Цепное восстановление (джен)

В семидесяти милях от Лондона, на северном берегу реки Нин, расположился старинный городок Уэллингборо. Его старая часть нежилась над поймами Нин, на склонах холмов, ещё более древних, чем сам город. Когда стояли паводки, вода подбиралась к самым холмам и весело плескалась между ними. Однако сейчас она, как и везде в Британии, спокойно спала под ледяным щитом, покрывавшим её поверхность.

На самом крайнем холме, в уютном кирпичном доме, жила маленькая английская борзая. Звали её Джинджер Чёрное Ушко, или просто Джин. Жила Джин вместе со своими питомцами, Мистером и Миссис Норрингтон, которые, отличаясь истинно аристократическими манерами, были людьми кроткими и спокойными. Они, как и полагается представителям их вида, любили Джин, и Джин отвечала им взаимностью, не забывая, впрочем, про своё собачье достоинство и принимая ласку с воистину присущей леди учтивостью.

Три года жила Джин на этом свете, и все три года её были наполнены домашним уютом, запахом любимого корма и не менее любимых человеческих рук. И лишь одно огорчало Джин, когда она, иногда, лежа вечером на своей тёплой подстилке, наблюдала за горящим камином — то, что за всё это время она ни разу не сделала ничего выдающегося.

Ничего, успокаивала она сама себя, многие собаки, сколько их природа видела, также жили спокойно и беззаботно, и никто из них не горевал от того, что на их долю не выпало какое-нибудь нежданное злоключение. Подруги её, такие же маленькие интеллигентные собаки, давно нашли себе мужей и воспитывали детёнышей, подталкивая их к своему тёплому пузу. И даже сосед-фокстерьер, остепенившись, прекратил сбегать от своих питомцев и занялся семейным бытом, как и полагало каждому уважающему себя псу.

Все они были абсолютным собачьим идеалом — и Джин, глядя на них, чувствовала себя ещё хуже. Её словно рвало на части: одной из частей нравилась жизнь с Норрингтонами, другая же, полная инстинктов, звала её прочь из тёплого гнезда, на поиски приключений и… признания. «Дурёха ты, — ругала саму себя Джин, вылизываясь после прогулки. — Зачем тебе слава, маленькое Чёрное Ушко? Что ты будешь делать с ней, с этой славой, если и сможешь найти её? Слава невкусная, её не съешь с мясными шариками!» Но, несмотря ни на что, она продолжала мечтать о том, как однажды совершит подвиг, настоящее выдающееся приключение, и получит своё время триумфа.

Этой ночью Джин не спалось. Норрингтоны давно ушли наверх, в свою спальню, а Джин всё вертелась и вертелась на подстилке. Наконец, она не вытерпела, встала и направилась на кухню, справедливо рассудив, что на полный желудок сон будет более благосклонным и всё-таки навестит её.

Окошко на кухне было немного приоткрыто. Вообще, Норрингтоны любили свежесть и потому часто проветривали помещения. Они не боялись, что Джин сбежит — щель была достаточной, чтобы ветерок мог поддувать в неё, но всё же слишком узкой, чтобы в неё могла протиснуться собака, даже такая миниатюрная, как Джин.

Джин подошла к своей миске, попутно прислушиваясь. Обычно на улице было тихо в такое время суток, но сегодня ветер доносил до ушей Джин какие-то странные шумы, похожие на далёкий истеричный лай. Джин давно не слышала настоящего собачьего лая — все её знакомые, живущие в округе, были собаками строгого воспитания и предпочитали разговоры с глазу на глаз. Вежливые приветствия и учтивые тихие разговоры ни о чём.

Поэтому Джин сразу поняла, что это ветер донёс до неё далёкие отблески Сумрачного перелая. Многие собаки использовали его, чтобы поддерживать связь с далекими друзьями, передавать важные новости и просто сплетничать. Когда Джин была маленькой и ещё жила с матерью, она часто слышала, как окрестные собаки громко переговаривались со своими знакомыми, с которыми не могли встретиться лично.

