Поттер - ученик Беллы (джен)

«Грозный глаз» Грюм активно ковылял к выходу с территории школы, прихрамывая на левую ногу и поминутно оглядываясь в поиске случайных свидетелей. Несмотря на то, что время было довольно позднее ― уже час как прозвучал сигнал отбоя — столкнуться с кем-нибудь из нарушителей дисциплины или преподавателей совершенно не хотелось. Покинув, наконец, границы антиаппарационного барьера, старый аврор переместился на окраину небольшой деревушки, расположенной на юге Англии.

Аппарировав на место, Аластор огляделся. На дворе стояла середина весны. Обычно это время называют началом новой жизни, однако здесь всё выглядело довольно уныло: засохшие ветки плодовых деревьев, заросшее поле бывшей плантации, разбитая дорога, змейкой спускающаяся к деревне. Даже при скудном свете луны было заметно, как жизнь покидает эти края. Меж двух обмельчавших холмов располагался такой же мрачный, как пейзаж вокруг, дом ― пункт его назначения. Некогда величественное поместье богатых землевладельцев представляло собой жалкое зрелище: покосившиеся двери, сломанные ставни окон, местами проломанная крыша. Почти сорок лет этот дом пустовал без своих хозяев, но сейчас он являлся единственным надёжным укрытием для его последнего живого владельца.

Аластор Грюм без колебаний направился к старому поместью. Поднявшись по разбитому крыльцу, он уверенно выбил условный сигнал по обшарпанной деревянной двери. Спустя пару минут изнутри послышался звук возни, и через мгновение створка со скрипом распахнулась, впуская ночного визитёра. Оставив позади лестницу на второй этаж, он свернул направо, хромая в направлении самой дальней гостиной ― единственной комнаты, в которой имелся камин. В течение последнего года в нём, не переставая, горел магический огонь, согревая двух живущих здесь людей. Постучав в дверь и дождавшись разрешения войти, Грюм прошёл внутрь и остановился перед креслом, которое одиноко возвышалось в этом пустом помещении.

― Барти... ― послышался то ли хрип, то ли шёпот, ― ты, наконец, явился.

Неподготовленному человеку было бы сложно устоять на месте и не отшатнуться подальше от того, что предстало его взору. Но для мужчины, который носил маску отставного аврора, внешний вид говорившего абсолютно не имел значения. К расположившемуся в кресле существу, иначе его назвать было нельзя, размером с младенца с уродливыми чертами лица, он испытывал лишь благоговение и преданность. Поэтому едва тот закончил говорить, Барти Крауч-младший немедленно рухнул, точнее попытался это сделать при наличии протеза, на колени.

― Мой Лорд! ― почти прошептал он, стараясь не тревожить покой своего господина. ― Простите меня, мой Лорд! Я задержался, опасаясь привести за собой хвост.

― Расскажи, как идут дела в школе, ― приказал тот.

― Всё идет по плану, господин, ― губы Барти растянулись в оскале, что довольно устрашающе смотрелся на израненном лице бывшего мракоборца. ― Министерские одобрили идею директоров о создании Лабиринта в качестве третьего испытания. Как бы то ни было, Кубок всё равно окажется порталом, что приведёт к вам Гарри Поттера.

― Хорошо, ― довольно потянул Лорд, ― а что Дамблдор? Надеюсь, он ещё не раскусил тебя? ― добавил в голос угрозы.

― Нет. Вообще мы редко видимся, я стараюсь как можно меньше попадаться ему на глаза.

― Смотри. Если из-за тебя что-то пойдёт не так, ты будешь умолять о смерти.

― Да, мой Лорд! Я всё понял!

На несколько минут в комнате воцарилась тишина. Крауч молчал, не смея прерывать размышления господина, а тот в свою очередь решал, в какой день лучше начать варить основу для зелья Возрождения. Прикинув, что можно оставить этот вопрос до мая, он вновь обратил своё внимание на ожидавшего последователя.

― Что ты можешь сказать о настроении Поттера? Как он готовится к последнему заданию?

― Парень явно не в духе. Он находится под большим давлением: Министерство, пресса, ученики. Его слава играет с ним злую шутку. Настроение толпы периодически меняется с ненависти на восхищение и обратно... ― он замолчал, думая, что ещё можно добавить. ― Знаете, он довольно неплох в ЗоТИ. Дамблдор ещё в начале года просил меня позаниматься с ним дополнительно, однако невооружённым глазом видно, что мальчишке нравятся наши занятия. Последнее время мы часто тренируемся в боевой магии. У него явно талант, поэтому я осмелился поделиться с ним кое-чем из арсенала тёмных магов, ― закончил Барти, ожидая реакции на своё самоуправство.

― И как его успехи? ― с искренним любопытством поинтересовался Лорд. Всё-таки Гарри Поттер, изучающий тёмную магию, ― довольно интригующее явление.

― Впечатляют, господин. Если честно, учить его намного лучше всех тех баранов, которые посещают мои уроки. Конечно, когда малец осознал природу этих заклинаний, повозмущался немного, однако мне удалось убедить его в том, что перед сражением врага нужно изучить как внешне, так и изнутри.

― Я смотрю, ты привязался к мальчишке, ― внутренне посмеиваясь, заметил Лорд.

Крауч тут же неловко рухнул на колени:

― Я бы не посмел, господин!

― Конечно, ― ответил тот, ― можешь возвращаться в Хогвартс. И Барти, ― слова настигли его уже на выходе из комнаты, ― надеюсь, тебе не надо напоминать, что Поттер нужен мне живым.

― Я прослежу, мой Лорд, ― пообещал лже-Грюм, покидая поместье.

Тёмный Лорд удовлетворённо откинулся на спинку кресла. Теперь можно ненадолго расслабиться ― Барти всегда был преданным и исполнительным сторонником, он сделает всё, чтобы Гарри Поттер дожил до долгожданного ритуала. Осталось решить, как поступить с гриффиндорцем дальше. Крауч сказал, что тот делает неплохие успехи в тёмной магии. Возможно, стоит использовать это в будущем.

― Хвост, ― задумчиво обратился он к слуге, ― начни собирать необходимые ингредиенты для основы зелья.

― Слушаюсь, мой Лорд! ― просидевший весь разговор в дальнем углу Питер Петтигрю подобострастно поклонился своему хозяину и вышел из комнаты. Нужно было раздобыть что-нибудь поесть, а приказом Лорда стоило заняться с утра.

Вокруг было тихо. Простой человек не нашёл бы в этом факте ничего особенного, вот только Гарри Поттера вряд ли можно назвать обычным. Для него окружающая тишина была звенящей, опасной и непредсказуемой. Он медленно продвигался по зелёному коридору, что образовывали преимущественно неизвестные ему растения, стараясь держаться от них подальше. За то время, что юный гриффиндорец провёл здесь, ему уже успели повстречаться взрослый соплохвост, боггарт, дьявольские силки, стая пикси и милые розовые цветочки, питающиеся исключительно человеческой плотью. Увидеть ещё кого-нибудь или чего-нибудь из этой серии ему и вовсе не хотелось, из-за чего его нынешние повадки больше напоминали действия элитного разведчика, нежели поведение четырнадцатилетнего подростка, оказавшегося в опасности.

Внезапно раздавшийся рокочущий звук заставил Поттера замереть на месте и оглядеться. Враз обострившиеся инстинкты просканировали пространство и успокоились, не выявив новой угрозы. Лишь спустя пару мгновений до Гарри дошло, что источником шума являлся он сам, точнее его желудок. Румянец медленно, но верно расползался по его лицу, благо в темноте и в отсутствии наблюдателей этого никто не заметил. «Мерлин! Ну что я за идиот? ― мысленно вопрошал он себя. ― Надо было есть со всеми во время обеда, а не упиваться своей несчастной судьбой и одиночеством». Помотав лохматой головой, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей о перекусе, он продолжил своё движение по Лабиринту.

Третий этап Турнира стал для Поттера неким спусковым механизмом. Если ранее, в предыдущих двух заданиях, парень пытался всё сделать по совести, то сейчас грязная игра Министерства, директоров и трёх других участников его порядком достали. Особо опасные, условно разрешённые, а порой и откровенно запрещённые растения и животные, использованные в Турнире, навевали мысли об изощрённых издевательствах и зверских убийствах школьников, что по собственной дурости кинули свои имена в Кубок. Хотя гриффиндорца даже не спросили его мнение о том, хочет ли он участвовать, не говоря уже обо всём остальном. Именно поэтому сейчас в ход шли самые разнообразные заклинания: от светлых и безвредных до тёмных и запрещённых, — в общем всё, чему за год его успел научить Грюм. Нервы были на пределе, и скоро ситуация грозила вылиться во что-то очень нехорошее. И Гарри не был уверен для кого ― себя или организаторов.

Он находился в Лабиринте порядка четырёх часов, однако ни выхода, ни Кубка так и не нашёл. Усталость, голод, жажда и холод мешали сосредоточиться, хотелось послать всех к Мордреду и выбросить сноп красных искр, признавая поражение. Но каким бы сильным ни было желание поскорее это закончить, не в его правилах сдаваться на полпути.

За прошедшее время Гарри не встретил никого из участников, только недавно услышал далёкий крик Флёр. Видимо, несчастная француженка вновь выбыла из испытания. Спустя примерно полчаса он остановился на очередной развилке, прислушиваясь к доносившимся из соседнего коридора звукам. Подойдя поближе, Поттер узнал в них голоса оставшихся участников — Седрика Диггори и Виктора Крама, судя по всему, они ругались. Круцио, произнесённое холодным тоном болгарина, стало для него весьма неприятным откровением, однако это не помешало ему действовать. Гарри подкрался к иностранцу со спины и ударил оглушающим. Тело мешком рухнуло на землю.

Седрику тоже досталось в этой короткой схватке. Истощённый он не успел увернуться от непростительного, из-за чего на пару секунд сознание обожгло мучительной болью. Немного отойдя от шока, пуффендуец с благодарностью посмотрел на спасителя и поднялся, отряхиваясь от земли:

— Спасибо, Поттер. Что будем с ним делать?

— Не за что, — ответил он, посылая сноп красных искр и поясняя на вопросительный взгляд, — пусть его заберут, а то ещё сожрёт кто-нибудь.

Диггори ещё раз окинул Крама хмурым взглядом, но от комментариев воздержался. Лишь добавил:

— Ладно. Идём, — дальнейший путь решено было проделать совместно.

Кубок появился перед ними неожиданно. Вроде бы только что они бежали по очередному коридору, а теперь уже стоят на окраине большой круглой поляны, в центре которой располагался постамент с артефактом. Здесь же негласно закончилось и их сотрудничество: переглянувшись, оба, что есть сил, рванули к Кубку. Однако появление нового любимца Хагрида мигом изменило их планы. Тут же завязалась новая схватка, в которой то тут, то там мелькали жвала, заклинания и части повреждённой изгороди.

Сражение с акромантулом было коротким, но выматывающим, при этом Гарри в очередной раз умудрился спасти жизнь пуффендуйцу.

— Давай вместе возьмём его? — предложил Поттер, указывая на поблёскивающий в тусклом свете Лабиринта Кубок. — Всё равно это победа Хогвартса.

Диггори не смог отказать, за ним был немаленький долг.

— На счет три, ― ответил он. ― Раз. Два. Три!..

* * *

Сырая земля и маленькие вертикальные плиты были первым, что увидели Гарри и Седрик, вывалившись из портала. Они лежали в паре метрах друг от друга, постанывая и потирая ушибленные коленки. Неизвестное место совсем не походило на то, где были расположены трибуны жюри и болельщиков, это Поттер понял сразу, автоматически просканировав взглядом окружающее пространство. Сей немаловажный факт мог значить всего две вещи: либо это очередное испытание, неозвученное организаторами, либо что-то у тех же организаторов пошло не по плану, и Кубок создал портал в произвольную точку пространства. Кажется, в «Истории мировых Турниров», что гриффиндорец тщательно изучил ещё на рождественских каникулах, упоминалось нечто похожее, правда дело там было мутное и связанное с тёмными артефактами. Очевидно, что в данном случае причиной их перемещения стал именно Кубок, однако углубляться в детали было некогда, в первую очередь следовало выяснить, где же они всё-таки находятся, и как вернуться обратно.

Стоило об этом подумать, как Гарри заметил красную вспышку Ступефая, мгновением позже выставляя щит и уходя с траектории возможной атаки. Резко растерявший всю леность Диггори откатился за стоящую рядом плиту, на которой угадывались какие-то надписи. Присмотревшись более внимательно, Седрик смог прочесть:

Джонатан Персиваль Мендел

24 мая 1867 ― 19 апреля 1899

Навсегда в наших сердцах

«Так вот что напоминали мне эти плиты, ― подумал семикурсник, ― кладбище!». В этот же момент надгробие, выступавшее в качестве своеобразного укрытия, разлетелось в пыль, заставляя его вступить в схватку с неизвестным. Тем временем Поттер, чередуя защитные и атакующие заклинания, пытался найти выход из этой ситуации. Как выразился однажды профессор Грюм, сражаться для него ― как дышать, поэтому тот больше натаскивал парня в анализе возможных вариантов развития событий в процессе боя, нежели делал упор на технику движений.

Их противник постепенно выходил из себя ― его заклинания становились всё темнее и изощрённее. Двое школьников вполне сносно отбивали сыпавшиеся на них атаки: у Диггори был более богатый опыт в учебных дуэлях, у Поттера ― индивидуальные занятия с легендарным отставным аврором. Однако как бы то ни было, но даже их совместных усилий было недостаточно, чтобы справиться со взрослым волшебником, явно хорошо владеющим тёмной магией. Поэтому спустя почти десять минут боя они начали потихоньку сдавать. Гарри бросил взгляд на валявшийся в проходе Кубок. Если он был зачарован как портал, то, возможно, с его помощью можно также вернуться в школу. Но додумать эту мысль ему не дали ― нападавший применил связку заклинаний, среди которых послышалась Авада Кедавра. Пуффендуец навзничь рухнул на землю. Это настолько ошеломило Поттера, что тот на мгновение потерял концентрацию, чем и воспользовался враг. Отбить оглушающее он уже не успел.

