия, одним из которых было ограничение общения с Узумаки Кушиной, не с кем-то там, а принцессой клана, одной из нескольких выживших правящих семей Узушио. И на ее отдельное проживание под надзором АНБУ. Только Узумаки Мито позволяли видеться с девочкой, но она сама клану чужая, — вздохнул Ютака. — Хирузен заявил: «Джинчурики принадлежит Деревне, скрытой в Листве, а не служит эгоистичным интересам одного клана». Я это слышал собственными ушами, прежде чем моя семья ушла в Югакурэ.

Сокрушенно покачав головой, Ютака все же продолжил:

— Я до сих пор считаю, что в гибели нашего клана и Узушио виновна Коноха и этот ублюдок Третий. Узушио и все кланы востока Страны Огня помогали, как могли, Конохе в ее войнах, но когда нам понадобилась помощь… Они нас просто предали! Заплатили нашими жизнями за свои ошибки! Коноха и ее правители виноваты в гибели нашего клана не меньше, чем Кумо и Кири, — зло и угрожающе глухо закончил старый Умино, сжав руки, так что побелели костяшки. — Столько хороших людей погибло…

Покосившись в сторону, я заметил, что Наруто невидящим взглядом смотрел в одну точку. Словно он не мог поверить в то, что услышал. Для него все произошедшее явно было шоком. Эмоции бурлили, постоянно меняясь с одной на другую: удивление, недоверие, сомнение, снова шок…

Чтобы вывести Наруто из этого состояния, я осторожно положил руку ему на макушку.

Мальчик вздрогнул и тихо, почти жалобно сказал:

— Но… Но ведь Третьего всегда называли очень мудрым, — он посмотрел мне в глаза, будто я должен был ответить.

Растерявшись, я перевел взгляд на Ютаку. Совсем тихо Узумаки прошептал:

— Его же… все уважают. А он… Получается, что из-за него погиб мой клан? Да?

— А ты что, не Умино, а Узумаки? — удивился дядя, вполне миролюбиво, но довольно бестактно ляпнул: — Почему тогда не красный?

Я беззвучно чертыхнулся и, вспомнив приличия, наконец представил Анко и Наруто.

— Забавно, — заметил родич, — но на красноволосых ты мало… не похож совсем, — закончил новообретенный родственник. — Я думал, Ирука тебя опекает, как своего племянника или еще кого…

— А большой краб сказал, что у меня чакра, как у Узумаки, — обиженно буркнул Наруто и сложил руки на груди, но улыбку подавил с трудом. Похоже, что мальчику понравилось то, что его посчитали моим родственником, пусть и дальним.

— О, это хорошо, если тебя признал призыв, — заметил новоиспеченный дядюшка и благоразумно не стал развивать тему родства.

Намекнув на то, что родственник так и не рассказал, как на нас вышел, я получил исчерпывающий ответ:

Сюда Ютака наведался один, потому что его волновала судьба клановых земель. У остатков клана Умино здесь остались информаторы и просто друзья, так что о нездоровой возне вокруг своих земель они узнали быстро. Конечно же, для него приятным сюрпризом был тот факт, что я жив и вполне себе здоров. Но прежде чем переговорить, он решил последить за нами. Стоило только дяде отвлечься, как мы пошли вызывать дельфинов, а когда он спохватился, вмешиваться было поздно.

Узнал об инциденте с призывами Ютака без труда. Сложно не заметить тот переполох, который устроили морские обитатели; сильные всплески чакры, фонтаны воды, грохот от техник, а после — перепаханный пляж, сломанные деревья. Да и мой визит к наместнику быстро стал достоянием сплетников, которые тут от скуки готовы любую муху превратить в слона. Информации у дяди было достаточно.

— А у вас что, нет призыва Дельфинов? — спросил я, искренне недоумевая, почему вопросы возникли ко мне, а не к моему родственнику. — Почему?

— Уже давно нет, — грустно вздохнул старый шиноби. — Закрыли его дельфины и свиток аннулировали.

Оказалось, что в юности отряду Ютаки повезло убить одного Хошигаки. И еще молодой и дурной тогда родственник подписал трофейный акулий контракт, подумав о том, что с двумя контрактами он будет неимоверно крут, но не учел, что эти призывы непримиримые враги. Естественно, подписать дельфиний контракт уже было невозможно; явился Кента, грубо говоря, обматерил юного Ютаку и свиток в буквальном смысле разгрыз в труху. А несколько других имевшихся свитков призыва вместе со всеми их подписавшими сгинули во время Второй войны шиноби и злоключений остатков Умино в Стране Горячих источников.

После того, как Кумо и Кири объявили войну Стране Огня и Водовороту, эта небольшая деревня шиноби вышла из союза с последней. Несмотря на ту кашу, что заварила Коноха, Деревня скрытая в горячих источниках поддерживала по отношению к нам, ее союзникам, благожелательный нейтралитет и даже согласилась приютить вместе с Умино и несколько выживших семей Узумаки.

Лишившиеся руководства, шиноби с побережья Страны Огня и островов Узушио разбрелись по всему миру. Кто-то осел в Конохе, часть попряталась по разным медвежьим углам и затаилась, а кто-то нашел убежище у кланов, с которыми роднились их семьи. Ну, а некоторые просто погибли.

— А все из-за того, что у клана не осталось единства, — грустно вздохнул Ютака. — Отец тогда за всех решил, даже с Рью-саном поругался. С дедом твоим. Дураком он не был, но все пошло наперекосяк.

Узумаки, Умино и их союзники хотели отомстить и вернуть себе хотя бы часть своих земель. Но для этого надо было выжить и возродить почти уничтоженные войной кланы.

Первой ласточкой, предвещающей беды уже на новом месте, стала смерть каге Юкагуре во время череды пограничных конфликтов за наследие Водоворота. Тогда Огонь, Туман и Источники делили, что и кому отойдет.

Вместе с лидером приютившей их деревни погибли Шигео (отец Ютаки) и старший из Узумаки — Яритэ, а в деревне к власти пришли ставленники местных толстосумов, которым был невыгоден военный городок на таком хлебном месте — торговые пути, курорты, отличный климат, несколько рудников и даже кое-какое производство. В результате деревни ниндзя не стало, зато местные богатеи из обычных денежных мешков превратились в мелких князьков. Им было несложно перекупить хороших специалистов, в один миг лишившихся работы и средств к существованию.

Судя по рассказу старого Умино, в Горячих Источниках наступили российские девяностые в миниатюре: все блага у богатых и только для богатых. Общественный порядок, безопасность, образование, медицина — зачем они всяким нищебродам? Все только для состоятельных парней. Тогда же, в череде неприятностей, погибли те несколько человек, владевшие дельфиньим призывом, и последний свиток был утерян.

— Эх, а были ведь хорошие шиноби в Югакагуре, — грустно сказал старый Умино, — а стали цепными псами, за гроши выполняющими любую, самую грязную работу. А у нас и Узумаки не осталось никакой поддержки в чужой стране. Прислуживать разбогатевшей и распоясавшейся черни на ее условиях мы не хотели. Резко стало не хватать заказов и денег. У нашего клана дела еще хоть как-то шли благодаря нашей моральной гибкости, — он грустно хмыкнул, — а у Узумаки все было совсем плохо. Чересчур они честные и гордые. Миссии им было получать сложнее, чем нам, а активно торговать печатями они опасались, чтобы не привлекать ненужное внимание. Последний десяток лет мы вместе выживали, как могли. Красноволосых осталось, можно сказать, полторы семьи. Пять человек из одной и пара опекаемых ими детей из другой. И два брата…

— А сейчас? — возбужденно воскликнул мелкий. — Они живы?

— Конечно, живы, — возмущенно отозвался дядя, — Узумаки так просто не сдаются! Не зря говорят: упрям, как Узумаки.

Наруто просиял, с гордостью оглянувшись на нас с Анко, а я проглотил замечание о том, что в Конохе я такой поговорки не слышал никогда.

А потом Ютака внезапно захотел познакомить нас со своей семьей и оставшимися Узумаки, пригласив в гости, а когда я вежливо отказался, сказал, что тогда они могут приехать сюда.

— Пока что не стоит, Ютака-сан, тут может быть опасно. А потом мы сами к вам можем заглянуть, когда будет возможность.

Одно дело, если со мной увидят только Ютаку, могут и не узнать сразу, кто он и откуда. Может, он еще один боец АНБУ НЕ, осведомитель или просто наемник, и совсем другое — если у меня под боком будут беззащитные родственники, которых я не смогу бросить. Конечно, насчет «под боком» и «беззащитных» я утрировал, но суть от этого не менялась.

— Ваша семья может стать целью наместника и местных феодалов. И, в отличие от меня, на вас защита Корня не распространяется. По крайней мере, пока.

Дядя, посчитав, что не замечу, улыбнулся краем рта, будто я сделал правильный выбор, и больше эту тему не поднимал.

После театра сомнений Ютака признал мою правоту. Проверяльщик-перестраховщик.

Но при этом всем он без каких-либо условий согласился помочь мне с «квестом» от дельфинов.

Дядя посоветовал обратиться с этим же вопросом в местное отделение Корня.

Подумав, я покивал. Синька, действительно, мог знать гораздо больше, а заодно, если понадобится, то и помочь. Им все равно деваться некуда — они обязаны оказывать мне любую помощь и содействие для выполнение моей миссии. Осталось только убедить Хидики, что помощь крабов и дельфинов жизненно необходима для строительства порта. Думаю, это будет несложно.

Проводив дядю до забора, я шумно выдохнул и медленно поплелся обратно. Долго копаясь, переоделся, снял с себя сбрую и, бурча что-то неразборчивое, лег между сидящих Наруто и Анко, которые все это время молча за мной наблюдали.

— Ирука, что случилось? — погладила меня по волосам Анко.

Я рассеянно осмотрелся и пробурчал тихо:

— Объявился дядя и напомнил мне, что родственников не выбирают.

Наруто по-птичьи наклонил голову и сказал, что не понимает, к чему это я сказал.

Пришлось пояснить, что родственники — это здорово и круто и я им очень рад, но я их не знаю абсолютно. Что дядя, что его семья мне такие же чужие, как случайные прохожие, и к ним придется долго притираться и впредь учитывать их интересы и пожелания. А еще меня смущало, что он кое в чем солгал, но этого вслух я не сказал, засомневавшись в своих ощущениях. Но сейчас я был почти уверен, что Ютака тут был не один. Я не стал использовать свист, а подошел вплотную к двери, приоткрыл ее, вкрутил на полную катушку слух и не без труда расслышал тихую команду: «пошли». Правда, при этом у меня голова от посторонних звуков чуть не на куски развалилась.

— Но вы же из одного клана! — возмутилась Анко, словно я сказал несусветную глупость.

— Ну и что? — отозвался, я сев на футоне. — Вы двое мне сейчас роднее всяких родственников! — я сгреб обоих в объятья. — А Ютаку я едва знаю.

Конечно, их удивил мой порыв, а потом Наруто так обрадовался, что за его эмоциями я чуть не проглядел смущение, исходившее от девушки. Я позвал Анко по имени, а когда она повернулась, поцеловал.

— Фу, — протянул мелкий из вредности, — и бе-е-е.

— Может, и «фу», — огорошил я Митараши еще сильнее, — но мне нравится. Анко, улыбнись, ну пожалуйста, — дурашливо протянул я. — А то ты на сову похожа.

— Почему это на сову? — возмутилась она по инерции.

— Потому что глаза большие, красивые, умные и, — выдержал паузу, — круглые!

Полюбовавшись на ее удивленную мордашку, добавил:

— Вот как сейчас, — а она зарделась и, наконец, рассмеялась. Счастливо и смущенно.

---

Примечания:

Традиционный бонус-картинки:

https://pp.vk.me/c625724/v625724871/27086/CJTvjMm8gwk.jpg

http://samlib.ru/img/k/kerr_r/risunkiawtora2/ankoduetsjanaiga.jpg

http://samlib.ru/img/k/kerr_r/risunkiawtora2/ankomale.jpg

http://pp.vk.me/c623828/v623828871/326bc/5kbF2q-PiLw.jpg

http://pp.vk.me/c623828/v623828871/326c6/Wq8G_FSFjCc.jpg

http://pp.vk.me/c623828/v623828871/32270/gLoPNearGRE.jpg

Перед визитом к Синьке мы втроем немного потренировались на том пляже. Анко снова устроила нам мастер-класс по киданию всякого острого металлолома.

Как я уже успел узнать ранее, в мире шиноби метательное оружие опасно для генинов и ограниченно опасно для чуунинов.

Для всех остальных противников оно нужно для другого.

Для большинства шиноби, сражающихся с противниками уровня от чунина и выше, всякие сюрикены и кунаи — это средство отвлечь внимание и сбить концентрацию, предотвратить создание какой-то техники или, если повезет, заставить противника сменить позицию на менее удобную для него. Еще это способ «прощупать» оппонента. Определить его силу, скорость, легкость, защитные техники.

Впрочем, всегда есть исключения. Например, обладатели додзютсу, а также те, кто способен напитывать метательное железо стихийной чакрой или имеют доступ к сильнейшим ядам. Такие шиноби просто обязаны постоянно оттачивать навыки работы с метательным оружием — ведь это их шанс мгновенно вывести противника из строя, поскольку порой достаточно одной царапины. Но таких было мало.

Еще меньше было людей, которые выбрали своей специализацией бросание остро заточенного хлама, полагаясь при этом на свои умения, а не на природные данные, такие как доудзютсу, некоторые продвинутые геномы и предрасположенность к чакре ветра или молнии.

Анко и ее учитель как раз принадлежали к таким немногочисленным избранным и были мастерами ядов и метательного оружия.

И чтобы достичь ее уровня, нужен либо шаринган, либо долгие годы упорных тренировок, а лучше и то и другое.

Во-первых, нужно научиться прекрасно кидать любое острое железо самыми разными хватами и способами, ведь от силы и способа броска зависит, куда и как полетит кунай или сюрикен. Научиться попадать из любого положения в любую цель совсем непросто.

Во-вторых, надо научиться с ходу определять уязвимые места противника. Видеть места, попадание в которые сразу убьет врага или выведет из строя. На худой конец, хотя бы снизит его боеспособность.

В-третьих, нужно разбираться в тактике так, чтобы, защищаясь от твоих бросков, противник пропустил удар или хотя бы раскрылся для какой-то иной атаки.

В общем, навык обращения с метательным оружием был непростым искусством, которое следовало долго осваивать и которым владели очень немногие.

Митараши была одной из таких избранных. И она пообещала приобщить нас к их числу. Нет, конечно, не прямо сейчас, за час-другой, а со временем…

А на ужин вечером мы напросились к корневикам.

— Пустите нас, люди добрые, — решил я пошутить, пока мы ждали под воротами, — воды попить, а то так есть хочется, что переночевать негде.

— Вот это наглость! — уважительно отозвался мелкий на мою реплику. — Надо запомнить!

Готов поклясться, что парень, который нам открыл, улыбался. А может, мне показалось и так тени легли.

Первым делом Тоши осведомился, может ли мое дело подождать, а потом пригласил нас поужинать. К моему удивлению, мы сели есть в общей столовой и даже не за отдельный стол.

Среди рядовых Корня выделялась группа парней, которые очень живо что-то обсуждали, а за ними с легким интересом наблюдали все остальные.

Проследив за взглядом, Хидики отмахнулся:

— Не обращай внимания, эти ребята местные, толком еще не обученные.

— Ты тренируешь местных? — без задней мысли поинтересовался я у «Синьки», удерживаясь от сытой отрыжки.

Тот посмотрел на меня, подумал, потом ответил, тщательно подбирая слова, будто ступил на тонкий лед:

— Коноха далеко, а враги близко. О том, что у меня недостаточно сил для охраны и защиты границы, я писал Данзо-саме много раз. И я решил, что раз уж мы здесь подменяем твой клан, то никто не будет возражать, если мы будем готовить шиноби из местных. Даже если это и не одобрят в Конохе.

Я подался вперед и шепотом спросил:

— Почему не одобрят? Людей же не хватает, а ты нашел разумный выход, — я на голову контуженный, мне можно задавать такие тупые вопросы. Да и просто хотелось знать наверняка.

Судя по расширившимся глазам Хидики, тот был удивлен, а вот Анко, справившись с изумлением, гневно зашептала:

— Но ведь нам запрещено делиться секретами искусства шиноби с теми, кто не является шиноби Конохи! — она все-таки не удержалась от восклицания, чем привлекла внимание корневиков. Причем вполне осмысленное внимание, некоторые шушукаться начали, как нормальные люди, и только Дятловы бледнолицые поняли, что опасности нет, и продолжили мерно перемалывать еду.

Мой бывший одноклассник поморщился и, нахмурившись, встал.

— Идемте.

Выходя из столовой, я обратил внимание на то, как смотрят на Хидики юные будущие шиноби — с обожанием, а здешние солдаты Корня — с уважением, за исключением дятловых, а вот на Анко была направлена парочка злых взглядов от загорелых девчат.

Был бы на моем месте кто-то другой из офицеров Корня, он бы сказал, что Тоши избаловал своих подчиненных. А как по мне, так он их очеловечил.

— Анко, — я приобнял девушку, чтобы прошептать на ухо: — В чужой монастырь со своим уставом не ходят.

— Что это значит?

— Это значит, что, попав в чужое общество, подчиняйся его законам, а не учи своим.

— Но ведь…

— Уверен, на то были свои причины.

Коридоры здания живо напоминали переходы в Корне обилием печатей и бетонными стенами без окон. Большая часть здания находилась под землей. Кабинет тоже не отличался бы особым уютом, если бы не яркие мелочи, вроде свежесорванных где-то листьев пальм, которые торчали из аккуратных отверстий в стенах, и открытой дверцы в шкафчик с пестрыми рубашками.

Рассадив нас на диване, Тоши продолжил прерванный разговор:

— Как я уже сказал, Коноха далеко, — с трудом скрывая раздражение, повторил шиноби. — Если на нас нападут хоть сколько-нибудь серьезные силы, то мы будем уничтожены в короткий срок и даже не сможем предупредить Коноху о вторжении. Отношения со Страной Молний лучше не становятся, а подкрепления нам шлют не часто. Данзо-сама не стал возражать против моей инициативы.

Митараши явно не понравилось то, как здесь забивают на приказ Хокаге, но она ничего больше не сказала.

— Так чем я могу тебе помочь, Ирука? — спросил Хидики, опершись на стол и сложив перед собой руки.

В ответ я пересказал ему ситуацию с призывом и то, какие бонусы ожидаются, если им помочь.

— Как ты сам понимаешь, — подытожил я, — то, что происходит, это явно не случайность и это надо прекратить. В обмен мы можем получить помощь от моего призыва и крабов, а она лишней не будет. Особенно в вопросе охраны судоходства. Вас же мало.

Шиноби поморщился, но позу сменил, теперь задумчиво потирая подбородок:

— У меня много работы. Охрана стройки, патрулирование границ, охрана порядка, — видимо, решив пояснить, дополнил: — На нас висит и работа полиции. Ирука, честно, я очень хочу тебе помочь, но не могу. Нет лишних людей.

— Я не прошу выделить мне людей.

По крайней мере, пока. Но это я вслух говорить не стал, сказав совсем другое:

— Мне нужна информация. Ты же не мог не заметить появления группы неизвестных шиноби, которые скупают у местных рыбаков весь товар и при этом не носят хитай-атэ?

Синька тяжко вздохнул и повернулся к столу.

— Конечно же заметил, — он поморщился и открыл невзрачный ящик, забитый тонкими папками. — И писал об этом. Стал бы я зря просить подкрепления?!

Теперь в моих руках была картонная папка с тремя цифрами.

— Семьсот тридцать один, — вслух пробормотал я, не решаясь открыть.

Папка была толще тех, что находились в том же ящике.

— Больше ничего про них не знаю, не хотел спровоцировать. Можешь взять с собой. Вернешь, когда прочитаешь.

— Я понимаю, — я взвесил папку в руке, — спасибо.

Вернул я ее уже следующим утром. Там было не слишком много материалов и меньше полезной информации, чем можно было подумать. К счастью, там была отличная зацепка: «В приграничье с Облаком, неподалеку отсюда, есть средних размеров остров. Охраняют остров шиноби с пустыми протекторами из Кумо, некоторых мы опознали. Опознанные не являются нукенинами.

Изображают из себя обычных наемников. Для неизвестных целей скупают большое количество морепродуктов у местных рыбаков. К острову раз в две-три недели причаливают корабли. Что им привозят — неизвестно. Узнать подробнее не представляется возможным, поскольку местных на работу не берут. Меры безопасности достаточно серьезные, все выводы сделаны на основе внешнего наблюдения за островом и опроса рыбаков». Там еще было много всякой полезной и не очень информации относительно расположения внешней охраны, описаний опознанных шиноби Кумо, построек, которые видно с моря и причалов. К сожалению, карта, которая прилагалась к делу, сильно устарела за последние годы (можно было только гадать, что Облако построило в центре острова).

— Там может находиться тюрьма, питомник, морозильный склад и консервный завод, но догадки к делу не пришьешь, — заметил Синька и вручил мне копию карты. — Может, она пригодится. Береги себя.

Поблагодарив Хидики, я подумал, что неплохо бы посоветоваться с Ютакой, но обнаружил, что не знаю, как с ним связаться. Правда, долго ломать голову над этим не пришлось — дядя меня ждал на подходе к дому.

— Вы появились очень удачно и вовремя, — иронично заметил я. — Вы, случаем, не следите за мной?

Ютака хмыкнул и сказал:

— Решил подождать вас у ворот. Готовы?

— Почти. Наруто, Анко!

Мелкий вылетел сразу, на ходу натягивая ботинок, а вот девушка остановилась на пороге и сказала, что с нами не идет, потому что плохо себя чувствует. Естественно, я вызвался помочь, медик я или где, а она вспыхнула смущением и, густо покраснев, тихо зачастила: “Нет-нет, не нужно”.

Дядя провел нас через скалы на еще один пляж с каменным домиком, но в другой стороне от маяка. Там, около берега, нас ждал старенький деревянный баркас, когда-то выкрашенный в зеленый цвет, а на борту, свесив ноги, кто-то сидел, закрыв лицо широкополой соломенной шляпой-конусом, как у местных рыбаков. Да и одет незнакомец был просто, глазу не за что зацепиться: полинявшие штаны, такая же серовато-зеленоватая рубаха с длинными рукавами, помятыми, точно их часто закатывали.

Мы с мелким насторожились, а дядя вышел вперед и повернулся к нам лицом:

— Познакомьтесь, это Араши, мой сын. Араши, — представил уже нас, — а это наши потерянные родственники — Умино Ирука и Узумаки Наруто.

Крепкий парень снял с головы шляпу и помахав ею в знак приветствия, широко нам улыбнулся. Он, как дядя и я, оказался смугл и кареглаз, но волосы у него были черные и вились так сильно, что его хвост напоминал неровный шарик.

Поначалу было… Да совсем плохо. Я думал о том, что могло случиться с Анко, а мелкий решил показать класс и сделал удочку из подручного материала — теневого клона. Похвастав, что Инари его всему научил, он сел с ней ловить рыбу, чем вызвал у Ютаки и Араши только улыбку.