Вот только обычно Сумрачный перелай проходил ранним вечером, когда большинство собак выводили своих питомцев на прогулку. Пока люди дышали свежим воздухом, они общались и узнавали, что происходило в соседних городах и даже округах. Сейчас же стояла глубокая ночь, а далёкий лай всё также взывал сквозь морозный воздух.

Джин окончательно оторвалась от миски и навострила уши.

«Срочное сообщение! Срочное сообщение!» — гавкала неизвестная собака, и голос её, глухой из-за расстояния, был полон отчаяния. Похоже, тот, кому было предназначено сообщение, не мог выйти на связь.

Сердце Джин забилось сильнее. Быстрее, чем когда-либо ранее, она бросилась на чердак, где, навалившись на окно, заставила его со скрипом отвориться. Это была её маленькая тайна, о которой не знали Норрингтоны — Джин использовала чердачное окно, чтобы погулять на улице, когда жажда приключений не давала ей сидеть дома. Выбравшись наружу, она привычно скользнула лапами по покатому скату и перепрыгнула на крышу беседки, откуда легко слезла, используя крышу машины мистера Норрингтона.

На улице лай стал отчётливее, но он всё ещё был очень глухим и далёким. Джин бросилась к калитке, справедливо рассудив, что чем ближе она подберётся, тем слышимость будет лучше.

«Слушаю! Слушаю!» — гавкнула она, выпустив изо рта пар.

Собака молчала. Когда Джин заволновалась было — вдруг она не успела, и участница Сумрачного перелая, решив, что никому её послание не интересно, закончила свой лай, — она вернулась. И голос её был преисполнен воодушевления.

«Срочное сообщение! — повторила она и продолжила, от волнения тараторя, как проезжающая по ухабам кибитка: — Лондон, Риджент-Парк, холм Примул! Малыши найдены в доме на отшибе. С.О.С на старой кости. Суффолк, Адский дом! Срочно! Срочно! Конец сообщения!»

Джин с удивлением — и изрядным негодованием — узнала, что вот уже второй день Сумеречный перелай не утихал ни на мгновение, передавая по всей Англии будоражащую новость. В Лондоне пропали щенки-далматинцы, и их безутешные родители взывали о помощи. А каждый знал, что ни одна собака не пошлет сигнал помощи, если не стоит вопрос о жизни или смерти, и ни одна собака не станет уклоняться от ответа на него.

«Уэллингборо! Приняла!» — гавкнула она, и её невидимая собеседница, пожелав ей удачного лая, тотчас замолчала.

Джин подлетела к ограде и задумалась: с кого начать? Как я уже говорил, местные собаки не были приверженцами дальних разговоров. Однако Джин справедливо рассудила, что данная ситуация попадает от понятие «исключительная», а значит, она будет взывать ко всем, кто пожелает её слушать.

«Срочное сообщение! — громко залаяла она. — Срочное сообщение!»

Ветер лениво гудел в трубах, ветки чуть звенели, спелёнутые снегом. Собаки молчали.

«Срочное сообщение! — ещё более настойчиво гавкнула Джин. — Срочное сообщение!»

«Слушаю!» — послышалось вдруг от соседнего дома.

Сердце Джин вновь пустилось вскачь. Встав передними лапами на ограду, она просунула морду сквозь прутья решётки и всмотрелась в темнеющую за дорогой усадьбу. Не сразу, но всё же она обнаружила косматую фигуру, застывшую на открытой веранде. Это был Майк — Джин не знала его лично, она вообще мало общалась с соседями, но слышала, что когда-то этот пёс вместе со своим питомцем помогал людям, в чьи дома забирался коварный огонь. Так Джин совсем не удивилась, когда Майк откликнулся на зов. Он привык помогать.

«Слушаю!» — повторил Майк, и Джин моментально собралась.

