Нелегко быть лучшим (гет)

— Улыбнись! Разве же к лицу грусть такому прекрасному созданию? Когда она увидела тебя сегодня перед отборочными, то наверняка сразу подумала, что сам Мерлин спустился к ней с небес. Невероятно красив, идеально сложен, квиддичная форма подчеркивает рельефные мускулы. Спорим, в ее голове сразу же появились неприличные мысли? Те, которые не принято думать порядочным девочкам?

Кормак МакЛагген подмигнул своему отражению в начищенных доспехах, провел рукой по жестким светлым волосам. А что, разве не все так делают? Останавливаются возле зеркал и других отражающих поверхностей, увидев свое лицо, и не упускают возможности им полюбоваться? Может, и не все, но это исключительно потому, что большинству людей особенно не на что взглянуть в зеркале. «Красота в душе», — эту фразу придумали чудовища, чтобы утешить себя. Взять хоть Уизли. У этого в роду наверняка были обезьяны.

Коридоры седьмого этажа в такое позднее время были пустынны, и некому было согласиться с мнением Кормака. А сегодня поддержка бы ему не помешала. Просыпаясь утром, он рассчитывал на очередной великолепный день, собирался занять свое место в гриффиндорской квиддичной команде, и наконец увидеть в глазах одной девчонки долгожданный к себе интерес. Но оказалось, что с этого года, чтобы попасть в команду, надо быть другом или родственником друзей капитана. А действительно талантливым игрокам в лучшем случае приходится рассчитывать на звание «запасного вратаря». Это звание было скорее похоже на насмешку в сторону Кормака МакЛаггена. Забавно, что как только Поттер, вечно строивший из себя благородного героя, познал вкус власти, то сразу же стал таким же, как все, и начал ею пользоваться. Ну ничего, он еще пожалеет об этом, когда дело дойдет до игры. Уизли держится на метле, как уж на сковородке, того и гляди соскользнет. Вот умора будет, когда это случится.

Этот день мог бы быть реабилитирован вечером. Когда профессор Слагхорн сообщил Кормаку, что приглашает его на «маленькую вечеринку для нескольких восходящих звезд». И МакЛагген сразу же понял, что там обязательно будет Гермиона Грейнджер. Но вышло так, что он зря сорок минут выбирал оттенок рубашки, воротник которой, выступая из-под школьной мантии, будет выгоднее оттенять его глаза. Это был действительно сложный выбор, потому что все варианты смотрелись на Кормаке великолепно. А она весь вечер о чем-то шепталась с Джинни Уизли и даже ни разу не взглянула в его сторону, так что ему пришлось довольствоваться болтовней Мелинды Бобин.

Кормак был уверен, Грейнджер делала это специально. Иначе зачем она так соблазнительно облизывала губы, когда ела мороженое? Кто-то однажды написал в какой-то глупой девчачьей книжке, что чем дольше они вертят хвостом, тем больше вызывают интереса у парней. И теперь все они взяли моду следовать этому правилу. Но сколько уже можно проверять его на прочность? Ведь разве она не видит, что он давно готов?

В гостиной было уже темно, тихонько потрескивал огонь в камине. Кормак не собирался задерживаться. Сейчас лучше всего было пойти спать, чтобы положить уже конец этому дню, ставшему случайным пятном на белоснежной жизненной полосе Кормака МакЛаггена. Но препятствием неожиданно стал ковер. Кормак запнулся и, пошатнувшись, вцепился обеими руками в спинку ближайшего кресла. После отборочных он пару раз случайно приложился головой о дверной косяк, чуть нос не сломал, даже разок искры в глазах мелькнули. С тех пор сам не свой.

— Вот черт... — со стоном МакЛагген опустился в кресло и, зажмурившись, еще раз прикоснулся пальцами к переносице. Только бы не синяк. Как хорошо, что его сейчас никто не видит…

— Ты что, плачешь, что ли?

Знакомый женский голос раздался откуда-то из темноты, так что МакЛагген едва не отпрыгнул, но сработала его железная выдержка. На диване у дальней стены в свете тусклой лампы, подогнув под себя ноги, сидела Грейнджер.

— Ну что ты, Гермиона, — Кормак хохотнул, словно услышал забавный анекдот, и тут же приосанился, принимая непринужденную расслабленную позу. — Пылинка в глаз попала. А ты в такой час почему сидишь здесь одна?