* * *

Гарри резко открыл глаза, приходя в сознание, и едва успел подавить желание отшатнуться от направленной ему в лицо палочки неизвестного волшебника. Тот, в свою очередь, убедившись, что мальчишка пришёл в себя, вернулся к своим делам. Поттер огляделся: он все ещё находился на том самом кладбище, куда их выкинул портал. «Седрик! ― воспоминания подействовали на него как ушат ледяной воды. ― Мерлин, он... он... мёртв!». Мышцы свело судорогой, гриффиндорец только сейчас заметил, что привязан за руки и за ноги к какому-то надгробию. Подергал руками ― никак, значит, выбраться отсюда без посторонней помощи шансов нет, а нападавший или нападавшие вряд ли собираются оставить парня в живых. Громкое копошение впереди отвлекло его от мрачных мыслей. Они находились на небольшой поляне, в центре которой над магическим огнём был установлен гигантский, по сравнению со стандартным, котёл. Рядом с ним крутился маленький полный мужичок с жидкими серыми волосами. Его внешний вид, особенно лицо, напоминали крысу, и Поттер подумал, что, кажется, где-то уже видел его⁽¹⁾. Скорей всего это был тот человек, что атаковал их с Диггори, как только они переместились. Понаблюдав за ним, Гарри пришёл к выводу, что неизвестный собирается провести какой-то сложный тёмный ритуал, для которого он готовит зелье. Но что это может быть? Почему он использует такой большой котел? Разве можно в нём сварить зелье, не потеряв при этом его свойств из-за слишком большого объёма? А может, это вовсе не зелье? Но тогда что?

Поттер раздражённо мотнул головой. Одним из отрицательных, как он сам считал, качеств его характера было неуёмное любопытство. Но самое главное заключалось в том, что оно могло проснуться у него где угодно, при каких угодно обстоятельствах: в магазине, на прогулке, в логове василиска, в окружении дементоров, редко ― на уроках (вероятно, потому, что Рон слишком редко на них молчал). Вот и сейчас его нездоровое любопытство подняло свою голову, не обращая внимание на такие мелочи, как связанный на кладбище хозяин. Ещё раз помотав лохматой головой, Гарри вновь вернулся к наблюдению за Крысюком, как он мысленно обозвал нападавшего.

Тем временем мужчина закончил свои приготовления и направился к свёртку, лежащему чуть в стороне от котла. Поттер только сейчас обратил на него внимания.

― Всё готово, хозяин, ― свёрток на эти слова активно зашевелился.

― Начинай, ― ответили ему ледяным голосом.

Неизвестный поспешил исполнить приказ. Развернув тряпьё, в которое было завёрнуто нечто непонятное, но явно живое, он аккуратно поднял это на руки и вернулся к котлу. Гарри не смог подавить в себе вопль то ли ужаса, то ли отвращения. Существо, которое нёс сейчас Крысюк, было настолько уродливо, что внутри поднималась волна тошноты. Почти чёрная сморщенная кожа, мелкие красные глазки, приплюснутый нос... Единственное, что напоминало в нём человека, было строение тела, похожее на тело младенца, но только отдалённо. Всё остальное явно не принадлежало к роду человеческому. Поттер постепенно начал догадываться о том, свидетелем чего он являлся.

Осторожно опустив свою ношу в котел, мужчина начал проводить ритуал. Он поднял свою палочку и произнес:

― Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына! ― в зелье полетела заранее заготовленная человеческая кость.

― П-плоть... слуги... отданная д-добровольно... оживи... своего... хозяина! ― дрожащей правой рукой он отсёк при помощи палочки свою левую кисть.

Гарри с отвращением и каким-то извращённым интересом наблюдал за происходящим. Крысюк, всхлипывая, парой движений остановил кровотечение и заставил кожу по краям слегка затянуться, после чего направился в его сторону. Значит, он здесь не как свидетель «триумфального» возвращения Тёмного Лорда в этот мир. Жаль. Всё-таки закончить жизнь вот так, на каком-то забытом кладбище совсем не хотелось, тем более в свои четырнадцать. Однако подошедший... слуга... не оправдал, к счастью, его наихудших ожиданий: он сделал лишь диагональный разрез на предплечье правой руки, сцеживая его кровь в стеклянный флакон. Набрав достаточное количество и слегка заживив его рану, тот вернулся обратно.

― К-кровь недруга... взятая насильно... воскреси... сво­его врага! ― красная жидкость медленно вливалась в зелье, которое тут же приобрело ослепительно белый цвет.

Мужчина рухнул на землю, прижав к себе повреждённую конечность и подвывая на одной ноте. Должно быть, на этом его роль в ритуале закончилась. Зелье тем временем засветилось слепящим белым светом, зашипело, сверкающие искры полетели во все стороны. Спустя несколько мгновений из котла вырвался столб пара, в котором, если хорошенько приглядеться, можно было различить очертания человеческого тела. Когда пар рассеялся, перед ними стоял высокий человек (существо?) с лысым черепом, у него отсутствовал нос, а кожа местами была покрыта змеиной чешуёй. Холодок пробежал по коже парня, вызывая толпу мурашек. Вот сейчас Гарри стало по-настоящему страшно, затаив дыхание, он ждал, что произойдёт дальше.

А в этот момент сильнейший тёмный маг Британии перешагивал через край уже ненужного котла, ощущая триумф своего возрождения. Он вернулся. Бойтесь, Дамблдор и его любимые грязнокровки, Тёмный Лорд Волдеморт пришёл отомстить и построить новый мир, свободный от мерзких маглов! Однако вся радость и превосходство от приобретения нового тела мгновенно схлынула, стоило ему посмотреть на себя: бледная, почти синяя кожа с проступающими венами; чёрные когти вместо нормальных ногтей; кожа, местами покрыта змеиной чешуёй; ощупав голову, он был в ярости, не обнаружив волос и носа.

― Хвос-ст, ― почти парселтанг, ― жалкое ничтожес-ство! Как ты посмел испортить моё зелье?!

Поттер с замиранием сердца наблюдал, как убийца его родителей скользящим шагом надвигается на своего слугу. Тот отползал всё дальше от разгневанного хозяина, пока не уткнулся спиной в какое-то надгробие.

― М-мой Л-лорд... Простите! Господин... я н-не хотел. Это н-не я! Прошу, пощадите!

― Заткнись! Где моя палочка, Хвост? ― Лорд бросил взгляд на кучу тряпья, из которой его старое подобие тела вытащил этот никчемный идиот. ― Неси её! И мантию. Живо!

― К-конечно, хозяин, ― он быстро исполнил приказ, вздрагивая от любого движения своего господина.

Гарри внимательно следил за ходом беседы этих двоих, пытаясь понять, что ждёт его дальше. По сути, один из ингредиентов зелья ― кровь врага ― они уже получили, а значит, оставлять его в живых уже незачем. Пока Лорд одевался и осматривал свою палочку, тот, кого назвали Хвостом, пытался незаметно отойти подальше от злого хозяина. Поттер нахмурился: что-то не давало ему покоя при виде этого человека, он определённо видел его раньше. «Но где? ― парень чувствовал, что ответ рядом, на поверхности, но вспомнить никак не мог. ― Когда я мог повстречаться с Крысюком? Крысюк... Лорд назвал его Хвостом. Крыса. Хвост... Хвост... Петтигрю! Точно, как я сразу не догадался!». Видимо, последнюю фразу он выкрикнул вслух, поскольку оба волшебника мгновенно обратили на него внимание. Гриффиндорец побледнел, красные глаза напротив обещали самую жуткую смерть.

― Так-так, кто это тут у нас, ― насмешливо потянул Волдеморт, ― сам Гарри Поттер, Мальчик-который-выжил почтил нас своим присутствием. И как я мог забыть о таком важном госте? ― патетично воскликнул он. ― Надеюсь, ты простишь мне такую бестактность, Гарри.

Поттера воротит от того, с каким удовольствием этот... урод растягивает его имя. Но что может сделать подросток, школьник взрослому опытному магу? Он даже себя защитить не смог. И Седрика... Ему не удастся сбежать. От страха всё внутри свело, скручиваясь канатами, нервы походили на оголённые провода, к которым стоит только прикоснуться ― заискрят скопившимися в них эмоциями. Гарри молчал, что ещё больше раздражало Волдеморта.

― Молчишь? Правильно делаешь, мальчик, ― веселый оскал. ― Ты всё равно умрёшь, нет смысла выслушивать твой детский лепет и мольбы о пощаде. Её не будет, ― стальным голосом отрезал он.

Лорд мысленно обратился к меткам⁽²⁾ всего двух необходимых сейчас последователей, досадуя на то, что приходится отложить его план с публичной казнью мальчишки. Мерзкий Хвост! Как можно было испортить такое важное зелье?! Теперь придётся искать информацию, как исправить результат этого неудачного возрождения. От мыслей его отвлекли хлопки аппарации.

― Мой Лорд! ― в унисон произнесли появившиеся маги и одновременно преклонили колено. Однако, несмотря на слаженность, разница между ними была существенная. Высокий стройный блондин с платиновыми волосами до середины спины выглядел очень бледно, кончики его пальцев подрагивали, а сам он не смел поднимать глаз от сырой земли. Гарра сразу же узнал в нём Люциуса Малфоя, с которым он имел несчастье столкнуться на втором курсе. Его напарник был полной противоположностью: среднего роста мужчина преклонялся с благоговением перед своим господином, его голубые глаза то и дело сверкали за пшеничными прядями, в них светилось обожание и удовлетворение от успеха их плана. А вот его Поттер видел впервые, хотя что-то в поведении этого человека настораживало.

― Встаньте, мои верные последователи, ― те не посмели не подчиниться. ― Меня не было слишком долго, но я вернулся, чтобы продолжить начатое много лет назад дело. За время моего отсутствия произошло так много событий, однако Хвост и Барти уже успели просветить меня. Кстати, ― Лорд взглянул на второго прибывшего, ― Дамблдор ни о чём не догадался?

― Нет, мой Лорд. Этот старик и все остальные ждали победителя у входа в Лабиринт. Я ушел незамеченным, ― несколько самодовольно возвестил Крауч-младший.

― Хорошо, Барти. Я доволен тобой, ― Волдеморт всегда знал, чего хотели услышать от него последователи. К тому же немного одобрения никогда не помешает, наоборот, заставит работать лучше. Теперь стоило позаботиться о пристанище, ― Люциус, мой скользкий друг... ― первый маг вздрогнул и поднял стального цвета глаза на своего господина, чтобы в ужасе отшатнуться. Стоит отдать ему должное ― при внешнем виде Волдеморта он не издал ни звука. Лорд раздражённо зашипел, ему самому было противно показываться перед кем-либо в таком виде, но делать было нечего. ― Как видишь, этот жалкий червяк Петтигрю совершил непростительную ошибку, сорвав моё возвращение в магический мир. Поэтому, пока я не найду способ изменить свою внешность, убийство Поттера придётся отложить. Ты же не будешь против принять меня в качестве гостя? ― прозвучало скорее как утверждение, нежели вопрос. Люциус смог выдавить лишь кивок. ― Вот и прекрасно. Хвоста и мальчишку берём с собой, надеюсь, подземелья Малфой-мэнора придутся им по душе.

Несколько хлопков аппарации, и на старое кладбище Литтл Хэнглтона вновь опустилась долгожданная тишина. Больше ничто не нарушало покой мертвых, разве что спустя некоторое время высокий юноша в одеждах Хогвартса, потирая ноющую от боли голову, поднялся с земли, огляделся, но так и не нашёл своего молодого товарища среди старых могил. Поэтому с чистой совестью он схватил валявшийся неподалеку Кубок и исчез в воронке портала.

1) Я слегка изменила события 3 курса, когда Петтигрю был раскрыт в Визжащей хижине. В данном случае Поттер и Ко не видели лица Хвоста, он сбежал в своей аниформе до того, как его успели превратить в человека, поэтому на кладбище Гарри его и не узнал поначалу.

Вернуться к тексту

2) В моей версии Лорд может вызывать своих сторонников через метку сам, без посредничества других меченых.

Вернуться к тексту

Последние лучи заходящего солнца мягким светом обволакивали Бежевую гостиную, расположенную в западной части Малфой-мэнора. В удобном кресле у центрального окна, покачивая в бокале дорогое эльфийское вино, сидел хозяин этого места. Однако его внешность и поведение сейчас мало напоминали того блистательного и уверенного в себе аристократа, каким знают его все остальные. Уставший взгляд, тёмные круги под глазами, какая-то болезненная бледность кожи и скорбно опущенные уголки тонких губ просто вопили о том, что в жизни Лорда Малфоя произошло нечто особенное и явно нехорошее.

Люциус Малфой, молодой, по меркам волшебников, сорокалетний мужчина, супруг, отец и глава рода пребывал в смешанных чувствах. Последние две недели, что Тёмный Лорд находился в поместье, дались ему нелегко. Нет, господин не швырял любимое пыточное направо и налево, однако состояние ожидания чего-то подобного изрядно выматывало психику. Внутренние метания охватили всю семью аристократов. Нарцисса, ещё в прошлом успевшая на примере супруга познакомиться с характером неуравновешенного милорда, здраво опасалась встречаться с ним лично, поэтому практически не покидала своих покоев, неустанно выискивая предлог отправить сына на континент к родственникам. В свою очередь Драко, заранее предупреждённый родителями, последовал примеру матери и оставался в собственных апартаментах. Отец запретил ему покидать поместье и велел никому не рассказывать об их новом госте, настоятельно советуя ограничить переписку с ровесниками. Поэтому юному наследнику не оставалось ничего, кроме как изучать правила управления родом, оставленные Люциусом сразу по приезде сына из школы.

Напряженная атмосфера витала не только над Малфой-мэнором. Среди Пожирателей медленно, но верно назревала самая настоящая паника, ведь они не могли не заметить изменившееся состояние метки. Их не вызывали, что также не способствовало сохранению душевного равновесия, поскольку неизвестность пугала ещё сильнее. Старший Малфой уже успел получить несколько посланий от тех, с кем наиболее близко общался последнее время, однако так и не смог решить, подтвердить или опровергнуть завуалированные намёки, а тревожить Лорда по такому случаю… он же не идиот. В любом случае его знакомые далеко не глупые люди, они поймут, что отсутствие ответа само по себе ответом и является.