«Срочное сообщение! — повторила она. — Лондон, Риджент-Парк, холм Примул! Малыши найдены в доме на отшибе. С.О.С на ста…»

«Повторите!» — перебив её, виновато загавкал Майк, и Джин вспомнила кое-что ещё: её сосед был несколько туговат на ухо. Что поделать, старость и давние раны не исчезли бесследно, оставив на псе свои отпечатки.

«Лондон, Риджент-Парк, холм Примул! — терпеливо повторила она. — Малыши найдены в доме на отшибе. С.О.С. на старой кости. Суффолк, Адский дом! Срочно! Срочно! Конец сообщения!»

«Кто найден?»

«Малыши. Далматинцы. С.О.С. на кости! — По правде говоря, Джин не знала, что означала данная надпись, но раз уж её заботливо передавали из самого Суффолка, то это было нечто важное. Никогда она ещё не чувствовала себя настолько необходимой, и это придавало ей сил. — Адский дом, Суффолк! Срочно!»

«Дикий дом?»

«Адский, Майк, АДСКИЙ!»

«Адский дом, понял. Далматинцы в Суффолке. Куда доставить?»

«Лондон, Риджент-Парк, холм…»

«Какой парк?»

«Риджент!»

«Роджен?»

«Риджент!!!» — Джин кашлянула: хоть и расстояние между ней и Майком было далеко не такое значительное, как между ней и неизвестной собакой, тугое ухо Майка создавало невероятные проблемы. В горле уже першило, она непривычно много гавкала сегодня, но, не смотря ни на что, она готова была продолжить.

«Лондон, Риджент-Парк, понял!»

«Холм Примул!»

«Что?»

«Лондон, Риджент-Парк, холм Примул!»

«Понял! Лондон, Риджент-Парк, холм Примул. Щенки-далматинцы в Суффолке, Адский дом. С.О.С. на кости. Срочно. Так?»

«Так! Так! — хрипло, но от этого не менее радостно загавкала Джин. — Так, Майк! Конец сообщения!»

«Понял, принял!» — важно бухнул Майк и сбежал с веранды. Джин увидела, как мелькнул его серебристый хвост, хрустнул под мощными лапами снег — и вскоре грозный низкий голос разорвал тишину где-то в конце улицы:

«Срочное сообщение! Срочное сообщение! Лондон, Риджент-Парк, холм Примул. Щенки-далматинцы в Суффолке, Адский дом. С.О.С. на кости. Срочно!»

«Поняла, приняла! — раздалось откуда-то с другой улицы. — Срочное сообщение…»

Вскоре проснувшиеся дальние улицы разобрали невнятные собачьи голоса. Цепочка, чуть было не оборвавшаяся совсем, была восстановлена. И сообщение вновь стало путешествовать от дворовой собаки к домашней и от большой собаки к маленькой.

Собаки почти всех пород участвовали в передаче этого сообщения, а также многие собаки неизвестного происхождения (что вовсе не роняет их достоинства!). Целых четыре сотни и ещё восемьдесят собак участвовали в этой эстафете, которая перенесла сообщение вместе с собачьим лаем больше, чем за шестьдесят миль. Каждая собака давала сигнал «Срочное сообщение!», после чего все собачьи переговоры стихали. Да пустых разговоров в тот день, почитай, что и не было: весь Сумеречный Лай был посвящен пропавшим щенкам.

Джин вслушивалась в отдаляющиеся голоса знакомых и незнакомых псов и собак, пока те, кого она могла слышать, не замолчали. Вернувшийся Майк коротко кивнул ей и направился к веранде. Тут и Джин, подорвавшись, вспомнила, что находится на улице, и её питомцы могут в любой момент проснуться. Ловко пролетев меж сугробов, она повторила свои невероятные — но весьма распространённые для её породы — прыжки и забралась на чердак. Её тайна не была раскрыта.

А Сумеречный лай передавался всё дальше и дальше по воздуху, как круги от камня, брошенного в воду. Сегодня он не закончился в положенное время. Новость летела и летела над просторами Англии, освещенными высоко поднявшейся в небо луной.