— Я жду кое-кого, — коротко ответила она, мельком бросив взгляд на висящие на стене часы.

— Понял, — с улыбкой кота, перед мордой которого только что поставили здоровенную миску сметаны, промурлыкал МакЛагген. Ясно же было, что под «кое-кем» она имела в виду, конечно же, его. Плутовка! Тем более, что обычно на подобный вопрос она отвечала что-то вроде «не твое дело» или «не суй свой нос», а в этот раз сменила гнев на милость. Все было предельно четко — это знак!

Оперевшись на ручку кресла, МакЛагген осторожно поднялся и как мог вальяжной походкой направился к дивану, не отрывая взгляда от Грейнджер. Нужно было видеть, каким интересным при этом сделалось ее лицо. Ее губы распахнулись, словно ей вдруг стало не хватать воздуха, а глаза расширились, будто она хотела получше разглядеть его приближающуюся фигуру. Она была готова узнать его поближе.

Не желая спугнуть свою трепетную лань, охотник МакЛагген тихонько опустился на противоположную половину дивана, поражая Грейнджер одной из своих самых блистательных улыбочек. Правда, не был уверен, что в свете той задрипанной лампы, что стояла на столике возле ее локтя, эта улыбка не была похожа на оскал. Все это старье вокруг, по его мнению, никак не подходило в качестве фона для сцены, которая разворачивалась сейчас в этой гостиной. Ведь Гермиона Грейнджер была совершенна, а он — чертовски совершенен. Оба первые красавцы в школе, оба очень умные и с большим будущим. И даже странно было — что они делали в подобной обстановке, от которой веяло вековой плесенью. Этой школе нужен был капитальный ремонт. Вот если бы он, Кормак МакЛагген, был министром магии, то давно бы выделил на это средства Хогвартсу.

— Как любит говорить мой дядя, Тибериус МакЛагген, который, как ты знаешь, работает в отделе Тайн… — загадочным шепотом начал МакЛагген. — «Время — это пламя, в котором мы сгораем, но не каждый рожден фениксом».

Скептическое выражение на лице Гермионы было не совсем тем, что ожидал увидеть Кормак. Ведь перед его обаянием невозможно было устоять, стоило ему пустить его в ход. Даже Мелинда Бобин отметила, что он настоящая звезда Гриффиндора. Но Грейнджер притворялась, что не ослеплена его сиянием. Эта красотка была крепким орешком, цену себе набивать она умела. Но он не отступится. Сегодня вечером на ужине у Слагхорна он был уверен, что она сдастся, их взгляды встретятся над блюдом с пирогами, она прикоснется к нему своей хорошенькой ножкой под столом, а дальше… искра, страсть, безумие. Кормак еще раз тряхнул головой, разгоняя опьяняющий морок фантазий, с которыми он просыпался не одно утро.

— Ты, вероятно, считаешь себя фениксом, — усмехнулась Грейнджер, поправив выбившийся из-за ушка каштановый локон.

А почему бы МакЛаггену так не считать? Он с молоком матери впитал, что принадлежит к высшему классу. Любимой историей отца была байка о том, как у Кормака выявились магические способности, когда тому было три дня от роду. Уже в полтора года он оседлал метлу. А когда в одиннадцать он взял в руки свою первую волшебную палочку, из тополя с разноцветным петушиным пером, то она тут же выпустила под потолок самый настоящий фейерверк.

Не представляя, как подступиться к Гермионе, Кормак прикинул, что пора уже переходить к решительным действиям. Скорее всего, она хотела, чтобы он был понапористее. Иначе почему притворялась недотрогой? Приподнявшись, он подсел к Грейнджер ближе. Да так близко, что их бедра соприкоснулись.

— Я могу кем угодно быть для тебя. Ты только скажи, — заверил он ее, положив одну руку ей на коленку. Гермиона сразу же вспыхнула, ее щеки порозовели, грудь яростно поднялась… а в следующую секунду кулак Грейнджер угодил ему прямо между глаз.

— Боже мой! — вскрикнул МакЛагген, прижимая рукав к носу, из которого сразу же хлынула теплая кровь, заливая мантию. Сейчас он и правда был готов заплакать. Надо ей же было угодить в самое больное место.