— Какой смысл делать вид, что над удочкой чахнешь, когда в море ловят только сетями?

Инари явно не ходил с отчимом в море, а рыбачил только с берега.

К счастью, Ютака, который в рыбацком деле разбирался несравнимо лучше, показал, что и как делать, да еще рассказал про повадки некоторых рыб. К моему удивлению, к концу дня Ютака признал наш театр сносным, а вот улов высмеял и посоветовал выбросить в море. Дядя, насколько я мог судить, любил вставлять язвительные и довольно обидные комментарии, причем доставалось всем, даже его сыну. Но в его эмоциях был абсолютный штиль, он флегматично выслушивал отца и иногда кивал. Как-то даже чересчур флегматично для того, кого зовут Шторм. Поразительная выдержка, я-то уже начинал вскипать, да и Наруто с трудом удерживал. А то он, конечно, мальчик добрый, но вспыльчивый и несправедливости не терпит, поскольку уже вдоволь успел ее наглотаться за свою недлинную жизнь.

Следующим днем по совету Ютаки мы купили на рынке одежду, какую носили местные, чтобы не пользоваться хенге. А после снова вышли в море тренироваться изображать рыбаков.

Когда подошло время продавать рыбу, я и Наруто не могли скрыть досады. Улов был нормальный, если бы мы ловили себе на «пожрать» на день-два, но нам нужно было гораздо больше рыбы.

— Чего приуныли? — сияя, как лампочка, спросил дядюшка, и не дожидаясь ответа, распечатал из свитка гору блестящих рыбин, которые, как вода, растеклись по палубе, хватая ртом воздух и громко шлепая друг дружку по бокам и нас по ногам мощными хвостами.

Ютака признался, что сжульничал и поймал эту рыбу при помощи стихийных техник. Это и не удивительно, потому что основной стихией у него была вода, а второй — электричество.

«Шарахнул молнией, рыба всплыла, закрутил воду, собрал в сеть. Читер!»

— Еще раз покидаем сети и пойдем продавать, — намекнул Ютака на генеральную репетицию.

Кашляя и чихая, старый мотор дотолкал баркас до берега, где нас встретил со скучающим видом шиноби — приемщик рыбы. Беловолосый негр. И при этом не альбинос. Странное сочетание. Накачанный, как бодибилдер со стажем. В каждом движении чувствовалась сила, но при этом не было той легкой грации, что отличала Монтаро и Гая.

“Значит, не мастер тайдзютсу, — подумал я, — а специализируется на чем-то еще”.

Окинув нас ленивым взглядом, кумовец то ли спросил, то ли констатировал:

— Новенькие?

В ответ мы яростно закивали и замерли, потому что вперед вышел Ютака.

— Раньше продавали на рынке, — залебезил сгорбившийся дядя, покачивая головой, как китайский болванчик, — а теперь…

— Заткнись, — беззлобно и с явной ленцой перебил шиноби, почесывая щеку. — Мне это не интересно.

Я мысленно потер руки: «Ему наплевать, это хорошо. Значит, он не особо бдителен. Отвык обращать внимание на местных, расслабился…»

Ютака, низко кланяясь и не глядя на «господина шиноби», принялся расхваливать свой товар, набивая цену. Тот в ответ только лениво отмахивался.

— Да мне все равно, свежайшая у тебя рыба или нет. И так сожрут. Платим мы хорошо, но сказки про самую лучшую рыбу забудь, больше все равно не дадим. Совсем уж тухлятину не вези, и все будет нормально. Ты, главное, привози покрупнее и столько, сколько нужно.

Улов мы перекидали в большую чашу на крючке. Присмотревшись, я понял, что крючок крепится к большим пружинным весам. Сквозь прорезь с делениями можно было рассмотреть пружину, которая растянулась почти до упора, но пара крупных рыбин тут же исправила это недоразумение.

А вот после у нас возникла проблема: мы привозили рыбу, за нее нам исправно платили, но на остров не пускали. Мы не хотели напроситься, совсем нет. Просто не было ни одного весомого предлога прогуляться и полюбоваться местными красотами. А тут было на что поглазеть: роскошная зелень нависала над рыжими с горчичными оттенками скалами и обрамляла местную достопримечательность — вулкан. Чутко спящего гиганта было видно со всех сторон острова, он курился белым дымком, теряющимся в облаках, и ждал своего часа. Если я ничего не путал, то он вскоре должен был проснуться.

— Надеюсь, Каменистое не зацепит, — пробормотал я, сматывая пустые сети, воняющие рыбой, что в них была.

— Что?

Осознав, что ляпнул лишнего, пробурчал что-то про мерзкий запах, надеясь, что меня действительно не расслышали.

Мы приходили, сдавали рыбу и уходили с деньгами. Так продолжалось пару дней, и я было уже совсем отчаялся, пока однажды на пирсе не появилась девушка в лиловом коротком кимоно. Ее наряд вызывал когнитивный диссонанс: она носила прорезиненные шинобские сандалии, из-под короткого кимоно выглядывали рукава сетчатой защиты, но снизу была легкая юбочка из тонкой блестящей ткани, а за ней волочились, как шлейф, два конца банта ее пояса. Но главной приметой были волосы незнакомки — они были красные. Поправив повязку-ободок, она решительно направилась к кумовцу.

— Задержи этих, — неприветливо буркнула она охраннику вместо «здрасте». — У меня особый заказ. Пусть поймают каракатиц и осьминогов, сколько смогут. Тех пяти мне было мало, — и визгливо добавила, повысив голос: — Дохлые мне не нужны!

Шиноби, впрочем, никого задерживать не стал, а лениво сказал в нашу сторону:

— Слышали? Выполняйте.

Мы изобразили ужас и снова рьяно закивали.

— Я не закончила, Кузури, — поморщившись от такого пренебрежения, окрысилась девушка.

Блондинистый негр только вздохнул и закатил глаза, в его эмоциях отразилось привычное недовольство и что-то вроде “ну вот, опять…”

Пока к нам на борт загружали два крупных железных ящика с заклепками, мы наблюдали, как девушка отвела кумовца в сторонку и отчитала того, как строгая учительница двоечника. Да только Кузури было плевать, он кивал и зевал. Негр несколько раз вежливо и лениво пытался ее урезонить. У него не получилось — раз, второй, третий…

У меня уже голова пухла от ее тонкого голоска, когда кумовец рявкнул:

— Заткнись, — и предостерегающе прошипел: — Не испытывай мое терпение, Хонока.

После чего развернулся, внутренне кипя от гнева, и, невнятно ругаясь себе под нос, пошел куда в глубь острова.

От неожиданности мозг зацепился за знакомое имя, я пустил к ушам больше чакры и чуть не оглох от негромкого возгласа Наруто:

— Ирука, посмотри на ее пояс, он живой!

— Тс-с!

Ткань, как змея, сама уползла из-под ног уходивших с берега людей.

Похоже, что ее полупрозрачный бант-пояс был чем-то большим, чем дурацким, непрактичным и неудобным украшением.

Как-то незаметно мы оказались с Хонокой одни: негр тоже куда-то свалил.

Пока дядя внимал инструкциям, я тайком рассматривал заказчицу.

Я бы назвал красноволосую красивой за ее тонкие черты лица и кукольное личико, если бы не ее брезгливая гримаска и зло прищуренные темно-карие глаза. Да и вела она себя с нами, как барыня с холопами, заставив тягать коробки по всей палубе, переставляя их по какому-то только ей известному плану. Тяжелее всего было не пользоваться чакрой для усиления и изображать усталость.

— Снимите, — внезапно приказала она, — я хочу говорить с вами, а не с вашими шляпами! Мальчишка, ты тоже! — а ее эмоции, как и голос, прямо-таки сочились ядом от злости.

Пришлось подчиниться, мы же рыбаки и обычные люди, а они обязаны слушаться.

Наруто помялся немного, а затем стянул шляпу и, играя роль сынишки рыбака, спрятался мне за спину, будто напуган.

Хонока побледнела, переменилась в лице и попыталась схватить мальчика за подбородок.

— Как тебя зовут? Откуда ты? Где твои родители? — обернувшись к нам с полным ненависти взглядом, прошипела эта зараза. — Откуда у вас этот ребенок?

Заслышав плеск рыбешек, девушка перепугалась и одним быстрым движением выдрала шляпу из рук Наруто, нахлобучив на его красную шевелюру. Нервно подергивая пальцами, она смотрела на нас, как загнанная в угол крыса, ожидающая удара и готовая броситься в любую секунду.

Мог ли я предположить, во что выльется покупка красной банданы взамен утерянной? Нет, конечно, но это было как нельзя кстати!

Днем ранее Узумаки решил «искупаться», зацепился за сеть, навернулся за борт и просидел мокрый, пока не высох. Только дома обнаружилось, что не особо качественная тряпка полиняла и покрасила мальчику макушку. Покрутившись у зеркала, Наруто сам предложил его докрасить, раз так вышло. Наверное, это он из-за слов дяди про цвет волос.

— Хонока-сан, — встав между ней и Наруто, я задвинул мелкого обратно себе за спину, — успокойтесь.

Щека девушки дернулась, и она прошипела:

— Кто вы такие? — «хвосты» банта поднялись вверх и с молниеносной скоростью рванули в сторону Ютаки и Араши, метя в шею. Те, понятное дело, быстро сместились в сторону, а я присел, чтобы пропустить «щупальца» из ткани над головой и вместиться под барьер Наруто.

Чуть не плача, Хонока бережно провела ладонью по прозрачной преграде, она мысленно была явно где-то далеко, потому что грустно улыбнулась и невнятно пробормотала название барьера.

— Я не буду на вас нападать. Даю слово, — взглянула она осмысленно и, поджав губы, убрала бант-убийцу себе за спину.

— Убери барьер, — скомандовал я Наруто, а тот насупился, но защиту убрал. Щит лопнул, как большой мыльный пузырь, но беззвучно и без брызг.

Дядя и Араши подходить не стали, но оружие убрали.

— Имена! — процедила с угрозой, чуть ли не рыча от обуреваемых чувств, красноволосая.

— Меня зовут Умино Ирука, — спокойно сказал я, — мальчик — Узумаки Наруто.

— Те двое? — хмуро смотря мне в глаза, потребовала она.

— Умино Ютака и Умино Араши. Спокойно, мы не причиним вам вреда, — заговаривая зубы Хоноке, я медленно встал и выставил пустые руки, старательно наблюдая за тем, чтобы нас не увидел кто-нибудь посторонний.

— Не нервничайте. Все в порядке. Если вы не возражаете, давайте поговорим.

Быстро переводя взгляд с меня на родственничков, с них — на Наруто, она покусала губу и кивнула:

— Хорошо. Мое имя Хонока.

— Узумаки Хонока, — поправил я тем же убаюкивающим тоном.

Ее имя я слышал, о фамилии догадаться было несложно из-за характерной внешности, фуин на одежде и реакции на Наруто. Да и вообще Хонока казалась странно знакомой. Где-то я ее уже видел или слышал о ней. Вот только где? Не помню.

— Что вам надо?

— Вы уверены, что следует разговаривать у всех на виду?

Криво усмехнувшись, Хонока хмыкнула:

— Верю, что ты Умино. Как ребенок оказался у вас?

— И все же нам бы хотелось поговорить с вами в более спокойной обстановке.

Потерев лицо руками, она сказала:

— Завтра в три утра подплывете к скалам на севере. Там есть бухта за рифами. Плывите прямо на них. Рифы — иллюзия. За ними будет маленькая бухта среди скал. Я буду ждать вас там.

Воровато оглядевшись, Хонока заметила приближавшегося негра и прежним злобным визгом стала давать нам инструкции, постоянно комментируя «присущие рыбакам» тупость и криворукость, и незаметно закинула в один из ящиков какой-то свиток. Девушка второй раз повторила инструктаж на тему того, что и как ловить, и снова на нас наорала.

На лице недовольного кумовца было написано, что, будь его воля, он бы давно ее где-нибудь прикопал с большим удовольствием. Впрочем, судя по ее поведению — было за что.

Подобострастно покивав, мы пообещали все сделать в лучшем виде и, быстро откланявшись, уплыли.

— Мда, — выдохнул Ютака, заглянув в свиток из ящика. — Темпераментные женщины бывают и такими вот су…

— А что там? — перебил его Наруто, пытаясь заглянуть в бумагу.

Оглянувшись на мальчика, родственник не стал заканчивать свою мысль нецензурщиной.

— Те самые инструкции, которыми она на нас орала.

Нам просто повезло, что никто раньше не заметил волосы Наруто. Повезло, что охрана здесь совсем обленилась и расслабилась, ведь у кумовцев могли возникнуть подозрения, а там и до проверки кровного родства с Узумаки недалеко.

Похоже, что Госпожа Удача любит идиотов.

Обсуждение плана того, что говорить Хонохе, затянулось надолго, практически все время, пока мы плыли назад, но зато мы были готовы к неожиданностям.

Приплыв домой, мы первым делом перекрасили Наруто в каштановый, чтобы тот не выбивался из нашей команды хотя бы цветом волос. После этого подошла Анко и подарила мелкому карие линзы, сказав что-то типа “мне не нужно, а вам пригодятся”. Правда, подарок он решил не использовать и спрятал куда подальше. Я его в этом поддержал, потому что глаза у блондина были приметные — небесно-голубые. Их видели и могли запомнить. Это ведь весьма подозрительно, если у мальчика-рыбака внезапно стали карими глаза. Мы и так чуть не прокололись с красными волосами, тоже расслабились слишком. Но их хотя бы не видели под банданой и шляпой на ней.

Ничего, перекрасим Наруто в обычный черный цвет.

Как назло, погода была ясная и не ветреная, штиль, и так до самой темноты.

Около полуночи мы тихо поплыли в сторону острова на украденной у рыбаков лодке.

Баркас был бы слишком заметен, да и чихающий, как простуженный, старый мотор выдал бы нас еще на подходе, так что пришлось выкручиваться.

Лодка тихо скользила по волнам, отбрасывая черную тень на блестящие под луной волны. Я нервничал, потому что спрятаться в открытом море негде, а брать что-то еще меньшего размера было просто опасно.

От клонов на веслах, как мне показалось, было больше шума, потому то я, то Наруто надували черный от чернил кальмаров парус, стараясь, чтобы парусина не хлопала.

Незамеченными мы достигли рифов, которых действительно не было. По крайней мере, настоящих, а не иллюзорных. Сразу за иллюзией мы попали в темную бухточку, похожую из-за нависших над ней скал на двор-колодец. Стукнувшись носом лодки о ветхий дощатый причал длинной не больше пары метров, мы заглянули в темный и пустой провал грота.

Использовав свист, я просканировал пещеру, но ничего похожего на людей не обнаружил.

— Никого, — недоуменно сообщил я, когда Наруто полез вперед с фонарем.

— Вы опоздали, — с ходу наехала на нас Хонока, выскользнув из-за больших посеревших от времени коробок, наваленных под стены грота, как черт из табакерки.

Будь я чуть более нервным, я бы не фонарь ловил, а кунаи метнул.

— Зачем так пугать, — возмутился Наруто, скорчив недовольную моську.

В этот раз Хонока выглядела не как девчонка в сарафане, а как шиноби: поверх плотного кимоно, заканчивающегося на середине бедра, — матовый пластинчатый красный доспех, а на стройных ногах — удобные штаны, сидящие, как вторая кожа, и черные ботинки с открытым носком и пяткой. Над ее головой качнулись две длинные черные тени. Два просмоленных каната заканчивались круглыми набалдашниками, каждый из которых имел кривой шип-лезвие, напоминавший скорпионье жало и жирно блестевшее в свете луны. Подозреваю, что от щедро намазанного на лезвия яда.

Боевой настрой Хоноки никого не обрадовал, но я постарался ответить как можно более флегматично:

— Спешили, как могли, — спустился я на дощатый хлипкий настил из посеревших досок с соляными разводами. Этим ходом явно давно уже не пользовались. Жестом остановил Наруто, который хотел слезть с борта вслед за Ютакой и Араши.

— Ладно, перейдем к делу, — даже не пытаясь изобразить миролюбие, холодно заявила Хонока. — Что с вами делает мальчик и где его родители?

Я вкратце рассказал историю Наруто, а он дополнил деталями. Честно говоря, некоторые из них стоило бы пока умолчать, но мы этого с ним не обговаривали, так уж получилось.

Хонока погасла на глазах, даже ее хвосты с шипами поникли, чуть ли не касаясь стянутых в пучок волос.

— Я и один полукровка — и это что, все, что осталось от великого клана? — тихо, с горечью спросила она. Спрашивала Узумаки явно не нас — себя.

— Нет, — сказал Ютака, обратив на себя общее внимание. — Есть еще как минимум восемь человек из клана Узумаки.

— Кто они? Чьи родственники? — засыпала его вопросами оживившаяся Хонока.

Дядя обстоятельно перечислил всех, попутно пересказав уже известную нам историю злоключений Узумаки в Горячих Источниках.

— Ясно, — отстраненно отозвалась девушка, — от меня что вам нужно? Откуда вы обо мне узнали?

— Мы не ожидали встретить кого-то из вашего клана. Мы здесь по другой причине. Нам нужно узнать, что происходит на острове.

— Вы поперлись сюда втроем с ребенком?! Ваше начальство в своем уме?! Что вам нужно, отвечайте! Не лгите мне! — чем больше Хонока говорила, тем больше она срывалась на визгливый крик.

— Мы сюда пришли, чтобы найти дельфинчиков и маленьких крабов! — влез в разговор Наруто.

— Что? — впала в ступор Хонока.

Вздохнув, я рассказал ей о своей попытке призыва и о квесте от морских обитателей.

— Вы идиоты, — лаконично охарактеризовала нас Хонока.

Подумав, добавила:

— Безмозглые идиоты. Вам не стоило рисковать своими жизнями ради группы подопытных животных.

— Так это вы их украли?! — возмутился Наруто. — Зачем?!

— Для опытов, разумеется, — как ни в чем не бывало пожала плечами Хонока.

— У шиноби Кумо много разных не особо нужных контрактов с призывными тварями. Но большая часть из них бесполезна. Или животные не хотят сотрудничать, или свитки отсечены от главного контракта и не работают. А так хоть какую-то пользу принесут.

— Но они же маленькие! Их родители ждут! Это неправильно, — возмутился Наруто.

Я только вздохнул. Хорошо хоть мелкий пока драться не лез.

— Они всего лишь призывные животные, — отмахнулась девушка.

— Они призывные звери наших кланов, Хонока-сан, — холодно сказал ей я. — И всего лишь от них зависит, будет ли построен порт и будут ли наши земли приносить доход. От этого зависит, возродится ли наш клан.

— Ваш клан, а не мой, — скорее по инерции возразила Хонока, почему-то удивленная моими словами.

— Вашего это тоже напрямую касается, — возразил ей Араши без тени пафоса. — Мы теперь неразрывно связаны. Сильнее, чем в прошлом!

Ютака кивнул, соглашаясь со словами сына.

Вздохнув, Хонока внимательно нас оглядела и все-таки признала нашу правоту, но помогать нам не спешила.

Точнее, она просто не могла. Случайно сбежать молодняк просто не мог. Подставляться из-за призывных зверей ученая не собиралась.

— А чего ради вы здесь? И какие цели преследуете? — спросил я напрямую.

— Не ваше дело.

— Наше, — упрямо сказал я, к своему удивлению, хором с Наруто.

— Крабы обещали заключить со мной контракт, — ткнул мальчик себя большим пальцем в грудь.

После недолгого молчания Хонока нехотя сказала:

— Я работаю над проектом совершенного призыва. Животные нужны для…

В голове у меня щелкнуло, так что я на секунду выпал из реальности, прослушав половину из того, что она говорила после этих слов. Наконец я вспомнил, где слышал о Хоноке. Совершенный призыв — был такой наркоманский филлер, где Хонока и была… Точнее, там был ее призрак, а не она сама. Кстати, привидением она была намного симпатичнее — ведь она там все время молчала. Вроде бы начинался филлер с похищения Майто Гая гигантской птицей и заканчивался извержением вулкана. Надо будет потом сесть, помедитировать, повспоминать.

— Хонока-сан, а вы уверены, что, создав Совершенного зверя, вы сможете его приручить? — поинтересовался я и с нажимом добавил: — Насколько это существо будет умным, сильным и приручаемым? Вы уверены, что оно не уничтожит вас? Что помешает зверю вырваться и стать свободным?

Видимо, я ударил в самое слабое место всего эксперимента.

— А вы неплохо осведомлены, — опасливо прищурилась она, вспыхнув страхом и подозрением. — Для тех, кто впервые слышит о создании призыва.

— Спасибо за комплимент, — с сарказмом хмыкнул я, — но, увы, это вам только кажется. Всего лишь разумные опасения по поводу той химеры, которая у вас получится.

И тут меня осенила внезапная догадка:

— Или… она уже получилась? — тут я коротко покивал своим мыслям. — Да-а, скорее всего, уже получилось, потому что оно явно живо, раз вы его опасаетесь. Правда, непонятно, почему он вас еще не сожрал. Сил набирается?

Хонока хмыкнула и неприятно ухмыльнулась:

— Верно подмечено, Умино. И все-таки вы слишком много знаете…

— И все же, Хонока-сан, нам нужно освободить наши клановые призывы, — надавил я.

— У вас ничего не получится, — скучающим тоном заметила она, будто я сморозил полную глупость. — Тут полно охраны, а вас всего четверо.

— То есть вы нам помогать не собираетесь?

— У меня свои планы.

Будто продолжая ее слова, я добавил:

— Я вас понял. Вы планируете сдохнуть от лап, щупалец или жвал вашего детища? О, бесспорно, это очень важно и нужно! Желать удачи не буду — это явно излишне. Но я надеюсь, что вы хотя бы нам мешать не будете, если что? Раз уж помощи нам не допроситься. В свою очередь обещаем не мешать вам погибнуть в желудке вашего же создания. Идет?

— Почему вы так убеждены, что я не смогу контролировать свой совершенный призыв? — с напускной надменностью спросила Хонока. — Вы говорите так уверенно, будто это уже свершившийся факт!

Похоже, это ее задело, и поэтому я решил потоптаться по ее мозолям еще сильнее:

— Вы создаете чудовище для войны. Будете дрессировками, голодом и болью добиваться от него послушания. Как скоро монстр обернется против вас? Это ведь простейшая логическая цепочка, для которой не нужно быть гением.

— Но это же просто животное! — больше для себя возмутилась Хонока, явно встревоженная и немного удивленная моими словами. Мою точку зрения эта духовная последовательница Орочимару и Менгеле либо вообще не рассматривала, либо не воспринимала всерьез.

— А может, это очень умное животное, которое этот ум может обратить против вас? Оно ведь всего лишь животное, выведенное для боев против шиноби. Так?

Узумаки замерла, что-то обдумывая, а затем сглотнула.

— А вы — шиноби. Его враг и еда. Не стоит на него обижаться. Он сделает ровно то, для чего его создали. Сами виноваты. Или я не прав?

— Вы-вы… вы не понимаете… — пролепетала она и внезапно заговорила тихо и потерянно: — Совершенный призыв — единственный способ возродить мой клан. Только имея такого защитника, я смогу собрать разбросанных по всему миру Узумаки. Только под защитой такого чудовища мы сможем отбить себе место в мире! Место, где мы сможем чувствовать себя в безопасности!

