Как преуспеть в бизнесе, даже если вас прокляли (джен)

Эдвард Горбин, ранее работавший в печально известном (и весьма критикуемом) магазине «Горбин и Бэрк», наконец-то соизволил «отдать концы», оставив после себя лишь мокрое пятно.

Хоть возраста он был уже немолодого (как минимум сто сорок семь лет), ходили слухи, что владельца лавки погубило одно из множества проклятых приобретений. Последним стал огромный деревянный ящик, щедро источавший недобрую энергию. На основе домыслов многие решили, что, открыв этот ящик, Горбин просто растаял, практически испарился из-за мощи содержимого. Волшебники и волшебницы с Косого переулка, как гласила людская молва, вздохнули с облегчением, услышав о кончине Горбина, и предположили, что магазин закроют в виду отсутствия наследника. В конце концов, Карактака Бэрка не видели с 1988 года, да и те, кто разбирался в скупке и продаже, верили, что он стал частью коллекции магазинных странностей, когда во время очередной ссоры совладельцы перешли грань. Однако всю неделю на двери «Горбина и Бэрка» висела табличка «Обед», и хозяева местных заведений занервничали, жаждая узнать судьбу этого сомнительного места.

Так продолжалось, пока в магазин с кипой документов не прибыл адвокат, Винсент Слэймэйкер, взявшийся за исполнение последней воли Эдварда Горбина, которая изменила судьбу многих... к счастью и к несчастью.

* * *

Если Драко Малфой полагал, что жизнь не может стать еще более странной, чем она стала за год с окончания войны и по нынешний день, ему предстояло еще раз обдумать эту мысль.

За прошедшие четырнадцать месяцев Люциус так и не оправился от издевательств Темного Лорда. Нарцисса делала что могла, как магическими, так и другими способами, но если дух был сломлен, мало что поддерживало волю к жизни. Смерть отца стала своего рода благом. Впервые на памяти Драко выражение его лица было умиротворенным.

Мать проявила здоровый прагматизм. Большую часть состояния Малфоев конфисковали, чтобы выплатить репарации жертвам войны и возместить Министерству судебные издержки. Пусть за ними сохранился Малфой-мэнор, от среднего класса Драко с Нарциссой отделяла лишь пара оплошностей, а для матери такое положение вещей было недопустимо. Так что после смерти Люциуса она вышла замуж за чистокровного со связями во французской аристократии и переехала на континент жить в привычной ей роскоши.

Драко остался в Уилтшире и, хотя желал матери счастья, которое последние двадцать лет обходило ее стороной, ни дня не жалел, что он Малфой. Пусть даже сейчас его имя стало синонимом «прихвостня зла». По его мнению, носить фамилию Малфой было по-прежнему лучше, чем быть бедным или, упаси Мерлин, маглолюбцем. Да, признаться, его взгляды на маглорожденных несколько изменились, но это не значило, что он с радостью бы поужинал с королевой маглов.

В тот предрассветный час перемены в жизни Драко ознаменовал ритмичный дробный звук, который раздавался все громче и громче. В двери стучать не могли, так как отец был мертв, а мать наслаждалась новой жизнью. Учитывая, что в прошлом лишь они одни беспокоились о благополучии Драко, его одновременно разбирало любопытство узнать, кому он понадобился (не говоря уже о том, с чего они позволили себе явиться в такую рань), и терзал серьезный страх, что в Министерстве все-таки нашли повод бросить его в Азкабан и потерять ключ от камеры.

Прозвучало громкое карканье. И снова — дробный стук. Разлепив один глаз, Драко мрачно уставился на черные тени за прозрачными шторами, украшающими окно его спальни. Нахмурился. Из Министерства посылали сов, а никакая уважающая себя сова не издала бы подобного звука. В волшебном мире популярностью пользовались именно совы, оттого что вороны были склонны к пакостям и не всегда доставляли письмо адресату. Кто бы ни послал эту настойчивую тварь (она так стучала клювом, что на стекле появилась трещина), он явно желал привлечь внимание.

Откинув одеяло, Драко выбрался из постели, дошел до окна и открыл створку. Ворон тут же выпустил из когтей свернутый трубкой пергамент, упавший на мягкий ковер, и вспорхнул черным вихрем.

— Глупая птица, — пробормотал Драко, наклоняясь за посланием.

Едва обхватив пергамент, он понял свою ошибку, но его ругательства заглушил громкий хлопок портключа, переместившего Драко по неизвестному адресу.

* * *

Как оказалось, пункт назначения был ему до боли знаком. Пусть личность «пригласившего» его человека оставалась неясной, от одного присутствия в этом месте Драко прошибло ужасом. Заходить в «Горбин и Бэрк» опасались даже чистокровные, а уж Драко явно не ждала дружеская беседа. Вряд ли Горбин простил его за откровения, где располагается Исчезательный шкаф, — это весьма и весьма повредило его делам.

— Ах, мистер Малфой, как хорошо, что вы к нам присоединились.

Драко резко обернулся: за антикварным столом сидел худощавый волшебник.

— Кто вы?

Поднявшись, мужчина сухо улыбнулся:

— Винсент Слэймэйкер, адвокат, — он указал на сидящих перед ним женщин. — Сесилия Горбин и Октавия Бэрк. — Между двумя ведьмами стоял третий стул. — Прошу, садитесь, и начнем.

Драко не двинулся с места.

— Зачем вам я? — потребовал ответа он, оглядывая пустующий магазин.

Слэймэйкер склонил голову.

— Чтобы огласить завещание мистера Эдварда Горбина, конечно же, — сев, адвокат вернулся к бумагам.

— О, какой красавчик! — проворковала ведьма справа от Драко — судя по словам Слэймэйкера, Октавия Бэрк. Обильный макияж подчеркивал ее преклонный возраст, а красно-фиолетовые волосы были уложены в дикие непотребные фигуры. Она облизала Драко взглядом — ощущение было, будто над ним надругались. — О да. Он справится.