Если кто-нибудь спросил бы сейчас у Люциуса, что он думает о вернувшемся господине, вряд ли аристократ немедленно дал бы ответ. На протяжении последней пары недель Малфой неустанно анализировал поведение Лорда, пытаясь понять, что можно от него ожидать, однако так и не пришел к определённому выводу. В новоявленном монстре, каким тот предстал перед ним с Барти на кладбище, легко угадывались повадки маньяка-садиста, что третировал жизнь Пожирателей незадолго до собственной смерти. Довольно логично было ожидать, что по возвращении из-за грани, тот примется за это дело ещё усерднее. Вот только его нынешнее поведение значительно отличалось от представлений аристократа. Как только Лорд появился в поместье, он почти не покидал библиотеку, неистово поглощая свитки и фолианты по некромантии и магии души. Нет, он не стал добрым или, на худой конец, нормальным человеком, стоило лишь вспомнить запытанного до смерти Петтигрю, однако его жажда знаний, пусть и связанная с необходимостью вернуть прежнее лицо, всё больше напоминала Люциусу того харизматичного и уверенного в своих идеалах лидера, за которым некогда последовали многие чистокровные.

И вот теперь, уединившись с бокалом вина в самой удалённой части мэнора, Лорд Малфой размышлял о том, стоит ли рискнуть и помочь господину вернуть рассудок. Всё-таки мало кто из Пожирателей хотел тогда участвовать в том конфликте, который по недоразумению светлые назвали войной. Тем более, что многие из так называемых «тёмных» на данный момент успели обзавестись семьями и детьми, поэтому никому не нужно было повторение истории.

― Хозяин, ― погруженный в раздумья Люциус не сразу заметил появившегося в комнате домового эльфа. Дождавшись легкого кивка, тот продолжил, ― ваш гость, господин Лорд, просил передать, что ждёт вас в библиотеке.

― Скажи ему, что я сейчас приду, ― поклонившись, домовик исчез так же быстро, как и появился.

Гадая о том, что же на этот раз понадобилось милорду, Малфой с тяжелым вздохом поднялся из кресла, одёрнул костюм и направился в библиотеку. Она располагалась в противоположной части мэнора и занимала все три этажа восточной башни, однако Люциуса это ничуть не смутило: несмотря на имеющуюся власть главы рода, он не любил перемещаться по дому, используя аппарацию, считая, что подобное поведение приемлемо где-нибудь за пределами поместья, но не в его стенах. Спустившись на второй⁽¹⁾ этаж, где находился вход в нужное помещение, аристократ остановился, собираясь с духом, чтобы через пару мгновений уверенно прошествовать внутрь.

Люциус мог по праву гордиться библиотекой своего рода. Наверное, даже самый последний разгильдяй и бездарь проникся бы тем, что предстало его взору. Пергаменты и свитки, тетради и дневники, небольшие книги и огромные фолианты, ― на первый взгляд казалось, что они занимают почти всё свободное пространство башни. Однако, если присмотреться, за этим можно было обнаружить довольно светлые и уютные апартаменты, которые пропитаны атмосферой умиротворения. Тёмное дерево стеллажей и перил, крỳгом опоясывающих помещение, довольно органично оттеняло его светлые стены и потолок. Несмотря на то, что в библиотеке почти не имелось окон, в ней было достаточно светло, что объяснялось наличием специальных магических светильников, способных изменять уровень освещения по желанию посетителя.

Как это обычно было принято в домашних библиотеках, здесь также имелось несколько уютных островков с мягкими бежевыми креслами и журнальными столиками, где читатель мог уединиться с интересующей его книгой. Именно в одном из таких уголков последние две недели дневал и ночевал главный страх британских магов ― Тот-кого-нельзя-называть. Картина, что предстала перед Люциусом, когда он вошёл в святая святых своего рода, заставила сиятельного аристократа споткнуться буквально на ровном месте: разбросанные по полу драгоценные фолианты по тёмной магии, клочки разорванного и смятого пергамента, валявшиеся тут и там, разлитые по столу чернила зародили в его душе волну ярости, готовую обрушиться на виновника этого беспорядка.

― Мой Лорд, ― он едва подавил в себе желание зашипеть на метающегося в приступе очередного безумия господина, благоразумно опустив голову, пряча отблески гнева в собственных глазах, ― вы меня искали?

― Люциус-с, где тебя нос-сит?! ― в отличие от своего верного слуги, речь Волдеморта находилась на грани парселтанга. ― В них нет. В этих книгах ничего нет! ― палочка в его руках искрила от переполняющих эмоций. ― Найди мне другие.

Малфой напрягся. Эти книги, что валялись сейчас у них под ногами, были последними по интересующей Лорда тематике, все остальные тот уже успел просмотреть и отринуть. Где найти нужную информацию и у кого, он не имел не малейшего представления, поскольку господин даже не думал посвящать его в детали поиска.

― Мой Лорд, это были последние. Возможно, стоит поискать в библ…

― Круцио.

Атака была столь яростной, что Люциус не смог удержаться на ногах. Из его горла вырвался крик боли. Сколько продолжалась пытка, он не знал, однако очнулся уже лежа на мягком ворсе белого ковра. Забытый страх вновь поднял свою голову, заставляя Малфоя запрятать свою гордость и непокорность глубоко внутри. Тело сотрясала мелкая дрожь, из носа потекла тонкая струйка крови, но он заставил себя принять коленопреклонённую позу.

Похоже, эта внезапная вспышка ярости значительно охладила пыл Тёмного Лорда, который задумчиво рассматривал свою палочку, сидя в удобном кресле. Парой взмахов уничтожив чернила и пергамент, он собрал разбросанные фолианты в аккуратные стопки на столе и спокойно обратился к стоящему на коленях аристократу:

― Мне нужны ещё книги.

― Господин, ― чуть хрипло ответил тот, ― я поищу в закрытой библиотеке рода. Только… ― Люциус опасливо покосился на собеседника, ― мне нужно знать, что вы ищите. Те книги и свитки нельзя выносить из помещения, на них фамильные проклятия.

Волдеморт молчал, раздумывая, можно ли доверить такую важную информацию Малфою. С одной стороны, это было очень рискованно. Петтигрю, вонючая крыса, знал его секрет и всё равно сумел испортить ритуал, на его счастье ― ненамеренно. С другой же стороны, если у Люциуса получится найти нужные сведения…

― Хорошо, ― наконец решился он, ― но сначала принесёшь мне Непреложный обет.

― Да, милорд.

Час спустя ошеломлённый свалившейся на его голову информацией Лорд Малфой покинул помещение библиотеки. Твёрдой походкой он направлялся в сторону подземелий, где располагалась закрытая секция, в которой хранились самые тёмные и опасные источники знаний. Несмотря на казус с Непростительным, именно сегодня Люциус окончательно определился с дальнейшими планами. Он обязательно поможет вернуть господину не только внешность, но и рассудок. Наверняка Малфои, собиравшие бесценные фолианты на протяжении почти девятнадцати столетий, что-нибудь да прикарманили по этой теме.

* * *

В приглушенном свете магических светильников Волдеморт устало откинулся в кресле. Его задумчивый взгляд был направлен на тисовую палочку, которую мягко поглаживали длинные тонкие пальцы. Последнее время тёмного мага мучил не только вопрос о возвращении человеческого облика, но и проблема магии в новообретённом теле. И если первая ситуация была с трудом, но решаема, то касательно второго пункта идей не имелось вовсе. Выращивание гомункула, вселение в него неполноценной духовной сущности, обряд перерождения, произведённый с ошибками, ― прецедентов, подобных этому, история ещё не знала. В конечном счёте нарушенная циркуляция магических потоков в организме стала ещё одной задачей, требующей немедленного решения.

Изменения в себе он заметил не сразу. Первое время ему пришлось привыкать к новому телу, которое совсем не ощущалось своим. Постепенно это чувство сгладилось, и именно тогда проявились проблемы с магией. Палочка, которая на протяжении нескольких десятков лет идеально подходила ему, вдруг перестала подчиняться, казалось, без какой-либо причины. Лишь немного позже стало очевидно, что различные мелкие ошибки прошлого в совокупности дали такой отвратительный результат.

Библиотека Малфоев всегда славилась своей разносторонней тематикой. Ещё при жизни Абрахаса она стала для Лорда одним из самых важных мест в его жизни, а уж сейчас… можно сказать, что он живёт в ней. Впрочем, там действительно можно было найти почти всю интересующую информацию. Как и ожидалось, среди древних фолиантов по тёмной магии Волдеморт отыскал также то, что объясняло причины его нынешнего состояния.

Крестражи. Один из наиболее страшных и омерзительных продуктов магии души. Тогда, в далёком сорок третьем, возможность обрести бессмертие настолько затмила его разум, что последствия проведённого ритуала, намеренно вырванные кем-то из книги, не имели ровным счётом никакого значения. Почему это не вызвало у него никаких подозрений? Куда делись осторожность и подозрительность молодого Тома Реддла? Почему никто не обратил внимание на его поведение, больше похожее на одержимость?

Сейчас, изучив всю имеющуюся информацию по разделению души, бесстрашного Тёмного Лорда медленно охватывала паника. «Создание более одного крестража нарушает баланс магических и физических составляющих организма. В результате: эмоциональная нестабильность, дестабилизация работы внутренних органов, постепенная утрата магических способностей, и в завершение ― медленная и мучительная смерть».

Он создал не один и даже не два якоря ― пять. Поразмыслив над этим, становилось ясно, что причиной его исчезновения тогда была не Авада, якобы отбитая годовалым ребёнком, а магическая отдача от ритуала жертвоприношения. Лили Поттер, примкнувшая в войне к светлым, не побрезговала для защиты сына обратиться к тёмной магии. Настоящая мать. Но, к её сожалению, она так и не смогла оградить мальчишку от опасности.

Гарри Поттер. Его главная проблема на протяжении последних пятнадцати лет. Волдеморт приложил столько усилий, чтобы избавиться от него, но, как бы он ни старался, парень с легкостью ломал его планы один за другим. Казалось, в детстве его искупали в котле с Феликс Фелицис, иначе как объяснить это феноменальное везение? Гарри Поттер, герой пророчества… Возможно и не было никакого пророчества, а если и было, то не про них? Стоило прояснить этот вопрос позже.

― Брэди.

― Чего желает господин Лорд? ― эльф, приставленный к нему Люциусом, поклонился уважительно, но не подобострастно. Иногда маг приходил к интересной мысли, что в сравнении с этим домовиком, некоторые аристократы казались ему слугами.

― Проводи меня в мои покои, ― ответил он, поднимаясь.

― Прошу за мной, господин Лорд.

Волдеморт ещё ни разу не ночевал в выделенных ему комнатах. Поиск информации занимал всё свободное время. Он почти не чувствовал потребности в еде и сне, поэтому не покидал библиотеку. Однако сегодня можно было изменить привычному положению дел. Впервые за последние две недели ему удалось составить примерный план действий на ближайшее будущее. Стоило всё же поспать, прежде чем переходить к решительным действиям. Когда его голова коснулась, наконец, подушки, часы показывали начало четвёртого.

1) Как правило в таких домах-поместьях первый этаж отводится под хозяйственные помещения, поэтому в нашем случае вход в библиотеку будет расположен на втором этаже.

Вернуться к тексту

Влага медленно стекала по каменным стенам маленькой камеры. Иногда она собиралась на потолке в крохотные лужицы, чтобы потом в виде капли сорваться в полёт и звонко разбиться о пол. Последнее время это даже не отвлекало Гарри от размышлений. Привык.

Обхватив колени руками, Поттер вернулся к своим мыслям, поскольку это единственное, что было ему сейчас доступно. Сколько он уже провёл здесь? Неделю? Месяц? Больше? Каждый новый день как череда предыдущих, они слились в один бесконечный поток серых будней, и непонятно было, где день, а где ночь. В камере не имелось ни часов, ни даже крохотного окошка, чтобы хоть как-то отсчитывать свои последние минуты жизни. Но вот что странно: никто не спешил убивать его, не было ни пыток, ни допросов. Ни-че-го. Разве что два или три раза в день рядом с ним появлялся поднос, наполненный простой, но сытной пищей, что порождало в нём ещё больше вопросов.

К нему никто не приходил. За прошедшее время он не видел, ни людей, ни домовиков. Такое ощущение, что о нём просто забыли. С одной стороны, такое положение вещей радовало и давало некую, совершенно иррациональную надежду выбраться из этой истории без особых потерь. Однако, с другой стороны, вынужденное одиночество начинало сводить с ума. Всё чаще Гарри стал задумываться о том, а ищут ли его вообще, но быстро отбрасывал подобные крамольные мысли. Конечно, ищут, не могут не искать. Та же Гермиона не смогла бы оставить без внимания убийство ученика Хогвартса и пропажу Гарри Поттера. Хотя, в связи с последними событиями, он уже не был так уверен в этом.

Размышления гриффиндорца плавно перетекли в сторону друзей. Или, правильнее будет сказать, бывших друзей. Возможно, их дружба уже давно изжила себя, но внешне это никак не проявлялось. Турнир, внезапно организованный тремя школами в этом году, стал благодатной почвой для испытания верности и преданности Золотого Трио. Первым не выдержал Рон, что, в общем-то, было ожидаемо, но всё равно неприятно. Первоначальное недоверие Уизли как-то слишком быстро переросло в презрение, а затем и в ненависть. Что послужило тому причиной? Сам факт участия «героя» в столь грандиозном мероприятии? Якобы обман Поттера? Или же обещанная награда в размере тысячи галлеонов? Вряд ли Рон станет объяснять ему свои поступки.

Предательство друга значительно пошатнуло уверенность Гарри в себе, однако он всё же надеялся, что тот одумается. И чем дольше Поттер размышлял об этом, тем сильнее был для него удар, когда их умная и справедливая Гермиона неожиданно приняла сторону рыжего Уизли в этом конфликте. Ни увещевания, ни доводы разума не смогли пробить ту стену аргументов, что выстроила в своей голове подруга. До неё просто невозможно было достучаться. Скорее всего, причиной этого стало то, что за последние три года мальчишки даже не пытались спорить с ней, признавая её мозгом их компании. Видимо, зря. За это время Грейнджер успела не только раздуть свою самоуверенность до небывалых размеров, но и вовсе перестала считаться с мнением других людей.

