Картошка (джен)

Примостился Гван-Ло у окошечка, подпёр белую щёчку рученькой, драгоценными кольцами унизанной и закручинился:

— Вот вы, уважаемые фикрайтеры, наверняка думаете, что нам, Верховным, в этой жизни легко? Да ничего подобного, поверьте на слово! Это всё злопыхательские обывательские разговорчики! У всех трудящихся на Рамерии два выходных в неделю (даже у арзаков!), а вот мы, Верховные, работаем безо всяких перерывов на вполне заслуженный отдых! Да нам за это молоко надо бесплатно за вредность давать... Вредный я, вредный... поэтому особенно и нуждаюсь в дополнительном питании! Вот даже журнал «Здоровье Рамерии» (и сам врач Лон-Гор) так и говорят: «Нервные клетки не восстанавливаются!». Эх... Мне бы сейчас отдельный кабинетик с какой-нибудь хорошенькой, готовой на всё, арзачкой... Да с той же Гелли хотя бы! Ай, нет, какой отдельный кабинетик-то? Ведь не получится, опозорюсь только перед девицей страстной! У меня же после того, как я этот дар гипноза получил (спасибо книге Безмолвия!), проблемы начались по мужской части... Ну, не могу я, понимаете? Не могу! Вот не получается у меня с бабами и всё тут! А если ко всему этому прибавить ещё гипертонию, тахикардию и бессонницу, что на меня навалились из-за этого чёртова дара гипноза... Беда просто! А виноват кто? А виноват, между прочим, писатель Александр Мелентьевич Волков, что назначил меня Верховным правителем всея Рамерии, наградил гипнотическим взглядом, так что теперь я могу приказать любому сделать то, что моей душеньке угодно. Арзаков, видите ли, я тоже поработил... Да на фига мне всё это нужно?! Не порабощал я никого! А арзаки... арзаки сами на Пир пришли, их никто за шкирку не тащил! Как там всё было? Менвиты устроили этот долбаный Пир в парке Дворца Верховного (то есть у меня), и там-то и применили гипнотические команды — те самые, которым их, если верить книге Волкова, якобы обучил — якобы! — я сам, загипнотизировали... И в итоге превратили всех арзаков в рабов, так что теперь те должны беспрекословно во всем повиноваться своим господам... и в «этом» плане тоже! Так что теперь мои бессовестные сородичи всё то, что арзаки изобретают, присваивают себе без стыда и совести... А меня, между прочим, тогда и в городе-то не было — я в тот день с одной арзачкой (когда ещё мог с ними... это самое!), с Лисаной, отдыхал на маленькой, но очень уютной вилле... Так что я особо и не в курсе, чего там вообще происходило!

Так что давайте, уважаемый товарищ Волков, и вы тоже, дорогие фикрайтеры!.. короче, все те, кто писал про меня фанфики — немедленно возвращайте все обратно! Не нужен мне ни этот ваш гипнотический дар, который ничего хорошего не дал; не нужны мне всякие там Гелли, Морни, Литаны, Лисары, Лаоны, Азуры, Миланы и прочие бабы! А уж тем более мне не нужно это треклятое порабощение! Ничего уже не надо! Просто пусть всё будет как раньше, до Пира! Потому что... Сил больше моих нет! И со здоровьем хреново, и по мужской части проблемы появились! А раньше-то как всё хорошо было — и баб полно, и зажигал я с ними не по-детски... А что теперь? А то, что я даже наследника себе родить не могу оттого, что у меня из-за этого проклятого дара гипноза... Не стоит, короче! И как, по-вашему, наследник-то появится, а? Если я не смогу с бабой покувыркаться, то кому же Рамерийскую империю то передам я, а? Не этому же рыжему дурню и солдафону Баан-Ну, который самостоятельно и сделать-то ничего не умеет, так что за него Ильсор всё делает, даже одевает его, бороду ему расчёсывает... Это же надо так облениться?! Да над ним уж смеются все рамерийцы — даже менвиты, А уж про читателей "Тайны заброшенного замка" и фикрайтеров и говорить не надо!

Немедленно возвращайте всё обратно... как было!