— О, господи! — взвизгнула вслед за ним Грейнджер, увидев, к чему привело ее неосторожное сопротивление. — Да не запрокидывай ты голову. Наклонись вперед. Сейчас… убери-ка руку. Это поможет.

Что-то очень холодное прикоснулось к носу Кормака. Похоже, это был лед, который она только что наколдовала, завернутый в платок совершенно скучной, как успел заметить МакЛагген, расцветки.

— Неплохой удар для девчонки, — прогундосил Кормак, позволяя Гермионе держать лед у его лица. — Уже на ком-то тренировалась? — спросил он.

— Однажды, — внезапно смутившись, ответила Грейнджер. После чего вновь натянула на себя маску недоступной и гордой гриффиндорки. Кормак не понимал, ну к чему же все эти заигрывания? То поманит, то оттолкнет, сколько же можно? Не любит напористых, так может, ей больше нравятся ранимые и чувствительные? Одна из согнутых в колене ног Гермионы покоилась на диване, касаясь ноги Кормака, а девчачья грудь находилась прямо напротив его лица. Сложно было оторвать взгляд от этих аккуратных округлостей.

— Ты ведь понимаешь, что я вынужден буду стереть тебе память, чтобы ты никому не разболтала, как врезала мне? — МакЛагген засмеялся, насколько это ему позволял платок со льдом, прижатый к носу. — Но если ты пойдешь со мной на свидание, то я, так и быть, стерплю это унижение. Что скажешь?

— Если я пойду с тобой на свидание, мне придется самой стереть себе память, — отшутилась в ответ Гермиона. Отняв руку от его лица, она внимательно на него посмотрела. — Думаю, ты в порядке, — заключила она с видом колдомедика.

Ну да, физически, может, и в порядке, но морально — словно третий раз за день искупался в драконьем навозе. И последние два раза по вине Грейнджер. В первом-то его фиаско на поле она не виновата. Достав палочку, МакЛагген направил ее на себя, очищая мантию и лицо заклинанием.

— Ты… извини. За все, — виновато произнесла она, встав с дивана.

— За что? Я сам напросился, — поднявшись на ноги, возразил он. — Но ничего, мы не раз будем вспоминать эту историю со смехом, когда ты передумаешь, — добавил он, ухмыльнувшись. Пока еще ни одна девушка не устояла перед его природными чарами. И Грейнджер не такая уж особенная.

— Кормак, я не передумаю. Пойми, у нас с тобой ничего не выйдет, — твердо произнесла она.

Ну надо же, она всегда так чертовски уверена во всем, что говорит. Но если это так, почему она так краснеет под его пристальным взглядом? Смущается, словно он ей не безразличен. И скорее хочет уйти, чтобы не поддаться соблазну.

— Посмотрим… — МакЛагген был не из тех, кто может принять отказ. — Доброй ночи, Гермиона.

Без пяти восемь Кормак МакЛагген спустился в гостиную Гриффиндора при полном параде. Изумрудный галстук оттенял цвет его глаз, а классический дуэт светло-серой рубашки и черной парадной мантии демонстрировал уверенность. Девчачьи восторги, которые он услышал, едва его лакированные туфли коснулись замшелого ковра на полу, только укрепили в нем это чувство.

— Кормак… выглядишь великолепно, — с придыханием восхитилась Парвати Патил, и даже выронила учебник истории магии, который держала на коленях.

— Идешь на рождественскую вечеринку к Слагхорну? — спросила сидящая рядом с ней Лаванда, оценивающе рассматривая его с ног до головы. — И с кем же?

В другое время МакЛагген ответил бы, что это не ее дело. Многое ли могла понять девчонка, интересующаяся дикарями вроде Рона Уизли? Но сейчас Кормаку хотелось похвастаться своей спутницей перед сидящими в гостиной парнями. Тем более, что вышеупомянутый рыжий олух в одиночестве торчал у камина и обязательно должен был это услышать.

— С Гермионой Грейнджер, — громко и четко произнес МакЛагген, так что даже портреты повернулись в его сторону. — Она меня пригласила. Наконец, нашла смелость признаться самой себе в чувствах, которые ко мне испытывает.