В итоге он остался один. Травля учеников, открытое презрение и всеобщее порицание стали той отправной точкой, с которой его жизнь медленно, но неотвратимо начала меняться. Как оказалось, без вечно нудящего Рона он вполне мог организовать свой режим дня. Гарри перестал опаздывать на уроки, просыпать завтрак, неряшливо выглядеть (насколько это было возможно в обносках Дадли). Успевал вовремя делать домашнюю работу, за которую даже получал хорошие оценки. Удивительно, но в отсутствие Гермионы и её вечно поучительного тона его обучение пошло в разы быстрее, даже преподаватели отметили, что успеваемость гриффиндорца повысилась.

Свою отдушину Поттер нашел в занятиях с профессором Грюмом. Старый аврор ещё в начале года предложил ему индивидуальные уроки, чтобы подтянуть знания к Турниру, и уже после первых тренировок распознал в парне огромный потенциал. Или у легендарного мракоборца имелся недюжий талант в обучении, или же Гарри был образцовым учеником, но им обоим эти занятия приносили массу удовольствия. В максимально короткий срок — примерно за три месяца — он усвоил всю программу ЗоТИ за четвёртый курс. Чуть меньше времени пришлось уделить на повторение материала предыдущих трёх лет, а уже ближе к концу года арсенал подростка пополнился заклинаниями боевой магии уровня авроров.

Успехи на поприще Защиты побудили парня активно развивать свой магический дар на этой стезе и дальше, чему, к слову, Грюм был несказанно рад. Далеко не сразу Поттер понял, почему некоторые заклинания не стоило демонстрировать среди широких масс. Они были тёмными. Когда жаждущий новых знаний мозг обработал полученную информацию, гриффиндорец растерялся. Разве такое возможно, чтобы легендарный аврор и ярый борец с тёмными искусствами учил школьника этим самым искусствам, а не защите от них? По правде сказать, после такого потрясения Гарри пропустил несколько их занятий, пытаясь в это время всё хорошенько обдумать. Но сколько бы ни прокручивал он в своей голове эти мысли, решение, как поступить дальше, не приходило. Всё разрешилось само собой, когда после очередного официального урока ЗоТИ профессор сам задержал его для разговора.

— Профессор? — спросил он, когда все ученики покинули класс, при этом стараясь не пересекаться взглядом со своим учителем.

Грюм на эти действия лишь хмыкнул, тяжело вздохнул, предвещая тяжёлый разговор, и направился к двери:

— Идём, Поттер, — остановившись уже у выхода, сказал он, — нам предстоит серьёзный разговор, — и покинул кабинет. Гарри не смел не подчиниться.

Они направлялись в личные апартаменты мракоборца. Вопреки устоявшейся традиции, тот не занял комнату, смежную с классом, а, наоборот, выбрал помещение, расположенное в противоположном крыле третьего этажа. Поттеру частенько приходилось бывать там, когда после адских тренировок Грюм неожиданно смягчался и предлагал чай, устраивая попутно разбор ошибок или просто разговаривая на отвлечённые темы. Порой ему казалось, что в такие моменты перед ним сидит не побитый жизнью аврор, а молодой, но опытный волшебник — столько энергии и идей у него было.

Оказавшись внутри, они привычно расселись за маленьким чайным столиком, ожидая заказанного у домовиков ароматного напитка. На этот раз это был чай с ромашкой. Гарри весело фыркнул, подумав, что таким нехитрым способом тот пытается подготовить его к разговору.

— Веселишься, Поттер? — мгновенно откликнулся учитель. — Это хорошо. Значит, готов поговорить по душам.

— Простите, сэр, — он виновато опустил глаза, направив взгляд на чашку в своих руках, — я не должен был пропускать занятия, не предупредив. Я... я...

— Растерялся? Испугался? — предположил Грюм, на что получил неопределённый кивок от парня. — Что ж, это было вполне ожидаемо. Только надо было сразу ко мне подойти и всё выяснить, а не бегать по школе, как мышь от книззла.

— Простите, — ещё раз на всякий случай извинился гриффиндорец.

— Ладно, не будем об этом. Давай просто порассуждаем, — профессор вернул на стол пустую чашку и внимательно посмотрел на своего собеседника. — Объясни, что тебя не устраивает в тех заклинаниях?

В течение года между ними было множество бесед на совершенно различные темы. В их числе имелись также и те, что касались запретных искусств. Грюм давно целенаправленно подводил Гарри к тому, что в тёмной магии нет ничего плохого, однако подросток оказался с хорошо промытыми мозгами, поэтому довольно тяжело воспринимал подобную позицию некоторых волшебников. Зато за такими обсуждениями он больше не вскакивал с места, не кричал о вреде и министерских запретах, не таращился на него с недоумением и ужасом во взгляде.

— Но они ведь тёмные... — растерянно проговорил он.

— Поттер! — внезапно рявкнул аврор. Не ожидавший подобного подросток лишь передёрнул плечами, мол, и не такое видали. Поначалу вон, на тренировках, от его крика аж спотыкался при ходьбе. — А сейчас полный отчёт с железными аргументами, — уже спокойно закончил он.

— Во-первых, они сложны в изучении, — послушно начал рассуждать Гарри, — любая ошибка при их использовании может быть опасна прежде всего для самого атакующего. Во-вторых, для применения таких заклинаний нужно соответствующее желание или эмоциональное состояние. Для меня это не подходит, поскольку я не люблю причинять людям боль. В-третьих, они запрещены законом, поэтому их не применишь в толпе. За это в Азкабан упекут, однозначно.

— Что ещё?

— Страх. Я боюсь навредить окружающим...

Тишина, что повисла после этих слов, длилась долго. Наконец профессор ответил:

— Страх — это нормально, парень. Но только не тогда, когда на кону стоит твоя жизнь. Помнишь, что я говорил тебе раньше? Не магия делает из волшебника тёмного, а сам человек окрашивает магию в цвета, — Грюм внимательно наблюдал за работой мысли гриффиндорца, пытаясь донести до него эту истину. Почему-то сейчас это казалось наиболее важным. — Тёмные искусства назвали так не потому, что они такие опасные, а из-за сложности их применения. Запомни, Поттер, чем сильнее твой контроль над магией и эмоциями, тем более сильные заклинания ты сможешь применять. Неважно, какого они цвета, но если у тебя проблемы с контролем, любое из них в твоих руках может стать смертельным оружием.

— Кажется, я понимаю, о чём вы, сэр.

И это действительно было так. Взять, к примеру, заклинание Инсендио. Ведь им можно не только разжечь огонь в камине или запалить костёр, но и заживо сжечь человека, если использовать больше отмеренной силы. Или Редуцио! Заклинание уменьшения вещей может стать причиной гибели живого существа, поскольку, по правилам трансфигурации, преобразование живого организма должно подчиняться особым правилам, изучаемым на старших курсах. И это только светлые заклинания. Сила же тёмных и вовсе способна стереть человека с лица земли.

— Очень на это надеюсь, парень. Так что ты решил? Мне исключить из списка тёмные заклинания и вернуться к школьной программе? Или же ты всё-таки будешь изучать всё, чему я могу тебя научить? Но учти, наши зарубежные «друзья» не будут с тобой церемониться, несмотря на то, что, по их мнению, ты лишь ребёнок.

— Буду, — вздохнул Поттер. — Буду учить всё, что вы сможете мне дать.

— Ну вот и славно, — довольно отозвался Грюм, — а теперь можно ещё по чашечке выпить.

Так и повелось, что на протяжении всего года он общался почти с одним профессором. Приятным исключением из толпы недоброжелателей стал Лонгботтом. Всегда скромный, тихий и незаметный Невилл, наверное, единственный, кто не поверил всем тем слухам, согласно которым Гарри бесчестно обманул других студентов и преподавателей, подбросил своё имя в Кубок и сломал его же, дабы поучаствовать в Турнире. Просто однажды этот непримечательный парнишка подошёл к нему на обеде и, не говоря ни слова, сел рядом, благо последнее время вокруг Поттера имелось множество свободных мест. С тех пор на занятиях, в библиотеке и иногда в свободное время их можно было встретить вдвоём.

Но что ни говори, а больше всего гриффиндорца поразило поведение его старых врагов. Слизеринцы во главе с Драко Малфоем со временем перестали вести себя подобно злобным садовым гномам и изредка могли спокойно перекинуться с Гарри парой слов по какому-либо делу. Несмотря на то, что, как признался Малфой, идея о создании значков принадлежала именно ему, активно воплощать её в жизнь принялись (кто бы мог подумать!) пуффендуйцы. М-да, Поттеру ещё много чего придётся понять в этой жизни.

Надсадный кашель в очередной раз прервал его размышления. Жуткий холод, царивший в камере, пронизывал всё его существо, путая мысли и мешая сосредоточиться. Здесь не было даже одеяла, лишь в самом углу валялся старый соломенный тюфяк. Дрожащей рукой подросток дотянулся до кружки с водой и сделал пару маленьких глотков — вот уже второй день он не мог даже смотреть на еду. Вернув кружку обратно на поднос, Гарри тяжело опустился на импровизированное ложе и плотнее закутался в грязную мантию. Как закрылись глаза, он уже не помнил.

* * *

— Хозяин... Хозяин, проснитесь, — Добби скорбно заламывал ручки, пытаясь добудиться до своего господина. — Хозяин, беда!

Люциус тяжело вздохнул, с трудом отрывая голову от подушки. Сонный разум не желал понимать, чего хочет от него этот надоедливый эльф, но тот продолжал верещать, поэтому всё же стоило его заткнуть.

— Люмос, — Малфой сел на постели и недовольно скривился. — В чём дело, Добби?

Не обратив на недовольный тон ни малейшего внимания, домовик ринулся к блондину и схватил его за ноги:

— Беда! Беда, хозяин! — пуще прежнего запищал он. — Мастеру Гарри Поттеру плохо! Он потерял сознание!

С Люциуса мгновенно слетели остатки сна. Он уже предчувствовал очередные проблемы.

— Идём.

«ГАРРИ ПОТТЕР, МАЛЬЧИК-КОТОРЫЙ-ВЫЖИЛ ПРОПАЛ?!» — кричал заголовок на передовице последнего выпуска «Пророка».

«Дорогие читатели! Неужели нас вновь обманули? Сколько ещё от нас будут скрывать местонахождение национального героя — знаменитого Мальчика-который-выжил? — начиналась статья. — Но не волнуйтесь. Я, неповторимая Рита Скитер, раскрою вам глаза на ложь «великого и светлого» Альбуса Дамблдора!

Всем известно, что в этом году три лучшие школы Европы — Хогвартс, Шармбатон и Дурмстранг — решили возродить традицию проведения Турнира Трёх Волшебников. На сей раз принимающей стороной стала наша магическая Британия. Однако с самого начала проведения Турнира всё пошло не по плану. Гарри Поттер неизвестным образом сумел обойти наложенные для младшекурсников запреты и стать четвёртым участником этого грандиозного мероприятия. К слову, когда я брала у него интервью, мальчик так и не признал свою вину и в целом выглядел довольно подавленно. Возможно, он действительно не хотел участвовать в Турнире, и это была очередная попытка последователей Сами-Знаете-Кого навредить герою?

Блестяще показав себя на первых двух испытаниях (а ведь ему, по сравнению с другими участниками, которым уже исполнилось семнадцать, всего четырнадцать лет!) мистер Поттер успешно добрался до финала. Именно в этот момент, мои любимые читатели, и происходит нечто, что заставляет министерских чиновников и директора Хогвартса до сих пор скрывать от нас правду о состоянии здоровья и месте нахождения Гарри Поттера.

Со слов очевидцев, юный гриффиндорец одним из первых шагнул в Лабиринт — третье испытание Турнира. После этого его никто не видел. Что же всё-таки произошло? Проведя тщательное расследование, мне удалось выяснить, что в одно время с мистером Поттером пропал и второй представитель от Хогвартса — Седрик Диггори. Однако в отличие от младшего товарища семикурсник с пуффендуя всё же вернулся спустя несколько часов после завершения испытания. Мне так и не удалось получить интервью у мистера Диггори, поскольку профессора и в особенности директор Дамблдор активно препятствовали получению ответов на так волнующие нас вопросы.

Пропажу ученика Хогвартса тщательно скрывали от общественности несколько дней, однако правда всё-таки вырвалась наружу. По моей информации, Гарри Поттера с момента проведения заключительного этапа Турнира Трёх Волшебников до сих пор никто не видел. Что же на самом деле произошло в тот день? Почему Дамблдор продолжает скрывать правду? Возможно ли, что к этому причастен и сам директор школы?..» — рука, держащая газету, резко сжалась в кулак, нещадно комкая листы.

Дамблдор вскочил с кресла и довольно резво для его почтенного возраста стал метаться по кабинету. Как они посмели?! Как этим писакам вообще хватило наглости опубликовать подобное?! Злость штормовой волной поднималась изнутри, грозя смести всё на своём пути. Насилу заставив себя успокоиться, директор тяжело опустился в кресло. Стоило вновь обдумать произошедшее.

Чёртов Гарри Поттер! Все неприятности из-за него. А ведь поначалу так хорошо всё начиналось... Забитый, зашуганный щенок, который сделает всё за кроху ласки и внимания. Кто же знал, что с ним будет так трудно?! Что ни день, то беда. Что ни сделает — одни проблемы. И для кого? Для него, Альбуса! Это ж надо было умудриться уничтожить философский камень! А василиск? А гонки с драконом, в конце концов?!

Теперь расхлёбывай всё, что оставил за собой этот «герой». Ещё и статья, что появилась так некстати. Одно радует, лягушатники и болгары наконец покинули Хогвартс, а вместе с ними ушли и министерские прилипалы. Хотя не стоит и надеяться, что министр оставит пропажу Поттера без внимания.

Взглянув на часы, Дамблдор уже спокойно поднялся с троноподобного кресла и подошёл к золотой клетке. Фоукс активно чистил пёрышки после ночной охоты, беззастенчиво игнорируя своего хозяина. Вообще, оправдывая свой гордый и несколько высокомерный нрав, феникс редко снисходил до мирских забот простых волшебников — его больше заботил собственный внешний вид и вкусные подношения. Однако мало кто осмелился бы нагрубить или навредить Фоуксу, ведь всем магам с детства известно о наличии острого ума и непревзойдённых способностей у этой птицы. Но вот что странно: фамильяр директора всегда был достаточно милым, если можно так выразиться, с Гарри. Неужто тот и впрямь какой-то особенный?