Вздохнув, я посмотрел девушке в глаза и спросил:

— Хонока-сан, скажите, вы полностью, на все сто процентов, уверены в том, что сумеете его удержать? Что чудовище не вырвется? Вы действительно так уверены, что сможете всех обмануть и приручить созданного вами монстра? Управлять им? Что ваши планы не раскроют и вас не убьют?

Девушка отвела взгляд в сторону, прежде чем тихо выдохнуть:

— Нет.

Пока мы болтали, Наруто слез с лодки и, проскочив под моими руками, подошел к Хоноке. Я даже поймать его не успел.

— Сестрица, ты ничем не поможешь возродить наш клан, если погибнешь, — добавил Наруто, коснувшись ее руки.

Вздохнув, я покачал головой.

Да, в этом весь Наруто. Пару минут назад был готов бить морду «гадской гадине», и вот уже сочувствует ей же и пытается утешить, да еще и помочь. Тадзуну он тоже быстро простил. В отличие от меня.

Хонока посмотрела в полное сочувствия и симпатии лицо мальчика, а затем на наши с хмурые морды и тяжело опустилась на невысокий ящик. Она сгорбилась, словно из нее выпустили весь воздух, и устало проговорила:

— Но я должна это сделать. Другого выхода у меня нет.

— Вообще-то есть, — не менее устало возразил я, подавив вспышку злости. Вот кто бы знал, как меня задолбали бараны, упершиеся в одну точку: «Не могли поступить по-другому!», «Не было выхода!», «Наш единственный шанс!», тьфу!

Там выход был, вы просто не заметили! Да что там не заметили — вы даже не попытались его найти! Уперлись в одну точку и бодались со стеной тупика, кр-р-ретины!

— Даже если тебя съели, есть как минимум два выхода! — радостно вставил Наруто услышанную от меня фразу. — Или он тебя из пасти выплюнет…

— Или вы выйдете другими путем, — закончил я за мальчика, состроив сложное лицо, чтобы не заржать от нелепости ситуации.

Внимательно посмотрев на меня, Хонока спросила:

— Так о каком выходе вы говорите?

— Это же жо… — попытался договорить Наруто.

— Нет! — поспешно перебил я, уже понимая, что серьезность полетела к чертям.

Хонока сдержанно хихикнула, и атмосфера стала менее напряженной.

Надо было отдать должное Наруто, говорить стало легче.

— Вам бы стоило предусмотреть себе пути отхода на случай, если зверь все же вырвется. Чудеса иногда случаются, но гораздо чаще случаются неприятности.

Хонока заторможено кивнула, а затем, уже обдуманно, еще раз, всем видом показывая, что готова слушать дальше.

— Во-вторых, если вы сбежите, а тварь сожрет ваших коллег и охрану, то записи она точно жрать не будет. А с этой информацией вы потом сможете создать подобное же создание.

— Не смогу, — она отрицательно помотала головой. — Вы не представляете, какие ресурсы сюда вложены и какие специалисты тут работают. Кроме того, здесь уникальное место — природная аномалия, которая затрудняет призывы. Обратный призыв не сработает, это проверяли еще до начала исследований.

— Как не работает? — похлопал мелкий глазами.

— Ни люди, ни животные не могут переместиться отсюда, пока не отплывут от берега, — пояснила девушка, пристально рассматривая смущенного вниманием Наруто.

— Значит, придется очень быстро бежать. Или замедлить тварь, — задумчиво потер подбородок Ютака, — например, заранее скормив химере яд.

— Если существует такая отрава, которая ее возьмет. В любом случае, если не удастся подчинить, — поддержал его Араши, — придется устранить зверюшку.

— Зверушка-шиноби-жрушка, — задумчиво сказал мелкий в полголоса, но, понятное дело, его услышали все.

Только Хонока не улыбнулась в этот раз. Она задумчиво покусала согнутый палец и, на миг зажмурившись, выдохнула, словно смирившись с мыслью, что призыв не удастся сохранить, и убитым голосом спросила:

— Что мне делать после? Я останусь ни с чем. Снова.

— Дальше? Не играть в героиню и бежать оттуда, и как можно быстрее. Шуншин, каварими, а лучше все разом, чтобы не попасть в меню, — я проигнорировал упаднические замечания. — Идеально было бы закрыть всех охранников в одном помещении с монстром, пусть разбираются, кто из них круче. Победителю подарим быструю смерть.

Внимательно осмотрев нас, девушка выпрямила спину.

— Это будет непросто, мне понадобится ваша помощь.

— Мы поможем, — кивнул я.

— Хорошо, когда начинаем? — вклинился Ютака, потирая руки.

— Сейчас. До финальной стадии меньше недели.

У меня аж глаз задергался от таких новостей.

Поборов желание побиться головой об стену, я спросил о том, насколько безопасно это место и как скоро ее хватятся.

Оказалось, что Узумаки заранее создала теневого клона. А этот грот выбрала потому, что его не охраняли, понадеявшись на барьер, иллюзию и замурованный вход, который она втихаря расковыряла под какие-то свои нужды.

— Ясно, — кивнул я. — Наруто, у тебя найдется простая бумага и карандаш?

Мальчик подпрыгнул, кувыркнулся назад и, приземлившись на лодку, что-то вывалил из карманов на ее дно и начал копаться.

— Нам надо будет обсудить подготовку диверсии, — сообщил дядя, подтянув лодку еще ближе.

Хонока поморщилась, но поднялась на борт, взявшись за протянутую ей руку.

Обсуждение плана закончилось еще до рассвета, и крашеная лодка вернулась на место.

Хоноку разочаровало то, что у нас так мало сил. Она считала, что за нами стоит какая-то из Великих Деревень, а тут — мы одни! Авантюристы! А она-то уже согласилась… Да и как отказать, если мечта о восстановлении клана оказалась так близко?!

При самом удачном раскладе мы могли привлечь всех Умино и Узумаки из Страны Горячих Источников, убедить Хидики и Тензо с их людьми присоединиться, но этого все равно было мало! Врагов — два десятка шиноби, среди которых один полноценный и два специальных джонина. К счастью, остальные были чуунинами, среди которых, правда, было несколько не по рангу сильных боевиков. Повезло, что в первый раз нас не засекли, несмотря на ненормально большое количество чакры у Наруто. Как нам сказала Стерва, это потому что в данный момент на острове был только один слабенький сенсор — и тот постоянно занят делом и не вылезает из лабораторий.

— Рюноскэ сейчас не до сканирования всего острова, которое ему все равно не под силу — работу бы выполнить, — поделилась Хонока.

Мы покивали.

А остальных сенсоров на острове не оказалось потому, что незадолго до нашего тут появления прибыла команда с внушительными полномочиями и сняла болтавшихся без дела ценных специалистов. По слухам, они отчалили искать каких-то своих шиноби то ли в Страну Чая, то ли в Страну Волн…

Я сразу вспомнил команду Охотников, лже-нукенинов из Кумо, и радостно улыбнулся. Пусть ищут. Сложно найти черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет, а она убита, запечатана и унесена в другое место.

И все равно, нас было меньше, хотя бойцы у нас сильнее и на нашей стороне был фактор внезапности и полезная информация от Хоноки.

Дельфинов я не учитывал, потому что они бесполезны на земле, а крабы могут помочь, но слишком уж эти членистоногие неповоротливы и заметны.

Кстати, и Кенту я призвал и передал ему новости. Он был так сильно удивлен, что даже спрашивать ничего не стал, а, извинившись, сказал, что об этом нужно срочно сообщить, и пропал.

Вероятность успеха мы оценивали меньше пятидесяти процентов, если не произойдет восстания монстра и если Стерва где-то ошибется. Даже если нам удастся собрать всю толпу, то она будет примерно равна по силе шиноби из Кумо, а нам нужен был стопроцентный успех, и никак иначе. Точнее, такая уверенность нужна была больше всех мне. Для меня нет пешек, и я никем не собирался жертвовать. Да и не мог.

Судя по словам Хоноки, монстр, как бы он ни был силен, просто так толпу шиноби Кумо не перебьет, как бы нам этого ни хотелось, но проредить обязан, перед тем, как помрет. А если он все-таки всех сожрет, то мы добьем уже его. Ну, или сбежим, если он будет слишком крут.

Обратная дорога почти не запомнилась, двигателем лодки стали Ютака и Араши, с тихим плеском толкая посудину водяной техникой к большой земле, а я и Наруто собирали все то, что он так опрометчиво рассыпал.

— Точно больше ничего не потерялось? Давай лучше проверим еще?

— Не, теперь точно все собрал.

В домике было темно и тихо, только чуть слышно потрескивали угли в погасшем очаге, давая блекло-красный свет. Был бы я обычным человеком, никогда бы этого не увидел.

По привычке пожелав мелкому спокойной ночи, я, стараясь не сопеть и вообще не шуметь, подкрался к своему спальнику рядом с Анко и попал в удушающий захват, быстро превратившийся в нежные объятья.

— С возвращением, — с беспокойством прошептала она, прижимая к груди, будто меня у нее кто-то мог отобрать.

— Нас не было всего несколько часов, мы даже не задержались.

— Мне показалось, что вас не было целый день, — перебирая мокрые пряди и почесывая меня за ухом, шепнула Анко. — Показалось, что сейчас уже вечер. От тебя так приятно пахнет мятой.

— Нет, — млея, хрипло выдохнул я, — тебе просто показалось. Сейчас утро.

Успокоившись, Митараши прикрыла глаза, но внезапно встрепенулась, ударив меня в лоб подбородком и дернув за волосы. Не больно, но чувствительно.

— Как все прошло? — бодро спросила она, кажется, даже не заметив удара.

— Потом расскажу.

— Но…

Теперь уже она оказалась в моих объятьях, грозно сопя и без энтузиазма вырываясь. Видно было, что девушка была не против смены ролей.

— Потом. Спи.

Фыркнув, Анко еще полминуты возилась, прежде чем устроилась на моем плече и, наконец, заснула.

Угли остыли, и комната окончательно погрузилась во мрак.

Мне приснился чересчур красочный, полууправляемый сон, в котором я отвечал за свои поступки и мог думать, но не понимал, что нахожусь в мире Морфея. Мне чудилось, что мы уже выступили, что захватили остров и остался последний рывок до монстра. Зеленая жуть вместо того, чтобы сожрать, вдруг высунула раздвоенный язык и начала меня облизывать, счастливо что-то мурлыкая. Кажется, именно этот диссонанс меня и разбудил окончательно.

Несмотря на бумажные перегородки, свет показался мне слишком ярким, так что смотреть на мир получалось лишь прищурившись, как боксеру с несколькими пропущенным ударами в голову. Повернувшись на бок, спиной к свету, я не сразу сообразил, что мутные лилово-бежевые пятна — это Анко. Девушка водила кончиками пальцев мне по лицу и улыбалась, словно видела умильного котенка. Улыбнуться бы ей в ответ, но сил не было. Я не чувствовал себя отдохнувшим, будто не спал неделю. Возможно, меня доконали предшествующие сну мысли об операции, а может, что-то еще. Так что получилось только неразборчиво пробормотать что-то, сам не понял, чего сказать хотел, подтянуть Митараши к себе и ткнуться мордой в ее мягкую грудь.

Голова трещала беспощадно, казалось, мне в череп засунули погнутый буквой «V» путевой костыль, который давил на виски, спускаясь под глазами в переносицу. Я даже мог бы назвать приблизительный вес этого костыля, если бы кто-то спросил. А этот мерзкий звон в ушах просто сводил с ума!

Внезапно стало трудно дышать, во рту появился привкус крови, а в глазах потемнело.

Прохладная большая женская рука бережно поправила плюшевое одеяло, а знакомое лицо посетила нежная, но вымученная улыбка.

— Мам, — тонкий голосок, кажется, исходил от меня.

— Спи спокойно, малыш, — она погладила меня по щеке, задев ряд пластырей на носу.

— Мамочка, не уходи, — пискляво заныл детский голосок, когда я оказался рядом, а не внутри тела. С распущенными волосами мелкий Ирука был так похож на мать, что на миг мне показалось, что я вижу его сестру.

— Я не уйду, — ласково проговорила женщина, прижимая ребенка к груди.

— Майн! — ворвался в комнату мужчина с тонкими усиками, как у Дали, только короче.

Рассерженный Кохаку испугал ребенка, так что тот вцепился в одеяльце и вжался в подушку.

Заправив каштановую прядь за ухо, Майн успокаивающе погладила сына, а затем, резко встав, вышла из комнаты, просочившись мимо мужа и при этом не потеряв достоинства уверенного в себе человека. На ее фоне Кохаку был откровенно жалок. Даже не глянув на Ируку, он выскочил следом, громко хлопнув дверью.

— Хватит с ним сюсюкать! Он мужчина! — рявкнул Умино. — Что ты устроила?! Это недопустимо! Ты чуть не убила человека Данзо!

— Жаль, что не убила, — едва сдерживая ярость, бросила женщина.

Чета Умино вскоре перестала стесняться в выражениях, видимо, посчитав, что дверь в детскую закрыта, но от удара она приоткрылась, и Ирука все услышал.

Отец называл Ируку ни на что негодным слюнтяем, который скоро не сможет оторваться от юбки матери-истерички. А она обвиняла Кохаку в том, что он плохой отец, что видит сына раз в неделю. Что он бесчувственный чурбан, как его подчиненные. Майн запрещала ему впредь тренировать Ируку вместе с безликими Данзо и поручать за ним присматривать — тоже.

— Они чуть не убили Ируку, как многих других безродных сироток, криворукие выродки!

Сопоставив воображаемый костыль и то, что я услышал о ране от Майн, мне стало понятно, что шрам мог быть летально большого размера и глубины, если бы у Корня не было своих ирьенинов. Но и они смогли только стабилизировать состояние младшего Умино, пока его не передали ирьенинам в госпитале.

Как сказала Майн: “Ирука не то что нормальным лицом — жизнью обязан нынешнему главе госпиталя, Араигуме-саме, да хранят его Боги!”

Ирука был в ужасе от слов отца о нем, ведь он искренне хотел, чтобы тот его признал. А еще младшему Умино было немного стыдно за то, что мать так яростно его защищала. Он был уверен, что не заслуживает этого. Он бывал груб с мамой, ценил ее мнение меньше мнения отца, а она все ему прощала и сейчас защищала, как тигрица, наплевав на мнение «мужа, повелителя и главы клана».

Как это часто бывает, они начали напоминать друг другу о старых грешках и косяках.

Кохаку проорал, что не виноват, что Майн, тупая самка, сама полезла защищать полевой госпиталь на миссии и по своей дури потеряла ребенка.

“У Ируки чуть не появился младший брат или младшая сестра? — оглянулся я. — Как интересно…”

Младший Умино остекленевшим взглядом смотрел в одну точку, затаив дыхание. Он был слишком мелким, чтобы все это понимать, когда произошла трагедия. Отдельным потоком шли мои мысли. С трудом удавалось удерживать дистанцию, чтобы иметь возможность смотреть со стороны и «слышать» Ируку. Не путать свои мысли и чувства с его детскими переживаниями. Этот Ирука не был взрослой личностью, попавшей в воспоминание. Просто воспоминание… Во всяком случае, мне так показалось.

Я слышал в голосе Кохаку то, что сам младший Умино не замечал по малолетству: неуверенность, страх и стыд, которые тот пытался скрыть за яростными и возмущенными воплями. Старший Умино выплескивал свой гнев и раздражение на жену не потому, что он чувствовал за собой правоту, и не потому, что был силен, а как раз наоборот, потому что был слаб. Кохаку не мог никому рассказать, поделиться своими настоящими переживаниями и эмоциями о том, что произошло с его сыном. Эта сцена вызвала у меня презрение к отцу Ируки.

Очередной Суровый МужЫг, Крутой Парень и просто Настоящий ДжЫгит… Не способный ни признать свои ошибки, ни поставить свою семью выше каких-то страхов вроде того, а что начальник скажет или люди подумают. Орать на женщину за то, что она любит своего сына и заботится о нем? Считать сына виноватым в том, что его чуть не убил дебил-инструктор?

Майн чуть не убила этого остолопа? А что она должна была делать? Пирожками его угощать? Перед Данзо неудобно за ее поведение? Это да, на него не поорешь, а на жену и сына можно?

Идиот.

Я не думал, что Кохаку был каким-то особо плохим человеком или совсем не любил свою семью, просто он хотел, чтобы сын вырос настоящим мужчиной. В его, главы клана, представлении. Но при этом не уделял ему достаточно времени, «потому что война, миссии и дела клана», а потом обвинял жену в том, что Ирука не такой, как ему хочется.

Воспитывать не пробовал? Не? Ну, тогда и не ной!.. Хотя, какая теперь разница, он уже мертв, а место его сына занял я. Все умерли. Хэппи энд, блин.

Когда произошел тот несчастный случай, «крутой мужик», глава клана и полноправный джонин по сути «сдулся» и не сделал ничего. Побоялся конфликтовать. А вот его жена, специальный джонин, скромная, тихая женщина, пошла и выразила свои претензии к инструктору так, что тот надолго отправился в госпиталь. Кохаку было стыдно за свое малодушие, и от этого он орал раненым зверем, а не потому, что Майн была не права.

Она как раз поступила как жена главы клана. Так, как требовали честь и традиции аристократии шиноби.

Я все это понимал рационально, разумом. Но сердцем принимать отказывался. То, что происходило с Ирукой, задело и меня. Младший Умино ведь тогда мало что соображал.

Видя, что родители злились друг на друга, он злился на себя. Считал, что именно он виноват в этих бесконечных ссорах. По сути, чета Умино жила, как в разводе: они редко друг с другом разговаривали, часто спали в разных комнатах, и это при том, что окружающие считали их образцовой семьей! А они просто сор из избы выносили в плотном пакете безлунной ночью.

Ирука тихо встал с постели, медленно прошел сквозь мой призрак, низко склонив голову, и закрыл дверь. Закусив губу, он сполз на пол, обнял колени и, глотая слезы, заскулил, как побитый щенок.

Мне стало его искренне жаль. Он этого не заслуживал.

Когда морок спал, я обнаружил себя в той же позе, в которой Ирука застыл под дверью. Только вот я опирался на руки Наруто, он упирался мне в спину, чтобы я не завалился назад. А в это время бледная Анко вытирала мои кровавые сопли, обеспокоенно заглядывая в глаза, будто искала в них ответ.

Стыдно перед ними, мерзко от себя самого.

Я напугал не только девушку, но и Наруто, который, казалось бы, уже должен был привыкнуть к приступам и странностям.

Девушку трясло, она с тревогой ловила мой блуждающий, как у отходящего от наркоза, взгляд и снова макала порозовевшее полотенце в миску. Мне, мягко говоря, все еще было нехорошо. Нос жутко болел, точно тот воображаемый костыль кто-то подергал из стороны в сторону, а потом медленно вырвал, разворотив при этом лицо до самых костей. У меня дергался глаз, и сам я непроизвольно подергивал головой от вспышек боли.

В этот раз я изменил правилу и отказался рассказывать мелкому о том, что видел. Не потому, что хотел утаить, нет, а потому что вспоминать было тяжело и физически больно. Хотелось свернуться в клубочек в темном углу, зажать голову руками и зажмуриться со всей силы, сжимая зубы до скрипа.

Почему так получилось? Наверное, потому, что под конец сна я не сдержался, коснулся плеча Ируки. Из-за этого жеста я снова оказался внутри него, как в самом начале видения.

Меня захлестнули его переживания и эмоции. Я перестал себя ощущать Игнатом. Я тонул в воспоминаниях, словно в густом киселе. Странным образом мне стало очевидно, что я увидел или вспомнил то, что даже сам Ирука до этого момента не вспоминал.

Я пережил заново не только тот скандал, но и предшествующие ему события вплоть до той злополучной тренировки. Как в дурном сне, кровь была везде: на полу, заливалась в глаза, она была на руках людей, на их одежде и лицах. Я не исключал вывертов детского сознания, которые могли исказить память, но все равно — это чудо, что Ирука остался жив!

Только ближе к обеду мне стало лучше, и за завтраком я подробно пересказал Анко наше приключение с краденой лодкой и Хонокой. Еще я пообещал, что в следующий раз она обязательно пойдет с нами. Наруто окольными путями пытался меня разговорить, но я молчал как партизан и чувствовал себя глупо.

Когда мелкий снова пристал с вопросами, уже напрямую, я снова отказался говорить, но Наруто не обиделся, а сочувствующе потрепал меня по волосам, насмешив этим жестом и меня, и Анко.

Сегодня у меня был запланирован визит в отделение Корня, чтобы убедить Синьку дать мне людей, но из-за приступа Анко и Наруто меня отговаривали идти. Потом они все же признали, что я не настолько плох, и решили составить мне компанию, чтобы я нигде по дороге не помер. Чувствовал я себя все еще паршиво, но я же не сражаться с Хидики шел, а просто поговорить. Да к тому же мне стало легче на улице, я почувствовал себя почти нормально.

Дышать все еще было сложновато, так что приходилось втихаря сопеть через рот.

Хидики мы снова повстречали на тренировочной площадке. Да только поздороваться не успели.

Не успел я слова сказать, как друг сунул мне в руки какую-то бумажку и произнес, указывая на ворота:

— Карп прислал посыльного, тебе назначено через пятнадцать минут. Поспеши. Что-то ты неважно выглядишь, почти как Хаяте.

— Слава всем богам, что я не Хаяте! Слишком часто его вспоминают. Стоп, — притормозил я. — Какой такой Карп? А-а-а, этот.

— Да, этот. Который «приплыл» из столицы, — поморщился Тоши. — Вместе со сточными водами.

В принципе, друг мог подождать пару часов, а вот Карп — вряд ли. Кто его знает, когда он снова согласится меня принять. Очень хотелось послать эту шишку в две булки пятой точки за неуважение, но нужно было идти, потому что задание и потому что это моя земля.

— Я зайду позже, — устало сказал я другу и обернулся: — Анко, Наруто, побежим по крышам.

— Не стоит, — окликнул меня Хидики, — здесь не Коноха, крыши специально для нас не укрепляют, провалиться можно.

— Понял. Спасибо.

Перепрыгивая и огибая немногочисленных прохожих, мы нос к носу столкнулись с Тензо, который собрался стучать бронзовой колотушкой-рыбкой в ворота.

— Приветствую вас, Ямато-сан, — я вежливо, как равному, обозначил поклон. — Могу я спросить, что вы здесь делаете?

Шиноби осмотрел нас с плохо скрываемым презрением.

— Вы меня с кем-то путаете. Я Тензо.

— Серьезно? — язвительно протянул я ему в тон и пожал плечами. — Все может быть. Тензо-сан, так зачем вы тут?

— Эю-теки-сама пригласил меня на аудиенцию, — немного настороженно сказал шиноби и покосился на Наруто, который заинтересованно рассматривал его из-под слегка нахмуренных бровей.

— Нам тоже назначено на это время, так что пойдем вместе. И это не обсуждается, — я стукнул колотушкой до того, как Деревянко успел мне ответить.