С этими словами Кормак растянул губы в довольной улыбке. Как же чертовски приятно было только что произнести это вслух. А еще приятнее было, что Уизли после сказанного тут же поднялся с места и, не глядя в его сторону, ушел наверх. И это несмотря на то, что в гостиной сидела его девушка. Что ж, пусть подавится своим местом квиддичного вратаря, которое он получил по знакомству. Кормаку достался трофей получше. Он знал, что Гермиона ему сдастся. С того сентябрьского вечера, когда она врезала ему в нос, прошло уже три месяца, и все это время при каждой встрече он чувствовал напряжение между ними, которое она не могла игнорировать. Она избегала его, отводила при встрече глаза. И наконец настал день, когда она уже больше не могла противиться своим желаниям.

— А Грейнджер любит игроков в квиддич. Сначала Крам, теперь вот МакЛагген… — обиженно надулась Патил, повернувшись к подруге. Конечно же, она хотела бы, чтобы Кормак пригласил ее на торжество. Но для этого ей нужно было лучше стараться.

— И тебя не смущает, что Гермиона из семьи магглов? — Это ехидное замечание принадлежало развалившемуся в кресле Мертону Грэйвзу⁽¹⁾, соседу Кормака по комнате. Любил он подбросить перчинки. Но в этот раз Грэйвз явно промахнулся. Что будет, если в «зелье от икоты» не положить лирный корень? Ответ на этот вопрос знал каждый шестикурсник — выйдет «икотное зелье»⁽²⁾, напротив, вызывающее икоту. Так же и Грейнджер — она была идеальной только потому, что состояла из всех нужных ингредиентов: ума, красоты и чистокровности. И то, что она являлась членом клуба Слагхорна, еще раз это доказывало.

— Пф-ф… — прыснул Кормак, глядя на приятеля сверху вниз. — Ничего подобного. Она чистокровная ведьма. Ты разве не слышал о «Самом экстраординарном обществе зельеваров»? Его основал ее родственник — Гектор Дагворт-Грейнджер.

Мертону на это, конечно же, нечего было ответить, поэтому он замолчал, чему-то усмехнувшись. Ой, подумаешь! Фамилия семьи Грэйвзов тоже не внесена в список «Священных двадцати восьми», так что нечего задирать нос.

Смех, музыка и громкая беседа становились все громче, пока Кормак и Гермиона подходили ближе к кабинету Слагхорна. Ее медно-розовый наряд подчеркивал все достоинства силуэта. Сложно было оторвать взгляд от треугольного выреза на ее платье. Тем более, что девичья грудь вздымалась всякий раз, когда она делала глубокий вдох. Осиная талия была подчеркнута широким поясом. Похоже, это было ее лучшее платье. Она постаралась, чтобы выглядеть под стать ему сегодня.

— Волнуешься? — спросил он, наклонившись к ее уху достаточно близко, чтобы почувствовать легкий цветочный аромат ее шампуня.

— Нисколько, — возразила она, гордо вздернув свой хорошенький носик. — Это всего лишь вечеринка, а не экзамен.

«Всего лишь вечеринка» — так она назвала их первое свидание. Слукавила, волнуется еще как. Кормак позволил Гермионе взять его под руку в коридоре, ожидая, что она нежно прижмется к его плечу, но она продолжала держать дистанцию. Скромница. МакЛагген был готов спорить, что это уловка. Маска недоступности, которая нужна ей, чтобы стать еще желаннее в его глазах. Что ж, так даже интереснее.

Войдя в кабинет, увеличенный в несколько раз и теперь ставший скорее похожим на бальный зал, они сразу же погрузились в праздничную суету. Всюду сновали официанты, поднося закуски. Эльфы-домовики с блюдами, полными еды, похожие на бродячие столики, с трудом продирались через лес коленей. По комнате над головами гостей расползался белесый то ли туман, то ли дым, вырывающийся из каминной трубы. Потолок и стены зала были драпированы изумрудными занавесками. И с одной из них в углу боролся Лонгботтом, при этом пытаясь одной рукой удержать серебряный поднос с бокалами, доверху наполненными игристым напитком.