Мысли о неугомонном гриффиндорце вот уже несколько дней не отпускали Альбуса. Он не находил покоя ни в делах, ни в любимых сладостях, ни в беседах с коллегами. Последние вообще так и норовили добить его своими чудовищными предположениями относительно пропажи Поттера. Какие только не выдвигались версии: мальчик каким-то образом попал в Запретный лес и потерялся; в Лабиринте его разорвали на части монстры Хагрида; кто-то из участников убил Гарри и спрятал его труп и ещё много подобной чуши, которую директор попросту пропускал мимо ушей. Однако сомнения, неосознанно посеянные обеспокоенными преподавателями, продолжали терзать его разум днём и ночью.

Размышления и возмущения по поводу одного-единственного, но проблемного подростка были прерваны шумом, что проникал в кабинет даже через такую внушительную преграду, как дубовая дверь. Гадать, кто же там такой активный, ему не пришлось: подобными звуками сопровождалось любое перемещение семьи Уизли. Вот и сейчас не успел он додумать последнюю мысль, как дверь распахнулась, впуская рыжеволосый хаос и нарушая привычную атмосферу умиротворения.

— Альбус! — с порога начала полноватая женщина. — Что произошло? Вы нашли Гарри?!

— Молли, дорогая, пожалуйста, успокойся, — поспешил остановить Дамблдор этот поток вопросов. — Не волнуйся, я всё объясню, когда все соберутся. А пока располагайтесь.

— Здравствуйте, директор, — подал голос молчавший до этого глава рыжего семейства.

— Добрый день, Артур, — радушно улыбнулся гостям хозяин кабинета. — Молли, Артур, может быть чаю?

— Спасибо, Альбус, с удовольствием.

— Вот и замечательно, — слегка усмехнулся в бороду Дамблдор. Будет чем занять их до прихода остальных.

Пара движений палочкой — и три чашки ароматного напитка уютно разместились в руках присутствующих. Помещение вновь погрузилось в блаженную тишину. Бросив взгляд на часы, старый волшебник мысленно вернулся к предстоящему разговору. Стрелки показывали без пяти одиннадцать, скоро должны были прибыть другие приглашённые.

* * *

— Итак, друзья мои! — произнёс директор спустя двадцать минут, когда все, наконец, были в сборе, успели поздороваться друг с другом и даже обменяться последними сплетнями. — Я очень рад видеть всех в добром здравии. Надеюсь, у вас всё хорошо. Однако сегодня мы собрались не просто попить чаю и пообщаться, — Дамблдор обвёл собравшихся многозначительным взглядом, от чего у каждого тотчас же добродушная заинтересованность сменилась серьёзным выражением лица.

В небольшом кабинете директорской башни сейчас было на редкость многолюдно. Помимо старшего поколения семьи Уизли — Молли и Артура — здесь также присутствовали и другие, хорошо знакомые в прошлом личности. Минерва Макгонагалл, как неизменный спутник и помощник директора, с прямой спиной застыла на ближайшем к столу кресле. Дедалус Дингл и Элфиас Дож уютно устроились в удобных креслах возле небольшого столика, что располагался напротив входа в кабинет. Римус Люпин, придерживаясь неизменной привычки стать менее заметным, сиротливо ютился на колченогом стуле в самом дальнем углу помещения. И, наконец, Хагрид, который в силу своих физических данных был усажен на широкий, но довольно прочный диван.

Альбус ещё раз оглядел присутствующих и едва успел сдержать досаду и раздражение, что так активно преследовали его последнее время. Помимо пропажи Поттера ему также не удалось связаться с Аластором. Тот словно в воду канул. Причём заметили это далеко не сразу. За всей суетой с Турниром никто и не понял, что один из профессоров внезапно куда-то исчез. Ни Патронус, ни сова так и не смогли найти адресата, возвращаясь обратно с посланиями. Что могло произойти с параноиком Грюмом, если даже магия не способна до него добраться? Ладно, не время думать об этом, к тому же Кингсли уже занимается данным вопросом. Надо разобраться с более насущными проблемами.

— Наверное, вы все уже в курсе, что во время последнего испытания Турнира пропал Гарри Поттер, — присутствующие будто ждали специального сигнала, поэтому тишина тут же сменилась гомоном различных голосов.

Волшебники, горя праведным возмущением, принялись выдвигать различные версии того, что же случилось на самом деле, и где теперь искать пропавшего национального героя. Дамблдор незаметно поморщился: к чему вообще были эти крики, если всё уже случилось? Подняв обе руки, он привлёк к себе внимание присутствующих:

— Тише! Тише, дорогие мои! — споры и крики почти мгновенно сошли на нет. Всё же директор имел неоспоримый авторитет в среде британских магов. — Гарри действительно исчез, а если точнее — был похищен. Признаться, участвуя в организации проведения Турнира и обеспечении его безопасности, мне даже в голову не могло прийти, что преступники воспользуются для своих целей Кубком. Прежде всего это моя вина, я не уследил за мальчиком, поэтому мы даже не знаем, в порядке ли он сейчас.

— Альбус, ты ни в чём не виноват! Кто же знал, что эти сволочи так умны? Столь хитроумный ход — однозначно слизеринская идея! — воскликнул Дож.

Этот старый на вид сморщенный старик с копной седых волос являлся ровесником самого Дамблдора. Трудное детство и пережитая драконья оспа сделали из него нелюдимого человека, изгоя, поэтому дружбу с директором тот воспринимал, как нечто очень ценное. В то же время сколь крепкой была его преданность светлому волшебнику, столь же сильной являлась его ненависть по отношению к змеиному факультету. Впрочем, его сложно было винить за предвзятость в виду того, как близко к сердцу он воспринял события минувшей войны.

— Точно! Наверняка это были Пожиратели! — поддержал Элфиаса Дедалус Дингл. Уже немолодой невысокий мужчина едва ли не подпрыгивал на месте от перевозбуждения. — Эти грязные прихвостни Того-кого-нельзя-называть! Только у них хватило бы наглости и ума совершить похищение мистера Поттера!

— Да! Точно! Я согласен с ним! — тут же послышались одобрительные выкрики остальных.

Профессор Макгонагалл, единственная, кто до сих пор не участвовал в обсуждении, недовольно поджала тонкие губы. Её неодобрительный взгляд прошёлся по чете Уизли, Хагриду и Динглу, что так активно выдвигали идеи дальнейших действий. Вот чем, скажите, может помочь Министерство, которое только и ждёт возможности скинуть Альбуса с поста директора? А чего стоит предложение наведаться к Люциусу Малфою?! Будто этот холёный аристократ, если он действительно в этом замешан, просто возьмёт и признается в этом. Ха! Это даже не смешно. Абсурдно!

Минерва перевела взгляд туда, где в данный момент находился ещё один участник спора. Римус Люпин, всегда скромный и скованный волшебник, почти никогда не участвовал в подобных обсуждениях. О его присутствии почти сразу же забывали все остальные, стоило только начать разговор. Вот и сейчас измождённый недавно прошедшим полнолунием оборотень тоскливым взглядом блуждал по лицам присутствующих, даже не думая вступать в набирающую обороты дискуссию. Наконец, светло-карие глаза мужчины встретились со взглядом заместителя директора. Печальная и слегка виноватая улыбка скользнула по губам Люпина, вызывая жалость и некоторое презрение по отношению к этому человеку. Макгонагалл отвернулась, не желая выдавать свои истинные чувства, всё-таки Римус был неплохим человеком. Отбросив ненужные мысли, она вновь обратила всё своё внимание к Дамблдору.

— Что же нам всё-таки делать? — удручённо спросил Артур Уизли, когда обсуждение явно зашло в тупик. Альбус словно этого и ждал, поскольку тут же принялся объяснять свою позицию:

— К сожалению, сейчас мы ничего не можем сделать сверх того, что уже предприняли для поисков Гарри. Обещаю, если у меня появятся какие-либо новости о его местонахождении, я обязательно извещу вас об этом, — все сразу одобрительно закивали, поддерживая его задумку. — Однако у меня есть и другая, не очень хорошая новость. Как вы верно предположили, мистера Поттера могли похитить Пожиратели Смерти. И я думаю, что это действительно так, — кабинет тут же заполнил возмущённый ропот. — Спокойнее, друзья! Это ещё не всё. Последнее время аристократы значительно активизировали свою деятельность в Министерстве. Ничего необычного, однако всё больше маглорождённых по незначительным причинам теряют свою работу, а их места занимают полукровки и чистокровные.

Дамблдор медленно поднялся со своего кресла, придавая больше веса своим следующим словам:

— Настают тяжёлые времена, друзья мои! Зло вновь поднимает свою голову, заставляя нас опасаться за будущее. Изменения в Министерстве и похищение Гарри Поттера — только начало. Сейчас я не могу смело заявлять о том, что Тёмный Лорд вернулся, — присутствующие разом вздрогнули, вспоминая чудовище, от которого они едва смогли избавиться в прошлый раз. — Однако я абсолютно уверен, что он скоро объявится. Поэтому, — директор внимательно посмотрел на своих соратников, — считаю необходимым вновь собрать Орден Феникса, чтобы быть готовыми в любую минуту отразить опасность!

Едва стихли последние слова, в кабинете воцарилась гробовая тишина. Да, директор не раз говорил о том, что Тот-кого-нельзя-называть ещё вернётся, но то были лишь слова. Многие всё ещё помнили те ужасы, что творились Пожирателями четырнадцать лет назад, и повторения этого не хотелось никому. Сейчас же предложение Дамблдора о возрождении Ордена окончательно перечеркнуло ту надежду, которую на протяжении долгого времени питали в себе волшебники магической Британии — надежду на окончательное поражение зла в лице Тёмного Лорда.

— Если всё действительно так серьёзно, как вы говорите, Альбус, — несколько нерешительно начала Молли, — то мы должны защитить наших детей, родных и близких. Мы обязаны воспрепятствовать распространению этой заразы и вернуть домой нашего бедного Гарри!

С каждым сказанным словом голос миссис Уизли приобретал всё большую уверенность и твёрдость. В итоге остальные последовали её примеру, и разноголосье вновь заполнило кабинет:

— Согласен! Она права! Защитим наши семьи! Давайте возродим Орден Феникса!

Дамблдор с довольной улыбкой наблюдал за энтузиазмом присутствующих здесь членов Ордена. К сожалению, по сравнению с первым составом, их было удручающе мало, однако у него уже имелись на примете новые кандидаты. Мазнув взглядом по стрелкам часов, директор усмехнулся. Всё как он и рассчитывал.

— У меня для вас есть ещё одна, но уже радостная новость, — Альбус снова привлёк внимание своих сподвижников. В этот момент раздался негромкий стук в дверь, — войдите! Прошу любить и жаловать: новый член Ордена Феникса — Седрик Диггори!..

Примечания:

Тёплый летний день подходил к своему логическому завершению. Небо постепенно тускнело, меняя свой голубой оттенок на более мягкие розовато-оранжевые цвета. Впервые за последнее время в Малфой-мэноре царила атмосфера умиротворения.

Лишь тихое сопение нарушало удивительную тишину гостевых покоев, расположенных на втором этаже западного крыла. На огромной кровати, в которой спокойно могло уместиться, наверное, человек пять, тихонько посапывая, лежал худой невысокий подросток. Последние лучи уходящего солнца нежно поглаживали его лицо, очерчивая скулы, нос, изучали лоб, на котором заметно выделялся старый шрам, путались в растрёпанных, слегка вьющихся волосах. Но вот, наконец, красный диск исчез за горизонтом, от чего комната погрузилась в сумрак. Лишившись такого уютного тепла, мальчик завозился и медленно открыл сияющие изумрудом глаза.

* * *

Просыпаться было... приятно. Да, именно так. Давненько уже Гарри не чувствовал себя так хорошо, вставая поутру на завтрак. Лёгкая нега во всём теле свидетельствовала о том, что в царстве Морфея ему удалось погостить значительно дольше обычного. Как правило, ложился он позже соседей по комнате, уделяя большую часть своего свободного времени тому, чтобы восполнить пробелы в знаниях, образовавшиеся за последние четыре года. Что ж, если говорить начистоту, то таких пробелов было достаточно, а точнее — почти вся школьная программа предыдущих курсов. Конечно, время, проведённое в период Турнира в библиотеке и у профессора Грюма, значительно расширило его багаж знаний, однако это было каплей в море по сравнению с тем, что ему требовалось знать к концу четвёртого курса.

Отмахнувшись от невесёлых мыслей, гриффиндорец открыл глаза и бессмысленным взглядом уставился в потолок. Сонное сознание отказывалось работать в штатном режиме, что неудивительно с таким-то образом жизни, однако какая-то навязчивая мысль не давала ему спокойно вернуться в мир сновидений.

Рассматривая очертания великолепной лепнины на потолке, он пытался решить: ещё немного поваляться в постели или же заставить себя подняться, чтобы успеть хотя бы к концу завтрака. Желудок уже несколько минут недвусмысленно подавал соответствующие сигналы. Наконец, после недолгих размышлений Поттер пришёл к выводу, что поесть всё-таки стоит, а заодно не помешает посетить уборную.

Гарри слегка улыбнулся. Одна дилемма была решена, дело оставалось за малым — покинуть уютную кровать. «Интересно, сегодня на завтрак будут блинчики? — всё ещё лёжа, думал он. — Желательно с кленовым сиропом...». Поттер мечтательно прикрыл глаза, чтобы спустя мгновение резко распахнуть их. До него внезапно дошло, что же было не так. Потолок! В Хогвартсе у каждого студента имеется кровать с балдахином, а в больничном крыле весь потолок усеян знакомыми до последней чёрточки трещинами. Так откуда бы в школе взяться какой-то лепнине?!

Резко приняв сидячее положение, подросток резво перекатился по кровати вправо и прислонился спиной к стене, оценивая обстановку и пытаясь нашарить волшебную палочку. Порядок действий, вбитый старым аврором на уровне рефлексов, был воспроизведён за считанные секунды. Всё же не зря Грюма боятся и уважают не только коллеги, но и многие его враги. После недолгих поисков, Поттер убедился, что ни очков, ни палочки поблизости не наблюдается, однако данное обстоятельство не помешало ему бросить беспалочковое Гоменум Ревелио. К счастью, кроме него, посторонних в комнате не оказалось.