Я надеялся, что он не забудет о том, что является нашим охранником. Также хотелось верить, что при еще одном свидетеле чинуша не будет делать глупостей, а Тензо потом подтвердит выгодную мне версию событий. Ну, не Карпа же ему поддерживать, в самом-то деле? Мы все же шиноби, свои люди, и при случае сочтемся.

Тот же дворецкий впустил нас в дом, но на этот раз рядом с ним не было двух бугаев в бело-черном доспехе, которые тенью маячили в полутьме. Вообще в доме было как-то подозрительно тихо и безлюдно.

На вдохе в нос ударил тяжелый запах ароматических масел, так что я даже расчихался. Но зато, наконец, задышал нормально.

Золото и позолота, картины в массивных рамах, гобелены и подобная тяжеловесная красота смотрелись запредельно чуждо. Все это бы подошло европейскому богачу, но странно выглядело в классическом японском доме. Особо сильно эта роскошь не вязалась с бумажными перегородками и свитками с различными изречениями. Не было уже ставшей привычной аскетичной красоты. Все вокруг тяжелое, душное. А еще возникло ощущение, метко описанное одним знакомым, побывавшим в главном Британском историческом музее Англии: «Такое чувство, что наглосаксы стащили туда все, что награбили за свою историю. Но забыли рассортировать. Просто свалили кучей».

На всякий случай я активировал и Свист, присвистнув, будто в восхищении, ведь это барахло должно как-то охраняться. Я не вор, но могу этот позолоченный мусор стянуть позже. Чисто из вредности, в уплату морального ущерба.

Дворецкий провел нас через комнату-прихожую, затем через еще одну, и еще, и только потом вывел во внутренний сад. Хотя он, скорее, был внутренний пруд. Получалось так, что дом окружал лужайку с раскидистой вишней и большую каменную чашу, словно широченный и массивный забор, покрытый черепицей. Среди травы я заметил еще несколько камней с печатями, вмурованными в широкий бортик, прячущийся под домом и густой травой.

Босые ноги после резиновых бот немного липли к лакированным до зеркального блеска доскам открытой галереи под стенами дома. Но оно и понятно, ведь обычно в таких домах ходят в таби — специальных носках.

От любопытных глаз внутреннее убранство других комнат закрывали бумажные перегородки с нарисованными карпами Кои.

— Ирука! — вдруг дернул Наруто меня за рукав. — Там рыбки! Ого! Как много! И такие большие! О! А они похожи на эти рисунки! — ткнул пальцем в перегородки-двери.

Под прозрачным «стеклом», выписывая то круги, то восьмерки, чинно скользили рыбы похожие на далматинцев. Хотя были среди них и немного другой расцветки — несколько белых с рыжими боками. Когда мальчик наклонился над водой, живность перестала кружить и как по команде, рванула к нему наперегонки, шумно плескаясь и лупя друг друга хвостами по головам и круглым открытым ртам. Они себя вели, как птенцы в гнезде при виде мамы, веселя этим Наруто, который, пока мы шли, постоянно высовывал руку над водой к неудовольствию Тензо и дворецкого.

Сквозь хенге в виде кимоно я достал из кармана бомбочки и заправил в кармашки внутри рукава. Меня нервировала пустота в доме — кроме нашего «Сусанина», никаких других слуг — и то, что в дальней комнате находилось аж семь человек.

Отстав от Тензо, я шепнул Анко и Наруто о своих наблюдениях.

— Мы справимся, — одними губами сказал мальчик, похлопав по кобуре, спрятанной под иллюзорной юкатой, а Анко просто кивнула.

— Хорошо, надеюсь, обойдемся без драки, — махнула девушка фальшивым веером. Она снова превратилась в блондинку, но на этот раз выглядела гораздо скромнее.

Хенге мы накинули просто для того, чтобы лучше скрыть оружие и выглядеть поприличнее. Времени переодеваться не было.

Дворецкий завел нас в просторную залу, выдержанную в типично восточном стиле. Ничего лишнего. Даже дышалось тут свободнее, хотя воздух был сырой, будто в пещере, и отдавал свечным воском.

То ли стены тут были толще, то ли растительность за домом гуще, но в зале было сумрачно, как в непогоду. Дальний конец зала подсвечивали фонарики, придавая лицу сидящего на подиуме человека вид живых лондонских статуй. Тех самых, глядя на которые, непонятно, скульптура перед тобой или актер в блестящей краске.

Героический Карп (Эю-теки Кои) оказался мужичком, плотно упакованным в шелк или атлас, как пестрая капуста. Из широких рукавов выглядывали по-женски холеные ручки с перстнями на пухлых пальцах. А уж когтищам чинуши позавидовала бы и фотомодель, не то что Пушкин! Какого роста Карп, судить было трудно, потому что он сидел на подиуме и объемном пуфике, но, скорее всего, местный экс-глава МИД-а был чуть ниже среднего. От нас посланника из столицы отделяла прозрачная розовато-оранжевая штора, а перед ней стояли два рыжих самурая, похожих друг на друга, как две капли воды. Под блестящими шлемами с оранжевыми украшениями, похожими на плавники, были видны одинаковые лица охранников, цепкие взгляды болотно-зеленых глаз и хмурые рыжие брови.

— Охранники-близнецы, — шепнул Наруто.

— Угу. Вижу, — так же тихо отозвался я.

Их доспехи выглядели, как золоченые подделки из сувенирной лавки, но боевые сколы и царапины убеждали, что внешность обманчива. Да и рукояти мечей казались основательно потертыми. Сами панцири были не цельными, как посчитал я сначала, а из полос, скрепленных между собой плотными рядами красных шнурков.

А еще я заметил, что панцири близнецов напоминали рыб из пруда своим золотым рисунком в виде чешуи поверх белых и рыжих клякс.

Видимо, у Эю-теки Кои карпомания. А я еще Ируку считал странным с его фартуком и шторкой…

За бумажными стенами по бокам зала я засек еще четверых, по двое с каждой стороны от нас. С дворецким на весь дом только восемь человек. Что-то не велика свита у попавшего в опалу чиновника.

Сесть нам не предложили, даже намека на дзабутоны для гостей (подушечки под зад) я не заметил. Фактически мы должны были сидеть на полу, как низшие вассалы перед сюзереном. Даже слугам полагалось стелить дзабутоны, если те не были из черноногих, то есть крестьян, или кого-то подобного статуса. Впрочем, в этом мире к крестьянам, ремесленникам и прочему простому люди относились куда лучше, чем в феодальной Японии.

Сам Карп восседал на «троне» из подиума и высокого пуфика. Он явно старался выглядеть властителем судеб. Прямо как дайме. Но на самом деле казался гротескной подделкой.

— Заигрался, — сквозь зубы прошипел я, заметив, что за веером этот гад прячет мерзкую ухмылку.

За дворецким мы прошли к центру зала, где он нас покинул, юркнув за боковую перегородку.

— Что вам нужно, Умино-кун? — лениво, небрежно, как-то даже вальяжно спросил наместник, веером показав, чтобы мы сели.

— Спасибо, мы постоим, — сухо отрезал, нарушив все ритуалы и приличия, сложил руки на груди и без намека на почтение закончил: — Давайте сразу перейдем к делу, Кои-сан.

— Как вы смеете?! Это наглость! — картинно возопил Карп, будто играя на публику.

Для охранников, что ли, старался, актер недоделанный? Хотя Тензо вроде забеспокоился.

— Да, вы ведете себя крайне нагло, Кои-сан. Не понимаю только, почему. Ведь как раз вам наглеть нельзя, не уважаемый наместник в опале. А мне — можно, потому что я владелец этих земель — это раз. Вы здесь незваный гость — это два. И я вам делаю большое одолжение, что с вами разговариваю, а не выпускаю кишки за осквернение клановых святынь, — это три.

Веер выпал из руки Кои, громко стукнув о короб подиума, в полной тишине заскрежетали вытаскиваемые из ножен мечи, но не наши, а охранников.

Хмуро взглянув на охрану Карпа, я сделал шаг вперед, чтобы Наруто оказался у меня за спиной.

— Братиш, — сказал по-русски, а затем перешел на местную речь: — Пойди погуляй.

Этим гоповатым словцом я подал сигнал, чтобы он не только вышел, но и был в полной боевой готовности.

Мальчик отошел к дверям, но порог так и не переступил.

Неспешно к нам подошли близнецы-охранники, а за ними встали те четверо, заняв их место подле Карпа. Эти четверо были одеты менее вычурно, но тоже напоминали музейный экспонат обилием блестящей отделки. Этот блеск хорошо справлялся со своей задачей: пускал пыль в глаза и усыплял невнимательный взгляд противника небоевым видом. Но нас этим не обманешь.

Болотноглазые бряцнули доспехом, встав рядом, и один из них сказал:

— Немедленно извинись перед Эю-теки-самой, — скривив злобно-предвкушающую физиономию, левый переглянулся с правым.

— Да, извиняйся перед Кои-самой! Эй, ты чего молчишь, ши-и-ноби, — презрительно протянул второй.

— Испугался, что ли? — сказал первый, сальным взглядом ощупывая фигуру Анко.

Не сводя глаз с рыжих самураев, я прочистил горло и громко заявил:

— Кои-сан, ваши псы смеют оскорблять меня на моей земле, — я незаметно вытащил дымовые шарики и зажал между пальцев. — Практически у меня дома. Вы осознаете этот факт? Вы готовы взять на себя ответственность за это?

— Ты кого псом назвал, ублюдок?! — вскипая, рыкнул тот, что заговорил первым, кладя руку на меч. — Извиняйся перед Эю-теки-самой! Извиняйся перед нами! — с истерическими нотками заорал разозленный самурай.

Спокойно глядя в перекошенную харю, я понял, что еще немного, и меня захлестнет неконтролируемое бешенство. Свое и этого урода.

— Нет, — отрезал я угрожающим тоном. — Я хозяин этих земель. А кто ты такой, что смеешь требовать от меня извинений? И как ты вообще смеешь открывать свой рот, слуга? Это тебе сейчас придется просить у меня прощения.

И незаметным движением я отключил сбрую на случай драки. До последнего хотелось верить, что все обойдется.

Мечник онемел от моего ответа, но катану стиснул крепче.

— Проучите этого простолюдина, — лениво и довольно сказал человечек на подушке и со звонким хлопком развернул веер.

— Эй, куколка, что ты только в этом уроде нашла, когда рядом такие красавцы, как мы, — подкатил к Анко второй, будто у нас тут вечеринка, а не драка намечается.

Рыжий подошел слишком близко, отвлекая на себя внимание, миг — и я, уловив эмоции, обычно сопровождающие чужую атаку, на рефлексах отскакиваю назад, и меч левого, оставляя едва заметный голубоватый след, чиркает под кармашками для свитков, скользящим ударом наполовину прорезая защитные пластины. Хенге слетело.

«Фигасе у них тут мечи!»

— Назад! — рявкнул я, бросив под ноги бомбочки. Отскочив подальше от самураев, я и Анко метнули в дымящий проход несколько кунаев и, судя по звукам, в кого-то попали. Наруто стоял позади всех, и потому, создав клонов нам в помощь, он вырвался вперед, на ходу проломив бумажную перегородку, не вписавшись в узкую щель, оставленную дворецким. Выскочив во двор, который был внутри периметра здания, мальчик оглянулся на меня, пытаясь понять, что ему делать.

— Наверх! — крикнул я, боясь, что в сваре Наруто могут зацепить.

Его клоны нам не особо помогли. С воплем бросившись на самураев, они были очень быстро развеяны их мечами.

Кивнув, мальчик запрыгнул на крышу над залом и тут же создал там клонов, которые спрятались за деревянными драконами, сжимая теневые сюрикены. Кунай с взрыв-тегом держал только настоящий Наруто, но пока его не в кого было кинуть.

Еще раз метнув кунаи на уровень голов, чтобы выиграть время, я попятился к Анко и прошипел:

— Назад. Я сам.

— Нет!

— Уходи к Наруто!

Поджав губы, Митараши метнула узкие кунаи, больше похожие на стилеты, в выскочивших из рассеивающегося дыма и отпрыгнула на гладь искусственного пруда, «отстреливаясь» уже оттуда. Скрипнув зубами, пришлось прыгнуть за ней: мне нужна была вода.

Вот один из самураев, на диво шустрых, с трудом отбил несколько кунаев и остановился как вкопанный, не понимая, что ему делать. Лезть на середину немаленького пруда он явно не собирался. Его напарник был не таким ловким и словил железо горлом, когда отвлекся на взрыв теги, которые им в спины швырнул Наруто.

По ухоженному газону потек красный ручеек — первый готов.

Еще пара самураев выскочила из дыма, и их от брошенного нами оружия тут же закрыла земляная стена. На вид она была, как кусок дороги, вытоптанный в черноземе до твердости бетона, но поставленный на попа.

— Прекратите, — выскочил из-за самодельного щита прикидывавшийся до того момента ветошью прапорщик Деревянко. — Что вы творите?! — натуральным образом причитал он. — Эю-теки-сама уважаемый человек! Вы…

— Спасаю свою жизнь, — зло рявкнул я, затормозив на середине пруда, и сложил печати Покрова Тумана.

Воды сразу стало меньше, так что по краям пруда показался ил и задыхающиеся рыбы, торопливо уплывающие вглубь. Мы с Митараши почти коснулись голыми пятками кончиков длинных водорослей.

Я не Забуза, и туман поднять смог только под крышу. Еще пара печатей, и после них я смог «видеть» всех, кто находился во дворе.

— Арараги! — яростно заорал рыжий, только завидев труп далматинца, а затем бросил своим: — Убьем ублюдков!

От лезвия из чакры я отскочил в сторону, успев подхватить Анко на руки. Аналогичная атака второго рыжего прошла слишком далеко от нас, так что я даже не обратил на нее внимания.

— Прекратите! Это недоразумение! Пожалуйста, прекратите… — продолжал стенать Тензо, жутко раздражая, — Стойте! Вы все! Стойте!

При этом он предусмотрительно не подходил близко ни к нам, ни к самураям.

Пока будущий Ямато истерил, я встряхнул Анко и прошептал:

— Я сам разберусь. Не мешайся.

— Ты нам не указывай, чужак! — бросив на Тензо взбешенный взгляд, гаркнул самурай в бело-черном доспехе.

А тот даже не возмутился, а просто побежал в зал к Кои!

Так, я не понял, это что сейчас было?!

— Они владеют чакрой! — зло рыкнула Митараши, пихаясь, чтобы я ее отпустил.

— Не слепой, вижу, — ответил я, опуская ее на поверхность пруда.

Техника Покрова высосала последнюю воду, и туман стал густым, как осенью на реке. Теперь в нем мог ориентироваться только я сам. Плотная завеса не только скрыла нас от глаз врагов, но и сильно приглушила, искажая до неузнаваемости, звуки.

Мое время. У меня его будет немного.

Обежав по дуге замерших в бессильной ярости самураев, я подкрался к одному из них. Наполненный чакрой ветра кунай рубанул по шее врага. Но тут я оплошал — и удар пришелся больше по шлему, лишь немного задев горло. Жертва заорала и, отмерев, ударила наотмашь чуть светящимся мечом вместо того, чтобы тихим кулем свалиться под ноги.

— Ксо, — пришлось резко метнуться назад, уходя от клинка самурая.

Вовремя, потому что туда, где я был и где сейчас был истекающий кровью «далматинец», полетели новые ветряные лезвия, срывающиеся с клинков двоих в рыжих панцирях, развеивая туман на своем пути. Только рыжие использовали дальние атаки, но напитывать чакрой оружие могли все охранники Кои.

Одно из лезвий, чиркнув по штанине, попало в раненного мною самурая, и тот упал на траву уже без головы.

Сам виноват — нечего было кричать.

Как слепые котята, меченосцы разбрелись по всему саду, но на вопль они среагировали оперативно. Пока самураи пытались понять, почему затихли вопли их коллеги, я подкрался к следующему и всадил кунай под челюсть. В этот раз все прошло как надо, и жертва, тихо мыкнув, мешком свалилась на траву.

Следующему я загнал железо в глаз. Усиленное чакрой ветра лезвие прошло как горячий нож сквозь масло, неприятно чавкнув. Из-за боковых щитков шлема прирезать эти ходячие консервы было не так-то просто.

Затаившись под деревом в дальнем углу сада, я «осмотрелся»: из живых остались только братья-близнецы. Эти уроды оказались умнее своих подчиненных и с появлением тумана продолжали держаться вместе. Отойдя от шока, они опомнились, и теперь к ним было уже не подойти. Телохранители Карпа слишком быстро вертелись и помахивали мечами, так что в ближнем бою их было не достать. На любой подозрительный шорох они кидались своими лезвиями ветра и, что хуже всего, продвигались от пруда назад к дому. Им нельзя было дать скрыться внутри — не удивлюсь, если каждый из них сильнее меня в прямом бою в помещении. На ощупь, чутко следя за передвижением рыжих, я распечатал короткий меч из свитка, благо что находился он в самой крайней печати — как раз на такой случай.

Но сначала я бросил между ними кунай с несколькими взрыв-тегами. Пока один из близнецов мотал башкой и пытался встать я набросился на другого.

Пригибаясь к самой земле, метнулся к врагу, который так и не успел дойти до земляной стены и, что было дури, ногой ударил его под колени, роняя на землю. Удар клинком сверху должен был проткнуть горло, но, соскочив с наруча, сначала вмял панцирь, а уже потом проткнул пластину, пробив грудь. Выдрав лезвие из рук самурая, я рванул обратно к пруду.

Вопль привлек внимание второго, и я с трудом ушел от нескольких лезвий чакры, выпущенных единой, очень быстрой и мощной атакой.

Св-волочь! Быстро очухался.

— Ирука, осторожно, — закричал Наруто, а затем я услышал короткий свист — кто-то кинул зазубренный кунай — и грохот громких хлопков, как от взрыв-тегов. Вероятно, это они и были. Это явно не наше.

Я было рванул обратно, рассчитывая разобраться с обоими врагами, пока их накрыло взрывами, но мне снова пришлось уворачиваться — в этот раз от атаки второго близнеца, которого я уже считал выбывшим из «игры». Если бы не жилет и защитная сетка, был бы я уже мертвец, а так отделался длинной и глубокой царапиной от вскользь задевшей меня техники.

Атаковал раненый неуверенно, его пошатывало, руки подрагивали и из уголка рта текла кровь, но он смог отогнать меня обратно в быстро редеющий туман. Утекающую, как вода сквозь пальцы, чакру пришлось вбухнуть в Покров, чтобы он продержался хотя бы еще одну минуту и не стек с борта пруда, выдавая меня. Впрочем, с этим отлично справлялись капли моей крови. Пришлось экстренно себя лечить, чтобы хотя бы остановить ее. Сжевав пилюлю, я закусил губу: резкий прилив энергии отозвался болью.

Я об этом потом очень пожалею, если выживу.

Трудно было судить о том, что происходит за П-образным укрытием, которое забабахал меченосцам кретин-Тензо, но явно ничего хорошего для меня. Эта стена загораживала обзор на вход в залу с Карпом и часть крыши из моего укрытия. Туман просел еще на две ладони, так что пришлось залезть в самое низкое место — в чашу пруда.

Внезапно опоры крыши слева от стены, туда, куда я послал своего дубля-кота для отвлечения внимания, разлетелись в щепки, посыпалась черепица, со смачным «чвак» утопая в иле и погребая под собой мечущихся рыбешек.

— Ирука! — отчаянно вскрикнул Наруто, а затем грохот стих и стали слышны сдавленные стоны раненого и приказы его брата:

— Не дергайся, сопляк! Куртку снимай. Живее. Зажимай. Юкава, не засыпай! Держись, паскуда, — уныло усмехнулся, а затем кашлянул, прочистив горло и рявкнул на Наруто. Чтобы зажимал сильнее. Я замер в ужасе. Сердце пропустило удар.

В мозгу перепуганной мухой билась одна мысль: “Что делать?!”

— Выходи, иначе мальчишка умрет! — подтвердил мои опасения крик из-за стены.

Зло выдохнув, я направил чакру к связкам. Этот прием должен был сделать мой голос гулким, как если бы к записи добавили эхо.

Я нигде не видел ни Анко, ни Тензо, так что у меня не было другого выхода, кроме как тянуть время и надеяться, что кто-то из них появится.

— И что тогда? Что помешает мне убить тебя, добить твоего брата и отрезать голову Эю-теки? — борясь с зудом в горле, вкрадчиво проговорил я, молясь всем богам, чтобы казалось, будто я уверен в том, что говорю.

Туман просел еще, так что пришлось пригнуться ниже, почти касаясь носом вонючих комков грязи.

— Отпусти мальчика, и я сохраню вам жизнь! Я единственный ирьенин в этой дыре.

— Ты идешь сюда. Пацан уходит! — рявкнули из-за стены. — Без глупостей, иначе пацан сдохнет.

— Хорошо. Я выхожу.

Встав из грязи, я демонстративно медленно показал пустые, но чистые, руки выглядывающему самураю и медленно пошел к стене из земли, тщательно отслеживая ситуацию. Анко по-прежнему не было видно. Это обнадеживало. Хуже было бы, если бы она была у меня на виду. А вот Тензо я услышал, он о чем-то говорил с Кои, будто происходящее его не касалось.

Раненый сидел, опираясь одной рукой на землю, а второй держал танто у горла Наруто. Попытки достать меня и кровотечение явно доконали его. Не боец, но слишком близко от мелкого, чтобы рисковать. Покоцанные шлемы вояк почему-то валялись рядом, видимо, из-за вмятин они им больше мешали, чем защищали.

— А теперь медленно подойди, — зло шипел здоровый самурай, быстро глянув на брата. Наруто зажимал рану своей курткой, стараясь держаться подальше от клинка, но не отнимая рук от раны это было сложно.

— Ближе подойди, — харкнул кровью, дырявый, а лезвие опасно дрогнуло около шеи Наруто.

— Твоего брата эта курточка не спасет. Я здесь единственный ирьенин, — сглотнув, повторил я и повертел круглый жетон с узнаваемой надписью, который мне выдали в госпитале, привлекая внимание, — и повторяю свою щедрое предложение. Ваши жизни в обмен на жизнь мальчика.

Голос предательски дрогнул, а братья в унисон едко хмыкнули.

— Казуки, — рявкнул «Ю» кто-то там, — заткнись и гони его сюда. Лечи!

Я сделал еще шаг, и вдруг у нас под ногами оказалось что-то напоминающее птицу. Пухлый уродец защелкал кривым маленьким клювом и тихо зашипел. Напрягшийся было самурай выдохнул и расслабился, а затем осклабился:

— Пф, всего лишь птенец голубя. Закончил глазеть, пошел лечить! Без глупостей, как выглядят печати для Шосена я знаю.

Внезапно самурай оступился и, взвыв, схватился за правую руку, роняя оружие.

— Меня что-то укусило!

Первой мыслью было забрать катану, но я не сдвинулся с места, боясь, что спровоцирую второго самурая.

— Не двигайся, урод, — сдавленно пригрозил рыжий, — иначе убьем пацана.

Дергаясь, как эпилептик, он охнул и, припав на одно колено, потянулся к мечу. Тут-то я и заметил блестящую зеленую змейку с яркими желтыми пятнами над глазами и трещеткой на хвосте, как у гадюки.