— Дай сюда, это возьму я, а то ты их точно уронишь, — Кормак с легкостью подхватил поднос, демонстрируя идеальную балансировку, пока гриффиндорец продолжал выпутываться из занавесочного плена. — Жалкое зрелище, — Кормак скривился и покачал головой, бросив взгляд на Гермиону в поисках поддержки. Уж она-то должна была согласиться, что у этого парня руки растут не из нужного места. Но Грейнджер насупилась, словно он сделал что-то не то. МакЛагген предпочел этого не заметить.

— Кормак, Гермиона, добро пожаловать! — Откуда-то из толпы вынырнул Гораций Слагхорн в смокинге и бархатной шляпе. — Вы намереваетесь выпить столько шипучего холодного персикового чая? Помилуй вас Мерлин! — он расхохотался, так что его раскрасневшиеся щеки затряслись.

— Здравствуйте, — Гермиона сдержанно улыбнулась профессору, но все же эта улыбка была способна заворожить любого мужчину. — Здесь очень… мило.

— Добрый вечер, сэр, — МакЛагген улыбнулся и тут же принял ту позу, в которой его можно было бы фотографировать для обложки журнала. — Преподаю Лонгботтому уроки по удержанию равновесия. Я-то сам еще в детстве отточил этот навык в спорте.

— Благодарю, моя дорогая. А вы просто уморительны, мой мальчик, — хохотнул Слагхорн, приветственно пожав руку Гермионы и по-отечески хлопнув Кормака по плечу. Его бокал медовухи был практически пуст. И, должно быть, он был далеко не первым.

— Извините, — оставив занавески, Логботтом вцепился в поднос, буквально вырвав его из рук МакЛаггена, и быстро ретировался. Грейнджер бросила ему вслед сочувственный взгляд.

— А кстати, о спорте, у меня как раз сегодня в гостях Леннокс Кэмпбелл — ловец Стоунхейвенских Сорок, вас обязательно нужно познакомить.

— Обязательно, — согласился Кормак. — Я летом был на их матче. Заметил пару ошибок, которые Кэмпбелл допустил во время игры. Ему стоит об этом узнать.

— Как только найду его, сразу же ему передам! — обрадованно сказал Слагхорн. — О, новые гости. Оставлю вас, развлекайтесь! — поправив съехавшую на бок шляпу, профессор скрылся, наконец оставив их с Гермионой наедине.

— Что ж… — Кормак подхватил два бокала лимонного сквоша с подноса мимопроходящего официанта в белой форме. Кажется, это был какой-то рейвенкловец. Хотя, какая разница? Запоминать лица тех, кто пришел сюда прислуживать, было вовсе не обязательно. — Если бы я играл за Стоунхейвенских Сорок, они давно бы уже выбились в абсолютные лидеры. Я мог бы играть на любой позиции. Вратарем, ловцом, охотником. Как-то раз я забил несколько голов подряд, целясь в кольца с противоположного конца поля, одновременно выполнив идеальный «Захват ленивца»⁽³⁾, — заметил он, протянув Гермионе один из бокалов, который она тут же пригубила.

— У тебя есть еще интересы, кроме квиддича? — спросила она, напустив на личико скептическую гримасу. То, что она интересовалась им, хотела о нем знать больше, было для Кормака МакЛаггена настолько очевидным, как то, что драконы полыхают огнем, а не мыльной пеной.

— Я много чем интересуюсь, — задумчиво принялся размышлять он, поймав свое отражение в бокале Гермионы и пригладив выбившийся из прически золотистый локон. — Я мог бы стать аврором, но это слишком мелкая и грязная работа для меня… Ты понимаешь, о чем я.

— Не слишком пока что, — ответила Гермиона, сдвинув брови к переносице.

Ну конечно. Типичный женский прием, чтобы дать понять мужчине, что он более эрудирован и умен. Кормак довольно улыбнулся. Этот фокус рядом с ним ей был вовсе не нужен. Он же не какой-нибудь там неотесанный и неуверенный в себе неудачник, который пасует перед сильной и разносторонней девушкой. Хватит болтовни, пора переходить к активным действиям. Одной рукой Кормак коснулся спины Гермионы в том месте, где она была укрыта мягкой тканью платья, аккуратно направляя девушку к дальней стене, где возле стола со сладостями он приметил для них укромный уголок.