Гарри перевёл дыхание, но покидать выбранную у стены позицию пока не спешил. Первым делом он оглядел себя — на это ему хватало испорченного с детства зрения. Однотонная хлопковая пижама тёмно-синего цвета, состоящая из штанов и кофты, свободно облегала его худенькое тело и в то же время не болталась, как старые обноски Дадли. Несмотря на то, что все четыре года, которые гриффиндорец провёл в школе, он хорошо питался и являлся активным игроком в квиддич, его телосложение не претерпело значительных изменений, как это было с другими парнями, и оставалось таким же худощавым. Ни грамма жира, ни даже очертаний мускулов. К слову, фигура Поттера, судя по подслушанному им однажды разговору сокурсниц, была одним из ключевых критериев, по которым женская половина студенток определяла для себя, стоит ли встречаться с героем магического мира или же оставить его тщедушное тельце на съедение остальным пираньям.

Содрогнувшись от пришедшего на ум сравнения, он отбросил ненужные мысли и вернулся к изучению места, в котором оказался. По левую руку от него стояла невысокая тумба. С неё-то Гарри и решил начать осмотр. Конечно, шансов найти там хоть что-то полезное было мало, однако проверить лишний раз не мешало. И каково же было его удивление, когда в первом же из двух ящичков он обнаружил давно ставшие частью имиджа Мальчика-который-выжил очки-велосипеды. Несказанно обрадовавшись своей находке, всё же плохое зрение доставляло массу неудобств, Поттер тут же напялил их. Облегчённый вздох сорвался с его губ, возвращая некоторую уверенность в своих силах. Теперь он хотя бы видел...

Внезапно желудок напомнил о себе громким и продолжительным урчанием. Гарри хмыкнул и огляделся в поисках чего-нибудь съестного. Как и ожидалось, кроме графина с водой, в комнате ничего не нашлось. Брошенный в сторону окна взгляд показал ошибочность его недавних суждений. Красная полоса, простиравшаяся вдоль линии горизонта, не оставляла сомнений в том, что на данный момент день близился к концу. Темпус Максима, который гриффиндорец также исполнил без палочки, подтвердил его догадки, а заодно заставил нахмуриться. Появившаяся в воздухе надпись гласила: «12 июля 1995 года, 20:31:56».

Почти три недели. Со дня последнего испытания Турнира прошло почти три недели... И, кажется, Дамблдор так и не смог до сих пор узнать, где пропадает его «герой». Поттер на негнущихся ногах добрёл до графина и залпом опрокинул в себя стакан воды. В голове слегка прояснилось. Гарри ещё раз огляделся и удостоверился, что всё ещё находится в поместье Малфоев. Ну, а где ещё может встретиться настолько богатая и изысканная обстановка?

Это было довольно просторное помещение, отделанное в светлых тонах и умеренно уставленное мебелью. Напротив него прямо по центру располагалась огромная кровать без балдахина, которая занимала большую часть противоположной стены. В изножье и с каждой стороны под ней расстелен пушистый белый ковёр. По бокам от кровати стояли невысокие тумбы с парой выдвижных ящиков. Чуть выше, также с каждой стороны, на стене были закреплены магические светильники-ночники, исполненные в форме причудливых цветов.

Почти всю правую стену занимали огромные окна с широкими подоконниками, на которых спокойно мог поместиться взрослый человек. Сквозь прозрачные стёкла в данный момент можно было наблюдать закат, а также часть леса, простирающегося невдалеке от дома. Бордовые плотные шторы, сейчас полностью раскрытые, органично смотрелись на фоне тёмной мебели и кровавого заката. Сторона напротив кровати была почти пустой, лишь ближе к окну расположился широкий невысокий резной трельяж с обитой бежевой тканью банкеткой, а чуть правее стоял внушительный, но такой же, как и вся остальная мебель, изысканный шкаф.

Вдоль левой стены тянулся стеллаж из тёмного дерева, заполненный различными книгами. Однако больше всего гриффиндорца заинтересовали не разноцветные корешки печатных изданий, а пара дверей, что располагалась по обеим сторонам стеллажа. Гарри весь подобрался. Хотя бы одна из них должна была вести наружу. Разумеется, маловероятно, что хозяева не перекрыли ему возможные пути к отступлению, но не проверить их было бы глупо.

Скользнув к первой двери, что возвышалась с левой стороны, Поттер осторожно потянул за ручку и... ничего. Попробовав то же самое при помощи беспалочковой Алохоморы, он вновь не добился успеха. Чего и следовало ожидать. Вероятно, именно за этой резной дверью и находился путь наружу.

Расстроенный, впрочем не настолько сильно, чтобы стенать о своей несчастной доле, парень направился вдоль стеллажа к точно такой же, как и первая, двери. К счастью, эта поддалась без каких-либо проблем и открыла гриффиндорскому взору вид на очень даже приличную, по меркам большинства волшебников, ванную комнату. Отделанная светлым камнем комната вполне соответствовала представлениям Гарри об аристократах. Хотя, как он думал, это был ещё не предел. Огороженный с обеих сторон небольшими перегородками санузел, душевое отделение, также полуприкрытое стеклянной ширмой, раковина с овальным зеркалом в резной раме, невысокая ванна, больше напоминающая маленький бассейн, а также множество полочек с различным содержимым... Здесь имелось всё необходимое.

Находка оказалась вполне полезной, поэтому, прежде чем вернуться обратно в спальню, Поттер решил справить свои естественные потребности, о которых на некоторое время забыл.

Покинув ванную комнату, Гарри опустился на кровать. Непонятная слабость и голод давили на него, вызывая неприятное головокружение. Тут же вспомнилось, что последние дни в камере прошли для него как в тумане. Сырые стены и высокая влажность сделали своё дело ― он заболел. Наверное. Что произошло на самом деле, помнится с трудом.

Поттер забрался под одеяло. Хоть в комнате и было тепло, гриффиндорца всё равно начала колотить нервная дрожь. Слишком много всего. Слишком всё это неожиданно. Слишком он устал от таких вот поворотов судьбы...

С такими мыслями он и провалился в неспокойный сон, ещё плотнее укутываясь в тёплое одеяло.

* * *

На этот раз Гарри проснулся ближе к обеду, если судить по тому, как высоко успело подняться солнце. Тёплые лучи проникали в комнату, даря ощущения уюта и спокойствия.

Посетив уборную и даже почистив зубы, как оказалось, условия его содержания в этом доме всё же значительно смягчили, подросток вернулся в спальню. В свете дня она казалась ещё прекраснее.

Со двора доносилось звонкое разноголосое пение летних пташек. «Эх, погреться бы на солнышке», ― с грустью вздохнул он.

Поскольку заняться ему, в общем-то, было нечем, Поттер решил закончить изучение временно отведённых ему апартаментов. Первым, что попало ему на глаза, были прикроватные тумбы. Краткий осмотр показал, что они полностью пусты, за исключением очков, которые он нашёл ещё вчера. Трельяж был более богат на находки, однако ни одна из них по-настоящему не имела ценности для желавшего сбежать из клетки пленника. Изысканный деревянный гребень, пара стаканчиков с ароматическими свечами, пустая шкатулка для украшений, рамка для колдографии. И всё. Для спокойствия, заглянув в стоящий рядом шкаф, парень разочарованно вздохнул ― в нём хранились лишь полотенца и постельное бельё разных расцветок, остальные полки и вешалки в настоящий момент пустовали.

Пока Гарри проводил свои изыскания, на трельяже, возле графина с водой, совершенно бесшумно материализовался поднос с едой. Сказать, что гриффиндорец обрадовался этому, как кубку по квиддичу, ― значило ничего не сказать.

Удобно устроившись на подоконнике в позе лотоса, Поттер немедленно приступил к долгожданному обеду. Эльфы, очевидно, расстарались для болезного пленника и забили поднос до отказа. Здесь был и грибной суп, и нежнейшее пюре с бифштексом из свинины, и приличный кусок чудесного шоколадного торта. Не забыли домовики и о хлебе. Крупные ломти ароматной выпечки свидетельствовали о том, что он был приготовлен не более часа назад. Из напитков свой выбор они остановили на прохладном тыквенном соке.

Однако как бы ни хотел Гарри слопать всю эту вкуснятину до последней крошки, печальный опыт проживания с Дурслями, вопреки мнению одного назойливого профессора, всё же чему-то его научил. А суть была в том, что после вынужденной недельной голодовки забивать желудок до отказа было категорически запрещено. Поэтому, аккуратно взяв в руки тарелку с супом, он маленькими порциями начал его поглощать.

Тяжесть в желудке и схожесть некоторых теперешних условий с его прошлым вызывали в нём чувство дежавю. Дурсли никогда особо не интересовались маленьким ребёнком, которого подкинули им на порог дома. Им было решительно всё равно, чем он питался, во что одевался и где пропадал целыми днями. Главное, что волновало этих людей, ― лишь бы он не позорил их перед соседями. Самая грязная работа по дому, спальня в чулане, лишение жалких крох еды за малейший промах были для него, по сути, привычным делом. Даже тот факт, что у Дадли имелось всё ― и родительская любовь, и куча игрушек, и вдоволь еды, почти не вызывал у него недоумения. «Так и должно быть», ― повторял про себя Гарри. Ведь ему не с чем было сравнивать! Ни друзей, ни знакомых, ни-ко-го! Лишь в Хогвартсе, услышав сотни разнообразных рассказов о том, как и чем занимались ребята с родителями дома, мальчишка начал задумываться о своём положении. Да и то не сразу.

Отставив в сторону недоеденный суп, гриффиндорец с сожалением посмотрел на свинину и потянулся за пюре.

В первый годы, ослеплённый волшебством открывшегося для него мира, Поттер даже забыл о своих невзгодах и полностью отдался на волю чувств. Приключения, тролли, загадочные преступления... А Рон и Гермиона? У него появились самые настоящие друзья! Только его! Окунуться в это было так легко... То, что в придачу ко всему этому идёт маньяк, зацикленный на его, Гарри, убийстве, почти не имело значения. Ровно до того момента, пока они не столкнулись лицом к лицу. Он старался воспринимать это, как очередное приключение, но у него не получалось. Всё лето после первого курса парень просыпался от ужасных кошмаров, что мучили его каждую ночь. Ему снилось, как тело Квиррелла превращается в прах под его ладонями. В последующем гриффиндорец старался вести себя с друзьями как обычно, однако совесть неустанно напоминала ему, что он сам стал убийцей.

На первом курсе, на втором все посвящённые чествовали его, как героя. Рон, Гермиона, профессор Макгонагалл, директор Дамблдор... Они смотрели на него, улыбались и хвалили. Хвалили за убийство. А затем к ним присоединились и Сириус с Римусом.

Зато у самого Гарри внутри медленно, но верно разрасталась чёрная дыра, которая грозилась со временем поглотить его без остатка.

В очередной раз отставив почти нетронутую тарелку, Поттер вздохнул. Подобные размышления не приводили ни к чему хорошему. И хотя он не так часто позволял себе об этом думать, сомнения всё сильнее грызли его изнутри. Возможно, следовало, наконец, разобраться в себе, понять, как ко всему этому относиться или даже принять?..

Уставившись в окно, из которого открывался прекрасный вид на раскинувшийся внизу парк, подросток крохотными глоточками потягивал тыквенный сок.

Он так заблудился в ворохе собственных мыслей, что даже не услышал звук открывающейся двери. Поэтому следующая фраза, произнесённая таким знакомым голосом, заставила его подавиться:

― Вы, наконец, очнулись, Поттер...

Примечания:

― Вы, наконец, очнулись, Поттер, ― произнёс мужчина и потянулся за палочкой, чтобы предотвратить самоубийство-удушение одного бедового подростка. ― Анапнео.

― П-профессор?.. ― откашливаясь от сока, неудачно попавшего в дыхательные пути, гриффиндорец с глубоким потрясением на лице рассматривал человека, которого он меньше всего ожидал здесь увидеть. ― Что вы тут делаете⁽¹⁾?

С невозмутимым видом зельевар прошёл в комнату и остановился возле того места, где разместился Гарри Поттер. На первый взгляд мальчишка выглядел вполне здоровым, однако тёмные круги под глазами и болезненная бледность кожи подчёркивали, что до полного выздоровления тому ещё предстоит пройти серьёзный курс реабилитации. Особенно с учётом той информации, которую удалось выяснить целителю Ричардсу.

Первым делом Снейп решил проверить поднос с обедом, который, как он успел заметить, исполнительные эльфы уже прислали юному пленнику. Однако после недолгого изучения его содержимого, правая бровь профессора медленно поползла вверх ― блюда были почти не тронуты.

― Что-то не так, сэр? ― Гарри уже успел более-менее прийти в себя и нацепить на лицо маску лёгкой заинтересованности, внутренне сгорая от любопытства, недоумения и какой-то иррациональной надежды.

― Удивительно, Поттер. Но после того, как вы почти неделю пролежали без сознания, у вас хватило ума не набрасываться на еду, сметая всё, что лежит на подносе, ― в привычной саркастичной манере пояснил мужчина. Сейчас он не демонстрировал свою ненависть и презрение ко всему сущему и говорил совершенно спокойно, что ещё сильнее ставило парня в тупик.

― Я что, по-вашему, совсем идиот? ― красноречивый взгляд антрацитовых глаз стал ему ответом.

Тем временем профессор подошёл к кровати и стал доставать из бездонных карманов привычной чёрной мантии фиалы с разноцветными зельями, которые в известном только ему порядке раскладывал на прикроватной тумбе. Закончив, он вновь повернулся к гриффиндорцу и произнёс:

― Мистер Поттер, если вы закончили с обедом, ложитесь на кровать. Мне необходимо проверить ваше состояние.

Гарри не спеша слез с полюбившегося ему подоконника и слегка неуверенно исполнил то, что от него требовалось. Снейп тут же начал махать над ним палочкой, воплощая неизвестные, но явно трудоёмкие заклинания. Их конструкция и исполнение, как показалось Поттеру, где-то уже встречались ему, однако ничего конкретного в голову не приходило. Различного, преимущественно светлого, оттенка магические линии попеременно то обвивали его тело, то заковыристо переплетались в воздухе, образуя пока неведомую для него конструкцию. Зельевар последний раз взмахнул рукой, и над подростком прямо в воздухе начала формироваться цветная таблица с непонятными обозначениями. Гарри тут же захотелось шлёпнуть себя ладонью по лбу. Сколько раз за эти четыре года он бывал в «гостях» у мадам Помфри, да так и не удосужился запомнить, как она колдует. Во время каждого посещения Больничного крыла колдоведьма накладывала на него лёгкое диагностическое заклинание, которое показывало текущее состояние пациента. Оно было почти в точности такое, что создал сейчас профессор, однако таблица последнего была в разы больше. Вероятно, данная версия давала более подробный анализ состояния диагностируемого.