Укушенный отбросил змею тыльной стороной ладони, но та быстро вернулась и выразительно хекнула, показывая два острых клыка.

— Брат, что с тобой? — простонал раненый, но, получив удар лбом в нос от Наруто, затих, выронив танто. Не теряя времени, я вырубил недобитка, оставив грязевой отпечаток ноги на его морде.

Откуда-то сверху к нам грациозно соскользнула Анко и, подняв с земли змею с торчащей из пасти лапкой, принялась ее поглаживать. Разумеется, не лапку, а змею.

И когда только она успела заглотить птенца?

Когда ко мне подошел Наруто, от переизбытка чувств я сгреб его в объятья.

— Не смей больше никогда попадать в заложники, — выдохнул я, чувствуя, как начало покалывать в очаге чакры и голове.

— Извини, Ирука, я не хотел, — виновато пробормотал мальчишка, отчаянно краснея.

— Странно было бы, если бы хотел, — нервно рассмеялся я, стараясь не морщиться. — Не обращай внимания, просто я, когда не высыпаюсь и нервничаю, могу говорить полную чушь. Ты же не специально в плен попал.

— Извини, что с курткой так получилось. Ой, я тебя запачкал кровью.

— Забудь, не страшно, главное, что все живы и целы.

— Ирука, тебе плохо, — подошла к нам Митараши. По ее интонации было не понятно, вопрос ли это или утверждение.

— Нормально, — отмахнулся я и обнял ее второй рукой, — Анко, ты у меня умница.

Вот только девушка моей радости не разделяла.

— А вот ты у меня нет! — заводясь, начала повышать голос Анко. — Как ты только додумался выполнять его требования? Нас же учили, что если кого-то захватили в заложники, то надо ни в коем случае нельзя выполнять требования врага. Говори с ним, торгуйся, но не делай то, что ему нужно! Только так у тебя есть шансы спасти заложника! Это даже дети знают!

— А если бы в заложники захватили тебя? — тихо спросил я.

— Тогда тем более не давай себя убить! — крикнула она мне в лицо и, чуть не плача, спихнула мою руку.

— Ну, ты же помнишь, я все забыл, — виновато улыбнулся я и, обняв ее снова, поцеловал прежде, чем она успела сказать что-то еще.

Так мы и стояли: я обнимал Наруто и зардевшуюся притихшую Анко, а она держала змею, которая смотрела на нас, как на придурков, и, пытаясь вправить челюсть, хлопала ртом. Птенчик был больше, но змейка его сумела проглотить и теперь напоминала бусину с ниткой.

Поняв, что истерику удалось купировать, я наконец задал самый важный вопрос:

— Вы целы? — осмотрел обоих. — Вроде ран нет, но мало ли.

Дождавшись утвердительных кивков, выдохнул и позволил себе немного расслабиться. Ну, насколько это возможно в «гостях» у Карпа.

Через разломанные двери я видел голову Тензо и высокую шапочку Эю-теки.

Они все еще болтали.

Я тихо начал вскипать: Ямато слепой? Он ни черта не видел? Почему он чесал языком с Карпом, когда должен был защищать Наруто?

Чтобы прямо сейчас не побежать бить морду, я попытался отвлечься и вспомнил, что у нас под ногами самурай. Полудохлый. Две штуки.

Опустив мальчика и девушку, беглым взглядом окинул врагов.

— Анко, у тебя есть противоядие? — после небольшой паузы сказал я.

Оторвавшись от рассматривания трофейной катаны, Наруто вложил ее в ножны и подошел ко мне.

— Ты все-таки будешь их лечить? — попинал мелкий руку самурая. Тот, понятное дело, не отреагировал.

— Да. Я тут подумал немного и понял, что они нам пригодятся. Оба.

Быстро раздев бугаев до белья, мы связали их леской, а после я их чуть подлечил. С покусанным змей все было просто, а вот с первым братцем пришлось повозиться — очень уж удачно я его проткнул, и ждала бы его мучительная и быстрая кончина, не будь я таким гуманистом.

Погрузив первого на распечатанные из свитка носилки, Наруто с клонами деловито принялся собирать доспехи и прочее оружие братьев. Да и наши кунаи, что целы остались, нужно было подобрать.

Я уже едва на ногах стоял, и в глазах двоилось, несмотря на пилюлю, которую я только что сжевал. Не восстанавливающую чакру пилюлю, их я уже съел дневную норму, а пилюлю, которая не позволит мне заснуть в самый неподходящий момент.

Растормошив отравленного, я подтянул его ко входу в зал, до этого пообещав, что Анко добьет, если он двинется или пикнет без моего приказа.

— Отлично, прикинься дохлым, — приказал я ему шепотом, — и тогда твой брат будет жить. Ни звука!

Фальшивого мертвеца я протащил за ногу к порогу, там и бросил. Расправив плечи, прошел мимо все еще что-то объяснявшему экс-министру Тензо, оставляя грязные следы на светло-бежевых татами. Не мое, не жалко.

А затем молча содрал шторку, которая отделяла подиум от зала. Под моим весом подиум прогнулся, жалобно скрипнув, но меня это не смутило. Я схватил Карпа за грудки, приподняв его на уровень глаз:

— Как ты там сказал? Проучите этого простолюдина, а?! — встряхнул я эту чиновную крысу, с яростью и злобой глядя в его испуганно бегающие глазки.

— Очень жаль, что я не могу тебя просто так убить, — сказал я, поймав все-таки его взгляд и приправив свои слова большой дозой КИ, — но будь уверен, ты еще пожалеешь о том, что я тебя не убил. Думаю, что тебе пора познакомиться с местной пыточной поближе.

Выпучившийся Тензо обалдело уставился на меня, продолжая держать в руках рейку со шторкой и хлопать ртом.

— Чт-то… что вы себе позволяете — пролепетал шепотом Карп, с которого слетела вся вальяжность хозяина жизни. — Вы не смеете, я ничего не сделал! Тензо-сан!

— Тензо-сан, не лезьте, — рыкнул я, даже не оборачиваясь в сторону анбушника и, не поворачиваясь, продолжил: — Ваши псы напали на меня, на главу клана, на моей земле. По вашему приказу! Вы несете ответственность за ваших людей. И вам придется ответить за это перед дайме. Уверен, что и он, и Тора-сама, — я голосом выделил имя, — будут счастливы узнать, как весело вы проводите время в ссылке, — под конец я злобно шипел, а сановник, которого я держал за грудки, то бледнел, то краснел от ярости.

— А сидя в камере, вы мне все, — я тоном выделил последнее, — расскажете.

Но он вдруг справился с собой:

— Я не могу нести ответственность за мертвых безумцев, — лихорадочно стал оправдываться экс-министр, обильно потея. — Я не знаю, почему они на вас напали! Это не мой приказ! Вы не имеет права арестовывать меня! Я наместник самого Дайме! У вас нет доказательств!

— Слышал, недоумок?! — радостно оскалился я, отвернувшись от обалдевшего Кои. — Вы теперь сами по себе. Чинуша за вас с братом заступаться не будет. Но я, как и обещал, сохраню тебе и твоему брату жизнь, потому что я хоть и добрый, но злопамятный.

Связанный самурай, которому не повезло находиться в сознании, обреченно вздохнул, но смолчал.

— Я не позволю вам нарушать законы Страны Огня и по своему произволу арестовать и пытать наместника дайме, — сурово и решительно сказал Тензо, положив руку на рукоять танто.

Судя по эмоциям, он был готов к бою в случае моего отказа. А вот это уже серьезно. Тензо — капитан АНБУ и вроде как очень неслабый парень в манге, а я все-таки порядком измотан боем, да и, скорее всего, попросту слабее.

— Хм… Ладно, — изобразив веселую и беззаботную улыбку, я отступился, как бы случайно роняя Карпа обратно в подушки, но не отпуская ворот его кимоно. После чего, посерьезнев, добавил: — Но только под вашу личную ответственность, Тензо-сан. Вы ведь готовы сделать все, чтобы эта рыба не сдернула куда подальше или, чего доброго, не наняла еще убийц, чтобы избавиться от меня?

— Что? — «не догнал» Деревянко.

Вздохнув, повторил другими словами:

— Я готов отпустить Эю-теки Кои, — намеренно опустил все уважительные суффиксы, — но только в случае, если вы обязуетесь взять на себя полную ответственность за его дальнейшие действия. Вы ведь готовы, Тензо-сан? Тогда я с удовольствием передам вам этого преступника на поруки.

анбушник задумался, но быстро решился и кивнул. Я же сделал вид, что не заметил кивка, с недобрым прищуром окинув шиноби взглядом.

Посмотрев на бледное лицо бывшего министра иностранных дел Страны Огня, конохский Буратино поморщился и сказал:

— Я беру на себя ответственность за Эю-теки-саму. А теперь я попрошу вас отпустить его.

— Как скажете, — как можно обаятельнее улыбнулся я анбушнику, отпуская промокшего от пота чиновника.

Сунув руки в карманы, я неторопливо пошел к выходу, а в спину мне донеслось:

— Вы не можете оставить наместника дайме без охраны, — возразил наш цельнодеревянный, обогнав меня с кунаем в руках. Явно собрался освободить самурая.

Заступив ему дорогу, я свирепо взглянул Тензо прямо в глаза и прошипел:

— Если это так вас беспокоит, то вы его и охраняйте, раз вы за него поручились. Надеюсь, вы будете это делать столь же бездарно, как и в случае с нами.

— Что вы имеете… — начал было заводиться анбушник.

— Имею, — процедил сквозь зубы. — Из-за тебя Наруто чуть не убили. Его взяли в заложники, пока ты тут болтал языком. Он мог погибнуть в любой момент, пока ты стоял здесь. Мне за это тебе «спасибо» сказать?

Судя по эмоциям, анбушник струхнул, когда наконец понял всю глубину задницы, в которой все могли оказаться. От Кьюби, если что, как и от снайпера — бегать бесполезно. Умрешь уставшим. Впрочем, меня, что называется, уже понесло.

— В любой момент могло повториться десятое октября. В любой момент, ты хоть это понимаешь, кретин ты тупорылый?! — под конец фразы я почти орал.

— Я должен был… — окрысился Деревянко, будто расслышал только оскорбление.

— Охранять Наруто! — отрезал я и ушел, на выходе подцепив за леску на спине покусанного самурая, чтобы тот встал на ноги.

— Шевелись, дебил! Левой, правой, левой, правой. Быстрее лапами перебирай, шавка! — и дал пендаля, чтобы хоть на ком-то оторваться.

Остановившись перед бледным и напуганным дворецким, я решил, что лишний свидетель, дающий правильные показания, нам не помешает.

— Эй, эй, не убегай. Ты тоже пойдешь с нами, — бросил я ему, вцепившись свободной рукой в воротник.

— Н-но я ничего не знаю, — заблеял вконец запуганный слуга.

— Знаешь, — зло оборвал я его. — И даже не пытайся мне врать! Пошел!

Всю дорогу до отделения Хидики я строил бледно-зеленого самурая и белого как мел дворецкого, пиная рыжего, если тот останавливался поблевать.

— Глотай, не засирай мою землю.

Анко была, мягко говоря, в шоке от такого представления, но Наруто ее обнадежил, что это для меня нормально после службы у Гато.

— Он так же подгонял коменданта из моего общежития.

— Я слышала об этом, но не поверила.

Сдав притихшего и источающего тоску вперемешку со злостью самурая, его так и не пришедшего в себя брата и трясущегося от ужаса дворецкого Хидики, я вкратце обрисовал ситуацию и поставил перед ним задачу узнать у пленных все. Что только возможно. Я посоветовал Тоши разделить пленников и допрашивать их по одному. На что вполне оправдано получил замечание о том, что он и без меня знает основы методики допроса.

Домой я плелся, едва переставляя ноги. Эффект пилюли начал выдыхаться.

Ноги шаркали по пыли так умиротворяющее, что я вырубился почти сразу после того, как мы вошли в дом. В миг позабыв, что кроме мечты о сне я страшно хотел смыть вонь рыбы и ила.

Мне могло и почудиться, но, кажется, я слышал, как Анко и Наруто решали, куда меня деть.

— Надо положить его на футон!

— Нет! Футон будет грязный!

— Тебя тряпки для Ируки жалко?!

— Нет, — буркнул мальчик, — Ирука будет злиться, что футон испачкан, постирает его, и потом ему не на чем будет спать.

— Ох, тогда я положу его на свой!

Когда я очнулся, было темно, а с двух сторон слышалось уютное сонное сопение. Слева, прямо под боком, спиной ко мне калачиком свернулся Наруто, а справа — Анко. Точнее, даже сверху, потому что она закинула на меня ногу, устроив голову на плече. Не смог удержаться и легонько погладил Анко по бедру, подумав, что не разбужу ее.

— Как ты? — застал меня врасплох вполне себе бодрый голос девушки.

— Да вроде живой, — прошептал я в ответ и, принюхавшись, добавил: — Только пропал.

— Что?

— Да я про вонь. Пропал, ну, как еда пропадает. Завонялся.

Митараши захихикала закрыв рот ладошкой, видимо, чтобы не разбудить Наруто.

Нашу милую беседу прервало громкое урчание пустого желудка, которое все-таки разбудило Узумаки. Правда, оказалось, что голоден был не только я.

— Так, ты иди первой, а мы на кухне чуть умоемся и приберем, — взглянув на чумазые лица и черный от грязи футон, я заметил: — Футон надо постирать.

— Я же говорил, — уныло протянул Наруто. — Теперь он свой футон тебе отдаст и будет на полу спать.

— Вообще-то я здесь. И никто спать на полу не будет. Я тут гамак во дворе видел, вот в нем и посплю.

— А если дождь? И утром бывает холодно, — приблизившись, шепнула Анко. — можем лечь на один футон.

С кошачьей грацией девушка встала и потянулась, ожидая ответа.

— Ладно, — легко согласился я, сев, — но сначала мыться, — и под осуждающее закатывание глаз мальчишки, шлепнул Анко по попке. У Наруто прямо на лице было написано: «Ох уж эти взрослые».

Пожевав бутербродов, мы расползлись по футонам, но сон не шел. Как-то незаметно разговор свернул на сегодняшний бой.

— Наруто, Анко, я хочу извиниться перед вами за то, что я в одиночку полез. Просто не ожидал, что возникнут проблемы, не думал, что они чакрой умеют пользоваться — я вздохнул. — Не умею я пока работать в команде.

— Ирука, мы целы и невредимы, — твердо сказала Анко, — и если бы не твой туман, то нас всех могли убить. — И добавила после короткой паузы: — Ты не заметил на их доспехе гравировку в виде волчьей головы?

Не поняв, о чем идет речь, мы с Наруто полезли распечатывать снятые с близнецов доспехи. На всех нагрудниках действительно обнаружилась металлическая бляха, крепко чем-то прикрепленная к металлу. Тусклый кругляш из серого металла, сантиметров шесть, может, семь, в диаметре, терялся на фоне позолоты.

— Самураи из страны Железа? — переспросил недоумевающий Наруто, пытаясь отковырять кругляш.

— Кунай сломаешь, — остановил я мелкого, — кусок отлетит и в глаз попадет.

— Если попадет, мне пофиг, — флегматично ответил мелкий. Явно ведь нахватался от меня!

— Это еще почему? — возмутился я.

— Я клон. Настоящий переодеваться пошел.

— Ох, — сочувствующе вздохнула девушка, — самураи из Страны Железа — элита, потому что умеют пользоваться чакрой. А у Эю-теки таких самураев было шестеро. И это в ссылке! Ирука, ты завел себе опасного врага!

— Так получилось. Уже после миссии я понял, куда вляпался. Да еще Тора Томэо…

— Ты говорил с самим первым министром? — оживилась Анко. — Какой он? Я ни разу его не видела. Говорят, он умный и мудрый человек.

— Не всему, что говорят, стоит верить. Хотя он действительно внушает уважение. Давай так: ты расскажешь подробнее про самураев из Страны Железа, а я расскажу про Тору. Только объясняй, как для умственно отсталых, со всеми, даже самыми малозначительными, подробностями.

Наруто на словах «умственно отсталых» насупился и выдал:

— Мы умные, просто знаем мало, — а потом сердито поправил ядовито-зеленую пижаму в серых звездочках и плюхнулся рядом с нами, оказавшись между мной и Анко. Девушка недоуменно разглядывала то Наруто, то меня. Видимо, ее непонимание было из-за того, что мои штаны были из той же ткани, что и пижама мелкого блондина.

А ничего удивительного. Ирука был тот еще Плюшкин и мало чего выбрасывал, предпочитая хранить более-менее целые вещи, а во взглядах на одежду был консерватором — покупал похожие шмотки у одних и тех же продавцов. Зачастую еще и одного и того же цвета и фасона. Похоже, как и я, брал сразу несколько вещей — чтобы получить скидку.

Впрочем, тут мы с бывшим владельцем тела придерживались сходных взглядов, и когда мне все-таки пришлось покупать новую одежду себе и Наруто, то мы выбрали сильно похожие вещи. Отоваривались мы еще в Конохе, и мелкому пришлось брать новые шмотки, потому что нормальной «рабочей» одежды для этого возраста в шкафах Ируки почему-то не нашлось. А настирывать расползающийся по швам знаменитый «рыжий ужас» было уже невозможно. Впрочем, носить — тоже, любая стирка могла стать последней, а мальчику хотелось сохранить эту вещь. Сейчас же подарок Третьего остался дома, сложенный в ящик с разными памятными для Наруто вещами.

— Так что там с самураями? — напомнил я.

— Попробую рассказать, — хихикнула Митараши. — Про воинов Страны Железа информации мало. Большая ее часть — это домыслы и слухи. Мы с ними не враждуем, а они сами со всеми Великими деревнями в нейтралитете.

— Анко, я об этом не слышал.

— Я тоже, — вставил свои пять копеек Наруто.

Вместе с довольно правдоподобными слухами получалась такая картинка.

Страна Железа расположена над самым богатым на континенте месторождением чакропроводящих руд, из которых и выплавляют, само собой, чакропроводящую сталь.

Конечно, ее выплавляли и в других местах, потому что эта руда не настолько редкая, как, например, золото, но сталь не из Страны Железа, как правило, хуже. То ломкая, то мягкая, то не так хорошо проводит чакру, то тупится быстро, короче — низкого качества. Возможно, дело было в хорошо развитой металлургической промышленности Страны Железа, но доподлинно это никому постороннему неизвестно. Железные ребята этой горной и холодной страны свои секреты хранили очень хорошо, в том числе и рецепт варки стали.

Однако, как это ни удивительно, их техники работы с чакрой и боя секретом не являлись.

В Стране Железа были расположены крупные тренировочные комплексы, где готовили самураев для охраны дайме. Правители всех стран резонно полагали, что необходимо иметь хоть какую-то свою охрану, кроме наймитов-шиноби, которые могли сдернуть по приказу своей Деревни или по каким-то другим причинам. К тому же слово «самурай» для многих все еще оставалось синонимом к слову «верность».

Высокородные практически всех стран радостно ухватились за возможность сохранить свои самурайские традиции, да еще и создать хоть какую-то видимость военной аристократии. Свои самураи, подготовленные по методикам Страны Железа и оснащенные ее оружием и доспехами, были, наверное, во всех странах мира шиноби.

Самураи делились на три группы по мастерству: ученики, подмастерья и мастера.

Теоретически мастер-самурай в открытом и честном бою мог бы на равных драться с джонином. Впрочем, на практике чаще всего шиноби выходили победителями. Потому что ниндзя не сражаются честно.

Подготовка и обмундирование самураев в Стране Железа стоила дорого, и легионы мечников никто себе позволить не мог, но, как правило, несколько кланов при дворе каждого из дайме стабильно отправляли своих оболтусов обучаться мастерству воинов, чтобы по возвращении охранять не только дайме, но и высших сановников.

У самураев ранги отмечались цифрами, потому что их проще было набивать на бляхи, а у нас, у шиноби, ранг отображался только в документах. Ранг самурая дублировался и на мече, прямо под знаком школы и клеймом кузнеца. На трофейных мечах были все три вида гравировок: подмастерье и мастер, а еще стилизованная волчья морда.

Карповы охранники были учениками, и только близнецы могли похвастать рангом — подмастерья.

Школа, которую закончили наши плохие знакомые, называлась «Волчья стая» и была одной из самых престижных в Стране Железа. В ней традиционно обучалась охрана двора дайме пяти великих стран.

Похлопав глазами, я спросил:

— Анко, а это вообще нормально, что опального чиновника, пусть и высокопоставленного, сопровождает такая крутая охрана? Он разве не в ссылку сюда приехал?

— Это я у тебя хотела спросить, — сдула девушка с лица прядь волос.

На это я только и мог, что пожать плечами.

— Ясно, — подперев щеку рукой, сказала Анко, забросив в кучу трофеев клинок, который был у нас в качестве пособия. — Еще есть вопросы?

Мы с мелким одновременно помотали головой.

— Отлично, — просияла девушка и, устроившись удобнее, улыбнулась, — теперь рассказывай, когда ты говорил с первым министром и откуда ты знаешь этого Эю-теки?

Настал мой черед говорить. Я коротко и упуская многие детали пересказал, как прошла наша миссия в Страну Волн и я как встретился с первым министром во время его второго визита в Коноху, упомянув в том, что в первый раз мы увидеться не смогли — из-за того, что я лежал в больнице после отравления.

Анко засмущалась, засветилась виной и немного занервничала, но я не стал развивать тему.

— Так это тот самый бывший министр правых дел, — удивленно протянула Анко, а потом задумчиво продолжила: — Благодаря тебе он попал сюда. Он может быть опасен.

Не сдержавшись, я уткнулся в подушку и неприлично громко заржал.

— Собственно, он это уже доказал, — отсмеявшись, я вытер выступившие слезы. — Надеюсь, теперь, без охраны, он нарываться не будет.

— Я бы не была в этом так уверена, — покачала Митараши головой, но спорить не стала.

Когда утром мы вернулись к Хидики, он был не в восторге от предложения.

Возможно, это пленники ему настроение подпортили?

— Я не могу оставлять пост. И не могу даже троих дать для этой авантюры! Где ты вообще смог отыскать эту Узумаки?

— Тему не переводи, я уже сказал, что мы столкнулись случайно. Формально, без твоего разрешения, я могу взять всю группу Дятла.

Синька недовольно скривился и выдавил из себя:

— Не надо. Они хуже всех подготовлены.

— Ладно, давай посмотрим на эту проблему с другой стороны. Кто на вас, — выделил интонацией, — может напасть? Лаборатория по производству призывов — самое опасное и интересное, что есть в нашей округе. Но она не наша, и нападение на них твой пост не зацепит. Вот ты лучше скажи, когда на вас последний раз нападали? Кто пытался захватить это место?

Посмотрев на явно замявшегося Синьку, я уточнил:

— На вас вообще совершали хоть какие-то нападения за последнее время?

— Нет, но…

— Вот! — победным возгласом перебил я и заткнул Тоши. — Вы никому не нужны,и поэтому на вас никто не нападал и не нападет.

