Брат, стерва и платяной шкаф (гет)

В детстве она не любила книги про Нарнию. Они казались ей пустыми и бессмысленными, как сухое печенье, которое рассыпается золотистыми крошками, стоит только надкусить. Поэтому ей никогда не хотелось исследовать мебель, не говоря уже о платяных шкафах. Собственно говоря, сама идея о том, что по ту сторону шкафа можно обнаружить иную реальность, была абсурдной и пугающей. Поэтому когда чья-то рука высовывается из-за зеркальной дверцы и хватает её за подол изодранного свадебного платья, первый порыв — сломать нападающему нос локтем.

Она останавливается в последний момент.

— Эй… эй, это я…

Дэниэл не отпускает её платье, но поднимает свободную руку в знак добрых намерений. «Эй, смотри, я безоружен».

Глаза Грейс изумлённо распахиваются.

— Тебе нужно войти, ну же, — уговаривает он, разглядывая коридор позади неё.

У неё нет времени, чтобы взвесить все варианты. Или прикинуть, нет ли здесь подвоха — вдруг он ещё больший садист, чем вся остальная семейка, и просто играет с ней. Подспудное чувство, которое она не анализирует, говорит: нет, он не такой, он не причинит мне вреда. Он мастерски избегал её всю ночь, или позволял ей убежать. Она кивает и берёт его за руку.

Грейс слышит шаги за спиной, и Дэниэл втаскивает её внутрь. Дверь закрывается за ними с лёгким щелчком.

Внутри тесно, поэтому Дэниэл обнимает её за талию и прижимает к груди. Прерывистое дыхание касается её окровавленного плеча. Его захлёстывает странное судорожное желание опустить голову и слизать кровь, но он сопротивляется. Его ладонь караулит где-то возле её рта на случай, если придётся заставить её молчать, потому что Алекс иногда хныкал, когда был вынужден прятаться здесь.

Она не хнычет, лишь поднимает свою руку и тянет его ладонь, прижимает к своему покрытому потом горлу. Накрывает его руку своей, и они оба чувствуют её загнанный пульс, бешеное биение крови в аорте. Её вдруг словно выворачивает наизнанку: ей остро нужно, чтобы он касался её, держал её, сохранил ей жизнь.

Она закрывает глаза, когда снаружи раздаются голоса — семейка пытается выследить её. Лезвие топора скрежещет по паркету. Раздаётся отвратительный смех тётушки Хелен. Грейс дрожит. Дэниэл прижимает её ближе, держит так крепко, как может.

Они стоят вот так, обнимаясь, вжавшись друг в друга, ждут, пока семейство уйдёт прочь.

И они уходят. Клану Ле Домас недостаёт терпения настоящих охотников.

Дэниэл чувствует, как её тело расслабляется, когда коридор пустеет.

Он приваливается к изъеденной молью шубе.

— Тебе нужно убираться отсюда, — бормочет он. — Есть шанс, что ты сможешь пробраться через заднюю дверь в кухне…

— Уже пробовала.

— Дай угадаю. Стивенс.

Она печально кивает.

— Грёбаный психопат. Так, ладно, система безопасности уже взломана, так что есть хорошие шансы, что можно открыть одно из окон. Спустишься во двор и побежишь к задним воротам. Я их отвлеку. Скажу, что ты спряталась в подвале. Чёрт, не знаю, сработает ли это, но…

Грейс поворачивается к нему. Их взгляды встречаются в полумраке.

— А как же Алекс?

— Я-а… я попытаюсь и его вытащить, — хрипит Дэниэл.

Она качает головой. Она не это имела в виду. «Почему его здесь нет? Почему мой муж не помогает мне?»

Но она, кажется, догадывается. Только когда в вас целятся из ружья, вы начинаете осознавать, за кого вышли замуж.

— Почему ты помогаешь мне? — спрашивает она вместо этого. — Разве вы все не умрёте, если не убьёте меня?

Дэниэл передёргивает плечами, улыбается устало и обречённо.

— Так гласит легенда. Может, это просто предлог для спортивной охоты на людей. В любом случае я не против смерти. Хоть отдохну, блядь.

Она фыркает.

— Ты устал? Как думаешь, каково мне?

— Прости, — тихо говорит он. — Надо было сказать тебе сегодня утром. Или даже в нашу первую встречу.

— Почему же не сказал?

Его глаза, тёмные и тёплые, как у оленей на стенах этого дома, говорят всё, что ей нужно услышать. Алекс. Её муж запретил ему.

Дэниэл видит, что она поняла, и отворачивается, стыдясь за брата.

— Хорошо бы в этом шкафу нашлась дверь прочь с этого грёбаного праздника. Ну, знаешь, как в той детской книжке.

Грейс моргает. Её снова пронизывает до костей то самое чувство. Близость. Словно он и есть та самая дверь.

— Никогда её не любила.

Он смеётся.

— Я тоже.

Её лицо так близко.

— Мне тоже жаль.

Дэниэл хмурится.

— Да о чём тебе сожалеть?

«Что выбрала не тебя», — думает она. Глупо. Да всё равно уже поздно.

Она говорит:

— Что не перепихнулась тогда с тобой.

Дэниэл ошарашенно моргает. Он в ужасе, хоть и смеётся. Та фотосессия была словно не часы, а годы назад.

— О господи. Я был слишком пьян.

— Но я — не слишком, — шепчет она.

Он смотрит на её губы. О да. Он хотел бы быть мерзким. Разочаровать её. И, возможно, в кои-то веки он хочет быть честным. «Я хотел тебя для себя ещё до того, как моя семья поймала тебя на крючок».

— Не слишком, — соглашается он.

Грейс двигается первой. Люди обычно этого не замечают. Ей нравится быть первой.

Она поднимается навстречу его губам, кладёт руку ему на затылок, тянет вниз.

Когда их губы встречаются, она понимает, что всегда хотела поцеловать его. Его язык у неё во рту — просто прекрасно. Глупое, совершенно новое чувство. В какой-то момент оно переходит в просто офигенное ликование, словно пробуешь на вкус алкоголь и похоть, совершаешь ошибку, которая кажется более правильной, чем всё, что произошло сегодня вечером. Её колени слабеют, когда он берёт её лицо в свои ладони, ласково касается большим пальцем подбородка, углубляет поцелуй. Он нежный, грустный, он ненавидит себя и вот-вот заставит её захотеть остаться в этом шкафу навечно.

Но она не может. И он не заставит.

Они размыкают губы, но их лбы продолжают соприкасаться.

— Не… надо, — хрипит он.

— Что?

«Заставлять меня хотеть жить», — думает он. И она понимает, о чём он молчит…

— Тебе нужно идти.

Она кивает. Ей нужно идти.

— Ещё увидимся… — она умолкает, облизывает губы, на которых до сих пор его вкус.

Дэниэл не верит, что когда-нибудь увидит её снова, поэтому позволяет ладоням удержать её чуть дольше, попрощаться с чем-то в кои-то веки хорошим.

Грейс смотрит в его глаза.

«Ты тоже хороший. Ненавидишь себя, но ты хороший», — думает она.

А потом он отпирает дверь позади неё и выглядывает наружу. Коридор всё ещё пуст. Он толкает её вперёд и велит бежать.

Грейс бежит.

Оглянувшись, она ловит в зеркалах шкафа любящий взгляд.

Она хочет жить.

Она твёрдо решила выжить.

И увидеться с ним снова.