Тщательно изучив данные, появившиеся на магическом экране, Северус нахмурился. Конечно, по сравнению с недавними показателями, эти выглядели значительно лучше. Но только на общем фоне. Множество травм различного происхождения и характера всё также требовали немедленного медицинского вмешательства. Маг до сих пор недоумевал, как этот ребёнок дожил до своих лет, продолжая при том успешно зарабатывать новые проблемы со здоровьем.

В последний раз бросив взгляд на результаты диагностики, он кивнул своим мыслям и вновь обратил внимание на Поттера:

― В целом, ваше состояние на данный момент стабильно. Если будете выполнять мои инструкции и пить необходимые зелья, то к концу недели последствия лихорадки полностью нивелируются.

Снейп вынул из кармана сложенный вчетверо пергамент и отдал его Гарри:

― Здесь всё расписано: какие зелья, когда и в каком количестве нужно принимать. Все фиалы подписаны, поэтому не ошибётесь, ― он с сомнением посмотрел на гриффиндорца и добавил, ― хотя я не удивлюсь, если это всё же случится.

Гарри фыркнул и принялся изучать выданную инструкцию.

В целом, если судить по назначению, зелий здесь было не так много, вот только их количество вызывало довольно много вопросов. В списке значились такие названия, как «Укрепляющий раствор», «Восстанавливающее зелье», «Рябиновый отвар» и какая-то «Настойка Эффера». Профессор не обманул, инструкция действительна была очень подробная и понятная.

Итак, ближайшую неделю ему предстояло питаться практически одними зельями. Судя по всему, укрепляющее и восстанавливающее были основными компонентами поддержания его здоровья. Их необходимо было принимать по глотку дважды в день после еды. Рябиновый отвар, насколько он помнил программу зельеварения за второй курс, являлся довольно распространённым лечебным средством, высокоэффективным и доступным любому волшебнику. Для излечения Поттеру необходимо было принимать его каждое утро по одной чайной ложке до еды следующие четыре дня. Неизвестная настойка ещё более неизвестного мистера Эффера мелькала в своеобразном расписании приёма зелий гораздо чаще, чем остальные названия. Твёрдой рукой Снейпа было выведено, что её применение обязательно перед каждым приёмом пищи в пропорциях: пять капель настойки на один стакан воды.

Более-менее разобравшись с инструкцией, Гарри всё же решил уточнить у зельевара, который продолжал изучать результаты его диагностики, назначение последнего средства.

― Эм, профессор... ― декан Слизерина немедленно оторвался от таблицы, чтобы тут же вперить недовольный взгляд на отвлекающий его элемент. ― Простите, сэр, но что это за «Настойка Эффера»? Для чего она нужна?

― Очевидно, что раз она в списке, то для вашего излечения, мистер Поттер, ― раздражённо отозвался Снейп. Вообще, мальчишка был не виноват в том, что его благодушное настроение резко сменилось злостью, стоило только взглянуть на результаты обследования, однако срывать на нём свои эмоции стало уже привычкой в последние годы. Глубоко вздохнув и взяв себя в руки, Северус всё-таки ответил. ― Данная настойка представляет собой один из самых эффективных способов восстановления организма после желудочно-кишечных заболеваний. В вашем случае, ― он на мгновение остановился и сжал губы в тонкую полоску, ― проблема стоит гораздо серьёзней, чем простое недоедание вследствие болезни.

Гарри не ожидал, что профессор всё же пояснит ему этот вопрос, но, услышав последнюю его фразу, он застыл и почти перестал дышать. «Он... Он знает?..». Несмотря на то, что гриффиндорец не раз попадал в Больничное крыло в школе, рассказывал о своих злоключениях у Дурслей друзьям и Дамблдору, всем было откровенно плевать на то, как обращались с мальчиком за пределами Хогвартса. Со временем он смирился с таким положением вещей и больше старался не затрагивать эту тему. Однако мысль о том, что злобный слизеринский декан знает о его проблемах, приводила его в какой-то иррациональный ужас. Почему-то у него не возникло сейчас вопросов, наподобие тому, а зачем его вообще лечат, если он в плену у Волдеморта, который хочет его убить. Единственное, что волновало Гарри в данный момент ― лишь бы не подтвердились догадки об осведомлённости Снейпа. Издёвок, касающихся его «любящей» семьи, он бы не вынес.

Профессор же в это время, не подозревая, какие мысли крутятся в голове национального героя, спокойно сворачивал диагностическую таблицу. Ну, или не совсем спокойно. Если внешне он был холоден и слегка отстранён, то внутри у него бушевали эмоции. Раздражение, презрение, беспокойство, непонимание попеременно то набирали силу, то отступали, уступая место другим чувствам. Зельевар не представлял, как такое вообще произошло. Какой нормальный человек мог сотворить такое с ребёнком?! Хоть он и не любил детей, но всё же никогда не питал к ним настолько глубокой ненависти, чтобы опуститься до нанесения им вреда.

Воспоминания вновь вернули его в тот день, когда Тёмный Лорд впервые после возвращения вызвал его к себе.

Закончив, наконец, готовить основу для нового экспериментального зелья по выведению сорняков, что так отчаянно уже не первый год просила у него Помона Спраут, Северус устало вздохнул. Начальный этап пройден успешно, теоретические расчёты оказались верны: ни один из опасных компонентов, вступив в реакцию с другими, не привёл к взрыву. Хоть шансы этого были минимальны, но они всё же были. Поэтому, благополучно получив основу для зелья, Снейп довольный покинул лабораторию.

Однако ожидание спокойного сна было нарушено самым страшным образом. Не успел зельевар назвать заветный пароль картине, скрывающей его апартаменты, как левую руку обожгло болью. Сердце пропустило удар. Понимание ситуации пришло мгновенно, а тело, наученное горьким опытом, действовало, опережая разум.

Быстро проскользнув в спальню, Снейп ринулся к шкафу, где в потайном отделении вот уже четырнадцать лет пылилось одеяние Пожирателя Смерти ― чёрная, как ночь, мантия и белоснежная, в противовес первой, маска. «Лучше бы они так и оставались там», ― отчаянно думал он, спешно натягивая на себя мантию. Маска была убрана в специальный внутренний карман ― не дай Мерлин, если кто-то из студентов увидит его в этом наряде! Тогда уже никакой Дамблдор его из Азкабана не вытащит.

Последние несколько месяцев стали для Северуса настоящим кошмаром. Чёрная метка ― известный отличительный признак сторонников Волдеморта ― с каждым днём становилась всё ярче, пока две недели назад не взорвалась болью. Тёмный Лорд вернулся, больше не нужно было убеждать себя в нелепости предположений директора. Дамблдор всегда предупреждал их, что Тёмный Лорд однажды вернётся, но зельевар надеялся, что это зловещее предостережение старика никогда не исполнится. Он продолжал надеяться даже тогда, когда исчез Поттер. Вот только сейчас все его ожидания и иллюзии рассыпались прахом под ударом реальности.

Миновав защитные чары Хогвартса, профессор немедленно переместился к ожидавшему его господину. Несмотря на ночной полумрак, ему удалось рассмотреть место, куда привели координаты метки. Малфой-мэнор. Впрочем, он не особо удивился ― сейчас Люциус был, наверное, единственным из Пожирателей, кто мог обеспечить Лорда всем необходимым.

За размышлениями Снейп преодолел разделяющее ворота и дом расстояние и направился на второй этаж ― именно туда вела его воля хозяина. Остановившись перед высокой резной дверью из тёмного дерева, зельевар сделал глубокий вдох и трижды постучал, возвещая о своём появлении. Но вместо ожидаемого разрешения, повинуясь чужой воле, дверь слегка приоткрылась, приглашая его войти.

Северус сделал несколько шагов внутрь и опустился на колено. Его голова была низко опущена, а длинные волосы закрывали обзор, однако он успел заметить, что в помещении находилось двое — хозяин поместья и сам Волдеморт. И если последний стоял возле окна, рассматривая что-то, известное только ему, то Люциус, к великому изумлению зельевара, спокойно расположился в одном из кожаных кресел. Помнится, до исчезновения Лорда такая роскошь не дозволялась даже Белле ― его любимице.

― Мой Лорд! ― негромко, но уверенно поприветствовал господина Снейп.

Волдеморт всё также продолжал стоять спиной к ним, даже не пошевелился, уставившись в одну точку. Никто не осмелился прерывать его размышления, но длительная тишина, повисшая в воздухе, набатом звучала в ушах Северуса. Или то была его кровь, что усиленно гоняло бешено бьющееся сердце?

Зельевар слегка приподнял голову и украдкой осмотрелся. Это место он довольно хорошо знал по частым посещениям Малфой-мэнора. Сейчас они находились в рабочем кабинете Люциуса, который тот обычно использовал для приёма посетителей. Средних размеров помещение вмещало в себя не так много мебели: массивный рабочий стол из тёмного дерева и три кресла вокруг него, а также уголок для отдыха с диваном и парой кресел из кожи, расставленных вокруг стеклянного столика. Позади рабочей зоны на высоком стеллаже пестрили разноцветными корешками различные книги по магии, экономике и политике. В целом, с его прошлого визита сюда ничего не изменилось.

― Северус... ― внезапно произнёс Тёмный Лорд, заставив присутствующих вздрогнуть. Его голос был тих, но слова звучали отчётливо. ― Ты всё-таки пришёл... ― продолжил он так, будто разговаривал сам с собой. Однако Снейп всё же поспешил ответить:

― Вы звали меня, господин. Я не мог проигнорировать вызов.

Волдеморт невесело, даже несколько жутко хохотнул на это.

― Не льсти мне! ― жёсткий тон заставил профессора сильнее сжать челюсть, чтобы ненароком ещё больше не разозлить Лорда. ― Ведёшь себя так, будто я не знаю цену вашей преданности! Будто не знаю, как вы трясётесь за свои жалкие жизни, ползая передо мной на коленях!

В кабинете воцарилась звенящая тишина. Снейп не рискнул возразить взбешëнному Лорду, впрочем — его слова были недалеки от истины. Многие из Пожирателей действительно боялись господина: кто за себя, а кто — за своих близких. Вот только профессор не относил себя ни к одной из этих групп.

— Однако больше всего, мой дорогой Северус-с, я ненавижу предателей... — его слова, словно шелест осенних листьев, накрыли зельевара потоком холодного воздуха, от чего тело мгновенно задеревенело и покрылось мурашками. — Я не собирался призывать тебя так рано, — всë же удивительно, подумал Люциус, как Лорд даже в таком состоянии способен управлять своим голосом, который внезапно принял деловой тон, — но, к сожалению, у нас не было иного выбора. Ты ведь уже догадался, что Поттер находится здесь?

— Да, мой Лорд.

— Прекрасно, тогда тебе не придëтся ничего объяснять, — Волдеморт ненадолго замолчал, ещё раз обдумывая последствия привлечения Снейпа к лечению мальчишки. Как ни посмотри, за Поттером нужен был присмотр не только домовиков, но и квалифицированного специалиста. Несмотря на то, что целитель Ричардс уже не первый год служил Малфоям, Лорд всё равно не доверял ему. А Северус... Северус ещё никогда не подводил его. Пусть он и слишком приближен сейчас к Дамблдору. — К сожалению, мелкий ублюдок не сумел по достоинству оценить гостеприимство Лорда Малфоя. Комфортная камера в подземельях показалась ему слишком сырой, и он решил подохнуть от лихорадки. Люциус уже вызвал целителя, который его осмотрел. И результаты диагностики меня не порадовали.

— Что требуется от меня, господин?

— То, что ты делаешь лучше всего — зелья. Необходимо поддерживать его здоровье на должном уровне, я не хочу, чтобы Поттер подох раньше времени. Ты меня понял?

— Да, милорд. Позвольте спросить? — профессор сомневался, стоит ли задавать этот вопрос или лучше было дождаться более удачного момента, но всё же решил рискнуть.

— Что ещё? — раздражённо отозвался Лорд.

— Разве вы не хотели избавиться от мальчишки? — осторожно начал зельевар. — Почему же сейчас вы спасаете его жалкую...

Волдеморт резко развернулся к нему лицом. Его красные глаза, едва различимые меж прищуренных век, цепко уставились на Снейпа. Северус едва удержался от того, чтобы отпрянуть от представшей его взору картины. Темный Лорд действительно выглядел устрашающе. Так неосторожно обронённые слова только усилили его подозрения в двойной игре этого молодого, по сути, волшебника. «Кому же на самом деле ты верен, Северус? И всё же... не тебе со мной тягаться в интригах, щенок. Твоё беспокойство о Поттере выдало тебя с головой», — размышлял Лорд, глядя на так и стоявшего на коленях профессора.

— Мои планы тебя не касаются! — холодно отрезал он и вновь повернулся к окну. — Люциус, отдай ему заключение целителя и список зелий. Мальчишка обязан выжить любой ценой, или ваши головы будут моим утешением!

— Да, мой Лорд! — произнёс Снейп и немедленно поднялся. Люциус, так и не проронивший за всё это время ни слова, также оставил уютное кресло и попрощался с господином. Оба тут же покинули кабинет. У каждого имелась прорва важных дел, большая часть которых была связана с ненавистным Поттером.

Вынырнув из своих не таких уж радужных воспоминаний, профессор зажмурился и потёр переносицу. Почти неделю он был лишен возможности отдохнуть более нескольких часов, с раннего утра и до позднего вечера варя лекарственные зелья и проверяя состояние гриффиндорца. С той первой встречи он больше не виделся с Тёмным Лордом, но знал, что Люциус исправно давал тому отчёт об их совместных с зельеваром действиях. То, что парень очнулся, можно было рассматривать, как хороший знак. Но в то же время становилось непонятно, какие же действия предпримет Лорд далее.

— Профессор?.. — тут же прервал новый виток его размышлений Гарри. Видимо, тот уже не первый раз пытался привлечь внимание профессора, раз его лицо выражало некоторую степень обеспокоенности.

— Чего вам, Поттер? — устало откликнулся слизеринский декан, желая поскорее вернуться в Хогвартс и хорошенько поспать.