— Лон, а давай заведем ранвиша? — сделав умоляющие глазки, сказала Гелли. — Детей у нас пока что нет, скучно немного... А они, эти зверушки, веселые очень... Смешные! Придём мы домой, а там — ранвиш! Радуется, хвостиком виляет, нас встречает...

— Геля, ты хоть понимаешь, о чем ты говоришь? — деланно возмутился Лон-Гор. — Да он тут, пока хозяева в отлучке, и кучек понаделает, и обувь всю сгрызет и обои... А оно тебе надо?

— Ну, с ним веселее всё же будет...

— Это мне будет весело, когда он мои парадные сапоги погрызёт! Так весело будет, что ни в сказке сказать, ни пером описать... Конечно, все на параде в сапогах щеголять будут, а я — в сандалиях, в оригинальных... От ранвиша!

— Ну, Лонни-и... — пустив слезинку, жалобно заныла Гелли и добилась-таки своего — на следующий день они взяли из питомника ранвиша, принесли его домой, назвали Умкой… И весь вечер счастливая Гелли играла со своим питомцем, нежно поглаживая зверёнышу брюшко и почёсывая у него за ушком, так что Лон-Гор невольно умилился, глядя на счастливую девушку.

Утром Гелли покормила ранвиша, сунула носом в лоточек, чтобы тот знал, куда надобно сходить в туалет, ещё раз нежно чмокнула в очаровательную мордочку, и они с Лон-Гором ушли на работу...

...Когда уставшие до полусмерти Лон-Гор и Гелли вернулись домой, то прямо в коридоре их ждал сюрприз и воистину "восхитительное" зрелище — изгрызенную до состояния сандаликов обувку, которую маленький пушистый поганец как-то умудрился вытащить из шкафчика, порванные обои, художественно разложенные кучки в окружении поблескивающих лужиц, клочки чего-то, очень напоминающего диссертацию Лон-Гора... Сам же виновник сего безобразия сидел в дверях гостиной и сердито смотрел на хозяев, словно это он сам только что вернулся, вымотанный донельзя, а тут такое вот...

— Ну, Гелли, что теперь скажешь? Видишь, во что превратилась наша квартира? — сердито спросил Лон-Гор, наклоняясь и поднимая с пола некое подобие шлёпанца, что совсем недавно было новеньким ботинком. — Да он туда ещё и нагадил!!!

— Лон, прости его, пожалуйста! — жалобно сказала Гелли, подманивая к себе Умку и ласково прижимая пушистое тельце к своей груди. — Он же ведь маленький еще, глупенький... Ты только посмотри, какой наш Умка лапочка! А как смотрит виновато!

Лон-Гор сердито покосился на хитрющую мордочку Умки, который немедленно сделал невиннейшие глаза и, улыбаясь, вывалил розовый язык — любуйся, мол, какой я лапочка... Однако менвит на этот спектакль не купился и, бросив "шлёпанец" в угол, хмуро сказал:

— Что ж, ладно. Но тогда учти — ранвиш твой, тебе и убирать за ним, понятно? Согласна? Ну, тогда тряпку в руки и вперёд! Я лично не нанимался. Больно надо!

Он, недовольно фыркая, прошёл к себе в кабинет и тут же оттуда послышался его негодующий вопль — Геллин любимец ухитрился добраться и туда, устроив в шкафу с книгами вселенский балаган ...

И начались трудовые будни... Только теперь Гелли, до этого считавшая, что домашний питомец — это сплошь удовольствия и забавы, поняла, что она глубоко заблуждалась. Нет, играть с ранвишем было, конечно, весело, но убирать каждодневные кучки и лужицы, которые Умка с завидным упорством продолжал оставлять где угодно, но только не в лотке... Эта работа большого удовольствия, ясное дело, не приносила, но что же поделаешь? Как говорится — любишь на велосипеде кататься, то люби и велосипед сам за собой таскать!

Но чтобы вот так просто сдаться под радостный смех вредного Лон-Гора, доставить ему удовольствие каждый день подкалывать бедную арзачку шуточками... Нет уж, дудки!