Сесилия Горбин фыркнула:

— Ха! Слишком тощий. И двух недель не протянет. — Пусть и гораздо младше Октавии, Сесилия не уступала ей в странности. Наблюдение Драко подтвердилось сразу же: родственница Горбина, повернувшись к Слэймэйкеру, буквально оскалилась. — Когда он сдохнет, я хочу получить свое по праву!

Безуспешно подавляя панику, Драко услышал свой дрожащий голос:

— Я не вел дел с Эдвардом Горбином, — сообщил он адвокату. — Не представляю, зачем здесь я. Видимо, это какая-то ошибка.

Вся троица уставилась на него с сердитым недоумением. Не замерзни Драко к этому времени (его перенесло в одной шелковой пижаме даже без тапочек), они бы сейчас заморозили его взглядами.

Слэймэйкер, вытащив из кармана палочку, с глумливой ухмылкой направил ее на Драко. Тому пришлось сесть — его палочка осталась дома.

— Теперь, когда все собрались...

— Я не... — губы Драко внезапно слиплись, будто он съел бесконечно жевательную конфету. Он попытался поднять руки, но те налились свинцом, а тело отказывалось повиноваться.

— Из него выйдет хороший экспонат для моей выставки восковых фигур, — задумчиво проговорила Октавия. Облизав ладонь, она пригладила Драко непослушный вихор. — Я давно хотела добавить новую работу к выставке «Бесполезные озарения перед лицом смерти», и он бы идеально подошел.

Глаза у Драко округлились.

Сесилия фыркнула:

— Меня разве что интересует, кто это вбухивает в тебя деньги и поощряет сходить с ума.

Октавия бесстрастно улыбнулась и взмахнула рукой.

— Что сказать? Я творческий человек. Когда не читаю эротику и не слушаю ворчание штырехвоста, я успеваю обдумывать глубокие мысли.

Трое других присутствующих одарили ее неловкими взглядами. Слэймэйкер откашлялся:

— Как я говорил... приступим к делу?

Драко некуда было деваться: он прилип к стулу, рот ему запечатали, а руки и ноги не поднимались. Он лишь надеялся, что гарпии, сидящие по обеим сторонам от него, не смогут вывести его из магазина. Драко терзало нехорошее подозрение, что в противном случае никто и никогда больше не увидит наследника Малфоев.

Не зная, чем заняться (и явно не имея права голоса), он отключился от заунывной речи Слэймэйкера, который зачитывал пункты завещания Горбина. Драко было не интересно слушать: с почившим владельцем магазина он контактировал лишь пару раз за несколько лет, приобретая предметы антиквариата, реликвии семьи Блэков и...

Исчезательный шкаф — оба. Впрочем, от них остался лишь один, и тот пылился в углу магазина. Шкаф, который Драко починил, уничтожило огнем наравне с Выручай-комнатой. Он знал лишь об этой паре, хотя ходили слухи, что в прошлом шкафов было намного больше. Что случится, если зайти в этот? Попадет ли он навеки в ловушку или переместится в забытый всеми шкаф где-нибудь в Тимбукту?

Взгляд Драко скользил по магазину: с последнего его посещения тут мало что изменилось. Справа от массивного аптекарского серванта располагалась винтовая лестница, ведущая на второй этаж, где хранились наиболее опасные артефакты — как ожерелье, которое Драко отдал Кэти Белл. Пожалуй, Драко все-таки имел с Горбином больше дел, чем сам помнил. Или же старательно о них забывал.

С удивлением он отметил, что его тело расслабилось и вернулась способность говорить. Губы немного покалывало.

— И на этом все, — сообщил Слэймэйкер, захлопывая чемоданчик финальной точкой встречи. Женщины поднялись на ноги.

— Стойте, что? — Драко услышал от адвоката лишь юридическую тарабарщину и ничего внятного.

Сборы всех присутствующих тут же прекратились, и на Драко уставились с недоумением.

— Я довольно ясно выразился по поводу распоряжений мистера Горбина, мистер Малфой, — не скрыл нетерпения Слэймэйкер.

— Будьте еще яснее, — рявкнул Драко. Поднявшись, он угрожающе шагнул к изворотливому адвокатишке, но Сесилия положила ладонь ему на грудь.

— Ты всегда можешь отдать магазин мне, — промурлыкала она, цвет ее глаз менялся, завораживал. — Ты молодой, пару лет еще проживешь.

Ее предложение вызвало у Слэймэйкера кашель.

— Мисс Горбин, вам напомнить об условиях, оговоренных в завещании вашего дяди?

Лицо Сесилии исказила гримаса животной ярости.

— Две недели! — прошипела она. — Дольше не проживешь! — рыкнув, она развернулась, взметнув подолом. Дверь за ней содрогнулась, и на деревянный пол с глухим стуком свалился висящий на спирали колокольчик.

Драко похлопали по плечу — на этот раз Октавия.

— Она слегка... на нервах, — успокаивающе произнесла ведьма.

— Из-за чего?

Октавия ухмыльнулась:

— Узнаешь, — она подмигнула и тоже направилась к дверям, но быстро остановилась: — Точно не хочешь стать экспонатом на моей выставке? Только подумай: горячий воск...

Она правда считала, что это его мотивирует?

— Я подумаю, — уклончиво отозвался Драко, — а пока могу предложить пожертвование...

— Прежде чем делать подобные заявления, мистер Малфой, вам стоит проверить конторские книги, — перебил Слэймэйкер. — В конце концов, вы даже день не проработали. — Он цокнул языком. — Советую нанять финансового консультанта.

Драко совершенно опешил. Что за чушь они несли? Хотелось самому себе дать пинка за то, что не слушал.

Слэймэйкер надел пальто, вынул из кармана палочку Драко и протянул ему.

— Вам понадобится, но не злоупотребляйте, — он обвел взглядом весь магазин. — Признаться честно, не представляю, как местные артефакты отреагируют на случайное заклятие, — надев фетровую шляпу и кивнув Драко, адвокат также удалился.