— Я тебе сейчас объясню, — промурлыкал он, видя, как его рыбка ухватила наживку и двигается прямо в его сети. — Чтобы стать аврором, нужно отдать всего себя Зельеварению. Но эта наука… — Кормак сморщился, словно ему под нос сунули навозную бомбу, — для тех, кто привык марать руки. Чистить дремоносные бобы? Гадость… Да и потом, преступники — не то общество, которого я для себя ищу.

Кормак МакЛагген не привык за кем-то бегать. Пусть даже это отъявленные негодяи, которых не поймать без его смекалки и непревзойденной скорости. Он был не против, если этим займется кто-нибудь другой.

Гермиона остановилась у стены. В красном свете висящей на потолке декоративной золотой лампы ее платье стало еще ярче и словно сверкало, притягивая взгляды. Кормак оперся рукой на стену позади Гермионы и встретился с ней взглядом. Тем самым, который он обычно называл «взглядом МакЛаггена». Не оставалась равнодушной ни одна красотка. И вновь он увидел тот самый неукротимый взор, участившееся дыхание… в прошлый раз после этого последовал удар в переносицу. Но он был уверен, сегодня все будет намного приятнее для них обоих…

— Ой! Гляди, там Джинни. Я должна поздороваться!

Не успел Кормак опомниться, как Гермиона присела, проскользнула под его рукой и убежала, оставив его в полном недоумении. Откуда-то сверху послышалось звонкое хихиканье. Подняв голову, МакЛагген увидел летающих под потолком фей. Они трепетали, словно блестящие пятнышки света, посыпая все вокруг серебристой пыльцой. Брезгливо стряхнув серебристую пыль с плеча, МакЛагген оглянулся по сторонам в поисках беглянки, но увидел перед собой только Слагхорна. Лицо профессора приобрело еще более красноватый оттенок.

— Кормак, мы же с вами не сфотографировались! — воскликнул он, невесть откуда вытащив очкастого фотографа.

— Неужели? — развел руками МакЛагген.

— Какое упущение! Идите-ка сюда, — большая ладонь профессора опустилась на плечо, сжав юношу в тисках.

Спустя пять минут, показавшихся Кормаку вечностью, и несколько ослепляющих вспышек, он вырвался на свободу и сразу же приметил Гермиону за деревом, украшенным оранжевыми фонариками. Из своего укрытия она рассматривала Элдреда Уорпла, автора книги «Кровавые братья: моя жизнь среди вампиров», и стоящего рядом с ним бледного мужчину с темными кругами под глазами.

— Если хочешь попросить у него автограф, могу тебя ему представить, — любезно предложил МакЛагген, подкравшись к девушке со спины. — Они с моим отцом старые друзья.

— Ах, это ты… Не стоит, — смущенно кивнула она, глядя на него из-под полуопущенных ресниц.

— Да, я тоже не поклонник подобной литературы, — МакЛагген пожал плечами. — Прогуляемся?

— М-м-м… ну хорошо, — словно нехотя согласилась Гермиона. — А что же ты читаешь, позволь узнать?

Они направились к столу с напитками, осторожно обходя эльфов, вдвоем несущих тарелку с шоколадными пончиками. Кормак никак не мог взять в толк, с какой же стороны к ней подойти, и что ей в очередной раз пришлось не по нраву. Такая неприступная. Что нужно таким «хорошим девочкам»? Может быть, они ищут оправдание своим поступкам? Посмотрим, что она скажет, когда над ними окажется омела.

— Интересуюсь новостями, — ответил он, лениво ступая широким шагом, в то время как Гермионе приходилось в два раза чаще перебирать ногами, чтобы успеть за его темпом.

Про увлечение газетами он сказал почти правду. Он действительно выписывал новостные издания. Но только не для чтения, а чтобы казаться окружающим умнее и начитаннее. — Хотя сейчас журналисты писать не умеют. В «Ежедневном пророке» появится хоть одна путевая статья, только когда я начну для него писать, — величаво добавил он.

Вот и пришли. Бесстыдная улыбочка наползла на лицо Кормака, когда они с Гермионой остановились у входной двери, над которой висела омела. Веточки этого вечнозеленого растения так и тянули свои листочки ко всем, кто оказывался под ними, требуя отдать дань традиции. Теперь-то Грейнджер никуда не денется.