Друг совсем по-детски надулся, сложил на груди руки и гневно засопел. Хотя перебивать не стал, и я продолжил наступать:

— Ты пойми, я же твоих подопечных насовсем не отбираю. Один день — это максимум. Кроме того, ну что тут у тебя есть ценного, кроме людей и того, что унести в свитках нельзя? А если вдруг чего, то просто всем табором непрошенных гостей выпнем.

— «Табаром»?

— Не сбивай меня с мысли, — порывисто отмахнулся я, — и не забивай себе голову ерундой. Ничего страшного не случится. И еще, никто не запрещает утянуть с острова что-нибудь в свою пользу. Трофейное оружие, доспехи, боеприпасы. Сомневаюсь, что Узумаки с их печатями станут забирать поделки Кумо.

— А твоя родня? — хмыкнул Тоши, намекая на что-то.

— А что «родня»?

— Эти «поделки» могут забрать они, — состроил Хидики такую морду, будто это факт, что после Умино, как после Мамая, ничего ценного уже не найти.

— Я их отвлеку, а ты хватай и беги, — пошутил я. — Если серьезно, на месте будем решать. Поверь, без прибыли не останешься, — и задумавшись добавил. — Может, те призывы, которых в клетках держат, там их много разных, заключат контракт с тобой и твоими людьми. Вас тогда, считай, в два раза больше станет.

Хидики на секунду замер, а затем неразборчиво зашевелил губами, явно что-то обдумывая.

— Уболтал, — наконец отмахнулся Тоши. — Такое чувство, что Морио где-то рядом, — грустно улыбнулся друг, больше не пытаясь меня переубедить.

Подперев рукой голову, он помолчал немного и пояснил:

— Обычно такие вещи без его участия никогда не обходились. А ты из нас троих всегда был самым осторожным. Одергивал, когда я и Морио увлекались.

Эмоции, которые исходили от Хидики, можно было охарактеризовать одним словом: ностальгия.

Подумав немного, я решил, что лишняя информация об Ируке мне никогда не помешает. Особенно если она от его друзей.

— «Такие вещи»?

— Да, — охотно ответил он. — Мидзуки с нами тогда еще не было. Мы нашли…

Собственно, пацаны везде одинаковые: удивительно, что с такими приключениями руки-ноги на месте, да и из черепа ничего не утекло. Практически большую часть шрамов Ирука получил в детстве. Потом он уже так не подставлялся.

Впрочем, и Аварийный тоже не раз и не два портил себе шкуру.

Показав пару своих самых выдающихся шрамов, Синька рассказал, как он получил их в детстве, и полюбопытствовал:

— А вот этот, — ткнул Тоши мне в переносицу, — я не знаю откуда. Ты в академию уже с зажившим пришел. А когда мы тебя спрашивали, ты не рассказывал. Говорил, что миссию засекретили, и ходил, выпятив грудь.

— Серьезно? — посмеялся я. — И вы поверили?

— Конечно, мы же не Нара.

— И что, до сих пор интересно? — потер я переносицу, как бы указывая на шрам.

Друг кивнул и подался вперед, живо напомнив Наруто, который ждет начала сказки.

Весело фыркнув от ассоциации, я сказал:

— Ты, наверное, не знаешь, что мой отец тоже в Корне служил. Ну, или как-то очень плотно с ним работал.

— Знаю, а причем тут это? Мой тоже служил.

— Отец взял меня на работу, в катакомбы…

— А что ты там делал? Отцу помогал? — перебил нетерпеливый друг. — А меня отец туда никогда не брал!

— Нет. Его попросили зайти, когда мы с ним куда-то шли. Пока отец решал свои дела, он оставил меня с инструктором Корня по кендзютсу потренироваться. Его точно тогда рядом со мной не было. Ну, в общем, и я дурак, и инструктор идиот криворукий. А два дебила — это сила! Голову мне тогда раскроили почти от уха до уха.

— Подробнее давай!

Послушав мой пересказ, Тоши сказал, что теперь понял, почему я молчал.

— Ладно, что там с самураями? — потер я руки, возвращаясь к тому, ради чего пришел.

— Не особо они разговорчивые, — неопределенно пожал плечами Хидики, — охотно и много говорит только один из них, второй большую часть дня без сознания. Бредит бессвязно. Но оба болтают о своем великом клане, — и со смешком добавил: — О котором лично я ничего не слышал. Тот, что в сознании, угрожает, вопит, что нам всем будет плохо, когда их придут выручать. Это если коротко, — он передал папку, — тут подробнее.

— Понятно, но мне не это нужно было, — но бумаги я взял. — Кстати, а что дворецкий?

— Ох, Ирука, — вместо ответа вздохнул, шиноби, — в этом болоте было так тихо, пока ты не приперся.

— И все же?

— Нижняя папка.

Самураев держали в разных камерах в начале и в конце коридора, который огибал квадратную комнату для допросов. А дворецкого — в камере по центру.

Несмотря на то, что помещение находилось под землей, тут было довольно светло, сухо и совсем не душно.

— Этого зовут Кимой Юкава, — прошли мы мимо камеры в допросную. — А этого — Кимой Кадзуки, — запер Хидики дверь, оставляя меня один на один с пленником.

Я сел на стул напротив пленного, любуясь на его роскошный, отливающий желтым фингал. Там даже пальцы на лбу отпечатались.

— Как самочувствие? — вежливо поинтересовался я, листая бумаги, будто не допрашивать пришел, а подсел в кафе к знакомому без спросу.

— Пришел позлорадствовать? — угрюмо бросил мне Кадзуки.

— Нет, я пришел за информацией. Вы с братом пытались меня убить. Я хочу знать, когда Кои приказал вам это сделать. Что он сказал, сколько он вам заплатил и почему он хотел моей смерти? Я хочу знать все.

Как я и думал, в досье была парочка заметок о чрезмерной суеверности этих двоих. Что подтверждали находки, которые мы натрясли из их доспехов. Там одних амулетов, отпугивающих нечисть, наверное, десятка два было, если не больше. Подавляющее число амулетов, как пояснила Анко, были от мстительных злых духов. Такие до сих пор носят и некоторые шиноби, считая, что убитые ими люди могут после смерти до них добраться.

— Я ничего не знаю, ты оскорбил моего господина. Я защищал его честь.

— Лжет, — вопросительно сказал я и взглянул в сторону пустого угла. — Спасибо, Чур меня Чур, — после чего я встал и ударил самурая по морде. После этого повторил вопрос, добавив: — Не лги нам.

Кадзуки вцепился пальцами в металлическую столешницу, безумно тараща глаза и дыша, мелко и неровно, словно воочию увидал призраков.

Еще раз ударив пленника, я вкрадчиво повторил, глядя ему в глаза:

— Когда Кои отдал приказ? — и снова обернулся, будто кто-то есть позади. — Подождите.

— С кем ты говоришь, псих?! — не выдержал меченосец, попытавшись увернуться от очередной оплеухи.

— С духами, — многозначительно сообщил я, покосившись назад, — иногда они помогают мне читать мысли людей, но, к сожалению, выжигают им мозги, когда захватывают тела. А ты пока нужен мне живым.

Самурай вытаращился и начал дышать мелко-мелко. Когда Кимой наконец перестал таращиться в угол, я расплылся в гадостной ухмылке.

— О, у меня есть замечательная идея! Ведь вас двое, а так много мне не нужно! Пожалуй, я попрошу духов выпотрошить мозг твоего брата! Им будет гораздо легче подчинить его. Здорово, правда? — оскалился я, словно безумец, и вскочив с места, рванул к двери, жутко хихикая.

Самурай тоненько и придушенно воскликнул:

— Ты ебанутый! — и закашлялся, дико таращась.

— Возможно, — я обернулся, отыскивая ключ и веселясь уже искренне. — Сейчас притащу сюда твоего брата. Хи-хи-хи. Духи так потешно управляются с живыми, все время норовят их уронить. Наверное, ходить разучились! Смешно!

От таких подробностей самурай втянул голову в плечи и застучал зубами.

Выйдя в коридор я услышал истошный вопль:

— Стой, не надо! Вернись, ублюдок! Я все расскажу!

— Испортил нам такое развлечение, — я медленно зашел обратно и присел на место с грустной миной. — Но если будешь лгать, — я улыбнулся, — духи мне снова скажут. Тогда мы посмотрим, — похлопал в ладоши, — на мясную марионетку!

Стремительно седеющий самурай выдал все, что знал, умоляя не трогать его брата. Я чуть не прослушал кучу интересного, пока пялился на его волосы. Как шнурок чайного пакетика набирается чаем, так же поседели волосы Кадзуки; реакция началась от корней, и вскоре у него даже брови перестали быть рыжими. Занятный человек-хамелеон, поменял цвет всего за полчаса.

— Ладно. Чур меня Чур, не трогайте их. Нельзя! Нет, — отмахнулся от чего-то невидимого и зашипел, — тихо, будет вам кровь, — и чиркнул себе по пальцам. Красные капельки упали вниз, но пропали, не коснувшись пола.

Это была простенькая иллюзия, которой меня научила Анко. Вечером я посетовал, что ничего подходящего для поддержания роли в моем арсенале нет, и она меня научила.

Белый как мел самурай замер, забыв, как моргать и дышать, снова фоня животным ужасом, так что мне стало не по себе. Разболелась голова.

На выходе меня, выжатого до капли этим представлением, встретила Митараши. Она вышла вперед Хидики, мешая ему открыть дверь. Зеркала, как в фильмах, во всю стену тут не было, и потому за допросом можно было наблюдать только сквозь небольшое окошко, имитирующее обычное зеркало.

— По тебе не скажешь, что ты все забыл, — тепло улыбнулась девушка и пнула дверь, закрыв ее.

— Спасибо за комплимент, Анко. Без твоей помощи ничего бы не вышло.

— Духи говорят, что ты лжешь, — скорчив хитрую мордашку, покачала пальцем у меня перед носом. — Я только помогла тебе вспомнить простенькое гендзютсу, остальное ты придумал сам.

— Да дайте мне выйти! — высунулся Хидики. — Теперь дворецкого вести?

— Да, — дал я отмашку другу. — А я наверх схожу, подышать. Я недолго.

Анко, конечно же, увязалась за мной, а когда за нами метнулся Наруто, восхищаясь моими талантами и расспрашивая, «а что с дядей этим произошло», она ему что-то сказала, и мелкий пошел обратно.

Когда мы оказались на пустом полигоне во внутреннем дворе, Анко прошептала:

— Что это за техника? Ты вправду можешь общаться с мертвыми? Ты не складывал печатей, но произнес какие-то странные слова. Слова вместо печатей? Тщур мена Тщур, что это?

В глазах девушки был азарт, а в эмоциях детский восторг и любопытство.

— Это не техника и не духи, — легко признался я, улыбаясь. Акцент Анко был забавным.

— Но ты как-то узнал, что он лжет. Даже в мелочах! Словно тебе действительно кто-то нашептывал. Пожалуйста, расскажи, как ты это сделал? Я умру от любопытства! Ты научишь меня этому?

— Извини, не могу. Это способность моего клана. Я не знаю, как этому научиться.

— Читать мысли? Ты правда читаешь мысли?

Помотал головой:

— Только чувствовать чужие эмоции. Я стараюсь это блокировать всегда, потому что если долго «слушать», то чужое настроение передается мне. Если кто-то рядом злится, то через некоторое время я тоже буду зол. Радуется — тоже. Не принимать чужое настроение тоже не просто, — потерев лоб и прикрыв глаза, я привалился к стене.

— Когда ты это обнаружил?

— Наверное, в первые дни, когда из госпиталя вышел. Не знаю, было ли что-то такое раньше. Ничего такого не вспоминается.

— Привели! — вышел к нам Наруто и после паузы тронул меня за руку: — Ирука, ты как?

— Нормально. Просто этот самурай очень «громко» боится. Хотя и хорохорится. Видел бы он себя в зеркало, — попытался я перевести все в шутку.

— Понятно, — серьезно покивал Наруто. — Может, тогда ты завтра допросишь, чтобы кровь носом не пошла?

— Я не настолько плох, — я потрепал мелкого по волосам, улыбнувшись еще шире, чтобы тот не волновался.

— Он знает, — удивленно похлопала глазами Анко. — А мне ты ничего не рассказал!

— Ты не спрашивала.

— Но ты ведь ему рассказал!

— Он спросил, — терпеливо и спокойно отозвался я, — как ты спросила сейчас.

На это ей нечего было возразить и она, что-то промямлив, замолчала.

С дворецким было гораздо проще: стоило только сделать свирепый вид, как он выложил все пароли и явки, только записывать успевай. При этом он не переставая умолял сохранить ему жизнь и защитить от Карпа.

Дворецкий был с Карпом давно и знал много. Он рассказал много интересного. Например, самураи не раз приходили вечерами с пятнами крови. Что интересно, перед отправкой на Каменистое побережье к Карпу приходила одна старая дама в дорогой одежде, которую звали… Кохару Утатане. И у нее был долгий разговор с бывшим министром правых дел.

Материала для размышлений было более чем достаточно. И он весь даже не пах, а скорее мерзко вонял интригой. И не понятно, в курсе ли Хирузен. Или каждый сам за себя? Чем больше игроков, тем сложнее игра. Особенно если у тебя нет того опыта в интригах, который есть у этих пенсионеров.

Уже по пути домой я почуял чужое присутствие и дал знак Наруто, а Анко я просто шепнул, что рядом кто-то чужой, между комплиментами.

Охранный контур вокруг дома был не тронут, так что сюрпризов внутри не должно было быть, и мы осторожно вошли внутрь. Ловушек вроде было не видно.

Зайдя в дом последним, я активировал печать тишины.

— Наруто, Анко, я на короткий момент почувствовал присутствие чужого. Чей-то недобрый взгляд, так скажем. Кого-то незнакомого. Это не АНБУ, которые за нами следили, я их запомнил, и совершенно точно не бойцы Корня. У них другой фон.

— Я никого не почувствовала, — нерешительно сказала Анко. — Но это ни о чем не говорит, — будто извиняясь, тихо проговорила она.

— Все нормально, — я ободряюще улыбнулся, — ты ведь не сенсор.

Тут Анко похлопала глазами, удивившись чему-то.

— Ирука, а если он сенсор? Надо как-то проверить, сенсор ли он!

— Согласен, — кивнул я, — но пока мы не знаем даже, мужчина или женщина за нами наблюдает.

— Ты уверен, что это один человек, и он не из наших сопровождающих, и не твой дядя?

— Уверен. Кроме нас, тут больше никого. Мы живем на отшибе, так что случайный человек почти исключен. Кроме того, его выдает недоброе пристальное внимание. И это не Ямато. Тьфу, то есть не Тензо. Тут сложно ошибиться.

— Я могу клона-кота послать на разведку, — сказал Наруто, — он заодно печати проверит. Мне кажется, барьер изменился.

Быстро разработав план действий, мы приступили к его выполнению. Создав клона кота, Наруто выпустил его за дверь. Прошло какое-то время. Кот вальяжно прошелся мимо окна кухни по ограде, так что его можно было рассмотреть из зала, и спрыгнул вниз, а потом, судя по реакции мальчика — развеялся.

Мотнув головой, Наруто сложил руки, а затем развел в стороны: чакроэкран, похожий на сгусток непонятного цвета, растянулся между ладоней и показал нам весь маршрут кота его глазами, а мальчик параллельно давал комментарии тому, что показывал.

Клон выскользнул за ворота и направился по заборам и крышам на разведку. Он внимательно оглядел печати, а затем стал методично проверять все места, которые мог использовать киллер. Начав с самых неочевидных, но близких к нам. Вскоре клон обнаружил одного человека, спрятавшегося в зелени, выросшей на нагромождении камней у небольшого храма, который можно было спутать с собачьей будкой.

Камни обвивал мощный канат с бумажными украшениями, что указывало на религиозный статус горки, но мужика это не смущало.

Человек явно был нам коллегой, это можно было понять по удобной обуви с открытым носом и вееру сенбонов, разложенных рядом с ним, которые он деловито вставлял в наручи с хитрым механизмом. А если судить по внешности, то наш киллер прибыл из Кумо, потому что имел темную кожу, крупный африканский приплюснутый нос, губы-вареники и короткий белесый кудрявый ирокез. Ну, точно пупса ободрал и пластиковые локоны на голову приклеил полосой.

Кот походил взад-вперед, но шиноби не отреагировал. Более того, когда клон обнаглел и влез на канат, начав чесать об него когти, то в него плюнули водой. Не Суйтоном. Просто набрал воды из фляжки и плюнул.

Кот, разумеется обиженно мяукнул и убежал от такого гада.

— В фуин сигнализации и барьере стоят лишние знаки. Думаю, что они нужны для того, чтобы отключить нашу защиту, — вынес вердикт Наруто, показав на экране схему нашего барьера.

Анко посмотрела на мальчика со смешанными чувствами — в ее взгляде перемешались удивление, восхищение, уважение и более всего — недоверие. Она, как мне кажется, своим ушам не верила.

— Ты уверен? — не выдержав, спросила она.

— Да, конечно, — не понял вопроса Наруто, — а что?

— Ничего, это не важно, — разрешил я затруднения Анко, явно думавшей, как бы не очень обидно сказать Узумаки, что все его считают дебилом, а тут он ведет себя как умный.

— Вероятно, он хотел напасть, когда мы уснем. В доме он не был. Да?

— Не был, — утвердительно кивнул мелкий и развеял технику.

— Все ясно, — сказал я, нервно постукивая пальцем правой руки по костяшке левой. — Действуем так: оставляем тут клонов, а сами сваливаем. Анко, ты можешь поднять очаг вместе с огнем и дотоном нас вывести из дома?

— Да. Но как далеко? Здесь каменистая почва. Работать будет тяжело.

— За забор у колодца. Этого будет достаточно. Сможешь?

— Да.

— Хорошо, начинай.

Моя Анко показала класс управления землей, буквально за пару минут сделав крепкий тоннель в половину человеческого роста и при этом даже не передвинув очаг, а с громким хрустом проломив доски: барьер-то все еще был активен, и ничего этого снаружи не слышно. На мгновение загородив огонь одеялом, чтобы не было видно лишних теней, я передал тряпку клону Наруто, а сам нырнул в дыру около очага. Фальшивая Митараши прикрыла дыру футоном. Наши места заняли дубли.

— Быстро перебираем лапками, — подгонял я свою компанию, — клоны скоро потушат огонь.

Всего клонов было четыре, последний должен был снова прикинуться котом и лечь на крыше кухни, чтобы предупредить нас, если киллер начнет раньше, чем мы «уснем». На поверхность мы вылезли довольно далеко от храма, и я первым делом просканировал округу тонким, на грани слышимости, свистом, а затем полез за свитком.

— Никого. Мне нужно подойти ближе, он слишком далеко. Я не «вижу». Обойдите по дуге и зайдите за спину, когда погаснет огонь, кидайте теги.

Мешая снять чуунинскую форменную толстовку с красными кружками на рукавах, Анко вцепилась в рукав, с тревогой посмотрев в глаза, а Наруто насупился и сказал:

— Там же храм. Надо что-то другое придумать.

— Если мы сильно повредим божку дом, — я натянул длинную перчатку, закрепив ее бинтом, — то сами же починим и попросим у него прощения. Идет?

— Идет.

— Так, значит, мы кидаем теги, — повторила Анко, все же отпустив меня, — если он выживет, закидываем дальними техниками? А что будешь делать ты? Ты не пойдешь с нами?

Я кивнул, быстро наматывая на ногу поверх черных штанов бинт, чтобы прикрепить кобуру для стилетов:

— В ближний бой старайтесь не вступать. Нас больше. Мы его вымотаем и запинаем. Если он вас обнаружит, я его отвлеку.

— Но ты цель! — вскинулась Анко.

— Потому и переодеваюсь, чтобы он не понял кто я. Если кто-то из вас все же окажется вблизи, помните о наручах с сенбонами и если возможно, так или иначе выведите их строя.

— Я могу послать змей, они его ослабят ядом. Нам даже не придется рисковать!

— Хорошо, но если что, то закидываем железом и печатями.

Передав Анко несколько чакропилюль, я шепнул ей что-то ободряющее и машинально сдвинул маску на лицо.

Оказавшись один, я почувствовал себя странно: одежда показалась мне настолько привычной и удобной, словно я влез в домашние тапочки после дня в новых ботинках. Захотелось вздохнуть полной грудью, расправить плечи и широко, хищно, улыбнуться.

Меня накрыло волной эйфории и азарта, я был явно не в себе, но мне это дико нравилось. Показавшаяся тяжелой и громоздкой маска сидела, как влитая, несмотря на то, что шнурок был ее единственным креплением. А дурацкие когти на перчатках не мешали крепко держать танто.

Сделав пару пробных взмахов, я вернул меч в ножны и, держась самых глубоких теней, прокрался к лежке убийцы, когда тот отошел по своим делам.

Осмотрев мужчину через зеркальце, чтобы не почувствовал взгляда, я со смешком отметил, что и его коснулась мода на кучу бесполезных для шиноби мышц. Да, смотрелся он внушительно, но и только.

В предвкушении боя я нетерпеливо царапал ствол пальмы, тихонько раскачиваясь следом за просветом между листьев.

— Как долго… Вы там до утра собираетесь вокруг огня прыгать, — возмущался я, не издавая ни звука и только шевеля одними губами, будто надеясь, что клоны могут меня услышать.

Наконец свет в боковом окне погас, киллер напрягся, перепроверяя снаряжение последний раз, и сложил серию печатей. Судя по едва заметным ощущениям, барьер выключился. Последовала вторая, куда более длинная серия печатей. От шиноби зафонило чакрой.

Молния, выпущенная шиноби в дом, скрыла мое приближение белой вспышкой, а громкий треск разряда скрал звуки. Краешком сознания отметил, что сзади раздался хруст пальмы, на которой я сидел — она не выдержала отдачи от усиленного чакрой прыжка, хрустнула и упала. Впрочем, меня это уже не волновало, потому что перед глазами была жертва. Которая выпустила вторую, куда более короткую молнию — себе под ноги. Ниндзя дернулся, повернувшись в сторону моря, и сбросил с руки змею.

— Ку-ку! — радостно вскричал я, уже подрезав шиноби сухожилия правой руки напитанными чакрой ветра кунаями, как ножницами резину вокруг провода, рассек мясо на сгибе локтя.

Правда, кость мои «ножницы» все же не взяли, растеряв энергию на разрезании наруча, а я так надеялся отхватить всю руку…

Кровь запоздало упала вниз, окрасив чешуйчатые бока моей помощницы в красный.

Шиноби отпрыгнул с горки, неприцельно выпустив в меня несколько сенбонов с наруча с левой руки, но приземлился он явно не туда, куда хотел. В воздухе его нагнали брошенные с разных сторон взрыв-теги Анко и Наруто, отбросив под забор начавшего тлеть дома. Интересно, мне показалось или в кумовца прилетело что-то круглое, прежде чем взорваться с оглушительным грохотом и ослепительной вспышкой?

— Хм, не замечал за собой садистских наклонностей, — недоуменно сказал я змее, встав на то место, где сидел кумовец.

Будь у нее плечи, она бы ими пожала, судя по настроению. Выждав немного, я, направив чакру в ноги, помчался к пытающемуся встать дымящемуся и покрытому кровью негру.