Слова о сюре так и просились с языка, но застряли в горле. Зачем его похитили в полпятого утра и засунули в этот сущий кошмар?

Драко вырывало из мыслей расстроенно прозвучавшим боем напольных часов. Шестеренки стонали, куранты зазвенели поначалу излишне пронзительно, а потом — ужасающе низко. Пробило восемь раз. Он что, просидел здесь почти четыре часа? Драко выглянул в грязное окно: по Лютному переулку пробирались несколько волшебников и волшебниц. Серые облака скрывали солнечные лучи, предвещая пасмурный день.

Предзнаменование было многообещающим.

* * *

— Лучше рассечь, чем стегнуть.

Гермиона через плечо обернулась на своего куратора.

— Но в учебнике написано...

— Я знаю, что написано и в этом учебнике, и во всех остальных, — закатил глаза Билл Уизли, — но я сужу по опыту. Не советую ломать запястье при работе с водными проклятиями. А так и получится, если потом сделаешь движение вверх.

Гермиона прищурилась, но вернулась к текущей задаче. Та представляла собой огромный аквариум с зазубренным камнем, целиком скрытым под водой. На вершине камня стоял сундук с драгоценностями, который и требовалось достать. Была лишь одна проблема.

Плыви ко мне, плыви ко мне, позволь мне обнять тебя...

Три чертовы сирены, поющие в унисон.

Вот же я, вот же, дай мне принять тебя...

Закрыв глаза, Гермиона встряхнула головой, пытаясь не обращать внимания на божественное пение. Пусть даже сирены были девушками, это не имело значения. Их песнь на каждого действовала по-разному. Кто-то сходил с ума на первой ноте. Других — чем сильнее воля, тем дольше удавалось сопротивляться — либо затягивали под воду (довольно милосердная судьба), либо съедали, пока на губах жертвы лежала мечтательная улыбка.

Плыви ко мне, плыви ко мне, позволь мне обнять тебя...

Нежные руки с изящными пальцами манили Гермиону отдаться водному блаженству. Она с дрожью выдохнула, стараясь вспомнить заклинание, которое остановит пение, но постойте, зачем же перебивать колыбельную? Ею можно заслушаться...

— Грейнджер!

Кто-то обхватил ее талию сильной рукой и оттащил от аквариума: Гермиона осознала, что сверху полностью вымокла. Ее бесцеремонно бросили на пол подальше от воды. Она судорожно зажимала уши, чтобы заглушить шипение и пронзительные крики разъяренных сирен, которых лишили дневного перекуса. Твари и не думали униматься, поэтому Билл выгнал Гермиону из комнаты и запечатал двери.

Перед глазами висел обрывок водоросли. Гермиона смущенно покосилась на куратора.

Билл с критическим видом покачал головой.

— Ладно, ты хотя бы продержалась дольше всех стажеров, — он вытянул из ее волос водоросль.

Гермиона скривилась:

— Стоит ли мне знать, как прошло у других?

— Лучше не надо, — Билл скрестил руки и окинул ее внимательным взглядом. — С чего ты должна была начать?

Гермиона разделила неприятно пахнущие волосы на две части и убрала их за уши.

— В учебнике написано, что...

От хмурого вида Билла слова застряли у нее в горле.

— К любым текстам по ликвидации заклятий нужно относиться как к рекомендациям, а не как к истине в последней инстанции. Если бы я полагался исключительно на прочитанные манускрипты, Я-Те-Вео из Хартума сожрало бы меня еще на третьем задании, — он тяжело вздохнул. — Первым делом ты должна была заткнуть уши, чтобы не слышать песнь сирен. Потом уже можно не торопясь разбираться с проклятиями, — Билл, направив на Гермиону палочку, пробормотал «Эксареско».

— Нет!

Но было поздно.

Гермиона вскипела от злости, а Билл Уизли попытался сдержать смех, глядя на то, что сотворило сушащее заклинание с ее волосами. По мнению Гермионы, старался он недобросовестно.

— Я... извини, не знал...

Гермиона вскинула руку, обрывая жалкую попытку извиниться.

— Молчи. Просто молчи.

Билл нащупал в кармане часы.

— Ой, смотри, мне пора. Часа на обед хватит? Или двух? — Не успела Гермиона ответить, как он продолжил: — А знаешь, можешь отдыхать до завтра. Тебе же надо... — он неопределенно указал на ее голову, — привести себя в порядок, да? — заметив ее взгляд, Билл вздрогнул и попятился. — Продолжим завтра в девять.

Он поспешно ретировался — насколько это было возможно, удаляясь спиной вперед. Флер стоило бы лучше применять свои женские чары и развивать у Билла способности извиняться как подобает.

Опустевшую комнату огласил громкий стон. Полгода, которые длилась ее стажировка с Биллом Уизли, Гермиона подвергалась проклятиям, сглазам, ей оставляли царапины и синяки, а раз вообще укусили за мизинец. Ноготь так и остался кривым. Она мимолетно задумалась, испытывает ли Гарри похожие трудности, обучаясь на мракоборца, или собирает ли Рон на себя все квоффлы на тренировках с «Пушками Педдл».

Проявив интерес к ликвидации заклятий, Гермиона удивила своих друзей. Рон при каждой возможности пытался ее отговорить... пока полгода назад его не взяли вратарем в «Пушки Педдл». С того времени его не особенно беспокоило, чем она занимается, до тех пор, пока Гермиона ему писала. Она старалась поддерживать переписку, но два последних письма вернулись с возмущенной совой нераспечатанными. На ее вопрос, нет ли вестей от Рона, Гарри просто покачал головой и сказал, что Молли регулярно общается с младшим сыном и что Рон в свое время обязательно о них вспомнит.

Как мило.