— Лон, а мы скоро полетим на Беллиору? — спросила Гелли.

— Где то через полгода, наверное, — рассеянно ответил Лон-Гор, не отрываясь от экрана ноутбука. — Может быть, даже чуть раньше. Впрочем, точная дата отлета пока что еще неизвестна. Что, так хочется посмотреть на Беллиору, да? Тогда учти, что до неё придётся лететь почти десять лет, более быстрых кораблей пока что не изобрели!

— Очень хочется, — сказала Гелли. — Интересно же! К тому же ты ведь говорил, что она вроде бы обитаема. Значит, и на ней могут жить люди вроде нас?

— Возможно. Наши астрономы утверждают, что Беллиора цветуща, что на ней есть растения и, вполне вероятно, могут быть животные и даже некие разумные существа вроде людей. Но насколько развитая цивилизация на Беллиоре, я сказать не могу. Лично мне кажется, что она находится на довольно низкой ступени развития — не так как у нас, на Рамерии. Но я точно не знаю. Вот прилетим и сами всё увидим.

— Вы их хотите завоевать? Как нас, арзаков, да?

— Гелли, ну откуда мне знать все эти тонкости, а? Если так интересно, то обращайся со всеми вопросами к Гван-Ло или к Баан-Ну. Хочешь, устрою тебе эту увлекательную встречу?

Лон-Гор покосился на Гелли, и в его взгляде читалась явственная насмешка.

— Пойми, я лечу туда просто как главный врач экспедиции, а что и как там будет, совершенно не в курсе, так что пока что все твои вопросы совершенно не по делу. Вот прилетим, обживёмся, а там и будем решать — что и как делать!

— Скажи, а... а анабиоз — это очень страшно? — помолчав, тихо спросила Гелли.

— Ну что ты, ничего в этом нет страшного! Ты просто ляжешь в криокапсулу, закроешь глаза и сама даже не заметишь, как уснёшь, а потом я тебя разбужу и...

— А когда ты меня разбудишь?

— Когда? Ну, когда я сочту необходимым… Может быть, на подлёте к Беллиоре, а возможно и пораньше — как соскучусь! Впрочем, я могу разбудить тебя самой первой, ведь криоотсек — это мои владения. Я там хозяин, я там главный! Кстати, Гелли, я давно хотел спросить — что ты чувствовала, когда какой-нибудь менвит применял к тебе гипноз?

— Что чувствовала? И не знаю даже… Мне сложно сказать, — тихо ответила Гелли. — Я просто делала всё, что мне приказывали. Разве я должна была при этом что-то чувствовать?

— Ясно... Твой бывший хозяин, Сув-Мур, тебя часто гипнотизировал?

— Не очень часто, но всё же бывало...

— Гелли, а если я сейчас предложу провести один небольшой эксперимент, ты согласишься?

— Какой? Мне от этого не будет страшно и больно?- испуганно спросила Гелли.

— Нет, что ты! Скажи, у тебя есть какие-нибудь вещи, сделанные тобой лично?

— В смысле?

— Ну, вышивки там или рисунки?

— А, это… есть, конечно. А зачем они тебе?

— Надо для эксперимента… Давай, неси их сюда!

Гелли торопливо прошла в свою комнату и вскоре вернулась, держа в руках кусок ткани, на котором пестрела какая-то вышивка.

— Молодец... А теперь сядь в кресло... вот так, да, — Лон-Гор заставил девушку посмотреть ему в глаза и та нехотя повиновалась. — Умница. Что ж...

Взгляд менвита ощутимо похолодел, и Гелли почувствовала, как её разум начинает обволакивать пелена полнейшего равнодушия и готовности повиноваться во всём.

— Смотри мне в глаза, повинуйся мне, — Лон-Гор начал монотонно произносить стандартную формулировку, которую применяли менвиты, гипнотизируя арзаков. — Видишь эту вышивку? Так вот, забудь, что её вышила ты. Это сделал я. Запомни это. Поняла?

— Да, мой господин, я поняла, — бесцветным голосом ответила Гелли. — Конечно, она ваша... Возьмите ее. Она принадлежит вам.