— Надеюсь, ты в курсе, что отказ от поцелуя под омелой сулит девушке весь следующий год остаться незамужней? — коварно подняв бровь, поинтересовался МакЛагген.

Грейнджер подняла голову, увидев многое обещающий Кормаку цветок. Это был идеальный момент, они словно были одни здесь, туман окутал их, пряча от ненужных глаз. МакЛагген прикоснулся к щеке Гермионы. У нее была потрясающе гладкая и нежная кожа. Словно перед ним была юная Малодора Гримм⁽⁴⁾, сошедшая со страниц книги о волшебном средневековье. Кормак прикрыл веки, наклоняясь к девушке, чтобы коснуться ее губ…

— А ты знал, что по мнению магглов, омела защищает от магии и колдовства? — сделав шаг назад и разорвав этим чарующую интимную атмосферу, спросила Гермиона.

— Что? — распахнув глаза, непонимающе спросил Кормак.

— А ее плоды ядовиты. И кстати, если смешать омелу с валерианой в болотной воде, то получится зелье забывчивости, — она говорила так быстро, что Кормак едва успевал уловить сказанное. — Кстати, о забывчивости. Я совсем забыла, мне нужно кое с кем увидеться. Ну, до скорого! — и она вновь ускользнула, оставив МакЛаггена ни с чем.

Надо было признать, этот рождественский прием оказался не таким, каким представлялся МакЛаггену. Даже самая увлекательная игра в «кошки-мышки» может наскучить, если мышка ни разу не далась в лапы коту. Опрокинув пару бокалов ледяного персикового чая, Кормак слонялся из угла в угол в поисках своей спутницы. В какой-то момент ему показалось, что он увидел ее силуэт за занавесками, но там оказался лишь Поттер. А затем МакЛагген еще и заработал целый месяц отработок у Снейпа. Проклятые драконьи яйца! В начале прошлого года, как раз во время отбора в команду по квиддичу, из-за спора с Эдди Кармайклом Кормак съел фунт яиц докси, а после провел две ночи в больничном крыле. С тех пор он не мог выносить яйца в любом виде, они вызывали рвотный рефлекс. Чего уж говорить о драконьих… Да и кто бы мог подумать, что у драконов на самом деле такие мелкие яйца? Больше похожи на паучьи. В общем, несколько раз применив к своим ботинкам «Экскуро»⁽⁵⁾ и съев мятную конфетку, он решил навсегда забыть об этом тошнотном инциденте.

Но как он мог забыть о Гермионе Грейнджер? Ведь, к сожалению, неудачи всегда запоминаются лучше, чем успехи. Победы воспринимаются как должное, а вот поражения снятся ночами, заставляя прокручивать произошедшее в голове, анализировать, в какой момент ты оступился, почему не смог получить заслуженного. Не надел розовую рубашку в тон к ее платью? Неверно понял ее невербальные сигналы и слишком медлил? Он, Кормак МакЛагген, самый лучший парень в школе. По красоте, уму, состоятельности его семьи мало кто мог с ним сравниться. Что же было не так? Больше всего Кормак хотел бы это узнать. Остаток празднества представлялся ему совсем унылым и скучным. Кормака не развлекло даже унижение Драко Малфоя, попытку которого пробраться на элитную вечеринку пресек сквиб. И поэтому МакЛагген решил уйти пораньше. Но когда он направился к выходу, то увидел мелькнувшую впереди знакомую медно-розовую юбку и пошел следом.

Гермиона Грейнджер покидала торжество неспешно, даже не попрощавшись со своим спутником. Ее шаги были так легки, что стук каблучков был практически неслышен в пустом коридоре. Похоже, что ее ничто не отяжеляло, ни совесть, ни чувство вины. Чего нельзя было сказать о Кормаке МакЛаггене, шаги которого отяжеляла досада. Она обернулась, услышав, что кто-то идет у нее за спиной.

— Кормак?

Растерянная, словно не ожидала, что сегодня еще раз увидит его. Ее озадаченное лицо казалось Кормаку еще очаровательнее, еще прекраснее, чем та горделивая маска, которую она вечно напускала на себя. Так она казалась ему более настоящей. Заколка в ее волосах съехала, выпуская на лоб пару непослушных волнистых прядей, но она ничего не пыталась с этим сделать.