Поэтому Гермиона прекратила и писать, и гадать, закрутил ли Рон уже с какой-нибудь фанаткой квиддича, и сомневаться в том, какую карьеру выбрать. Когда в Министерстве вывесили объявление о наборе стажеров по ликвидации заклятий — обучение шло от шести до восьми месяцев, в зависимости от того, насколько быстро кандидат провалит задание; зрелище при этом обычно выходило незабываемым, — Гарри тут же сообщил ей, и Гермиона без раздумий подала заявку. О своем решении она никогда не жалела.

Чаще всего не жалела. Повернув голову, Гермиона поморщилась от звука, напоминающего трение пересушенной соломы. С осторожностью подняв руки, она решила оценить ущерб и скривилась: судя по тому, что нащупали пальцы, Гермиона стала похожа на померанского шпица, в которого только что ударила молния.

Желая увидеть новообретенную прическу своими глазами, она поискала зеркало, осознавая, что пользоваться им придется с оглядкой: все предметы в комнате еще недавно были прокляты. Наконец, Гермиона заметила в углу нечто большое, накрытое тканью, размерами вполне напоминающее зеркало в полный рост. Пара проверочных заклинаний не выявила ничего подозрительного, и Гермиона потянула за ткань.

Дыхание перехватило. Это было не зеркало.

Пусть обугленный, с расплавленными петлями, перед ней стоял Исчезательный шкаф из Выручай-комнаты. В этом не было никаких сомнений. Начисто забыв о волосах, Гермиона кончиком палочки приоткрыла дверцу. Шкаф зловеще заскрипел, грозя развалиться прямо на глазах. Гермиона не думала, что ее можно поразить сильнее: найти Шкаф здесь, почти целым! — но она ошиблась.

Внутри на потемневших досках лежал исписанный лист пергамента.

* * *

Пять дней.

Пять чертовых дней, наполненных яростью, разочарованием и отчаянием.

Вот сколько Драко проторчал в этом магазине.

В первый день он попытался выйти в Лютный переулок вслед за Слэймэйкером, но какой-то невидимый барьер не выпустил его за порог. Он смог открыть дверь и даже поорать на прохожих. Испугал парочку, и те поспешили прочь, боясь невольно оказаться внутри лавки. Идиоты. Все до последнего. Но выйти у Драко так и не получилось.

Он дошел до черного входа, который граничил с территорией подозрительного паба «Поперхнувшийся баклан». Но, как и прежде, его постигла неудача: получилось шагнуть лишь на первую ступеньку, а сойти на брусчатку не позволил барьер.

Проорав несколько подходящих случаю выражений, Драко грохнул дверью и отправился искать окно, которое можно было бы открыть. Окна в передней и задней частях магазина оказались бесполезны: искривленное стекло в чугунной раме надежно крепилось к подоконнику и стенам, не говоря уже о противных чарах, в этом стекле заключенных. О чарах Драко узнал, лишь когда его заклинание, посланное сломать стекло, отрикошетило и сломало ему нос. Примененное «Эпискеи» устранило повреждения, но не улучшило настроения.

Драко не горел желанием подниматься на второй этаж, но, если он хотел сбежать отсюда, выбора как такового не было. К сожалению, два расположенных там окошка оказались копией нижних, потому Драко не стал рисковать с чарами, опасаясь распылить все предметы в тесном помещении. Он поспешно спустился, чувствуя, как выматывает его зловещая атмосфера магазина.

Следующие восемь часов стали самыми изнуряющими и удручающими в его жизни. Драко обшарил лавку от подвала до четвертого этажа и испробовал все известные заклинания (о некоторых пришлось догадываться), ища малейшую лазейку выбраться. К тому времени, когда он все-таки сдался, Драко окончательно выдохся и проголодался. С урчащим желудком и больной головой он согрел себя «Тэпешери» и забился в угол у главного входа, надеясь избавиться от кошмара.

Увы, утром кошмар продолжился. Стало даже хуже. Гораздо, гораздо хуже.

Прошлым вечером, обходя магазин, он не потрудился зажечь пыльные оплавившиеся свечи: бледного света с улицы ему вполне хватило. Когда же он забился в относительно безопасный угол под конторкой, то не посмотрел по сторонам. Драко пожалел об этом, едва открыл глаза.

Прислоненная к шкафу, почти скрытая горами разных вещей (украденными безделушками, до которых еще не дошли руки, наверное), стояла самая отталкивающая картина, на которую только падал его взгляд. Даже если вспомнить висящего недалеко от пуффендуйской гостиной сатира, который гоняется за тремя голыми старухами. Драко боялся даже моргнуть, но в конечном счете веки отяжелели, он прикрыл глаза и тут же распахнул: показалось, будто рот су... сущ... что бы это ни было нарисовано, дрогнул.

Лицо на картине было полностью белым, за исключением красных пятен на носу в форме луковицы и вывернутых мясистых губ. По обе стороны его головы торчали пучки волос. Эффектные черные брови придавали ему еще более зловещий вид, не говоря уже о плотном ряде бритвенно-острых зубов, демонстрируемых в улыбке. Содрогнувшись, Драко отвернулся. Захотелось разнести картину на куски, но он вспомнил прощальные слова Слэймэйкера: местным артефактам не понравится воздействие магии. Поэтому Драко с опаской развернул полотно чудищем к полкам, чтобы больше не видеть. Проблему это не решало, но немного унимало тревогу, что, наткнувшись на картину вновь, он надует себе в штаны.

Драко подошел к конторке и, заглянув в древний кассовый аппарат, обнаружил сотню галлеонов, двадцать кнатов и три сикля. Рядом лежала открытая бухгалтерская книга, последняя запись сообщала о продаже чего-то в Тирске в графстве Норт-Йоркшир. Что именно продали, оставалось тайной, там же значилась лишь странная пометка «не садиться». Коротко взглянув на жуткую картину, Драко схватил книгу и направился вглубь магазина. Проходя мимо ящика с экзотическими лампами (в них могли жить джинны, жаждущие освободиться), он резко замер, уловив движение: в углу помещения со стоящего там массивного предмета соскальзывала аляповатая парчовая ткань, открывая Исчезательный шкаф.