Его правая рука теперь плетью висела вдоль тела и сильно кровоточила, так что казалось, будто он надел красную перчатку из свежего акрила. На второй руке пальцы извивались и подергивались, словно щупальца кальмара на раскаленном песке. Из носа и ушей у него текли струйки крови, глаза были красными от полопавшихся сосудов. Контузия налицо. Несмотря на то, что шиноби фактически лишился рук, у него еще оставались ноги. А какое у него было тайдзютсу, я мог только догадываться. Подозреваю, что несмотря на свою прямолинейность и, как следствие, некоторую предсказуемость, Гай бы меня в блин раскатал даже со связанными за спиной руками. Рванув ко мне головой вперед, как бык на тореадора, шиноби попытался снести меня плечом. Уйти с траектории удара этого контуженного было легче легкого.

— Итог: до Майто Гая тебе, как до луны пешком, — заключил я, глядя, как негр валится от обычной подножки. — Выбирай, от чего сдохнуть: от кровотечения или от яда?

Впрочем, негр попался крепкий и, даже упав на полной скорости, сгруппировался и, пошатываясь, попытался встать на три конечности. Я не стал играть в благородство и, подскочив, ударом ноги отбросил его еще дальше. Кумовец снова прокатился по земле, непослушной рукой попытался нацелить на меня наруч с сенбонами, я прыжком приблизился, уходя из зоны обстрела, и снова пнул его, в этот раз по морде. Враг упал, пару раз подергал ногами и затих. Сделав клона, послал его проверить негра. Я надеялся, что этот гад только притворяется и не умер на самом деле.

Клон, осмотрев мужика, только развел руками:

— Мертв, скотина!

— Подстрахуй меня, — бросил я клону.

Приставив коготь большого пальца к виску мужика, второй рукой, на которой не было перчатки, я проверил пульс на шее.

Кумовец был мертв, тут даже мистической руки не нужно было: у него в рот забился мусор, а в глаз воткнулась сухая травинка. Живой бы такое не стерпел.

— Ксо! — чертыхнулся я, расстроившись, что допросить кумовца не получится. — Значит, и от того, и от другого разом. Или, скорее, не от первого и не от второго, а от чего-то еще. Надо проверить…

Насторожившись, я заметил тень около дома, но тут же убрал кунай, потому что узнал дядю.

— Неплохо вы его отделали, — сказал запыхавшийся Ютака, рассматривая меня с неожиданной неприязнью, — но лучше бы вы его взяли живьем.

— Здравствуйте, дядя, — сняв маску, я развел руками. — Что поделать, так получилось. Перестраховались и случайно добили. Не знаю только, чем.

Присев на корточки около трупа, я снял с него подсумки, сложил их себе под ноги и перевернул негра на спину, проверив, нет ли чего во внутренних карманах. Моим уловом стали несколько тоненьких свитков, печати в которых были закрыты на кровь. Только на нее. Без чакры. Весьма сомнительная защита, но лучше чем ничего. Естественно, открыть их было проще простого, поскольку «ключи» были еще тепленькие.

В свитках обнаружились весьма любопытные бумаги; общее рекомендательное письмо для Карпа и нескольких его союзников от некоего Оцуки Ибу на случай, если им или его наемнику по кличке Белый пес понадобится помощь, в том числе с деликатными поручениями. Весьма иронично, что негра обозвали Белым псом. Одно письмо было с туманными намеками на их общее дело для некого Аран Тики, мелкого местного феодала, и чек на круглую сумму, подписанный Кои-самой.

Оцуки прямо так к ним и обращался в другом письме: «Кои-сама, Тики-сама, Шо-сама, рекомендую вам подателя сего письма, отличного специалиста…»

Я не знаю, почему этот Ибу написал одно письмо на четверых, но едва ли это была лень. Скорее, он исполнял какие-то договоренности с другими заговорщиками. И тут до меня наконец дошел юмор ситуации: даже нукенинам-наемным убийцам приходится подрабатывать. У них тоже свои миссии D-ранга есть. Я заржал.

— Ирука, что там у тебя? И почему ты ржешь?

— Компромат на Карпа и его друзей, — со смешком помахал я бумажками, — который забьет последний гвоздь в крышку гроба его карьеры. Тора То…- начал было я, но меня перебили.

— Что здесь произошло?

Недоуменно обернувшись, я заметил двух АНБУ: Тензо и коротко стриженого русого парня с жиденькой косичкой на плече.

Мне следует впредь быть внимательнее. Я так и врагов мог пропустить, увлекшись обыском, разговором или чем-то еще.

— До выяснения обстоятельств, — сверля злобным взглядом через прорези маски, бросил Тензо, — это будет у меня, — и требовательно протянул руку, намекая, что бумаги надо отдать.

— Нет, — я демонстративно вернулся к рассматриванию трофеев.

Русый резко вспыхнул гневом и попытался выхватить документы из моих рук, но я к этому был готов. Одним движение сунув бумаги под жилет, я отскочил в сторону, оказавшись рядом с Ютакой.

— Руки не распускай, юный клоун, а то их тебе однажды обрежут, — холодно процедил я. — Это мои трофеи, и вам я их не отдам. Кроме того, — указал я пальцем на русого, который фонил решительностью и злостью, — эти документы касаются меня и моего клана. А вы не имеете права лезть в дела моего клана.

— Данзова крыса!

Ухмыльнувшись, я сложил руки на груди и ответил грубостью на грубость:

— А ты кто такой борзый? Как записать тебя в мои отчеты, мальчик?

— Я внук Старейшины!

— И что дальше? Это дает тебе какие-то исключительные права? — и сам же ответил: — Нет. Так как ты на самом деле назовешься, мальчик? Или тебя так и зовут — «внук Старейшины»? Погуляйте в другом месте, — я махнул кистями, будто отгоняя назойливого ребенка и тихо приговаривая: «валите-валите».

Это было неразумно, но я ничего не мог с собой поделать: из-за адреналина и нахлынувших после боя эмоций я был не совсем адекватен.

— С дороги!

Дорогу Анко и Наруто заступил все тот же неугомонный парень.

— Тензо-сан, отзовите этого ретивого дурачка, пока его не покалечили, — кивнул я в сторону «внучка».

— Эти бумаги должны оказаться у Третьего, — упрямо процедил Деревянко, сложив руки на груди.

— Это я буду решать, где они окажутся. Может, у Третьего, а может, еще у кого… Но будь уверен, жалоба на паршивую охрану стопроцентно окажется у Хокаге. А также на то, что вы брали Карпа под свою ответственность и при этом позволили ему нанять нукенина для моей ликвидации. Кстати, где сам Карп и где носило вас? А еще позже не могли прийти? И почему вас не трое? Вы что, даже сами себя защитить не смогли? Зачем вам вообще маски и плащи выдали? Тоже мне, АНБУ… При Данзо такой херни не было.

Тензо поперхнулся воздухом, но тут голос подал внук старейшины, которого Митараши просто сдвинула с пути:

— Это не твое дело, Ирука!

— Отличненько, тогда у меня вопросов больше нет, — я изобразил искреннюю улыбку, — всего хорошего. Пока-пока, Внук старейшины.

— Зря ты так, — покачал головой дядя, когда эти двое исчезли.

— Да плевать, — я устало отмахнулся и запечатав труп, с тоской глянул на дом. — Хуже они обо мне думать не станут. Я ведь действительно на них донесу.

— Не в наших правилах наживать влиятельных врагов.

— Не в моих правилах…

— Ирука!

Забыв про дядю, пришлось ловить на руки мелкого, который восторженно описывал взрыв, то, как он ловко придумал тегами обклеить кокос, то, как круто я разобрался с «этим качком».

Ютака неодобрительно посмотрел на блондина и хотел сказать что-то резкое, наверняка в стиле «не перебивай, когда взрослые говорят», но прежде его успел перебить я:

— Дядя, не нужно, — примиряюще сказал я. — Наруто нас очень вовремя прервал. Мы с вами сейчас все равно ничего не решим, а только переругаемся. Давайте завтра все обсудим. С утра или к полудню приходите к воротам отделения Корня, там и поговорим.

— Пожалуй, ты прав… племянник, — задумчиво сказал родственник, попрощался и тихо слинял.

Замерший на время моего короткого диалога с дядей мальчишка внезапно перестав фонить чувством вины и засуетился, забегал как ужаленный, заметив, что с крыши полетели мелкие искры и пепел.

— Да стой ты, — я просто не успевал поворачиваться, когда Узумаки вокруг меня круги нарезал, порываясь куда-то бежать, но сам себя одергивал и возвращался.

А затем он вдруг заявил:

— Потушите! У тебя же Суйтон! Дом так совсем сгорит! Нам не на чем спать будет.

— А смысл? Внутри все горит. — указал я в дыру, оставленную молнией. — В тлеющих головешках мы спать не будем. Мы пойдем к Тоши.

Удача решила, что сегодня с нас хватит лицезреть ее светлый лик, и повернулась к нам жопой. Не дойдя до внешнего забора конторы Синьки, мы учуяли запах гари. Ворота еще тлели, а здания были уже потушены.

— Мда, — протянул я, оглядев владения Хидики. Точнее, то, что от них осталось после нападения.

Пейзаж был удручающим: над головой тяжелые тучи, под ногами мокрая черная от пепла грязища, будто тут уже прошел ливень, на месте деревянных бараков — обломки.

Тоши опознал нукенина, которого я убил, даже показал мне его в книге наград. Именно он убил одного из двух дежуривших на входе корешков, а второго тяжело ранил. Потом бывший шиноби Кумо и его молниевый клон прорвались на нижние уровни, там убили еще одного охранника, дворецкого Карпа и одного из братьев Кимой. Второму повезло выжить только потому, что за час до этого ему стало плохо, и Кимой Юкаву перенесли в медпункт.

Свободные места были только в палатках или на футонах под открытым небом, которое явно собиралось пролить на наши головы ливень. Порядком вымотанный помощью ирьенину Корня (латал вместе с ним раненых), я забрался в палатку, стуча зубами.

Мне особенно запомнилась одна из мужеподобных амазонок Хидики, которая стойко перенесла сращивание мышц и даже отказалась от обезболивающего, сказав, что двух доз — до и после — будет много и одной после будет достаточно.

Наруто и Анко не спали, но только мелкий сделал вид, что не проснулся, видимо, чтобы подслушать.

— У тебя холодные руки, — прошептала Анко, коснувшись моих плеч, когда стаскивала жилет. — Ты довел себя почти до истощения.

— Ничего, когда придут родственники, я буду в норме. И эти ребята, — я шмыгнул носом, чтобы не чихнуть, — тоже. Чем нас будет больше, тем лучше.

— У тебя даже грудь холодная, — прижалась ко мне девушка.

А я, чуть не ляпнув «у тебя тоже», прикусил язык.

Анко была чуть теплее, чем я, и согреть меня не могла. По крайней мере, не в присутствии Наруто.

Я, честно, хотел поспать, но весь извелся: то от лапок Анко холодно, то в палатке душно, то в животе бурчит, то Наруто ворочается-дерется. Получив от мелкого пяткой в лоб, я тихо снял с себя Анко и вылез наружу. Вдохнув предрассветный сырой воздух, распечатал булку и кусок рыбы. Сжевать нехитрый завтрак решил на дереве, да и лагерь заодно осмотреть с высоты. Там я наткнулся на дозорного: парень был загорелый, явно не из тех ребят, которые нас сопровождали. Поздоровавшись, распечатал еще кусок хлеба с рыбой и протянул ему. Он удивился, но бутерброд взял и поблагодарил. Так и сидели, шурша салфетками.

Отсюда было видно не только лагерь, но и пепелище нашего домика, которое мы просто обвалили в чуть расширенный лаз.

Пока мы насыщались, меня неотрывно преследовала мысль о том, что придурочный Карп сделал все, чтобы заставить меня убить его. А вот этого как раз делать нельзя.

Тут даже такая поговорка есть: Настоящий Дайме всегда сам карает своих ослушников. Смысл ее в не том, что дайме лично головы рубит перед завтраком — для аппетита, а в том, что своих вассалов должен наказывать их сюзерен, и никто другой. Поступать иначе — значит оскорблять верховную власть Страны Огня. Местные жители небезосновательно считали, что в стране слабый правитель, а значит, и бардак, если подчиненных дайме убивают по своему разумению кто ни попадя: местные феодалы, местные кланы шиноби или даже другие чиновники. Конечно, из любого правила всегда есть исключения, и чиновника-предателя, вступившего в сговор с чужой страной или задумавшего поднять мятеж против законной власти, а также совершившего иные очень тяжелые проступки, иногда нужно убить максимально быстро. Просто потому что он может представлять опасность живым. Но вот каждый такой случай рассматривается очень подробно. Если я убью бывшего министра правых дел, пусть и за дело, то отношения клана Умино с Двором Дайме ухудшатся, и меня наверняка ждет допрос у старшего Яманака. А мне этого не нужно. Но и оставлять эту скользкую скотину безнаказанной никак нельзя — пострадает имидж и моего клана, и меня самого, как его главы. А это тоже недопустимо. Кажется, у меня появилась какая-то интересная идея, но обдумать со всех сторон мне ее не дали.

К нам залез потирающий глаза Наруто. Вслед за ним — Анко. Нас стало опасно много на одном дереве, пусть даже на таком большом и крепком.

— Кстати, Анко-сан, а как ты сделала лаз? — спросил Наруто, когда мы были уже внизу. — Это была какая-то техника?

— Нет, — улыбнулась, слегка помотав головой, Митараши. — Чистый контроль элемента, и ничего больше.

Наруто не поверил, что такое возможно:

— Но ты ведь использовала две печати!

Пришлось ему разъяснять, что элементальной чакрой можно управлять так же, как и обычной, только это сложнее. Анко, имея хороший контроль своей стихийной чакры, без всяких дзютсу смогла создать нам ход под землей, использовав всего две печати — концентрации и стихийной трансформации земли. А теоретически могла бы использовать только одну или даже без нее обойтись.

На этой части объяснения Анко смущенно покраснела и добавила, что только теоретически и что ее контроль не настолько хорош.

В целом, стихийное преобразование освоить было достаточно просто. А вот научиться управлять на высоком уровне другой чакрой, с совершенно другими свойствами и другими приемами для ее контроля, — вот это было действительно сложной задачей, на которую многие тратили годы. Это усугублялось еще и тем, что, освоив несколько стихий, человек порой начинал путаться, применяя для работы с чакрой приемы, свойственные не ей, а какой-то другой. Путая способы контроля воздуха и воды, например. Именно это было основной причиной того, что на хорошо освоивших управление двумя-тремя стихиями смотрели, как на выдающихся специалистов в ниндзютсу, а на уверенно владеющими тремя-четырьмя элементами — как на полубогов.

Для таких достижений надо было быть или гениальным, или умным и очень трудолюбивым шиноби, да и обладать хорошей памятью не помешало бы. В общем, эта задача не по плечу средненькому ниндзя. И тем более не средним бесклановым шиноби без улучшенного генома, которым дай бог за всю жизнь хоть бы с контролем двух видов чакры разобраться — обычной нейтральной и еще какого-нибудь элемента. Ведь им и без того проблем хватает. Отсутствие систематического обучения и необходимых знаний, нехватка времени, которое забирали тайдзютсу, командная работа, простые, но долгие миссии для того, чтобы было на что жить, семья… Короче, много всего. Да и большинство бесклановых просто не знали о необходимости развивать обе свои стихии с самого детства, в отличие от их клановых коллег.

В манге был момент, когда Наруто то ли за пару часов, то ли за день освоил стихийное преобразование ветра и разрезал листок. Однако контролировать чакру ветра он учился чуть ли не месяц, активно используя при этом какую-то медитацию и толпы клонов.

Кстати, контроль другой, отличной от привычной нейтральной чакры, был и проблемой ирьенинов тоже. Этого я поначалу частично не понимал.

Днем я и местный офицер-ирьенин провели вскрытие нашего нового «друга» из Кумо. Ну, как мы? Он проводил, а я стоял с умным видом и время от времени подавал инструменты и смотрел на то, что мне демонстрировал коллега. Типа одновременно ассистировал и поддерживал непринужденную беседу.

Я себя неумехой на его фоне чувствовал. Этот ирьенин был младше меня на четыре года! Я-то, конечно, себя уверял, что физически не мог добиться тех же результатов за столь короткий срок, но все равно было неприятно.

Негр умер от ядов, и, вероятнее всего, от своих собственных. У него при себе был внушительный набор отравителя, которого бы хватило на десяток-другой слонов. Когда я разрубил наруч, иглы вошли кумовцу под кожу. И того короткого времени, пока он пытался сражаться, хватило, чтобы яды разошлись по всему организму и убили ниндзя.

Вот уж воистину: вырыл яму для кого-то, а получилось, что себе.

После некоторых колебаний я забрал оба наруча и отдал их на модернизацию местному кузнецу — пусть сделает металлическую подкладку под сенбоны. Нет у меня желания повторять ошибку нашего несостоявшегося убийцы.

Свои способности я не переоценивал, так что второй наруч хотел отдать. Но пока не решил, кому: Наруто или Анко. Ходить с одними кунаями — это или признак того, что ты хорош в тайдзютсу, или того, что ты новичок в мире шиноби. Ну, или просто дурак и нищеброд.

В лагере особо делать было нечего, поэтому, пока Ютака не пришел, мелкий весь извелся от скуки. Он ходил за мной по пятам, когда я не был сильно занят. Иногда — за Анко, когда та не упражнялась с наручами. Непривычное было оружие, да и переделывать его пришлось под Анко не один раз.

— Ну, когда уже? — влез Наруто следом за мной на сохранившуюся часть забора. — Когда придет Ютака?

— Скоро, — отвлекся я от чтения свитка по медицине. — Соскучился, что ли?

— Нет. Я хочу скорее спасти дельфинчиков и крабиков! А еще посмотреть на чудище Хоноки!

В ответ на мой ошарашенный взгляд он только спросил:

— Что-то не так? Тебе разве не интересно, какую зверушку изобрела Хонока-чан?

Я мысленно представил, насколько мерзотнее будет живая тварь, чем ее мультяшная копия, и медленно помотал головой.

— Не-а, — скривился я, — Вообще не интересно.

А из головы еще долго не выходил образ чего-то склизкого, похожего на зеленого шарпея с лицом, как у Джаббы Хатта из Звездных Войн.

Наконец появившись, блудный дядя обещал, что к нам присоединится большая часть взрослых Умино и Узумаки, и сейчас стоял вопрос, где разместить родню, внезапно вернувшуюся сюда из страны Горячих Источников.

И когда мы пойдем к Хоноке, ровесники Наруто останутся дома с женщинами и неспособными нормально сражаться. На мой вопрос, не рискованно ли оставлять семьи без защиты в гадюшнике, который представляет собой Страна Горячих Источников, дядя отмахнулся и сказал, что они связались со всеми друзьями, наняли нескольких знакомых бойцов со стороны, напряглись, в общем, неделю-другую их семьи будут защищены. Как раз пока будут паковать вещи. На всякий случай.

Проблема была в том, что размещать всю эту ораву теперь негде… И тут мой взгляд упал на дом Карпа, который находился ниже отделения Корня и ближе к морю. По площади он был даже больше, чем двор-полигон.

Не теряя времени, я стал высматривать синюю макушку.

Тоши давал кому-то указания, периодически потирая лицо.

— Доброе утро! — жизнерадостно поприветствовал я друга.

— Утро, — кисло отозвался Тоши, но просиял, стоило только объяснить, что я придумал.

Небольшой группой мы тихо подобрались к дворцу Кои и никого там не обнаружили. Более того, все мало-мальски ценное тоже исчезло, а вот разрушения остались, и было непохоже, чтобы кто-то пытался их заделать.

— Видишь, тут никого, — обвел я рукой внутренний сад.

— Да, — задумчиво потер он подбородок, — действительно, только рыбу и трупы убрать, и можно жить.

Парням Тоши даже приказа не нужно было, они молча кивнули и вернулись уже с мешками и заостренными палками. Трупы было решено прикопать на местном кладбище под забором. К сожалению, никого из мертвяков в книге наград не оказалось. Зато, на удивление, они оказались нетронутыми, нам удалось их обчистить. Вчера вроде как не до этого было. А сегодня все, что можно было взять, пришлось отмывать. Жара, трупы и сопровождающие насильственную смерть дурно пахнущие процессы… короче, фу.

Прибравшись, мы с Тоши, его подчиненными и Наруто споро перетаскали необходимые на первых порах вещи в дом. Остальное припрятали в оставшихся целыми подвалах.

Через два дня пришел Ютака, а с ним аж десять человек. Из них знаком мне был только Араши. Он был младшим сыном Ютаки. Узумаки первым делом обнесли часть дома барьером от прослушки, вписав в него меня, Анко и Наруто. А вот Тоши пропуск выписали временный, чтобы тот без разрешения зайти не мог, как и его люди.

У меня глаза разбегались — новые лица, новые имена. Поначалу я пытался их запомнить, но потом просто втихаря записал столбиком в блокнот, снабдив каждое имя пояснением для себя. Естественно, на русском, потому что достаточно быстро писать иероглифы я так и не научился.

«Узумаки:

Акийоши — старик.

Абе — нынешний глава клана, сын Акийоши.

Кацухиро — дылда. Сирота из другой семьи. Есть младший брат — Като.

Яритэ — отец Акийоши. Мертв. Про него говорил Ютака.

Эми — жена Ютаки — Узумаки?

Умино:

Ютака — дядя

Кагава — брат Ютаки. Тоже дядя.

Йото — сын Кагавы.

Рьйота — старший сын Ютаки.

Фумио — средний сын Ютаки.

Араши — младший сын дяди

Шигео — кто-то мертвый, кажется, отец Ютаки

Рьйу — мой дед?

Тсучиночи: союзный Узумаки клан

Оэ. — Фортификатор?»

Тсучиночи я поначалу принял за еще одного Узумаки: ведь он тоже был красноволос, но с хорошо различимым оранжевым оттенком, тогда как Узумаки даже намека на рыжий цвет не имели. Оэ-сан казался великаном вроде Забузы не только потому, что был на голову выше Кацухиро, но и из-за торчащих вверх волос, подхваченных банданой без опознавательных знаков. Такой злой дикобраз, когда-то стриженный криворуким парикмахером. Взгляд янтарно-желтых глаз с красными прожилками в радужке как-то совершенно не располагал к себе.

Он был представителем союзного и вассального по отношению к Узумаки клана. Точнее, его остатков. Тсучиночи прекрасно владели дотоном, и его члены специализировались на создании и увеличении островов, создании укреплений, фортификаций и оружия. Некоторым счастливчикам в этом клане, как и Оэ-сану, повезло пробудить свой улучшенный геном, в честь которого и был назван их клан — Земляную кровь. Я-то подумал про нефть, а оказалось, что тут «земляной кровью» не ее называют. Они могли создавать лаву, как и их родственница Мей Теруми, которая была дочерью куноичи из клана Тсучиночи. Даже спрашивать не пришлось, мне и так рассказали.

К сожалению, давние союзники тоже переживали не лучшие времена и смогли выделить только одного, пусть и очень хорошего, бойца, но зато на них легла значительная часть заботы по защите семей, которые остались в Стране Горячих Источников.