— Расслабься, я не преследую тебя. Ты разве не знаешь, что по правилам этикета воспитанный юноша обязан проводить девушку после вечеринки? Это именно то, что я пытаюсь сделать, — заметил он, неожиданно поравнявшись с доспехами, своим отражением в которых он часто любовался. Он ожидал увидеть себя грустным и печальным. Но он был по-прежнему великолепен. Зеркальные доспехи были правы — что бы ни произошло, с каждым днем он будет становиться только красивее и успешнее, все более лучшей версией себя. А кем станет Гермиона? Планетой, чья орбита всего раз в столетие проходит рядом с Солнцем.

— Мне провожатые не нужны, — отмахнулась Грейнджер.

— Это не важно, нам все равно по пути, — хмыкнул Кормак, поравнявшись с девушкой. Должно быть, она уже жалела, что пригласила его. Наверное, лучше было бы позвать какого-нибудь хаффлпаффца, который пообещал бы не приставать и даже мог бы дать слово, честное хаффлпаффское. Но МакЛагген таких слов на ветер не бросал. Поэтому, обогнав Гермиону, он преградил ей дорогу.

— Нам с тобой никогда не будет по пути, — остановившись напротив него, упрямо сказала она.

Вместо ответа МакЛагген плотоядно взглянул на губы Гермионы, сделал шаг ей навстречу. На этот раз он был гораздо предусмотрительнее — вцепился обеими руками в запястья девушки, мгновенно лишая ее возможности его оттолкнуть или покалечить.

— Что ты делаешь? — с негодованием воскликнула она.

Стоило Гермионе приоткрыть губы, чтобы высказать свое возмущение, Кормак тут же воспользовался этим, настойчиво проникая языком в ее рот. Сердце застучало сильнее. Наконец он получил то, чего так давно хотел. Точнее, не получил, а взял. Свой долгожданный трофей. Только вот он все равно его не выиграл, приз не принадлежал ему всецело. Гермиона не стонала от удовольствия, не гладила руками его мускулистые плечи, не шептала ему, как он хорош. Разорвав поцелуй, Кормак отстранился от девушки, которая жадно хватала ртом воздух — то ли от того, что ее на пару минут лишили дыхания, то ли от гнева. Пожалуй, она была готова проклясть его каким-нибудь страшным заклинанием.

— Не дергай дракона за хвост, Гермиона, иначе обожжешься, — предостерег он.

— Как бы этот дракон сам не наступил себе на хвост, — утерев губы тыльной стороной ладони и смерив его презрительным взглядом, ответила она. А затем добавила: — Что ж, мне жаль, что я пригласила тебя. Но теперь мы в расчете.

Развернувшись на каблуках, Грейнджер ушла прочь, оставив МакЛаггена размышлять над ее словами.

Нелегко быть лучшим — Кормак всегда это знал. Комплексы и неуверенность в себе других людей порой даже мешали им к нему приблизиться. Они думали о том, как трудно им будет соответствовать ему. Вот и Гермиона Грейнджер, наверняка, в глубине души понимала, что недостаточно хороша для него. Слишком скромная, чересчур честная, независимая, гордящаяся своими успехами, но никогда не жаждущая ничьего одобрения. И, неожиданно пришло в голову Кормаку, ей не нужно любоваться отражением в зеркале, чтобы знать себе цену.

Сунув руки в карманы, Кормак МакЛагген медленно побрел по коридору мимо осточертевших доспехов и зеркал, откуда на него смотрело его хмурое лицо.

1) Merton Graves — Мертон Грэйвз — музыкант группы «Ведуньи», играет на виолончели. Родился в 1978 году (также как и Кормак МакЛагген)

Вернуться к тексту

2) Hiccoughing Solution — Икотное зелье — зелье, вызывающее икоту

Вернуться к тексту

3) Sloth Grip Roll — Захват ленивца — положение вниз головой на метле, при котором игрок держится за нее руками и ногами, дабы уклониться от бладжера

Вернуться к тексту

4) Malodora Grymm — Малодора Гримм — ведьма, которая благодаря зелью красоты скрывала свою истинную внешность. Проживала в Европе, была женой короля Артура.

Вернуться к тексту

5) Excuro — Экскуро — очищающее заклинание

Вернуться к тексту