Медленно приблизившись, Драко изучил замысловатый орнамент, вырезанный на внешней стороне дверцы: руны, чары, защита. Занимаясь Шкафом в Хогвартсе, он мало вдумывался в смысл иероглифов, поглощенный безумным страхом подвести Темного Лорда. Теперь же стало понятно, что тетушка Белла воздействовала на зачарованные символы, чтобы получить желаемое: проход в Хогвартс.

Ему в голову пришла мысль сжечь ненавистный Шкаф Адским пламенем. Затем он вспомнил, что бывает, если вызвать пламя в замкнутом помещении, и вернул палочку в карман. Мысли вернулись к главной функции Шкафа. Получится ли использовать его в отчаянном стремлении освободиться? Драко вывал лист из бухгалтерской книги, нацарапал послание, положил в Шкаф и закрыл дверцу. Прождав десять минут (гораздо дольше необходимого), он заглянул в Шкаф... и там было пусто. В душе вспыхнула искра надежды, что кто-нибудь где-нибудь найдет его записку.

* * *

Три дня спустя Драко отчаялся хоть когда-то покинуть треклятый магазин.

Хозяин «Баклана» сжалился над ним и каждый день по вечерам оставлял на пороге «Горбина и Бэрка» йокширские пудинги. Они были несвежими, мясо состояло из хрящей, жир затвердел, но их можно было есть. Едва. На четвертый день заточения, на который его обрекло Проклятие Горбина (Драко решил называть ситуацию так), при мысли, что до конца своих дней ему предстоит питаться прогорклым пудингом, он смаргивал слезы. Однако же Драко был Малфоем, а потому терпел и по мере сил держал тело и одежду в чистоте при помощи мощных чистящих чар и умеренного использования «Тергео».

Чтобы не сидеть без дела, он занялся инвентаризацией наименее опасных предметов. Документы пребывали в печальном состоянии, операции в бухгалтерской книги почти все были подделаны, а опись не проводилась десятилетиями.

Как-то в обед на пятый день Драко подсчитывал количество черепов (человеческих и иных), которые по факту находились в магазине. Вышло гораздо больше тринадцати, упомянутых в инвентарном списке. Он сидел на высоком стуле, потирая босые ноги о нижнюю перекладину. Драко попытался трансфигурировать что-нибудь в сносную пару тапочек, но не вполне доверял результатам. Здешние предметы, даже видоизмененные, могли при первой же возможности вцепиться ему в ноги. Оставалось лишь согреваться чарами: шелковая пижама едва ли сохраняла тепло. Он подумывал накинуть меховое пальто, висящее в «Железной деве», но не решился, потому что к горловине была пришита морда лисы. Драко не хотел, чтобы ему откусили нос.

От звона дверного колокольчика он выронил книгу. Застыв, Драко не потрудился ее поднять, прислушиваясь к хлопку двери и легким шагам. Он тихо вышел из-за второго по величине стеклянного комода и выглянул в полумрак на своего посетителя.

— Есть здесь кто-нибудь? — раздался женский голос.

Драко не знал, то ли смеяться от открывшейся картины, то ли проклинать сунувшуюся в его владения ведьму. Впрочем, проклятых вещиц вокруг и так было в избытке, не стоило увеличивать их количество. Постойте. Его владения? Когда только эта проклятая дыра успела превратиться в «его владения»? Он потер виски, чтобы облегчить головную боль, вызванную измотанностью.

— Здравствуйте!

Проходя в комнату, где стояла нетерпеливо топающая ногой ведьма, Драко держался в тени, но едва она заинтересовалась каким-то предметом на полке и ей на волосы упал свет, он расхохотался, больше не скрываясь.

— Что у тебя на голове, Грейнджер?

Подскочив, Гермиона ударилась макушкой о низко висящий светильник и бросила на Драко хмурый взгляд.

— Не твое дело, — и шмыгнула носом.

— Ты чуть не уронила старинный канделябр в виде обезьяньей руки. Я бы сказал, это мое дело, — и Драко встал за конторку. — Что ты здесь делаешь?

Грейнджер моргнула.

— Получила твою записку.

— Записку?

Она достала вырванный лист, который несколько дней назад он положил в Исчезательный шкаф.

— «Кто бы это ни получил», — зачитала она, а потом вдруг закричала: — «ВЫТАЩИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА!»

В голове от ее голоса застучало еще сильнее, и Драко одарил Грейнджер злобным взглядом.

— Что? — она продемонстрировала записку, ткнув пальцем в предложение. — Видишь? Все предложение написано заглавными буквами, это признак стресса и срочности.

— Я в курсе, что это за признаки, Грейнджер, — огрызнулся он. — Откуда ты ее...

— «МЕНЯ ПРОТИВ МОЕЙ ВОЛИ УДЕРЖИВАЮТ В «ГОРБИНЕ И БЭРКЕ», — дочитывала она, не слушая Драко. — Там ты опять кричал. «Быстрее, иначе я неминуемо умру здесь в муках. Почему ты все еще читаешь, кретин? ВЫТАЩИ МЕНЯ!», — Гермиона свернула записку и подвинула ее по столешнице к Драко. — Если хочешь, чтобы тебя спасли от неминуемой мучительной смерти, в будущем попробуй выражаться дружелюбнее.

Драко выгнул бровь.

— Ты же пришла. И что это о тебе говорит?

Гермиона вздернула подбородок.

— Я стажируюсь в области ликвидации заклятий. Мне нужна практика.

Застонав, Драко откинул голову, стукнувшись об полку.

— Класс. Мало мне тебя, так ты еще и новичок. Куда уж хуже? — Он немедленно вскинул палец, не позволяя ей ответить. — Это риторический вопрос. В этом магазине «еще хуже» может стать в любой момент.

— Похоже, что так, — Грейнджер недоуменно нахмурилась: — Почему ты в пижаме?