— Гелли, я ведь не умею вышивать! Это вышила ты и, следовательно, она принадлежит тебе!

— Нет, мой господин, вы ошибаетесь. Она ваша. Вы сами сказали, что она ваша. Это вы вышили её.

— Чер-рт! — Лон-Гор, несмотря на всю ситуацию, уже начал потихоньку злиться на Гелли, хотя девушка ни в чём не была виновата. Это надо же было так задурить всех арзаков, подумал он, что они теперь искренне убеждены в том, что всё, созданное их руками, отныне принадлежит менвитам... даже если те совершенно ничего не умеют делать! — Так значит, это я тебе так приказал?

— Да, мой господин, это вы приказали.

— А если я прикажу тебе сейчас раздеться, то ты разденешься?

— Да, мой господин, конечно, потому что вы мне это приказали.

— И зачем ты так сделаешь?

— Я должна делать всё то, что мне приказывают менвиты, и служить им во всём, потому мы, арзаки, рабы; менвиты — наши господа и наш удел — во всём повиноваться и исполнять желания и капризы Избранников... — равнодушным голосом, глядя куда-то вдаль такими ясными и такими пустыми глазами, произнесла Гелли.

— Хм... А если я прикажу тебе прыгнуть с балкона?

— Я сделаю всё, что вы мне прикажете, господин.

— Ясно... А пройтись голышом по улице?

— Всё, что вам угодно, господин.

"Да, здорово же мои сородичи вам всем мозги промыли..." — подумал Лон-Гор, вздохнул и вновь посмотрел на безучастно сидевшую перед ним девушку.

— Геля, а если я сейчас прикажу тебе переспать со мною, что ты будешь чувствовать?

— Я рада отдать своё тело, ибо нет большего счастья для ничтожной рабыни, чем угодить господину, исполняя все его желания, — бесцветным голосом произнесла Гелли, и Лон-Гор подавил в себе внезапно вспыхнувшее желание приказать именно это и переспать с ней под гипнозом, однако пока что решил отложить сие сомнительное развлечение на потом, на вечер.

— Так, Гелли, сейчас я досчитаю до пяти, и ты выйдешь из транса... Пять... четыре... три... два... один... Всё! — сказал он и Гелли, глубоко вздохнув, заморгала и недоумённо огляделась.

— Что со мной было? — немного растерянно спросила она.

— Ничего особенного! — усмехнувшись, ответил Лон-Гор. — Не волнуйся, я всего лишь провёл с твоей помощью небольшой эксперимент. Ты как себя чувствуешь?

— Голова кружится немного...

— Ясно... Ладно, пойди, приляг пока на диван и укройся пледом, а я пока что чайник поставлю и сделаю нам с тобой бутерброды.

Оставив Гелли отдыхать, Лон-Гор прошёл на кухню и, поставив на плиту чайник, присел на табурет и задумался: "Однако хорошо же на том проклятом Пиру арзакам промыли мозги... Оригинально, главное! Это как же Гван-Ло додумался до подобного? Впрочем, вполне возможно, что и не одним арзакам... Иначе, с какого перепугу мы, менвиты, вообразили себя Избранниками и вообще пупом Вселенной? И, главное, как мне и ей теперь с этим жить? Ладно, пока не буду над этим заморачиваться..."

...Лон-Гор вошел в комнату к Гелли, держа поднос, на котором исходила паром чашка чая и небрежно громоздилась кучка бутербродов вперемешку с конфетами и печеньицами.

— Как ты себя чувствуешь, Геля? Всё хорошо? — ласково спросил он.

— Да, уже всё нормально, только спать немного хочется... — немного смущённо произнесла та. — Если не секрет, что за эксперимент ты провёл со мной?

— Да так, хотел проверить одну теорию Гван-Ло, — усмехнулся Лон-Гор.

— Проверил?

— Да.

— И что же?