Подросток заметно волновался, перебирая в руках край одеяла. Очевидно, его терзали не самые приятные мысли. В чём Снейп тут же убедился, пытаясь не прибить того на месте.

— Так вы... вы действительно один из них? Из Пожирателей?

— Поттер!.. — выругался про себя Северус. — Может мне ещё и метку показать?!

Гарри стыдливо опустил глаза и покраснел. Задавать подобный вопрос человеку, который о тебе так долго заботился, было, по крайней мере, неуважительно. Чего уж говорить обо всём остальном.

Желая поскорее убраться отсюда, Снейп вытащил из кармана ещё два фиала с жидкостью голубого и жемчужного оттенков. Поставив их чуть в стороне от основной группы зелий, он пояснил:

— Это успокоительное и снотворное. Использовать только в крайних случаях! Не более одного глотка. Напоминаю, что в ближайшие дни ничего твердого и острого есть нельзя. Завтра приду, проверю, — с этими словами он развернулся с намерением покинуть, наконец, это помещение.

— Профессор! Сэр! — остановил его Поттер. Зельевар уже был готов зарычать от досады на этого мальчишку. — Профессор... зачем Волдеморт хочет вылечить меня? Что... что ему ещё от меня нужно?

— Если бы я знал, Поттер, если бы я знал... — почти прошептал Северус и незамедлительно вылетел за дверь, не забыв, впрочем, накинуть на неё запирающие чары.

1) В моей версии Гарри узнал о том, что Снейп является Пожирателем, лишь после того, как попал в плен (в каноне это было перед третьим испытанием).

Вернуться к тексту

— Люциус, что там с поисками?

Волдеморт не спеша взял со столика бокал красного вина и вновь уставился на огонь в камине, маленькими глотками поглощая рубиновую жидкость. Его лицо было безучастно, а глаза пусты, в них невозможно было заметить и проблеска эмоций.

Последние несколько дней стали настоящим испытанием для всех обитателей поместья. Разумеется, только для тех, кто знал, что творится с Тёмным Лордом. И в первую очередь это касалось самих хозяев мэнора. Несмотря на то, что теперь Люциус был в курсе самого опасного секрета своего господина, он ничего не мог поделать с теми изменениями, которые затронули последнего. Кто бы мог подумать, что жажда бессмертия Волдеморта и криворукость Хвоста приведут к столь ужасающим последствиям.

После разговора в библиотеке, где перед старшим Малфоем вновь промелькнула надежда на светлое будущее вкупе с адекватным лидером, как та тут же рассыпалась прахом под гнётом суровой реальности. С каждым днём, с каждым прожитым часом Лорд становился всё безумней: его настроение внезапно и безо всяких причин могло меняться с ярости до безразличия, от умиротворения до жажды крови. Он потерял контроль над собственной магией — это было заметно любому стороннему человеку, если таковые водились бы в мэноре. Стихийные выбросы различной разрушительной силы неотступно следовали за сменой настроения тёмного мага, низводя мастера магических искусств до уровня неразумного дитя, в чьём теле только-только просыпается сила. И это не говоря уже о тех суммах, что пришлось потратить на ремонт.

Люциус отчаивался. Всё свободное время он проводил в секретной библиотеке рода, куда имел доступ лишь действующий Лорд Малфой, перерывал кучу старинных свитков и даже тайком консультировался со специалистами в области магии души, но безрезультатно... При этом ему приходилось ежедневно появляться в Министерстве, контролируя продвижение собственных законопроектов, укрепляя политические связи и как бы заявляя, что у него всё под контролем. Слухи о возвращении Тёмного Лорда, что так активно распространяет Дамблдор, просочились уже во все мало-мальски значимые структуры Британии, поэтому от поведения Люциуса сейчас зависела не только его собственная жизнь, но и, без преувеличения, будущее страны.

Чувствуя свою беспомощность, он уже готов был бросить всё и пустить дело на самотёк, если бы не его драгоценная супруга. Нарцисса хоть и не была посвящена в тайну безумия Волдеморта, но полностью доверяла своему мужу, чья вера в тёмного мага претерпела существенные изменения. Одной фразы — Милорд не безумец, ему срочно требуется наша помощь — для неё было достаточно, чтобы отбросить свой страх и в меру возможностей помогать своему мужу.

Следом за ней всё ещё с опаской свои покои стал покидать и Драко. Правда, за пределы хозяйского крыла выходить пока не спешил. С детства изучая основы политики, экономики и дипломатии, он потихоньку делал первые шаги в управлении хозяйством. С подачи отца и под чутким руководством матери ему приходилось самостоятельно разрешать некоторые вопросы, связанные, например, с закупкой продуктов для поместья или проверкой финансовой отчётности небольших предприятий, принадлежащих их роду.

Проще говоря, все были при деле, лишь Поттер, который давно должен был умереть, бездельничал и спокойно поправлял здоровье в дальних покоях Малфой-мэнора.

Люциус слегка тряхнул головой, избавляясь от ненужных и, что греха таить, завистливых мыслей о пленном мальчишке. Пускай эти дни стали для Малфоя тем ещё испытанием, свою миссию он всё же выполнил. В результате заметно истлевший трактат за авторством Кадма Певерелла, который проводил изыскания, связанные с обретением бессмертия, стал спасительным канатом для Люциуса и, как он надеялся, для самого Лорда.

— Милорд, мне удалось найти кое-какие записи одного из братьев Певерелл. По большей части в них описаны ритуалы по некромантии, касающиеся возможного обретения бессмертия, но есть и упоминания о чём-то, очень похожем на крестражи.

Красные глаза мага тут же впились в собеседника. «Лучше бы твои слова оказались правдой, — подумал Волдеморт, — у меня почти не осталось времени ждать».

* * *

Огонь в камине давно прогорел, лишь маленькие язычки пламени словно нехотя облизывали тлеющие угли, однако Волдеморт и не думал покидать насиженное место. За окном уже давно стемнело, и свечи, услужливо расставленные эльфами на маленьком столике, были единственным источником света в Бежевой гостиной.

Вот уже несколько часов Тёмный Лорд внимательно изучал тот самый трактат, что нашёл для него Люциус. Вернее сказать, не сам трактат, а то, что скопировал из него Малфой. Это было на редкость занимательное чтиво: если бы у него было больше свободного времени, он и сам не отказался попробовать кое-что из описанных ритуалов по некромантии. К сожалению, в данный момент Волдеморта интересовал лишь способ остаться в новом теле и сохранить при том свою магию. Тринадцать лет в виде бесплотной сущности оставили в его памяти неизгладимые впечатления, поэтому возвращаться к тому состоянию он не желал категорически. Лучше уж смерть.

Люциус не подвёл. В очередной раз Лорд Малфой доказал свою полезность при разрешении любых вопросов. В этом блондин был весь в своего покойного отца. Деловая хватка Абрахаса являлась одной из главных причин, по которым тогда ещё Том Реддл приблизил к себе столь влиятельное семейство. Наряду с их богатством, разумеется.

Листая записи Кадма Певерелла, он потихоньку начал понимать, почему же крестражи были столь редки. Всё оказалось довольно просто — они не предназначались для возрождения. Если верить написанному, получалось, что крестражи представляли собой не способ достижения бессмертия, а один из видов наказания, который использовали некроманты древности для мести своим врагам.

В давние времена, когда ещё не существовало Статута, а в этом мире с людьми уживались такие магические существа, как эльфы и драконы, было совсем иное деление магии: не на тёмную и светлую, а такое, что ассоциировалось с элементами стихий и состояний. Например, у драконов чаще всего была предрасположенность к магии огня или воздуха. Русалки, соответственно, виртуозно управлялись с водой. У кентавров и гоблинов способности, как правило, были завязаны на землю и металлы. И только у людей не было определённой привязки к стихии. Они могли обладать магией любого из четырёх элементов. При этом союз двух родственных магий мог породить волшебника совершенно иной направленности.

Помимо прочего, в те времена было принято выделять ещё две группы магов, никак не связанных с элементами сущего. К первой группе относились целители. Их колдовство было особенным: они могли собирать из окружающего мира энергию всех стихий, проводя её через себя и преобразуя в целительский дар. Наиболее сильные лекари способны били вылечить даже самые безнадёжные и смертельные раны. Однако при этом они не могли пользоваться боевой магией, а значит находились в самом уязвимом положении перед другими магами и волшебными существами.

Особого внимания стоит вторая группа. Как только не называли их остальные маги: и проклятыми тварями, и культом дьявола, и вестниками смерти, и ещё множество всяких нелицеприятных формулировок. Сами же они именовали себя некромантами. Из всех магов только они могли позволить себе пренебречь теми рамками, что обозначили для себя волшебники. Никто из них не пользовался палочкой, некроманты работали посредством объединения силы рун и магии крови, без посредников обращались к Вечной и никогда не страшились смерти. Слуги Вечной почти никогда не вмешивались в политику, не развязывали войны, не чинили препятствий другим магам в их совершенствовании.

Однако людская зависть провела чёткую линию между одарёнными и обделёнными волшебной силой, навсегда перечеркнув ту гармонию и миропорядок,что многие тысячелетия определяли их бытность. Тут и там вспыхивали конфликты, ведьм и волшебников сжигали на кострах, волшебных существ отлавливали, отстреливали, порабощали и продавали как товар. Драконы, эльфы, гномы, дриады и ещё множество магических рас решили навсегда покинуть этот мир, что словно сошёл с ума и перевернулся. Досталось и некромантам. Эфемерная жажда бессмертия враз вскружила помутившиеся умы не только простых людей, но и многих волшебников, участвовавших в этих событиях. У многих война отняла родных и близких. И хотя некоторые из них полагали, будто цель их благородна, — вернуть родителям их детей, детям родителей или же супругам супругов, — ни первые, ни вторые не гнушались самыми грязными и откровенно бесчеловечными методами достижения своей цели.

Тогда некроманты, по сути своей нелюбимые одиночки, объединились против общего врага. Их союз был страшен. Хорошее подношение тогда собрала Смерть их руками. А те, кто так жаждал бессмертия, наконец, получили своё. По земле неудержимо быстро расползался слух о сотворении невиданного доселе ритуала обретения вечной жизни при помощи заключения части своей души в другой сосуд. Одно только это стало причиной новой волны кровавых боёв за обретение подробностей ритуала.

Лишь немногим из тех, кто добился своего, впоследствии стало ясно, в чём заключалась его суть. Нет, они не обрели бессмертие, но обрекли себя на многие десятилетия мучений, не имея возможности покинуть опостылевший мир. Чем больше проходило времени с тех пор, как они раскололи свою душу, тем безумнее становились. Их магия начала бунтовать, перестала подчиняться, то и дело пропадала или накатывала сумасшедшими волнами, разрушая всё вокруг. В результате сила просто разрывала их изнутри, превращая в бестелесных сущностей, не давая им ни уйти на перерождение, ни исчезнуть навсегда. Вечная никогда не прощала тех, кто пытался возвыситься над ней.

Волдеморт оторвал взгляд от текста и уставился в пустоту. Ему вдруг подумалось, а действительно ли ребенку Поттеров удалось отбить его Аваду? Тот год вообще плохо запечатлелся в его памяти: уже тогда магия словно перестала подчиняться ему, эмоции сменяли друг друга с бешеной скоростью, а для колдовства требовались неимоверные усилия. Единственное, что удавалось Тёмному Лорду легко — пыточные заклинания, в которых он нашел свою отраду, в результате чего ужас быть зверски замученным сковал не только простых волшебников, но и самих Пожирателей. Промелькнула мысль, вдруг причиной его развоплощения стала не защита маглокровки, а отголоски множества раз проведённого ритуала. Над этим стоило поразмыслить, но не сейчас, потом, когда удастся вернуть хоть немного здравого смысла. Он чувствовал, как время утекает сквозь пальцы, грозя вновь обрушить на него всепожирающее безумие. Только бы успеть...

Прикрыв на мгновение глаза, Волдеморт вновь вернул всё своё внимание скопированным из трактата записям. Итак, что же получается? Создание крестражей ведёт к саморазрушению не только магической, но и физической составляющей волшебника. Однако всё это достаточно длительный процесс, который может растянуться на века. Если же крестражей было несколько, соответственно, отведённое тебе время сокращается. В случае же, если маг, расколовший свою душу, потеряет физическую оболочку, он продолжит существовать и мыслить в виде бестелесной сущности, пока последний из крестражей (если их несколько) не будет уничтожен. Кадм Певерелл делал особый акцент на том, что сами крестражи, как гарантия бессмертия, не предназначены для возрождения как такового, они лишь якоря для души, застрявшей в этом мире. Его исследование показало, что волшебник, использующий для получения нового тела крестраж, пойдет по тому же пути, что и раньше: эмоциональная и магическая нестабильность, ухудшение здоровья и как итог — очередная потеря оболочки.

Тонкие костлявые пальцы с силой сжали пергамент. Забавно, ведь всё это только более сжато и иносказательно упоминалось в тех свитках, что он изучал в процессе создания всё большего количества осколков души. Почему же он не внял предупреждению? Зачем продолжил терзать свою душу и дальше? Магия внутри заворочалась в ответ на горечь осознания собственной глупости. Стараясь подавить уже привычную тревогу, Волдеморт расправил листы и вновь погрузился в чтение. А после хрупкое тело прошила сильная дрожь, едва до сознания мага дошло: чтобы вернуться к нормальной жизни, маг должен самостоятельно уничтожить хранилища своей души...

Кадм Певерелл не утверждал, что это единственно верный способ, наоборот, высказывал лишь свои предположения относительно данного вопроса. Но почему-то казалось, что его мысли ведут в правильном направлении. Согласно основополагающим принципам магии души, что Волдеморт успел вычитать в библиотеке Малфоев, она, душа, — явление изначальное. Сначала появляется она, а после уже обретает оболочку физическую, которая наделяется силой магической. Сама душа как может противостоит разрушительному влиянию извне, но всегда стремится к единению. Если же эти сведения верны, теория Певерелла уже не кажется столь фантастической. Но как быть уверенным до конца? Кто подтвердит, что это работает? Кто даст гарантию, что это поможет, а не уничтожит его вовсе?.. Тревога и сомнения продолжали мучить его, ведь где-то глубоко внутри до сих пор жил тот самый маленький мальчик Том, который всегда страшился смерти.