— Сегодня на работе пижамный день, ты не знала? — ответил он, не в силах оторвать взгляд от ее вздыбленных волос. — Почему ты выглядишь так, будто в тебя попала молния?

— Повторю: не твое де... — и она поджала губы. — Слушай, мы собираемся целый день доставать друг друга вопросами или ты все-таки поделишься, почему я нашла записку, в которой кое-то умолял спасти его из «Горбина и Бэрка»?

— Не знаю даже, а мы собираемся? — ухмыльнулся Драко, будучи уверенным, что рассердит ее.

— Как ты вообще...

Они оба застыли на месте, внезапно заслышав детский смешок. Сглотнув, Драко оглядел полки, шкафы и коробки, ища причину этого тревожащего звука. Все было как обычно.

— Малфой, — прошептала Гермиона.

Драко переключил внимание на нее. Белая как мел, она уставилась на пол у основания конторки. Драко посмотрел в ту же сторону, и у него едва не подогнулись колени.

Под одной из стеклянных витрин сидела старая игрушечная обезьяна, чье деревянное лицо было испещрено отметинами. Из одежды на ней была грязно-белая форма с якорем на груди и белая шляпа, из-под которой их буравили черные глазки-бусины. Обезьяна была не больше полуметра ростом, но от нее так и несло темной энергией. Эта штуковина совершенно точно не значилась в инвентарном списке!

Игрушка вновь издала пронзительный смешок и медленно повернула голову, сосредоточиваясь на Гермионе. Хихиканье перешло в низкие тона, напомнив о Кровавом Бароне, который переборщил с выпивкой.

Гермиона стояла с широко распахнутыми глазами и приоткрытым ртом.

— О гос... господи. Это...

— Неожиданно?

Драко чувствовал, что ей хочется закрыть глаза, но она сдерживалась.

— Я хотела сказать, это жуткая жуть, но если для тебя это просто неожиданность, пусть будет так.

— Это неожиданно только в том плане, что нет никаких записей о приобретении этой штуки.

Голова игрушки повернулась в сторону Драко.

— Ты умре-ешь, — пропела она, поднимаясь на ватные ноги. Драко с Гермионой в едином порыве сделали шаг назад, но игрушка, не обратив на них внимания, дошла до лестницы и поднялась на второй этаж.

— Понимаю, почему ты хочешь отсюда выбраться, — прохрипела Гермиона.

Драко обернулся к ней с напускным воодушевлением:

— Добро пожаловать в клуб.

* * *

Гермиона терпеливо выслушала все, что у него имелось сказать по поводу своего появления в «Горбине и Бэрке»: начиная безумными старухами, которые его уже дожидались, и заканчивая тем, что его связали, а что происходило в это время, он совершенно не помнил. Все сводилось к тому, что Драко стал заложником магазина. Гермиона повторно выспросила у него детали безуспешно предпринятых побегов. Сама она могла свободно входить в магазин и покидать его, тогда как у Драко не получалось высунуть за невидимый барьер даже кончик палочки. Гермиона испытала на нем парочку уже выученных заклинаний, но ни одно из них не помогло ему переступить порог. Драко даже решился зайти в Исчезательный шкаф, заявив, что если его записка не отправилась в неизвестность, то и он переживет перемещение. Однако из-за чар, наложенных на магазин, вкупе с длинным завещанием, с которым еще предстояло ознакомиться, Гермиону терзало предчувствие, что ничем хорошим такая попытка не кончится. Она убедила Драко подождать со Шкафом, хоть и пришлось найти предлог поубедительнее, чем «мне это не нравится», а именно — напомнить о состоянии другого Шкафа.

Немного позднее, когда по магазину расползались вечерние тени, у Драко все громче урчало в животе.

— Есть хочешь? — даже с каким-то сочувствием спросила Гермиона. Он наверняка всей душой мечтал нормально поесть (пудинги из «Баклана» к такой еде вовсе не относились). Не став дожидаться едкого ответа, она зашагала к выходу. — Я заскочу в «‎Дырявый котел»‎, возьму что-нибудь на ужин и, может быть, из кондитерской Шугарплама тоже что-то принесу. Здесь мне, похоже, придется задержаться, так что я прокляну за шоколадку.

Драко вздрогнул.

— Я бы потише говорил здесь обо всем, что касается проклятий. Тут может быть...

Фраза повисла в воздухе. Гермиона посмотрела в ту же сторону, куда вперил взгляд Драко. Она попыталась сглотнуть, но горло просто-напросто перехватило.

Рядом с центральной колонной, вокруг которой шла винтовая лестница, в тени стояло нечто похожее на куклу клоуна, но ничего подобного Гермиона еще не видела. Лицо куклы было белым с красными пятнами, а по бокам головы торчали пучки курчавых волос. Тело будто взяли от плюшевого мишки, сшив ноги из красной и синей ткани, а руки — из белой и зеленой. Если бы клоун спокойно сидел у стены, Гермиона и не обратила бы на него особого внимания. Но он двигался... и тащил за собой ржавый металлический крюк.

— Это... это ненормально.

— В этом магазине нет ничего нормального, — хмыкнул Драко. — Подожди, — он заглянул за конторку, перехватил большую картину, обращенную лицевой стороной к стене, и развернул. На ней оказалось пусто. — Черт! — вытянув палочку, он загородил Гермиону собой.

Хоть она и была тронута жестом, ее до глубины души возмутило предположение, будто она не может за себя постоять.

— Не надо меня защищать, Малфой.

Драко склонил голову, не отрывая взгляда от приближающегося клоуна.

— Еще как надо! Ты принесешь мне поесть. Если эта штука тебя убьет, я застряну здесь с твоим трупом и без еды.

— Приятно знать, что по мне будут скучать, — невозмутимо отозвалась Гермиона. — В крайнем случае погрызешь мое мертвое тело.

Клоун замер на месте, и Драко опустил палочку. Обернувшись, ухмыльнулся:

— Настолько я не отчаюсь.