Ютака еще хотел привлечь знакомых из клана Неба, погодников, но они редко появлялись в Стране Горячих источников и сейчас на их помощь рассчитывать не приходилось. Как объяснил Абе, Тенгоку (Небо) могли создавать шторма и вызывать дождь для землепашцев. Клан не боевой, а скорее специализирующийся на поддержке бойцов.

Записал я только тех, кто был сейчас здесь, потому что они друг к другу обращались по имени и я смог понять, кто есть кто. Эми, жена Ютаки, оказалась Узумаки, я все правильно расслышал. Ее еще несколько раз упоминали в ключе: “Она бы из этих продуктов сделала такую вкуснятину, что любой повар с кухни дайме удавится”.

А потом блокнот пришлось спешно прятать, потому что Рьйота с Фумио заглядывали через плечо. В большом зале Ютака расстелил три широких свитка, я оказался в первых рядах, а эти двое уселись за мной.

Среди Умино я мог потеряться: они все были смуглыми, темноволосыми, темноглазыми. Но все же я от них отличался. Меня будто высветлили на пару тонов: глаза каре-зеленые, а не почти черные или насыщенно коричневые, кожа бледнее, да и волосы светлее, особенно на кончике хвоста. Как оказалось, носили конский хвост не только Ирука и его отец, но и вообще все мужчины клана Умино. А называли такую прическу “хвост осторожного”. Как пояснил мне Араши, хвост-то самому остричь можно, если потребуется, а для короткой стрижки нужно кого-то близко к себе подпустить с чем-то острым. Видимо, особой любви к клану Умино не было, раз появилась такая прическа и враги-цирюльники.

Трое Узумаки, кроме Наруто, имели красные волосы разных оттенков: Акийоши был на полтона светлее, будто выгорел на солнце, а самый младший, по росту так и не скажешь, Кацухиро, напоминал окрасом пожарную машину, настолько яркими были короткие пряди, торчащие из-под черной банданы в белую клетку. Хитай-атэ здесь никто, кроме нас, не носил.

Хоть Наруто от родственников и был в восторге, но от меня не отходил ни на шаг. Иногда радость не могла скрыть нервного напряжения, которое он испытывал, вот только мне было непонятно, что именно его так пугало.

— Рассмотрите, — громко объявил дядя, совместив рисунок на свитках, — затем начнем. Если кому-то нужно — зарисуйте.

Чтобы нарисовать этот план, дядя мотался один на остров. Конечно, ему помогала Хонока, которая осталась на острове, но все равно это было весьма рискованно. Да к тому же Ютаке пришлось добираться до острова самому, потому что акулы могли заподозрить, что он влез в авантюру, которая может их подставить. Акульих призывов у коллег Хоноки почему-то не оказалось. Да и узнай они, что помогают дельфинам, могли и расторгнуть контракт в одностороннем порядке.

Мы тщательно учились изображать немногочисленное начальство этого островка, — создавать безупречное хенге, имитировать голос и походку. Весьма полезный урок для того, кто потерял память, и того, кто только учится быть ниндзя.

— Ирука, ты можешь вызвать дельфинов, чтобы они помогли нам добраться до острова?

— Да, конечно, — ответил я и, задумавшись, добавил: — Но как дышать? Мы привлечем к себе внимание, когда будем всплывать.

— У нас сохранились печати, которые мы продавали ловцам жемчуга, — старик Узумаки покачал головой. — Давно это было…

— Не обращай внимания, — доверительно шепнул Кацухиро, подвинув плечом Фумио, — он любит поностальгировать в самый неподходящий момент. Это он про печать Воздушного шлема.

Когда все было оговорено и каждый знал свое место, корневики пошли осваивать искусственный онсен Карпа под предводительством Синьки и готовить снаряжение. Дом разделили пополам, слева — Синька и его люди, а справа — те, кто из Горячих источников пришли. А мы — я, Анко и Наруто — себе урвали комнату на втором этаже, с видом и на море, и на сад.

На наше счастье, Карп забрал с собой только свою антикварную рухлядь, а погреба только опечатал. Но разве могут быть для шиноби проблемой печати, которые может активировать простой крестьянин?! Тут даже обычный мастер, а не Узумаки, и то отлично справится.

За едой разговор как-то сам собой перетек на то, как «сиротки» выживали в Конохе. Наруто (не быть ему партизаном) рассказал все: как меня спас, как живем и, конечно же, про нашу первую серьезную миссию в красках, и даже показал на чакро-экране. Как по мне, так Узумаки и Умино больше впечатлились слайдами, чем нашими приключениями.

Техника не умела показывать полноценное «видео», скорее, она захватывала отдельные «кадры». Даже у меня самого не часто получалось ничего, кроме коротеньких сценок, часто выходивших похожими на гиф-анимацию: на белом фоне идет человечек, мячик скачет, волчок крутится и тому подобное баловство. А ведь я, как-никак, и мультфильмы смотрел, и кино, и память старался максимально использовать, представляя картинки и сюжеты.

Проблема была не в технике, а в мозгах. Чем сложнее картинка, тем труднее было удержать в голове, как и что двигалось и перемещалось. Особенно второй план и фон. Потому было проще показать статичный кадр или несколько, но только с важными деталями. Техника была простой для меня, но, как оказалось, крайне сложной в освоении для местных: они ведь художественного образования не имели, да к тому же столько мультиков не смотрели.

Естественно, мне пришлось учить новообретенных родичей пользоваться моим маленьким изобретением. А Ютака еще и добродушно пожурил, что если бы он знал эту технику, то не пришлось бы мучиться со свитками. Хотя зря он так — пришлось бы. Потому что мою технику все равно никто толком сходу освоить так и не смог. Хотя Оэ продвинулся дальше всех и все-таки сумел показать какую-то картинку, но, потеряв контроль над мыслью, его экран начал показывать какую-то мешанину образов и цветов.

Впрочем, это их не сильно удивило или расстроило — многие техники очень сильно зависят от их индивидуального исполнения и особенностей шиноби.

После урока разговор снова свернул на обсуждение миссии в Страну Волн. А потом родственнички меня огорошили.

— Хатаке поступил в бою правильно, — веско сказал дед Узумаки.

— Моя самооценка только что уползла в подпол от стыда, — шепнул я Анко на ухо, когда она поинтересовалась, все ли со мной в порядке, но старик меня услышал.

— Но не до боя и не после него.

— Как так? Поясните, пожалуйста, Акийоши-сан.

— Используя выброс чакры, Хатаке-сан рассеял КИ и технику тумана мечника, дав команде время и возможность адаптироваться к происходящему. Если бы это давление продолжилось, то наниматель мог бы просто погибнуть от страха, инсульта или инфаркта.

— А если бы клиент испугался и побежал от защиты, — поддержал отца Абе, — то его можно было бы спокойно убить. А если бы струсил и побежал кто-то из зеленых генинов, то их можно было бы поймать и обменять их жизнь на жизнь архитектора.

— Почему этот Хатаке не поверил, что мечник Тумана был нанят Гато и может напасть на группу? — спросил Узумаки Кацухиро.

— У него могли быть другие сведения о местонахождении Забузы, — авторитетно сказал Абе. — Все-таки это Мечник Тумана, сильный шиноби и один из лидеров мятежников Страны Воды — фигура видная.

— Ирука, — изобразив дружелюбие, кривовато оскалился Рьйота, старший сын Ютаки, — а что произошло после того, как ты бросился за Момочи, и до того, как Юки создал ледяную стену? Поделись опытом, как на свою сторону перетянуть такого сильного врага?

— Это допрос? — улыбнулся я в ответ. — Если нет, то я хотел бы оставить некоторые приемы для исключительно личного пользования.

Парень хмыкнул, но больше вопросов мне не задавал, хотя неприязнью от него фонило всякий раз, когда я начинал говорить.

Датой операции был назначен день привязки монстра к контракту. Грубо говоря, первый контракт — это седло, но, пока необъезженный конь не позволит к себе подойти, можешь седлать попону на заборе. Фактически это была вторая попытка завершить эксперимент.

Завершающая стадия — связанный модифицированной печатью-контрактом зверек, способный стать таким же, а то и более могущественным, чем великие призывы, появившиеся естественным путем. С той лишь разницей, что у искусственного призыва было бы куда меньше свободы. К счастью или нет, но все созданные здесь под заказ химеры недавно вывезли на кораблях в Кумо. Ну что же, нам будет проще. Непонятно, кому бы принадлежала лояльность искусственных призывов.

Остались только пленники и Совершенный Призыв. Его так прозвали, потому что, как считали его создатели, он должен был стать венцом творения. Мне почему-то сразу вспомнился с десяток фильмов ужаса, начинавшихся с такого же или очень похожего сюжета.

Совершенный призыв отличался от предыдущих созданий тем, что он был не смешением пары или даже тройки разных видов, а сплошной сборной солянкой, в которой должны были воплотиться самые лучшие и сильные стороны более чем десятка призывов.

Суперпрочная и эластичная хитиновая броня, регенерация, щупальца и особая разветвленная нервная система для контроля этих самых щупалец, способность впитывать чакру и усваивать гены пожираемых существ, эхолокация, тепловое и ночное зрение и многое другое.

Хонока чуть не захлебывалась от восторга, когда рассказывала об их шедевре.

Разговор этот был во время нашей второй, ночной и последней, встречи с Хонокой перед самым нашим нападением на остров. И она все пыталась убедить нас не убивать это чудесное животное, а подчинить.

Не выдержав, я во время нашего общения задал ей вопрос.

— А что случится, если тварь научится размножаться без партнера? Съест, например, грибочек, спорами размножаться начнет. Конец человечеству?

Вы вообще думаете, что делаете?! Какие последствия могут быть?

Не знаю, был я больше удивлен или испуган тем, что смутившаяся красноволосая зараза признала, что они в самом деле ни о чем таком не задумывались.

Незадолго до начала операции снова появился Тензо. Этот капитан Очевидность сообщил мне, что Карп куда-то сбежал. Скорее всего, к одному из местных феодалов. Нет, ну вот же неожиданность, а! А мы и не заметили!

Выслушав Деревянко, я пригласил его в дом. В небольшой комнатке около прихожей сейчас никого не было, так что я сложил печати Покрова Тишины, обеспечив нам защиту от прослушки, но клона-часового не поставил.

— Тензо-сан, неподалеку от нас Кумо создает совершенного призывного монстра. В случае успеха шиноби деревни скрытой в Облаке усилятся настолько, что в последующих военных конфликтах нам придется капитулировать. Сейчас у нас там есть свой человек и возможность предотвратить создание чудовища, ликвидировать угрозу Конохе, Стране Огня и, возможно, что всему миру, в зародыше, — с пафосом закончил я. После чего, глядя на озадаченного Деревянкина, уточнил: — Я и другие бойцы местного отделения Корня, плюс мои внезапно обнаружившиеся родственники и Анко — уже немаленькая сила. Если вы присоедините силы своей тройки к нам, то мы с гарантией уничтожим все силы кумовцев, скорее всего, даже без потерь.

Видно было, что шиноби задумался и пока не готов ответить, но я ждать не собирался.

— Тензо-сан, вы готовы защитить интересы своей Деревни? — вкрадчиво спросил я.

И тут я понял, что Тензо испытывал не только недоумение, но и другие чувства. Ему не солнце в глаза светило, это был неприязненный взгляд.

— Ирука-сан, — процедил анбушник, — ваше предложение равносильно объявлению войны. Я не знаю, чего вы добиваетесь, но ни моя команда, ни вы, ни кто либо еще туда не пойдет. Я ясно выразился?

“Судя по его эмоциям, он готов напасть”, — с разочарованием подумал я. Значит, отказ его не устроит.

— Хм. Пожалуй, вы правы Тензо-сан, — легко солгал я. — Это слишком рискованно. Пожалуй, нам действительно лучше отказаться от этой затеи. Без вашей помощи у меня ничего не получится. Ну, что ж, тогда просто моя родня будет тут обживаться. Вы не против?

— Это не мне решать, — продолжая смотреть на меня с подозрением, осторожно сказал Тензо. Но он вроде бы расслабился, так что я просто попрощался с ним и ушел, как я ему сказал, отменять операцию.

Я был готов к тому, что «Дерево» может устроить торг или артачиться. В принципе, мы во время обсуждения с Акийоши и Ютакой сошлись во мнении, что в худшем случае справимся и без команды Тензо, но к такому резкому неприятию и попытке вообще запретить операцию я был не готов морально.

Вот интересно, на что рассчитывает этот козел с Мокутоном? Почему он так себя повел?

И как далеко он зайдет, чтобы помешать нам, если узнает о том, что мы не отменили рейд на остров?

И что нам тогда делать? Драться с ним? Приказать я ему формально ничего не могу. Послать письмо о нашей ситуации я тоже не могу. Чисто физически. С тех самых пор, как нукенин из Кумо (настоящий или мнимый) нарочно или случайно уничтожил почтовых птиц местного отделения Корня созданным им пожаром.

Да и не стал бы я этого делать. От одной такой мысли инстинкты шиноби-Ируки буквально орали благим матом, явно не одобряя такое вопиющее нарушение секретности. Птичку ведь перехватить можно, а к шифру — подобрать ключ. И пересылать птицей план боевой операции против Кумо — это запредельный идиотизм.

Впрочем, даже если бы я отослал подробный доклад и достаточно убедительно обосновал свою точку зрения, то ответ бы нам пришлось ждать слишком долго. У нас не было столько времени. Шиноби не солдаты. И часто им приходиться действовать самостоятельно, без приказов, в силу своего разумения и понимания ситуации, без возможности прикрыться решением начальства.

Как раз мой нынешний случай.

Мне не за кого спрятаться. Да, формально Хидики — глава местного отделения Корня. Но я-то посланец с особыми полномочиями от Данзо и Корня, да при этом еще и глава клана и владелец земель. И пусть первое недоказуемо, ведь АНБУ неофициально распущен, но второе заставляет меня искать способ защитить эти земли. Мы с Хидики на двоих должны решить эту задачу, и тут либо грудь в крестах, либо голова в кустах. И от ответственности нам не убежать.

Вот выведут кумовцы своего монстра. Я что потом буду делать — ссылаться на запрет Тензо?

Меня тогда просто на смех поднимут. На местном аналоге трибунала. Нет, официально судить меня не за что, но вот запросто могут попытаться предъявить ко мне претензии как к главе клана Умино за то, что не сделал ничего для защиты вверенных дайме земель. Дескать, ты, Ирука, сам там струсил, а прикрываешься якобы имевшим место разговором с тем, кто только должен был заниматься охраной и никакого права решать за тебя не имел. Согласно местным законам и порядкам, это я здесь местный феодал и глава клана шиноби, что должен защищать эти земли. А Буратино — обычный охранник без права голоса.

Если пострадают мои интересы, а также интересы моего клана, Конохи и Корня, то я получу куда больше ущерба, чем Тензо, даже если его этого деревянноголового кретина действительно признают виновным в срыве запланированной операции, во что я не верю. Мокутон Конохе нужен, пусть даже такой ущербный. А значит, Буратине ничего не сделают. Так, в лучшем случае, пальчиком погрозят.

И все же мне интересна мотивация Тензо. Он хочет отомстить?

Или боится, что я ему какую-то гадость приготовил? Может, он думает, что я хочу его подставить, чтобы добиться каких-то своих целей? В принципе, Ирука с легкостью так бы и поступил. Загреб бы жар чужими руками, а потом еще и сделал бы крайним свою марионетку.

И ведь Деревянко наверняка знает, что до нашего возвращения в Коноху я даже не смогу нажаловаться на его отсутствие патриотизма из-за уничтоженных ниндзя из Кумо почтовых птиц. Поэтому и наглый такой.

Закончив думать, я пошел в зал, где собрались все наши, и сообщил, что Тензо с нами «гулять» за зверушкой не идет, а последующие обсуждения будут только под барьером от прослушки. Получив требуемое, я рассказал о нашем с Буратино разговоре и о своих версиях такого поведения.

Родня согласилась со мной в том, что Деревянко козел, и просто уточнила наши планы в связи с данным разговором.

Кстати, свежесозданного детеныша монстра уже пытались приручить, без печатей, дрессурой, как других. Ученые ожидали полного подчинения, но Зверь оказался слишком умным: сделав вид, что покорился, он позже взбрыкнул, закономерно получил по хребту и чуть не подох.

— Более отвратительного существа, — кривясь, поведал нам дядя и развернул экран на ладонях, — я еще не видел.

Тут дядя уже дурачился, ведь самое основное уже было заучено и отлетало от зубов. Да и Синьку отпустили.

— Оно похоже на жирную гусеницу с блестящими от слизи боками, расплющенным, уродливым лицом, — продолжал пугать Ютака, — а издает она такой звук: кры-ык, шуш-шух, когда двигается в своей ванне.

— Можно без подробностей, — слегка позеленев, попросил Фумио, — мы же только поели!

— Отлично, — взялся за блокнот Ютака и что-то в нем вычеркнул, — значит, завтракать ты не будешь.

— Ну, пап!

От этого возмущенного стона и Узумаки, и Умино громко рассмеялись. Тут просто невооруженным взглядом было видно, как они сроднились.

Несмотря на радушие, которое демонстрировали родичи мне и мелкому, я не чувствовал себя частью их семьи. С моей эмпатией я не мог не заметить, что мы для них все равно чужие. Я — в большей степени, Наруто — в меньшей. Но все равно чужие. Мне ближе были Анко и Наруто, чем Араши и Ютака. И вопрос Рьйоты заставил еще внимательнее следить за словами, пряча настороженность за вежливой улыбкой. Да и с Фумио нужно было держать ухо востро, ведь он за Рьйотой хвостиком ходил, почти как за мной Наруто.

Оставшись на миг один, я сделал клона кота и послал его следить за Рьйотой. Это было так спонтанно, что первым порывом было развеять дубля, пока никто не заметил, но кота я оставил.

После заплыва в горячей воде онсена все разбрелись мять подушки, несмотря на то, что за окном было еще светло. Возбужденный предстоящим приключением, Наруто не мог заснуть, а я был занят черновиками книги. Мне оставалось дописать совсем чуть-чуть.

Шурх-шурх.

Отвлекшись на звук, я заметил, что Наруто ездит на спине по полу, отталкиваясь ногами.

— Что ты делаешь? — спросил я, посмеиваясь, уж больно комично выглядел такой способ передвижения.

— Ничего, — протянул мальчик, вытянув руки к потолку и, будто обессилев, уронил их на татами.

— Скучно?

— Угу.

— Хм, как насчет истории про, — я задумался, постукивая карандашом по скуле, — про… подскажи что-нибудь, не хочу в блокнот лезть.

— И я не знаю. Давай любую, — умудрился пожать плечами Наруто, когда перекатился с места на свой футон из-под ног зашедшей в комнату Анко. По жребию девушки сегодня попали в онсен после парней, благо настаивать на общем посещении никто не стал с самого начала.

— Тогда эта история будет о Гансе-садоводе. Он жил так давно, что не найти уже ни следа ни от сада, ни от деревни, в которой он жил, ни от мельницы, что стояла на реке. Да и сама река сменив русло, течет уже в другие места и, скорее всего, под другим названием.

Анко заинтересованно фыркнула и молча села на свой футон расчесывать мокрые волосы.

— Был он добрым человеком с забавным круглым веселым лицом. Жил он один-одинешенек в своем маленькой домике и день-деньской копался у себя в саду. Во всей округе не было такого прелестного садика, как у Ганса-сана. Месяцы сменяли один другой, и одни цветы сменялись другими, и всегда его сад радовал взор и напоен был сладкими ароматами.

У Маленького Ганса было множество друзей, но самым преданным из всех был Большой Гью-Мельник. Да, богатый Мельник так был предан Маленькому Гансу, что всякий раз, как проходил мимо его сада, перевешивался через забор и набирал букет цветов или охапку душистых трав или, если наступала пора плодов, набивал карманы сливами и вишнями.

«У настоящих друзей все должно быть общее», — говаривал Мельник, а Маленький Ганс улыбался и кивал головой: он очень гордился, что у него есть друг с такими благородными взглядами.

Правда, соседи иногда удивлялись, почему богатый Мельник, у которого шесть дойных коров и целое стадо длинношерстных овец, а на мельнице сотня мешков с мукой, никогда ничем не отблагодарит Ганса. Но Маленький Ганс ни над чем таким не задумывался и не ведал большего счастья, чем слушать замечательные речи Мельника о самоотверженности истинной дружбы.

— Погоди, — перебила Анко, — но как мельник и Ганс-сан стали друзьями? — она замахала руками, — Нет-нет, почему ты называешь этих людей друзьями? Мельник-сан пользовался доверием Ганса-сана!

Хитро улыбнувшись, я сказал, это еще не вся история.

Да простит меня Оскар Уайльд за неточности и вольный пересказ, но после слов «Все, это конец истории» Анко и Наруто одинаково нахмурились, задумчиво сложив руки на груди.

— Странная сказка, — высказался первым мальчик. — Нехорошая, злая и странная. И кончилась плохо. А какая у нее мораль?

Анко покивала, видимо, решив, что ей нечего сказать, а ответ на вопрос мелкого ее тоже интересует.

— Мораль, — усмехнувшись, сказал я, — та, которую вы в ней найдете. Может быть, такая, что судить надо по делам, а не по словам. А может, та, что не всем можно и нужно верить. Или какая-то еще. Решайте сами.

Вот, честно говоря, не думал, что мораль сказки можно передать так: просто не будь лохом.

Но озвучивать этого не стал.

Я уже и забыл про клона, когда тот развеялся, разбудив меня «виденьем». Кот сидел под ступенями, потому мог видеть лишь длинные тени, которые отбрасывали Ютака и его сын.

— Ты носишься с ним, как с Араши! — обвиняющим шепотом заявил парень.

— Рьйота, нам нужны дружеские отношения с Ирукой…

— Он нам никто! — запальчиво перебил парень отца. — Он не помог нам! Где он был, когда мы нуждались? А теперь мы должны рисковать жизнью ради его призыва?

— Крабы и дельфины наши общие…

— У нас есть акулы! Не нужны нам подачки от этого уро…

Звонкая пощечина, заставила парня замолкнуть.

— Не смей! У него есть связи и влиятельные друзья, и он наш родственник. Мы обязаны ему помочь хотя бы потому, что он может вернуть нам нашу землю. Ты прекрасно знаешь, что Каменистое побережье — наш настоящий дом. Сейчас Ирука — единственный признанный Конохой и Дайме владелец этих мест, без него здесь мы не имеем никаких прав.

— Я понял, отец, — сделал парень глубокий поклон. — Прости мою несдержанность.

Несмотря на то, что я не идеализировал родственников Ируки, все равно было обидно, что во мне они, в первую очередь, видели средство для достижения своих целей, а не кровное родство. Хотя почему я должен был ждать чего-то иного?

— Дурной сон? — сонно спросила Анко.

— Ерунда. Спи.

Удовлетворенная ответом, Митараши снова спрятала лицо у меня на груди и, задремав, тихонько засопела.

---

Примечания:

https://pp.vk.me/c623828/v623828871/3415c/qpI3a6-IeJ0.jpg

https://vk.com/club82562596