Первая бета (джен)

Зелёный дракончик Йашь-Каах в своей драконьей семье всегда был особенным.

Во-первых, вся его семья была красной. И мама, и папа, и дедушки с бабушками, и дяди с тётями, и даже прадедушка Йашь-Тебяж!

Во-вторых, он родился трехглавым. Ну вот бывает, да. У всех по одной голове, а у него — три.

В-третьих, Йашь-Каах с детства отличался буйной фантазией, что для драконов опять-таки не характерно. Если дракон сказал, что ёлки красные — значит, это сорт такой. Или прадедушка Йашь-Тебяж на них цистерну краски вылил.

Красной.

Случайно.

А послушать Йашь-Кааха, так у него и ёлки красные, и моря горят, и мышка в камне утонула... Правда, говорила это в основном левая голова — Альфа. Альфу вообще трудно было остановить, если ему что-то в голову приходило.

Правая голова, Бета, постоянно Альфу поправляла. С самого детства. Вот и сейчас — только начал Альфа рассказывать:

— Я ложил кашу!

— Нет слова "ложил", — тут же заметил Бета.

— Есть! — возмущенно вскинулся Альфа. — Ложка же есть! А значит, "ложил" — тоже.

— Балбес.

— Он не балбес, — вступилась центральная голова — Гамма. — Он просто альтернативно мыслит.

— Чо?

— "Что", бестолочь, — вздохнул Бета.

— Вот ты что имел в виду, когда сказал "ложил"? — с интересом спросил Гамма.

— Что я её ел! — обиженно ответил Альфа. — Ложкой!

— Кретин.

— Вот чего ты всегда обзываешься?

— Бета просто хочет, чтобы ты говорил грамотно.

— Я говорю, как хочу! Вообщем, я кашу съел, потом смотрю — прадедушка в пещеру пошёл! И там остался, внутрии!

— Бедная нутрия, — заключил Бета.

— Какая ещё нутрия? — оторопел Альфа.

— Да уже никакая, похоже. Земля ей пухом.

— Гамма, чего он опять? — повернулся к третьей голове Альфа.

— Альфа, ну ты сам подумай — нутрия маленькая, прадедушка большой...

— Да какая ещё нутрия, вы чего? Прадедушка в пещере был! Внутрии пещеры! А не в какой-то там нутрии!

— Внутри!

— Да какая разница?

— Действительно. Что санаторий, что крематорий.

— Гамма, ну чего он опять?

...Вот так и жили. Альфа с буйной фантазией, Бета с врожденной грамотностью и Гамма, который не давал им насмерть переругаться.