— Да ну тебя! — фыркнула Гермиона.

Драко закатил глаза.

— Иди, я разберусь с...

— Ты умрешь! — прошипел клоун, его голос оставил после себя ощущение, будто в уши заползли сотни пауков. А потом он разразился маниакальным смехом.

Гермиона с Драко переглянулись.

— Ты прав, я — по магазинам, а ты разбирайся с Пеннивайзом, — Гермиона широко улыбнулась и устремилась к двери.

— Грейнджер, ты... ты же вернешься?

Замерев, она оглянулась. Не послышалась ли ей в малфоевском голосе дрожь? В этот раз улыбка вышла искреннее.

— Обещаю.

* * *

Когда час спустя Гермиона вернулась в лавку, там было до странности тихо. Она с опаской оглядела пространство, выискивая предметы, которые могли бы напасть, проклясть ее или огласить пророчество, предвещающее какое-нибудь несчастье. Малфой не валялся на полу избитым или растерзанным, но по всему помещению были разбросаны куски белой набивки и лоскуты разноцветной ткани.

— Малфой?

Послышалось шуршание, и он выглянул из-за угла. Гермиона указала на беспорядок.

— Что случилось?

Драко пожал плечами.

— Отвратная штука. Я избавил ее от мук.

Засмеявшись, Гермиона покачала головой.

— И нас тоже. — На конторку опустился пакет. — Я принесла ужин. И одежду.

— Слава Мерлину, — с явным облегчением выдохнул Драко. Достав пару баночек с едой, он застыл, глядя на шелковые зеленые тапочки, и прошептал: — Где ты их взяла?

Гермиона переплела пальцы, не зная, как он воспримет ее объяснение.

— В Лондоне недавно открылся филиал «Гладракс», да, знаю, это скорее комиссионный магазин, но я увидела эти тапочки и решила, что тебе в них будет тепло и...

— Это мои тапочки, Грейнджер, — пробормотал Драко. Перевернув одну подошвой вверх, он продемонстрировал на пятке поблекшую надпись «ДМ». — Мама часто передавала мою старую одежду в комиссионные магазины, — Драко улыбнулся воспоминаниям и посмотрел на Гермиону. — Увеличу их, и размер подойдет.

— Бывает же такое, — она рассмеялась, но под его взглядом смех быстро затих.

— И не говори. Спасибо.

— Не за что.

Между ними сгустилось напряжение, а Гермиона не понимала, плохо это... или же нет.

* * *

После ужина она устроилась за древним бюро у витрины. Со столешницы убрали все лишнее, чтобы поместились кипы бумаг, которые оставил адвокат. Первые тридцать страниц содержали в себе сотни «в связи с чем» и «прочее», поэтому суть предложений невозможно было уловить. Глядя на мелко исписанные листы, Гермиона понимала, почему Драко не вслушивался в затяжной монолог адвоката. На тридцать первой странице буквы стали настолько мизерными, что пришлось задействовать Увеличивающие чары.

— Драко? — Он не ответил, и Гермиона посмотрела наверх... и выше, и еще выше. Драко стоял на приставной лестнице, достигающей второго этажа, и вешал картину, которая напомнила Гермионе «Крик» Эдварда Мунка: оба действующих героя явно вопили в агонии. Она подошла ближе. — Что это?

Драко уперся ногами в самую верхнюю ступеньку, напрягшись всем телом.

— Это «Страдающий человек». Не знаю, кто художник, но в некоторых местах он использовал как краску собственную кровь, — процедил он. — Эта штука и пара других лежали в деревянном ящике у черного входа.

Чем дольше Гермиона разглядывала отталкивающую картину, тем больше мурашек бежало у нее по рукам. Оставалось надеяться, что, если Драко упадет, он не запустит цепную реакцию проклятий по всему магазину. Господи, да о чем она только думает?! Размышляет о кончине Малфоя, а беспокоится только о магической отдаче! Гермиона прикрыла глаза и потрясла головой, поражаясь состоянию собственного рассудка. Да, они друг друга недолюбливали, но Малфой в некотором роде был ее клиентом. По крайне мере пока. И вел он себя без особой враждебности, просто раздражал и язвил на каждом шагу — привычное поведение, лишь усугубленное ситуацией.

— Деревянный ящик? — переспросила она, рассеянно глядя, как при каждом движении напрягаются малфоевские ягодицы. — А список содержимого прилагался?

Драко недовольно выдохнул.

— Если и был, то пропал, — и бросил взгляд на нее. — Ты пялишься на мой зад?

Гермиона заморгала и вернулась за стол, мысленно проклиная расползающийся по щекам румянец.

— Ты слишком долго тут торчишь, Малфой. У тебя начались галлюцинации.

— Хм-м.

Откашлявшись, она пролистала документ до последней страницы (создавалось впечатление, что его дописывала курица лапой) и увеличила слова. От того, что ей открылось, кровь застыла в жилах.

«Собственник (далее именуемый как Драко Люциус Малфой) организации «Горбин и Бэрк», расположенной в Лютном переулке, дом 13Б, обязан оставаться на территории объекта в течение месяца. Это положение не может быть отклонено, дополнено, отменено или изменено. Если собственник найдет лазейку, не известную на момент написания этого документа, и покинет территорию объекта, он без промедления лишится души. Однако, если собственник не обременен моральными устоями, он может обменять душу на признание договора недействительным и передать объект новому владельцу. Указанный выше пункт не распространяется на нового владельца. После того как передача объекта будет завершена, продолжительность жизни предыдущего собственника составит не более трех лет в зависимости от смягчающих обстоятельств.

В случае если собственник Драко Малфой переживет вышеупомянутые четыре недели, все долги будут считаться уплаченными в полном объеме, и собственник сможет продать или оставить во владении указанный объект, не опасаясь возмездия. Если Драко Малфой умрет, находясь на территории объекта, все права, деньги и собственность перейдут к Сесилии Горбин».