— Я понял, что аразки испытывают, когда находятся под гипнозом, и теперь догадываюсь о том, что произошло во время аудиенции у Гван-Ло. Помнишь, как мне плохо тогда было, когда я вернулся домой? А ведь Владыка особо ни о чём и не спрашивал, лишь про криосон и прочие мелочи, но вот его взгляд… Казалось, что глаза Верховного сверлили насквозь, и от этого всё внутри леденело... — устало произнёс Лон-Гор. — Мне тогда еще так плохо стало, что ты сделала мне укол, и я не пошёл на работу, отлёживался дома. Что ж, Гелли, могу сказать в оправдание всего того, что произошло на Рамерии, лишь одно — не только вы, арзаки, здесь жертвы, но и мы — менвиты... Вам внушили, что вы рабы и более ни на что не годитесь, а нам — что мы избранная раса! Только ещё неизвестно, что хуже — вечное рабство без оглядки на прошлое или слепая вера в то, что ты господин и тебе всё дозволено... И к чему в итоге приведут подобные мысли? Вряд ли к чему-то хорошему...

Стоматологическая клиника на Рамерии. За несколько лет до Большого Пира, изменившего жизнь арзаков, да и менвитов тоже, навсегда...

Был самый обычный день, приём уже подходил к концу… Молодой, недавно бывший студентом медицинского университета Бассании, а теперь подающий надежды специалист Гван-Ло, откровенно скучал у себя в кабинете, мечтая лишь об одном — чтобы этот донельзя скучный рабочий день закончился как можно скорее, чтобы больше на приём не пришёл ни один пациент и можно было бы с чистой совестью уйти домой пораньше... Но тут в дверь робко поскреблись, потом она чуть-чуть приоткрылась и в узкую щель просунулась, жалостно мигая, курчавая голова со щекой, перевязанной платочком. Гван-Ло, подавив вздох, приглашающе поманил страдальца рукой и болящий вплыл полностью, немного испуганно покосившись на зубоврачебное кресло, угрожающе поблескивающее всякими сверлами и лоточками.

— Доктор, помогите! — жалостно проблеял арзак, которого звали Нимур, придерживая повязку ладонью. — Сил моих больше нет... Третий день уже! Сначала болело чуть-чуть, а сегодня просто сил моих нет терпеть... Доктор, вот что делать, а?

— Что ж, сейчас посмотрим, — ответил Гван-Ло. присаживаясь рядом и заглядывая в рот арзака. — М-да... Да у вас, батенька, разрушена восьмерка, верхняя... запустили совсем зубы, а теперь надо удалять!

— Удалять? Совсем? А это больно? — едва не плача, простонал Нимур. — Может, как-нибудь без удаления обойдёмся? Я выпью таблеточку, всё пройдёт и...

— Вы что, хотите себя до стационара довести? — насмешливо спросил Гван-Ло. — Чтобы там под наркозом на операционном столе зуб удалили, оставили в больнице на недельку, а потом ваша жена передачки носила... кисель и пюре, потому что ничего другого есть всё равно долго не сможете! Не хотите? Вот и умница... Давайте, сейчас быстренько удалим этот зуб, и вы спокойненько себе подойдёте домой. Вот я вам сейчас укольчик обезболивающий сделаю, и всё будет хорошо...

Гван-Ло приготовил шприц, подошёл к испуганно сжавшемуся в кресле Нимуру, уже хотел было сделать ему укол, но внезапно вместо того, чтобы приказать арзаку открыть рот, Гван-Ло взглянул на испуганного, побелевшего как полотно, арзака и у врача как-то само собой, против воли, вырвалось:

— Смотри мне в глаза. Повинуйся мне. Сейчас ты уснешь в кресле и не почувствуешь боли...

Гван-Ло и сам не понял, почему он сказал это, но внезапно арзак, всё это время заворожённо глядящий в льдисто-голубые глаза менвита, судорожно вздохнул, обмяк в кресле и... заснул!

Не на шутку перепугавшись (мало ли что могло случиться с пациентом?!), Гван-Ло торопливо взял Нимура за безвольно повисшую руку, торопливо проверив пульс, но всё было совершенно в порядке и менвит, махнув на всё рукой и решив не терять такого удобного случая, мигом вырвал ему больной зуб.

— А теперь попробую привести тебя в чувство и очень надеюсь, что всё получится... Как там было написано в учебниках по гипнозу? Ах, да... — Гван-Ло, ухватив Нимура за подбородок, взглянул в его карие глаза и, не особо надеясь на положительный результат, чётко произнёс. — Сейчас я досчитаю до пяти и ты выйдешь из транса. Пять... четыре... три... два... один... Очнись!

Нимур вздрогнул всем телом, глубоко вздохнул, недоумённо осмотрелся и немного испуганно спросил:

— Где я?

— Где-где... В стоматологической клинике! — усмехнулся Гван-Ло. — Разве не помнишь? Ты обратился сюда с острой зубной болью, и я вырвал тебе твой больной зуб. Видимо, та анестезия, что я вколол тебе, подействовала так, что ты уснул прямо в этом кресле. Видишь свой зуб? Я его вырвал. Ну что, не больно?

— Нет, доктор, совсем не больно... Спасибо вам большое! — удивлённо — радостно ответил Нимур. — Как у вас так вышло-то, а?

— Не больно, говоришь? — Гван-Ло, весьма довольный собой, улыбнулся. — Ну, значит, анестезия так хорошо на тебя подействовала! А теперь иди домой, болезный, тебя там жена и дети ждут, не дождутся! И, кстати, за анестезию платить не надо, лишь за удаление зуба. Считай, что это подарок от нашей клиники!

— Подарок, говорите? Спасибо! — радостно улыбнувшись, сказал арзак и поспешил к выходу. — До свидания!

— До свидания, друг мой... Прощай! — Гван-Ло проводил счастливого Нимура долгим взглядом и, присев в кресло, задумался над тем, что только что произошло...

...А через несколько лет Гван-Ло, до мельчайших нюансов освоивший все тайны гипноза и, будучи Верховным, устроил Большой Пир, на котором менвиты внушили всем арзакам, что теперь те их рабы...

И отныне и навсегда должны выполнять всё то, что им прикажут...

Вот и ещё одна новогодняя ночь на Рамерии... и все рамерийцы, в том числе и наши любимые герои Лон-Гор и Гелли готовятся отметить его по полной программе.

На столе всякие вкусняшки — салатики, курочка со смугло-золотой медовой корочкой, тортик, несколько бутылочек вина, и любящая изредка выпить Гелли успела разглядеть, что вино это не из простых и дешёвых, попыталась было налить себе рюмочку, но была остановлена Лон-Гором, показавшим ей фигу… Разочарованная девушка, вздохнув, уставилась на стену напротив, где висел огромный визор, на экране которого красовался переливающийся разноцветными огнями гирлянд Дворец Гван-Ло... Все телекамеры Рамерии были нацелены на двери террасы в ожидании очередного новогоднего поздравления, что должен был произнести Верховный. Вот громко заиграли фанфары, двери широко распахнулись и на пороге появился Гван-Ло, который, непривычно ласково улыбнувшись, сделал всему народу приветственно ручкой, шагнул было вперёд, но совершенно неожиданно для него самого ножки Верховного Владыки заплелись в некую фигуру… Глава Рамерии непременно упал бы и пропахал гордым менвитским носом мраморную плитку, однако охрана, бывшая всегда начеку, успела-таки подхватить напившегося в зюзю правителя и привести в вертикальное положение. Гван-Ло недовольно отмахнулся от несвоевременной и лишней, по его мнению, помощи, встал в гордую и независимую позу, поправил микрофон, напрочь свернув его набалдашник, открыл рот для поздравительной речи и...

— Ур-р-ры-ы...

И все менвиты и даже арзаки, открыв рты и выпучив глаза, почти десять минут наблюдали за тем, как Верховного совсем неизящно выворачивало прямо в вазон с цветами, который незадолго до этого ему поднесла первая красавица Рамерии.

Что уж тут поделаешь, перебрал мужик, с кем не бывает... Зато всему народу гордо доказал, что он НАСТОЯЩИЙ МУЖИК!

А пока оторопевшая Гелли смотрела на всё это непотребство, Лон-Гор, едва сдерживая смех, наставительно сказал ей:

— Ну, вот теперь видишь, Геля, до чего доводит необузданное пьянство?