Гермиона откинулась на спинку стула, прикрыв рот рукой. Дело обернулось гораздо серьезнее, чем казалось вначале: не простой задачкой, где требовалось снять проклятие, а вопросом жизни и смерти — нет, души — ни больше ни меньше. Принимая во внимание то, что Драко собирался залезть в Исчезательный шкаф (и скорее всего у него получилось бы покинуть магазин, не останови она его), они едва избежали катастрофы.

— Ну что там, Грейнджер?

Она подняла глаза на обеспокоенного Драко.

— Ты не можешь отсюда уйти.

— Ну да, в этом и проблема, — он цокнул языком и направился к кассе. — Кучу времени читала документы и узнала только это? Даже Уизел понял бы больше. — Драко поставил пыльную шкатулку на конторку и сдул паутину.

— Не открывай!

Он бросил на Гермиону надменный взгляд.

— Я и не собирался, — Драко оперся бедром о конторку и скрестил руки. — Я, знаешь ли, в курсе, как обращаться с такими предметами. Я вырос в окружении темных артефактов. Вот, например, — он указал на шкатулку, — фамильная ценность Блэков. Сделана из оникса, инкрустирована перламутром, заводной ключ из латуни. — Драко повернул шкатулку, демонстрируя вставленный в нее ключ. — Как думаешь, что она делает?

— Я стажируюсь не у тебя, Драко, — пробормотала Гермиона, поднимаясь на ноги. Не в силах справиться с любопытством, она подобралась ближе к шкатулке, стараясь случайно ее не коснуться.

— Нет, но, очевидно, тебе еще есть чему поучиться.

Гермиона прищурилась.

— Я стажируюсь всего полгода.

Драко фыркнул:

— Я в два года знал, что могу касаться этой шкатулки, а вот кто-то вроде тебя об этом немедленно пожалеет.

Теперь на Гермиону накатила волна болезненного любопытства.

— Почему? Что случится?

— Мне повернуть ключ? — поинтересовался Драко, недобро ухмыляясь. И медленно потянулся к ключу.

— Нет! — ухватила его за руку Гермиона, пока он не успел дотронуться. — Нет. Дай подумать, — она прикусила губу, прикидывая, зачем Блэкам хранить столь обычную вещь... — Это музыкальная шкатулка!

— Дальше.

Гермиона нахмурилась. Семья Блэков вряд ли славилась любовью к музыке. Так зачем им шкатулка? Что еще нужно заводить? Игрушки, часы...

— Здесь что-то со временем или с его ходом, так?

Драко кивнул:

— Теплее.

Время. Минуты, часы, дни, недели, месяцы, года... и все уходят. Гермиона сдвинула брови.

— Шкатулка отсчитывает время? Цилиндр задевает зубцы гребенки, звучит музыка, а время течет.

— Да, — подтвердил Драко, — но помни, что мы говорим о людях, которые породили тетушку Беллу... в их семье знания о проклятиях впитывали с молоком матери, — и он поморщился. — Так что нет, тут не просто приятная мелодия, которая отсчитывает время. Человеку, который повернет ключ, придется остаток жизни заводить шкатулку. Без остановки.

— Мерлина ради, почему?

Задача была почти невыполнимой.

Драко отодвинул от Гермионы шкатулку.

— Потому что, когда зазвучит музыка, сердцебиение человека подстроится под звучание цилиндра. Если механизм остановится, замрет и сердце.

Гермиона не сдержала судорожного вздоха.

— Какой ужас!

Если не спать, можно продержаться неделю... или сойти с ума от постоянной музыки.

Драко кивнул и убрал шкатулку под конторку.

— У каждого проклятия свои нюансы и хитрости. Проклятия уникальны, его даже можно создать под конкретного человека, а окружающих оно не тронет, — он обвел взглядом лавку. — На этих полках полно неповторимых предметов истории. Жаль, их использовали, только чтобы отомстить или захватить власть.

Гермиона заинтересовалась его словами.

— Согласна. Что ты придумал?

— Многие щедро заплатят, лишь бы вернуть семейные ценности. С которых уже сняли проклятия, конечно, — и Драко подмигнул.

— Малфой, ты что, флиртуешь со мной? В твоем-то положении?

Драко хохотнул:

— Я ставлю перед тобой задачу, а ты принимаешь ее за флирт. Что это говорит о тебе, Грейнджер?

Гермиона смущенно отвернулась.

— Извини, у меня мало опыта в...

Вцепившиеся в ее руку пальцы не дали ей закончить предложение.

— Я надеялся, ты мне поможешь.

— Помогу? — выдавила она. — А! Помогу! Да, я могу. Как раз попрактикуюсь в снятии проклятий.

— Спаси нас Мерлин! — застонал Драко.

— Замолкни. Не забывай, что я принесла тебе тапочки, — напомнила Гермиона и в ответ на его недоверчивый взгляд добавила: — И я выяснила, что тебе осталось просидеть взаперти еще двадцать пять дней.

— Двадцать пять дней? — Драко отпустил ее руку и устремился в сторону спиральной лестницы. — Может, эта жуткая кукла сжалится и сдержит обещание.

Гермиона побежала за ним:

— Не торопись!

* * *

Три недели и два дня спустя Драко наконец удалось выйти из «Горбина и Бэрка». Первым делом он развернулся и переколдовал надпись на вывеске: «Малфой и Грейнджер. Все для ликвидации заклятий».

Вторым — препроводил Гермиону в «Твилфитт и Таттинг», где заказал им мантии индивидуального пошива, которые подошли бы солидным (и предоставляющим недешевые услуги) предпринимателям. По сей день Гермиона не может оторвать от Драко глаз, когда он надевает эту мантию темно-синего цвета.

Два года спустя надпись на вывеске изменилась вновь: «Малфой и Малфой. Эксперты по ликвидации заклятий». Со временем они прославились даже сильнее Билла Уизли, а это что-то да значило.

А зеленые шелковые тапочки Драко носит до сих пор.